Русская критика от Карамзина до Белинского

О том, что называется действие драмы, и об его главных свойствах

Истинный творец комедии,— заключает свое слово нравственность,— есть тот, который, избирая содержание своих пьес из того круга общества, в коем живет, более показывает зеркало свое порокам и предрассудкам, господствующим вообще, а не частно, более тем, которые действительно вредят добрым нравам, будучи следствием или дурного воспитания, или дурных привычек, или пристрастия к иноземным. Он не имеет в виду лица, но порок; самый порок или слабость представляет не для того и не таким образом, чтобы ожесточить его, но исправить нечувствительно, не оскорбляя самолюбия, чтобы забавлять и тех, над которыми смеется... Смотря на степени образованности общества, пиши для всех классов народа, если хочешь — для просвещенных и не просвещенных; но помни одно правило: театр есть училище нравственности; ты всегда должен быть органом благонравия и всех семейственных добродетелей!..

Мало для нас приискать или выдумать происшествие занимательное, рассказать его в диалогах и монологах прекрасными стихами, мы еще требуем, чтобы всё сложное приключение было одно, отдельно само по себе, и случилось в одном месте и в один день: так вопиют строгие учителя от времен старика Аристотеля* до времен беспристрастного, немилосердного Буало*. Единство времени, единство места, единство действия суть необходимые качества драмы. Утешьтесь, любезные чада Мельпомены* и Талии*. Сими строгими правилами не хотят стеснить вашу свободу, оковать ваши полеты орлиные; нет, летайте себе как угодно, но вы знаете, что самому резвому коню легкая узда бывает спасительницей и украшением, без нее в запальчивости своей он попадает в овраги и убивается, не соблюдено умеренности в беге и в пище — он исчахнет...

Я приведу еще самое простое доказательство: приятно ли вам слушать в общественной беседе модного шарлатана, который от одной материи переходит к другой, ничего не кончивши; развалившись в креслах, он в одно время и в Петербурге, и в Китае, и в Японии? В одно время политик, газетёр, стихотворец, домостроитель, заводчик, часовой мастер и цензор Кузнецкого моста; в одно время бьет людей своих и читает молитвенник? Что вы поймете из его слов, из его действий, из его характера? Вы не любите этого человека, как же вы терпите дурные драмы, которые точно таким же образом бывают иногда составлены и расположены? Как же вы можете не уважать правил порядка и стройности? В разговоре для времяпрепровождения всё простить можно; искусство, и искусство такое, как поэзия, не для одного только времяпрепровождения,— оно имеет цель важнейшую, оно свою награду видит в бессмертии!

Как просты, как естественны начала сих правил об единствах! Изъяснимся короче: два или многие предметы представить в драме — значит отнять или ослабить занимательность частную каждого из них. Переселять действия из одного места в другое — значит передвигать зрителя вместе с собою из одной страны в другую — это насилие и оскорбление; говорить предо мною; какой прекрасный сад, когда я нахожусь в комнате и вижу комнату — обман! Не обидно ли зрителю, когда то, что может случиться в продолжение многих лет, помещают в пространстве времени, которое сижу я в креслах театральных! Это значит вместо удовольствия доставить мне смущение, досаду, заставить сомневаться и, наконец, с горестью узнать, что я смотрю просто на комедиантов...

Итак, правила об единствах драмы, несмотря на новых противоборцев немецких[8], утверждаются самою природою и намерением писателя соединить в одну точку занимательность пьесы и произвести сильнейшее очарование, которое составляет главную и единственную цель всех родов поэзии. Стихотворцы! Подражайте природе, не сердитесь на строгость правил; они из нее же почерпнуты, они составляют цену и важность вашего искусства и ведут вас к надлежащей цели!