Рубежник

Глава 22

Сиди рядом Костян, он бы меня точно убил. И не только потому, что вонючую куртку, пропитанную хорем, я кинул прямо на сиденье. Машина ревела, как раненый зверь в моих слабых руках.

Я торопился. Мчал так, будто за мной гналась вся нечисть мира. А как еще, когда у тебя на заднем сиденье лежит бесчувственный мальчишка? Нет, вел Димон себя смирно — до сих пор не пришел сознание. Вот только создавалось подозрение, что если так пойдет, он и не придет.

У меня было четкое ощущение, что надо торопиться, будто каждая секунда на счету. И при этом ехать не в больницу, а прямиком к Тихомировым. Словно они обладали некой силой. Хотя, кто знает, родительство действительно и есть что-то вроде хиста.

Вон неродившийся и загубленный ребенок превратил Марфушу в лешачиху. Не из-за злобы, конечно. А исключительно благодаря силе, которая не успела выплеснуться в этот мир. Рождение само по себе таинство. Вот и кровные узы всяко обладают каким-то магическим эффектом.

И еще я очень боялся, что не довезу Димона. Если вдруг с ним что-то случится по пути, никогда себе не прощу. Потому и летел, даже не смотря на спидометр. Слышал по гулу мотора, что ему явно не по душе моя манера вождения.

Обычно я не доверял собственному внутреннему голосу. Да и вообще считал, что если с тобой кто-то разговаривает, то этого кого-то надо срочно знакомить с санитарами. Однако с тех пор, как появился хист, все изменилось. Периодически во мне возникала такая уверенность в собственных силах, что ее можно было спутать с твердолобостью. Ничего не могу объяснить, но уверен, что надо поступить именно так. Правда, это не отменяло моего мандража. Я переживал, как одиннадцатиклассник в мае перед ЕГЭ. Ну, или говоря языком Григория — как девка на выданье.

Что касается беса, то тому словно все было нипочем. Как только мы оказались в Дастере, он сразу вылез из портсигара и устроился на переднем сиденье. И до поры до времени молчал.

Но как только мы пролетели Большое Поле и выбрались на трассу, Григорию приспичило поговорить.

— Хозяин, а у нас там ничего выпить нет? — меланхолично спросил он.

— До чертей прогуляйся, может, у них что осталось! — рявкнул я.

— Не, эти собаки страшные точно все вылакали, — с грустью протянул Григорий. — У них к этому талант. Даже почище нас, бесов, любят за воротник залить.

Он замолчал, принявшись крутить магнитолу. И таки нашел какую-то радиостанцию вроде Ретро-ФМ. Стали притопывать крохотной ножкой в такт и кивать головой.

— Эх, а здорово мы, да? Лешачиху убили, лешего обманули. Одним словом — команда.

— Кто-то из этой команды только драпанул в самый ответственный момент. В следующий раз предупреждай, я время засеку. Чтобы в олимпийский комитет отправить.

— Обижаешь ты меня, хозяин, понапрасну. Не драпанул, а отвлек внимание странте… строти… стратегическим отступлением, вот!

— Гриша, помолчи и хватит мне мозг взрывать. Прости, производить хлопки центрального отдела нервной системы. Не видишь, я за рулем?

Бес обиделся, уставившись в окно. Если быть точнее, в дверь, потому что до стекла в сидячем положении он не дотягивался. Выглядело это забавно, но глупо. В другой ситуации я бы даже улыбнулся, но не сейчас.

Пусть дуется. Вот меньше всего мне в нынешних обстоятельствах хотелось думать о душевном состоянии Григория. Тоже мне цаца. Как до дела дошло — обделался, а теперь пытается примазаться. Нет, я его понимал. Не каждому в критической ситуации удается достойно себя проявить. Многое могло наложиться, его расшатанные на воле нервы в том числе.

Правда, сейчас он молча сидел в машине и не шевелил бешено глазами. Кто знает, что послужило тому причиной? Может, уже и без того все эмоции выплеснули. Или просто отбоялся свое.

