Real-RPG. Жало-2

Глава 24

Глава 24. Обреченный на смерть

Скуку и однообразие похожих друг на дружку дней в казарме вдруг взорвало жестокое происшествие, случившееся под конец перелета. Ведром ледяной воды оно смыло с недавних рекрутов остатки гражданской беспечности. Жала шестого сборного стожа впервые столкнулись с реальной смертью. Окончательной и бесповоротной. И несмотря на трехмесячную суровую закалку в реалистичном виртуале, от хладнокровного убийства товарища многие испытали шок.

Ужасная правда открылась перед нами в одночасье, во всей своей бесстыдной наготе. Мы летели на войну. А на войне убивают! И такой же ужасный, бесславный конец, а может и хуже, запросто мог настигнуть теперь каждого из нас, в любой момент, на протяжении десяти лет действия контракта. Шутки кончились, мирная жизнь осталась где-то там далеко, за тысячи световых лет.

День кровавого спектакля, давшего жалам шестого сборного стожа пищу для разговоров на всю последнюю неделю перелёта, начался вполне обыденно. Утром, после завтрака, це-стож объявил построение. Когда все бойцы заняли места в строю и, после команды «Смирно!», застыли через раз дышащими истуканами, Члюфа Грууск неспешной походкой двинулся вдоль строя и, для укрепления боевого духа стожа, стал рассказывать очередную байку из серии воспоминаний своего богатого на приключения боевого прошлого.

С его стороны это был не первый случай такого рода публичных откровений. Периодически на старика находило желание поностальгировать. И мы, будучи подневольными жалами, вынуждены были молча внимать и мотать, так сказать, на ус.

— Я не знаю конечного пункта нашего полёта. Эта информация засекречена командованием и будет обнародована только после захода хофа на орбиту планеты, — как водится, начал це-стож издалека и, окинув придирчивым взглядом ряды вытянувшихся по струнке бойцов стожа, продолжил, воодушевляясь по ходу рассказа: — Но куда бы нас не послали, я уверен, вы меня не подведёте. Привитые за три месяца обучения навыки помогут вам выжить в любом аду. Уж поверьте, я знаю, что говорю… Я прекрасно помню то время, когда был необстрелянным юнцом — таким же, как и вы сейчас, выпускником учебки. Помню, как вместе с товарищами мандражировал во время бесконечно длинного первого перелёта. И в конце нас высадили на планете Зреба… Если кто не в курсе, эта пограничная планета не так давно была присоединена к нашей Великой Империи Хофа. Четверть века назад она была окончательно отбита у рухов и теперь официально считается колонией саарков. Мне же фартануло поучаствовать в зачистке на Зребе последних, самых упёртых роев рухов, предпочетших бегству смерть… В первый раз вступить в бой нашему стожу пришлось там ночью. В вирте вы уже неоднократно отрабатывали варианты жесткого десантирования, и отлично представляете, что это за жопа. К счастью, для высадки командование выбрало широкое поле, уже зачищенное нашими предшественниками, и нам не пришлось под кислотным обстрелом рухов продираться сквозь ветки вниз. Но все равно, адреналина, конечно, хапнули будь здоров… Вообразите, кругом темень, хоть глаз коли, и где-то сбоку, километрах в трех от места нашей высадки, доносится непрерывная канонада выстрелов и взрывов. Короче там бой идёт в полный рост. А вокруг нас пустота, неестественно зеленоватая из-за активированного «Ночного глаза», и в высокой траве чудятся контуры затаившихся рухов. При этом, головой-то ты понимаешь, что их там нет. Но на тебе МБПП и шлем с опущенной защитой, в руках снятый с предохранителя «рогач», и палец так и тянется к курку, чтобы проверить смутную догадку и окончательно убедиться. Но це-деж строго-настрого запретил стрелять до приказа, и ты ловишь себя на том, что уже буквально подпрыгиваешь от нетерпенья, как боевой варан перед дракой… Наконец, це-стож получает приказ от командования и через десятников доводит его до нас, рядовых жал. Нам поручено к рассвету захватить какое-то там лесное поселение — сейчас уже и не помню его названия. Да и не суть. Фокус в том, что вокруг нас огромное бескрайнее поле и никакого леса в зеленой подсветке «Ночного глаза» вокруг не видно… Разумеется, с орбиты це-дежа сориентировали в нужном направлении. В наушнике прозвучал приказ: бегом марш! И следом за десятником, мы ломону…

— Время! — вдруг гаркнул кто-то в строю, бесцеремонно перебив на полуслове увлечённого рассказом це-стожа.

