Рыба красного цвета

Длинный черный «кадиллак» подкатил к дальнему пирсу порта Палм-Бич, когда уже начало смеркаться и вода во флоридских протоках из прозрачно-голубой стала свинцово-серой. Луны этой ночью не будет, да и солнце весь день выполняло свою работу без особого усердия. Гордон Кемпбелл вылез из автомобиля и зашагал по слегка покачивающемуся трапу на ожидавшее его судно. В руке он нес портфель мягкой кожи. Кемпбелл руководил военно-морскими операциями ЦРУ в Карибском море.

С открытого мостика «Рекса» за ним наблюдал капитан Алехандро Брукс. Обычно невозмутимый, в этот вечер капитан Брукс заметно нервничал. Несколько часов назад автобусы доставили экипаж — сорок кубинских контрреволюционеров, а Кемпбелл с инструкциями и приказом на выход в море запаздывал. Команда судна высыпала на палубу, громко переговариваясь по-испански. Брукс уже дважды вмешивался, пытаясь их утихомирить. Ведь от того моста, где стоял на якоре «Рекс», до дома семейства Кеннеди в Палм-Биче рукой подать. А не далее, как два месяца назад, президент пришел в бешенство, узнав, что рейдер ЦРУ стал на стоянку в Уэст-Палм-Биче как раз в то время, когда он находился там на отдыхе.

Поэтому капитан Брукс был не в восторге от того, что «Рекс» в полной боевой готовности торчит в порту. И едва Кемпбелл успел шагнуть с трапа на палубу, капитан приказал отчаливать. На мачте корабля ЦРУ, взявшего курс в открытое море и все дальше и дальше оставлявшего за кормой весело перемигивающиеся огоньки Уэст-Палм-Бича, развевался сине-белый флаг Никарагуа.

52-метровый «Рекс» был флагманом тайного военно-морского флота ЦРУ в Карибском море. Сторожевик постройки начала сороковых годов, он в прошлом использовался в качестве корабля противолодочной обороны. ЦРУ извлекло его с кладбища законсервированных кораблей ВМС США в Глен-Коув и перекрасило в классический тёмно-синий цвет. В центре палубы были установлены огромные прожекторы и сложное электронное оборудование, а в кормовой части — морской кран, способный спускать на воду и поднимать на борт шестиметровые скоростные катера. Дизели мощностью 3600 лошадиных сил позволяли «Рексу» развивать приличную скорость — до двадцати узлов.

Содержание «Рекса» с экипажем обходилось ЦРУ в полмиллиона долларов в год. В состав флота ЦРУ входили «Леда» — родная сестра «Рекса», еще четыре корабля той же серии, а также дюжина посудин меньших размеров, но столь же хорошо вооруженных.

Кубинские предатели из экипажа «Рекса» получали по 300 долларов в месяц — чеками, выписанными от имени коммерческой рыболовецкой компании. Большинство из них имело опыт службы в кубинских ВМС или торговом флоте. Завербовала их группа бывших батистовских военных моряков, работавших на ЦРУ. Политическая благонадежность считалась столь же важным условием, что и квалификация, и весь экипаж был подвергнут проверке на детекторе лжи, дабы убедиться в отсутствии у его членов тайных симпатий к Кастро.

В море, на полпути между Уэст-Палм-Бич и Майами, кубинский экипаж вынес из трюмов оружие и установил на палубе «тяжелую артиллерию» — две 40-миллиметровых морских пушки, безоткатное орудие 57-го калибра и два пулемета 50-го калибра. Океанографическое научное судно превратилось в боевой корабль.

Капитан Брукс стоял на мостике в непроглядной тьме карибской ночи. Он вскрыл опечатанный пакет с инструкциями, который его сухопутный командир из ЦРУ достал из портфеля и вручил, небрежно взяв под козырек. Чтобы прочитать распоряжения, ему пришлось включить карманный фонарь. То, что он прочитал, отнюдь не успокоило его расходившиеся нервы. Обычно «Рекс» стопорил машины в полутора милях от кубинских берегов, далее десантники добирались на своих катерах. Сегодня, 21 октября 1963 года, на «Рекса» возлагалось особое задание. Всего полмили будут отделять его от берега — весьма опасная, мягко говоря, зона досягаемости средствами береговой обороны Кубы.

В районе островка Эллиот-Ки, едва заметного пятнышка в Карибском море пониже Майами, было назначено рандеву. Капитан напряженно взглядывался в темноту, пытаясь различить плоты. Они появились внезапно. Два надувных плота из черной резины, одежда на сидевших в них людях была тоже черной, натянутые на головы черные чулки скрывали их лица. В полном молчании они перебрались на борт «Рекса».

Их было двенадцать. Все — из отряда «Мамбисес», элиты антикастровских коммандос ЦРУ. Название отряда они позаимствовали у партизан, сражавшихся против Испании за независимость Кубы. Это были «зеленые береты» тайной войны.

В полумиле от цели капитан Брукс застопорил машины. На горизонте виднелась Куба. Он взглянул на светящийся циферблат полученного в ЦРУ «роллекса»[64]: до полуночи четыре минуты. Брукс различил контуры провинции Пинар-дель-Рио на западной оконечности острова. Маяк на мысе Корриентес сегодня был потушен. И вновь в душе капитана шевельнулось дурное предчувствие. Он помотал головой, словно отгоняя сомнения, и отдал команду.

Два катера из стекловолокна с плеском соскользнули с установленных на корме специальных скоростных шлюпбалок на воду.

Под едва слышное ворчание двигателей, работавших на холостом ходу, десантники спускались с «Рекса» в катера по сброшенным грузовым сеткам. Затем осторожно перегрузили рюкзаки, набитые пластиковой взрывчатой С-4. На полной скорости катера рванулись от «Рекса», стоявшего с потушенными ходовыми огнями.

Они остановились в устье реки с крутыми берегами. Для последнего рывка вверх по руслу десантники надули плоты, оснащенные бесшумными подвесными моторами. Им предстояла встреча с двумя «мамбисес», которые проникли на Кубу неделей раньше. Плоты медленно шли против течения, и вскоре десантники начали подавать на берег сигналы инфракрасным фонарем. Через показавшуюся мучительно долгой минуту им ответили, но код был незнакомым. Засада! Разворачивая плоты и устремляясь к оставленным в устье реки катерам, «мамбисес» открыли беспорядочный огонь из своих скорострельных М3 по берегам, которые мгновенно полыхнули в ответ красными и голубыми вспышками пулеметных и автоматных очередей. Один из плотов был тут же разорван в клочья трассирующими пулями; убитые и раненые попадали в воду. Прежде чем второй плот достиг моря, катера уже рванулись к «Рексу», преследуемые кубинскими сторожевиками. Брошенные на произвол судьбы десантники повернули к берегу, где их ждала кубинская милиция.

На головном катере пулями разнесло штурвал, старшина-рулевой Луис Монтеро Каррансана мертвой хваткой вцепился в разбитую рулевую колонку. Внезапно сторожевик поймал Каррансану лучом прожектора, и для него тайная война была кончена. Второй катер мчался и открытое море — к тому месту, где должен был находиться «Рекс». Его командир сумел на полной скорости вывести катер в международные воды, остановил торговое судно, послав пулеметную очередь поверх его мостика, и был спасен. Сам «Рекс» исчез.

Когда капитан Брукс услышал перестрелку, душа у него ушла в пятки. Он понял, что десантники попали в ловушку, и немедленно приказал дать полный вперед. Пусть старшины-рулевые на катерах и десантники на своих плотах выпутываются сами: капитан следовал первейшему закону моря — закону выживания, и приказу ЦРУ — жертвовать всем, но не допустить захвата «Рекса».

Сначала Брукс совершил ложный маневр и направил корабль в открытое море. Потом круто развернулся и повел «Рекс», прижимая его вплотную к берегу, чтобы избежать обнаружения радарами. Корабль шел в полной темноте с погашенными огнями.

Маневр капитана Брукса удался. Через считанные минуты после начала перестрелки прибыли два кубинских вертолета. Они повисли в полумиле от берега — в зоне, где «Рекс» обычно ждал возвращения десантников, и сбросили осветительные ракеты, залив светом большой участок моря. О том, что затем произошло, рассказал Пепе, помощник комендора с «Рекса»: «Едва мы обогнули мыс, я увидел ходовые огни какого-то «купца». Я сразу понял, что сейчас случится. «Купец» попал прямо в освещенную зону. Кубинцы решили, что это мы. И открыли по нему огонь».

Этим «купцом» было судно «Дж. Луис» водоизмещением 32,5 тысячи тонн. Оно плавало под либерийским флагом и сейчас шло с грузом бокситов с Ямайки в Корпус-Кристи, штат Техас. Было 12 часов 40 минут ночи. Пять кубинских МиГ-21, специально оборудованных для ночных полетов, делали заход за заходом, обстреливая «Дж. Луис» ракетами и поливая его пулеметными очередями. Крупнокалиберные пули изрешетили палубу и корпус; только через три часа удалось ликвидировать пожары, возникшие на баке и в надстройках. Каким-то чудом никто из экипажа не был даже ранен.

Как только судно подверглось нападению, капитан Герхард Краузе передал по радио международный сигнал бедствия «SOS», добавив: «Истребители МиГ атакуют безоружное торговое судно у берегов Кубы». Милях в двухстах к северу, в Ки-Уэст, летчики ВМС США забрались в кабины своих «Фантомов» и подняли машины в воздух, направляясь к месту нападения.

Всего за шесть недель до этого Советский Союз предупредил, что он «не потерпит» дальнейших налетов на Кубу, предпринимаемых американскими наемниками, «вооруженными североамериканским оружием». Москва недвусмысленно дала понять, что ей известно о нарушении Центральным разведывательным управлением достигнутого после «ракетного кризиса» соглашения, по которому Соединенные Штаты обязались воздерживаться от поддержки военных авантюр против Кубы.

Теперь же по вине ЦРУ возникла ситуация, когда американские и кубинские истребители едва не вступили в воздушный бой.

Однако уже в непосредственной близости от Кубы американские «Фантомы» были отозваны на базу. Совершенно ясно, что такой приказ был отдан по инициативе ЦРУ, но почему — остается неизвестным. На командном пункте ЦРУ по управлению кубинскими операциями в Южном университетском городке Майами — замаскированном под электронно-исследовательскую фирму «Зенит текникл энтерпрайзис» — была установлена гигантская ромбовидная антенна, постоянно нацеленная на Карибское море. Из беспорядочного радиообмена операторы ЦРУ, возможно, предположили, что нападению подвергся «Рекс». Сам «Рекс» хранил радиомолчание, дабы избежать обнаружения. Но вполне вероятно, что операторы ЦРУ догадались об ошибке кубинских истребителей и только хотели, чтобы атаки на другое судно продолжались до тех пор, пока «Рекс» не уйдет в безопасное место.

Пока МиГи были заняты «Дж. Луисом», «Рексу» удалось выскользнуть за пределы кубинских территориальных вод.

Однако, как только кубинское командование поняло свою ошибку, в погоню за «Рексом» были посланы две канонерки. Перед лицом превосходящих сил капитан Брукс прервал радиомолчание и запросил у «Зенита» инструкции. «Действуйте по обстановке»,— получил он уклончивый ответ.

Брукс решил прорываться к мексиканскому полуострову Юкатан, от которого он находился милях в семидесяти. Ему это удалось: «Рекс» вошел в территориальные воды Мексики в районе острова Косумель. Канонерки, не решаясь нарушить границу, подстерегали «Рекса» в течение двух дней, но затем ушли. Тогда капитан Брукс направил корабль к Ки-Уэсту, сделав по дороге крюк, чтобы взять на буксир летающую лодку «Каталина» без опознавательных знаков, совершившую во время выполнения задания ЦРУ вынужденную посадку в море из-за повреждения двигателя. Тайная война продолжалась как ни в чем не бывало.

