Сафари для русских мачо

Глава 23. Дружеский допрос

Марат не сразу узнал Старицына, потому что еще никогда не видел его в камуфляже. Пятнистые брюки с лямками, оливковая майка, высокие ботинки. На широком поясе — кобура, надетая по-немецки, слева у пряжки. Черные очки с утолщенными дужками, от которых вьется тонкий проводок куда-то за спину — это уже не просто очки, а мини-рация. И серая «испанка» с черной кисточкой и черной пластиковой кокардой.

— Не спрашиваю, как доехали, — Роман снял пилотку и засунул ее под плечевую лямку, а очки сдвинул наверх, за лоб. — Знаю, что с приключениями. Сейчас мои люди уже поехали разбираться. Извините, господа, но никто не обещал вам, что путешествие будет скучным.

Он крепко пожал руку Марату, а Василя еще и похлопал по плечу:

— Я знал, кому доверить такое дело! Пойдем, посмотрим на нашу красавицу. Марат, Ксюша, посидите пока здесь.

Обнимая одессита за плечо, Старицын вышел из холла. Марат опустился в красное плюшевое кресло, и к нему тотчас подошел официант с подносом, на котором стояла одна единственная чашечка кофе.

Оксана ходила туда-сюда вдоль широкого окна, сунув кулачки в карманы пиджака.

— Ну что ты нервничаешь, — сказал Марат. — Все нормально. Мы ехали-ехали, и наконец приехали. Успокойся, присядь, выпей кофе.

— Насиделась уже. На всю жизнь насиделась.

Старицын вернулся один и спросил:

— Марат, билеты на семинар у тебя? Давай сюда, надо оформить кое-какие бумаги. Бюрократия мать порядка. Паспорт тоже давай, сниму ксерокопию. А где Вадим Андреевич? На карнавал улетел?

— Не знаю, — ответил Марат.

Он хотел добавить, что Гранцов отделился от них по пути, но вместо этого почему-то сказал:

— Он сам по себе, а мы сами по себе. Слушай, Ромка, что у вас творится? Война? Может быть, мы лучше в следующий раз поговорим о наших делах? Я смотрю, тебе сейчас не до меня.

— Да здесь круглый год война, — рассмеялся Старицын. — Двадцать пять часов в сутки. Не стоит обращать внимания, считай это местным колоритом. Ксюша, пойдем, я покажу тебе ваши апартаменты. Марат, а с тобой мы заглянем в канцелярию. Подожди меня, я быстро.

Подбежавший легионер подхватил с пола сумку Марата и поспешил вслед за Старицыным, который увел с собой Оксану по лестнице.

Марат посмотрел в окно. Изумрудный «лендровер» сверкал посреди площади у фонтана, в котором плавали апельсиновые шкурки и смятые жестяные банки. Роскошный внедорожник смотрелся здесь примерно так же, как смотрелась бы летающая тарелка.

Стайка голоногих пацанят стояла на почтительном удалении и потрясенно глазела на это четырехколесное сокровище.

«Когда только Василь успел так начистить все, что может блестеть?» — подумал Марат. — «И, кстати, куда он подевался?»

Старицын сбежал по лестнице и уселся в кресло рядом с Маратом. Лицо его было озабоченным.

— Не хотел говорить при посторонних, — он доверительно наклонился к Марату и сжал его локоть. — На самом деле у нас, конечно, все не так гладко. Есть проблемы. Хорошо, что ты все-таки приехал, я очень рассчитываю на твою помощь.

— Какая от меня может быть помощь?

— Да хотя бы элементарная моральная поддержка. Думаешь, мне легко тут одному? Здесь не с кем даже шуткой перекинутся. Знаешь, что такое настоящая чужбина? Это когда никто вокруг не понимает твоих шуток.

— Я тоже не понимаю местных шуток, — сказал Марат. — Когда меня ставят раком и шмонают на лесной дороге, а потом начинается Сталинградская битва, я таких шуток не понимаю.

— Это далеко не шутки. Мне только что сообщили, что целое звено моих ребят полностью уничтожено. Другое звено исчезло с оружием. Боюсь, что они решили переметнуться.

— Ну и дела.