Словно ожидавший этой команды Члюфа Грууск на окрик из строя отреагировал молниеносно. Оказалось, наш це-стож всё время своего рассказа прятал в огромном кулаке небольшой метательный нож, и по команде тут же швырнул его. Бросок у бывалого ветерана вышел на загляденье — хотя до цели было не меньше двадцати метров, нож по рукоять вошёл в глаз ватургу — одному из четвёрки бегемотоподобных толстяков нашего стожа.

Убитый ватург беззвучно завалился на спину. Из ноздрей, ушей, рта и, разумеется, пробитого глаза у него хлынули густые багровые ручьи крови вперемешку с розоватой кашицей мозгов, и вокруг изувеченной головы за считанные секунды растеклась огромная кровяная лужа.

Потрясённые жала, нарушив строй, сгрудились вокруг убитого товарища. От явно слетевшего с катушек це-стожа все опасливо отводили глаза и старались держаться подальше.

— Прочь! Не тронь его! А то мне и тебя придётся также! — рявкнул Грууск на ватурга, попытавшегося было подцепить когтями кольцо рукояти и вытащить нож из глазницы убитого друга. Толстяк испуганно шарахнулся в сторону, а це-стож продолжил, обращаясь уже ко всем нам: — Сожалею, что пришлось его ликвидировать вот так, на ваших глазах. Но у меня, просто, не было другого выбора. Замешкайся я хоть на секунду, и все мы отправились бы к праотцам.

— Это ещё почему? — выражая общее недоумение, осмелился спросить один из великанов саарков.

— Разумеется, я обязательно всё вам расскажу, только сперва нужно избавиться от тела, — пообещал центурион. — Вруст, ну куда ты пропал? — позвал он, устремив взор поверх голов окруживших жал, высматривая помощника, хладнокровно подавшего команду на убийство ватурга.

К всеобщему изумлению, этим помощником оказался наш бывший сослуживец горз (настоящее имя которого было вовсе не Вруст, а Шуриг Чемереха) — дело в том, что после нашего с ним откровенного объяснения в члюфином кабинете высокоранговый шпион решил вдруг завязать с едва начавшейся карьерой рекрута, обратно в казарму он не вернулся, и вплоть до сего дня больше на глаза мне не попадался. Каким образом этот ловкач снова исхитрился стать одним из нас и, не привлекая внимания, занял место в строю на построении стажа? — стало неразрешимой загадкой для всех нас.

Как бы то ни было, но именно гривастый малыш выскочил из толпы на зов Члюфы Грууска, неся в руках объёмистый свёрток серебристой ткани.

На пару с це-стожем, отмахиваясь от посторонней помощи, эти двое сноровисто запихали громоздкую тушу убитого ватурга в большой мешок из серебристой ткани. Туда же в мешок следом побросали тряпки, которыми насухо вытерли набежавшую на пол кровь. Запечатали мешок, соединив специальные вакуумные клапаны — после чего от упакованной в серебристую ткань туши ощутимо пахнуло морозом. И только теперь, прибегнув к помощи силачей саарков, вместе с ними, це-стож с низкорослым помощником понесли убитого ватурга из казармы в коридор.

Там надежно запечатанный труп уложили в поджидающую около входа в казарму роботизированную тележку, которая тут же укатила с грузом, бесследно сгинув в лабиринте коридоров хофа.

Вернувшись вместе с «похоронной командой», це-стож сам подозвал потрясённых и жаждущих разъяснений бойцов. А когда мы заново обступили его плотным кольцом, поведал следующее:

— Перво-наперво, господа жала, хочу по новой представить вам вашего бывшего товарища Вруста, — Грууск похлопал по мощному плечу стоящего рядом и едва достигающего макушкой ему до груди горза. — Кое-кто из вас уже в курсе насчет его скрытной миссии, для прочих же объявляю: он тайный агент Четвертого Разведывательного Управления. И если бы не его замечательный дар, все мы с вами сейчас уже были бы мертвы.

