Русский апокалипсис. Фантастический репортаж из 2000 года

1

Двадцать седьмого августа армии южного Народного правительства выступили в поход на Москву. Части формировались в Волгограде. Два крыла наступления возглавляли Макашов и Ачалов. Моторизованные части Ачалова шли по шоссе Волгоград-Москва через Воронеж, Липецк, Орел, Тулу. Добровольцы Макашова наступали более комфортабельно. Они загрузились в пять больших волжских теплоходов и в сопровождении нескольких катеров Каспийской военной флотилии направились вверх по реке. К вечеру двадцать девятого части Ачалова достигли Воронежа. Макашов в это время высадился в Саратове. Никаких боевых действий не происходило. Население воспринимало приход освободителей достаточно равнодушно, только местные коммунисты встречали их хлебом-солью. Администрация освобождаемых населенных пунктов старалась предусмотрительно исчезнуть. Но и сами освободители никого не ловили, не сажали и не расстреливали. Происходил скорый митинг, от имени Народного правительства назначалась новая администрация, арестовывались несколько демократов, успевших отстроить себе особо богатые хоромы, освободители погружались в автомобили или садились на пароход и следовали дальше. В жизни жителей абсолютно ничего не менялось, у них не было причин ни радоваться, ни сожалеть. Только мальчишки сбегались к шоссе смотреть, как идут и идут нескончаемые колонны грузовиков с солдатами и бронетехники.

Как и было обещано Лужковым, вооруженных инцидентов на пуги следования колонн не происходило. В свою очередь, освободители держали слово, и не прибегали к репрессиям против освобождаемого населения. Некоторые командиры роптали. Еще в Воронеже к Ачалову явились несколько офицеров казачьих частей с просьбой, если уж показательные расстрелы запрещены, устроить на площади публичную порку попавших в их лапы демократов.

— Категорически запрещаю, — сказал Ачалов. — Вы что, не видите, на каждом шагу корреспонденты! Категорически! До самой Москвы. Войдем в Москву, тогда отведете душу.

Москва стояла впереди, за полями и лесами как свершающаяся мечта, как освобождение из долгих-долгих лет тоски и пленения. Взяв Москву, можно было начинать жизнь заново.

2

В Москве тем временем нарастало напряжение. До начала широко разрекламированного самими красными похода, да и в первые дни марша отношение к нему было довольно ироническим. Несмотря на успех Народного правительства в Чечне, южное войско казалось каким-то не настоящим, как и само правительство. Все-таки современную войну рабочими дружинами не выиграть. Макашова изображали в чапаевской бурке с шашкой, оседлавшим пароход. Армия Ачалова воспринималась как какие-то разрозненные шайки казаков и коммунистов, на волне возбуждении от введения ЧП захвативших власть на крестьянском анархическом юге и теперь покушавшихся на Москву. Поэтому настоящая российская армия казалась надежной зашитой и преградой. Но когда войска Ачалова стали неудержимо приближаться к Москве, а на востоке, следуя изгибам Волги, с тыла накатывался Макашов, город забеспокоился. «Красные полчища приближаются. Неужели армия бессильна?» — кричали газетные заголовки. В городе началась истерика. Резко и мгновенно подорожали авиационные билеты, особенно на заграничные рейсы. Сообщения о том, что коммунисты не применяют репрессий, никого не обнадеживали. Подскочили в цене визы. У посольства США на Садовой и германского консульства на Ленинском проспекте сутками напролет стояли толпы в несколько тысяч человек. В аэропорт Шереметьево для обеспечения порядка ввели ОМОН. Но порядка не было. Из соображений безопасности западные авиакомпании сократили количество рейсов. А когда в небе над Смоленском по невыясненным причинам взорвался лайнер авиакомпании «Дельта», большинство из них вообще прекратило полеты в Москву.

Поезда в южном направлении не шли. На Курском вокзале началось вавилонское столпотворение. Транзитные пассажиры прибывали с других вокзалов и, обнаруживая, что дальше пути нет, оседали в залах ожидания, в холлах, на лестницах. Большинство было с детьми. Семьи спешили домой к началу учебного года. За один день вокзал превратился в шевелящееся пахучее человеческое скопище. Туалеты не справлялись. В окрестностях вокзала стояла вонь, и бродили дичающие транзитники. Наконец тридцатого прибыли мобилизованные городскими властями автобусы, и людей стали развозить по пустующим пока школам.

