Ружемант 2

Глава 9

Сквозь оптические фильтры линз на меня смотрело воплощение удивления. Рушинник успел прищуриться, прежде чем я опустил ему на голову вазу.

Скопившееся в Кэл напряжение тотчас же вылилось на девчонку. Не желая ждать развязки, беглянка быстро вскочила на ноги, собиралась удрать.

Я не обманывался: выведенный из строя рушинник успел просигнализировать собратьям. Подхватил пистолет-пулемет — и то хлеб. Ствол семнадцатого уровня, слабоват нонче террорист.

— Пусти!

Новая знакомица вырывалась, словно дикая кошка. Острые ушки выдавали в ней эльфийку, миниатюрный рост — малый возраст. Воровка-беспризорник? Детей нам только еще здесь не хватало! Я метнулся к окну, выругался — три фургона, точно таких же, как на трассе в Верхний Город. Этих собак здесь не четыре. Ириска рвалась обновить счет, но я не позволил.

— Карту, быстро!

Ириска тут же нарисовала голограммой на стене. Что бы там Щебекин про ИИ ни говорил, а моя — умница! Пометила, где кухня, где дверь, где окно.

— Они сканируют дом! — выдохнула Ириска, увидав свою товарку.

Ага, не я один такой умный.

Окно вспыхнуло градом осколков, пули оттарабанили по деревяшке стены. Кэл вздрогнула, оттолкнула от себя девчонку, рухнула наземь. Юная воровка не теряла времени даром — оживший ветер, ночной сквозняк. Вперед по коридору, только пятки сверкали.

— Черт с ней. Уходим! Через черный ход!

Кивнул, благодаря Ириску, тут же побежал. Кэл едва поспевала за мной, оседлавший страх выбивал дух из ее боков.

Стрельбу не прекратили. За первой очередью последовала вторая. Пока сестрицы по коду Ириски бороздили рядом, мы были как на ладони. Ружейный демон сегодня спал, не желал отбивать пули, пить ярость, утоляя жажду крови. В Скарлуччи он видел равного, в его бойцах — угрозу. Рушинников за таковых он не считал.

Кэл вздрагивала всякий раз, как только очередная пуля прошивала стену насквозь. Споткнулась — это ее и спасло: пули замолотили у нее над головой. Схватил ее за руку, рывком поставил на ноги. Эльфийка-беглянка перемахнула через окно, вынырнула наружу.

Огненный шквал ворвался в дом Ульяновых разрывом гранаты. Снаряд ухнул, разворотив оконную раму. Затрещала ветхая древесина, градом обломков обрушилась крыша. Путь к черному ходу был отрезан.

— На чердак! Живо! — соображал на ходу, надеясь лишь на интуицию. Пока не подводила.

С бега перешел на приставные скачки, дал пару ответных очередей. Вслепую и не глядя. Можно было бы пометить поганцев Ириской, но тогда она не смогла бы нас вести.

Ответка заставила их вжаться, быть не столь смелыми. Мечталось, чтобы кого-то удалось подстрелить.

Лестница встретила нас рушинником. Засевший за углом, он ждал в засаде. Скрючился, получив очередь в живот. Ударом приклада я опрокинул мерзавца наземь, пинком отшвырнул ствол. Знаем мы таких, «как-будто-из-последних-сил» стреляющих в спину…

Кэл вскрикнула. Каскады разрывов обращали основание крыши особняка в обломки. Наш нехитрый план раскусили. Намерения рушинников относительно меня не оставляли сомнений.

Особняк вспыхнул, хороня в отчаянном пламени мечту Кэл — отыскать здесь после всего «Алмазную пулю» будет чудом.

Ступенька провалилась подо мной, лестница зашаталась. Кэл вскочила на перила, с них перескочила через меня. Окно было прямо перед ней. Вспомнив, как она отшвырнула от себя эльфийку прочь, понял: со мной поступит точно так же. Своя шкура дороже.

Она замешкалась на миг, но развернулась, подала мне руку, дернула что было сил. Оба повалились на пол.

На улице мельтешили красно-синие огни полицейских сирен. Слышалась стрельба, но уже по террористам. Хорошо, будет шанс уйти.

— Вставай же, идиот! — волнение било из Кэл раздражением. Ей лучше не попадать туда, где война — слишком быстро теряет голову.

Она замолотила по мне кулаками, пожар пугал ее и завораживал, заставлял безумствовать. Метнулась к спасительному окну, шмыгнула носом. Чародейская пластина поглотила очередную ловушку. Мучиться с отмычками в этот раз не стала.

