Разрушитель Небес и Миров 3. Сила

Интерлюдия. Охотники за головами

Дверь в главный зал гильдии распахивается, и врывается всклокоченный Коорин, все ловцы переводят взгляды с Владыки Гелиодора на него. Коорин загнанно озирается и, икнув, склоняется в поклоне да так и замирает. Владыка знает, что за вести он принес, ему хочется рвануть к себе в башню, но статус обязывает его вести себя степенно. Откинувшись на спинку кресла-трона, он мысленно считает до тридцати, тарабанит пальцами по столу.

— Говори, — велит он, его голос рокочет раскатами грома, и Коорин распрямляется, машет на дверь.

— Мой господин! Охотники прибыли! И вам нужно… То есть, там происходит… Вам нужно увидеть это, мой господин, пока не случилось страшное!

Пятеро лучших охотников за головами, истинных демонов во плоти, диких и необузданных, прибыли в город. Теперь поимка беглеца — дело нескольких дней. Какая бы сила ни была ему подвластна, он бессилен против грубой мощи пяти стихий!

В голосе Коорина — паника. Что-то и правда случилось. Владыка поднимается и не оборачиваясь шествует через зал, хмурые ловцы расступаются перед ним, провожают удивленными взглядами, но после выговора от Владыки не смеют шептаться за спиной. Еще бы ловцы вздумали открывать рты без спроса — только благодаря Владыке они лучшие воины, их боятся, перед ними преклоняются.

Расстояние от гильдии до замка Гелиодор преодолевает менее чем за минуту. Он шагает решительно, и алая мантия, расшитая золотом, трепещет на ветру. Коорин семенит рядом, и хотя он крупнее Владыки, рядом с ним смотрится подобострастным щенком.

Ругань слышна уже на втором этаже башни. Зычным басом орет Кастас, который должен был встретить Охотников. Что ему отвечают, пока не разобрать. Скрипнув зубами, Владыка ускоряется, перепрыгивает ступеньки с прытью, не характерной для его статуса. Если идиот Кастас сорвет сделку, Гелиодор собственноручно четвертует его на площади.

Толчком открыв дверь, Владыка врывается в свой кабинет. Створки бьют в спину следопыта, который доставил Охотников, он отлетает к окну, и взору Гелиодора открывается нерадостная картина.

Посреди зала над низкорослым квадратным Оддагардом, главарем Охотников, скрестив руки на груди, надменно высится Кастас. У охотника от ярости покраснели даже глаза-буравчики, еле видные под кустистыми бровями. Опершись на стол, на них напряженно смотрит маг-телекинетик Нетум, хоть и не показывает этого, но он тоже раздражен: темно-синяя кожа посветлела и приобрела оттенок ультрамарина, острые кончики ушей подрагивают, а многосуставчатые тонкие пальцы с острыми когтями, похожие на паучьи лапки, неподвижно впечатались в стол.

Остальные нелюди-Охотники застыли кто где: мускулистая зеленокожая Р'гунта, огромная, как голем, оперлась на гигантский шипастый молот. Человек-ящер Заур застыл, выставив перед собой руки, готовый в любой момент метнуть свой смертоносный ледяной диск.

Лишь тонкая и гибкая Беннаос, маг огня, без стеснения поедает фрукты, предназначенные Владыке.

— Прекратить! — не повышая голоса, командует Владыка, и все поворачивают головы. Только Беннаос продолжает увлеченно есть, закинув на стол ноги в грязных ботфортах.

— В чем дело? — произносит Гелиодор на полтона выше. — Кастас?! Ты хочешь все испортить? Свободен.

Следопыт, стараясь не отсвечивать, покидает помещение, где от напряжения вот-вот грянет гром и вспыхнут молнии. А вот глава гильдии ловцов не спешит, выпучивает глаза, прикладывает руку к груди и бормочет, захлебываясь негодованием:

— Мой повелитель! Ловцы сотню лет служат тебе, о, великий! Очищают землю от магов и нелюдей. А теперь нелюди явились к тебе, ведут себя, как звери, унижая…

Владыка вскидывает руку:

— Молчать. Они мои гости. Приветствую вас, Охотники. — Он кивает каждому, когда неподвижный взгляд останавливается на Беннаос, она стекает со стула и нечеловеческой пружинящей походкой направляется к своим, у нее каждая часть тела будто бы живет своей жизнью и движется отдельно.