Создали комитет обороны Москвы, который возглавил мэр столицы Юрий Лужков. Почему-то не на окраинах, а вокруг мэрии и на площадях Садового кольца стали воздвигаться баррикады из мешков с песком. Количество патрулей умножилось необычайно. Радио и телевидение призывали жителей вступать в добровольческие формирования. Запись ведется в муниципальных округах и районных управах. Записавшимся выдавали трехцветную нарукавную повязку и говорили, куда являться для строевых занятий и обучения обращению с оружием. Отряды добровольцев замаршировали по улицам; их окрестили «мэрское войско». Тридцатого числа по Тверской прошла разрешенная властями манифестация демократических сил. Впереди под гигантским полотнищем с призывом «Защитим наш прекрасный город!» шли большой босс, глава РАО ЕЭС России Анатолий Чубайс и неизвестно чем занимающийся, опять закудрявившийся Борис Немцов, а между ними, подхватив их под руки, спешил низкорослый Сергей Кириенко, как всегда в очках и при галстуке. Выглядело так, будто дружная семья с сыном-отличником в погожий летний день идет на демонстрацию. За ними двигалось удивительно много народу. Колыхались лозунги: «Нет — красной заразе!», «Фашизм не пройдет!», перерисовки плакатов военного времени из «Крокодила», где Гитлера пригвождают штыком к земле, только у Гитлера лицо Зюганова. «А где Гайдар?» — спрашивали в толпе. Гайдара не было. По многим сведениям он находился в Америке, читал лекции о коллапсе российской демократии. В толпе на тротуарах говорили:

— Смотри-ка, а Чубайс не боится коммунистов, не уехал!

Анатолий Борисович, злейший враг коммунизма и бывший главный приватизатор, шагал в привольно распахнутой курточке, щурясь на бьющее в лицо солнце.

— А чему ему бояться — у него собственный самолет под парами. Раз, и поминай, как звали!

У мэрии манифестация остановилась и состоялся короткий митинг, на котором выступил Лужков. «Москву не сдадим — сказал он. — Это я вам обещаю». Толпа встретила слова мэра восторженным ревом. Лужков сошел с трибуны и возглавил манифестацию, втиснувшись между Кириенко и Немцовым. Чувствовалось, что тем не совсем приятно такое соседство. Казалось, что к семье присоединился злой и скандальный дедушка. Демонстрация дошла до Манежной плошали и стала рассасываться.

Город опустел рано. Все сидели по квартирам. Всю ночь по мостовым грохотали танки и не утихало гуденье грузовиков. В Москву входила дивизия Дзержинского. Жители считали, что войска вводятся для обороны Москвы.

3

На 11 часов утра тридцать первого августа было назначено совещание губернаторов с участием глав ряда министерств и ведомств. Совещание проводил председатель Совета Федерации Строев. Губернаторов собралось мало. Даже многие из считавшихся лояльными побоялись приехать в готовящуюся к обороне Москву, предпочтя сидеть дома и наблюдать, как повернется дело. Большая Дмитровка была со всех сторон перекрыта танками и запружена солдатами. Губернаторы выходили из машин на Охотном ряду и шли к зданию Совета Федерации пешком, поминутно предъявляя приглашения и документы. Это, впрочем, никого не удивляло: война.

За полчаса до начала заседания Строев принял Лужкова и Ватрушина по их просьбе. Строев дурно выглядел и постарел. Вынужденный отход от серьезных дел плохо на нем отразился. Лужков сразу взял быка за рога:

— Егор Семенович, у нас до начала мало времени. Поэтому мы сразу к делу. У Владимира Федоровича для вас чрезвычайное сообщение.

— Президент, — сказал Ватрушин, — своим преступным бездействием, неспособностью организовать оборону, отсутствием последовательной политики привел страну на край гибели. Армии Зюганова находятся в одном дневном переходе от Москвы. Это канун катастрофы. Поэтому мы приняли решение сменить руководство страны. Президент Ельцин взят под стражу и находится под домашним арестом. Совет Федерации как единственный обладающий реальным авторитетом конституционный орган должен взять власть в свои руки и назначить новое правительство.

Строев, глядя в стол, пожевал губами и спросил:

— Кто это «мы»?

— Руководство министерства обороны и служб безопасности.

Строев посмотрел на Лужкова, потом на Ватрушина и спросил:

— Где сейчас президент?

— В одной из своих резиденций, — ответил Ватрушин.

— Где именно?

— Это не имеет значения.

— Он доступен?

— Нет, — ответил Ватрушин.

Строев поднял трубку одного из телефонов и сказал:

— Сергей Сергеевич, свяжитесь с Милюшиным и спросите, могу ли я говорить с президентом. Крайне важно и срочно.

— Так, — сказал он, положив трубку, — а вы, Юрий Михайлович, собственно, от кого здесь — от обороны аль от безопасности?