На следующее утро после того, как в Карибском море едва не вспыхнула война, обнаружилось, что расстрелянный «Дж. Луис» плавал под либерийским флагом лишь в целях экономии на налогах. На самом деле владельцем судна была американская корпорация, принадлежащая миллиардеру Дэниелу Людвигу. Эта новость была подхвачена в соответствующих кругах с необыкновенной готовностью. Уже в полдень официальный представитель государственного департамента заявил: поскольку судно принадлежит Соединенным Штатам, в Вашингтоне изучают факты, чтобы определить, последует ли протест со стороны США «против подобного акта насилия».

Еще через два дня представитель государственного департамента по связям с прессой Роберт Макклоски привел инцидент с «Дж. Луисом» в качестве причины для отказа от требования Фиделя Кастро прекратить американскую экономическую блокаду Кубы. «Агрессивный курс» Кубы, заявил Макклоски, не оставляет Соединенным Штатам иного выхода.

18 августа 1963 года Рафаэль Мартинес Пупо, банковский служащий, сгибаясь под тяжестью заявлений для печати, обходил иностранные информационные агентства в гватемальской столице.

Листочки, которые он вручал с благоговейным трепетом, были украшены эмблемой «Мамбисес». Так, благодаря усилиям сеньора Пупо, в тот день стало известно о существовании новой организации. Заявление для печати воспевало «победу», которую «мамбисес», члены этой организации, одержали при нападении на кубинский порт Касильда, где они подожгли нефтехранилище вместимостью 8 тысяч галлонов[65].

Сеньор Пупо не стал отвечать на расспросы корреспондентов. Он поспешил к телефону, чтобы позвонить в Майами Сальвадору Лью, журналисту. Лью, падкий до сенсаций, немедленно распространил полученную новость через любимую радиостанцию ЦРУ в Майами WMIE (ныне WQBA).

Вручая заявления для печати, восхваляющие первую атаку «мамбисес», Пупо предсказывал, что коммандос в скором времени нападут на портовый город Санта-Лусиа в провинции Пинар-дель-Рио. Видимо, он знал, что говорил.

Когда Сальвадор Лью, журналист, пользующийся репутацией эмигрантского пропагандиста, только начинал петь дифирамбы этой новой совершенно независимой организации, отряд «мамбисес» крался по кубинскому берегу, чтобы взорвать медные рудники Матаамбре, соединенные с Санта-Лусией канатной дорогой. Его обнаружили, и командир десантников, бывший лейтенант батистовской армии, был взят в плен и затем казнен. Однако десантникам удалось заложить достаточно пластиковой взрывчатки, чтобы сеньор Пупо смог объявить в Гватемале о взрыве, который «услышал весь мир».

Лью утверждает, что он не знал о связях «мамбисес» с ЦРУ. «Я предполагал, что их финансируют состоятельные кубинцы»,— заявил он авторам этой книги. Джей Моллин, бывший корреспондент журнала «Тайм» в Гаване и Майами, напротив, признает, что «„мамбисес" с самого начала действовали под началом ЦРУ. И добраться до них самих пресса не могла — Сальвадор Лью просто распространял полученные тексты».

Отряд «мамбисес» был сколочен ЦРУ. Десантники обучились на базе ЦРУ близ Нового Орлеана. Их запустили и качестве «пробного шара», чтобы проверить, как будет реагировать мировое общественное мнение на эмигрантские налеты, осуществляемые якобы без американского участия и поддержки. Если «мамбисес» получат хорошую прессу, ЦРУ пойдет дальше.

Создание этой группы коммандос можно отнести ко времени заседаний Постоянного комитета по делам Кубы весной 1963 года. Согласно его протоколам, все участники согласились с Робертом Кеннеди, что «Соединенные Штаты должны что-то предпринимать против Кастро, даже если мы не надеемся, что наши действия приведут к его свержению».

Требование «что-то предпринимать» было удовлетворено президентом Кеннеди 19 июня 1963 года, Он утвердил весьма широкую программу саботажа и диверсий на нефтехранилищах, автомобильном и железнодорожном транспорте, на предприятиях энергетики и связи Кубы. Это и привело к созданию тайного карибского флота ЦРУ и группы десантников «Мамбисес». Впервые Белый дом разрешил ЦРУ нарушать святая святых и выбирать в качестве мишеней для налетов ранее запретные цели — предприятия, которые в свое время принадлежали американским компаниям. Это было свидетельством серьезнейшей эскалации тайной войны.

В телевизионной студии CMQ в Гаване царило необычное оживление. Фидель Кастро проводил пресс-конференцию. Говорил в основном сам. И только о корабле ЦРУ «Рекс».

Два дня назад, 28 октября, «Рекс» возвратился в родной порт Уэст-Палм-Бич из плавания в Карибском море, ускользнув от погони после инцидента с «Дж. Луисом». Этого-то и ждал Кастро. Он объявил, что Куба захватила четырех людей с «Рекса», и представил факты, разоблачающие пиратские рейдеры ЦРУ. Он рассказал всему миру, в каком месте швартуется «Рекс» в Уэст-Палм-Биче, и подробно описал флагманский корабль флота ЦРУ — вплоть до его электронных приборов в центре палубы и синей окраски.

Вслед за первой пресс-конференцией Кастро провел вторую, во время которой посадил перед телевизионными камерами в Гаване пленных с «Рекса».

В Белом доме Пьер Сэлинджер[66] не был настроен разговаривать. «Нам нечего сказать»,— заявил он. Пленникам Кастро, напротив, было что сказать. Луис Монтеро Каррансана заявил, что он служил старшиной-рулевым на «Рексе» и управлял одним из катеров, когда началась перестрелка. Он также признался, что по заданию ЦРУ принимал участие в целом ряде рейдов, включая нападение «мамбисес» на медные рудники и высадку с яхты дюжины диверсантов. «Я сам много раз высаживался на кубинский берег,— рассказывал Монтеро. — Доставлял туда грузы. Мы бросали якорь в пяти-шести милях от берега и добирались до него на двух катерах. Там мы высаживали, как правило, человек шесть и оставляли 25—30 мест груза. Я не знаю, с какими заданиями направлялись эти люди. Потом мы возвращались на корабль. Еще затемно мы возвращались в Ки-Уэст или Майами». Монтеро сообщил, что поначалу ему платили 250 долларов в месяц, потом жалованье повысили до 275 долларов.

Другой «звездой» гаванского телевидения в тот день стал д-р Клементе Инклап Вернер, в свое время известный кубинский яхтсмен. Он рассказал, что ЦРУ завербовало его в свой ударный отряд «мамбисес». Его обучили обращению с огнестрельным оружием и взрывчаткой, а также изящному искусству тайнописи в школе ЦРУ, расположенной в пригороде Майами. Его жалованье составляло 400 долларов в месяц.

Затем эти четверо были преданы суду и приговорены к тридцати годам тюремного заключения каждый. После инцидента с «Рексом» и переполоха, вызванного пресс-конференцией Кастро, полностью разоблаченная группа «мамбисес» исчезла столь же быстро, как и появилась. Кастро выпустил воздух из «пробного шара» ЦРУ.

Передача гаванского телевидения на короткий — пусть и не очень приятный — момент сфокусировала внимание конкурирующих между собой американских газет на кораблях ЦРУ. Журналисты толпами валили в Уэст-Палм-Бич поглазеть на «Рекс». «Корабль периодически приходит и уходит. Матросов мы не спрашиваем, а они сами ничего не говорят»,— заявил управляющий портовыми операциями Сонни Джоудон. Дж. Белчер из «Белчер ойл компани», номинально владеющий кораблем, мог только пробормотать что-то вроде «будь я проклят, если знаю что-нибудь об этом таинственном судне».

«Я не знаю, имеет ли оно отношение к ЦРУ, а если имеет, то какое»,— заявил он.

В порту Эверглейдс, где, по словам Кастро, находилась стоянка другого корабля ЦРУ «Леды», репортеры без труда нашли этот выкрашенный в оранжевый и зеленый цвета бывший сторожевик с двумя укрепленными в центре палубы катерами из стекловолокна, хитросплетением сложных антенн и строительным краном, смонтированным на корме, с обвисшим на мачте никарагуанским флагом. «Леда» была зарегистрирована в Гройтауле в Никарагуа как принадлежащая фирме «Лейк ней компани», занимавшейся якобы «океанографическими исследованиями». Капитаном на ней был Гаспар Брукс, брат капитана «Рекса». Официальный представитель порта Эверглейдс жаловался, что сотрудники портовой службы безопасности не допускаются на борт «Леды» даже для самой обычной проверки и что люди с багажом «постоянно садятся на корабль или сходят с него, словно пассажиры коммерческой линии». Но таможенные чиновники их никогда не останавливают, хотя известно, что «они выезжают из страны». «Они могут пронести наркотиков на миллион долларов, а мы и ее узнаем»,— говорил он.

Доуотергейтская склонность свободной американской прессы к собственным расследованиям длилась примерно столько же, сколько лето в Англии. Секретный флот ЦРУ был полностью разоблачен, но желающих воспользоваться сенсационным материалом оказалось немного. Печать так и не осознала подлинных размеров и назначения флота ЦРУ.

Правда, один репортер пытался заняться этим флотом. Репортера звали Эдна Бучэнэн. Она работала в выходящей в Майами-Бич газете «Дейли сан». В Форт-Пирсе Бучэнэн нашла корабль ЦРУ «Вилларо». «Это cтранное судно,— рассказывал ей приятель одного из моряков с «Вилларо».— Его все время перекрашивают. То корпус у него синий, а палуба — зеленая. То палуба оранжевая, а корпус — серый».

Бучэнэн разыскала еще один корабль ЦРУ, «Эксплоурер II», ошвартованный прямо на глазах у всех у одного из причалов в майамском порту. Судно было выкрашено в черную и серую краску, треногая мачта ощетинивалась радиолокационным и другим оборудованием, двигатели постоянно работали на холостом ходу. Корабль резко выделялся среди облупившихся грузовых судов и щеголеватых пассажирских лайнеров. «По его виду и не скажешь, что в море за ним никто не угонится»,— сказал журналистке один из морских пограничников.

Бучэнэн удалось установить, что говорящий на испанском языке экипаж «Эксплоурера II» насчитывает свыше двадцати четырех человек — намного больше, чем требуется на гражданском судне. Корабль был зарегистрирован в Гондурасе, в списках морской пограничной службы ее владельцем числилась компания «Эксплорейшн» с адресом в Майами-Шорс. «Номер телефона фирмы нигде не значится,— писала Бучэнэн.— Более того, указанного адреса в Майами-Шорс не существует».

Бучэнэн выяснила, что корабль «дважды или трижды в месяц тайком ускользает из гавани и через несколько дней также незаметно возвращается».

Однажды ночью Бучэнэн попыталась расспросить вахтенного на палубе «Эксплоурера II». «Он ответил, что не знает, кто владелец корабля, и только покачал головой, когда я спросила имя хозяина, у которого он работает». На следующий день она пришла уже с фотоаппаратом и увидела, что ее саму фотографирует один из членов экипажа. «Этот фотограф заявил, что он связан с Флоридским атлантическим университетом в Боука-Рейтоне»,— рассказывала она. На ломаном английском языке он сообщил, что «Эксплоурер» является «океанографическим судном, собирающим образцы морской флоры и фауны».

Владелец причала, которому поступала плата за стоянку этого корабля, словно воды в рот набрал. «Мы имеем дело с одним из посредников в Джексонвиле,— говорил он.— Это все, что я вам скажу». Поиски в Джексонвиле привели к компании «Саусистерн шипинг корпорейшн», которая, судя по бумагам, занималась «исследованиями». Это была стандартная «ширма» для военно-морских сил, о которых никто не знал. Все усилия Бучэнэн были, можно сказать, тщетны; редактор вознаградил ее, сопроводив статью большим и выразительным вопросительным знаком. «Корабль ЦРУ?» — такой заголовок приспособил он к ее материалу, помещенному в газете.

