Рысюхин, что ты пил?! (СИ)

Глава 14

Меня как мешком с чем-то мягким, но тяжёлым по голове ударило. Я? Куда? Зачем? За что⁈ Первокурсники нашего факультета начали переглядываться в поисках вызываемого. Я с трудом подавил детское желание спрятаться в толпе и на несгибающихся ногах шагнул вперёд. Заметив движение, сокурсники стали расступаться, глядя на меня кто с любопытством, кто с сочувствием, а кто и с ехидством.

За спиной у ректора, в толпе сотрудников академии мелькнул, как мне показалось, Нутричиевский. Неужели это его происки? Но что он мог придумать и сделать⁈

— Ну же, господин Рысюхин, смелее! Думаю, что летом вам смелости было не занимать! — подбодрил меня ректор.

В толпе послышались отдельные смешки. Что я такого мог натворить летом? Когда? Где⁈ Тем временем я доковылял до руководства академией и не увидел на лицах неприязни. Ректор указал рукой, куда мне встать и взял со стоявшего рядом столика официального вида документ, начав зачитывать:

— Сим рескриптом от двадцать девятаго числа августа месяца сего… года дворянин Минской губернии Рысюхин, Юрий Викентьевич, волей богов глава Рода, за деяния, приведшие к сохранению жизни и имущества множества подданных наших, награждается Серебряной медалью «За рвение» второй степени с жезлами. За своевременность и бескорыстие действий выражаем вышеуказанному дворянину Высочайшее благоволение.

Если я надеялся, что после выступления ректора всё так или иначе разрешится, то — зря. Растерянность только усилилась. Медаль сама по себе награда не из высоких, правда, с жезлами — как бы не самый редкий вариант, и сразу вторая степень? Да, статут позволяет по представлению особ не ниже третьего класса награждать через степень, но… И Высочайшее благоволение — это же само по себе награда? Две награды сразу? Как? За что⁈

Тем временем, скользя взглядом по аплодирующим, кто — искренне, кто — с ленцой, студентам, я наткнулся на улыбающегося «шире морды» Мурлыкина. Вот кто мне ответит на все вопросы! Если, конечно, не смоется незаметно — он кот хоть и не Чеширский, но появляться и исчезать уметь должен профессионально, просто по должности.

Глава академии изволил лично закрепить на моём пиджаке награду. После этого он левой рукой передал мне бумажную книжечку Свидетельства о награждении одновременно с рукопожатием. Я как-то поблагодарил, на что Быков дежурно возразил:

— Что вы! Благодарить нужно не меня. Сегодня я благодарю вас от лица Его Императорского Величества!

В этот момент полыхнули вспышки фотокамер. Сомневаюсь, что это газетчики — скорее, собственные фотографы академии. Надо будет попросить снимок.

Ректор вернул меня в толпу сокурсников и задвинул ещё одну небольшую речь минут на десять о патриотизме и гражданском долге. Речь была хорошая и, наверное, правильная, но мне такое ещё в гимназии надоело хуже икоты: наш классный наставник мог распрягаться таким образом часами, длинными, велеречивыми оборотами и нудным, заунывным голосом. Всё тот же Сашка, автор сентенции про «чисто эстетическое удовольствие», называл эти его выступления «курсы обучения сну с открытыми глазами». В итоге у меня выработалась привычка отключаться, едва услышав некоторые характерные обороты и при этом сохранять сосредоточенное выражение лица.

За эти минуты успел переговорить с дедом и благодаря этому немного привести мысли в порядок. Первым делом рассказал ему, что это за медаль — то, что знал, а поскольку в роду армейская служба была в почёте, то знал достаточно.

Медаль, скажем так, далеко не высшая, но для простолюдинов весьма привлекательная, поскольку полный кавалер серебряной медали (он же «серебряный кавалер»), или получивший «большую» медаль при награждении через ступень получал право на возведение в дворянское достоинство. Пусть дворянство было личное и ненаследуемое, а также «получить право» и «реализовать» его разные вещи, но это был шанс. Собственно, разговор с этого и начался, с того, что дед спросил:

«Чем наградили-то? Стоящая награда или так, на уровне лауреата собачьей выставки?»

«Не „Звезда Империи“, понятно. Смотри, есть медаль „За усердие“, для солдат и унтер-офицеров, а также гражданских служащих без классного чина. Эта статусом выше, для унтер- и штаб-офицеров. Теоретически. На практике младший унтер или даже унтер получат скорее „Усердие“, если не имеют полного комплекта. А для штабс-капитана или порой даже поручика это скорее намёк на неполное соответствие званию, чем награда. Исключая, разумеется, награждения за выслугу лет — там регламент».

