Родное гнездо

Глава 17. Зацепиться за запах

Ноябрь 1983 года, Город, ул. Гоголя, 18 лет

Два дипломата стояли у двери, забытые и никому не нужные. Нет-нет, речь не о важных международных представителях, а о легких чемоданчиках, с которыми студенты ходили на занятия. Дипломат Роберта целиком черный, с цифровым замочком, отделан мягкой кожей. А у Торика — темно-серый, пластиковый, с металлическим ребром.

Из Универа друзья пришли домой и даже есть не пошли (что для Роберта неслыханно!), а отправились ставить решающий опыт.

— Давай сразу на мне попробуем? — нервно предложил Роберт, пододвигая стул поближе к прибору.

Торик выставил минимальный ток и довольно низкую частоту и включил прибор. Лениво замигал светодиод: ага, генератор работает.

— Сядь поближе: жгут коротковат. Натягивай ленту на лоб. Готов?

Торик добавлял ток.

— Чувствуешь тепло?

— Не-а. Совершенно ничего. Оно вообще работает?

— Схема работает. А на резисторах сейчас замерим напряжение. Головой не крути, эй!

— Стараюсь.

— Странно, на этом нет. И на этом.

— Обрыв?

— Ой, я понял! — смутился Торик. — Питание микросхем мы подали, а силовое — нет. Секунду…

— Ай! Ч-черт!

Роберт рывком стягивает с себя ленту с резисторами, отбрасывает ее и обеими руками трет обожженные точки на лбу, не переставая шипеть. Торик судорожно убавляет ток до нуля.

— Прости. Еще раз попробуем?

— Э… нет, я пока пас. Может, теперь на тебе?

— Давай. Я сажусь, а ты вот здесь потихоньку добавляй ток. Без резких движений.

— Угу. Готов?

— Сейчас. Добавляй. Не спеша.

— Чувствуешь что-нибудь?

— Пока нет.

— А так?

— «О, тепленькая пошла!»

Резисторы нагреваются по очереди, но слишком медленно — тепловой волны не возникает.

— Добавь частоту.

— Так?

— Нет, теперь слишком быстро — я не успеваю ощутить переход тепла, кажется, что все резисторы одинаково слабо подогреты.

— Понижаем. А так?

— Вот! Теперь пошла тепловая волна.

— Спать хочется?

— Вроде нет. Может, надо долго так сидеть?

Прошло минут пять. Бесполезно. У Роберта кончается терпение:

— Может, еще раз на мне попробуем?

— Ладно. Убирай ток до нуля, заново поведем тебя на этой частоте.

Прибор насмешливо подмигивает светодиодом, а друзья суетливо пересаживаются. После ожога Роберт инстинктивно боится новой боли, но превозмогает себя и стоически ждет.

— Во-от, теперь я тоже чувствую теплую волну!

— Ты глаза-то закрой! Мы же, по идее, засыпать должны от этой штуки.

— А, ну да. Сидим.

Еще пять минут ожидания — ничего!

— Может, чего не так сделали?

— Все, как в твоей статье: теплая волна вокруг головы, мягкое расслабление.

— Оно просто не работает: волна есть, а расслабления нет. Эх… Хороша была идея, но…

— Мне кажется, сам прибор исправен, но мы им как-то не так пользуемся. Может, резисторы надо покрупнее, может, расположить их иначе — ближе, дальше, в два ряда.

— Слушай, а у тебя поесть ничего нет? Я сегодня такой голодный, с расстройства, что ли?

— Пошли посмотрим.

— Хо-хо!

Показной энтузиазм Роберта не мог скрыть горечи его разочарования. Им обоим было очень жаль, что ничего не получилось. А дальше различие в темпераментах повело их в разные стороны. Если Роберт мгновенно переключился на другие заботы, то для Торика ничего не закончилось. Более того, теперь он поверил во всю эту затею и решил позже повозиться с прибором сам.

