Рыцарь Резервации. Том II

Глава 4

Лиса, скалясь, подходила ко мне все ближе. В ней от Томы остались разве что острые ушки, рыжая шерстка и пушистый хвост…

— Целовать такую тварь, думаю, уже не вариант, — горько хохотнул я, раздумывая как сладить с этакой машиной смерти.

Дождь не утихал, а среди деревьев сверкали отблески света. Девочки веселились не на шутку. Мне тоже обещали веселье — килограмм пятьсот, если не больше.

Лиса, конечно, грозный противник, но не чета дракону, с которым мы с Меттой дрались во время аукциона. Разница в том, что лису убивать крайне нежелательно.

— Продержись, как можно дольше, Илья, — сказала моя спутница. — Расход у этой магической твари чудовищный. Помнишь Рух?

— Понял, — кивнул я, и лиса, рыкнув, рванула ко мне.

Клац! — щелкнули зубищи перед лицом. Я же отскочил и, прыгнув твари на морду, ударил каблуками по мокрому носу. Монстр взвыл и снова открыл пасть, но только заработал удар «заряженным» кулаком.

Пискнув, лиса прыгнула в сторону и вновь попыталась оторвать от меня кусочек. Увернувшись от острых зубов, я накидал ей еще пару раз, немного подпалил шерстку, а затем сиганул на загривок.

— Илья, что ты?.. — охнула Метта. — Держись!

И я вцепился монстру в бока изо всех сил. Сначала чудище заозиралось, а потом принялась метаться из стороны в сторону. Вой поднялся такой неудержимый, что у меня заложило уши.

— Блин, надеюсь, Яр меня поймет…

Обхватив шею твари, я вцепился в края ее пасти и потянул на себя. Чудище взвыло. Еще чуть-чуть, и в ее глупую башку влезет идея начать кататься по траве, и тогда мне придется несладко.

Сквозь шум дождя послышался собачий лай. Похоже, все местные шавки уже услышали, что у Ленских не все в порядке. Нужно разделаться с лисой до того, как ее рев привлечет охрану.

Сверкнула молния, и в ее лучах я увидел приближающийся силуэт. Человек, вернее нечеловек, бежал очень быстро, постепенно обрастая деталями.

Зубастая пасть оскалена, светящиеся глаза-щелочки буквально прожигают насквозь. Рыжая шерсть стояла дыбом. Когти на руках.

— Яр! — охнул я, и тут лиса тоже заметила приближающегося фокса.

Тварь снова попыталась сбросить меня, а затем кинулась в атаку на Яра. Я дернул ее побольнее, и лиса взвыла. Яр же влепил прямой в нос, а затем пнул в бок. В его руке сверкнул кинжал.

— Яр, стой! — рыкнул я и, ударив тварь по ушам, соскочил со спины.

Острие почти впилось лисе шею, когда я, перехватив кинжал, налетел на Яра. Мы сцепились и покатились по траве.

— Марлинский, ты чего творишь⁈ — воскликнул фокс, пытаясь вырваться. — Это же…

— Тома! — крикнул я ему на ухо, а затем обернулся.

Лиса, рыча, каталась по траве, думая, что я еще у нее на спине. У нас появилась небольшая передышка.

— Что за чушь⁈ — рычал Яр. — Эта тварь…

— Потом объясню! Нам нужно ее оглушить, и брось эту штуку! Ну!

Посмотрев на меня как на безумца, Яр все же отбросил кинжал.

— Черт, я схожу с ума, — прохрипел он, вглядываясь в морду беснующейся твари. — У нее на шее цепочка Томы…

— Вот-вот, так что меньше слов, больше дела! — рыкнул я, ударив фокса по спине, и рванул к лисе.

Ее бледные глаза снова устремились на нас. С клыков капало.

Клац! Клац! — ее зубы два раза чуть не отхватили мне руку, когда мы оба зашли к ней с двух боков. Яр лупил ее кулаками, а я, не жалея сил, сковывал кромкой льда траву под ее лапами.

Удар ногой, и лиса с воем покатилась по склону — прямо в пруд. Мы с Яром скакнули следом и как с горки съехали вниз.