«Ага, в стиле 'Наградить тебя положено, но не за что — так что на, чего не жалко?»

«Примерно так. То есть, по факту награждают старших унтеров, прапорщиков всех сортов и видов, подпоручиков и вольноопределяющихся до сдачи экзамена на офицерский чин».

«Это само по себе ещё ни о чём не говорит. У нас медаль „За отвагу“ и орден „Славы“ тоже были солдатскими, но очень уважаемыми».

«Тут сложнее. „Голая“ медаль даётся за выслугу лет. Третья степень — пять лет беспорочной службы, вторая — ещё десять, первая — ещё десять. Не за всякую службу и не во всякой должности наградной стаж начисляется».

«Получается, выслужить все три степени усидчивостью не выйдет — иметь такую выслугу без нареканий и остаться в лейтенантских чинах довольно сложно».

«Всё так — минимум одну нужно брать с мечами или жезлами. Так вот, „с мечами“ — за рвение на воинской службе. Не обязательно на поле боя — тут засчитывается и освоение новой техники, и успехи в учёбе — закончить училище „с отличием“ и в первой тройке рейтинга. Ну, и тому подобное. Причём при наличии „голой“ медали можно получить мечи к ней, а не следующую ступень, правда, при этом и наградной стаж резко увеличивается».

«С жезлами — то же самое, но на гражданской службе?»

«Не совсем. По статуту — за действия, направленные на укрепление Империи и имперской государственности, а также на благо государственного устройства. Жезлы тут представляют символы власти, типа мэрского жезла или гетманской булавы. Пожалуй, самый редкий вариант. Ну, и то, что делает медаль неоднозначной — это одна из двух наград, которую можно официально купить. Сто тысяч на специальный благотворительный счёт — и к ближайшему государственному празднику губернатор вручит медаль третьей степени с бантом. Но „покупки“ не чаще раза в три года, и стоимость растёт нелинейно».

«Небось, главные покупатели — купцы из простолюдинов?»

«Да, конечно! Некоторые лепят бант такого размера, что под ним не видно ни колодки, ни самоё медали и так ходят».

«Так, а Высочайшее благоволение? У нас это когда-то тоже было наградой».

«У нас тоже. Сразу плюс год ко всем видам выслуги, автоматическое снятие всех обвинений и прекращение всех расследований, кроме особо тяжких преступлений. Ну, и ещё всякое разное по мелочи. Хотя освобождение от налогов за текущий год не такая уж и мелочь, даже для нашего предприятия».

«Две награды сразу?»

«Да! В том-то и дело — за одно и то же дважды не наказывают и дважды не награждают!»

Дальнейший разговор прервало начавшееся распределение по потокам — то есть, специальностям и группам. Ко мне подошёл декан:

— Поздравляю с наградами. И должен ещё раз спросить: принимаете ли вы моё предложение о переводе?

— Благодарю сердечно и за поздравление, и за предложение. Но, видите ли, для семейного дела выбранная мной специальность более полезна, менять же направление работы семьи, бросать дело, которому две сотни лет? Однако я был бы благодарен за возможность посещать факультативы по работе с металлом и кристаллами.

— Это я могу организовать. Более того — вам, как кавалеру государственных наград положены определённые преференции. В частности, если продемонстрируете должное усердие и явные успехи, то факультативы для вас станут бесплатными. Также вам будет предоставлена скидка пятнадцать процентов на оплату питания в академии.

— Сердечно вам благодарен!

Распределение по потокам и группам было на самом деле проведено заранее, нам просто огласили списки, кто где учится, после чего развели по аудиториям согласно специальностям. Там быстро раздали студенческие билеты и зачётные книжки и стали рассаживать народ для вводной лекции. С неё-то меня и вызвал Мурлыкин через служителя, который пригласил меня якобы в администрацию, что не вызвало особого удивления.

Василий Васильевич ждал меня в небольшом кабинете и вышел навстречу, протянув обе руки.

— Поздравляю! Искренне поздравляю и благодарю, потому как и мне тоже перепало от щедрот Государя!

— Спасибо. Но я не понимаю — почему сразу вторая ступень, и как получились две награды за одно и то же?

