Русский Египет

Глава 5 Лондонский корреспондент

И снова ранним каирским утром я ожидаю в машине доктора Касема возле ресторана «Андалуз». На сей раз он не по-египетски точен. Возможно, дело в том, что нам надо заехать еще за одним человеком. Как доктор Ибрагим в Александрии, он будет нашим проводником в дельте Нила.

Доктор Хабиб — так зовут этого человека — живет неподалеку. Он уже завел двигатель своего «Фиата», так что через минуту-другую мы трогаемся в путь.

Наш провожатый — отпрыск богатых помещиков. Все земли вокруг деревни, куда мы сейчас едем, принадлежали его отцу. Да и сама деревня называется Завия аль-Хабиб — по имени семьи. Две проведенные после революции 1952 года, при президенте Гамале Абдель Насере, аграрные реформы существенно подорвали позиции помещиков в египетской деревне, но не уничтожили их окончательно. У доктора Хабиба все еще достаточно земли, чтобы безбедно жить в Каире на доход от сдачи ее в аренду и заниматься любимым делом — изучать фольклор.

Собственно, нас с доктором Касемом интересовала не вотчина Хабибов, а соседняя деревня Деншавай. 13 июня 1906 года там произошел инцидент, всколыхнувший всю страну и ставший толчком к интересному эпизоду в истории русско-египетских связей. Не сразу удалось мне восстановить этот эпизод и даже узнать подлинное имя его главного действующего лица.

На сей раз задачку задал сам доктор Рифаат Саид. «Личность, заслуживающая особого внимания, — Теодор Розенштайн, — писал он в своей книге. — Это был российский социалист, эмигрировавший в Лондон. Затем он приехал в Египет, где редактировал выходившую на английском языке газету Национальной партии «Иджипшн стандарт». Впоследствии Розенштайн написал книгу об истории английской оккупации Египта под названием «Гибель Египта». Книга была закончена в 1910 году, после чего он вновь уехал в Лондон. Удивительно, но Ахмед Шукри, переводчик этой книги на арабский язык, писал, что был лично знаком с Розенштайном. По его словам, после победы большевистской революции мистер Розенштайн вернулся в Россию и работал личным секретарем Ленина. Затем российское правительство назначило его послом в Тегеран».

Кто бы это мог быть? Ведь известно, что среди секретарей В. И. Ленина не было человека по фамилии Розенштайн. А как насчет посланника в Тегеране? Смотрю «Дипломатический словарь». Фамилии «Розенштайн» там тоже нет.

Странно. Переводчик мог преувеличить близость Розенштайна к Ленину, чтобы придать больший вес его книге. Но с какой стати выдумывать ему должность посланника, да еще именно в Тегеране?

А что если фамилия исковеркана? Это частенько бывает при переводах имен собственных с одного языка на другой. В нашем же случае языков было сразу три — русский, английский и арабский. Вновь беру «Дипломатический словарь» и просматриваю уже все фамилии, хотя бы отдаленно напоминающие «Розенштайн». И — вот она, истина. «Ротштейн Федор Аронович (1871–1953). В 1920–1922 — полпред РСФСР в Иране».

Так вот оно что! Теодор Розенштайн на самом деле — Федор Ротштейн, известный ученый, дипломат и деятель большевистской партии. Только вот каким образом попал он в Египет? Собирая затем материалы о жизни и деятельности Федора Ароновича, я пришел к выводу, что истоки его «египетского периода» надо искать именно в Деншавае.

Деревня эта неподалеку от города Шибин аль-Кум ничем от соседних селений не отличается. Те же глинобитные дома, узкие немощеные улицы, где в пыли вперемежку с курами копошатся босоногие ребятишки, скромные лавчонки. И еще — голуби, кружащиеся в чистейшем египетском небе. Вот эти-то птицы, символ мира, и навели в тот июньский день 1906 года на деревню беду. О ней рассказывает маленький, в один зал, музей, созданный в 1964 году.

Смотритель музея дремлет у входа, в тени. Услышав наши приветствия, вскакивает, поправляет длинную рубаху-галабею и приглашает внутрь. Практически все экспонаты музея — это картины, развешанные по его стенам. Они повествуют о «Деншавайском деле» — именно так этот случай вошел в историю Египта.

