Рысь

1

Тьма стояла кромешная, и все произошло слишком быстро. Лапа едва попала в ловушку, щелкнул металл, проволока заскрежетала и намоталась вокруг лапы. И остановилась. Животное попробовало вырваться, уперев одну из передних лап в снег, чтобы посильнее оттолкнуться другой, зубами стало искать вонзившуюся под шерсть проволоку, не найдя ее, сдалось, успокоилось, ненадолго, чтобы спустя мгновение снова вскинуться. И чем сильнее боролось животное, тем глубже впивалась проволока в шкуру, разрезая ее до крови.

Чуть позже появились трое мужчин. Они ждали за скалой, у машин с высокими антеннами на крыше. Теперь они ступили на край дороги и заглянули вглубь обрыва. Из темноты до них донеслось разъяренное шипение зверя. Мужчины, облаченные в куртки из гортекса, молча стояли, широко расставив ноги. Беньямин Геллерт направил в лесной мрак пучок света. Покрытая снегом земля заискрилась в лучах налобного фонарика. Вскоре мужчины разглядели тело, мучившееся в ловушке рядом с мертвой косулей. Пара глаз безотрывно смотрела на них. Юлиус Лен, младший из троих, прищурился, чтобы лучите всмотреться. Рысь, казалось, была не такой уж большой. Лену вспомнилось фото, которое он на днях видел в газете. Рысь отвернулась, легла на снег и замерла. Беньямин Геллерт выключил фонарик. Юлиус Лен вопросительно взглянул на него, однако Геллерт промолчал. Как и Ник Штальдер. Трое мужчин безмолвно стояли в темноте хвойного леса. Царила полная тишина.

Лен глянул в ночь, потом снова перевел взгляд на Геллерта. Тот повернулся и что-то прошептал Штальдеру. Лен заметил дрожь в руках Штальдера, поигрывавших духовой трубкой, и пальцах, перекатывавших дротик с усыпляющим ядом, заметил, как беспокойно бегают у того глаза. Его поразило, что спустя пять лет после начала проекта Штальдер по-прежнему нервничает.

Геллерт достал из багажника крупноячеистую сеть, передал Лену один конец и кратко проинструктировал. Чтобы легче было идти, Лен спускался по склону, ступая по следам Геллерта. Штальдер, как и Лен, берег батарейку своего фонарика.

Пройдя несколько шагов, Геллерт впервые остановился, направив луч фонарика на шкуру. Рысь смирно и неуклюже лежала в ловушке. Лен различил кисточки на кончиках ушей, характерные бакенбарды и рассмотрел пятнистый узор на шкуре. «Как она спокойна, эта рысь», — подумал он.

Геллерт вернул луч света к ногам, осторожно сделал следующий шаг по непроторенному пути, отвел ветку от лица.

«Как же она спокойна, эта рысь», — снова подумал Лен. Он так внимательно следил за ней в темноте, что сбился со следа Геллерта, поскользнулся. И хотя сумел правой рукой затормозить падение, но остановил Геллерта натянувшейся между ними сетью. Ему стало неловко. Штальдер и Геллерт уже поймали немало рысей, и Лен боялся, что сегодня ночью будет, скорее, мешать, чем помогать им.

Они подошли ближе. Геллерт снова направил фонарик на рысь. Та недвижно лежала на снегу за мертвой, окруженной четырьмя ловушками косулей. Угодившая правой лапой в нижнюю ловушку хищница даже не смотрела на людей. Лен видел, как рысь дышит, как ее живот слегка вздымается и опускается. «Не такая уж она и маленькая, эта рысь», — подумал Лен. Ему хотелось заглянуть ей в глаза. Геллерт снова осветил фонариком Лена, Штальдера и пошел дальше по свежевыпавшему снегу. Останавливаться они могли только на черной, кое-где уже показавшейся из-под снега земле.

