Рисунок, начертанный маятником (СИ)

Глава 9

Саргатанас очень ценил свое время, а еще больше время своего повелителя. Поэтому после разговора с Астаротом он сразу же послал своих легионеров на Гридос. Они вылетели из замка, как стая огромных черных птиц и устремились к острову. Генерал сам собирался отправиться следом за ними, но немного позже. Его посланники должны были договориться о встрече с Блейбери, королевой русалок. Он не хотел делать этого сам. Генерал презирал Блейбери, считая ее заносчивой гордячкой. Может быть, не стоило посылать на Гридос столько воинов, ведь он собирался вести переговоры, а не воевать, но демонстрация силы не была излишней. Генерал хотел сразу расставить все точки над i. Блейбери должна была понять, насколько серьезны его намерения. Он собирался поставить ей ультиматум и хотел, чтобы она сразу и безоговорочно приняла его.

Саргатанас дал королеве мелузин достаточно времени. Он появился над островом ранним утром. Солнце только поднялось над морем и окрасило горизонт в самые нежные цвета. Генерал сделал над островом пару кругов, чтобы освежить свои воспоминания. Он давно не был здесь. Гридос был единственным местом, на которое не распространялась власть андрасов. Здесь была резиденция Блейбери. С высоты остров напоминал подкову. Его внешняя сторона была скалистой и неприступной. С другой стороны, находилась мелководная бухта с прозрачной водой. Она доходила почти до центра острова. Белоснежный песок пляжа соседствовал там с высокими зелеными деревьями. Среди этого сине-зеленого великолепия поднимался дворец Блейбери.

Он был построен из розового камня и напоминал вытянутую вверх пирамиду. Впрочем, такая форма была обычной для всех дворцов мелузин. Даже под водой они строили дома именно такой формы. Входов во дворец было несколько. Некоторые из них находились под водой. Саргатанас это тоже знал. Его разведка имела на острове осведомителей. Он взмахнул своими огромными черно-коричневыми крыльями еще один раз и приземлился на площадку перед дворцом. Блейбери уже ждала его. Она сидела на троне, украшенном жемчугом. Его подлокотники были сделаны в виде плывущих рыб, а ножки в форме морских лошадок.

Королева была ослепительно прекрасна. Её светлые волосы тончайшей сверкающей паутиной покрывали плечи и тело. Длинное платье было бирюзового цвета и к низу распускалось, подобно цветку пиона. Огромные голубые глаза русалки были полуопущены. Аккуратный маленький носик был чуть приподнят кверху, а розовые губки плотно сжаты. Блейбери своими изящными чертами лица, своей хрупкой точеной фигуркой напоминала девочку-подростка.

Но первое впечатление от внешности королевы всегда оказывалось ошибочным. Под ее ангельским обличьем скрывался жесткий и властный характер. Ведь недаром Блейбери столько лет правила подводным миром, уничтожая врагов и возвышая друзей. Саргатанас скользнул по Блейбери циничным взглядом. Было видно, что королева готовилась к его появлению. «Надо было явиться без предупреждения и потребовать встречи. Посмотрел бы я, как она появилась бы из воды мокрая и голая!» — злорадно подумал Саргатанас, а вслух сказал:

— От имени правителя андрасов приветствую тебя, королева!

Длинные ресницы Блейбери дрогнули, и она подняла глаза на Саргатанаса. Королева не ответила на его приветствие. Очень спокойно, так, что ее невозможно было заподозрить в насмешке, она спросила:

— Что привело тебя ко мне, посланник Астарота? Неужели великим андрасам понадобилась помощь русалки?

— Повелитель послал меня не за помощью. Я понимаю, что королева шутила, допуская такую возможность. Повелитель требует выдачи двух вагкхов. Немедленно.

На невозмутимом лице Блейбери промелькнуло удивление, словно рябь на воде.

— Я ничего не слышала ни о каких вагкхах.

— Неужели возможно, чтобы хоть одно событие прошло мимо вас, моя королева? Тогда я попробую освежить вашу память. Несколько дней назад русалки обнаружили двух мужчин около памятника андрасам и забрали их с собой. Обычно мы смотрим сквозь пальцы на такие вещи. Каждому ведь хочется немного развлечься…

Демон улыбнулся своей шутке. Его зубы скалились, а глаза оставались совершенно серьезными. По этому взгляду Блейбери сразу поняла, насколько важно дело, ради которого он прилетел. Надеясь, что все-таки ошиблась, она тихо спросила:

— Что будет в том случае, если я не выдам этих вагкхов?

