Разведчики времени

Глава 19

Они очутились на иссеченном дождями берегу. Лишь в тот момент, когда Малькольм понял, что Кит не исчезнет, как мираж над песками Калахари, к нему вернулось дыхание. Бледность Кита говорила сама за себя.

«Теперь все, что нам нужно, — это попытаться найти Марго. И если мы не сделаем это за неделю, наши шансы уменьшатся до одного против десяти».

Предстояло обыскать всю южную оконечность Африканского континента, и Малькольм трезво понимал, как мало у них надежды на успех.

Он первым закончил считывать показания АПВО и внес в журнал новые координаты, опередив Кита на какие-то мгновения, — на сноровке бывшего разведчика сказался длительный перерыв. Путешественники спрятали свое навигационное снаряжение на дно камуфлированных мешков, под сутаны, кадила, распятия и прочие спецматериалы. Среди этих «спецматериалов» были не только походные Библии на латыни, но даже экземпляр «Духовных упражнений», святого Игнатия Лойолы. Того самого знаменитого баска, который основал орден иезуитов. Конни Логан сумела превзойти саму себя, снабжая их всем для этого похода.

Малькольм затянул мешок и огляделся по сторонам. Они стояли на исхлестанном штормами побережье бухты Делагоа Их длинные тяжелые одеяния уже успели промокнуть Полы сутан полоскались на ветру и хлестали по лодыжкам. Путешественники решили, что прежде всего надо вступить в контакт с португальцами — может быть, Марго уже успела вернуться. А если нет, придется отправиться на поиски в глубь материка.

— Эта буря нам на руку! — прокричал Кит, перекрывая раскаты грома. — Нам трудно было бы объяснить местным, как мы здесь вдруг очутились. А сейчас, в разгар шторма, можно прикинуться потерпевшими кораблекрушение!

Малькольм согласно кивнул.

— Да, Дикое Побережье пользуется дурной славой! Суда здесь гибнут часто, особенно во время летних штормов! А нас, монахов-иезуитов, они должны хорошо принять!

Однако на случай, если прием окажется неожиданно холодным, у обоих были припасены кинжалы.

Всполохи молнии разрывали темноту ранних сумерек, освещая жалкое строение небольшого форта и ветхие домики поселка Лоренцу-Маркеш, беспорядочно теснящиеся на берегу бухты. Все поселение было обнесено плотным частоколом. Прежде всего Кит выложил из камней маленькую пирамидку, пометив то место, где закрылись Врата Времени. Потом, преодолевая порывы ветра, они двинулись к поселку, втайне молясь об удаче. Вблизи строений они пересекли пшеничное поле, на котором беспорядочно растущие колосья низко приникли к земле под ураганными порывами ветра.

За не охраняемыми никем воротами были беспорядочно разбросаны убогие огороды. Мокрые цыплята прятались под строениями. Из вонючих загонов для свиней отбросы стекали прямо на грязные улицы. Тощие, неухоженные коровы бестолково слонялись под дождем, а в загоне за высокой изгородью потерянно кружили несколько овец и коз. Неожиданно заржала лошадь, издалека ей ответили еще несколько.

— Куда все подевались? — вслух удивился Малькольм. — Ведь должна же быть какая-то стража, хоть и в такой шторм!

Кит кулаками вытер глаза от струящейся дождевой воды.

— Наверное, все попрятались в форте, — решил он. — Там безопаснее, стены повыше и покрепче. Придется посмотреть внутри.

Спотыкаясь и скользя, они пробирались между убогими домишками на загаженное открытое пространство, игравшее роль городской площади. Добравшись до нее, оба остановились как вкопанные. Обитатели Лоренцу-Маркеш воздвигли на краю площадки пару грубо отесанных столбов. Привязанная к этим столбам, бессильно свисала к земле знакомая седовласая фигура. Малькольм и Кит быстро огляделись. За ними никто не следил. Все наглухо закрылись в домах, спасаясь от непогоды.

Малькольм первым добрался до столбов. Кут ван Биик был мертв. Он был мертв уже как минимум несколько часов, а может, и сутки. В резких вспышках молний лицо Кита было пепельно-бледным.

«Что с Марго?..»

Они тщательно осмотрели мертвое тело, ища какие-нибудь следы насилия. Но признаков серьезных пыток не обнаружили. Кит двинулся дальше. Сглотнув слюну, Малькольм последовал за ним.

Пробираясь через глубокую, по самые лодыжки грязь, они миновали молчаливую кузницу, бондарную мастерскую, маленькую мукомольню. Наконец показались грубо сколоченные ворота форта. Они были закрыты.

— Пора нам входить в роль потерпевших кораблекрушение монахов. Давай-ка обопрись на меня, — прошептал Кит, задержавшись за убогим строением мельницы.

— Нет, ты ведь старше меня, и логичнее, чтобы ты опирался на меня. Кораблекрушение должно было вымотать тебя в первую очередь. Я достаточно хорошо знаю португальский, чтобы продержаться, пока ты не «придешь в себя», — возразил Малькольм.

Кит не стал спорить. Он обнял Малькольма за плечи и бессильно обмяк. Малькольм поспешно обхватил его за талию, не давая совсем сползти на землю.

— Отлично, итак — мы несчастные монахи-иезуиты, потерпевшие кораблекрушение и чудом выбравшиеся на берег в эту ужасную бурю…

И он потащил Кита через чудовищно грязную открытую площадку перед воротами.

— Помогите! Эй, там внутри, помогите нам! — закричал Малькольм на плохом португальском с сильнейшим баскским акцентом. — Во имя Господа Иисуса Христа, помогите!

Над стеной форта возник стражник.

— Кто вы? Откуда взялись? — прохрипел он голосом, в котором крайнее удивление мешалось с подозрительностью.

— Мы монахи-иезуиты! Отец Франциск Ксаверий послал нас сюда из Гоа. Шторм потопил наш корабль там, к югу от этого места!.. Ведь это поселение Лоренцу-Маркеш, да? Господи, Отче наш, сделай, чтобы это было так!

Стражник вытаращил глаза. Помедлив, он все же прокричал краткую команду, и ворота стали со скрипом отворяться. Из них высыпали португальцы. Они вовремя подхватили под руки Кита, который уже сползал в изнеможении на землю. Другие бросились поддержать Малькольма. Он тоже старался идти шатаясь, изображая последнюю стадию истощения, всей тяжестью обвисая на руках сопровождающих.

От обитателей Лоренцу-Маркеша несло луком, потом и грязью. Они были одеты в широченные штаны, давно нуждающиеся в стирке. Их кожаные, а у кого и бархатные камзолы были заляпаны пятнами вина и жира.

Малькольм насчитал как минимум шесть профессиональных воинов в кожаных доспехах. Половина была вооружена аркебузами с фитильными запалами, безнадежно промокшими и бесполезными в такую бурю. Но в руках сверкали обнаженные шпаги, которые они только теперь стали прятать в ножны. Другая половина воинского отряда, вооруженная стальными арбалетами, оставалась наготове все время, пока ворота не были снова закрыты и заперты на засов.

К кучке солдат подбегали и другие люди, одетые, как бедные крестьяне и ремесленники. У многих были кинжалы и длинные пики. Один здоровенный, похожий на медведя детина тащил нечто, напоминающее добрый надежный мушкет с колесным замком. Другой волок огромную длинноствольную аркебузу с фитильным запалом.

Итак, шесть профессиональных солдат и на удивление хорошо вооруженное ополчение из крестьян и ремесленников. А некоторые из этих парней весьма смахивали на моряков.

Малькольм насчитал пятерых, которых, наверное, высадили здесь с последнего корабля, оставив выздоравливать или умирать от каких-то серьезных болезней.

Вскоре Малькольм и Кит очутились в закопченной и наполненной дымом комнате, которая, по-видимому, была самым шикарным помещением во всем форте. Вокруг изрезанного, исцарапанного деревянного стола, на котором валялись остатки ужина, стояли самые настоящие стулья. В углу виднелась настоящая кровать. Человек в железных доспехах — по крайней мере в стальной кирасе, — увидев путешественников, мигнул и медленно опустил новенький, последней модели пистолет с колесным замком. Вслед затем он спустил, осторожно придерживая пальцем, собачку, сделав свое оружие чуть менее опасным. Но все равно оно оставалось заряженным и готовым к бою.

— Сержант Браз, кто эти люди и откуда они взялись? — властно спросил обладатель новейшего пистолета.

Сержант с важностью ответствовал:

— Отец Франциск Ксаверий послал их к нам, губернатор, но их корабль утонул во время шторма. Больше я о них ничего не знаю.

Кит сильно закашлялся и застонал, чем привел в большое беспокойство поддерживающих его солдат.

— Можно мы положим святого отца на вашу постель, губернатор?

— Ну конечно, конечно! Давайте, поторопитесь, святой отец истощен и болен!

Губернатор заткнул пистолет за пояс и даже помог уложить Кита в свою кровать.

Кит судорожно сглотнул и вцепился в руку своего благодетеля.

— Благословляю тебя, сын мой. Господь уберег и охранил нас в краю язычников. — Тут его веки затрепетали и глаза закрылись.

Малькольм устремился к ложу, упал на колени и схватил руку Кита, всем своим видом выражая непереносимые страдания.

— Отец Алмада… — Малькольм повернулся к встревоженным португальцам. — У вас есть горячая похлебка? Мой брат обессилел, сражаясь с волнами, а после нам пришлось идти многие мили по неизведанным и опасным берегам. Я боялся, что Господь заберет его, так и не дав увидеть ваши стены.

— Ты говоришь, как баск, — взволнованно воскликнул один из португальцев, одетый в одежду ремесленника. Видно было, что ему приятно встретить земляка. Другой португалец побежал принести нежданным визитерам что-нибудь поесть.

— Да, я баск, отец Эдригу Ксабат. Я удостоился милости быть посвященным в сан в Риме, самим генералом нашего ордена отцом Лойолой. А отец Алмада…

Кит со слабым стоном «очнулся».

— Где… Где мы, Эдригу?

— Господь, да святится имя твое, позаботился, чтобы мы, преодолев все препоны и опасности, добрались до этих добрых христиан.

Какой-то крестьянин протянул Малькольму чашу.

— О, благословляю тебя, сын мой…

Малькольм поднес чашу с горячей похлебкой ко рту Кита и помог ему выпить ее. Только после этого он согласился сам вкусить ту же пищу. Она, по правде сказать, была ужасна — без соли, без перца, водянистая и пустая, — хорошо хоть горячая.