До рыси оставалось метров десять. Когда Геллерт снова направил на нее свет, Лену удалось разглядеть глаза животного. Миндалевидные зрачки горели огнем, сверкали. Тут Геллерт ослепил Лена светом, велев ему до конца размотать укрепленную на палках сеть.

Лен кивнул, включил свой фонарик, почувствовав, как участилось сердцебиение, размотал сеть и параллельно Геллерту начал приближаться к рыси. Ему оставалось сделать всего несколько шагов.

Он видел перед собой рысь. Видел ее сверкающие глаза. Заметил, как неровно она дышит. Видел, как на ребрах вздымается шерсть. Поскольку Лен не знал, как вести себя вблизи пойманной рыси, он с надеждой и страхом смотрел то на нее, то на Геллерта. Геллерт двигался невероятно медленно. Штальдер, находившийся в нескольких метрах от них, остановился, достал из кармана куртки ядовитый дротик и приготовил духовую трубку.

Размеренность, с которой приходилось проделывать последние движения, была Лену не по душе. Что было сил вцепился он в палку и сеть, не спуская глаз с Геллерта. Но прежде чем тот успел что-то сказать, рысь встрепенулась, зашипев, резко вскочила и приготовилась к стремительному прыжку. Геллерт и Лен испуганно попятились назад, споткнулись, и сеть накрыла их с головой. Геллерт наступил на ловушку, запутался в проволоке, упал навзничь на мертвую косулю и повалил связанного с ним одной сетью Лена, так что тот разбил себе локоть и лишь пронаблюдал, как хищная пятнистая кошка перемахнула через него и Геллерта. В тишине они слышали, как когти рыси впиваются в кору близстоящей ели.

Через несколько долгих безмолвных мгновений Геллерт направил свой фонарик на ствол дерева. Сквозь ячейки сети Лен с ужасом искал взглядом рысь. Первое крепление, которое не должно было отпустить рысь дальше, чем на полтора метра, оказалось сломанным.

Штальдер видел, как болталось в воздухе облепленное землей и снегом винтовое крепление, которое они укрепляли в грунте. Однако проволока по-прежнему удерживала лапу рыси. И когда та решила вскарабкаться по ели выше, второе крепление, еще находившееся в земле, натянуло проволоку и вырвало когти рыси из коры, так что животное грохнулось наземь рядом с лежащим под елью Геллертом.

Лен следил за происходящим на грани потери сознания. Рысь глухо ударилась о землю и осталась лежать. Никто из людей не пошевелился. Даже Геллерт, лежавший в двух шагах от животного, был не в силах сделать ни малейшего движения. И лишь тогда Штальдер нарушил тишину. Приложив ко рту духовую трубку, он выпустил из нее отравленный дротик, который угодил рыси в бедро.

Дротик вонзился глубоко, рысь зашипела, подтянула задние лапы, готовясь к очередному прыжку, выпустила когти и угрожающе подняла передние лапы. Геллерт в панике дернулся в сторону, но ловушка удерживала его и не дала далеко откатиться. Рысь оставалась в боевой стойке недолго — средство подействовало, когти втянулись обратно, лапы опустились. Глаза еще сверкали в лучах фонарика Штальдера, но сверкание быстро перешло в мерцание, в тление, и вскоре веки начали смыкаться, мышцы расслабились, огонь угас.

Юлиус Лен закрыл глаза, откинул голову и глубоко вздохнул. Он поправил налобный фонарик, взглянул на неподвижно лежащего на мертвой косуле Геллерта, на нервно подрагивающую рысь и на Штальдера, убирающего в карман духовую трубку.

Геллерт осторожно приподнялся, надел на голову слетевший фонарик и присмотрелся к рыси. Та, судя по всему, сдалась. Геллерт огляделся вокруг и только теперь сообразил, что лежит на мертвой косуле. Лен услышал, как Геллерт тихо, но крепко выругался по-французски.

Лен выбрался из сети, не переставая поглядывать на рысь и мысленно повторяя французское ругательство.