Пятеро английских офицеров решили пострелять в Деншавае голубей. Устроились у гумна, где птиц было особенно много, открыли пальбу. Одна из пуль ранила работавшую неподалеку девушку, другая подожгла солому. Возмущенные крестьяне потребовали от англичан уйти из деревни. Те наотрез отказались и, задумав проучить египтян за «дерзкое поведение», затеяли с ними драку. Но англичане переоценили свои силы и потому были вынуждены вскоре ретироваться. По пути из деревни один из них, потерявший в драке головной убор, получил солнечный удар и вскоре скончался. Однако колонизаторы обвинили в смерти офицера деншавайских крестьян. Их арестовали и отдали под суд. Приговор был суров: четверых повесить, девять человек сослать на вечную каторгу, большую группу крестьян выпороть у подножия виселиц. 28 июня на окраине деревни, в том самом месте, где стоит сейчас музей, приговор был приведен в исполнение.

Не могу сказать, знал ли В. И. Ленин об инциденте в Деншавае, но в своей статье «Горючий материал в мировой политике», опубликованной в 1908 году, он дал такую характеристику британским колонизаторам, которую, на мой взгляд, можно вполне отнести и к Египту. «Либеральные английские буржуа, раздраженные ростом рабочего движения у себя дома, испуганные подъемом революционной борьбы в Индии, все чаще, все откровеннее, все резче показывают, какими зверями становятся самые «цивилизованные», прошедшие самую высокую школу конституционализма, европейские политические «деятели», когда дело доходит до пробуждения борьбы масс против капитала, против капиталистической колониальной системы, т. е. системы порабощения, грабежа и насилия», — писал Ленин.

А над Египтом тем временем разразилась настоящая буря. Решение суда было столь вопиюще несправедливым, что всколыхнуло буквально всю страну. Во многих местах прошли демонстрации и митинги протеста, газеты заполнили негодующие статьи. Лидер египетского национального движения Мустафа Камиль решил срочно ехать в Лондон, чтобы мобилизовать либеральную английскую общественность на поддержку своего народа.

«Даровитый оратор и талантливый публицист, непримиримый враг владычества англичан в долине Нила» — так характеризовал Мустафу Камиля в одном из донесений в Петербург уже известный нам российский посланник в Каире А. А. Смирнов. Место этого человека в истории национально-освободительной борьбы египетского народа чрезвычайно почетно. Недаром на одной из центральных площадей в Каире Камилю установлен памятник, дом его превращен в музей, а могила стала предметом поклонения. В 1900 году он основал ежедневную газету на арабском языке «Аль-Лива» («Знамя») и проповедовал в ней идеи национальной независимости. Конечно, любые исторические параллели условны, но мне деятельность Мустафы Камиля представляется чем-то сродни роли нашего А. И. Герцена и его «Колокола».

Так вот, Мустафа Камиль срочно поехал в Лондон. 24 июля 1906 года он встретился там с большой группой английских политических деятелей и журналистов. Среди присутствовавших был У. С. Блант — богатый аристократ, известный поэт и видный противник колониальной политики Англии. Блант неплохо знал ситуацию в Египте, поскольку имел там поместье и регулярно посещал эту страну. В 1901 году с его египетскими слугами произошло примерно то же, что и с деншавайскими крестьянами: их избили охотившиеся на лис английские офицеры, а затем еще и бросили в тюрьму «за правонарушение». Блант обнародовал этот случай в печати и парламенте, что вызвало шумный скандал. Так что он лучше многих в Англии понимал чаяния Мустафы Камиля.

Поездка в Лондон, а затем и в Париж привела Камиля к мысли, что надо начать издание в Каире ежедневных газет на английском и французском языках. Только так, решил он, голос египетского народа может быть услышан европейской общественностью. Вернувшись на родину, Камиль начал активную подготовку к выпуску этих газет. Деньги собирали по подписке. Новым изданиям дали название «Египетское знамя». Вечером 2 марта 1907 года вышел первый номер «Этандар эжипсьен», а утром следующего дня — «Иджипшн стандарт». К сотрудничеству в них Мустафа Камиль привлек группу видных европейских либералов и социалистов. Нужны были газете и свои корреспонденты в Лондоне и Париже. Камиль обратился за советом к Бланту, и тот предложил в качестве лондонского корреспондента своего друга Федора Ротштейна.

Почему же выбор Бланта, которому доверился Мустафа Камиль, пал именно на Ротштейна? Дело в том, что к тому времени Федор Аронович завоевал у английской общественности репутацию человека социалистических взглядов, способного публициста, интернационалиста. Здесь надо, хотя бы вкратце, рассказать о том, как сложилась его судьба.

