Русские идут!

ГЛАВА 15

Капитан подлодки в бинокль наблюдал за портом, пытаясь обнаружить отряд Розанова. Море в гавани было спокойным и сверкало в солнечных лучах. Мачты рыболовных суденышек щетинились у причалов, но людей не было видно. В окуляры бинокля попадали лишь галдящие чайки, которые кружились над морем и ныряли в волны. Неожиданно раздался крик вахтенного с правого борта.

— Вот они! Вон там!

— Где? — заорал капитан. — Доложите вразумительно, черт возьми!

— По правому борту на пирсе с красным бензонасосом.

Капитан посмотрел в указанном направлении и увидел восемь человек в грубых хлопчатобумажных робах, окруженных группой гражданских. Он склонился над люком и скомандовал:

— Стоп машины.

Внимательно всмотревшись, он понял, что Розанов с отрядом, вне всякого сомнения, попали в плен. Он перевел взгляд на свой экипаж, выстроившийся вдоль палубы. Все люди были вооружены в основном штык-ножами, у одного-двух имелись пистолеты, а трое держали автоматы наперевес, но капитан знал, что у любого в обойме не больше дюжины патронов.

— Еще люди по правому борту, — доложил вахтенный. — Они бегут к гавани.

— Сейчас не до них, — отвечал капитан и скомандовал в люк: — Поворот десять градусов вправо.

Нос подлодки медленно повернулся к причалу.

— Я встану на мостике, — обратился капитан к морякам на палубе. — Всем стоять вдоль правого борта.

Подлодка скользнула в тихие воды гавани. Причал приближался, и уже можно было без бинокля разглядеть Розанова с отрядом. Моряки закричали и принялись размахивать руками.

— Отставить! — скомандовал капитан. — Боевая готовность номер один!

Моряки замерли, но было видно, что они взволнованы.

Капитан уверенно развернул подлодку и остановил ее в нескольких десятках метров от причала. Тут из группы людей, стоящих на берегу, отделился один и зашагал по пирсу. Он был худ, явно нервничал, но шел твердо, заложив большие пальцы рук в карманы, словно на воскресной прогулке.

— Что вам нужно? — крикнул он.

— У вас находятся члены моего экипажа, — отвечал капитан, — отпустите их.

— Не могу, — отозвался Джонс, — они арестованы.

— За что?

— Не знаю. — Джонс перевел дух и продолжал: — Их арестовала полиция штата, и я должен их стеречь, пока полиция не вернется.

— Я сказал, отпустите их. В случае отказа мы высадимся на берег и отобьем их силой.

Джонс оглядел людей у борта и двух зенитчиков у орудий, нацеленных прямо на него.

— Вам бы лучше поговорить с полицейским, он их арестовал, и я не могу отпустить их без его разрешения.

— Какой еще полицейский? — спросил капитан. — Пусть немедленно явится сюда, я приказываю.

— Ему никто не может приказывать, — не отступался Джонс. — Он придет, когда сочтет нужным. — Лицо Джонса хранило спокойствие, но голос был явно напряжен.

Капитан оглянулся на зенитчика.

— Ладно. К стрельбе одиночным — готовсь! Целься в воду прямо перед ним. Пусть пороху понюхает.

Зенитчик кивнул и тщательно навел орудие. Мелькнула вспышка, раздался грохот. Джонс упал ничком, перед ним взвился фонтан воды. Минуту он лежал, не шевелясь, оглушенный взрывом, потом потряс головой и медленно встал.

— Теперь, — заявил капитан, — вы вернете моих людей?

— Извините, но вам придется говорить громче, — отвечал Джонс. — После вашей стрельбы я ничего не слышу.

— Верните моих людей, — проревел капитан.

— Я уже объяснял, что не имею права, — возразил Джонс.

Капитан снова подал знак зенитчику.

— Ну что ж… На этот раз целься…

— Минутку! — вскрикнул Джонс. — Подождите минутку — не стреляйте!