Дальше Члюфе пришлось изрядно повысить голос, заглушая возмущенный ропот потрясенных слушателей:

— Чтобы всем всё стало понятно, начну, пожалуй, с самого начала, и буду описывать последовательность событий по порядку. Итак, накануне поступления очередной партии призывников, коменданту Седьмой Юго-Западной учебно-тренировочной базы курьером была доставлена секретная депеша из Четвертого Разведывательного Управления. Из которой стало известно, что разведкой получены достоверные сведения, о весьма вероятном проникновении на Седьмую Юго-Западную диверсанта, под видом призывника. Не вид разумного, не внешность, не пол — ничего этого разведчикам выяснить не удалось. Известно было лишь, что это будет не трунг.

Разумеется, после такого предупреждения, за шестым сборным стожем с первых же часов его формирования началось самое пристальное наблюдение.

Меня, как це-стожа, комендант, разумеется, проинформировал о проблеме, но, кроме нас двоих, об опасном секрете сборного стожа на базе не знал никто. В помощь коменданту из Четвёртого Управления под видом плановой инспекционной комиссии прибыла группа специалистов. Им на базе были созданы все условия для плодотворной работы. И охота за диверсантом началась.

Поведение каждого из вас с первых минут пребывания на базе тщательнейшим образом анализировалось и оценивалось опытными психологами-физиономистами. Скрытое наблюдение круглосуточно велось за каждым рекрутом сборного стожа. Кроме того, к нам, под видом обычного призывника, был внедрён спецагент Четвёртого Управления — как вы уже знаете, им стал славный горз Вруст.

Но тотальная слежка, и ежедневные тестирования рекрутов не приносили результатов. У горза с тайным расследованием изнутри тоже не заладилось. Открытое сканирование рекрутов специфическим даром, провоцировало частые конфликты с сослуживцами, и Врусту пришлось покинуть казарму стожа, переключившись на тайное наблюдение.

Потянулись недели учебы. А диверсант все никак себя не проявлял. У наблюдателей даже закралось сомнение в достоверности добытых разведкой сведений. Однако новые разведданные подтвердили большую вероятность грядущей диверсии. И ещё стало известно, что диверсант был подвергнут процедуре зомбирования. По задумке обработавших сознание несчастного слизней-мозголомов, до определённого часа икс «зомби» должен был оставаться неприметным, адекватным жалом Империи, в нужный же момент живая бомба должна была выйти из спячки, и выпустить наружу весь тот ужас, что в него вложили ублюдки-рухи.

Мастера отдалённой смерти, как красиво себя величают слизни-мозголомы, стоит отдать им должное, те еще придумщики. И если бы диверсанту удалось в час икс беспрепятственно реализовать заложенную в него программу разрушения, то одному богу известно сколько еще жал на хофе он захватит бы с собой на тот свет.

Три месяца слежки на базе не дали результата. Все вы благополучно прошли учебно-тренировочный курс на Седьмой Юго-западной, с честью прошли суровые испытания и стали полновесными жалами. А затаившийся среди вас диверсант по-прежнему оставался не разоблачён. Удерживать подготовленный стож дальше на базе стало невозможно. По давно согласованному и утвержденному командованием плану шестой сборный стож должен был быть доставлен на борт орбитального хофа, для последующей переброски к месту прохождения дальнейшей службы.

Теперь стал очевиден коварный замысел рухов: «живую бомбу» они задумали активировать на борту хофа. Подрыв межзвездного имперского лайнера в глубоком космосе на несколько лет, а то и десятилетий, вывел бы из строя крайне опасную боевую единицу. Это раз… Укомплектованный свежими стожами внушительный десант хофа, при внутреннем взрыве, понёс бы грандиозные потери в живой силе, а выжившие после взрыва жала все одно не долетели бы до конечного пункта назначения, застряв вместе с подорванным хофом на долгие десятилетия где-то в открытом космосе. Это два… Потеря стожей и боевого хофа обернулась бы для Империи срывом стратегических планов и огромными убытками — не только финансовыми, но и политическими. Такая крупномасштабная диверсия, уж поверьте моему опыту, чревата неминуемым ослаблением влияния в целом регионе Галактики. Это три… Вот так одним выстрелом сразу трёх зайцев. Согласитесь, задумано рухами было лихо.