— Отойди, — холодно приказал ей и, на миг задумавшись, она подчинилась.

Я вынес окно ударом плеча, посыпалось стекло. Рука вспыхнула, словно от ожога, шок прятал боль до лучших времен. Прикладом, словно молотом, высадил раму. Проверил Ириской на сюрпризы. Боевиков, поджидающих у выхода, не предвиделось.

Холодный ночной воздух после духоты дома Ульяновых казался спасением. Обманчивым. По окну ударили очередью, едва успел выскочить наружу. Пригнулся, сориентировался — стреляли снизу. Навскидку дал пару очередей в сторону стрелявшего. Есть контакт! Ириска записала на мой счет еще одного жмурика.

— Вылезай, я прикрою! — высадил остаток магазина в молоко. Противников не видел, но пусть залягут.

Отшвырнул ставший ненужным автомат прочь, отчаянно жалея, что не выбрал в пассивки плюс к размерам боезапаса… Фамильную реликвию схватил прямиком из воздуха.

Рушинники били из всех стволов, стрелковые очереди из штурмовых винтовок нескончаемым стаккато лупили по ушам. Засек мерзкого гранатометчика, его следует бить первым. Как только он направит в нас дуло своего адского орудия — мы покойники. Ириска в ужасе металась от одного террориста к другому, но тщетно: гранатометчик будто сквозь землю провалился!

Пожар спешил за нами следом и на крышу. Прыгать вниз — самоубийство, но Кэлисса отчаянна.

Схватил за плечо в последний момент, не даю наделать глупостей. Осознал, насколько же она ведома и какая ширма ее бывшая бравада. Потом буду осуждать, сначала сбежим.

Полиция не дремала, в отчаянном штурме наступала на террористов. Взрывы приволокли сюда не патрульных, а тяжеловооруженный спецназ, который под прикрытием броневика и щитов давил остатки боевиков. И стрелял по нам…

— Почему они стреляют в нас?

Кэл дошла до глупых вопросов. Перепрыгнули с одного пролета на другой.

Увидели знакомую фигуру.

Эльфийка мчалась, словно ветер. Пятки босых ног молотили по черепице. Та протестующе скрипела — не для того, мол, ее сюда клали! Не ее день.

Ловкая, беглянка остановилась, когда громада рушинника выскочила прямо перед ней, проламывая собой крышу. Не знаю, что это за чудовище, но намерения у него точно не мирные.

Стремительным ударом он влупил ей под ноги, заставляя упасть. Схватил лапищей за голову, зарычал несчастной в лицо, обещая неприятный разговор.

А получил от меня пулю.

Мироздание решило обратить выстрел в безжалостный. Пронзенный великан, прежде чем рухнуть замертво, успел повернуться ко мне. Через мгновение его голова взорвалась градом ошметков. Я с удивлением посмотрел на револьвер, ничего не понимая.

Второй раз стрелял уже не я…

Девчонка покатилась кубарем по черепице, застонала, не теряя надежды прийти в себя.

— Да зачем она тебе?

Кэл недоумевала, когда побежал к девчонке, но пошла следом. Сам не знаю, что ей ответить, наваждение.

Беглянка ударилась головой. Подхватил ее на руки, прыгнул на шаткий карниз. Удача решила обрушить его лишь после того, как мы с Кэл соскочили на ветвь многовекового дерева. Сам не верю, что получилось не рухнуть. Нет ли во мне чего от класса эквилибриста?

Вниз спрыгнули легко. Услышали взрывы со стрельбой Рушинники, прижатые у особняка, дорого продавали свои жизни.

Хотел помочь полицейским, но верил, что справятся и без меня. Хватит на сегодня пустого геройства…

Ушли.

Адреналин в крови, приток сил, что скоро сменится усталостью. Но это потом. Сейчас о другом.

Кэлисса молчала. Ее колотила мелкая дрожь — привыкла вламываться туда, где по ней не ведут ответного огня. Плакала, глотая горькие слезы то ли обиды, то ли счастья оказаться живой…

К мотоциклу не пошли, слишком опасно. Полиция прочесывала улицы, выискивая террористов. Вой сирен, яркий всплеск мигалок. Недовольство разбуженных обывателей смягчилось зрелищем: смотрели, как в огне гибнет особняк Ульяновых.

Жаль.

Услышав историю Кэл, я даже хотел его выкупить и привести в порядок. Вряд ли обнищавшие потомки стали бы гнуть слишком большую цену.

Справедливость обещала закусить мной на ужин: не сунься мы сюда, и особняк был бы цел. Потом, сказал я самому себе.

