Рыба красного цвета

Журналист Джимми Бреслин завтракал в ресторане отеля «Уотергейт» с Джонни Роселли — после того как гангстер давал показания в специальной сенатской комиссии по расследованию разведывательных операций. Адвокат поднял в суде вопрос о патриотическом служении Роселли ЦРУ. «Он не должен был делать этого даже для того, чтобы меня вызволить»,— возмущался седовласый мафиозо Роселли, столько лет хранивший молчание по поводу своих связей с ЦРУ.

В качестве представленных суду доказательств того, что Роселли на деле не кто иной, как несколько несовершенная копия Джорджа Вашингтона, фигурировали газетные колонки, посвященные подвигам Роселли в ЦРУ и принадлежавшие перу Джека Андерсона, любителя покопаться в грязном белье. Если проследить, как этот материал попал к Андерсону, можно написать трогательную историю о легендарной сети круговой поруки «своих ребят»[75], в которой тeснo переплелись интересы разведки, организованной преступности и крупнейших корпораций.

Материалы Андерсона использовались на благо гангстеров. Чтобы понять, как это все происходило, вспомним год 1967, когда Говард Хьюз прибрал к рукам девичий этаж отеля «Дезерт-инн» и стал монополизировать Лас-Вегас. Затем действие переносится в Вашингтон и Новый Орлеан.

Когда Хьюз решил заполучить «Дезерт-инн» целиком, Роберт Мэхью привлек Роселли в качестве посредника в переговорах с владельцами отеля — кливлендской шайкой с Мэйфилд-роуд, возглавляемой Моу Далитцем. Мэхью прекрасно знал Роселли, поскольку оба они были привлечены Центральным разведывательным управлением к заговорам с целью убийства Кастро.

По протекции Роселли Далитц нанял в качестве юрисконсульта старого коллегу Мэхью по ФБР Эда Моргана. Когда была совершена купчая на «Дезерт-инн» — первое из многих приобретений Хьюза,— Морган получил 150 тысяч долларов комиссионных, из которых пятьдесят тут же выдал Роселли.

Мэхью и Моргана связывали тесные узы. Когда в 50-х годах Мэхью открыл в Вашингтоне фирму, предлагавшую услуги в качестве «консультанта по вопросам управления», Морган настоял, чтобы Мэхью арендовал помещение в здании, где располагалась его собственная контора. Среди клиентов Моргана были крупнейшие корпорации, профсоюз водителей грузовиков и — не больше - не меньше — Общество бывших специальных агентов ФБР. Когда Говарду Хьюзу захотелось приобрести ряд телевизионных станций, Мэхью обратился к Моргану с просьбой представлять Хьюза в Федеральной комиссии связи США.

По просьбе Мэхью Морган улаживал конфликты Роселли с иммиграционной службой, которая испытывала неодолимое желание навсегда отправить гангстера в его родную Эстерию. Роселли жаловался Моргану на правительство, ради которого он рисковал жизнью и которое теперь относится к нему так несправедливо. Он рассказал о своей роли в заговорах с целью убийства Кастро, добавив несколько занимательных подробностей. Роселли узнал из «„близких Кастро источников", что премьер осведомлен о готовящихся заговорах. Кастро решил, что он тоже может обратиться к той же тактике, что и президент Кеннеди». (Роселли потом рассказывал своему приятелю Джонни Фратианно — об этом писал в 1981 году автор биографии Фратианно Овод Демарис, — что выдумал всю эту ерунду о мести Кастро. Он наврал Моргану с три короба — а вдруг тот выторгует для него у властей поблажку! «Чушь собачья» — так называл свою байку Роселли.)

Морган, не раздумывая, поведал эту потрясающую историю Дрю Пирсону и его коллеге Джеку Андерсону, которого консультировал по некоторым вопросам, возникшим у того в Федеральной комиссии связи США, В свою очередь Пирсон пересказал услышанное от Моргана своему доброму другу Эрлу Уоррену, посчитавшему, что факты заслуживают расследования со стороны ФБР. Морган назвал в ФБР в качестве своих источников «клиентов», косвенно связанных с организованной преступностью, но раскрыть их имена отказался: профессиональная тайна отношений между адвокатом и клиентом. ФБР проводить расследование не стало.

3 марта 1967 года Пирсон и Андерсон опубликовали грустную историю Роселли. Они ссылались на «источники, чья надежность не вызывает ни малейших сомнений», но которые остались анонимными. Обозреватели высказали предположение, что Бобби Кеннеди после событий в Далласе мучила «ужасная мысль о том, что заговор ЦРУ, на который он по меньшей мере смотрел сквозь пальцы, привел в действие силы, жертвой которых, возможно, пал его брат».

Роберт Кеннеди пришел в ярость. Он заявил своим помощникам, что однажды ему действительно стало известно о заговоре ЦРУ и мафии, но он тут же запретил его осуществлять. Линдон Джонсон потребовал от ЦРУ объяснений. Дик Хелмс представил президенту краткий доклад. Однако в нем ни слова не говорилось о заговоре с участием агента под кличкой Амлэш, который осуществлялся уже при администрации Джонсона.