Ф. А. Ротштейн еще в юности встал на путь революционной деятельности. Сын аптекаря, он в полтавской гимназии примкнул к народовольцам и вскоре оказался под угрозой ареста. Выход был один — эмигрировать, и в 1891 году юный Ротштейн приехал в Англию. Видный советский дипломат И. М. Майский, посвятивший в своей книге «Воспоминания советского посла» Федору Ароновичу специальный раздел, отмечал, что Ротштейн отличался от основной массы русских эмигрантов в первую очередь тем, что быстро выучил язык и «был тесно связан с английской жизнью». В 1895 году он вступил в английскую Социал-демократическую федерацию, а шесть лет спустя — и в Российскую социал-демократическую рабочую партию. Ротштейн принимал активное участие в организации издания ленинской «Искры» в Лондоне и после второго съезда РСДРП примкнул к большевикам. В 1902–1903 годах он неоднократно встречался в английской столице с Лениным. Владимир Ильич и в дальнейшем поддерживал связи с Федором Ароновичем, высоко ценил его. В письме в редакцию газеты «Правда» от 19 июля 1912 года Ленин назвал Ротштейна известным марксистом. Кстати сказать, в первом номере «Правды», вышедшем 5 мая 1912 года, в списке ее постоянных сотрудников значится: «Ф. Ротштейн (Лондон)».

В 1901 году, когда на юге Африки Англия продолжала вести колониальную войну против буров — потомков белых колонистов, тогдашний лидер английской Социал-демократической федерации (СДФ) Гайдман предложил прекратить антивоенную борьбу. Ротштейн резко ответил ему в печати. В завязавшейся дискуссии выяснилось, что огромное большинство рядовых членов федерации поддерживает Ротштейна. Вскоре после этого Федор Аронович был избран членом исполкома СДФ и стал признанным лидером ее левого крыла. Замечу, что федерация публично осудила зверства англичан в отношении египетских крестьян из Деншавая.

Лондонский корреспондент каирской газеты — для русского большевика, как писал впоследствии его сын А. Ф. Ротштейн, «это было начало периода очень активной поддержки национально-освободительной борьбы египетского народа, который оставил у меня неизгладимое впечатление. Английское издание, которое вскоре начало ежедневно поступать в наш лом, отпечатанное на шероховатой бумаге слепым шрифтом, было первой иностранной газетой, с которой я познакомился. Как мне ныне кажется, разговор о газете, о талантливом лидере националистов Мустафе Камиль-паше заполнили почти три года нашей жизни».

В один из субботних дней я опять поехал в библиотеку «Дар аль-кутуб», чтобы посмотреть, о чем сообщал из Лондона в «Иджипшн стандарт» Ф. А. Ротштейн. Бережно раскрыл подшивку. Подзаголовок гласил: «Ежедневная национальная газета». В углу слева — девиз: «Египет — для египтян». Заметки под рубрикой «От нашего собственного корреспондента в Лондоне» присутствовали практически в каждом номере. Их автор дискутировал с теми, кто считал, что Египет не дорос до независимости. «К счастью, Египет не есть, не был и не будет в такой ситуации, как Индия, — утверждал Ротштейн в номере от 26 марта 1907 года, — и британские государственные деятели, будь то империалисты-консерваторы или империалисты-либералы, не являются единственными вершителями его судеб». Много сообщений — о росте симпатий общественности Англии к национальным устремлениям египтян. «До Деншавая английская публика была совершенно равнодушна к тому, что происходит в Египте, — отмечалось в корреспонденции, опубликованной 8 марта. — В настоящий момент в Англии возрождается значительный интерес к египетскому вопросу благодаря энергичным усилиям старых и новых противников империалистической экспансии». Возвращаясь 11 апреля к «Деншавайскому делу», Ротштейн назвал реакцию на него официального Лондона «отражением империалистической морали».

То, что Ф. А. Ротштейн был корреспондентом «Иджипшн стандарт», мне удалось выяснить довольно легко. Но вот был ли он какое-то время еще и редактором этой газеты? То есть жил в Египте, работал рука об руку с Мустафой Камилем? На этот счет у меня сразу же возникли сомнения. Смущал прежде всего тот факт, что ни его сын, ни И. М. Майский ничего об этом не писали, хотя и упоминали о корреспондентской работе Федора Ароновича.

Я продолжал поиски. В одной из советских газет меня привлекло сообщение о том, что личные бумаги Ф. А. Ротштейна хранятся в архиве Академии Наук СССР. Сделал туда запрос. Ответ был таков: ни одного документа, подтверждающего, что Ротштейн бывал в Египте, в его бумагах нет.