Брызнуло во все стороны, когда тварь окунулась в воду, и не успела она вылезти, как в нее на полном «скаку» влетели мы с Яром.

Фокс сразу вцепился ей в шею, и парой ударов повалил лису в воду. Я же, вцепившись в загривок навалился сверху.

Забурлило, зашипело, поднялся вой, переходящий в жалобный скулеж. Мы с Яром как могли держали тварь, охаживая ее по бокам. Скоро бушующая поверхность пруда скрылась, а за ней и небо, затянутое тучами.

Все звуки затихли, и сквозь бурление воды слышалось только отчаянное бултыхание лисы, которую мы тащили все ниже и ниже на дно.

Еще чуть-чуть, и силы начали оставлять монстра. Могучее тело извивалось все слабее. Яр, державший лису за шею, словно врос ей в спину. Я же схватил огромную пасть, пытаясь не дать ей поднять морду над водой и сделать вздох.

Затем, прокляв все на свете, я сунул руку твари в глотку. Зубы тут же сомкнулись на предплечье. Боль была адская, но я держался как мог.

Метта уже работала: ее жучки, сорвавшись с моих пальцев, один за другим, скрывались у лисы во внутренностях. Ей была нужна минута, чтобы добраться до мозга и немного поработать с ним.

Мы опускались и опускались, и вскоре барахтающаяся рыжая туша с глухим стуком ударилась о дно. От холода уже стучали зубы, перед глазами повисла пелена, и конечности слушались все хуже, но мы с Яром не разжимали хватки.

Через минуту лиса дернулась в последний раз. Затем начала уменьшаться в размерах.

Лев, набросив дождевик, спустился с лестницы и вышел к «черному» ходу. Там его уже ждала охрана — странные звуки из парка перебудили всю усадьбу.

— Что хозяин? — спросил Ленский дворецкого.

— Плохо себя чувствует. Мы не стали его беспокоить.

— И правильно, — кивнул Лев, и вместе с начальником охраны они выбрались под проливной дождь.

Зараза… А в доме было так тепло… Но все же лучше, чем слушать бурчание дяди. Хотя завтра его ждет новая порция упреков — и не только Льва, но и Соню. Ведь, как ни крути, операция «соблазни Илюшу» провалилась медным тазом, а виновата только она.

Ладно, плевать. Соню он прикроет завтра. А сейчас — к делам.

— Там что-то рычит уже минут пятнадцать, — докладывал начальник, — мы решили, на территорию забежала недобитая после Поветрия тварь, но, сами понимаете, в такую темень…

— И правильно, что не стали рыскать по зарослям по одному, — кивнул Лев и, запахнувшись поплотнее, присоединился к парням.

В зарослях парка сверкал какой-то голубой свет, мелькали золотистые искорки, что-то выло и стонало, но стоило им подойти поближе, как все сошло на нет.

Один дождь грохотал с прежней яростью.

— Не расходиться! — по-хозяйски окликнул Лев охрану. — Если это Прорыв, то отступаем в усадьбу. Будем держать оборону.

Парни кивнули и, устремив дула винтовок во мрачную толщу парка, принялись медленно двигаться мимо деревьев. В глубине что-то шипело.

Вскоре они вышли к пруду, от которого шел легкий парок. Но и его подавил дождь.

Едва Ленский подошел к берегу, как из воды показалась голова.

— А ну вылезай! — рявкнули охранники и наставили пушки на незнакомца.

Тот поднял руки и неспеша вышел на берег, а затем обессиленно присел на камешек. Сверкнула молния, и к своему удивлению Лев узнал в насквозь мокром и смертельно уставшем человеке Илью Марлинского. Он придерживал руку, а та словно побывала в пасти у гремлина.

Вдруг за ним из воды вышел еще кто-то. Парни заорали, но тот только рыкнул в ответ.

Ленский вскинул брови — на руках он нес обнаженное тело!

— Тихо! — остановил Марлинский охрану жестом. — Это свои!

На берег вышел огромный фокс, а в той, что он бережно держал на весу, Ленский с не меньшим удивлением узнал горничную Тому.

Вдруг сзади зашелестели кусты, и парни разом обернулись. Из-за деревьев к ним шел еще один персонаж. Вернее два.

