Сафари для русских мачо

Глава 15. Вершители судеб уносят ноги

Начальник охраны у Старицына был родом откуда-то из Средней Азии, и имя у него было какое-то азиатское, но Старицын называл его Стасом. Ему просто очень нравилось это имя, и он думал, что так назовет своего первого сына, когда сможет себе позволить завести детей.

Сегодня у Стаса был очень тяжелый день. Он то и дело звонил Роману, докладывая новости, которые становились все тревожнее и тревожнее.

С самого утра президентская гвардия оцепила отель.

Около десяти часов в полицию поступил анонимный звонок с угрозами взорвать отель Глобо Торизмо.

Под предлогом поиска взрывного устройства гвардейцы принялись тщательно осматривать все закоулки отеля.

Постояльцев пришлось переправлять в другие отели. Неизбежная неразбериха, паника и давка. Безнадежно испорченный отдых богатых туристов. И великолепная антирекламная акция.

Дело обстояло настолько плохо, что лучше было об этом не думать. Поэтому Роман только обрадовался, когда Дональд попросил его о незначительной услуге — состряпать чисто формальную бумажку для отчета наверх.

Роман Старицын еще раз просмотрел текст и позвонил Дональду.

— Я написал.

— Что написал?

— То, что ты просил.

— Я что-то просил?

— Дон, наверно, мне стоит к тебе подняться.

— Зачем?

— Отдать тебе твой текст.

— Зачем?

— Ты его прочитаешь и внесешь поправки, — терпеливо ответил Роман, поняв, что Дон напился, и лихорадочно перебирая варианты спасения ситуации.

— О. Никаких поправок. Отправь по факсу. С моей подписью. Ты что, разучился за меня подписываться?

— Я все-таки поднимаюсь к тебе.

— Черт с тобой. Дверь открыта.

Он позвонил диспетчеру, и тот сообщил, что Оксана Рамирес убыла в аэропорт вместе со своими клиентами. «Вот как надо работать», — удовлетворенно улыбнулся Роман, положив трубку. Пусть все вокруг горит и рушится, но русская дирекция будет четко выполнять намеченный цикл действий. До полного и логичного его завершения. Цикл действий завершится тем, что Кирсанов и Гранцов согласятся работать на структуру. Даже если сама структура к тому времени будет полностью раздавлена танками Моронадо.

Роман Старицын давно уже не видел своего «босса» в таком состоянии. Дональд развалился в кресле перед телевизором. Под одной рукой на полу стояла бутылка «Ивана Бродяги», под другой — хрустальная пепельница. Дональд отпивал из бутылки, не морщась, и тут же закуривал новую сигарету. Сделав пару затяжек, он топил сигарету в куче окурков и снова нашаривал бутылку. На нем была белоснежная сорочка в потеках виски, полосатые трусы и один носок.

«Напился, чтобы снять с себя ответственность, — подумал Роман. — Типичный аутсайдер. Надеется, что все как-нибудь само образуется к тому моменту, когда он протрезвеет. Боюсь, что его ждет большое разочарование».

План переворота уже не трещал по всем швам, как можно было выразиться несколько часов назад. И оперативный комитет уже не «сталкивался с определенными трудностями», как можно было написать в отчете. Операция полностью провалилась. Именно полностью.

Романа Старицына никто и не думал посвящать во все подробности этой операции, но он и сам мог догадаться, в чем ее суть.

Беспорядки, провокация этнических столкновений, осада международного отеля, который взывает о помощи. Президент вынужден послать на выручку Глобо своих танкистов, и те попадают под губительный огонь. В этот момент группа боевиков захватывает президента, который остался без защиты. Он гибнет в бою, но об этом до поры до времени не сообщается. Чтобы освободить горячо любимого президента, в город врывается губернатор Сан-Деменцио с верными ему бойцами, участниками семинара по фатта-до. Он уничтожает мятежников, раздает голодающему населению продовольствие из портовых складов, он спасает нацию от распада и временно исполняет обязанности главы государства, до ближайших выборов. Которые сам и выигрывает. План блестящий и безупречный. Но все пошло не по плану.

