Сабах - утренняя заря

СЧАСТЛИВАЯ АРАВИЯ

Маассаляма — прощайте! Увидимся ли мы когда-нибудь снова? 18 августа. В помещении аэропорта гнетущая духота, а на улице метет песчаная буря. Проститься пришли все — мои коллеги, друзья и товарищи. Более двух лет мы работали вместе. То были трудные, насыщенные событиями годы. Трудные и неповторимые. Вот Ахмед Шаиф, начальник госпиталя, в котором я работал вместе с другими врачами из ГДР; Мульхи, заведующий отделением и друг семьи; «мистер Корт» — моя правая рука на амбулаторных приемах и переводчик; Ахмед Али, административный работник и верный провожатый в служебных поездках по стране; Абдель Маула, рассказавший мне многое о своей родине, и Мухаммед Сафи, сотрудник министерства. Амаль пришла передать мне привет от медицинских сестер.

По старому обычаю южных йеменцев мы обнимаемся, пожимаем друг другу руку, и я целую каждого сначала в правую, а затем в левую щеку. Только Амаль мне, к сожалению, нельзя поцеловать, даже в последний день моего пребывания в этой стране. Как во сне я прохожу через турникет и лишь тогда только осознаю: это прощание навсегда. В дрожащем сверкающем мареве, повисшем над взлетным полем, стоит Ту-154. Мощный рев трех его двигателей слышен в зале ожидания. Мухаммед Сафи приносит мне в салон самолета бутылку прохладительного напитка и говорит о поездке в Шестую провинцию,[1] куда мы должны были отправиться вместе, а теперь ему придется ехать одному.

В зале ожидания слышны языки всех народов мира. Возвращается домой экипаж советского рыболовного траулера, студенты из Южного Йемена летят в Mоскву, африканские учителя — на конференцию в Берлин. Самолет взмывает широкой дугой и вот уже парит над горой Шамсан, к отрогам которой прильнул город Аден. Дымка облаков, только что прикрывавшая горы, внезапно разрывается, и я в последний раз окидываю взглядом эту страну, омываемую лазурным морем. Светлое побережье окаймляет коричневые голые вулканические горы. В блеске солнца исчезает из виду эта страна, но забыть ее я уже никогда не смогу, потому что для меня она была страной лучистых глаз, не скрытых под покрывалом.

Я вспоминаю день моего отъезда из Берлина два года назад в мае 1972 г. Наступила уже настоящая весна, и в один прекрасный, солнечный день в министерстве здравоохранения мне выдали авиабилеты: красный — на самолет нашего Интерфлюга до Каира, голубой, с изображением головы Нефертити, — на самолет египетской авиакомпании от Каира до Адена. Сотрудница министерства сказала мне:

— Полетите до Каира. Там пробудете три-четыре дня, а затем отправитесь в Аден. Надеемся, что курс интенсивной подготовки по английскому языку вам пригодится и в пути, и на месте работы. Если в пути возникнут осложнения, обратитесь в соответствующие представительства нашей страны. А в остальном сами решайте, как лучше поступить.

Напутствия входят в ее обязанности по роду службы, а для меня, моей жены и детей они — начало большого события.

Спустя четыре с половиной часа Ил-62 совершил посадку в международном аэропорту в Каире. Таможенники одеты в безукоризненно белые мундиры с большими сверкающими золотыми пуговицами. Оформление документов и выдача багажа производятся быстро и вежливо, и вот мы уже сидим в машине представителя нашего торгового предприятия «Лимекс». В открытое окно машины проникает свежий теплый воздух и доносятся звуки арабской музыки.

Наша мечта познакомиться с Аравией сбывается. Ранним утром в раскрытые, защищенные от солнца лишь опущенными жалюзи окна врывается пронзительный голос созывающего к молитве муэдзина из мечети, расположенной неподалеку от нашего дома. Ее острый минарет, пронзая небо, сверкает в утренних лучах солнца. По улицам торопливо шагают ослики, погоняемые сидящими на их спинах мальчишками, их покрикивания весело звучат в теплом утре наступающего дня.

Ослики развозят по магазинам главным образом всевозможные фрукты и лепешки. Так как мы Остановились не в самом центре, а в Замалеке, то шум просыпающегося многомиллионного города с резкими гудками автомобилей доносится до нас как слабый гул далекого морского прибоя.

