У БЕДУИНОВ ЮЖНОЙ АРАВИИ

Больной Али

Али, маленького восьмилетнего мальчика-бедуина, полюбили все сестры и врачи. В середине сентября 1973 г. Али привез к нам повар нашей больницы, его дядя. Передвигаться по кабинету без посторонней помощи он не мог и во время осмотра упал на пол.

Слизистые оболочки у него абсолютно анемичны, вокруг глубоко запавших глаз — темные круги. Худющий, что называется кожа да кости. Пульс учащенный, температура очень высокая, печень и селезенка увеличены. Анализы крови подтвердили диагноз Malaria falciparum.[61] Уровень гемоглобина снизился до 30 процентов. Мы сразу же начали лечить его: глюкоза с хлорохином, витамины, лед, антибиотики.

Вновь и, вновь врачи давали указания сестрам и санитаркам об уходе за пациентом. Теперь все зависит от того, насколько правильно будут соблюдаться назначения врача, особенно во время его отсутствия. Спустя три дня мы уже могли вздохнуть с облегчением. Али, казалось, был спасен. Сестры и санитарки были горды своим успехом. После осмотра больного я поблагодарил их за хороший уход и тщательное выполнение предписаний.

На пятый день наш маленький пациент сказал, что чувствует себя «тамам» (хорошо), и мы сообщили его дяде, что отец Али может его забрать.

— Ты, наверное, из Адена? — спрашиваю я мальчика.

— Нет, я родом из Четвертой провинции севернее Нисаба. Хожу в школу бедуинов, потому что мои родители и вообще весь наш род всегда в пути, в бадии.

Я справился у Мульхи, заведующего нашим отделением, о значении этого слова. «Бадия» по-арабски «пустыня» или «степь», ее обитателей называют «бадави» («житель пустыни», «бедуин»). Аптекарь и врач, доктор Раувольф ближе познакомился с бедуинами в XVI в., во время трехлетней поездки по Ближнему Востоку, и в своей книге, которая вышла в свет в 1582 г. во Франкфурте-на-Майне, писал, что в пустынях живут арабы, называемые бедуинами, у которых нет постоянных жилищ и которые кочуют с места на место в надежде найти хорошее пастбище для скота и верблюдов.

Около 10 миллионов бедуинов живут и по сей день в арабском мире, большинство из них, правда, начинают переходить на оседлый образ жизни. Считается, что тяга к перемене мест у бедуинов в крови, но на самом деле это связано с вынужденными обстоятельствами, зависящими от условий окружающей среды. Поэтому меня не удивил ответ маленького Али на мой вопрос, не тоскует ли он по своему роду, когда проводит время в школе.

— Да, скучаю, особенно по родителям. Учиться и жить в школе бедуинов интересно. Когда я вырасту, стану трактористом.

В том, как ему тяжело здесь оставаться после некоторого улучшения, мы убедились одним октябрьским утром, когда увидели его в постели плачущим: в этот день он пошел бы во второй класс.

Он представил себе, как мальчики в белых рубашках и серых шортах, а девочки в темных юбках, белых блузках и цветных платочках идут на школьный двор и как под звуки национального гимна в солнечное небо взвивается флаг.

Мы терпеливо успокаиваем его, а он, всхлипнув еще несколько раз, снова смеется.

Теперь я понял, что он может сбежать. Как часто я сталкивался со случаями, когда тяжелобольные исчезали из больницы. Причины редко заключались в том, что пациентов не устраивал врач, сестры или лечение. Чаще всего надо было уладить какое-либо дело, казавшееся им более важным, чем лечение.

Я решил поговорить с дядей Али, настояв на том, чтобы мальчик пробыл у нас столько времени, сколько потребуется для его полного выздоровления. В конце октября мы наконец выписали его. Вечером за ним приехал отец. Забирая мальчика, он пригласил нас к себе в гости, сказав, что дядя хорошо знает путь в горы.

Спустя месяц больничный вездеход мчит всю мою семью в сопровождении дяди-повара на восток по побережью через Зинджибар к Шукре, первой цели нашей поездки.

Уже издалека видны два красивых изящных минарета.

