Сага о Копье: Омнибус. Том I

Пролог

Более трехсот лет прошло с тех пор, как он в последний раз слышал человеческий голос. Или, точнее, с тех пор, как он слышал человеческую речь. Крики доносились до него не раз, крики тех, кто приходил к Даргаардской Башне, чтобы сразиться с ним. Крики эти обычно переходили в хрип и булькающий кашель несчастных, захлебывавшихся в собственной крови.

Лорд Сот терпеть не мог простофиль, стремившихся завладеть его сокровищами, или доблестных рыцарей, рвавшихся избавить мир от страшного злодея. Всех этих рыцарей он видел насквозь (а как же иначе, ведь он когда-то и сам немало постранствовал по свету). Тщеславные и самолюбивые, они только и мечтали о том, как барды будут воспевать в веках их имена. Блестящая броня не могла скрыть от Лорда Сота темных сторон души искателей приключений. Их мужество бесследно улетучивалось, стоило им выйти на поединок: они падали на колени, дрожа под своими сверкающими латами, и молили о пощаде.

Лорд Сот никогда не внимал этим просьбам.

Разве кто-то пощадил бы его? Услышал бы его стоны? Кто слышит их теперь? Боги вернулись, но он был слишком горд, чтобы молить Паладайна о прощении. Лорд Сот не верил в то, что оно будет ему даровано, а в глубине души Рыцарь Смерти и не считал, что заслуживает милосердия.

Он восседал на своем троне в огромном зале полуразрушенной башни и ночь за ночью, сравнимые с вечностью, слушал голоса проклятых эльфиек, обреченных петь нескончаемые баллады о его преступлениях, которым он обречен был внимать. Пели они о доблестном и прекрасном рыцаре, воспылавшем преступной страстью и соблазнившем эльфийскую девушку, которая зачала от него. Они пели об отвергнутой жене, безжалостно отосланной ради новой возлюбленной. О том, как ужаснулась она, узнав правду, о ее молитвах Богам за душу заблудшего супруга.

Они пели об ответе Богов: Лорду Лорену Соту будет дана власть противостоять Королю-Жрецу и тем самым умерить гнев высших сил. Сот мог предотвратить Катаклизм, спасти тысячи невинных людей, оставить своему ребенку имя, которое тот носил бы с гордостью. Они пели о путешествии Сота в Истар, предпринятое ради спасения человечества, но принесшее ему гибель. О проклятых эльфийках, встретившихся ему на пути и оклеветавших его возлюбленную, обвинив ее в тайных сношениях с мужчинами и в том, что отец ребенка — другой.

Они пели о том, как, вернувшись в гневе, он потребовал к себе жену и назвал ее шлюхой, а ребенка — ублюдком. О том, как содрогнулась земля и тяжелая люстра с пылающими свечами сорвалась с потолка и упала на пол, окружив его жену и ребенка огненным кольцом. Он мог спасти их, но, исполненный ненависти и жажды мщения, лишь наблюдал, как занялись волосы на голове его возлюбленной, как отчаянно закричал младенец у нее на руках, как покрылась ожогами нежная кожа. Каждую ночь пели они о том, как он повернулся и вышел вон.

И напоследок они пропели проклятие, произнесенное его женой, проклятие, которое он был обречен слышать снова и снова: он будет жить вечно, в плену у Тьмы и смерти, помня о своих преступлениях, и минуты будут тянуться как бесконечные часы, часы — как бессчетные годы, а годы станут пустыми и холодными, словно неупокоенные мертвецы.

Уже много лет никто не говорил с ним, и когда он услышал человеческий голос, то вначале решил, что это одна из его черных плакальщиц, и потому ничего не ответил.

— Лорд Сот, я уже трижды обратилась к тебе, — нетерпеливо произнес голос с нотками раздражения, вызванного такой неучтивостью. — Почему ты не отвечаешь?

Мертвый рыцарь, закованный в почерневшую от пламени и запекшейся крови броню, взглянул на собеседницу сквозь прорези шлема. Он увидел перед собой женщину потрясающей красоты, темную и жестокую, словно Бездна, в которой она царила.

— Такхизис, — приветствовал он ее, не поднимаясь со своего трона.

— Королева Такхизис, — недовольно поправила она.

— Ты не моя королева, — парировал он.

Такхизис склонилась над рыцарем, и облик ее изменился. Вместо красавицы перед ним выросла огромная драконица с пятью шипящими, изрыгающими яд головами на извивающихся шеях. Это жуткое создание нависло над ним, гневно крича во все пять глоток:

— Боги Света сделали тебя таким, но я уничтожу тебя вовсе! — Крик перешел в шипение, драконьи головы угрожающе стрельнули раздвоенными языками. — Я ввергну тебя в Бездну, сотру в пыль, буду терзать и мучить целую вечность.

Однако ярость Богини, некогда потрясшая мир, на мертвого рыцаря не произвела ровным счетом никакого впечатления. Он не упал на колени и не затрясся в ужасе, а остался сидеть, вперив в нее горящий ровным и холодным огнем взор, бесстрашный и равнодушный.

— Ты полагаешь, что разница между моей нынешней участью и той, которой грозишь мне ты, столь существенна? — спокойно спросил Сот.

Шеи перестали злобно извиваться — все пять голов были поставлены в тупик. Через секунду драконица исчезла, и перед рыцарем вновь возникла женщина; на губах ее играла улыбка, в голосе послышались проникновенные, обольстительные нотки:

— Я пришла сюда не затем, чтобы ссориться. Хотя ты и обидел меня, можно сказать глубоко ранил, я готова тебя простить.

— Чем это я обидел тебя, Такхизис? — спросил рыцарь.

И хотя от его лица давно уже ничего не осталось, Богине показалось, что оно скривилось в язвительной усмешке.

— Ты служишь делу Тьмы… — начала она.

Лорд Сот отрицательно замахал рукой, словно говоря, что он никому и ничему больше не служит.

— …и, тем не менее, ты держишься в стороне от славной битвы, которую мы ведем, — продолжила Такхизис. — Император Ариакас был бы счастлив принять тебя под свои знамена.

Горящий взор Лорда Сота на секунду вспыхнул ярче, но Такхизис, увлеченная своей пламенной речью, этого не заметила.

— А ты сидишь здесь, запершись в этих черных развалинах, оплакивая свою участь, пока другие сражаются на твоей войне, — с горечью заключила она.

— Насколько мне известно, госпожа, император Ариакас неплохо справляется и без меня, — сухо произнес рыцарь. — Он уже и так захватил большую часть Ансалона. Ты не нуждаешься ни во мне, ни в моих силах, так что уходи и оставь меня в покое.

Такхизис взглянула на мертвого рыцаря из-под длинных ресниц. Ее черные волосы развевались на холодном ветру, врывавшемся в зал сквозь полуразрушенные стены. Эти змеящиеся локоны напомнили ему извивающиеся драконьи шеи.

— Это правда, сила на нашей стороне, и я не сомневаюсь в окончательной победе, — продолжала настаивать Богиня. — Однако я скажу кое-что тебе, и только тебе. Боги Света еще не повержены, сделать это оказалось не так быстро и просто, как я того желала. Возникли… некоторые осложнения. Император Ариакас и Повелители Драконов будут благодарны тебе за помощь.

Лорд Сот знал все об этих «некоторых осложнениях». Один из ее хваленых Повелителей был мертв. Другие же мечтали лишь об императорской короне, на людях они пили из чаши дружбы, а втайне сплевывали постылое вино. Эльфы Квалинести успели бежать и скрыться от преследования. Гномы Торбардина победили и выдворили Тьму из подгорного королевства. Соламнийские Рыцари хоть и потерпели поражение, но не были сломлены. Им нужен был только предводитель, и он в любой момент мог отыскаться в их рядах.

Металлические драконы, до сих пор соблюдавшие нейтралитет, начали проявлять беспокойство, усомнившись в правильности своего решения. Если золотые и серебряные вступят в войну на стороне сил Света, красные и голубые, зеленые, черные и белые окажутся в сложном положении. Такхизис необходимо завершить завоевание Ансалона немедленно, пока металлические драконы колеблются, пока армии Света, доселе разрозненные, не опомнятся и не создадут союз, пока среди соламнийцев не объявится герой.

— Я предлагаю тебе сделку, Такхизис, — произнес Лорд Сот.

Черные глаза Королевы вспыхнули гневом. Она не привыкла к сделкам. Она всегда приказывала и требовала беспрекословного подчинения. Однако ей пришлось умерить гнев. Самым действенным оружием Такхизис был страх, но его заточенное острие не могло поразить мертвого рыцаря, который все потерял и потому ничего не боялся.

— И какую же сделку?

— Я не могу служить тому, кого не уважаю, — ответил Лорд Сот. — Однако я готов присягнуть на верность тому из Повелителей Драконов, у кого хватит мужества провести ночь в Даргаардской Башне. Или, лучше сказать, кто сможет такую ночь пережить. Он должен сделать это по собственной воле, не по принуждению или приказу, — добавил Рыцарь Смерти, угадав ход мыслей Богини.

Такхизис молча посмотрела на Сота. Если бы она не нуждалась в нем, то испепелила бы его, разорвала бы на мелкие клочки, стерла бы в порошок.

Но он был ей нужен, а она ему — нет.

— Я передам твои слова Повелителям Драконов, — наконец вымолвила Богиня.

— Он должен прийти один, — повторил Сот. — По собственной воле.

Такхизис не удостоила его ответом. Она повернулась к рыцарю спиной и скрылась во Тьме, которой правила, оставив его в одиночестве снова и снова слушать повесть о трагической судьбе.

1

Наступила поздняя осень, золото и багрянец потускнели, и ветер срывал бурые, сморщенные мертвые листья, устилая ими землю. Вот-вот их милостиво погребет белый снежный покров.

Начало зимы должно было прервать военную кампанию до следующего года. Армии Такхизис под командованием императора Ариакаса заняли большую часть Ансалона — от Нордмаара на западе до Каламана на востоке, от Гудлунда на севере до Абанасинии на юге. Ариакас планировал захватить и остальную часть Ансалона, Королева Такхизис торопила его с исполнением этих замыслов. Она хотела, чтобы война продолжилась, но это было невозможно. Войска не могли продвигаться по заснеженным дорогам. Повозки с провиантом соскальзывали с обледенелых утесов или вязли в грязи на размытых дождем трактах. Лучше дождаться весны. Зимой стоило отсидеться в безопасности да залечить раны, оставшиеся от осенних сражений. Ее войска выступят весной, окрепшие и пополненные.

Ариакас заверил Богиню: война продолжается, несмотря на перерыв в боевых действиях. Плетутся интриги, втайне готовятся заговоры. Услышав это, Такхизис успокоилась.

Солдаты, воодушевленные недавними победами, расположились на постой в завоеванных городах, в тепле и довольстве жили они в замках недавних врагов, наслаждаясь добычей. Они опустошали амбары, насиловали женщин и безжалостно убивали тех, кто решался защищать семью и имущество. Воины Такхизис должны были неплохо провести зиму, а побежденным предстояло голодать и жить в постоянном страхе.

Но для императора все оборачивалось довольно скверно.

Он намеревался перезимовать в своей главной ставке в Оплоте, но тут начали поступать тревожные сообщения с запада: все пошло не так, как было задумано. Его войска должны были уничтожить эльфов и захватить Квалинести, а к концу года оккупировать королевство гномов Торбардин. Однако вначале пришло известие о том, что Верминаард, Повелитель Красных Драконов, который провел столь блестящую кампанию в Абанасинии, принял смерть от рук собственных рабов. Затем император узнал, что эльфы Квалинести сумели ускользнуть и нашли безопасное пристанище, вскоре поступило донесение, что не удалось захватить Торбардин.

Впервые армия драконидов потерпела столь серьезное поражение, и Ариакасу пришлось проехать через весь континент, до самой Нераки, чтобы лично выяснить причину столь досадных неудач. Он приказал коменданту крепости Пакс Таркас явиться в Нераку с докладом. Но после смерти Верминаарда возникло некоторое замешательство по поводу преемника.

Один хобгоблин — Тоэд — утверждал, что покойный Верминаард в качестве преемника называл именно его. Тоэд уже начал упаковывать вещички, готовясь к путешествию, но тут до него дошли слухи, что Ариакас страшно разгневан из-за потери Торбардина и что кому-то предстоит за это ответить. Тут хобгоблин вспомнил о неотложных делах где-то в другом месте и быстренько ретировался, велев перед этим командиру драконидов держать ответ перед императором.

Ариакас расположился в своих покоях дворца Нераки, столицы империи Владычицы Тьмы, и с нетерпением стал ждать прихода командира. Он высоко ценил Верминаарда, и его злила потеря столь искусного полководца. Императору нужны были объяснения, и он надеялся получить их от командира Грэга.