Танки не попали под огонь гранатометов, потому что никто не бросился спасать международный отель. Хуже того, властям явно было известно, откуда взялись эти гранатометы. Потому что как только полковника убрали, именно беззащитный и добропорядочный международный отель вдруг оказался оцепленным! Похоже, над Глобо сгустились тучи.

Но Дональду сейчас не увидеть этих туч, даже если они обрушат на его голову сотню молний. Он видел только бурую жижу на дне стакана. Хлоп — и не стало даже этой жижи…

— Вот твой текст, — сказал Роман.

— Прочитай, я ничего не вижу, — сказал Дональд, заглядывая в бутылку.

— Так он жив? — удивился Дональд.

— Он умирает. Самое страшное, что он в сознании. Он отказывается от уколов и прочего, — сказал Роман. — Иногда кричит от боли, но продолжает отдавать команды.

— Кричит от боли… Это плохо. Он может такое им накричать…

— У него никаких шансов. Здесь нет даже рядового нейрохирурга.

— Ужасная страна. Кстати, ты говоришь, граждане США не пострадали? А твоя идиотка разве не была американкой?

— Она пошла с чужими документами, — сказал Роман. — И вряд ли ее опознают.

— О да, — Дональд гадко захихикал. — Интересно, она успела удивиться?

— Что? Чему удивиться?

Дональд отсмеялся, хлебнул виски, закурил и сказал:

— Если бы я был не я, а она. Сексапильная блондинка с большими сиськами. Во-первых, я бы обязательно потрахался со мной. То есть с Дональдом Риджендартом, этим развратным и богатым красавчиком.

— Она была лесбиянка, — сказал Роман.

— Ну и что? Во-вторых, я бы очень обрадовался, добравшись до Моронадо. Он такой плохой, он ужасный, я же видел эти фильмы, эти расстрелянные крестьяне, отрубленные головы, эти машины, раздавленные его танками. И я навожу на него свой микрофон, в полной уверенности, что сейчас из него вылетит струйка невидимого газа, и Моронадо через два часа схватится за сердце и тихо скончается. Я нажимаю кнопочку, и вдруг слышу — бабах! Она успела это услышать?

— Не думаю, — сказал Роман. — Ее на куски разорвало. Она держала микрофон слишком близко к себе.

— Ты мало с ней работал, — назидательно произнес Дональд.

— Сейчас будут показывать новости по нашему каналу, — Роман уклонился от неприятной темы, потому что журналистку-подрывницу он готовил целый год.

— Да? Прекрасно. Выпьешь со мной?

— Кажется, еще рано для виски, — осторожно сказал Роман.

— Уже поздно даже для виски, — Дональд снова захихикал.

— Что-то случилось?

— Может быть. Ну, где твои новости?

— Еще три минуты.

— Пей, приятель. Полковник Моронадо был славный малый, выпей за него, — Дональд отхлебнул и закурил. — Все мы славные малые. Кто-то выпьет и за нас. Надеюсь. Но они не будут пить за нас виски. Они поднимут свою водку и скажут: «Смешной был парень этот американец». Знаешь, где они сейчас?

— Кто?

— Наши белорусские шпионы. Знаешь?

— Знаю. Они летят в Рио, — уверенно сказал Роман.

— Да? — Дональд хихикнул. — Ты их там видел?

— Их увезла в аэропорт моя девочка. Им больше некуда деваться. Они должны там быть.

— Они должны быть… Хе-хе. Они должны быть в мусорных баках вместе с твоей шлюхой, — сказал Дональд. — Но их там нет. Они должны спокойно гореть в мусорной печи, но там их тоже нет. Может быть, они и в самом деле подались в Рио, после того как оторвались от моих идиотов?