— Отставить, — скомандовал капитан и повернулся к Джонсу. — Ну говорите, только быстро.

— Что вы как с цепи сорвались? Неужели нельзя подождать две-три минуты?

— Если мне не вернут моих людей, мы разнесем ваш городишко до основания.

— Ладно, выбора у меня нет, — промолвил Джонс и велел парням, охранявшим русских, отпустить их.

Стражи опустили оружие. С радостными криками отряд бросился вниз по пирсу. Капитан подвел лодку ближе, и они прыжком преодолели узкую полоску воды. На борту товарищи нетерпеливо протягивали им руки, желая помочь.

— Где еще один? — недовольно обратился капитан к Розанову. — Здесь всего восемь человек.

— Нет Золтина. Его взяли в плен.

— У вас остался еще один, — крикнул капитан Джонсу. — Доставить его немедленно!

Он видел, что в гавань стекается все больше и больше людей, и очень хотел отплыть с острова как можно быстрее.

— Я не могу его доставить, — отвечал Джонс. — Ваши люди видели, что полицейские забрали его в наручниках.

— Мне надоели байки о ваших полицейских. Доставьте члена моего экипажа, не то мы пойдем за ним сами. А когда мы высадимся на берег, я снимаю с себя всякую ответственность.

— Ладно, ладно, — сказал Джонс. — Вы только не горячитесь.

— Мое терпение лопнуло. Или мой матрос будет здесь через три минуты, или мы пойдем за ним сами.

Джонс направился обратно к своим.

— Пойду в участок, а вы обойдите всех, у кого есть оружие. Собирайтесь в «Пальмовой роще», и чем быстрей, тем лучше.

Команда Джонса рассыпалась в разные стороны, а зевакам Джонс предложил:

— Вам бы тоже лучше уйти отсюда. Расходитесь по домам и сидите там. Если у кого есть ружья, берите их и идите в «Пальмовую рощу». — И он пустился бегом в участок.

Розанов поднялся на капитанский мостик. Командир встретил его холодно.

— Что с вами случилось?

— Нечто неописуемое, даже трудно вообразить. Если рассказывать все, дня не хватит.

— Вы были вооружены. Как же вас арестовали?

— Катер, который мы захватили, взорвался. Пришлось вплавь добираться до берега, а Малявин утопил автомат.

Капитан посмотрел на пустую кобуру Розанова.

— Вы позволили себя обезоружить. А Лысенко?

— Этот Лысенко… — начал было Розанов, но тут у трапа появился Лысенко собственной персоной. Он ступил на мостик и отдал честь капитану.

— Товарищ капитан, я должен поставить вас в известность, что операция была проведена из рук вон плохо, несмотря на то что я неоднократно выражал свой протест. Капитан-лейтенант Розанов нанес мне публичное оскорбление за то, что я пытался выполнить свой долг. Я прошу о переводе меня на другой корабль.

— Ну-ну, Лысенко, вы сгущаете краски, все не так плохо, — ответил капитан и спросил Розанова: — Что вы скажете?

— Действительно, все было не плохо, а просто отвратительно, — отрезал Розанов. — Что бы я ни делал, он постоянно путался у меня под ногами со своими советами, пока мне не пришлось…

— Что это вы такого делали? — взвизгнул Лысенко. — Что? Завели нас в болото, потеряли…

— Заткнитесь, — рявкнул Розанов. — Приказ «молчать» никто не отменял.

— Я не стану выполнять ваши приказы!

— Еще как станете!

— Самовлюбленные пустозвоны мне не указ!

Капитан втиснулся между моряками и закрыл тому и другому рот ладонями.

— Помолчите оба, — сказал он, разводя их по сторонам. — Не хватает вам еще подраться как школьникам.

Тяжело дыша, Розанов взял себя в руки. Посмотрев на капитана, он сказал:

— Теперь понимаете, что я имел в виду, говоря о Лысенко?