Лужков хотел ответить, но Ватрушин его перебил:

— Юрий Михайлович — единственный реальный лидер в стране и единственный возможный руководитель нового правительства.

— Вот как? — поднял брови Строев.

В этот момент мелодично звякнул телефон. Строев взял трубку. Он долго слушал, потом сказал: «Ясно. Пробуйте еще»

— Ясно, — повторил он. — Но ведь завтра сюда придет Зюганов. Вы что, намерены встретить его с красными флагами?

— Зюганов не придет, — сказал Лужков. — Не придет ни завтра и никогда больше.

Строев посмотрел на него с сомнением:

— Вы так в этом уверены?

— Абсолютно, — отрезал Лужков.

Строев посмотрел на Ватрушина. Ватрушин кивнул в подтверждение.

Строев подумал и спросил:

— А если я сейчас вызову охрану и прикажу вас арестовать?

— Охрана вам не подчинится, — ответил Ватрушин.

Строев нажал на кнопку громкой связи и сказал секретарше:

— Пригласите ко мне срочно Кожушева.

Все молчали. В огромном кабинете повисло напряжение. Строев испытующе поглядывал на собеседников. Лужков, упершись локтям и в раздвинутые колени и сцепив пальцы, смотрел в пол. Ватрушин, закинув ногу на ногу, беззаботно рассматривал люстру.

Включился селектор, и встревоженным голосом секретарша сказала:

— Егор Семенович, говорят, что Кожушев переведен на другую работу. К вам назначили нового начальника охраны — подполковника Иванова. Он здесь вот стоит. Пригласить его?

— Не надо. Спасибо. — ответил Строев и отключил селектор. — М-да… — он пожевал губами. — значит, все предусмотрено?

— Все, что можно предусмотреть, — подтвердил Лужков.

— Что ж, тогда давайте разбираться…

Совещание губернаторов началось на час позже назначенного времени и продолжалось не три часа с перерывом на обед, как было предусмотрено в начале, а без перерыва до пяти часов вечера. Прессу в здание не допустили. В шесть вечера от имени пресс-секретаря Совета Федерации на телетайпы пресс-агентств, в редакции газет, радио и телевидения было передано срочное сообщение.

За несколько минут до пяти вечера над юго-восточными окраинами Москвы курсом на юг с чудовищным ревом, заставившим задрожать стекла в окнах и затрястись посуду в шкафах, пронеслось несколько эскадрилий штурмовиков. Жители бросались к окнам, но самолеты уже исчезали, оставляя после себя затухающий рев, а с севера накатывалась новая гремящая волна.

4

В пять часов вечера, когда в Москве заканчивалось совещание губернаторов, колонна из двух дивизий мотострелков генерала Ачалова находилась на марше и приближалась к Туле. До города оставалось примерно тридцать километров. Солнце клонилось к закату, тени удлинились. Солдаты, предчувствуя ужин и отдых, наблюдали за прокатывавшимися за бортами машин родными среднерусскими пейзажами и рассуждали о тульских бабах. Ачалов на заднем сидении бронированного джипа, следовавшего в сопровождении двух бронетранспортеров, читал текст, подготовленный для митинга в Туле, который рассчитывал открыть минут через сорок. Все шло как по писаному. Еще один, предпоследний день похода завершился без столкновений с силами противника. Северной армии как будто бы не существовало вовсе. Завтра вечером предполагалось вступить в Москву.

Плохо было, что войска расслабились. Среди солдат распространился слух, что воевать не будем, а доедем до Москвы и там будет парад на Красной площади. Вот и вся задача. Поэтому даже командир передового дозора капитан Коврига родом из Суздаля, задремавший под ровный рокот мотора бронетранспортера, не обратил внимания, что вот уже минут двадцать под колеса ложится совершенно пустынное шоссе. «Командир, странно что-то, — сказал механик-водитель, — что-то давно встречных нет». И в это самое мгновение в мерный гул мотора ворвался дьявольский рев двигателей заходящих в атаку самолетов. «Тревога! Жми!» — закричал капитан водителю, и стал выкрикивать в микрофон: «Воздух! Воздух!», — забыв даже нажать кнопку передачи. Но все равно было-уже поздно. На шоссе рвались бомбы и ракеты. Солдаты выскакивали из остановившихся грузовиков и бежали в поле. Штурмовики раз за разом заходили на рассыпавшиеся по шоссе грузовики и бронетехнику. На дороге воцарился ад. Еще целые машины блокировались горящими и не могли двинутся ни взад, ни вперед. Самолеты заходили волнами, сменявшими одна другую. Командования не было. Джип генерала Ачалова взорвался от прямого попадания ракеты уже в первые минуты боя. Ачалов погиб.