* * *

Декабрь 1983 года, Город, ул. Гоголя, 18 лет

Да что ж такое! Торику так хотелось поставить новый опыт, но все руки не доходили. То срочная сдача зачета, то дома затеяли ремонт, и в нем волей-неволей пришлось поучаствовать.

И все же время нашлось. Как-то раз, вернувшись из Универа, когда дома никого не было, Торик надел ленту-обруч и включил прибор. Устроился поудобней в кресле, закрыл глаза и решил планомерно пройти весь диапазон частот с некоторым шагом. Расположение регуляторов он теперь запомнил и мог слегка поворачивать ручку частоты, не открывая глаз. Иногда как будто что-то мерещилось, но чаще всего просто приятное тепло волнами расходилось по голове.

Казалось, ничего особенного не происходило. Он продвигался по частотам все выше, а потом… вздрогнул и проснулся от прикосновения. Оказывается, минул уже час, отец пришел с работы и обеспокоенно пытался разбудить сына. Значит, засыпание все же работает? Торик старательно и методично записал значение волшебной частоты и решил попробовать ее еще раз. Получалось не всегда, но сонливость на этой частоте прибор навевал исправно. Именно здесь. Случайно?

На следующий день в Универе они с Робертом так и не встретились: тот словно испарился — не пришел даже сдавать лабу в своей группе. Зато на следующий день примчался в гости.

— Ты где пропадал-то?

— Я — нормально! — отмахнулся приятель, дожевывая гору предложенных бутербродов. — Рассказывай!

— Машинка-то наша работает. Я нашел подходящий режим, где получается засыпание.

— Серьезно? А что же мы в прошлый раз этого не увидели?

— Мы спешили. Видимо, проскочили мимо нужной частоты.

— Ты записал? — тут же деловито перебил Роберт: его затянувшееся разочарование вмиг перетекло в азарт. Глаза вспыхнули.

— Конечно. Еще и перепроверил несколько раз.

— И каждый раз срабатывает?

— Не каждый, но довольно часто.

— Хочу проверить на себе. Давай тащи машинку.

Развернули прибор, Роберт надел ленту, Торик выставил заветную частоту…

— Не-а, ничего. Вообще. Абсолютно. Хотя приятное тепло есть.

— Пойдем по порядку. Я начну с более низких частот, потом будем повышать. Закрывай глаза, попробуй расслабиться.

— Ага.

Получилось странно. Засыпания все не было, но Роберт честно отсиживал с закрытыми глазами. А потом на одной из частот он вдруг как-то обмяк, засопел, и Торик понял, что друг безмятежно и бессовестно спит. Минут через пять Торик отключил прибор и легонько тронул Роберта за руку. Тот сразу встрепенулся:

— Видишь? Ничего не получается.

— Ты только что спал.

— Я?! С чего ты взял? Нет! Я бы точно заметил, если бы уснул.

— У меня бабушка так всегда говорила. Сама спит вовсю, но не признается.

— Не верю! Давай еще раз проверим?

— Давай. Только сразу не сработает. Если уснул, тут же после этого опять уснуть не получится, нужно, чтобы прошло какое-то время.

— Почему так?

— Не знаю. Выяснил опытным путем.

— И долго ждать?

— Хотя бы полчаса. Лучше — еще дольше.

— Интересненько. Нет, сегодня не смогу, меня Алина ждет. Но в следующий раз обязательно проверим. Ты вот что: запиши и мою частоту тоже.

— Записал. Может, чуть поднимем силу тока в следующий раз, чтобы четче схватывалось.

— Можно. Только не поджарь меня! Ладно, поскачу. А ты молодец, все-таки пробился!

Серия дальнейших опытов показала, что Роберт засыпает довольно стабильно, если точно попасть в частоту. Но снов не видит. Совсем. А почему — непонятно.

* * *

В комнате просто ад кромешный! Коммунальщики расстарались: хоть на улице и декабрь, но ведь оттепель, а батареи жарят как ненормальные! Торик поначалу то и дело открывал форточку, но потом вроде притерпелся.

