Разведчики времени

Глава 8

Кит искал повода послать ко всем чертям стопку счетов, когда на одном из экранов наружного наблюдения, вмонтированных в стену его кабинета, он вдруг заметил Марго. Она сидела у рыбного пруда с галечным дном в «Замке Эдо», рассеянно глядя на воду, такая беззащитная и одинокая, что у него защемило сердце.

Он отпихнул кресло и помчался вниз, задержавшись лишь на миг, чтобы надеть обувь, и даже не сменил свое старомодное кимоно, которое он обычно надевал во время работы. Кит сам толком не знал, что он собирается ей сказать, но, может, сгодится и тот предлог, что он просто хочет получше с ней познакомиться. Она водила пальцем по поверхности кристально чистой воды, когда он подошел к пруду.

— Привет.

Она подняла голову, и ее глаза слегка расширились от удивления.

— Боже правый. Ты носишь кимоно? Кит улыбнулся:

— Я сбежал прямо от письменного стола. Я… хм, обычно стараюсь надевать самое удобное из того, что у меня есть, когда мне приходится возиться со стопками счетов или казенных бланков. Ты не против, если я посижу тут с тобой?

— А… Ну конечно.

— Что-то я не слышу особого энтузиазма, — попробовал он поддеть ее, присаживаясь рядом.

Она уткнула подбородок в колени и стала рассматривать ярких рыбок.

— Я устала, — призналась она, — и проголодалась. Малькольм подумал, что было бы неплохо съесть пару сандвичей у пруда. Вот я и выбрала подходящее местечко.

— Малькольм?

Она скорчила рожицу:

— Он сегодня смотрел, как я занималась.

Ах вот оно что…

Они некоторое время просто сидели и смотрели, как рыбки описывают медленные круги над дном пруда, вымощенным искусно уложенной небесно-голубой галькой. Наконец Марго искоса поглядела на него:

— Ты очень не любишь возиться с бумажками? Кит почесал нос.

— Терпеть не могу. Это на первом месте в моем списке того, что я ненавижу. Она улыбнулась:

— Наверное, у каждого есть свой собственный список, а?

— И что значится в твоем?

Она снова уткнула подбородок в колени.

— Да ну, всякая ерунда.

— Что, например?

— Ну, не знаю. Снег, скажем. В Миннесоте зима все силы высасывает. Снег очень быстро надоедает. Особенно когда ты уже выросла из того возраста, чтобы лепить из него снеговиков. Остается только ворчать на то, что дороги закрыты и ты повсюду опаздываешь.

Кит улыбнулся:

— Ты ноешь, словно тебе не восемнадцать, а сорок два. Она показала ему язык и усмехнулась.

— А знаешь, мне было уже двадцать, когда я впервые увидел больше квадратного дюйма снега за раз.

— Ты же из Джорджии. Там снег нечасто бывает.

— А что ты вообще обо мне знаешь? Я хочу сказать, кроме того, что напечатано в бульварных газетах? Марго улыбнулась:

— Они ужасны, верно? Пожалуй, мне больше всего нравилась история о том, как тебя похитили сумасшедшие ученые из далекого-далекого будущего, изменили твой пол, ты забеременел, а потом они снова вернули твой прежний пол и после того, как ты родил ребенка, отослали тебя обратно в наше время.

— Боже, ты, наверное, шутишь. Ее глаза сверкнули.

— Ничуть. Там даже была помещена фотография, у тебя было вот такое пузо. — Она нарисовала в воздухе огромный живот. — Мне нравится, что они могут вытворять с программами компьютерной графики, а тебе? Маленькие старушки, покупающие эти газетки в бакалейных лавках, и взаправду верят во все эти истории.

Кит мог лишь простонать.

— Так и знал, что не зря я теперь редко бываю в Верхнем Времени.

Марго хмыкнула.

Кит решил, что сейчас самый подходящий момент спросить у нее то, что мучило его давно, но он все равно не решался, не желая разрушить их пока хрупкое взаимопонимание.

— Марго…

Она снова взглянула на него:

— Да?

— Ты не могла бы рассказать мне о… Я даже не знаю, у меня сын или дочь.

Искры в зеленых глазах Марго погасли. Она сглотнула и отвернулась.

— Дочь. У тебя была дочь.

— Была?

Марго сидела, отвернув голову и не глядя на него.

— Мама умерла. Несколько лет назад.

Боль утраты родного существа, которое он даже не смог узнать и полюбить, тяжелым комом застряла у Кита в груди. Он несколько раз сморгнул, пытаясь удержать режущую глаза соленую влагу. Как умер единственный ребенок Кита? Его дочь… Она ведь была еще молодой, если она умерла несколько лет назад. Автомобильная катастрофа? Неизлечимая болезнь?

— Как ее звали? — прошептал Кит, стараясь, чтобы его голос не дрожал. — Как она выглядела?

Некоторое время Марго молчала. Затем тихо ответила:

— Маму звали Китти.

Острая боль захлестнула его. Сара и впрямь назвала их дитя Китти…

— У нее были карие глаза. А волосы… песочного цвета, что ли. Когда я была маленькой девочкой, она много смеялась. Послушай, я знаю… я знаю, что тебе хотелось бы услышать про все это, и я хочу тебе это все рассказать, но… — Она быстро заморгала. До Кита вдруг дошло, что и его внучка тоже чуть не плачет.

— Марго…

Она снова отвернулась.

— Это я нашла ее. Можем мы поговорить о чем-то другом? Ну пожалуйста…

Сколько лет было Марго, когда умерла ее мать? Киту хотелось задать ей тысячи вопросов, но Марго сейчас не хотела на них отвечать.

— А что насчет твоей бабушки? — попробовал узнать Кит, вспомнив с пронзительной ясностью свою последнюю встречу с Сарой.

Марго фыркнула:

— Я никогда не видела ее. Мама убежала из дома с папой, когда ей было семнадцать. Я не уверена, что бабушка ван Виик вообще знала, где мама жила и что мы существуем. У меня… у меня была ее фотография. Но все, что у меня было с собой, украли. В Нью-Йорке. Мне даже пришлось покупать себе новые туфли.

Кит тоже горевал об утрате этой фотографии.

— Что это был за снимок? Как она выглядела на нем? Казалась ли она счастливой?

Марго, похоже, пришлось вернуться из еще более дальней дали, чем ему. Она долго изучающе смотрела на него.

— Ты до сих пор еще любишь ее. Разве нет?

Он выдавил болезненную улыбку.

— А что, заметно?

— Ну, ты же плачешь.

— Правда? — Он провел ладонью по щекам. — Проклятие…

Марго залезла к себе в карман и достала его платок. Где-то она выстирала его.

— Держи.

Кит натужно рассмеялся:

— Спасибо, чертенок. Ты спасла мою репутацию невозмутимого разведчика прошлого.

Она начала было что-то говорить, затем умолкла.

— Что ты хотела сказать? Говори, не стесняйся. Или спроси, если это вопрос.

Марго помрачнела.

— Это не так уж важно. Просто… Все, что я когда-либо читала или слышала… Мама часто говорила, что ты вырос в бедной семье из Джорджии, что тебе приходилось экономить каждый грош и бороться за все, что ты имел. Я привыкла время от времени думать об этом. Я чувствовала гордость от того, что ты сам всего добился, но… я всегда думала, что ты…

— Ты думала, что я бросил Сару ван Виик? Из-за того, что она стала помехой моим планам?

Девушка покраснела, но ее молчание могло означать только одно.

— Я очень любил твою бабушку, Марго. Но иногда, даже если люди любят друг друга, у них бывают разные мечты, разные цели. Жизнь твоей бабушки и моя жизнь… это плохо сочеталось друг с другом. Возможно, нам никогда не удалось бы поладить. Но я по-прежнему любил ее, даже когда она оставила меня. Марго широко раскрыла глаза.

— Она оставила тебя? Кит прочистил горло.

— Пусть я рискую повторить слова моей внучки, но мы не могли бы поговорить о чем-нибудь другом? Марго моргнула. Затем сказала:

— Наверное, у каждого есть такие вещи, о которых слишком больно говорить, а?

— Ага. Мне тоже так кажется. Она слегка улыбнулась ему:

— Ты когда-нибудь возвращался обратно в Джорджию?

— Нет. И, честно говоря, не вижу в этом большого смысла. А ты собираешься когда-нибудь вернуться домой? В Миннесоту?

Ее лицо застыло.

— Да, собираюсь. Но ненадолго.

— Неоконченные дела? Она фыркнула:

— Ну, вроде того. — Она немного встряхнулась. — Во всяком случае, в истории моей жизни. У меня был брат-близнец, но он погиб при страшных землетрясениях, вызванных Происшествием. Вот тогда-то мои предки уехали из Калифорнии и двинулись в Миннесоту. Я почти не помню этого. Тогда я была еще младенцем. — Она пожала плечами. — Я выросла, уехала из дома, прибыла сюда. Об остальном и рассказывать не стоит.

Кит подумал, что очень даже стоит, но ему не хотелось давить на нее. Он и так уже узнал больше, чем смел надеяться. Дочь, внук — оба уже потерянные для него — и внучка, которая не любит снега и считает бульварные газетки глупыми и к тому же принадлежит к тем людям, что желают вернуться домой, чтобы свести старые счеты. Или, может быть, вернуть долги. Хорошо бы знать, что это за незаконченные дела у нее остались и с кем? Вряд ли она достаточно взрослая, чтобы успеть нажить себе врагов вроде тех, что остались у него.

