Рыцари без страха, но не без упрека

НЕТ, НЕ ПРОЩАЙТЕ, А, НАОБОРОТ, ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДЕТИ!

– Учитель ваш, Геннадий Николаевич, пригласил меня зайти в школу, чтобы я поставил последнюю точку в этой непростой истории. Давайте знакомиться: зовут меня Буланов Иван Тимофеевич. Я участник Великой Отечественной войны, имею правительственные награды: ордена Славы всех степеней, одиннадцать медалей. Два раза ранен был. Последнее ранение до сих пор покою не даёт, но, как говорится, не в этом дело.

Дело в том, что разговор наш пойдёт не о войне. Про вас самих пойдёт у нас с вами сейчас разговор. Удивились? Я бы тоже на вашем месте удивился. Хотите, удивлю ещё больше? Вас-то я почти всех, оказывается, знаю. Понаслышке, правда, но знаю. Ну, с кого начать? Давайте начну хотя бы с Георгия Дворжикова. Он на предпоследней парте в правой колонке сидит. Как догадался? Очень просто: самый весёлый товарищ. Улыбка до ушей. А рядом с ним, наверно, Оля Лебедева сидит. Угадал? Здравствуй, Оля! Рад тебя видеть. Наслышан о тебе, наслышан. Хвалю. Смелая ты, оказывается, девочка. Вот если бы мальчики, скажем, рыцари ваши, все были бы такие же, как Оля… тогда бы у меня к вам не было дела. Какое дело? Сейчас, Пантелей, расскажу. А ты стал что-то нетерпелив. Как узнал тебя? В окно больше смотришь, чем на меня. Что ты там видишь в окне, Пантелей? Чистое небо… Чистое небо – это, Пантелей, замечательно. Что вы сказали, молодой человек? Чистое море лучше? Уж не зовут ли вас тогда Боря Бобриков? Угадал? Моё почтение, капитан. А вы не забыли «Вальс»?

Тише, тише! Отвечу всем по порядку. Георгий интересуется: откуда я про вас про всех всё знаю? Он уверен, что Геннадий Николаевич мне всё рассказал. А вот и ошибаешься, Георгий. Когда мы впервые встретились с вашим учителем, я уже знал, что в нескольких шагах от моего дома учатся в соседней школе удивительные люди: Влад Волгин, Андрюшка Антонов-Ант, Рита Шмелёва, Дима Шмелёв, Олег Верблюжонов и вы все. Геннадий Николаевич просто мне помог с вами встретиться. И это его желание удивительно точно совпало с моим, поскольку, повторяю, у меня к вам есть одно важное дело.

Ну ладно, не буду вас мучать. Расскажу всё по порядку. Итак, представьте себе дождливый вечер. Оттепель посреди зимы. Я в этот вечер, по своему обычаю, сижу дома и пишу. Как и вы, я тоже пробовал написать книжку. Свою книжку о войне, о моих друзьях-товарищах, погибших в боях за Родину. Значит, сижу, пишу и всё, конечно, перечёркиваю, потому что не получается. Злой! Вдруг – звонок. На пороге двое мальчишек. Мокрые с головы до пят. С ними девочка. Постарше их. Зонтик держит. Спрашивают: «У вас была яхта «Вальс»?» Я обрадовался: «Как же, как же! Неужели это вы его так заштопали?! Входите, входите. Рад с вами познакомиться!» Оказалось, они меня по всему кварталу искали. Десять тысяч квартир обошли, а мой дом, рядом со школой, оставили напоследок. «Не надо ли вам в чём помочь? – спрашивают они меня. – В магазин, например, слетать или пол натереть?» – «Нет, – говорю, – слетать в магазин или пол натереть – для этого житейского дела есть у меня родная племянница. А вот познакомиться поближе – сколько вам будет угодно!»

Пока они сушились у меня, я рассказал им нехитрую историю про «Вальс»: как отвёз его за город, как этим летом собираюсь спустить на озеро Глубокое и как очень буду рад, если они найдут время и с разрешения родителей навестят меня там, на даче.

К сожалению, обещания своего я не выполнил. Угодил в больницу. Может, и заходили эти ребята ко мне, не знаю: дома-то меня долго не было.

Однажды подходит ко мне дежурная медсестра – я в саду гулял – и говорит: «Иван Тимофеевич, к вам пришёл один очень молодой человек. Пустить?» – «Пустите, – говорю, – конечно». А сам немного разволновался. Думаю-гадаю, кто бы это мог быть. Неужто кто-то из них, из тех мальчишек? Но нет.

