Репортажи из шестого тысячелетия

Израиль можно воспринимать по-разному: как еврейское государство или как государство евреев, как географическое пространство или как Землю Обетованную, как историческую закономерность или как воплощение в жизнь мечты — у каждого гражданина Израиля свое восприятие Израиля. Оно складывается не столько из абстрактных характеристик, сколько из конкретных запахов, вкусов, видов и звуков.

Сарра (Саррале) Шарон, самый известный организатор «Шира б'цибур»[47], видит Израиль так: «Для меня типично израильское — это вечер хорового пения, кофе и маслины».

Моше Дор, журналист и переводчик, говорит: «Израиль — это солнце, море, простота нравов, а еще грубость в человеческих отношениях».

Меир Паиль, военный историк, бывший депутат Кнессета, воспринимает Израиль как «салат из помидоров, огурцов и лука вместе со свежеприготовленной яичницей и тот иврит, на котором говорят только здесь».

Ицхак Хофи, бывший начальник военной разведки и «Мосада»: «Больше всего я люблю пейзажи. Особенно там, где их еще не успели испортить — в Галилее и в Иерусалиме».

Авраам Шапиро, раввин, промышленник, бывший депутат Кнессета, любит в Израиле больше всего «еще не испорченного сабру, то есть уроженца страны в возрасте 20–25 лет. В нем и в помине нет запаха галута, зато в нем есть то богатство и цельность натуры, которых не хватает евреям, родившимся в Европе. В нем есть смелость открыто сказать человеку все, что он о нем думает».

Для Эльякима Рубинштейна, секретаря правительства, Израиль — это «солдатская тремпиада[48] с несколькими ешиботниками, стоящими в стороне. Шумная речь. Пейзажи Иерусалима и его жители. Тель-Авивское море. Израильские песни».

Йорам Канюк, писатель и журналист, определяет Израиль так: «Нет места, которое нравилось бы мне больше, чем эта отвратительная страна, с этими отвратительными домами, загаженным морем и двуличным обществом. Идешь по улице, а вокруг все — такие крикуны. Хорошие люди со страшными лицами. Они прячут деньги под плитки пола и торопятся купить „видео“ и холодильник до следующего повышения цен. Но для меня они — моя семья, мое племя, а не компания чужаков. Всегда оказывается, что чья-то бабушка была замужем за приятелем твоего дяди».

Амнон Шамош, писатель, киббуцник, считает, что Израиль — это «киббуц в праздник, мужчина в сандалиях на босу ногу, в шортах и в майке, с лысиной и пузом, русские песни на иврите и арабские ругательства с галицийским акцентом».

Одед Котлер, актер и режиссер, уверен, что Израиль — это «иррациональная и необъяснимая связь с землей и людьми. И еще тот факт, что я, как и многие другие говорю: „Ты выезжаешь из Эрец?“, „Ты возвращаешься в Эрец?“»

Эфраим Кишон, писатель-сатирик, утверждает, что:

«Это — страна, до того маленькая, что ее территории на картах мира не хватит даже на то, чтобы вывести ее название.

Это — единственная страна на свете, созданная налогоплательщиками из-за рубежа.

Это — страна неограниченных границ.

Это — страна, где родители учатся родному языку у своих детей.

Это — страна, где каждый гражданин волен высказать свое мнение, но нет закона, который обязывал бы кого-нибудь и послушать.

Это страна, где никто не хочет работать; оттого и воздвигают новый город за каких-нибудь три дня, а затем бездельничают до конца недели. Это — страна, где каждый человек — солдат, но, несмотря на это, и каждый солдат — человек. Это — единственная страна на свете, в которой я могу жить. Это — моя страна.»

У среднего израильтянина слабое представление о правилах хорошего тона, поэтому считается нормальным перекрикиваться из окон домов; лузгать семечки в транспорте; выбивать ковры на балконах в шесть часов утра; останавливать машину посреди улицы, чтобы поговорить с приятелем; опаздывать на свидания и деловые встречи — короче, вести себя так, как будто не существует общепринятых норм поведения.

Поэтому так важна задача внедрения этих норм, которую взяла на себя госпожа Хана Бавли — уроженка России, бывшая скрипачка, живущая в Израиле уже добрых полстолетия. Больше двадцати лет появляется в газетах ее еженедельная колонка «Вежливость и хорошие манеры», в которой она отвечает на вопросы читателей, призывая их в первую очередь считаться с окружающими.

Хана Бавли часто выступает с лекциями и готовит себе преемников. Она любит бывать в толпе — на базарах или в автобусах и присматриваться к поведению людей, к их внешнему виду.

В летнее время на улицах, в транспорте и в учреждениях можно увидеть немало мужчин в рубашках, расстегнутых до пупа, но, видимо, деятельность Ханны Бавли постепенно оказывает влияние.

За последние годы дикторы телевидения, как и депутаты Кнессета, приоделись. Оказывают свое влияние и американские фильмы, которым принято подражать. А несколько лет назад в местной тель-авивской газете даже появилась иллюстрированная инструкция по завязыванию галстука.

Такие же трансформации испытал и «слабый пол». В одной из популярных израильских песен звучит ностальгический вопрос: «Где же они, девушки в сарафанах?» Сегодня сарафаны и косоворотки можно увидеть только у членов сводного киббуцного хорового коллектива «Гиватрон».

Но, как и все на свете, хорошие манеры имеют и обратную сторону медали или, если угодно, в разных местах понимаются по-разному. В Англии или в Америке, например, считается дурным тоном заскочить вечерком к соседям без предупреждения, а то еще и попросить о каком-либо одолжении. Там принято «соблюдать дистанцию». Еще большая дистанция существует на Западе между народом и властями.

А в Израиле никакой дистанции нет и в помине ни между соседями (тут могут даже присмотреть за детьми, если вам срочно надо куда-то уехать), ни между народом и властями. Приходу министра на центральный тель-авивский или иерусалимский рынок бурно радуются все торговцы. Многие из них, более чем вероятно, служили в армии под началом того же министра в бытность его командиром роты. Приезд главы правительства в городскую школу может сразу привести к политическим дебатам, в которых школьники будут отстаивать свои взгляды, нисколько не робея перед высоким гостем. Раз в год — в праздник Суккот — резиденция президента страны открыта для всех граждан Израиля, которые в этот день могут пожать руку президенту и его супруге и обменяться с ними несколькими словами.

Можно без конца приводить примеры эгалитарности израильского общества, однако дело не в них как таковых, а в том, что они дают представление и о другой стороне медали.

Даже не очень внимательному наблюдателю бросается в глаза тяга израильтян к общению.

Тут, видимо, сказывается традиционная еврейская черта, перешедшая по наследству к сабрам. Тут и особенность еврейских праздников и жизни в галуте. У наших праотцев были и пасхальный седер и шалаши, чтобы люди собирались вместе, а не оставались в одиночестве, в стороне. Нельзя забывать и о том, что Израиль находится на Ближнем Востоке, где чуть ли не круглый год открыты настежь двери и окна, где любят сидеть на лавочках и за столиками кафе, где каждый прохожий — потенциальный собеседник на любую тему.

Для Израиля нетипично такое понятие, как «мой дом — моя крепость». Дом среднего израильтянина по большей части — открытый дом, где собираются соседи, родственники и все, кто просто заходит на огонек.

Здесь нет столь распространенного в западном мире бегства от «каменных джунглей», желания спрятаться в своей конуре, уйти в свою раковину, как нет и жесткого разделения по имущественному цензу, столь тщательно оберегаемому в Европе и в Америке. В чем другом, может, и нет, но в строительстве демократичного общества израильтяне преуспели — тут уж ничего не скажешь.

Свободное и неформальное общение, характерное для израильтян, — один из факторов, устраняющих те барьеры и препоны, которые так мешают жить западному человеку.

Любовь израильтян к «шире б'цибур» тоже не курьез, а еще одно проявление тяги к общению, которое у них, как правило, происходит без водки и вина, в бесконечных воспоминаниях о совместной службе в армии, о совместной учебе, включая начальную школу и детский сад, о той или другой войне как общей вехе личной и общественной жизни.

Не менее, чем тяга к общению, для израильтян характерна готовность разделить радость и горе. На похороны жертв террористов приходят сотни людей, которые никогда не знали погибших лично, но жили с ними в одном городе или, по крайней мере, в одной стране, а в День Независимости «хору» танцуют всей толпой. Если прав Сент-Экзюпери и самая большая радость — это роскошь человеческого общения, то Израиль — очень радостная страна.