Позднее, во время поездки в одном из многочисленных бело-голубых такси, мы восхищались виртуозностью шоферов, мастерски лавирующих в огромном транспортном потоке. Вмятина или царапина, даже основательно помятый капот здесь считаются, по-видимому, достоинством, даже украшением.

На всем лежит тонкий слой песка, который ветер приносит из пустыни. Она начинается прямо за воротами города, и там, где воды Нила теряют свою власть, зелень полей исчезает в ее серо-коричневых песках. Мы побывали в поселках, в которых в эпоху президента Насера были построены простые, но удобные жилища, полюбовались новостройками, протянувшимися вдоль дороги, ведущей к пирамидам, телевизионной башней на острове Гезира, с трудом прошли по многочисленным улочкам, битком набитым торговцами, предлагавшими нам все самое лучшее, по самым дешевым ценам и исключительно для нас. Мороженое на берегу Нила мы ели в обществе двух шейхов, приехавших из пустыни и сидевших за одним с нами столиком.

Автобус везет нас по берегу Нила мимо широких плотин, больших лодок с огромными белыми парусами, выстроившихся вдоль берега в ожидании, пока их столкнут или вытащат на глубоководье.

На берегу в лачуге, сколоченной из досок и жести, живет, а точнее сказать, ютится семья лодочника. Дети играют в теплом, нагретом солнцем, грязном иле. Женщины готовят на костре еду. Как тесно здесь, в Каире, переплетаются нищета и богатство! Долго ли еще так будет?

К пирамидам, в Гизу и Мемфис, нас повезли товарищи из ГДР, специалисты по сельскому хозяйству, работающие в дельте Нила. Несмотря на предостережения, мы оказались жертвами плутоватых гидов. С двугорбого верблюда я смог слезть лишь после того, как уплатил весьма солидную сумму.

Далеко в пустыню уносит дым из труб виднеющегося на горизонте Хелуанского металлургического комбината, построенного с помощью Советского Союза. Хелуан стал центром рабочего класса современного Египта. У подножия пирамид проносятся голубые поезда, сделанные в Хённигсдорфе. Многое можно было бы еще рассказать об этом городе, его музеях, золотой маске Тутанхамона, его мечетях, особенно об алебастровой. Но наши мысли постоянно устремляются на юг Аравийского полуострова, к «южным воротам Аравии».

Через два с половиной часа самолет египетской авиакомпании «Комета» приземляется в аэропорту Джидды, современного аравийского портового города. Этот город с населением 280 тысяч человек — первый пункт, к которому устремляются многочисленные паломники со всех концов земли по пути к святым местам — Мекке и Медине. Паломники прибывают сюда пароходами и самолетами. Из нашего самолета также выходят мужчины в белых одеждах, с бритыми головами, исхудавшими лицами, босые. Их места занимают другие пассажиры. По трапу поднимается мужчина, ведя за собой трех женщин, плотно укутанных в покрывала. Им ничего не видно сквозь черную чадру. Даже в самолете им не разрешается снять ее.

Рядом с самолетом, на бетоне взлетно-посадочной полосы мусульмане расстилают свои маленькие молитвенные коврики или просто газеты и совершают намаз.

Над землей еще царит глубокая ночь, когда «Комета» пролетает вдоль побережья Красного моря, держа курс на юг. Вдали показалась Ходейда, портовый город Йеменской Арабской Республики на Красном море.

Когда самолет приземлился и двери открылись, в салон хлынула горячая волна влажного воздуха. Многие пассажиры, видимо уже знакомые с этой местностью, разделись до маек, но я не отважился последовать их примеру, надеясь, что снаружи будет, прохладнее, и очень скоро пожалел об этом. Горячий воздух застыл в неподвижности. Часть пассажиров в сопровождении стюарда быстро устремилась к небольшому зданию на краю летного поля, в зал для транзитных пассажиров. Мы бежим рысцой, вдыхая оранжерейный воздух. Мы почувствовали себя просто счастливыми, когда узнали, что через полчаса сможем продолжить наш полет в Аден в прохладном салоне «Кометы». Монотонно гудят моторы машины. Она летит над суровым горным царством, лишь кое-где пересеченным вади. В лунном свете можно различить редкие селения. Я задумываюсь над прошлым этой части земли, где в древности торговля благовониями повлекла за собой расцвет культуры, которую позднее поглотила пустыня. Вот она, Арабиа Феликс (Счастливая Аравия) римлян и греков. Название этой местности Аль-Йемен[2]