Грэгу не доводилось раньше бывать в Нераке, но он предпочел избегать людных мест и держаться как можно незаметнее. Товарищи-дракониды предупредили его, что в городе не жалуют их расу, хотя представители именно их расы жертвовали жизнями, чтобы выиграть эту войну для Такхизис. Грэг посетил лишь то место, в котором давно мечтал побывать, — Храм Владычицы Тьмы.

Когда Истар был разрушен Богами, Такхизис взяла Камень Основания Храма Короля-Жреца и отнесла его на плато в Халькистовых горах, положив на лесной поляне. Постепенно на этом месте вырос Храм. Она втайне использовала камень в качестве ворот в мир, пока их случайно не повредили юноша по имени Берем и его сестра Джесла.

Как-то раз Берем набрел на Камень Основания, залюбовался украшавшими его драгоценностями и хотел извлечь одну из них. Сестра почувствовала исходившее от камня Зло и попыталась удержать брата. Тот разозлился и принялся копать, а когда Джесла начала ему мешать, оттолкнул ее, да так, что она упала и, ударившись головой о камень, умерла. Зеленый изумруд вонзился Берему в грудь, и с той секунды он оказался прикованным к определенной точке во времени. Он не мог ни состариться, ни умереть. Ужаснувшись своему преступлению, он пустился в бегство.

Когда Такхизис в очередной раз решила покинуть Бездну, выскользнув сквозь врата, она обнаружила, что в Камень Основания вошел добрый дух Джеслы, там он ждал возвращения раскаявшегося брата. Такхизис оказалась взаперти. Лишь ее воплощение могло теперь посетить Кринн, что намного уменьшало ее силу и возможность влиять на ход событий в мире. Но она предвидела и большую опасность. В том случае, если Берем вернется и воссоединится с сестрой, ворота закроются навсегда и она будет отрезана от мира. Чтобы отпереть врата, необходимо было найти Берема и убить. Так начались поиски Человека Зеленого Камня.

Храм все разрастался на месте, глубоко под которым покоился Камень Основания. Со временем он превратился в грандиозное сооружение, возвышавшееся над окрестными землями и видное за много миль. Изломы стен делали его похожим на вырастающую из земли клешню. На Грэга Храм произвел неизгладимое впечатление, и командир низко поклонился ему, правда издалека.

Командиру Грэгу не пришлось заходить в город, чтобы добраться до казарм Армии Синих Драконов, где император устроил свою ставку. Это было для драконида большой удачей. Узкие улочки Нераки кишели народом, в основном людьми, которые вовсе не испытывали теплых чувств к сородичам Грэга. Ему бы и квартала не удалось пройти без того, чтобы ввязаться в драку. Он выбирал самые пустынные тропы, но стоило ему столкнуться с вереницей закованных в цепи рабов, которых вели на рынок, как вслед ему донесся совет «убираться обратно в топь, откуда скользкий слизняк выполз». Грэга жгло желание свернуть наглецу шею, но он уже опаздывал и потому, не теряя времени, сжав челюсти, пошел дальше.

Официальные покои императора располагались внутри Храма Владычицы Тьмы. Но он не любил вести там дела. Хотя император Ариакас был ревностным служителем Такхизис, взысканным милостью Богини, он недолюбливал ее жрецов и не слишком им доверял. Император подозревал, и не без основания, что те шпионят за ним, когда он находится в своих храмовых покоях. Верховный жрец Такхизис, известный как Ночной Властелин, считал, что императорская корона должна принадлежать ему, а Ариакас, как главнокомандующий, обязан держать перед ним ответ. Особенно жреца злило, что Ариакас обращается к Такхизис лично, вместо того чтобы прибегать к его посредничеству. Поэтому Ночной Властелин плел бесконечные заговоры в надежде свергнуть Ариакаса и положить конец его правлению.

Потому Ариакас приказал Грэгу явиться в казармы, где размещалось Синее Крыло, когда находилось в городе. Но в данное время оно было расквартировано в западной части империи, откуда готовилось весеннее вторжение в Соламнию. Его командир, известная под именем Синей Госпожи, также была вызвана в Нераку для встречи с Грэгом.

Пока что казармы были в полном распоряжении Ариакаса, который привез с собой штаб и телохранителей. Адъютант, встретивший заблудившегося Грэга, провел его к небольшому, приземистому и непрезентабельному зданию, в котором жил и работал император.

У входа на часах стояли два здоровенных людоеда — таких гигантов Грэгу видеть еще не приходилось. Они были закованы в латы и вооружены до зубов. Дракониды недолюбливали людоедов за тупоумие и грубость. Неприязнь эта была взаимной, поскольку людоеды, в свою очередь, считали драконидов самонадеянными выскочками, сующими нос в чужие дела. Грэг напрягся в ожидании неприятностей, однако эти двое были в числе личных телохранителей Ариакаса и на службе не позволяли себе никаких вольностей.

— Оружие! — прорычал один, протянув волосатую лапу.

Никто не мог явиться вооруженным в покои императора. Это Грэгу было известно, однако без меча, с которым он не расставался с тех пор, как вылупился из скорлупы, Грэг был словно без рук; он почувствовал себя уязвимым и совершенно беззащитным.

Желтые глаза людоеда, заметившего колебания драконида, угрожающе сузились. Грэг сиял пояс с мечом и кинжалом и вручил часовому. В конце концов, магическую силу у него никто не мог отобрать.

Один людоед остался следить за Грэгом, а второй отправился докладывать императору Ариакасу, что прибыл базак, которого тот ожидает. Изнутри донесся громыхающий смех и бархатистый женский голос, не столь низкий, как мужской, но все же много ниже и глубже, чем обычно бывают женские голоса.

Людоед вернулся и похожим на сардельку пальцем указал на дверь, приглашая Грэга войти. Того охватило скверное предчувствие, что беседа с императором не сулит ему ничего хорошего. Ехидно поблескивающие желтые глаза телохранителя и обнажившиеся в язвительной ухмылке гнилые клыки его товарища лишь подтвердили худшие опасения.

Как можно плотнее подобрав крылья и нервно сжимая кулаки, позвякивая бронзовой чешуей, Грэг явился пред очи Ариакаса — самого могущественного и самого опасного человека на всем Ансалоне.

Ариакас оказался высоким и импозантным мужчиной с длинными темными волосами и гладко выбритым подбородком. Ему было около сорока — по человеческим меркам это считалось средним возрастом, однако он был в великолепной форме. Среди солдат о его физической силе ходили легенды, самая известная гласила, что он бросил копье, которое прошло сквозь человеческое тело, не застряв.

На императоре был подбитый мехом плащ, небрежно наброшенный на широкие плечи, и прочный кожаный панцирь, который мог защитить от удара в спину, потому что даже в Нераке было немало тех, кто мечтал лишить Ариакаса не только короны, но и жизни. На поясе, кроме меча, висели мешочки с магическими компонентами и свитки с заклинаниями, что было удивительно, ведь магам их Боги чаще всего запрещают носить латы или стальное оружие.

Но Ариакасу не было дела до Богов магии. Он получал свои заклинания непосредственно от Владычицы Тьмы, и в этом у них с Грэгом было что-то общее. Грэгу не приходило в голову, что император Ариакас прибегает к магии, однако свитки у него на поясе свидетельствовали о том, что это искусство знакомо ему так же хорошо, как и искусство владения мечом.

Ариакас стоял к Грэгу спиной и, обернувшись, бросил взгляд на вошедшего драконида. А затем возобновил беседу с женщиной. Грэг переключил свое внимание на нее, ведь среди солдат она пользовалась столь же большой популярностью, сколь и император, если не большей.

Китиаре Ут-Матар на вид можно было дать лет тридцать. Она коротко стригла черные вьющиеся волосы ради простоты и удобства. У нее были темные глаза и странная привычка, улыбаясь, кривить губы, что придавало ее лицу несколько презрительное выражение. Грэг ничего не знал о ее прошлом. Будучи рептилией, родичем драконов, сам он вылупился из скорлупы и, не имея никакого понятия о собственных родителях, никогда не интересовался происхождением других. Он слышал, что Китиара родилась воином, и Грэг этому охотно верил. Меч свой она носила с изящной легкостью, а присутствие императора не сковывало и не смущало ее ни в малейшей степени.

Грэгу стало любопытно, правдивы ли слухи об их любовной связи.

Наконец они закончили беседу, и Ариакас соизволил обратить внимание на базака. Император повернулся и посмотрел дракониду в глаза. Грэг вздрогнул. Ему показалось, что он заглянул в саму Бездну или, лучше сказать, провалился в Бездну; с него словно содрали кожу, разорвали в клочья, испепелили, развеяли по ветру — и все это одновременно.

Грэг был настолько потрясен, что забыл о приветствии. Но тут же исправил свою оплошность, заметив, как недовольно нахмурились черные брови императора. Китиара, стоявшая позади Ариакаса, скрестив руки на груди, криво усмехнулась неловкости драконида, словно видела его насквозь и знала, что именно он в тот миг чувствовал. Вероятно, она приехала совсем недавно и еще не успела снять синие доспехи, покрытые дорожной пылью.

Ариакас был не из тех, кто стал бы тратить слова и время на любезности,

— Я слышал много разных версий гибели Повелителя Верминаарда и нашего поражения в Торбардине, — начал он холодно и сухо. — Я приказываю тебе, командир, сказать здесь правду.

— Да, мой повелитель, — ответил Грэг.

— Клянись именем Такхизис.

— Клянусь моей верностью Владычице Тьмы, что все мои слова правдивы, — произнес драконид. — Пусть она лишит силы мою руку, держащую меч, если я солгу.

Эта клятва, казалось, удовлетворила Ариакаса, и он жестом велел Грэгу начинать. Он не сел и не пригласил сесть базака. Китиара тоже осталась стоять в присутствии императора.

Грэг рассказал о том, как от рук наемников погиб Верминаард, как аураку Драй-йану пришла идея принять обличье Верминаарда, для того чтобы все считали, будто Повелитель Драконов жив; как Грэг и Драй-йан придумали план захвата Торбардина и о том, как все это замечательно осуществилось бы, если бы не магия, предательства и Боги Света.

Грэг видел, как по ходу его повествования все больше гневается император. Когда драконид дошел до того места, как Драй-йан провалился в яму, Китиара разразилась хохотом, а Ариакас, вытаскивая меч, двинулся на него.

Грэг прервал свой доклад и отступил на шаг. Его когтистые пальцы переплелись, он мысленно произносил заклятие. Может, он и умрет, но, именем Такхизис, он будет не один.

Продолжая хихикать, Китиара положила руку на могучее плечо императора.

— Не стоит убивать командира Грэга, пока он не закончит свою историю, — сказала она. — Мне, во всяком случае, ужасно хочется узнать, чем все закончилось.

— Я рад, что ты находишь ее такой забавной! — прорычал Ариакас. Он вложил меч обратно в ножны, продолжая, однако, сжимать рукоять и злобно глядя на базака. — Я ничего смешного здесь не нахожу. Торбардин остался в руках гномов-хайларов, которые, вернув Молот и открыв врата, стали могущественнее, чем когда-либо. Железо, сталь и все богатства гномьего королевства, которые должны были достаться нам, потекли в руки наших врагов! И все потому, что Верминаард дал себя убить кучке наемников, а этот тупоголовый аурак, со своими претензиями на величие, нырнул в бездонную яму!

— Потеря Торбардина была тяжелым поражением, но не окончательным, — спокойно проговорила Китиара. — Конечно, его богатства пришлись бы кстати, но и без них мы не пропадем. Гораздо опаснее было бы присоединение войска гномов к армиям союзников, но, как видишь, этого не произошло. Люди недолюбливают эльфов, которые, в свою очередь, не доверяют людям, а уж гномов просто терпеть не могут, а гномы презирают и тех и других. Они успеют передраться друг с другом, прежде чем выступят против нас.

Ариакас усмехнулся. Он не привык к поражениям и все еще был зол, но Грэг, заметивший, что Китиара ему слегка подмигнула, понял: кризис миновал. Базак расслабился и прервал чтение заклинания, которое должно было его защитить. В отличие от человеческих подданных императора, которые положили бы голову на плаху со словами искренней признательности повелителю за участие в их судьбе, дракониды не расстались бы с жизнью без борьбы, и Грэг являлся опасным противником. Вероятно, базак не в силах был убить могучего Ариакаса, но, закованный в чешую, с когтистыми лапами и огромными крыльями, мог нанести серьезные увечья. Темная Госпожа вовремя заметила опасность, это и заставило ее вмешаться.

Грэг состоял в родстве с драконами, и презрение к людям было у него в крови, тем не менее, он благодарно кивнул Китиаре, одарившей его своей кривой усмешкой.

— Опиши нам подробности гибели Верминаарда, — потребовала та. — Его убили наемники, выдававшие себя за рабов. Они все еще на свободе, командир?

— Да, моя госпожа, — мрачно ответил Грэг. — Мы преследовали их до самого Торбардина. Согласно моим сведениям, они до сих пор скрываются там.