Еще пара шагов, и огоньки фонарей осветили Акихару, на спине которой сидела…

— Соня⁈

— Слышь, Жук? — ткнул своего дружка наемник по кличке Шмель. — Жук, блин, ты чего, уснул?

— А что? Что такое?..

— Наших уже час нет, — сказал Шмель, вглядываясь в темные очертания усадьбы. — А по плану операция уже полчаса как должна закончиться. Да и щиты на окнах меня че-то совсем не радуют…

— Поди развлекаются там с девчонками, — зевнул Жук. — Вот и опустили, чтоб не сбежали. Знаешь, игра такая — салочки. Кто попался — снимает трусики.

— Нихера! Играл?

— А то!

И оба расхохотались. Вдруг со стороны усадьбы загрохотало, и щиты с окон начали подниматься.

— О, смотри! Кажись, наигрались! — хихикнул Шмель.

Вдруг во всей усадьбе вспыхнул ослепительный свет, и в окнах показались силуэты. Много силуэтов — явно больше, чем было в команде у Тима и Роди.

— Не понял… — прикрылся рукавом Жук. — Это кто?..

Вдруг на балконе второго этажа открылась дверь, и на улицу вышел человек. Шмель поморгал. Либо он совсем спятил с этой работой, либо у того и вправду было четыре руки.

— Видишь, кто это? — проговорил Шмель, пытаясь взять в толк, что за херня творится. Жук покачал головой.

Четырехрукий субъект, тем временем, размахнулся аки метатель ядра и швырнул в небо нечто круглое.

— Нихера себе бросил! — охнул Жук, наблюдая как снаряд пролетел высоко над забором, завис в небе, а потом по широкой дуге устремился вниз.

Прямо к ним.

— Че блин? Че за хер…

И тут Шмель разглядел, что несущийся прямо на них круглый снаряд один в один…

Бах! — и по лобовухе прилетела морда Тима. Брызги мозгов, костей и всего остального дерьма разнесло по всему стеклу.

— Б***!!! — заревел Жук. — Валим, сука!

Трясущимися руками Шмель, завел двигатель и, взрывая мясистую грязищу, резко развернул автомобиль.

— Гони! Гони! Гони! — повторял Жук, оглянувшись. Шмель покосился в зеркало заднего вида — силуэты в окнах махали им на прощение.

Затем оттуда заревели так, что душа у Шмеля ушла в пятки. Он вмазал по газам, и тачка рванула. Через пару секунд усадьба пропала за деревьями, они мчались прочь. Машину подбрасывало на ухабах, и все больше они рисковали перевернуться, но до мурашек перепуганный Шмель гнал только быстрее. Стрелка на спидометре уже вошла в красную зону.

«Дворники» работали как могли, но кровищу с лобовухи даже дождем хреново смывало.

— Сука, че делать будем⁈ — воскликнул Жук. — Это же… А если барон узнает? Блин, там же Родя? Нахер мы…

— Заткнись! Я думаю, б***ть! — скрипел Шмель зубами, пытаясь не влететь в дерево. — Чего делать⁈ Валим, и чтобы ни одна соба…

Тут спереди затрещало, и прямо на дорогу рухнуло бревно. Шмель ударил по тормозам.

Колеса заскользили по лужам, а затем — удар! — и машину завертело.

Грохот прокатился по кузову. Еще удар и еще, и Шмель увидел звезды. Затем снова грохнуло, все зашаталась, и наконец машина встала.

Какое-то время ничего не было видно, а потом Шмель почувствовал на лице капли дождя и открыл глаза. Лобовуху вынесло в салон, стекло было везде.

— Приехали… — простонал он и, пытаясь проморгаться, почувствовал, что всю морду ему изрезало на ремешки. Ну хоть жив.

Жук же лежал на капоте, и, походу, подох с концами. Как обычно, забыл про ремень безопасности, дебил.

Часто задышав, Шмель, ощупал себя, затем отстегнулся и попытался открыть дверь. Заклинило!

— Давай, сука! — застонал Шмель, налегая на дверь. Ног он уже не чувствовал.