Несомненно, Морган стремился к тому, чтобы история Роселли приобрела широкий резонанс по целому ряду соображений: (а) угрожая дальнейшими разоблачениями, Роселли смог бы оказать нажим на правительство в целях смягчения приговора; (б) по разным причинам сенсационная публикация повлияла бы на предстоящее рассмотрение в Верховном суде апелляции Джимми Хоффы (по мнению профессора Питера Дэйла Скотта, большого специалиста в области заговоров, «это дело очень беспокоило не только Джанкану и Траффиканте, но и близкого друга и компаньона Джека Андерсона Ирвинга Дэвидсона», известного лоббиста, представлявшего интересы профсоюза водителей грузовых автомобилей); (в) шумное разоблачение по типу «это сделал Кастро» не оставит камня на камне от гипотезы ново-орлеанского окружного прокурора Джима Гаррисона, согласно которой главными подозреваемыми в деле Кеннеди являются ЦРУ и связанные с ним антикастровские группировки.

В тот момент неуемный Гаррисон находился в центре внимания печати. Он не верил басням Дэйва Ферри, бывшего наставника Освальда по летному делу. Следователи окружной прокуратуры сосредоточили свое внимание на прошлых связях Ферри с ЦРУ. Расследование, которое вел Гаррисон, грозило разоблачением сотрудничества между ЦРУ и мафией, натравлявшими воинственных кубинских эмигрантов на Кастро. Один факт существования подобного сотрудничества мог бы наделать много шума, даже если Гаррисону и не удалось бы связать его с убийством Кеннеди.

Однако у Гаррисона выбили почву из-под ног. В 1967 году Ферри нашли в его квартире бездыханным. Это произошло несколько дней спустя после того, как окружной прокурор назвал Ферри «одним из важнейших людей в истории». События развивались стремительно. В Майами изрешетили пулями Эладио дель Валле, партнера Сантоса Траффиканте по контрабанде, который заплатил Ферри полторы тысячи долларов за бомбардировку Кубы: люди Гаррисона уже активно разыскивали его.

ЦРУ трясло как в лихорадке. Из-за настырного Гаррисона могли развалиться все его «ширмы» и «крыши», да и сам альянс с мафией. Бывший сотрудник ЦРУ Виктор Маркетти вспоминает, что на нескольких совещаниях, где ему довелось присутствовать, Дик Хелмс выражал явное беспокойство по поводу обвинения в заговоре, выдвинутого окружным прокурором против Клэя Шоу, служащего новоорлеанского Международного торгового центра. Хелмс сообщил, рассказывал Маркетти, что в то время, когда был убит Кеннеди, Шоу был «связником» ЦРУ, а Ферри — агентом по контракту. Хелмс строго-настрого запретил разглашать эти сведения и заверил, что Шоу «получит всю возможную помощь, которую ЦРУ ему сможет оказать».

Когда Гаррисон не смог представить доказательств существования заговора, американские средства массовой информации ополчились на него. Травлю возглавлял Джеймс Филэн, который выступил с нападками на Гаррисона в журнале «Сатердей ивнинг пост» и был основным «комментатором» в телевизионном документальном фильме, выпущенном телекомпанией Эн-би-си и перевернувшем все факты с ног на голову. Филэн, вхожий в свиту Говарда Хьюза, был также доверенным лицом Боба Мэхью.

К 1971 году Роселли оказался в тяжелой ситуации: он был осужден за мошенничество в клубе «Фрайэрс», иммиграционные власти настигали его, наступая на пятки. Как утверждают источники в ЦРУ, Морган предупредил управление, что его клиенту, вероятно, придется кое-что рассказать об участии в заговорах с целью убийства. Как бы то ни было, ЦРУ обратилось к иммиграционной службе с просьбой, как впоследствии сформулировала специальная сенатская комиссия по расследованию деятельности разведывательных органов, «воспрепятствовать публичному разглашению прошлой деятельности Роселли по заданию ЦРУ», которое могло произойти в случае, если иммиграционные власти будут настаивать на депортации Роселли.

Роселли так никогда и не был депортирован. Известно, что Морган устроил гангстеру интервью с Джеком Андерсоном и его партнером Лесом Уиттеном (Пирсон к тому времени уже умер). На этот раз цель не вызывала никаких сомнений: появление имени Роселли в колонке видных обозревателей, воспевающих его героизм, должно было склонить судью к снисходительности. Роселли поведал массу подробностей. Он рассказал и о встречах с Биллом Харви и Джимом О'Коннеллом в Майами. Однако, свято чтя кодекс мафии, ни словом не обмолвился о Джанкане или Траффиканте.

Уиттен попытался перепроверить его рассказ, позвонив Харви, который к тому времени ушел в отставку. «Хотел бы помочь, да не могу»,— ответил ему Харви, бывший сотрудник ЦРУ. Тем не менее Харви назвал приговор, вынесенный Роселли по делу клуба «Фрайэрс», «ложным обвинением» и сообщил, что пытался замолвить за Роселли словечко в министерстве юстиции. Но если это действительно было ложное обвинение, то как же министерство юстиции допустило, чтобы Роселли был осужден, настаивал Уиттен.

«Это длинная история, — уклонился Харви. — Не думаю, что ее следует публиковать».