— Я назначу награду за их головы, как за Человека Зеленого Камня, — сказал Ариакас. — Наши люди будут разыскивать их по всему Ансалону.

— Я бы дважды подумала, прежде чем принимать такие меры, мой повелитель, — вмешалась Китиара, улыбаясь. — Зачем разглашать, что Повелитель Драконов погиб от рук рабов?

— Мы подыщем другое объяснение! — пообещал Ариакас в холодном бешенстве. — Что тебе известно об этих людях?

Грэг стрельнул раздвоенным языком. На самом деле известно ему было немного. Он взглянул на Темную Госпожу и понял, что она утратила интерес к беседе. Подняв руку, Китиара прикрыла рот, чтобы скрыть зевок.

Грэг напряг мозги, вспоминая все, что рассказывал об этих наемниках его бывший напарник.

— Верминаард подослал к ним шпиона, который выяснил, что они из Абанасинии, из городка под названием Утеха.

Скука Китиары мгновенно рассеялась.

— Утеха, ты сказал?

Ариакас бросил на нее суровый взгляд:

— Не там ли ты родилась?

— Да, я там выросла, — ответила Китиара.

— Возможно, ты знаешь этих преступников, — заметил Ариакас.

— Вряд ли. Я не была дома много лет, — возразила Темная Госпожа, пожимая плечами.

— Как их звали? — спросил Ариакас.

— Я знаю лишь несколько имен… — начал Грэг.

— Ты должен был видеть их во время битвы, — перебил его император. — Опиши их, командир.

— Я видел их, — пробормотал Грэг. В действительности видел он их довольно близко. Они поймали его, и лишь по милости Владычицы Тьмы ему удалось тогда бежать. — Это разношерстная банда. Их предводитель — ублюдок полуэльф по имени Танис, другой — седобородый гном, а третий — пронырливый кендер. Остальные люди — маг, носящий красную мантию, злобный Соламнийский Рыцарь по имени Стурм и могучий воин, которого, кажется, зовут Карамон.

Китиара издала странный звук, словно у нее перехватило дыхание, однако мгновенно овладела собой и, улыбаясь, сказала:

— Боюсь, я их не знаю, мой повелитель.

— Лучше бы это было правдой, — мрачно отозвался Ариакас. — Если я выясню, что ты каким-либо образом причастна к смерти Верминаарда…

Ариакас вперил в нее пристальный взгляд. Убийства были обычным способом продвинуться наверх в армии Владычицы Тьмы, считавшей, что такой естественный отбор обеспечит ее войска сильными предводителями. Но Ариакас благоволил Верминаарду, и Китиару вовсе не радовала перспектива быть обвиненной в его убийстве, которое к тому же повлекло потерю Торбардина.

— В Утехе несколько тысяч жителей, мой господин, — пояснила Китиара, которую этот допрос уже не на шутку тревожил. — Я не знаю всех поименно.

Ариакас пристально посмотрел ей в глаза, но она выдержала его взгляд, ничем не выдав своего волнения. Наконец он снял ее с крючка.

— Но переспала, должно быть, с половиной, — сказал он и вновь переключил внимание на Грэга.

Китиара с готовностью улыбнулась шутке, но ее улыбка улетучилась, едва лишь он перевел взгляд. Она прислонилась к столу, скрестив на груди руки, взгляд ее стал рассеянным.

— И где же сейчас эти наемники, командир? — спросил Ариакас.

— По последним сведениям, они скрываются в Торбардине, мой повелитель. — Грэг некоторое время колебался и затем произнес: — Думаю, что командир Тоэд может сообщить о них больше.

Китиара пошевелилась:

— Я могу отправиться в Пакс Таркас, поговорить с этим командиром Тоэдом.

— Командира сейчас нет в Пакс Таркасе, моя госпожа, — сказал Грэг. — Крепость лежит в руинах и непригодна для военных целей. Красное Крыло перебазировалось в город Гавань.

— Значит, в Гавань, — предложила Китиара.

— Возможно, позже, — сказал Ариакас. — Соламния на первом месте.

Китиара лишь пожала плечами и вновь погрузилась в свои раздумья.

— А что до этих убийц, они наверняка будут отсиживаться в пещерах Торбардина до наступления весны. Мы подошлем к ним темных гномов…

— Я бы не была в этом так уверена, — перебила его Китиара.

— О чем ты? — Ариакас повернулся и посмотрел на нее. — Ты же говорила, что не знаешь их!

— Их лично я не знаю, зато прекрасно знаю этот тип, мой повелитель. Это, скорее всего бродяги, странствующие наемники. Такие люди никогда подолгу не задерживаются на месте. Можно не сомневаться, скоро они опять будут в пути. Снег для них не помеха.

Ариакас странно посмотрел на нее, но она этого не заметила, так как опустила глаза, рассматривая свои покрытые пылью сапоги. Император задержал на ней взгляд еще на несколько мгновений, а затем вновь обратился к Грэгу:

— Выясни все, что сможешь, об этих людях. Если они покинут подгорное королевство, незамедлительно доложи. — Ариакас нахмурился. — И объяви, что они нужны мне живыми. Смерть Повелителя Драконов не может остаться неотомщенной, и я хочу убедительно это доказать.

Грэг обещал все выяснить. Еще какое-то время они беседовали с Ариакасом о военной кампании на востоке и о том, кого можно назначить командующим Красным Крылом. На Грэга большое впечатление произвел тот факт, что император был в курсе практически всего касавшегося Красного Крыла: его диспозиции, сил, поставок продовольствия и боеприпасов и тому подобного.

Они обсудили состояние Пакс Таркаса. Ариакас сказал, что хочет вернуть крепость, но, учитывая тот факт, что она разрушена, не тратить сил на штурм, а просто взять ее в осаду.

Все это время Китиара молчала, занятая своими мыслями. Грэг решил, что она и вовсе перестала слушать, пока он не упомянул о притязаниях хобгоблина Тоэда занять пост Верминаарда. Тут Китиара улыбнулась.

Грэгу не нравилась эта ее кривая усмешка. Он боялся, что Китиара поддержит кандидатуру Тоэда, а его вовсе не радовала мысль выполнять приказы надутого, самодовольного и хитрого хобгоблина. Однако Грэг довольно быстро передумал, решив, что такой командир вовсе не так плох, как какой-нибудь тщеславный человечишка, и что при желании Тоэдом можно научиться манипулировать. К нему нетрудно подольститься, обмануть, заставить делать то, что нужно Грэгу, а вот человек пойдет своим путем. Дракониду необходимо было это обдумать.

Вскоре аудиенция окончилась. Грэга отпустили. Он отдал честь и вышел за дверь, которую Ариакас лично закрыл за ним. К своему удивлению, базак обнаружил, что весь трясется; ему пришлось остановиться и прийти в себя.

Наконец он овладел собой и тут наткнулся на людоедов, которые, судя по их удивленным минам, вовсе не ожидали увидеть драконида целым и невредимым. Молча вернули они меч и кинжал, на этот раз глядя на него с большим уважением.

— Где здесь ближайшая таверна? — спросил Грэг. Пояс с мечом он надевать не стал, поскольку не был уверен, что сможет застегнуть пряжку и пальцы его не задрожат. Ему не хотелось демонстрировать людоедам свою слабость. — Стакан «гномьей водки» мне бы сейчас не повредил.

Телохранители хохотнули.

— Загляни в «Волосатого тролля», — ответил один, указывая, куда идти.

Грэг не сомневался: Темная Госпожа знала убийц и Ариакас знал, что она знала, или, во всяком случае, догадывался.

За всю выпивку Торбардина Грэг не хотел бы поменяться с ней местами.

2

— Знаешь, я подумываю, не сделать ли Грэга Повелителем, — сказал Ариакас, задумчиво глядя вслед уходящему дракониду.

— Рептилию? — удивилась Китиара. — Эти склизкие ребята — отличные бойцы, этого у них не отнимешь, мой господин. Ведь они были созданы для войны, но им явно недостает дисциплины и сообразительности, ими нужно командовать.

— Я так не думаю, — возразил Ариакас. — На чешуйчатых плечах этого командира — светлая голова.

— Во всяком случае, он симпатичнее, чем Верминаард, — буркнула Китиара.

— Хочу тебе напомнить, что я высоко ценил Верминаарда, — отрезал Ариакас. — Он провел на западе блестящую кампанию. Любой человек, каким бы могущественным он ни был, может пасть жертвой судьбы.

Китиара пожала плечами, подавив очередной зевок. Прошлой ночью она мало спала, ее сон был прерван кошмарным видением охваченной огнем крепости и Рыцаря Смерти, закованного в почерневшие латы, украшенные розой. Китиара не имела ни малейшего представления о том, что мог значить этот сон и почему он ей приснился, но она внезапно пробудилась, охваченная безотчетным ужасом, и заснуть уже не смогла.

Ариакас тоже мало спал. Под глазами императора залегли темные круги, и он часто моргал. Китиара размышляла, был ли ее сон просто сном, или же это Такхизис пыталась ей что-то сообщить. Кит хотела спросить об этом Ариакаса, когда он взглянул на нее, сказав:

— А была ли это судьба, Китиара?

— Какая судьба, мой повелитель? — переспросила Кит. Она совершенно потеряла нить беседы.

— Клянусь Такхизис, я начинаю думать, что Верминаард расстался с жизнью не без твоей помощи! — взорвался Ариакас. — И надо же какое совпадение — убийцы прибыли из твоего родного города, а один из них к тому же еще и маг. Насколько я помню, один из твоих братьев тоже чародей.

— Я польщена тем обстоятельством, что мой повелитель так много обо мне помнит, — спокойно сказала Китиара. — А что до Рейстлина, так он мне брат только наполовину, к тому же он всегда был слабым и болезненным. Сомневаюсь, что он еще жив и тем более причастен к убийству Повелителя Драконов.

Ариакас не сводил с нее испытующего взгляда.

— Ты обвиняешь меня в убийстве Верминаарда, господин? — Китиара вспыхнула.

— А что, если так? — не отступал император.

Он надвинулся на нее всем своим мощным телом. Китиара, не ожидавшая такого поворота, чуть не запаниковала. Она говорила ему правду, но далеко не всю. Не стоило шутить по поводу Верминаарда. В эту секунду ей вспомнился отец. Грегор Ут-Матар был когда-то Соламнийским Рыцарем. Лишившись за недостойное поведение рыцарского звания, он зарабатывал на жизнь как наемник. Он был красивым и смелым, всегда по уши в долгах, часто в серьезных переделках. Китиара восхищалась им. Одним из его излюбленных изречений было: «Всегда нападать, никогда не защищаться».

Вместо того чтобы отпрянуть, чего ожидал Ариакас, женщина сделала шаг навстречу, так что они оказались почти вплотную друг к другу.

— Ты должен был бы изучить меня уже достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: если бы я хотела убить Верминаарда, то сделала бы это сама, а не руками наемников.

Ариакас взял ее за горло. Его пальцы сомкнулись. Одно движение — и хрустнут позвонки. Император смотрел на Китиару сверху вниз, ожидая, что она начнет хныкать и слабеть.

Кит лишь моргнула, и внезапно Ариакас почувствовал укол стального лезвия в области паха. Он опустил глаза и увидел в руке женщины кинжал, готовый проникнуть сквозь кожаный панцирь к самому чувствительному его органу.

Повелитель громко рассмеялся и оттолкнул от себя Китиару.

— Чертовы бездельники эти телохранители! — воскликнул он полунасмешливо-полусердито. — Поплатятся пустыми головами! Им был дан приказ обыскивать всех, даже моих самых доверенных командиров! Или, вернее, самых доверенных командиров — особенно тщательно.

— Не гневайтесь на людоедов, мой повелитель, — сказала Китиара. — Этого им было ни за что не найти.

Она сунула тонкий клинок в ножны, искусно спрятанные в кованых украшениях ее нагрудника. Ариакас захохотал:

— Ты и вправду меня оскопила бы?

— А ты и вправду сломал бы мне шею? — лукаво спросила она в ответ.

Оба знали, что ответ был «да». Иного они друг от друга и не ждали.

— Что ж, теперь мы можем заняться нашими делами в Соламнии.

Ариакас подошел к столу, на котором были разложены карты, и склонился над ними.

Китиара тихонько выдохнула. Она уцелела в очередной стычке со своим могущественным повелителем. Ее смелость и дерзость нравились ему. Но придет день, когда он этого не потерпит.

— Не снился ли тебе прошлой ночью странный сон, мой господин? — спросила женщина.

— Не пытайся переменить тему, — резко ответил Ариакас.

— Мне снился, — продолжила Китиара. — Мне снилось, будто Королева Такхизис хочет, чтобы я отправилась в Даргаардскую Башню и сразилась с Рыцарем Смерти, который, по слухам, обитает в ней.