Когда Геллерт наконец освободился из ловушки, Штальдер уже давно поднялся вверх по склону, вышел на дорогу и разыскивал в багажнике «тойоты терцел» необходимое оборудование. Вскоре все трое стояли у машин, пожимали друг другу руки, поздравляли, похлопывая по плечам, и устало смеялись.

Геллерт постоянно контролировал действие транквилизатора, освещая фонариком шкуру животного. Рысь еще немного подрагивала.

— Если средство подействует как надо, через десять минут она совсем уснет, — ответил из темноты Штальдер на вопрос Лена.

Лен дотронулся до ноющего локтя и попытался согреть ледяные пальцы рук.

Он мерз, глядел в ночное небо и ничего не видел. Бледным и маленьким казался ему месяц — таким же потерянным, как и он среди этих людей. Альтернативный служащий рядом с профессиональными зоологами, знатоками рысей.

Ник Штальдер включил фонарик, посмотрел на часы и снова выключил его.

— Еще пять минут, — тихо сказал он.

Холодный лес хранил безмолвие. Трое мужчин, засунув руки поглубже в карманы, шевелили пальцами ног, насколько это возможно в горных ботинках.

Лен перевел взгляд с неба на лес — туда, где по его расчетам, должна была находиться рысь. Повсюду стояла непроницаемая тьма. Он напрягал зрение, пытался что-нибудь рассмотреть. Ему постоянно мерещились новые контуры — якобы очертания рыси, хотя вокруг все было совершенно спокойно, лишь большие разлапистые ветви елей едва заметно покачивались на легком ветру.

Штальдер опять взглянул на часы, осветив их фонариком. Лен еще раз отметил, как быстро двигаются у Штальдера глаза. Геллерт не проронил ни слова, но подавил непроизвольный зевок.

Сам Лен тихонько напевал про себя старомодный джазовый гимн.

Штальдер включил фонарик и посмотрел на часы.

— Пора! — ослепил он лучом Геллерта и Лена.

— Овчинку не забудь, — напомнил Геллерт. Штальдер достал из багажника овечью шкуру. Когда они направились к рыси, та уже не представляла никакой опасности. Транквилизатор подействовал.

Подойдя к рыси, люди высвободили лапу из затянувшейся проволоки. Остался сухой, не кровоточащий порез, а подвижность лапы исключала возможность какого-либо серьезного повреждения, чего поначалу опасался Штальдер.

Беньямин Геллерт — здоровенный детина двадцати девяти лет, как правило, плохо выбритый, но добродушно настроенный — получше укрепил утопающий в черной шевелюре фонарик и принялся осматривать рысь, отогревая руки в карманах. Потом осторожно подсунул руки под животное и отнес рысь вверх по склону к дороге. Прежде чем он успел положить ее на землю, Штальдер уже подоспел с овчиной, чтобы рысь не простудилась во время сна. Геллерт положил рысь на овчину, Штальдер разжал ей челюсти и раскрыл пасть. Клыки, язык — все было в крови.

— Не самое приятное зрелище, — констатировал Штальдер. — Наверно, сильно вгрызалась в проволоку.

Ник Штальдер, которому уже перевалило за тридцать, тоже умел прятать добродушие под мрачной маской. Он ловко поднялся, надвинув фонарик на лоб.

Геллерт склонился над зверем, засунул палец в пасть и отковырнул что-то из уже застывшей, перемешавшейся с землей крови.

— Выглядит ужасно, — непроизвольно вымолвил Лен, ожидавший увидеть чистую пасть со сверкавшими клыками и глянцевыми деснами.

— Ничего, заживет, — отозвался Геллерт.