Дела сердечные, возможно, хотя она и отрицала, что ее кто-то обманул и бросил. Мужчине вовсе не обязательно бросать девушку, чтобы она захотела вернуться и свести с ним счеты. Порой для этого ему бывает достаточно не заметить ее. Или просто полениться проявить к ней внимание. А может, все было еще проще, и ей нужно расплатиться с кем-то, кто помог ей купить этот билет до Нью-Йорка. Или…

Может быть, когда-нибудь она станет достаточно доверять ему, чтобы рассказать все остальное.

Кит заметил Малькольма, спешащего к ним из жилой зоны. У него на локте болталась самая что ни на есть обычная корзинка для пикников, и Кит решил позволить своей внучке спокойно позавтракать на свежем воздухе без дедушкиного присмотра.

— А вот и твой кавалер. Пожалуй, мне лучше продолжить заниматься моими бумажками. Только, пожалуйста, пожалей рыбу, не швыряй Малькольма в пруд в перерыве между сандвичами и десертом.

Глаза Марго вновь заискрились.

— Ладно, так уж и быть. Впрочем, после того, что проделал со мною Свен, я не смогла бы бросить в этот чертов пруд и соломку для коктейлей.

Кит ласково взъерошил ей волосы.

— Отлично. Значит, ты позанималась так, как надо. Встретимся за ужином, чертенок.

От ее улыбки у него полегчало на душе.

— Годится.

Кит ответил Малькольму, помахавшему ему рукой, и поплелся назад в свой офис. Очень решительно Кит переключил камеру именно того экрана, на котором был виден рыбный пруд, чтобы его внучка могла провести время со своим новым приятелем без дедушкиного присмотра. Кроме того, ему было совершенно не о чем беспокоиться, пока его внучка находится рядом с таким добросовестным сопровождающим, как Малькольм. Кит усмехнулся, вспомнив до смерти перепуганное лицо Скитера Джексона, когда Малькольм как следует прижал этого хлыща и абсолютно недвусмысленно разъяснил ему ситуацию, и затем вернулся к своим счетам в таком хорошем настроении, какого у него не бывало давным-давно.

Марго позанималась тренировкой с оружием дня два, когда до Кита начали доходить дурные вести. Сначала случилась стычка в Общем зале, когда к ней пристал какой-то пьяный турист. Она швырнула его прямо в рыбный пруд, словно нарочно припомнив совет Кита не кидать туда Малькольма. Булл Морган не пришел в восторг, когда этот пьяный кретин оказался миллиардером, угрожающим возбудить судебный иск. К счастью, у Марго оказалось достаточно свидетелей, чтобы Кит мог заявить встречный иск с обвинениями в сексуальных домогательствах. Миллиардер слинял в Нижнее Время со своей туристской группой, ворча в тщательно подстриженную бороду.

Кит сказал Марго:

— В следующий раз постарайся не вывихивать плечевых суставов и не топить наглых извращенцев. Его поведению нет оправданий, но есть такая штука, как превышение пределов необходимой обороны.

Она дулась несколько часов. Пожалуй, он не мог осуждать ее за это. Честно говоря, если бы он сам там оказался, этот типчик вряд ли отделался лишь вывихнутым плечом и публичным унижением — на глазах у всех быть брошенным в пруд с золотыми рыбками. Но в процессе тренировки на разведчицу прошлого она должна научиться самоконтролю и иным способам выпутываться из неприятных ситуаций.

Затем он проверил, как у нее идут дела с Энн и Свеном.

— У нее устойчивость внимания, как у двухгодовалого ребенка, — пожаловалась Энн Уин Малхэни. — Она или не хочет учиться, или боится оружия.

— Она хочет учиться, с этим все в порядке, — мрачно заметил Кит. — Но она ни за что не признается, что боится живой кобры в своей душевой кабинке, если будет думать, что из-за этого я перестану ее учить.

Энн нахмурилась:

— Это скверно.

— Я знаю.

Кит провел пятерней по волосам. После их задушевного разговора у рыбного пруда Кит знал, что все станет вдвое — нет, втрое труднее, если ему придется сказать Марго, что ее мечтам не суждено сбыться. У него до сих пор перехватывало дыхание при одной мысли о том, чтобы разрешить ей заниматься разведкой прошлого. Он также не знал, что он будет делать, если потеряет ее. Но он хотел не меньше любого дедушки на свете, чтобы его внучка была счастлива. Если после двух дней тренировок ему придется сказать ей, что это безнадежно…

— Есть хоть какая-то надежда?

Маленькая инструкторша по стрелковой подготовке заколебалась:

— Ну… может быть. У нее очень твердая рука и отличный глазомер. Когда она и в самом деле стреляет, у нее неплохо получается. Но она отлынивает от учебы. Она делает домашние задания?

Кит нахмурился:

— Домашние задания? Нет, если только она не занимается этим в библиотеке. Она доплетается до дома, как полудохлая кошка, проглатывает ужин и заваливается спать. Я не думал, что в восемнадцать лет можно так выматываться.

Энн не улыбнулась.

— Ей необходимо заниматься. Она то и дело забывает элементарные вещи: скажем, что с помповым ружьем нужно работать помпой. А потом злится на себя, когда оно не действует, как полуавтоматическое. С самовзводным револьвером у нее нет проблем, но самозарядный пистолет… — Энн лишь вздрогнула. — Я даже не пробовала еще давать ей стрелять из старинного оружия. Я просто не решаюсь.

— Отлично. Я начну гонять ее по основам оружейных механизмов, пока она ест.

— Прекрасно. Ей это необходимо.

Со Свеном получилась почти та же история. Коренастый инструктор по фехтованию и рукопашному бою увидел, как он, войдя в гимнастический зал из тира, явно собрался улизнуть через ближайший выход, но с видимым усилием взял себя в руки.

— Что, так плохо? — с ходу спросил Кит.

— Кит, — рявкнул Свен, — у тебя серьезная проблема с этим ребенком.

— Об этом ты мог бы мне и не говорить. В последнее время у меня только и есть, что сплошные проблемы. Ну-ка, попробую угадать. Ей неохота заниматься.

— О нет, — покачал Свен своей лохматой головой. — Она с жадностью старается усвоить материал, настолько быстро, насколько я могу ей его преподать. И для новичка у нее неплохо получается. Вся беда в том, что у нее никуда не годный подход.

— А что не так с ее подходом? — устало спросил Кит. — Только покороче, пожалуйста.

Злобная ухмылка Свена появилась на миг и исчезла.

— Вот невезуха, а? Подростки. Беда с ними. Если бы они не были такими милашками, мы бы просто топили их, как щенков.

— Чем они симпатичнее, тем сильнее порой хочется подержать их головы под водой. Так в чем проблема с Марго?

— Никакого терпения, никакого желания проникнуться духом айкидо. Ей просто хочется поскорее проделать все приемы, как автомат, и заняться чем-то еще. Кит, это дитя ужасно торопится сделать нечто, и я не уверен, что будет хорошо, когда она это сделает.

Ну вот, приехали. Свен разводит тут философские разглагольствования насчет его единственной внучки, которая как одержимая торопится поскорее умереть. Он не мог понять, была ли ее нетерпеливость чертой характера или это связано с таинственными неоконченными делами, которые она упомянула, или же она просто стремилась поскорее разделаться с учебой и заняться чем-то, что она могла бы счесть приключениями?

— Может, ей просто хочется отправиться в Нижнее Время, — вздохнул Кит. — Мне бы на ее месте этого хотелось. Здесь, на ВВ-86, она то и дело видит туристов, отправляющихся в разные экзотические места, куда она не может попасть, а все, что я позволяю ей делать, — это читать книжки и получать шишки от тебя и Энн.

Свен надул губы и стал немного похож на задумчивого бульдога.

— Может, так и есть, пожалуй что. Она молода, жаждет приключений. Почему бы тебе не дать ей это? Отправь ее вниз.

— Дать ей приключения? — недоуменно повторил Кит. — Ты хочешь сказать, отправить ее в Нижнее Время? Прежде, чем она будет готова?

Свен пожал плечами:

— Ну да. Почему бы нет? Я ведь говорю не о разведывательной экспедиции. Пошли ее в туристский маршрут. Скоро должны открыться Британские Врата. Снаряди ее для туристской экскурсии и отправь девчонку в Лондон на несколько дней. Может, у нее немного зуд пройдет, она хоть узнает вкус того, к чему себя готовит.

— Я не могу отправиться вместе с ней, — сокрушенно заметил Кит.

От сочувственного взгляда Свена ему легче не стало.

— Скверно, — согласился тот. — Ну, так пошли Малькольма. Он все равно задолжал ей экскурсию с гидом.

Кит прищурился:

— Что ты сказал?

Свен удивленно вытаращил глаза, затем ухмыльнулся:

— Ну что же, значит, дедушка не обо всем осведомлен. Я расстроен и удивлен, что ты об этом еще не слышал. Они заключили пари. Малькольм думал, что ей в конце концов понравится стрелять, а она сказала, что ничего подобного. Они об этом поспорили.

— На что же, Бога ради, они могли поспорить? У Марго нет ни цента. Я это знаю. Я не предоставлю ей доступа к моим счетам, пока она этого не заслужит.

