Рисуя смерть

Глава 14

Весеннее утро было тихим – ни шороха шин, ни громких голосов гуляющих. И даже не верилось, что где-то идет зачистка Хайгейта, а где-то, рискуя жизнью и свободой, штурмуют новый офис НАА – Национального Антимагического Агентства.

Мэри осмотрела дело своих рук и осталась довольна. Она не только убралась в доме, проветривая его от примененного против Грега странного зелья, не только проследила за восстановлением выбитой двери и заменой разбитого окна в комнате Терри, она еще и защиту свою собственную установила – теперь в дом Грега никто с дурными намерениями не прорвется. Сюда бы еще Хранителей, вроде её воронов, но пока новых воронят не было. Придется Грегу подождать.

Мэри грустно улыбнулась и закрыла входную дверь – ведьмы способны не только готовить чай приключающимся героям. Они способны еще и о безопасности думать. Она протянула стоявшему рядом Эшу ключ от дома:

– Держи, король... Надеюсь, обретя свободу, Терри решится на что-нибудь.

Эш передернул плечами – он до сих пор не мог отойти от остатков зелья, распыленного в спальне Терри:

– Вот не факт, что она захочет к нам обращаться... – Он фыркнул, в попытке прочистить нос, – что ж за гадость прилипчивая. Я до сих пор хочу укусить кого-нибудь. Желательно до крови. Зверюге хорошо – он сейчас в драке пар спускает, а мне кого кусать?!

– Но-но! – Мэри покачала указательным пальцем перед лицом Эшли, и тут же пожалела об этом – слишком завороженным стал взгляд оборотня. У Эша даже ноздри стали раздуваться – он явно собирался проверить Мэри на вкус. – Рыжик, прекрати!

Тот задумчиво облизнул свои губы и пробурчал:

– Расслабься, я помню – ты невкусная. – Только взгляд его говорил об обратном – в нем было неожиданно много предвкушения. Глаза Эша принялись блуждать по телу Мэри, словно выбирали, куда укусить слаще.

Когда его глаза замерли неприлично ниже талии Мэри, она прищурилась:

– Эш, я серьезно. Я же к тапке прибегну. – На всякий случай она сделала шаг назад. А Эш подался за ней, засовывая руки в карманы:

– Ага... Мэррррри... – он заурчал, произнося её имя.

– Рыжик! – Мэри одернула парня – он почти вплотную подошел к ней, чуть приподнялся на цыпочках, чтобы быть с ней одного роста, и сказал прямо в лицо:

– Буууу! – Он отпрянул в сторону, смеясь. – Это все еще я, Эш, а не кровожадный придурок.

Перепугавшаяся не на шутку Мэри дала ему щелбан прямо в лоб:

– Небеса, ну ты и придурок! Я же...

– Это тебе за рыжика. – пояснил, продолжая смеяться, Эш. – И когда ты запомнишь, что у меня есть имя?

Обиженная Мэри резко развернулась и пошла к машине:

– Ну тебя... – Её каблуки громко стучали по тротуарной плитке. Эш машинально подумал, что давно не делал ей подарки и не покупал новую обувь. Что-нибудь в этот раз на более устойчивом каблуке – Мэри неудачно поставила ногу, чуть не теряя равновесие и тут же ругаясь. А еще лучше купить цветы и конфеты...

– Сладкая моя! Я же помню, что ты невкусная! – крикнул ей вслед Эшли и пошел за ней.

Мэри, открывая дверцу машины, буркнула:

– У тебя с логикой проблемы! И все, достал – скоро Вальпургиева ночь. Буду развлекаться, как положено ведьме.

– Ура, – притворно обрадовался Эшли, – покатаемся на метле!

– С какой стати мне тебя брать с собой?

Эшли радостно приземлился на пассажирское сиденье, тут же теряясь в своей одежде и выныривая из ворота ставшей слишком большой для него футболки:

– Потому что я твой коооот! – Он развалился в кресле, вылизывая хвост. – Любимый, рыжий, единственный и неповторимый.

Мэри завела машину:

– И как тебя до сих пор на работе держат? Ты же не умеешь быть серьезным.

– Я там хорошо притворяюсь! Надеваю серьезность вместе с костюмом. Никто пока не заподозрил.

Мэри, выезжая на главную улицу, напомнила:

– Тебя уволили за несоответствие должности детектива.

– Тебя тоже, – Эш перестал вылизываться и полез к Мэри на колени, сворачиваясь клубком. – Кстати, знаешь, сладкая, почему ты невкусная? Коты не ощущают сладкий вкус. Так что с логикой у меня все в порядке.