Вот только оправдания оправданиями, а мы с чертом вели себя по-другому. Я-то понятно, у меня иного варианта не было. Я туда не чай с лешачихой пришел пить. А вот Черноух? Он вообще мог в этот блудняк не ввязываться. Так Митька собственной жизнью рисковал. Кстати, за него душа у меня больше всего и болела.

Наверное, такое забавно думать, но не место Черноуху среди чертей. Вот только как ему помочь — непонятно. Да и будет ли он разговаривать со мной после всего? Все-таки плохо мы расстались.

Однако я решил отложить этот животрепещущий вопрос на более подходящее время. Сейчас самое важное дело лежало у меня на заднем сиденье. Лежало и не подавало признаков жизни. Гадство, только бы успеть!

До Соколинского я долетел быстро, разве что на въезде в Выборг пришлось немного потолкаться. И с замиранием сердца подъехал к даче Тихомировых, подняв столб пыли. Только теперь до меня дошла пугающая мысль. А что, если их здесь нет? Вдруг они в Питере? Что, если это вообще все зря⁈

Я несколько раз посигналил, после чего не выдержал и выскочил из машины. Подбежал к воротам и стал колотить по ним кулаком. Блин, неужели никого? И что теперь делать, в Питер гнать? Могу не успеть. Да я адреса не знаю. Дурак, у тебя же телефон Маргариты есть!

Вот только достать мобильник я не успел. Ворота наконец дрогнули и с бодрым жужжанием стали отъезжать в сторону. Я сначала забежал внутрь, а затем понял, что Димку оставил в машине, потому рванул обратно. Даже не представляю, как это смотрелось со стороны. Самое лестное сравнение — нашествие солевых наркоманов.

Тихомиров, который направлялся ко мне с ружьем, явно не питал симпатий к неожиданному гостю. Хотя, я его понимаю. Едва ли он меня узнал. Видел единственный раз, да и мельком. К тому же, видок у меня сейчас был тот еще. Да и само появление вышло в высшей мере неадекватным.

Но оружие не вскинул и целиться не начал — уже хорошо. Я тем временем открыл заднюю дверь и вытащил Димку наружу. И затем направился к Тихомирову.

Забавно было смотреть за тем, как меняется лицо мужчины. За относительно короткий срок маску злобы сменило сначала растерянность, а потом недоумение. Я его пониманию. В реальности Тихомирова сын, вполне здоровый и упитанный, остался внутри особняка. И никак не мог оказаться в машине с непонятным типом. Да еще в таком плачевном состоянии.

— Как? — выдавил он из себя, замерев, как истукан.

А тут из дома выскочила и Маргарита. Вот только в отличие от мужа, она была настроена более решительно.

На ней оказался накинут один халат, который женщина запахнула на ходу. Но сейчас никто не обращал на эту фривольность внимания.

Рита бросилась к сыну, заливая того слезами и будто бы не зная, за что именно схватить. Она торопливо гладила сына по плечам, голове, целовала лицо и не переставала плакать.

— Вы возьмите его, — сказал я Тихомирову. — А то тяжелый.

— Спасибо вам, Матвей, спасибо. Я знала, чувствовала… Спасибо…

Она говорила что-то еще, но я уже не слушал. Точнее, не слышал. У меня вообще резко появились проблемы с восприятием реального мира. Тихомировы, теперь все вместе, превратились в мутное пятно. Земля, вернее уложенная плиткой дорожка к дому, ушла из-под ног. Подпрыгнула и ударила по голове.

Не сразу, но до меня дошло. Это я упал. И силы окончательно окончательно покинули многострадальное тело. Только это был не конец. Скорее лишь начало. Так вода уходит от берега перед приходом цунами.

Подобное произошло и со мной. На этом все неприятности кончились и пришла сила. Такая, какой мне не доводилось испытывать. Кожу закололо мириадами иголок, голову сдавило от невероятного напряжения, а грудь обожгло. И самое главное — энергия. Ее оказалось столько, что подключи меня к трансформатору, то я бы смог половину города осветить.