Если не считать пасти, распластанный перед ним зверь, показался Лену чрезвычайно красивым. Лен впервые видел рысь с такого близкого расстояния. Когда Штальдер и Геллерт пошли к машинам, Лен присел на корточки перед рысью — медленно и осторожно, почти задумчиво, словно перед маленьким алтарем. Поношенная гортексовская куртка, одолженная ему Геллертом, была великовата и доходила почти до колен. Перчатки, тонкие и свалявшиеся, похожие на те, что используют лыжники, одолжил Штальдер. «Можешь не отдавать», — сказал он. Тяжелые горные ботинки принадлежали проекту, летом ему придется вернуть их вместе с курткой.

Нагнувшись, Лен убрал с лица длинную растаманскую косичку в палец толщиной, снял перчатки и погладил теплую, мягкую шкуру. Он был под впечатлением, не мог отвести глаз, дотронулся до кисточек, этих маленьких жестких волосиков на ушах, до усов — подальше от пасти: искусственный сон особого доверия не внушал.

Штальдер и Геллерт опустились перед рысью, быстро и умело разложили на краю овчины пластиковый контейнер, нож, рулетку, ножницы, резинки, пипетки, шприцы, бумаги и конверты. Лену очень хотелось спросить их, линяет ли рысь с переменой времени года. Но читавшаяся в их лицах серьезность и та поспешность, с которой двигались их руки, ясно давали понять, что сейчас не время для разговоров. К тому же, он догадывался, что ему не пришлось бы задавать многих вопросов, не поленись он прочитать подборку материалов о рысях, которую Геллерт дал ему на прошлой неделе.

— Кожа да кости, — промолвил Штальдер, словно обращаясь к самому себе, и озадаченно скривил губы.

Геллерт наклонился вперед:

— Да. Жалко косульку. Ее бы еще хватило на несколько порций.

Лен не понимал, почему косуля, которую рысь задрала только прошлой ночью, уже не годилась в пишу.

Штальдер взял глазные капли и приоткрыл животному веки.

— И долго рысь будет спать? — поинтересовался Лен.

В сравнении с двумя парами быстро работающих рук зоологов, его покоящиеся на коленях конечности казались ему совершенно никчемными.

— Сорок пять минут, — не оглядываясь ответил Штальдер. Верхнее веко он придерживал указательным пальцем. Крупная капля отделилась от пипетки и упала на безжизненный глаз, который Штальдер, переходя ко второму, осторожно закрыл — а после заботливо прикрыл оба глаза повязкой. Геллерт пробормотал что-то про ошейники. Не обратив на это никакого внимания, Штальдер набрал в шприц красноватой жидкости из ампулы в вакуумной упаковке.

— Нужно добавить снотворного? — неуверенно спросил Лен.

Он ведь ему вчера объяснял, походя отозвался Штальдер, поднял сверкнувшую в свете фонарика иглу и, прыснув небольшим фонтанчиком, не самым приятным образом воткнул ее рыси в бедро, после чего просушил ваткой место укола.

Лен непонимающе глядел перед собой.

— Мы берем кровь, — пояснил Штальдер. — Для генетического анализа, а уколом я расслабляю напряженную мускулатуру. Остальные вопросы потом.

Нам нужно успеть сделать все, пока она не проснулась.

— Да, — отозвался Лен, словно признавая собственную нерасторопность, и продолжил смотреть, как другие работали.

Спустя некоторое время Штальдер повернулся к Лену, осветив ему лицо так, что сам он прекрасно видел Лена, а Лен его — нет, и протянул ему какую-то бумагу.

— Бланк поимки, — небрежно бросил Штальдер.

Лену пришлось писать под диктовку.

Штальдер и Геллерт взяли у рыси кровь, срезали клочок шерсти, потом долгое время напрасно искали вшей, измерили длину спины, плеч, передних и задних лап, хвоста, кисточек, изогнутых когтей, окровавленных зубов, и отдельно — мощного, саблевидного клыка. Наконец, они взвесили овчину с рысью на пружинных весах. Со своими 17,1 килограмма эта рысь относилась к категории легковесов. Лен занес все данные в бланк, довольный тем, что хоть как-то пригодился. Ему было холодно, он устал. Лену казалось, что цифры, которые надиктовывал ему Штальдер, не имели к лежащему перед ним зверю никакого отношения. В последней пустой строке он поставил дату: «10 марта 2000 года» — и протянул бланк Штальдеру. Тот молча принял его.