Понятие «связи с общественностью» включает в себя огромное множество современных пороков. В 50-е годы информационное агентство Интернэшнл ньюс сервис распространяло сообщения, получаемые от Рафаэля Трухильо, о том, что Доминиканская Республика, возглавляемая им,— райское место! Чтобы сотрудникам Интернэшнл ньюс сервис было легче делать вид, будто они принимают эту ложь за неопровержимую правду, люди Трухильо, отвечавшие за связи с общественностью, щедро клали в их перепачканные чернилами ладони заботливо надушенные банкноты.

Подобные поступки со стороны фабрикантов общественного мнения, возможно, достойны осуждения. Однако они вполне допустимы с точки зрения первой поправки к конституции США, которая запрещает правительству вмешиваться в дела прессы, но, как следствие, подразумевает, что печать сама сумеет оградить себя от злых сил, пытающихся скомпрометировать журналистику. Тот факт, что прессу используют столь неблаговидным способом, становился предметом некоторой озабоченности со стороны комиссий по этическим вопросам различных обществ профессиональных журналистов. Однако другие и, возможно, менее простительные грешки, для которых термин «связи с общественностью» представляет превосходное прикрытие, не вызывали ни малейшей тревоги. Центральное разведывательное управление использует американские фирмы, осуществляющие связи с общественностью, для выполнения куда более тонких и сложных задач, нежели простое манипулирование средствами массовой информации, — уж в чем, в чем, а в этой области ЦРУ едва ли нуждается в посторонней помощи.

Бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс ввел в обычай приглашать руководство вашингтонских газет на ленч в своей личной столовой. Покидали его гости вполне осчастливленными, вкусно поев и наслушавшись мерзких сплетен о конкурирующих службах, особенно о ненавистном Пентагоне. ЦРУ традиционно имело хорошую прессу — применительно к eго целям это означало, что пресса о ЦРУ молчала. Хелмсу удалось надежно уберечь ЦРУ от всевидящего ока пронырливых репортеров. Даже если и случались неприятности, подобные разразившемуся в 1975 году скандалу по поводу шпионажа внутри собственной страны, ЦРУ демонстрировало изумительную способность изворачиваться. В такие моменты ЦРУ слегка приоткрывало завесу, скрывающую «секреты» его деятельности, которые, по мнению прессы, могли бы соперничать с самыми остросюжетными детективами.

Вряд ли удастся сыскать хотя бы одну располагающую международными контактами фирму, специализирующуюся на связях с общественностью, в руководстве которой не было бы парочки «своих ребят», придающих должный блеск ее престижу. «Свои ребята» в устланном теплым пушком гнездышке связей с общественностью чувствуют себя на редкость уютно, благодаря безграничном гибкости и эластичности этой профессии. Хотя термин «связи с общественностью» прочно вошел в обиход, даже крупнейшие эксперты в этой области не смогут точно определить, что же он все-таки означает. Эта неопределенность и является для большинства самой большой полностью. Безликость и анонимность «связей с общественностью» неотразимо влечет к себе «своих ребят». ЦРУ прибегает к услугам «своих ребят», переквалифицировавшихся в специалистов в сфере связей с общественностью, для прикрытия деятельности подставных фирм-«крыш», шпионов и убийц и для маскировки финансирования грязных операций у себя дома и за рубежом.

Прототипом таких фирм ЦРУ и сети «своих ребят» стала крупная биржевая контора, специализировавшаяся на нелегальных спекуляциях. Она была создана в начале 50-х годов Робертом Мэхью. Во время и сразу после второй мировой войны ФБР занималось контрразведкой в широких масштабах. По поручению ФБР Мэхью выполнял разнообразные секретные задания: от слежки за германскими шпионами до административной деятельности по «организации контрразведывательной сети для привлечения к сотрудничеству всех заинтересованных ведомств». Спустя несколько лет после войны, когда ФБР попыталось получить монополию в области охраны правопорядка и разведки, а ЦРУ этого не допустило, специальный агент Мэхью очутился не у дел в захолустном отделении ФБР. «Отыскать какого-нибудь коммуниста в штате Мэн мне было трудно, а бегать за юнцами, уклоняющимися от службы в армии, и угонщиками автомобилей, — сетовал Мэхью, — как-то не вязалось с моими представлениями о настоящем деле»,

«Настоящим делом» занимались «свои ребята» из Управления стратегических служб, находившиеся на правительственных должностях или получившие различные посты в адвокатских фирмах на Уолл-стрит или в Центральном разведывательном управлении. Они успешно использовали опыт, накопленный во времена второй мировой войны, для участия в «холодной войне». От убийственно скучного занятия — сочинения мемуаров — их спасало то, что новой войне, на передовых линиях которой окопались «свои ребята», не было видно конца.

