Рысюхин, что ты пил?! (СИ)

Глава 22

«То густо, по пусто» — так прокомментировал дед третий за неделю вызов в лабораторию для проведения экспертизы при том, что до этого больше двух недель я не был востребован. В лаборатории всё было привычно-душевно. Сотрудники приветствовали, делились соображениями по поводу голубичной настойки и интересовались ходом учёбы, заодно делились историями из своего студенческого прошлого. Гена «Зубы» особенно старался подколоть, выдавая советы насчёт того, каким именно зубом лучше грызть гранит науки, за что и поплатился. Я в ответ выдвинул тезис о важности внимательности в работе, с чем у Гены были определённые проблемы, а потом проиллюстрировал это анекдотом из дедовской коллекции, который готовил вообще-то на своеобразную «дань» Светлане Мефодьевне. Только заменил студентов-медиков и профессора на молодых лаборантов и заведующего[1]. Ладно, ладно — я ещё в первый день знакомства эту историю Пескарскому обещал. И вот, наконец, дождался более-менее подходящего случая.

На вопрос об увеличившемся количестве вызовов наш Премудрый Пескарь усмехнулся и сказал:

— Узнали, распробовали и поверили. Сперва информацию о появившейся возможности развёрнутые химанализы делать, причём быстро, большинство следователей пропустили мимо ушей. А кто и запомнил, не понимали всех возможностей, а то и не верили в нас. Но после парочки успешно раскрытых дел — взбодрились и возбудились, сейчас вообще вал пойдёт, какое-то время будут слать всё подряд, надо или нет. Я, пожалуй, буду группировать по нескольку заявок в один вызов, иначе вам тут поселиться придётся. Потом привыкнут, станут назначать только действительно нужные экспертизы.

С одной стороны, востребованность греет душу, как и приносимая польза, с другой — количество суеты и беготни совсем не радуют.

На этом же выезде в город меня «поймал» по телефону профессор Лебединский, пригласил приехать, забрать пригласительный билет на концерт, где будет исполняться в том числе и «Надежда». Слово за слово, зашёл разговор и о коммерческих перспективах нашей совместной деятельности.

— Диск с «Дубом» уже напечатали партией в двадцать тысяч экземпляров, вот-вот начинают рассылать по магазинам, в ходе продаж свои десять тысяч вы получите, даже не сомневайтесь. Обычно тираж десять тысяч делается, но по результатам продаж пробной партии фирма решила рискнуть. А, между прочим, двадцать пять тысяч проданных пластинок — это «Серебряный диск», вполне себе уважаемая награда! Дебютировать сразу в «серебре» — дорогого стоит!

Профессор многозначительно поднял указательный палец вверх и сделал кистью замысловатый и неописуемый жест.

— Теперь по «Надежде», она же «Незнакомая звезда». После концерта будет выпущена пластинка с «Надеждой», «Дубом» и парой моих старых, но недавно переделанных романсов. Если публика их хорошо примет, разумеется, иначе в запись пойдёт старый, проверенный вариант. Этот диск планируется сразу тиражом двадцать пять тысяч, это будет большой диск, стоит такой дороже, ваша доля составит, по предварительным расчётам, около восьмидесяти копеек с экземпляра, подробнее можно и нужно узнать в студии. Если пустить дело на самотёк — они наглеют-съ и норовят обжулить, даже при всём уважении.

Я быстро посчитал в уме, не поверил себе, пересчитал ещё раз. Получается, если оба тиража будут распроданы — мне хватит денег на реставрацию имения⁈ С двух песенок⁈

«А ты налог учёл?»

«Какой ещё налог? Налог судия платит, гонорар не считается коммерческой деятельностью, я узнавал».

«А подоходный?»

«В смысле? Какой ещё подоходный⁈»

Далее выяснилась поразительная вещь — в мире деда во всех странах, во всяком случае — во всех, известных ему, правительства брали определённый процент с почти любого дохода всех своих граждан! Доходило до маразма: государственные служащие, получающие жалование напрямую из бюджета, отдавали часть его обратно в бюджет в качестве налога! Получается, часть жалования была «понарошку», которую давали «только подержать»? Вот какой смысл перекладывать из одного кармана в другой через руки служащего? Чтобы дать банкам заработать на перечислении денег туда-назад⁈ Если государство такое жадное — кто мешает просто уменьшить жалование на сумму этого непонятного «налога»⁈ Главное, чтобы князь Мышкин про эту идею не прознал как-то[2].