— С Сотом, — уточнил Ариакас. — Это Лорд Сот. И каков же был твой ответ?

Он старался говорить равнодушно, но Китиара поняла, что и ему снился этот сон.

— Я ответила, что не верю в привидения, — сухо произнесла Китиара.

Император усмехнулся:

— Сот не привидение. Он существует, если так можно сказать о человеке, умершем более трехсот лет назад. Наша Королева хочет призвать его под свои знамена.

— Ты сделаешь это, мой повелитель? — спросила женщина.

Ариакас покачал головой:

— Сот был бы ценным союзником, но я не мог бы ему доверять. Зачем Рыцарю Смерти служить смертному господину? Нет, пусть Сот оплакивает грехи молодости в своем разрушенном замке. Я не хочу тревожить его.

Китиара признала, что эти доводы убедительны. Королеву Такхизис часто раздражали человеческие немощь и слабость, иногда она ставила невыполнимые задачи. Кит решила больше не думать о ночном видении.

— Я прочел твое последнее предложение о вторжении в Соламнию, — сказал Ариакас и потряс толстой пачкой пергамента. — Ты предлагаешь захватить Башню Верховного Жреца, а оттуда двинуться на Палантас. Смелый план, Китиара. — Он сел за стол. — Я против. Нам придется растянуть войска, но я готов выслушать твои аргументы.

Китиара уселась на край стола и склонилась над картой, чтобы объяснить свой замысел.

— Разведка донесла, что в Башне Верховного Жреца почти нет войск, мой повелитель. — Она постучала пальцем по карте. — Красное Крыло находится здесь. Ты можешь приказать ему двинуться на север. Мы нападем объединенными силами и с легкостью справимся с небольшим гарнизоном. Башня будет в наших руках, прежде чем Соламнийские Рыцари осознают опасность. Оттуда мы двинемся на Палантас, возьмем город и захватим порты.

— Взять Палантас — задача не из легких, — возразил Ариакас. — Мы не можем осадить город, не взяв его в морскую блокаду.

— Да ну! Жители Палантаса сплошь изнеженные щеголи. Они не станут сражаться из боязни испортить маникюр. Как только они увидят драконов над своими головами, они обмочат штаны и сдадутся.

— А что, если нет? — Ариакас указал на карту. — Соламнийские Равнины, Элкхолм, Хартланд в руках у наших врагов. Ты оставляешь фланги открытыми и сама лезешь в окружение. А как насчет снабжения? Крепость, допустим, ты захватишь, но когда войска окажутся внутри, им придется голодать!

— Как только мы возьмем Палантас, в провианте и припасах недостатка у нас не будет. А до этого можно использовать драконов.

Ариакас только хмыкнул:

— Красных нельзя использовать как вьючных мулов! Они не будут выполнять подобную работу.

— Но если бы ее Темное Величество приказала…

Ариакас покачал головой.

Китиара села на место, поджав губы и сверкая карими глазами.

— Тогда, мой повелитель, мы понесем припасы с собой и будем рассчитывать лишь на это. — Ее кулаки сжались от страсти и воодушевления. — Я гарантирую, стоит людям увидеть ваше знамя над Башней Верховного Жреца, как Палантас упадет в ваши руки, словно перезревший плод.

— Это слишком рискованно, — пробурчал Ариакас.

— Да, рискованно, — охотно согласилась Китиара. — Но дать рыцарям время объединиться и послать за подкреплением рискованнее вдвойне. Сейчас соламнийцы разобщены. У них нет Великого Магистра, никто из них не обладает достаточной силой, чтобы провозгласить себя таковым, у них два Верховных Судьи, потому что на это звание претендуют двое и ни один не хочет признать права другого. Они суетятся, как матросы на палубе горящего корабля, ссорясь из-за того, что не могут решить, кому тушить огонь, пока судно идет ко дну.

— Может, это и так, но Орден еще очень могуществен, и, пока в их числе есть рыцари, народ Соламнии не сдастся. Рыцари должны быть уничтожены, искоренены навсегда. Я хочу нанести им такой удар, после которого они не оправятся.

— Это произойдет, если мы выбьем рыцарей из Башни Верховного Жреца, — возразила Китиара. — Если Палантас падет из-за слабости и безрассудства рыцарей, люди отвернутся от них с презрением и яростью. Вторжение в Палантас станет решающим ударом. Орден будет повергнут в прах.

Видя, что Ариакас задумался над ее доводами, Китиара решила продолжать:

— Мой повелитель, налет синих драконов будет подобен грому среди ясного неба. Мы нанесем рыцарям жестокое поражение, прежде чем они увидят наши наступающие войска. Только отдайте приказ, и мои драконы будут готовы к схватке в течение недели. — Она сделала паузу, давая Ариакасу возможность обдумать ее слова, затем тихо сказала: — Говорят, что Башня Верховного Жреца никогда не падет, пока ее защитники хранят веру. Но сейчас люди потеряли веру, и нельзя дать им возможности обрести ее вновь. Мы должны нанести удар, прежде чем рыцари выберут предводителя, способного объединить враждующие кланы.

Ариакас слушал ее все внимательнее. Доводы были убедительны. Ему нравилась идея взять Башню одним мощным быстрым приступом. Рыцари будут деморализованы. Палантас, безусловно, сдастся, Ариакасу так нужны его богатства и белокрылые корабли. Только торговля рабами принесет несметную прибыль, и монеты рекой потекут в его казну.

Ариакас уже готов был согласиться и пристально посмотрел Китиаре в глаза. В них он увидел то, что желал видеть в глазах всех своих командиров, — жажду битвы. Но было там и еще кое-что, нечто заставившее его передумать. Он увидел самодовольство. Он увидел тщеславие.

Ее будут чествовать и восхвалять: Китиара, Темная Госпожа, завоевательница Соламнии.

Он уже видел ее руку, тянущуюся к Короне Власти. Возможно, она уже устранила одного из соперников…

Ариакас не боялся Китиары. Он никого не боялся. Если бы император считал ее план своим единственным шансом на победу, он без колебаний дал бы согласие, а с соперницей разобрался бы после. Но чем больше он размышлял над ним, тем больше находил в нем слабых мест.

Во-первых, Ариакаса настораживало то, что Китиара слишком полагалась на драконов. До возвращения Владычицы Тьмы он ни разу не использовал их в битвах и, хотя признавал их устрашающую и разрушительную мощь, все же не считал разумным делать на них главную ставку. Драконы — самонадеянные твари. Могущественные и умные, они относились к людям немногим лучше, чем те — к блохам. Ариакас, например, не мог отдать дракону прямой приказ. Драконы повиновались только Владычице Тьмы, да и та должна была вести себя с ними дипломатично.

Смелый, даже безрассудный план Китиары шел вразрез со всеми его представлениями о ведении войны, хороший урок ей не повредит, и Ариакас разок поставит ее на место, напомнит, кто есть кто.

— Нет, — произнес он решительно. — Мы укрепим позиции на юге и востоке и только тогда двинемся на Башню Верховного Жреца. — Он сделал ударение на этом слове. — А что до Соламнийских Рыцарей, то на их счет у меня есть план.

Китиара была расстроена:

— Мой повелитель, если ты позволишь мне объяснить все в деталях, то поймешь сам…

Император вспыхнул и изо всех сил ударил кулаком по столу.

— Не испытывай судьбу, Темная Госпожа! — грозно произнес он.

Китиара понимала, когда нужно остановиться. Она знала императора и могла представить ход его мыслей. Он не доверял ей, и это была его сознательная позиция, хотя сам он этого и не признал бы. Давить на него дальше было бы ошибкой.

Китиара также понимала с пугающей отчетливостью, что допустила серьезную промашку, которая многим могла стоить жизни.

Она задумалась над этим, но потом лишь пожала плечами, тряхнув иссиня-черными кудрями. Это была вполне практичная натура, она смотрела только вперед и никогда не оборачивалась. Тратить время на сожаления было не в ее привычках.

— Как считаешь нужным, мой повелитель. А каков твой план?

— За этим я тебя и позвал. — Ариакас встал из-за стола и подошел к двери. — Пошлите за Иолантой.

— Кто такая Иоланта? — спросила Кит.

— Она — моя новая ведьма, — ответил Ариакас. — Это ее идея.

По сладострастному блеску в глазах императора Китиара тут же догадалась, что новая ведьма по совместительству еще и новая любовница.

Она вновь присела на край письменного стола, готовясь выслушать сколь угодно бредовый план, нашептанный фавориткой императора во время агонии их страстных ночей. К тому же Иоланта наверняка пускала в ход магию. Дела принимали и вовсе скверный оборот.

Китиара чувствовала себя среди магов много свободнее большинства воинов. Ее мать, Розамун, от рождения обладала магическими способностями, ее посещали странные видения, то и дело она впадала в транс, порой становясь вовсе безумной. Дар перешел и к брату Китиары по матери, Рейстлину. Именно Кит разглядела в нем талант, поняла, что когда-нибудь он сможет этим зарабатывать свой хлеб, если, конечно, дар не погубит его раньше.

Как и многие воины, Китиара не питала доверия к магам. Они не бились честно. Она предпочитала противников, которые выступали против нее с мечом, а не пели заклинания или рассыпали порошки.

Появилась ведьма в сопровождении одного из людоедов, который не в силах был оторвать от нее очарованного взгляда. По готовности, с какой Иоланта ответила на приветствия, Китиара заключила, что та ожидала в соседней комнате. Взгляды, которыми они обменялись с Ариакасом, также свидетельствовали о том, что она подслушивала разговор.

Иоланта в точности отвечала представлениям Китиары о том, кто может претендовать на роль любовницы императора. Она была молода, и те мужчины, которых привлекали пышные, чувственные, сладострастные женщины, могли счесть ее красивой.

Когда-то Ариакасу нравились такие женщины, как Китиара, сухопарые и мускулистые, но времена эти давно прошли. Китиара была довольна, что все осталось в прошлом. Она спала с Ариакасом по одной-единственной причине — чтобы получить преимущество перед сотней других амбициозных и талантливых командиров, мечтавших заслужить милость императора.

— Объясни свою идею Темной Госпоже, — велел Ариакас.

Кит приветствовала Иоланту довольно холодно, а по ее кривой усмешке ведьма тотчас догадалась, что Кит знает, как и почему та оказалась здесь.

Иоланта ответила на кривую ухмылку обворожительной улыбкой. Она много слышала о Китиаре Ут-Матар от Ариакаса, и ей было очень любопытно познакомиться с ней лично. Ведьма не ревновала к бывшей любовнице императора. Ревность — удел тех, кто чувствует свою неполноценность, а Иоланта не сомневалась ни в силе своего женского обаяния, ни в своем магическом искусстве. Ревность была ей чужда.

Однако Китиара обладала кое-чем очень желанным для Иоланты. Кит была Повелительницей Драконов. Ей повиновались мужчины и крылатые чудовища, у нее было богатство и положение. Для Ариакаса она была ровней, тогда как Иоланта оставалась лишь колдуньей и любовницей — одной из длинной череды. Людоеды, стоявшие на часах, отдавали честь Китиаре, смотрели на нее с восхищением, а на Иоланту лишь со сладострастием.

Ведьма жаждала того, что имела Китиара, — власти, и она хотела добиться этого любой ценой, но пока еще не решила, как именно. Иоланта была родом из Кхура, земли неустрашимых воинов, участвовавших в кровавых сражениях прошлых веков. Она могла подружиться с Китиарой, а могла сделаться ее смертельным врагом. И во многом это зависело от самой Китиары.

Иоланта грациозно поклонилась. Ее фиалковые глаза, подведенные углем, подчеркивавшим их необычный цвет, встретились с холодным и оценивающим взглядом Китиары.

Китиара невысоко ценила большинство мужчин, которых встречала, а женщины и вовсе не вызывали у нее ничего, кроме презрения, она считала их всех мягкотелыми, годными лишь для того, чтобы закатывать истерики да рожать детей. Но Кит могла понять, почему Ариакас затащил эту ведьму в свою постель. Иоланта была самой ошеломительной и экзотической красавицей, какую Китиаре приходилось когда-либо встречать.

— Насколько мне известно, твои предки были соламнийцами, Китиара… — начала Иоланта.

— Ко мне нужно обращаться «Повелительница», — оборвала ее Кит.

Черные ресницы Иоланты захлопали.

— Прости, Повелительница, прими мои извинения.

Китиара лишь кивнула:

— Продолжай, у меня мало времени.

Иоланта украдкой взглянула на Ариакаса. Как она и предполагала, это его развлекло. Ему нравилось наблюдать, как подданные вгрызаются друг другу в глотки и выживает сильнейший. Иоланта надеялась использовать обоих, чтобы добиться могущества для себя. Это была опасная игра, но в жилах ведьмы струилась кровь королей-воинов, и она прибыла в Нераку вовсе не для того, чтобы услаждать императора Ариакаса.

