Рыба красного цвета

Отсидев свой срок за мошенничество в клубе «Фрайере», Джонни Роселли обосновался в Майами-Бич. В мае 1975 года Роселли вызвали в специальную сенатскую комиссию по расследованию деятельности разведывательных органов для допроса за закрытыми дверями по поводу заговоров с целью убийства Кастро. Роселли, как заявил председатель комиссии Фрэнк Черч, «рассказал нам множество подробностей». В списке комиссии значился и Сэм Джанкана, однако ночью 24 июня, всего за несколько дней до назначенной ему даты явки в комиссию, кто-то проник в дом Джанканы в Чикаго и в упор расстрелял его. Оружие убийства — автоматический пистолет «Дюраматик» 22-го калибра с глушителем — было затем найдено в кустарнике на берегу реки Дес-Плэйнс. Полиция сумела выяснить только то, что в последний раз этот пистолет был легально продан одному из майамских дельцов в 1965 году, после чего его следы терялись и установить дальнейших владельцев оказалось невозможно. Убийство осталось нераскрытым.

7 августа 1976 года труп Роселли обнаружили в опутанной цепями металлической бочке, утопленной в Дамб-фаундлингском заливе близ Майами. Он исчез десятью днями раньше, как раз перед опубликованием доклада Черча. Доклад включал утверждение Роселли о том, что предпринимавшиеся совместно ЦРУ и мафией покушения на жизнь Кастро бумерангом ударили по президенту. Это утверждение было затем отвергнуто комиссией палаты представителей по расследованию политических убийств в пользу теории «это дело рук мафии». Убийцу или убийц не нашли.

29 марта 1977 года Чарльз Николлетти, подручный Джанканы, который заменил Роселли на посту руководителя осуществлявшегося мафией «проекта Кастро», был убит в Чикаго. В то время комиссия палаты представителей разыскивала Николетти, чтобы допросить и выяснить, существует или нет связь между заговорами против Кастро и смертью Кеннеди. В сообщении агентства ЮПИ о смерти Николетти, в частности, говорилось, что Николлетти порвал с мафией после убийства Джанканы, поскольку считал, что «ЦРУ прибирает к рукам операцию... Сделка между ЦРУ и синдикатом требовала как минимум негласного содействия ЦРУ в контрабандной доставке проституток из Марселя, Франция, в Соединенные Штаты для обслуживания принадлежащих мафии публичных домов в Лас-Вегасе и других городах...». Такой поворот представлялся следователям комиссии палаты представителей совершенно невероятным. Они были убеждены, что кто-то намеренно хочет отвлечь их внимание от причастности мафии к убийству Кеннеди.

В своем докладе, опубликованном в 1979 году, специальная сенатская комиссия пришла к выводу, что убийство Джона Кеннеди, возможно, явилось результатом заговора, и обвинила ФБР и ЦРУ в том, что они лишили комиссию Уоррена информации, которая привела бы последнюю к такому же заключению 15 годами раньше. Сенатская комиссия заявила, что свидетельством «причастности организованной преступности к убийству президента могли бы служить ее контакты или с Освальдом, или с Руби, или с обоими». Полученные доказательства подтверждают, что Освальд был «действительно связан с организованной преступностью», а Руби был «известен в мире организованной преступности».

Когда репортеры спросили главного юрисконсульта комиссии Роберта Блэйки, кто же те маньяки, которые, по его мнению, несут ответственность, он ответил: «Думаю, это дело рук мафии». Защищать мафию от подобных обвинений довелось — правда, посмертно — Джонни Роселли. Как указывается в опубликованной в 1981 году биографии мафиозо Джимми Фратианно, Роселли считал теорию об убийстве Кеннеди мафией смехотворной: «Что же, мы идиоты, да? Нанимаем психа вроде Освальда убить президента, а потом просим такого трепача, как Руби, заткнуть ему глотку. Да мы бы этим соплякам паршивую собаку кокнуть — и то не доверили бы».

Джон Мартино участвовал в попытках Джонни Роселли убить Кастро, затем в кампании дезинформации относительно личности Освальда, начатой сразу после убийства президента Кеннеди, потом сумел добиться успехов на деловом поприще в Майами, хотя характер его бизнеса остается неясным. Он много путешествовал по Латинской Америке. Поговаривали, будто он торговал пуленепробиваемыми жилетами. В 1975 году произошла знаменательная беседа Мартино с его деловым партнером из Техаса Фредом Клаасеном. Мартино заявил тогда, что был агентом ЦРУ по контракту и знал о заговоре с целью убийства президента Кеннеди: «Освальда наняли враги Кастро. Освальд не знал, на кого работал, понятия не имел, кто в действительности его нанял».