Кит с усилием приподнялся на кровати и обратился к своим спасителям, прося назвать себя.

— Я — Вилибальдо де Оливьера Салазар, военный губернатор Лоренцу-Маркеша, — гордо представился губернатор, отвешивая учтивый поклон. Он был невысокого роста, с острыми глазками и худым лицом. Несмотря на царящую всюду грязь, под доспехами у него были дорогие бархатные одежды. — Вот это Жоао Браз, сержант моего отряда, а это мои солдаты — Франциско, Амаро, Лоренцо, Маурисио, Рикардо.

Солдаты довольно четко отсалютовали.

Вперед протиснулся гигант, вооруженный аркебузой с колесным замком.

— Отец мой, я — Роландо Гуларт, бедный кузнец. От имени ремесленников Лоренцу-Маркеша я приветствую вас в нашем поселении. А вот это Бастиен, мой подмастерье.

Бастиен оказался тем самым человеком, который столь обрадовался баскскому происхождению Малькольма.

— А это Винсенте, наш мясник и кожевник, Хуберто — мельник, Николау — бондарь, Ксанти — наш пекарь и Микель — его помощник…

«Опять баски», — подумал Малькольм. Крестьяне и пастухи, опекавшие общинное стадо, тоже оказались басками: Нарикис, Миколас, Пели, Кепа, Поспер и Саторди.

Остальные пятеро, как и предполагал Малькольм, оказались высаженными на берег моряками. Трое из них были португальцами, застенчиво представившимися как Родриго, Адао и Педро. Ероман и Задорнин оказались басками. Женщин в поселке вообще не было.

— Прошу вас, — попросил губернатор Вилибальдо де Оливьера Салазар, — отец Алмада, если только силы вам сейчас позволяют, поведайте нам о себе и ваших приключениях.

Кит принял предложение и разразился цветистой историей на неплохом португальском, раскрывая и дополняя скупые сведения, ранее поведанные Малькольмом. Он подробно описал жизнь в Гоа. Рассказал, как печалило отца Франциска Ксаверия, что на этом удаленном и заброшенном посту люди лишены заботы священника. Кит с живописными подробностями повествовал об их мучительном путешествии из Индии в Африку, об ужасном кораблекрушении, погубившем всех людей на борту, кроме них двоих. Со слезами на глазах и комком в горле он рассказал, как совершил последний обряд, обращаясь к сокрушительным морским валам. Как они добирались до берега и как молились, чтобы Господь привел их к людям, не дал заблудиться в бескрайней враждебной пустыне…

Даже Малькольм, сам того не ожидая, был потрясен и растроган его рассказом.

Некоторые из слушателей, пытаясь скрыть свои чувства, покашливали и смущенно переступали с ноги на ногу.

Вилибальдо настоял, чтобы святые отцы сняли намокшие сутаны и надели что-нибудь теплое и сухое. Взамен им предложили простые, но недурного качества туники и плащи, в которые путешественники и завернулись. Мокрые одежды португальцы развесили для просушки в углу комнаты. Губернатор Вилибальдо распорядился принести вина и пустил его по кругу.

Убедившись, что священники согрелись и чувствуют себя вполне уютно, глава колонии начал ответный рассказ. Он повествовал о трудностях жизни на форпосте, проблемах, причиняемых туземцами, которые уводили у португальцев скот или прогоняли свою скотину через пшеничное поле, уничтожая урожай, о болезнях, преследующих население форпоста, о тех, кого они потеряли.

В конце концов, заявив, что горячая похлебка и добрая компания окончательно вернули им жизнь и силы, Кит предложил безотлагательно перейти к исповеди.

— Дети мои, вы слишком долго жили без пастыря. И мой святой долг как можно скорее облегчить ваши души отпущением грехов как можно раньше. Не надо ждать, пока бремя греха станет невыносимым. Я так рад, что Господь через многие бури и опасности все же привел нас к вам, позволив служить ради большей славы Его на самом трудном рубеже.

Ремесленники сначала растерялись и принялись что-то бормотать, отнекиваясь. Но под нажимом Кита все же соорудили из веревок и одеял два отгороженных отсека, наподобие двух импровизированных исповедален.

Кит настоял, чтобы им с Малькольмом вернули их пусть и мокрые, но подлинно монашеские облачения, затем они заняли каждый свой отсек и приступили к выслушиванию исповедей.

Исповедь первого португальца еще не успела подойти к концу, как Кит с яростным ревом откинул свой занавес.

— Колдуны? — крикнул он, сверкая глазами. — Что ты сказал — ведьмы?

При этих ужасных словах сгрудившиеся в комнате ремесленники принялись осенять себя крестным знамением. Солдаты побледнели. Губернатор Вилибальдо на мгновение потупился и прочистил глотку.

— Это правда, святой отец. У нас в плену находится ведьма. А колдун умер от порчи, которую сам навел на себя.

Сержант Жоао Браз осмелился вмешаться:

— Мы допросили их с пристрастием и…

— Вы допрашивали этого человека? Вы кто — служители Божьи? Или вы разбираетесь в колдовстве?

Сержант побледнел и споткнулся на полуслове.

— Но, святой отец, — запротестовал один из моряков, Родриго. — Они точно были колдунами! Это случилось семь недель назад. Я своими глазами видел это страшное зрелище, огромный сияющий плот из белого дерева, он проплыл по небесам там, далеко к северу! А прошлой ночью начался ужасный шторм, который длился до утра. Вы видели, что буря, которую вызвали эти колдуны, чуть не погубила даже вас, служителей Господних? А что, по-вашему, святой отец, мы нашли на берегу после шторма? Тот самый белый плот, правда, разбитый вдребезги. А рядом валялись разные дьявольские штучки, и на мужчине и женщине были сатанинские одежды, и…

Кит нащупал ближайший стул и неуклюже свалился на него.

— А другой колдун? Что вы узнали о нем?

Жители Лоренцу-Маркеша снова смущенно переглянулись.

— Отец мой, тот, мертвый колдун, — тихо произнес губернатор Оливьера Салазар, — он болтал, как одержимый безумием. Он говорил по-голландски!

Малькольм и Кит обменялись взглядами.

— Я немного говорю по-голландски, святой отец, — вмешался сержант Браз. — Колдун был в ярости из-за того, что пропал один малый из их темной компании. Но мы уже отправили свои отряды на поиски этого третьего и пообещали черным туземцам награду, если они поймают его и приведут к нам.

«Валлиец, — сообразил Малькольм. — Бедный перепуганный чудак…»

— Немедленно проведите меня к пойманной вами ведьме, — сурово произнес Кит. — Я должен срочно провести дознание. Выяснить, действительно ли сатана овладел ею. А она вам говорила что-нибудь?

Один из баскских фермеров сплюнул на пол:

— Нет, только визжала.

Кит страшно побледнел. Малькольм поспешил помочь ему:

— Отец Алмада, вы все еще не в себе. Вам бы следовало лечь в постель.

— Как могу я спать, если Божья работа не ждет? Давайте, дети мои, показывайте мне эту ведьму!

«Что ты собираешься делать, Кит? Ведь мы не сможем уйти через Врата еще целых пять дней. Мы наверняка выдадим себя!»

Но желание узнать, в каком состоянии находится сейчас Марго, терзало Малькольма. А каково было Киту?

Губернатор с солдатами повели их под проливным дождем к маленькой хибарке в дальнем конце форта. Остальные потянулись следом.

Подойдя к домику, сержант Браз извлек железный ключ. Заскрежетал ржавый замок. Помещение за открывшейся дверью было столь темным, что ничего нельзя было разглядеть. Кит нетерпеливым жестом потребовал фонарь. Кузнец Роландо Гуларт отдал ему свой.

— Оставьте нас, — резко произнес Кит. — Мы с отцом Ксабатом сами допросим ведьму.

— Но, отец Алмада, она может причинить вам зло…

— Бог охраняет своих служителей, сын мой. Не бойся за нас. Ступай. Мы допросим ее и запрем снова.

Солдаты в нерешительности толкались перед входом, затем отступили к дальнему концу навеса. Кит поднял фонарь, глубоко вздохнул и вошел в грязную каморку.

Марго, съежившись, забилась в угол своей темницы и мелко дрожала. Ее сжигала самая страстная ненависть, какую ей только приходилось испытать в своей недолгой жизни. И еще было так невыносимо больно, до слез. Соленые капли прокладывали дорожки по ее щекам. Эти жестокие грубые животные — нет, они хуже животных, так их назвать значит оскорбить животных, — они изнасиловали ее, избили. Потом стали допрашивать на всех известных им языках и каждый раз снова били, потому что она не могла им ответить. Наконец в своих попытках узнать, кто же она такая, они заговорили на исковерканном английском.

Мучители требовали от нее много. Чтобы она сказала, кем был другой человек, тот, которому удалось бежать. Чтобы призналась, зачем вообще прибыла сюда со своим спутником, и какое страшное зло замыслили они против Португалии…

Этот безумный допрос все длился и длился. Он продолжался до тех пор, пока у Марго еще оставались силы кричать. А когда она уже не могла произнести ни слова, эта свинья, их командир, снова изнасиловал ее и швырнул голую в эту каморку с земляным полом. Здесь ее заперли без воды, пищи и чего-нибудь, чем можно было прикрыть наготу. С тех пор они приходили лишь один раз, чтобы сообщить ей, что Кут ван Биик умер и что теперь очередь за ней.

Никогда еще в своей жизни Марго не испытывала такого безнадежного отчаяния. Она рыдала и рыдала, пока у нее не кончились слезы. В это путешествие ее погнали глупые детские устремления. И вот чего она достигла в результате: Кут ван Биик убит, а валлиец затерялся во времени еще безнадежнее, чем прежде. Не говоря уже о том, что сама она изнасилована и сидит в этой мерзкой тюрьме без всякой надежды на освобождение.

При этой мысли ее снова охватила дрожь. Она бы, кажется, не остановилась перед убийством, чтобы раздобыть воды и мыла. И, конечно же, оружие, чтобы отомстить этим ублюдкам. Если только их вообще можно убить. Ее кожа все еще воняла их потом. Всякий раз, когда она закрывала глаза, она видела гнусные рожи, глазеющие, как ее насилуют и избивают…

«О, Малькольм, зачем только я убежала от тебя?» Это воспоминание было мукой. Там — доброта и мягкость, здесь — чудовищные, немыслимые издевательства и унижения… Прости меня, Малькольм, прости, если только можешь, я подвела тебя, подвела Кита, подвела тех, кто рассчитывал на мою помощь, чтобы живыми выбраться отсюда, я подвела даже маму…

Мать Марго по крайней мере отдала жизнь, пытаясь спасти своего ребенка. А все, что пока удалось самой Марго, — это вести себя как безмозглое, неблагодарное отродье. Торчать голышом запертой в португальской тюрьме в ожидании казни — более дьявольского урока она еще не получала.