Кит доверял Малькольму настолько, насколько можно доверять всякому мужчине, если девушка выглядит и ведет себя так, как Марго; но он не мог представить себе, что она могла предложить в случае проигрыша, — и если учесть, какое впечатление она производила на мужчин, а он достаточно хорошо представлял себе, что такое мужское половое влечение, — то можно было ожидать худшего даже от Малькольма.

Свен потрепал его по плечу:

— Не волнуйся. Говорят, что она поставила историю своей жизни против экскурсии с гидом.

— Историю своей жизни? Ха! — Чтобы услышать ту часть биографии Марго, о которой она умолчала, Кит и сам бы отдал целое состояние. — Какая жалость, что Малькольм проспорил.

Свен улыбнулся:

— Ты сам это сказал. Будут и другие пари. Я думаю начать заниматься с ней холодным оружием, но мне бы хотелось, чтоб она сначала немножко успокоилась. Подумай о Британских Вратах. Это может пойти ей на пользу.

— Ага, — саркастически заметил Кит, вспомнив о миллиардере и рыбном пруде. — Но пойдет ли это на пользу нам?

Свен лишь рассмеялся:

— У тебя появились стариковские замашки. Как насчет того, чтобы поразмяться?

Кит обдумал это и покачал головой.

— Нет, пожалуй, я воспользуюсь твоим советом. А это значит, что мне бы лучше отловить Малькольма до того, как он наймется проводником в Монголию или в какое-нибудь еще столь же идиотское место. Спасибо, Свен.

— Да чего уж там.

Кит нашел независимого гида обрабатывающим новоприбывших, собирающихся отправиться на экскурсию в Лондон. Он подождал, пока того не отшила некая фигуристая молодая особа, затем подошел к нему в тот момент, когда Малькольм выглядел зеленее хорошо выдержанного круга сыра «Рокфор».

— Ну что, не везет?

Малькольм скорчил кислую мину:

— Не-а. «Путешествия во времени» совсем обнаглели, не желают даже крохами делиться с независимыми гидами.

Кит сделал себе мысленную заметку немного нажать на Грэнвилла Бакстера. Прибылей от туризма было достаточно, чтобы хватило на всех. Частный бизнес Малькольма ничуть не угрожал умалить доходы «Путешествий во времени».

— Вот что я тебе скажу. Я хочу тебя нанять.

Малькольм лишь глаза вытаращил:

— Ты? Бога ради, зачем?

Кит рассмеялся:

— Давай-ка промочим глотки где-нибудь и поговорим о деле.

— Ну конечно, — с готовностью согласился Малькольм. — Всякий раз, когда ты хочешь угостить меня, Кит, тебе стоит только свистнуть.

Паб «Принц Альберт» был самым подходящим местом, чтобы посидеть и утолить жажду. Внутри было гораздо чище, чем в большинстве настоящих викторианских пабов, цены для Ла-ла-ландии умеренные, и сейчас, когда время ленча прошло, народу здесь почти не было. Они нашли столик у окна и уселись.

— Ты сегодня уже завтракал? — спросил Кит, просматривая меню. — Я все утро работал. — Он сконфуженно улыбнулся. — Ты удачно подвернулся в качестве предлога. Я отлыниваю сейчас от писанины.

— Охо-хо, — вздохнул Малькольм, беря со стола свое меню. — Лучше б тебе утаить это от Большого Брата.

Кит скорчил недовольную гримасу.

— Эта писанина все силы высасывает, — выразительно заявил он, почти повторив высказывание Марго. — Хмм… уже много лет я не ел копченой селедки.

— Всегда терпеть ее не мог.

— Гид по викторианской эпохе и к тому же настоящий англичанин, и ты говоришь, что терпеть не можешь копченой селедки? И куда только катится мир?

— Будем надеяться, к лучшему пониманию того, что съедобно, а что нет.

Кит рассмеялся:

— Тогда, Бога ради, не заказывай завтрак в средневековом Эдо.

— Одного раза оказалось достаточно, чтобы убедить меня в этом, спасибо. Я уж скорее готов каждый день есть на завтрак стейк и почки.

— Это лучше многого из того, что мне приходилось пробовать, — согласился Кит. Он положил на стол меню и подозвал официантку. Они заказали завтрак и начали опустошать стаканы с темным элем.

— Итак, что у тебя на уме? — спросил Малькольм.

— Марго. Чему же еще быть?

Молодой приятель Кита лишь улыбнулся:

— Что-то конкретное насчет нее или все вообще? Или и то, и другое?

— На самом деле и то, и другое, — признал Кит, — но особенно отсутствие у нее успехов в учебе. Улыбка Малькольма погасла.

— Она ведь неглупа, Кит. В чем же дело?

— Свен полагает, что она слишком одержима идеей поскорее попасть в Нижнее Время и это мешает ей сосредоточиться на учебе.

Гид по прошлому откинулся назад и стал играть своим стаканом с элем, оставив на деревянной столешнице мокрые круги.

— Может, он и прав, — задумчиво сказал Малькольм. — Дело, наверное, не только в этом, но кое-что он верно подметил. Она лишь о том и говорит, как бы отправиться в Нижнее Время.

— Как много времени ты с ней проводишь?

Малькольм покраснел.

— Не так много, чтобы заслужить от тебя подобный тон, Кит. Но я тревожусь за нее. Я рассудил, что, пока она будет находиться рядом со мной, ей не грозит стать жертвой кого-нибудь вроде Скитера Джексона. А ты прекрасно знаешь, что мошенники проникают сюда с каждой новой партией туристов.

Кит это действительно знал. Он успокоился.

— Да, мы ведь с тобой начистоту, верно? Ты хоть немного представляешь, как она относится к своим занятиям? Энн и Свен никак в толк не возьмут, что происходит.

Малькольм покачал головой:

— Нет, мы редко говорим о ее занятиях, во всяком случае, о занятиях в библиотеке. Чаще всего она расспрашивает меня о моих впечатлениях от посещения Нижнего Времени или о том, что мне известно о твоих похождениях там. Она… — Он запнулся, подыскивая слова.

— Что она?

— Не пойму толком. Насторожена, пожалуй. Она лишь изредка и ненадолго убирает свои колючки, если ты понимаешь, о чем я.

— Расскажи мне об этом. Она спит на диванчике в моей гостиной, ест мою пищу, принимает душ в моей ванной, и почти единственная тема, на которую она согласна болтать со мной, — это как интересно жить в Ла-ла-ландии. Ты хоть представляешь себе, скольких совершенно незнакомых мне телезвезд эта девчонка знает в лицо?

Малькольм усмехнулся:

— В самом деле? Что же, она ведь собиралась стать актрисой. Но, кстати говоря, какая девчонка в тот или иной период своей жизни не мечтает о том же? Как я припоминаю, мои сестры прошли через стадию «Умру, если не стану актрисой» вскоре после стадии «Умру, если у меня не будет лошадки» и вслед за стадией «Умру, если не попаду в олимпийскую сборную по фигурному катанию».

Кит улыбнулся:

— У меня никогда не было сестер. Похоже, я упустил самое забавное в жизни. Но если серьезно, то мы с Марго один-единственный раз поговорили по душам с тех пор, как она появилась тут, и то, что мне удалось тогда узнать… — Он покачал головой. — Ей так мучительно вспоминать о прошлом, что она ни за что не станет разговаривать ни об одной из миллиона мелких дурацких подробностей, а ведь я готов отдать весь «Новый Эдо», чтобы узнать о них.

Малькольм вздохнул:

— Я и сам догадался. А что… — Он умолк, на его выразительном подвижном лице промелькнуло изумление, и он прижал ладонь к голове позади уха. — Сейчас вроде не должны открываться никакие Врата — или я ошибаюсь?

Кит тоже почувствовал это: низкочастотные вибрации, возвещавшие о том, что где-то рядом вот-вот откроются Врата. Как бы то ни было, открывались они не по расписанию, а судя по болезненным ощущениям у основания черепа, Врата должны были оказаться большими.

— Новые Врата!

— Точно!

Они бросились к двери и едва не сбили с ног хозяйку паба «Принц Альберт».

— Где это? — чуть слышно взмолилась Пег Эймс. Она сжимала голову ладонями. — Матушка Медведица, это должны быть здоровенные Врата. Как больно.

Так оно и было, причем много хуже, чем когда открывались Римские Врата, самые большие активные Врата в Ла-ла-ландии. Обитатели восемьдесят шестого, не зная, куда деваться, панически сбегались в Общий зал из открытых дверей лавок и даже из коридоров жилой зоны. У некоторых в руках были сканеры, предназначенные для поиска нестабильных полей — предвестников открытия Врат — по пространственно-временному континууму. Туристов охватило смятение. Они жались друг к другу, зажимая уши ладонями. Резкие взвизги клаксона в бешеном ритме отражались эхом от балок и бетонных стен. Кто-то врубил специальную сирену, предназначенную для подачи сигнала бедствия. Прошлый раз, когда звучала эта сирена, полупостоянные нестабильные Врата, открывшиеся под кофейней Шерманов, поставили под угрозу жизни более десятка спасателей.