они распространили на весь юг Аравийского полуострова, включая гористый юго-запад, Хадрамаут и восточную часть Омана. В настоящее время в это понятие входят только ЙАР и НДРЙ. Дошедшие до нас очень скупые сведения позволяют составить лишь весьма приблизительное представление об истории этого региона. Наскальные надписи — граффити — до сих пор являются основой наших сведений о погребенных в песках пустыни деревнях, городах и дворцах «счастливой Аравии». До настоящего времени удалось произвести раскопки лишь нескольких архитектурных памятников, а те немногие, что сохранились, известны, как правило, только бедуинам, но и они постоянно разрушаются.[3]

В смелых попытках внести ясность в историческое прошлое Юга Аравии недостатка не было. Исследователи пускались в путь, полный опасностей и приключений. 1763 год стал началом вторичного открытия Аравии для европейцев. Карстен Нибур, сын крестьянина из Людингворта на Эльбе, отправился в 1761 г. из Копенгагена с экспедицией в Аравию по поручению датского короля Фридерика V и при поддержке графа фон Бернсторфа. В этой экспедиции участвовали естествоиспытатель Петер Форскол, художник Бауернфейнд и медик Крамер.

В конце 1762 г. на судне, перевозившем паломников, они достигли Лохейды — порта, расположенного несколько севернее Ходейды. На родину суждено было возвратиться только Нибуру. Все остальные погибли потому, как напишет позднее Нибур, что не смогли приспособиться к новым условиям климата и непривычной пище. Они стали жертвами малярии и дизентерии. В 1772 г. в Копенгагене была опубликована книга Нибура «Описание Аравии». В 1870 г. Галеви собрал 600 надписей, а Глазер в 1882–1894 гг. — две тысячи. Древнейеменские письмена были расшифрованы в XIX в. Эмилем Рёдигером и Гезениусом. В 1937 г; первая, по-настоящему хорошо подготовленная экспедиция, снаряженная по инициативе Лондонского королевского географического общества, исследовала территории в районе Хадрамаута, а в 1950–1952 гг. она была вынуждена прервать свою работу.

Обнаруженные при раскопках предметы указывают на тo, что уже в период палеолита эти места населяли племена охотников и собирателей.[4]

Аграрная революция, которая длилась довольно долго, привела к тому, что населявшие эти районы племена охотников и собирателей постепенно стали заниматься земледелием и скотоводством. Начался этот процесс в горных областях, где условия для орошаемого земледелия были наиболее благоприятными.

Пути исторического развития Юга Аравийского полуострова и его Севера были различными. На Юге возникли развитые государства Саба, Маин, Аусан, Хадрамаут и Химьяр. Их населяли оседлые племена земледельцев и скотоводов, у которых сложилась самобытная культура и язык которых резко отличался от языка северных аравийцев.

На высокогорном плато, простиравшемся далеко в глубь страны и окруженном узкой прибрежной полосой, омываемой Красным морем и Аденским заливом Аравийского моря, идут сильные ливневые дожди, в особенности в летние месяцы между маем и сентябрем. Потоки дождевой воды, скапливавшиеся в вади, прокладывали себе путь к морю. Не было более важной задачи, чем найти способ удержать эту воду, преградив ей дорогу к морю. Попыток осуществить эту задачу было, наверное, немало. Но только после того как был изобретен особый скрепляющий раствор, появилась возможность начать строительство плотин. Это событие произошло примерно в конце II тысячелетия до н. э. Знаменитая Марибская плотина была сооружена в середине I тысячелетия до н. э. (около 615 г. до н. э.). Вади Аданат была подведена через горное ущелье к оазису Мариб. Длина плотины превышала 600 метров, высота достигала 20 метров. Благодаря плотине можно было орошать 1600 гектаров земли. На этих землях люди выращивали злаки, финики и другие культуры.

Марибская плотина — величайшее достижение древних строителей-йеменцев, блестящее и самое знаменитое сооружение доисламской эпохи. Плотину приходилось часто ремонтировать. В последний раз в 449 г. для ее ремонта было согнано 20 тысяч человек. В 570 г. она разрушилась окончательно. Йеменцы никогда не забывали, что их предки построили Марибскую плотину: на протяжении веков она служила символом их культурных достижений.

Строители тех времен возводили не только плотины, но и величественные храмы, которые украшали стройными колоннами. Каменные кубы вытесывались и укладывались очень тщательно, образуя правильные геометрические поверхности.