Геллерт надел на рысь ошейник с передатчиком и измерил охват шеи. Это был черный ошейник в два пальца шириной с небольшой, косо выглядывающей антенной. Чтобы можно было потом отслеживать перемещения рыси.

— Хватит и маленького ошейника, — пробормотал Геллерт и принялся отрезать перочинным ножиком лишний хвостик.

Вязкий пластик оказался неподатливым и резался с трудом. Штальдер подгонял коллегу, говоря, что рысь скоро проснется. В ответ Геллерт предложил ему проверить частоту. Ошейник был настроен на канал 53,7.

Штальдер отошел к машине и повесил на шею приемник. Недешевый прибор, с виду похожий на автомагнитолу. Он подключил к нему антенну, состоящую из деревянной ручки, четырех алюминиевых стержней и целой пригоршни всяких гаек и винтиков. Чтобы снова не стоять без дела и немного подвигаться на морозе, Лен тоже вытащил приемник и ручную антенну. Ему и другому альтернативному служащему, Улиано Скафиди, предстояло еще не раз пеленговать эту рысь.

Маленькие динамики обоих приемников потрескивали и пощелкивали среди лесной глуши, где, казалось, не было никого, кроме рыси и трех мужчин. Треск перешел в постукивание, когда Штальдер начал приближаться к каналу 53.

Поглядывая на стрелку приемника и медленно поводя над головой ручной антенной, Штальдер ходил вверх и вниз по узкой дороге. Постукивание приемника мерно нарушало тишину леса.

— Почти без помех, — удовлетворенно заявил Штальдер.

— Будем надеяться, — отозвался Геллерт, затягивая на ошейнике последний винт.

— Семь десятых — это хорошо, — сказал Штальдер, подкорректировав частоту ручкой точной настройки.

Лен, еще не научившийся работать с приемником, долго боролся с упрямым шипением, после чего поймал наиболее отчетливый сигнал на канале 53,9. Он неуверенно коснулся Штальдера и спросил, может ли быть так, что его приемник ловит лучите на девяти десятых.

— Все может быть, — ответил Штальдер, пристально глянув на Лена.

И добавил, что для нахождения нужной частоты надо понижать чувствительность приема, медленно приближаясь к девятке.

Хотя руки у Лена закоченели, он снял перчатку, поскольку видел, как скрупулезно Штальдер настраивал приемник кончиками пальцев. Следуя указаниям Штальдера, он уменьшил чувствительность прибора, наконец добившись того, что лучший сигнал был на канале 53,7.

Лен успокоился, приписал показание к остальным, уже занесенным на маленький кусочек картона — расплющенный кругляш от туалетной бумаги, который он уже два дня таскал с собой, — и снова надел перчатку.

Штальдер опять склонился над рысью и осмотрел ошейник.

— Слишком велик, — проворчал он, недовольно глянув на Геллерта. — Она его сбросит.

Засунув ладонь под ошейник, он обнаружил между ним и шеей довольно большой зазор.

— Он и не должен сидеть плотно, — возразил Геллерт демонстративно державшему свою руку в ошейнике Штальдеру. — Не сбросит она его.

Геллерт осторожно поднял голову рыси, снизу подтянул ошейник к челюсти и под критическим взглядом Штальдера попробовал снять его через голову Ничего не вышло.

— Ошейник не велик, — повторил Геллерт, — не сбросит она его. А еще только наберет вес.

Штальдер взглянул на часы так, словно время для контраргументов Геллерта истекло. Прошло уже тридцать пять минут. Наконец, он уступил коллеге.