Шукра — рыбацкий поселок, расположенный у самого моря.[62] Когда приезжий попадает в неизвестную ему местность, он непременно поддается искушению найти что-нибудь особенное, типичное для нее, может быть, затем, чтобы еще долго о ней вспоминать. И в Шукре я отыскал ее особенность: белые кораллы, которыми усеян весь берег на многие километры. Как ветви с нежными и тонкими листьями, лежат они в полосе прибоя, выброшенные штормами. На солнце они еще белее, чем песок.

Сразу же за Шукрой дорога неуклонно, но почти незаметно поднимается. Водитель, показывая на радиатор, говорит, что надо остановиться. Плато возвышается на 1039 метров над уровнем моря и связано с раскинувшимся под нами побережьем. Вдали видна окутанная дымкой Шукра, а на волнах в море покачивается японский рыболовецкий траулер. Правительство НДРЙ заключило с большими рыболовными концернами договоры об использовании богатого рыбой побережья.[63] Несмотря на это, большие суда всегда приносят много неприятностей прибрежным рыбакам, так как часто рвут их сети. Как правило, ущерб возмещается, но им приходится долго обивать пороги местных властей, пока урон наконец не будет признан.

Когда вода в радиаторе перестает кипеть, мы едем дальше по местности, сплошь покрытой черными пористыми камнями, которые выглядят: так, будто долгое время пролежали в огне. Удручающее впечатление производит эта черная глушь, где виднеются лишь отдельные островки зеленых деревьев и кустарников.

И все же эти долины обитаемы. Жилищем для людей здесь служат пещеры. Козы — единственный вид домашних животных, которых они разводят. Люди сумели приспособиться к местным условиям, однако характер у них замкнутый, а одежда черного цвета. Над долинами пылающий зной, и ветер завывает в камнях. Неудивительно, что когда-то жители побережья проезжали по этой местности только днем, считая, что здесь обитают злые духи, джинны.

У подножия горы в дымке дождя раскинулся окруженный многочисленными деревьями папайи[64] город земледельцев Лаудар. На улицах стоят дождевые лужи, вокруг простираются широкие поля, не обнесенные земляными валами. Здесь, в горах, дождь идет чаще и поэтому можно более интенсивно заниматься земледелием. Когда еще не было асфальтированных дорог, путь из Адена в Лаудар занимал 4–5 дней и большую часть пути приходилось преодолевать пешком или на верблюдах.

Теперь «лендровер» пробегает это расстояние за 4–5 часов, и уже не за горами времена, когда быстроходные рефрижераторы будут доставлять овощи и фрукты из этой области в Аден. В ресторане дневное напряжение быстро уходит. Плоды папайи, которые нам приносит хозяин, не только вкусны, но и хорошо утоляют жажду.

Наша следующая цель — укутанный темно-стальными облаками Мукейрас. В город можно попасть только через высокий перевал, дорога протяженностью 37 километров крута и извилиста. Она была сооружена в период с 1958 по 1960 г., и значительная часть работ проводилась южнойеменскими рабочими вручную. Дорога имеет большое значение для быстрого и надежного сообщения между Мукейрасом и высокогорным плато в Лаударе.

Нашим водителям приходится применить все свое мастерство, чтобы преодолеть резкий перепад высот, составляющий почти 1200 метров. Мукейрас расположен на высоте около 2100 метров над уровнем моря, и в нем живет не менее 5 тысяч человек. Дома каменные, но не носят такого явного характера крепостей, как в Яфи или Эд-Дали. Здесь есть аэродром, на котором могут приземляться вертолеты и небольшие самолеты. В Мукейрасе с его благодатным климатом мы быстро забываем знойное пекло Адена.

Знакомство с климатом этого края было частью служебного задания нашей поездки. В Адене много больных астмой, и те из них, кто родился в горах, рассказывали мне, что в Мукейрасе у них либо совсем пропадали ее симптомы, либо были выражены очень слабо. Здесь целесообразно было бы построить санаторий для больных астмой, а пока многие больные ездят для ее лечения за границу. Асмэра в Эфиопии была раньше желанной целью такого путешествия. В последние годы многие больные астмой посещали ГДР и другие социалистические страны.

В ущельях еще туман, и лежащая под нами земля погружена в темноту, когда на следующий день мы спускаемся с гор. Из Мукейраса путь лежит по почти прямой асфальтированной дороге в Модью. Этот город был родиной многих мужественных борцов за свободу. Нам тут было не очень уютно из-за туч комаров, не дававших покоя всю ночь, которую мы провели в одном старом форте. Они преследовали нас, норовя впиться в любой незащищенный участок кожи.

