Русские идут!

ГЛАВА 6

По закону в воскресенье «Пальмовая роща» открывалась в час дня. Однако люди настолько привыкли собираться там, что многие первым делом потянулись к кабаку, словно пожарные лошади к упряжке при звуке гонга. Топчась у дверей, они обсуждали, что делать. К ним присоединялись все новые обыватели, и наконец у «Пальмовой рощи» уже бурлила настоящая толпа, заполонившая Главную улицу. Чуть ли не каждый второй был вооружен. В толпе то и дело мелькали старые военные мундиры и пилотки Американского легиона[4]. Все хотели знать, что же, собственно, случилось. Каждого, кто подходил, подробно расспрашивали, любому самому невероятному слуху верили, пока его не сменял следующий, еще более невероятный. Но наиболее часто повторялась такая версия: русские парашютисты захватили аэропорт. Ей и поверили окончательно. Теперь возникал вопрос — что делать дальше? Тут уж не обойтись без командира, чтобы избежать анархии: толпа продолжала расти и предложения звучали самые разные. Одни призывали к решительным действиям: «Вперед, в аэропорт!», «Перекроем дороги!», а другие были не менее решительны, но более легкомысленны: «Выпьем!» или «Превратим наш кабак в неприступную крепость!».

Последний призыв подхватили несколько человек и принялись громко распевать его на мотив марша. Но тут Фендал Хокинс, командир местной секции Легиона, вскарабкался на скамейку и поднял руку, призывая к тишине. Он был мясником, и профессия, казалось, наложила отпечаток на его внешность — его лицо по форме и цвету сильно смахивало на говяжью печенку, и его «витрине» не помогали даже очки. Синяя с золотом пилотка придавала ему вид бравого офицера, а почетная сабля, болтавшаяся на боку, добавляла лишний вес его словам. Среди всех только у Хокинса была сабля и, хотя она принадлежала ему лишь до следующих выборов, это был своеобразный символ власти, внушающий уважение сам по себе.

— Эй, вы там, потише! — закричал Хокинс, и шум постепенно утих. — Нужно действовать по плану. Прежде всего выберем командира, потом его помощников. Выбирать будем по-честному, вы глас народа, вам и карты в руки. Выдвигайте кандидатуры, а если голоса распределятся поровну, то у командира будет право решающего голоса. А самого командира, чтоб не терять времени, предлагаю выбрать так: если кто-нибудь хочет им стать — из тех, конечно, кто имеет опыт по военной части и считает, что имеет для этого основания, — пусть идет сюда, и мы будем голосовать. Если никто не хочет, то предлагаю свою кандидатуру.

Хокинс оглядел толпу, словно вызывал желающих помериться с ним силой.

— Ну кто хочет? — спросил он.

Оррин Уитлок прокашлялся, но подумал, что будет лучше, если его имя назовет кто-нибудь другой, и решил смолчать.

Раздался голос:

— Давай, Фендал, командуй ты — сабля ведь у тебя.

Люди вокруг засмеялись.

«Этак меня не выберут, — подумал Уитлок. — Я сам должен вызваться сейчас, иначе мое место займет Хокинс». Он снова прокашлялся.

— Ладно, — заключил Хокинс. — Если возражений нет, то я…

Его слова заглушили автомобильный гудок и визг покрышек. Все мгновенно повернулись на шум.

— Ребята, это русские! — крикнул Хокинс. — Те, кто с оружием, выстраивайтесь поперек улицы. Безоружные — по бокам.

Начался несусветный топот и гам. Выстраиваясь в цепь, люди толкались и наступали друг другу на пятки.

— Если кто погибнет, его оружие возьмет другой, — продолжал распоряжаться Хокинс. — Пока я не скомандую, огонь не открывать. Те, у кого револьверы, не стреляйте, пока не увидите белки их глаз.

Из-за угла вылетел автомобиль и понесся по Главной улице прямо на толпу.

— С дороги! — заорал Хокинс. — Это же Агнес Грилк!

В его команде не было нужды — стрелки, бросая оружие, уже кинулись врассыпную от ревущей машины, из которой летели клочья какой-то дряни. Она скрылась в боковой улочке. Мужчины медленно поднимались и отряхивались, ругаясь вполголоса.

— С Агнес сидела Мюриэль Эверетт, — заметил Хокинс. — Кто видел, что написано на плакате?

Отвечали вразнобой. Кто-то сказал:

— Скорее всего, там написано: «Пиво бесплатно», но я не уверен. Из канавы, куда я шлепнулся, много не разглядишь.

