Русский Сан-Франциско

Крепость Росс — русская «Мекка» и Русское Историческое общество

Смерть Николая Петровича Резанова не воспрепятствовала воплощению в жизнь его идеи о строительстве нового поселения в Калифорнии. Российско-Американская компания обратилась в правительство, которое в свою очередь предложило послу в Мадриде барону Строганову начать переговоры о торговле России и Калифорнии. В это время Испании было не до переговоров. Наполеон в 1808 г. поменял короля Испании Хуана IV на своего брата Джозефа Бонапарта. Поэтому русскими предложениями никто не заинтересовался.

Первый главный правитель русских поселений на Аляске Александр Андреевич Баранов трижды посылал в Калифорнию экспедицию под руководством коммерции советника Ивана Александровича Кускова, который обратил внимание на плато в 30 км к северу от залива Румянцева (ныне залив Бодега), отделённое от остальной местности глубокими ущельями и окружённое строевым лесом и пастбищами. В десяти километрах протекала река, названная им Славянкой (ныне Русская река). Во время этих экспедиций четверо русских предпочли сбежать от Кускова. 30 августа (11 сентября) 1812 г. Кусков основал селение и крепость Росс, население которого составили 25 русских и 90 аборигенов с Аляски — алеутов и кадьякских эскимосов. Формально эти территории принадлежали испанцам, а фактическими хозяевами были индейцы племени кашайя-помо. Землю купили за три одеяла, три пары штанов, два топора, три мотыги и несколько ниток бус.

Росс был самой южной русской колонией в Северной Америке и создавался как сельскохозяйственное поселение, предназначенное для снабжения Российско-Американской компании продуктами питания. В первые годы компания также уделяла внимание развитию в Россе добычи пушнины, однако после 1816 г. каланов быстро истребили и основой экономики стало сельское хозяйство и мелкая промышленность.

Селение Росс было как бельмо на глазу для испанцев, считавших всю территорию своей. В 1816 г. в Сан-Франциско прошли переговоры Отто Евстафьевича Коцебу и губернатора Верхней Калифорнии Пабло Висенте де Сола, на которых последний затронул вопрос о русской крепости. Коцебу вызвал Кускова, который заявил, что основал поселение по приказу начальства и оставить его может тоже только по приказу. В протоколе изложили позиции сторон и отправили в Санкт-Петербург, где дело замяли. Осознав бесперспективность противодействия русским, де Сола ускорил испанскую колонизацию Калифорнии.

Возникшая позже Мексика также сделала несколько попыток дипломатическими методами убрать селение Росс, однако все они закончились ничем. Российско-Американская компания со своей стороны пыталась добиться от МИДа империи активного воздействия на мексиканские власти с целью признания и установления границ русской колонии, однако министерство неизменно ей отказывало, ссылаясь на отсутствие дипломатических отношений с новой страной. В 1835 г. Ф. П. Врангель был направлен компанией в Мехико для заключения торгового соглашения и изучения позиции мексиканских властей по вопросу Росса. Врангель выяснил, что Мексика готова признать Росс взамен на официальное признание Россией новой страны, и попытался склонить Николая I к признанию независимости Мексики, однако тот ответил отказом.

К работе в поселении с самого начала его существования привлекали индейцев. Их труд вначале был наёмным, русские платили за него мукой, мясом и одеждой, предоставляли жильё. Впоследствии стали практиковаться «притоны» на работы, что ухудшило отношения с туземцами. Тем не менее историки отмечают практически полное отсутствие вооружённых столкновений между индейцами с русскими, в отличие от других калифорнийских колонистов. Ни разу русской крепости не угрожали и внешние враги.

Именно в селении Росс появились первые в Калифорнии ветряные мельницы и судостроительные верфи, виноградники и фруктовые сады с яблонями, грушами, вишнями и даже персиками. Кусков разводил капусту, репу, бобовые, салаты, свеклу, тыкву и даже арбузы, но земледелие, ради которого колония и основывалась, не отличалось особой продуктивностью. Русские колонисты впервые привезли в Калифорнию многие блага европейской цивилизации, например, оконные стёкла. В первые два года здесь появились дом правителя, казармы, поварня, кладовые, мастерская с кузницей и слесарней. За оградой выстроили баню, кожевенный завод, ветряную мельницу и скотный двор. Сельскохозяйственные угодья простирались на склонах холмов вокруг крепости. Форт имел артиллерию — 12 пушек. В одной из комнат дома Ивана Кускова находился арсенал. В самом центре укреплённой площади находился колодец.