Поприсутствовал и на репетициях. Мурка всё так же фыркала — но вроде уже меньше, как сказал дед — «ещё недели две и можно рискнуть погладить, может и не укусит». Ульяна продолжала рассыпать авансы и намёки, но тот же дед обозвал её непонятно «спортсменка из общества 'Динамо» и посоветовал не обращать внимания на её слова и не рассчитывать на «сладкое». Песню «Я кошка» студенты прорабатывали. «Дать джазу» на неё всё же не вышло — нет, «для зачёта» сделали несколько аранжировок в разных стилях, но «для души» остался только один, довольно близкий к тому, что был в мире деда, даже немножко более медленный и томный, хоть и не настолько, как это пытался изображать я.

С пригласительным возникла неожиданная проблема. Дед сначала её не увидел, потом недооценил, но в итоге проникся. Слушайте и ужасайтесь: билет был на две персоны! Вот кого мне с собой брать⁈

Надежда Петровна, как не то сдуру, не то всерьёз предложил дед, несмотря на то, что я звал её музой песни, вообще не могла рассматриваться как вариант, ни при каких обстоятельствах! Разница в возрасте, в социальном положении, наши должностные взаимоотношения и ещё куча факторов! Это сделало бы посмешищем на многие годы нас обоих. Нет, будь мы в родстве — всё бы развернулось в обратную сторону, пригласить старшую родственницу, пусть и дальнюю, однозначно было бы воспринято как достойный пример уважения и почтительности. А так — жуть жуткая.

Пригласить Мурку — обидеть Ульяну, и наоборот. Не приглашать никого и прийти одному — выставить на посмешище уже себя, расписаться в своей полной изолированности от общества и в неспособности заводить знакомства. К сокурсницам после реакции одной из них на пластинку я подходить просто боялся. И вот что делать⁈ Хоть ты Мефодьевну пригласи, честное слово. В определённом смысле — фурор будет обеспечен. И потом отправить её к сцене с букетом…

«Кактусов!» — влез дед.

«Где, какие кактусы⁈»

«С букетом кактусов. С ней хорошо будет сочетаться стилистически».

«Порой я думаю: какое счастье, что тебя никто кроме меня не слышит!»

Самое главное, что просто не пойти или отдать билет кому-то другому — тоже нельзя, это уже будет означать обидеть профессора. В такие моменты закрадывается пугающая мысль, что, может быть, и правда — приятнее дарить, чем получать подарки? Да не, глупость какая-то! Шучу. Этакий смех сквозь слёзы.

Нет, правда, смех смехом, а как мне быть⁈

Махнул рукой на гордость и решил взвалить проблему на плечи того, кто мне её подкинул — а именно, спросить совет у самого профессора.

Тот выслушал, улыбнулся и сказал:

— Юра, относитесь к этому чуть проще! Я понимаю, — поднял он ладони, защищаясь от моего возмущения, — вас так учили. И это всё правильно — для светского раута или официального приглашения на какое-либо официальное же мероприятие. В артистической среде, как и в студенческой, к этим дело обстоит много легче, даже, я бы сказа, легкомысленнее. Бывает и по трое приходят по одному «парному» пригласительному, и в одиночку. В крайнем случае — около входа всегда будет минимум полтора десятка желающих составить формальную пару на вечер. Причём порою и с возможностью продолжения знакомства! — Профессор подмигнул.

А подумав несколько секунд, добавил:

— Более того, пригласить даму в театр на премьеру менее, чем за две-три недели — это получить массу проблем и неприятностей, из-за того, что она просто не будет успевать собраться!