— Ясно, что они пытаются поднять тревогу, как умеют, — произнес Хокинс, прислушиваясь к затихающему реву. — Значит, точно, вся эта буча неспроста. А действовать будем так — все, кто вооружен, поедут со мной в аэропорт, по четверо в каждой машине, и окружат русских со всех сторон. До стрельбы постараемся дела не доводить, разве что они сами напросятся. Эти русские парашютисты, говорят, крепкие парни и вооружены до зубов. Лучше было бы, конечно, взять их в плен и обойтись без драки. Ну а уж если началась война, покажем им, что и мы не лыком шиты.

— А что делать остальным? — полюбопытствовал кто-то. — Сидеть здесь и вязать носки нашим бравым солдатам?

— Те, кто без оружия, останутся здесь, — ответил Хокинс. — Если нас, не дай Бог, побьют в аэропорту, будете защищать город. А пока раздобудьте где-нибудь ружья. Если Артур Кэрью открыл свой магазин, одолжите у него. Командовать вами будет Норман Джонс, назначаю его своим заместителем. Норм, прикинь, можно ли здесь укрепиться, баррикаду какую построить или еще что…

Автомобильный гудок заревел сильнее.

— Фендал, оглянись! Она возвращается! — закричал кто-то.

Мужчины снова кинулись в разные стороны. Отчаянно сигналя, машина промчалась по улице и свернула за угол. Картонный плакат яростно хлопал на ветру. Хокинс посмотрел вслед и пробурчал:

— Хотелось бы все-таки узнать, черт возьми, что там написано?

Повернувшись к толпе, он сказал:

— Вопросов нет? Кто с оружием — построиться и рассчитаться на первый-четвертый. Каждый четвертый идет за машиной и приезжает сюда.

— А вот и Линк Маттокс пожаловал со своими казаками, — сообщил кто-то. — Их-то зачем сюда принесло?

— Это уж не наша забота, — торопливо вставил Хокинс. Он спрыгнул со скамьи, встал перед неровным, переминающимся с ноги на ногу строем стрелков и, скорчив зверскую рожу, заорал во весь голос: — Слушай мою команду! На первый-четвертый — рассчитайсь!

— Фендал, кончай придуриваться, — раздался голос с фланга. — Пойдем за машинами, да и тронемся потихоньку в аэропорт, а орать-то зачем?

— Отставить разговоры! — крикнул Хокинс. — Рассчитайсь!

Люди нестройно принялись выкрикивать свои номера. В это время полицейский джип остановился рядом с Хокинсом, и Маттокс высунулся из окна.

— Привет, Фендал. Что это вы здесь разгалделись?

— Вы что, с луны свалились? — раздраженно спросил Хокинс. — Русские захватили аэропорт!

— Ты в этом уверен? Кто тебе сказал? — спросил Маттокс.

— Господи, да все знают… ну почти все, я думаю.

— Этих русских кто-нибудь видел? Я имею в виду, есть здесь кто-то, кто их видел сам?

— Конечно, есть. Их видели по меньшей мере три-четыре человека… Извини, Линк, я занят.

Обернувшись к строю, он приказал:

— Номера первый, второй и третий — вольно. Четвертые отправляются за машинами и немедленно приезжают сюда.

— У меня нет машины, — сказал один. — Я в пятницу отвез ее Полларду, он разобрал мотор до винтика и до сих пор так и не собрал.

— Ну одолжишь у кого-нибудь! — отрезал Хокинс. — Выполняйте!

— Фендал, так как все-таки насчет аэропорта? — настаивал Маттокс. — Ты уверен, что это не слухи?

— Уверен, а как же! Да ты у народа спроси.

— Тогда, — обратился Маттокс к полицейским, — нам лучше поехать туда. — Хокинсу он сказал: — Оставайся пока здесь, а мы выясним, что к чему. И не вздумай ничего предпринимать, пока мы тебе не скажем.

Дав задний ход, Маттокс развернулся.

— Эй, минутку! — закричал Хокинс. — Ты мне весь план портишь.

Начальник полиции притормозил.

— Это как же? — поинтересовался он.

— Я разработал план операции, и народ поддержал его. Мы собираемся подъехать к аэропорту на машинах и окружить его. Если вы поедете туда одни, вы их спугнете. Лучше подождать, пока мы не соберемся.

— Знаешь, Фендал, — негромко проговорил Маттокс, — не указывай мне, что делать, ладно?

— Но я отвечаю перед народом! — возразил Хокинс. — Меня избрали командиром, так что отдаю приказы здесь я.

— Только не мне. Я тебя командиром не выбирал.

