С мертвого никто не спросит

23

Сотрудник полицейского участка в Хамтремке по имени Френк Кочански снял трубку и, услышав голос Тома, спросил:

— Где ты пропадаешь?

— Я все еще в больнице.

— Тип, которым ты интересуешься, в данный момент находится в «Орле». Как только мы засекли его машину, я сразу же позвонил Гарри. Гарри подтвердил, что он там; уже принял на грудь и вовсю кому-то названивает.

— В «Орле»? — переспросил Тома, удивленный тем, что Мэнселл всего лишь в миле от дома Скендера.

— Да, в «Орле», что на Кампо, — ответил Кочански. — А сколько «Орлов» ты еще знаешь?

Тома тотчас набрал номер бара. Трубку снял Гарри.

— Да… — произнес он. — Н-нет… Погоди-ка. Он уже расплачивается и уходит…

Пройдя через весь больничный коридор, Тома вошел в комнату для посетителей, где сидела мужская половина семьи Лалджарай. Он развернул карту Детройта и стал ее изучать. Затем, положив карту на столик, обвел на ней пальцем район Хамтремка. Этот район располагался в восточной части города.

— Он крутится где-то здесь, — сказал Тома. — Но большую часть времени он проводит в центре. Думаю, искать его надо там. Скорее всего, поедет по Крайслер-авеню. А может, и по Макдугалл-авеню… — Он прервался и указательным пальцем провел линию от Хамтремка до Ист-Гранд-Бульвар. — А может, и так повернет, — задумчиво произнес Тома. — Мы не знаем его привычки, так что придется караулить его везде.

Минут через сорок Скендер открыл глаза, услышав пиканье пейджера. Возле его койки стоял Тома.

— Спи-спи, — проведя ладонью по лицу кузена, сказал Тома.

Он позвонил из телефона-автомата в пейджинг-центр, выяснил, кто хочет с ним связаться, и набрал номер.

— Где он? — спросил Тома.

— В доме на площади Ван Дайка, — ответили ему по-албански с другого конца провода. — Мы на углу площади Ван Дайка и Джефферсон-авеню.

— Ждите, сейчас подъеду, — сказал Тома.

— А если он выйдет до твоего приезда?

— Убейте его.

— По-моему, ниггеры в наши дни слишком уж задрали нос. Попадают в город и начинают хамить белым, — сказал Клемент. — Я говорил вашей черномазой прислуге: мол, знаю, что вы наверху. Я несколько раз звонил вам на работу, и мне говорили, что вас нет. В конце концов мне сказали, что вы дома. Так я и сказал вашей негритянке, так что спорить вам незачем.

— Для клиентов меня никогда не бывает дома, — ответила Кэролайн. — Буду разговаривать с вами в моем рабочем кабинете, а скорее всего, в тюрьме округа Уэйн. Но только не здесь. Так что, Клемент, придется вам уйти.

— А чем вы заняты? Читаете? Вы что, заболели? Когда я вижу кого-нибудь в домашнем халате в разгар рабочего дня, то полагаю, что он либо работает в ночную смену, либо заболел.

Кэролайн сняла очки, положила их на раскрытую книгу и, закрыв ее, спустила с подушек босые ноги.

— Уверяю, вам меня не переубедить, — сказала она. — Вы все равно проиграете. Так что уходите.

Но Клемент, казалось, не слышал ее. Он оглядел комнату, посмотрел на висевшие на стенах картины, бар, провел взглядом по сидевшей в бамбуковом кресле Кэролайн в полосатом бежевом с белым просторном балахоне, затем — по обтянутому бежевым велюром дивану с лежавшими на нем голубыми подушками. Клемент сел на диван, поднял ноги, недовольно топнул ими по застланному ковром полу и подложил себе под спину подушку.

— Проклятие! — произнес он. — Знали бы вы, как я устал.

Кэролайн наблюдала за развалившимся на ее диване Мэнселлом, с трудом сдерживая гнев. «„Оклахомский дикарь“, родившийся на полтора века позже, чем следовало бы!» — подумала она. Или маленький мальчик, который так и не вырос. Она словно услышала капризный голос: «А что еще мне остается делать!»

— А мне ничего не остается, как сидеть у вас, — сказал Клемент и трижды топнул ногами по полу.

— Вы, похоже, решили испортить мне ковер, — заметила Кэролайн. — Он, между прочим, стоит пятнадцать тысяч долларов.