На Юге возник свой изолированный мир, особенность которого была обусловлена географическим положением. Южные государства находились в большом отдалении от других культурных центров. В те времена Юг Аравии не играл той важной для развития всего человечества роли, какую играли, например, переднеазиатские области, служившие своего рода мостом между Африкой и Азией. Пустыни и недоступные горы делали южную часть Аравийского полуострова недосягаемой. Поэтому мы так мало знаем об образе жизни населявших его народов. Лишь очень скудные сведения просачивались на Север от купцов и мореплавателей.

Земледельцы и скотоводы Юга жили родами и большими семьями по берегам каналов, дававших их земле плодородие. Города были небольшими, их окружали стены из камня и глины. В крупных городах дома строили в несколько этажей, с расчетом на большую семью. Рынок, дом правителя и храм составляли центр города. Многие храмы выносились за городские стены. В социальном плане все население делилось на крупных землевладельцев, воинов, торговцев, ремесленников, зависимых крестьян и рабов, добытых на войне. Из главных вождей родов развилась аристократия, основной привилегией которой было право распределения воды. Тогда определилась решающая роль обладания источниками воды как условия власти на Юге. Примерно за тысячу лет до нашей эры в оазисе Мариб и его окрестностях (к западу и северо-западу от него) оседлые племена с сабейцами во главе объединились в большой и могущественный союз, управлявшийся советом старейшин. Шесть самых сильных родов направляли в этот совет своих представителей, которые избирали главу государства. Не все роды пользовались одинаковыми привилегиями. Из главных родов избирались эпонимы, получавшие соответствующие полномочия в административном аппарате. Их избирали каждые семь лет, и долгое время по ним велся отсчет годов. В развитии Юга большое значение имела торговля с государствами, расположенными на севере и на востоке, которые отличались высокоразвитой культурой. На благовония — «восточные смолы» — был очень большой спрос. Торговали и золотом, добываемым в легендарной стране Офир, о которой и поныне неизвестно, где она на самом деле находилась — в Индии или еще где-нибудь. В южноаравийских портах заканчивался путь судов, шедших с пряностями из Индии. Эти товары затем перевозились на север верблюжьими караванами, отправлявшимися раз или два в год вскоре после окончания сезона дождей по дорогам, проходившим через пустыню, вблизи оазисов, известных лишь бедуинам. Путь через Красное море был слишком опасным. Караванных троп было две. Одна шла от вади Хадрамаут через Мариб, Мекку в Газу к Средиземному морю. Другая начиналась в Адене, вела в Зафар, Сану, Мекку. В древнем портовом городе Кана начинался маршрут, полный тайн. Он вел сначала в Шабву, а оттуда — в Мариб.

Через оазис Неджран благовония доставлялись в Месопотамию. В I тысячелетии ведущая роль в торговле принадлежала сабейцам. Так как доходы от торговли благовониями были очень большими, государство стремилось держать ее в своих руках. Легендарный визит прекрасной царицы Савской к царю Соломону тоже служил этой цели. Необходимо было добиться договоренности относительно обеспечения за собой определенного отрезка пути, по которому везли благовония. Этот визит состоялся, по-видимому, между 965 и 923 гг. до н. э.

В V в. до н. э. «золотая Саба» достигла своего наивысшего могущества. В союзе с государствами Катабан и Хадрамаут был окончательно разгромлен опасный противник — государство Аусан. В состав Аусана входила большая часть современной Народной Демократической Республики Йемен. Аусану принадлежал порт Аден, Eudaemon Arabia.

При разгроме государства Аусан, как сообщает надпись на табличке, было обезглавлено 26 тысяч мужчин и еще 40 тысяч угнано в рабство.

К востоку от Сабы находилось государство Хадрамаут. Оно занимало территорию современной вади (долины) Хадрамаут, на побережье был порт Кана. Важную роль во всех государствах играла религия. Из трех божеств — Солнца, Луны и Венеры — более всех почитался лунный бог Аль-Маках. В Сабе он был главным божеством.

В первой половине IV в. до н. э. ведущая роль Сабы перешла к соседним государствам — Катабану на юго-востоке и Маину на северо-западе. Во II.в. до н. э. химьяритам, неизвестному племени, удалось подчинить своей власти весь юго-запад, включая побережье. В 115 г. до н. э. находившийся на службе у Птолемеев мореплаватель Евдокс Кизикский отправился в Индию, минуя южноаравийские порты, так как открыл закономерность менявших свое направление в зависимости от времени года муссонных ветров. Арабским мореплавателям этот секрет был известен с давних времен. Открытие Евдокса Кизикского нанесло серьезный ущерб южноаравийской караванной торговле.