Формально Боб Мэхью, расставшись с разведывательной работой в ФБР — хотя это и не назовешь отставкой в обычном смысле слова — не возвратился на государственную службу. На самом же деле Мэхью никогда не расставался с разведывательным комплексом, который после войны перерос в своего рода разведывательно-промышленный комплекс. «Свои ребята» продолжали сотрудничать в секретных службах страны, одновременно работая на хозяев в сфере бизнеса. Интересы тех и других почти полностью совпадали. А некоторые из «своих ребят», как, например, Боб Мэхью, открывали собственное «дело», которое было тесно связано с деятельностью правительственной разведки. Одни учреждали сыскные агентства, другие предлагали услуги в качестве «консультантов» — весьма расплывчатый термин для обозначения их рода занятий. (Покойный Говард Гассейдж как-то заявил: «консультант» — это человек, который берет у вас взаймы часы, а потом требует деньги за то, чтобы сказать вам, сколько времени.) Третьи занимались исключительно связями с общественностью. Фирма Боба Мэхью являлась уникальной: она объединяла в себе все три рода деятельности.

В начале 50-х годов фирма возникла в Вашингтоне как сыскное агентство. Можно только догадываться, когда именно Мэхью начал работать на ЦРУ. Одним из тех, кто датирует это событие весьма ранним сроком, является Гаррис Смит, бывший сотрудник ЦРУ, написавший историю Управления стратегических служб, в которой упоминает о «якобы имевшихся связях» Мэхью с ЦРУ. Как бы то ни было, Мэхью, по его собственному признанию, в 50-е годы уже «работал по контракту» на ЦРУ. Постепенно он отошел от сыскного дела и прикрылся вывеской консультанта по вопросам управления и связей с общественностью. В Вашингтоне подобная комбинация обычно обозначает лоббистскую деятельность, но Боб Мэхью в 50-е годы занимался гораздо большим: то помогал финансисту Роберту Янгу в его борьбе за контроль над нью-йоркской центральной железной дорогой, то использовал связи со «своими ребятами» для того, чтобы выручать различные комиссии конгресса, то уходил с головой в международную нефтяную интригу и срывал крупнейшую в жизни Аристотеля Онассиса сделку, которая обеспечила бы греческому гранду монополию на перевозку нефти танкерами из Саудовской Аравии.

Мэхью установил подслушивающее устройство в гостиничных апартаментах Онассиса в Риме, а из подслушанного состряпал мерзкую историю, которую и опубликовал в одной из контролируемых ЦРУ газет. Последовавший скандал сорвал заключение контракта, нежелательного для нефтяных компаний США и ЦРУ, стоявшего на страже их благосостояния. Мэхью признавался, что он заранее согласовал свой план действий с государственным департаментом, а также с «другим разведывательным органом». То, что он употребил в этом контексте слово «другим», весьма примечательно. Это наводит на мысль, что Мэхью считает себя и «своих ребят» параллельной, равноценной и равноправной с ЦРУ разведывательной службой. Что ж, ему лучше знать.

Дела у Роберта Мэхью, одного из «своих ребят», и его фирмы по связям с общественностью шли превосходно. «Бизнес Америки — это бизнес»,— сказал однажды Калвин Кулидж[76]. Бизнес «своих ребят» заключался в том, чтобы устраивать небольшие правительственные услуги своим клиентам, оказывая в то же время негласные услуги правительству. Связи Мэхью весьма импонировали одному из его клиентов. Почему бы не использовать их исключительно для собственного блага, подумалось ему году эдак в 1960-м. Так все и получилось, ведь клиент привык, что его желания моментально исполнялись.

Конечно, Говард Хьюз мог осыпать Боба Мэхью любыми оскорблениями после их окончательного разрыва, но беспристрастный анализ свидетельствует: в течение того десятилетия, когда «свой парень» Мэхью находился у него на службе, за свои истраченные деньги миллиардер получил сполна.

Отношения Хьюза с Вашингтоном складывались не лучшим образом. Управление гражданской авиации воспрепятствовало приобретению Хьюзом авиакомпании «Норсист эйрлайнс» и выступало против него в борьбе за контроль над авиакомпанией «Транс уорлд эйрлайнс» — битва, в ходе которой в начале 60-х годов чиновникам, заполнявшим повестки с вызовом в суд, приходилось работать сверхурочно. Не всегда встречал Хьюз понимание и у военных. Еще в середине 30-х годов Хьюз употребил все свои силы, чтобы уговорить правительство купить самолет оригинальной конструкции. Тогда еще авиация находилась в ведении армии, и разраставшийся корпус армейской авиации еще не превратился в военно-воздушные силы. В те дни Хьюз прославился как дерзкий и смелый пилот, установивший несколько мировых рекордов скорости на самолетах собственной конструкции. Но армия отказывалась брать их даже даром. Не помогли посулы отчаявшегося Хьюза построить прототип самолета на свои деньги. Хорошо известно, к каким хитроумным мерам безопасности прибегал миллиардер всю жизнь, дабы обеспечить секретность своих операций. Это не было случайностью. Хьюз помнил ту давнюю историю: его неверные служащие выкрали чертежи оригинального истребителя, который впоследствии стал известен как Р-38, и передали их заклятому конкуренту Хьюза — компании «Локхид», в итоге построившей этот самолет. Хьюз считал, и не без основании: «Локхид» получила заказ, ублажая генералов алкогольными напитками и красоткам». Когда началась вторая мировая война, Хьюз обнаружил, что чертежи его рекордного моноплана H-1, который армия строить также отказалась, каким-то образом попали в руки японцев. С некоторыми модификациями конструкция Хьюза была воплощена в знаменитом японском самолете «Зироу». Ничего удивительного, что капиталист был вне себя от ярости: он сконструировал самолеты для обеих воюющих сторон, не получив за это ни цента.