Капитан повернулся к Лысенко.

— Все претензии и пожелания положено подавать начальству в письменном виде. Оригинал и шесть копий должны быть оформлены надлежащим образом. Если вы настаиваете на переводе, я завизирую ваш рапорт, но хочу предупредить вас, что он скажется на вашем послужном списке. — Капитан сделал паузу и добавил: — Жаль, конечно, потому что до сих пор у вас были отличные характеристики. Все, вы свободны.

Лысенко отдал честь капитану и начал спускаться по трапу, но тут наступил на пальцы поднимавшегося Василова. Замполит заорал благим матом, Лысенко от неожиданности разжал руки и свалился на нижнюю палубу. Василов глянул вниз.

— Плохо, что он упал на палубу, а не в воду, — злобно заметил он.

На мостике замполит доложил:

— Товарищ капитан, все, касающееся пребывания десанта на берегу, я изложу в моем рапорте. Особый раздел посвящу поведению товарища капитан-лейтенанта Розанова. Он продемонстрировал крайнюю…

— С меня хватит! — рявкнул капитан. — Собираетесь подавать рапорт — представьте его в письменном виде, а сейчас не отвлекайте меня, я занят!

— Я представлю рапорт не вам, а начальнику политуправления флота. А вас просто ставлю в известность.

— Спасибо. У вас все?

— Пока все, — ответил Василов. — А об остальном вы еще услышите.

— Не сомневаюсь. Благодарю за информацию.

— Не стоит. — Василов спустился по трапу, прошел мимо стонущего Лысенко и исчез.

Капитан посмотрел на Розанова.

— Вы не могли потерять его вместо Золтина, а?

— Терять кого-либо не входило в мою задачу, — отвечал Розанов.

Капитан вздохнул.

— Инициативный офицер сумел бы потерять Василова, — посетовал он. — Вы же ухитрились не только доставить его обратно, но и отдать американцам лучшего старшину-рулевого. Вы меня разочаровали.

Розанов покраснел.

— Нам было нелегко. Если бы вы только знали…

— Никто и не говорит, что вам было легко. — Капитан посмотрел на часы. — Пять минут истекли. Сейчас мы высадим десант на берег и возьмем реванш за вашу неудачу.

— Так ли важно вызволить Золтина? — спросил Розанов. — Мы и без него сможем обойтись, разве нет?

— Это дело принципа, — сказал капитан. — Я ведь и вас не обязан был вызволять. — Он склонился над мостиком и позвал: — Лысенко! Вставайте, дело не ждет.

— Не могу, — промычал Лысенко. — Кажется, я сломал ногу.

— Капитан, не берите его! — чуть не взмолился Розанов. — Оставьте его на подлодке, пожалуйста!

— Он будет подчиняться мне, а не вам. Я сам возглавлю десант. — Он глянул вниз на Лысенко, который с трудом поднялся и прислонился к переборке. — Так-то лучше, Лысенко. А теперь расскажите нам о расположении зданий в порту и соберите команду.

Лысенко заковылял прочь, а капитан заметил Розанову:

— Авторитет командира должен быть неколебим. Каждый приказ должен исполняться беспрекословно. Приказ отмене не подлежит.

— Вы сказали собрать команду. Кто же будет охранять подлодку?

— Я же не имел в виду, что заберу на берег всех до единого, — взорвался капитан. — На борту останутся два зенитчика. — Он ткнул пальцем в их направлении. — Они возьмут на себя охрану и обеспечат нас огневой поддержкой, если понадобится. Не думайте, что я так глуп, чтобы свести на берег весь экипаж.

— Я и не думаю. Но вы именно так сказали.

— Вы все понимаете слишком буквально. Если вы не избавитесь от этого недостатка, то не сделаете карьеру на флоте. — Круто повернувшись, капитан обратился к зенитчикам: — Я беру с собой ракетницу. Увидите красную ракету, стреляйте в ее направлении, зеленую — ведите огонь по городу. Ясно?