Пришел Роберт, и они испытывали прибор в разных режимах. Друзья научились уверенно погружаться в омут неглубокого электрического сна, но сегодня им хотелось точнее подрегулировать ток.

В этот раз обруч надел Торик, а Роберт наблюдал за ходом эксперимента, периодически добавляя и убавляя ток. Жара в комнате угнетала. Торик обливался потом. Да и Роберт чувствовал себя немногим лучше. В ходе опыта он потянулся ко лбу смахнуть пот и сам не заметил, как рукавом задел регулятор тока.

Торик проснулся не сразу, хотя резисторы накалились куда сильнее обычного и успели здорово обжечь ему лоб и виски. Казалось, ко лбу приложили паяльник! Торик мотнул головой и замычал, не сразу осознав, где находится, потом пришел в себя, резко сорвал обруч и побежал умываться. Резисторы оставили на лбу четкие метки, за что Роберт потом дразнил его тигром-полосатиком. Но главным событием дня стало совсем не это.

Буквально за несколько секунд до пробуждения, там, в кромешной темноте сна, Торик почувствовал сильный запах и узнал его: картошка, жаренная на старом сале. Странно, что сразу после пробуждения запах куда-то делся — в комнате его не было! Выветрился? Так быстро?

Торик заглянул на кухню:

— Мам, ты картошку жаришь?

— Нет, у нас сегодня рыба с рисом.

Странно. Откуда же тогда пахло картошкой?

В дверях появился Роберт:

— Я вот думаю… А может, это хитро наложился запах твоей подгорелой на резисторах кожи?

— Ты хочешь сказать, что я пахну, как старое сало?!

— Эй! Я не это име…

* * *

Когда Роберт ушел, Торик с отцом уселись в комнате и устроили самый настоящий мозговой штурм. Перебирали все мыслимые и немыслимые варианты: что именно сегодня было не так, иначе, чем обычно? Причем заранее договорились обсуждать даже те предположения, что казались глупыми или абсурдными.

— Напряжение в сети? — начал свой пинг-понг отец.

— Не должно влиять. Там стабилизатор в питании. Но давай измерим.

— Двести двадцать семь вольт. — Он отложил тестер. — Нормально. Что еще?

— Время суток? Время года?

— Как это может влиять? И как проверить?

— М-да… Только в следующем году, если повторится. Еще что?

— Состояние человека?

— Как это?

— Устал. Объелся. Не выспался. Жарко тебе. Замерз, продрог, промок. Пора в туалет. Насмотрелся телевизора. Услышал музыку. Собираешься…

— Погоди. Мелькнула какая-то мысль. — Торик рассеянно почесал бровь.

— Вспоминай.

— Продрог, промок… Что там еще?

— Не выспался. Жарко.

— Вот! Жарко. И промок. С меня пот градом льет. Так бывает редко. В наших испытаниях так и вовсе не было ни разу.

— Интересная теория. — Отец задумался. — У вас ведь там потенциалы.

— И токи.

— Я знаю, но и встречные потенциалы. А человеческий пот — проводник. Через него еще могут течь поверхностные токи.

Торик внимательно посмотрел на отца, осознавая эту мысль. Обычно насмешливый, отец сейчас выглядел серьезным и сосредоточенным.

— Хочешь сказать, можно подавать на лоб не только ток для прогрева резисторов, но и точечные напряжения?

— Систему потенциалов, — привычно поправил отец.

— И как их… создавать… в нужных местах? — Мысль дозревала прямо по ходу обсуждения.

— Нужны отдельные контакты. Мягкие электроды. Через них подавать на лоб потенциалы.

— Еще бы угадать какие…

— Невысокие, неопасные. А там… — Отец многозначительно развел руками. — Только экспериментировать.

— Под них придется отдельное управление делать, — нахмурился Торик. — Схема разрастается.

— Там еще и проводов будет в три раза больше.

— Ой, точно! И источник питания отдельный.

— Ну, это не самое сложное.

— Конечно. Сложнее придумать, как ими управлять. Что и куда подавать.