В опрос об образовании и воспитании был поднят в документальном фильме «Другое образование». Короткая дискуссия состоялась между основоположником экспериментальной школы профессором Моше Каспи и защитником традиционной школы, профессором Михой Хеном. Последний утверждал, что таких лентяев, как израильские школьники, нельзя спускать с привязи и давать им делать то, что они хотят. На это Моше Каспи возражал, что сегодняшняя школа тратит дорогое время на изучение ненужных предметов и не прививает тех качеств (инициатива, смелость, предприимчивость), которые нужны в жизни.

Но главные вопросы сводились к следующему: можно ли научить самостоятельно мыслить человека, который не научился самостоятельно и систематически работать? Можно ли вносить разнобой в общее образование? Нужно ли воспитывать в детях убеждение, что в жизни выживают сильнейшие?

В другой теледискуссии родители и директора школ спорили о политизации израильской школы. По закону 1953 года большинство в 75 процентов обеспечивает родителям возможность выбора желательного для них идеологического воспитания детей. Но до недавнего времени этот пункт закона не соблюдался. В свое время Давид Бен-Гурион стремился сделать школьное образование единым, однако под давлением религиозных партий согласился на создание отдельной системы религиозных школ. Религиозное воспитание оказалось очень эффективным, но и насаждение партийных принципов от него не отставало.

В ходе дискуссии один из родителей похвалялся тем, что его дети уделяют много времени изучению арабского языка, проблеме взаимоотношений с арабами, актуальным политическим новостям, тематическим экскурсиям «по местам боевой славы». Причем эти экскурсии никогда не совершаются на «оккупированные территории».

Другая участница передачи (мать четверых детей) категорически возражала против влияния партии Труда на школьную жизнь, а директор хайфской реальной гимназии настаивал на необходимости «политического образования, без которого у нас будет полный хаос». Но, видимо, речь идет не столько о политическом, сколько о партийном воспитании, и не будущих граждан, а будущих избирателей, в связи с чем один из депутатов Кнессета предложил проект закона, запрещающего навязывать школьникам определенную идеологию.

Сегодня осталось уже мало школ, где проводятся регулярные политинформации, и по большей части детей стремятся приучать к самостоятельному выбору политической ориентации.

Не меньше споров, чем система образования, порождает сегодня израильский киббуц.

Упоминание о киббуце вызывает у разных людей разные ассоциации. Одни представляют себе идеальную коммуну, трудовое сообщество счастливых членов коллектива. Другие не представляют себе, как можно жить коллективом и на всем готовом, а не пробиваться в жизни самому, проявляя свою индивидуальность. Третьи с ужасом отмахиваются от киббуца, вспоминая колхоз, трудодни и общие собрания. Четвертые мечтают о сельской глуши в сочетании с современным комфортом.

Киббуц, конечно, не колхоз. Такое понимание киббуца можно рассматривать только как курьез. Понять, что такое киббуц, едва ли возможно, не зная, когда и кем он был создан.

В революционную эпоху начала нынешнего века в Палестину приехали идеалисты, мечтавшие, как им и положено, об идеальном образе жизни, и построили закрытое общество, но в отличие от своих предшественников киббуцы кормили и продолжают кормить всю страну, хотя в них живет всего три процента населения.

В последнее время широко обсуждается вопрос о том, почему киббуцное движение охватил кризис и молодое поколение не хочет продолжать дело отцов. Вероятно, прежде всего суть в том, что ни идеализм, ни идеалы не передаются по наследству и что было идеалом для отцов не обязательно остается таковым для детей, а уж потом имеют значение и те перемены разного характера, которые со временем произошли в жизненном укладе киббуцов.

Шестеро киббуцников (в том числе и бывших) пришли в телестудию разобраться в интересном и важном вопросе: каково быть не такими, как остальные, в сегодняшнем киббуце?

Перед началом дискуссии был показан отрывок из нового израильского фильма «Аталия», рассказывающего о судьбе молодой вдовы, пытающейся строить личную жизнь вопреки нормам киббуцной жизни.

Пример, видимо, не очень специфичен для киббуца, потому что молодой вдове плохо и трудно и в городской жизни.

С другой стороны, не только «инаким» приходится вести ежедневную внутреннюю и внешнюю борьбу индивидуума с коллективом. Индивидуум зависит от коллектива и не может навязать ему свою волю, но обратное возможно, и такое положение вещей приемлемо далеко не для всех. Но, когда оно вызвано «духом времени», его легче переносить, чем когда оно идет вразрез с ним.

Английский писатель Джордж Микеш посетил Израиль в 1949 году, и его описание тогдашнего киббуца и сегодня не утратило актуальности. «Людей нашего мира, включая киббуцников, — пишет Микеш, — можно грубо разделить на две категории: на тех, кто подходит для киббуцной жизни, и тех, кто не подходит. Подобное разделение имеет отношение к разделению на „индивидуалистов“ и „стадный тип“.

Посещая обычный киббуц, вы видите там все, что ожидаете увидеть в сельскохозяйственном поселении: поля, коровники, конюшни, птицефермы; дома и бараки; столовую, читальные залы, ясли и школы; конторы, гаражи и мастерские. Все эти киббуцы были основаны людьми, которые поселились на большом или малом куске пустоши, болота или на скалистом холме и начали копать, осушать и очищать его обычно без необходимого оборудования. Эта борьба против недоброй и скаредной природы потребовала многих жертв, в том числе и в прямом смысле слова. Киббуцники были подлинными пионерами Палестины, они были вовлечены в интересный и удачный социальный эксперимент. Этот эксперимент все еще оказывает большое воздействие на жизнь киббуцников.

Разница между богатым и бедным киббуцами так же очевидна, как и разница между богатыми и бедными людьми. Процветание киббуца, как правило, но не всегда, пропорционально его возрасту».[50]

Теперь у киббуцников есть свои домики с телевизорами, магнитофонами и даже видеомагнитофонами, и не нужно больше собираться в «Красном уголке». Наемные рабочие-арабы и большое число зарубежных добровольцев привели к тому, что появилось разделение на «черный» и «белый» труд. Нееврейские добровольцы внесли сумятицу в умы киббуцной молодежи, познакомив ее с алкоголем, наркотиками, «диско», свободной любовью и прочими атрибутами «сладкой жизни».

Киббуц по-прежнему берет на себя все материальные заботы о своих членах, и у них нет ни «перебора» в банке, ни счетов за электричество, ни боязни за завтрашний день, а достаточное ли это вознаграждение за утрату стимула пробиваться в жизни своими силами и возможность принимать самостоятельные решения — решает каждый отдельный человек.

За свою демократию Израиль, в частности, расплачивается таким явлением, как забастовки.

В одном только 1989 году в Израиле было проведено 109 забастовок, в которых приняли участие 209.000 человек и во время которых было потеряно 224 рабочих дня.

Вот что пишет о забастовочной борьбе сатирик Кишон в статье «Анатомия забастовки»:

«Бастовать трудно только в первый раз. Потом все идет как по маслу. Человек по природе своей опасается конфликта с работодателем, прессы, общественного бойкота. Но, после того как забастовщик-новичок „прыгнул в холодную воду“, ему кажется, что там даже приятно.

Более того, отношения с работодателем резко теплеют под радостное чоканье бокалами и горячие объятия, которыми сопровождается достигнутый компромисс. И те израильские рабочие и служащие, которые по какой-либо причине еще не бастовали, чувствуют себя крайне неловко. Забастовкой добиваются лучших условий работы, повышения разряда, добавления к отпуску нескольких полностью оплачиваемых дней или недель. При „социал-банковских“ режимах вроде нашего нельзя найти ни малейшей зацепки для осуждения забастовки как таковой. Врачи, медсестры и техники-рентгенологи очень ее рекомендуют.

Однако в первый раз бастуют не по тем убедительным причинам, которые были перечислены выше. Первая забастовка происходит потому, что бастовали в смежной области труда.

У Ѓистадрута, обладающего большой силой и чиновничьей армией, двойная задача: рабочие требуют от него поддержать их забастовочную борьбу, а правительство, со своей стороны, ожидает от него борьбы против забастовок. Ѓистадрут оправдывает доверие обеих сторон, честно выполняя обе возложенные на него задачи».

В 23-й главе «Бытия» рассказывается, как праотец Авраам купил для почившей Сарры пещеру Махпела за «четыреста шекелей серебра». В 1980 году шекель возродили, и он стал предметом национальной гордости: после четырех тысяч лет в еврейском государстве в ходу та же самая монета, которой пользовался Авраам!

И действительно, этим нельзя не гордиться. Беда лишь в том, что эта вполне закономерная гордость не повышает покупательную способность современного шекеля.