Чуть позже Геллерт и Штальдер низвергли на спящую рысь молнии ослепительных вспышек. Когда рысь сфотографировали со всех сторон, в разных ракурсах, Геллерт спросил у Лена, не хочет ли он сняться со зверем.

Лен не знал, что ответить. Он никогда особо не любил фотографироваться. Взглянув на рысь, на ее мягкую шерсть, бакенбарды, кисточки, он присел рядом.

Потом сам спросил, не хотят ли Штальдер и Геллерт тоже сфотографироваться. Геллерт, казалось, всерьез задумался, но потом отвернулся, Штальдер махнул рукой, сказав, что у него таких снимков навалом.

Геллерт предложил позвонить егерю Конраду Беннингеру и попросить его придумать имя для рыси — в благодарность за то, что он сообщил им о задранной косуле.

— Еще успеется, — отозвался Штальдер.

Он снял с глаз животного повязку, сунул шприц в карман куртки и с рысью на руках отправился на поляну, находившуюся чуть выше дороги и заранее выбранную ими как идеальное место для пробуждения.

Лен и Геллерт остались ждать на дороге, следя за удаляющимся светом штальдеровского фонарика. Видели, как он склонился над рысью.

Геллерт недоумевал, почему Штальдер так долго возится. Ворчал, что обычно он колет гораздо быстрее.

На вопрос Лена, зачем нужен укол, Геллерт сказал, что он позволяет рыси быстрее прийти в себя после сна.

Вскоре Штальдер ринулся прочь от рыси. Не успел он с овчинкой под мышкой добежать до Геллерта и Лена, как рысь зашевелилась. Отрывистыми движениями, очень неуклюже, как показалось Лену, подняла туловище. Снотворное, судя по всему, еще сковывало ее мышцы. Лен ожидал, что хищница будет долго и медленно приходить в себя. Однако уже спустя несколько мгновений рысь с впечатляющей скоростью побежала в произвольно выбранном направлении и скрылась среди близстоящих деревьев.

Настроив приемник на канал 53,7, Геллерт поднял антенну над головой. Сигналы от убегавшей рыси поступали неравномерно, становились все тише и вскоре настолько ослабли, что непонятно было, в какую часть Бернского Оберланда она направилась.

Между тем было уже полпервого ночи. Люди устали, мороз все сильнее одолевал их. Они принялись убирать поставленные вокруг косули ловушки — укладывать в машины винты, крючья, стержни, проволоки и провода. Отсоединяя провод, Лен еще раз взглянул в глаза мертвой косули. Каряя стеклянная пустота отразила свет его налобного фонарика.

— Показать тебе еще кое-что? — спросил Ник Штальдер, заметив, как Лен не спускает глаз с косули.

Лен недоуменно молчал.

Штальдер вытащил нож и разрезал глотку — так, словно это был натянутый лоскут. Стали видны окровавленные внутренности, и Лен с большим любопытством и с не меньшим отвращением взглянул на склизкую мешанину дыхательных путей, пищевода и всего того, что имелось в глотке у косули и чему он не знал названия.

— Раньше мы подбирали задранную рысями и ненужную после поимки дичь, отвозили домой и съедали, — спокойно сообщил Штальдер. — Вкусное мясо. В морозилке еще осталось несколько кусочков, весьма аппетитных, хотя и погребенных под завалами рысьего кала.

Втянув руки в длинные рукава, Лен непонимающе посмотрел на Штальдера.

— Рысьего кала?

— По анализу кала можно определить, сколько и каких зверей ела рысь, — пояснил Штальдер, продолжая ковыряться в глотке. — Таким образом нам удалось обнаружить остатки пятидесяти одного животного. Еще кал часто помогает выявлять болезни.

Потом Штальдер, наклонившись еще ниже, принялся отыскивать следы клыков рыси. И несмотря на все отвращение поиски эти представлялись Лену увлекательным занятием.