— Пусть твой человек извинится! — В голосе недоростка Оддагарда клокочет гнев, он тычет в Кастаса пальцем, а этот идиот застыл столбом.

Гелиодор видел в деле магов-стихийников. Из всех обитателей доступных ему миров нет более эффективных охотников за головами. Впятером они без труда могли бы убить и его самого, даже когда он был легионером и одним из первых попал в эту проклятую Кишку Миров, где его теперь медленно переваривало. У беглеца нет шансов.

Гелиодор много работал с ритуалами, создавая совершенную защиту для своих бойцов. В его силах сгладить конфликт, но он сознательно идет на обострение. Во-первых, ему хочется испытать созданную им защиту Кастаса, а во-вторых, необходимо освежить в памяти тактику Охотников.

— Извинись, — произносит он, буравя взглядом ловца.

— Перед нелюдью, от которой смердит дерьмом и гнилой лягушачьей требухой?..

Оддагард глядит с вызовом, Гелиодор кивает ему, и Охотники понимают без слов. Первым атакует человек-ящер Заур, используя магию холода: в его лапах появляются два морозных диска с зазубренными краями, он одновременно бросает в Кастаса оба. Ловец прикрывается щитом, диски врезаются в защитный купол — в стороны разлетаются синие искры и брызги льда. Один диск разбивается, другой возвращается в его лапу.

Вторым наносит удар синекожий Нетум, он просто простирает руку вперед, скрючивает пальцы, и дымчатое кольцо опоясывает защитный купол Кастаса. Кисть Нетума напоминает издыхающего паука, который подергивает лапками. Но впечатление, ой, как обманчиво! Кольцо, созданное силой его мысли, медленно сжимается, продавливая защиту Кастаса, ловец с непониманием смотрит на Владыку, наблюдающего за расправой. Он доволен защитой и считает, что ловцы провинились, упустив чужака. Смерть Кастаса послужит уроком для остальных.

Около минуты защита держится — это хороший результат, учитывая то, как силен Нетум. Нужно заполучить его как донора, но не сейчас.

Силовой купол покрывается трещинами, исчезает, Нетум делает дирижерский взмах руками-пауками, и Кастаса опрокидывает на спину. Хруст костей перекрывает предсмертный крик умирающего. За две секунды до второго удара Кастас успевает прохрипеть:

— Будь ты проклят, Гел…

Невидимый кулак буквально взрывает его, впечатывая в пол. Башня вздрагивает, пол перечеркивает трещина. В стороны разлетаются брызги крови вперемешку с ошметками одежды и брони.

Синекожий работает все так же, у него неимоверное количество энергии духа, он мощнейший телекинетик из живущих, но, как и у остальных магов стихий, талант развит однобоко и работает предсказуемо. На случай, если что-то пойдет не так, у него припрятан отравленный стилет.

Человек-ящер Заур по-прежнему бьет ледяными дисками. Не пиками, не стрелами и не глыбами — именно дисками. Если присмотреться, то заметно, что его руки — не вполне руки. Одежда скрывает острые шипы, больше напоминающие костяные ножи, тянущиеся по их внешней поверхности.

Остальные не проявились, но Владыка уверен, что и их тактика неизменна. Змеюка Беннаос орудует энергетическими плетьми-лезвиями, умеет бить фаерами, нанося наибольший урон из всей пятерки. Вот только восстанавливаться ей долго…

— Говори, Владыка. — Беннаос больше других похожа на человека, пока не откроет рот — она скорее шипит, чем говорит, язык у нее змеиный, раздвоенный, и вертикальные зрачки.

Гелиодор занимает стол, брезгливо отодвигаясь от края, где лежали ноги магички. Он ненавидит змей, ему мерещатся там чешуйки.

— Заказываю вам человека. Маг. Обладает силой неясной природы. Непредсказуемо опасен. Плачу артефактами игла миров, лекарь, рассеиватель. Обязательное условия: он должен быть живым и по возможности невредимым.

Гелиодор активирует артефакт, и появляется голограмма беглеца, которую оставили легионеры — почти как настоящий, но в три раза меньше. Охотники как по команде шагают к столу, впиваются взглядами в голограмму.

— Имя. Какова природа его силы? — уточняет Оддагард, такой заросший, что борода срастается с бровями, на лице виден только скошенный лоб и пористый носище.

— Зовут Николас. Им интересуются легионеры. — Гелиодор кивает на Спираль, видную из окна. — Они не вдавались в подробности.

