Рейн и Рийна

17

Отношение Рейна к математике действительно вполне можно назвать любовным, в нем было и глубокое уважение и вдумчивость, и математика, так сказать, в долгу не оставалась — раскрывала перед ним без утайки все свои секреты и законы.

Так что завтрашняя контрольная в сущности не слишком беспокоила Рейна. Конечно, кое-что может из головы вылететь, бывает, ну хоть ты тресни, уравнение никак не решается, но вообще-то Рейн был хорошо подкован, и не только в математике.

Рейн повторил извлечение корней, логарифмы, времени еще оставалось достаточно, и он взялся за реферат о Пушкине. А это задачка не из простых. Пушкин есть Пушкин, мало того, русский язык сам по себе тоже крепкий орешек. И самое удивительное — Рейн учит его уже девятый год, а так до сих пор и не владеет им. И не он один. Да никто в их классе как следует говорить по-русски не умеет. А ведь девять лёт учат! Так что, наверное, дело не в учениках, а в том, как учат. Методика все же чертовски важна! Например, у одного тренера спортсмен годами ничего не может добиться, а попадет к другому — и начинает бить рекорды.

В работе над рефератом проходит едва ли не целый час. Пора идти в мастерскую за фотоаппаратом.

На углу Рейн встречает Яака Вареса — Ворона. Под глазом у него фонарь, бровь залеплена пластырем. Вид недовольный, мрачный.

Рейн разглядывает его с любопытством и чувством легкого превосходства. Длинный свое обещание выполнил — никаких сомнений нет.

Яак останавливается, ждет, когда Рейн поравняется с ним, и пересиливая себя, не глядя на Рейна, спрашивает:

— Что я должен тебе купить?

От неожиданности Рейн замирает на месте. Лицо его расплывается в насмешливой улыбке. Выходит, Ильмар решил, что отлупить «воронят» мало, и приказал им, так сказать, материально компенсировать причиненные убытки. А эти мелкие вымогатели и поджали хвост. Нет, в этих компаниях сильному, похоже, повинуются беспрекословно, а сильные жалости не знают.

— Пошли вместе в мастерскую. Заплатишь за ремонт, — в тоне Рейна звучат пренебрежительные нотки. Интересно, как в данной ситуации повел бы себя Ильмар?

Яак послушно следует за Рейном. Они долго шагают молча, потом Яак с легким упреком, однако же с нескрываемым уважением, выдавливает из себя:

— Так бы и сказал, что ты Ильмаров дружок… Откуда мне было знать…

Ощущая безграничное превосходство над Яаком, понимая теперь, что Ильмар и его приятели не просто компания, а своего рода аристократия, сила, с которой остальные, без сомнения, считаются, Рейн бросает коротко:

— Теперь знаешь.

И даже не удостоив Яака взглядом, заходит в мастерскую.

В мастерской приходится подождать, и Рейн мысленно возвращается к недавнему эпизоду. В памяти оживает все происшедшее, в ушах снова звучат сказанные слова… и Рейн вдруг пугается. Ведь короткое «Теперь знаешь» означает только одно…

Он мельком взглядывает на стоящего рядом Яака, в нем зарождается смутная потребность объяснить что к чему, внести ясность, как-то разрушить однозначность вырвавшихся слов.

Но подходит очередь Рейна, и эта смутная потребность мгновенно улетучивается.

Фотоаппарат приведен в исправность, и Яак безропотно расплачивается за ремонт. Ребята выходят на улицу, вместе им идти всего два шага — до тротуара, там Рейн, не прощаясь, поворачивается к Яаку спиной и уходит, демонстративно игнорируя того, в ком он больше не нуждается.

Чувство превосходства — приятное, упоительное чувство. Рейн шагает спокойно, уверенно. И в походке его, и в выражении лица появляется какая-то самонадеянность. Посмотреть со стороны, так этот молодой человек явно пребывает на седьмом небе.

А то как же! Ведь кроме неясного чувства превосходства, есть еще кое-что — совершенно конкретное, от чего можно действительно прийти в восторг. Он же все еще настоящий богач! Ремонт фотоаппарата не стоил ему ни копейки. А за двадцать рэ в фотомагазине можно столько всего купить… Да-а, но если ты обладаешь такой суммой, то совсем необязательно с деланно равнодушным видом проходить мимо того же кафе под открытым небом.

Несколько ступенек ведут в скверик, окруженный живой изгородью. Без малейших колебаний Рейн поднимается по лестнице, лавируя между столиками, направляется к стойке и заказывает коктейль. Апельсиновый коктейль с джином! Да-да! Именно этот. Интересно вообще-то, какой он на вкус…

Со стаканом в руке он подходит к столику, за которым несколько мальчишек едят мороженое. Рейн, ни слова не говоря, отодвигает вазочку одного из них в сторону и бесцеремонно ставит на ее место свой стакан с соломинкой.

В каждом его движении, жесте, в том, как он посасывает через соломинку свой коктейль, в том, как закидывает ногу на ногу, — во всем ощущается подчеркнутое чувство собственного достоинства. И это не поза, не игра, а естественное состояние молодого человека, который может позволить себе широкий жест, которому не надо трястись над каждой копейкой.

Посасывая коктейль, Рейн замечает вдруг в витрине газетного киоска билеты спортлото. Единым духом допив коктейль, он спешит к киоску и становится обладателем шести билетов. Такого он себе еще никогда не позволял. Последний раз, летом, когда в садоводстве выдали им аванс, он купил два билета. Те деньги, заработанные нелегким трудом, тратить на авось было жаль.