— Ничего не поделаешь, когда гонишься за количеством, страдает качество. Законы марксистско-ленинской диалектики, как видишь, торжествуют даже в сельве Южной Америки. Раньше наша структура славилась очень строгим отбором. Вспомни, каких трудов тебе стоило пробиться на семинар. Ты поехал один от многомиллионного Ленинграда. А теперь от одного только Кургана прислали семерых бойцов. Я даже не знаю, где находится этот Курган! И вот результат. Вся семерка дружно исчезает, перебив моих лучших людей и прихватив оружие, транспорт и средства связи.

Старицын в гневе стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

— И это — в такой момент! Когда мы стоим на пороге тотальных перемен!

«Кажется, бывал я в Кургане, — подумал Марат Кирсанов. — Как раз после него мы перебрались в Уфу, а потом в Саратов. Нет, до Уфы был Челябинск. Моя последняя гастроль. Курган, Курган… там хорошо подавали. Чем беднее народ, тем больше подают попрошайкам. Там даже пьяницы подходили к нам, предлагали выпить в ответ на все эти бредни насчет объединения с человечеством. Хорошие люди живут в Кургане. Доверчивые».

Ему вдруг пришло в голову, что доверчивые курганские жители вполне могли влиться в секту Пука. Они же верят всяким хорошим словам, особенно, когда эти слова произносят красавчики вроде Ромки или вроде тех девчушек-попрошаек, таких скромных и приветливых… Которые каждую ночь становились подстилками для охранников.

И вот такие простые ребята с рабочей окраины однажды объединились со всем человечеством, и стали заниматься фатта-до, и добились успехов, и попали на семинар в Южную Америку. О такой удаче нельзя было и мечтать у себя в Кургане. И чем закончился для них семинар? Пулеметной очередью в спину.

Я их убил не здесь, сказал себе Марат. Я убил их еще там, когда бродил по убогим, но приветливым улочкам, и заманивал к Преподобному.

Как хорошо, что никто об этом не знает.

Но я-то знаю. Что мне теперь делать с собой?

Эх, был бы рядом Вадим Андреевич. Вот кому можно открыться. Он бы помог.

Вернусь в Питер, обязательно разыщу его, решил Марат. На воскресной службе в Никольском соборе. Господи, я даже не знаю, где этот Никольский собор…

Он отставил свою чашку.

— Что-то я не догоняю, Рома, к кому эти твои курганские могли переметнуться? — спросил Марат. — Тут кругом много-много диких обезьян, и еще солдаты встречаются. А людей мы по дороге как-то не наблюдали. Говорили еще про каких-то партизан…

— Легенды. Мифы и легенды диких племен, — сказал Старицын. — Партизаны давно кончились. Сейчас в сельве можно напороться только на охранников кокаиновых плантаций. Но они люди мирные и спокойные, никогда первыми не стреляют, поезда под откос не пускают. Зачем это делать ребятам, которые получают по штуке баксов за месяц? И, в принципе, у нас с ними мирное соглашение. У них свой бизнес, у нас — свой. Если курганские решили, что на плантациях им будут платить большие деньги, то они сильно заблуждаются.

— Тебе надо подкрутить гайки в вашей службе безопасности, — посоветовал Марат. — Что за дела? Просвечивать надо каждую фигуру. У меня вот фирма маленькая, и то есть особый отдел. Я два месяца ждал ответа, когда устраивался.

— Жаль, что Вадим Андреевич не приехал, — сокрушенно произнес Старицын. — Вот кого я хотел бы привлечь к работе.

— А я как же, в отказ?

— Ну что ты! Тебя я беру экспедитором, это вопрос решенный! — Роман похлопал его по руке. — А Гранцова можно было посадить в кресло инспектора по кадрам. С его-то опытом, с его знанием людей, с его связями!

— Ты его ни с кем не путаешь? — спросил Марат. — Какие связи? Он в техникуме преподает радиодело.

— У меня другая информация. Знаешь, я на тебя рассчитываю. Когда увидишь его, постарайся прозондировать его настроения. Ну, сколько он получает в техникуме? Даже не копейки, а гроши. А мы его не обидим. Говоришь, он на карнавал все-таки полетел?

— Не знаю, — Марат пожал плечами. — С Василем он ехать не хотел. Ром, давай лучше обо мне поговорим. Я ведь еще ни на что не подписывался. Мне надо знать, на что я иду, понимаешь? Например, какая будет зарплата, какие льготы. Какие мои обязанности, и все такое. Я ведь только для этого сюда приехал.