— Дай подмогну, — сказали низким голосом, и над окном нависла тень.

Не успел Шмель разглядеть незнакомца, как дверь рывком раскрылась, а затем ему в глотку вцепились мертвой хваткой.

Наемник захрипел, а затем на мгновение почувствовал себя парящим в небе. Увы, это быстро закончилось — он шлепнулся мордой прямо в грязь. Едва дернулся, чтобы встать, как в затылок ему наступили сапогом и вжали в жирное дерьмо еще плотнее.

— Вы, ребята, повернули не туда, — снова заговорили тем же низким голосом, и в затылок мычащему Шмелю уперлось холодное дуло. — И обратно для вас дороги нет.

Бессознательная Софья, стило Аки внести ее в дом, сразу же перешла в руки всей многочисленной прислуги. Томой же занялись мы с Яром. Нам пришлось ограничиться ее небольшой комнатушкой, но кроме синяков и возможной простуды фокс ничего не угрожало.

Мне повезло меньше — покусанная монстром рука совсем не слушалось, и если бы Метта не остановила кровотечение, дело было бы пропащее. Мы ее наскоро перебинтовали, но все равно…

— Тебе нужно в больницу, — покачал головой Яр, а я только отмахнулся.

— На мне все как на фоксе заживает, — хмыкнул я и направился вон из комнаты. — Позаботься о сестре. До больницы я доберусь сам.

И оставив Яра, я на ватных ногах вернулся к себе в спальню.

Так-то он прав — рука под бинтами выглядела паршиво, и показаться кому-нибудь вроде Жени было бы не лишним. Лишних сил же у меня почти не осталось: все забрала необходимость одновременно контролировать Шпильку, находящуюся за тридевять земель, бегать под дождем, сражаясь с одержимыми, и возвращать Томе ум-разум.

А ведь ночь еще не закончилась…

Одно радовало: Мио через Шпильку передала, что усадьба полностью зачищена. Вся мразь кормит червей, а младшего Горбатова удалось взять в плен.

И еще маленькая радость — дождь сошел на нет. Небо пока хмурилсь, но тучи неотвратимо сносило прочь. Луна со звездами заглядывали к нам в окно.

Когда я закрыл дверь, с постели поднялась Аки — в полной боевой выкладке: вся в черном, в маске и с мечом за спиной. Под шумок мы немного потрясли шкафчики в поисках темных вещичек, чтобы подготовиться к не менее важной миссии.

Необходимо немедленно проникнуть в усадьбу к Горбатовым, и выкрасть оттуда Лизу, невесту Кирилла. Это нужно сделать здесь и сейчас. Другой возможности не будет, а если мы не поспешим, то, прознав о том, что его сын в плену, Роман Арнольдович может сделать с девушкой все, что угодно.

— Это очень опасно, — сказал я, взяв Аки за плечи, — тебя могут схватить, и тогда нам обоим несдобровать. Ты это понимаешь?

Аки кивнула.

— И все равно готова?

— Да. Мое оружие — ваше оружие.

Метта покачала головой.

Мы осторожно спустились вниз. Усадьба не спала и, наверное, будет бурлить еще сутки, как минимум, однако нам удалось незаметно выйти за ворота.

Неподалеку нас ждал мотоцикл, на котором приехал Яр. Пришлось клятвенно заверить фокса, что мы замышляем только шалость.

Добрались до особняка Горбатовых мы через полчаса. На дворе уже четыре утра — самое время, чтобы влезть куда-нибудь без спроса.

Управлять байком одной рукой, конечно, дело нелегкое, но иного варианта не было. Я припарковал мотоцикл в переулке, откуда виднелся дом, и оценил риски.

А они были высоки Мне совершенно не хотелось отпускать Аки одну в этот смертельный капкан, но я сам едва на ногах держался, да еще и эта рука, чтоб ее. Японка же была куда свежее, да и еще с ее талантами проникнуть в усадьбу в поисках Лизы удастся куда быстрее и эффективней.

Но я все равно сомневался.

Родовое гнездышко Горбатовых мы видели еще во время нашей вчерашней поездки на аукцион — огромный и трехэтажный грозный особняк, в котором горело одно-единственное окошко.