Разоблачения Мартино стали известными лишь в 1978 году, когда репортер газеты «Даллас морнинг ньюс» Эрл Голц опубликовал интервью с Клаасеном, в котором тот пересказал свою беседу с Мартино. Сам же Мартино умер вскоре после этого разговора. Комиссия палаты представителей направила одного из следователей допросить его вдову. Она сказала, что труп мужа «забрало правительство». В личных бумагах Мартино обнаружились доказательства его давних связей с Сантосом Траффиканте.

Заговор 1971 года с целью убийства Кастро в Чили при помощи скрытого в телекамере пистолета оказался последним заданием, которое Тони Весьяна выполнял для своего шефа в ЦРУ Мориса Бишопа. «После этого,— рассказывал Весьяна,— у нас появилось множество разногласий. Столько человеческих жизней потеряно — и все понапрасну». 24 июля 1973 года основатель «Альфы 66» был арестован агентами Управления по борьбе с наркотиками по обвинению в торговле отравой. Весьяна утверждал, что «все это было подстроено из-за моей прошлой деятельности». Через два дня, по его словам, Бишоп выплатил ему 150 тысяч долларов за его почти тринадцатилетнюю службу в ЦРУ. Весьяна отсидел 17 месяцев в атлантской тюрьме.

Когда сенатская комиссия по расследованию деятельности разведывательных органов в 1976 году допрашивала Весьяну о работе под началом Бишопа, следователи тайно провели его на встречу членов Ассоциации отставных сотрудников разведки в надежде, что Весьяна укажет — как на известного ему под псевдонимом Бишоп — Давида Филлипса, бывшего сверхсекретного агента ЦРУ в Гаване, который во времена Залива свиней вместе с Говардом Хантом занимался вопросами пропаганды. Весьяна говорить отказался. Год спустя комиссия палаты представителей по расследованию политических убийств отнелась с большим интересом к признанию Весьяны в том, что в августе 1963 года он присутствовал при встрече Бишопа с Ли Харви Освальдом в Далласе. Комиссия допросила двух бывших агентов ЦРУ, которые подтвердили: примерно в то же время Морис Бишоп появлялся в Лэнгли, однако его настоящего имени ни один из них не знал.

Одна из частей итогового доклада комиссии, опубликованного в 1976 году, была посвящена разоблачениям Весьяны, связанным с его таинственным ментором Бишопом. Три месяца спустя Весьяна ехал на своем пикапе домой. Его нагнал фургон «бьюик» выпуска 1971 года. Четыре пули 45-го калибра прошили дверцу кабины. Весьяна отделался царапинами и через два дня вышел из больницы. Касаясь мотивов покушения, официальный представитель полиции заявил: «Мы изучаем возможные политические аспекты».

Карлос Прио не перестал лелеять надежду на возвращение к райской жизни на своей ферме «Чата». «Трудно поверить,— говорил майамский журналист о стареющем государственном деятеле,— но он все еще пускается во все тяжкие, чтобы поддерживать политическую жизнеспособность на тот случай, если на Кубе произойдет нечто такое, что вернет его к власти». В 1974 году Прио возглавил коалицию консервативных бизнесменов, деятелей просвещения и армейских офицеров, которая называла себя «Воюющими кубинцами» и обещала «вести борьбу против Кастро» в союзе с «внутренними силами на Кубе и без помощи ЦРУ». Однако «Воюющие кубинцы» на деле оказались весьма беспомощными.

5 апреля 1977 года стало для кубинских эмигрантов черным днем. В тот день в Гаване шел матч между баскетбольной командой Университета Южной Дакоты и кубинской командой, что символизировало некоторое потепление в американо-кубинских отношениях. В тот же самый день Карлоса Прио нашли застреленным в его доме в Майами-Бич. Полиция констатировала самоубийство.