Поэтому более ходовой валютой, в которой составляются многие торговые договоры и назначаются цены на недвижимость, остается американский доллар.

В Израиле есть два способа приобрести доллар: законный и незаконный. Законный существует только для тех израильтян, которые выезжают за границу: они предъявляют в банке авиабилет и покупают определенное количество долларов.

Остальные израильтяне могут приобрести доллары незаконным путем, то есть купить их на «черном рынке». Израильский «черный рынок» настолько уникален, что перестает быть «черным»: он работает открыто, и курс «черного доллара» печатается во всех ежедневных газетах.

Полиция не проводит ни облав, ни арестов, а представители Государственного банка Израиля время от времени распродают государственные резервы, хорошо зарабатывая на разнице курсов.

На улице Лилиенблюма в центре Тель-Авива, рядом с Главпочтамтом, стоят пожилые, неряшливо одетые люди, рассовывающие доллары за пазуху, под шляпу, а то и прямо за пояс. Вокруг каждого из них толпятся покупатели. Во весь голос обсуждается курс доллара, необходимое количество, эквивалент в шекелях.

В прошлые годы долларовые запасы создавались за счет туристов или контрабанды.

Теперь доллары завозят в Израиль постоянные курьеры (прилетающие в основном из Швейцарии и Америки). Штаб-квартира этой импортной индустрии находится в ультраортодоксальном иерусалимском квартале Меа-Шеарим, и «курьеры» в большинстве своем вербуются непосредственно из обитателей этого квартала или их заграничных родственников и друзей, которым вполне можно доверять.

Здесь насчитывается 20–30 частных банков, владельцы которых принимают клиентов у себя дома, в религиозных институциях или в магазинах, торгующих сувенирами и религиозными атрибутами, куда часто заходят туристы. В пятницу и субботу эти банки, разумеется, закрыты.

Вопреки всем представлениям о предназначении женщины в ортодоксальной еврейской семье они порой помогают своим мужьям в качестве посредников, курьеров, а то и полноправных партнеров в деле.

«Задушить „черный рынок“!» — призывает листовка. Но она датирована 1949 годом.

Новая телереклама призывает граждан отказываться от покупки импортных товаров. «Покупай местные изделия — предотвратишь безработицу!» Проводится кампания за увеличение экспорта израильской продукции, но, видимо, привычка жить взаймы сильнее призывов и кампаний.

В Израиле все еще есть немало мест, где ссуды дают под смехотворно малые проценты или вообще безвозвратные, в бакалейных лавках существует система личного кредита: там покупают «на запись», «в долг». В каком-то смысле весь Израиль живет в долг, исчисляемый миллиардами долларов.

В последнюю неделю октября 1985 года чуть ли не все граждане говорили о розыгрыше государственной лотереи. Обычно главный приз не превышает 400 тысяч шекелей. На этот раз после нескольких недель без победителя приз вырос до суммы в 2 миллиона шекелей (1 миллион долларов). И началось помешательство: у каждого лотерейного киоска — очереди за билетами, а сами киоски открыты до поздней ночи, чего никогда не было. Количество проданных билетов превысило 1.5 миллиона.

Старики, безработные, демобилизованные солдаты снимали со счета последние сбережения, потеряв сон и покой.

Одни верили в предсказания, другие использовали служебные компьютеры, третьи вынашивали план изменения программы игральной машины с помощью дистанционного управления, который обеспечил бы им выигрыш.

Не было недостатка и в планах будущих победителей, среди которых выделялась группа настоящих патриотов Израиля, готовых пожертвовать еще не выигранные деньги на нужды Армии обороны Израиля, больниц и местных футбольных команд, т. е. как раз на то, на что, среди прочего, и идут доходы от государственной лотереи.

Купленные билеты поступали в таких количествах, что розыгрыш пришлось отложить вначале на несколько часов, а затем — на целые сутки. Наконец свершилось! Победителями стали десять человек, которые и разделили между собой заветный миллион долларов. Государство заработало в одну неделю восемь миллионов шекелей. За последующие годы сумма главного приза доходила почти до 6 миллионов шекелей.

В 1445 году 16-летняя красавица простолюдинка Аньес Сорель, возлюбленная французского короля Шарля Седьмого, заворожила изысканное общество не только красотой, но и необычностью драгоценностей. Во время одного из королевских приемов она появилась в ожерелье из сверкающих алмазов. Неотшлифованные алмазы кололи ей шею, но красавица предпочла вытерпеть это неудобство, чтобы поразить всех дам. Так согласно средневековой хронике в мир пришла мода на бриллианты. Однако прошло более 500 лет, прежде чем американские законодатели моды обратились к своим клиенткам с девизом: «Бриллианты — лучшие друзья женщины».

С тех пор как в шестом столетии до нашей эры были обнаружены алмазы и вплоть до появления на королевском балу Аньес Сорель, бриллианты были атрибутом знати.

Сегодня, разумеется, каждая женщина при наличии денег может приобрести себе «лучших друзей».

Самые большие в мире бриллианты находятся в лондонском Тауэре, составляя неотъемлемую принадлежность королевских корон. Английский королевский дом, в собственности которого находится коллекция точных копий корон и мечей, в 1987 году отправил ее в Израиль. Она привлекла большое внимание посетителей в новом Алмазном музее, открывшемся в здании Алмазной биржи в Рамат-Гане.

По словам президента Алмазной биржи и председателя директората нового музея, в мире есть несколько музеев, где демонстрируются алмазы или некоторые этапы их промышленной добычи (например, в Кимберли, ЮАР). Но израильский музей будет отличаться от всех прочих тем, что он расскажет посетителям полную историю алмаза, начиная с процесса его добычи в алмазных копях. Действующая модель таких копей была специально привезена из Южной Африки. В музее представлены также все инструменты обработки алмазов и показаны все ее стадии, превращающие добытые камни в бриллианты.

Открытие Алмазного музея было приурочено к проведению в Израиле 23-го Всемирного конгресса алмазных бирж и ассоциаций торговцев алмазами. Во главе этих двух организаций стоят израильтяне: Моше Шницер, почетный президент Объединения всех алмазных бирж, и промышленник Даниэль Лагзиэль, возглавляющий Ассоциацию торговцев. На конгрессе, в котором приняли участие делегаты с Дальнего Востока и из Австралии, Израиль впервые продемонстрировал достижения экспортной отрасли номер один в израильской экономике, которая приносит 1,5 миллиарда долларов в год, что составляет треть дохода от всего израильского экспорта. Среди специалистов Израиль считается сегодня алмазной столицей мира.

В трех небоскребах, куда алмазная биржа переехала в 1969 году, на площади в 51.000 кв. метров размещаются 2200 экспортеров, импортеров, промышленников и всех, кто каким-либо образом связан с производством алмазов. Алмазная биржа — это целый город, где под одной крышей находятся рестораны, гимнастические залы, банк, почта, туристические агентства, синагога, магазины, парикмахерская, пункт медицинской помощи. Этот город построен на деньги иранского еврея Хабибуллы Эльханьяна — доверенного лица свергнутого шаха, мультимиллионера, филантропа и руководителя еврейской общины Ирана, который был расстрелян в мае 1979 года по приказу аятоллы Хомейни за «сотрудничество с сионистами и организацию пожертвований в пользу Израиля».

История того, как строилась алмазная промышленность Израиля, такова.

В сущности, ее сделал один человек из породы тех людей, которых Бен-Гурион назвал «фантазерами-реалистами», — Овед Бен-Ами. Он же был одним из основателей и многолетним мэром города Нетании и порта Ашдод, а также владельцем ежедневной газеты «Маарив».

В 1938 году, когда брат Бен-Ами рассказал ему, что в Петах-Тикве поселились два репатрианта из Бельгии, которые днем торгуют мороженым и собирают апельсины, а по ночам шлифуют алмазы, деловой и энергичный мэр Нетании просмотрел соответствующую статью в энциклопедии «Британика» и понял, что речь идет о предприятии всемирного масштаба. Он немедленно связался с двумя бельгийскими евреями и пообещал предоставить им жилье и работу, если они переедут в Нетанию. В 1940 году один из них, по имени Цви Розенберг, действительно переехал в Нетанию и начал обучать своих рабочих резке и шлифовке алмазов. Бен-Ами понимал, что для расширения этой новой отрасли местной промышленности ему нужно больше опытных работников и, главное — более стабильные поставки необработанных алмазов.