Ранним утром покидаем Модью и через широкую, плоскую местность направляемся на северо-восток. Один из наших спутников встретил в деревушке родственника и остался там улаживать какие-то дела, поэтому мы продолжаем путь без него. Через Атак едем в Нисаб. На новой машинно-тракторной станции, построенной с помощью ГДР, сыновья бедуинов знакомятся с современной сельскохозяйственной техникой. Эта станция — воплощение всесторонних усилий правительства в деле приобщения бедуинов к выполнению стоящих перед страной задач.

К моменту нашего приезда в городе работала бригада врачей-бедуинов из Адена, созданная по указанию министерства здравоохранения. В нее вошло несколько специалистов и квалифицированных сотрудников среднего медицинского персонала. В автофургоне венгерского производства, в котором имеется полный комплект медицинского оборудования, также венгерского, и, кроме того, рентгеновская установка, они объезжали области, где живут бедуины. В 1972 г. состоялась первая командировка бригады врачей-бедуинов во Вторую и Третью провинции. До этого бедуины не знали, что такое медицинское обслуживание.

За Нисабом дорога похуже. По обочинам возвышаются огромные песчаные дюны. Вдруг мы увидели руины — колонны, еще не полностью погребенные в песке. Это остатки стен старого города Тимны близ Бейхана.

Внезапно начавшийся ветер кружит песок — колонны теперь различить невозможно, да и ехать дальше нельзя. Остаемся в машине и закутываемся в одеяла, которые предусмотрительно взяли с собой. Дыхание затруднено из-за горячего ветра, несущего песок. Песчаные бури, налетающие из глубины Руб-эль-Хали, доставляли много неприятностей тяжело навьюченным караванам, тянувшимся по дороге благовоний. Однако они были на руку бедуинам, совершавшим налеты на караваны в этих местах.

Чтобы обеспечить безопасность дороги, при одном из правителей государства Катабан была построена дорога через перевал Маблага, и идти пустыней больше не было надобности. Этот перевал — шедевр, сотворенный руками древних катабанцев. По извилистым горным дорогам нужно было преодолеть разницу в уровнях высот, равную 400 метрам, притом что в некоторых местах ширина перевала 4–6 метров. Государство Катабан существовало приблизительно с 600 г. до н. э. по I в. н. э. Его столица Тимна была важнейшим звеном в перевозке благовоний.

Расцвет Катабана приходится на годы правления царя Шахра Йагула (75–50 гг. до н. э.). При нем воздвигались великолепные дворцы и другие архитектурные сооружения. Когда в сезон 1950–1951 гг. археологи раскопали стены города, то обнаружили на южных воротах (ворота в Аравии всегда были местом, где оглашались законы и распоряжения) «наставления… для того, кто ищет и находит справедливость», в которых, в частности, было сказано, что, если совершится убийство, убийца должен быть найден и предстать перед судом правителя. Только суд мог решить его судьбу.

«Если убийцу не удается схватить сразу, тогда задерживают жителей той области, в которой совершено убийство, вместе с их имуществом», пока не отыщется убийца. До задержания члены семьи убитого получали пособие от государства. Этот полный глубокого смысла закон часто предотвращал ужасные последствия кровной мести.

Торговлю в государстве регулировало «положение о рынке», устанавливавшее цены на товары. Покровительственные пошлины способствовали развитию местного производства. Тимна утопала в зелени пальм, засеянных просом и другими культурами полей. Вокруг города было много каналов с чистой водой, которая несла плодородие пустынным землям. В 20 г. н. э. в Тимне произошел сильный пожар, после которого мало что осталось от города. Вечно кочующая буря окутала и погребла оазис. У современного города Бейхан находятся развалины древних городов катабанцев. Они ждут, когда подойдет время раскопок.

В лагере бедуинов племени эль-караб

Буря стихла так же внезапно, как и началась. Мы тронулись дальше; высушенные солнцем долины и покинутые привалы остались позади. Страстное желание выпить свежей воды, глотнуть чистого воздуха и укрыться в тени совсем затуманило мой мозг. Этому способствовало и однообразие ландшафта. Постепенно и наш повар упал духом и пришел к выводу, что мы больше никогда не найдем бедуинов. Он не был уверен в нашей безопасности, так как в этой области все еще бесчинствовали банды. Не раз мы останавливались, чтобы убрать с дороги камни, пока наконец не уперлись в отвесную скалу и не встали окончательно. Машину здесь можно было поставить между камнями лишь в наклонном положении. Дальше ехать нельзя: в случае поломки машины здесь, в глуши, вдали от более или менее крупного населенного пункта, мы попали бы в опасную ситуацию.