— Простите, простите меня, — шептала она снова и снова. — Я так виновата…

Вытерла нос и чихнула, пораженная, что у нее еще остались слезы. Жизнь подарила ей бесценного друга, а она сбежала, не сумев оценить и достойно принять предложенные ей отношения. А теперь ей предстоит умереть, и уже никогда не представится шанса признаться ему, какой законченной и к тому же трусливой дурой она себя считает.

А Кит? Он так никогда и не узнает, что с ней произошло. То, что она ему сделала, простить невозможно. Если бы ей дали хоть малейший шанс…

Но в реальной жизни так не бывает. Спасительная кавалерия вылетает на холм только в вестернах. И принцев на лихих скакунах не бывает в этой жизни, так же как и романтических парусников и джентльменов, прикасающихся к своим цилиндрам при появлении дам. У нее уже никогда не будет возможности сказать Киту, насколько он был прав, и попросить прощения. И не выпадет шанса поучиться несколько лет в колледже, прежде чем сделать новую попытку.

Что же он подумал, когда обнаружил ее злобную записочку?

— Прости меня, — снова прошептала она.

Она чувствовала себя полностью раздавленной и не имела ни малейшего представления, что дальше делать.

Неожиданно в проржавевшем замке заскрежетал ключ, и дверь отворилась. В полутьме обрисовались силуэты захвативших ее гнусных убийц. Марго подавила испуганный крик, мгновенно собралась и приняла низкую боевую стойку.

Они, без сомнения, убьют ее. Она слишком слаба и изранена, чтобы помешать им. Но все-таки она сможет принять бой. И если ей по-настоящему повезет, сумеет отправить в ад хотя бы одного из них, прежде чем они убьют ее саму.

Кит первым переступил порог, высоко держа фонарь. Малькольм скользнул за ним и сразу же повернулся, чтобы затворить за собой дверь. Когда он снова обернулся, то увидел живописную картину. Кит застыл на месте с фонарем в высоко поднятой руке. Марго сжалась в углу, щурясь от света. Но при этом она не просто пряталась, а упруго присела в боевой стойке…

Она была совсем голая, вся в синяках. На бедрах виднелись темные пятна засохшей крови.

— Боже мой, — прошептал Кит.

Малькольм мгновенно сбросил с себя сутану и накинул ее на Марго. Глаза девушки расширились сначала от неожиданности, потом от радости. С коротким всхлипом она вскочила. Малькольм ожидал, что она бросится к Киту. Но вместо этого Марго оказалась в его объятиях, чуть не сбив его с ног. И сама обхватила его так крепко, что он не мог вздохнуть.

— Малькольм, — шептала она бессвязно, — о, Малькольм…

Он бережно поправил сутану, сползающую с ее плеча. И тут Марго впилась в него таким отчаянным поцелуем, что бедняга только прикрыл глаза, продолжая держать ее в объятиях. Через какое-то время рассудок вернулся к нему.

— Твой дедушка тоже здесь, — тихо произнес он. Она повернулась и увидела Кита.

— О Господи.

Кит молча смотрел на них, бледный в лучах фонаря. Малькольм с трудом проглотил комок и встретил взгляд разведчика. Все стало кристально, до боли ясным. Марго обнимала его, а не Кита, и целовала его так, как целуют только мужчину, ставшего твоим любовником.

Девушка предупредила взрыв, оставив Малькольма и бросившись в объятия Кита.

— Прости меня, прости…

— Ш-ш-ш… — Он поддерживал ее со всей нежностью, как какое-то хрупкое сокровище. При этом взгляд, который он успел бросить из-за ее плеча на Малькольма, не обещал тому в ближайшем будущем ничего хорошего.

Малькольм твердо встретил этот взгляд. Ему было стыдно, что он не рассказал все Киту раньше. И конечно, совсем ужасно было то, что он был пьян, когда занимался любовью с Марго. Но своего искреннего чувства к ней молодой человек совсем не стыдился. Да и откуда он мог знать, что в этот момент ей было всего семнадцать лет…

Все последние недели он размышлял об этом. И потому достаточно спокойно выдержал убийственный взгляд Кита, только напомнил ему:

— Мы еще не ушли от опасности!

Малькольм был почти уверен, что Марго тут же спросит: «А теперь-то что нам грозит?»

Но она промолчала, просто отпустила Кита и в раздумье поправила наброшенную на плечи сутану. Затем выпрямилась от пронзившей тело боли и тихо спросила:

— И что нам нужно делать?

Ее голос слегка дрожал, но в нем не было даже намека на прежнюю детскую капризность или нетерпение. Избитая до полусмерти, запуганная и только-только начавшая осознавать, что появилась какая-то надежда на спасение, Марго хотела быть честным партнером мужчинам. За эти мгновения она сумела взять себя в руки и понять, что хотя друзья и нашли ее, угроза гибели еще совсем близко. Она встретила все с тем спокойным достоинством, которое Малькольм впервые отметил еще в Лондоне, стоя на улочке кошерных лавок и возрожденных надежд.

Малькольм сглотнул слюну. Сейчас, когда Марго взглянула на него, это был взгляд взрослой женщины. Настоящего взрослого человека. Независимо от того, сколько лет она прожила с момента своего рождения. И в этот момент он снова влюбился в нее.

— Малькольм? Он откашлялся:

— Я бы сказал, что это уже дело Кита. Это его спасательная операция. А я вроде как взялся его сопровождать.

Она перевела взгляд на другого мужчину. Кит еще раз пристально посмотрел на Малькольма и процедил:

— Да, это так. И теперь я понял почему. — Он встретился глазами с Марго. — Эти Врата не откроются еще пять дней. Если вообще когда-нибудь откроются: они быстро распадаются. И я очень удивлюсь, если Врата откроются еще хотя бы раз или два перед тем, как окончательно рассыплются.

Кайнан Рис Гойер все еще на свободе. Но местным туземцам приказано поймать его и привести сюда. Португальские розыскные группы повсюду ищут его. Все здесь уверены, что ты ведьма. Один из них видел этот ваш проклятый воздушный шар еще семь недель назад. А теперь у них есть и ваше «дьявольское» снаряжение, еще одно доказательство ваших несомненных связей с сатаной.

Они ждут от нас, — и он кивнул на Малькольма, — что мы подвергнем тебя испытанию, выясним, ведьма ли ты. Но в данных обстоятельствах возможен лишь один исход такого испытания. И они уверены, что мы не будем медлить с твоей казнью. Их двадцать пять человек против нас двоих, и они хорошо вооружены. Гораздо лучше, чем я ожидал.

— Кроме того, — вмешался Малькольм, — если мы пропустим ближайшее открытие Врат, то дальше будет совсем плохо. С вероятностью девяносто процентов Кит попадет в затенение еще до того, как Врата откроются в следующий раз. Хуже того, существует риск, что он затенится еще до первого открытия Врат!

Марго в ужасе закрыла лицо руками.

— Вам не надо было здесь появляться, — прошептала она потерянно. — Не надо было вам рисковать. Это я виновата. Я не стою, не стою такого риска…

Кит протянул руку, помедлил мгновение и затем коснулся ее волос. Марго подняла голову, сверкнув глазами в свете фонаря. Кит выдавил болезненную улыбку:

— Ты и вправду перепрятала эти проклятые алмазы на бросовом участке Голди?

Тень улыбки мелькнула на лице девушки.

— Конечно! — Потом улыбка пропала. — Но ведь Кут мертв, и все пошло прахом. Это моя вина. Это из-за меня нам не хватило горючего. Из-за меня мы вылетели против сильнейшего встречного ветра. Нам пришлось плыть на плоту, и Кут схватил малярию, и у нас кончилась еда, а потом этот шторм разломал наш плот… — Она перевела дыхание. — Я не хочу, чтобы меня простили. Я должна ответить за все. Вы были правы. Из меня не получится разведчицы.

Кит внимательно разглядывал безобразный синяк на ее скуле.

— Ты же не хочешь мне сказать, что так быстро сдалась?

Ее подбородок вздрогнул.

— Я… я хотела просить у вас дать мне еще один шанс, но я все так напортила, так…

— Обещай мне, что вернешься в Верхнее Время и будешь учиться. Если, конечно, мы выберемся живыми из этой передряги, — добавил он с кривой усмешкой. — Ты обязательно получишь дипломы, ладно? Тогда и вернемся к этому разговору.

Она снова зарыдала, молча и отчаянно. Малькольму хотелось обнять ее, но он уступил Киту, который прижал ее к себе и стал баюкать, как младенца. У Малькольма комок застрял в горле. Никогда еще ему не доводилось видеть на лице Кита такого выражения.

Наконец Марго чихнула и высвободилась из его объятий.

— О’кей. Мы еще поговорим об этом позже, — произнесла она, копируя интонацию своего деда. — Но сначала нам надо отсюда выбраться. Какие будут предложения?

— Вообще-то никаких, — бодро ответил Кит. — Обычно я сначала берусь за дело, а уж потом решаю проблемы по мере их возникновения. Кстати, как раз сейчас настал такой момент. Ну-ка, детка, правдоподобия ради, закричи изо всех сил, да как можно убедительнее!

Марго не колебалась ни секунды. Она издала такой пронзительный вопль страдания, что у Малькольма волосы на затылке встали дыбом. Затем девушка зарыдала, да так, что это наверняка услышали за закрытой дверью. Переждав минутку, Кит снова подал ей знак, и раздался еще один великолепный вопль, сопровождаемый громкими всхлипами.

Уходя, Кит спокойно заметил:

— Прости, но Малькольму придется это забрать. Он снял с девушки сутану и вернул ее Малькольму, после чего подошел к двери и распахнул ее.

— Губернатор Салазар, пока я не могу сказать с уверенностью, ведьма эта девушка или нет, — выкрикнул Кит. — Но что мне уже ясно — с ней обошлись с неподобающей жестокостью. — В голосе Кита послышался мрачный упрек. — Господь не одобряет такого насилия над слабыми женщинами. Более того, вы оставили ее без одежды и без пищи. Несомненно, в первую очередь надлежит заботиться о душе и лишь потом — о теле, но мы всегда должны оставаться добрыми христианами. Дайте бедному ребенку одеяло, одежду и что-нибудь горячее поесть. После этого она должна получить возможность помолиться и поспать. А завтра мы снова испытаем ее.