Подходит ко мне совсем незнакомый молодой человек и спрашивает: «Товарищ Буланов, это вы?» – «Я, – говорю. – С кем имею честь беседовать? Вы, наверно, меня с кем-то перепутали». – «Нет, – говорит, – не перепутал. Я читал письмо, которое вы нам написали про «Вальс» и на поле под камень положили. Давно всё хотел к вам зайти, да у меня были очень важные дела. Теперь все важные дела у меня закончились. Ваша племянница дала мне ваш этот адрес. Вот я и пришёл с вами познакомиться и заодно помочь вам в чём-нибудь».

Ну, посидели мы с ним на скамеечке, поговорили о том о сём, стал он прощаться. Обещал приходить. Пришёл через неделю – и совершенно лица на нём нет. Чувствую, неприятности у человека. Я и так, и сяк, а он молчит. Но приходить стал чуть ли не каждый день. И у меня создалось странное впечатление: ему просто некуда больше деваться, не с кем поговорить. Вот какая история!

Догадались, о ком идёт речь? Ну конечно, о Васе Поперечном, о нём. Если бы со стороны, с чужих слов услыхал я всю эту его историю – это дело одно. А тут, вижу, человек мучается, места себе нигде не находит. «Да, – говорю, – страшно некрасивая вышла у тебя, Василий, история. Надо из неё выпутываться, и поскорее». – «А как, – спрашивает, – выпутываться, если все мимо бегут, говорить никто не желает? Самому, что ли, идти признаваться? Нет, на это мужества у меня не хватит. Не пойду!» – «Ну-ну, – говорю, – тебе виднее, раз так».

Через неделю выписываюсь из больницы, возвращаюсь домой. Вася меня и дома не забывает. Приходит каждый день, помогает по хозяйству. А я снова принялся за свои записки: в тот момент они у меня почему-то быстрее пошли. Как-то Вася спросил меня, о чём это я всё пишу, если не секрет. «Какой секрет? – говорю. – Можешь прочитать, если хочешь». Смотрю, взялся читать. Когда прочитал всё, как вскочит и – бежать. Даже куртку у меня забыл. Ну, думаю, ничего себе написал! Довёл до бегства первого своего читателя! Что же, думаю, так ему не понравилось? Стал перечитывать сам. Нет, всё как было, ничего не придумал, не приукрасил. Только факты. Что же всё-таки не понравилось Василию?

Явился он через три дня. Я прямо с порога его спрашиваю: «Что же так тебе не понравилось в моём писании? Почему убежал, даже не попрощавшись, и пропадал целых три дня?»

Поднимает он на меня глаза и говорит: «Иван Тимофеевич, мне всё у вас понравилось… Просто я никак не ожидал, что такие люди на свете и правда бывают, как вы, например, и ваши боевые друзья. Я раньше думал, что в книжках всё выдумывают, чтобы интересней было. А вы же ничего не придумали. У вас всё так и было взаправду, да?» – «Да, – говорю, – именно так и было, Василий. Я ничего не придумал. Придумывать, к сожалению, не умею».

Потом, когда мы с ним стали в тот день прощаться, он вдруг мне и заявляет: «Иван Тимофеевич, я к вам теперь не скоро приду, пока… пока… Стыдно мне, что я от малышей пятаки отбирал, а вы… а вы…» – «Как это, – говорю, – не скоро придёшь, не выдумывай! Завтра же подойди к Клавдии Львовне и во всём признайся ей. Хочешь, вместе пойдём?» – «Нет, – отвечает. – Вы тут совсем ни при чём!»

Но это оказалось уже не так: он, Вася, стал для меня не чужой. Пока я собирался его искать, меня нашёл ваш учитель Геннадий Николаевич и пригласил к вам в гости. И вот я пришёл к вам в гости с большой просьбой: не смогли бы вы помочь человеку, который в беде? Да-да, Вася попал в страшную беду: он остался один. Вина у него, конечно, перед вами огромная, возвращёнными пятаками её не загладить. Но если мы с вами ему не поможем, не проявим великодушия, то назвать нас рыцарями будет никак нельзя. За Василия я готов перед вами поручиться, уверяю вас, это уже совсем другой человек, перемучившийся, передумавший очень о многом. Вот какое у меня к вам непростое дело. Обмозгуйте его со всех сторон.

А теперь, если вы ещё не устали, я вам расскажу совсем про другое: о минувшей войне, о моих друзьях-товарищах. Стало быть, слушайте…