Три рубца! Мне не надо было оголять грудь, чтобы убедиться в этом. Я чувствовал. Понимал. И вместе с силой пришло недоумение. Это что же ощущают кощеи, когда переходят свой рубеж? Даже предполагать жутко!

Я неторопливо поднялся на ноги. Не потому, что мне было тяжело — я боялся что-нибудь разрушить или кого-нибудь повредить. Как говорил Конфуций — чем больше сила, тем больше ответственность. Шучу, так заявлял дядя человека-паука. Правда, для Бена Паркера все закончилось не очень хорошо.

А вот у меня все было замечательно. Я снял бинты с раненой ноги и обнаружил там лишь крохотные шрамы. Едва заметные, почти не отличимые от кожи. Забавно. Значит, после получения рубца все раны затягиваются. А если бы у меня, например, была сломана кость?

— Матвей, где вы его нашли? Что с ним было? Матвей… — Маргарита засыпала меня вопросами.

Даже не спросила, как я сам. Хотя это понятно, у нее тут полуживого сына привезли. Наверное, взорвись сейчас за ее домом ракета, женщина этого не заметит.

— У него жар, — сказал я, поднимаясь. — Поднесите поближе.

Тихомиров послушался. Вообще забавно, судя по внешности и движениям, он явно один из тех мужиков, которым все вокруг беспрекословно повинуются. Эдакий альфа-самец. Женился на самой красивой женщине, явно зарабатывает кучу денег, делает что хочет. Наверное, в его жизни не происходит ничего, что он не может контролировать. Точнее, не происходило.

А теперь какой-то пацан в оборванной одежде говорит ему, что делать. И альфе приходится слушаться. Потому что впервые за долгое время мужчина некомпетентен. И не знает, как себя вести.

Я положил Димке руку на лоб и чуть улыбнулся. Фигня. Болезнь даже до легких не дошла. С теперешней силой хиста снять жар было не сложно. Правда, на этом я остановился, дальше пусть сами. И так сильно помог. Не век же за ним задницу подтирать.

Пацан открыл глаза, удивленно посмотрев на собравшихся. Взгляд был обессиленный, но вполне осознанный.

— Мама, — встрепенулся он, подавшись вперед. — Мамочка!

— Димочка!

Рита с сыном обнялись, после чего порция ласки досталась и отцу. Даже в суровых глазах Тихомирова показалась скупая мужская слеза. Интересно, он вообще понял, что произошло или нет? Еще забавнее будет, как Рита все ему объяснит. Лично я этим заниматься не собирался.

— Маргарита, — отвлек я женщину от второго рождения сына. — Маргарита!

С трудом та оторвалась от Димки, недоуменно поглядев на меня. Мол, что еще надо, не видишь, тут семейная идиллия?

— А где… этот?

Женщина с трудом поняла, что я от нее хочу. Но когда осознала, испуганно прикрыла рот рукой и показала на дом. Только теперь до нее дошло, что если Димка рядом, то вот там находится явно нечто другое.

А вот Тихомиров не понял. Он даже попытался меня остановить, когда я решительно направился по дорожке, вытаскивая нож. Понятно дело, мужик растерян и еще не до конца одупляет, что тут происходит.

Рите легче. Женщины всегда больше чувствуют детей, потому что вынашивали их. Это не попытка возвысить одних и принизить других. Просто биологический факт. Вся любовь отца заключается в количестве затраченных усилий на воспитание ребенка. Чем больше мужик проводит с сыном или дочкой времени, тем больше привязывается сам. И напротив, если не занимается чадом, то испытывает минимальные отцовские чувства.

Забавная мысль, раньше она мне в голову даже не приходила. А теперь в одно мгновенье родилась сама собой. Промысел помог? Сегодня я ничему не удивлялся.

Кстати, хистом слегка придавил Тихомирова, чтобы отстал. Тот замер, но тут же к нему подошла жена и принялась шептать правильные слова на ухо. Что она их найдет, я не сомневался.

Я обошел дом со стороны баньки. Вот уверен, что она построена по личному указанию Тихомирова, ибо совсем не вписывалась по дизайну. Будь воля Маргариты, она сделала бы сауну внутри. Все, на что хватило жены — убрать ее подальше, чтобы со стороны дорожки видно не было.