— Что там собираться! — ляпнул я и тут же осёкся. — Ой, что это я…

— Вот-вот! — засмеялся профессор. — Это нам, мужчинам, просто: костюм не сильно мятый и без пятен нашёл — хорошо, ботинки почистил — замечательно, а если ещё и побриться не забыл — то вообще красавчик! Они же… Это вечное метание между «такое вообще никто не носит» и «в этом полгорода ходит», поиски особо модного в этом сезоне оттенка, боевая раскраска, в зависимости от времени суток, фасон, зависящий от сезона, характера мероприятия и ещё пёс знает чего, вплоть до фазы Луны…

Мы минут десять потратили на обмен примерами женской придури в одежде, после чего пожали руки и разошлись полностью довольные друг другом.

Время до конца недели пролетело быстро и было отмечено разве что только очередным возмущением деда на тему того, что магия у нас неправильная и «криво настроена».

«Вот кто и как это придумал — отдельно магия металла и отдельно — кристаллов? А ничего, что металлы сами по себе — кристаллические вещества⁈ Каждый кусок металла по сути своей — поликристаллическая структура, соединение массы разноразмерных кристаллов! Самое смешное, что это всем давно и хорошо известно — всем, кто хоть как-то касается металлургии. Для разных видов кристаллов, образующихся в стали, даже отдельные названия придуманы. Диаграммы плавкости рисуются, люди продумывают режимы нагревания и охлаждения, чтобы добиться нужного соотношения и размера зёрен, все эти перлиты, аустениты и мартенситы, или как они у вас тут называются. Очевидно же, что металл должен быть подразделом кристальной магии! Так ведь нет! И то, и другое — вторичные стихии, входящие в стихию Тверди, или земли! Как, почему, зачем⁈»

Дед долго возмущался — на него порой находит, когда накапливается достаточно отличий от его мира и он е понимает причину и логику отличий. Приводил массу каких-то доводов, примеров, логических умозаключений. Я же ответил ему просто:

«Дед, всё то, что ты неделю уже мне рассказываешь, опровергается одним: магия работает, и работает именно так, как есть, а не как должно быть по твоему мнению. Объективная реальность, как ты сам выражаешься».

«Это да, факт не переспоришь. Грёбаные эгрегоры! Когда-то кто-то, не обладая ни знаниями, ни инструментами для их получения придумал чушь, а потом миллиарды разумных за тысячи лет своей искренней верой и убеждённостью, что так оно и есть, прогнули реальность и продолжают удерживать её в таком положении. Иного объяснения у меня нет».

Накануне концерта я, хоть в целом и был согласен с Лебединским насчёт сборов, решил перестраховаться и посоветоваться насчёт внешнего вида с комендантом общежития.

— Надежда Петровна! Нужны ваши совет и помощь!

— Да, конечно. И в чём же?

— Скажу сразу: будь такая возможность, я бы или пригласил вас составить компанию, или просто отдал этот билет вам, но первого не примет общество, слухи непонятные так точно пойдут, а второе не могу себе позволить, поскольку там будет ещё и деловая встреча, на которой мне нужно присутствовать.

— Юра, Юра, стой, остановись. Какой билет, какая встреча⁈

— Ах, да. Билет — вот. — Я положил на стол пригласительный. — А встреча трёхсторонняя, с профессором и представителями звукозаписи, для обсуждения условий и подписания договоров на переиздание первой пластинки и издание новой.

Петровна посмотрела на билет и с чувством вздохнула.

— Так в чём совет-то нужен? Кого с собой пригласить?

— Не-не-не! — Я от избытка чувств замахал руками. — В чём пойти. Я боюсь и недостаточно солидно одеться и, наоборот, чересчур официально. Например, понимаю, что костюм-визитка будет, пожалуй, перебором. Будь это премьера оперы… И то, скорее фрак нужен, а не визитка. Форма академии — наоборот, не дотягивает до уровня. Может, глянете мой гардероб и подскажете что-нибудь?

— Ну, пойдём, горе моё, посмотрим, что там выбирать. Обычно у вашего брата-первокурсника кроме формы и запасной формы — одни штаны да две рубашки, из которых одна ношеная, а вторая — рваная.

Ха, думаю, мой гардероб её удивит! Хотя и удивительно — она же присутствовала при двух досмотрах в моей комнате. Неужели не видела, что в шкафу? Я задумался и осознал — а ведь не видела! Она демонстративно не входила в комнату и в шкаф не заглядывала!

