Рубежник

Глава 16

— Все взял? — сурово спросил Григорий из портсигара.

Пусть бес и согласился на мою авантюру, но всем своим видом демонстрировал, что мы совершаем большую ошибку. Будь его воля, так он всю жизнь бы провел дома, попивая водку.

— Не переживай, Евпатьич, все.

— Прекрати меня так называть! — разозлился он.

— А ты прекрати мне на нервы действовать! — в тон ему ответил я.

Вообще, я понял, как следует себя вести с бесом. Главное — не давать ему спуска. Как только почувствует, что можно сесть на шею и свесить ножки, то обязательно подобное сделает. В этом он очень походил на испорченную излишним вниманием девочку.

К тому же, я тоже начинал нервничать. По целому ряду причин. К примеру, видел с какой тщательностью Григорий готовится ко встрече с презренными чертями. Будто от этого зависела наша жизнь. Он даже целый список надиктовал, по которому мне пришлось все покупать.

Перво-наперво взял с десяток бутылок водки. Такой дешевой, что, наверное, можно ослепнуть лишь после снятия крышки. Более того, даже пьянчуга, стоявший за мной в очереди, укоризненно покачал головой. Мол, чего ж ты друг так себя не ценишь? Надо иногда и о здоровье подумать.

Еще я купил пару пакетов вина. Которое производилось даже не из виноматериалов. А скорее из опилок, на которых когда-то лежал виноград. Естественно, с добавлением этилового спирта. Потому что «питие должно быть и крепким, и легким». Откуда эту цитат бес взял — оставалось только догадываться.

Еды же пришлось напротив, купить хорошей. Колбас и сыров из мясной лавки, овощей и фруктов в палатке у местного азербайджанца. Вишенкой на торте стал блок самых дешевых сигарет. С фильтром, но не тонких и без всяких кнопок. Григорий подозрительно хорошо знал, что любят черти.

А еще я взял самое важное. Монеты лунного серебра. Не все, само собой, иначе мы бы из леса вообще не вышли. Лишь небольшую часть.

Ехать нам предстояло порядочно. Можно было добраться до первого перекрестка вдоль дороги. Однако бес немного подумал, почесал рога и отмел эту идею. По его мнению, селились там отщепенцы. Те черти, кому не нашлось места близ Большака. Тот же обитал там, где дремучие леса разряжались сплошными полосами болот. Проблема в том, что в нашей области таких мест достаточно. Но Григорий сказал, чтобы я не боялся, все мы найдем. Черт не иголка в стоге сена.

Для своих нужд я позвонил Зое и отпросился на завтра. Непонятно, как и что пойдет. А еще взял машину у Костяна. Тот сначала морозился, потому пришлось придавить хистом. И не скажу, что мне это понравилось. Будто испугался собственной власти. Это же я любого человека что угодно могу заставить сделать. Даже то, что ему не нравится.

К тому же, неприятно было видеть послушного Костяна. Он будто неживой вдруг стал, пассивный, ничем не интересующийся. Я решил, что постараюсь не использовать хист на близких.

Теперь, когда я загрузил все в машину, осталось самое важное — узнать место, где ребенка подменили. Григорий успокаивал меня. Вроде, мать сама все расскажет. Но я очень долго собирался с нужными словами, прежде, чем позвонить Маргарите.

— Здравствуйте, Матвей, — ответила она после второго гудка.

— Здравствуйте, это Матвей, — сразу сбился я с заготовленного текста. Блин. — Маргарита, я хотел вас спросить кое о чем. Возможно, это покажется странным.

— Не мямли! — прошипел Григорий из кармана.

Я продемонстрировал воздуху кулак. Вышло глупо. Но мне показалось, что бес все понял.

— Вы помните то место, куда ходили в поход?

— Мама, кто это? — послышался скрипучий, жуткий голос рядом с Маргаритой. Будто пила во время валки дерева сыграла.

Меня аж тряхнуло, стоило его услышать. Словно той самой гадкой водки выпил, которую собрался везти чертям.

— Это знакомый, Димочка, я сейчас.

Судя по звукам, она вышла в другую комнату. Правильно бес говорил, что-то в ней еще сидит кровное, родное. Потому и нечисть обманула.

Самое гадкое, Григорий сказал, что лучше чтобы Маргарита добром все поведала. Значит, хист нельзя применять. Непонятно, как сильно нечисть в нее корни пустила. А если что почувствует — быть беде.

— Это очень важно, — попытался я сказать максимально спокойно, хотя сердце бешено колотилось. Еще чуть-чуть и из груди выпрыгнет.

Не знаю, что происходило в душе у Маргариты. Но спустя секунд пять, бесконечных пять секунд, она заговорила.

— Вы знаете, где усадьба Большое Поле?..