— На награждении через ступень настоял, как ни странно, глава СИБ, князь Медведев. Он вообще в последнее время интересуется необычно мыслящей молодёжью и собирает их под своё крыло. Боюсь, что и вас будет охмурять для перехода в своё ведомство.

— Нет-нет-нет, в регулярной службе я совсем не заинтересован! У меня есть и дело, и обязательства, и способ приносить пользу государству!

— Вот так и отвечайте! Теперь же про вторую награду — Высочайшее благоволение. Помните формулировку из Рескрипта?

— К стыду моему — нет, я очень уж был растерян. А ведь вы всё знали ещё при прошлой встрече!

— Конечно, знал. Но не хотел портить согласованный сюрприз. Так вот, формулировка — «своевременность и бескорыстие». Императора впечатлило то, что вы, во-первых, сразу подали рапорт, не пытаясь успеть сделать что-то для себя. И, самое главное, оказались единственным из всех, осведомлённых об афере, кто не увеличил ни цену, ни объём производства и вообще никак не пытался нажиться на ситуации. Распродажа складских запасов, пусть их и оказалось чуть больше ожидаемого, не может быть поставлена в вину никем, кто находится в здравом уме.

Я немного смутился — собственно, я хотел посмотреть уровень цен на спиртное и если будет расти — то тоже начать продавать дороже. Но закрутился, отвлёкся и попросту забыл. А оно вон как обернулось. Ну и, кроме того, оказывается, про мою маленькую аферу с майором из Борисова знают все, кому это нужно. Но — криминала в ней не видят, что хорошо. И в любом случае — даже если бы я и натворил что-то этим летом, теперь у меня Высочайшее прощение всех грехов! Хоть оно мне и не нужно.

Мурлыкин терпеливо ожидал, пока у меня схлынет первый вал эмоций.

— Василий Васильевич, а вообще, что это было? Нет, общий смысл я, как мне кажется уловил, но в целом? Если не секрет, конечно.

— Думаю, слишком многие знают детали, чтобы надеяться удержать это в секрете, тем более — от причастных. Шла подготовка ещё одного польского бунта.

— Польского? У нас⁈

— Прежние заканчивались чем? Войска на границе занимали позиции по тревоге, чтобы не допустить вторжения «под шумок», подходила армия из глубины территории, и вся агентура, которая мутила воду… — Тут Мурлыкин с чувством приложился кулаком правой руки к ладони левой и сделал растирающее движение. — На сей раз они решили дать себе больше времени…

— И сделать прилегающие к месту событий губернии непроходимыми для войск? Просто выиграть время для развёртывания своих планов?

— Примерно так. Заблокировать размещённые в Великом княжестве гарнизоны и проходящие через него дороги как минимум, как максимум — втянуть войска в открытые бои с местными. Уже готовились провокации и начиналась работа по созданию нужного настроения среди наиболее маргинальных слоёв. Именно в расчёте на них, в первую очередь, и начали с дефицита спиртного.

— Вот же…

— Согласен. Ну, а пока бы власть пыталась разобраться с тем, что происходит здесь, пока бы пробивались чуть ли не пешим порядком через бурлящие территории — там, западнее, появились бы войска заинтересованной стороны, замаскированные под повстанцев, чтобы пробить окно на границе. Ну, а дальше — много вариантов, и среди них ни одного хорошего для Империи. Так что дело, благодаря тебе, раскрыли большое и очень вовремя. По масштабу предотвращённых бедствий медали «За рвение» как-бы даже и маловато, может быть. Ну, да то не нам решать.

— Разумеется. Тем более, что мой вклад — минимальный, всё же на поверхности лежало.

— Может, и лежало, да не видно было. Ну да ладно, так или иначе — на данный момент опасность устранена.

— А что потом будет?

— В каком смысле? А, ты про возможное продолжение и организаторов? Да ничего не будет — спишут убытки, тем более, что особо сильно вложиться людьми и ресурсами не успели, и активируются где-то в другом месте. Такие планы и заходы почти не прекращаются, не на западе, так на юге. Разве что среди белых медведей английской агентуры ещё нет.

— Зато среди шведов с норвежцами, наверное, хоть отбавляй.

— Это да.

Мурлыкин немного помолчал в задумчивости, затем спросил:

— Вас ещё что-то интересует?

— Если можно. По событиям трёхлетней давности здесь, в академии — какие-то не секретные подробности, что именно заставило начинать расследование, почему вообще заподозрили, что это не несчастный случай?