— Куда вдавались? — бурчит Оддагард, и Гелиодор с трудом сдерживается, чтоб не скривиться от презрения к их невежеству. Хорошо, что пока говорит главный, хоть остальные молчат.

Человекоящер Заур, мечущий ледяные диски, похоже, вообще немой, он и в прошлый раз не издал ни звука.

— Пятьдесят золотых сейчас, артефакты потом, и по рукам, — озвучивает свою цену Оддагард.

— По дессять на кашшдого, — шипит Беннаос, облизывая тонкие губы синеватым раздвоенным языком.

— И десять младенцев, — сочным басом добавляет мускулистая Р'гунта, маг земли, самая неубиваемая из них. — Люблю есть их мозги! — Она оскаливает коричневые кривые зубы каждый размером с пол-лопаты, не дождавшись реакции на шутку, гогочет сама, подходит к подносу с фруктами и, чавкая и обливаясь соком, поглощает остатки.

— И еще. Мы не торгуемся, — добавляет Оддагард.

Гелиодор переводит взгляд на фарш, оставшийся от Кастаса, на трещину в полу, и его настроение поднимается. От таких монстров никому не скрыться. А потом, когда Охотники приведут беглеца, он их заманит в ловушку, обездвижит и будет использовать как доноров. И ловцы порадуются, что нелюди наказаны, и подпитки хватит надолго.

Чтобы не вызывать подозрений, Гелиодор поторговался, повозмущался назначенной ценой и даже снизил ее до сорока пяти золотых, и они с Оддагардом ударили по рукам.

— Дай мне шшто-то исс его вещщей, — шипит Беннаос. — Нушшно понять.

Проводив нелюдей в камеру, где сидел пленник, Владыка отсыпал золото Оддагарду и передал Охотников следопыту, который с ними неплохо поладил. Сейчас они должны жрать деликатесы перед тем, как отправиться на задание. Хлюпали и чавкали нелюди так, что, наверное, слышал весь город.

К тому моменту в кабинете уже убрали, и Гелиодор с тоской смотрел на призрачный силуэт спирали. Он все отдал бы за право вернуть время, когда его звали Алантас и он был частью Легиона. И понесла ж его нелегкая на разведку в чужой мир! Кто же знал, что этот мир выворачивает душу наизнанку, лишает талантов и одаривает ненужными? Потому легионеры и не властвуют здесь, а приходят лишь ненадолго, и под сильнейшей защитой.

Никогда ему не вернуться домой. Кому нужен вампир, ворующий чужие жизни и вынужденный пользоваться костылями ритуалов?

Так и гнить ему в диком мире дурно пахнущих людей, пренебрегающих гигиеной. Взгляд опускается ниже, скользит по мостовой и останавливается на хрупком силуэте светловолосой девушки с младенцем на руках. Он вдохнул в них жизнь и теперь девушка — единственная, с кем можно хотя бы поговорить. Девушка со стертой личностью, созданная как возможная приманка для Николаса, со временем она стала для Гелиодора гораздо большим. Гелиодор забыл, как ее звали раньше, он дал ей другое имя — Лал, по местному обычаю принято называть выдающихся людей, как драгоценные камни. Если она умрет, Гелиодор, наверное, даже расстроится.

Ощутив его взгляд, Лал запрокидывает голову и улыбается так, как может улыбаться только влюбленная женщина.

Ее к стене оттесняет процессия из пятерых нелюдей, спешащих на задание в сопровождении четверых ловцов — во избежание конфликтов с местными. Позади шагает следопыт с нюхачом. Первой идет женщина-гигант Р'гунта, маг земли, топает так, что чудится, будто при каждом ее шаге башня вздрагивает. Но ее козырь — не только грубая сила. Она может материализовать камень, причем прямо вокруг противника, и он оказывается замурованным. Рядом семенит косматый Оддагард. Обычному человеку он чуть выше пояса, Р'гунте — по бедро. Оддагард — маг воздуха, умеющий создавать вихри и насылать панику. Человекоящер и синекожий Нетум шагают нога в ногу. Змеюка Беннаос замыкает шествие, она будто бы на пружинах, ее длинная шея изгибается под невероятными углами, а голова поворачивается чуть ли не назад.

Все, Николас, твоя песенка спета. В этот раз доноров будет предостаточно, и Владыка не станет рисковать, сразу же сообщит легионерам, что объект у него.