— Я думал, ты рвешься на семинар, — улыбнулся Старицын.

— Честно сказать, не рвусь, — признался Марат. — Но мне твое предложение спать не дает. Умеешь ты заинтересовать человека. Так что ты скажешь насчет моей работы?

— Сначала несколько вопросов.

— Давай.

— Где Гранцов?

Марат пожал плечами. Он хотел ответить легко и быстро: «Не знаю», но почему-то не смог.

— Почему ты задумался? — улыбаясь, спросил Старицын.

— Потому что не знаю, что тебе ответить. Где Гранцов? Хотел бы я знать, где он сейчас.

— Удивительное совпадение! Я тоже этого хочу, причем больше всего на свете!

Старицын встал и прошелся перед Маратом, держа руки за спиной.

— Пойдем, — бросил он и, не оборачиваясь, пошел к выходу.

Марат с трудом выбрался из объятий плюшевого кресла и направился за Романом. Они пересекли площадь и вошли в здание, на крыльце которого стоял легионер с «узи» под мышкой. Солдат вытянулся и приложил два пальца к пилотке, и Старицын небрежно кивнул в ответ.

Они прошли по узкому прохладному коридору и остановились перед железной дверью. Старицын потянул ее на себя и отступил, пропуская Марата вперед.

— Опа! — Василь невесело засмеялся. — Вся компания в сборе!

Одессит сидел на полу в углу комнаты. В другом углу сидела Оксана, обняв колени руками и укрывшись белым пиджаком.

Марат остановился на пороге, но Старицын сильно толкнул его в спину, и железная дверь с лязгом захлопнулась.

Комната была странная. Стены, обитые розовым ворсистым ковром от пола до потолка. Никакой мебели, только зеленые коврики на мягком розовом полу. Единственное окно затянуто драпировкой. Отодвинув ее, Марат обнаружил матовое стекло в металлическом переплете.

— Мы ехали-ехали и, наконец, приехали, — с издевкой проговорила Оксана и легла на пол, свернувшись калачиком.

Марат ходил по комнате, ощупывая стены.

— Можешь не щупать, — сказал Василь. — Ни хрена не прощупаешь.

— Сюр какой-то, — сказал Марат. — Что за дела. Это же камера для психов.

— Как раз для тебя, — подала голос Оксана. — Все, мальчики, приехали. Лучше бы я осталась…

Что-то щелкнуло, и раздался голос Романа.

— Марат, слушай меня внимательно. Ты меня слышишь?

— Слышу, слышу, — сказал он, оглядываясь. Вот видеокамера, а вот и динамик.

— В этой комнате люди говорят только правду. Не сразу, конечно. Некоторые пытаются сопротивляться. Но очень быстро начинают все-таки говорить правду. У меня есть несколько способов. Иногда это голод и жажда. Иногда мы впускаем газ. Иногда еще что-нибудь, о чем тебе лучше не знать. Но правду говорят все. Ты не исключение.

— Рома, короче, — сказал Марат. — Что за допрос, в натуре?

— Это не допрос. Считай, что это проверка. Условия такие: ты говоришь «да» или «нет». Ты готов отвечать на мои вопросы?

— Всегда готов.

— Ты готов отвечать на мои вопросы?

— Да я же сказал тебе, ты что, не слышал?

— Ты готов отвечать на мои вопросы?

— У него что, заело? — повернулся Марат к Василю.

— Неправильно отвечаешь, — подсказал тот.

— Ты готов отвечать на мои вопросы?

— Да.

— Сколько будет дважды два?

— Четыре.

— Птицы летают?

— Хорошо, что коровы не летают, — сказал Марат.

— Птицы летают?

— Да.

— Как тебя зовут?

— Морихэи Уэсиба [22].

— Марат, послушай, — сказал голос, — я не буду впускать в комнату газ. Думаю, что удушьем тебя не напугать. Сейчас для тебя самая ценная вещь — это время. И ты сам им распоряжаешься. Тебе надо вовремя прибыть в аэропорт, иначе ты просто останешься здесь навсегда.

— Навсегда? Здесь, в этой камере?

— Как тебя зовут?