К началу 1940 года Бельгия, ведущий центр шлифовки и экспорта алмазов, оказалась под угрозой оккупации. Бен-Ами получил из Антверпена письмо, в котором сообщалось, что 70 ведущих промышленников заинтересованы в том, чтобы перевести свое дело в Палестину. Бен-Ами раздобыл сертификаты, необходимые для въезда в Палестину. Когда все, казалось бы, уладилось, Бен Ами отправился в Бельгию, но 70 промышленников отказались от своих намерений. «Германия стоит у ворот Египта, — сказали они, — и может оккупировать Палестину. Мы не хотим попасть из огня да в полымя».

Однако Германия оккупировала не Египет и Палестину, а Бельгию, и 70 драгоценных сертификатов остались неиспользованными.

Прошло всего несколько недель, и Бен-Ами получил телеграмму от ведущего лондонского маклера, сообщившего, что первая партия необработанных алмазов уже готова к отправке. К концу лета 1940 года в Нетании уже работало несколько небольших заводов по обработке алмазов. Их штат быстро пополнился заново обученными рабочими и беженцами из ведущих центров Европы. Во время Второй мировой войны их число росло прямо пропорционально количеству необработанных алмазов, которые поступали из лондонской штаб-квартиры синдиката «Де Бирс». Тогда-то Израиль и стал ведущим мировым центром по шлифовке алмазов. К концу войны в алмазной промышленности Нетании было занято более 4000 человек. В первые четыре года своего существования эта промышленность принесла доход в размере 100 миллионов долларов, а Бен-Ами со временем стал первым президентом Ассоциации алмазных промышленников.

Сегодня Израиль признан ведущим мировым поставщиком алмазов, и, хотя ему еще не угнаться за Бельгией по объему торговли алмазами, израильский алмазный экспорт в минувшие несколько лет установил новый рекорд, перевалив за 2,5 миллиарда долларов в год.

Воскресенье, которым во многих странах мира заканчивается рабочая неделя, в Израиле называется «днем первым», так как с него рабочая неделя начинается, а кончается она в пятницу — в «день шестой». В этот день бросается в глаза различие в образе жизни двух групп населения: одни предвкушают субботний покой и погружаются в чтение Торы, другие устремляются в рестораны и клубы повеселиться, послушать музыку и попить вина.

Однако последний способ пятничного времяпрепровождения характерен не для всех городов, а преимущественно для Тель-Авива. Ни Хайфа, ни тем более Иерусалим не могут сравниться по интенсивности жизни (и не только в пятницу) с Тель-Авивом, «круглосуточным городом», который в этом смысле уступает разве что Нью-Йорку: тротуары забиты прохожими и гуляющими, кафе — посетителями, магазины — покупателями. Всевозможные злачные места и увеселительные заведения вырастают как грибы, и с той же скоростью размножаются бары и дискотеки. Тротуары забиты не только людьми, но и машинами, для которых невозможно найти стоянку, и приходится кружить по разным закоулкам, натыкаясь на других неудачников. Весь город — одна гигантская автомобильная пробка.

Веселье в пятничный вечер продолжается до утра, и перед рассветом улицы заполнены машинами не меньше, чем накануне вечером: все разъезжаются по домам, чтобы отдохнуть до следующей недели.

Попадая в этот круговорот, забываешь, что в стране арабский террор, безработица, что еврейские традиции пошатнулись под грузом новой культуры, которую писатель Амнон Шамош определил как триединство «банка, танка и панка».

Когда-то древняя Иудея успешно устояла перед эллинской культурой. Американская культура оказывается гораздо более разрушительной для современного Израиля. Подражание Америке настолько внедрилось в израильскую жизнь, что высшая похвала выражается словами: «Как в Америке!»

А начиналось это подражание так. В сентябре 1965 года в Тель-Авиве открылась самая первая в Израиле дискотека, принадлежавшая двум профессиональным архитекторам, Фредерике («Фреди») и Дову Сегалю. Приехавшая в 1952 году из Румынии, Фреди решила научить израильтян красивой жизни, и, надо сказать, ей это удалось. Из посетителей дискотеки можно было смело составить справочник: «Кто есть кто», а сама Фреди, жившая в «открытом браке», очень быстро завоевала титул «Королевы Дольче вита».

На гребне успеха Фреди открыла первый в стране «паб» (то бишь пивную), и сюда тоже повалили посетители. В то время как в остальной части страны израильтяне по-прежнему налегали на питы с фалафелями[54] у Фреди подавали креветки.

«Сладкая жизнь» с пивом и креветками продолжалась до Войны Судного дня, а потом Фреди попыталась открыть в Яффо очередной кабачок под названием «Скоч хаус», но тут «дольче вита» не получилось: после войны людям было не до гулянок — и многие злачные места позакрывались, включая «Скоч хаус». Однако постепенно «дольче вита» снова набрала силу.

Конечно, не все, кто веселится в пятничный вечер, делают это в духе «дольче вита». Так, в тель-авивский клуб «Хижина» приходят целые семьи отметить наступление субботы пением под аккордеон народных израильских песен. А среди песен, переведенных на иврит, есть «Катюша», «Подмосковные вечера», «Вдоль по улице метелица метет», «Жди меня», «Синий платочек» и много других. Они настолько прочно вошли в израильский быт, что, распевая «Жди меня», мало кто знает фамилию Константина Симонова, но зато все знают автора перевода Авраама Шленского.

Пятничный вечер можно весело проводить и не только вне дома. Уже много лет назад был установлен стиль совершенно уникальной вечеринки, сочетающей чревоугодие и возлияния с телепередачами, карточными играми и политическими дебатами. В канун субботы собираются поздно, чтобы успеть уложить детей и посмотреть вечерний выпуск новостей и «Журнал событий недели», о которых потом можно будет поговорить за столом.

В последние годы стало модным под занавес смотреть фривольные или детективные видеофильмы.

Есть в Израиле, как на всем Западе, и вид отдыха, который называется «семинаром». Больницы, заводы, банки, страховые и туристические фирмы гарантируют один-два таких ежегодных выездных семинара за счет работодателя или с незначительной доплатой.

Выбирается место, составляется план мероприятий и развлечений, указывается точное время отъезда и приезда, гарантируется доставка тех, у кого нет личного транспорта. К месту сбора все прибывают нагруженные пакетами и сумками с едой. В автобусе хором поют народные и эстрадные песни. Дети ходят на голове, но на них никто не обращает внимания.

Приехав в гостиницу, все быстро расходятся по своим номерам. В зависимости от времени дня идут купаться, или обедать, или на лекцию. Там регистрируют присутствующих. Раньше лекции посвящались какой-либо специальной теме, требующей определенной подготовки. Теперь же многие семинары проводят в чисто развлекательной форме, приглашая косметологов, журналистов, гипнотизеров и даже гадалок.

После трапезы принято спать, но вначале надо принять душ. По чистоплотности с израильтянами могут сравниться только лучшие представители мира пернатых. Израильтяне искренне смеются над европейцами, у которых есть «банный день». Израильтяне принимают душ не то что каждый день, но и по нескольку раз в день. Особенно в жаркие дни.

На всех семинарах заботятся, чтобы дети были при деле и не мешали отдыхать родителям. Для детей приглашают фокусника и клоуна, им показывают мультипликационные и художественные фильмы, организуют занятия по лепке и рисованию и, конечно, всевозможные беспроигрышные лотереи. Очень любят всякие игры и взрослые, которые в первый же вечер, уложив детей спать, устраивают себе вечеринку в ночном клубе.

Спиртного на столиках почти нет, разве что пиво да какой-нибудь коктейль. Грохочет музыка, все танцуют, а потом играют в лото, известное на Западе под названием «бинго». Играют азартно и долго и завистливо косятся на призы, среди которых попадается даже поездка в Европу! Но неплохо выиграть и поездку в Эйлат, или большую тефлоновую сковородку, или, на худой конец, кофеварку.

Наутро купаются в море или в бассейне, загорают или гуляют по окрестностям (включая рынки и магазины), досконально изучают пятничную газету со всеми приложениями.

В дополнение к ежегодному отпуску такие поездки снимают напряжение, помогают расслабиться и душой и телом, сближают людей и делают и без того неформальные отношения в израильском обществе еще более приятными.

Огромный зал в Саду выставок Тель-Авива видел немало разных форумов и конгрессов, на которых делегаты громко и шумно обсуждали всевозможные проблемы. Но тот, кто не так давно случайно заглянул в этот зал, был, вероятно, поражен гробовой тишиной, в которой за одинаковыми столиками на четверых сидели 1147 делегатов 21-го израильского конгресса по бриджу. Тишина объяснялась тем, что делегаты играли.