Он поднял ладонь в благословении и двинулся к Малькольму. Марго закусила губы, когда Кит повернулся, чтобы уходить. В его глазах она прочла: «Держись, малыш, просто держись, и все».

Посланные губернатором люди принесли грубое рубище, одеяло и миску похлебки. Кит проследил, чтобы Марго оделась и завернулась в одеяло, дождался, пока она не прикончит похлебку, и лишь после этого разрешил снова запереть ее на ночь.

Вернувшись, они с Малькольмом завершили выслушивание исповедей. После всего пережитого обоим было неимоверно тяжело и противно этим заниматься. Но чтобы спасти Марго, надо было играть выбранные роли.

Исповеди местных грешников ошеломили Малькольма своей мелочностью. И тем не менее они давали неплохое представление о группировках, существующих в маленькой общине Лоренцу-Маркеша.

— Эти ремесленники, — горько жаловался сержант Жоао Браз, — ведут себя так, как будто они в Лиссабоне, а не в этой всеми забытой дыре! Мельник требует за помол двадцатую долю. А для чего ему она здесь? Тратить-то не на что! А пастухи такие лентяи! Вся их работа — валяться да смотреть, как их цыплята роются в грязи, а мы в это время должны охранять их никчемные жизни…

Пекарь-баск Ксанти изо всех сил поливал грязью солдат, которые «ко всем относятся, как к рабам, держатся не по чину высокомерно, а обязанностей своих не выполняют».

— Да разве они по ночам дежурят? Ха! Они дрыхнут всю ночную стражу, а просыпаются, только если крыса цапнет за ногу! Тогда они орут, как бабы, и уверяют всех, что по поселку ходит сам сатана! Да вот, например, этот кретин Маурисио с испугу открыл пальбу в три часа утра! Весь поселок перебудил, болван…

Губернатор с горечью жаловался на неряшливость, леность и слабую дисциплину.

Исповедь Николау-бондаря была нескончаемой тирадой против всех и вся в Лоренцу-Маркеше.

— Да без меня этого поселка вообще бы не было! Это ведь я здесь делаю бочки для воды. А в них хранятся запасы для кораблей, плывущих в Индию! Без меня Лоренцу-Маркеш до сих пор был бы полоской грязи, населенной безбожными язычниками!

И у кузнеца были свои жалобы.

— За прошедший месяц этот идиот бондарь уже трижды ломал рукоятки своих бондарных стругов. Что он с ними делает, что так ломает? А губернатор тоже хорош! Требует все новых ружей, а потом жалуется на цену, когда я объясняю ему, сколько это будет стоить и сколько нам с моим подмастерьем потребуется времени, чтобы изготовить даже самое простое…

Крестьяне с истинно баскской страстью ненавидели моряков.

— Мы трудимся, как волы, — кричал Миколас, — и кормим этих неотесанных лентяев. А они что целый день делают? Сидят на берегу, лопают по десять раз, да каждый раз по стольку, сколько нормальному человеку на весь день хватит. И чем же при этом заняты? Канаты плетут! Зачем на кораблях столько канатов? На любом

корабле, что к нам приходит, вся палуба завалена бухтами этих канатов и веревок, и Боже упаси кого-нибудь наступить хоть на самую маленькую…

«Получается, — спокойно размышлял про себя Малькольм, уже не слушая болтовню баска, — что не так уж трудно будет стравить этих ребят друг с другом». Затем Малькольм отбросил эту мысль и стал дальше выслушивать горькие жалобы. Он налагал за все эти незамысловатые грехи легкие епитимьи. Выражал свое потрясение и отвращение, услышав, что половина людей в поселке не имеет даже простейших четок.

Порой Малькольм забывался и его начинала мучить совесть, что он обманывает этих простых людей. Но воспоминания о раздетой донага Марго, напружинившейся в своем грязном углу и готовой биться насмерть, сразу прогоняла эти угрызения. Вместо них приходила холодная ярость. Волею обстоятельств его друзья и эти люди оказались врагами. И если он способен их пожалеть, то они его — никогда.

Что же касается Кита…

Малькольм бросил взгляд на одеяло, отделявшее его «исповедальню» от закутка, в котором трудился Кит. С ним он выяснит отношения потом. Нет смысла множить проблемы, когда их и так невпроворот. Либо они выйдут из этой переделки живыми, либо погибнут. И уж если выйдут, тогда и будем разбираться с Китом.

Гробовое молчание Кита на протяжении всего оставшегося вечера не предвещало ничего хорошего.

Киту нужно было найти правдоподобный способ растянуть проверку «ведьмы» на полные пять дней. Глубокой ночью он лежал, не в состоянии заснуть, пытаясь выкинуть из головы страшные картины того, что эти люди сделали с Марго. Если он будет продолжать думать об этом, то не сможет мыслить рационально и принимать правильные решения. Он знал, что нужно посоветоваться с Малькольмом, но гнев его был слишком силен.

«Это моя вина, что она выкинула эту штуку», — сказал тогда Малькольм.

«Что ты сделал с ней в Риме, дружок? Ты ее соблазнил, сбил с пути… А я доверял тебе, Малькольм».

Боль была невыносимой, наверное, такую же испытывала сама Марго.

Судя по дыханию Малькольма, тот тоже не спал. Хорошо. Кит подумал, что Малькольм Мур тоже проведет адскую ночь. Повернувшись в кровати так, что заскрипели все ее веревки, он, не оборачиваясь, сказал гиду:

— Поспи немного. Тебе это необходимо.

Малькольм не ответил.

В два часа ночи Кит поднялся, зажег лампу и стал будить Малькольма. Молодой человек заворочался под грязными одеялами, застонал, затем с трудом поднялся. В глазах его застыло напряжение бессонной ночи. Тем не менее он встретил взгляд Кита твердо, не уклоняясь и не прося прощения.

Кит насмешливо хмыкнул:

— Пора будить этих грешников на утреннюю мессу. Я хочу, чтобы все эти пять дней они были полусонными и плохо соображали.

Малькольм только кивнул в ответ и выскользнул наружу в поисках колокола. Кит слышал, как он обменялся несколькими словами с дежурным стражником. И вскоре сигнальный колокол запел свою погребальную песню, выгоняя людей из домов. Спотыкаясь со сна, они ковыляли к форту, испуганно сжимая в руках оружие и ошалело озираясь в поисках опасности.

— Что случилось? — крикнул один, бросая испуганные взгляды в темноту. — Что нам угрожает, святой отец?

— Опасность проклятия и силы ада подстерегают человека всегда, — жестко ответил Кит. — Дьявол творит свое черное дело среди вас, и вы сами его допустили в небрежении своем! Господь милосердный послал нас спасти ваши души. Так что уберите ружья и арбалеты и преклоните колена в утренней молитве!

В тусклом свете фонаря, который Кит держал в руке, поселенцы обменялись унылыми взглядами. С тихим недовольным бормотанием и шарканьем они все же встали на колени.

Кит начал мессу на высокой латыни, произнося молитву медленно и нараспев, стараясь как можно дольше затянуть службу. Малькольм, найдя этот ход удачным, не преминул повторить все уже прочитанные молитвы с самого начала и в том же темпе. Несчастные поселенцы зевали и клевали носами, пока Кит не разбудил их окончательно, прибегая к свирепым взглядам, а там, где этого не хватало, и к помощи небольшой дубинки.

Настало наконец время, когда они позволили своей пастве встать с колен и выпрямиться. Но когда поселенцы потянулись к воротам, спеша вернуться в теплые постели, Кит внезапно окликнул их.

— Дети мои, вы решили, что уже можете возвращаться в свои дома? О нет! Прежде чем вы сможете отойти ко сну в уверенности, что души ваши спасены, следует вознести хвалу Господу нашему.

Губернатор не выдержал и резко заявил, что его людям надо поспать. Кит простер к нему ладонь.

— До тех пор, пока мы не разберемся с этими колдунами и ведьмами, с этой дьявольской заразой, пока я не буду уверен, что души моей паствы защищены от лукавого, я вынужден требовать, чтобы вы следовали моим приказам. На колени!

В неверном свете масляной лампы он ясно различил уныние и страх на смуглых лицах.

— Дети мои, — обратился он к ним мягко, — в неведении своем слишком долго вы жили неправедной жизнью. Сознаете ли вы, что только ваша собственная безнравственность привела к тому, что меж вами заводятся колдуны, что сам дьявол протянул к вам свои лапы?

Кто-то испуганно закрестился. И никто уже больше не жаловался, когда они стояли на коленях и выслушивали бесконечные хвалы Господу.

К тому времени, как окончилась и эта повторная служба, на небе стал расцветать восход. Кит отпустил прихожан, напутствуя их пожеланием, чтобы они заснули с молитвой на устах, а затем и сам заковылял к своему жалкому ложу. Малькольм бросил последний взгляд на тюрьму, где томилась Марго, и последовал за Китом.

Они проспали ровно три часа, а в шесть уже подняли поселенцев для заутрени. И лишь после этого они позволили им съесть завтрак. Кит распорядился, чтобы бедная девушка была тоже накормлена, и снова собрал свою беспокойную паству.

— Мне нужно знать, что за дьявольские штучки попали к вам от этих колдунов. Отец Ксабат и я изучим все улики, свидетельствующие о присутствии здесь сатаны и его слуг.

Они с Малькольмом устроили грандиозное шоу, осматривая и обнюхивая остатки плота с полихлорвиниловым каркасом, прозрачной обшивкой из фильмара и нейлоновым разрывным тросом. Изучили аптечку с ее сияющими пакетиками из фольги и яркими разноцветными таблетками, а также выкинутое штормом на берег походное устройство для очистки питьевой воды.

— И это все? — озабоченно спросил Кит.

— Нет, отец мой, — отвечал сержант Браз. — Там были еще странные, дьяволом содеянные ружья и еще какие-то подозрительные штуки.

И им представили: армейский карабин М-1, прекрасный винчестер калибра 0,458, должно быть, принадлежавший Куту ван Биику, и потрепанную кожаную сумку с личным журналом и АПВО Марго. По ходу осмотра Кит и Малькольм обменивались восклицаниями на латыни, многозначительно хмыкали и подолгу совещались.