Такой развязки допускать было никак нельзя. Вынужден признаться, что, когда стал понятен грандиозный размах потенциальной угрозы, некоторые перестраховщики из Четвёртого Управления предложили попросту избавиться целиком от всего опасного сборного стожа. Пожертвовать, так сказать, жизнями сотни жал, ради стопроцентного сохранения хофа и остальных стожей… Эти умники даже план придумали, как массовую бойню в несчастный случай обернуть, и отвести от себя все возможные подозрения. По их задумке, во время перелёта на хоф, с нашим челноком должна была прилучиться какая-то роковая неприятность, типа взрыва двигателя, и все пассажиры, за исключением катапультирующихся пилотов, канули бы в вечность. Нет сборного стожа — нет и затаившегося в нем опасного диверсанта. Дело закрыто… Как вам такой план?

— Волки позорные! — не удержался от комментария оказавшийся слева от меня Артём.

— Точно подмечено, — ничуть не смутившись, кивнул ухмыльнувшийся Члюфа Грууск. — К счастью, здравомыслие у нашего командования возобладало над паникой. И план массовой ликвидации стожа отклонили большинством голосов.

Ради спасения жизней сотни ни о чём не подозревающих жал и одного ценного и упрямого агента Четвёртого Управления, не пожелавшего бросать не доведённое до конца расследование, — це-стож снова хлопнул стоящего рядом горза по плечу, — было решено рискнуть и всё же переправить сборный стож вместе с остальными выпускниками базы на хоф. Для нас подготовили казарму в дальнем уголке хофа, который, в случае взрыва, можно было быстро и надёжно изолировать от остального внутреннего пространства имперского лайнера. И дальнейшее выявление диверсанта продолжилось уже на хофе.

Задача разместившегося в соседней с нашей казармой каюте Вруста осталась той же, как и была изначально: используя свои выдающиеся телепатические способности, попытаться проникнуть в сокровенные думки каждого бойца стожа, и через анализ потаённых мыслей постараться вычислить диверсанта. На учебно-тренировочной базе эта задача осложнялась ежедневными изнурительными тренировками, забивавшими все мысли и эмоции рекрутов. Здесь же, на хофе, предоставленные на время перелета самим себе, вы невольно стали погружаться в себя, чем существенно облегчая работу Вруста.

Усилия телепата, наконец, принесли долгожданные плоды. Диверсант был обнаружен уже на второй день нашего перелета. Исследуя подсознание небезызвестного вам ватурга, горз обнаружил зомбированный рухами участок. О находке он, разумеется, тут же уведомил командование и меня. И с этого момента за раскрытым диверсантом уже велось пристальное наблюдение.

У вас может возникнуть вполне резонный вопрос: отчего же мы так долго тянули с его уничтожением? Объясняю. Диверсант хоть и был обнаружен, но по-прежнему пребывал в закрытой фазе. Исходящую от него угрозу по-прежнему не фиксировал ни один сканирующий датчик. Совершенно очевидно, что в данном случае мы имели дело с новейшей, ранее нигде не апробированной, разработкой слизней-мозголомов, позволившей обмануть вживленные в мозг ватурга адаптаторы. Разоблачить эту чрезвычайно опасную новинку удалось лишь благодаря удачному стечению обстоятельств, позволившему внедрённым в стан врага разведчикам Четвёртого Управления перехватить секретную информацию о готовящейся диверсии. Мы получили уникальную возможность проследить за зомбированной марионеткой рухов до момента активации заложенной в подсознание программы разрушения. И в дальнейшем, изучив накопленный за время слежки материал, создать более чувствительные датчики, способные быстро распознавать такого рода диверсантов. Как видите, игра стоила свеч.

Кроме того, крайне важно еще нам было узнать: в какой момент перелёта рухи запланировали устроить на хофе диверсию. А специалистам-генетикам Четвёртого Управления так же страсть как захотелось проследить за мутациями в теле диверсанта, которые неизбежно последуют в час икс, под воздействием запущенной программой рухов реакции.

Плотное наблюдение, которому теперь круглосуточно был подвергнут диверсант, сводило на нет неожиданную активацию зомбированного тайника в его подсознании. И как только в организме ватурга начались необратимые изменения, Вруст тут же поставил меня об этом в известность.