Бридж — благородный потомок простонародной английской карточной игры «вист» — 200 лет назад стал основным развлечением аристократии и окончательно сформировался как новая игра в 20-х и 30-х годах нынешнего столетия.

На последнем израильском конгрессе среди делегатов можно было увидеть представителей всех слоев населения — свидетельство того, что в Израиле эта игра приобретает все большую популярность. Национальный конгресс проводится ежегодно начиная с 1966-го года. В Федерации бриджа официально числятся 5000 членов, и еще 50.000 человек еженедельно играют в 30 клубах, расположенных по всей стране. В некоторых израильских газетах колонка «бридж» давно существует наравне с шахматной. И успехи израильтян в бридже достаточно впечатляющие. В 1986 году израильская сборная завоевала второе место на чемпионате Европы и третье — на чемпионате мира, проводившемся в Сан-Паулу (Бразилия).

Репутация Израиля как страны, где любят и умеют играть в бридж, привела в Тель-Авив на последний конгресс почетных зарубежных гостей: двух бывших чемпионов Европы из Швеции, четырех членов сборной команды Венгрии, трех участниц сборной женской команды США и двукратную чемпионку мира Кэтрин Ли.

Однако, несмотря на популярность бриджа, и международные успехи израильской сборной, эта игра продолжает оставаться «золушкой», не входящей в признанные виды спорта. По словам капитана израильской сборной, такое положение существует только в Израиле.

В Голландии, например, правительство поддерживает Федерацию бриджа, в Польше есть несколько национальных лиг, участвующих в чемпионате страны, во Франции Федерация бриджа субсидируется министерством культуры и т. д,

В уставе Всемирной ассоциации игроков в бридж специально оговорено, что любая страна, дискриминирующая отдельных игроков или команду по национальному признаку, автоматически исключается из состава ассоциации. Действительно, когда власти Индии, где в 1985 году должен был состояться чемпионат мира по бриджу, заявили о своем отказе принять сборную Израиля, руководство Всемирной ассоциации изменило место проведения чемпионата и исключило Индию из состава своих членов.

Среди популярных образов «типичного израильтянина» есть: киббуцник — загорелый человек с лопатой в руках; солдат — загорелый человек с автоматом в руках и, наконец, загорелый человек, отплясывающий «хору» на морском берегу. Но все они по типичности не могут сравниться с израильтянином за рулем.

Личная автомашина в Израиле давно перестала быть роскошью и стала основным средством передвижения.

Двадцать лет назад Шимон Перес, нынешний глава оппозиции в Кнессете, бывший — тогда министром транспорта, провозгласил: «Каждому рабочему — автомобиль». Сегодня у многих рабочих есть автомобили, даже если у них нет работы. За вычетом миллиона с четвертью детей дошкольного и школьного возраста можно сказать, что у каждого второго израильтянина есть водительские права, а у каждого третьего — автомашина. Уже появилось немало семей (по скромным подсчетам, не менее 20.000, владеющих двумя автомобилями. В одном только 1982 году спидометры всех личных автомашин накрутили 12 миллиардов 300 миллионов километров. В пересчете на душу водительского населения получается, что каждый автомобилист проезжал ежедневно более 300 километров, проводя за рулем половину рабочего дня.

Ни всемирный энергетический кризис, ни относительно высокие цены на бензин не влияют на израильского автовладельца. В одном из отчетов Центрального статистического бюро значилось, что лишь 16 процентов израильтян являются на работу пешком, еще 30 процентов пользуются автобусом или маршрутным такси, а все остальные приезжают на личном автомобиле, не надеясь на общественный транспорт.

Получается заколдованный круг: индивидуальный транспорт в часы пик, закупоривая автомагистрали, вынуждает общественный транспорт двигаться с черепашьей скоростью, а владельцы машин теряют свое преимущество перед «безлошадными», сидя в очередной «пробке». Но все-таки израильтяне предпочитают собственную машину. Дело в том, что все работающие по найму получают от работодателя компенсацию расходов на содержание автомобилей, чего нет больше ни в одной стране. Эта компенсация составляет солидную прибавку к зарплате. В зависимости от должности каждый работающий автовладелец имеет право на «месячную норму километража», причем даже в том случае, если от машины остался только кузов.

И при такой системе неудивительно, что, сколько бы ни стоили бензин и содержание машины, в 70 процентах случаев ее израильский владелец ни с кем не кооперируется и ездит один. Исключение делается, пожалуй, только для «голосующих» на дорогах солдат: человек в форме может пересечь на попутных машинах всю страну, и никто не возьмет с него ни гроша. Английское слово «tramp», означающее «путешествовать пешком», приобрело в Израиле противоположный смысл, и для солдат существуют специальные «тремпиады» на всех главных автомагистралях страны, где они ждут водителей, едущих в нужную сторону.

Израильский водитель — человек нервный. Американский антрополог Филипп Зингер, гостивший в Израиле и исследовавший влияние склада личности на процесс вождения, назвал израильского водителя «психопатом». Если бы почтенный ученый подольше пожил в Израиле, он понял бы, что это — не клиническая психопатия, а функциональная, приобретенная под влиянием постоянного душевного напряжения и летней жары.

В силу скудности бюджета дорожная полиция выставляет на всех главных автотрассах только 70 полицейских — по одному на каждые 50 километров. Автокатастрофы не зря называют «врагом Государства Израиль номер один».

К началу 1991 года в них погибло больше людей, чем во всех израильских войнах и нападениях террористов.

Периодически проводят кампании борьбы с нарушениями правил движения. Но кампании заканчиваются, а нарушения остаются.

Обеспокоенность населения таким положением дел особенно ярко проявилась во время недавнего опроса общественного мнения, в ходе которого более трети опрошенных заявили, что автокатастрофы тревожат их больше, чем проблемы безопасности Государства Израиль.

В Ветхом завете подробно описаны приметы блудодеяний, а в Новом завете неоднократно упоминается Мария по прозвищу Магдалина, ставшему синонимом проститутки[55].

А происходит это прозвище от названия города Мигдал-Эль («Башня Бога»), в котором и родилась еврейка Мирьям, в христианской традиции Мария.

В современном Израиле потомки Марии Магдалины продолжают заниматься древнейшим ремеслом. До начала Второй мировой войны в еврейской общине Палестины почти не существовало проституции как социального явления, и тем более — как организованного промысла.

А сегодня около трех тысяч известных полиции уличных проституток работают в разных городах Израиля.

Проституция в Израиле не запрещена. Только содержание публичного дома, приставание к прохожим или нарушение общественного порядка считается противозаконным.

В 1979 году в Кнессете был предложен проект закона, по которому проститутки должны проходить обязательный медицинский осмотр, платить налоги, получать разрешение полиции на занятие своим промыслом и право на социальную защиту.

На вопрос журналистов, к чему могла бы привести законодательная защита проституток, один из авторов проекта ответил: «Все останется, как и сегодня. Только будет чище и безопаснее».

В странах, где проституция узаконена — скажем, во Франции, — проститутки выходили на демонстрации, устраивали шумные забастовки и добились социальной защиты. А западно-германские власти даже выстроили в Гамбурге целый Эрос-центр, в котором жрицам любви отведены целые квартирки. Не говоря уже об Амстердаме с его специальным «кварталом красных фонарей», который привлекает не только клиентов, но и туристов со всего света.

В Израиле ничего подобного нет, и здесь ведутся только дискуссии — узаконить проституцию или нет.

Пытаясь понять, как женщины приходят к этому ремеслу, профессор криминологии Тель-Авивского университета Шломо Шохам и группа его помощников за три года опросили более 150 проституток, работающих в центре Тель-Авива или отсиживающих короткие сроки в женской тюрьме за мелкие правонарушения.

Им задавали вопросы о семейной истории и отношениях с родителями, сексуальном воспитании, взглядах на моду, мужчин, детей, самих себя. Контрольную группу составляли 150 девушек, не занимающихся проституцией, которым были заданы те же вопросы.

Вопреки израильской статистике, утверждающей, что в Израиле, как и во всем мире, только 35 процентов проституток начинают торговать собой из-за нестабильных отношений в семье, это исследование выявило, что главным фактором, формирующим будущих проституток, является семья, а за ним следует фактор денег.

В 1987 году члены комиссии Кнессета по внутренним делам совершили ознакомительный визит в Тель-Барух — одно из мест на тель-авивском взморье, где собираются проститутки.

Они отметили, что вокруг было полно клиентов. И даже стоял целый автобус солдат из подразделений ЮНИФИЛ[56].

Клиентами чаще всего бывают юнцы, старики, солдаты и религиозные евреи.