— Твой отец был рыцарем, — добавила Иоланта, не уточнив, однако, что отец Китиары был лишен рыцарского звания. — И ты, должно быть, знакома со многими знатными соламнийцами.

— Политика всегда наводит на меня тоску и вызывает ужасную головную боль, — пренебрежительно бросила Китиара.

— Я наслышана о тебе как о человеке действия. — Иоланта одарила Китиару милой улыбкой. — Ты знаешь рыцаря по имени Дерек Хранитель Венца?

— Я о нем слышала, но мы никогда не встречались. Он Рыцарь Розы, из богатой семьи и соперничает за звание Великого Магистра с Гунтаром Ут-Вистаном. — Может, у Китиары и болела от политики голова, однако она не пренебрегала новостями из страны, которую готовилась завоевать. — Хранитель Венца амбициозен и жаждет славы. Однако во всем старается строго следовать Кодексу. Этот рыцарь и чихнуть не может без того, чтобы не заглянуть в драгоценный Кодекс и не убедиться, что все делает верно.

— Зло, но точно, — заключила Иоланта.

— Этот Хранитель Венца — ключ к уничтожению Рыцарства, — сказал Ариакас.

— Ты хочешь, чтобы я его убила? — спросила Китиара.

Она обращалась к Ариакасу, но ответила ей Иоланта, покачав головой. Ее густые черные волосы, подхваченные тонким золотым обручем, колыхнулись от этого движения, обдав Китиару волной благоухания. Одежда Иоланты, искусно сшитая из нескольких слоев черного шелка, расшитого золотом, где-то соблазнительно облегала тело, где-то, наоборот, расходилась, так что проглядывала смуглая бархатистая кожа. Ее руки выше и ниже локтя украшали браслеты, изящные щиколотки босых ног тоже были охвачены золотыми кольцами.

На Китиаре же были латы и высокие сапоги, а пахло от нее кожей и потом.

— Если Дерека Хранителя Венца убить, он станет героем, — сказала Иоланта. — Рыцарям сейчас герой необходим как воздух, и было бы непростительной ошибкой предоставить им такового.

— Изложи ей свой план, Иоланта, — произнес Ариакас с нотками нетерпения в голосе. — Или лучше я сделаю это сам. Ты слышала об Оке Дракона? — спросил он Китиару.

— Волшебном предмете, с помощью которого был пленен эльфийский король Лорак?

— Другое такое Око было обнаружено в Ледяном Пределе. Повелитель Белых Драконов, Феал-хас, наткнулся на него, когда чистил свой клозет, — сухо произнес Ариакас.

— Ты хочешь послать меня за ним? — спросила Китиара.

Ариакас прищелкнул пальцами:

— Нет, Око должен найти Дерек.

Китиара удивленно подняла брови. Уж этого она никак не ожидала.

— Зачем это, мой повелитель?

— Чтобы Око пленило Хранителя Венца, как оно пленило короля, и тогда он окажется у нас в руках. Мы отправим его обратно на родину, и он станет ядом в соламнийских источниках. Под нашим руководством он поведет рыцарей навстречу гибели. К тому же у этого плана есть еще одна сильная сторона: мы удалим Дерека из Соламнии в самое критическое время. Что ты об этом думаешь?

Думала Китиара, что смелая атака и захват Башни Верховного Жреца — самый прямой путь к победе в этой войне, но Ариакас не хотел ее слушать, и теперь она поняла почему. Он ненавидел своих врагов, Соламнийских Рыцарей, но его вера в них была не менее сильной, чем его ненависть. Он верил их преданиям, верил легенде о рыцаре Хуме и тому, как он низверг Владычицу Тьмы и ее драконов обратно в Бездну. Он выдумал этот сложнейший план, так как где-то в глубине души боялся, что не сможет победить рыцарей силой оружия.

Китиара его страхов не разделяла. Верующей она не была. О рыцарях судила по своему распутному отцу и знала, что их сияющие серебряные доспехи были изъедены ржавчиной и скрипели при каждом шаге.

Все это было ей совершенно ясно, но поделать она ничего не могла. Также ясно было и то, что, если план Ариакаса провалится и войска потерпят поражение в Соламнии, ответить за это придется ей, Повелительнице Драконов Синего Крыла. И не важно, что она предлагала Ариакасу победоносную стратегию, которую он отверг. Когда придет время, он об этом предпочтет забыть.

Он вместе со своей ведьмой ждал, что она расхвалит их блестящий план.

Оставалось лишь исполнить свой долг. В конце концов, она — солдат, а он — ее командир.

— Это интересное предложение, — сказала Китиара. — Все соламнийцы относятся к магии с большим недоверием, но… — Она улыбнулась Иоланте. — Нет сомнении, что очаровательная женщина поможет сэру Дереку преодолеть свою подозрительность. Если это все, мой повелитель, то мне следует вернуться на свой пост.

Китиара думала, что сумеет найти способ обойти приказ Ариакаса и атаковать Башню Верховного Жреца. Конечно, сперва он будет зол на нее за неповиновение, но победа смягчит императорский гнев. Во всяком случае, это лучше, чем испытать на себе силу его ярости после поражения…

— Отлично, — произнес Ариакас гораздо дружелюбнее. — Рад, что тебе понравился наш план, Китиара, потому что я решил подослать к Хранителю Венца тебя.

Его слова были неожиданностью для обеих женщин. Иоланта смотрела на него с неменьшим удивлением, чем Кит.

— Мой повелитель, мы же уговорились, что это сделаю я, — запротестовала ведьма.

— Мой повелитель, — произнесла Китиара, и ее черные брови сошлись к переносице, — я командую Синим Крылом — и мое место там, где…

Ариакас был удовлетворен. Обе женщины становились слишком самоуверенными.

— Я изменил решение, — отрезал он, предупредив своим тоном любые возражения. — Китиара права. Рыцари не доверяют магии и всем, кто ее практикует, этот факт я не принял во внимание, когда решал послать тебя. Китиара — воин и куда больше подходит для этого задания. Что же до твоих войск, Темная Госпожа, то они расквартированы на зиму. И ты можешь себе позволить некоторое время провести вдали от них.

Китиара отвернулась, пытаясь скрыть свое разочарование. Она прошла через зал, чтобы выглянуть в окно, выходившее во внутренний двор, где у подножия виселицы выстроилась длинная вереница заключенных, прикованных друг к другу ножными кандалами. Это был день, когда вешали предателей. Кит равнодушно смотрела, как палач накинул петлю на шею юноши, который упал на колени, вопя о невиновности и умоляя сохранить ему жизнь. Стражники подняли его на ноги и надели на голову мешок.

— Оставь нас, Иоланта, — сказал Ариакас, немного помолчав. — Мне нужно поговорить с командиром.

Иоланта бросила на Китиару злобный взгляд и вышла, овеваемая шелковыми одеяниями, со стуком закрыв за собой дверь.

Китиара уже вполне овладела собой:

— Леди недовольна. Боюсь, мой повелитель, тебе придется сегодня коротать ночь в холодной постели.

— Ни одна женщина не может отказать мне, Китиара, — невозмутимо ответил Ариакас. — И тебе это известно… Кстати, прекрати ощупывать свой спрятанный кинжал. Я убежден, что если кто и справится с этим заданием, так только ты. Когда все закончишь — думаю, много времени это у тебя не отнимет, — отправляйся в Гавань и доложи мне об этой неразберихе в Красном Крыле.

Китиара хотела возразить, потому что ей не было никакого дела до того, что происходит в Красном Крыле, как вдруг ее осенило: Гавань находится неподалеку от Утехи. Путешествие в родные края, где она не была столько лет, обещало много интересного.

— Слушаюсь, мой повелитель, — произнесла она.

— После этого отправишься в Ледяной Предел. Не доверяю я этому эльфийскому магу. Мне кажется подозрительным то обстоятельство, что он внезапно «вспомнил» об Оке Дракона, словно это хлам, который может пылиться в кладовке.

Ариакас пересек зал и встал рядом с Китиарой. Оба наблюдали, как открылся люк под виселицей и юноша полетел навстречу смерти. К несчастью для него, петля не сломала ему шею, и он еще некоторое время продолжал корчиться и извиваться.

— Дергунчик, — весело заметил Ариакас.

Китиара не отрывала глаз от повешенного, пока тело не обмякло, колеблемое теперь лишь ветром. Император хотел сказать ей что-то еще, и она ждала.

— Мне не хочется оставлять Око во владении Феал-хаса. Это одна из главных причин, почему я принял план Иоланты.

— Я могу забрать его, — предложила Китиара. Ариакас окинул ее спокойным взглядом:

— В твоих руках оставлять его столь же опасно.

Китиара скривила губы в улыбке. Она молча смотрела, как солдаты сняли тело и приготовили виселицу для следующего заключенного.

— И вот еще: я не хочу, чтобы Феал-хас догадался о моих подозрениях, — продолжал Ариакас. — Пока он мне нужен. Я не знаю больше никого, кто согласился бы жить в этой ледяной пустыне. Ты должна быть с ним осторожной.

— Разумеется, повелитель.

— Когда Хранитель Венца сделает свое дело, я избавлюсь от него и заберу Око себе. Теперь ты понимаешь, насколько гениален мой план?

Китиара знала, насколько гениален ее план захвата Башни, и незаметно вздохнула.

— Да, мой повелитель, — с готовностью ответила она. В закрытом дворе вверх по ступенькам виселицы вели следующего человека из очереди. Кит отвернулась от окна. — Ты должен дать мне письменный приказ для Феал-хаса. На слово он мне не поверит.

— Конечно. Ты получишь его утром. Зайди сюда перед отъездом.

— Ты можешь подсказать, где мне искать Хранителя Венца? Помнится, его замок был разрушен некоторое время назад…

— По сведениям моих шпионов, он находился на острове Санкрист, в замке Вистан, но оттуда собирался отправиться в Палантас.

Китиара изумленно посмотрела на Ариакаса:

— Это же вражеская территория, мой повелитель!

— Задание опасное, Кит, — спокойно произнес император. — Потому-то я и выбрал тебя.

У Китиары было ощущение, что эта причина вовсе не единственная. До их разговора Ариакас планировал послать в Соламнию Иоланту, а император никогда не действовал импульсивно. У него были основания изменить решение. И Китиара пыталась догадаться, какие именно. Может, она чем-то выдала себя? Вдруг он догадался, что она планирует нарушить его приказ? Женщина прокрутила в голове все свои слова и действия и заключила, что этого быть не могло. Вероятно, она просто разозлила его своим упорством.

Император со своей любовницей решили избавиться от нее, по крайней мере, на время, подумала Китиара.

— Что мне в тебе нравится, Кит, так это умение принимать поражения, словно ты мужчина, не хныкать и не дуться, если тебе не дали поступить по-своему. Продолжай радовать меня таким прогрессом, — произнес Ариакас, когда Китиара уже была у двери.

Та была так поглощена своими мыслями, что не заметила приоткрытую створку, ведущую в соседнюю комнату, и фиалковые глаза, подведенные углем, внимательно за ней наблюдавшие.

Кит получила обратно свой меч и кинжал. В отличие от Грэга, руки у нее не дрожали, и она спокойно застегнула ремень, однако Кит испытала похожее чувство облегчения. Мало кто из покидавших покои Ариакаса не ощущал того же.

— Показать, где ближайшая таверна? — спросил тролль, протягивая ей меч.

— Спасибо, я знаю, — ответила Китиара.

3

Иоланта подождала, пока Китиара выйдет на улицу, и затем вернулась к Ариакасу.

Он сидел за столом и писал обещанные бумаги. Ведьма подошла к нему, положила руки на его могучие плечи и помассировала шею.

— Чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше, — сказал Ариакас.

Он быстро выводил большие печатные буквы, чтобы исключить ошибки при чтении своих приказов.

Иоланта, заглянув ему через плечо, увидела, что он пишет об Оке Дракона.

— Почему ты изменил план, мой повелитель? — спросила Иоланта. — Почему послал в Соламнию Темную Госпожу, а не меня? Мы же обо всем договорились…

— Китиара лучше подходит для этого задания. В ее голове уже наверняка созрел план.

— Мне кажется, есть и другая причина, мой повелитель…

Иоланта просунула руки под его кожаный панцирь, пробежалась пальцами по обнаженной груди. Он продолжал писать.

— Китиара собиралась изыскать способ штурмовать Башню Верховного Жреца в обход моего приказа.

Иоланта нагнулась ближе, так что ее черные волосы коснулись щек императора и обдали его благоуханием.

— А что еще? — вкрадчиво спросила она.

— Она слишком легко согласилась, особенно когда я упомянул, что собираюсь послать ее в Гавань. Она что-то от меня скрывает, — ответил Ариакас, в его суровом голосе зазвенели стальные нотки.

— У всех есть секреты, мой господин, — промурлыкала Иоланта, целуя его ухо.

— Ее секреты я хочу знать.