— Извини, я не понимаю, — сказал Роман. — Мы говорили только о Моронадо. И я все сделал, как мы договорились.

— Ты правильно сделал. Ты герой. Ты получишь орден. А я не получу орден. Я получу автомобильную катастрофу. Будешь пить? Еще осталось много виски. Выпей за меня сейчас, потом мне будет все равно.

— Стоп, — сказал Роман. — Я должен знать точно. Ты приказал убрать русских?

— Фу, что за выражения… Конечно, нет. Я никогда не приказываю. И я никого не убираю. Но ситуация вышла из-под контроля. У нас нет выбора. Ты никогда не думал, почему я, такой опытный специалист, не еврей, не католик, не демократ, не гомосексуалист, не кто еще? Не лесбиянка, да. Почему я, Дональд Риджендарт, такой хороший, и оказался в таком плохом месте?

«Потому что ты мудак», — хотел закричать Роман Старицын, но удержался, здраво рассудив, что он и сам немногим лучше.

Он на секунду пожалел, что связался с Дональдом, но тут же напомнил себе, что это зависело не от него. Он не выбирал, с кем работать. Структура согласилась на услуги Дональда, потому что за ним была огромная сила. Дональды приходят и уходят, а сила остается.

И Роман Старицын промолчал, тем более, что собеседник и не нуждался в ответе.

— Почему я здесь, а не в Центре? Потому что однажды я сделал одну маленькую ошибку, — сказал Дональд. — Я когда-то был в хорошем месте, и у меня в отделе завелся шпион. Я догадывался, что он шпион, и ничего не сделал. Только писал меморандумы. А когда мне сказали «Ну, Дон, он хороший парень, но лучше бы его не было, понимаешь?», я все понимал, но он уже был далеко.

— И теперь ты не хочешь сделать вторую ошибку?

— Уже сделал, — Дональд прикрыл глаза ладонью, откинулся в кресле и забормотал: — Наша картотека — говно. Твои русские друзья — настоящие шпионы. Самые настоящие. Даже не шпионы. Это операторы. Я это сразу понял, как только увидел их лица. Как только поговорил с ними. И как только они вернулись из Сан-Деменцио, я сказал себе: «Дон, ты хороший парень. А эти русские — плохие парни. Они приехали за твоей головой. Будет лучше, если их не будет». И я навел на них целую банду головорезов. Отличных головорезов. Правда, они вытягивали из меня слишком много денег. Но они работали идеально. Всегда идеально. Пока не захватили твоих русских друзей. Твои друзья вернулись в отель на джипе. А мои головорезы перестали отвечать на звонки. И я догадываюсь, почему. Потому что твои друзья — специальные операторы. Я видел таких людей у нас. Это страшные люди. А русские операторы еще страшнее. Потому что русские страшны сами по себе. Говоришь, их ждут в русском посольстве? Им наплевать на приказы любого посольства. Они не уедут, пока не сделают свою работу. Я даже боюсь думать, какую работу они сделают. Ты помнишь тех парней, которые пропали в прошлом году?

— Ты снова о русских?

— Снова, снова! Те мне тоже не понравились. С первой секунды. Я увидел, как они звонят домой прямо из аэропорта. И подумал: «Эти парни или слишком богаты, или они тратят чужие деньги на бесполезный звонок». И я попросил головорезов избавить меня от таких гостей.

— Так вот куда они делись, — сказал Роман. — Значит, это твоя работа?

— Хорошая работа! — Дональд стукнул кулаком по коленке. — Великолепная работа! Никто не пикнул! И я так хотел рассказать о такой хорошей работе! Но не мог никому рассказать! Трагедия работы контрразведчика в том, что ты не можешь ничего рассказать!

«Лучше бы ты об этом рассказал», — подумал Старицын, пытаясь унять вспышку ярости. Он был готов растерзать американца. Психопат. Параноик. Чуть было не погубил все дело. Впрочем, возможно, что уже и погубил!