Отсутствие эффективного медицинского контроля неминуемо ведет к распространению венерических заболеваний не только внутри страны (в армии и религиозной общине), но и за ее пределами: в 1980 году более 100 солдат из скандинавских подразделений ЮНИФИЛ заразились от тель-авивских проституток сифилисом и гонореей.

В древнейшем ремесле постепенно стираются различия между профессионалами и любителями, разве что одни торгуют собой постоянно, другие — раз в неделю, у одних это называется проституцией, у других — свободной любовью. И те и другие изо всех сил ругают туристок из Америки и Европы, отбивающих клиентов: на пляжах Эйлата и в киббуцах Галилеи туристки ищут мифических «израильских суперменов» и не берут денег за свою любознательность.

Поколение пуритански воспитанных отцов-основателей еврейского государства уступило место детям, которые смотрят порнофильмы и в ночном клубе в центре Тель-Авива, при всем честном народе, выходят на сцену раздеться догола и получить за это приз.

Газетная фотография одной из призерш попалась на глаза ее 12-летней дочери, и мать ей объяснила, что «сейчас другие времена». Видимо, она имела в виду — по сравнению с ветхозаветными, ибо в 23-й главе Второзакония сказано: «Не должно быть блудницы из дочерей Израилевых».

Короткое и звучное слово «телетром» переводится на русский язык длинно и неуклюже: «телевизионная кампания по сбору пожертвований». Такие кампании проводились в пользу голодающих Африки, беженцев из Вьетнама и Камбоджи, в фонд обучения молодых призывников… Нынешняя кампания проводилась в пользу стариков.

Видимо, катализатором «Телетрома» стал недавний телерепортаж, где показали группу заброшенных и больных стариков и старух, ютящихся в захламленном подвале ночлежного дома в самом центре Тель-Авива.

В течение всего вечера в кассу «Телетрома» поступило два миллиарда шекелей, среди которых были пожертвования частных лиц и организаций, детей и взрослых, евреев, мусульман и христиан.

Старикам пожертвовали не только деньги, но и матрасы, мешки с мукой, прибор для измерения давления, двух овец и одного чистокровного арабского жеребца. Одна девочка отдала 150.000 шекелей, подаренных ей на «бат-мицву». В Хайфе обитатели двух богатых домов для престарелых собрали около одного миллиона шекелей.

Среди запланированных мероприятий «Телетрома» были гала-концерт в Иерусалимском театре, оригинальная выставка мод для пожилых людей и аукцион с популярным актером в роли распорядителя. Целый вечер ведущий диктор зачитывал фамилии тех, кто вносил пожертвования. Чтение списков прерывалось концертными номерами, а между ними появлялись и те самые старики, ради которых и проводилась кампания.

По статистике люди старше 70 лет составляют около 10 процентов населения страны, и, конечно, эти старые граждане не похожи друг на друга. Одни обеспечены сбережениями, другие — валютной пенсией (из США, Англии и др. западных стран), третьи продолжают работать… И все-таки среди них хватает тех, кто остро нуждается в элементарном уходе и домашнем тепле, в лекарствах и медицинской помощи и, главное, не в разовых (пусть и гигантских) кампаниях, а в постоянной поддержке государственной социально-страховой службы.

Черкесская община в Израиле, насчитывает примерно 3000 человек.

Жизнь черкесов тесно переплетена с жизнью других народов Ближнего Востока. Их история восходит к средним векам. В прошлом веке появились современные поселения черкесов на территории сегодняшнего Израиля.

На заре своей истории черкесы кочевали по Кавказу между Черным и Каспийским морями. Тогдашние кавказские правители из династии Аббасидов нуждались в чужеземных стражниках и брали черкесов в телохранители. Затем черкесы-телохранители стали появляться в Иране, а позднее и в Египте.

В конце 19-го столетия около 600.000 черкесов бежали от русской армии с Кавказа в Турецкую империю. Сегодня в Израиле есть всего три черкесских поселения.

Все живущие в Израиле черкесы — мусульмане, но большинство не соблюдает обрядов; молятся в основном старейшины общины.

Черкесы пользуются всеми свободами.

На протяжении многих лет группы черкесов ездят с гастролями по стране, стремясь познакомить израильтян с традиционным черкесским фольклором.

Черкесы поддерживали контакты со своими братьями и в других странах, но положение изменилось после Войны за Независимость.

После войны 1967 года жители черкесских деревень, расположенных на Голанах, перебрались в окрестности Дамаска. Сирийцы относятся к ним очень жестоко, и из-за этого некоторые черкесы бежали из страны. Часть из них оказалась в США. Израильские черкесы работают в основном в близлежащих еврейских городах.

Мы живем в век оседлости, но в Израиле сохранились настоящие арабские кочевники, бедуины, называемые по традиции «сыновьями пустыни».

Сегодня в пустыне Негев, к северу и к востоку от Беэр-Шевы, живут 60.000 бедуинов. Некоторые бедуинские шейхи уверяют, что их предки кочевали здесь со времен праотца Авраама.

У бедуинов все еще сохраняется племенной строй с советом и судом старейшин, полигамией, семейной собственностью на землю и движимое имущество.

Есть и оседлые бедуины. Они обрабатывают землю тракторами, живут в деревянных или каменных домах, одеваются вполне по-европейски, водят собственные автомашины. Но большинство по-прежнему живет в черных шатрах из козьих шкур, разводит овец и верблюдов.

В некоторых племенах шатры заменены деревянными бараками, костры — примусами, старинные медные тарелки — пластмассовыми, а пастушьи дудочки — современными транзисторами.

Ищут бедуины и разнообразные временные заработки: в строительстве, на плантациях цитрусовых, в киббуцах и мошавах. Случалось, что во время длительной засухи в поисках пастбищ бедуины доходили до окраин Тель-Авива. Потом выпадали обильные дожди, и они возвращались в Негев.

Бедуины обладают и пользуются всеми правами: дети учатся в двенадцати государственных школах, больные лечатся в четырех районных больницах и в городской больнице Беэр-Шевы, где врачи прилагают все усилия в борьбе со специфическими для кочевников глазными и кожными заболеваниями и туберкулезом. Амбулаторная «передвижка» регулярно объезжает кочевья, проводя рентгенологические обследования. Примечательно, что среди бедуинов не было обнаружено ни одного случая полиомиелита, и у них чрезвычайно редки сердечно-сосудистые заболевания, которые в последние годы стали главной причиной смертности еврейского населения Израиля.

Бедуинские шейхи всегда представляли свою общину в Кнессете.

После Шестидневной войны значительно укрепились семейные связи между бедуинами Негева и населением Иудеи, Самарии и сектора Газы. Это привело к тому, что тысячи арабских женщин переселились в Негев.

Бедуинки приезжают на беэр-шевский базар с пряностями и специями, козьими шкурами и верблюжьей шерстью, плетеными корзинками и вышитыми «крестиком» платьями с узорчатыми поясами, которые пользуются большим спросом у тель-авивских и иерусалимских модниц.

Молчаливые женщины с прекрасной осанкой и сильными руками, в ожерельях из тяжелых монет, они закрывают лица белыми накидками, как того требует арабский обычай.

По Корану, каждый правоверный мусульманин может иметь четыре жены, и, несмотря на израильский закон, запрещающий полигамию, бедуины следуют предписаниям своей религии. Старинное определение «наложница» вышло из употребления и заменено новым — «признанная обществом». «Признанные обществом» получают от израильского правительства пособие на детей.

Проблемой для израильских властей остаются удостоверения личности бедуинок, на которых нет фотографий. Уважая предписания ислама, израильские власти не настаивают, чтобы бедуинские женщины фотографировались, что иногда приводит к казусам. Так, 20-летняя бедуинка получала пособие на 15 детей, пока ее моложавая внешность не вызвала подозрения у сотрудников Института национального страхования.

Казусы случаются и не только среди бедуинского населения. По специальному разрешению начальства, в студию телевидения на арабском языке приехал израильский араб Хасан Абу-Джихаб, отбывающий пожизненное заключение за убийство своей сестры. Рослый и усатый Хасан спокойно и добродушно рассказывал, что он ни в чем не раскаивается — сестра согрешила с посторонним мужчиной и, «по нашему закону, ее надо было убить». К сожалению для Хасана, его судили не по закону Корана, а по законам государства Израиль. В тюрьме он не скучает: смотрит телевизор, играет в нарды («шеш-беш»), в шашки, в шахматы, в домино. Работает на заводе вне «зоны», получает 50 процентов зарплаты и в свободное время размышляет о том, что он будет делать после освобождения.