Сидим на камнях, и ничто нас больше не интересует. Но вот сначала я замечаю тень, затем отчетливо вижу ноги в легких самодельных сандалиях из козьей кожи и, наконец, футу, а на поясе кинжал, джамбийю, в коричневых кожаных ножнах, отделанных красными самоцветами и старинным орнаментом из серебра. Я поднял голову — передо мной стоял мужчина, в камисе (рубаха с широкими рукавами) и в тюрбане цвета индиго на голове. Клетчатый хлопчатобумажный платок (куфия) и шерстяной шнурок на голове (укал) в таком виде, в каком их носят бедуины в Северной и Центральной Аравии, на Юге встречаются редко. Здесь многие бедуины часто надевают узкий кожаный налобник. Волосы у пришельца были средней длины, лицо обрамлено бородой, в руке он держал небольшой топорик. Мою вялость как рукой сняло: все же мы достигли цели!

После десятиминутного марша по каменистым холмам мы увидели раскинувшийся в небольшой долине лагерь бедуинов. Ландшафт беден, отвесные скалы отшлифованы ветром. Около шатров лишь несколько мелких акаций. Так вот где живет семья нашего Али из племени эль-караб, которое и до настоящего времени занимается в основном разведением одногорбых верблюдов (дромадеров), коз и некоторых пород курдючных овец. Торгуют продуктами скотоводства, домоткаными коврами и в первую очередь дровами, которые собирают в долинах. Длинные караваны верблюдов, навьюченных дровами, тянутся по главным торговым путям через долины в большие деревни и города.

Очень часто бедуины этого племени участвуют в посреднической торговле, поставляя товары с побережья в глубинные районы страны. Среди них есть племена, которые периодически, когда позволяют условия, занимаются земледелием. Если же условия меняются, они переезжают в другие места, а их жилища заносит песок. От этих полуоседлых бедуинов не всегда легко отличить оседлых. Переход к оседлости происходит плавно, постепенно. Оседлые бедуины занимаются земледелием, и только часть кочует со стадами по стране. Их жены и дети живут в прочных жилищах и почти всегда занимаются сельским хозяйством.

Шатры изготовлены не из шерсти животных, а из циновок и полотна, поскольку бедуины здесь не нуждаются в теплых шатрах, подобно бедуинам Севера Аравии. Внутри жилище не разделено на женскую и мужскую половины. Обычно прямо на земле разостланы домотканые ковры из козьей шерсти и на них разноцветные подушки из кожи, набитые овечьей шерстью. Подойдя поближе к лагерю, я увидел на одном из шатров портативный радиоприемник. Радио Адена передавало последние известия.

В знак встречи нам предложили по стакану прозрачной воды, после чего мужчины пригласили на чаепитие. Чай был черный и очень сладкий.

Пока я менял пленку в фотоаппарате, маленькая козочка опустошила мой стакан. Старший в лагере налил мне новый. Он — один из немногих мужчин, оставшихся сегодня в лагере, большинство их отправилось с верблюдами к источнику в другую вади. Завтра все они собирались двинуться дальше, и, задержись мы на день, мы их не застали бы.

Здешние бедуины держат не слишком много верблюдов, коз и овец, поскольку дожди в этих местах выпадают редко и корма для скота не хватает. Все деревья были обглоданы верблюдами. Бедуины южной части Аравии не знают просторных зеленых степей, какие можно встретить на севере, поэтому были вынуждены найти заменитель зеленым кормам. Эту проблему они решили, приучив своих животных есть сушеные сардины, а также вяленое акулье мясо. Все это они покупают у рыбаков побережья. Бедуины очень зависели, да и сейчас зависят, от этой кормовой базы, поэтому племена сами пытались овладеть прибрежной полосой. Некоторые из бедуинов по настоянию племени иногда становились оседлыми рыбаками. Однако проще всего было установить дружественные отношения товарообмена с местными жителями. В длительных походах вяленая рыба была удобным для транспортировки видом кормов, полноценной, богатой белками пищей для скота. Неудивительно, что рыба стала главным съестным продуктом и для самих бедуинов.