Бронетранспортер Ковриги, перевалив через кювет, несся к лесу, черневшему в трех километрах от шоссе. За ним, видел Коврига, мчались еще три машины передового дозора. Стрелок из башни непрерывно строчил по ни весть откуда взявшимся вертолетам, несшимся навстречу. Под брюхом «Черной акулы» полыхнуло, и Коврига вдруг понял, что все, конец. Ракета угодила в землю перед самым носом мчащейся машины. Бронетранспортер подбросило. Коврига вылетел из люка, и еще в полете видел, как тяжелая машина медленно со слоновьей грацией встает на дыбы. Он ударился о землю и больше ничего не помнил. Его машина загорелась и взорвалась.

Другие бронетранспортеры, вырвавшиеся с горящего шоссе тоже были уничтожены вертолетами. До леса, однако, добежало много солдат. Район был оцеплен, и еще трое суток армейские части прочесывали огромный, тянущийся на двадцать километров лесной массив. Из кустов раздавался крик: «Ребята, не стреляйте! Мы сдаемся!», — и с виноватыми лицами вылезали воины «южных». «Северные» смотрели настороженно, а потом размягчались и угощали сигаретами. Раздавался веселый матерок. Похоже было на военную игру. Но только освободительной армии генерала Ачалова больше не существовало.

5

Макашов с его добровольцами не пропал, хотя и угодил в другую неприятность. Примерно в это же время флот добровольцев приближался к Казани. В получасе хода впереди шел бронекатер Каспийской военной флотилии. Это было довольно слабо вооруженное старое судно, в задачу которого входила проверка пути следования и разведка. Его команда также не ожидала сопротивления. Заложив большую дугу, катер подошел к причалу Казанского речного вокзала. Просторный причал был пустынен. Матрос с причальным канатом в руках на борту катера недоуменно оглянулся на рубку. «Эй, там… Почему никого нет на швартовке?» — проорал в микрофон громкой связи командир катера. Катер покачивался на волнах в двух метрах от причала. «Вы тут никому не нужны. Убирайтесь, откуда пришли!» — раздался усиленный мегафоном голос с берега. Из распахнутых окон речного вокзала прозвучало несколько выстрелов. Матрос с причальным канатом упал в воду. Катер взревел, подняв нос, вылетел на середину реки, произвел несколько пушечных выстрелов по речному вокзалу и ушел вниз по течению.

Через полчаса в салоне трехпалубного теплохода «Тенор Лемешев» состоялось совещание командования Добровольческой армии.

— Не знаю, — говорил лейтенант — командир катера, — может быть, у них и тяжелое оружие есть. По мне только из винтовок палили.

— Можем мы высадить людей здесь? — спросил Макашов.

— Он-то может, — сказал капитан «Дзержинского», — показывая на командира бронекатера, — а я не могу. Как же я с такой громадиной к берегу подойду? У меня осадка пять метров.

Вариант с десантированием войск на бронекатерах и других мелких судах Макашов отверг как непрактичный.

— Так мы два дня промотаемся, — сказал он.

Было решено перевезти на катерах на берег взвод добровольцев, которые захватят пару грузовиков на шоссе, незаметно проедут в город, захватят речной вокзал и обеспечат причаливание сначала военных катеров, а потом — вместе с моряками — и больших теплоходов. Расчетное время подхода — 10 часов вечера.

Добровольцев десантировали на берег, и они, продравшись сквозь кусты, исчезли из виду. Флот поднялся вверх по реке и к десяти часам военные катера вышли на траверз речного вокзала. Здание как вымерло. Ни одно окно не светилось, и условленного сигнала не было. Катера ждали до полуночи, а потом ушли.

— С ними что-то случилось, — сказал Макашов.

— А нам что теперь — посреди реки так и болтаться? — спросил капитан «Дзержинского».

Решили миновать Казань и идти наверх к Рыбинску.