Помимо главного входа на южной стене имелись ворота в восточной части. В северо-восточном углу Форта располагалась часовня Святой Троицы, пристроенная к укреплениям.

В 1821 г. И. А. Кусков покинул Америку и вернулся в родную Тотьму, сдав селение Росс Карлу Ивановичу (иногда Самойловичу) Шмидту. Несмотря на молодость, Шмидт уже имел опыт управления русскими поселениями, хотя ему было всего 19 лет, когда 28 июля 1818 г. он впервые прибыл в Русскую Америку. В 20 лет ему приказали создать факторию на Гавайских островах, а начальником фактории Росс К. И. Шмидт стал в 21 год. Он продолжил строительство крепости и заложил на верфи три судна. Вместе с Я. Д. Дорофеевым в 1823 г. он поднялся на сотню верст вверх по течению реки Славянки, а также обследовал близлежащие местности, наметив строительство новых факторий. Именно благодаря Шмидту весной 1824 г. началась постройка часовни во имя Святителя Николая: в поисках средств на это он организовал подписку денег среди экипажей русских кораблей «Аполлон», «Ладога» и «Крейсер». Правда, за эту инициативу он получил нагоняй от главной конторы РАКа.

В 1825 г. Шмидт сдал Росс Павлу Ивановичу Шелихову, который в течение последующих пяти лет занимался благоустройством селения, обращая большое внимание на сельское хозяйство, в основном зерновое земледелие. Во времена Шелихова население Росс состояло: около 60 русских, 80 алеутов и 80 местных индейцев. Он достроил и часовню, в которой церковные требы исполнял выборный церковный староста.

16 ноября 1830 г. Шелихов сдал селение П. С. Костромитинову. Из-за истощения сельскохозяйственных угодий Петр Степанович занялся поисками новых пахотных мест. Так, в окрестностях основали несколько русских факторий-ранчо. Селение Костромитиновское на южном берегу реки Славянка было крупнейшим из трёх и включало в себя большой комплекс зданий: хозяйский дом, дом для индейских работников, молотилку, амбар, пекарню, кузницу, бани, загон для скота, табачный склад, винный погреб. Основой хозяйства было выращивание пшеницы. Ранчо его помощника Егора Леонтьевича Черных располагалось в глубине материка, дальше всего от крепости, на ней выращивались овощи, фрукты, пшеница, а также производилось вино. В 1837–1840 гг. Черных вёл первые в Калифорнии систематические наблюдения за погодой. Ранчо Василия Хлебникова находилось в нескольких километрах к востоку от залива Бодега.

Ближайшая к форту удобная гавань находилась в заливе Бодега почти в 30 км к югу, где был построен порт Румянцев. В нём товары перегружались на небольшие суда и транспортировались к крепости. К 1836 г. население возросло до 260 человек — незначительно, большая часть их жила на берегах речки Славянки. Население было многонациональным: здесь жили русские (в разное время от 50 до 100 человек), привезённые из Аляски алеуты (50–125 человек), креолы (до трети всего населения), индейцы соседних племён, якуты, финны, шведы и даже гавайцы. Многие индейцы и алеуты были крещены и хорошо владели русским языком. Русское население было представлено в основном мужчинами, подписавшими с Российско-Американской компанией семилетний контракт. Русских женщин в селении почти не было, поэтому смешанные браки были весьма распространены.

Последним правителем крепости, с 1 августа 1838 г., был Александр Гаврилович Ротчев. К этому времени стало понятно, что место для поселения Росс было выбрано неудачно. Открытая ветрам и волнам со стороны океана бухта не давала надежного укрытия судам. Местоположение колонии Росса было больше приспособлено к обороне, чем занятию сельским хозяйством. Узкая полоска земли между океаном и горами не могла дать в достаточном количестве хлеба и овощей, чтобы прокормить русское население Аляски. При этом частые туманы с океана сводили на нет все усилия земледельцев. В скотоводстве достигли большего успеха: в конце 1830-х гг. здесь было 1700 голов крупного рогатого скота, 940 лошадей и мулов и 900 овец. Ежегодно производилось более 800 кг шерсти, которая шла на экспорт. И все же вольный выпас не оправдывал затрат: после шестимесячного сухого сезона пастбища не могли прокормить животных, которые разбредались по отдаленным окрестностям.