Менее крупные суда флота ЦРУ включали прочные 45-метровые катера типа «Свифт», которые использовались ВМС США во Вьетнаме. Они выполняли самые различные задания: от высадки аквалангистов на Кубу до разбрасывания рулонов фольги с целью ввести в заблуждение кубинские береговые радары. Один из таких катеров был зарегистрирован как принадлежащий фирме «Эйс марин сервей», президентом которой являлся некий агент по рекламе из Нового Орлеана, оказывавший услуги таким финансируемым ЦРУ группировкам как «Друзья демократической Кубы». Любой, кто захотел бы найти «Эйс марин сервей» по указанному майамскому адресу, обнаружил бы, что фирма находится точно посреди реки Майами. Эта забавная ситуация так заинтересовала обозревателя местной газеты, что он набрал номер телефона компании, значившийся в справочнике. Диалог, долгое время пользовавшийся популярностью у журналистов, начался, когда обозреватель сообщил ответившей ему секретарше, что она находится под водой, и попросил сообщить адрес компании.

Секретарша. Зачем он вам?

Обозреватель. Ну, а где же вы находитесь?

Секретарша. Не знаю.

Обозреватель. А кто-нибудь знает?

Секретарша. Минутку, я спрошу. (Пауза). Здесь никто не знает.

Обозреватель. А как же вы попадаете на работу?

Секретарша. Меня привозят.

Три лыжника медленными — а один из них просто неуклюжими — виражами спускались по пологим склонам горы Нью-Хэмпшир. Бобби и Этель Кеннеди совершали одну из своих обычных по уик-эндам лыжных прогулок, на этот раз они взяли с собой человека, который никогда прежде не видел снега.

Шел январь 1963 года. Всего несколько недель назад Мануэль Артиме, любимчик ЦРУ из бригады 2506, находился в тропиках, в тюрьме Модело на острове Пинос. Освобождением Артиме был обязан инициатору этой лыжной прогулки, лично собравшему миллион долларов выкупа, который выплатил через кардинала Кашинга, священника семьи Кеннеди.

Беседа у камина в тот уик-энд велась главным образом о новых способах борьбы против «того парня с бородой», как Кеннеди часто называл Кастро.

С лыжной прогулки Артиме вернулся в Майами полностью реабилитированным лидером эмиграции. Роберт Кеннеди позаботился и о его материальном благополучии. Еще в середине недели Артиме был нищим и жил за счет своей подружки в «Малой Гаване». Теперь с помощью Бобби Артиме получал в ЦРУ полторы тысячи долларов в месяц, выполняя задание по оживлению своего «Движения за возрождение революции». Вскоре «Движение» стало регулярно получать 250 тысяч долларов в месяц на осуществление претенциозной операции под кодовым названием «Вторая морская партизанская война».

Ее целью была организация нападений на торговые суда Кубы и на различные объекты в прибрежной зоне. ЦРУ взяло на себя финансирование и тыловое обеспечение, разведку и общее руководство. Артиме предстояло действовать, в общем, самостоятельно и независимо, но каждую операцию утверждать в ЦРУ.

В «Малую Гавану» вновь вернулись добрые старые времена. Боевое знамя «Движения» — золотой трезубец на голубом поле — развевалось перед новой штаб-квартирой. В ней с личной инспекцией побывал генерал Эдвард Лансдейл. В дверь штаб-квартиры стучали рекруты, велись розыски ветеранов Залива свиней: военная лихорадка охватила эмигрантскую общину. Бойцы одного из отрядов, проводившие учения в поле, с гордостью заявили любопытным майамским полицейским, что они «готовятся к новому вторжению на Кубу».

После «ракетного кризиса» не могло быть и речи о сколько-нибудь широкой военной подготовке на территории Соединенных Штатов, поэтому Артиме летом 1963 года отправился искать какую-либо латиноамериканскую страну, которая разрешила бы ему создать на своей территории военную базу. Когда Артиме намекнул Луису Сомосе, что ему может понадобиться еще одна база на территории другой страны, участливый никарагуанец связался со своим южным соседом — президентом Коста-Рики Франсиско Орличем. Он объяснил, что Соединенные Штаты хотят поддержать новую антикастровскую операцию, осуществляемую с территории третьей страны. Орлич не посмел отказать. Всего несколько месяцев назад президент Кеннеди оказал ему высокую честь, посетив Коста-Рику с визитом, во время которого обязался предоставить дополнительную помощь в рамках Союза ради прогресса, подчеркнув при этом необходимость «остановить поток агентов, денег, оружия и пропаганды из Кубы в Центральную Америку».

Два лагеря были устроены в джунглях Коста-Рики на землях, принадлежащих полковнику Вико Старки Хименесу. В Манки-Пойнт, Никарагуа, откуда два года назад бригада 2506 отправлялась в Залив свиней, была создана военно-морская база. Денежные средства поступали окольными путями. Репортер майамской газеты «Геральд» Эл Барт писал:

«Звонит американец и говорит, что определенная сумма положена на счет в майамском банке на определенное имя. «Движение» затем снимало эти деньги с указанного счета. Один из чиновников в Коста-Рике заявил, что чеки, выписанные подлинными американскими фирмами, пересылались, как правило, из нью-йоркских банков по почте. Чиновник вспоминает, что однажды он получил чек на 167 784 доллара в обычном белом конверте с американским штемпелем, но без обратного адреса. Он переслал этот чек, как было договорено, нью-йоркской судоходной компании в уплату за два торпедных катера времен второй мировой войны. В его записях зарегистрирована дата выдачи чека — 19 ноября 1963 года, номер чека, название банка и американской компании. Он говорит, что суммы, на которые поступали чеки, бывали самыми различными, один из них, на сумму 450 тысяч долларов, пошел на приобретение современного военного снаряжения».

Щедрость ЦРУ позволяла «Движению» приобретать все самого лучшего качества: от новейших немецких аппаратов аквалангистов до модного стирального порошка. Произведенное в Соединенных Штатах снаряжение подвергалось «доработке», с тем чтобы скрыть источник, откуда оно поступило; с ранцев парашютов спарывались опознавательные знаки, а на их место пришивались чистые полосы ткани. Большинство оружия закупалось в Западной Германии и доставлялось на баржах через Атлантику завернутым в западногерманские газеты.

Если операция «Движения» сорвется, у Кастро не будет серьезных доказательств обвинить в причастности к ней Соединенные Штаты.

Аналогичными способами был «обезличен» флот, занятый в операции «Вторая морская партизанская война», В него входили два 54-метровых десантно-транспортных судна времен второй мировой войны, «Джоанн» и «Санта-Мариа», вооруженные 20-миллиметровыми морскими пушками, пулеметами 50-го калибра и безоткатными орудиями. Эти суда плавали под либерийским флагом, но имели на борту целый набор флагов других государств, которыми пользовались применительно к ситуации. ЦРУ также одолжило «Движению» быстроходный бывший морской охотник «Техана III», который использовался для налетов на Кубу до Залива свиней. Среди более мелких судов флота были два катера типа «Свифт»,

Осмотр собранного в Манки-Пойнт флота настолько воодушевил генерала Сомосу, что он объявил, что «в ноябре обучаемые нами группы начнут наносить кубинскому премьер-министру Фиделю Кастро крепкие удары». 15 ноября 1963 года первый отряд десантников «Движения», подготовленных на «Ферме» в Вирджинии и на базе «Изолейшн тропик» в Северной Каролине, отбыл на «Джоанне» из Норфолка. Обычно эмигрант может выехать за пределы Соединенных Штатов только с разрешения иммиграционных властей, но для экспедиционных отрядов было сделано исключение. В коста-риканских лагерях под ружьем находилось около трехсот человек (в Майами «Движение» выплачивало их женам жалованье и надбавки на детей наличными). Их командиром был грозный Пепе Сан-Роман, ставший неофициальным военным советником Бобба Кеннеди.

Месяцев за шесть до этого Пепе Сан-Роман встречал в международном аэропорту Майами самолет, прибывший специальным — и к тому же весьма необычным — рейсом из Гаваны. Открылась дверь авиалайнера, и по трапу заковыляли шестьдесят самых тяжело раненных бойцов бригады 2506. Последним по ступеням трапа спустился Энрике «Гарри» Руис-Уильямс из батальона тяжелой артиллерии. И сразу же попал в объятия своего бывшего командира Пепе Сан-Романа, ныне одного из коммандос тайной войны. Покончив с воспоминаниями, Сан-Роман позвонил Роберту Кеннеди. Он сказал: «Я бы хотел, чтобы вы встретились с этим парнем, который может рассказать, что за чертовщина там происходит».

Через несколько дней Уильямс и Сан-Роман вылетели в Вашингтон на встречу с министром юстиции, «Я здорово нервничал: еще бы — второй человек в стране,— вспоминает Уильямс,— А когда вошел в кабинет, увидел молодого человека без пиджака, рукава рубашки закатаны, узел галстука распущен». Они понравились друг другу с первого взгляда.

Так же как и Кеннеди, Гарри Уильямс обладал крутым нравом, либеральными взглядами и так же слепо ненавидел коммунизм.

По профессии Уильямс был геологом, образование получил в Соединенных Штатах. Жил он в провинции Ориенте, где и установил связи с повстанческими отрядами Рауля Кастро и Че Гевары. Он снабжал их провиантом, динамитом, грузовиками и тракторами. Кубу Уильямс покинул еще до победы революции. Вернулся после бегства Батисты, но уже через несколько месяцев решил, что правительство прибрали к рукам коммунисты. Он посчитал, что самым простым способом покончить с этим будет избавиться от Кастро.

В Заливе свиней, даже когда стал очевиден провал вторжения, Уильямс был полон решимости продолжать бой. «Иди на передовую и корректируй огонь,— приказал он своему подчиненному.— Я хочу, чтобы в истории Кубы было записано, сколько людей мы перебьем сегодня». Едва он успел выговорить эту фразу, как рядом разорвался снаряд. Шрапнель изрешетила все его тело, но, как Уильямс говорил потом Пепе Сан-Роману, «паршивый бык не умирает». Когда бригада обратилась в бегство, Уильямса вместе с другими ранеными оставили в коттедже на берегу моря. На следующий день к ним вдруг пришел Фидель Кастро. Уильямс потянулся к спрятанному под матрацем пистолету. Заметив это движение, Кастро спокойно упрекнул его: «Ты что же, хочешь меня убить?»

«Именно для этого я сюда добирался! — выкрикнул Уильямс.— Три дня мы только и делали, что пытались убить тебя». Кастро распорядился отправить раненых в госпиталь.

Уильямс объяснил Бобби Кеннеди, что его главная забота — освободить и эвакуировать с Кубы пленных бригады 2506. Кеннеди связал его с нью-йоркским адвокатом Джеймсом Донованом и своим помощником Джоном Ноланом; которые вели переговоры с представителями кубинского правительства. Однако переговоры затягивались, а Уильямс все больше и больше сомневался относительно искренности намерений Кеннеди. Несколько раз он получал приглашения в Хикори-Хилл, поместье Кеннеди в Вирджинии, но каждый раз под тем или иным предлогом отклонял их. Согласился погостить в Хикори-Хилл Уильям только после того, как за бригаду был выплачен выкуп.

«Что же так долго не приезжали? Может быть, мы вам не правимся?» — поддразнила его Этель Кеннеди.

«Я не знал, кем стану вашему мужу — другом или врагом»,— ответил Уильямс.

Возвратившиеся из плена солдаты бригады прибыли в Майами накануне рождества 1962 года. Через несколько дней должна была состояться церемония торжественной встречи. Джон Кеннеди получил приглашение, но сомневался, нужно ли ему на ней присутствовать. Один из членов его «ирландской мафии», Кеннет О’Доннелл предупреждал: «Не надо туда ездить. После того, что у тебя было с Кастро, тебе нельзя появляться там и воздавать почести этим мятежникам. Это будет выглядеть так, словно ты намерен поддерживать их следующее вторжение на Кубу».

«Ты абсолютно прав,— согласился Джон Кеннеди.— Я не поеду».