Я записывал все торопливо, порой переспрашивая, порой удостоверяясь, что понял все верно. И в какой-то момент даже был почти согласен с Ингой и Григорием. На кой черт тащиться хрен знает куда, чтобы найти приключений на свою задницу? Ведь лешачиха и правда не вышла к людям.

— Далеко? — спросил бес, как только я закончил разговор.

— До Большого Поля минут тридцать, а потом… хрен его знает, сколько потом еще. Поглядим. Отступать уже поздно, да и некуда.

Я еще раз посмотрел на два огромных пакета, в которые рассовал покупки и свой рюкзак. Да уж, и это все на своем горбу придется тащить. На всякий случай я захватил куртку. Еще рюкзак набил разным — от теплого покрывала, до нехитрых фруктовых пюре и воды. Последнее уже приготовил Димке. Он, наверное, голодный. Нормальную еду после голодухи ему нельзя.

Для себя я ничего не брал. Разве что сменил обувь. Вместо кроссовок надел резиновые невысокие сапоги.

Ехали мы под вечер, на этом настоял бес, поэтому непонятно, сколько там пробудем. Да опять же — болота. Блин, чем дальше все заходило, тем явственнее я понимал — затея так себе. И лишь образ пацана, который глядел на меня с фотографии аккаунта соцсети убеждал, что все не зря. Есть только одна сила, которая может его спасти — я. Потому что всем остальным пофиг.

За всю поездку до Большого поля Григорий не проронил ни слова. Даже не просил включить музыку. Да и сам я молчал. То ли концентрировался, то ли нагонял себе жути. Непонятное состояние.

Большое поле можно было назвать пригородом Выборга. Деревенька на пятьсот человек, много новеньких дач, что опять же, не вызывает удивления. Когда-то давно была финской, даже сохранились какие-то строения. С другой стороны, в наших землях все так или иначе связано с чухонцами. Тьфу ты, вот ведь, как Григорий заговорил.

Подытоживая — ничего примечательного. Наверное, тут и нечисть своя есть, как иначе? Но в целом, деревня как деревня.

Я заехал в Большое поле, миновал ту самую усадьбу — главный памятник местной архитектуры — и вывалился на проселочную дорогу. Замелькали мимо домики, которые скоро сменились полем, а затем густым лесом. Хорошо, что летом ехали, после обильных дождей здесь бы точно увязли. Да и хоть как-то, но тепло.

То и дело приходилось останавливаться, чтобы свериться с «картой» Маргариты. Солнце медленно и настойчиво клонилось к горизонту, а я все больше нервничал. Мне не улыбалось бродить по лесу в потемках. Пусть рядом и будет бес. Вот только у него пограничное расстройство личности или как это называется?

Однако именно Григорий и понял, когда стоит остановиться. До описанной Маргаритой точки мы не добрались, когда бес подал голос.

— Тормози, тормози.

Я остановился и вышел из машины. Григорий выбрался из портсигара. Интересно, я когда-нибудь привыкну к вывертам магии? До сих пор смотрится дико.

Кстати, выглядел он забавно. Надел какую-то зеленую рубаху, свободные штаны и подтяжки. Сказал, что едва ли Большаку его модная одежда понравится.

— Ты это, если поймешь, что я не в себе, сразу обратно засовывай, — предупредил он.

— А как это — засовывай?

— За шкирку берешь и в портсигар. Я, хозяин, такие моменты плохо чувствую. Могу делов натворить.

На том и сошлись. Я закрыл машину, надел рюкзак, схватил пакеты и шагнул в сторону леса. И тут же был остановлен гневным окриком.

— Лешему подношение!

Блин, совсем забыл. Это хорошо, что рядом бес. А то все путешествие закончилось бы не начавшись.

Пришлось все ставить на землю и доставать одну из многочисленных тандырных лепешек. У меня от запаха даже в животе заурчало. Я ковырнул кунжутную семечку, раскусив передними зубами.

— Вон туда! — указал бес на небольшой трухлявый пенек.

Я положил лепешку, которая заменяла хлеб. Посыпал на пенек рядом земли, как учил Григорий. Бес стоял в роли сурового экзаменатора, присматривающего за неуспевающим двоечником. Разве что изредка кивал.

Обычно лешему приносили много чего. Григорий рассказывал, что очень нечисть эта любит сладкое. Тот же крендель, посыпанный сахаром, или булку ярмарочную. Но то несут, когда у тебя к лешему прямой вопрос или просьба. Мы же здесь мимоходом и попросту выказали дань уважения, не более. Да и не нужно сладким особого внимания привлекать. Только хуже будет.

— Дедушко, прими скромный дар от рубежника. Без злого умысла или корысти в твои леса вхожу.

Верхушки деревьев зашумели, да почти сразу успокоились. Никто не появился, лепешка не исчезла, а земля вокруг пня на разметалась. Чуда не произошло. Может, это даже к лучшему?