— У меня только четыре снаряда, — сообщил зенитчик слева. — Стрелять одиночными залпами или вести беглый огонь?

— На ваше усмотрение, — решил капитан. — Вы оба должны нанести им максимальный ущерб своими девятью снарядами.

— Девять снарядов? — поразился Розанов. — Куда девался боезапас?

— Мы сбросили его, чтобы облегчить подлодку.

Розанов побледнел.

— Как же посылать десант на берег без боезапаса?

— Мы будем действовать внезапно, — весело пояснил капитан. — Инициатива в наших руках. Противник введен в заблуждение и напуган. До сих пор эти факторы приносили нам успех — почему бы и не теперь?

В полицейском участке Гарри только успел снять наручники, сковывающие Фрэнка и Золтина, как донесся орудийный выстрел. Все трое замерли и прислушались.

— Что это? — спросил Гарри.

— Пушка, — отвечал Фрэнк. — И калибр немалый.

— Стреляли со стороны гавани. Думаешь, наши попали в беду?

— Никаких пушек в гавани нет. Да и у русских я их тоже не приметил.

Золтин потер покрасневшую кисть.

— Я знаю, что это, — заметил он. — Это сорокапятимиллиметровая зенитка с нашей подлодки.

— Боже мой! — воскликнул Фрэнк. — Надо немедленно двигать туда. — Он пошел к выходу, но остановился и сказал Золтину: — А ты останешься здесь.

Вынув из стола наручники, он замкнул один на руке Золтина, поискал глазами по комнате, где бы застегнуть второй, приметил вешалку в углу и потащил его туда.

— Она не очень тяжелая, но ты далеко не убежишь, если попытаешься тащить ее на себе. — С этими словами он защелкнул браслет на стойке вешалки. — Сиди здесь и не двигайся. Понял?

— Понял.

Полицейские выбежали, оглушительно хлопнув дверью. До Золтина донесся шум заведенного мотора и сразу же — рев сирены. Он постарался понять, почему полицейские решили заранее оповестить экипаж подлодки сиреной о своем прибытии, но не смог. В конце концов он решил, что Фрэнк, вероятно, руководствуясь своими понятиями о чести, хочет дать капитану подлодки шанс уйти добровольно. Это было ему по душе, но в то же время он нервничал. В его понятие не укладывалось, как может человек собственное понимание честной игры ставить выше государственных интересов. Если бы второй полицейский взял дело в свои руки, был бы порядок, но в жизни, как известно, он бывает редко.

Он предавался своим размышлениям, как вдруг за дверью раздались шаги. На пороге появилась Эмили. За ней на крыльце стоял Леверидж.

— Идемте отсюда, да побыстрей.

— Не могу, — ответил Золтин. — Я прикован к этой штуковине.

— Господи Боже мой! — воскликнула Эмили. — Олин, подойди! Они пристегнули его к вешалке.

— Чего-чего? — Леверидж вошел в помещение. — Да, нечто в этом роде от них и следовало ожидать.

— Ничего, справимся, — заторопила его Эмили. — Ты берись за один конец, а я — за другой!

— Но они приказали мне сидеть здесь, — сказал Золтин, в то время как Эмили схватилась за низ вешалки.

— Пускай сквозь землю провалятся со своими приказами, мне безразлично, — произнесла Эмили. — Они вообще не имели права вас арестовывать, а я устала носиться за вами по всему острову.

Они с Левериджем взяли вешалку за оба конца. Золтин болтался посередине. Троица покинула участок и заспешила вниз по улице.

Пройдя несколько кварталов, Леверидж откашлялся и сказал:

— Ну и воскресеньице выдалось! Другого такого за всю жизнь не припомню.

— А я, пожалуй, еще одного такого и не вынесу, — ответила Эмили. — У меня нервы не приспособлены для подобных встрясок.

