Русь, собака, RU

Рублево-куршевельский склон

Хемингуэй, описывая послевоенную dolce vita — открытие Ривьеры богачами, освоение Cote d’Azure, использовал, если не ошибаюсь, образы рыбы-лоцмана, акулы и прилипалы. Лоцман открывала неизвестное место, акула-миллионер делала его модным, а рыбки-прилипалы разбалтывали тайну и портили все. Приходилось искать новое.

Я к тому, что русским сезонам Куршевеля, в котором этим январем кое-кто рисковал свободой (пока вы, граждане, кушали оливье), уже примерно пять лет. За это время новогодняя игрушка, прелестная альпийская деревушка перестала, условно говоря, быть личным открытием горнолыжной семьи Потаниных-Прохорова-«Норникеля» (а без них не было бы и местного Кубка миллионеров) и узкого круга примкнувшего гламура.

«Куршевель» (через «е»!) перестал быть паролем клана богатых и красивых — и стал понятием собирательным, стоящим в словаре синонимов напротив «Ксюша Собчак» (Ксюши, кстати, я в этом году тоже в К. не видел). Каждый теперь фамильярен с К., и судит о К., и презрителен к К., а отчего ж не быть, если там просаживают миллионы, развратничают миллиардеры и катаются на лыжах, инкрустированных бриллиантами?

И ведь лыжи с бриллиантами — от Lacroix — в К. действительно продаются. 36 тысяч евро пара. Кто-то их покупает. Но это единственная правда о К. Остальное — миф.

Газета, когда-то бывшая рупором либералов, отводит К. три полосы и пишет взахлеб: самый дорогой курорт в мире! Ски-пасс на подъемники — 46 евро! Занятие ребенка с инструктором — 500 евро! Цены в гостиницах — за облаками! (Истерика 98-го: доллар будет стоить 30 рублей! Нет, 50! А я говорю, 100, и все мы умрем!) Понятно, никто из писавших в К. не был.

На самом деле русская неделя в Куршевеле, с 2 по 9 января (далее джет-сет перемещается в Санкт-Мориц), — это сезон снижения цен: основной контингент, французы, разъезжается после рождественских отпусков. Номер в дизайн-отеле Куршевеля-1650 Le Seizena стоит уже не 300, а 230 евро. В самом шикарном и престижном Куршевеле-1850 (весь К. — четыре деревеньки, разбросанные по высотам) экономные умники заранее бронируют номера по 120 евро, а приезжающие большой компанией снимают шале: так еще экономнее. То есть если взять проживание — выходит Финляндия.

Кататься на лыжах и вовсе не дорого. Прокат полного комплекта — от 20 евро за день. В парке Волен под Москвой, в Коробицине под Петербургом придется отдать от 500 до 600 рублей за пару часов. Ski-pass, пропуск на подъемники на день — 35 евро (два часа в Сорочанах на выходных). Если кататься после полудня — 25. Подъемники на учебные горки (а они фантастические, до 1,5 километра длины) вообще бесплатно. Если добавить, что действуют в К. 130 склонов и полсотни отличных подъемников, то обдираловкой покажется Красная Поляна с ее единственной скучной трассой, чудовищным сервисом и безумными очередями к полудохлой «канатке».

Я не хочу сказать, что К. - дешевое место. Но там есть выбор между очень дорогой жизнью, скажем, в отеле Byblos и жизнью бюджетной. Между устрицами в Le Tremplin и крепами с гран-марнье в соседней блинной. На Рублевке такого выбора нет. Может быть, поэтому наши соотечественники выбирают — и это правда — не блины, а устрицы. С европейской точки зрения это некоторый перебор, свойственный русским, которые всегда к тому же несколько во всех смыслах переодеты, overdressed.

Но все же предпочитать устриц лучше, чем предпочитать спиртное с утра в турецких «все включено».

Хотя с точки зрения европейцев лучше вообще не перебирать.

«Там, правда, проститутки стоят 1000 евро?» О господи, вот как объяснить, что начиная с некоторого уровня, то есть с уровня сардинского Порто-Черво, или генуэзского Портофино, или Кап-Ферра, или Монте-Карло, проституция как таковая — по схеме «я плачу, ты делаешь» — исчезает до пренебрежимо малого числа одиночек. Здесь другие игры, и главная, по точному определению веселого журналиста и пиарщика Карахана, называется oligarch-hunting — охота на олигархов.

Вот прелестная девушка, катающаяся на лыжах с мамой (летом вы их с мамой встретите на пляже Никки-Бич в Сен-Тропе): денег у семьи в год ровно на две поездки, но девушка мила и, главное, на выданье. Ну а в Куршевеле есть, за кого выдавать. Дочки-матери вовсю стреляют глазами, но осмелился бы кто предложить им деньги!

