Рекуперация

16. Соболев. Особенности бытия нелегала

— Здравствуйте! Меня зовут Ерохин Виктор Сергеевич. Я учился на физмате в Ленинграде, пересекался с вашим сыном на практике, вместе отдыхали в кафе, он тогда дал свой адрес и приглашал в гости. Правда давно не виделись, но вот заглянул с оказией.

Женщина сжалась и жестом пригласила войти. Соболев, конечно понял сложность ситуации, ведь он своим жизнерадостным видом давал знать, что не ведает о семейной трагедии.

— Проходите, Виктор, поставлю чай. Значит общались с Валерочкой? А его ведь больше нет, погиб три года назад — нам сказали, что его сбросили с поезда. А бандитов так и не нашли…

Она сглотнула, было видно как матери трудно говорить. В незнакомом человек она искала сочувствие и хоть какую-нибудь отдушину, чтобы чуть унять неутихающую боль по родному человеку.

— Господи, горе какое! Примите мои соболезнования.

Женщина словно не слыша Соболева продолжала:

— Александ Евгеньевич, скоро придёт, Он тоже физик, доктор наук. Читает лекции в НИИ ядерной физики имени Скобельцына, при МГУ. Теперь вот навещаем по выходным могилку Варелика. Значит знакомы, но не дружили?

Завязался ни к чему не обязывающий разговор, прерванный звонком.

— А вот и папа Валеры.

Хозяйка прошла в прихожую, о чём-то тихо поговорила и вернулась с грузным представительным мужчиной, интеллигентной внешности. На лице лежала тень от потери сына — скорбные морщинки в углу рта, та же печаль в глазах, что у жены. Горе поселилось в памяти родителей навсегда. Он протянул руку.

Соболев внезапно подумал, а ведь будь готов образец, можно отмотать десятилетия и приземлиться летом 1968 года в кабинете генерала Ерохина и предупредить того о грозящей попаданцу Зуеву опасности.

— Давайте знакомиться. Александ Евгеньевич, профессор. Анна Вадимовна шепнула, что вы тоже физик, это сближает. В какой области специализируетесь?

— Здравствуйте. Меня зовут Виктор. Занимаюсь связями времени и пространства с материей, также термодинамической энтропией в статической физике.

— Ого, будет о чём поговорить. С чем пожаловали к нам?

Соболев повторил свой рассказ, судя по выражению лица старшего Зуева, легенда показалась убедительной. Хозяин пригласил гостя к столу и полез в буфет. Извлёк початую бутылку коньяка. Судя по недовольному выражению лица Анны Вадимовны, муж это делал часто и возможно обильные возлияния сильно влияли на микроклимат в семье. Но это не главное сейчас. Надо завязать разговор, желательно поменьше о погибшем сыне, побольше на общие темы или о физике, да научных исследованиях. Тут проблем не возникнет, всё-таки Соболев окончил физмат ленинградского университета с красным дипломом, кандидат физико-математических наук.

Молча помянули Валерия Зуева, закусили. Потихоньку завязался разговор на близкую обоим тему, что было на руку обоим — профессору тяжело вспоминать сына, а Соболеву гадко от собственного вранья о человеке, которого никогда не видел. Учёные живо спорили о фундаментальной физике, о течениях в науке и разработках в области изучения природы пространства и времени. Время летело незаметно. Наконец Соболев, что перевести дыхание отпросился на лестничную площадку покурить. Если алгоритм общения с незнакомыми людьми понятен и бесхитростен, то само существование в дальнейшем туманно и опасно. Нужны деньги, документы — на чужом удостоверении далеко не уедешь. Но главное — сама цель побега. Тогда он боялся срока, тюрьмы и возможно ликвидации. Но сейчас, такая возможность многократно увеличилась. В глубине сознания спасительным маячком мелькнула мысль о загранице. От идеи бросило в пот. А как? Придётся начать новую жизнь, с другой стороны, он уже её начал.