— И когда. И на каких частотах. Они не обязательно должны совпадать с твоей тепловой волной.

— Ух! — Внезапно Торик почувствовал, как по спине пробежал холодок. Или то была капля пота? Или острое ощущение, что они случайно наткнулись если не на разгадку, то на новую путеводную нить? — Прямо чую, что дело именно в этом!

— Похоже. Все остальные отличия несущественны. Будешь дорабатывать схему?

— Не знаю… И хочется, и колется. Боюсь, мне самому такой уровень уже не потянуть.

— А куда тебе спешить? Начни с четырех электродов, а там посмотрим.

— Не знаю, не знаю. «Меня терзают смутные сомнения».

* * *

Сомнения терзали его и дальше. Ночью Торику не спалось. Совсем. То ли из-за жары — простыня прилипала к телу, а это жутко раздражало, — то ли из-за мыслей о доработке прибора. Нет. Слишком сложно. Даже браться за такое страшно. Если первая схема началась с понятного музыкального прототипа, то здесь неизбежно придется идти по тонкому льду догадок, надежд и опасений, то и дело проваливаясь в полыньи неудач. Слишком долго. Слишком трудно.

А еще он все пытался вспомнить, где ему попадалась точно такая картошка. У бабушки? В пионерлагере? В школьной столовой? Все не то. Что-то до боли знакомое и привычное, но никак не ухватишь. Он твердо знал две вещи. Это не был запах обожженной кожи, пахло настоящей картошкой с луком на старом сале с чем-то еще. И нет, ему не почудилось, он реально чувствовал этот запах! Именно здесь скрывалось начало путеводной нити, ведущей в неведомое.

Нужны новые эксперименты, теперь уже с потенциалами. Вот только для этого придется значительно доработать и схему, и саму ленту. Причем ему одному это не по силам. Как быть?

Он нервно, кажется, уже в сотый раз, перевернулся на другой бок. Светящиеся багровым часы безжалостно показывали 02:37. И тут его озарило: вот оно! Есть человек, который сможет помочь, если захочет — Семен. У него явно руки растут из нужного места. Если описать ему задачу, пожалуй, он придумает, как можно все сделать как следует. Надо будет сходить к нему в гости и рассказать о приборе. Точно! Торик блаженно выдохнул, вытянулся на кровати и наконец уснул.

* * *

Семен встретил его с удивлением: больше года ни слуху ни духу, а тут понадобился. Но обрадовался, рассказал, что окончил техникум и уже три месяца работает — чинит аппаратуру.

Торик удивился, насколько мало изменилась у Никитцевых обстановка. Все как в школе. Легкий, еле заметный запах нафталина. Старенькая радиола «Ригонда». Книжные полки, куда сам Семен никогда не заглядывал, зато книги активно читал его отец. Ничего нового. Хотя… Откуда на полке появилась эта грубоватая открытка, явно сделанная неумелыми руками?

— Не-ет! — внезапно раздался капризный детский голос. — Семик, у нас есть еще тетрадка?

— Это кто у тебя? — удивился Торик.

— Вика, сеструха моя. Ужасно старательная, прям даже не знаем в кого, — тихой скороговоркой ответил он, затем добавил громче. — Вроде есть.

— Не знал, что у тебя есть сестра. Познакомишь нас?

— Пошли, — пожал он плечами.

В соседней комнате сидела пухленькая белокурая девочка лет восьми. Аккуратное платьице, туго заплетенные косички и очень недовольное лицо — того и гляди заплачет.

— Ой, ты кто? — испуганно сказала она.

— Это Торик, мы с ним в ансамбле играли, — невозмутимо изрек Семен.

— Привет. А ты — Вика?

— Угу. Семик, я опять две ошибки сделала! У нас есть новая тетрадка?

— На тебя не напасешься! — буркнул Семен и повернулся к Торику. — Когда мы учились, разве было такое? Чуть ошибка — начинает новую тетрадь!