Но он поехал. Когда Пепе Сан-Роман вручал ему боевое знамя бригады, Кеннеди заявил: «Заверяю вас, что верну это знамя вашей бригаде в свободной Гаване». Бригада ответила восторженным ревом. Солдаты посчитали, что президент связал себя обещанием.

Однако в секретном плане все выглядело несколько по-другому. Джек Кеннеди вернет знамя солдатам в Гаване, но не обязательно именно этой бригаде. Второе сражение за Кубу братья Кеннеди не собирались проигрывать. Они отберут своих собственных людей, людей Кеннеди, и второй акт кубинской драмы будет разыгран по сценарию Белого дома, а не Лэнгли или Майами,

Так братья Кеннеди думали, но не произносили этого вслух. Они не отвергали услуг всех без исключения контрреволюционных группировок, но за их спиной привлекали к осуществлению упомянутого секретного плана других. С течением времени это приведет к самым печальным последствиям.

Кеннеди обхаживал Гарри Уильямса по высшему разряду. Он рассыпал улыбки, заявляя, что Уильямс избран возглавить вновь формируемые для очередного вторжения на Кубу эмигрантские силы. Почти через пятнадцать лет в беседе с авторами этой книги Уильямс слово в слово вспомнит, что сказал ему Роберт Кеннеди! «Мы выбрали именно вас, поскольку, скажем так, доверяем вам больше всех среди эмигрантов, но в то же время вы должны понять, что руководить будем мы». Уильямс спросил, что это значит. Кеннеди ответил, что интересы Соединенных Штатов и эмигрантов не всегда и не во всем могут совпадать, ведь существуют еще и другие планы, которые нельзя не учитывать при разработке их секретного плана. Но цель у них одна — ликвидация Кастро. Когда президент решит, что час настал, они нанесут удар. А задача эмигрантов — быть наготове. Ни о чем не беспокойтесь, заявил Бобби Уильямсу, «мы сделаем свое дело».

Когда разрабатывались детали вербовки добровольцев из состава бригады, Кеннеди устроил так, чтобы Уильямс был связан напрямую с Сайрусом Вэнсом, тогда заместителем Министра обороны США. «В кабинете Бобби состоялось по меньшей мере три или четыре долгих совместных совещания с руководителями бригады и Вэнсом,— рассказывал Уильямс.— На них присутствовал и Джо Калифано, работавший с Макнамарой». Почти половина из вернувшихся солдат бригады вступила в новую «армию», их отправили в Форт-Джексон, штат Южная Каролина. Триста человек, которых прочили на офицерские должности, послали в школу командиров в Форт-Беннинге. Одним из них был Фелипе де Диего, которому накопленный в группировке «Операция 40» опыт помогал исполнять обязанности офицера разведки.

К Уильямсу прикомандировали двух агентов ЦРУ — Говарда Ханта и Джеймса Маккорда — будущих уотергейтцев. «Я совсем запутался,— вспоминает Уильямс.— Каждый из них просил меня называть его «Дон Эдуардо». Оба сразу — и Хант, и Маккорд». Хант осуществлял связь между Уильямсом и Лэнгли, а Маккорд — с ветеранами бригады в Форт-Джексоне. С начала 1963 года у Уильямса состоялись десятки встреч и телефонных переговоров с Хантом и Маккордом. Встречи проводились в Вашингтоне или Нью-Йорке — подальше от падкого на слухи Майами. Обычно эта парочка из ЦРУ заезжала за Уильямсом в отель и увозила куда-нибудь обедать или навещала его в номере поздним вечером. «Странно, как работают эти профессиональные разведчики,— говорил Уильямс о Ханте.— Он никогда не открывался мне, хотя мы частенько выпивали вместе. Но я никогда не доверял ему, а он — мне».

План, разработанный Уильямсом, предусматривал высадку в провинции Ориенте десанта с базы в Доминиканской Республике. Хотя отпрыску Трухильо пришлось под нажимом Соединенных Штатов эмигрировать, страна находились в руках марионетки клана Трухильо президента Хуана Балагера. Провинция Ориенте имела ряд стратегических преимуществ (гористая местность, редкие автодороги, удаленность от Гаваны). Выбор пал на нее, поскольку с точки зрения обороны это для Кастро самая «трудная» провинция. А жизненно важная линия снабжения из Доминиканской Республики будет сравнительно короткой. Таким образом, Уильямс надеялся избежать ошибок и просчетов, допущенных при вторжении в Заливе свиней,

В ЦРУ ему присвоили псевдоним Морис Бишоп. Ему было за сорок, рост — свыше 190 сантиметров, вес — более 90 килограммов, волосы темные, высокий лоб изборожден глубокими морщинами, скулы под голубыми глазами усыпаны веснушками. Голос негромкий, спокойный. Одеваться предпочитал в костюмы спортивного покроя. Бегло говорил по-французски, жил по поддельному бельгийскому паспорту. Когда речь заходила о внешней политике Соединенных Штатов, Бишоп удостаивал ее лишь непристойного жеста.

Работая в 1960 году в гаванской резидентуре ЦРУ, Бишоп завербовал ярого контрреволюционера Антонио Весьяну, бухгалтера, который был инициатором неудавшегося покушения на жизнь Кастро в октябре 1961 года. После бегства Весьяны в Майами Бишоп снова разыскал его. Под руководством агента ЦРУ Весьяна создал группу «Альфа 66». Название было образовано по первой букве греческого алфавита, что должно было символизировать новое начало, а цифры обозначали число членов учредителей. Поддерживая связи с ЦРУ, «Альфа 66» считала себя тем не менее автономной. Ее ядро составляли кубинские эмигранты: адвокаты, врачи, бухгалтеры, непримирившиеся с новой властью на Кубе.

«Альфа 66» поставила перед собой долгосрочную цель: проникнуть в кубинский военный и политический истэблишмент и подорвать его изнутри, что, быть может, приведет к восстанию. Шли месяцы, а видимых результатов все не было, к тому же «Альфа 66» обнаружила, что ей придется бороться с конкурирующими группировками за общественное признание и поддержку. Ее соперники предпринимали налеты на Кубу, всякий раз бесстыдно преувеличивая их результаты в коммюнике для печати. «Альфа 66» решила наверстать упущенное.

Первый рейд состоялся 10 сентября 1962 года. Бывший гаванский бизнесмен Тони Кеста провел в предрассветных сумерках свой катер к порту Каибариен на северном побережье Кубы. Экипаж Косты открыл огонь но первому же попавшемуся на глаза объекту, который оказался дряхлым пароходом «Сан-Паскуэль», вытащенным на берег и установленным на бетонный фундамент,— он использовался как хранилище для патоки. Затем они обстреляли английское торговое судно «Нью-Лейн» и, когда вертолеты таможенной охраны погнали их в открытое море, дали прощальный залп по каботажному судну «Сан-Блас».

Гаванское радио назвало налетчиков «преступниками, вооруженными и оплачиваемыми Соединенными Штатами Америки». 10 октября налетчики из группировки «Альфа 66» высадились на берег в районе Исабела-де-Спруа, примерно в 150 милях к востоку от Гаваны, и убили 20 человек.

Обещание оставить Кубу в покое, которое Джон Кеннеди дал Советам, хранили в тайне от эмигрантов, но Морис Бишоп о нем знал. Бишоп, однако, не знал, что Кеннеди не собирался своего обещания сдерживать. Временное затишье после провала операции «Мангуста» он ошибочно истолковал как доказательство того, что американцы отступились. Он решил нажать на президента, чтобы вынудить его действовать. «Бишоп считал, что Кеннеди и Советы заключили секретное соглашение не предпринимать ничего в отношении Кубы,— признался не так давно Весьяна.— Он продолжал твердить, что нужно заставить Кеннеди принять решение, а сделать это можно было, только загнав его в угол».

Бишоп сознательно выбрал своей мишенью русские суда, надеясь подтолкнуть русских к новому конфликту с Соединенными Штатами. Очередной налет был предпринят 18 марта 1963 года — и снова в районе Исабела-де-Сагуа.

Два катера с десантниками «Альфы 66» и «Второго фронта» на борту обстреляли стоявшее на якоре торговое судно «Львов», причинив ему серьезные повреждения, Затем они устроили в Вашингтоне пресс-конференцию, на которой вовсю похвалялись своими «подвигами».

Однажды ночью 13-метровая яхта «Алисан» отдала швартовы и отошла от одного из причалов в Майами в направлении Гольфстрима. Взяв там на буксир скоростной катер «Феникс», «Алисан» направилась к островку Акгилла в Карибском море, где были припрятаны 20-миллиметровая пушка и другое оружие.

Днем 27 марта Кеста внезапно приказал выступать. Около одиннадцати вечера на «Фениксе» увидели огни Каибариена. Осторожно пробираясь к гавани, Кеста заметил силуэт русского торгового судна «Баку». Комендор Рамон Фонт открыл огонь из 20-миллиметровой пушки. Десять снарядов обрушились на мостик судна, прошив борт «Баку».

Результаты подобных провокаций были прямо противоположными тому, что ожидал Бишоп. Джон Кеннеди немедленно сделал ряд примиренческих заявлений, имевших целью заверить Советы в том, что соглашение «руки прочь» остается в силе. Для внутреннего потребления он предупредил, что, если налеты будут продолжаться, они «вызовут ответные акции», возможно, против американских судов. У Белого дома появились свои собственные планы в отношении Кастро — всем остальным эмигрантам, по выражению одного из агентов Центрального разведывательного управления, «было велено заткнуться», но не было объяснено почему.

Усилия найти кубинца, способного убить Кастро, возобновились. Тони Вароне не удалось использовать яд. Хотя он снова и снова повторял, что изготовленные в ЦРУ смертоносные пилюли все еще находятся на Кубе в целости и сохранности, его группа из трех человек по-прежнему откладывала свой отъезд, ссылаясь то на одни, то на другие «неблагоприятные обстоятельства». Билл Харви пришел к выводу, что Варона водит их за пос, и приказал Роселли отстранить его от операции.

В то время Роселли жил в роскошном мотеле в Ки-Бискейпе. В 1971 году он рассказывал обозревателю Джеку Андерсону, что раздобыл винтовки с оптическими прицелами, но ЦРУ настояло на их замене «улучшенными» бельгийскими штурмовыми винтовками FAL, которые находились на вооружении в кубинской армии, чтобы в случае провала невозможно было доказать, что убийцы посланы из Соединенных Штатов.

Завербованную Роселли группу снайперов расквартировали в укромном местечке Пойнт-Мэри на островке Kи-Лapro. Бредли Айерс, армейский специалист-диверсант, прикомандированный к ЦРУ, вспоминает, что вo время ознакомительной поездки весной 1963 года Рин Робертсон доставил его на катере в Пойнт-Мэри, где они остались ночевать. Лидером находившихся там эмигрантов был высоченный кубинец по имени Хулио, который похвалялся, что его группы действуют совершенно самостоятельно и независимо. «Однако время от времени,— писал Айерс в своих мемуарах,— человек, которого называли «полковник» Джон Роселли, работавший от штаб-квартиры ЦРУ в Вашингтоне, привлекал эти группы к налетам и другим секретным операциям. Роселли, как и Робертсон, был одним из немногих американцев, которым разрешалось принимать непосредственное участие в акциях десантников на Кубе». В то время Aйepc понятия не имел, что лихой «полковник» Роселли из ЦРУ был на самом деле одним из «донов»[67] мафии.

Характер «других» операций стал ясен Айерсу уже следующим утром, когда он чуть не упал с кровати, внезапно разбуженный винтовочным выстрелом. «Да это наш снайпер тренируется,— объяснил Хулио,— Он стреляет по воронам». К величайшему изумлению Айерса, стрелку удалось с 500-метрового расстояния сбить трех птиц кряду. Хулио не без гордости заявил, что меткий стрелок готовит себя к «встрече» с Фиделем Кастро.

13 марта на Кубу проникла группа из трех убийц. Они оборудовали укрытие для снайпера на территории Гаванского университета и ждали появления Кастро. Буквально за считанные минуты до его прибытия группа была обнаружена и арестована.