Охранники из службы безопасности отовсюду сбегались в Общий зал. Вслед за ними появилось несколько мужчин и женщин в неприметных серых мундирах. Они тащили с собой разнообразное снаряжение, отлов-чих сетей до специальных ружей, стреляющих ампулами с транквилизаторами, и дробовиков для подавления беспорядков. Четкими черными буквами на их серых нагрудных карманах было написано «Санитарный контроль». Их доблестные отряды сильно повысили свой социальный статус с тех пор, как было установлено, что вспышка чумы на ВВ-13 и еще то памятное фиаско с шерстистыми носорогами на ВВ-51 случились из-за нежелания администрации должным образом финансировать эти службы. Никто теперь не осмеливался отказать служащему санитарного контроля, чего бы тот ни затребовал.

Булл Морган, коренастый упрямый мужик, носивший свой костюм, как распорядитель петушиных боев носит свою злобную мину, пробирался сквозь толпу, расталкивая плечами зевак, словно ходячий пожарный гидрант. Его нахмуренное лицо со сломанным в многочисленных кулачных драках носом выражало крайнюю тревогу. Майк Бенсон, шеф службы безопасности Ла-ла-ландии, следовал в его кильватере, шаря по сторонам прищуренными голубыми глазами в поисках первых видимых признаков появления новых Врат. Он что-то настойчиво бубнил в микрофон переносной рации.

Булл Морган помахал рукой какому-то мужчине со сканером:

— У кого-нибудь есть?..

— О черт!

Дюжина сканеров нацелилась прямо вверх.

И тут потолок раскрылся. Хронометрическое табло растворилось в черном пятне. Воздух засветился разноцветными волнами, хаотически меняющими окраску по всему видимому спектру. Кит машинально зажал уши ладонями, хотя сей жест никак не мог заглушить этот характерный звук, который не был звуком. Все собравшиеся — и туристы, и постоянные обитатели станции — попятились подальше от этого места, оставив скамейки из витого железа пустыми почти в самом центре «Вокзала Виктория». Врата расширялись, неровно пульсируя черными языками по краям. Они вдруг заметно сжались к центру, затем расширились с грохотом мчащегося мимо товарного поезда и опять сомкнулась столь же быстро.

Не нужно было никакого хитроумного сканера, чтобы определить состояние этих Врат. Оно было видно невооруженным глазом.

— Неустойчивые! — крикнул Малькольм.

Кит лишь кивнул в ответ, чертовски надеясь, что ничто не ухнет сквозь эти Врата с высоты пяти этажей. Даже пол сердито задрожал от отраженных инфразвуковых колебаний. Врата еще раз начали жадно расширяться. Чернота поглощала один кусок потолка за другим, расползаясь наружу и заглатывая верхний ярус ближайшей стены, прихватывая с собой металлические галереи. «Проклятие, это самые большие Врата, какие я когда-либо видел…»

Вспыхнул трепещущий свет: зигзаги молний на фоне черных грозовых туч. Все это выглядело крохотным из-за искажения, вносимого Вратами. На долю секунды Кит разглядел то, что во всех концах света выглядело одинаково: исхлестанное ливневым дождем морское побережье. И тут ливень обрушился внутрь ВВ-86. Туристы врассыпную бросились под укрытие ближайших ларьков. Кит зажмурился, чтобы этот внезапный потоп не залил ему глаза. Еще один дикий шквал дождя ворвался внутрь, промочив их до нитки. Он поднял руку, чтобы прикрыть глаза…

Что-то огромное падало сквозь Врата.

— БЕРЕГИСЬ!

Чем бы это ни было, оно взвизгнуло, как испуганная школьница, и полетело вниз через все пять этажей. Кит отпрянул назад, когда понял, что эта штуковина падает прямо на них. Длинное извивающееся тело тяжело плюхнулось на пол всего в трех футах.

Струя крови и внутренностей попала в Малькольма.

— А, черт!

Новый ливневый шквал хлынул сквозь Врата, дочиста отмыв испачканных зевак. Кровавый след с обломками костей протянулся на двадцать футов через треснувшие булыжники и погнутые скамейки. Прежде чем Кит успел хоть сколько-нибудь подробно рассмотреть все это, еще один темный силуэт нырнул сквозь Врата. На этот раз тварь была крылата.

— Боже…

Гневный визг, напоминающий скрежет рвущегося металла, эхом прокатился под сводами Общего зала. Еще один крылатый силуэт, поменьше размером, вынырнул из черного безумия, затем еще и еще, пока целая стая бешено кружащихся крылатых тварей не начала в смятении метаться среди балок. Молния сверкнула сквозь Врата и ударила в решетчатый металлический настил галереи четвертого этажа. Голубые огоньки заплясали на стальных балках. Раскат грома прокатился по станции, вдребезги разнеся стекла верхних этажей. Острые осколки стекла зазвенели о булыжники.

И тут Врата захлопнулись.

Они исчезли так быстро, что изумленные зеваки и глазом моргнуть не успели. Последние мелкие брызги дождя оседали вниз клубящимся подобием тумана, чтобы собраться в жалкие лужицы. На целую секунду в Общем зале воцарилось безмолвие — глубокое и полное. Затем кто-то показал пальцем, кто-то еще испуганно завопил. Огромная тень на кожистых крыльях низко пронеслась над толпой. Кит инстинктивно бросился на пол.

«Бог ты мой…»

Размах крыльев этой твари был почти как у небольшого реактивного самолета. Она щелкнула длинным, острым клювом с резким звуком, словно схватила какой-то мелкий предмет, и пролетела меньше чем в футе над ближайшим «уличным фонарем».

На этот раз даже постоянные обитатели восемьдесят шестого бросились бежать кто куда. Серебристое брюхо чудища заиграло в лучах прожекторов, когда оно кругами стало подниматься под потолок. Темно-серые и черные отметины испещряли его бока и крылья. Огромный широкий вертикальный гребень на темени был весь в узорах, как крылья бабочки, с огромными глазками и алыми прожилками. Оно попыталось клюнуть туристку на третьем этаже и чуть не попало ей в голову. Женщина взвизгнула и вцепилась в перила галереи. Санитарный контроль нацелил на чудище свои дробовики.

— НЕ СТРЕЛЯТЬ В НЕГО! — вскричал Булл Морган. — ВЗЯТЬ ЖИВЬЕМ!

Полдюжины офицеров санитарного контроля чертыхнулись, но бросили свои дробовики и достали взамен большие ловчие сети. Кит поднялся с пола и ухватился за край ближайшей сети. Малькольм вцепился в веревку, привязанную к другому ее концу, и поднял сеть, держа ее наготове для следующего пролета этой твари.

— Что это за зверюга такая? — с изумлением спросил стоявший рядом служащий агентства «Путешествия во времени».

Огромное животное взмыло под потолок на тридцатифутовых крыльях, задев кончиком крыла одну из решетчатых галерей.

Сью Фритчи спокойно сказала:

— Мне кажется, оно похоже на Птеранодон Штейнберги. Почти такого же размера, как кетцалькоатлус — а это самый большой из известных нам птеродактилей. Эти Врата открылись прямо в верхний меловой период. Вот он приближается! Приготовились… ждите… ждите…

Кит собрал в кулак всю свою волю и не спускал глаз со смертоносного острого клюва, пока гигантский ящер мчался прямо на них. Только голова и шея чудовища были длиннее, чем все тело Свена Бейли. Продолговатый мозг Кита, тот отдел центральной нервной системы человека, который контролирует баланс агрессивности и страха, кричал ему во всю мочь: «БЕГИ!»

Но Кит не послушался его.

Сью по-прежнему удерживала их:

— Ждите… почти… почти… ДАВАЙТЕ!

Десяток мужчин взмахнули огромной сетью. Она опутала кожистые крылья. Еще одна сеть попала в зверя, угодив в острый клюв и торчащий вверх гребень. Огромный птеродактиль тяжело плюхнулся вниз скрежещущим, пытающимся освободиться комом, из которого торчали клюв, крылья и когти. Кто-то выстрелил в него ампулами с транквилизаторами, три ампулы подряд быстрой очередью. Булл Морган стремглав подбежал к пойманному зверю, чтобы помочь удержать сети. Могучее крыло оторвало Кита от пола и отшвырнуло прочь, в направлении разбитых «булыжных» плит, но он вцепился в веревку. Малькольма тоже подбросило в воздух, и Кит потерял его из виду. Киту показалось, что он услышал крик боли и яростное ругательство, но тут ему вдруг пришлось сосредоточить все свое внимание на злобном алом глазе и щелкающем изогнутом клюве, перекусывающем полудюймовые веревки, из которых была сплетена сеть, словно это были макаронины.

Один из служащих санитарного контроля подбежал с бухтой каната и, рискуя лишиться кистей, попытался обмотать им щелкающий клюв. Птеродактиль, мотнув шеей, швырнул смельчака в воздух, но канат, намотанный на хищный клюв, остался на месте. Крошечный пурпурный глаз свирепо вращался; но затем этот маленький злобный глаз начал закрываться. К тому времени, как транквилизаторы наконец подействовали, Кит был весь покрыт синяками и ссадинами, но Ла-ла-ландии достался завидный зоологический трофей.

— Отлично сработано, — сказал Булл, слегка запыхавшийся. — А это кто такие?

Он показал на потолок.

Сью Фритчи рассматривала в свой полевой бинокль более мелких крылатых тварей, уже рассевшихся по балкам.