Говард Хьюз был одержим секретностью и антикоммунизмом. Но, как оказалось, немного свихнулся также на почве связей с общественностью, на протяжении своей долгой карьеры Хьюз перепробовал самых разных экспертов в этой области — подобно тому как заядлый курильщик пробует одно средство за другим, чтобы избавиться от вредной привычки. Обнаружив, что его конкуренты снабжают военных высококачественными напитками и блондинками, Хьюз нанял короля двойной бухгалтерии, лос-анджелесского специалиста по связям с общественностью Джонни Майера, вменив ему в обязанность ублажать армейское начальство выпивкой и изысканными кушаньями. Это помогло, но не в той степени, как хотелось бы. Хьюз оставил энергичного Майера в своем штате, но в то же время продолжал нанимать других видных экспертов, выплачивая им баснословное жалованье.

Хьюз продолжал упорно искать себе идеального человека по связям с общественностью и, наконец, столкнулся с Робертом Мэхью.

Как специалисты по связям с общественностью «свои ребята», понято, ценятся значительно выше, чем рядовые представители профессии. Особенно же дорого, видимо, стоят бывшие агенты ФБР с тесными связями в ЦРУ. Роберт Мэхью оказался одним на самых дорогостоящих приобретений Говарда Хьюза. Фирма Мэхью стала оказывать услуги Хьюзу в конце 50-х годов, в 1960 году Мэхью отказал всем своим остальным клиентам и стал работать исключительно на Хьюза, который платил ему сногсшибательное жалованье в размере 600 тысяч долларов в год. (Даже учитывая привычку Хьюза не считать денег, добиваясь желаемого, это было нечто из ряда вон выходящее: Рой Дитрих, правая рука Хьюза, служивший ему верой и правдой тридцать лет, получал в год 75 тысяч долларов.)

За такие деньги Мэхью, конечно, работал не покладая рук. За десятилетие службы у Хьюза отношения миллиардера с Вашингтоном резко изменились к лучшему. Видимо, этот период службы Мэхью у миллиардера не случайно совпал с расцветом дружбы между Хьюзом и ЦРУ.

Когда Чарльз Колсон[77] заявил в 1974 году следователям по «уотергейтскому делу», что у Говарда Хьюза были «тесные связи с ЦРУ» (и, надо понимать, с «Уотергейтом»), мало кто из вашингтонских журналистов понял, о чем идет речь. Некоторые просто не поверили ему.

Рассказ о деятельности разведывательно-промышленного комплекса будет неполным, если не рассмотреть связи миллиардера с ЦРУ. Обе стороны извлекали взаимные и значительные выгоды — как косвенные, так и прямые. ЦРУ никогда бы не смогло скрыть свою широкомасштабную тайную войну против Кастро, для обеспечения которой требовались массированные операции на американской территории, без энергичной помощи бизнесменов-патриотов типа Говарда Хьюза, имевших в Карибском море свои собственные острова и охотно сдававших их в аренду. ЦРУ предоставило Хьюзу всякого рода льготы и привилегии: помощь в преодолении правительственного бюрократизма, экономический шпионаж, защиту от вмешательства правительственных органов, пытающихся контролировать Хьюза, и даже скрытое правительственное финансирование крупных проектов. Этими услугами Хьюз пользовался весьма широко.

В начале 60-х годов в разведке произошла научно-техническая революция. Вместо плащей и кинжалов появились компьютеры. ЦРУ, став пионером успешных запусков электронных разведывательных спутников, получило превосходство над конкурирующими разведывательными службами Пентагона.

Фирма «Хьюз эйркрафт корпорэйшн» являлась главным поставщиком спутников-шпионов для ЦРУ. Смелый инженер-миллиардер мыслил теми же категориями, что и ученые в лабораториях ЦРУ, и вместе они добились немалых успехов. В этот же период «Хьюз эйркрафт» также стала главным подрядчиком НАСА, космического монолита, обосновавшегося в Хьюстоне — родном городе Хьюза.

Отставные военные, ученые, оставившие службу в ЦРУ, и «свои парни» — все стекались в организацию Хьюза. К примеру, «Бад» Уилон ушел в отставку с поста заместителя директора ЦРУ по научной и технической части, чтобы занять кресло президента «Хьюз эйркрафт». Эд Нигро, пентагоновский генерал, подал в отставку в возрасте всего 48 лет, чтобы «присматривать» за делами Хьюза в Лас-Вегасе. «Я считаю, что и здесь еще могу послужить моей стране»,— заявил Нигро репортерам.