Отсутствие собак говорило о нехватке еды. Я по крайней мере не увидел у них ни одной собаки. Их просто нечем было кормить. Охота мало что могла добавить к меню бедуинов. Очень редко удавалось убить зверя: число диких зверей здесь сильно поубавилось. Мясо овец и коз сушат, развешивая на столбах, но его необходимо охранять от орлов, которые кружат высоко в небе. Но мясо здесь едят только по праздникам.

Таким образом, основная пища бедуинов — это акулье мясо, вяленые сардины, немного риса и лепешки с очень сладким чаем, который они пьют в любое время и по любому поводу. Дети особенно охотно едят светло-желтые мучнистые ягоды с дерева «ильб», называемые здесь «дум», которые содержат много витамина С. После пальмы это, бесспорно, самое полезное дерево на юге: оно не нуждается в большом количестве воды, произрастает в сухих местах, и его листьями питаются верблюды и козы. Древесину ильба бедуины привозят в города, где она пользуется спросом как строительный материал для окон и дверей.

Мои спутники беседуют с хозяевами о деревнях бедуинов, создающихся во всех областях страны. Благодаря широкой поддержке правительства в таких деревнях строятся прочные дома, в каждой из них есть школа и медицинский пункт с фельдшером. Везде бурят скважины для оросительной системы, и мотонасосы распределяют воду на поля, которые возделывают совместно несколько деревень. Для домашних животных строятся хлева. В деревнях бедуины смогут применить богатый опыт скотоводов на свое и общее благо. Часть из них будет и дальше кочевать по стране, но у каждого теперь будет родина, и они забудут голод навсегда.

В стороне сидят женщины. Мои жена и дети — в центре внимания. Женщины всегда быстро находят общую тему для разговора: ребятишки и мода. Среди бедуинок — семнадцатилетняя женщина, которая только вчера вышла замуж. У нее красивое лицо, с правильными, выразительными чертами, но оно почти сплошь покрыто желтой краской. Брови окрашены в цвет индиго. Вдоль носа через верхнюю губу и подбородок проходит вертикальная линия. Над ней, на лбу, нанесено яркое красное пятно, обрамленное многочисленными небольшими голубыми линиями. В период, когда женщина избегает общения (40 дней после рождения ребенка), лицо ее окрашено по-другому: синие поперечные полосы на лбу и щеках. Пожилые женщины наносят ярко-красные пятна на щеки и на переносицу, а лица не всегда покрывают желтой краской. Может быть, они уже не придают этому значения?

Темная блестящая челка невесты почти достает до бровей, а сзади волосы свободно спадают на плечи, покрытые красным шелковым платком. Платье у нее черное с ярким цветным узором. Теперь уже редко можно встретить домотканую материю. Особенно женщины любят ткани японского, китайского и индийского производства, а из них предпочитают легкие и пестрые. Платье стянуто широким серебряным поясом, состоящим из большого числа искусно обработанных звеньев и украшенным самоцветами. Бедуинки редко носят золотые украшения. Для них мастера по серебру Шабвы и Бейхана изготовляют серьги, браслеты, перстни и ножные браслеты, которые надевают обычно выше щиколотки. Кроме серебра используется часто алюминий.

Говорят, что в городах мужья дарят своим женам в подарок браслеты на ноги с маленькими колокольчиками, чтобы всегда слышать, где находятся их жены. Возможно, это и так, однако не исключено, что горожанки сочли обычный ножной браслет недостаточно изысканным и украсили его колокольчиками, звенящими во время танца. Ожерелья часто делаются из амбры,[65] ее помещают в цилиндрические сосуды, которые ставят на солнце, и амбра затвердевает.

Украшения — признак того, что женщина не бедна; она их носит постоянно. В нанесении грима и в наличии или отсутствии украшений выражается социальное положение их носительницы.