— Что будем делать, если нагрянет полиция? — задал Золтин вопрос. — Этот Фрэнк очень рассердится, ведь он предупреждал, чтобы я не выходил из комнаты.

— Глупенький, они же не узнают, где вы, — объяснила Эмили. — Вы спрячетесь под моей кроватью, а я запру дверь и опущу шторы. В моем доме им не придет в голову вас искать.

— Тут я не очень уверен, — вмешался художник. — Я им говорил, что он у тебя.

Эмили вздохнула.

— Значит, нужно найти другое убежище.

— Можно пойти ко мне, — предложил Леверидж. — Жилище не очень уютное, зато я уверен, что там искать не будут.

Эмили задумалась, потом согласилась.

— Ладно, пойдем к тебе. Я твою хижину ни разу не видела, но когда на море шторм, любая гавань сгодится.

Они свернули к дому Эмили. Открывая входную дверь, она воскликнула:

— Бог мой, совсем забыла. У тебя мои животные разместятся?

— Смотря какие и сколько?

— Их осталось не так уж много. По-моему, двадцать, считая Бернарда. Это чайка, она не займет много места, потому что любит сидеть на крыше. А лягушки маленькие, их и считать не стоит.

— Знаешь, Эмили, — сказал Леверидж. — Честно говоря, живность лучше оставить там, где она есть. Если дождь пойдет или еще чего, у нас будет чертовски тесно.

— Хорошо, если нам придется остаться у тебя на ночь, я вернусь утром и покормлю их. А вам, — обернулась она к Золтину, — лучше войти в дом. С этой вешалкой вы привлекаете внимание.

Вместе с Левериджем они протащили вешалку сквозь дверь и опустили на пол в гостиной.

— Рано или поздно придется освободить от нее мальчика, — сказала Эмили. — Олин, у тебя дома есть напильник?

— Нет, но я найду. На свалке много чего валяется.

— Я пойду переоденусь и спущусь к вам. Это и минуты не займет.

Эмили поспешила наверх, за ней последовали колли и кошка. Леверидж осторожно уселся на обитый ситцем стул у окна. Из двери, ведущей на кухню, появилась чайка. Задрав голову, она критически осмотрела гостей и вперевалку прошествовала в гостиную.

— Привет, Бернард, — поздоровался Леверидж. — Прости, что не берем тебя с собой.

Чайка приблизилась, неожиданно клюнула Левериджа в лодыжку и поспешно заковыляла прочь, хлопая крыльями. Леверидж схватился за раненую ногу и с яростью посмотрел вслед убегающей птице.

— В жизни меня много клевали, но чтобы птицы — никогда. Ладно, Бернард, мерзкая тварь, слушай! Я рад, что мы не берем тебя с нами! Слышишь? Рад!

— Что ты расшумелся? — крикнула Эмили сверху. — Гризельда рожает.

— Извини, — ответил художник. — Не знал.

Эмили появилась на лестнице.

— Из-за родов нам придется, конечно, задержаться. Пока вы ждете, подумайте, как назвать новорожденных мышат.

Чарльз Палмер собрал оружие и патроны и возвратил их в магазин Артура Кэрью. Взбираясь на холм, чтобы вернуть старику ключи, он вспомнил прощальные слова Джонса о том, что он — самый лучший помощник командира. Он повторял их про себя на все лады, наслаждаясь каждым звуком этой фразы, и вдруг понял, что похвала Джонса — едва ли не самое приятное из того, что ему довелось слышать за многие годы. Он принялся вспоминать столь же яркие моменты своей жизни, и оказалось, что их было до обидного мало. Он смог вспомнить лишь удачный пас, который передал нападающему, играя в футбол в составе школьной команды, тузовый покер, однажды выпавший ему в партии, и женитьбу на Иде Свейси (женился он на ней после игры в фанты, где им выпало сидеть в темноте). Вот и все, остальное — тоска смертная. Потребовался шквал событий сегодняшнего утра, чтобы обнаружить в нем скрытую способность вести за собой людей, и вот Норм Джонс при всех сказал, что он самый лучший помощник командира. Такое признание, пожалуй, стоит всех остальных его воспоминаний, вместе взятых, и его он не забудет до самой смерти, сохранит как драгоценное сокровище.