Хьюз направил Мэхью меморандум, в котором излагалась мысль о необходимости использовать связи Нигро в Пентагоне с тем, чтобы «обеспечить продолжение вьетнамской войны» и соответственно расширить сбыт вертолетов, производимых компанией «Хьюз эйркрафт». (Фактов, указывающих, что Нигро действительно предпринимал что-либо в этом направлении, обнаружить не удалось.) Хьюз также распорядился, чтобы Мэхью дал взятку федеральным властям и добился прекращения подземных ядерных испытаний в Неваде. Этого, правда, ему добиться также не удалось. Но зато вскоре правительство начнет тайно финансировать один из его проектов — «Глоумэр эксщюурер», причем суммы будут достигать нескольких сотен миллионов долларов. Полюбовный брак между Хьюзом и ЦРУ пользовался благоволением небес: бактериофобия и патологическая страсть эксцентричного миллиардера к сверхсекретности идеально соответствовали склонностям ЦРУ. Прошло немного времени, и организация Хьюза стала оказывать ЦРУ услуги в мировом масштабе, превратившись в крупнейшего частного подрядчика ЦРУ. Для них не существовало ни слишком больших, ни слишком малых дел. Фирмы «Хьюз эйркрафт» и «Хьюз тул компани» использовались в качестве «ширм» и служили «главными казначеями» для оплаты секретных агентов, где бы те ни находились. Выплаты обычно осуществлялись наличными непосредственно Хьюзом и ЦРУ, но порой штатные сотрудники ЦРУ получали чеки, выписанные Хьюзом из своих фондов заработной платы. Эти суммы ЦРУ потом возмещало Хьюзу до последнего цента.

Кэй-Сэл — заросший кустарником клочок бесплодной земли, один из Багамских островов, со всех сторон окруженный коралловыми рифами. Он находится в стороне от туристских маршрутов, а с коммерческой точки зрения цена его равна нулю. В тайной войне против Кастро, однако, это был поистине драгоценный остров: от северного побережья Кубы до Кэй-Сэла всего лишь тридцать миль. На нем к тому же имелась взлетно-посадочная полоса. Остров принадлежал Говарду Хьюзу.

Медицинский институт Хьюза в 1956 году арендовал остров у майамского строительного магната Кларенса Муди, получившего его в долгосрочное пользование у багамского правительства. Управлял им от имени Хьюза сын Муди Осмот. На острове находился также британский таможенник на службе Ее Величества, который за бутылку виски мог закрыть глаза буквально на все.

«Дефект зрения», который обнаружился у таможенника, был очень кстати, поскольку организация Хьюза предоставила Кэй-Сэл в распоряжение ЦРУ. «К Кэй-Сэлу и близко не подойдешь без разрешения Муди или ЦРУ»,— рассказывал Джерри Патрик Хемминг, диверсант тайной войны. Стремление отгородить все, что происходило на острове, от внешнего мира диктовалось действиями, которые серьезно нарушали британский нейтралитет. Хемминг видел ящики с надписью «Тул ко» («Хьюз тул компани»), предназначенные для отправки на Кэй-Сэл и набитые оружием и военным снаряжением. Дом Бонафиде писал в майамской газете «Геральд» 25 августа 1963 года: «Со времени прихода Кастро к власти в 1959 году Кэй-Сэл использовался с двойной целью: как промежуточная база и склад оружия для налетчиков-эмигрантов и как первая остановка антикастровских беженцев». Диверсанты получили приказ говорить в случае их обнаружения, что они репетируют сцены из будущих кинофильмов Хьюза.

Занятые планированием секретных акций сотрудники ЦРУ обращались к организации Хьюза с тем же трепетным чувством, с которым беглый ищет безопасного укрытия: ЦРУ должно было прятать проводимые на американской территории операции в тени, а империя Хьюза отбрасывала весьма густую тень. Подобные методы «патриотического служения» своей стране приносили Хьюзу финансовые выгоды совершенно невероятных размеров.

От продажи своей авиакомпания «Транс уорлд эйрлайнс» Хьюз выручил всего-навсего 547 миллионов долларов, а тайные контракты, получаемые им от ЦРУ вне всякой конкуренции, принесли в общей сложности 6 миллиардов долларов. Следователей конгресса буквально парализовали широко распространенные в кругах разведки слухи о том, что ЦРУ вынудило финансовое управление США отказаться от расследования ряда обстоятельств, связанных с налогообложением и уплатой налогов, чтобы сохранить «крыши» ЦРУ в организации Хьюза. Другим состоятельным бизнесменом, пользующимся тайным покровительством ЦРУ, является Дж. Каплан из Иью-Йорка, чей престижный благотворительный «фонд Каплана» в начале 60-х годов служил каналом для перевода финансовых средств группам ЦРУ, действовавшим на американской территории и за рубежом. Финансовое управление попыталось лишить каплановский «фонд» его статуса не подлежащего налогообложению учреждения за «оптовое» нарушение законов, определяющих деятельность благотворительных организаций. Оно обвинило Каплана, в частности, в использовании не облагаемых налогом средств «фонда» для приобретения контрольных пакетов акций тех компаний, которые Каплан хотел прибрать к рукам. Однако вмешалось ЦРУ, и действия Финансового управления были блокированы. Когда конгрессмен Райт Пэтман попытался выяснить причины прекращения расследования Финансовым управлением «дела Каплана», ЦРУ вновь нажало на все кнопки и Пэтмэн неожиданно для всех прекратил свое расследование.