Мэри опустила одну руку вниз и погладила Эша за ушком. Тот мурлыкнул и тут же цапнул её за палец, прокусывая до крови. Зелье, которое применили против Грега, было чертовски сильным.

***

Терн открыл шкаф и с тоской принялся одеваться – сорочка, панталоны, весткоут и аби. Панталоны и аби были его родового зеленого цвета, расшитые золотыми листиками терна, короткий весткоут ярко-желтым, тоже весь в растительной вышивке. Завершали костюм щегольское жабо и перевязь с серебряной шпагой. Шляпу надевать Терн не стал – взял её под мышку. За годы, проведенные в мире под солнцем, он уже отвык их носить. Менять серебряные украшения в прическе на золото он не стал, пусть раньше так не было принято, сейчас это не считается чем-то предосудительным. Придется Королеве лета смириться с его видом.

Он вышел из спальни, которую ему предоставил в своем загородном доме Алекс, и направился в комнаты своего друга Тенедара. Уходить, не предупредив его, он не стал. Тенедар как раз покинул свои покои, одетый менее пафосно – всего лишь в темно-синий деловой костюм-тройку. Привычно все портили его босые ноги – как говорится, с кем поведешься.

– Доброе утро, Терн, – Тенедар широко улыбнулся, хотя нехорошие предчувствия от неожиданного вида друга кольнули его сердце.

– И тебе... Доброе утро, Дарри! – Терн как-то совсем задумчиво принялся рассматривать Тенедара. – Ты выглядишь... Странно. Я уже привык тебя видеть в худи и джинсах.

– Я вынужден тебя оставить в одиночестве – я удаляюсь по делам.

Терн резко выпрямился, кладя левую руку на рукоять шпаги:

– Это я отправляюсь по делам! Неужели по моему виду не видно?

Дарри довольно рассмеялся:

– Видно-то видно, но я первый сказал!

– Это потому, что ты привык болтать за двоих, а я нет. – Терн старательно задрал подбородок вверх – знал, что Дарри не купится на это и не обидится.

Тенедар вздохнул – по Терну было заметно, что уступать он не собирается:

– Босоножка, но я серьезно. Мне надо к премьер-министру. – Тенедар был королем Осени, пусть и короновали его совсем недавно.

С Терна сразу слетело все вселенское высокомерие:

– Ого, а ты наивный мальчик, Дарри. Прям к премьер-министру и чтоб приняли?

Тот слишком простодушно для Короля осени сказал:

– Думаешь, не примет? Мне надо подписать договор о дружбе с королевой Альбиона – не хочу, чтобы моих подданных прогоняли с нажитых мест.

Вместо ответа Терн улыбнулся, старательно не ехидно.

Дарри тут же понятливо поменял цель:

– Тогда к королеве. Доволен? Теееерн, уступи, пожалуйста. Мне очень нужно. Мне не нравится, что моих фейри притесняют. Того же Охотника вот-вот лишат гражданства. Это неправильно.

Терн выгнул бровь:

– А, здравая мысль, Дарри!

Тенедар осторожно уточнил:

– Это ты меня похвалил или попытался уязвить, чтобы заставить остаться тут?

Терн неожиданно для друга покраснел:

– Эм, прости, Дарри... Просто я этого не ожидал...

– ...от меня? Я же король, вроде. Мне положено думать о подданных. Нет?

Терн стянул с себя узкий аби, перебрасывая его через руку:

– Прости еще раз.

– Прощен, – кивнул Дарри – он никогда не злился. – А ты куда собрался?

– Мне назначена аудиенция у Королевы Лета. Я подал прошение еще вчера. Его так быстро рассмотрели, что просто чудо. Поэтому я и иду... И прости, я помню свою клятву – вернуться туда только с тобой, но...

Дарри легко признал:

– Я все понимаю. Иди. Я пойду после тебя – мне непринципиально. – Оставлять дом Алекса без присмотра и защиты ни он, ни Терн не собирались.

Терн заколебался:

– Я бы пошел с тобой. И к Королеве Лета, и к королеве Елизавете, но... Кто останется тут? Мы же не можем бросить без защиты семью Охотника, особенно сейчас, когда правительство натравило на фейри глупое НАА. Честное слово, я предпочел пойти с тобой, но... Охотник надеется на нас.

Дарри грустно посмотрел на друга:

– Терн, ты правда не знаешь, кто мог бы остаться?

– Эм..? Ты?

Тенедар вздохнул:

– Терн, глупый ты мальчишка, у тебя брат есть! Гром. Он взрослый и ответственный ши. Он рыцарь, каких мало в последнее время.

