Разрывая душу

Двадцать вторая. Неповиновение

— Привет. Ещё раз.

Я встрепенулась, выходя из состояния задумчивости, в котором пробыла весь день и увидела на пороге приёмной улыбающегося Славу. Бросила короткий, взволнованный взгляд на дверь в кабинет Ярослава, тут же поморщившись от досады — мне плевать, что он подумает! — и вновь посмотрела на Славу, улыбнувшись.

— Привет, — я потянулась к сумочке, чтобы вернуть ему деньги. — Сейчас.

— Эй. Брось эти глупости. Лучше сходи со мной на обед?

— Я…

Мою реплику о том, что я не голодна прервало появление Ярослава. Он хмурился, выходя из кабинета, а затем увидев Славу, бросил короткий, непонятный взгляд на меня и, совсем незаметно улыбнувшись краешком губ, стал медленно закрывать за собой дверь.

Во мне вновь забушевала волна злости.

— Да, пойдём на обед.

Яр, кивнув самому себе, с непроницаемым лицом посмотрел на меня:

— Я сейчас обедаю с одним из директоров, Злата, а после меня не будет. Пожалуйста, перенеси все встречи на завтра.

— Хорошо, Ярослав Георгиевич, — подчёркнуто вежливо отозвалась я. — Займусь этим сразу же после обеда.

— Спасибо, — чуть прищурился он и направился к выходу, на пороге кивнув Славе: — Доброго дня.

— Доброго, — откликнулся тот, проводив его задумчивым взглядом.

Я смотрела на отдаляющуюся спину Яра и не понимала почему меня наполняет чувство неправильности происходящего… Почему мне стыдно за согласие на обед на зло ему? Может, потому что я никогда и никому не делала ничего на зло? При этом используя людей, которые ко мне добры… Я посмотрела на ожидавшего меня Славу. От досады на саму себя хотелось рвать волосы на голове. Дура! Какая же я непроходимая дура!

В приёмную вихрем ворвалась Эрика и, скользнув по Славе пренебрежительным взглядом, строго посмотрела на меня:

— Обед. Со мной. И не смей меня игнорировать дальше.

— Эй, дамочка, — усмехнувшись, возмутился Слава. — Я был первым.

Теперь её взгляд на него стал более заинтересованным и долгим, снизу-вверх, с ноткой высокомерия. Слава не стеснялся отвечать на него, чуть насмешливо вздёрнув одну бровь. Затем они, как по команде посмотрели на меня и спросили в один голос:

— Злата?

А позади их спин в приёмную спешили Аля и Коля. Похоже, Аля тоже была серьёзно настроена.

— Пойдём вместе? — пожала я плечами и взяла сумочку.

В кафе, как обычно стоял гул трудящихся людей почти со всем этажей. Нам с трудом удалось найти столик на пятерых человек и то Коле пришлось бежать до него на перегонки с одним человеком из такой же многочисленной компании. Он даже ритуальный танец исполнил, когда добрался первым. И я впервые искренне смеялась за последние два дня. Как печально…

Мы от души похвалили Колю, усевшись за завоёванный столик, а после сделали заказ. Девочки беседовали, улыбались и не прекращали бросать на меня любопытные взгляды. Всё же хорошо, что с нами Слава и Коля — я бы не выдержала их расспросов.

— Оу, — толкнул меня в бок завоеватель и кивнул вдоль столов. — Твой непосредственный босс и всего, и вся тоже здесь.

Сердце замерло, когда я проследила за взглядом Коли и наткнулась на тёмный, чуть напряжённый взгляд Яра. Он лениво его отвёл, как только понял, что смотрю не я одна. И он сидел ужасно близко, всего через столик и прямо напротив меня. Расслаблен. Или хотел таким казаться.

Вот и славно, что у меня нет аппетита — есть я все равно не смогла бы.

Коля отвлёкся на беседу со Славой, а взгляд Яра вернулся ко мне.