Наконец они отложили в сторону «дьявольские» ружья на предмет исследования, что там внутри, и признали, что и другие странные предметы требуют более тщательного, всестороннего расследования.

Потом Кит отслужил еще одну мессу, которая тоже поглотила немало времени. После этого они вернулись к исследованию вещественных доказательств и занимались этим вплоть до обедни. После обедни Кит с пристрастием допросил каждого из поселенцев о том, что тот видел, делал и думал на протяжении последних шести недель. Этим они занимались до тех пор, пока не пришла пора вечерни, проведенной ими со всей возможной тщательностью и усердием.

Служба как раз подходила к концу, когда за пределами форта началась какая-то суматоха, и один из прихожан воскликнул:

— Возвращается отряд следопытов! Откройте ворота!

Переглянувшись, Кит с Малькольмом поспешили вслед за солдатом, который побежал открывать высокие деревянные ворота форта.

Кайнан Рис Гойер был хорошим пловцом. Но когда плот развалился, он оказался в воде и сразу же получил такой удар чем-то тяжелым в висок, что почти лишился сознания. Он барахтался среди бурунов, а мощное южное течение относило его все дальше от обломков плота. И все же ему удалось удержать лицо над водой и отдаться на волю течения. После удара Кайнан был просто не в состоянии бороться с волнами, к тому же остатки сознания подсказывали ему, что лучше не тратить зря силы.

При вспышках молний он различал изгиб бухты Делагоа и жалкий поселок на берегу, впервые увиденный им семь недель назад. Течение неумолимо сносило пловца мимо поселка, все дальше на юг. К тому времени, когда он достаточно пришел в себя, чтобы попробовать сопротивляться стихии, его снесло уже на несколько миль южнее поселка. Похоже, Марго и Кут застряли к северу от поселка и не смогут добраться до Врат, которые были на противоположной стороне бухты.

Каинам поплыл к берегу, вздрагивая от боли в растянутых связках плеча. Обрадовался, когда наконец коснулся ногой дна, и стал на ощупь выбираться на скалистое побережье. Он полз на четвереньках, пока не преодолел линию кипящего прибоя, и там бессильно свалился на землю, пытаясь отдышаться. Дождь хлестал его по спине. Уже несколько дней Кайнан толком не ел, а борьба с морем окончательно доконала его.

«Неужели мне суждено погибнуть здесь? И где я, собственно?» — мрачно соображал он. «Африка», — сказала тогда Марго. Однако Кайнан имел самые смутные представления о том, где, собственно, эта Африка есть — где-то далеко к югу от Уэльса? Он не понимал, что означала показанная Марго светящаяся карта на экране компьютера. Единственное, что он знал: в поселке на берегу бухты живут португальцы. Эта мысль приводила его в дрожь. Между португальцами и валлийцами не было мира.

А те, другие, живущие в этих местах… Трудно было поверить картинкам, которые показывала ему Марго. Черные люди в диковинных одеяниях, в руках длинные грозные копья. С такой публикой не хотелось бы встретиться один на один, даже в лучшие его времена. А сейчас-то он уж точно не в форме. Кайнан медленно перевернулся и сел, щурясь в темноту, наполненную ветром и дождем. Вспышки молний освещали море, водяные валы бешено хлестали берег.

А ведь как одиноко ему было на Вокзале Времени! Но перед тем ощущением оставленности, которое обрушилось на него сейчас, те переживания показались пустячными. Его занесло на век позже его собственного времени и за пять веков до того, как появится станция ВВ-86. И очутился он на земле, в которой уж никак нельзя было выдать себя за туземца, а единственные европейцы были смертельными врагами. У него не было ни пищи, ни воды, ни оружия и не было особой надежды как-нибудь это раздобыть. Без ножа нельзя изготовить даже лука для охоты на дичь. Правда, остается надежда найти Врата, если только искать их достаточно долго.

Кайнан поморщился. «Никогда бы не подумал, что буду мечтать о возвращении в ад…»

Конечно, за последние несколько недель он начал сомневаться в том, что ВВ-86 и вправду ад. Стало меняться и его мнение о девушке, Марго. Порой она вела себя как молодая дуреха, но в ней была и храбрость настоящего воина. Он так и не понял, почему она сбежала из-под защиты деда охотиться за алмазами. Как, впрочем, вообще не понимал причин многих поступков этих людей с восемьдесят шестого. Но если бы дед видел девушку во время их путешествия вниз по реке к морю, похоже, он остался бы доволен.

В последний раз Кайнан запомнил Марго, барахтающуюся вместе с ним в штормовом море у разбитого плота. Ну, ладно. Кайнан выплюнул изо рта песок и с трудом поднялся на ноги. Он сам, добровольно, признал ее своим сувереном. А Кайнан Рис Гойер не бросал своих суверенов в беде. Марго должна быть где-то к югу. И долг Кайнана найти ее и помочь провести Кута ван Биика обратно через Врата.

С этим он и отправился в путь, настойчиво продвигаясь вперед и останавливаясь передохнуть, только когда его ноги начинали подкашиваться от усталости. Отдыхал он, просто валясь на землю прямо там, где стоял, и мгновенно погружаясь в полусон-полузабытье. Но всякий раз заставлял себя снова встать и продолжать путь. И так он шел всю ночь и весь следующий день, продвигаясь на север вдоль пустынного побережья.

Запах португальского селения он уловил прежде, чем увидел его. Пахло печным дымом, свиньями, помойкой. Путник свернул в глубину материка, минуя поселок и форт. Преодолевая смертельную усталость и жажду, он пытался по возможности сократить обходной путь, но при этом и не попасться на глаза португальцам.

Он сжимал кулаки, мечтая о каком-нибудь оружии для самозащиты, но у него ничего не было. Сознание временами покидало его, и тогда только чувство долга гнало вперед, шаг за шагом, через боль. И как раз в такой момент он и напоролся на засаду.

Только что он был один в насыщенном влагой и испарениями лесу. И вдруг рядом очутились португальцы, орущие ему что-то прямо в ухо, цепко хватающие его за руки и за ноги. Кайнан напрягся из последних сил и высвободился. Перекатившись по земле, он присел в низкой стойке, спина под защитой толстого дерева. Огляделся и тяжело сглотнул. Перед ним было с полдюжины рычащих португальцев, у всех ружья или арбалеты.

По закону чести все было просто — надо принимать последний бой. А долг требовал попытаться бежать, чтобы спастись самому и спасти своего товарища и суверена. В то же время глубоко укоренившийся здравый смысл твердо подсказывал, что ни то, ни другое у него не получится. Он слишком устал, и слишком много оружия было нацелено на него твердыми руками здоровых и сытых португальских солдат. Один из них неторопливо ухмыльнулся и произнес что-то непонятное. А затем повторил на исковерканном английском:

— Колдун…

Кайнан похолодел.

Значит, они нашли либо Марго, либо Куга ван Биика, либо плот, и теперь они обязательно будут пытать его, а потом сожгут живьем. Он потянулся рукой к дереву, обхватил крепкий ствол. Уж лучше быть убитым стрелой или пулей, чем умереть на костре.

И только тогда ему пришла в голову новая, еще более страшная мысль. Они ведь сожгут и Марго, и больного африкаанера, который научил Кайнана стрелять из того волшебного ружья. И если он позволит этим подонкам убить себя прямо сейчас, то у остальных его товарищей уж точно не останется никаких шансов на спасение. А вот если он позволит взять себя живым…

Им ведь нужно будет освободиться только на те мгновения, когда будут открыты Врата.

Кайнан задержал дыхание.

А потом спокойно сдался.

Кит и Малькольм встретили поисковый отряд у ворот. Солдаты вели за собой окровавленного, покрытого синяками пленника. Руки у него были связаны за спиной лианами. Валлиец был бледен, однако держался прямо, со всей присущей ему храбростью встречая удар судьбы.

Один из португальцев, остававшихся в форте, громко заметил:

— А он, гад, видно, сопротивлялся!

Пленившие Кайана солдаты заухмылялись:

— Нет. Вроде сначала собрался биться, а потом испугался и сдался покорно, как овца.

Кит злобно сощурился. Значит, они избили его уже после, и здорово, судя по его виду. Почему же он сдался без боя? Это никак не соответствовало представлению о том Кайнане Рисе Гойере, который атаковал Кита и Марго с фанатичной, неукротимой яростью.

Кайнан с каменным спокойствием смотрел в землю. Было ясно: он прекрасно понимает, что его ждет.

Собравшиеся вокруг португальцы пожирали пленника глазами.

— Посадите его в колодки, — прокаркал губернатор.

— О нет, — возразил Кит, от усталости еле сдерживаясь. — Посадите его в темницу вместе с женщиной. Отцу Ксабату и мне придется поискать на нем знаки сатаны!

При слове «сатана» Кайнан заметно вздрогнул. Он совсем не сопротивлялся, когда португальцы тащили его в темницу, а просто тихо проклинал их на родном языке. Один из солдат ударил его по лицу и снова рассек только начавшую заживать губу. Кайнан споткнулся, поглядел на своих мучителей, но не издал ни звука. Кит и Малькольм переглянулись.

«Храбрец», — говорил взгляд Малькольма.

Кит только кивнул в ответ и последовал за пленником. Малькольм двинулся за Китом. Их тяжелые облачения волочились по грязи. Сержант Браз отпер камеру и втолкнул Кайнана внутрь, затем отступил, давая дорогу Киту и Малькольму. Вошедший последним Малькольм, как и в первый раз, притворил за собой дверь.

Марго сидела в углу, напряженная и молчаливая. Она взглянула на Кайнана и вздрогнула, но тут же глаза ее засветились надеждой.

Кайнан еле стоял. Было видно, что последние силы покинули его. И все же он прохрипел, обращаясь к Марго, на ломаном английском:

— Я… я искать тебя. Португальцы, — он зарычал, сплевывая кровь на грязный пол, — найти меня. Я — прийти. Нет воевать. Мы бежать Врата. Я помогать, да?

Глаза Марго расширились. Она перевела взгляд на Кита, который с трудом обретал голос. Значит, Кайнан сдался ради нее, хорошо понимая, что португальцы с ним сделают… Что же произошло за последние семь недель, что заставило Кайнана так изменить свое отношение к Марго?

Кит откашлялся:

— Кайнан Рис Гойер.

Валлиец содрогнулся. Его глаза расширились. А рот несколько раз раскрылся. Наконец он с трудом выговорил:

— Вы…

Огонек надежды затеплился в его глазах.