— Вон те, что там, — это, похоже, ихтиорнисы. Небольшие примитивные птицы, клюв полон зубов, размером с чайку. Питаются рыбой. Они должны быть из примерно того же периода и биотопа, чтобы появиться здесь вместе со штейнберги. Их там наверху, наверное, штук двадцать. А юн там, — она повела биноклем в другую сторону, — у нас около пятнадцати небольших птерозавров размером с ворону. Черт возьми, я понятия не имею, что это за твари И вон про тех я тоже ничего не знаю. — Она нацелила бинокль на парочку ящеров, сидевших поодаль от остальных на балке. — Они похожи на каких-нибудь хищников, но я в этом не уверена. Это могут быть рыбоядные животные, но у них не совсем такие, как надо, клювы. Насколько мне известно, в палеонтологической летописи нет ничего подобного тому, что я тут вижу.

— Хоть один из этих видов мог бы образовать размножающуюся колонию или их здесь для этого слишком мало? — резким тоном спросил Булл.

— Возможно Вон та парочка, что сидит в сторонке, скорее всего нет. Но эти птерозавры и вон та стая ихтиорнисов… Конечно, генофонд будет сильно обеднен, их численность здесь почти равна критической, но нам удавалось спасать виды, столь же близкие к вымиранию. Это зависит от того, сколько тут плодовитых — или лучше сказать, яйценоских — самок. Трудно определять пол птиц, у которых нет гребней или хохолков, а я ничего подобного тут не вижу. Я вообще не представляю, как определить пол птерозавров.

Никто не позволил себе плоских острот по поводу ее последней фразы

— Они могут быть опасны для туристов? — спросил Булл, мрачно взглянув на разрушения и побледневших туристов, все еще прячущихся в лавках.

— Не знаю. Наверное, нет, если только животные не почувствуют угрозы для своей жизни. Вряд ли они испугаются, разве что кто-нибудь начнет за ними гоняться. Птицы, во всяком случае, не бывают столь агрессивны, как, скажем, пчелы-убийцы, хотя за птерозавров поручиться не могу. Это маловероятно, но мы просто не знаем наверняка.

— Тогда лучше их не беспокоить, пока мы не получим дополнительных советов от экспертов, — решил Булл. — Как только откроется Предбанник, пошли за любым нужным тебе специалистом. Эти твари едят рыбу? Вот и отлично, заполните живой рыбой все пруды на станции и держите их заполненными. Присматривайте за этими типчиками и дайте мне знать, если кто-нибудь подвергнется опасности от них. Ну, я имею в виду, более серьезной опасности, чем быть заляпанным пометом динозавров.

Служащие санитарного контроля усмехнулись. Сью Фритчи сказала:

— Это не динозавры, это птерозавры и протоптицы, но не беспокойтесь, мы с этим справимся.

Булл кивнул, затем посмотрел на Малькольма и Кита:

— Спасибо за помощь, ребята.

— Рад, что приложил к этому руку, — улыбнулся Кит. — Даже мне не каждый день случается уложить на пол гигантского птеродактиля.

Булл Морган хмыкнул:

— Усек. Ты в порядке, Малькольм?

Кит обернулся. Молодой гид нянчил поврежденное запястье.

— Да, просто здорово ушибся.

Булл Морган внимательно рассмотрел заметно опухший сустав:

— Пусть Рэчел взглянет на это, и не спорь. Я заплачу. Я позвоню ей.

Малькольм вздохнул:

— Спасибо, Булл. Черт бы побрал меня с моим невезением.

Кит улыбнулся:

— И не думай, что ты так легко увильнешь от этой работы.

Малькольм кисло посмотрел на него:

— От какой еще работы? Ты даже не сказал мне пока, в чем она состоит.

Кит соорудил повязку из рубашки Малькольма и закрепил его руку на уровне груди.

— У меня вот что было на уме — сопровождать Марго через Британские Врата

Малькольм изумленно посмотрел на Кита, затем немного ослабил повязку, чтобы руке было поудобнее. У него уже начали загораться глаза.

— Ты это всерьез?

— Чтоб мне сдохнуть. Кстати о дохлятине. Что это была за зверюга такая? — Он показал большим пальцем в сторону твари, упавшей сквозь потолок. Судя по тому, что от нее осталось, она почти вся состояла из зубов, хвоста и когтей. Несколько туристов уже подошли рассмотреть ее поближе.

Сью Фритчи вмешалась в разговор:

— Какой-то хищник с серповидными когтями, размером примерно с утараптора, но относящийся к другому виду, судя по внешности. Мы и не знали, что они дожили до верхнего мела. Вам радоваться нужно, что он мертв.

Малькольм рассеянно пожал плечами:

— Я и радуюсь. Эй, а ведь эта штука теплая! — Он наклонился над останками, чтобы разглядеть получше.

И вправду, над мертвым хищником поднимались волны тепла.

— Ага, — сказала Сюзи, отпрянув назад после мимолетного взгляда на труп. — Отойдите подальше, пожалуйста.

— Но послушайте, оно же теплое! Уж вы-то понимаете, что это значит для научных дискуссий о теплокровности птицетазовых.

Сью сердито посмотрела на него:

— Да, это я понимаю! А еще я понимаю, что перед нами остывающий труп. Его паразиты вот-вот начнут выползать из него шеренгами, а я не хочу, чтобы хоть кто-то обнаружил у себя клеща размером с его собственный мизинец или острицу размером с карандаш! Джимми, вычисти и продезинфицируй все это место!

Малькольм поспешно подался прочь. Туристы оставили попытки разглядеть мертвого хищника и вместо этого столпились вокруг опутанного сетями птеродактиля. Санитарный контроль пригнал вилочный подъемник и широкую деревянную платформу, чтобы увезти его.

— Пойдем, герой, — сказал Кит, взяв Малькольма под руку. — Давай-ка вымоем тебя и посмотрим, что с твоей рукой. — Он потащил Малькольма за собой сквозь толпу и увел его в приемную Рэчел Айзенштайн. Она поохала над его запястьем, сказала, что он героически потянул связки, и предупредила его:

— Дня два не поднимай этой рукой ничего тяжелее вилки, ладно? — Она подвязала поврежденное запястье настоящей медицинской перевязью. Его рубашка, освобожденная от обязанности служить повязкой, уже начала немного подсыхать, и на ней стали видны разрывы и пятна крови. Все остальное, однако, было чисто: Рэчел заставила его принять ванну с дезинфицирующим раствором и выдала ему новую одежду.

— Слушаюсь, мадам. — Он отсалютовал ей неподвязанной рукой.

— Вот и отлично, — улыбнулась Рэчел. — А теперь катись отсюда. У меня много работы. Несколько туристов были ранены в суматохе, с другими случились истерики. Неустойчивые Врата, — поморщилась она, — не очень способствуют душевному здоровью. Жаль, что меня там не было, хотелось бы взглянуть на это. Но меня угораздило застрять здесь на дежурстве, и я не могла отлучиться.

Кит ей посочувствовал, и они с Малькольмом оставили Рэчел наедине с ее обязанностями. Когда они вышли в коридор, Кит спросил:

— Ты мне так и не ответил. Ты не прочь прогуляться сквозь Британские Врата?

Малькольм тихонько усмехнулся:

— И ты еще спрашиваешь! Куда мне ее сводить? В оперу на вечерний спектакль? Или, может, мне лучше остаться в Ист-энде, чтобы развеять девические романтические бредни?

— Я полагаюсь на твой здравый смысл, решай сам. Но нам сейчас хорошо бы отыскать мою внучку и вместе с ней отправиться в костюмерную Конни Логан. Девочке нужен хороший старинный гардероб.

Малькольм кивнул:

— Мы будем в этой экскурсии держаться вместе с остальными туристами или мне нужно подготовить ее к роли юноши?

— Это опять же на твое усмотрение, но я невысокого мнения об обоих этих вариантах.

— И я тоже. Я встречусь с тобой у Конни, — сказал он. — Ну, минут эдак через пятнадцать или двадцать, идет? Эти брюки, что мне дала Рэчел, тесноваты.

— Лучше встретимся в «Принце Альберте», и мы сможем закончить наш завтрак, прежде чем разыскивать Марго.

Малькольм улыбнулся:

— Как скажете, хозяин! Вы можете сколько вам угодно кормить меня задарма и снабжать деньгами.

Кит лишь фыркнул.

— Я бы сказал тебе, чтоб ты пошел и вымыл голову, но ты и так уже это сделал. Встретимся в «Альберте».

Заведение Конни Логан, согласно сложившемуся в Ла-ла-ландии общественному мнению, было одним из истинно первоклассных костюмерных салонов, лучшим из всех, какие только существуют. Конни была слишком уж молода для подобной роли, ей исполнилось всего двадцать шесть, но она начинала не на пустом месте. Увлеченная театром тетушка, владелица небольшого туристического агентства, помогла ей сделать первые шаги в изготовлении старинных костюмов. Когда тетушка умерла, ей в наследство остались запас товаров, полная кладовка отрезов материи, ждущих, чтобы их превратили в исторически точные костюмы, завидные профессиональные навыки закройщицы и модельера, а также достаточно денег, чтобы привлечь дополнительные инвестиции.