Когда Фрэнк Стерджис, Эухенио Мартинес, Вирхилио Гонсалес и Берии Баркер неожиданно признали себя виновными в «уотергейтском вторжении», судья Джон Сирпка не мог скрыть своей досады. Этот шаг предотвратил допрос обвиняемых в ходе судебного заседания, который мог бы прояснить, кто и зачем их послал. Стерджиса отправили в федеральную следственную тюрьму, где ему предъявили еще ряд обвинений, связанных с давно забытым делом, имевшим место еще в 1968 году. Обвинения были выдвинуты буквально накануне истечения пятилетнего срока давности. И Стерджис сразу заподозрил, что Белый дом вытащил их на свет божий, мстя ему за то, что он, как заявил специальный прокурор Арчибальд Кокс судье Сирпке, «помогал следствию по уотергейтскому взлому».

Упомянутое дело стало последней кампанией Стерджиса в тайной войне. Началось оно с того, что Хоакин Санхенис из «Операции 40» познакомил его с полковником Франсиско Кесадой, который предложил Стерджису взяться за весьма дерзкую операцию. «Мы собирались угнать с Кубы советское грузовое судно. Намечалось доставить его к берегам Венесуэлы и держать судно и русских моряков как заложников, чтобы добиться возвращения «Пуэбло» и его экипажа»,— рассказывал Стерджис. Начиненный электроникой американский шпионский корабль «Пуэбло» был захвачен Северной Кореей в январе 1968 года (его экипаж был освобожден год спустя).

Стерджис согласился. Он говорит, что причастность Санхениса утвердила его во мнении, что эта операция или прямо предпринята ЦРУ, или проводится с его санкции. Согласно полученным от Кесады инструкциям, Стерджис поместил в газетах объявление, что ищет добровольцев для борьбы с коммунизмом в Латинской Америке. Обещая ежемесячное жалованье в размере 1800 долларов, он без труда завербовал, как любовно выражается, «дюжину нечистых». Назвал он отряд — не без претензии — «Организацией секретной армии». В соответствии с распоряжениями Стерджиса члены группы взяли на прокат автомобили во Флориде и съехались на рандеву в Мексику. Там Стерджис арендовал рыбацкое судно и вышел на нем со своей «дюжиной нечистых» в море. Там, как ему сообщили, предстояла встреча с канонеркой, которая будет помогать им в угоне советского судна. Шторм выбросил посудину Стерджиса на риф у берегов британского Гондураса[92], и вооруженные мародеры очутились в тюрьме города Белиз. Стерджис передал сигнал бедствия своему старому другу, бывшему сенатору Джорджу Смазерсу, который, как вспоминал Стерджис, спросил его по телефону: «А почему же ты меня не взял с собой?» Несостоявшихся пиратов тут же освободили.

Как потом обнаружилось, в Мексике некоторые из его «дюжины нечистых» продали за наличные взятые напрокат во Флориде автомашины. Вот эту-то «шалость» и припомнили сейчас Стерджису. Суд состоялся в октябре 1974 года. Защитник Стерджиса Эллис Рубин затребовал представить суду досье ЦРУ и магнитофонные ленты Белого дома. «Мексиканское дело было в действительности операцией ЦРУ,— настаивал Рубин,— и Стерджис действовал в качестве его агента». Присяжные не смогли прийти к общему мнению и вынести приговор, но повторный суд над Стерджисом так и не состоялся. Он возвратился на авиабазу Эглии досиживать свой срок по «уотергейтскому делу». Там он получил поздравительную открыточку от старого приятеля Норма Ротмана. «Веселого рождества,— писал Ротман,— и добро пожаловать в наш клуб». Ротман отдыхал в атлантской тюрьме: он был осужден как член шайки, которая в 1969 году выкрала на четыре миллиона долларов акций из сейфов маклерских контор на Уолл-стрит.

После освобождения Стерджис вел размеренную жизнь торговца, но призраки тайной войны, видимо, не могли оставить его в покое. В 1976 году в судьбу Стерджиса вновь вторглась красавица шпионка Мари Лоренц. Их воссоединение устроила бульварная газетенка «Стар». Произошло это в Нью-Йорке, где Мари жила со своей дочерью от высланного из Соединенных Штатов венесуэльского диктатора Маркоса Переса Хименеса, хозяина особняка на Пайнтри драйв в Майами-Бич, в котором плелись заговоры с целью убийства Кастро.

На страницах бульварной газеты Фрэнк и Мари в последний раз появились вместе — и улыбающимися. Год спустя Лоренц обратилась в нью-йоркскую полицию с жалобой на то, что Стерджис пытается вынудить её отказаться давать показания в специальной комиссии палаты представителей по политическим убийствам. А Мари было что рассказать. На этот раз она утверждала, что в сентябре 1963 года присутствовала на совещании в майамском доме Орландо Боша, в котором участвовал и Ли Харви Освальд. В то время, рассказала Мари, она знала Освальда, которого встречала и раньше на явке «Операции 40», как Оззи. Присутствовали также Стерджис и его близкий друг майор Педро Диас Ланс. Они обсуждали поездку в Даллас.