Так, а теперь Рейн Эрма может направиться с уверенным видом в магазин фототоваров!

Он идет, а за ним следует Лори. Она следит за ним уже с той минуты, когда Рейн встретился на углу с Яаком. Лори оказалась на их улице не случайно. Ей тоже, как и Яаку, надо было встретиться с Рейном. Но Рейн с Яаком сразу же отправились в сторону центра, и ей не оставалось ничего иного, как, соблюдая определенную дистанцию, следовать за ними. В кафе вполне можно было бы правдоподобно разыграть неожиданную встречу, но тут Лори встретила девушку из их деревни. «Здравствуй, здравствуй, ну как колхозники поживают?» — «Спасибо, вроде неплохо…» — «Ага, у меня тоже полный порядок! Отработаю свое на фабрике… А вечером танцы, вино, сама вся нарядная, освещенные улицы… хлюпать по грязи не приходится…» — «Так что ты, можно сказать, довольна? Райская жизнь? Добилась своего?» — «Добилась!» Последнее прозвучало резковато, но Лори терпеть не может, чтоб кто-то сомневался, довольна ли она своей жизнью.

— О, Рейн! — восклицает она оживленно. — Вот здорово, что я тебя встретила!

— A-а, здравствуй, Лори! — Рейн отвешивает неловкий поклон и сам про себя удивляется, как здорово удалось ему скрыть свою радость. Симпатичная, одетая по последней моде девушка — завидная спутница, особенно для школяра в убогой курточке. Вот бы повстречались им сейчас эти «табачные философы» и прочие однокашники!

— Ты не спешишь? Пошли выпьем по коктейлю! — предлагает Рейн небрежным тоном прожигателя жизни.

Но Лори отказывается. Чуть приглушенным голосом она озабоченно допытывается:

— Послушай, Рейн, ты Торгаша не видел? Мы договорились вчера встретиться, а его и след простыл. У него, правда, дело какое-то намечалось… Может, случилось что. Я так беспокоюсь, просто ужас!

Рейн колеблется. Бизнес велел ему молчать: «Знаем только мы с тобой!» Но ведь Лори своя! Более того, она его подруга.

Рейн косится на Лори. На ее лице написано ожидание, она не сводит глаз с Рейна. Она действительно ждет ответа. Ждет, как будто ей что-то известно…

— Почему ты именно у меня спрашиваешь? Почем я знаю, — говорит Рейн, чтобы только сказать что-то, выиграть время. Он надеется вызвать Лори на разговор. Может быть, удастся уловить в ее словах хоть какой-нибудь намек, который прольет свет на все и поможет ему сориентироваться.

— Да вот, увидела тебя, решила спросить, — коротко отвечает Лори. Встреча с односельчанкой испортила ей настроение, и теперь игра в преследование раздражает ее.

«Н-да, в сущности она так ничего и не сказала», — сокрушается про себя Рейн. Однако дольше тянуть с ответом невозможно, иначе это покажется подозрительным, и Рейн отделывается лаконичным:

— Не видал.

Лори продолжает лениво расспрашивать его:

— Он вчера утром вроде собирался к тебе, мол, у вас какое-то секретное дело…

Ясно, его решили испытать, и Рейн, расхохотавшись, сует Лори под нос фигу и повторяет с иронией, раздельно произнося каждый слог:

— Не ви-дал!

Лори отвечает с улыбкой, равнодушно:

— Вечером встретимся… Ну ладно… Чао!

Рейну даже как-то обидно, что красивая нарядная Лори затерялась в толпе.

Встряхнув головой при мысли об этом странном допросе, Рейн сворачивает к магазину фототоваров.

Интересно, Лори сама придумала испытать его на болтливость или все затеял Ильмар, и она только выполняла его приказ? Если это действительно так, то сразу же возникает вопрос: а для чего эта дурацкая проверка?

Возле длинного прилавка полно народу — и покупателей, и просто любопытствующих. Пожилая продавщица, седая, с материнской улыбкой, показывает товар, отвечает на вопросы, объясняет, дает советы. Она всю жизнь проработала в этом магазине и в глазах многих покупателей пользуется непререкаемым авторитетом. Постоянных покупателей она знает по именам, знает, кто где работает и многое другое. А члены фотоклуба, почти все, можно сказать, ее добрые знакомые.

Так что нет ничего удивительного в том, что пожилая дама, заметив Рейна, наклоняется к нему и вполголоса произносит:

— Поздравляю с дипломом! Прочла в «Вечерке»…

— Спасибо… — бормочет Рейн смущенно. Так прямо в газете и напечатали! Обязательно надо купить сегодняшнюю газету!

— Покажите, пожалуйста, этот объектив! — показывает Рейн на круглую штуковину под стеклом прилавка.

Продавщица снова склоняется поближе к Рейну и негромко, словно ей неприятно говорить об этом, предупреждает:

— Он стоит двенадцать рублей…

— Ну и что! — отвечает Рейн, и в голосе его против желания сквозит самодовольство.

Седая продавщица улыбается приветливо, словно от всей души радуясь, что юный фотограф наконец-то может пополнить свой инструментарий нужным объективом. Она прекрасно помнит, что Рейн уже не раз приценивался к подобным объективам, но на том дело и кончалось. Теперь наконец-то и у него появились деньги!