Конни Логан была проницательной, творческой личностью, все обитатели восемьдесят шестого любили ее и с удовольствием судачили о ней. Они часто держали пари, во что она будет одета в следующий раз. На вывеске у двери ее салона было написано просто и ясно: «КОСТЮМЫ И АКСЕССУАРЫ». Правда, некоторые туристы оказывались настолько глупы, чтобы предпочесть лавки с более пышными названиями, но таких было немного. Пока они втроем шли сюда через Общий зал, Марго призналась, что до сих пор ни разу еще не бывала внутри этого заведения.

— Ненавижу шляться по магазинам, когда у меня не хватает денег, чтобы хоть что-то купить, — сказала она. — Только расстраиваться зря.

— А как же то платье служанки в баре? Она покраснела.

— Скитер дал мне денег на это. Он сказал мне, чтобы я купила его в салоне «Костюмы навсегда», потому что там более выгодные цены. Я… с тех пор ничего не покупала.

— Что же, значит, тебе это доставит удовольствие. Выбирай что захочется. — Кит улыбнулся, но в глубине души сомневался, поможет ли это или только осложнит положение. Когда он провел ее через вход в «Костюмы и аксессуары», Марго добрую минуту стояла посреди главного торгового ряда и глазела по сторонам. Затем она издала какой-то урчащий звук, выражающий крайний восторг, сделала полный круг, обойдя все прилавки, витрины и стеклянные шкафы с манекенами, и, вернувшись обратно к своим спутникам, сказала с горящими глазами:

— Да это же просто рай для покупателей!

И тут же метнулась к ближайшей вешалке с платьями.

Малькольм лишь мельком взглянул на вытянувшееся лицо Кита и разразился беззвучным смехом.

— Ох, заткнись, — насупился Кит. — Много от тебя помощи, нечего сказать.

— Кит, ты же должен признать, что во всем этом немало забавного. Ей восемнадцать. Она женщина. Ей только что предоставили открытый счет на небесах.

— Надо же, как здорово. Ты меня очень утешил. Длинное лицо Малькольма растянулось в широкой улыбке.

— Я подозреваю, что «Новый Эдо» это не разорит.

— Ха! Тебе-то не приходится платить налоги всякий раз, как открывается Предбанник.

В глазах Малькольма что-то сверкнуло.

— Еще как приходится. Просто мои доходы слишком малы, с меня много не возьмешь. Кит хлопнул его по плечу:

— Погоди немного. Я позабочусь об этой маленькой трудности.

— Спасибо, — проворчал Малькольм. — Вместо сущих пустяков мне теперь придется отдавать треть того, что ты заплатишь мне.

— Ну, я мог бы просто заплатить тебе две трети от той суммы, на которой мы договоримся…

— Ага, как же. У человека должна быть своя гордость в конце-то концов. Эй, гляди-ка, Конни уже приготовила целую коллекцию для нового лондонского сезона.

Он направился к витрине, где были выставлены костюмы, подходящие для него самого. Как всегда интересующийся, что нового появилось у Конни, Кит тоже начал обходить ряды стеллажей и вешалок, просто чтобы сориентироваться, что им может понадобиться. На вешалках рядами висели костюмы, соответствующие тем Вратам, что вели из Ла-ла-ландии в прошлое. Костюмы были развешаны тщательно подобранными группами, аккуратно помеченными в соответствии с географическим расположением, точным периодом времени и подходящим родом деятельности или общественным положением. Эти модели можно было либо взять напрокат (для туристов со скромными доходами), либо купить (для тех, чьи финансовые возможности были почти неограниченны).

На стеллажах и в застекленных витринах можно было найти какие угодно предметы туалета, включая поразительно разнообразную обувь, брючные ремни, белье, перчатки, веера, чулки, шляпы, пальто и плащи, подходящие старинные эквиваленты современных сумок, ювелирные изделия, часы, даже всевозможные приспособления для тайного ношения оружия: подмышечные кобуры для пистолетов и ножны для кинжалов, аналогичные приспособления, прикрепляемые к поясу, к щиколотке, даже кобуры и ножны, скрытые в женских поясах с резинками. Целую витрину занимали парики и шиньоны всех мыслимых оттенков, к большинству из них крепились заколки для волос или гребни, служившие необходимым дополнением элегантных причесок. Все они были скопированы с подлинных причесок соответствующего времени.

В другой секции салона демонстрировались подходящие средства упаковки багажа, осветительные приборы — от свечных фонарей до керосиновых ламп, предметы санитарии и гигиены, спасательное снаряжение, инструменты, оружие, даже стилизованные под старинные очки и. монокли. Один из служащих у Конни работников только тем и занимался, что шлифовал линзы для очков по рецептам и контактные линзы для длительного ношения, заказываемые теми, кто в них нуждался.

Если нечто существовало в Нижнем Времени и люди этим пользовались или этот предмет был необходим для выживания и мог быть подо что-то замаскирован, то он либо хранился на складах «Костюмов и аксессуаров», либо заведение Конни могло этот предмет изготовить.

Саму Конни, в полную противоположность ее салону, никак нельзя было назвать аккуратной и организованной. Она вышла из заднего помещения магазина, где располагались ее офис и мастерская, заметила Кита и помахала ему рукой. Кит усмехнулся. Под сметанным на живую нитку кимоно, распахивающимся, потому что Конни не повязала оби, она носила разрозненные предметы викторианского нижнего белья. На ней также были грубые римские сандалии и древний центральноамериканский головной убор из перьев, подходящий для жреца, изображающего ягуара, поверх длинных блестящих черных волос. Ее ярко-голубые ирландские глаза искрились, пока она шла через салон, шлепая на каждом шаге подметками своей старинной обуви.

— Привет, Кит! Что тебя сюда занесло?

Он встретился с ней у стеклянного ящика, в котором были выставлены батистовые чепцы с кружевами, веера, украшенные перьями и простые, а также шелковые, кожаные и матерчатые перчатки; тем временем Марго испускала самые дикие вопли, которые ему когда-либо приходилось слышать от женщины.

— А как ты думаешь? — улыбнулся он, кивнув на одержимую экстазом девушку, перебирающую висевшие на вешалке бальные платья. — Марго, конечно. Я собираюсь отправить ее через Британские Врата вместе с Малькольмом. Что-то вроде пробной вылазки, чтобы дать ей почувствовать, что такое путешествие во времени.

— Неплохая идея. Подожди секундочку, ладно? Эти перья ужасно колются.

Она сняла свой головной убор. Вместе с ним исчез и черный парик. Она встряхнула головой, поправила собственные волосы и ушла к себе в мастерскую. Когда она вернулась, на ней уже не было кимоно, которое сменилось ковбойскими кожаными штанами, надетыми поверх шерстяных подштанников и корсета с костяными пластинками. Кит знал, что порой она ухитрялась пять раз переодеться за время двадцатиминутной беседы, когда она пробовала разные новые модели. Марго заметила ее из другого конца салона. Она с удивлением глазела на нее добрых тридцать секунд, вытаращив глаза, затем снова вернулась к разглядыванию витрин с еще одним дурацким взвизгом, когда ее взор упал на нечто, показавшееся ей не менее замечательным.

— Очень тебе идет, — шутливо заметил Кит. Конни рассмеялась:

— Они безобразны, и этот корсет перерезает меня надвое, но я хочу убедиться, что планки и боковые стальные пластинки изогнуты правильно, прежде чем Уильям обошьет его тканью.

— А ковбойские штаны зачем?

— Заказчик сказал, что они ему узки. Вот я и решила — проверить, в чем тут загвоздка.

— Охо-хо!..

Кит, как и большинство обитателей станции, в какой-то момент понял, что, когда Конни Логан работает, она нисколько не задумывается о том, как выглядит. А поскольку почти всегда, когда Конни не спала, она работала — «Что ты хочешь этим сказать: займись чем-нибудь приятным для разнообразия? Я обожаю конструировать одежду!» — то Конни Логан была на первый взгляд самой сумасбродной чудачкой на Вокзале Времени, битком набитом самыми разными чудаками.

Кит подумал, что из всех встречавшихся ему психов она была к тому же самой обаятельной.

Даже он пасовал перед ее энциклопедическими познаниями.

— Лондон, значит? — спросила Конни, разглядывая Марго, обнаружившую римские столы, богато украшенные расшитой каймой. — И какая же программа? Просто туристская экскурсия? Тренировочное занятие? Репетиция разведывательной экспедиции?

— Все, что ты сейчас перечислила. Я предоставляю выбрать костюмы тебе и Малькольму.

— Но не Марго? — улыбнулась Конни.

Он закатил глаза:

— Посмотрим, что выберет она, и будем судить исходя из этого.

— Что же, вполне разумно. Напрокат или покупаешь?

— Возьми плату за прокат всего, что можно еще будет использовать, когда они вернутся. Я куплю то, что окажется испорченным.

— Идет. — Она перевела взгляд поверх плеча Кита на группу туристок, подбиравших аксессуары к выбранным ими платьям. — О черт… — Конни метнулась вперед, чуть не задев плечом Кита. — Нет, нет, нет, не этот веер, это вечерний веер для посещения оперы, а то, что у вас в руках, — это утреннее платье для прогулок и визитов. Вы будете выглядеть полной идиоткой, разгуливая с этим веером по Лондону. Смотрите, вам нужно вон тот или этот вот, или, может быть, этот… А туфли-лодочки сюда совсем не подходят, вам нужны вот эти ботинки с пуговками сбоку. Шестой размер? Хмм… чуть узковаты, мне кажется. Попробуйте вот эти, размера шесть с половиной.