Слова Джонса теперь послужат ему защитой от шпилек, которые подпускает Ида, дескать, он — пустое место. Если бы она только слышала! Нет, лучше не надо. Пусть это останется только для него.

Палмер взял дверной молоток и стукнул два раза. Потом принялся разглядывать ключи на ладони. До свидания, ключики, подумал он, привет от лучшего помощника командира. Может, еще встретимся.

Внутри дома царило молчание, и Палмер постучал опять. Потом шагнул к окну и, прищурившись, стал всматриваться через стекло. Сперва он не разобрал, что там маячит в окне, затем сообразил, что перед ним окуляр гигантской подзорной трубы, к которой припал престарелый отец миссис Кэрью. Палмер поднял ключи повыше и погремел ими, чтобы старый джентльмен наконец заметил гостя. Через секунду подзорная труба опустилась, раздались звуки шагов и лязг открываемых замков. На пороге появился хозяин, держа наперевес подзорную трубу в потертом кожаном футляре.

— Ты по делу, сынок? — спросил он. — Давай по-быстрому, потому что «Монитор»[17] уже вышел на боевую позицию, а что будет дальше, и дураку ясно. Вся ихняя шайка спятила, если хочешь знать мое мнение.

— «Монитор»? — переспросил Палмер. — Что это такое?

— Броненосец, дурачина! Тот самый, что вдребезги расколошматил «Мерримак» в 1862 году. И с тех пор им втемяшилось в башку, будто все, что плавает, нужно упаковывать в железо. Попомни мои слова, в один прекрасный день они доупаковываются — весь флот пойдет ко дну. И тогда поздно будет мне в жилетку плакаться, я их предупреждал. Раз сказал, а тысячу раз твердить не собираюсь. Ходите на парусах, говорил я, с парусами.

Издалека донесся глухой взрыв.

— Ага! — Старик поднял подзорную трубу. — Пошло, как я говорил. Ничего хорошего из этих железяк не получится, попомни мои слова.

— Что происходит? — спросил Палмер. — Куда вы смотрите?

Старик опустил трубу и уставился на гостя.

— Ну ты даешь! Как это — куда я смотрю? На девочек на пляже, что ли? О чем я тебе битый час толкую?

— Извините, я вас сразу не понял. Что делает «Монитор»?

— Только двое точно знают, что творится на корабле, — Бог и шкипер. Ни тот ни другой мне не докладывали. Я только вижу, что этой посудине закатили отменную встречу в гавани, там столько народу! Да посмотри сам, если хочешь.

Палмер схватил подзорную трубу и направил в сторону порта. Сначала он ничего не разглядел, кроме ряби на воде, потом окуляр затмила вспышка света — это был солнечный луч, отразившийся на длинном корпусе субмарины. Тут Палмер разглядел белые цифры на черной обшивке и людей у зенитных орудий. Кто-то, похожий на Джонса, стоял на пирсе, а люди, одетые в грубые матросские робы, прыгали на палубу подлодки. Больше Палмер не увидел ничего, но и этого было достаточно. Он отдал старику подзорную трубу, а ключи бросил в свой карман.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Я побегу посмотреть, что происходит.

— Мой тебе совет, — проворчал хозяин, — не суйся лучше туда. Если бы Господь хотел, чтобы железо плавало, он бы даровал ему плавники и хвост. Против природы не попрешь — все без толку выйдет.