Впрочем, Федор Аронович вернулся на родину не совсем обычным путем. Летом 1920 года он был назначен членом советской делегации во главе с Л. Б. Красиным, которая вела торговые переговоры в Англии. Спустя некоторое время появилась необходимость съездить в Москву, чтобы проинформировать правительство о ходе переговоров и ситуации в стране. Ротштейн после 29-летнего отсутствия приехал в Россию, но скоро узнал, что дорога назад ему закрыта: английский министр иностранных дел лорд Керзон дал строжайшее указание не выдавать въездной визы. Так что практически все лондонские архивы Ротштейна остались в Англии. Иными словами, ответ из архива Академии Наук, вероятно, и не мог быть другим.

Картина не прояснилась. Тогда я попытался найти старшего сына Федора Ароновича — Андрея, или, как у нас его нередко называли на английский манер, Эндрю Ротштейна. Он родился в 1898 году в Лондоне и всю жизнь прожил там. Поскольку Эндрю Ротштейн — видный общественный деятель, мои лондонские знакомые сравнительно быстро сообщили мне его домашний телефон. 29 мая 1987 года я позвонил из Каира в Лондон.

Андрей Федорович ответил на мой вопрос на чистом русском языке.

— Нет, молодой человек, мой отец никогда в Египте не был и газету «Иджипшн стандарт» не редактировал. Насколько мне известно, он даже лично не был знаком с Мустафой Камилем. Но отец очень уважал этого выдающегося человека. На столе в его кабинете даже стоял портрет Камиля.

Ну что ж, с газетой, кажется, все ясно. Осталось разобраться с книгой.

Появление ежедневных газет, на двух европейских языках дало новый импульс египетскому национальному движению. Да и сам Мустафа Камиль развил после «Деншавайского дела» исключительно бурную деятельность. Он разъезжал по стране, ежедневно выступая на митингах, готовился к созданию собственной политической партии. Международный резонанс всех этих шагов был настолько велик, что лорд Кромер, бессменно правивший страной с 1883 года, в апреле 1907 года был вынужден подать в отставку. Формально — по состоянию здоровья, фактически же — из-за того, что колонизаторы решили несколько изменить методы управления Египтом. Вернувшись в Лондон, лорд Кромер вскоре издал там двухтомник «Современный Египет», в котором всячески оправдывал деятельность англичан в этой стране. Ему подпевали европейские оппортунисты. Все это убедило Ф. А. Ротштейна: необходимо написать такую книгу о колонизации Египта Англией, которая стала бы марксистским ответом апологетам империализма. «Ближайшим поводом к ней, — вспоминал потом Федор Аронович, — была небольшая статья Эдуарда Бернштейна (не помню уже где), в которой он восхвалял замечательные деяния англичан в Египте как образчик современного колониального культуртрегерства».

1908 год стал началом нового этапа в «египетском периоде» жизни Ф. А. Ротштейна. Опираясь на опыт работы в «Иджипшн стандарт», он засел за сбор материалов для будущей книги. «Для этой цели я в течение двух лет изучал документы в библиотеке Британского музея, — писал Федор Аронович в предисловии к первому русскому изданию этой книги, вышедшему в 1925 году. — Я думаю, что я тогда исчерпал практически все, что можно было с пользой изучить».

А в Египте тем временем происходили серьезные перемены. В феврале 1908 года скончался от чахотки в возрасте 34 лет Мустафа Камиль, подорвавший здоровье подвижническим трудом на благо египетского народа. Пятьдесят тысяч египтян, знатного и низкого происхождения, провожали его до могилы с выражением глубочайшего горя. «Смерть устранила талантливого и энергичного человека, который мог бы сделаться крайне неприятным для англичан», — писал в Петербург посланник А. А. Смирнов.

— Отец очень расстроился, узнав о смерти Мустафы Камиля, — сказал мне по телефону Эндрю Ротштейн, — и говорил, что Англии просто повезло.

Действительно, преемник Камиля, Мухаммед Фарид, не обладал ни его талантами, ни его популярностью. Воспользовавшись этим, колониальные власти вскоре перешли в наступление на египетское национальное движение. В марте 1909 года они ввели чрезвычайное положение, направленное в первую очередь против основанной Мустафой Камилем незадолго до смерти Национальной партии. Часть активистов партии эмигрировала, другая ушла в подполье. Издававшиеся ею газеты были закрыты.