Ремесленники колонии изготавливали мебель, двери, рамы, черепицу из секвойи, телеги, колеса, бочки, «коляски о двух колесах», выделывали кожи (70–90 штук ежегодно поставлялось в Новоархангельск), обрабатывали железо и медь. Строились суда, продавая некоторые испанцам, не имевшим до того времени здесь ни одного корабля. Но, несмотря на эти достижения, селение было убыточным. Пшеница не давала хорошего урожая, обмен с хозяевами страны — испанцами не приносил ощутимой прибыли. Сильно сократилась и местная популяция пушных зверей, поэтому живность в округе была быстро выбита и торговля пушниной со временем сошла на нет. Историк Российско-Американской компании Тихменев подвел такой итог: «Как стратегический пункт, по отдаленности своей от колонии, заселение не могло иметь также никакого значения, тем более, что и небольшой залив Бодего не мог соответствовать этой цели. Словом сказать, при таком положении дела заселение представляло собой для колоний только тяжелую обузу».

После соглашения администрации Российско-Американской компании в Новоархангельске (ныне Ситка) и Компании Гудзонова залива в форте Ванкувер надобность в поставках продовольствия из Форт-Росса отпала. В 1839 г. Российско-Американская компания приняла решение оставить Росс и продать его. Международный статус фактории Росс так и не был определён: правительство Мексики, продолжавшее считать землю под Россом своей, не пожелало платить за неё, ожидая, что русские просто забросят колонию. Наконец, 13 декабря 1841 г. был подписан контракт между А. Г. Ротчевым и гражданином Мексики швейцарского происхождения Джоном Саттером о продаже ему всей недвижимости Росс за 30 тыс. пиастров, или 42 857 руб. серебром. В Америке имя Джона Саттера (John Sutter) (Иоганн Август Зуттер) (23 февраля 1803–18 июня 1880), калифорнийского предпринимателя швейцарского происхождения, известно в связи с золотой лихорадкой: в 1848 г. вблизи лесопилки Саттера было обнаружено первое золото. Впоследствии на его земле основали столицу Калифорнии город Сакраменто. Известно также, что он имел тесные связи с русскими, в частности, с последним правителем РАКа Ротчевым, и приезжал в Новоархангельск. В Форт-Россе Саттер никогда не жил, назначая туда наёмных управляющих.

Злоключения крепости на этом не закончились. Мексиканские власти признали сделку недействительной и через четыре года передали Форт-Росс другому владельцу. Их сменилось немало, и каждый приспосабливал бывшую крепость для своих нужд: под лесной склад, богатое ранчо, непритязательный отель или веселый салун-трактир. Последним управляющим был Вильям Бенитц (William Benitz), который стал арендовать Форт у Саттера. Он в несколько раз увеличил старый русский сад, расширил дом Ротчева, где и жил с 1846 г., построил причал. В 1867 г. Бенитц разделил свои владения на две части и продал их разным покупателям. Форт отошел к Джеймсу Диксону (James Dixon), а 1873 г. его выкупил за 35 тыс. долларов Джордж Колл (George W. Call), поселившийся там с семьёй и превративший его в небольшой интенсивно используемый порт. Тогда же бывшая русская колония начала привлекать первых туристов. В 1903 г. Колл продал Форт Калифорнийской лиге исторических объектов (California Historical Landmarks League), которая в 1906 г. перепродала его штату Калифорния. Это случилось за месяц до сильнейшего землетрясения, разрушившего Форт. К 1916 г. он был восстановлен по сохранившимся деталям. Это бедствие не было последним: 5 октября 1970 г. пожар полностью уничтожил часовню. Через несколько месяцев после этого сгорела крыша дома Ротчева.

Для выходцев из России Форт-Росс был частичкой утерянной родины, и в русских общинах нет-нет да и возникали инициативы по его реконструкции и созданию музея. А. П. Фарафонтов, П. С. Оленич, В. Н. Арефьев, Г. Е. Родионов, Т. Ф. Токарев, входившие в Деловой комитет по созданию музея Форт-Росса, а также семья Лебедевых и отец А. Вячеславов провели первые реставрационные работы в часовне. Ее открыли 4 июля 1925 г., когда было совершено первое богослужение. В дальнейшем этот день отмечался ежегодно: прихожане Свято-Троицкого собора в Сан-Франциско устраивали паломничество в Форт-Росс, где торжественно проводилась литургия.