— Меня выбрал народ! А ты — слуга народа и будешь, черт возьми, подчиняться народному избраннику!

Маттокс оценивающе посмотрел на него.

— Фендал, ты что, против нашей Конституции? — спросил он. — Против Свода городских уложений, постановлений и распоряжений местных органов власти? Против Совета городского самоуправления? Ты хочешь по своей воле ввести военное положение? Если так, у меня достаточно оснований упечь тебя в тюрьму, и немедленно. Ты подстрекаешь к вооруженному восстанию против законных властей?

— Я подстрекаю? Черта с два! Я защищаю народ от чужаков-захватчиков.

— Это не дает тебе права указывать полиции, чем ей заниматься. Полиция подчиняется законам, которые определены Конституцией, и у тебя нет никаких полномочий их отменять. Ты не Президент, в конце концов, да и ему нужно согласие Конгресса. Так что, если не хочешь нарушать законы, лучше заткнись. Я тебя прямо сейчас могу забрать за нарушение общественного порядка, и у меня, честно говоря, большое желание это сделать.

Хокинс выхватил из ножен саблю и направил острие на Маттокса.

— Подходи! — процедил он сквозь зубы. — Только попробуй, ну!

К этому времени на Главной улице уже тесно сгрудились подошедшие автомобили. Слышались крики: «Поехали, чего тянем!», а кто-то предложил: «Давайте выберем нового командира, а то застрянем здесь…» Все были возбуждены, волнение нарастало.

Маттокс быстро оценил ситуацию и решил:

— Раз твои люди готовы, можешь двигаться. Но не вздумай больше приказывать мне, иначе я загоню твои зубы в глотку так глубоко, что тебе придется их оттуда выковыривать.

Он развернул джип и уехал, а Хокинс обернулся к своему воинству.

— По машинам, ребята! — закричал он. — За мной!

Захлопали дверцы, взревели моторы, люди смеялись и переругивались. Отряд тронулся по Главной улице за полицейским джипом.

Когда скрылась из вида последняя машина, оставшиеся приумолкли. Норман Джонс, которого Хокинс назначил своим заместителем, огляделся вокруг, вытер ладони о брюки и произнес:

— Фендал сказал, надо здесь укрепиться. Что будем делать, ребята?

Джонс, убежденный холостяк, был местным водопроводчиком. Последний раз ему приходилось командовать тридцать лет назад, когда он был помощником начальника патрульного в отряде бойскаутов. В городе он прославился тем, что однажды упал в обморок прямо у памятника героям Гражданской войны[5], когда отмечали День памяти павших, и с тех пор старался держаться как можно незаметней. Это был очень ответственный человек, что редкость среди водопроводчиков, но при этом ужасно робкий и неуверенный в себе. Он понятия не имел, почему Хокинс назначил своим заместителем именно его, разве что хотел выставить его на посмешище. Хокинс любил подтрунивать над чужими слабостями.

— Откроем «Пальмовую рощу!» — раздались крики. — Там мы и укрепимся, и подкрепимся.

Тут Марвин Сколлард, владелец «Пальмовой рощи», который и вышел-то потому, что вокруг дома собралась толпа, решительно возразил:

— Нет, нельзя. До часу заведение не откроется.

— Мне нужно выпить, — заявил Лютер Грилк, который провел ночь в порту на куче рыболовных сетей.

— Ты-то перебьешься, — ответили ему. — А вот твоей хозяйке опохмелиться не помешает. Видать, здорово они набрались вместе с Мюриэль Эверетт, если носятся по городу как угорелые.

Издалека доносился шум машины Агнес. Грилк прислушался и сказал:

— Черт побери, что на нее нашло? Когда я ушел из дома, денька два тому назад, она была вроде в порядке.

— Ребята, — вмешался Норман Джонс, — мы должны что-то сделать. Вы понимаете, мы сейчас вроде как наши предки при Лексингтоне[6]. Может, от того, что мы сделаем, зависит судьба нашей страны!

— У наших предков, наверное, не было такого похмелья, как у меня, — не унимался Грилк. — А если бы было, мы бы до сих пор оставались колонией Англии.

— Кто-нибудь знает, где Артур Кэрью? — спросил Джонс. — В его магазине мы, по крайней мере, сможем разжиться оружием.

— Он отправился на материк лечить зубы, — сообщил кто-то. — А вернулся он или нет, не знаю.

— Марвин, я помираю, — взмолился Грилк. — Что тебе стоит открыться чуток пораньше, а, Марвин? Человек не в состоянии защитить свою страну, если у него башка разламывается.

— Закона не знаешь? — отозвался Сколлард. — Мне положено открывать в час — и баста.