— Это можно устроить, — сказала ведьма.

— Она не должна ничего заподозрить.

— Это будет сложнее. — Некоторое время Иоланта размышляла. — Есть один способ, но мне нужно попасть в ее комнату. В какой казарме она ночует?

— Китиара в казарме?! — Это предположение заставило Ариакаса усмехнуться. — Она не станет спать на солдатской койке, когда в городе есть приличная гостиница. Я выясню, где она остановилась.

Император сжал запястья Йоланты с такой силой, что на них остались синяки, и неожиданным рывком оторвал от пола и опрокинул на стол перед собой, затем нагнулся над ней, удерживая руки.

— Ты хорошо служишь мне, Иоланта.

Она посмотрела на него ясным взором, улыбнулась, разомкнула губы. Он прижался к ней, шаря под ее юбкой.

— Я счастлива услужить тебе, мой повелитель.

Закончив свои дела с Ариакасом, Иоланта расправила одежду, накинула на плечи черный плащ и подняла капюшон. Руны, вышитые золотой нитью, указывали, что она чародейка, и служили предостережением тем, кто захотел бы ее обидеть. Улицы Нераки были узкими, грязными и опасными. Солдаты Владычицы Тьмы, наводнившие город, считали себя вправе брать и делать все, что им заблагорассудится. А так как Ариакас постоянно разжигал соперничество в рядах командиров, между солдатами то и дело начинались стычки, которые офицеры вовсе не спешили пресекать.

К тому же ревностные служители Хиддукеля, Бога воров, всегда были готовы встретить паломников, приходивших в Храм Такхизис, и с готовностью избавляли их от всякого бремени, например от кошельков и драгоценностей. Преступники всех мастей могли найти в Нераке безопасное прибежище, во всяком случае до тех пор, пока не попадались в руки охотников за головами.

Но, несмотря на все это, Нерака была богата и процветала. Война продолжалась, а жители Нераки оказались на стороне победителей. Добыча текла в город рекой. Лавки ростовщиков ломились от золота и драгоценностей, серебряной посуды, хрусталя и дорогой мебели из завоеванных стран Сильванести, Квалинести, Абанасинии и Восточной Соламнии. Люди и эльфы наполнили невольничьи рынки в таком количестве и качестве, что за ними приезжали покупатели со всего континента, даже из столь удаленных мест, как Устричный.

Целая улица в Нераке была заполнена лавками, специализировавшимися на продаже магических предметов, книг, свитков и снадобий. Разумеется, там было полно фальшивок, поэтому нужно было оставаться начеку и хорошо разбираться в своем деле. Приобретя порошок для улучшения сна, незадачливый покупатель рисковал не проснуться вовсе. Священные артефакты было найти сложнее. Тот, кого они интересовали, должен был отправиться в Храм Владычицы Тьмы и войти во внутренний город, предварительно убедив охранников, что пришел по делу. Так как Храм был запретным местом и темным жрецам, служителям Такхизис, воспрещалось принимать посетителей, торговлю артефактами нельзя было назвать оживленной.

Иоланта поселилась на Ряду Магов, так называлась улица с магазинами и жилыми домами, находившаяся за стенами Храма. Иоланта прибыла в Нераку совсем недавно и сняла небольшую квартирку над лавкой. Найти жилье здесь было непросто, и Иоланта платила огромную сумму за три тесные комнатушки. И все же она не жаловалась, считая большой удачей, что смогла хоть как-то устроиться. Город был настолько переполнен, что многие спали на улице или в складчину снимали каморку на шестерых.

Происходя из преуспевающего семейства, пятнадцатилетняя Иоланта навлекла на себя гнев родителей, отказавшись выйти замуж за сорокалетнего мужчину, которого прочили ей в мужья. Когда ее попытались принудить, девушка украла деньги и драгоценности, предназначавшиеся ей в приданое, и сбежала из дому в столицу Кхура, Кхури-Кхан. Чтобы научиться зарабатывать средства к существованию, она заплатила за обучение странствующему магу.

К несчастью, жених стал преследовать ее и попытался изнасиловать девушку. Она убила его, но по неосмотрительности оставила в живых слугу, который вернулся в город и сообщил родичам, кто повинен в смерти его господина и заслуживает отмщения. Теперь Иоланту ждала кровавая расправа. Ее жизнь в Кхуре не стоила и ломаного гроша.

Учитель выхлопотал для нее разрешение поселиться в Вайретской Башне, где она нашла безопасное убежище и стала ученицей могущественной чародейки Ладонны. Там в полной мере проявились способности Иоланты.

Она прошла страшное испытание в Башне Высшего Волшебства и в возрасте двадцати шести лет пережила глубокое потрясение, и все же ее не удостоили звания члена Ложи Черных Мантий. Иоланта не готова была посвятить всю жизнь постижению тайн магического искусства, дело это было слишком нудным и неприбыльным. Она искала место, где семена ее честолюбия дали бы обильный урожай. Многолюдная и грязная Нерака стала для этого самой подходящей почвой.

Служители Владычицы Тьмы не очень-то привечали магов, и потому по прибытии в Нераку Иоланте чуть не пришлось голодать. Средства к существованию она добывала, танцуя в тавернах, и ей посчастливилось обратить на себя внимание императора Ариакаса. В ту же ночь она стала его любовницей, а потом и личной ведьмой. Семя дало росток, и если некогда Иоланта была бы рада и небольшому деревцу, то теперь ей грезился настоящий лес.

Когда ведьма миновала Синий Квартал, направляясь к Ряду Магов, какой-то солдат-хобгоблин, которому дешевое пойло, очевидно, затуманило зрение, полез к ней обниматься, обдав своим зловонным дыханием, и попытался поцеловать. Иоланта произнесла короткое заклинание и стала с удовольствием наблюдать, как поднялись дыбом его волосы, глаза вылезли из орбит, а большое тело затряслось от макушки до кончиков пальцев. Товарищи хобгоблина покатились от хохота, когда он, корчась, свалился в грязь.

Больше приключений по пути домой не было. Открыв магический замок, Иоланта вошла в свою тесную квартирку и сразу же направилась в библиотеку. Она долго рылась в книгах, пока наконец не нашла ту, что была ей нужна: «Заклинания для использования магического кристалла и видения на большом расстоянии, с точным перечнем всех компонентов». Сев за стол, она стала листать страницы в поисках нужного заклинания. Те, что она нашла, были или слишком трудоемкими, или же для них требовались редкие компоненты, которые не так-то просто было разыскать. Чародейка уже начала отчаиваться, когда наткнулась на подходящий способ. Он был не самым безопасным, однако Иоланта решила, что ради возможности получить власть над Китиарой Ут-Матар рискнуть стоит.

По темной и узкой лестнице она спустилась в лавку. Высохший старик-владелец сидел на табурете за прилавком, потягивая чай и глядя на идущих за окном прохожих.

Старика звали Снэггл, он был полукровкой, однако таким худым и морщинистым, что невозможно было понять, кто его родители. Снэггл заявлял, что сам он никакой не маг, однако так хорошо разбирался в магических искусствах, что Иоланта сомневалась в правдивости его слов.

Лавка Снэггла славилась качеством товара. Речь идет, конечно, не о крови ягненка, простоявшей три месяца на полке, или о вороньем хвосте, выдаваемом за перья ворона. Снэггл умел добывать редкостные и ценные вещи, сам император часто заглядывал к нему узнать о новинках.

Снэггл был другом Иоланты и вдобавок хозяином, потому что свою квартирку она нанимала именно у него. Он приветствовал ее беззубой улыбкой и предложил чаю, которым угощал лишь избранных клиентов.

— Спасибо, друг мой, — с улыбкой произнесла Иоланта. Ей вправду нравился старик, и их симпатия была взаимной. Она взяла чашку с чаем и принялась его смаковать. — Мне нужен нож, — сказала она.

В лавке царила опрятность и чистота, что было исключением: большинство магазинчиков, в которых торговали магическими предметами, напоминали вороньи гнезда. Все товары Снэггла были аккуратно разложены по баночкам и коробкам, снабженным соответствующими надписями и поставленным одна на другую на полках, занимавших все стены от пола до потолка. Все стояло на местах так, чтобы легко было найти требуемую вещь. Коробки стояли и под длинным прилавком, разгораживавшим лавку по всей длине. Никому из покупателей не разрешалось заходить за него. Старик добился соблюдения правила, насыпав вдоль прилавка странный на вид порошок и объяснив, что своеволие влечет смертельный исход.

Покупатель просто говорил Снэгглу, что ему или ей нужно. Старик вставал со своей табуретки, отставлял чай и доставал соответствующую коробку с понятной лишь ему одному надписью.

— Какой именно нож? — спросил он Иоланту. — Для защиты, или чтобы измельчить снадобье, или для того, чтобы заколоть ритуальную жертву…

— Нож для гадания, — ответила она и объяснила, для какого именно.

Снэггл на минуту задумался, сдвинув брови, затем встал со своего табурета, передвинул в нужное место лестницу, катавшуюся вдоль стен на колесиках, проворно забрался приблизительно до середины, вытащил коробку, поставил ее на прилавок и открыл крышку.

Внутри аккуратным рядком лежали ножи. Были там и серебряные, и золотые, и обычные стальные. Одни большие, другие маленькие. У некоторых ручки были украшены драгоценными камнями, у других — гладкие. Но на всех были вырезаны руны.

— Вот этот очень хорош, — сказал Снэггл и достал золотой нож, украшенный изумрудами и бриллиантами.

— Да, только, боюсь, он мне не по карману, — вздохнула Иоланта. — К тому же он слишком большой и неудобный, да и сделан из золота, а я больше люблю серебро.

— Правильно, — одобрил старик. — Я и забыл. — Он заметил, что ее взгляд прикован к тонкому клинку, лежащему в конце ряда. — А у тебя наметанный глаз, Иоланта. Этот нож изящный, но обладающий большой силой.

Снэггл достал нож и вложил его Иоланте в ладонь. Рукоятка была простая, украшенная лишь идущими крест-накрест полосками перламутра, клинок прекрасно заточен. Руны на нем переплетались, словно паутина. Она взвесила нож в руке. Он оказался легким и удобным.

— Просто спрятать, — сказал Снэггл.

— Сколько? — спросила Иоланта.

Он назвал цену, и они сошлись. Иоланта никогда не торговалась, она знала, что старик сразу называл ей самую низкую, а ему, в свою очередь, было известно, что она не из простаков и не заплатит даже на полушку больше, чем на самом деле стоит вещь.

— Тебе еще понадобится поджечь кедр, — сказал он, пока она прятала нож в узкий рукав.

— Зачем? — Иоланта удивленно посмотрела на старика. — В руководстве ничего об этом не сказано.

— Поверь, это самое действенное средство, — заверил Снэггл. — Подожди, я только поставлю все на место.

Он закрыл крышкой коробку с ножами, взобрался на лестницу, поставил коробку на место и подъехал к другому стеллажу. Открыл ящичек, достал оттуда несколько деревянных палочек толщиной с его указательный палец и спрыгнул вниз.

— Добавь щепотку морской соли, — посоветовал старик, туго перевязывая палочки тесьмой.

— Спасибо, друг мой.

Иоланта уже собиралась выйти из лавки со своими покупками, когда туда вошел драконид бааз с эмблемой Ариакаса.

— Чем могу помочь? — спросил Снэггл.

— Я ищу ведьму по имени Иоланта. Мне сказали, что она живет над этой лавкой. Я пришел по поручению императора.

Снэггл взглянул на Иоланту, давая понять, что он или скажет правду, или же будет отрицать их знакомство — в зависимости от знака, который она подаст.

Ведьма вывела его из затруднительного положения:

— Иоланта — это я.

Бааз поклонился:

— У меня есть для вас сведения, которые вы желали знать, госпожа. Гостиница «Разбитый щит». Комната шестнадцать.

— Спасибо, — сказала Иоланта.

Бааз отсалютовал, прижав кулак к груди, повернулся на чешуйчатых пятках и вышел.

— Еще чашечку чаю? — предложил Снэггл.

— Нет, благодарю. Мне еще нужно кое-что успеть до наступления темноты.

Иоланта вышла из лавки. Хотя она была уверена, что в дневное время всегда сможет защитить себя, но предпочитала не ходить в одиночестве по улицам Нераки после наступления темноты, а ей еще нужно было заглянуть в «Разбитый щит».

Гостиница Разбитого щита, как ее все называли, находилась в Белом Квартале и была одним из самых старинных и больших зданий в Нераке. Она походила на изделие малыша, который играет в кубики. Вначале это было малюсенькое помещение, состоявшее из одной комнаты, где в старые времена могли выпить и перекусить темные пилигримы, пришедшие помолиться в Храме Такхизис. Когда место это стало более посещаемым, к забегаловке пристроили еще одну комнату, и с тех пор заведение стало именоваться таверной. Впоследствии таверну расширили, и она превратилась в гостиницу. К гостинице прирос флигель, и теперь все это вместе гордо именовалось: таверна, гостиница и пансион.