Через 12 лет, в 1937 г., эти деятели стали основателями Русского исторического общества в Америке, в которое вошли многие известные ученые, интересующиеся русской историей, как из Америки (А. П. Кашеваров, Г. З. Патрик, Е. А. Москов и др.), так и из Европы (С. Г. Сватиков и др.). Первый председатель А. Фарафонтов со своими коллегами предложил два основных направления деятельности: просветительская и научно-исследовательская. Сразу же были установлены связи не только с известньщи исследователями-американистами, но и с университетами (Калифорнийским и Вашингтонским), библиотекой Конгресса и Калифорнийским историческим обществом. Деятели Общества продолжили работы по приведению в порядок развалившейся крепости Росс, а также занялись составлением очерка по ее истории. Первые труды членов Общества вышли в Записках. Был также выполнен проект памятника-часовни Русской славы, который хотели установить на Русской горе в Сан-Франциско.

12 декабря 1937 г. в помещении бывшего Русского клуба открылась читальня Общества, работавшая ежедневно по вечерам с 6 до 9 часов. Литература в основном была подарена членами русской общины, и в первое время ее было немного, но имелись свежие газеты и журналы. Активисты Общества не оставляли мысль о создании музея и предпринимали попытки для этого. Они опубликовали обращение к русским общинам, а также организовали несколько выставок, в частности, о русских изданиях в Америке. В дальнейшем Общество расширило свою деятельность и открыло отделение в Нью-Йорке.

Душой Общества был его председатель Александр Павлович Фарафонтов. Выехав из России, он сначала жил в Харбине, где основал фирму «Натуралист» с магазином и мастерской, затем переселился в Шанхай. В 1935 г. 46-летний предприниматель эмигрировал из Шанхая в США, поселившись в Сан-Франциско, но с Китаем связи не порвал: его статьи появлялись в харбинском «Рубеже» и других изданиях. Он скончался 19 февраля 1958 г.

В числе основателей Общества был и житель Сиэтла Павел Васильевич Шкуркин, автор многих книг и статей по китаеведению и обладатель прекрасной востоковедческой коллекции. На заседаниях, которые в основном проходили на частных квартирах, он читал интересные доклады, помогал энтузиастам-историкам, а также содействовал Обществу в издании его «Записок», предоставляя для публикации своц наиболее интересные статьи. Так, в «Записках» вышел его научно-популярный очерк «Открытие Америки (не Колумбом)».

В Обществе часто проводились лекции, с одной из наиболее интересных выступила 14 июня 1940 г. М. В. Брызгалова (урожденная Анненкова), поделившаяся воспоминаниями о встречах с декабристами. К 200-летию открытия русскими Аляски выпустили Юбилейный сборник, который смогли распространить по всей Америке. Во время Второй мировой войны деятельность Общества почти замерла. Последним крупным мероприятием стало возвращение в Форт-Росс его исторического колокола. Завершающее собрание Общества, сыгравшее значительную роль не только в сохранении исторических реликвий, но и в просветительском отношении, состоялось 23 мая 1948 г. На нем было решено передать все дела новому Музею-архиву русской культуры.

Сохранением русского уголка в Калифорнии занималась и ассоциация «Друзья Форт-Росса», основанная в 1973 г. в Лос-Анджелесе. В нее входили С. Н. и И. М. Куличковы, А. Ф. и А. А. Долгополовы, В. П. Петров, Л. В. и З. А. Леонард, супруги Бобровы и др. Они выступали с научно-популярными докладами, устраивали экскурсии, оказывали помощь в восстановлении Форт-Росса и т. д.

Ныне Форт-Росс окружён квадратом бревенчатых стен, сделанных из секвойи, в противоположных их углах находятся две восьмиугольных башни — юго-восточный и северо-западный блокгаузы. В часовне Святой Троицы время от времени проводятся православные богослужения. На территории Форта стоит дом Ивана Кускова, который существовал уже в 1820 г. и служил резиденцией всем начальникам Форта, кроме Ротчева. Дом Александра Ротчева (1836) можно считать единственным сохранившимся в Форте оригинальным зданием XIX века: он собран из бывших в наличии старых материалов. По свидетельству одного из гостей, в доме находилась богатая библиотека и имелось фортепьяно. Торговый дом, казармы и склады, находившиеся внутри Форта, до наших дней не сохранились.