Вернулся в квартиру. На столе уже стояла новая бутылка, а хозяева отчаянно спорили. До слуха донеслось:

— Саша! Сколько можно, ты ведь себя разрушаешь, с больным сердцем, столько пить. А что подумает гость?

Соболев кашлянул и шагнул в комнату.

— Гость возмущаться не станет, поскольку сам пьющий и курящий. Главное — знать меру, не так ли, Александр Евгеньевич?

— Вот именно, молодой человек. В моём возрасте количество, не имеет значения. Здоровье после шестидесяти не восстанавливается. Завтра мне на третью пару, отосплюсь и опять как огурчик.

Профессор подмигнул Соболеву и наполнил рюмку. Посидели ещё около часа. Вопрос с ночёвкой решился легко, без ненужных словоизлияний и лишнего опостылевшего вранья. В разговоре, Соболев якобы неохотно признался, что по дороге в Москву, у него украли почти все деньги, а главное паспорт, командировочное направление и служебный пропуск. С вокзала позвонил в институт, естественно написал заявление в линейном отделе милиции, а после отправился в гости к Зуевым в надежде провести ночь, а следующий день посвятить хлопотам. Ну конечно же, к такому гостю хозяева отнеслись радушно — план бывшего чекиста сработал.

Заснуть сразу не получилось. События последних дней, подобно назойливым комарам, постоянно отвлекали и вновь проносились в голове. Воспоминания подвергались жесточайшему разбору. Зачем сбежал? Зачем завладел пистолетом и удостоверением? Вполне логичная схема поведения и линия защиты на Лубянке, предполагали мягкое наказание, никак не расстрел, изменой Родине тут не пахло. Ну дали бы несколько лет за подготовку диверсии на закрытом объекте КГБ, не пожизненное. Впрочем, ПЖ появилось в 97-м после распада СССР и присоединения России к конвенции о защите прав человека и основных свобод. Ведь Соболев хорошо знал историю страны. Доступ к делам попаданцев или, как говорили в Конторе "туристам", у него имелся. Читал немало, да сукин сын Петрушевский постоянно подпитывал рассказами о будущем. После анализа, перестал сомневаться в роли бывшего осведомителя — стуканул, как пить дать. Сам виноват, поддался иллюзии о другом восприятии реальности, доверился Диме и заработал головную боль на всю оставшуюся жизнь. "На всю оставшуюся жизнь, нам хватит горя и печали…" — слова из песни. Соболев вспомнил фильм, вышедший на экраны в прошлом году, а кажется прошла вечность. А вечность это власть над временем. Возжелал и вместо машины времени получил далёкие от науки проблемы. И всё по собственной глупости!

Вернулся к воспоминаниям детства. Ведомственный детский садик от Смольного, где мать работала инструктором горкома. Больше всего запомнилась вкусная кормёжка, для особых детишек послеблокадного Ленинграда. И школа физико-математическая и университет с красным дипломом. Блата не было, а может и был да только юноша об этом не знал. ОЛИБ с подачи полковника Серебрякова и с его же лёгкой руки спецкурсы в так называемой "школе № 401" КГБ. Дорога вверх, до тех пор, пока не столкнулся с подводными камнями человеческих отношений, переросших в противостояние с начальником лаборатории Доосом.

Вспомнил Ольгу, которую отбил от хулиганов с конкретными намерениями. Тогда, в тёмной аллее Политехнического института, Соболев красиво поставил на место мазуриков и догнал убежавшую девушку. Они познакомились, отношения стремительно развивались и шли к традиционному финалу, но узнав, что суженный офицер КГБ, Ольга потухла и мягко ушла в сторону. Использовав служебное положение, Виктор узнал, что отец возлюбленной — диссидент и осуждён звонкой, как пощёчина статье 190-1 УК РСФСР "Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй". А папу дочка очень любила и прониклась его идеями с малолетства. Нина Георгиевна, выпытав у сына подробности размолвки, злобно припечатала, как отрезала:

— Это к лучшему, не успел замарался женитьбой. Найдёшь достойную замену, а не дочку врага народа.