— Не обманываете? — разглядывая восточный орнамент на голубом ковре, спросил Клемент.

— Нет, не обманываю, — ответила Кэролайн. — Сейчас его цена гораздо выше.

— Тогда почему бы вам его не продать? Получили бы большие деньги.

— Мне он нравится, и я купила его не для того, чтобы вложить деньги.

— Сколько вы зарабатываете в год?

— Достаточно, чтобы жить в свое удовольствие.

— Да ладно вам. Так сколько вы зарабатываете?

— Зачем вам знать?

— Деньги дома не храните, наверное? — Клемент ухмыльнулся. — Знаю-знаю, все ваши сбережения на карточках «Виза». Вот жалость-то!

— Мне что, надо вас пожалеть?

— Не обязательно. Лучше выпишите чек.

— С какой стати?

— Вы знаете с какой.

— Клемент, вы бессовестный вымогатель.

— Знаю. Но судья Гай мертв, а мне от этого никакой выгоды. Обидно. Я увидел в его записной книжке ваш номер телефона, и у меня в голове созрел план. — Мэнселл вновь ухмыльнулся. — Как же так случилось, что ваш номер оказался в его книжке?

— Он несколько раз звонил мне, приглашал в ресторан.

— Бог ты мой! И вы отказались?

— Да, Клемент, отказалась.

— Но вы же не девочка. Хотя уверен, что вы могли бы найти себе кого-нибудь и поприличнее.

— Клемент, наш разговор стоит денег, — заметила Кэролайн. — Если у вас возникли проблемы и вы пришли за консультацией, то мои услуги вам обойдутся в две с половиной тысячи долларов, а если дело дойдет до суда, то я в качестве авансового платежа потребую с вас еще семь пятьсот.

Клемент несколько раз моргнул и прищурился. Кэролайн равнодушно наблюдала за ним; Клемент покачал головой.

— Наверное, главное, чему вас учат в школе — то есть на юридическом факультете, — умению переворачивать все с ног на голову, — заметил он. — Я пришел потребовать с вас чек, а вы говорите, что я должен вам десять тысяч.

— Только в том случае, если я буду представлять ваши интересы, — напомнила Кэролайн.

— Зачем мне вас нанимать? Что мне угрожает? Полицейские вертятся вокруг меня, а подступиться не могут. Так что я спокойненько проведу зиму в Тампе, во Флориде. Потому-то мне и нужно, чтобы вы выписали мне чек.

Кэролайн положила локти на подлокотники кресла и, подперев рукой голову, удивленно воззрилась на Мэнселла.

— Не перестаю вам удивляться, — сказала она.

— Я вас удивляю?

— Вы всегда такой спокойный. Никогда не нервничаете, не огорчаетесь. Как вам это удается?

— Всегда думаю только о хорошем, — ответил Клемент. — В общем, идите за чековой книжкой.

— Сколько вы хотите? Пару сотен?

Клемент вновь скривил губы.

— Пару сотен?

Задумывая шантаж, Клемент так и не решил, на какой сумме он остановится. В разговоре Кэролайн как-то упомянула, что в среднем ее гонорар составляет десять тысяч, и вначале он решил, что столько и потребует. Десять тысяч — кругленькая сумма! Однако сейчас она смотрела на него как на дворника, который пришел клянчить взятку, и ждала, когда он уйдет. Возмутившись ее надменностью, он решил удвоить сумму.

— Двадцати тысяч мне хватит, — заявил Мэнселл.

Кэролайн ничего ему не ответила. Она даже не пошевелилась, пока он не произнес:

— А у вас выдержка что надо!

Кэролайн поднялась с кресла, положила книгу на скамеечку для ног и направилась в эркер, где находился письменный стол.

— Я делаю это против желания, — сказала Кэролайн, поворачиваясь боком к Клементу. Склонившись над столом, она открыла чековую книжку и взяла ручку.

Мэнселла поразила ее покладистость. Он ожидал, что адвокатесса будет с ним спорить.

Кэролайн вырвала из книжки чек и, не глядя на Клемента, прошла мимо него и остановилась у ведущей в холл открытой двери.

— Вот, берите, — протянув ему чек, сказала она.

«Что-то здесь не так», — подумал Клемент. Кэролайн вышла в холл, поднялась по лестнице на несколько ступенек и через перила протянула Клементу руку с чеком.