— Война.

Нежный румянец сошел со щек мелузины. Пытаясь сохранить остатки своего достоинства и не показать, насколько она испугана, женщина спросила:

— Сколько дней дает мне Астарот?

— Три дня и ни днем больше. Вагкхи нужны ему живыми. Любые отговорки будут расцениваться повелителем как неуважение, и даже оскорбление. Я советую тебе, Блейбери, поторопиться. Мои воины пока останутся здесь. Присмотрят за островом. Мало ли что…

Саргатанас распахнул свои огромные крылья и взлетел. Он сказал королеве русалок все, что считал нужным. Отвечать же на вопросы, которые она могла бы задать, у него не было желания. Поднявшись так высоко, что дворец внизу превратился в детскую игрушку, он бросил последний взгляд на остров. Он увидел, что Блейбери встала со своего трона и подошла к воде. Около берега кружилось множество русалок. Сверху они напоминали рыб, чем, по мнению Саргатанаса, и являлись в действительности. Он улыбнулся. Теперь его улыбка была настоящей. Он был доволен прошедшими переговорами.

Тилия со страхом возвращалась в свой дом. Она понимала, что несколько переусердствовала в своем стремлении наказать Озби. За те десять дней, что она отсутствовала, мужчина мог умереть. Женщина долго кружила вокруг дома, никак не решаясь заплыть внутрь. Затем осторожно и медленно поднималась по водному туннелю в свою комнату. Совершенно беззвучно, с замирающим сердцем Тилия вынырнула и посмотрела по сторонам.

Она ожидала увидеть все что угодно, только не то, что открылось ее взору. Озби не умер. Он даже не выглядел изможденным. Мужчина не лежал где-нибудь в дальнем углу комнаты. Он тренировался. Причем вслепую. На его глазах была темная повязка. Тилия замерла, удивленно глядя на него. Как же он был красив! Она обратила на это внимание еще при первой встрече. Но после вынужденного расставания он показался ей еще прекраснее. То ли потому, что она сильно скучала по нему все последнее время, то ли потому, что сейчас мужчина двигался, совершая настолько гармоничные движения, что на него было приятно смотреть.

Наблюдая за Озби, она скрупулезно отмечала малейшие изменения в его облике. Темно-каштановые с рыжинкой волосы вагкха отросли. На щеках появилась щетина. Но это были только внешние изменения. Она чувствовала, что мужчина изменился и внутренне. Он стал жестче. Его движения, напоминающие сложный танец, были резкими. Казалось, что он держит в руках невидимое оружие, с помощью которого атакует врага. Мелузина наблюдала за ним до тех пор, пока Озби не остановился и не снял с глаз повязку. Сразу после этого мужчина размотал с бедер ткань и пошел к воде. Очевидно, он хотел искупаться. Удивление, которое появилось на его лице при виде Тилии, было искренним. Он остановился, увидев женщину, резко развернулся и пошел назад.

— Озби…

— Приплыла, чтобы проверить, жив я или уже умер?

Его взгляд, брошенный через плечо на мелузину, был презрительным. Яркие янтарные глаза обожгли ее огнем. Она выбралась из бассейна, испытывая угрызения совести.

— Прости меня… Я повела себя глупо и жестоко.

Она шла к Озби, наблюдая, как он торопливо обматывает вокруг своих бедер только что снятую ткань.

— Я рада, что с тобой все в порядке.

— Я не верю тебе, Тилия. Из твоих уст это звучит как насмешка. Я думаю, что ты возомнила себя хозяйкой чужих жизней и упиваешься этим. Могу посоветовать тебе только одно — уплывай туда, где была все это время!

Женщина беспомощно посмотрела по сторонам. Она не знала, что ей ответить на его обвинения. Тилия поняла, что Озби не изменился. Она по-прежнему не интересовала его. Её взгляд скользил по комнате, пока не остановился на столе. Тот был пуст. Еды в комнате не было. Откуда же Озби черпал свои силы? Она видела, что он не просто ходил, он тренировался. Тилия почувствовала горечь. Она поднялась откуда-то из живота и собралась у нее во рту. Она поняла, что её предали. Озби кто-то помогал. Других вариантов просто не было. Женщина подняла на него мгновенно потяжелевший взгляд и сказала:

— Я узнаю, кто носил тебе еду. Этот предатель будет сурово наказан. А ты еще пожалеешь о своих словах. Если ты думал, что голод самое страшное из моих наказаний, ты очень заблуждался. Посмотрим, как ты будешь со мной разговаривать после того, как я отключу подачу воздуха в эту комнату.