Корреспондентская работа Ротштейна в «Иджипшн стандарт» закончилась, но связи с египетским национальным движением не прерывались. В сентябре 1909 года египетские борцы за независимость провели в Женеве молодежный конгресс, на который пригласили Федора Ароновича. Участники конгресса приняли программу, которую сам Ротштейн в своей книге назвал «крайней левонационалистической». Кстати говоря, именно на конгрессе в Женеве мог познакомиться с Ротштейном переводчик его будущей книги Ахмед Шукри. Ну а Рифаат Саид высказал предположение, что на «полевение» Национальной партии могло повлиять присутствие на конгрессе «Розенштайна». Что ж, это не исключено, ведь для молодых египетских патриотов 38-летний Федор Аронович был «старшим товарищем». И все же, думается, главная причина этого лежала в объективных обстоятельствах — усилении репрессий со стороны колонизаторов и малой эффективности традиционных, «парламентских» форм борьбы.

Вскоре после конгресса в Женеве Ф. А. Ротштейн закончил работу над книгой. Однако выяснилось, что написать ее — еще полдела. Другая половина — издать в кичащейся своей демократией Англии исследование, разоблачающее ее официальную политику. И тут на помощь пришел Блант. Он нашел издателя, предоставил ему финансовые гарантии, написал предисловие к книге. В 1910 году работа Ф. А. Ротштейна «Разорение Египта» увидела в Лондоне свет на английском языке.

Книга Ротштейна, соединившая в себе качества первоклассного научного труда и обвинительного акта против британского империализма, была встречена в либеральных кругах с интересом. Историк Гуч дал ей меткое название «Анти-Кромер». Отрывки из книги напечатали левые английские и египетские газеты. Но лишь в 1921 году она была впервые издана в Каире на арабском языке в переводе Ахмеда Шукри, да и то с большими купюрами. И название книге пришлось дать другое — «История египетского вопроса». Спустя два года, после формального предоставления Англией независимости Египту, книгу Ротштейна удалось издать в Каире целиком.

Еще через два года труд Федора Ароновича вышел и на его родине. Для первого русского издания 1925 года автор добавил четыре главы, расширив хронологические рамки своего повествования. Уже после смерти Ротштейна, в 1959 году, его книга под названием «Захват и закабаление Египта» была издана в нашей стране вторично. Причем автор предисловия писал: «Монография Ф. А. Ротштейна выдержала самое трудное испытание, которому подвергается литературное произведение, — испытание временем».

В справедливости этого суждения я убедился, когда стал обладателем второго издания полного перевода книги Ротштейна на арабский язык. Оно было предпринято в Бейруте в начале 1981 года группой живших в ту пору в Ливане левых египетских деятелей, вынужденных эмигрировать из-за преследований тогдашнего президента Садата. Пробегая послесловие, обратил внимание на такую фразу: «Польза от этой книги в том, что, хотя захватчики и изменились, суть их политики та же — подчинить себе нашу страну, эксплуатировать ее богатства». Весьма прозрачный намек на попытки США втянуть Египет в орбиту своей политики!

Завидная судьба у этой книги. Она актуальна и поныне. Ну а как сложилась впоследствии судьба самого Федора Ароновича? Об обстоятельствах его возвращения на родину я уже рассказывал. Десятилетие между выходом книги в Лондоне и приездом в Москву было заполнено у него главным образом активной деятельностью в английском рабочем движении. Ротштейн стал лидером левого крыла Британской социалистической партии (БСП). В годы Первой мировой войны занимал твердую интернационалистическую позицию и в апреле 1916 года на конференции БСП повел за собой четыре пятых делегатов. В 1918–1920 годах был одним из руководителей массового движения в Англии под лозунгом «Руки прочь от России!»

В 1920-е годы Федор Аронович находился на дипломатической работе, а затем отдал все свои силы научным исследованиям. Он — автор нескольких книг по истории рабочего движения на Западе и внешней политике западных держав. В 1939 году был избран действительным членом Академии Наук СССР.

Когда перечисляешь самые важные вехи долгой и насыщенной событиями жизни академика Ф. А. Ротштейна, трехлетний «египетский период» может показаться лишь маленьким эпизодом. Собственно, если оценивать его во времени, то он и был таковым. Но зато каким ярким был этот период, если и по сей день, спустя целый век, имя Ротштейна помнят в Египте! Федор Аронович показал египетским борцам за свободу и счастье родины блестящий пример интернационализма русского человека, который воспринимает боль других народов как свою собственную.