— Берите и тотчас уходите, — сказала она. — Но учтите, если вы его возьмете, то можете на мои услуги больше не рассчитывать. Ни во время предварительного следствия, ни в суде. Поняли?

Клемент поднялся с дивана и, глядя на ее выглядывавшую из рукава халата обнаженную белую руку, направился к Кэролайн.

Взяв от нее чек, он жадно впился в него глазами.

— Но здесь всего двести долларов, — удивленно произнес Мэнселл.

— Марси! — крикнула Кэролайн, перегнувшись через перила.

— Я же сказал — «двадцать тысяч». Вы, наверное, в ноликах запутались?

Кэролайн развернулась и посмотрела ему в глаза.

— Даже если бы я могла выписать чек на такую большую сумму, неужели вы думаете, я отдала бы вам деньги?

— Да, конечно, — ответил Клемент. — Чтобы я не утащил ваш ковер или драгоценности.

— Но чек… Неужели вы не понимаете: как только вы уйдете, я позвоню в банк и заблокирую счет?

— Если вы так поступите, я вернусь.

— Не думаю, — ответила Кэролайн. — В случае вашего возвращения мне ничего не останется, как вызвать полицию.

— Боже, какими же несговорчивыми бывают люди, — сказал Клемент. — Где тут у вас ванная комната?

Кэролайн застыла в нерешительности, затем протянула руку.

— Вон там. Первая дверь.

Она встала боком, чтобы Клемент смог подняться на второй этаж. Поравнявшись с Кэролайн, он крепко схватил ее за руку. Она стала вырываться.

— Пустите меня!

— Нет, подождите…

— Марси!

— Она заперта в кладовке, — ответил Клемент, таща за собой Кэролайн. — Я же сказал: она мне нахамила. Вы ведь юрист, должны понимать: за хамство надо наказывать. Изолировать от общества.

Он затолкнул Кэролайн в ванную комнату, вошел сам и, захлопнув за собой дверь, огляделся.

— Бог ты мой, как же здесь роскошно, — произнес Мэнселл. — Можно даже приемы устраивать… большой душ. Правда, я предпочитаю принимать ванну. Но ничего, мне и душ подойдет. Снимай халат.

— Клемент! — возмущенно воскликнула Кэролайн.

— Что?

— Что бы ты ни задумал… — Чтобы не злить его, она даже попробовала улыбнуться. — Я могу тебе дать один совет?

— Во сколько он мне обойдется? — осведомился Мэнселл.

— Бесплатно, — ответила Кэролайн и, медленно выговаривая слова, продолжила: — Что бы ты сейчас ни задумал, ты должен помнить, в каком положении находишься.

Клемент просунул палец в колечко на «молнии» халата Кэролайн.

— Клемент, веди себя прилично.

— А то что? Ты заблокируешь счет? — Мэнселл дернул кольцо вниз, и халат на Кэролайн распахнулся. Она попыталась его застегнуть, но Мэнселл схватил ее за руки, развел их в стороны и посмотрел женщине в глаза.

— У меня все равно нет такой большой суммы, — сказала Кэролайн. — Так что какая разница?

— Сколько у тебя на счете?

— Пойдем, посмотришь мою чековую книжку.

— Сначала сними халат.

Он отпустил ее руки.

— Нет, правда, Клемент, подумай…

Мэнселл провел руками по ее шелковистой коже. Кэролайн попыталась отстраниться.

— Как ты думаешь, что я хочу с тобой сделать? — спросил он. — А? Ну-ка, угадай.

Он бесцеремонно стиснул ее грудь.

— Э, да у тебя соски набухли… Правда, приятно? Сейчас я с ними немного поиграю, и они станут твердыми как камушки.

Правой рукой он гладил ее живот, не сводя с нее взгляда.

— Ну, что там дальше? Что тут у нас, пупок?.. Боже, да ты без трусиков! — ахнул он. — Ух, что я сейчас с тобой сделаю! Ну, давай…

Мэнселл медленно занес правую руку, сжал кулак и, приподнявшись на цыпочки, со всей силы ударил Кэролайн в живот. Потом он затащил ее в душевую кабину, сорвал с плеч халат, выкрутил руки и методично ударил ее несколько раз по почкам, животу и лицу. Когда у нее изо рта и носа потекла кровь, Клемент включил душ и пустил на нее струю. Главное — чтобы она стояла на ногах. Поддерживая свою стонущую жертву, он набросил на нее полотенце, с трудом вывел из ванной комнаты и подвел к письменному столу. Судя по всему, упрямство из нее он выколотил.