Она шагнула к бассейну и зло прошептала:

— Ты будешь стоять на коленях, и молить меня о пощаде! Хоть ты и упрямец, каких не видывал свет, тебе не избежать участи всех сухопутных мужчин. Ты станешь моим рабом до конца своих дней!

Если бы Гдаша увидел кто-нибудь из знакомых, он был бы удивлен. И это самое слабое определение того, что он бы почувствовал. Гдаш, с его амбициями, с его вагкханским упрямством, наконец, с его консерватизмом, учился плавать. Он держался за пузырь с воздухом и болтал в воде ногами. Внешне Гдаш был абсолютно спокоен. Только пальцы рук, сжимающие пузырь, побелели от напряжения. Ингер сидела на кромке бассейна и внимательно следила за его действиями. Она потратила столько сил, уговаривая его научиться плавать, и все впустую. И вдруг, совершенно неожиданно, он решил попробовать сам. Учеба продолжалась третий день подряд. Ингер, хоть и не понимала причины его столь внезапного решения, была рада. Гдаш делал пусть небольшие, но успехи. Он уже мог немного держаться на воде. Девушка как раз собиралась сказать ему об этом, когда увидела среди брызг и волн Тилию. Та вынырнула и раздраженно посмотрела на вагкха. Затем она увидела Ингер, и ее лицо приобрело злое выражение. Тилия громко сказала:

— Иди за мной. Я хочу с тобой поговорить.

Ингер чуть замешкалась.

— Она никуда не пойдет.

Тилия не поверила своим ушам. Эти слова произнес тот самый мужчина, который еще минуту назад бил ногами по воде, поднимая тысячу брызг и вызывая нешуточные волны. Сейчас он сидел рядом с Ингер на краю бассейна и внимательно смотрел на нее своими темно-зелеными глазами. Видя, что она пребывает в замешательстве, он повторил:

— Ингер никуда не пойдет с тобой. Если хочешь ей что-то сказать, говори.

— Я не собираюсь беседовать с ней в твоем присутствии!

Гдаш пожал мощными плечами и спокойно ответил:

— Как хочешь. Тогда уходи отсюда.

— Как ты смеешь так разговаривать со мной?

— А почему нет? Ты мне не начальник, не друг. Ты вообще никто. Я буду разговаривать с тобой так, как захочу. Так, как ты, по моему мнению, заслуживаешь!

Тилия выбралась из воды и встала рядом с Гдашем. Она выставила вперед подбородок и приготовилась достойно ответить ему. Взгляд мужчины стал насмешливым.

— Я вижу, крошка, ты собираешься произнести речь? Тогда хоть оденься… Когда я смотрю на твои голые сись… на твою грудь, я не могу воспринимать тебя всерьез!

Гдаш расхохотался. Тилия сердито сдвинула брови и посмотрела на свою помощницу. Ингер тут же вскочила и бросилась куда-то в угол комнаты за одеждой. Пока женщина надевала платье, Гдаш тоже успел переодеться. Затем он вольготно устроился на диване, широко раскинув руки и положив их на его спинку. Казалось, он собирается обнять любого присутствующего в комнате. Тилия была вынуждена сесть напротив. Мужчина больше ничего не говорил. Он просто смотрел на нее, но под его насмешливым взглядом мелузина чувствовала себя неуютно. Она бросила на Гдаша несколько сердитых и надменных взглядов, но он не обратил на них ровным счетом никакого внимания. Вагкх продолжал молча смотреть на нее, и Тилии пришлось начать разговор первой.

— Я хочу разобраться в одном деле, поэтому и приплыла сюда.

За время небольшой паузы, которую она сделала специально, ничего не изменилось. Мужчина продолжал спокойно смотреть на нее. Тогда Тилия с вызовом воскликнула:

— Мне кажется, меня предали!

Его левая бровь вопросительно поднялась, а потом так же медленно опустилась. Тилия в упор посмотрела на свою помощницу.

— Мне кажется, это сделала именно ты, Ингер!

— А в чем заключалось предательство? — это Гдаш нарушил свое молчание.

— Кто-то кормил одного человека во время моего отсутствия!

— Я так понимаю, что ты уплыла куда-то по своим делам и оставила какого-то человека без еды и воды. Правильно? Ты хотела, чтобы он умер?

— Нет…

— Значит, ты просто забыла попросить, чтобы кто-то позаботился о нем?

— Нет.