Изумленные туристки разинув рты глазели на нелепый наряд Конни: ее пухлая фигурка была втиснута в батистовую сорочку, шерстяные комбинации торчали из-под нескольких нижних юбок, туго зашнурованный корсет, создававший малопривлекательные выпячивания и под, и над ним, и в довершение всего — кожаные штаны, надетые поверх нижних юбок. Римские сандалии добавляли последний штрих к ее облику.

— А-а… спасибо…

Они несколько неохотно приняли совет Конни, но послушно уселись примерять ботинки.

Конни вернулась к Киту, покачивая головой:

— Хоть бы они таблички читали… За ними нужен глаз да глаз. Ну-ка, проверим, что там с Марго. О Боже, она уже попала в беду…

И Конни снова упорхнула, прежде чем Кит успел рот открыть.

— Нет, нет, Марго, не это, ты взяла чепец воспитанницы благотворительного пансиона к дамскому платью для чаепития…

— Малькольм, — замахал рукой Кит, чтобы привлечь внимание гида, — давай сюда! Конни вышла на военную тропу, а нам нужно что-то решить!

Малькольм с виноватым видом школьника-прогульщика, застуканного в кондитерской, поспешил подойти к Киту.

— Прости. Я просто старался уловить последние моды Нижнего Времени. По сравнению с прошлым сезоном немного изменилась форма шляп — они стали более скошенными от тульи к полям, и новые сюртуки великолепны, с этими новыми отложными воротниками. Но ты видел те ужасные шерстяные трикотажные костюмы? — Малькольм неодобрительно пожал плечами. — Они их носили и в июле, и в августе, даже когда занимались спортом. Неудивительно, что люди умирали от теплового удара.

— Вот уж не знал, что ты интересуешься модами, — поддразнил его Кит.

Гид, одетый сейчас в полинявшие джинсы и дешевую футболку, улыбнулся:

— Я? Вот уж нет. Но мне лучше бы обновить свой гардероб, прежде чем ступать сквозь Британские Врата, не то я буду выглядеть, как эксцентричный старый чудак.

— А кто ж ты еще, — рассмеялся Кит. — Впрочем, и я сам. Так давай поскорей покончим с этим. Ух, как я ненавижу делать покупки.

— Только если ты сам не собираешься пройти через Врата, — улыбнулся ему Малькольм.

— Тоже верно. Ну, так насчет того, что ей потребуется…

Высокий пронзительный крик какого-то животного донесся снизу из Общего зала, и мгновение спустя за ним послышался испуганный женский взвизг. Кит и Малькольм оглянулись по сторонам и бросились к выходу. Неужели открылись еще одни Врата? Но сигнала тревоги не было, и Кит не чувствовал подозрительного гула в костях черепа. Кто-то начал ожесточенно браниться. Затем Кит обогнул крохотный декоративный садик и обнаружил женщину в средневековом костюме, уставившуюся в потолок и гневно кричащую:

— Они убили ее! Чтоб им сдохнуть, проклятым, они убили ее!

Ее спутники-мужчины, также одетые в средневековые костюмы, пытались успокоить испуганных соколов с надетыми на головы колпаками, сидевших у них на руках. Одна из птиц уже расправила крыло, пытаясь вырваться из пут.

— Кто убил кого? — недоуменно выпалил Малькольм. Несколько капель крови на бетонном полу и пара перышек подсказали Киту, что произошло.

— Мне сдается, что те две твари, которых Сью не смогла определить, скушали на завтрак сокола этой леди.

Упомянутая леди подтвердила догадку Кита в выражениях, леди отнюдь не подобающих. Малькольм кашлянул и отвернулся в сторону, чтобы скрыть улыбку. К ним поспешно подбежала команда санитарного контроля, возглавляемая Сью Фритчи.

— Что случилось?

Женщина, чей драгоценный охотничий сокол только что стал добычей древнего ястреба, растолковала ей это — довольно язвительно.

— Охо-хо! Так и знала, что произойдет что-то в этом роде. Где они теперь? А… вон где. Так. Джимми, Билл, Элис, нам нужны ловчие сети и клетки, стационарные. Если мы позволим этим тварям охотиться, у нас не останется ни одного птерозавра или ихтиорниса для исследований. А может, и какому-нибудь туристу от них достанется.

Последнее явно пришло ей в голову лишь потом, как нечто второстепенное. Кит спрятал ухмылку. Туристка, потерявшая своего сокола, стала требовать возмещения убытков. Кто-то вызвал Булла Моргана уладить дело.

— Пойдем, Малькольм. Похоже, все интересное уже кончилось. Нам нужно спланировать экскурсию в Нижнее Время.

Марго, что неудивительно, даже не заметила всей этой суматохи. Она по-прежнему металась от вешалки к вешалке, воркуя и только что не наряжаясь для смеха во все эти платья. Даже Конни было забавно глядеть на нее. Кит покачал головой. Открытый счет на небесах…

— Давай-ка посмотрим, что там выбрала наша подопечная.

— Разве мое мнение не важно? — сердито сказала Марго. Три обращенные к ней физиономии одновременно перекосились в попытке удержаться от смеха. Если бы Марго не была столь разгневанной, это выглядело бы даже комично. — Ну, так как, я что, не вправе решать сама? Это ведь мне придется носить все это рванье!

Она протянула им смешную расшитую мужскую блузу, мешковатые штаны с ужасным откидывающимся передним клапаном, которые свалились бы с нее, если бы отлетели пуговицы, на которые он застегивался, — не говоря уж об этих тряпках, которые ей пришлось бы повязывать вокруг колен, чтобы штанины не волочились по земле, — затем пнула ногой поношенные кожаные ботинки с широкими носками. Бесформенная фетровая шляпа была столь жалкой, что она не хотела даже смотреть на нее.

— Это лишь один из костюмов, которые ты будешь носить, — сказал ей Малькольм так терпеливо, что она едва не взбесилась от этого.

— Но эти тряпки просто отвратительны!

— Ты учишься не на манекенщицу, — сурово сказал Кит.

Марго подчинилась, но явно нехотя.

— Я знаю.

— Ну а теперь насчет того, что ты выбрала сама, — добавил он. — Пусть Конни выскажется об этом.

— Начнем с бального платья, — сказала чудаковатая костюмерша, вешая его обратно на вешалку. — Первое, что я могу об этом сказать, — это слово «нет». Твоя работа состоит не в том, чтобы отправиться в Нижнее Время и развлекаться там на балах. Ты должна учиться разведывать прошлое. Если потом тебе захочется когда-нибудь снова посетить Лондон и отдохнуть там, на свои деньги и в свое личное время, пожалуйста. Но до тех пор выходные платья должны оставаться здесь.

Марго вздохнула:

— Ладно. Я должна отправиться в Нижнее Время и чувствовать там себя несчастной.

— Вот уж нет! — чуть резковато сказала Конни. — У тебя удивительно негативный подход, Марго, для человека, у которого появилась возможность бесплатно побывать в Нижнем Времени. Каждая путевка на экскурсию через Британские Врата стоит несколько тысяч долларов.

Марго почувствовала, что у нее горят щеки. Она как-то не подумала об этом.

— Простите. Я просто так обрадовалась, когда вы сказали, что я могу отправиться туда и что мы можем выбрать костюмы… — Она обернулась к Киту и умоляюще посмотрела на него. — Мне так стыдно, ей-богу. Просто я так расстроилась, когда после того, как увидела все это, — она показала на переливающиеся шелка, бархат и атлас, — вы вдруг говорите мне, что я должна буду носить те тряпки.

Скромному фермерскому костюму — мужскому фермерскому костюму — не хватало только грязи, чтобы придать ему окончательно жалкий вид.

— Извинения принимаются, — тихо сказал Кит. — Как только ты научишься своему делу, Марго, — а тебе еще ох как многому предстоит научиться, — ты сможешь играть в переодевания сколько тебе заблагорассудится. Но только не тогда, когда ты работаешь. Никогда, пока ты занята своими непосредственными обязанностями.

Марго захотелось расплакаться. Она вела себя грубо и неблагодарно — ее темперамент всегда втравливал ее во всяческие несчастья, — а они были бесконечно терпеливы и любезны с ней. Это была не та ситуация, к которой она привыкла. Она растерялась и не знала, как ей себя вести.

Конни Логан сказала более доброжелательным тоном:

— Ну, посмотрим, что еще мы сможем подобрать. Малькольм, как ты думаешь, может быть, выдать ее за ученицу благотворительной школы?

— Для этого нам потребуется компаньонка, — подумав, сказал Малькольм, — но сама идея мне нравится. У нее короткие волосы, и это надо либо замаскировать, либо объяснить. Ученица благотворительной школы — отличное прикрытие. А что касается компаньонки, я могу нанять кого-нибудь из агентства и снять квартиру на ту неделю, что мы там пробудем.

— Я не понимаю, — вмешалась Марго. — Что такое благотворительная школа? Почему это хорошее прикрытие для моей стрижки?

— Бедных детей — сирот, детей несостоятельных родителей — иногда брали на воспитание в благотворительные организации, — объяснил Малькольм. — Существовали десятки школ, которые содержались на деньги патронов или патронесс. Дети, учившиеся в них, носили форменную одежду и пронумерованные значки, чтобы их различать. Поскольку санитарные условия были непросты и головная вошь встречалась часто, даже девочек коротко стригли.