Григорий опять удовлетворенно кивнул, видимо, именно на такой исход и рассчитывал. А затем разрешил мне идти. Вроде как все под контролем.

Я подхватил пакеты и зашагал за бесом. Лишь спустя минут пять понял, вернее ощутил нечто странное. А именно — ручки не резали ладони. И вообще не сказать, чтобы мне было тяжело, хотя передачек для чертей набрал изрядно. Значит, хист помогает.

Поначалу Григорий вел себя нормально. Но постепенно стали проявляться все те странности, которых опасался бес. То он вдруг ни с того ни с сего зачешется с такой яростью, будто у него блохи. Или вши. Не силен я в паразитах, которые обитают на нечисти. Порой начинал рычать совсем как собака. Протяжно, зло, точно ощущая что-то.

Чтобы хоть как-то отвлечь беса, я решил с ним заговорить.

— Я думал, что леший к нам выйдет.

— Много чести к каждому рубежнику выходить, — зло ответил Григорий. — Тем паче ты подношение дал, да дальше пошел. Вопросом не озадачил. Да и не понравилось бы тебе, выйди леший.

— Почему же?

Григорий в очередной раз недовольно тряхнул головой.

— Непростая это нечисть. Даже мы ее побаиваемся. В своих владениях сильны они. Да и никогда не угадаешь, какой у него характер: злобливый, насмешливый, веселый. Какое настроение сегодня у лешего.

Солнце стремительно шло к горизонту. И если раньше лес разрезали на части лучи, то теперь постепенно подкрадывалась тьма. Нет, бес говорил, что приходить к чертям лучше вечером, но найдем ли мы их в ночи?

Григорий уж окончательно потерял связь с реальностью. Он опустился на четвереньки, водил носом вокруг и что-то бормотал. Поэтому я схватил беса за шкирку и поднял в воздух. Тот сучил ногами, сжимал кулаки, но особо не сопротивлялся.

— Куда идти? — спросил я напоследок.

— Туда, смотри меж двух деревьев поломанных. Чую, паскудников, чую мерзопакостников!

Я поднес беса к портсигару и того втянуло внутрь. Словно в артефакт оказался встроен мощный пылесос.

И зашагал по заданному направлению. Портсигар немного попотряхивало, после чего Григорий успокоился. Я меж тем выбрался на небольшую полянку вокруг заболоченной местности. Вокруг, конечно, еще было не болото, но воды вдоволь. Резиновые сапоги — это хорошо и предусмотрительно, но как бы не оказалось, что надо было захватить охотничьи, которые до бедер.

Однако больше всего меня ошарашила не природа, а лежащая на полянке девушка. Даже не знаю, как она могла здесь оказаться, да еще в таком наряде.

Короткий топ с огромным вырезом, откуда почти вывалились все достоинства. Задранная до пупа мини-юбка, разорванные колготки в сеточку. Те самые, которые у нас именовались не иначе, как блядские. В таких обычно только до кровати доходят. Туфли опять же, на высоком каблуке.

И внешность такая… не знаю, как объяснить, вызывающая, что ли. Губы пухлые, волосы блондинистые, глаза большущие. Не хватало только таблички: «Анжелла, проститутка».

— Ой, хорошо, что вы проходили. Я уже отчаялась. Заблудилась, ногу поранила. Помогите мне, я для вас что хотите сделаю.

Да даже в порнофильмах сюжет более глубок и нетривиален. Девушка же невзначай поправила грудь, хотя та чувствовала себя очень хорошо. И даже губу закусила. Угу, явно от желания скорейшего спасения.

Нет, не будь я подготовленным, может бы и купился. Однако бес меня так по чертям натаскал, что в пору было кандидатскую диссертацию писать. Поэтому я поставил пакеты, под которыми противно чавкнуло, и ухмыльнулся.

— Глаз у тебя косит, красавица. Словно сглазить меня хочешь.

Девушка ойкнула, подскочила, оборачиваясь в воздухе. И на опушку уже опустился самый настоящий черт. Смахивал на наших, городских, разве что крупнее. Ростом он оказался почти с меня, только тощ, мохнат и напуган.

Походил он на что-то среднее между человеком и каким-то животным. К примеру, вместо ног — копыта, на голове расходящиеся в стороны рога. Хотя лицо нормальное, плутоватое, разве что нос вздернутый с широкими ноздрями. И вовсе не похож на пятачок, как рисовали в книжках. Ну, и имел черт повышенную волосатость по всему телу. Тоже больше отсылающую к какому-то животному.

Кстати, в истинном обличье глаз у него не косил.