Василь подошел к Марату и шепнул ему на ухо: «Поддержи разговор, ходи вдоль стенки, отвлекай этого пидора. Мы пробьемся».

— Ладно, поддержим разговор, — сказал Марат.

— Как тебя зовут?

— Марат.

— Фамилия?

— Кирсанов.

— Рыбы плавают?

— Да.

— Рыбы летают?

— Да.

— Рыбы летают?

Марат развел руками:

— Есть же летающие рыбы!

— Рыбы летают?

— Нет.

— Когда прибыл в страну?

— В субботу.

Он отвечал на вопросы, иногда не удерживаясь от возмущенных реплик, и ходил туда-сюда вдоль стены. А Василь сначала сидел на полу под видеокамерой, а потом извлек из кармана нож и принялся вырезать в стене какие-то полоски. Марат следил за ним краем глаза, чтобы не привлечь внимание наблюдателей, и старался разозлить Романа своими ответами.

— Ты связан с органами разведки и контрразведки?

— Нет.

— У тебя есть знакомые, связанные с разведкой и контрразведкой?

— Нет.

— У тебя есть знакомые, связанные с разведкой и контрразведкой?

— Нет.

— У тебя есть знакомые, связанные с разведкой и контрразведкой?

— Да.

— Это Гранцов?

— Да, — неожиданно сказал Кирсанов, хотя собирался сказать «нет».

— Ты изучал Единственный Принцип?

— Да.

— Ты веришь в учение Единственного Принципа?

— Да.

— Гранцов находится в Сан-Деменцио?

— Да.

— Он собирается нанести вред структуре Глобо Торизмо?

— Да.

«Что я говорю? — удивился Кирсанов. — Какой такой вред?»

— Ты знаешь, где скрывается Гранцов?

— Да.

— Ты можешь это рассказать?

— Нет.

— Ты можешь провести нас туда?

— Нет.

— Ты можешь провести нас туда?

— Нет, нет, нет!

— Ты можешь провести нас туда?

— Да.

Голос надолго замолчал, и стало слышно, что из динамиков доносится какое-то шуршание и ритмичное пощелкивание. В это время Василь полез по стене, цепляясь за нарезанные петли, и накрыл видеокамеру шляпой.

Он переполз в сторону, дотянулся до динамиков ножом и перерезал провода. Шуршание оборвалось, и он спрыгнул на пол.

— От же гады, — сказал он, складывая нож. — А ты еще в зомбирование не веришь. Это знаешь, что такое? Подсознательное кодирование.

— Ну да, — сказал Марат, встряхивая тяжелой головой.

— Ты говоришь, они записывают твой голос, что-то такое с ним делают, и посылают тебе команды, и ты их выполняешь. Установку тебе делают, понял?

— Что дальше? — спросил Марат.

— Дальше ничего хорошего, — сказал Василь. — Сейчас придут мордовороты, отлупят нас за испорченный динамик. Потом отвезут на фазенду. Потом я буду грузить тачку. Там кодовый замок зажигания, персональная секретка. Знаю только я, так что меня довезут вместе с тачкой. По крайней мере до ближайшей мастерской. А это уже в Одессе. Так что я, можно сказать, одной ногой уже дома.

— А я? — поинтересовался Марат.

— А ты покажи им, где Андреич прячется. Это первый вариант.

— Я не знаю. Честно, не знаю.

— Значит, тебе конец.

— А какой второй вариант?

В стене вдруг бесшумно откинулась дверь, и в комнату вошел Роман Старицын. За ним стояли двое щуплых солдат.

«Не уважаешь ты меня, Рома», подумал Кирсанов, оглядывая противников.

— А второй вариант такой, — сказал Старицын. — Ты вместе с нами ищешь Гранцова. Мы его задерживаем, допрашиваем и отправляем на родину. А ты начинаешь работать в нашей структуре. На очень приличных условиях.

— Хотелось бы знать, что ты называешь приличными условиями.

— Сорок тысяч в год. Полное содержание. Первое время — работа на базе. Переводы с русского, мониторинг российских СМИ, тестирование персонала. Затем — командировки по выбранному региону. Думаю, что ты выберешь что-нибудь подальше от Москвы. Но это в будущем.

— Соглашайся, Марик, — посоветовал Василь. — Сорок тысяч на дороге не валяются.