— Головная вошь? — Марго инстинктивно обхватила голову ладонями, словно стараясь защититься от проникновения паразита.

Кит кашлянул.

— Санитарные условия в викторианском Лондоне были намного лучше, чем в большинстве тех мест, где тебе придется побывать в качестве разведчицы. От вшей и других паразитов можно будет избавиться, как только ты вернешься обратно.

Марго лишь глядела в пространство, захлестнутая сильнейшим желанием чем-нибудь заболеть. Ей никогда и в голову не приходило подумать о вшах. Чем больше она узнавала о своей новой профессии, тем яснее понимала, о скольких еще вещах она не догадалась подумать.

— Что ж, я не собираюсь сдаваться. Никто еще не умер от грязи.

Малькольм переглянулся с Китом, который сурово сказал:

— Миллионы людей умерли как раз от этого. Твоя задача — оставаться настолько чистой, насколько это возможно, и справляться с медицинскими проблемами после того, как ты вернешься. Если ты вернешься. Отчего, по-твоему, нужно делать столько прививок, прежде чем попасть на Вокзал Времени? В Верхнем Времени мы теперь даже оспу не прививаем. Эта болезнь исчезла навсегда. Но даже в таких сравнительно чистых местах, как Денвер девяностых годов прошлого века, ее все еще можно подцепить. Не говоря уж о стоматите или заражении крови из-за пустякового пореза или ссадины. Так что пей свои лекарства, держи себя в чистоте и надейся на то, что ты не подцепишь в прошлом ничего такого, с чем наши медики не смогут справиться. Что же, пожалуй, эта идея насчет ученицы благотворительной школы мне нравится, но это создает для нас новую трудность, Малькольм. Как объяснить, почему ты появляешься на людях вместе с ней? В Лондоне тебя знают.

— И очень даже неплохо, по крайней мере в некоторых кругах, — согласился Малькольм.

— Значит, им будет известно, что у тебя нет причин связываться с восемнадцатилетней школьницей. А ее произношение совсем никуда не годится, по крайней мере чтобы выдавать ее за английскую сиротку.

— Те немногие, с кем я знаком в Нижнем Времени, считают меня чудаковатым джентльменом из Британского Гондураса — так удобнее объяснять некоторые случайные погрешности в моем произношении.

Марго удивленно моргнула. Последнюю фразу он произнес с таким безупречно британским выговором, какого она никогда прежде от него не слышала. И хотя она не так уж долго обучалась сценической речи, она была готова поспорить на все что угодно, что это произношение было у него природным, а не заученным.

— Как ты это сделал?

— Сделал что? — Он снова заговорил по-американски, причем его произношение вновь стало столь же истинно американским, как зимы в Миннесоте.

— Говорил, как настоящий британец? Я думала, ты американец.

Малькольм улыбнулся:

— Вот и отлично. Я много работал над своим произношением. Отправляться в Нижнее Время в Денвер с британским выговором — не самая удачная идея. К счастью, у меня цепкая слуховая память и много лет практики за плечами. Но родился я в Англии. — Он кашлянул и отвернулся. — На самом деле я один из переживших Потоп.

Марго, почти не дыша, переспросила:

— Потоп? Тот, что был после Происшествия?

Малькольм потер за ухом.

— Да. Я был тогда еще ребенком. Мы жили в Брайтоне, ну, знаешь, на побережье. Каждое лето мы содержали там маленький пансион для туристов. Моей семье еще повезло, мы потеряли лишь моего старшего брата, когда наш дом смыло в море.

Марго не знала, что и сказать. Побережье Англии было опустошено приливными волнами. Прибрежным районам по всему миру крепко досталось. Несколько десятков крупных городов превратились в руины, и все усиливающийся хаос, свирепые эпидемии и голод навсегда изменили мировую политику. Марго была тогда слишком мала, чтобы все это запомнить. Она порой забывала, что большинство людей на этом Вокзале Времени действительно помнят, каким был мир до Врат и того несчастного случая, который их породил.

Ее вдруг внезапно озарило: а не потому ли ее отец стал таким, каким она его знала? Может, он все это время чувствовал себя виновным в смерти ее брата, а затем обнаружил, что не в силах приспособиться к изменившемуся миру? Ее передернуло, ей не хотелось сочувствовать отцу, но что-то в голосе Малькольма напомнило ей отца, когда тот бывал почти трезв. Его взгляд в те редкие минуты выражал то же отчаянное нежелание вспоминать прошлое, которое она сейчас прочла в темных глазах Малькольма.

— Прости, Малькольм. Я не знала. Он с усилием улыбнулся:

— Да откуда тебе знать? Не застревай на этом. Я стараюсь не растравлять воспоминания. Ну, так о чем шла речь? Ах да, о моем происхождении. Мои знакомые в Нижнем Времени считают меня джентльменом из Британского Гондураса, без семьи или повседневной работы, которая могла бы отвлечь меня от подобающего джентльмену образа жизни. Мне просто посчастливилось иметь состоятельных, несколько сумасбродных друзей, оплачивающих мои поездки из дальних краев, в особенности американцев. Это помогает объяснить, почему я шастаю с моими заокеанскими приятелями-туристами по разным местам. Жители Лондона восьмидесятых годов прошлого века считают американцев неотесанными провинциалами, почти дикарями.

Марго фыркнула:

— Как это грубо.

Конни рассмеялась:

— Милочка, да ты и половины всего еще не знаешь. В викторианском Лондоне классовое сознание достигало прежде немыслимых крайностей. — Она показала рукой на британский отдел своего салона-магазина. — Вот почему я держу такую разнообразную коллекцию для Британских Врат. Одежда говорит буквально все о твоем общественном положении. Стоит тебе надеть один неподобающий предмет туалета, и ты превратишься в посмешище…

— Или даже хуже, — вставил Кит.

— …но если ты оденешься правильно, то просто сольешься с общим фоном и станешь невидимой. Малькольм кивнул:

— Да. Но нужно быть осторожной. Неправильная одежда приведет тебя в тюрьму или в сумасшедший дом, где тебя будут содержать взаперти с другими безумными женщинами.

Марго вздрогнула.

— Так что мы будем делать с этой легендой насчет благотворительной школы?

— Ну, учитывая мою репутацию несколько эксцентричного человека, для меня не будет слишком уж странным оказывать покровительство молодой девушке, осиротевшей, скажем, из-за вспышки холеры или какой-нибудь тропической лихорадки вроде тех, что свели в могилу столь многих европейцев в Гондурасе. Ты могла бы быть дочерью одного из моих покойных друзей или даже родственников. Племянницей, например, привезенной обратно в Англию для получения образования..

Кит то и дело одобрительно кивал.

— Мне это нравится. Прекрасно, придумаем что-нибудь подходящее. Конни, почему бы тебе не подобрать ей одежду, пока мы с Малькольмом не обновим его гардероб? Если он собирается поддерживать свою репутацию в Лондоне, то, пожалуй, ему потребуется пара новых костюмов. Малькольм, как мне кажется, тебе также будут нужны два полных наряда «инкогнито», чтобы твои лондонские знакомые не узнали тебя, когда вы вдвоем отправитесь на экскурсии по трущобам.

Конни просияла:

— Валяйте, ребята. Ох, я просто обожаю, когда разведчики и гиды вместе подбирают себе костюмы!

Кит застонал. Малькольм засмеялся:

— Не беспокойся, Кит. Я постараюсь обойтись помягче с твоим бюджетом.

— Уж будьте любезны, сэр, — имитируя чопорную викторианскую речь, ответил Кит. — Он не безграничен, как вам следовало бы знать.

И они быстрым шагом направились в отдел мужской одежды. Марго глядела им вслед.

— Как они… — она вдруг смущенно умолкла.

— Они что? — недоуменно переспросила Конни.

— Ничего, — пробормотала Марго. Она чуть было не ляпнула: «Как они милы, правда?», но оборвала себя на полуслове как раз вовремя. Она собиралась отправиться туда, где ей в силу обстоятельств придется быть крутой и решительной. Сейчас было неподходящее время позволять себе расслабиться. Не теперь, когда ее мечты вот-вот начнут сбываться. Но она не могла не думать об этом. Они и в самом деле были милы. Даже Кит, когда он не ворчал на нее из-за какого-нибудь промаха, допущенного ею в последнее время. Внезапно она догадалась, что он ворчит потому, что не знает, как с ней разговаривать.

Ее это устраивало. Она тоже никак не могла понять, как ей разговаривать с ним, во всяком случае, пока весь многослойный панцирь ее самозащиты оставался на месте. Острый язычок и усвоенная с малых лет привычка к сарказму — искусно сочетаемые с хмурыми гримасами и торжествующими улыбками — не слишком помогали побольше узнать о нем как о человеке, а не как о легендарном герое.

«Будь реалисткой, Марго. Не забывай о том разговоре у рыбного пруда. Попробуй только получше познакомиться с ним — с ними обоими, — и тебе придется рассказывать о тебе самой». Чем меньше будет сказано на эту тему, тем лучше. Для всех, кого это касается.

Марго тяжело вздохнула, заработав этим долгий любопытный взгляд со стороны Конни, затем стряхнула с себя мрачное настроение и весело сказала:

— Отлично, так как насчет костюма ученицы благотворительной школы? Покажите мне его!