Палмер повернулся и побежал в город. Его первой мыслью было вернуться в магазин за друзьями, но это, решил он, отнимет много времени. Лучше двинуть прямиком к Джонсу и выяснить, что случилось. По пути ему попадались навстречу бегущие люди, но он не стал их расспрашивать. Одни спешили в гавань, другие — из гавани. И те и другие были охвачены странным возбуждением, сильно смахивавшим на панику. Палмер вышел на дорогу, ведущую в порт, и чуть не столкнулся с Джонсом.

— Норм, в чем дело? — выдохнул он. — Куда ты?

— Пошли со мной, — отвечал Джонс.

Оба добежали до Главной улицы и услышали сирену полицейского автомобиля.

— Проклятье! — крикнул Джонс. — Надо их остановить.

Вой сирены приближался. Машина с полицейскими вылетела из-за угла и понеслась прямо на них. Шагнув на мостовую, оба замахали руками. Тормоза взвизгнули, Фрэнк высунулся из окна.

— Какого черта ты здесь? Ты ведь должен охранять русских.

— Приплыла их подлодка, — отвечал Джонс. — Они разнесут город, если вы не отпустите того парня. Они дали мне три минуты.

Фрэнк, казалось, ничуть не смутился.

— Сколько их?

— Точно не могу сказать. Пятьдесят или шестьдесят.

Фрэнк переглянулся с Гарри.

— Хорошего мало. — Немного подумав, он спросил Джонса: — Как они вооружены?

— Всего понемножку. Пистолеты, автоматы, ножи, винтовки. И на борту — две пушки.

— Боже мой, этак мы с ними не сладим. Вот что, Гарри, надо отдать им парня.

Гарри ответил не сразу.

— Все не так просто. Парень не желает возвращаться к своим, а хочет остаться здесь и получить американское гражданство.

— Кто это тебе сказал?

— Леверидж. От него я и узнал про него. Леверидж пришел за советом, как этому парню поступить.

Фрэнк задумался.

— Ладно, сдадим его к черту, — решил он. — Мы не можем его оставить.

— А я думаю, можем. По крайней мере, попытаемся.

— А русские разнесут весь город в пух и прах? Ты этого хочешь?

— Нет. Но если парень намерен стать американцем, по-моему, мы должны ему помочь.

— Ну лично я ему ничего не должен. И я не хочу, чтобы меня подстрелили как зайца из-за того, что кто-то хочет стать американцем. Откуда мы знаем, хорошим гражданином он окажется или нет? Вступит, наверное, в какой-нибудь чертов профсоюз или что-нибудь в этом роде. Говорю тебе, черт с ним.

— Можно спросить? — вмешался Джонс. — Вы уверены, что он в самом деле говорит правду? Вдруг это уловка?

— Не думаю, — ответил Гарри. — Если парень добровольно является в полицию, значит, он играет по-честному.

— Тогда ладно. — Джонс повернулся к Палмеру. — По-моему, надо помочь ему остаться. А ты, Чарли, как думаешь?

— Согласен.

— И чем больше я думаю, — продолжал Джонс, — тем больше сомневаюсь, что они могут разрушить город. Из-за одного невозвращенца не начинают войну — это известно. Они просто блефуют.

— Похоже на блеф, — согласился Фрэнк. — У них нет орудий нужного калибра.

— Будь ты на моем месте, ты бы так насчет калибра не говорил, — сказал Джонс.

— Кто-нибудь связывался с материком? — спросил Гарри. — Мне кажется, пары самолетов с базы хватило бы, чтобы пустить эту чертову лодку на дно.

— Они перерезали телефонные провода, — ответил Джонс. — А у наших, я знаю, ни у кого нет такой мощной рации.

— У нас есть, — сказал Гарри. — Передадим сигнал тревоги на рыболовный катер, а он передаст дальше.

— Поздно уже, — заметил Палмер. — Вон они идут.

Все обернулись. В конце улицы появились люди, шагавшие в две шеренги. Вот они перешли на бег, развернулись в цепь, выставив вперед автоматчиков.

— Боже! — воскликнул Фрэнк. — Сматываемся отсюда!