— Да! Я молчал! И думал, что никто никогда не узнает! Но они узнали! — Дональд выронил стакан и принялся слепо оглядываться. — Всё пропало. Операторы приехали за мной. И за тобой. И за всей структурой. Моронадо — мелочь по сравнению с ними. Они исчезли. Всё! Их нет, понимаешь? Если завтра мне прикажут убрать шпионов, которых я сам нашел… О нет, есть еще один, твой Василь!

— Василь уже уехал, — сказал Роман, глянув на часы. — Он уже далеко.

— Нет. Только не это. Не разбивай мое сердце.

— Он уехал, — повторил Роман. — Но я знаю, где он.

— Ты моя последняя надежда, — сказал Дональд.

На экране телевизора появилась заставка новостей. Она вдруг сменилась изображением футбольного поля. Роман пощелкал пультом, но на всех каналах показывали футбол. Он поднял трубку и набрал 111.

— Это я, — сказал он. — Кажется, у меня сломался телевизор.

— У нас проблемы, — ответил голос в трубке. — На студии посторонние. Очень много посторонних.

— Я могу подойти, — сказал Роман.

— К вам уже идут, — ответил голос, и его перекрыли короткие гудки.

Роман подхватил Дональда под мышки и рывком поставил на ноги.

— Полегче, приятель, — сказал Дональд. — Босса нельзя трогать руками.

— Извини, Дон, — сказал Роман. — Но нам надо идти.

— Идти? Зачем? Опять одеваться…

— Можешь не одеваться, — сказал он, набирая номер на мобильнике, и перешел на русский. — Стас, прикажи заводить вертолет. Поставь бойцов на нашей лестнице. Никого не пускать. Да, полицию тоже. Если будут ломиться, действуйте по красному плану. Все.

«Красный план» означал открытое сопротивление властям с применением огнестрельного оружия. Охрана, выставленная на лестницах, сейчас облачается в бронежилеты и натягивает защитные шлемы. Они должны продержаться полчаса. Затем в ход будут пущены газовые гранаты. Под прикрытием газового облака бойцы сбрасывают униформу и смешиваются с толпой обезумевших беженцев, которые заполнили верхние этажи.

Еще один блестящий план. Роман знал, что на самом деле все пойдет немного иначе, но ему нужно было только несколько минут.

Он задвинул ящик стола и опустил рычажок под столешницей. На пол посыпалась белая труха — все, что осталось от бумаг Дональда. Его ноутбук был раскрыт, и на дисплее моргало какое-то сообщение. Читать было некогда, и Роман схватил ноутбук свободной рукой, выволакивая обмякшего босса в коридор. Ему стало понятно, какие именно команды отдавал умирающий Моронадо. Даже странно, что отель Глобо Торизмо до сих пор не обстреливают из танковых орудий.

Дональд и на лестнице пару раз остановился, чтобы приложиться к бутылке. И когда Роман пристегивал его к креслу в вертолете, бутылка была уже пуста. Неудивительно, что через десяток минут, когда они летели над водой, виски полезло обратно со всех дыр.

Салон заполнился густым непереносимым запахом. Пилот оглянулся, и Роман прикрикнул на него. Пилот пожал плечами и отодвинул боковое стекло. Струя морского воздуха растрепала волосы Дональда, но он не открыл глаза, не поморщился и даже не шевельнулся. У Романа тоже волосы встали дыбом, но не только от ветра. Он как раз в этот момент читал последние сообщения на компьютере Дональда.

Он с ненавистью оглянулся на храпящего Дональда. Да, американец явно заслужил хорошую автокатастрофу. Или даже авиакатастрофу. Он вполне достоин выпасть из вертолета. Прямо сейчас. Обидно, что он даже ничего не почувствует. Он просто исчезнет. А отвечать за все придется ему, Рону Старку.