Наша пленница на удивление быстро пришла в себя. Хитра: дождалась, когда мы выберемся за пределы особняка, попыталась меня укусить. Ириска оторопело шепнула на ухо, что перед нами метаморф. То ли по классу, то ли по праву рождения…

Сгинули в небытие эльфийские уши, кожа позеленела. Из-под губ показались клыки.

Превратившись на миг в орчанку, стала сильней, но это не спасло. Мой опыт выиграл у ее горячности. Болевой захват вмиг остудил пыл, на щеках показались слезы отчаяния. Если она хотела меня разжалобить, то выбрала не того человека.

— Не дергайся, слышишь?

Она слышала, но выполнять точно не собиралась. Неразговорчивая, словно треклятое воплощение Молчуньи. Взгляд из-под бровей — если бы им можно было убивать…

Кэл молчала. Считала девчонку лишним грузом. Пока еще не сумела понять, что беспризорник, умудрившийся пробраться в особняк под ворохом магической защиты — не простой подросток.

— Как тебя зовут?

Отвечать она не хотела и не собиралась. Как и сыпать пустотой угроз. Имел я как-то дело с юной шантрапой… Ириска попросила глянуть на ее рукав, я присвистнул. Символ рушинников. Присмотрелся — куртка грязная, но по размеру, с вытачками под грудь. Точно не отняла.

С террористами у нас разговор был короткий. Словно поняв по моим глазам намерения, она унялась, заговорила.

— Не убивайте!

— Ты рушинник?

— Сбежала от них!

Врет. Я бы на ее месте точно врал. Прищурился. Проскочивший в глазах испуг был неподдельным. Чуть приоткрыт рот, мелкая дрожь в коленях. Поднял руку — фамильная реликвия испарилась. Но отпускать девчонку не спешил.

— Что ты там делала? — кивнул на догорающий особняк. Бойня утихла, но сражение не закончилось: на битву с пожарищем приехала красно-белая машина пожарных.

— Пряталась.

Девчонка опустила глаза, но тут же их вновь подняла.

— Они убить меня хотели!

— Они явились сюда за тобой?

Неохотно кивнула в ответ.

Кэл молчала, переминаясь с ноги на ногу, приходя в себя. Неприязненно жмурилась, когда мимо нашего укрытия проскакивал полицейский патруль.

Будет засада, если они нас поймают. Эта маленькая стерва обратится в маленькую девочку — и хрен знает, как оправдываться перед «дяденьками полицейскими».

— Что ж ты такого натворила?

— Сбежала, — пробурчала неохотно, боялась смотреть в глаза.

— Объяснись.

— А иначе убьешь, да?

Осмелела, как убрал призрачный ствол, показала зубки. Почуяла немного слабости.

Что ж, малютка, на таких, как ты, у меня есть свой болт с хитрой резьбой.

Ткнул пальцем в Кэл.

— Познакомься, Кэлисса Горшкова. Специалист по магической безопасности.

Кэл уставилась на меня, будто я выдавал государственную тайну. Ага, секрет Полишинеля…

— Мне не придется тебя расстреливать, но добрые дяди будут делать с тобой все то же самое, что и твои бывшие друзья. Не от этого ли ты бежала?

Поставленная перед выбором, она закусила губу. Выдохнула, решившись.

— Меня зовут Мицугу…

— Меня зовут Мицугу, — повторила. — Я маг.

Ириска шепнула, что девчонка не врет. Слабенький, уровня третьего, но мажонок. С задатками, из такой можно вырастить самородок.

— Думается мне, бывшие друзья не для того тебя искали. Магов много, один сбежавший роли не сыграет. Если ты не знаешь чего-то особенного.

Она сжала ноги, моя догадливость была ей не по вкусу.

— Я необычный маг.

— Дай угадаю — волшебный?

— Помолчи, Макс, дай ей договорить, — мисс магическая безопасность вдруг заинтересовалась. Повержено поднял руки: признаю, не время для скверных шуток. — Программа д-12, б-44?

Прозвучало как заклинание для призыва исполнительного органа власти. Мицугу отрицательно затрясла головой.

— Ж-12, БАР-59.

— Впервые слышу о таком.

— О чем вы вообще говорите?

Кэл обернулась ко мне, выдохнула. Посмотрела прямо в глаза.

— Терминология рушинников. Особые объекты носят названия, но девочка перед нами… Я не знаю, Максимка. Впервые слышу о том, что она говорит.

— Я говорю правду! — азиатская гостья взорвалась праведным возмущением. Сжала кулачки, притопнула ножкой.