Терн обиженно вздернул подбородок вверх, а потом обмяк и еле слышно признался:

– Я идиот. Я до сих пор считаю его мальчишкой… Тогда... Сперва к Королеве Лета, а затем к человеческой королеве. И... Беру отвлечение её корги на себя – заслужил.

– Какое самопожертвование, аж страшно становится! – расцвел в улыбке Дарри, он не умел долго расстраиваться или злиться. – Только, можно я сперва переоденусь? Думаю, королеве Одуванчику все равно, как я выгляжу, а так хоть буду в удобной одежде.

Терн дернул жабо вниз:

– А это идея! К черту панталоны и весткоут. Когда-то они были хороши, но не сейчас.

***

Благой двор не изменился. Почти, потому что проигнорировать чуть сияющие синим светом, повреждённые холодным железом ворота было сложно. Иногда синие всполохи разрушения мчались и по стенам Королевского дворца.

Дарри подтвердил, заметив заинтересованный взгляд Терна:

– Это я сделал. Я случайно. Слишком хотел помощи...

Терн промолчал – все, кто был дорог Тенедару, все его родные и подданные, пострадали от холодного железа, применявшегося в бомбардировках Второй Мировой войны. Тогда Дарри искал помощи везде, где мог, даже вернулся под Холмы к матери – королеве Лета. Он, сам израненный холодным железом и ослепший, пронес его в себе в мир фейри. И ему тогда отказали в помощи. Родная мать отвернулась от него.

Меч уперся в горло Королевы лета.

– Мама... Пожалуйста!

– Ты зря сюда пришел – ты разрушаешь мир своим холодным железом. Уходи!

– Мама!!! – он перешел на крик, чтобы его точно услышали, – прошу! Не меня спаси – спаси свою внучку, плоть от твоей плоти. Она же...

– Уходи.

Он рухнул перед ней на колени, склоняя голову вниз, и то, что есть свидетели его унижения, его не волновало:

– Мама... Она умирает. Понимаешь?!

– Она уходит – фейри не умирают.

– Ты не знаешь, что делает холодное железо с фейри. – он перешел на шепот – даже его крик не услышали, так какая разница. – Пожалуйста... Я хочу спасти свою семью, хотя бы осколок от неё... Помоги...

– У меня больше нет сына по имени Тенедар. И внучки Апрель тоже нет. Не позорь себя – уходи! – и голос её звенел от гнева.

– Ма... – он тут же поправился, – Королева лета... Впрочем...

Он, шатаясь, встал:

– Как скажете, ваше величество. Надеюсь, вам никогда не придется умирать в одиночестве от боли.

Он пошел прочь, не разбирая дороги – тут было сложно с тенями. Руки натыкались на стены из камня, и те разрушались от прикосновения – Тенедар был весь пропитан холодным железом. Реальность Холмов рыдала от боли и разрушалась. Только он этого не видел, ибо был слеп.

– И больше не возвращайся сюда! – в спину сказала ему Королева лета, до боли сжимая пальцы в кулаки. Беззвучные слезы текли по её щекам, но Дарри, её Дарри, их никогда не увидит. Надо было найти силы, чтобы удержать Благой двор от разрушения – за спиной у Королевы были сотни напуганных фейри, которых она не могла предать.

...Небеса, дайте еще сил моему храброму и такому безрассудному сыну. Дайте ему сил продержаться до прихода помощи. Кто-то же должен ему помочь...

Терн лишь кивнул, ничего не говоря. Он пошел по дорожке ко дворцу, из которого его тоже когда-то выгнали.

Сияло яркое, не дающее теней солнце в зените. Шумели пчелы, шуршали разноцветными крылышками бабочки. Буйно цвели цветы – от ранних подснежников до последних бессмертников – Благой двор присвоил себе все заслуги весны и осени. Ласковый ветерок шевелил ветки деревьев, утопавших в кружевах цветов. Только тут никогда не созреют семена, только тут никогда не появятся плоды на деревьях, только тут никогда не зародится новая жизнь – двор Королевы лета на это не способен.

Дарри поправил на голове корону из золотых листьев клена и пошел вслед за другом. А за ними летела осень. Наливались соками плоды, созревали и падали на землю ароматные яблоки и груши, неслись по воле ветра семена будущих цветов. Солнце опустилось ниже, становясь ласковее и даря уставшим от вечного солнца деревьям покой. Золотом наливались листья, погружая сады в желанный сон. Тихо накрапывал дождь, оплакивая то, что натворил когда-то Тенедар в поисках помощи для своей семьи.

Осень захватывала Благой двор исподволь, и он был благодарен за краткий миг отдыха.