Я изо всех сил старалась не обращать на него внимания, делая вид, что увлечена разговором за столом. Но фраз не слышала, варясь в кипятке его же обжигающих слов, что он сказал мне утром и раз за разом возвращалась к его изучающему взгляду, словно он тянул меня, как магнитом.

Ужасно бесило то, что из-за этого человека я теперь не могу нормально общаться с друзьями. Ровно так же, как и то, что с ним тоже. Как в те выходные… Как в те самые чудесные выходные…

Боже! Да я до сих пор не могу смирится с тем, что это один и тот же человек! Мой Яр…

Не верю…

Как же больно…

И невыносимо хочется вернуть время вспять.

Чувствовать его горячие губы на коже. Смеяться в полный голос от его щекоток. Играть для него музыку. Видеть в глазах свет… Свет нежности и…

Мою руку накрыла чья-то тёплая ладонь, вырывая из воспоминаний и обрывая наш зрительный контакт с Яром.

Слава улыбнулся и, приблизившись к моему уху, тихо шепнул:

— Ты в порядке?

В тот же миг Ярослав резко поднялся из-за стола, и я могла поклясться, что в брошенном на меня взгляде сквозила ярость и боль. На секунду я испугалась, что он сейчас бросится к нам и… Но он улыбнулся своему собеседнику и, пожав тому руку на прощание, не оборачиваясь, направился к выходу.

— Д-да, — ответила я Славе, заглядывая в его обеспокоенный янтарь глаз.

Хорошо, что Яр ушёл. Теперь я могу дышать полной грудью. И постараюсь не обращать внимание на щемящее чувство в груди.

Оставшийся день тянулся невыносимо долго… Я не могла сосредоточится на делах, не могла нормально общаться с подругами, не могла, как должно отблагодарить Славу за поддержку…

Мне просто хотелось домой. Залезть под одеяло с головой и никогда никого не видеть.

И всё из-за Ярослава!

Какое право он имеет настолько сильно управлять моей жизнью?! Зачем он влез в неё так глубоко, что теперь меня мало, что радует? И почему, после всего случившегося, я жду, что он зайдёт в приёмную, вопреки тому, что предупредил о своём отсутствии? Мало того, я этого хочу…

Я с некоторым яростным удовольствием выключила компьютер и отправилась домой. Сегодня соберу вещи, приготовившись к переезду обратно к родителям и уже завтра не вернусь в эту квартиру…

— Можем ехать, — тихо сказала я водителю и откинулась на спинку сидения.

А через десять минут поняла, что едим мы совсем не туда, куда я предполагала.

— Денис Кириллович, куда вы меня везёте?

— В дом ваших родителей, Злата Борисовна. По приказу вашего отца.

— Но… Вещи… Собрать…

— Он всё уладил. Не беспокойтесь.

Уладил?! Мне даже не позволили нормально попрощаться с местом, где я ненадолго обрела настоящую свободу! Меня ужасно злила абсурдность ситуации! Меня злил отец! Меня злила моя бесхребетная жизнь!

Яр прав в одном — я не умею отстаивать саму себя.

Меня встретила мама. Холодно. В её взгляде сквозило разочарование, которым с ней, наверняка, поделился отец.

Приехала я ровно к началу ужина, и по дороге в столовую мама сухо оборонила:

— Слава богу тебе хватило ума проконсультироваться с гинекологом. Я звонила ей. Боже, Злата, я не ожидала от тебя подобных поступков. Надеюсь, твой жених не передумает на тебе жениться. Мы с твоим отцом ужасно — ужасно! — разочарованы.

Я усмехнулась про себя. Представляю, как сильно. Но почему она решила, что консультировалась я у гинеколога не по просьбе жениха?

Отец поприветствовал меня коротким кивком головы. Я заняла своё обычное место, слева от него, всем нутром желая быть совсем не тут. Вновь передо мной стол полный здоровой и полезной еды. Аж тошнит. Вновь притворная атмосфера нормальной семьи. От чего тоже тошнит.