Особая она там или не очень, но по уму недалеко ушла от подростка. Выдохнула, пытаясь справиться с собой. Поправила волосы, зажмурилась на мгновение. Посмотрела на меня. Сейчас будет врать. Догадаться было несложно.

Вместо пустых слов сунула руку себе под одежку, оттянула манжету свитера. Вздрогнула шея, натянулась нить — на ладони Мицугу красовалось то, что мы искали.

На небесах ухмыльнулись, кто сказал, что чудесам вышел срок? Алмазная пуля. Девчонка все еще хранила в своем теле эльфийское проворство, отдернула руку ровно за миг до того, как Кэлисса попыталась сорвать с нее бирюльку.

— Откуда это у тебя?

Мицугу отскочила, но недалеко. Я покачал головой, давая понять. что еще одно неосторожное движение — и в этот раз пистолет будет призван по назначению. Она выдохнула, смирилась, что придется расстаться с сокровищем.

— Нашла, пока они… рыскали в поисках меня.

Неуверенность в голосе. Мы переглянулись с Кэл, но домыслов озвучивать не стали.

— Отдай, — на этот раз агент магической безопасности требовала. Девчонка нехотя, но подчинилась. Украшение перекочевало в ладонь моей спутницы.

— Это она, Максимка! — острый взгляд фанатки вспыхнул в глазах Кэлиссы настоящим пожаром. — Видишь? Вот здесь и здесь?

Кивнул вместо ответа. Буквы на золоте гильзы: М. Н.

— Это ее инициалы! Молчунья и «Ноябрь». Так звался ее пулемет.

Снова кивнул, но почему эти царапины не могут быть Машей Носовой, например, не понимал. Мне и не нужно.

— Вы меня отпустите? — в глазах Мицугу на миг блеснула надежда. От детской наивности она тоже не избавилась.

— Как же, вот прямо сейчас!

Кэл встала, уперев руки в боки. Предвидела, что будет дальше. а потому бросилась на девчонку, провела захват. Я не успел сказать и слова, как на бывшей террористке защелкнулись наручники.

— Пойдешь с нами, там решим твою судьбу. Что же до тебя… — она посмотрела мне в глаза. Ох и не нравился мне ее взгляд… — Пока торчим здесь, я подержу твою пленницу на мушке. Никуда не денется.

— Я и сам…

— Нет. Подержи-ка лучше Алмазную пулю. Чувствуешь что-нибудь?

Ровным счетом ничего. Позвал на помощь Ириску, но ИИ, осмотрев цацку, покачала головой. Руж-волны если и есть, то она не в состоянии их уловить.

Все тут же поменялось, когда я коснулся стеклянного покрытия бирюльки. Головокружение ударило по мозгам, выбило сначала дух, а затем и сознание.

— Максимка? Максим! — Кэлисса кричала, видя как я заваливаюсь, но ничего не успевала сделать.

Мгла накрыла меня с головой.

Я большой, она маленькая. Никогда не любил маленьких: слабенькие ручки, слабенькие ножки. Говорливые.

Эта оказалась иной. Упряма, как никто другой. Закинет на спину и тащит. Свободная минутка — я обращаюсь в штангу. Ее можно не любить, но невозможно не уважать.

Красивая. Карие глаза, соломенного цвета волосы. Губы, не знавшие помады и поцелуев. Там, где иные брали красотой и обаянием, она пыталась взять грубой силой и тишиной. Нелегко быть карликом-эльфом. Полтора метра роста. Остроухие сородичи считали ее уродом. Сестры по оружию — младшей сестрой. Я просто считал ее своей.

Тяжелый короб патронов, язык ленты лупил по ногам. Подъем тяжел, но она справится.

Я говорил — она не слышала. Приходилось общаться с иными на языке огня сразу и за обоих.

Плакса все время лезла к ней: погладить, заплести косички. Поделиться шоколадкой. Норовила отложить меня в сторону, словно я неподходящая для такой девочки игрушка. Молчунья выскальзывала из объятий, потому что это другое. Другое, непонятное, непривычное.

В глубоком детстве было тяжко: неприязнь родных, побои сверстников. Нет ничего постыдней для остроухого, чем быть ниже человека. А здесь она своя, и ей тяжело признавать, что мир состоит не из одних лишь разочарований.

Она любит остальных по-своему, по-эльфийски. Но больше всего любит меня…

Тряпица, обшитая ватой, служит мне подушкой. Сошки упираются в каменистый склон. Прицел позволяет видеть далеко и точно.