Макашова разбудили в половине шестого утра. Пришли три шифрованные радиограммы из Краснодара, все крайне срочные. В одной из них четко и без прикрас говорилось о разгроме экспедиционного корпуса Ачалова и бесславной гибели самого командующего. В другой, отправленной несколькими часами раньше и гораздо более пространной, сообщалось, что первого сентября в г. Хасавюрт в Дагестане состоялось совещание руководителей республик Северного Кавказа. Совещание приняло решение об образовании единого государства — Кавказской конфедерации (КК), в которую вошли Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Чечня-Ичкерия и Северная Осетия-Алания. Приглашение присоединиться к КК направлены главам Абхазии и Южной Осетии. Высшим органом объявлен Государственный Совет, куда входят по двое представителей от каждой из составляющих конфедерацию республик. Первым актом Госсовета стали выборы президента КК. Им стал один из руководителей Чеченской республики, член Народной Шуры и известный бандит Шамиль Басаев. В тот же день Госсовет провозгласил независимость Кавказской конфедерации и заявил о ее выходе из состава РФ. Одновременно Госсовет КК обратился к мировому сообществу с просьбой о дипломатическом признании и об оказании помощи для защиты от российской агрессии, грозящей полным уничтожением малых народов Кавказа. В третьей радиограмме, подписанной самим Зюгановым, сообщалось, что сегодня ночью самолеты НАТО подвергли ракетному обстрелу и бомбардировке районы размещения военных частей Народного правительства в Чечне, Ингушетии и Дагестане. По неподтвержденной пока информации, турецкие части, пропущенные Азербайджаном через его территорию, морским путем следуют в Дагестан (в Махачкалу и Дербент) якобы с целью оказания помощи против российской агрессии. В связи с этим Добровольческому корпусу предписывается срочно вернуться в Волгоград.

В утреннем полумраке корабли грузно и долго разворачивались на узком фарватере. Из Саратова Макашов самолетом вылетел в Волгоград. Эти радиограммы, как выяснилось впоследствии, спасли Добровольческий корпус от полного уничтожения.

6

Наутрю московские газеты сообщили о разгроме похода на Москву, о свержении президента Ельцина и образовании нового правительства, о натовской бомбардировке Северного Кавказа, о провозглашении Кавказской Конфедерации. К тому же первого сентября начинался новый учебный год в школах и вузах. Новостей было слишком много для одного дня. Разумеется, главное внимание было отдано двум основным новостям. О них кричали аршинные заголовки на первых полосах.

«Сегодня»: РАЗГРОМ КОРПУСА ГЕНЕРАЛА АЧАЛОВА. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ В МОСКВЕ. АРМИИ СТРАН НАТО ПРИВОДЯТСЯ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ.

«Независимая газета»: ЭРА ЕЛЬЦИНА В ИСТОРИИ РОССИИ ЗАВЕРШИЛАСЬ. СОСТОИТСЯ ЛИ ЭРА ЛУЖКОВА?

«Известия»: КОММУНИСТЫ ОПЯТЬ ПОТЕРПЕЛИ ПОРАЖЕНИЕ, НО И ПРЕЗИДЕНТ ЕЛЬЦИН СМЕЩЕН. ПОКА СТРАНА РАСПАДАЕТСЯ, НАВЕРХУ ИДЕТ БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ.

«Московский комсомолец»: НАС ОПЯТЬ КИНУЛИ. И НЕПОНЯТНО, КТО.

В опубликованных сообщениях говорилось, что в Москве состоялось экстренное заседание узкого состава Совета Федерации. По причине чрезвычайного положения и приостановки деятельности парламента в нормальном, регулярном виде ни Дума, ни Совет Федерации не собирались вот уже два месяца. Однако совещания губернаторов по конкретным вопросам происходили регулярно. Теперь же вот такое совещание объявило себя заседанием Совета Федерации. Что подразумевалось под «узким составом», сказано не было, но было ясно, что по причине отсутствия кворума организаторы не рискнули назвать состоявшееся заседание заседанием Совета Федерации как такового.

В резолюции экстренного заседания говорилось:

«…ввиду фактического раскола страны, бездействия и паралича власти, ставящего под угрозу нормальное функционирование государства, Совет Федерации принимает на себя ответственность за руководство страной. С целью обеспечения нормального функционирования промышленности и сельского хозяйства, подготовки к зиме и выполнения текущих международных обязательств, образуется Временный исполнительный комитет Совета Федерации. Председателем Временного исполнительного комитета избран член Совета Федерации мэр Москвы Ю. М. Лужков.

Совет Федерации объявляет незаконными и не подлежащими исполнению действия и распоряжения прежнего правительства России, назначенного Б. Н. Ельциным, конституционный срок пребывания которого на посту президента истек. Президент считается утратившим свои полномочия. Правительству предложено подать в отставку. Также незаконными объявляются действия и распоряжения так называемого Народного правительства, функционирующего на юге России.

Совет Федерации поручает Временному комитету подготовить предложения по реорганизации государственного устройства Российской Федерации с целью устранения последствий введения чрезвычайного положения, обеспечения гражданского мира, соблюдения прав и свобод граждан и выполнения международных обязательств России».

Далее было сказано:

«Совет Федерации, состоящий из избранных согласно Конституции Российской Федерации руководителей российских регионов, призывает граждан страны к стойкости и единению перед лицом чрезвычайных обстоятельств, грозящих распадом страны, хаосом и гражданской войной. Нашей высшей целью является сохранение единства и территориальной целостности Российской федерации, гарантирование демократических прав и свобод граждан, мирная и созидательная жизнь всех народов России.»