Поскольку это очень удачно случилось сразу после утренней побудки, я объявил общее построение и, притупляя бдительность по-прежнему ничего не подозревающего диверсанта, стал отвлекать общее внимание рассказом. Вруст же, незаметно вернувшись в казарму, сосредоточился на отслеживании мысле-образов в подсознании диверсанта и, в момент активации зомбированного участка подсознания, подал мне сигнал к действию.

Что произошло дальше вы все видели собственными глазами. Остановить начавшуюся необратимую реакцию можно было лишь одним способом — мгновенно разрушить бедняге мозг. Пришлось вспомнить былые навыки, и всадить так-и-так обреченному на смерть бедняке в глаз нож.

Зрелище, конечно, вышло отвратительное, но вы жала Империи, и к виду крови должны относиться спокойно. В скором времени, возможно, вам придётся увидеть вещи гораздо более омерзительные, чем вытекающие изо рта мозги… Всё, на этом разъяснительная беседа закончена, можете расходиться.

Но внимание двинувшихся было к кроватям бойцов неожиданно привлек к себе спецагент Вруст (вернее, на самом деле Шуриг Чемереха, но — не суть).

— Друзья, прошу ещё минуточку внимания, — обратился к бывшим сослуживцам спецагент. — Я только что по закрытому каналу сети получил сообщение, касающееся нейтрализованного диверсанта. Генетики Четвёртого Управления произвели вскрытие трупа ватурга, и мне прислали краткую расшифровку сделанного ими заключения. Полагаю вам тоже будет любопытно это услышать.

В пяти из семи желудков мертвеца были обнаружены контейнеры, обернутые специальной органической плёнкой, скрывающей содержимое под ней от воздействия разного рода сканеров. Контейнеры были намертво приклеены к стенкам желудков. Как рухам удалось разместить их по желудкам ватурга наши специалисты пока затрудняются ответить. Операбельный путь исключён, на теле и внутренних органах ватурга нет ни единого шрама. Вероятно, несчастного заставили проглотить контейнеры, но как потом рассортировали по желудкам и посадили каждый на клей? — на эти вопросы пока нет ответов.

Все обнаруженные контейнеры, разумеется, были извлечены и аккуратно вскрыты. Они оказались заполнены гривзом. Не мне вам объяснять, каких бед может натворить всего один грамм этой мощнейшей взрывчатки. В пяти же контейнерах, в совокупности, оказалось более тринадцати килограммов гривза.

Взорваться вся это прорва взрывчатки должна была до безобразия просто. Заложенная в подсознание ватурга команда в час икс попросту сигнализировала о чрезмерной забитости всех многочисленных желудков. После чего нутро несчастного начало бы интенсивно крутить — желудки стали бы мощно сокращаться и, как это характерно данному виду, буквально выворачиваться на изнанку. Органическая пленка контейнеров, легко выдерживающая лёгкую деформацию желудка при внешнем воздействии, скажем, при ударе ватурга по животу, теперь же от частых и мощных сокращений желудочных мышц должна была банально лопнуть. Содержимое контейнеров, при этом, высыпалось и попадало во влажную среду ватургова желудка и кишечника… Ну а дальше, сами понимаете — не мне вам объяснять, что происходит при соприкосновении гривза с водой.

По расчетам аналитиков Четвёртого Управления, если бы запланированная рухами диверсия осуществилась, случившийся взрыв разворотил бы добрую треть хофа. Одному богу известно сколько при этом погибло бы жал и членов экипажа. Плюс, боевой хоф был бы навсегда выведен из строя… Так-то, друзья.

Метким броском ножа Члюфа предотвратил большую беду. Наш центурион герой, и я буду ходатайствовать перед Императором о достойной его подвига награде. Вот, собственно, и всё, что я хотел добавить к словам уважаемого це-стожа. А теперь, господа жала, я вынужден вас покинуть.

Гривастый малыш развернулся и, не оглядываясь, засеменил к выходу. И вскоре скрылся за дверью казармы.

Члюфа Грууск, как ни в чём не бывало, скомандовал нам разойтись, и первым направился к своей кровати.

Вот такая кровопролитная интрига раскрылась в нашем стоже под занавес вроде бы тихого и спокойного полёта. Не достигнув места назначения, шестой сборный стож уже понес первые потери.

В подавленном настроении мы молча расходились по своим койкам. Едва начавшийся день грозил обернуться самым длинным и тоскливым за все время перелета.