Жандарм несколько секунд колебался, потом всё же решился.

— Поскольку вы в каком-то смысле наш сотрудник, вам здесь учиться, и вы доказали умение видеть детали… В-общем, две детали не дают поверить в случайность. Во-первых, защитный купол питается от конструкции, в которую помещаются сразу три макра: один питающий и два запасных. И вот эти два оказались подменены на крашеные стекляшки, что не могло случиться само по себе. При этом неизвестно, когда именно произошла подмена: она могла быть совершена и за час до трагедии, и за месяц. Главный же кристалл был повреждён, причём при полном заряде увидеть это невооружённым глазом было очень сложно, а после подключения энергию он терял очень быстро. Ну, и во-вторых, время аварии. Если бы не заминка, связанная с переносом ритуала в помещение из-за внезапного грозового шквала, то на момент падения купола вся экскурсия была бы в дальней от входа точке. Добежать оттуда никто не успел бы, единственное убежище могло вместить едва ли каждого пятого из нуждающихся, что могло спровоцировать драки за место, с последующей длительной враждой между родами и кланами.

— Если по отдельности можно было бы списать первое — на кражу, второе — на случайность, то всё вместе…

Мурлыкин вздохнул.

— Да, именно так. И ваши способности к быстрому анализу для вашего возраста действительно впечатляют.

— Не льстите, Василий Васильевич, тут не требуется никакой особой глубины мысли. — Я не набивал себе цену и не жеманничал, в конце концов, я всего лишь озвучил вывод, сделанный дедом.

— В общем, расследование ведётся, подменять собой следствие я вас не только не прошу, но и предостерегаю от этого. Но присматривайте за происходящим со своей стороны, и если что-то заметите — не побрезгуйте поделиться со мною или с ротмистром Жабицким.

— Всенепременно. Разоблачить того, кто покушался на массовое убийство одних и превращение в калек других — это дело благое и нужное.

— Эх, жаль, что не все дворяне, особенно молодые, разделяют эту точку зрения.

Мне в голову пришла неожиданная мысль.

— Василий Васильевич, у вас найдётся ещё пятнадцать-двадцать минут, пока я сбегаю к себе в комнату? У меня есть для вас кое-что, правда, ещё не знаю, понравится ли.

— Заинтриговали. Пожалуй, я даже провожу вас как минимум до входа в общежитие — нужно кое о чём переговорить с некоторыми людьми.

А я просто решил подарить Мурлыкину одну пластинку. Да, отчасти и тщеславие, но ему, может быть, понравится, а если не самому — то жене или ещё кому-то из родни. Не решил только, подписывать или нет.

К моменту моего возвращения ко входу Василий Васильевич о чём-то тихонько разговаривал с Петровной, которой в момент нашего входа в общежитие не было в выгородке, там сидел замещавший её коридорный надзиратель. Я подождал в стороне, пока они закончат разговор, чтобы ни у кого даже подозрения не было, что я услышал что-то лишнее.

— Василий Васильевич, как вы относитесь к творчеству Валериана Лебединского?

— Положительно, хотя особым восторгом, в отличие от дам, не пылаю. А в чём дело?

— Вот, новая пластинка с новой песней, к появлению которой я имею некоторое отношение.

— Да? И какое же, интересно?

Мурлыкин взял пластинку и начал читать надпись на ярлыке. И, наконец, дошёл до нужного момента.

— Да ладно⁈ Соавтор⁈

— Профессор был достаточно вежлив, чтобы так оценить мой вклад. Вам ваш минский коллега рассказывал про мою привычку напевать всякую чушь?

— Да, было дело. Даже отдельные примеры приводил, уверяя, что мелодии очень прилипчивые.

— Вот. Профессор случайно услышал кое-что в поезде, заинтересовался и сделал из одной из таких диких песенок нормальную. А сейчас мы, кстати, над ещё одной работаем — вроде бы, неплохо получается.

«Должно было вообще хорошо получиться, если один лишенец не испортит своими завываниями!»

— Раз так… Можно попросить подписать диск? Потом буду хвастаться, что у меня в коллекции первая работа начинающего тогда автора.

Ломаться я не стал, написал просто: «Господину Мурлыкину с благодарностью», подписал и зафиксировал подпись печатью. Артефакт, кстати, заметно заинтересовал следователя, который детально расспросил о его цене, возможностях и месте приобретения.

Ну, а затем пришлось бежать обратно в учебный корпус, на начавшиеся нормальные занятия.