Королева Лета ждала их в тронной зале. Она, сидя на широком подоконнике открытого окна, плела корону из своих любимых одуванчиков. Только при приближении Тенедара её венок превратился в белый пух и улетел с тихим шорохом пустых надежд – ей никогда не дозваться до того, кого она ждала всем сердцем.

Терн склонился в глубоком поклоне. Тенедар отдал дань уважения равного равной – он тоже был король.

Королева лета, чуть постаревшая и словно ставшая бесцветной, посмотрела на них:

– Чем обязана вашему визиту, господа?

Пока Терн собирался витиевато доложить о цели своего визита, Тенедар прямо сказал:

– Мы пришли напомнить, о венценосная сестра, о том, что вы увиливаете от своих обязанностей. Договор с людьми Альбиона о дружбе давно истек. И сейчас ваши подданные страдают от вашей забывчивости – их выгоняют из домов и насильно возвращают под Холмы. Примите меры, о венценосная сестра! – Он развернулся и пошел прочь. И за ним тихо, на цыпочках, уходила осень, оставляя вылеченный от ран холодного железа Благой двор.

Терн поклонился Королеве за них двоих и помчался за Тенедаром.

Королева с грустью смотрела им вслед... Силы, которые она все эти годы тратила на сдерживание холодного железа, возвращались. Вернулась и былая красота. Вернулась и потерянная молодость – теперь никому не придет в голову отправлять её на Тейнд. Вернулась и боль в сердце – Дарри никогда её не простит. Она заслужила одиночество в толпе своих выросших детей, рядом с давно нелюбимым принцем-консортом Бархатом...

Тенедар позволил себе оглянуться только за воротами:

– Надеюсь, ты примешь мой подарок, мама...

Терн без слов подставил Дарри плечо – он чувствовал, как, словно в бездну, улетали силы друга на то, чтобы исправить причиненное когда-то по незнанию зло. Тенедар тяжело оперся на Терна:

– Босоножка...

– Визит к королеве Альбиона откладывается?

– Нет... Он просто переносится на вечер. Пусть ма... Королева лета наведет шороху у премьер-министра и ослепит всех своим блеском. После неё наш визит пройдет просто на ура!

Вечером Тенедару только и протянут стандартный договор о дружбе с фейри – королева Лета замолвит словечко о короле Осени.

***

Терри до темна гуляла на набережной. Купила себе жаренную рыбу и картофель на вынос, тихонько ела, опираясь руками на парапет набережной.

Чайки вольготно летали над водой. Кое-где проплывали тюлени – спешили на рынок, расположенный выше по течению, где можно было поживиться свежей рыбой.

Город сиял огнями, радовался жизни веселым смехом прогуливающихся, танцевал в ритме популярного в этом году кей-попа из окон проезжающих машин. И только Терри выпадала из общего ритма города – она ждала, когда один детектив соизволит прийти на встречу.

Терри хотела посмотреть, который час, доставая телефон, но потом вспомнила, что отключила его, не желая выслушивать нотации семьи. Она тихо выругалась себе под нос и признала – встреча с Грегом вновь не состоялась, теперь уже не по её вине.

Пора бы озадачиться жильем – толпа прогуливающихся становилась все меньше, люди спешили по домам.

Возле Терри остановился упитанный серый кот ужасающих размеров. Его уши заканчивались серыми кисточками. На его ошейнике болтался жетон, только кличку в свете фонарей прочитать не удалось. В зубах кот держал небольшой бумажный пакет. Он опустил его у ног Терри и раскатисто сказал:

– Мррррряу!

– Это мне? – удивилась Терри, присаживаясь на корточки напротив кота.

Кот (“Тип” – прочитала Терри на его жетоне) важно качнул головой, подтверждая очередным раскатистым “Мрррряу!”. Терри заглянула в пакет, доставая оттуда связку ключей с брелоком, на котором был выгравирован адрес.

– Дожили, – констатировала она. – Некоторые детективы не только игнорируют встречи, но еще и нагло надеются, что я сама приеду к ним.

Она погладила кота по голове:

– Спасибо, Тип. – Терри выпрямилась и скривилась, ей нужно было встретиться с Грегом. Очень. И даже не для того, чтобы вернуть рисунки, но и для того, что выяснить то, что утаила от неё Ба. Ведь для кого-то Терри и её отца похитили. И хорошо, если для Эванса. А если не для него? Если... Её хотели кому-то перепродать? Этот кто-то не в курсе, что она отныне рисует только хорошее и совсем не пригодится ему. – Черт, я все же поеду к нему. Да. Придется ехать, Терри.

Ба была бы в шоке от такого поведения. Впрочем, Терри сама была в шоке от себя.