Григорий говорил, что это своего рода условие. Даже сокрушался по этому поводу. Черт, в отличие от беса, может превратиться в кого угодно. Однако в таком случае должен оставить зацепку во внешности, по которой его можно опознать. Чаще всего — это глаза. Либо такие зеленые, что будто прожигают тебя. Либо косые.

А вот чего бес не учел, так поведения черта. Планировалось, что после встречи нечисти, с ней удастся мило пообщаться. Навести мосты, узнать, где здесь ближайшее поселение и отправиться к Большаку.

Видимо, черт не знал наших планов. Потому что дернул так, словно ему под хвост закись азота вкрутили. Бегать за нечистью в вечереющем лесу мне не улыбалось. Поэтому я принял единственное верное решение. Достал портсигар и шепнул.

— Григорий, взять!

Наверное позже бес припомнит мне подобное сравнение с гончей собакой. И что-то мне подсказывало, что придется откупаться. Дорого и долго.

Однако именно сейчас команда сработала превосходно. Рыжая шевелюра мелькнула в кустах и со скоростью реактивного истребителя стала догонять чернеющее пятно. Вернее, прошло не больше трех секунд и из леса послышались громкие шлепки. Я подобрал пакеты и поспешил на помощь бесу.

Правда, как выяснилось, помогать надо было черту. Крохотный Григорий сидел на груди поверженного противника и наотмашь лупил того ладонями по лицу. Да, так мы новых друзей точно не заведем.

Я с трудом оттащил Григория, засунув его обратно в портсигар. Но при этом наступил на грудь черту, чтобы он не думал опять удрать. Снял с плеч рюкзак и вытащил заготовленную петлю из бельевой веревки. Лучшей дома не нашлось. Однако бес сказал, что для данного дела подойдет и такая.

А после надел черту на шею петлю и затянул. Вот и все дружок, теперь ты у нас под колпаком.

— Ой, не надо, дяденька, не невольте! Все, что хотите для вас сделаю!

— Конечно сделаешь, песий сын, — прорычал бес из портсигара. — Я твою мохнатую задницу…

— Григорий, не занимайся пропагандой того, чего заниматься не надо. И вообще помолчи. Мне тут с товарищем поговорить надо. Скажи, дорогой ты мой… черт, звать тебя как?

— Митька я, Митька Черноух.

Так как черти жили ватагами, то имена частенько повторялись. Поэтому они давали друг другу клички. Это мне тоже бес рассказал. Вообще забавно, сколько всего Григорий знал о своих неприятелях. Бес говорил, что так и надобно. Это о друзьях можно не все понимать, а о врагах даже больше их самих знать.

— Я Матвей. Догадался кто я?

— Вижу уж, не слепой, дяденька. Только зря вы так со мной. Напугали, побили, заневолили. Я честный черт, закон знаю, его не нарушаю.

Я хмыкнул. Тот самый закон — лишь свод правил. Точнее, обычаев, по которым жили нечисть и рубежники. И менялись законы в зависимости от того, кто был сильнее. В общем, типичный пример мирового права.

— А чего ж ты меня искушал?

— Так черт ведь я, — пожал плечами Митька. И с этим трудно было спорить.

— К тому же, бить я тебя не бил. Это бес мой. А заневолил, как ты говоришь, потому что убегал. Мне же кое-что от тебя надо. Сделаешь, сниму петлю.

Черт судорожно сглотнул и пальцем потрогал бельевую веревку. Правда, тут же одернул руку. Для него петля, наложенная человеком, без разницы — рубежником или чужанином, тяжелое ярмо. Давит и жжет. А снять петлю он сам не может.

Мне думалось, что по-любому и на бесов есть такое средство. Когда я спросил Григория, тот пробурчал что-то неразборчивое в ответ, а потом торопливо перевел тему. Может, тоже петлю попробовать? Ладно, отложу до худших времен.

— Чего делать-то, дяденька? — в прямом смысле навострил уши Митька. Те задвигались и повернулись ко мне. Прикольно. Наверное, слышит в лесу хорошо.

— Да всего-ничего. Отведи меня к Большаку.

Черт испугался, замотал головой и ломанулся прочь. Правда, недалеко. Петля не позволила удрать.

— Да погоди ты, — я вытащил одну из запасенных бутылок.

Открутил крышку и дал хлебнуть нечисти. Черт ни секунды не сомневался. Сделал несколько больших глотков, пришлось даже отбирать пузырь, чтобы не вылакал все до дна.

Я подождал еще немного, чтобы черт окончательно не осоловел. Все-таки весу в нем всего ничего, а алкоголь на них действует примерно так же, как на человека.

— У меня тут такого добра вдоволь, — сказал я. — Дело есть к Большаку.

— Если дело, дяденька, то проведу. А дадите еще водочки?

Я улыбнулся и позволил сделать ему еще несколько глотков. Самое забавное, что черти — лучшие искусители. Но и сами искушению поддавались довольно легко.