— Похоже, его благородие еще не спит, — ухмыльнулся я, чтобы немного разрядить нервозную обстановку. — Готова?

Аки, сидящая позади, прижалась ко мне еще крепче.

— Да.

— Как твоя геометрика? — вдруг вспомнил я, когда моя подруга слезла с байка.

Она нахмурила лоб и вытащила кристалл. Тот был совсем тусклым.

— Неее, так не пойдет! — покачал я головой и вложил ей в руку свою ярко-горящую пирамидку. — Держи и не спорь. И не экономь! Тебе этой ночью понадобятся все твои силы.

— Я… Хорошо, Марлин-сан, — кивнула Аки, и ее уши покраснели. Затем она приблизилась к моему уху и шепнула: — Я ваша навек.

— Это я уже слышал, — улыбнулся я и погладил мою верную ниндзя по щеке. — Но все равно будь осторожна. Давай. Одна нога здесь, другая там! Не бойся, я всегда буду с тобой.

И это было правдой. Пара жучков Метты уже плотненько сидела в ее ушках, а один пристроился между зубами. Мы с ней могли общаться в режиме нон-стоп.

Кивнув, девушка побежала в сторону усадьбы. Скоро тени скрыли ее, а я, заведя байк подальше в переулок, направился в подъезд ближайшего дома. К счастью, дверь была открыта, и через пару минут, я не без труда, но забрался на крышу. Оттуда открывался хороший обзор на дом Горбатова.

Пристроившись за поручнями, я посмотрел в бинокль. Все было спокойно.

— Илья, они готовы, — доложила Метта. — Можешь говорить.

— Слышишь меня, мразь? — спросил я. — Слышишь, говорю?

Родя Горбатов чувствовал себя как измочаленный кусок отбивной. Очнувшись, он скривился от страшной боли по всему телу.

— Ох-ох-ох…

В ушах еще стоял жуткий рев бензопилы, а перед глазами плавал образ двухметровой бабы-автомата. Родя больше ничего не помнил… Все заволокло поволокой.

И вот он здесь, а вокруг ничего, кроме темноты.

— Где я?.. — слетело с его губ, и Горбатов-младший снова скривился. Говорить оказалось до одури больно.

Кажется, он прикусил язык. Кажется, правый глаз не открывается…

Попытка встать привела только к новой вспышке боли. Родя дернулся, а затем все завертелось и — бах! — щеку обожгло болью. Видать, очнулся он привязанным к стулу, а теперь лежал на холодном полу.

— Эй, кто-нибудь! — взвыл Родя, и вдруг где-то раскрылась дверь. — Я здесь! Здесь! Ма-а-а-ама!

Послышался стук каблуков, и у Роди упало сердце. Нет, эта не мама, а тот самый! Тот самый стук!

Затем на пол упал лучик света, и из темноты вышла она — двухметровая железная баба-горничная. К счастью, бензопилы у нее не было, на руках она держала ту самую черную кошку.

— Отпусти меня, сука! — простонал Горбатов, собираясь с силами. — Ты вообще понимаешь, кто я такой⁈ Ты хоть слова понимаешь, жестянка? Где твой хозяин⁈

Автомат-горничная медленно подошла к нему и где-то полминуты молча смотрела на Родю своим нарисованным глазом.

Как ни странно, но больше всего Родю беспокоила кошка — ее разноцветные глаза как-то странно мерцали.

— Ты… — простонал Родя. — Ты за это ответишь! Я Горбатов! Горбатов!

Ничего так и не сказав, баба опустилась на корточки и аккуратно поставила кошку на пол. Та, потянулась и, мягко ступая лапками, приблизилась к лицу Роди.

О, нет! — сжал зубы он. Они чего собрались скормить его коту⁈

Кошка подошла вплотную и открыла зубастую пасть.

— Нет! Нет! — заверещал Родя. — Брысь! Брысь!

— Слышишь меня, мразь? — вдруг раздалось из глотки кота. — Слышишь, говорю?

— Ги, прижми ему самое дорогое, если он не понимает с первого раза, — сказал я, и мне в уши ворвался отчаянный плачь:

— Сука, только не туда! Не-е-е-ет! Я понял, я понял! Слышу-у-гугугу!