— По всей видимости, рыси понадобилось как минимум дважды впиться косуле в глотку, чтобы убить ее, — констатировал Штальдер, указав на укусы. На фоне остальных ран выделялись четыре следа. Роясь в поисках новых следов во вспоротой глотке косули большим и указательным пальцами, Штальдер то и дело перерезал ножом мешавшие ему жилы.

Лен поинтересовался, что будет с косулей дальше.

— Оставим ее здесь, — ответил Штальдер. — А Беннингер завтра уберет.

— А не оставить ли нам ее и на следующую ночь? — поинтересовался стоявший в нескольких метрах Геллерт. — Кто знает, может, рысь и вернется к ней.

— Ну конечно! — отозвался Штальдер. — После сегодняшнего она будет делать вокруг этого леса большой крюк.

— Ладно, это мы еще с Беннингером обсудим, — заключил Геллерт.

Когда все стержни, винты и проволоки были убраны в машины, Штальдер предложил Геллерту запеленговать новую рысь на следующий день. Геллерт не возражал и сел за руль рядом с уже поджидавшим его Леном. Геллерт включил приемник, соединенный с большой антенной на крыше, и тронулся с места. За грязным ветровым стеклом блестел снег, в зеркале заднего вида тускло отражались огни штальдеровской машины. Постоянно переходя с одной передачи на другую, машины медленно двигались в направлении Заненмёзера. На извилистой дороге под Занерлохской скалой Геллерту лишь временами удавалось ловить поступавшие от рыси сигналы. «Значит, она еще бежит», — сказал он. Лену слишком хотелось спать, и он с трудом понимал, о чем говорит Геллерт. Вопросы, которые он отложил на время обследования, больше не приходили ему в голову.

Оба автомобиля выехали из леса и, добравшись до шоссе, свернули к Зимментальской долине. Серебристая дорога была пустынной, деревни глядели на нее сборищем темных неказистых фасадов, одинокими рекламами пива и освещенными пешеходными переходами.

— Семнадцать и одна, — бормотал Геллерт, вспоминая вес рыси, — семнадцать и одна. Могла быть и потяжелее, еще как могла бы.

Под ровное гудение автопечки Лена одолел сон.

Когда Штальдер и Геллерт начали спускаться в долину, улицы Цвайзиммена заливал молочный туман. Недалеко от дороги по течению Зиммы стлалась легкая дымка, сопровождавшая их, пока они не свернули с шоссе в Вайсенбахе. Остановились они на усыпанной гравием площадке перед хозблоком недавно отремонтированного крестьянского дома, в котором снимали второй этаж. Улиано Скафиди, другой альтернативный служащий, молодой базелец североитальянского происхождения, уже давным-давно спал. Владевшая домом семья Цуллигеров безмятежно почивала этажом ниже.

Источник: АР

Дата: 17:21 /14-03

Ведомство: vsx

Служебный код: MAW

Важность: 4

Швейцария / рысь

В бернское ведомство по охране природы присланы лапы незаконно убитой рыси. Некий браконьер варварским образом заявил протест против разведения рысей. Согласно имеющейся информации, он отрезал лапы незаконно убитой рыси и прислал их в ведомство кантона Берн по охране природы. Более того, на лапах значились имена служащих ведомства: на одной из них — имя бывшего главного лесничего кантона Обвальден. В 1972 году он, руководствуясь государственным постановлением, выпустил на волю первых рысей в Швейцарии. К варварскому посланию прилагалась открытка со словами: «Из бернских джунглей». Поскольку сопутствующие обстоятельства свидетельствуют о явном браконьерстве, немедленно начато тщательное расследование, сообщает ведомство по информации.

С возмущением и непониманием отреагировало на варварское послание Министерство по охране окружающей среды, леса и природы. Подобную форму протеста в министерстве сочли за попытку разжигания конфликта. «Тот, кто так поступает, дискредитирует собственную идею», — заявил пресс-секретарь министерства Рольф Веспе, отвечая на один из вопросов. Где обитала убитая незаконным образом рысь, пока неизвестно.