— Вы пришли помочь нам? — спросил он тихо на своем родном языке.

Кит не стал подтверждать очевидное. Вместо того он спросил:

— Ты и вправду сдался португальцам только для того, чтобы помочь моей внучке бежать? Кайнан покраснел и опустил глаза.

— Я принял ее главенство. «Вон оно что…»

— Пусть так, но все равно это был удивительно храбрый поступок, и не важно, должен ли ты был его совершать или нет. Я этого не забуду. Малькольм, развяжи ему руки. Ты имеешь хоть какое-нибудь представление, где мы и в каком времени?

Пока Малькольм развязывал его, валлиец ничего не отвечал.

— Я знаю, что мы в Африке и что Африка лежит к югу от Уэльса, — промолвил он наконец, потирая затекшие кисти. — Я знаю, что эти сукины дети — португальцы, чума их забери. Думаю, сейчас мы примерно на столетие позже того времени, когда я покинул дом.

— Да, это 1542 год. И португальцы считают, что вы с Марго колдуны.

Кайнан снова побледнел.

— Я знаю. Они кричали это, когда начали пинать и избивать меня. — Судорога прошла по его телу. — Некоторое время я боялся, что они просто убьют меня без суда.

Его улыбка была горькой и мимолетной.

Помолчав, Кит спокойно сказал:

— Мы все еще в большой опасности. Не исключено, что я погибну от затенения раньше, чем Врата откроются снова. Это сложно объяснить, и ты еще недостаточно много знаешь о Вратах и путешествиях во времени, но простая истина состоит в том, что человек не может существовать сразу в двух лицах. А мне придется очень, очень близко к этому подойти. И если я задержусь здесь слишком надолго, замешкавшись до того момента, когда я уже существую где-то в другом месте, но в это же время, то я умру.

По лицу валлийца прошла череда самых разных чувств. И вдруг, к изумлению Кита, он преклонил перед ним колено:

— Я присягаю тебе на верность, мой господин. Прикажи мне, чтобы я мог довести до конца твою миссию, если ты погибнешь.

Было бы не к месту объяснять валлийцу, что в присяге нет никакой нужды. Он просто принял его обет служить ему в качестве вассала. Если они выберутся, потом можно будет с этим разобраться.

Марго удивленно взирала на происходящее.

— Теперь, — спокойно произнес Кит, — нам предстоит разыграть суд над колдунами…

Малькольм распорядился принести валлийцу еды и питья, затем занялся его ранами. Кит предписал предоставить пленнику ночной отдых перед завтрашним испытанием. На этот раз Малькольм покидал темницу с гораздо более легким сердцем, чем в первый день. Теперь по крайней мере Марго не будет там в темноте одна.

На следующий день они «допрашивали» валлийца в той же маленькой каморке. «Дознание» растянулось на целый день. На самом деле они все это время потратили на спокойное, деловое обсуждение планов, продумывание многочисленных запасных вариантов чуть ли не на все случаи жизни.

Суд над колдунами планировался и репетировался долго и тщательно, как настоящий театральный спектакль, бродвейское шоу. С той лишь разницей, что от развязки этого шоу зависела их жизнь.

Когда они закончили подготовку, никто ничего вслух не сказал, но по лицам партнеров было ясно: каждый отдает себе отчет, сколь на самом деле уязвимы эти их изощренные планы.

Африканское солнце уже клонилось к закату, когда Малькольм наконец вышел из грязной каморки и придержал дверь для Кита. Но разведчик времени не удостоил его взглядом. Марго опять при расставании прильнула к Малькольму так, что и слепому было бы ясно, какие у них отношения. С Китом-то она попрощалась куда сдержаннее. Такая открытая демонстрация чувств в теперешней обстановке казалась Малькольму совсем неуместной, но он не предпринял ничего, чтобы как-то восстановить отношения с Китом.

Когда португальский солдат приблизился, чтобы запереть дверь камеры, Кайнан как бы невзначай встал между ним и Марго, и мнение Малькольма об этом валлийце поднялось до еще более высокой отметки.

Прежде чем допустить поселенцев к ужину, Малькольм с Китом провели хорошую, полноценную вечернюю службу. Заметив, что некоторые прихожане обмениваются мрачными взглядами и сердитыми восклицаниями, Малькольм решил, что пора приводить в жизнь его собственный план. Если Киту нужно вывести этих людей из равновесия, вот прекрасная возможность натравить их друг на друга.

Так что за ужином, который теперь, по настоянию Кита, вся община вкушала вместе, Малькольм воздел руки к небесам и разразился проповедью о заразительности, опасности и пагубности колдовства.

— Известно ли вам, дети мои, что князь Тьмы засылает к вам демонов, чтобы те вынюхивали все ваши грешные деяния, искушали вас и побуждали к еще большим грехам? Так бдите же и не допускайте нечистого искушать вас и сбивать с пути истинного! И если вы видите, что сосед ваш отлынивает от исполнения своего долга, знайте, что это бес вселился в него и ведет его по дороге к преисподней! С таким соседом надо быть непреклонно строгим! Не жалейте, поправьте его, и, возможно, вы спасете его душу. Все вы должны помочь друг другу обрести путь к спасению. Если ваш сосед подвержен греху алчности, вы должны помочь ему справиться с ним, направить на верный путь. Если вы ночью стоите на страже и видите, как владыка Тьмы и порождения его крадутся по городу, выискивая, где бы навредить, то гоните его без колебания!

Некоторые солдаты при этих словах побледнели. Точно, они видели что-то, крадущееся ночью. Малькольм был готов держать пари, что это были обезьяны, нацелившиеся покопаться в кучах городского мусора, а может, и леопарды, привлеченные запахом домашнего скота. Сегодняшняя ночная стража обещает оказаться весьма интересной!

— А если ваш сосед страдает от непомерной гордыни? Научите его смирению, только так можно спасти его душу. Жадность, гордыня, чревоугодие. Ищите в ближнем эти страшные грехи. И искореняйте их!

Он простер над толпой руки в заключительном благословении. Солдаты, ремесленники, крестьяне и бывшие матросы сидели, лишившись дара речи, глядя друг на друга со всевозрастающим подозрением и страхом.

Губернатор перекрестился и начал есть — но медленно, чтобы не быть заподозренным в грехе чревоугодия. Остальные последовали его примеру, время от времени недобро поглядывая друг на друга. «Который тут призывает дьявола во злобе его?» Малькольм без труда читал их мысли.

Позже, когда они остались одни, Кит холодно взглянул на него.

— Очень надеюсь, что ты осознаешь, что с ними делаешь.

— Ты хотел вывести их из равновесия. Я рассчитываю, что следующие два денька будут интересными.

Кит только хмыкнул и стал укладываться в постель. Он видел, что его план вымотать поселенцев в первую очередь сработал в отношении Малькольма. Бедняга падал с ног от усталости.

— Спокойной ночи, — тихо пожелал Малькольм.

— Надеюсь, приятель, теперь ты уснешь, как покойник, — огрызнулся в ответ Кит.

Малькольм сдержался. Он должен терпеть выходки Кита и глотать его оскорбления. Считай это епитимьей, отец Ксабат Когда Малькольму наконец удалось уснуть, его мучили кошмары, разбудившие его еще до полуночи. Он ворочался в темноте, глядя в невидимый дощатый потолок.

Как же ему вернуть дружбу Кита? Малькольм был стольким ему обязан, что никакой жизни не хватит, чтобы расплатиться. Кит доверил ему и самую большую свою ценность — внучку, а он не оправдал доверия. Мысль о том, что она, вся израненная, ежится сейчас в темноте своей вонючей тюрьмы, не имея ничего, кроме грубого рубища и вшивого грязного одеяла, была невыносима… Кулаки Малькольма сжались сами собой. Эти грязные поселенцы могли заразить ее венерической болезнью, она могла забеременеть от них…

Малькольм резко повернулся на бок и стиснул зубы. А ведь она могла забеременеть и от него! Да, трудно обижаться на Кита за его холодные, уничтожающие взгляды. Допустим, Малькольм не мог справиться со своим чувством к Марго, но вполне можно было удержаться от этого дикого пьяного позыва там, на улицах Рима. Да, этого-то можно было избежать.

«Я это как-нибудь улажу, — твердо решил он про себя. — Как-нибудь».

Он так и не успел придумать как, поскольку в ночной тишине раздался дикий вопль и вслед за ним выстрелы. Кто-то закричал в предсмертных муках.

Тревожно забил сигнальный колокол.

Кит вылетел из кровати, на ходу одной рукой нащупывая кинжал в своем камуфляжном мешке.

— Что за черт? — моргая, спросил он.

— Думаю, мои планы начали осуществляться, — сухо ответил Малькольм.

Послышались глухие приближающиеся шаги. Отчаянный стук в дверь. Малькольм с усилием поднялся с кровати и отворил дверь.

— В чем дело? — озабоченно спросил он. — Мы слышали выстрелы и звон колокола…

— О, отец мой, пожалуйста, быстрее. — Это был Франциско, один из солдат. Его голос дрожал.

Малькольм поспешил за солдатом, Кит двинулся следом. У ограды форта они увидели Задорнина, моряка-баска, лежащего на грязной земле. Он был ранен в грудь навылет. Было очевидно: этот человек умирал.

— Я видел демона, отец, — прохрипел моряк, — там, на стене. Я закричал, и часовой выстрелил…

— Это было какое-то бесформенное существо. — Пели, один из солдат, говорил дрожащим голосом. — Оно было похоже на человека и закричало голосом Задорнина. Мы выстрелили, и оно исчезло с визгом, а на этом месте оказался умирающий Задорнин.

Моряк терял сознание от боли и потери крови. Рана в его груди была чуть не с кулак. Малькольм взял его за руку и читал отходную молитву, пока моряк не испустил дух. Эта смерть потрясла Малькольма. Чтобы не раскиснуть, ему пришлось напомнить себе, что эти люди позволили умереть Кугу ван Биику, а теперь собрались умертвить Марго и Кайнана самым мучительным способом. Он как раз осенял себя крестным знамением, когда между солдатами ночной вахты разгорелась нешуточная драка.

— Если бы, будь ты проклят, ты не заснул на вахте….

— А если бы ты мог так же ловко стрелять, как ты ловко отлыниваешь от службы…

Кулачная драка была короткой и жестокой. Малькольм и Кит наблюдали за ней, не произнося ни слова. Малькольм, во всяком случае, не собирался утихомиривать взбесившихся солдат. В конце драки Аморо щеголял сломанным носом, а Лоренцо выплюнул на землю пару окровавленных зубов.