Как и всякий эльф, Молчунья видит далеко, стреляет быстро, одним лишь своим видом пугает промахи. Сородичи ее не любили, но стрелять учили не хуже остальных. Таков закон общины…

В глаз оптики мне попадает гаденыш. Любой, кто пришел за моей девочкой — гаденыш. Она считала также, скормила смерти его жизнь. Моего приклада коснулась острая грань кулона, прочертила очередную линию. Ровную, старательную — в Молчунье умирала художница.

Алмазная пуля. Терпеть не мог эту штуку. Всякий раз интересовался, что случится, когда на обоих боках приклада не останется места? Она не отвечала. Наверное, попросту не верила, что сможет прожить так долго.

Я говорил за двоих, отвечал за двоих, надеялся за двоих. Но у каждой надежды есть предел — у моей он уже вышел давно. Нам не приказывали, вызвались добровольно защищать обреченный город, давая драгоценное время. Будто мы действительно могли продержаться те пять дней… еле вытянули половину первого.

Сегодня она жалела, что не взяла шоколад у Плаксы. И что хотела поговорить с добродушной Пышкой, но так и не осмелилась раскрыть рта. А еще Остроглазая… Надо было попросить у нее прощения, за…

Фонтанчики песка заставили нас обоих залечь, забыв обо всем. Теперь — только бой.

Вижу их. Десятки.

Шныряли меж деревьев, ожидая косящей очереди. Тяжелая броня, наспинные минометы. Кто их умудрился изобрести? Сто чертей тому в нос…

Лупили навскидку, вслепую из штурмовых винтовок, не жалея патронов. Парочка парней тащила пулемет. Я видел в нем конкурента.

Новенький «Гаудачч». Слышал, им можно обратить броню шестого уровня в решето. А я лишь только третью прошиваю.

Затихли, не дождавшись ответного огня. Молчала винтовка Остроглазой, с мерзкими мыслями на глаза лезли слезы. Молчунья не хотела думать, что боевая сестрица — все…

Мы воздадим, пообещал девчонке. Ты только сожми ладони на рукояти, палец на рычаг и…

Знают ли эти парни по ту сторону перевала, кто сегодня против них? Смерть под личиной эльфийской карлицы.

Вместо ответа бронированные ухнули на колено перед ее отвагой. И сейчас дадут салют в нашу честь.

Очередью затарабанил по груди первого, товарищу-стрелку отбил руку. Добавил в голову, и он затих, оба рухнули наземь. Тщетная возня. Успели срезать стрелка второго расчета, но наспинные минометы ухнули мерзким свистом.

У девчонки заложило уши. Рада бы стиснуть зубы, зажмуриться, прижать ладони к голове, но продолжает стрелять.

«Гаудачч» врага превратился в истерзанное мной месиво пороха и стали. Стонал и скрипел, будто просил пощады. Я ответил, что от меня ее можно не ждать.

Когда третий расчет пал нашей жертвой, они отступили. Будут перегруппировываться, как же иначе?

Молчунья ждала. Молчунья смотрела вдаль. Поглядывала на пригорок вдалеке, вслушивалась, надеялась услышать тихий шорох винтовки Остроглазой.

Я уже знал, что тщетно. Потому что видел. Хотел, чтобы ее глаз больше не касался прицела, но она смотрит вместе со мной.

Девочки-снайпера больше нет.

Чувствовал — не выдержит. Маленькая, она умудрялась вмещать в себе гораздо больше, чем положено. Любви, нежности, наивности. Доброты. Для ярости в ней тоже было место. Столько, что враги задохнутся.

Скрип подошвы по камню. Среагировал слишком поздно, девчонка успела лишь обернуться. Ладонь легла на рукоять пистолета, что покоился под маленькой грудью. Он — молчун каких поискать, не слышал от него ни словечка за все время. Не услышу и сейчас.

Тройка бойцов обрушилась на нас. Я клял себя на чем свет стоит: будь нос моего ствола повернут к ним — и это был бы их последний день. Но вместо того угрюмо продолжал смотреть в противоположную сторону. Все бы отдал, чтобы повернуться.

Воля. Хотел волю…

Молчунью били. Лупили ее, но больно обоим. Пистолет упал на скалы, потерялся среди редких зарослей травы. Моя хозяйка не успела вскрикнуть, как получила прикладом по голове. Упала, теряя сознание.

Это ненадолго. Я знаю, живой она им не нужна. Палец, одетый в перчатку, лег на спусковой крюк винтовки. Прежде чем грянула очередь, я заплакал.

Зарыдал отчаянным, яростным грохотом, подпрыгивая в безвольных руках хозяйки.

Не видел, куда стреляю, но знал: Остроглазая отомщена, как и хозяйка…