Дело в том, что, почитывая газеты, Хасан в середине 70-х годов наткнулся на статью Менахема Бегина, из которой узнал, что в довоенной Польше Бегин настоятельно требовал от польских властей не вмешиваться в еврейские традиции. После прихода Бегина к власти в 1977 году Хасан написал ему письмо и объяснил, что убил сестру, как того требовала арабская традиция, и израильские власти должны это понять. Бегин ответил Хасану — и срок тюремного заключения был сокращен до 24-х лет. Одиннадцать из них уже прошли.

Молодому жителю тель-авивского пригорода, студенту-этнографу Яакову Хабакуку понадобилось всего два часа езды, чтобы попасть из космического века в каменный.

В 1977 году Хабакук узнал от своего приятеля, что в окрестностях горы Хеврон есть люди, которые живут в пещерах. Приехав на место, он вначале никого не увидел. И только пристально вглядевшись через бинокль в выступы и углубления горы, различил светловолосую голову, которая высунулась из пещеры и тут же исчезла.

Несколько дней подряд Хабакук пытался познакомиться с обитателями пещер. Он свободно говорил по-арабски и объяснил, что учится в университете и очень интересуется жизнью в пещерах. Он пытался вести записи, пользуясь магнитофоном, но пещерные люди молчали и относились к нему настороженно. Тогда Хабакук сменил джинсы и тенниску на грязный халат, подпоясанный веревкой, оставил дома магнитофон и обратился за помощью к одному из арабов, работавшему в соседнем киббуце. Араб представил его пещерным жителям, и с этого дня Хабакук стал своим человеком в семье слепого Рамадана, где он прожил два года. Вместе со слепым, его женой и их одиннадцатью детьми он спал в пещере, выходил с ними на базар, а по вечерам слушал у костра страшные истории о духах и привидениях.

Первые месяцы Хабакук страдал от клаустрофобии, бессонницы и вшей. Но помогли снадобья жены слепого Рамадана.

Два года Хабакук пристально наблюдал за этой поразительной жизнью, которую он описал в 1984 году в фундаментальном труде «Жизнь в пещерах горы Хеврон». По сведениям Хабакука, в 1982 году там жило около ста семей постоянно и еще 850 семей переезжало в пещеры только на лето, как на дачу. Обычная пещера разделена на отсеки: жилой отсек {для женщин и мужчин), отсек для животных и отсек для предметов обихода.

Различные приспособления заменяют предметы цивилизации: куст вместо двери с замком; слой песка — вместо ковра; ребенок, которого посылают к соседям — вместо телефона. Ни холодильника, ни телевизора, ни газовой плиты, разумеется, нет и в помине. Самое необходимое готовят на примусе и не пользуются скоропортящимися продуктами. Вместо ванной большой таз, где купаются раз в неделю, а вместо туалета — все окружающее пространство.

Хабакук пишет, что женщины мечтают о переезде в более просторную пещеру. Именно у них Хабакук научился народной медицине. Помимо кожных заболеваний пещерные эскулапы умеют лечить клинические заболевания, уже не говоря о головной и зубной боли, боли в животе, бессоннице и безответной любви.

Для врачевания они пользуются всевозможными местными растениями, травами, плодами, дымом от костра.

Процедуру излечения от безответной любви Хабакук описал так: девушка должна раздобыть какой-нибудь предмет одежды своего возлюбленного и вместе с листьями, приворотным зельем и бумажкой со своим именем положить у его порога. В другом варианте тот же предмет одежды или хотя бы нитку от нее кладут в костер, и девушка произносит соответствующее заклинание.

Возможно, вслед за этнографом Хабакуком в пещеры придут литераторы, а за ними и кинематографисты. Пока же здесь течет привычная размеренная жизнь: дымятся костры, блеют овцы, дети играют в прятки, женщины стирают, штопают, подметают, мужчины выращивают на продажу овощи, плетут корзинки, пояса, делают деревянные ложки. Простые лица, простые нравы, простые отношения, и никакой политики. Хотя политика добирается и сюда, когда террористы прячут в хевронских пещерах оружие или прячутся там сами после совершения очередного убийства.

Иеѓуда Амихай Плач

Бывший мэр Нью-Йорка Эдвард Коч назвал мэра Иерусалима Тедди Колека «мэром всех мэров». Оно и понятно: Колек уже много лет мэр Иерусалима, а Иерусалим — город всех городов. Ведь недаром евреи галута продолжают повторять: «В будущем году — в Иерусалиме!»

Колек говорит, что никогда не хотел быть главой правительства. «Я всегда верил в Иерусалим — он не менее важен, чем правительство».

Помимо исторических достопримечательностей Иерусалима Колек отмечает еще две особенности: «В моем городе хорошо платят налоги и не рвут цветы».

Веселую ноту в чествование 75-летнего Колека внес мэр Тель-Авива Шломо («Чич») Лахат, сказавший, что разница между ним и Тедди бросается в глаза: при его, Чича, встрече с богатым филантропом дрожит и заикается он, а при встрече Тедди с богатым филантропом дрожит и заикается филантроп. Чич устроил Тедди сюрприз, подарив ему и Иерусалиму табличку с надписью «Иерусалимский пляж», которая будет укреплена на тель-авивском взморье.

Зная, как и все, что Колек склонен засыпать в любой ситуации, популярный актер спел ему шуточную колыбельную, в которой рассказывается, как у Колека, «даже когда закрыты глаза, руки продолжают добывать деньги у филантропов». Все смеялись, но это был добрый смех, поскольку хорошо известно, что деньги, добытые мэром, идут на благоустройство Иерусалима.

День рождения Тедди Колека совпал с ежегодным Днем Иерусалима, который начали отмечать после объединения города. Трудно найти другого человека, который был бы более причастен к этому объединению, чем Тедди — настоящий хозяин города.

Вероятно, точнее всех о Тедди Колеке сказал поэт Иегуда Амихай в стихотворении «Мэр»:

Когда в 1977 году президент Египта Ануар Садат въехал в Иерусалим (на иврите говорят «поднялся в Иерусалим»), он был потрясен, озадачен и растроган, увидев над столицей еврейского государства тысячи развевающихся египетских флагов.

«Как вы успели сделать столько флагов за такое короткое время?» — спросил Садат.

Садат был еще более поражен, когда узнал, что все эти флаги были сделаны в Израиле за три дня. «Я хочу встретиться с тем, кто их сделал!» — воскликнул Садат.

И он встретился с человеком, которого зовут Ицхак Берман. Тот рассказал президенту, что начал работать над изготовлением египетских флагов с той минуты, как услышал по радио, что Садат принял приглашение посетить Иерусалим и выступить в Кнессете.

Семейный бизнес Берманов начал отец Ицхака еще в 40-х годах. В те времена Кальман Берман в основном изготавливал покрывала для свитков Торы. Но делал он и флаги для британских властей и, по словам сына, уже тогда понял, что «это — хороший бизнес».

Сегодня две фабрики Ицхака Бермана производят ежегодно около 25.000 флагов, экспортируемых в 45 стран мира и приносящих 42-летнему владельцу миллион долларов годового дохода. Среди клиентов Бермана числятся самые разные страны — Сирия, Иордания, Саудовская Аравия. Через Организацию Объединенных Наций Берман готов делать флаги для кого угодно, за исключением Организации освобождения Палестины.

Кроме государственных флагов Берман делает и знамена и вымпелы, предназначенные для народных празднеств и спортивных событий. Например, обе его фабрики работали в две смены в канун Лос-Анджелесской олимпиады.

Хватает ему работы и в канун парламентских выборов, не говоря уже о ежегодном праздновании Дня Независимости.

Особым заказом стало для него изготовление специальных стягов для Бельзского реббе, который приезжал в Израиль, чтобы заложить первый камень в фундаменте будущей бельзской синагоги.

Разумеется, Ицхак Берман вооружен книгами, плакатами, справочниками с изображениями флагов разных стран. Но все-таки как он успевает быть в курсе дела, если, скажем, в какой-то стране произошел переворот и новое правительство ввело новый флаг? «У меня есть свой человек в ООН, — говорит Берман, — который мне все сразу сообщает».

Да и сам Берман часто бывает в штаб-квартире ООН, когда приезжает в Нью-Йорк инспектировать свой американский филиал. Клиентов Берману хватает. «144 страны, — говорит он, — это вполне достаточно». Не хватает ему другого — он ждет того времени, когда «все флаги будут в гости к нам».

Археологи уже не раз доказали, что Библия — точный и надежный ориентир для выбора места раскопок. Но может ли она помочь зоологам? «Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком, и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе…» — говорил пророк Исайя (11:7).