Всячески охраняя шпионское судно Хьюза «Глоумэр эксплоурер», ЦРУ, как утверждают, также оказало нажим ка Комиссию по цепным бумагам и векселям, когда та вела расследование деятельности компании «Глоубэл марин» — связанной с Хьюзом фирмы, за которой числилось это судно. Комиссия, видимо, была озабочена тем, что «Глоубэл марин» утаивала от общественности действительные цели своих исследовательских работ в океане. Одним из фактов, о котором фирма забыла упомянуть в проспектах для держателей акций, было то обстоятельство, что ЦРУ вложило от 300 до 400 миллионов долларов в строительство этого «океанографического» судна. Акции компании продавались по 68 долларов за штуку, и подобная информация могла бы повлиять на рынок их сбыта.

Во время слушаний в Национальном управлении по трудовым отношениям в марте 1975 года, прошедших практически не замеченными, было вскрыто, что «Глоумэр эксплоурер» делал незапланированную остановку в Вальпараисо (Чили) в самый разгар организованного ЦРУ переворота, в результате которого в 1973 году было свергнуто правительство Альенде.

Неожиданная информация о таинственном визите судна ЦРУ в Чили всплыла в ходе разбора в Национальном управлении по трудовым отношениям жалобы профсоюза, касающейся, в частности, и «Глоумэр эксплоурера». Как заявил моряк, находившийся в то время на борту, судно стояло в гавани Вальпарайсо в течение двенадцати часов. Это было единственное судно, которому военная хунта разрешила после переворота покинуть гавань.

«Глоумэр эксплоурер» нанес этот визит, причины которого никак не были объяснены, во время пробного плавания из Порт-Частера, штат Пенсильвания, в Лонг-Бич, штат Калифорния. Служащий компании «Глоубэл марин» по имени Томас Уильямс поднялся на борт судна, бросившего якорь в Вальпараисо, и провел продолжительное совещание за закрытыми дверями с находившимися на судне «буровиками».

Неизвестно, почему у служащего Хьюза возникла необходимость находиться в Чили как раз во время переворота. В процессе слушаний в Национальном управлении обнаружилось, что «буровики», составлявшие привилегированную часть экипажа, — вероятно, были агентами ЦРУ. Они держались особняком от остальных моряков и фактически управляли судном, даже капитан подчинялся их приказам.

Говард Хьюз извлекал из своих связей с ЦРУ огромные выгоды, однако это не первый случай, когда ЦРУ помогало крупным американским корпорациям добиваться сногсшибательных прибылей. Так, нефтяные компании достигли процветания не без помощи ЦРУ, заискивающего перед ними. Отношения между миллиардером и ЦРУ складывались на редкость теплые, поскольку оба партнера имели взаимные интересы и одинаковые симпатии и антипатии.

Бывший сотрудник ФБР, ЦРУ и бывший слуга Говарда Хьюза Роберт Мэхью — весьма крупная фигура среди «своих ребят», которых в определенных кругах блюстителей порядка — возможно, нелестно — называют мафией ФБР. Подобная характеристика не совсем точна, поскольку в числе «своих ребят» можно встретить множество бывших агентов ЦРУ, служащих министерства юстиции, следователей Финансового управления и даже... отставных чинов канадской королевской конной полиции. Система «своих ребят» обеспечила ЦРУ окольные пути для проведения тайных операций за рубежом и внутри страны. Всегда готовые к услугам «свои ребята» гарантировали ЦРУ безопасные позиции в его противозаконной деятельности на американской территории. Сотрудничая со «своими ребятами», ЦРУ маскировало операции внутри Соединенных Штатов. Установить, где же кончаются операции ЦРУ и начинаются проделки частных лиц, — задача невероятно сложная. У «своих ребят» выполнение секретных разведывательных акций — как легальных, так и незаконных — было сопряжено с погоней за личной выгодой. Тайная война, вероятно, служит тому наилучшим примером.

«Свои ребята» вездесущи. Один из них познакомил Ричарда Никсона с Бебе Ребозо. Свел их некто Ричард Дэннер, который в конце 40-х годов ушел из ФБР, чтобы стать муниципальным управляющим в Майами-Бич в пору безраздельного господства в нем гангстеров. Однажды Дэннер участвовал в весьма странном совещании на высшем уровне в Майами-Бич, которое проводили в заброшенном карьере враждующие шайки гангстеров, боровшиеся за контроль над местной полицией. Дэннер на протяжении более четверти века неизменно, словно волшебный амулет, приносил счастье Ричарду Никсону и в политической, и в личной жизни, выдвинув его на главные роли в тайной войне.

В 1952 году, вскоре после возвращения Батисты к власти, Дэннер сопровождал Никсона в увеселительной поездке в Гавану. С ними был и Дана Смит, управляющий знаменитым секретным фондом Никсона, предназначенным для раздачи взяток в ходе предвыборной кампании. Смит здорово проигрался за зелеными столами в Гаване, да и вообще удача от него отвернулась. В результате он был вынужден выписать необеспеченный чек на 4200 долларов, чтобы расплатиться с «Сан-Суси», на что Норман Ротман, управляющий этого казино, страшно обиделся. В конечном итоге сенатору Никсону пришлось написать письмо в государственный департамент и употребить все свое влияние, чтобы это высокое ведомство оказало нажим на Ротмана и вынудило его оставить Смита в покое.

