Рождество в Париже

15

Пьер умер, не дождавшись приезда Маши и Мишеля. Похороны должны были состояться через два дня. Отпевание Мишель заказал в небольшом костеле недалеко от дома.

За катафалком, утопавшим в живых цветах, следовала траурная процессия — родственники, друзья, знакомые. На церемонии прощания присутствовали и официальные лица, так как Пьер в течение нескольких лет был членом французского парламента.

Маша в черной шляпе с вуалью и черном платье шла за гробом рядом с Мишелем.

На кладбище после похорон к ней подошел смуглый молодой человек, представился сыном друга Пьера, выразил свои соболезнования и, сказав, что имеет для нее поручение от отца, попросил о встрече. Маша условилась с ним на следующий день. Когда юноша садился в автомобиль, она обратила внимание, что его сопровождала охрана, а сам автомобиль был похож на громадную черную ракету с шестью дверями. Раньше ей не приходилось видеть таких машин.

На следующий день незнакомец, приехав в дом Пьера, представился наследником главы маленького государства, находящегося недалеко от Франции.

Князь, таков был титул молодого человека, рассказал Маше, что его отец и Пьер были очень дружны в молодости. Сейчас его отец тяжело болен и фактически передал ему управление этой страной.

— Вы прекрасно говорите по-французски, Ваше Высочество, — растерявшись от общения с такой важной особой и не зная, как себя вести с юношей, нашлась Маша.

На что тот, вежливо улыбнувшись, ответил, что наряду с родным языком у них признаны испанский и французский.

— Кроме того, я учился в Сорбонне, — не без гордости заметил молодой князь и продолжил: — Мы ждали господина Пьера и вас с визитом весной, но, вероятно, что-то изменилось в ваших планах.

И тут Маша вспомнила, что Пьер говорил ей о высокопоставленном старом друге, который приглашал их приехать в эту маленькую чудесную страну. Маша толком не запомнила даже ее названия. Пьер рассказывал, что это государство с очень интересной, древней культурой. «Только права женщин там стали признавать последние десять лет, несмотря на то что вероисповедание в стране католическое, — смеялся Пьер, — поэтому тебе, наверное, не понравится».

Вспомнив слова Пьера, Маша поднялась, подумав, что нельзя сидеть в присутствии такой персоны. Желая побыстрее расстаться с князем, но не показаться при этом невежливой, она поинтересовалась здоровьем его отца. Князь церемонно ответил, что тот чувствует себя неважно, однако непременно хочет встретиться с Машей, поэтому он от имени отца имеет честь пригласить ее с визитом в их княжество. А лично от себя просит, чтобы Маша не отказала больному.

Князь держался очень корректно, всячески подчеркивая свое уважение к Маше. Он был молод и красив. В нем чувствовалась южная кровь и мощный темперамент. Когда он что-нибудь объяснял, его глаза горели, а руки с длинными пальцами, унизанные перстнями, двигались в такт голосу.

Молодого князя сопровождали двое слуг, а еще два человека, вероятно телохранители, находились внизу возле длинного, как блестящий вагон поезда, черного автомобиля.

Маша пообещала назавтра связаться с ним и дать ответ.

— Надеюсь, — сказал князь на прощание, — что ваш ответ будет положительным.

Маша поговорила с Мишелем по поводу этого приглашения. Мишель только пожал плечами, но ничего не посоветовал. Он знал о дружбе отца с владыкой маленького государства, однако подробности его никогда не интересовали. А о наследнике он вообще отозвался с нескрываемой иронией и порекомендовал Маше не поддаваться чарам «князей и принцев с горячей кровью».

Проснувшись утром, Маша увидела у дверей корзину с белыми экзотическими цветами. Она не знала, как называются эти прекрасные растения. В цветах была визитная карточка: «Очарован вашей красотой. Жду вашего решения относительно визита в мою страну».

Мишель за завтраком был хмур. После похорон отца на его долю выпало много неприятных формальностей. Он сухо предупредил Машу, что если она примет решение ехать к наследному князю, то пробы придется отложить, а это связано с расходами, на которые он не рассчитывал.

— Кстати, если это тебя еще интересует, посмотри уже отснятый материал. Мне вчера прислали из Лос-Анджелеса кассету. — И, даже не взглянув на Машу, он положил на стол блестящую коробку и ушел.