— Отлично, — ухмыльнулся я. — Ги, убери каблук. Кажется, он понял.

Вой немного подутих.

— Где вы держите Лизу? — спросил я. — И прежде чем ты решишь вилять жопой, мудила, подумай хорошенько, а не обойдется ли это тебе слишком дорого. Сокровище-то у тебя всего одно!

Пару секунд Горбатов пытался продышаться и, наконец, ответил:

— В подвале…

— Чего⁈ В подвале?

— Да… Она вечно косячит, и маменька отправляет ее спать в подвал… Нет, это правда!

Снова мне заорали прямо в ухо.

— Ги, отставить! Смотри, Родя. Если ты соврал, тебе придется ОЧЕНЬ херово. Другого шанса выкарабкаться из этого дерьма у тебя точно не будет. Как пройти в подвал максимально быстро?

— Я поняла, Марлин-сан, — еле слышно проговорила Аки, и прыгнула через забор.

Она пробежала небольшой садик, и вот особняк Горбатовых завис над ней словно огромный средневековый замок. Бегло окинув его взглядом, японка направилась к окнам.

Спешить ни в коем случае не следовало, ибо спешка в этом деле не помощник. Чем ближе Аки продвигалась к темным окнам, тем больше у нее в голове роилось вариантов. Она взяла немного сил из геометрики, чтобы просчитать их все.

Первый — окно на первом этаже. Однако там за шторкой покуривала охрана, и стоит ей только прыгнуть на пол, как пара парней тут же заметят постороннюю. Аки увидела свой провал: короткая схватка, и вот уже грязный ботинок у нее на горле.

Отставить. Не пойдет. Она, конечно, могла прокрутить кучу вариантов, где она сражается с охраной, но каждый из них заканчивался смертью. Аки без сомнений отбросила все.

Второй выход — открытое окно второго этажа. Аки прижалась к стене, посмотрела наверх, и тут же в голове всплыла картина: она влезла в окно, и почти сразу скрип за спиной, удар в затылок, а потом темнота. Снова мимо.

Еще один вариант — влезть через окошко на крыше, которое попалось ей на глаза еще на подходе. Так дольше, да и идти до подвала придется через три этажа. И вот здесь просчитать последствия куда сложнее.

Однако там куда больше места для маневра. По словам Родиона, в особняке две параллельные лестницы, и охрана будет либо на одной, либо на другой.

Значит, залезем на крышу, а там посмотрим.

Вытащив два крюка, которые они с Ильей «позаимствовали» на кухне Ленских, Аки принялась карабкаться по стене. Забравшись на портик второго этажа, она прижалась к стене и принялась медленно продвигаться мимо окон — прямо к покатой крыше. Вдруг в голове японки щелкнуло, и она пригнулась — перед глазами всплыла сценка: окно открывается, а затем наружу вылезает оскаленная морда охранника.

Но пронесло. Дождавшись «чистоты» в голове, Аки на отщипнула еще немного силы из геометрики Марлина-сана и, обрисовав в голове картину возможного будущего, поспешила дальше.

Вскоре Аки вцепилась в водосток и, стараясь не шуметь, подтянулась. Через минуту она уже приближалась к окошку. Не торопясь залезать внутрь, прикрыла глаза и посчитала последствия прыжка в темноту.

Направо — плен. Налево — короткая схватка и снова плен. Впереди — мгновенная смерть. Остался один вариант: быстро назад и за гардину. Стоять там и ждать, когда коридор очиститься.

Она так и сделала: мягко приземлилась на четвереньки как кошечка, а затем скользнула в укрытие. Мимо прошли две грозные тени, и секунду спустя, Аки уже кралась по коридорам.

— Как дела? — послышался голос в ушах. Это был Марлин-сан.

— Я вошла, третий этаж, — совсем неслышно шепнула она, но господин услышал.

— Молодец, смотри… Спускаешься на первый этаж, потом двигаешься в заднюю часть дома и рядом с кухней будет лестница вниз. Думаю, Родя не соврал. Ему хозяйство дороже.

— Поняла.