— Мама, какие враги народа сейчас, когда новый 1970-й на носу!

— Нет, сынок, враги никуда не делись, да время другое, власть с диссидентами нынче церемонится, но сущность предателей всегда одна и та же — навредить Родине, изгадить чистое и светлое — нашу партию, наш народ, идущий к победе коммунизма.

Соболев привык к казённым формулировкам матери, и особого значения им не предавал. Но сейчас, когда его разыскивают по всей стране, когда Серебряков наверняка беседовал и предупредил о беглеце, ему виделось перекошенное гневом лицо родительницы и гордые слова отрешения от сына. Вопрос в формулировках и как полковник преподнёс его выкрутасы Нине Георгиевне. Николай Трофимович мужик умный, наверно смягчил новость об аресте, закамуфлировав подробности служебной тайной, но как знать старого волка, ведь тот злой на него — такая подстава перед пенсией.

Соболев проснулся рано. Вчерашние мысли навалились с новой силой. Надо что-то решать и срочно. Пока брился, аккуратно пропуская наметившиеся усы, решил прошвырнуться по городу и осторожно прочувствовать как в пульс мегаполиса вписывается его персона. Был один адрес, в который очень не хотелось идти, но выхода другого не было. Квартира принадлежала бывшему однокласснику и другу детства Лёшке Пичугину. Они дружили с первого класса до самого выпуска. Папа Алексея работал в Горкоме партии завхозом, мама — начальником госторгинспекции Смольнинского района. Как принято тогда говорить, "блатные" родители воспитывали единственное чадо в достатке и полном потакании большинства желаний. На дружбу с Витей Соболевым смотрели настороженно, ведь мама Витеньки, Нина Георгиевна, слыла крутым и принципиальным партийным функционером. Смерть мужа в конце войны закалила и озлобила женщину. На всех, кто шагал не в ногу с советским народом, вечным строителем коммунизма, мама примеряла ярлыки врагов и расхитителей социалистической собственности. Родители Пичугина под это определение косвенно попадали.

Перед выпускными экзаменами младший Пичугин попался за изнасилование. За деятельным подростком и раньше водились грехи: спекуляция импортными шмотками, драки, даже воровство из магазина. До поры сходило с рук, вопросы решались, но тут отмазать ребёнка не получилось. Коллективная пьянка, групповое изнасилование, да ещё дочки директора Гостиного Двора. Срок вышел по "плохой" статье, ведь "взломщиков мохнатых сейфов" на зоне не любят. Дружба внезапно оборвалась на увесистый срок в пять лет. Соболев недолго переживал, да и некогда было — экзамены, подача документов в Универ. История докатилась до Нины Георгиевны, после чего последовало промывание мозгов в форме жёстких наставлений по сдерживанию естественных инстинктов и что за это бывает нерадивым отпрыскам.

Уже прописавшись в Большом доме, Соболев истребовал, якобы по служебным нуждам, дело Пичугина. Алексей уже год как освободился, в личном деле для справки об освобождении, осуждённый Пичугин назвал адрес в Москве, где жил дед по отцовской линии. Пробил адрес Печугина Матвея Юрьевича, 1911 года рождения. Справка от участкового подтвердила проживание Пичугиных в двухкомнатной квартире и зарегистрированных в домовой книге. Дед, бывший сиделец за убийство, легко приютил внука. Дружок-насильник работал на заводе Москвич, а дед-пенсионер забивал козла во дворе и квасил по тихому. Замечаний и претензий у власти не имелось. Соболев тогда вздохнул и забыл о Печугине — криминальный насильник мне не друг. Но вот ведь как повернулось: нынче понадобился.