— Да кто узнает? Фараоны в аэропорту, а может, их уже русские перебили. Открой пораньше на пару часиков, и вся недолга.

— Давай открывай! — заорали вокруг.

Гомон нарастал. Сколлард чувствовал, что дело может принять дурной оборот для него и заведения.

— Ладно, — согласился он и полез в карман за ключами. — Но я открою при одном условии — каждый платит наличными. Если начнется перестрелка, валяйте на улицу. А если меня спросят, почему вы здесь, скажу, что вы вломились сами. Ясно?

— Да тут целых три условия, торгаш ты эдакий! — крикнули из толпы. — Лучше заткнись и открывай быстрей, а то худо будет!

Сколларда стали подталкивать под бока и таким образом подвели прямехонько к порогу «Пальмовой рощи». Он отомкнул дверь, и страждущие ввалились внутрь.

Снаружи остались лишь несколько мужчин. Из них Джонс выбрал Чарльза Палмера.

— Чарли, у тебя есть револьвер? — спросил он.

Палмер соображал, как бы получше ответить. У него в самом деле имелся револьвер двадцать второго калибра, но ствол изъела ржавчина. Вдобавок Палмер не испытывал пока никакого желания возвращаться домой. Вряд ли настроение жены успело улучшиться с тех пор, как она запустила в него оладьей. Обычно ей требовался целый день, чтобы сменить гнев на милость. Даже если он расскажет миссис Палмер, что случилось, она не поверит. Конечно, оружие иметь при себе не помешает, но возвращаться для этого домой не стоило.

— Нет, — проговорил он. — Был когда-то, но сломался, и я его выбросил.

— Тогда отправляйся к Артуру Кэрью. Если его жена дома, попроси, чтобы открыла магазин. Нам понадобится оружие, если мы все-таки раскачаемся что-то сделать.

Палмер охотно потрусил прочь. Джонс повернулся к остальным.

— Значит, так, — решил он. — Тот, у кого есть оружие дома, или кто знает, где раздобыть, пускай идет и принесет. Я пока буду думать над планом действий, но для этого я должен знать, на кого могу рассчитывать.

Несколько человек ушли.

— Лучше бы Фендал назначил заместителем кого-нибудь другого, — сказал Джонс самому себе. — Я не очень-то гожусь. — И направился в «Пальмовую рощу» посмотреть, кого еще можно убедить отправиться за оружием.

Заехав в узкий проулок, оканчивающийся тупиком, Агнес Грилк сняла руку с гудка, чтобы развернуться. Нажала на акселератор и снова подала сигнал. Гудок взвыл, но мотор не работал — чихнул раз-другой и смолк, словно внезапно поперхнулся. Колеса крутнулись всего раз и замерли. Агнес прекратила сигналить. В ушах у нее звенело. Она взглянула на мисс Эверетт, которая сидела неподвижно, как манекен в витрине. Ее остекленевшие глаза смотрели в одну точку без всякого выражения.

— Все, приехали, — сказала Агнес. — Чтоб его… Бензин кончился.

Мисс Эверетт отозвалась не сразу. Потом одеревенелыми пальцами открыла дверцу, попробовала ногой землю и вышла, опираясь руками на крыло машины.

— Где мы? Что случилось?

— То есть как это где? — переспросила Агнес. — Мы застряли в Овечьем тупике. А, по-твоему, мы где должны быть — на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке?

— Я зажмурила глаза, долго не открывала и перестала следить за дорогой. Теперь понимаю…

Над их головами распахнулось окошко, женщина высунула голову и крикнула:

— Спасайтесь! Русские идут!

— Спасибо, уж кто-кто, а мы в курсе, — желчно отозвалась Агнес.

Женщина захлопнула окно.

— По-моему, самое лучшее — идти на Главную улицу, — предложила Агнес, — мы пару раз там проезжали, народ начинал наконец-то собираться.

Мисс Эверетт машинально кивнула, и они зашагали к центру города.

— Ну все, что от нас зависело, мы сделали, — отметила Агнес, оглядывая пустынные улицы. — Кажется, наши мужики зашевелились. — Она помедлила и добавила: — Может, возьмем бензин у Калвина? Как ты считаешь, стоит еще раз объехать город? Чтобы наверняка?

Мисс Эверетт покачала головой.

— Я думаю, до всех дошло.

Неожиданно она вспомнила, что под пальто у нее только ночная рубашка и халат.

— Боже мой! Я не могу идти в город в таком виде.