— Никогда. Да мне бы и мама не разрешила. Ошибся — исправляй. Мы для того и учимся, чтобы делать ошибки и исправлять их.

Вика с удивлением слушала. Похоже, такая мысль ей в голову еще не приходила. Потом она презрительно скривилась и выдала:

— Мальчишки, что с вас взять!

Друзья переглянулись и рассмеялись.

— М-да, сказывается бабушкино воспитание, — заметил Семен. — Держи тетрадку и больше не ошибайся.

— Так не бывает, — пробормотал Торик. — А нельзя сначала на листке все решить, а потом переписать начисто?

Вика глянула на него и задумалась. Но ничего не сказала.

— Да ну, столько лишнего времени тратить! — отмахнулся Семен. — И потом, привыкнет она так делать, а в классе что? Она же никогда успевать не будет.

— Хотя бы дома. Приспособится. Она же неглупая девочка? — Торик покосился на Вику.

— Да уж, поумнее некоторых буду! — Задрала нос маленькая зазнайка и ехидно поглядела на брата.

— А в шахматы умеешь играть? — по наитию спросил Торик.

— Не-ет, — удивленно протянула Вика, — а зачем?

— Так интересно же!

— Хм…

— Я, конечно, дико извиняюсь, — влез в разговор Семен. — А ты чего приходил-то? Поболтать?

— Не только. Пойдем, не будем мешать Вике.

Ему показалось, или она при этом и правда хихикнула в кулачок?

Все это время внутри Торика шла борьба. Светлая часть жаждала помощи друга, надеялась на эту помощь и других выходов из ситуации просто не видела. Мутная сомневалась: вдруг Семен слишком занят, вдруг не захочет помочь… А третья, темная — жадничала, подкидывая в костер сомнений мысль-опасение: «может, не надо об этом рассказывать другим людям?»

Вопрос Семена словно подтолкнул Торика к действию. Светлая сторона перевесила, и он рассказал другу всю историю прибора. Семен слушал внимательно и не перебивал.

— Мне кажется, самое интересное начнется после подачи напряжений на дополнительные электроды, — закончил мысль Торик. — Ну, что думаешь?

Семен молчал, но красноречиво, в своем духе: слов не говорил, а вот руки и глаза его двигались, описывая причудливые фигуры. Так в школе он обычно изображал работу мысли. Или сочинял новую бас-партию. Потом он усмехнулся и сказал:

— Ой, слишком много теорий. Штука прикольная. Для начала надо будет попробовать ее — (он наигранно тяжко вздохнул и страдальчески закатил глаза) — на добровольцах. А там видно будет.

— Так приходи — попробуем. Может, чего придумаешь.

На том и порешили.

* * *

Через несколько дней Семен пришел в гости. Торик удивленно подумал, что, хотя в школе они общались очень тесно, никто из них не видел, как другой делает электронные схемы.

И хотя сейчас именно Торику удалось из ничего создать что-то новое и неожиданное, он несколько смущался, показывая свои поделки другу. При общении с Робертом ничего подобного не чувствовалось, а тут…

Старательно подавив противную дрожь неуверенности, Торик достал и развернул прибор. Семен усмехнулся непрактичности друга: повсюду мотки проводов, схема спаяна кое-как, на слепыше, без корпуса, регуляторы вообще висят на проводах. Проворчал, что таким делом надо бы заниматься всерьез. Торик подумал, что именно за этим он и обратился к Семену, смутно надеясь, что тому захочется сделать конструкцию уже по-хорошему, как надо. Но благоразумно промолчал.

Пробовать прибор решили сразу на Семене. Погоняли в нескольких режимах, подождали, еще раз попробовали, но ничего не случилось. Друзья так и не поняли: то ли Семен вообще невосприимчив к электросну, то ли нужны другие режимы, то ли устройство перестало работать. Тем не менее Семен взял набросок схемы, старательно переписал тепловые и частотные параметры и взялся «замутить все как следует, как оно должно быть».

Так у Торика появилась надежда. А еще подумалось, что надо будет сделать одно доброе дело.