Айерс вспоминает, что примерно в это время он с женой пригласил на обед своего армейского друга, также работавшего на ЦРУ, майора по кличке Вес, который оказался необыкновенно разговорчивым. «Вес выпил до того, как пришел к нам,— рассказывал Айерс.— В тот вечер он здорово кутнул с Джоном Роселли, франтоватым американским агентом, которому была поручена организация покушений на жизнь Фиделя Кастро. Совместная работа крепко их сдружила, и, поскольку Роселли был холостяком, а Вес жил в Майами без семьи, их скрепленная бутылкой дружба была естественным продолжением служебных отношений». Вес рассказал Айерсу, что «готовятся новые попытки убрать Кастро». Страдающий от одиночества вояка тоже не знал, что его дружок в действительности был гангстером.

Роселли рассказывал Джеку Андерсону, что он еще дважды пытал счастье с группами снайперов, но Кастро, казалось, был заговорен. От Боба Пламли, летчика ЦРУ, авторы этой книги узнали много интересного. Пламли несколько раз доставлял Роселли на тихий островок Бимини (Багамы), где тот встречался с бывшим президентом Кубы Карлосом Прио, ветераном ЦРУ Бобом Роджерсом и заместителем полковника Кинга Биллом Карром. Пламли утверждает, что все эти встречи на Бимини имели отношение к еще одной попытке убить Кастро. К берегам Кубы готовилась отправиться очередная частная яхта.

В июне 1963 года яхта «Тор» покинула Мэресен-Ки и направилась в район провинции Ориенте. Она принадлежала другу Карлоса Прио, майамскому промышленнику Элтону Свитингу, который в 1958 году высаживал с неё партизан для того, чтобы поддержать президента, предпринявшего неудачную попытку вернуть себе власть. У штурвала стоял сам Свитинг, на борту находился диверсант ЦРУ по кличке Ковбой (его резиденцией была американская база в Гуантанамо) и отряд десантников «Второго фронта» «Альфы 66».

«Тор» высадила десантников на берег неподалеку от Баракоа и вернулась на Мэресен-Ки. Через две недели Роб Роджерс поручил Пламли «вывезти» отряд с Кубы. Пламли и второй пилот вылетели на DC-3, владельцем которого числилась загадочная фирма иод названием «Реджина эйрлайнс», и, следуя обозначенному на врученной им Роджерсом карте курсу, отыскали укромную взлетно-посадочную полосу на Кубе. Там их ждали пятеро, в одном из которых Пламли узнал десантника «Альфы 66» с «Тора». Пламли доставил их на остров Саус-Бимини, где они пересели на яхту «Уиндджеммер II» и отправились к Майами. ЦРУ, очевидно, никак не могло отказаться от идеи использования частных яхт.

По время второй мировой войны немцы изготовили тонны фальшивых английских банкнот, с помощью которых рассчитывали вывести из строя британскую экономику. Военные действия были прекращены до того, как эти банкноты удалось пустить в дело. Экстремист Марио Гарсиа Коули был уверен, что ему удастся подорвать кубинскую экономику тем же способом.

Коули, тощий коротышка, пробился в верха антикастровского движения при помощи Ричарда Никсона, тогда вице-президента. Коули сколотил правительство Кубы в эмиграции и заявил Никсону, что оно пользуется широчайшей поддержкой. Никсон внимательно выслушал Коули, набросавшего в общих чертах свой собственный план вторжения на Кубу под названием операция «Озеро». План произвел на вице-президента столь сильное впечатление, что он призвал ЦРУ к сотрудничеству с Коули.

Ранее ЦРУ отвергало Коули как пустозвона, обладающего необыкновенным самомнением. Однако вмешательство Никсона вынудило ЦРУ провести с Коули серию встреч. В результате у Коули появились «основания полагать, что благодаря его широкому и хорошо организованному подполью на Кубе» и положению среди эмигрантов ЦРУ сделает его первым человеком в эмигрантском руководстве. Но этого так и не произошло. Коули вечно перечил ЦРУ, к тому же цели его операции «Озеро» во многом совпадали с первоначальным планом вторжения, разработанным в ЦРУ под кодовым названием «Тринидад». Коули со злобой говорил, что ЦРУ «украло его идеи», а потом потребовало, чтобы он вошел в «Демократический революционный фронт» — правительство в эмиграции, созданное ЦРУ. Для Коули это предложение было невыносимо оскорбительным. По его мнению, такие типы из «Демократического революционного фронта», как Миро Кардона и Санчес Аранго, бывший министр в правительстве Прио, были «левоцентристскими кастровцами». Коули утверждал, что, когда он отказался, ЦРУ пыталось подкупить его, посулив взятку в 500 тысяч долларов.

С этого момента Коули стал совершенно неуправляемым. Он буквально преследовал каждого, кто, по его мнению, имел доступ в верха администрации Кеннеди, и а конце концов добился, чтобы его выслушал кардинал Кашинг — близкий друг клана Кеннеди. Коули заявил Кашингу, что вторжение ЦРУ на Кубу неизбежно провалится, поскольку им командуют коммунисты и им сочувствующие. Говорят, что священник передал это предупреждение Джону Кеннеди и даже пытался отговорить его от осуществления операции.

После провала в Заливе свиней Коули снял дом на 32-й улице в Джорджтаунском районе Вашингтона — недалеко от резиденции Аллена Даллеса. Коули сколачивал новую группировку. На этот раз он назвал ее «Объединенными организациями за освобождение Кубы». Человеку, страдающему манией величия в столь тяжелой форме, как Коули, казалось, что осуществление плана выпуска фальшивых денег нанесет решительный удар но Кубе и приведет его к власти.

Проект изготовления фальшивой валюты подготовил Роберт Морроу, который работал в подставной фирме ЦРУ «Комкор». Как рассказывает Морроу, ему поручили под «крышей» фирмы «Комкор» оказывать помощь организации Коули.

Морроу рассчитывал, что, изготовляя крупные партии фальшивых песо, они не только смогут «стереть кубинскую экономику с лица земли», но и обеспечат подполью Коули на Кубе возможность закупать оружие. Последнее Коули считал просто превосходной идеей. Его руководитель в ЦРУ Эд Кендрике после соответствующей проверки сообщил, что, хотя их проект и повлечет за собой нарушение федеральных законов, «разрешение» на его осуществление получено. Через несколько месяцев Морроу с гордостью демонстрировал Коули партию безупречных с виду десятипесовых банкнот, отпечатанных, по его словам, с матриц, которые были изготовлены с помощью искусных мастеров Гравировально-печатного бюро Соединенных Штатов.

Вскоре Морроу и Кендрикса вызвал генерал Чарльз Кейбел, заместитель директора ЦРУ. Как рассказывал Морроу, Кейбел признался, что ЦРУ «немножко враждует» с Белым домом и порой управлению приходится действовать самостоятельно.

Генерал показал Морроу и Кендриксу копию рукописного меморандума президента, полученного, по его словам, от одного из президентских телохранителей из секретной службы. Морроу утверждает, что запомнил его почти дословно:

Старайтесь задерживать по возможности всех кубинцев и американцев, занимающихся в настоящее время изготовлением фальшивой кубинской валюты. Как вам известно, пытаясь свергнуть режим Кастро, ЦРУ игнорировало наши прямые указания и поставило нас в политически неловкое положение. Имена всех участников заговора имеются в досье ЦРУ.

Вероятно, вам также следует рассмотреть возможность утечки информации, чтобы дать знать кубинским властям о том, что замышляется план массового выпуска фальшивых денег, способный дезорганизовать кубинскую экономику».

Кейбел заявил, что его предупредили достаточно заблаговременно, чтобы он смог предотвратить аресты. Однако именно в это самое утро он получил донесение от агента из Гаваны: Кастро отдал указание печатать новые денежные знаки. (6 августа 1961 года кубинское правительство на самом деле распорядилось обменять один к одному все имеющиеся в обращении Песо на новые, заявив, что эта мера принята для ликвидации инфляционного бремени «сотен миллионов песо», находящихся за пределами Кубы) Поэтому придется начать все заново.

— Работу надо довести до совершенства, — подчеркнул Кейбел. — И тогда можно начинать печатать, Я думаю, что мы сумеем выпустить достаточное для более или менее крупной операции количество валюты не раньше сентября 1963 года.

Фальшивые песо печатались в одном из бунгало в Балтиморе, которое уже использовалось для электронных исследований: операция финансировалась ЦРУ посредством липовых контрактов. Однако «Вашингтон обсервер», правая газета, которая следила за «делом» Коули, сообщила о том, что весной 1963 года Морроу выразил Коули свое желание обходиться без помощи ЦРУ. «Морроу заверил, что его жена может гравировать клише новых кубинских денег,— писала «Обсервер»,— но ему нужно 15 тысяч долларов на расходы». Коули достал эту сумму через Луиса Берланти, состоятельного майамского подрядчика, имевшего на Кубе кое-какую собственность, отобранную у него после революции.

Видимо, в этот момент правительство решило устроить ловушку. Некий адвокат из Мэриленда, громогласно рекламировавший желание помочь группировке Коули, твердо заявил ему, что изготовление фальшивых песо не является противозаконным, если они будут использованы исключительно для подрыва режима Кастро. Он даже вызвался свести Коули с владельцем типографии из Нью-Йорка, который мог бы печатать банкноты. В июне 1963 года Коули и Морроу прибыли в Нью-Йорк на встречу с типографом Уильямом Мартином. На обратном пути Морроу обронил: «Это самый странный печатник, которого я когда-либо видел. Полагаю, вы заметили, что он носит пистолет?»

Вечером 16 августа Луис Берланти и его сын Фред вылетели с аэродрома в Майами в своем сине-белом самолете «Бич бонанза», указав в полетном маршруте в качестве пункта назначения Сент-Питерсберг. И исчезли. Через несколько дней их трупы обнаружили в озере Окичоби к северу от Майами; были найдены также обломки самолета. Причина катастрофы так и осталась неустановленной.

Естественно, поползли слухи о диверсии. Лагерь Коули раскололся на тех, кто считал, что это дело рук агента Кастро, и тех, кто был уверен, что бомбу замедленного действия в самолет Берланти подложил агент Кеннеди с тем, чтобы лишить их источника финансовых средств.

2 октября капкан захлопнулся. Морроу закончил работу над клише трехпесовых банкнот и переправил их с курьером в Нью-Йорк Коули. Коули договорился о встрече с Уильямом Мартином в номере одной из гостиниц, но, как только вручил тому клише, Мартин объявил, что он является агентом секретной службы и что Коули арестован. Одновременно агенты секретной службы в Балтиморе задержали Морроу и его жену. Всем троим было предъявлено обвинение в заговоре с целью изготовления фальшивой валюты иностранного государства. Коули заявил репортерам, что в его планы входил нелегальный ввоз на Кубу 50 миллионов фальшивых песо.

Супруги Морроу в связи с чистосердечным признанием получили условное наказание. Коули отказался признать себя виновным и был приговорен судом к тюремному заключению сроком на два года. Подав апелляцию и будучи отпущенным под залог до ее рассмотрения, он перешел на нелегальное положение и продолжал вести свою частную войну. Через девять месяцев он сдался властям, затем подал прошение о сокращении срока заключения. В суде у него оказался могущественный друг в лице Ричарда Никсона, который 9 марта 1965 года писал судье Эдварду Уэйкфилду, что Коули, имеющему «добрую репутацию», и его группе Соединенные Штаты «оказывали поддержку и помощь в их усилиях свергнуть кубинское правительство, а такие усилия должны были быть тайными и порой противозаконными». Будущий президент — отец закона и порядка — настоятельно призывал судью принять во внимание эти «исключительные обстоятельства».

Коули отсидел всего девять месяцев, после чего был досрочно освобожден Линдоном Джонсоном.