— Тогда я не понимаю тебя. Ты не хотела его убивать, но и не хотела заботиться о нем. Тебе не кажется, что ты сама себе противоречишь?

— Прекрати так разговаривать со мной! В моих словах нет никакого противоречия! Я хотела преподать этому человеку урок, а Ингер все испортила!

Гдаш перестал улыбаться. Он сердито посмотрел на Тилию и сказал:

— Озби мой друг. Я не позволю издеваться над ним! К тому же все твои попытки сломить его сопротивление совершенно бесполезны. Ты скорее убьешь его, чем заставишь делать то, чего он не хочет!

Гдаш наклонился вперед и произнес тихо, словно сообщая известную только ему одному тайну:

— Ты эгоистична и надменна. Ты не умеешь любить, а, значит, не достойна того, чтобы любили тебя!

Тилия вспылила:

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой! Озби должен быть наказан! Вы помешали мне сделать это в первый раз, но вы сделали хуже только ему. Вы не знаете, на что я способна!

Тилия вскочила с дивана и направилась к бассейну. Вслед ей донеслось:

— Если с Озби что-то случится, ты пожалеешь об этом!

— Я не ослышалась? Чтобы сухопутный человек угрожал мне?!

Гдаш не обратил внимания на ее замечание. Он спокойно продолжил:

— Комда уничтожит тебя.

Тилия резко остановилась. Второй раз она слышала это странное имя.

— Кто это Комда?

— Та, которая покарает тебя, если ты причинишь Озби вред.

Тилия нарочито громко рассмеялась:

— Я не боюсь твоих угроз! Ни одна сухопутная женщина не сравнится со мной!

— Я не пугаю тебя. Если бы ты знала Комду, ты поняла бы это. И разве я сказал, что она сухопутная женщина? Поостерегись, Тилия, делать какую-нибудь очередную глупость. С этого момента твоя жизнь только в твоих руках.

Увещевания Гдаша никак не подействовали на Тилию. Она сделала так, как собиралась. Отключила в доме воздух и закрыла дверь на большой замок. Именно на последнее Ингер сейчас жаловалась Гдашу, сидя у его ног и утирая слезы.

— Перестань. Ты и так вся мокрая. Не реветь надо, а действовать!

Гдаш встал и зашагал по комнате. Если его другу, командиру Озгушу это всегда помогало размышлять, то почему бы не попробовать походить самому? Гдаш бродил по комнате до тех пор, пока у него не заболели ноги, но ничего придумать не смог. Обессиленно упав на диван, он пробормотал:

— Если бы я умел плавать, как рыба…

И тут на его лице появилась радость. Он схватил на руки Ингер и закружился с ней по комнате.

— Кажется, я понял, что нам нужно сделать!

Он усадил девушку на диван и торопливо заговорил:

— Когда вы обнаружили нас на берегу, помнишь, там, где находится высокая уродливая статуя? — увидев, что Ингер несколько раз кивнула головой, он возбужденно продолжил. — Ты поцеловала меня, и в этот момент я что-то проглотил. Что-то круглое, похожее на шар. Так ведь? Как я понимаю, именно этот шар позволил мне дышать под водой?

— Да. Но разве ты забыл, как тебе было больно после этого?

— Я ничего не забыл, но ради Озби готов вытерпеть это еще раз. У тебя остались такие шары?

— Конечно.

— Тогда слушай, что мы с тобой сделаем.

Гдаш усадил девушку к себе на колени и, глядя ей в глаза, заговорил:

— Ты дашь мне проглотить такой шар. После этого мы поплывем к дому Тилии, и я открою замок, — видя, что девушка собирается что-то сказать, он остановил её, — подожди, не перебивай меня! Ты поднимешься к Озби, всё объяснишь ему и тоже заставишь проглотить шар. Затем ты выведешь парня из дома и проводишь его к острову. Забыл, как ты его называла…

— Гридос.

— Вот-вот. Проводишь его на Гридос.

— А ты?

— Я вернусь домой. Ты ведь знаешь, Ингер, я, к сожалению, так и не успел научиться плавать. Я бы только мешал вам. Был бы обузой. Без меня вы доплывете до острова значительно быстрее. Я вернусь и буду ждать тебя.

Он на секунду замолчал, а потом уточнил:

— Ждать твоего возвращения.

Мелузина сначала улыбнулась, а потом снова горько заплакала:

— Ну-ну, Ингер, девочка моя… Прекрати плакать. Я ведь сказал, что дождусь тебя — значит дождусь. Сейчас главное — спасти Озби. О нас мы поговорим потом. Позже.