Русский Бертольдо

22

…царь пошел в покои свои. А Бертолд, как отужинал, пошел спать в тот вечер в конюшню — ИталЕ: «Как тогда уже было очень поздно, то Государь пошел в свои покои, а Бертолд по полученному приказанию также пошел на кухню, где он имел ужин, состоящий из большаго ломтя хлеба и из нескольких головок луку; сию простую пищу, к которой он привык, предпочел он всем сладчайшим предлагаемым ему яствам; он разсудил, лучше от них воздержатся и наблюдать в своей пище умеренность, которую ему бедность его определяла и от которой он ни когда не удалялся. Воздержание в пище, столь нужно для здравия, сколь излишество и сладость оныя вредны. Для сих же причин не хотел Бертолд в определенной ему комнате спать, но лег в одной из дворцовых конюшен на соломе, не раздевшись <…>» (с. 34). Далее в текст ИталЕ введено рассуждение, характерное для французского редактора — «Похвала деревенской жизни; сколь нега вредна здравию»:

«Крестьяне ни когда пороком лености порабощены не бывали; они угнетаемы будучи нуждою и скудостию, снискивают собственным своим трудом себе пропитание; и не имеют время быть в праздности, а еще менее нежится. Вставать с восходом солнечным, много работать, поздно ложится, весьма мало спать — вот, какова жизнь сих бедных людей, которых мы от тщеславия со всем не справедливо презреннейшею на свете тварью почитаем; хотя, в самом деле, им мы одолжены содержанием своим, и хотя первые наши праотцы точно такого же рода жизнь вели. Состояние, в котором тогда Бертолд при дворе находился, ни мало не приневоливало его вести такую жизнь; однако привычка, как говорят, есть вторая природа, и не токмо тяжело, но и очень опасно от нее отставать; то для сей причины Бертолд предъидущаго дня не хотел сладких яств вкушать и предпочел конюшню и пук худой соломы, определенной ему комнате и мягкой постеле; и по своему обыкновению встал он весьма рано: нет в том прекословия, чтоб и всякой так не поступил, естли б люди так как прежде не имели другой постели, кроме земли, ни других пуховиков, кроме досок или рогож, без сомнения, они бы здоровее были, так поступая; но уже с древних времен роскош, тщеславие и нега делают нам не внятными такия разсуждения» (с. 35–36).

ЖизньБ: «<…> ел он [Бертольдо] очень умеренно, не привыкший к роскоши не хотел он себя подвергнуть искушению. Показывали ему мягкую постелю, но он предпочел пук соломы в конюшне» (с. 271).