Травоядных — ягненка, козленка и теленка — в Израиле по-прежнему хватает.

Волков и львов («иудейских львов», которые жили во времена наших предков) здесь уже давно нет. Что касается барса, то это, скорее, пантера или так называемый «синайский леопард».

Многие скептики не верили, что этот леопард все еще водится в Израиле, и посмеивались над Гиорой Илани, считая его фантазером. Но Илани — главный зоолог Общества охраны природы — верил, что найдет леопарда на одном из утесов над Мертвым морем.

Осенью 1974 года на крутом утесе над заповедником Эйн-Геди нашли свежеубитого горного козла, по всей видимости и ставшего жертвой могучей дикой кошки. Илани был убежден, что хищник скоро вернется к своей добыче, поэтому он приготовил неподалеку небольшое укрытие, сфокусировал фотокамеру со вспышкой и начал ждать. Поздно ночью он услышал шорох между камнями, рядом с мертвым козлом. Илани приподнял фотокамеру, нажал на спуск — и на снимке осталось изображение застывшего синайского леопарда.

Так появилось первое неоспоримое свидетельство того, что синайский леопард, которого знавали Иеремия, Исайя и многие другие библейские пророки, дожил до двадцатого столетия.

Илани сделал множество снимков других леопардов, провел наблюдения и исследования и пришел к заключению, что в Израиле осталось не менее двух дюжин леопардов и их количество постепенно возрастает.

Сохранение синайского леопарда, которого считали исчезнувшим еще в прошлом столетии, подтверждает несомненный успех программы консервации фауны в Израиле.

Эта программа выработана для того, чтобы возродить в Израиле животный мир в том виде, в каком он существовал в библейские времена. Полностью этот проект нельзя осуществить, потому что некоторые виды животных вымерли. Тех, которые еще уцелели и водятся в других странах, привозят в Израиль. Примером может служить «месопотамская газель», чрезвычайно редкое животное, сохранившееся лишь в неосвоенных районах Ирана. За несколько недель до падения иранского шаха была достигнута договоренность об отлове восьми газелей, которых погрузили на самолет израильской авиакомпании «Эл-Ал» и доставили в Тель-Авив в декабре 1978 года.

Сегодня месопотамские газели, живущие в заповеднике на горе Кармел, остались, по всей вероятности, единственными представителями своего семейства во всем мире.

Не менее удачной была и израильская экспедиция, отправившаяся в Эфиопию в середине 70-х годов и вернувшаяся с полутора дюжинами страусят, которых потом вырастили на ферме в пустыне Негев. За ними последовал дикий осел из Сомали и сернобык из лос-анджелесского зоопарка.

Первый директор Общества охраны природы, генерал запаса Армии обороны Израиля Авраам Иоффе ввел в действие придуманный им самим еще один Закон о возвращении. Закон о Возвращении, принятый Кнессетом в 1950 году, дарует евреям во всем мире право вернуться на землю предков. А закон Иоффе даровал такое же право животным, населявшим землю евреев в древнейшие времена, и наша связь с этими временами и с этой землей получает живое подтверждение.

Библия называет Землю Обетованную «текущей молоком и медом». Это определение повторяется 15 раз в Пятикнижии и еще 5 раз в других книгах Библии. До последнего времени ни у кого из толкователей Книги Книг не было ни малейшего сомнения в том, что «молоко и мед» символизируют изобилие и плодородие земли, обетованной народу Израиля.

Первым выразил сомнение профессор Хайфского университета Эйтан Левин, занимающийся исследованиями Библии и опубликовавший работу, которая так и называется «Земля, текущая молоком и медом».

Профессор Левин строит свои рассуждения не на теологии и не на семантике, а на топографии. Он напоминает, что библейская Эрец-Исраэль состояла по большей части из пустынных земель («мидбар»), где, правда, всегда сохранялись оазисы, пастбища и поселения кочевников, и приходит к выводу, что смысл выражения «Земля, текущая молоком и медом» следует искать в аллегории, которую высказал богатырь Самсон (Книга Судей, 14:14), нашедший в пасти разорванного им льва мед. «Из сильного вышло сладкое», — сказал Самсон.

В библейские времена, пишет профессор Эйтан, и молоко и мед были продуктами дикой природы. Там, где невозможно было обрабатывать землю, разводили коз и коров, и там же встречался дикий мед.

«Молоко и мед», по мнению Левина, соединены вместе в библейской лексике потому, что их находили в одних и тех же местах едва посильного выживания.

В пользу того, что молоко и мед — вовсе не признаки изобилия Земли Обетованной, говорит и такая цитата:

«Ибо земля, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею, не такова, как земля Египетская, из которой вышли вы, где ты, посеяв семя твое, поливал ее при помощи ног твоих, как масличный сад. Народ должен безоговорочно подчиняться Господней воле, иначе „воспламенится гнев Господа на вас, и заключит Он небо, и не будет дождя, и земля не принесет произведений своих, и вы скоро погибнете, с доброй земли, которую Господь дает вам“» (Второзаконие, 11:17).

Значит, эта земля окажется плодородной только в том случае, если Бог не разгневается на свой народ, и в библейские времена, впрочем, как и в наши, все зависело от самого еврейского народа.

Своему толкованию выражения «земля, текущая молоком и медом», профессор Левин нашел подтверждение в Книге пророка Исайи, где о младенце Иммануэле говорится, что «он будет питаться молоком и медом, доколе не будет разуметь отвергать худое и избирать доброе» (7:15).

Иными словами, как и в новейшие времена узника сажают на хлеб и воду, пока не исправится, так и в ветхозаветную эпоху Иммануэля посадили на молоко и мед, пока не научится отличать добро от зла.

В Библии есть место, где «земля, текущая молоком и медом», толкуется как богатая и плодородная, но речь идет не о Земле Обетованной, а о Египте: в Книге Чисел, в том месте, где говорится об отказавшихся идти за Моисеем, сказано: «И послал Моисей позвать Дафана и Авирона, сыновей Елиава. Но они сказали: не пойдем! Разве мало того, что ты вывел нас из земли, в которой течет молоко и мед, чтобы погубить нас в пустыне…»

Профессор Левин видит в классической трактовке «молока и меда» идеализацию и заблуждение, породившее надежды. Но он признает, что именно эти надежды, эти горячечные мечты о возрождении еврейского государства в «земле, текущей молоком и медом», и были основой сионистского движения, движения мечтателей и фантазеров. Осушая болота и сажая леса, умирая от малярии и от арабских пуль, эти пионеры-поселенцы определенно не нашли в Эрец-Исраэль ни изобилия, ни богатства, ни покоя, ни молока, ни меда. Но, как бы ни толковать «молоко и мед», их хватило, чтобы пионеры выжили и выстроили страну.

Появившийся в прошлом столетии термин «сионизм» так позатерли, порастрепали и осквернили, что многие израильтяне совершенно искренне говорят: «Я не сионист». Хотя тут же добавляют: «Но эту страну я люблю» или «Но мне тут хорошо».

Все эти люди говорят о любви к своей стране, и в этом нет ничего особенного: людям свойственно любить свою страну. Но в отличие от таких стран, как, скажем, Америка, Англия или Франция, жители которых не беспокоятся о том, что их страна может перестать существовать, израильтяне беспокоятся именно об этом. С момента возрождения Израиля и по сей день он вынужден бороться за свое выживание в прямом смысле слова, и эта борьба делает любовь израильтян к своей стране особой.

Израиль нельзя понять ни умом, ни сердцем, если забыть о том, что за его пределами остается больше евреев, чем в нем самом и что Государство Израиль самим своим фактом образования поставило их перед выбором: возвращаться ли на родину предков или оставаться в галуте, несмотря на то, что тяга к земле предков существовала задолго, очень задолго до образования Государства Израиль.

Классик средневековой еврейской поэзии Иеѓуда Ѓалеви написал в поэме «Стремление к Сиону»:

Рассеянных в мире есть много: армяне, живущие вне Армении; литовцы, бежавшие из Литвы; итальянцы, эмигрировавшие из Италии. Но никто из них не может сравниться с евреями в трагичности их «галута», вобравшего в себя не только тоску евреев по своей земле, но и никогда не прерывавшуюся двухтысячелетнюю связь с ней.

В каких бы экзотических странах евреи ни жили, на чьей бы культуре ни воспитывались, как бы ничтожны ни были их познания в обрядах и традициях иудаизма, их еврейство или, что то же самое, их состояние души остается неизменным, чему свидетельством становится каждая новая волна репатриации в Израиль, будь то из Марокко, Советского Союза или Эфиопии.