За казенным, хотя и нарочито взволнованным языком официального сообщения не видно было тех тайных пружин, которыми двигались события, и мало кто знал, сколько вероломства, жестокости и крови стоит за этими вроде бы искренне звучащими словами. Теперь я понимаю, что таков вообще язык политики. Все его слова и буквы написаны в конечном счете кровью.

Газетные комментарии были достаточно единодушными. Газеты в общем и целом положительно оценили смену руководства страны. Это можно объяснить как усталостью от Ельцина, от его тягостной бездеятельности и непредсказуемых взрывов, так и страхом перед репрессиями, которые оказались бы неизбежны, приди к власти в стране коммунисты. Широко разрекламированный ачаловский поход на Москву по какой-то странной причине мало кем воспринимался серьезно. Не верили люди, что Ачалов, а за ним и Зюганов воцарятся в Москве. Но, очевидно, внутри у многих все же сидело беспокойство. Поэтому приход к власти Лужкова, на которого до этого никто всерьез не ставил, был воспринят как облегчение и меньшее зло. Вот что писал, например, главный редактор «Независимой газеты» Виталий Третьяков:

«Мои прогнозы, как всегда, оправдались. Две недели назад в заметках под названием "Коммунистический крот и метла истории" я говорил, что готовящийся коммунистами поход на Москву независимо от того, будет ли он успешным, закончится падением президента Ельцина. Он был, пожалуй, единственным человеком в стране, который не чувствовал, что его время истекло, и достаточно любого толчка, может быть даже незначительного, для его падения. В военном плане успех экспедиции Народного правительства оказался нулевым. Но самого факта решительного выступления хватило для того, чтобы недостаточно легитимный режим, построенный на шатком фундаменте чрезвычайного положения, бесповоротно рухнул…

Вызывает удивление, что председатель Народного правительства Геннадий Зюганов, — несомненно, один из умнейших политиков сегодняшней России — недостаточно серьезно подошел к планированию экспедиции. В результате стечения обстоятельств, а также военных и политических просчетов как с одной, так и с другой стороны, место у руля государства занял Юрий Лужков. Мэр Москвы — импульсивный и жесткий политик. В то же время он свободен от идеологической зашоренности и догматизма, которые привели страну к нынешнему бедственному состоянию и ужасному расколу. Он — рациональный политик, предпочитающий действовать не по либеральным, или, наоборот, коммунистическим прописям, а так, как подсказывают здравый смысл и его собственное понимание положения и потребностей страны. В идейном багаже Лужкова имеется, наряду с прочим, некоторое количество лево-популистских идей. Это особенно важно сейчас, когда первостепенной является задача преодоления идеологической конфронтации и грозящего гибелью страны раскола. С приходом к власти в Москве Лужкова становится реальным постепенное сближение московского и краснодарского правительств. Если Лужкову удастся осуществить это сближение, а затем и ликвидировать пагубный раскол, его имя окажется вписанным крупными буквами в историю России.»

В «Сегодня» военный обозреватель Павел Фельгенгауэр дивился вопиющей военной безграмотности и безалаберности генералов южного правительства и высказывал проницательное предположение о том, что весь поход очень напоминал инсценировку. Ачалов, похоже, вовсе не собирался воевать, а намерен был вступить в Москву на белом коне под колокольный звон».

7

Поскольку от бесконечной череды чрезвычайных событий народ уже устал, никаких волнений не было. Казалось, что происшедшего ждали. В тот же день было объявлено, что руководство Министерства внутренних дел, Министерства обороны и командование Московского военного округа признают действия Совета Федерации правильными и своевременными и готовы выполнить все распоряжение и указания Временного исполнительного комитета. О судьбе Ельцина официально ничего сказано не было, о нем словно забыли. Ходили слухи, что он будет судим по обвинению в преступной халатности и злоупотреблении служебным положением. В редакции говорили, что он сидит у себя в Горках‑10 под охраной подразделения дивизии Дзержинского и пьет. Что пьет, как всегда не уточнялось. Наина Иосифовна находятся вместе с ним.

Татьяна Дьяченко, которая в это время, как оказалось, была в Париже по делам бизнеса, намерена просить политического убежища у французского правительства. Было ясно, что «друг Жак» не откажет в просьбе дочери «друга Бориса». Борис Абрамович Березовский также находится за границей, но считает, что ему бояться нечего, и намерен вернуться, если новые власти гарантируют ему безопасность. Пока же он ищет возможности встретиться с новым главой правительства.