Но наличие баньки сейчас мне только на руку. Я подошел к аккуратно сложенной поленнице и взял лежащий сверху топор. А свой нож убрал. Наверное, так будет даже удобнее.

Вот только в дом войти не успел. Из распахнутого на втором этаже окна вылетел кусок коряги. Ой, простите, деревяшка, которая очень хотела быть мальчиком. Подменыш.

Нечисть, точнее нечто среднее между нею и человеком, приземлились без всякого возгласа. А вот уже потом тихонько пискнула и стремительно понеслась к забору. И куда ты собрался, дружок-пирожок? К воде, что ли? Ну да, возможно тебе и удастся уплыть. Есть только одно «но» — рубежник с тремя рубцами.

Двигался подменыш коряво, все так же переваливаясь с ноги на ногу. Это он наверное для людей стал более человечнее, но никак не для меня.

Тоже вот странная фигня. Черт его знает, есть ли душа у этой штуки? Кусок дерева, в который лешачиха впустила свой хист. А еще позже эта коряга стала подпитываться Тихомировыми, превращаясь в настоящего мальчика. Но что ясно — этот Буратино хотел жить. Ключевой вопрос только — за чей счет?

Если отпустить подменыша сейчас, «сжалиться» над ним, то, что будет? Найдут сердобольные люди ребенка-маугли в лесу, поместят в детдом или даже спецучреждение. Тут все зависит от уровня социализации, который прокачал подменыш. А эта сволочь начнет потихонечку питаться окружающими.

Многие бы сказали, что он «в своем праве». Мол, это его природа и все дела. Я скажу — хрена лысого.

Происходящее нельзя было назвать погоней. Подменыш бежал, я быстро шел. Потому что чувствовал, никуда эта мерзота от меня не денется. Да и все-таки разница в высоте центра тяжести играет свою роль.

Подменыш добежал до забора. С третьей попытки залез на него и устремился прочь. На вольные хлеба. Так даже лучше, подальше от посторонних глаз и камер, которые я сам же устанавливал.

Я легко перемахнул через двухметровую ограду, чувствуя себя как минимум суперменом в отпуске. И пошел следом, не упуская корягу из виду.

Нагнал я его возле деревьев, куда он почти юркнул. Здесь нам уже не могли помешать. Идеальное место.

Подменыш обернулся, глядя на меня своими глазами-сучками. Я заглянул себе в душу, пытаясь найти там что-то вроде жалости. И не обнаружил. То ли стал черствым, то ли понимал, кому можно сочувствовать, а кому нет.

— Ну что, хочешь что-нибудь сказать? — спросил я.

Тот молчал, будто язык проглотил.

— Конечно, ты же пустой. Не уверен даже, что ты меня боишься.

Я размахнулся и ударил его топором. Вот забавно, когда Матвей Зорин был самым обычным человеком, ему бы потребовалось несколько попыток. Сейчас хватило одной. Коряга разлетелась даже не на две, на три части, осыпая окрестности трухой.

И подменыша не стало. Он и при жизни был не особо живой. А теперь попросту закончился. Наверное, теоретически это нельзя даже назвать убийством.

Я не спеша вернулся к Тихомировым. Правда, в этот раз обогнув забор и войдя через открытые ворота. А то зачем шокировать людей своими суперспособностями? С них на сегодня и так достаточно чудес. Отдал топор мужчине, который все равно остался без дела. Димка уже стоял на ногах, хотя до сих пор прижимался к матери. Бедняга, представляю, что тебе пришлось пережить.

— Это вы меня спасли? — смело и без всяких прелюдий, как могут только дети, спросил он.

— Вроде того. Давай знакомиться. Я Матвей.

— Дима, — протянул он маленькую ручку. — А то страшилище… Оно за мной больше не придет?

— Нет, — потрепал я пацана по волосам. — Его больше нет. И за тобой больше никто не придет. Ты теперь под моей защитой.