— Поздно спохватилась, — осадила ее Агнес. — Да ты не бойся, даже у самых наших записных жеребцов сейчас другое на уме, так что вряд ли они тебя обидят. Она хихикнула, но осеклась, перехватив гневный взгляд мисс Эверетт.

— Агнес Грилк, думайте, что говорите!

— Да я шучу. Но согласись, много воды утекло с тех пор, когда тебя в последний раз пытались затащить на сеновал, верно?

Мисс Эверетт взяла на тон пониже.

— Думаешь, удачно сострила, — пробормотала она.

— Ладно, проехали, — сказала Агнес.

Подруги свернули за угол и на противоположной стороне улицы увидели Барбару Хейджман. В руке она держала корзину для пикника. Девушка плотно закуталась, но, несмотря на это, выглядела очаровательно.

— Кто это? — спросила Агнес.

Мисс Эверетт немного подумала.

— Вспомнила! Это новая школьная учительница, Хиггерберг или Хапкерсон… Как ее там? Фамилия какая-то не наша.

— Она, кажется, не в курсе, а?

— Да, ты права.

— Ты считаешь, ее надо предупредить?

— Разумеется.

Агнес громко окликнула девушку:

— Эй, мисс!

Барбара оглянулась, и Агнес выпалила:

— Русские идут!

Барбара моргнула, потом улыбнулась и, повернувшись, зашагала дальше.

— Ну и черт с ней, — сказала Агнес. — Подумаешь, цаца какая, да еще с материка, а воображает о себе невесть что.

— Вот и я про нее то же самое слышала, — согласилась мисс Эверетт. — Говорят, больно она из себя строит и всюду сует нос.

— Ничего, скоро ей его прищемят. Скорее, чем она думает.

Дом Кэрью стоял на высоком холме рядом с гаванью, и, пока Палмер туда добрался, он совсем взмок. Пошатываясь, он добрел до порога и несколько раз постучал в дверь. Тяжело отдуваясь, ждал, но дверь никто не открыл. Палмер забарабанил снова и услышал шарканье, а потом щелчок замка. Дверь приоткрылась дюйма на три. Из-за дверной цепочки на Палмера смотрел дряхлый старик, такой дряхлый, что кожа на его лице была прозрачная до голубизны. Взгляд водянистых глаз был лишен всякого выражения и интереса. Миссия Палмера сразу повисла на волоске — перед ним стоял батюшка миссис Кэрью. Последним событием, о котором он мог связно рассказать, было явление кометы Галлея в 1910 году.

— Миссис Кэрью дома?

Старик не ответил. Палмер переспросил погромче.

— Милли нет, — ответил старец и стал закрывать дверь.

— Минутку! — закричал Палмер. — У меня важное дело! Когда она вернется?

— Она уехала с Артом на материк. Когда вернутся, не сказали. — И отец миссис Кэрью снова потянул на себя дверь.

— Сэр, прошу вас, подождите! Есть еще кто-нибудь в доме?

Старик заморгал.

— Где?

— С вами в доме.

— Служанка, а может, и ее нет. А чего?

— Меня послали в магазин. Нам нужны винтовки — на нас напали!

После долгой паузы старик ответил:

— Нет, сынок. Что-то ты не то плетешь. Не дури мне голову. Мы их так отделали в Сантьяго и задали такую взбучку в Манильской бухте, что теперь ты испанца ближе Барселоны не найдешь[7].

— Это русские! — втолковывал Палмер. — Они захватили аэропорт…

— Я ведь их предупреждал, — заявил старик. — Говорил им: раз устроили эти экскурсионные пароходы, сюда тучами нагрянут чужаки. Удивительно, почему они не напали раньше. Скажу тебе, сынок, самое ужасное в этой стране произошло, когда изобрели пароход. Я говорил: плавайте под парусами и худо-бедно доплывете куда нужно. Так нет, отгрохали большие пароходы с колесами, дымят напропалую.

Старик умолк, глаза его увлажнились.

— Так ты зачем пришел? — поинтересовался он.

— Дайте ключи от магазина! — крикнул Палмер. — Нам нужно оружие!

— А в кого ты собираешься стрелять?

— В русских парашютистов. Они захватили остров!

— Чужаки с материка?

— Да!

— Чего же ты раньше молчал?

Старик исчез и минуту спустя вынырнул со связкой ключей на шнурке.

— Вот. — Он протянул связку Палмеру. — Один из них обязательно подойдет. А ты подстрели парочку за меня, не забудешь? — Он не то засмеялся, не то закашлялся.

Когда Палмер забрал ключи, старик наставительно заметил:

— Надо было сразу переходить к делу, сынок, а ты тут битый час какую-то ерунду молол.