Другим членам «семьи» повезло гораздо меньше. Роман Абрамович арестован и помещен в «Матросскую тишину». Также арестованы Александр Волошин и Валентин Юмашев. Их ждет судебный процесс. По обвинению в хищении государственных средств в особо крупных размерах арестованы исполняющий обязанности премьер-министра Н. Аксененко, управляющий делами администрации президента Пал Палыч Бородин и несколько других крупных чиновников. Глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс буквально в день переворота отбыл на своем самолете в Нью-Йорк. Администрация президента распущена. Произведены аресты в руководстве ряда министерств.

На следующий день газеты опубликовали состав нового кабинета. Были назначены три новых первых вице-премьера. Первым вице-премьером, курирующим экономику, стал Георгий Боос, во время президентских выборов руководивший предвыборным штабом Лужкова. Первым вице-премьером, курирующим социальную сферу, стал Валерий Шканцев. Первым вице-премьером, отвечающим за координацию силовых ведомств, был назначен Владимир Ватрушин, сохранивший за собой место директора ФСБ. Пост министра промышленности занял С. Глазьев. Министром обороны стал бывший начальник Генерального штабы генерал А. Квашнин. И. Сергеев подал в отставку. Министром внутренних дел — уже третьим за последние два месяца — назначен начальник московского управления МВД генерал А. Куликов. Министерство иностранных дел сохранил за собой И. Иванов. Новоучрежденное министерство информации получил С. Ястржембский. Министром юстиции стал бывший председатель Московской городской думы И. Платонов. Врио министра налогов и сборов стал А. Починок. На должность министра финансов ко всеобщему удивлению вернулся М. Задорнов. Министром культуры (как потом стало известно, после долгих уговоров со стороны председателя правительства) согласился стать И. Кобзон. На министерстве по чрезвычайным ситуациям остался бессменный С. Шойгу. Некоторые министерские посты остались пока незанятыми. Исполнение соответствующих обязанностей было временно возложено на первых заместителей министров прежнего правительства.

Телевидение показало первую пресс-конференцию Лужкова в качестве премьера. Он отвечал на многочисленные вопросы бойко, живо, показал чувство юмора и демократизм. К концу пресс-конференция превратилась чуть ли не в состязание в остроумии между премьером и журналистами. Лужков всем понравился. Он сказал, что главная задаче сегодня — обеспечить единство и целостность России. В этом сходятся все члены нового правительства. На нашей стороне мировое сообщество. Так называемое южное правительство — это группка коммунистических реваншистов, с которыми будет вестись беспощадная борьба. Натовские бомбардировки расположения войск коммунистов в Чечне закономерны. Они спровоцированы коммунистами. Но все должно решаться не бомбами, а за столом переговоров. Министр иностранных дел Иванов готовится вылететь в Брюссель для переговоров с Х. Соланой, координирующим внешнеполитические вопросы в Евросоюзе, а затем в Вашингтон как только будет назначен новый руководитель внешней политики США взамен М. Олбрайт, ушедшей в отставку. Встреча с Клинтоном пока не предполагается. Первый визит он намерен нанести в Киев.

— Нет, — сказал Лужков, — чрезвычайное положение пока не отменяется. Ситуация нестабильна, имеют место провокации со стороны коммунистов, и мы не можем рисковать. Вместе с тем отмена чрезвычайного положения стоит первой в списке задач, которые намерено решить правительство.

— Разумеется, наше правительство временное. Оно ведь так и называется: Временный исполнительный комитет Совета Федерации. Россия не может оставаться безвластной. Как только ситуация стабилизируется, мы назначим дату президентских выборов. Мы объединим Россию и проведем выборы.

— Строев? Егор Семенович крупный политик и очень работоспособный человек. Он продолжает выполнять функции председателя Совета Федерации. Мы решили пока, до выборов президента России, перевыборы председателя Совета Федерации не проводить. К тому же у него там сейчас слишком большая нагрузка. Ведь Совет Федерации по причине чрезвычайного положения пока полностью не функционирует.

— Я сам? Конечно, я в ближайшее время оставлю пост мэра Москвы… Когда? Узнаете в свое время… Будем выбирать президента — выберем и мэра.

— Дату президентских выборов назначит Совет Федерации. Во всяком случае, это будет после снятия чрезвычайного положения… Ну и что же, что по конституции Дума. У нас в Думе одни коммунисты… Кроме того, какая Дума! Ведь чрезвычайное положение… В общем, это не простой вопрос, будем советоваться с юристами.