Марат оценил ситуацию. Старицын стоял на пороге открытой двери. За ним маячили двое легионеров, и оружия у них не было. Дальше, в конце короткого коридора, ярко светилось распахнутое окно с легкими розовыми шторами, которые взлетели и опадали под порывами ветерка. За шторами Марат разглядел площадь с фонтаном, и знакомый «Лендровер».

Он добежит до окна в три прыжка. Спрыгнет со второго этажа и через пять секунд окажется у машины. Там, под сиденьем, лежит «узи» с полным магазином.

Это шанс.

— Даже не пытайся, — усмехнулся Роман Старицын, шагнул в сторону и неожиданно прижал ладони к ушам.

Один из солдат поднял руку, что-то мелькнуло, громко хлопнуло — и Марат рухнул на пол. Ему показалось, что по коленям ударила невидимая оглобля. «Хорошо, что не выше», — подумал он.

— Ну? — спросил Роман. — Как тебе наша новая техника?

— Круто, — Кирсанов едва сумел подняться на четвереньки. — Что это было? Взрывпакет?

— Это была прелюдия, — сказал Роман. — Тебя интересует продолжение?

— Чисто теоретически, — ответил Марат, чувствуя, что ноги к нему вернулись, но распрямляться не хотят.

Второй солдат дернулся, и Кирсанов поднял руку, прикрываясь. Теперь он успел разглядеть, что солдат ловко швырнул какой-то серый шарик, размером с яйцо, матовый, словно плетеный из шпагата. Снова раздался оглушительный разрыв. Однако, хотя звук болезненно бил по ушам, Марат не ощутил никакого сотрясения воздуха. Даже от елочной хлопушки взрывная волна была бы сильнее. Но удар пришелся по Василю, и тот сполз по стене, схватившись за грудь.

— Его-то за что? — спросил Кирсанов.

— За шляпу, — ответил Роман. — Так ты согласен работать с нами, брат Кир?

— Конечно, согласен. А чем это они кидались?

— Тебе еще рано это знать, — улыбнулся Роман. — Тебе придется еще посидеть в карантине. Послезавтра самолет уйдет без двух туристов. Москва поднимет шум. Через неделю все затихнет. К тому времени мы уже закончим с тобой все необходимые процедуры. Всякие прививки, проверки, анкеты… Поживешь пока на фазенде. Ксюша с тобой останется, если хочешь. Чтоб ты не скучал. Ей все равно деваться некуда.

Оксана медленно поднялась с пола и оправила на себе разорванное платье.

— Снова ты меня продаешь, — сказала она. — Опять, как тогда, в Киеве, да?

— Не знал, что вы так давно знакомы, — сказал Кирсанов.

— Так он же меня сюда и продал.

— Ну, так уж и продал, — Роман махнул рукой брезгливо, перестав улыбаться. — Сама захотела мулата попробовать. Вот и получила свое.

— Ребята, мы вам не мешаем? — спросил Василь.

— А ты, Василек, тоже меня удивил, — сказал Роман. — Вот ведь как человек проявляется в мягкой комнате. Ты-то чего на стенку полез? Вроде с тобой у нас все шло по-хорошему?

— Да сам не знаю. Наверно, просто не люблю, когда при мне людей опускают, — Василь пожал плечами и поморщился, схватившись за грудь. — Чем это ты нас?

— Секрет фирмы. Взрывчатое волокно, — гордо сказал Роман. — Оружие будущего.

В коридоре загремели шаги, и в комнату ворвался красномордый детина в соломенной шляпе.

— Рон! Засекли! — выпалил он. — Объект уехал с твоей придурочной с виллы Октавия!

— Куда?

— Не важно! У нее всего-то пять или шесть маршрутов! Я по всем уже послал на перехват! Через час мы их возьмем!

Старицын посмотрел на часы:

— Ловлю на слове, Серый. Виллу оцепили?

— А зачем, ее же там нету… Сейчас оцепим! — красномордый вытянулся перед Старицыным.

— Оцепить виллу. Поставить патрули на дорогах у виллы, — распоряжался Старицын, надевая свою испанку. — А гостей наших я отвезу на фазенду. Потом с ними тоже разберемся.

Он повернулся к Марату и развел руками:

— Извините, ребята. Срочное дело!