— Посмотрим, сколько ты теперь мне выпишешь, — произнес Мэнселл.

Он посмотрелся в зеркальную стену холла, ухмыльнулся своему отражению и с чеком на шесть с половиной тысяч долларов в кармане вышел на улицу. «Ты, парень, неплохо поработал, — сказал он себе. — Даже оружие не пришлось применять. Все складывается как нельзя лучше. Сейчас поеду в банк и обналичу чек». Если в банке вдруг надумают проверить его подлинность и позвонят Кэролайн, та, все еще испытывая жуткий страх, наверняка подтвердит, что чек подлинный.

На противоположной стороне улицы Мэнселл увидел молодого парня в черном костюме.

Так действовать гораздо проще, чем палить из пушки. Главное — правильно выбрать жертву, обработать ее, чтобы не смела вызвать полицию, а потом — сразу в банк, обналичивать чек.

К парню в черном присоединились еще двое. Они стояли на той стороне и о чем-то разговаривали.

Кэролайн, вероятнее всего, из окна второго этажа смотрит сейчас на улицу, спускаясь по ступенькам крыльца, подумал Мэнселл. Черт возьми, а большой у нее домик! Ограда высокая, металлическая. Сбоку место для парковки, и все заасфальтировано, никакой травы. Похоже, вначале дом был жилым, потом его переделали в контору или ресторан, а может, в гостиницу — вон какая огромная ванная и кухня. А сейчас здесь снова жилой дом.

Направляясь к машине, Мэнселл вдруг понял: трое парней, стоящие напротив, все в черном, как будто в трауре. Три темноволосых парня с усами и черных костюмах. «Ну и дела, — подумал Мэнселл. — До вчерашнего дня ни одного албанца не видел, а тут сразу трое».

Первой его мыслью было рвануться к «монтего». Однако, не желая привлекать к себе внимание, он даже шагу не прибавил. Главное — сесть за руль.

Трое албанцев в черном были похожи на сотрудников похоронного бюро. Вдруг они все как один распахнули пиджаки и сунули руки в карманы.

Клемент находился в пяти шагах от дверцы своей машины, когда албанцы выхватили пистолеты и открыли по нему стрельбу. Он не поверил своим глазам — прямо на улице трое человек, которых он никогда не видел, не выяснив, тот ли он, кто им нужен, открыли по нему огонь!

Клемент, пригнувшись, рывком открыл дверцу машины и увидел, что окна его «монтего» изрешечены пулями. Они дрожали, но стекла из них не вылетали. Схватив лежавший под сиденьем браунинг, он спрятался за машиной и осторожно выглянул наружу. Увидев, что албанцы приближаются, он прицелился и нажал на спусковой крючок. Пистолет в его руках подпрыгивал, от грохота заложило уши. Увидев, что троица разделилась, Мэнселл вскочил в автомобиль, завел мотор и дал задний ход. На бешеной скорости он объехал дом и, увидев, что на воротах ограды висит цепь, едва не затормозил. Но стоит ли машина, пусть даже только что купленная, его жизни? На полном ходу его автомобиль сорвал с петель стальную цепь, пересек дорогу и оказался в аллее. Проблема возникла, когда он в конце аллеи увидел просвет. Ему надо было срочно решать, куда ехать. Повернуть влево, чтобы оказаться подальше от албанцев, или вправо и на полной скорости промчаться мимо фасада дома? «Черт с ними, с албанцами!» — подумал Мэнселл и, свернув вправо, увидел три черные фигуры.

Албанцы смотрели в его сторону. Завидев его машину, они вскинули пистолеты. Клемент услышал похожие на хлопки звуки выстрелов, и тотчас лобовое стекло покрылось сетью мелких трещин. Не сбавляя скорости, он направил машину прямо на стрелявших в него албанцев. Те, чтобы не попасть под колеса, перепрыгнули через бордюрный камень и, оказавшись на тротуаре, прижались к чугунной ограде. Один из них, словно кошка, быстро вскарабкался по ее прутьям и перекинул через ограду ноги. Поравнявшись с ними, Клемент, не целясь, несколько раз выстрелил.

Промчавшись по улице, на которой жила Кэролайн, он свернул на Джефферсон-авеню и влился в поток машин.

«Интересно, почему я никогда не слышал об албанцах?» — крепко сжимая в руках руль «монтего», думал Мэнселл.