И избежав еще парочку совсем нехороших знакомств, Аки добралась до лестницы. Рядом была большая дубовая дверь, и вот за ней…

Снова щелчок, и она отчетливо увидела ЕГО — огромного рыжего медведя с бородой.

Его глаза навыкате пронзали насквозь, а один грозный вид заставлял поджилки трепетать. И нет, драться бесполезно — не успеет она выхватить меч или сбежать, как пламя, сорвавшись с его пальцев, испепелит ее на месте.

Аки задрожала — она снова увидела свою смерть. Так близко и так страшно.

За дверью раздались шаги, затем ручка начала медленно поворачиваться.

Барон Горбатов, держа в руке фонарь, выглянул в коридор. Кажется, он что-то слышал.

— Родя? Ты⁈ — спросил он, толкнув дверь. Ручка грохнулась о стену.

Роман вышел в коридор и огляделся. Он никого не вызывал, а среди ночи без звонка к нему никто не мог явиться. Даже жена — и та боялась показаться ему на глаза, когда барон «плотно занимался делами».

Осветив каждый угол темного коридора, барон развернулся и направился в кабинет. Никого, и это странно. Сын должен был позвонить еще полчаса назад. Черт, даешь ему людей, оружие, время и все на такую простую операцию, а он снова лажает! И в кого он такой?

Ладно, время еще есть. Едва ли там вообще что-то может пойти не так.

Однако не случилось бы чего…

Кап! — вдруг коснулось его ушей.

Барон тут же развернулся. А на том самом месте, где он только что стоял, показалось пятнышко от капли воды — оно четко выделялось на деревянном полу!

Роман тут же посмотрел на потолок и вскинул руку с фонарем.

Пусто!

— Черти что! — покачал головой барон.

Наверное, крыша прохудилась. Завтра нужно напрячь кого-нибудь, а то совсем расслабились, черти.

Избежав встречи с рыжим медведем, который запомнился ей еще по аукциону, Аки благополучно добралась до второго этажа, а затем спустилась на первый. С висков пот катился градом — держаться на ногах становилось все тяжелее.

И вот за поворотом кухня. Как и сказал господин — неподалеку маленькая дверца, закрытая на щеколду. Вокруг ни души, и это радовало.

Сжав замочек в кулачке, Аки как могла аккуратно открыла щеколду, но та все равно щелкнула.

Японка вжала голову в плечи и прислушалась. Все по-прежнему тихо, и никаких «вариантов». Она выдохнула, а потом аккуратно юркнула внутрь.

Скрипучая лестница была отдельной проблемой. К счастью, снова в будущем затишье.

И вот она в самом внизу. А тут холодно, сыро и тихо. А еще воняет.

— Я в подвале, — сказала Аки, оглянувшись на дверь наружу. Там никого не было, и в недалеком будущем не обещалось никаких опасностей. Однако ей почему-то было тревожно.

Дверь так далеко, и это единственный выход из подвала.

А вдруг ее все же заметили?..

— Молодец, я в тебе ни секунды не сомневался, — говорил Марлин-сан. — Теперь направо и ищи красную дверь в конце коридора. Забирешь Лизу и валите отсюда побыстрее.

— Есть! — кивнула Аки и, смахнув пот со лба, направилась вперед. Сил из нее высосало порядочно. Ноги уже начинали дрожать, но она пересилила себя. Сначала дело — потом отдых.

А вот и красная дверь! Девушка прижалась к ее неровной поверхности и прислушалась — там тоже тихо. Еле-еле слышится чье-то дыхание.

Аки сняла еще одну щеколду, а затем заглянула внутрь. Тихо, темно — свет дает небольшое слуховое оконце под потолком. Где-то что-то пищит… Крысы⁈

И на убогой лежанке, свернувшись калачиком, дрожала девушка. Ее влажные глаза слегка блеснули во мраке. На тонкой лодыжке серебрился браслет.

Совсем как у папы…

— Ты кто?.. — пробормотала девушка и подобралась. — Ты кто⁈

— Тсс, — прижала Аки палец к губам и, войдя в комнатушку, протянула пленнице открытую ладонь. — Я Аки Самура-Марлинская. Если хочешь жить, пойдем со мной.