В «Разбитом щите» любили останавливаться купцы, паломники и священнослужители, в основном потому, что это была «исключительно человеческая» гостиница. Представители других рас, особенно дракониды, гоблины и хобгоблины, туда не допускались. Сами хозяева бдительно за этим следили, предлагая всем «дракам», «хобам» и «гобам» выпивать и закусывать в «Волосатом тролле».

Вечером таверна была переполнена голодными солдатами, закончившими дежурство. Иоланта сменила свои шелковые одежды на простой черный плащ пилигрима. Хорошенько закрыв лицо, она стала дожидаться у входа, пока у дверей не показалась группа темных паломников, вместе с ними она и зашла в гостиницу.

И сразу же заметила Китиару. Повелительница Драконов сидела в одиночестве и быстро расправлялась с ужином, запивая его элем. Паломники разделились и расселись за столики по два-три человека. Иоланта тоже присела к столу, держась возле остальных, но все же чуть поодаль. Никто особенно не обращал на нее внимания.

Она наблюдала за Китиарой, отодвинувшей пустую тарелку и сидевшей с кружкой эля в руках. Кит выглядела мрачной и задумчивой. Один наемник, симпатичный молодой человек с длинными светлыми волосами и рваным шрамом внизу щеки, подошел к ее столику. Казалось, она его даже не заметила. Он стал отодвигать стул. Китиара положила на сиденье обутую в сапог ногу.

— Нет, Трампас, — сказала она, тряхнув головой. — Сегодня я тебе компанию не составлю.

— Ну же, Кит, — не отставал молодой человек. — Разреши, по крайней мере, угостить тебя кружкой эля.

Она не убрала ногу, а другого стула поблизости не было.

Трампас пожал плечами и ушел восвояси. Китиара пила эль большими глотками. Официант поставил перед ней еще кружку, забрав пустую. Кит выпила и эту, продолжая размышлять. Иоланта пыталась угадать ее мысли. Китиара не выглядела ни раздраженной, ни сердитой, и явно ее мало волновало то, что император не одобрил ее план. Она совершенно ушла в себя. Ее глаза смотрели на кружку с элем, но не видели ее. Порой она улыбалась своим мыслям.

Женщина словно погрузилась в прошлое, вспоминая счастливые моменты жизни.

— Как интересно, — пробормотала Иоланта. Она прокрутила в уме беседу, которую вел с Китиарой Ариакас. Они говорили о прошлом, о том времени, которое Кит провела в Утехе, о ее брате-маге, но, судя по теплой улыбке, та думала не о своем болезненном братце.

— Мой господин оказался прав. У тебя есть секреты, — тихо проговорила Иоланта. — И опасные.

Китиара как следует отхлебнула из кружки и устроилась поудобнее, положив на стоящий напротив стул вторую ногу, тем самым давая понять, что этот вечер хочет провести в одиночестве.

— Очень хорошо, — прошептала ведьма. Наличие любовника могло оказаться большим затруднением для Китиары.

Иоланта встала из-за стола и прошла через переполненный зал. Солдаты то и дело требовали эля или «гномьей водки», вина или меда, а порой и того и другого в различных комбинациях. Краснолицые, взмокшие от пота разносчики бегали туда-сюда, стараясь всюду успеть. Солдаты орали сиплыми голосами, то и дело ругаясь с официантами и лапая официанток, впрочем, тем было не привыкать к грубым нравам своих клиентов н они в долгу не оставались. Иоланта прокладывала себе путь сквозь толпу. Солдаты видели черную паломницу и быстро расступались, давая ей пройти. Тот, кто решился бы оскорбить жрицу Владычицы Тьмы, должен был и в самом деле быть очень пьян.

— Что угодно, посвященная? — спросил один из пробегавших мимо служителей, с тремя кружками эля в каждой руке.

— Мне, пожалуйста, ключ от комнаты, — сказала Иоланта. — Номер шестнадцать.

Служитель рассовал кружки в руки разным клиентам и повернулся к стене, на которой висели ключи от комнат, каждый с прикрепленной биркой. Солдаты бранили его за медлительность. Он выругался в ответ и погрозил им кулаком. Наконец он нашел бирку с номером шестнадцать и бросил через стойку ключ, который Иоланта ловко поймала, едва тот скользнул мимо нее. С ключом в руке ведьма поднялась по лестнице, ведущей в комнаты на втором этаже.

Она помедлила в темном проходе, чтобы посмотреть с балкона в зал. Кит сидела на прежнем месте, всматриваясь в полупустую кружку эля. Иоланта направилась дальше по коридору, глядя на номера комнат. Заметив нужную ей цифру, она отперла дверь и вошла.

Рогатый шлем Повелительницы Драконов валялся в углу, куда бросила его Китиара, вместе с прочими частями обмундирования. Доспехи, сделанные особым образом, должны были быть благословлены Владычицей Тьмы. Они защищали седока не только от пронизывающего ветра во время путешествий на спине дракона, но и от вражеского оружия. Кроме доспехов и кровати, в комнате ничего не было. Казалось, Китиара путешествовала налегке.

Вещи Иоланту не интересовали, она оглядела саму комнату, стараясь запечатлеть ее в памяти, так чтобы быть уверенной: при необходимости она сможет ее представить, затем закрыла дверь и заперла замок. Ключ ведьма отнесла вниз и, увидев, что служитель занят, положила его на стойку и ушла.

Обернувшись, она заметила, что Китиара все еще сидит в одиночестве, потягивая эль. Вероятно, она собиралась утопить себя в своих воспоминаниях.

Иоланта сидела в своей маленькой гостиной и изучала заклинание при свете камина. Рядом с ней ровно горела свеча с отметками на воске, соответствовавшими часам. По прошествии шести часов Иоланта решила, что время пришло. Она захлопнула книгу заклинаний, взяла другой том и отнесла его в библиотеку. Она была одета в простые черные одежды без всяких украшений, чтобы слиться с темнотой.

Иоланта положила том на стол. Книга не имела никакого отношения к магии и называлась «История Ансалона от Века Мечтаний до Века Силы с комментариями автора, ученого эстетика прославленной Палантасской Библиотеки». Более скучную книгу найти было невозможно, она просто обречена была вечно собирать пыль на любой полке, никто за ней даже не потянулся бы, что вполне соответствовало намерениям мастера, поскольку это была никакая не книга. Это была коробка. Иоланта дотронулась до буквы «э» в слове «эстетик», и крышка послушно открылась.

Стеклянный флакончик с запечатанной воском пробкой и золотой филигранью лежал в углублении, вырезанном в страницах. Рядом с флакончиком помещался футляр с кисточкой, сделанной из шерсти, добытой из львиной гривы.

Иоланта осторожно достала флакон. Поставив его на стол, она сломала восковую печать и вытащила пробку. Субстанция внутри была густой и тягучей и сверкала на свету. Это было одно из главных сокровищ ведьмы, подарок Ладонны, главы Ложи Черной Мантии, после успешного прохождения испытания. Субстанция колыхалась, пока Иоланта несла ее в отделенную плотным занавесом часть комнаты.

Чародейка приподняла занавес, упавший за ней. В этой части комнаты ничего не было. Ни мебели, ни картин на белой штукатурке стен. Иоланта поставила флакон на пол, обмакнула кисть в серебристую жидкость и, начиная от уровня пола, начертила на стене вертикальную линию в свой рост. Затем прочертила горизонтальную линию и еще одну вертикальную до пола. Сделав это, она тщательно закупорила флакон и отнесла в другую комнату. Затем полила сверху растопленным воском и отставила в сторону сохнуть. Проверив, на месте ли серебряный ножик, вернулась в занавешенный альков.

Иоланта стояла перед начерченными на стене линиями и произносила заклинание. Серебряные линии на стене вспыхнули до того ярко, что у нее заболели глаза. На несколько секунд ее ослепило белое сияние. Она постаралась вызвать в памяти образ комнаты в «Разбитом щите» и заставила себя смотреть прямо на свет.

Стена, на которой были прочерчены серебристые линии, растворилась. Перед ней открылся гостиничный коридор. Иоланта помедлила и внимательно огляделась по сторонам. Убедившись, что в коридоре никого нет, она сделала шаг сквозь стену, словно вошла в дверь, и, волшебным образом переместившись в пространстве, оказалась в комнате номер шестнадцать.

Иоланта оглянулась. Легкий серебристый след, словно от проползшей по стене улитки, обозначал обратный путь. При свете тлевших в камине углей она различила кровать и спавшую на ней женщину.

В помещении стоял запах эля.

Иоланта вынула из рукава серебряный нож, на цыпочках пересекла комнату и встала у постели. Китиара лежала на спине, подсунув одну руку под голову. На ней были сапоги и одежда, — наверное, она была слишком уставшей или пьяной, чтобы переодеться. Дышала женщина ровно и спала глубоким сном. Меч в ножнах висел на одном из столбиков кровати.

С ножом в руке чародейка наклонилась над спящей женщиной. Иоланта не думала, что Кит притворяется, однако и такое было возможно. Ведьма примерилась и кольнула острием ножа запястье Китиары, так что на поверхность выступила капелька крови.

Спящая даже не пошевелилась.

«Из меня вышел бы отличный убийца, — подумала Иоланта, приставив нож к горлу Китиары. — Но хватит глупостей, к делу».

Она отняла нож от горла спящей и, аккуратно отделив прядь черных волос, во всю длину разметанных по подушке, срезала ее под самый корень. Она срезала еще одну и еще, намереваясь довести их число до четырех, когда Китиара издала глубокий вздох, нахмурилась и повернулась на бок.

Иоланта замерла, боясь шевелиться и даже дышать. Ей грозила опасность. Слова сонного заклинания готовы были сорваться с ее губ, щепотку песка колдунья сжимала в руке, чтобы в любую секунду осыпать спящую. Но ей не хотелось прибегать к магии, ведь, проснувшись утром и обнаружив в своей кровати песок, Китиара может заподозрить, что ночью к ней заходили незваные гости. Что до пореза на запястье — тут Иоланта не волновалась: воины вечно ходят в ссадинах от своего же оружия. Она и не заметит такого крохотного следа.

Кит обхватила рукой подушку и, пробормотав нечто вроде «дубленая», вздохнула, улыбнулась и вновь погрузилась в глубокий сон. Иоланте оставалось лишь гадать о том, что снилось Китиаре, может, это были доспехи из дубленой кожи, может, что-то другое. Ведьма сунула пряди в бархатный мешочек, висевший у нее на поясе, и пошла к выходу.

Змеиный след серебром поблескивал на стене, обозначая дверь. Иоланта скользнула в портал и оказалась в собственной квартире. Ночное приключение закончилось для нее благополучно.

4

Китиара оседлала синего дракона по имени Скай, который ожидал ее в условленном месте за стенами города. Стойла для драконов находились неподалеку от казарм, в которых останавливались Повелители, но как Китиара предпочитала кровать в гостинице солдатской койке, так и Скай слишком любил одиночество и комфорт, чтобы жить в переполненных драконьих загонах. Однако он нанес своим товарищам визит и потому готов был поделиться с Китиарой последними слухами и сплетнями, которые услышал от сородичей.

Синий дракон провел приятный вечер, а утром отправился на охоту и поймал прекрасного жирного оленя. После завтрака он принимал воздушные ванны. Распластав по земле синие крылья и положив голову на теплый камень, нежился на осеннем солнышке. Когда появилась Китиара, Скай поднялся, тряхнул синей гривой и повилял длинным хвостом.

Скай был единственным живым существом, которому Китиара по-настоящему доверяла, а дракон, в свою очередь, любил свою наездницу, что было редкостью для драконов, обычно презиравших «низшие» формы жизни. Ская восхищало мужество Китиары и то, как умело и расчетливо вела она себя в битвах, поэтому он был готов закрывать глаза на ее недостатки, списывая их на тот факт, что, к великому несчастью, ей выпало родиться человеком.

— Какой бы из нее вышел дракон! — порой с горечью восклицал Скай.

Китиара потрепала зверя по длинной чешуйчатой шее и поинтересовалась, успел ли он позавтракать. Скай показал на валявшийся неподалеку скелет оленя. Другие наездники редко беспокоились о благополучии своих драконов, но Китиара никогда не забывала об этом. Она кивнула, но, вместо того чтобы сесть в седло, как ожидал Скай, осталась стоять, положив руку ему на шею и разглядывая носки сапог.

Синий сразу почуял что-то неладное.

— Как император отнесся к твоему плану? — спросил он.

— Счел его слишком безрассудным и рискованным, — со вздохом ответила Китиара. — Вероятно, это правда, но я полагаю, что мы рискуем гораздо больше, почивая на лаврах да отсиживаясь в укрытиях.

— Люди глупы, — заметил Скай.