Паулино Сьерра Мартинес, чикагский адвокат, появился в Майами весной 1963 года. Высокий, одетый с иголочки Сьерра приглашал по очереди лидеров эмиграции в роскошные гостиничные апартаменты и предлагал свою поддержку. Он заявил, что говорит от лица «американских заинтересованных кругов» — при этом делались туманные намеки на коллегию адвокатов и американских банкиров,— которые могли бы ссудить эмигрантскому движению финансовые средства, притом огромные. Все, что требуется от отдельных лидеров эмиграции,— это объединиться вокруг временного правительства Кубы. Во главе его в качестве президента встанет Карлос Прио, а он, Паулино Сьерра Мартинес, станет генеральным секретарем.

Майамская колония эмигрантов Сьерру не знала. При диктатуре Батисты он был помощником одного из кубинских сенаторов. В 1960 году Сьерра эмигрировал в Майами и зарабатывал на жизнь преподаванием дзюдо и переводами с испанского, французского, итальянского и английского языков. Затем предприимчивый Сьерра перебрался в Чикаго, где вступил в коллегию адвокатов Иллинойса и стал работать в юридическом отделе фирмы «Юнион тэнк кар компани», крупного железнодорожного перевозчика. Он также основал кубинскую коллегию адвокатов, филиал в эмиграции.

10 марта в «Чикаго трибюн» появилась статья о том, какое влиятельное положение занимает Сьерра в иллинойских кругах кубинских эмигрантов. На следующий день к Сесару Бланко, президенту основанной Сьеррой кубинской коллегии адвокатов, обратился некто из Лос-Анджелеса и спросил, сколько потребуется денег на разработку программы освобождения Кубы. Неизвестный заявил, что помощь окажет «невадская группа». Он даже предложил Бланко пост шефа полиции Кубы. В донесении ЦРУ, основанном, возможно, на информации Бланко, указывается, что это предложение поступило от «боссов игорного бизнеса с Запада» и что Сьерра упоминал первоначальный капитал в размере 10 миллионов долларов в обмен на права содержания казино.

В мае Сьерра вновь приехал в Майами — с еще более заманчивыми предложениями. Он заявил лидерам кубинской эмиграции, что чикагские покровители готовы выложить 30 миллионов долларов. Чтобы произвести впечатление, Сьерра запросто бросался названиями таких гигантских корпораций, как «Юнайтед фрут», «Эссо», «Стандард ойл», «Дюпон», «Юнайтед стил компани». Сьерра сообщил также, что высшие офицеры армии и флота обеспечат его оружием для учебно-тренировочных лагерей в одной из латиноамериканских стран, где будет готовиться вторжение на Кубу.

В июне чикагское отделение ФБР допросило Сьерру. Никаких доказательств того, что Сьерра располагает хоть сколько-нибудь жизнеспособной организацией, агентам ФБР обнаружить не удалось. ФБР пришло к выводу, что Сьерра просто-напросто мошенник, и закрыло свое досье на него. Шаг этот оказался преждевременным.

Помимо гангстеров, нашлись и другие заинтересованные лица, которые строили определенные планы в отношении Кубы. Вскоре после допроса в ФБР Сьерра сидел в кабинете вице-президента «Юнион тэнк кар компани» Дж. У. Ван Горкама. Здесь же был и шеф Сьерры Уильям Браудер, юрисконсульт фирмы. Адвокат-кубинец доложил, что его «хунта», как он теперь называл свое правительство в эмиграции, быстро приобретает организационные формы.

Боссы выразили желание, чтобы их компания приняла участие в усилиях по свержению правительства Кубы. Они заявили, что Сьерра, сколачивая свою «хунту», будет и в дальнейшем получать в компании жалованье. Более того, «Юнион тэнк кар» берет на себя обязательство оплачивать расходы Сьерры по переездам и на личные нужды. Впоследствии Браудер заявил в ФБР, что, хотя он и не знал, кто именно финансирует Сьерру, он настаивал, чтобы фонды «хунты» находились под его личным контролем во избежание возможных обвинений в злоупотреблении. Браудер отказался назвать точную сумму, которая таким образом попала под его контроль, но заявил, что она была «значительной».

Сьерра поспешил в Майами сколачивать свое эмигрантское правительство. Он заручился твердым согласием Карлоса Прио и обещанием сотрудничества со стороны Хосе «Пепина» Боша, представляющего фирму—производителя знаменитого рома «Бакарди». Он также получил письменные согласия от разнообразных контрреволюционных группировок, в том числе от «Движения 30 ноября», «Второго фронта/Альфы 66», «Коммандос Л[68]» и воинственного «Повстанческого движения за возрождение революции» во главе с Орландо Бошем.

Затем Сьерра отправился в Никарагуа, чтобы упросить генерала Луиса Сомосу предоставить одну из военных баз, потом — в Колумбию, чтобы вести переговоры об использовании острова Андрес у карибского побережья, потом в турне по восточным городам США для встреч с потенциальными попечителями. Его расходы по переездам превысили 11 тысяч долларов.

После этого Сьерра начал вооружаться. Он заказал оружие в шпионском магазине Рича Лоучли, где его получил Стив Уилсон, инструктор «Интерпена». В Детройте на приобретение оружия Сьерра выбросил 7 тысяч долларов и вызвал Денниса Харбера, чтобы тот помог доставить его в Майами. Сьерра даже заказал в калифорнийской компании двухместную подводную лодку.

С ребятами из «Интерпена» Сьерра познакомился через «министра внутренних дел» временного правительства Карлоса Родригеса Кесаду, который к тому моменту уже был связан с Джерри Хеммингом, лидером этой контрреволюционной группировки. Сьерра предложил затем «Малышу» Джо Гармэну, члену «Интерпена», 11 тысяч долларов за то, чтобы тот возглавил налет на провинцию Ориенте. Это должно было стать частью его величественных планов завоевания популярности при помощи шумных рейдов в качестве подготовки к настоящей войне.

Во время частых наездов в Майами Сьерра признавался доверенным кубинцам, что, несмотря на дымовую завесу болтовни о помощи американских корпораций, главную поддержку он получает от игорного синдиката, жаждущего возобновить свою деятельность в Гаване. Капиталовложения такого рода были весьма предусмотрительным шагом со стороны мафии. Альянс мафия-ЦРУ все еще продолжал свои террористические акции, и если Кастро будет убит, а его режим падет, то образуется вакуум власти, который может заполнить «хунта» Сьерры. Тот факт, что выбор Сьерры пал на Карлоса Прио в качестве главы государства, едва ли мог вызвать возражения у гангстеров. Прио был близким другом Джозефа Меролы, «лейтенанта»[69] Габриэля «Келли» Маннарипо, который в свое время продал гаванское казино «Сан-Суси» Сантосу Траффиканте.

К осени 1963 года Сьерра развернул такую кипучую деятельность, что все чуть не кончилось плачевно. Деньги текли сквозь пальцы, но видимых результатов не было. Министр иностранных дел «хунты» Мануэль Лосано Пино возмутился и подал в отставку, как он выразился, из-за расточительного расходования средств, а также в связи с привлечением таких левых группировок, как «Второй фронт/Альфа 66». Изгнанный Сьеррой «военный координатор» Хильберто Родригес Фернандо навестил Ван Горкама и Браудера и наябедничал на их подчиненного.

Сьерру вызвали на ковер в Чикаго. Браудер, изучив счета, обвинил его в том, что он промотал около 50 тысяч долларов. Он приказал Сьерре передать все оставшиеся у того деньги и имущество «Второму фронту/Альфе 66». Однако Сьерра все же остался в центре плетущихся в Майами интриг. «Хотя с марта 1963 года он постоянно трется среди эмигрантских лидеров в Майами,— указывается в меморандуме ЦРУ, написанном за два дня до убийства президента Кеннеди,— его источники средств к существованию и действительные цели остаются загадкой. Возможно, его таинственные попечители обеспечивают ему в настоящее время достаточные средства для того, чтобы продолжать энергичную деятельность».

Катер V-20 мчался на рандеву с кораблем-маткой, стоявшим на якоре милях в семи от Исламорады в группе островов Флорида-Кис. «Наш рулевой-кубинец искусно развернул катер и подошел с подветренной стороны, затем подвел его под нависший корпус вздымавшегося над нами корабля,— вспоминает капитан армии США Бредли Айерс,— Нас окружала непроглядная тьма. Через борт сбросили грузовую сеть. Мы вскарабкались по ней и через холодный скользкий леер перебрались на палубу модифицированного минного тральщика времен второй мировой войны».

Заработали корабельные дизели, и тральщик помчал на Кубу отряд десантников с заданием, которое только этим утром было утверждено специальной группой в Вашингтоне. На севере переливался разноцветными сполохами Майами, в районе судоходного фарватера Гольфстрима виднелись ходовые огни большого танкера.

Для тайного флота ЦРУ это было пробное плавание. Шел июнь 1963 года. Несколько дней тому назад Джон Кеннеди одобрил резкую эскалацию тайной войны. ЦРУ еще только предстояло приспособить «Рекса», «Леду» и другие свои корабли к службе в Карибском море. Тральщик плавал под коста-риканским флагом и был зарегистрирован как спасательное судно. На его носу и корме установили 40-миллиметровые пушки и два пулемета 50-го калибра. Ходовая рубка была забита новейшими навигационным оборудованием и аппаратами связи.

Тральщик направлялся к заданной точке в трех милях от северо-западного побережья Кубы в районе Бана-Онда, неподалеку от Гаваны. Группа десантников состояла из немногочисленных ветеранов существовавшего под эгидой «Кубинского революционного совета» отряда, который под командованием Рипа Робертсона безуспешно пытался вскоре после Залива свиней совершить налет на медные рудники Матаамбре. Предполагалось, что они доберутся до берега на надувных плотах и закопают в условленном месте четыре контейнера для скрывавшихся на Кубе диверсантов. На тральщик они рассчитывали вернуться следующей ночью.

Район Бана-Онда находился под усиленной охраной, но капитан тральщика «располагал информацией о часто меняющихся маршрутах и расписании береговых патрулей менее чем 24-часовой давности. Он также знал точное расположение мощного берегового прожектора и огневых точек в районе, куда должен был проникнуть отряд». Об этом рассказал капитан Айерс, откомандированный с должности офицера армейского учебно-тренировочного лагеря на авиабазе Эглип в распоряжение ЦРУ, где он должен был обучать кубинских эмигрантов.

Предполагалось, что в ожидании возвращения десантников тральщик в течение суток будет циркулировать в международных водах. Когда тральщик подкрадывался к берегам Кубы, Айерс заметил еще одно судно, меньших размеров, сверкающее сигнальными мигалками. Это было быстроходное 22-метровое вахтовое судно, первоначально предназначенное для челночной перевозки семей нефтяников, работающих на морских буровых установках. Его владельцем числилась подставная нефтяная компания в Делавэре. Предполагалось, что судно занимается Морской разведкой на нефть и картографическими изысканиями. На самом деле в его задачу входило отвлекать на себя кубинские патрульные катера в то время, когда тральщик будет высаживать, а потом принимать на борт десантников.

Поначалу все шло хорошо. Сверкая ослепительными огнями, завывая двигателями, судно-приманка дефилировало на границе кубинских территориальных вод, а в то время в нескольких милях от него минный тральщик готовился к высадке десанта. «Корабль был погружен в полную тьму — освещение выключили, мерцал только жутковатый красный отблеск аварийных фонарей»,— рассказывал Айерс. Десантники натянули темную одежду, нахлобучили бейсбольные шапочки или фуражки.

«Двое из них взяли по рюкзаку: в одном был провиант, в другом — специально сконструированная портативная мощная рация. С ее помощью они могли переговариваться с кораблем-маткой и даже, при оптимальных условиях, с радиостанциями ЦРУ, расположенными в различных районах бассейна Карибского моря. У командира отряда под мышкой висела кобура с пистолетом 15-го калибра, десантники были вооружены стандартными автоматическими винтовками М-3, каждый имел по четыре обоймы. Со снаряжения были удалены все фабричные знаки и этикетки».