Ужасно хотелось встать и крикнуть, что с меня довольно, что я устала претворяться.

Но я послушно сидела с прямой, как струна спиной и бесцельно гоняла по тарелке красненький кругляш черри.

— Ешь, — бросил отец, не поднимая глаз от своей тарелки.

— Не хочу, — ляпнула я, не подумав и прикусила язык, наткнувшись на его серьёзный взгляд.

С другой стороны… К чёрту! Надоело! Я и так выхожу замуж за того, кого он хочет! И этого более чем достаточно!

Пожав плечами, я потянулась к бутылке с вином и наполнила красной жидкостью пухлый бокал. Мама переводила испуганный, растерянный взгляд с меня на отца и обратно. Папа же сверлил меня недовольством, в попытке устыдить и запугать.

Но, пап, хватит. С меня хватит.

— Злата, — предостерегающе произнёс он, когда моих губ коснулось прохладное стекло бокала.

Я мило улыбнулась в ответ и, не отводя глаз, медленно, глоточек за глоточком, выпила вино до последней капли. Затем отставила бокал и отодвинула от себя тарелку, откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

— Я не голодна. Мне обязательно здесь сидеть и строить из себя вышколенную дочь?

— Злата… — охнула мама.

Отец усмехнулся:

— Успела нахвататься наглости и неуважения у своего сосунка?

— Уважение? Вы его в меня вбили, а не заслужили. Может, пришло время быть честными? — мой голос предательски дрожал. Я всё ещё боялась. До колик в животе. И потому решила налить себе ещё вина.

По столу громко грохнул нож, который находился в руке у отца. Мы обе с мамой вздрогнули. А затем он поднялся и, схватив бутылку за тонкое горлышко, запустил её в белую стену напротив. Осколки осыпались на пол, а на стене образовались не красивые, красные потёки. Отец сел обратно и с холодным выражением лица произнёс:

— После ужина приведи стену в порядок. А сейчас сядь прямо и ешь.

— Нет, — выдохнула я и добавила уверенней: — Нет! Я устала подчиняться! Устала делать то, что скажут! — я встала, оперившись руками на столешницу, чтобы ноги не подвели. — Устала быть послушной дочерью бездушным родителям! Вы можете меня запереть, можете лишить друзей и общения, можете выдать замуж за человека вдвое старше меня, но я не буду больше претворяться, что мне это нравится! Не нравится! Никогда не нравилось!

— Да, куда приятнее якшаться с отбросами.

— Он не отбросы! Он хороший и добрый человек! Добрее вас вместе взятых!

— Злата, что ты себе позволяешь?! — взволнованно выдохнула мама.

— Она не виновата, дорогая. Это наша ошибка. Но она исправима, просто требуется время и вложение некоторых сил. Небольшое напоминание о воспитании. Сядь, Злата, и закончи ужин.

На этот раз уже я схватила тарелку и запустила её в стену. Я буквально кипела от злости.

— Я не голодна, — прошипела им в лица, по очереди пронзая их ненавистным взглядом. — Услышьте меня, наконец!

Папа смотрел холодно, сжимая до белеющих костяшек вилку в руке, мама изумлённо, с некоторой брезгливостью, словно перед ней не её дочь, а червяк, решивший высказать своё недовольство.

Так и есть. Я для них пустое место. Говорить, кричать, убеждать их в своей правоте бес-по-лез-но. И потому я молча обошла стол и направилась в свою комнату.

— Злата! Немедленно вернись! — крикнула мне в спину мама.

Мои ноги были словно ватными, тело бил мандраж, будто бы я свершила самый опасный прыжок с обрыва и выжила. А внутри поднималась гордость за саму себя. Незнакомое и приятное чувство.

Видишь, Яр, хоть чуть-чуть, но я смогла себя отстоять.