Он развернул машину. Джонс и Палмер кинулись к задней дверце и еще успели забраться внутрь. Машина рванулась по Главной улице. У входа в «Пальмовую рощу» Джонс заметил несколько человек с ружьями и тронул Фрэнка за плечо.

— Стой, — крикнул он. — Нужно им сказать…

— Черт с ними, — отозвался Фрэнк, — я сейчас заберу русского и отдам им.

— Нет, — возразил Джонс. — Ты не можешь!

— Еще как могу!

Фрэнк направил машину к полицейскому участку, резко затормозил и выпрыгнул из машины, остальные — за ним. Фрэнк настежь распахнул дверь. В участке было пусто.

— Вот сукин сын, — выругался Фрэнк. — Знал ведь я, что ему доверять нельзя.

— Не будем терять время, — сказал Джонс. — Придется нам опять держать оборону. Чарли, беги в «Пальмовую рощу» и скажи ребятам, чтобы быстро дули сюда.

— Что ты здесь собираешься оборонять? — спросил Фрэнк, когда Палмер метнулся к двери. — Если ты хочешь спасать этого русского, то его сначала надо найти.

Из боковой улочки выехала машина. Когда она сбавила ход на повороте, все разглядели, что в ней сидят Агнес Грилк и мисс Эверетт. Джонс помахал рукой, чтобы они притормозили.

— Отвяжись, — заявила Агнес, не останавливаясь. — Я должна забрать канистру с бензином у Калвина, а то он закроется.

— Минутку! — сказал Джонс. — Вы случайно не видели миссис Вардхилл?

Агнес притормозила и высунула голову из окна.

— Видела недавно. Она, Олин Леверидж и тот чужак тащились по дороге на свалку.

Агнес переключила скорость, и машина снова рванулась вперед.

— Агнес! — воззвал Джонс. — Еще секунду, пожалуйста!

Агнес нехотя остановилась. Пока Джонс торопился к машине, его вдруг осенило: свалка — ведь это то, что нужно. Если ребята займут ее вовремя, то в их распоряжении окажется отличная позиция. На свалку русским не придет в голову сунуться. Они прочешут город, не найдут Золтина и, вероятно, вернутся на подлодку. А если все же решат продолжать поиски и набредут на свалку, то намучаются штурмовать ее, потому что там сам черт ногу сломит. Но чтобы операция прошла успешно, нужно, чтобы там закрепился сильный и многочисленный отряд, и как можно скорее.

— Агнес, окажи мне услугу, — попросил Джонс, подбежав к машине.

— Какую?

— Нужно быстро сообщить всем, у кого есть оружие, — объяснил Джонс, — пусть немедленно идут на свалку.

— Зачем? — поинтересовалась Агнес.

— Русские пытаются заполучить обратно того парня. Он перебежал к нам, а они хотят его вернуть.

— Ясненько, — сказала Агнес и выжала сцепление. Машина рванула с места и понеслась со скоростью, от которой мисс Эверетт чуть не переломило пополам. Джонс посмотрел вслед и вернулся к полицейским.

— Вы, я думаю, к нам не примкнете, — сказал он. — Я не имею права указывать вам, как поступать.

Полицейские переглянулись.

— Мы пойдем с вами. Что мы сможем сделать одни? — отозвался Гарри.

— Ладно, черт с ним. Глупо, конечно, но выбора у нас нет, — сказал Фрэнк и спросил Джонса: — Что, по-твоему, мы должны делать?

— Собрать как можно больше народу и вести их на свалку как можно быстрее.

— Ладно, — согласился Фрэнк.

Шагая к «Пальмовой роще», Джонс неожиданно подумал, что он только что дважды отдал приказания, которым мгновенно и с охотой подчинились все, в том числе и полиция. Он даже немного испугался, потому что не был уверен, правильно ли он распорядился. Но испуг быстро исчез и сменился таким чувством уверенности, которого он раньше никогда не испытывал.