Вот на веранде пьет свежевыжатый сок (4,5 евро, кстати) глава адвокатской фирмы Виталий, который на лыжах и вовсе не стоит. Зато Виталий умеет находить хороших клиентов, среди которых у него сейчас и Пушкинский музей, и Спиваков. Возможно, будет и Прохоров: полтусовки уже говорит о том, что у Прохорова лежит на сохранении забытое Виталием пальто.

Вот знаменитый светский фотограф Левитин, снимающий со вспышкой длиннющими очередями от живота, как немец в землянке: цель его пребывания здесь вообще объяснять не нужно.

Вот дико модный PR-директор Вадим: это он устраивает четвертый год знаменитые «синие» вечеринки Martell, куда стремятся попасть все, но Вадиму надо, чтобы попали кто надо и чтобы модельер Шаров специально для его вечеринки пошил специальную коллекцию (и Шаров честно шьет).

В Куршевеле вообще 95 процентов русских — в отличие от 95 процентов иностранцев — на работе, то есть на охоте. Окруженная горами крохотулька-деревушка с пятком пятизвездных отелей и двумя ночными клубами попросту не дает дичи скрыться. И если кто-то из лесных царей готов зафрахтовать самолет, покатать на вертолете над Альпами и подарить на память шубку или кольцо с камушком — то охотница, пожалуй, согласна полезть к такому волчаре в берлогу. А что? Обычный русский мужик пьян и скучен. А этот — явно уж нет.

А кроме того… вы видели вблизи Прохорова или Абрамовича? Они потрясающе, удивительно молодо выглядят.

Полиции Лиона, пытающейся выдать дичь за сутенеров, остается только посочувствовать.

Русских в К. вычислить проще простого. Вот пальто от Zileri, под ним ним пиджак Kiton, под ним пузечко и рубашка от Zegna, короткая стрижка, готовность к обороне, взгляд шарит по витрине Omega — наш, из сургутских топ-менеджеров.

Вот старик, черный бушлат, в зубах сигара, выгуливает кривоногого белого бульдога по рядам торговой галереи — не наш.

Фишка в том, что русские здесь — да, впрочем, и всюду — живут не в свое удовольствие, а напоказ. Точнее, удовольствие именно в том, чтобы напоказ выставлять удовольствие. А европейская идея в том, чтобы получать удовольствие от удовольствия, не мешая другим. У продвинутого, хорошо образованного европейца вообще высший шик — понять устройство чужой страны, выучить язык, стать своим и, таким образом, на одну страну обогатиться.

У русских же повод для гордости — жить всюду, как в России.

Несколько куршевельских сезонов эта гордость била фонтаном, но все же для внутреннего потребления. Да, пел в ресторане отеля Les Aireles казацкий хор «Хава нагила» для Романа Абрамовича — но ведь не на улице же. Да, лилось в прошлом году из автомобильных динамиков про «желтые очки, два сердечка на брелке», но в таком варианте Рома Зверь даже как бы и мил, как мило бывает потанцевать под «Тату» на дискотеке где-нибудь в Таиланде.

Однако в этом году пошло через край.

Спасская башня изо льда затмила все здешние постройки.

Но «Звери» два часа пели на Круазетт вживую — сцена и звук у них были такие, что Мадонна с Лужниками отдыхают. Тоже, положим, не криминал, но вот через всю сцену тянулся транспарант «Олигархический ерш дарит зверей простым людям» с портретом мужика, неизвестного самому продвинутому гламуру, за исключением фотографа Левитина, презрительно фыркавшего: «Да это ж Ершов, детка! Считай, что Прохоров!» И резал глаз не сам плакат, а то, что никто даже не удосужился перевести его на французский.

И означало это, что олигархические ерши говорили всем местным сомам в куршевельской заводи: а пошли вы все на… Это наше. Мы платим бабло. И ведем себя, как у себя, где бабло побеждает что угодно — хоть добро, хоть зло.

…Я не хочу утверждать, что этот перебор был причиной известных событий, связанных с арестом 26 россиян. Хотя, возможно, какая-то горнолыжная бабушка из богатых и пожаловалась властям на мигрень. Более того, я абсолютно уверен, что в Европе жизнь в пределах закона охраняется тем же законом.

Но версия у меня есть: все же наши перебрали. Сдетонировало. Нарочито показная гульба оказалась последней каплей, last drop. Ну а материал кой-какой уже имелся, и решили проверить, невзирая, как говорится, на. В Европе на материальное и социальное положение полиция, знаете ли, вообще не взирает.

Те русские, что поедут на следующий год в Куршевель, будут это помнить очень хорошо. Настолько хорошо, что русский Куршевель — от души, громкий, на вынос — скорее всего, позабыт.

Отличный, сытый, буржуазный, прекрасный горнолыжный курорт разбит в качестве русской хрустальной мечты.

Появится новый смысл поехать туда: наконец-то от души покататься. К нам, кстати, местные там относятся исключительно хорошо.