В 24 г. до н. э. римляне предприняли попытку завоевать Южную Аравию. Но при осаде Мариба они потерпели неудачу, поскольку их войска были совершенно обессилены эпидемиями. После неудавшегося военного похода римляне установили с Марибом мирные торговые отношения.

В I в. н. э. появилось сочинение «Перипл Эритрейского моря», написанное неизвестным капитаном неизвестного судна. В нем сообщалось, что в южноаравийских портах торгуют всем, чем только можно. С судов там сгружали лошадей, предназначенных в дар правителям Юга от правителей Севера. Грузили суда благовониями, пользовавшимися громадным спросом, так как они употреблялись при различных ритуальных культовых обрядах, а также как ароматические средства. Прежние караванные дороги благовоний утратили былое значение, торговля теперь шла главным образом через порты.

Государства Юга постоянно враждовали друг с другом, отчего были сильно ослаблены. Поэтому они не могли долго противостоять натиску великих держав — Византии и Ирана, стремившихся подчинить своему влиянию этот регион. Часть родов Южной Аравии попала под влияние Ирана и приняла иудейскую религию,[5] другая часть симпатизировала Византии и приняла христианство. В начале VI в. проперсидские и иудейские роды, объединившись, заняли господствующее положение и при царе Абу Нувасе в 518 г. подчинили себе все земли Южной Аравии. Под угрозой в этом регионе оказались интересы Византии. Союзником Византии стала христианская Эфиопия.

В 525 г. эфиопы при поддержке христианских племен Южной Аравии разгромили Абу Нуваса. Примерно в 534 г. захватившие эти районы эфиопы возвели Абраху на «трон правителей Сабы, Зу Райдана, Хадрамаута и Йамната, а также их арабов в горах и в долинах». Христианство распространялось все больше. В 545 г. Абраха с громадным войском, в составе которого были слоны, двинулся на Мекку, но эпидемия, вероятно оспы, заставила его вернуться.

Под предводительством йеменского национального героя Сайфа Зу Йазана при поддержке персов йеменцы свергли господство эфиопов. Поставленный персами наместник принял в 628 г. исламскую веру. Так начался исламский период на Юге Аравии.

Пророк Мухаммед передал власть над всеми провинциями Баджаму Амиру. Когда последний умер, регион был разделен на три части — образовались три провинции: аль-Ганад, Сана и Хадрамаут. Во главе каждой из них стоял наместник. На Севере, примерно на территории, занимаемой в настоящее время ЙАР, в 897 г. возникло государство под властью Зейдитской династии. Секта зейдитов считала законными наследниками пророка, которым надлежало возглавить халифат и имамат, потомков Али, зятя и двоюродного брата пророка Мухаммеда.

Зейдиты получили свое название от правнука Мухаммеда Зейда бен Али. Временами их власть распространялась вплоть до Адена, но всякий раз им приходилось отступать в свои владения — горные районы на севере полуострова.

В 1517 г. турки захватили Сану и часть Западной Тихамы, и, когда в 1538 г. они послали Сулеймана аль-Кадима, раба султана Селима I, против португальцев на юг, он захватил Аден при поддержке Амира бен Дауда, правителя аденских Тахиридов, который рассчитывал заполучить его в качестве союзника в борьбе против Зейдитов.

Тахириды превратили Аден в неприступную крепость, как сообщает об этом венецианский купец Вартрема еще в 1503 г. Время владычества Тахиридов характеризовалось расцветом всевозможных искусств, в том числе строительного. Созданные тогда водопроводы, плотины, водохранилища используются поныне. Турецкий полководец, пообещав Амиру всё, повесил его и еще пятерых «великих» мужей.

Долго господствовать над горными племенами туркам не удалось. Восстание за восстанием сотрясали страну. В 1590 г. Касену Великому, новому вождю зейдитов, удалось на некоторое время изгнать турок, но турки не оставили своих притязаний на Йемен. Их правители считали себя законными наследниками пророка Мухаммеда. Через двести лет они вновь захватили страну. С развитием капитализма Южный Йемен стал вызывать интерес государств, стремившихся к колониальным захватам.

В 1839 г. Аден оккупировали англичане, и с этого момента начинается новый период в истории Юга Аравии.