Жены бедуинов на юге всегда имели совершенно иной социальный статус, нежели большинство арабских женщин. Досталь отмечал, что они свободны и вольны в обществе. Им предоставлен свободный выбор партнера; они участвуют в разговорах, могут принимать решения, касающиеся жизни племени, наравне с мужчиной. На праздниках они открыто танцуют с мужчиной, и не только с мужем. Бедуины всегда с уважением относятся к своим женам. Развод у них не представляет никаких проблем, и они быстро находят себе партнеров по душе. Преобладает единобрачие, редко кто из мужчин имеет по нескольку жен. Вероятно, полигамия — это пережиток прошлого в жизни бедуинов Юга Аравии. Во время поездок я редко видел их молящимися: они еще не полностью исламизировались. Даже те, кто принял ислам, поклоняются Аллаху лишь формально, продолжая верить в духов. Они подводят детям глаза сурьмой, чтобы их не сглазил злой дух. Мальчиков одевают как девочек, а кроме того, не умывают, не стригут, так как существует поверье, что злой дух охотнее уносит мальчиков, и особенно чистеньких, чем девочек.

Мне вспоминается, как однажды в Адене сын принес ко мне на прием свою старую больную мать. Да, принес на руках и бережно усадил во врачебное кресло. Он то и дело целовал ей руки, падал перед ней на колени и осыпал поцелуями ее ноги. Я спросил его, зачем он все это делает? Здесь, в Адене, мне редко приходилось наблюдать столь заботливое обращение с женщинами — будь они матери, жены или сестры. Оказывается, этот человек был бедуином и выражал сыновнюю благодарность матери. Подобное поведение характерно только для бедуинов.

Эти нормы общественной жизни бедуинов, вступивших после 1967 г. в более тесную связь со всеми слоями общества, весьма положительно влияют на борьбу прогрессивных сил за равноправие женщины, за «женщину без чадры». До завоевания независимости страны бедуины, особенно женщины, если они по какой-либо причине переселялись в город, должны были приспосабливаться к его обычаям, одним из которых было ношение чадры.

И сегодня бедуинке нелегко приходится в городе. Когда я как-то спросил одну пришедшую на прием бедуинку, почему она в чадре, та ответила:

— Дома у меня все ходят без чадры, но в городе, где на меня все смотрят, и при этом некоторые недружелюбно, я вынуждена носить чадру.

Звезды над песками

Несколько в стороне от остальных шатров стоит навес от солнца, под которым сидит больной старик. Он приветствует меня весьма радушно, но я чувствую, что мое появление — это лишь маленький эпизод в его долгой и тяжелой жизни. От него исходит стоический покой. Его суровое лицо как бы озарено внутренним светом.

Уже давно ослабли зрение и слух. Его мучают постоянные боли в желудке и опухоль в левом ухе. Я стараюсь помочь чем могу — советами и лекарствами. Кроме того, выписываю ему направление: если его семья будет недалеко от крупного города, она сможет разыскать какого-нибудь хирурга или врача из немецкого общества отоларингологов.

Старых людей бедуины не оставляют на произвол судьбы. Старики кочуют вместе со всеми и часто помогают советами. Правда, еще и сегодня в экстремальных ситуациях, когда долгое время нет дождя и в семью приходит голод, бывает, какой-нибудь мудрый старец, следуя древним обычаям, уходит в горы. Но подобные случаи сейчас крайне редки, а спустя несколько лет вообще отойдут в область преданий.

Когда бедуин умирает, тело его обмывают и погребают как можно скорее. Над могилой кладут большой камень и приносят в жертву две овцы. На следующую ночь к могиле приходят родственники и друзья. Через год они вновь собираются там на трапезу; богатые семьи приносят в жертву верблюда. Позднее об умершем вспоминают лишь его ближайшие родственники. Если их путь лежит мимо могилы, они окропляют ее верблюжьим молоком. Вдова соблюдает траур один год, другие члены семьи — три месяца.

Незаметно пришло время расставаться. По обычаю хозяева должны нас накормить, но наши спутники считают, что пора в путь. И хотя мне приятно гостеприимство хозяев, я радуюсь, что мы можем уехать пораньше, без прощальной трапезы: ведь для нее им пришлось бы заколоть одну из лучших коз.

Вот бредут по долине верблюды, связанные друг с другом и навьюченные кирбасами (кожаными бурдюками) и алюминиевыми канистрами с водой. Смеясь, к нам подбегает мальчик. Это наш Али. Он проведет несколько дней у родителей. Али здоровается с нами и сразу забывает о нашем существовании. Завтра бедуины двинутся дальше по равнинам и безмолвным пескам, над которыми днем высокое ясное голубое небо с бесшумно парящими орлами, а ночью мерцающие звезды, которые иногда падают и гаснут, едва коснувшись земли…

Загрузка...