— Я полагаю, — холодно распорядился Кит, — что вы похороните убитого вами человека. Займитесь этим сейчас же. А когда покончите с этим, мы приступим к заутрене.

Солдаты поворчали в бороды, но послушно отправились за лопатами, чтобы рыть могилу.

Марго просидела в своей темнице почти до полудня, прислушиваясь к звукам диких ссор между ее захватчиками. Что бы там ни делали Кит с Малькольмом, они своего добились — враги слабели. Хорошо! Прошлой ночью выстрелы пробудили ее от кошмарного сна. Она не знала, что происходит, но надеялась, что ни Кит, ни Малькольм при этом не пострадают. Больше всего она боялась, что Кит погибнет и Малькольм останется один среди преисполненных подозрительности португальцев.

Солдаты пришли за ней где-то в середине утра. Она была одета только в грубое рубище, едва доходившее ей до колен. Пришлось взять одеяло и обернуть его вокруг талии наподобие юбки. Когда мерзкий сержант Браз схватил ее за руки, Марго плюнула ему в лицо. В ответ он мощной оплеухой отбросил ее к стене. Девушка соскользнула на землю, всхлипывая и держась за щеку. Сквозь шум в ушах она еле различала голос Кита, что-то сердито говорившего по-португальски.

Все расплывалось перед ее глазами, когда перед ней оказался Малькольм. Все же у нее хватило самообладания не броситься к нему в объятия. Гид поднял ее на ноги и помог выбраться наружу. На площадке форта стояли стол и несколько стульев. Губернатор — Марго затрясло при воспоминании о нем — сидел в переднем ряду. Его солдаты стояли рядом. Выглядели они так, как будто полночи дрались на кулаках. Остальные расположились на корточках прямо на земле или стояли неровными группами, наблюдая за происходящим.

Кит расположился за столом и что-то усердно писал птичьим пером на толстых листах пергамента. Заметив Малькольма, он поднял голову и кивком пригласил его подойти к столу. Тот подвел Марго к открытой площадке, образовавшейся между столом и публикой. Кит откинулся на стуле и взглянул на Марго так, что та похолодела. Если бы она не знала, что все это комедия, она бы просто умерла от страха.

Кит заговорил по-португальски. Малькольм переводил на английский.

— Тебя судят по обвинению в колдовстве, девочка. Как тебя зовут?

Среди публики был по крайней мере один человек, кое-как понимавший по-английски. Марго подняла голову:

— Марго Смит.

— И ты англичанка?

— Да.

Малькольм коротко перевел это Киту на португальский. Тот нацарапал что-то на своем пергаменте. Затем начал обвинительную речь. Малькольм переводил список обвинений, который начинался словами: «Ты обвиняешься в сговоре с дьяволом, научившим тебя и твоих сообщников летать по воздуху с помощью магии», — и так далее, еще на полчаса, а заканчивался так: «И наконец, ты обвиняешься в том, что, расчесывая свои волосы, вызвала шторм, который послужил причиной гибели португальского корабля и всех людей на борту. Что ты скажешь в свое оправдание по этим серьезнейшим обвинениям?»

Марго повернулась так, чтобы смотреть прямо в глаза сидящему напротив губернатору. Презрительно скривив губы, она отвечала:

— Даже если бы я и была ведьмой, я бы не стала тратить столь мощную магию на этих людей. Они того не стоят. Я невиновна, а вот они — лжецы, убийцы и насильники.

Малькольм перевел ее ответ. Губернатор с ревом вскочил и замахнулся на Марго кулаком. Малькольм что-то быстро сказал ему, заставив снова опуститься на стул.

«Суд» шел дальше, как удивительное представление. От Марго потребовали повторять за судьей фразы по-латыни. Каждый раз, когда она делала ошибку или запиналась, это аккуратно фиксировалось в протоколе и встречало мрачные комментарии зрителей. Затем ее раздели догола и стали внимательно осматривать. Были выявлены и занесены в протокол все родимые пятна и мельчайшие родинки.

По окончании процедуры Малькольм приказал:

— Надень свои одежды, англичанка. Своей наготой ты оскорбляешь Господа.

— Ну уж не больше вашего! — парировала Марго.

Кит остановил ее грозным взглядом.

Потом под конвоем подсудимую отвели на берег бухты. Найдя место, где сразу начиналась глубокая вода, два солдата подхватили девушку и швырнули с берега. Марго с воплем и плеском погрузилась в пучину. Там было действительно глубоко. Она вынырнула на поверхность, судорожно вздохнула и бросила свирепый взгляд на солдат. Столпившиеся на берегу люди озабоченно переговаривались. Когда наконец Малькольм выудил ее на сушу, она злобно бросила:

— Что вы хотите со мной сделать? Утопить?

— Ведьмы плавают, — сухо ответил Малькольм. — А невинные люди тонут.

— Ого! Отличный способ решить проблему! Утопить человека, если он невиновен, и сжечь, если он и вправду колдун!

Только к полудню Марго доставили обратно в форт. Кит стал задавать ей уж совсем бессмысленные вопросы. На большинство из них она совсем не знала, что ответить. Кит мрачно качал головой и записывал все в своем пергаменте. Уже становилось темно, когда они наконец отвели ее обратно в камеру и дали ей хлеба, похлебки и вина.

Кит объяснил вчера четко и ясно — для осуществления их плана нужно признать ее «виновной». Если бы она этого не знала, то испытывала бы сейчас смертельный страх. Но и так ее била дрожь. А что, если что-нибудь пойдет не по плану? Что, если казнь начнется, а Кит как раз в это время попадет в затенение и исчезнет? Тогда погибнет не только Кит, но и она, да и Малькольм с Кайнаном вряд ли уцелеют. При мысли о том, что она может погибнуть на костре, холодный пот прошиб ее под грубой вонючей рубашкой. Марго взяла себя в руки и попробовала помолиться, затем стала мерить шагами камеру. Нет, им наверняка удастся выкарабкаться, несмотря ни на что. Кит свое дело знает.

Правда, тот же Кит не раз ее предупреждал, что даже самые опытные разведчики прошлого порой совершали роковые ошибки.

На следующее утро они забрали Кайнана. Он отсутствовал весь день, подвергаемый тем же испытаниям, которые вчера пережила она. К вечеру заскрежетал замок, дверь отворилась, и в камеру втолкнули бледного Кайнана. Он сообщил ей на своем убогом английском:

— Плохо. Проклятые португальцы. Сумасшедшие. Плохие.

— Да. Плохо. Мне… — Она чуть помедлила, потом все же решилась: — Мне страшно.

Кайнан мягко взял ее за руку:

— Да. Марго храбрая. Храбрые боятся. Правда.

Она взволнованно подтвердила:

— Правильно. Очень правильно.

Валлиец через силу улыбнулся:

— В Орлеане Кайнан бояться. Бояться французов. Бояться Марго. Правда.

Марго разобрал смех, закончившийся плачем. Если это и принизило ее в его глазах, вида Кайнан не подал.

Этой ночью снова была стрельба и вопли. Марго проснулась, сообразила, что происходит, и пробормотала:

— Хорошо! — В ответ послышалось одобрительное хмыканье Кайнана. На этот раз Кита с Малькольмом никто не призывал, значит, обошлось без смертоубийства.

На следующий день — а в этот день должны были снова раскрыться Врата — португальцы вытащили их обоих наружу для оглашения приговора. Правда, это оказалось издевательской процедурой — приговор произносился по-португальски. Но кое-какую пользу они для себя все же извлекли. По раздраженным, сумрачным и усталым лицам португальцев они поняли, что задуманный Малькольмом и Китом сценарий «войны на истощение» претворяется в жизнь.

Судя по перебранке и новой кулачной драке, разгоревшимся пополудни, португальцы начали обвинять друг друга уже и в колдовстве. Когда среди солдат вспыхнула новая, еще более жестокая драка, уже с ударами прикладами аркебуз, священники распорядились снова запереть пленников. «Когда же Кит сделает решающий шаг?» — мучилась Марго. Ведь осталось так мало времени! Врата откроются всего через несколько часов — если откроются вообще!

Чем дольше длилось ожидание, тем туже натягивались ее нервы. Что-то пошло не так. Где-то они допустили ошибку, их хитрость разгадана, или Кит уже исчез, оставив Малькольма лицом к лицу со всей этой шайкой суеверных убийц…

Солнце уже клонилось к закату, когда дверь камеры отворилась в последний раз. Марго медленно встала, сердце билось так, что, казалось, сейчас сломает ей ребра. Кайнан тоже поднялся, готовый встретить лицом к лицу сержанта, который отпер дверь. Сержант не смотрел им в глаза. Он быстро перекрестился и отступил в сторону. За ним стоял Малькольм. Холодно оглядев камеру, он грубо оповестил:

— Ты признана виновной в колдовстве, Марго Смит. Тебя отведут подальше от Лоренцу-Маркеша и предадут казни через сожжение на костре. Да помилует Господь твою душу!

Марго уставилась на него, с трудом узнавая человека, который был так нежен с нею в Риме. Затем, вспомнив о своей роли, она издала отчаянный вопль и осела на землю. Этот театральный обморок оказался убедительным — Кайнан бросился подхватить ее. Из-за спины Малькольма показался Кит и что-то произнес по-валлийски. Кайнан не ответил. Он только рычал, как загнанный в ловушку волк.

«О Господи! — думала Марго с колотящимся сердцем. — Пусть у нас получится!»

Солдаты выгнали осужденных наружу. Их повели через площадь, и стоящие там зеваки крестились и отводили глаза. Кайнан невозмутимо шел под конвоем четырех солдат, поддерживая Марго за талию.

Кит и Малькольм следовали за процессией, негромко переговариваясь на латыни. У обоих сумки с АПВО висели через плечо. И это было единственным добрым знаком, который сумела заметить Марго. Они прошли мимо телеги, запряженной тощей лошадью. На телегу были свалены остатки поливинилхлоридного плота, фильмаровой оболочки надувного крыла и все прочие колдовские штучки, оставшиеся после крушения. Еще там была огромная зловещая груда дров и хвороста и два длинных толстых бревна. У телеги стояли несколько португальцев с пиками и зажженными факелами. Марго притворилась, что у нее заплетаются ноги, а потом и вовсе упала на колени, всхлипывая. Учитывая ее искренний страх, что что-то может сорваться, пойти не по плану, слезы были вполне искренние. Кайнан помог ей подняться и встал рядом, пожирая глазами палачей.