Каждый десантник имел особый набор, в который, помимо кубинских денег, входила «специальная капсула, содержащая быстро и безболезненно действующий яд», ЦРУ поощряло самоубийство как альтернативу пленению.

Десантники высадились без всяких происшествий. На следующий день тральщик и судно-приманка устроили свой «научно-исследовательский спектакль». К полуночи десантники не возвратились. Только спустя два часа их надувные плоты вышли в зону встречи в километре от берега. И тут их настиг луч берегового прожектора. Воду вспороли очереди из крупнокалиберного пулемета. Одному плоту удалось добраться до тральщика, второй был расстрелян и затонул. Экипаж тральщика подобрал нескольких оставшихся в живых, и корабль скрылся.

Капитан тральщика радировал в JM/WAVE и получил разрешение пересадить спасенных десантников и Айреса на судно-приманку, которое ходило под американским флагом. Затем полным ходом помчался в Коста-Рику. Несмотря на тяжелые потери, задание было выполнено, После того как судно-приманка благополучно прибыло на остров Сток-Айленд, ЦРУ обеспечило «утечку» информации с тем, чтобы детали операции стали известны «Кубинскому революционному совету». Результат этого можно было предсказать заранее. «Кубинский революционный совет», еле сводящий концы с концами без субсидий, аннулированных администрацией Кеннеди, ухватился за возможность присвоить себе честь успешной акции по доставке оружия.

Эмигранты, которых держали в неведении, так и не догадались, что Кеннеди вел с ними двойную игру. На следующий день газета «Нью-Йорк таймс» сообщила, что рекламная похвальба «Кубинского революционного совета» поразила Уолл-стрит припадком «карибского страха», акции на бирже резко упали.

Бредли Айерс представился высокому кубинцу по имени Мартинес (однофамилец Эухенио Мартинеса), встретившему его у двери ветхого деревянного строения рыбообрабатывающей фирмы в Тампе, под своим псевдонимом: Дэн Уильямс из «Пэреген эйр сервис». Мартинес пригласил его наверх, в квартиру, выходящую окнами на гавань. Там Айерс, как его проинструктировали в JM/WAVE, передал кубинцу потертый чемодан. Пока Мартинес открывал чемодан и доставал из него стопки бумаг и пачки денег, армейский капитан разглядывал пришвартованные под окнами лодки. Внезапно он узнал их: штурмовые катера ЦРУ V-20, тщательно замаскированные под рыбацкие суденышки. Рыбообрабатывающая компания служила «ширмой» для тайной военно-морской базы.

«Не желаете остаться на кубинский ужин? — улыбнулся Мартинес,— Здесь написано, что вам разрешается поехать с нами на рыбалку завтра ночью, если вам еще не расхотелось».

В ответ Айерс улыбнулся. Он-то думал, что в Тампе ему предстоит всего лишь короткая остановка во время перелета на авиабазу Эглин, где он должен был осмотреть новый самолет. А этот приказ оказался лишь предлогом для того, чтобы он вылетел из Майами, не зная истинного пункта назначения. После рейда минного тральщика три недели назад ЦРУ убедилось: кораблю-матке слишком опасно подходить к берегу так близко, чтобы десант мог добраться до него на надувных плотах. И ЦРУ решили попытать счастья с быстроходными катерами V-20, которые легко уходили от кубинских патрульных катеров и располагали достаточным радиусом действия, чтобы самостоятельно вернуться на острова Флорида-Кис.

Айерс возглавлял группу инструкторов, преподававших эмигрантам ускоренный курс судовождения. Учебная база располагалась в старом особняке на острове Лан-дермэн-Ки, известном более как «Логовище пирата», который был передан Университету Майами, в свою очередь сдавшему его в аренду ЦРУ. Лабиринт узких заросших каналов представлял идеальное укрытие для катеров V-20.

Айерс не был удовлетворен ходом обучения. Он хотел пойти на V-20 в рейд на Кубу, чтобы посмотреть на своих подопечных в деле. Он досаждал своим начальникам и JM/WAVE просьбами разрешить ему участвовать в боевых действиях вместе с кубинцами. ЦРУ не могло уступить требованию Айерса открыто, поскольку это противоречило бы всем правилам и было бы слишком рискованно для «правдоподобно опровергаемого». Однако ЦРУ нашло окольный путь выполнить его просьбу.

Они отбыли из Тампы на двух крупных траулерах, принадлежащих рыболовной компании. На борту находился тот же самый отряд десантников, который в свое время привлекал к своей операции Джонни Роселли. Четыре катера V-20 тянулись за траулерами на буксире. «В подтверждение нашей легенды о коммерческой рыболовной экспедиции, — рассказывал Айерс, — мы дважды в день метали огромные сети и вытаскивали под скрежет лебедок множество угрей, скатов, акул и других причудливых морских рыб, которых сваливали в трюм».

Траулеры потихоньку продвигались к востоку вдоль береговой линии Кубы, пока не достигли точки в двенадцати милях от Исабела-де-Сагуа. В эту ночь десантники погрузились в три катера V-20. Айерс и Мартинес, одетый в крикливую гавайскую рубашку и бермудские шорты, сели в четвертый.

Миниатюрная армада промчалась мимо застигнутого врасплох патрульного катера, который стерег вход в гавань, но затем два V-20 один за другим налетели на коралловые рифы, сидевшие в них десантники попадали в воду. К счастью, повреждения оказались незначительными, катера остались на ходу, и рейд был-таки осуществлен. На следующий день Фидель Кастро объявил о пленении после морского боя катера с эмигрантскими налетчиками. Кастро имел в виду рейд Мартинеса. Трем другим - V-20, включая и катер с Айерсом на борту, удалось скрыться после того, как десантники повредили железнодорожный мост и линии телефонной связи.

Рейд подтвердил эффективность катеров V-20. Они остались целы, после того как налетели на коралловые рифы, они превосходили кубинские патрульные катера в скорости, могли преодолевать значительные расстояния.

Военно-морской флот ЦРУ быстро набирал силы. Находящиеся в плавании корабли ЦРУ становились на стоянку на острове Сток-Айленд, где ЦРУ располагало огромным складом.

Флот катеров V-20 и подобных им небольших быстроходных судов расширялся, и ЦРУ устроило ремонтную мастерскую на 117-й улице в Южном Майами.

«В течение всего нескольких часов,— рассказывал Айерс,— они могли превратить стандартный катер любой конструкции, изготовленный для широкого потребления, в боевой корабль. После переделки катера красили и маскировали под обычные рыбацкие или прогулочные суденышки».

Масштабы и разносторонность программы превзошли все ожидания Айерса. «Людские резервы, военное оборудование, огромные полигоны для обучения и тренировок,— отмечал Айерс,— могли бы сделать честь крупной операции на любой военной базе. Самое поразительное, что мы все это проделывали в полной тайне в гуще очень оживленной городской общины».

К лету 1963 года военно-морской флот ЦРУ достиг состояния боевой готовности, JM/WAVE будоражили слухи о том, что предстоят большие дела. Так оно и было.

Сидя за бутылкой, Джонни Роселли и Билл Харви как могли утешали друг друга. Все «удары» гангстера прошли мимо цели, у него просто опускаются руки. Агента ЦРУ также отстранили от дела — сместили с поста шефа «особой кубинской группы YV» за его проделки во времена «ракетного кризиса». Оба не стеснялись в выражениях и кляли на чем свет стоит Бобби Кеннеди. Проводимая Кеннеди кампания против организованной преступности была нацелена сейчас на Сэма Джанкану и его подручных, включая Роселли. ФБР усилило слежку за Роселли, и вот сейчас ничего не подозревающие Роселли и Харви также находились под наблюдением.

Когда в досье ФБР легло донесение о том, что агент ЦРУ и гангстер пьянствуют вместе, Сэм Пейпич, осуществляющий связь между ФБР и ЦРУ, предупредил Харви о том, что в самое ближайшее время Эдгару Гуверу станет известно об альянсе ЦРУ и мафии. Внешне Харви воспринял это предостережение совершенно спокойно. Он только попросил Пейпича дать ему знать, намерен ли Гувер сообщить о полученных сведениях Джону Маккоулу. В то же время он постарался убедить Дика Хелмса оставить Маккоула в неведении — во всяком случае, до тех пор пока руководитель ФБР сам не захочет просветить его.

Гувер не стал ничего сообщать Маккоулу, по крайней мере прямо. Старая мудрая бюрократическая сова, Гувер уже с давних пор с отвращением воспринимал сам факт существования ЦРУ, функции которого он когда-то хотел заполучить, и не упускал ни одного шанса публично ему досадить. ФБР поэтому позаботилось об «утечке» информации, попавшей в руки репортера чикагской газеты «Сан-Таймс» Сэнди Смита, «доброго делового знакового» ФБР. 10 августа Смит, ссылаясь на «источники в министерстве юстиции», предал гласности существование связей между Сэмом Джанканой и ЦРУ. Видимо, ничего не подозревавший о террористическом характере заданий Джанканы, Смит писал, что тот не принимает никакого участия в разведывательной деятельности, но прикидывается помощником ЦРУ только «в надежде, что при помощи этой уловки — мнимого сотрудничества с правительственной организацией — ему удастся если не ослабить, то хоть как-то повлиять на стремление министерства юстиции упрятать его за решетку».

Разразился скандал. Негодование вызвал не факт существования непривлекательного альянса, а утверждение автора статьи, что гангстер дурачит ЦРУ. Маккоун вызвал Хелмса для объяснений. Новоиспеченного директора ЦРУ ждал еще один удар, Хелмс представил единственный экземпляр меморандума полковника Эдвардса Роберту Кеннеди от мая 1962 года, создававшего ложное впечатление, что ЦРУ уже тогда отказалось от террористических планов. Так Маккоун впервые узнал о том, что его управление связано с мафией соглашением об убийстве. «Н-да,— только и вымолвил Маккоун, считая, что проект был похоронен еще до того, как он вступил на пост,— но все это происходило не при мне».

Хелмс не стал возражать. Он не стал рассказывать еще об одном — совершенно особом — плане убийства Кастро, разработанном уже после того, как Маккоун был назначен директором ЦРУ.

Джеймс Донован, нью-йоркский адвокат, который в свое время вел переговоры об освобождении пленных из бригады вторжения, и помощник Роберта Кеннеди Джон Нолан, прикрывая глаза от беспощадного карибского солнца, наблюдали за плывущим к яхте бородатым ныряльщиком, который показывал им крупную рыбу, нанизанную на гарпун. Это был Фидель Кастро, приехавший на подводную охоту на пляж Варадеро к востоку от Гаваны, где обычно проводил свой досуг. Неподалеку медленно кружил патрульный катер.

Было начало апреля 1963 года. Донован и Нолан возобновили челночную дипломатию, выступая от имени 24 американцев (в том числе троих внештатных сотрудников ЦРУ, задержанных за установкой подслушивающей аппаратуры в помещении китайского информационного агентства Синьхуа в 1960 году), которые все еще находились в кубинских тюрьмах. Нолан знал, что ЦРУ «осуществляет что-то вроде программы» против Кастро: разведывательные донесения, упоминающие о налетах десантников, часто проходили через его руки, к тому же Гарри Уильямс наведывался к нему всякий раз, когда приезжал в Вашингтон на встречи с агентами ЦРУ. Однако ни Нолан, ни Донован и не подозревали, что ЦРУ намерено вслепую использовать их в качестве «болванов» в осуществлении фантастического замысла убить их гостеприимного хозяина.

Замысел был плодом озарения, постигшего Десмонда Фитцджеральда, только что сменившего Билла Харви на посту шефа «особой кубинской группы W». Дес Фитц, как его обычно звали, закончил юридический факультет гарвардского университета, во время второй мировой войны служил в УСС в Китае. Вскоре после поступления на работу в одну из юридических фирм был приглашен в ЦРУ и в 50-е годы возглавлял секретные службы на Дальнем Востоке.