Отвечать за неудачную попытку военного переворота. Правда, пока еще не все потеряно. Бунтует столица, ропщут портовые гарнизоны, карательный корпус недоволен миром с партизанами. Пока все идет в нужном направлении, если не считать заминки с танками — все-таки жаль, что не удалось их пожечь прошлой ночью, а так хотелось посмотреть новые «армбрусты» в действии… Да черт с ними, с танками. Роман пожил в этой стране достаточно долго, чтобы понять — нынешний президент устраивает всех. Он просто кукла, а кукловодов Дональду не достать. Так что вся эта шумиха обречена на провал. Рано или поздно кто-то должен будет ответить за просчеты Центра. Но почему я?

А еще придется отвечать за эту нелепую фантазию с русскими шпионами. Их придумал Дональд, и на них теперь будут вешать все. Убили стукача в какой-то банде? Рука Москвы. Пардон, Минска. Он истерически расхохотался. Взорвали Моронадо? Рука Гомеля! Рука Бобруйска! Рука Бердичева!

Кстати, о белорусах… Сердюк! Вот кто ему сейчас нужен.

Капитан Сердюк когда-то был простым участковым. Он не верил, что Бог есть. И не верил, что Бога нет. Его противоречивое религиозное становление закончилось с появлением на его участке одной нехорошей квартиры. Жили там приличные тихие люди, и навещали их приличные тихие люди, и вели они себя тихо и прилично, судя по сообщениям соседей. Но Сердюку стало известно, что люди эти — сектанты. А сектантов надо давить. Причем давить насмерть, если они не могут откупиться. Они откупились.

Лучше бы он просто брал с них деньги, как делали все остальные. Но любопытство его сгубило. Он сдружился с предводителем и стал помогать ему в просветительской деятельности. Тихие и приличные оргии, оказывается, были единственным путем, по которому одинокие женщины могли соединиться с Космосом. Космические сношения закончились грубым налетом ОМОНа, и капитан Сердюк мастерски вылетел сквозь окно, закутавшись в ритуальный халат. Естественно, когда Роман Старицын предложил ему поработать в другом городе, Сердюк недолго колебался. Так пусть теперь отработает, решил Роман.

Смех смехом, а вот с Василем-то неудобно получается. Василя придется отдать. Но, конечно, никаких контактов, никаких разработок не будет. «Неудачная попытка полного контроля» — чем она грозит? Ну, не наберу лишних очков. Зато первый же допрос специалистами Центра все раскроет и все погубит. Нет, Василек, нечего тебе делать в Центре. Туда попадет только твое тело со следами насильственной смерти.

Роман Старицын связался с базой. Сейчас он мог положиться только на своих, поэтому пришлось ждать, пока его соединят с Сердюком.

— Серый, как слышно? Я скоро буду. Ты пока сделай одно доброе дело, окажи любезность. Слушай меня очень внимательно. Завтра утром будет баржа. На ней моя тачка. Лендровер. Модель «Дискавери», цвет зеленый металлик. Займись водителем. Болтает много. Есть надежные ребята? Но так, чтобы тачку не повредить, понял? Чтобы ни царапинки! Сам пригонишь на аэродром. Тело оформишь по всем правилам. Документов на нем не будет. Это моя проблема. С тебя только персональный отчет о применении оружия. Ну и фотографии, само собой.

Дональд снова начал блевать, и Роман Старицын пожалел, что не поддался эмоциям и не выбросил его из вертолета.

Только когда внизу показалась желтая дорога среди густой зелени леса, Роман не выдержал и приказал пилоту садиться.

— Мы потеряем топливо, — сказал пилот.

— Ты можешь потерять пассажиров, — сказал Роман.

Вертолет опустился на дорогу, и они с пилотом выбросили загубленные коврики из-под сидений, кое-как обтерли переборку и стекла сорочкой Дональда, оставив его в трусах и одном носке.

Наконец вертолет поднялся и полетел над дорогой, и кроны деревьев еще долго раскачивались за ним.