Ожидая их, поодаль стоял губернатор вместе с остальным своим немытым воинством. Все были вооружены: ружья, арбалеты, шпаги, длинные копья и кинжалы. Марго пыталась отогнать отчаяние, но не представляла себе, как Кит сумеет организовать побег при такой многочисленной и хорошо вооруженной охране.

Вся процессия покинула пределы поселка и двинулась вдоль берегового изгиба, направляясь на юг. Марго помнила топографию местности. Кит вел их к Вратам. Они шествовали по вылизанному волнами пляжу молчаливо и мрачно. Только скрип телеги и потрескивание факелов слышались на фоне шума ветра и волн. Кит двигался во главе колонны, словно определяя по одному ему известным признакам подходящее для казни место. Видно было, что он никак не может его найти. Марго знала, что Врата откроются где-то поблизости, но где именно, не могла вспомнить.

Наконец Кит поднял руку и что-то прокричал по-португальски. Телега подъехала к нему и стала. Грубо одетые крестьяне стали разгружать ее. Самый высокий и сильный из них укрепил оба бревна в земле вертикально, а моряки навалили вокруг столбов дрова и хворост. После этого Кит стал рьяно молиться на латыни, казалось, совсем забыв о Марго и Кайнане. Все вещи, найденные после крушения, уложили на костер сверху. Марго смотрела на пламенеющий закат.

Вот сейчас, в любую минуту…

Если только Врата откроются.

И если Кит не умрет из-за затенения, что может произойти когда угодно.

Если, если, если…

Она заметила, что по его лицу стекают капельки пота, и снова задрожала, заразившись его волнением. У Малькольма лицо было мертвенно-бледным. Вытащив моток веревки, он тщательно привязал ее конец к кисти Марго.

— Когда встанешь у столба, сделай вид, что у тебя обе кисти связаны сзади, — прошипел он ей в ухо и потащил ее к костру.

Марго вопила и упиралась. Он схватил ее за кисти и приподнял над землей, над сложенными дровами, к столбу. Несчастная молила о прощении, упав на колени и цепляясь за его сутану. Но Малькольм неумолимо завел ей руки назад, вокруг столба. Марго снова закричала. Публика завороженно следила за этой сценой, как футбольные болельщики за пенальти. Марго сделала вид, что потеряла сознание. Малькольм энергично накрутил веревку ей на руку, не привязывая к другой, свободной руке. Девушка обвисла у столба.

Кайнана Риса Гойера приволок к столбу Кит. Все происходило рядом с Марго, и ей хорошо было видно, что с его кистями был проделан тот же трюк. Лицо Кайнана было бело как снег. Но он высоко держал голову и что-то громко говорил на своем родном языке. То ли проклинал португальцев, то ли молился за успех их безумного плана.

Кит слез с костра, обернулся к приговоренным и воздел руки к небу. В одной из них было распятие. Со значением оглядев публику, он начал какое-то латинское песнопение. Что бы это ни было, но конца этому речитативу не было видно. Капельки пота скапливались на его верхней губе и стекали по подбородку. Малькольм украдкой бросал тревожные взгляды все в одну и ту же сторону, где, как подумала Марго, должны были открыться Врата.

Но Врата не открывались.

Солнце уже окончательно скрылось за далекими вершинами Драконовых гор. В ушах девушки отдавался грохот прибоя. Над головой пронзительно вскрикивали чайки. «Они не открываются, Боже мой, они не открываются…» Молящийся перед костром Кит опустился на колени и склонил голову. Малькольм последовал его примеру. За ним опустились на колени и все остальные. Факелы трещали в сгущающихся сумерках. А Врата все не открывались. Киту нельзя было дальше затягивать развязку. Губернатор пристально, с подозрением глядел то на него, то на сложенный и давно просящий огня костер. На темном небе зажглись первые звезды.

И тут Марго почувствовала сверлящую боль у височной кости. Она замерла и испустила пронзительный крик.

У Малькольма при первых признаках раскрытия Врат голова пошла кругом от волнения и счастья. Потом закричала Марго. Гид вздрогнул и повернулся к ней. Даже Кит вскочил.

— Слушайте меня! — вскричала Марго с пафосом. — Я призываю силы Зла!

Малькольм поднялся и простер к ней распятие. В это время солдат, понимавший английский, заорал, что ведьма призывает самого сатану.

Кит подбежал к костру и вырвал факел из рук ошарашенного фермера.

— Ты, адово отродье! — вскричал он. — Прекрати! Приказываю тебе именем Христа!

Марго, чтобы поддержать представление, что-то проорала ему в ответ. А затем начала декламировать уже для всей публики.

— Вы все умрете ужасной смертью, если только попытаетесь зажечь этот костер! Приди, Вельзевул! Приди, сатана! Люцифер! Святой Ник…

«Святой Ник?»

Малькольм увидел вблизи, что при этих словах Кит чуть не сорвался. Огромных трудов стоило ему превратить невольно вырвавшийся смех в крик боли и ярости. Для пущей убедительности разведчик упал на колени, задыхаясь и раздирая сутану на груди, как будто эти проклятия и вправду доставляли ему невыносимую боль. В мозгу Малькольма пронеслись полуистерические видения, он и сам едва удерживался от смеха.

Марго продолжала выкрикивать проклятия.

А ближайшие к ней солдаты, потея от ужаса, уже начали нацеливать на нее арбалеты.

— О, черт… — Малькольм ринулся между ними и костром. — Нет! Вам нельзя вмешиваться в Божье Дело!

Вибрация открывающихся Врат Времени стала столь болезненной, что кто-то из моряков и крестьян выронил свое оружие. Обеими руками они зажимали уши, дико озираясь в ожидании обещанных демонов. Малькольм, подняв перед собой распятие, двинулся к костру. Кит превзошел самого себя. Он корчился на земле, ползал на коленях, безуспешно пытаясь встать и защититься распятием.

Голосом, севшим от ужаса, разведчик восклицал:

— Именем Господа, повелеваю: изыди, сатана!

— Сатана сожрет твою требуху на обед! — цинично возражала ему Марго.

Какой-то перепуганный крестьянин с истерическим воплем швырнул свой факел прямо в костер. Наваленные сверху стружки занялись ярким пламенем. Марго взвизгнула, но нашла, как ответить бедняге:

— Святой Ник наделает сосисок из твоих кишок!

Кит, не давая себя превзойти в актерском мастерстве, поднялся, шатаясь, на ноги и воздел к небу руки. При этом он так содрогался, что даже Малькольм не был уверен, а не свалится ли он снова.

— Иисусе Христе! Открой врата ада и низвергни этих прислужников сатаны в преисподнюю!

И с этими словами Кит метнул, как дротик, свой факел туда, откуда исходил ужасающий звук, который не был звуком.

В двадцати метрах от них в ткани пространства возникла трещина. И факел попал точно в нее. Кто-то, стоящий позади Малькольма, вскрикнул. Другой быстро зашептал молитву. Третий зарыдал. Половина отряда не выдержала и с воплями ужаса бросилась бежать по направлению к поселку. А Врата расширялись, пульсируя в диком ритме нестабильности.

— Ну, теперь давайте! — скомандовал Кит.

Марго ринулась вниз с костра, пробиваясь сквозь пламя.

Кайнан Рис Гойер с воплем последовал за ней.

Краем глаза Малькольм поймал какое-то движение. Гигант-кузнец целил из аркебузы в спину Марго. Малькольм прыгнул. Ему удалось отбить ствол оружия вверх уже в самый момент выстрела. Кузнец взревел. Малькольм отскочил и изо всех сил ударил гиганта ногой, свалив его навзничь. Затем бросился пробиваться через ошеломленную толпу с криком:

— Кит, беги!

Но вместо того чтобы бежать, разведчик нырнул в костер и что-то выхватил оттуда. Он вовремя повернулся, чтобы успеть сбить с ног солдата за мгновение до того, как его аркебуза выстрелила с адским грохотом. Свинцовая пуля размером почти с ядро вошла в песок в футе от бегущей Марго. Солдат бросился на Кита и сразу же был сбит с ног. Потом он взвыл и захрипел. В свете костра Малькольм уловил блеск кинжала.

Что может быть лучше айкидо и доброго кинжала?

Кто-то целил в спину Кита из арбалета.

Малькольм в прыжке лягнул его, сбив на песок, а сам припустил к Вратам.

— Кит! — орал он. — Они закрываются!

Когда Марго первой достигла Врат, они уже уменьшились до размера теннисного мяча. Кайнан еле сумел остановиться, чтобы не врезаться в девушку. И тут Врата с ревом расширились снова. Кайнан оглянулся назад и вскрикнул. Малькольм тоже оглянулся на бегу. Позади него Амаро остановился и аккуратно целился из арбалета в Марго. Малькольм никак не успевал погасить свою инерцию и развернуться, Кит тоже был далеко.

И тут Кайнан ринулся между арбалетчиком и девушкой. Размашистым ударом он сбил ее на землю. Звук спущенной стальной тетивы парализовал Малькольма. Кайнан вскрикнул и свалился на землю, как проткнутый воздушный шар. Стальная стрела толщиной с большой палец, предназначенная Марго, с чмоканьем прошила его насквозь.

Марго всхлипнула и склонилась над другом, пытаясь остановить ладонями кровь. Малькольм преодолел последний метр, отделяющий его от Врат.

— Пошла!

Он с ходу втолкнул ее во Врата. С хриплым воплем девушка упала на пол лавки Фила Джонса. Малькольм подхватил на руки раненого валлийца. Тот застонал и потерял сознание. Малькольм впрыгнул, споткнувшись о Марго и роняя Кайнана на бетонный пол. Марго взвыла от боли и выкарабкалась из-под него. Вскочил и Малькольм.

— Кит!

Разведчик уже подбегал к Вратам. Задохнувшись от отчаянного усилия, из последних сил нырнул вперед. Он свалился на Малькольма как раз в тот момент, когда Врата закрывались с ревом товарного поезда. Тут уж Малькольм не удержался и упал на твердый бетон. Кит злобно выругался и схватился за поврежденную в прыжке руку. Треск огня и густой едкий дым привели Малькольма в чувство. Один из тотемных столбов в лавке Фила Джонса загорелся от брошенного Китом факела. А из другого торчала короткая арбалетная стрела, вся в крови и кусочках плоти Кайнана.

И тут Врата закрылись, как будто их никогда и не было.