— Может ли Зюганов выдвинуть свою кандидатуру на будущих президентских выборах? М-да… Это вопрос… Да, может. Но при одном условии: если выйдет из рядов Коммунистической партии. Это запрещенная экстремистская организация. Ее руководитель не может быть президентом России… Ну и что, что при Ельцине!? Ее запретил не Ельцин, а Верховный суд Российской федерации. Только он может пересмотреть дело и отменить запрет. Но не думаю, что он будет это делать (Лужков засмеялся).

— Нет, признать результаты первого тура, проведенного в июне, мы никак не можем. И никто не может. Не имеем права. Положение в стране изменилось коренным образом. Компартия запрещена. Коммунисты попытались развязать гражданскую войну. Нас, как говорится, Бог спас. (Лужков перекрестился.)

Отвечая на вопрос об экономической политике, он сказал, что Россия твердо стоит на курсе реформ, но реформы буду осуществляться постепенно, с учетом российской специфики и не за счет трудящихся. «Народ сбросил со своей шеи Чубайсов и других так называемых реформаторов не для того, чтобы полупить новых на их место. Надо все делать с умом и так. чтобы результаты были видны.»

Первые дни, правда, никаких результатов видно не было. В стране все шло точно по-прежнему. Звучали, правда, слова типа «подготовка к зиме», «северный завоз» и т. п. Очевидно, Лужков на посту главы государства решил не менять свой прежний имидж энергичного хозяйственника. Москва полнилась слухами. Одни говорили, что идут переговоры с Югом, и по приглашению Лужкова Зюганов прибудет в Москву и станет президентом России. Другие утверждали, что, наоборот, Лужков заключает союз с НАТО и бросит армию против коммунистического Юга. Третьи пугали, что по самым проверенным сведениям атомные подводные крейсера Северного флота уже вышли на боевые позиции, и что НАТО предъявлен секретный ультиматум: немедленно отвести войска от российских границ. Иначе, мол будет нанесен ядерный удар по крупнейшим городам Европы и Америки. Мир в панике.

Все это были только слухи. Паники в мире не наблюдалось. Хотя некоторая информация об активности на базах Северного флота и о передвижениях российских подводных лодок в западных газетах время от времени появлялась.

8

Утром 7 сентября радио Москвы сообщило, что Краснодар захвачен частями воздушно-десантных войск Министерства обороны. Точнее, радио сообщило, что Краснодар освобожден этими частями. Удар был нанесен со стороны Ростова-на-Дону. Одновременно на город был выброшен парашютный десант, который захватил аэропорт и обеспечил посадку тяжелых транспортных машин с войсками. Чехословацкий вариант, Армия Народного правительства скована боями в Чечне и Дагестане, и город практически оказался беззащитным перед неожиданным нападением. Так называемое Народное правительство ликвидировано, его члены арестованы. К вечеру правда, начали поступать сообщения о том, что в Краснодаре идут ожесточенные бои между атаковавшими город десантниками и частями бывшей чеченской группировки Внутренних Войск, которым помогают добровольческие формирования Макашова и отрады моряков-черноморцев. Кроме того, сообщение об аресте Зюганова опять оказалось преждевременным. Ему и некоторым членам Народного правительства удалось скрыться. По некоторым сведениям, он находится в Волгограде.

На следующий день на телетайпы поступило решение Волгоградского городского собрания народных представителей о возвращении городу-герою имени Сталинград и очередное «Воззвание Народного правительства к народам России». Оно начиналось словами «Отечество в опасности!» В «Воззвании», в частности, говорилось:

«В который раз в этом столетии Сталинград становится символом борьбы народов России за свободу против угнетателей и иностранных оккупантов. Престарелый диктатор Ельцин свергнут группой заговорщиков. Но суть антинародного режима осталась неизменной. Вместо прежних олигархов у власти в Москве угнездился преступный клан московского мэра. Но по-прежнему московский режим служит не Родине, а американскому и международному империализму, стремящемуся поработить Россию, лишить ее воли к сопротивлению, превратить в протекторат Америки и европейских держав. В то время, как НАТО бомбит Северный Кавказ и высаживает войска у самых российских границ, наемники Москвы наносят военные удары по российским регионам, верным Народному правительству.

Народное правительство провозглашает беспощадную войну, против всех, кто покушается на свободу и независимость нашей Родины. В 1919 году Сталинград (тогда Царицын) остановил попытку свергнутых революцией эксплуататорских классов совместно с иностранными интервентами реставрировать угнетательский антинародный режим. В 1943 году у стен Сталинграда были наголову разбиты гитлеровские полчища. Сталинград стал символом победы в Великой Отечественной войне. Нет сомнения, что и теперь враги России потерпят сокрушительное поражение. Сталинград снова — символ мужества и сопротивления. Все на защиту Отечества!»