В полном соответствии с традициями «своих ребят» Боб Мэхью впоследствии нанял Дэннера работать на Говарда Хьюза. За свои щедроты миллиардер, в общем, не позволял Доннеру бездельничать, однако бывший агент ЦРУ находил время — как и многие другие «свои ребята»,— чтобы подработать на стороне.

И не кто иной, как Дэннер, вручил своему старому другу Бебе Ребозо от имени Хьюза таинственные сто тысяч долларов в стодолларовых купюрах в качестве «вклада в предвыборную кампанию» — но уже после избрания Никсона президентом в 1968 году. Это произошло как раз в то в время, когда Никсон должен был утвердить спорное приобретение Хьюзом калифорнийской авиакомпании «Эйр уэст» и когда Хьюзу было позарез необходимо смягчение проводимых министерством юстиции антитрестовских мер, препятствующих приобщению к его коллекции лас-вегасских казино. (В обоих случаях желания Хьюза сбылись.) Следователи по «уотергейтскому делу» выдвигают предположение: Белый дом опасался, что оппозиция располагала доказательствами о получении Никсоном от Хьюза подозрительных ста тысяч долларов. Это послужило главной причиной взлома в помещение национального комитета демократической партии.

Ричард Дэннер вновь оказался в центре внимания печати, когда в январе 1974 года навестил президента Ричарда Никсона и Бебе Ребозо в Кэмп-Дэвиде. По сообщению официального представителя Белого дома, встреча носила частный характер. Он заявил, что трое друзей вспоминали добрые старые времена.

«Свои ребята», похоже, бессмертны, впрочем, и компании, в которых они работают, тоже никогда не сходят со сцены. В начале 50-х годов другой бывший агент ФБР, некто Уильям Роумэп, достиг благополучия в сфере адвокатской практики — своей новой деятельности. Среди клиентов Роумэпа числилась майамская фирма «Кис риэлти», которой посчастливилось стать маклером по купле-продаже недвижимости в Южной Флориде — а в недвижимость там (под вполне легальными прикрытиями) вкладывались сотни и сотни миллионов долларов, вывезенных с батистовской Кубы заправилами синдиката и сбежавшими чиновниками кубинского правительства. Несмотря на сомнительную репутацию фирмы, президент Никсон выбрал именно «Кис риэлти» в качестве посредника, когда совершалась сделка, связанная с устройством флоридского «Белого дома» в Ки-Бискейн[78]. Вице-президентом «Кис риэлти» стал Эухенио Мартинес, будущий уотергейтский взломщик. В 1971 году Мартинес помогал создавать другую занимавшуюся недвижимостью компанию — «Америтас». Она представляла собой одну из «крыш», под которой укрывались уотергейтские налетчики. (Боссом Мартинеса в «Америтасе» был Бернард Баркер, впоследствии также осужденный по «уотергейтскому делу». Многие операции Баркера с недвижимостью финансировались Бебе Ребозо, негласным компаньоном Ричарда Никсона. Ребозо в свою очередь имел широкие деловые связи с фирмой «Кис риэлти», а один из служащих последней являлся директором принадлежавшего Ребозо банка «Ки-Бискейн бэнк».)

Еще одним примером, подтверждающим связь между карибскими дельцами и «Уотергейтом», может служить Роберт Пилоуквин, также один из «своих ребят». В 60-e годы Пилоуквин был ярым борцом министерства юстиции против организованной преступности, но вышел в отставку, чтобы переключиться на игорный бизнес и стать служащим новенького казино на острове Пэредайс (Багамы).

Перебравшись на остров Пэредайс, Пилоуквин заверил, что обезопасил его от синдиката. Эти заверения, правда, не совсем соответствовали мнению ряда экспертов в области организованной преступности, которые язвительно отмечали, что управляющим казино на острове Пэредайс был не кто иной, как ставленник Майера Лански Эдди Челлини. Пилоуквин, однако, стоял на своем, и в 1968 году на роскошной церемонии открытия казино среди прочих выдающихся личностей присутствовал и Ричард Никсон.

Пилоуквин на этом не остановился. В 1970 году он учредил частное сыскное агентство «Интертел», в которое с течением времени набрал массу бывших служащих ФБР, таможни, Финансового управления и Интерпола с тем, чтобы оградить бизнес от черной заразы организованной преступности. Агенты «Интертела» охраняли все игорные владения Хьюза в Лас-Вегасе, в том числе и «Силвер слиппер», которым управлял Ричард Дэннер.

«Силвер слиппер» было не обычным казино, а Дэннер — не обычным управляющим. Среди многочисленных игорных предприятий миллиардера оно было единственным, которое не входило ни в одну из его корпораций, Хьюз владел им лично — чрезвычайно важное обстоятельство, позволявшее избегать законов о политических «дарах» от имени корпораций. Когда Хьюз захотел внести негласный политический вклад, Дэннер просто зашел в кассу «Силвер слиппер» и сгреб кучу стодолларовых банкнот — самая ходовая купюра для политических «даров», вручаемых наличными,— в свой чемоданчик. Сто тысяч долларов, переданных Дэннером Бебе Ребозо для Никсона, были получены прямо из казино «Силвер слиппер».