Фитцджеральд был естественным кандидатом на пост руководителя «Кубинского проекта» на той стадии, когда братья Кеннеди всерьез взялись за его осуществление. На Востоке он заслужил репутацию человека решительных действий, не подкачал Фитц и сейчас. Он сразу же пришел к выводу о необходимости убить Кастро.

Фитцджеральд предложил начинить взрывчаткой какую-нибудь экзотическую раковину, подложить ее на пляж Варадеро и взорвать с помощью дистанционного управления, когда Кастро будет находиться поблизости от нее. Отдел технической поддержки ЦРУ отверг идею как практически неосуществимую. Тогда Фитцджеральд вспомнил кое-что из классической литературы — о греках, дары приносящих. Доновану и Нолану отводилась роль яллппов поневоле. Костюм для подводного плавания был обработан изнутри грибком, вызывающим хроническое кожное заболевание, а баллоны со сжатым воздухом заражены туберкулезной палочкой. Снаряжение намечалось подсунуть Доновану, который вручит его Кастро в качестве дружеского дара. От плана пришлось отказаться, поскольку, как указывала сенатская комиссия по расследованию деятельности разведывательных органов в 1975 году, ничего не знавший об этих планах «Донован по собственной инициативе подарил Кастро другой костюм для подводного плавания».

7 сентября Фидель Кастро присутствовал на приеме в бразильском посольстве в Гаване. Он отозвал в сторонку Дэниела Харкера из американского информационного агентства Ассошиэйтед Пресс и предупредил об опасности, которой чреваты «террористические планы ликвидации кубинских руководителей».

Телеграмма Харкера, цитировавшего Кастро, повергла мозговой трест ЦРУ в Лэнгли в смятение. Ведь буквально в этот же день от бразильской резидентуры ЦРУ поступило донесение, в котором говорилось о тайной встрече в Сан-Паулу с Роландо Кубелой, кубинским правительственным служащим, агентом ЦРУ. Кубела заявил, что готов предпринять попытку покушения на жизнь Кастро в качестве первого и необходимого шага к перевороту. Было ли предостережение Кастро в бразильском посольстве сигналом о том, что он знает о встрече в Сан-Паулу? Не двойник ли Кубела?

Майор Роландо Кубела после падения Батисты вошел в Гавану во главе вооруженных отрядов студенческого «Директората». Он рассчитывал получить высокий пост в революционном правительстве. Но его патрон Карлос Прио был отстранен от дел, самого же Кубелу перебрасывали с одного второстепенного поста на другой — пока не назначили представителем Кубы в Международном союзе студентов. Такое унижение было непереносимо для его чрезмерного самолюбия. К 1961 году Кубела был готов к измене и бегству.

Однако у ЦРУ была идея получше. Имея доступ к Кастро, Кубела мог получать весьма ценные сведения о режиме. Он мог бы также организовать переворот и стать в этом случае большим человеком в новом правительстве. Кубела дал себя уговорить. Ему присвоили кодовую кличку Амлэш.

После принятого в июне 1963 года решения об эскалации тайной воины ЦРУ вновь поставило на Кубелу. После встречи в Сан-Паулу руководитель Кубелы и ЦРУ сообщил ему, что выдвинутое им предложение об убийстве и перевороте рассматривается на «самом высшем уровне».

В общем, так оно и было, но лишь в узкоограниченном кpyгy в Лэнгли. Дик Хелмс был «за», так же как и Десмонд Фитцджеральд. С Маккоуном не советовались. Против — и весьма решительно — выступал шеф контрразведки, считавший, что неумеренное пьянство и болтливость Кубелы представляют серьезную угрозу сохранению тайны.

Утечка секретной информация уже имела место. Осведомитель ФБР доносил из Майами о встрече Кубелы с агентами ЦРУ, называя её точное место и время. Эти сведения, по-видимому, поступили к нему от одного из эмигрантов, который был другом Кубелы еще с детских лет. Даже учитывая, что ФБР считалось «дружественной» организацией, серьезное нарушение секретности было налицо. Как указывалось в докладе сенатской комиссии, друг Кубелы был связан «с антикастровскими эмигрантами и преступными элементами, которые устроили учебный партизанский лагерь в Новом Орлеане». Определить, насколько широко распространилась эта информация и в чьи еще руки попала, было невозможно.

Поскольку ФБР не сочло нужным уведомить ЦРУ о возникшей проблеме, Хелмс и Фитцджеральд сообщили Кубеле, что все в порядке и он может приступать к осуществлению своего плана. Однако предатель-кубинец, вероятно не доверявший обещаниям ЦРУ, настаивал на встрече лично с Бобби Кеннеди. О подобном свидании не могло быть и речи. Выход нашел Хелмс: на встречу с Кубелой отправится Фитцджеральд — в качестве «личного представителя» Кеннеди. Спрашивать согласия Кеннеди нет нужды: он уже открыл им «зеленую улицу».

Они встретились 29 октября в Париже, где кубинец находился по делам Международного союза студентов. Фитцджеральд без тени смущения заверил Кубелу в том, что министр юстиции от имени правительства Соединенных Штатов одобрил проект. Кубела потребовал оборудовать на Кубе тайник с оружием, доставить туда гранаты и дальнобойную винтовку. Потом, словно спохватившись, попросил разработать какое-нибудь техническое устройство, чтобы убийство Кастро не стоило бы ему, Кубеле, его собственной жизни.

Затевалось что-то серьезное. Бредли Айерс почувствовал это по царящей в JM/WAVE напряженной атмосфере. Он терялся в догадках, пока ехал по дороге Тэймайами-трейл в глубь национального парка Эверглейдс. Шофер-кубинец из ЦРУ был нем как рыба. ЦРУ, по всей видимости, не пожалело усилий, чтобы держать Айерса в неведении как можно дольше. Все, что было сказано в полученных им инструкциях,— это прибыть в летную школу в аэропорту Тэймайами. Там он должен был ждать автомобиль с условленным номером. За ним приехал вот этот самый сидевший за рулем кубинец, который за те два часа, что они были в пути, не проронил ни слова.

Уже сгущались сумерки, когда шофер свернул с шоссе на грунтовую дорогу, тянувшуюся вдоль канала. Там ждала летающая лодка. Через полчаса гидросамолет совершил посадку на небольшом водоеме. На берегу стоял знак: «Охотничий лагерь «Уоллус глейдс». Частная собственность. Проход воспрещен».

Перед Айерсом открылась поляна, на которой стояли два сборных цельнометаллических домика казарменного типа. В тени приютились два вертолета. Один — военный «Белл 11-13» с заклеенными регистрационными номерами, другой — гражданский, на его хвостовой балке значилось: «Уэст-Палм-Бич эир сервис». К нему навстречу шли двое. Это были Гордон Кемпбелл, заместитель шефа JM/WAVE, отделения ЦРУ в Майами, и министр юстиции Соединенных Штатов.

Айерс уже однажды встречал Роберта Кеннеди — на коктейле, устроенном JM/WAVE после того, как в июне была утверждена широкая программа действий против Кастро. Очевидно, Кеннеди прилетел сюда из фамильного владения в Уэст-Палм-Биче для того, чтобы проинспектировать ход подготовки в лагере, устроенном в болотах Эверглейдс. Он пожал Айерсу руку и пожелал ему успешного выполнения задания. Айерс все еще не понимал что к чему. Потом Кеннеди забрался в гражданский вертолет и улетел.

Кемпбелл пригласил Айерса в дом, ярко освещенный фонарями. Стол был завален картами, схемами, бумагами. «Только что получили сверху разрешение на осуществление операций, которые мы разрабатывали», — сообщил ему Кемпбелл. Разрешено было, в частности, использовать двухместные подводные лодки для нападения на кубинские суда, стоящие в гавани. Предполагалось, что в этих налетах примут участие некоторые аквалангисты Айерса. Готовятся также воздушные десанты, сказал Кемпбелл, и группа Рипа Робертсона собирается отбыть для тренировок на авиабазу Эглин. Айерсу надлежит ускоренными темпами довести до конца подготовку отряда из двенадцати десантников, которым в середине декабря предстоит налет на одно из главных нефтеперерабатывающих предприятий. «Поймите, управление не может допустить, чтобы эта операция провалилась,— втолковывал Кемпбелл Айерсу, — На вас смотрят все, начиная с президента и специальной группы, — Это первый объект, нападение на который они разрешили после стольких месяцев наших уговоров. Если мы нанесем Кастро пару таких ударов, как этот, его режим падет... а именно этого и ждет президент».

Они принялись изучать планы нефтеперерабатывающею завода, полученные от его бывших американских владельцев. Кемпбелл выложил также фотоснимки объекта, нелегально доставленные с Кубы, и последние материалы аэрофотосъемки нужного им района, произведенной самолетом U-2. Операция представлялась более сложной, нежели предыдущие налеты. Корабли-матки подойдут к объекту на милю и спустят на воду три катера V-20. Под прикрытием темноты одно подразделение десанта высадится на берег, прокрадется по длинному пирсу, который поддерживает трубопровод, предназначенный для разгрузки танкеров, и бесшумно снимет часовых. Инфракрасным сигнальным фонарем они подадут знак оставшимся V-20 причалить к пирсу. Затем десантники дадут залп из минометов по ярко освещенным башням крекинга и нефтехранилищам, в результате чего произойдет мощнейший взрыв. Прежде чем отступить, они установят мины замедленного действия на пирсе и нефтепроводе.

План был изучен вплоть до мельчайших деталей и одобрен Бобби Кеннеди.

То, что министр юстиции Соединенных Штатов, советник президента по юридическим вопросам, человек, определяющий политику администрации, шлепает по болотам и при свете фонаря водит пальцем по карте военных действий, может быть, и выглядит нелепо. По именно в этом весь Роберт Кеннеди, который, как говорил бывший заместитель государственного секретаря Джордж Белл, был «очарован всей этой секретной мурой». Именно в этом суть Роберта Кеннеди, который, объявив войну организованной преступности, любил раскатывать по улицам Нью-Йорка в патрульных автомобилях ФБР. Он был столь же преисполнен решимости ускорить конец Кастро, что и мафия. Самому прочувствовать акцию, лично воодушевить войска полностью соответствовало складу его души.

Для Джона Кеннеди рейды сулили определенные политические выгоды в ходе предстоящей борьбы за голоса перед выборами 1964 года. История повторялась. В 1960 году Джон Кеннеди, используя Кубу, шел в наступление, а у Никсона, посвященного в тайну готовящегося вторжения, были связаны руки. Теперь же Никсон, лидер республиканцев, и выдвинутый кандидатом в президенты Барри Голдуотер шествовали с высоко поднятой головой, используя против Кеннеди такие трескучие фразы, как «советский плацдарм» и «экспорт революции Кастро». Куба определенно станет главным вопросом предвыборной борьбы, и рейды могли бы значительно укрепить политические позиции Кеннеди.

Программа была близка к началу осуществления. Флот ЦРУ уже действовал в Карибском море. Мануэль Артиме завершал в Центральной Америке подготовку к операции «Вторая морская партизанская война». Гарри Уильямс сновал между Майами и Вашингтоном, утрясая последние детали, связанные с его передовыми штурмовыми отрядами, базирующимися в Доминиканской Республике. Они будут введены в действие тогда, когда все усиливающиеся налеты настолько обострят ситуацию на Кубе, что революционное правительство утратит контроль над событиями.

В то же время Белым домом проводилась еще одна секретная операция, от которой ЦРУ было сознательно отстранено. Она представляла собой альтернативное решение кубинской проблемы, которое его инициатор Макджордж Банди называл «особым путем».

Идея «особого пути» впервые оформилась в апреле предыдущего года, когда Банди представил постоянной группе по Кубе Совета национальной безопасности меморандум, в котором предлагал «возможные новые направления» американской политики, в том числе и шаги «в направлении постепенного достижения определенного компромисса с Кастро». В начале июня специальная группа также сочла, что было бы полезно изучить «различные возможности установления каналов общения с Кастро». Но через две недели президент распорядился активизировать диверсионную деятельность, тем дело и закончилось.