Петровна, действительно, открыв шкаф хмыкнула:

— Да, тут хоть есть из чего выбрать, хотя, конечно, выбор весьма скудный. Я бы сказала — аскетичный.

Она постояла, подумала, потом минут пятнадцать заставляла меня сперва прикладывать к себе ту или иную вещь, а потом и мерять. Куда-то сходила ненадолго, принесла большой тонкий кусок ткани, который оказался шейным платком. Наконец, скомбинировав костюм-двойку с жилеткой от визитки и пышным бантом на шее, она добавила к этому чёрную фетровую шляпу, что я купил буквально на днях и не застёгнутое пальто на плечах. Посоветовала ещё сбегать к полям, указав, куда именно, добыть белый цветок в петлицу пальто, а в кармашек пиджака поместить шёлковый платочек, белый же.

На выходе с изнанки ко мне пытались придраться за нарушение формы одежды, но мы с дедом заранее подготовились, так что я просто вручил лист бумаги, на котором были выписаны соответствующие пункты устава академии, которые давали мне право на такую «вольность» в данном конкретном случае. Ожидаемая пакость уже и не пакость, а так, мелкая шероховатость. Правда, такое рахолаживает, что опасно.

На подходе к театру я увидел довольно большое скопление людей, хоть и приехал заранее. И, да — многие искали «лишний билетик». Я, по совету деда, который тот подал в своей фирменной ехидной манере, не стал привлекать внимания страждущих. Решил обойти площадь по кругу, присмотреть себе пару поинтереснее. Но стоило сделать буквально три десятка шагов…

«Как ты там говорил, дед? Мысли материальны, да?»

«Ага — мечты сбываются!»

На площади, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, что для её габаритов смотрелось довольно странно, топталась никто иная, как Светлана Мефодьевна собственной величественной персоной. С букетом. Правда, слава всем богам, не кактусов, а хризантем.

«Ты же понимаешь, дед, что если она на концерт, то пройти мимо будет как минимум невежливо, как максимум — подло. Коллеги, как-никак».

«Это понятно, внучек, не считай меня совсем уж тундрой непроходимой. Но, знаешь — хочется надеяться на лучшее. Вдруг она здесь просто так стоит, по своим делам? Надо проверить!»

Я подошёл к монументальной мадам Зубрицкой.

— Светлана Мефодьевна, здравствуйте!

— О, Юра! Вы тоже на концерт попасть хотите?

«Всё, вопрос снят, надежда скончалась в конвульсиях».

«Иронично, с учётом премьеры песни именно с таким названием».

— Да. Идём.

— Куда? Билетов давно уже нет.

— У меня есть. На двоих. А вот пары нет.

— Ю-у-у-ра… Вы?.. Меня?..

— Да, я вас приглашаю составить компанию. Идём уже, Светлана Мефодьевна, пока конкурентки не налетели.

Упоминание конкуренток взбодрило коллегу, она ухватила меня за локоть и строго сказала:

— Света.

— Простите⁈

— Раз уж идём в театр вместе — то сегодня просто «Света», безо всяких «Мефодьевн»!

— Как пожелае…шь, Света, как пожелаешь…

[1] Профессор читает лекцию:

— Для врача важны отсутствие брезгливости и внимательность. Вот, например, в этом стакане — моча больного с подозрением на диабет.

Он опускает в стакан палец, встряхивает кистью, облизывает палец и говорит:

— Да, сахара многовато. Кто рискнёт повторить?

Аудитория в шоке, наконец, находится доброволец, повторяет, садится. Профессор:

— Да, решительность есть, брезгливость тоже подавить сумели, но я же не зря говорил про внимательность! Я окунул безымянный палец, но облизал указательный! А вы что сделали?

[2] В Российской Империи подоходного налога на граждан тоже не было. Была подушная подать (отменённая к началу ХХ века и фактически, и официально), был поземельный налог и налог на коммерческую деятельность, плюс акцизы и местные сборы, и некоторые другие. Причём дворяне и духовенство от большинства налогов были освобождены. Тем не менее введение подоходного налога планировалось и прорабатывалось как минимум с 1870-х годов. Проект закона был окончательно принят в 1916-м, но ввести его не успели. Так что скорее всего Мышкин про идею знает, и, возможно, «зловещие» планы вынашивает. J