Увидев себя на экране в голубом длинном платье, с высокой прической, в старинной богатой гостиной, Маша замерла от восторга. Девушка прокручивала кассету несколько раз. Ей не верилось, что это она, такая величественная и красивая, играет на рояле, ходит, говорит, поворачивает голову, улыбается.

От приятного созерцания отвлек телефонный звонок князя. Он вежливо поинтересовался ее планами. Маша, в свою очередь, так же вежливо поблагодарила его за роскошные цветы и, вспомнив хмурое лицо Мишеля утром, совсем неожиданно для себя сказала:

— Я согласна, Ваше Высочество.

На другом конце провода сначала повисла продолжительная пауза, а потом радостным голосом, не похожим на вчерашний сдержанный и величественный тон, князь рассыпался в тысячах совсем земных благодарностей.

Маше даже стало неловко, и она спросила:

— Когда выезжать?

— Сейчас, — был ответ.

— Как сейчас? — растерялась девушка.

— Чтобы вы не передумали.

«Князь явно торопит события. Он молодой и темпераментный, наверное, привык к тому, что ему подчиняются. — Маша ощутила внезапное беспокойство и невольно подумала о Мишеле. — Я же просила у него совета! Но он предпочел, чтобы инициатива была за мной. Вот я и решила! — Она стала укладывать вещи. — Если просит друг Пьера, мне нельзя отказать. Пьер бы одобрил мое решение». С этими мыслями Маша села в подъехавший за ней черный «поезд» князя.

Внутри автомобиль действительно напоминал салон шикарного вагона. Играла приятная музыка, благоухали цветы, такие же, как те, которые утром князь прислал Маше.

«Значит, ему нравится этот запах. А может, это аромат его страны? — предположила Маша. — Как здесь необычно, действительно царственно. Только без позолоты и царской атрибутики, как принято на Востоке», — усмехнулась она про себя.

Стекло отделяло их от кабины водителя, но охрана находилась рядом. Кресла располагались так, что Маша и князь сидели лицом друг к другу. Только Маша была одна, а он в окружении двух плотных высоких мужчин.

— Они не говорят по-французски, — как бы оправдывая присутствие такой большой компании, произнес князь. И спросил: — Не желаете выпить?

Маша отрицательно помотала головой.

— Или просто чего-нибудь попить?

Он нажал кнопку на пульте. Впереди на панели раздвинулись стенки бара и, переливаясь в огнях подсветки, появились разноцветные бутылки.

— Да, если можно, апельсиновый сок, — сказала Маша не своим голосом, чувствуя скованность.

Князь на непонятном наречии быстро произнес пару слов, и охранник («А может, и слуга», — подумала Маша) налил ей в длинный, высокий стакан непрозрачную ярко-желтую жидкость.

Неловкость не проходила, от напряжения у Маши пересохло в горле, она закашлялась. Стакан дрогнул в руке, и сок пролился на юбку.

Маша расстроилась, что испортила элегантный дорожный костюм, купленный перед отъездом в Америку в «Галери Лафайетт».

Костюм был из мягкой шерсти, двубортный, с удобным длинным пиджаком, который она расстегнула, — юбка в машине задиралась и из-под пиджака совсем не виднелась. Маша сочла, что так будет приличнее, поскольку князь, сидевший напротив, и без того постоянно смотрел на ее ноги.

Достав из кожаного несессера, который ей подобрали в тон костюму, пачку бумажных салфеток, Маша попробовала оттереть пятно.

Князь галантным жестом открыл следующий отсек автомобиля, где находился туалет, и предложил Маше привести себя в порядок. Там, как и в среднем отсеке, работал кондиционер, лежали мягкие ковры и стояли настоящие унитаз и раковина.

Не веря своим глазам, Маша включила кран — струйка теплой воды полилась на руки.

«B автомобиле вода?» — удивилась она.

Сняв юбку, Маша замыла пятно и увидела фен, висящий, как телефонная трубка, над раковиной. Она сняла его — фен автоматически включился, обдавая горячим воздухом. Высушив пятно и причесавшись перед овальным красивым зеркалом, Маша вернулась в салон.