— Матвей, мы не представились, — обратился ко мне Тихомиров. — Меня зовут Константин Игоревич. Жена мне все рассказала, в общих чертах. Я очень вам благодарен и если…

Я поднял палец, останавливая его и прислушался к себе. Нет, нового рубца не добавилось. Либо он неискреннен, либо благодарность Маргариты засчитали за общую.

Что до самого Тихомирова — он пытался вернуться в игру. Показать, что все нормально и теперь все контролируется. Вот даже сейчас, несмотря на мою немую просьбу, помолчал немного и продолжил.

— В общем, как мы можем вас отблагодарить?

— Все, что могли, вы уже сделали. Если только в лес собиретесь, чертополох с собой возьмите, так, на всякий случай. Хотя что-то мне подсказывает, что вам больше там ничего не грозит.

Я видел, как леший смотрел на Димона. Да и повторный раз он промашку не допустит. Костьми ляжет, но пацана в обиду не даст. Я даже хотел добавить, что лучше вместо всяких растений и оберегов как раз Димку брать. Тогда и никаких защитных артефактов не понадобится.

— Да я вообще отсюда уеду. Мы чуть сына не потеряли!

— А вот это уже лишнее. Я же сказал, ничего вам не угрожает. Да лучше оставаться там, где все понятно и знакомо. Говорю же, теперь вы под защитой. Живите, растите сына, будьте счастливы. У вас хорошая семья.

Блин, словно тост на свадьбе с открытки прочитал. Но говорил я вполне искренне. Сам Тихомиров мне не нравился. Так он и не рубль золотой, чтобы всем нравиться. Я видел, что Маргариту он любит, уважает и прислушивается к ней. Для человека такого статуса и денег — подобное вообще редкость. Да и женщина за ним, как за каменной стеной.

Правда, Рита все же догнала меня у машины. Было видно, что у нее много вопросов, но она боится их задать. И все-таки самый главный женщина озвучила.

— Матвей, а что это было?

— Если в общих чертах, то нечистая сила. От нее никто не застрахован. Считайте, что вам не повезло. Вернее, сначала не повезло, а потом повезло. Мой вам дружеский совет — постарайтесь все это забыть. Если станете все время вспоминать, ковыряться, то ни к чему хорошему это не приведет. Понятно, что Димку, наверное, придется поводить к психологу. Но тут уж сами придумаете, как ему все объяснить. Он ведь еще ребенок, можно списать все на богатую фантазию. Ну, и заполните его жизнь другими, светлыми впечатлениями.

— Матвей, спасибо вам еще раз большое.

Маргарита сделала шаг вперед с явным намерением обнять меня, правда, тут же остановилась. И даже чуть поморщилась.

— Что, воняю? — спросил я.

— Есть немного. Точнее, не немного. Я такого жуткого запаха в жизни не встречала.

— В последнее время мне женщины стали такое часто говорить. Надо, видимо, дезодорант менять. И это я еще куртку оставил.

Рита мою шутку не поняла. Ну да и бог с ней. Я махнул рукой и сел в машину. Меня провожало все семейство Тихомировых, махая руками, почти как близкому родственнику.

— Григорий Евпатьевич, как вы смотрите на то, чтобы после таких напряженных дней культурно отдохнуть?

Я ожидал, что бес, все это время покорно просидевший в машине, начнет дуться и выделываться. Но обиду того, как ветром сдуло.

— Хозяин, ты же знаешь, я за. Тем более, сегодня такой праздник.

— Согласен, выжили — уже праздник.

— Только знаешь, чего хочу? — глаза беса вспыхнули. Причем, совсем не фигурально. — Видел по телевизору, как в фильме одном мужики пили настойку можжевеловую. Только название не запомнил.

— Джин. Хочешь, купим?

— Нет, джиннов там еще не хватало, — испуганно замахал руками Григорий.

— Да это напиток такой. Не переживай, никто из бутылки не вылезет.

— Тогда берем, — легко согласился бес. — И по поводу закуски…

Далее пошел перечень продуктов как минимум для королевского стола. Но я даже не спорил. На душе было удивительно спокойно и тепло.