Примерно 15 ноября, продолжала Лоренц, они вместе с Бошем, Стерджисом, Диасом Лансом, Джерри Хеммингом, «братьями Ново» (возможно, имеются в виду Игнасио и Гильермо Ново из «Кубинского националистического движения») и Освальдом выехали на двух автомобилях в Даллас. В номерах мотеля, где они остановились, Мари видела несколько винтовок и оптических прицелов. К ним заходил Джек Руби. В Майами Лоренц вернулась 19 или 20 ноября.

На основании жалобы Лоренц нью-йоркская полиция арестовала Стерджиса, но освободила его за недостаточностью улик. Адвокат Стерджиса настаивал на том, что леди сама заманила Стерджиса в Нью-Йорк с тем, чтобы создать рекламу книге о ее деятельности в ЦРУ, которую она в то время писала. Специальная комиссия палаты представителей впоследствии сообщила: никаких фактов, подтверждающих рассказ Мари о поездке в Даллас, обнаружить не удалось.

Вскоре после выхода из тюрьмы, где они отбыли свои сроки по «уотергейтскому делу», Стерджис, Мартинес и Гонсалес собрались в номере отеля «Иденрок». «Если бы вдруг вам представилась такая возможность,— спросили их,— повторили бы вы все сначала?»

«Да»,— ответили они в один голос.

В конце 70-х годов «Бригада 2506» готовилась к очередной диверсии на Кубу. От Флориды-Кис на Кубу должен был отправиться катер. Но тут нагрянули федеральные агенты и арестовали А. Эстраду и нескольких его сообщников. Их обвинили в незаконном хранении оружия. Во время суда над ними Грейстон Линч, ушедший из ЦРУ в отставку и обосновавшийся в Тампе, показал, что завербованным ЦРУ кубинским эмигрантам никто и никогда не приказывал прекращать борьбу. Присяжные их оправдали.

«Война не окончена!» — объявил Эстрада, выходя из здания суда.

В январе 1981 года генерал Александр Хейг совершенно ясно дал понять сенатской комиссии по иностранным делам, обсуждавшей его назначение на пост государственного секретаря, что администрация Рейгана намерена проводить в отношении Кубы крайне жесткую политику. Во время слушаний не было сделано и намека на ту грязную роль, которую генерал играл в тайной войне в 1964—1965 годах — во времена Джонсона. Тогда подполковник Хейг был прикреплен к Джозефу Калифано, оставшемуся в наследство от администрации Кеннеди и обеспечивавшему связь между министерством обороны и кубинскими эмигрантами (Калифано выступал адвокатом Хейга во время утверждения сенатской комиссией его кандидатуры). Согласно статье Джо Тренто, опубликованной 10 января 1981 года в издающейся в Уилмингтоне, штат Делавэр, газете «Ньюс джорнэл», Хейг регулярно информировал лидеров эмиграции о неоднократных попытках убить Кастро и координировал между министерством обороны, Белым домом и ЦРУ обмен информацией о ходе осуществления заговоров.

Офицер морской пехоты, который в свое время работал с Хейгом, а в настоящее время занимает руководящую должность в Разведывательном управлении министерства обороны, рассказал в интервью «Ньюс джорнэл»: «Калифано и Хейг трудились рука об руку, чтобы ублажать националистов из кубинской бригады. Они даже обсуждали кандидатуры в группы убийц с ветеранами кубинской бригады». Хейг пытался уговорить эмигрантов не предпринимать несогласованных, самостоятельных налетов.

Это подтверждает и Рикардо Канетте, основатель террористической группировки «Кубинское националистическое движение». «Хейг кормил нас обещаниями. А мы давили и давили на правительство, — говорил Канетте, — Они пытались успокоить нас, позволяя участвовать во вспомогательных операциях с целью убийства Кастро. В марте 1964 года нам разрешили принять участие в доставке на Кубу оружия, предназначенного для убийства». Когда Хейг развернул перед сенатской комиссией боевые знамена, эмигрантские группировки в Майами охватило ликование. Долгой оттепели в «холодной войне» против Кастро пришел конец, и они были уверены, что тайная война разгорится с новой силой.