— Если бы Ариакас был глуп, было бы не так обидно, — возразила женщина угрюмо. — Он превосходный командующий. Его войска заняли почти весь Ансалон. Но эти победы обернутся его поражением. В начале войны, когда ему было нечего терять, он последовал бы моему совету и взял бы Башню. Но теперь император слишком полюбил победы. Он боится поражения и потому предпочитает действовать наверняка. Он перестал рисковать — и еще удивляется, почему его успехи не столь блестящи.

Она тряхнула головой. В животе у дракона забурчало. Он ел слишком поспешно, и олень плохо переваривался.

— Ты навещал сородичей? — поинтересовалась Китиара. — Что слышно в драконьих стойлах?

— Как ты и говоришь, дела на войне идут прекрасно, — ответил Скай недовольным тоном. — Повелитель Черных Драконов, Луцин из Такара, укрепляет свои позиции в восточных землях, подавляя мелкие мятежи и восстания, однако самое большое его достижение состоит в том, что он заставил этих ленивых слизняков, черных драконов, вылезти из своих раковин и начать сражаться. К Луцину присоединился Повелитель Ледяного Предела Феал-хас со своими белыми драконами, они завоевали полуостров Гудлунд. Феал-хас обставил все так, чтобы приписать эту победу себе, однако всем известно, что остроухий выполнял приказы Луцина.

— Разумеется, никто из людей никогда не признает, что и у эльфов есть мозги, так что они недооценивают Феал-хаса, а это опасно, — заметила Кит. — Ладно, разберемся сами. Мы должны будем нанести этому Повелителю визит. Мне бы следовало побольше о нем узнать.

— Что?! Лететь в Ледяной Предел! — прорычал Скай, меж зубов у него вспыхнули огненные искры. — Это, пожалуйста, без меня. Да там же ничего нет, кроме льда и снега. Что ты забыла в этом жутком месте?

На самом деле ничего такого он не думал. Он бы ни за что не доверил благополучие Кит другому дракону. Ему просто хотелось немножко ее позлить.

Китиара вытащила тяжелую кожаную упряжь из кустов, куда спрятала ее для сохранности. Скай терпеть не мог упряжь, как любой уважающий себя дракон. Она в представлении дракона ассоциировалась с лошадьми, и он соглашался надевать ремни исключительно ради безопасности наездницы. Некоторые наездники допускали ошибку, думая, будто с помощью упряжи могут управлять своими драконами. Однако те быстро рассеивали подобное заблуждение седоков.

Дракон и наездник должны были действовать слаженно. Им необходимо было взаимное доверие, ведь от этого зависели их жизни. Но достигнуть такого доверия было нелегко, особенно цветным драконам, которые от природы были подозрительны и не доверяли даже друг другу. Тем не менее, синие драконы считались самыми покладистыми. От своих сородичей они отличались сговорчивостью и лучше срабатывались с людьми. Однако в отношениях каждого дракона и его наездника наступал момент, когда дракон преподавал человеку урок, чтобы раз и навсегда объяснить, кто из них главный. Обычно это проделывалось следующим способом: дракон переворачивался в воздухе и сбрасывал своего оскорбленного седока в какое-нибудь озеро.

Скай всякий раз ухмылялся про себя, вспоминая, как он проделал это с Китиарой. Она была в латах и в полном вооружении, так что пошла ко дну как топор. Ему пришлось нырять за ней и вытаскивать полуживую. Он думал, что Кит разозлится, а она, едва откашлявшись, принялась хохотать. Она признала, что он был прав, а она — нет, и больше не пыталась утвердить над ним свое главенство.

Первое, чему научилась Кит у Ская, была тактика воздушного боя, кардинально отличавшаяся от правил наземных сражений. В небе человек должен был научиться думать и биться, как дракон. Эти мысли заставили Ская вспомнить остальные новости.

— Ходят слухи, что металлические драконы готовятся вступить в войну, — сказал синий. — Если это произойдет, Ариакасу не видать победы как собственных ушей. Металлические — ровня нам, к тому же они вооружены смертоносным дыханием и могущественной магией.

— Что-то мне не верится, — ответила Китиара, тряхнув головой. — Металлические дали клятву не участвовать в войнах. Они не осмелятся, тем более что в наших руках их бесценная кладка. Нам обоим известно, что происходит с их яйцами. Наступит день, когда об этом узнают и металлические драконы. Некоторые уже начинают подозревать неладное. Говорят, будто один из них, по имени Эвенстар, пытается выяснить, откуда взялись дракониды. Когда золотые и серебряные поймут, что к чему, они вступят в войну и будут мстить.

— Да, кстати, ты слышала, что Повелитель Верминаард мертв? — спросил Скай между прочим.

— Слышала, — ответила Китиара.

Скай помог ей надеть на него упряжь, которая охватывала шею, грудь и передние лапы. По крайней мере, Китиара не пользовалась неудобным седлом, а сидела прямо на спине перед крыльями.

— Знаешь, как на самом деле он погиб? — спросил дракон заговорщическим тоном. — Вовсе не во время битвы с гномами в их королевстве. Он принял бесславную смерть от рук собственных рабов!

— Командир драконидов сообщил, что его закололи наемные убийцы. А после его смерти аурак принял обличье Верминаарда. Довольно умно, особенно для драконида, — со смешком добавила Китиара.

— Драконов, служивших под его началом, этому чешуйчатому ублюдку провести не удалось, — пренебрежительно бросил Скай.

— Ты просто недолюбливаешь драконидов, — заметила Кит, взбираясь ему на спину.

— Как любой уважающий себя дракон, — хмуро ответил Скай. — Это извращение и мерзость. Не могу поверить, что ее Темное Величество могла одобрить такое ужасное дело.

— Значит, ты плохо знаешь ее Темное Величество, — произнесла Китиара, затем оглянулась и тихо добавила: — Лучше переменим тему, никогда не знаешь, кто может нас услышать.

Скай кивнул:

— Куда мы направляемся? Обратно в лагерь?

— Зачем? — спросила Китиара с горечью. — Нам там нечего делать, остается только пить, рыгать да чесаться. Сражаться нам не позволено. — Она вздохнула и добавила: — К тому же Ариакас дал мне другое задание. Вначале мы отправляемся в Палантас…

— В Палантас? — удивленно переспросил Скай. — Это же вражеская территория. Что тебе понадобилось в Палантасе?

— Да так, кое-что купить, — ответила наездница, смеясь. Дракон изогнул шею, чтобы посмотреть на нее:

— Купить? Что?

— Человеческую душу.

5

Сэру Дереку Хранителю Венца было вовсе не по душе гостить в замке Вистан, но у рыцаря на этот раз не оказалось выбора. Его собственный замок, находившийся на границе к северу от Солантуса, пал под натиском войск Владычицы Тьмы и, как он слышал, был занят и перестроен врагами, под властью которых находилась теперь вся Восточная Соламния. Младший брат Дерека погиб в схватке. Когда стало ясно, что замок падет, Дерек мог или бессмысленно погибнуть, или остаться в живых, чтобы однажды вернуться и отвоевать фамильный замок и честь. Он бежал с теми из своих друзей и солдат, которые уцелели; жену и детей отправил к родственникам в Палантас, а сам поехал на остров Санкрист, где неделями обсуждал с другими рыцарями, как собрать и организовать ополчение, чтобы выдворить врага с их земли.

Дерек недавно вернулся в Палантас, в раздражении и бессильном гневе из-за того, что ему на каждом шагу вставляли палки в колеса люди, которым, по его мнению, не хватало отваги, убежденности и прозорливости. Особенно Хранитель Венца презирал своего хозяина, давшего ему приют.

— Гунтар хуже любой старухи, Бриан, — мрачно сказал Дерек. — Стоит ему услышать, как маршируют вражеские войска, как он с криком «Увы мне, увы!» забирается под кровать!

Бриан Гром знал, что это нелепица, но знал он и другое: Дереку, как некоторым творениям гномов-механиков, нужно выпустить пар, иначе от взрыва пострадают все, кто находится поблизости.

Оба рыцаря были прекрасно сложенные красавцы, и их часто ошибочно принимали за братьев, но Дерек всегда спешил откреститься от такого родства, ведь его род был древним и знатным, а семейство Грома не могло похвастаться высоким происхождением. У обоих рыцарей были голубые глаза и светлые волосы, как у большинства соламнийцев. В чуть более темных волосах Дерека уже поблескивала седина, как и в длинных свисающих усах, которые являли собой отличительный знак Соламнийского Рыцарства. Хранителю Венца скоро должно было исполниться сорок. Но больше всего отличались глаза рыцарей. Голубые глаза Бриана улыбались. Голубые глаза Дерека сверкали.

— Я не согласен с мнением Гунтара, но трусом его не назовешь, — спокойно произнес Бриан. — Он осторожен. Возможно, слишком осторожен…

— Его осторожность стоила мне родового замка! — гневно воскликнул Дерек. — Если бы Гунтар прислал подкрепление, о котором я просил, мы бы отбили штурм.

В этом Бриан тоже вовсе не был уверен, но он был другом Дерека и его вассалом, а потому озвучивать свои сомнения не стал. Они вдвоем участвовали в битвах сотни раз, и каждый раз Хранитель Венца детально описывал потом, что бы он сделал, будь у него больше солдат. Бриан терпеливо выслушивал и соглашался, как всегда и со всем, что говорил Дерек.

Рыцари тренировали своих коней на лугу за городскими стенами Палантаса. Они были вдвоем, иначе Дерек никогда не произнес бы ничего из того, что сказал только что. Как бы он ни презирал Лорда Гунтара, Кодекс требовал, чтобы рыцарь во всем поддерживал старшего как словом, так и делом. Разумеется, Дерек, который жил и собирался умереть согласно предписаниям Кодекса, никогда не решился бы выступить против Гунтара публично. В Кодексе, однако, ничего не говорилось о том, что старших нужно было уважать даже в помыслах, потому Хранитель Венца, изливая свой гнев другу, ничем не грешил против законов, которыми должны были руководствоваться в жизни все Рыцари Соламнии.

Дерек и Бриан ускакали подальше от города. Только вчера они вернулись с острова Санкрист, где собирался Совет, встреча быстро превратилась в шумную перебранку. Хранитель Венца и его последователи ратовали за то, чтобы немедленно дать бой армии драконидов, а Гунтер со своими сторонниками считал целесообразным выждать, пока их войско будет лучше подготовлено и вооружено, а также предлагал попытаться заключить союз с эльфами.

Ни одна из сторон не смогла убедить другую. Рыцарство было разделено, никакого решения принять не удалось, и никаких действий не последовало. Дерек считал, что Лорд Гунтар добивается раскола. Хранитель Венца покидал Совет в ярости, глотая слова, которые ни один рыцарь не вправе бросить другому. Хотя Бриан не был полностью согласен с Дереком, он всячески поддерживал друга, вместе они сели на корабль и пересекли пролив, отделявший Санкрист от Палантаса.

— Если бы я был Великим Магистром… — начал Дерек.

— Которым ты не являешься, — остудил его пыл Бриан.

— Я должен им быть! — воскликнул Дерек со страстью. — Лорд Альфред так считает, и Лорды Петеркин и Малборо…

— Но лишь один из них член Великого Круга и имеет право голоса, да и собрать Великий Круг невозможно, поскольку не хватает членов.

— В Кодексе упомянут способ собрать Великий Круг в отчаянных обстоятельствах, подобных нашим. Гунтер намеренно препятствует его созыву, поскольку знает: если это произойдет, Великим Магистром стану я.

В этом Бриан тоже не был уверен. У Дерека были сторонники, но даже они имели на его счет сомнения, как, впрочем, и насчет Гунтара. Старший рыцарь не смог бы воспрепятствовать созыву Великого Круга, если бы остальные рыцари были решительно «за». В чем же крылась причина? В осторожности. В эти дни каждый проявлял осторожность. Но иногда Бриану казалось, что это слово — просто более мягкий синоним слова «страх».

Страх… Его запах витал в воздухе Зала Собраний. Страх, что Соламния падет под натиском армии драконидов, что рыцари, правившие этой страной с незапамятных времен, утратят власть. Страх перед человеком, называвшим себя «императором всего Ансалона». А главное — страх перед драконами.

У вражеской армии было одно явное и жуткое преимущество над рыцарями — драконы. Напав в подходящий момент, два красных дракона способны испепелить войско из тысячи человек в полном вооружении. Бриан понимал, что, даже если бы Гунтар прислал подкрепление, замок Хранителя Венца не устоял бы. Дерек, вероятно, тоже это сознавал, но отрицал бы это до тех пор, пока не оказался бы лицом к лицу с горькой истиной: что бы ни предпринимали рыцари, Соламния обречена. Они не в силах противостоять несметным вражеским ордам.

Двое мужчин долго ехали молча, позволив коням бежать неспешной трусцой по мягкой травке, остававшейся зеленой благодаря теплому морскому бризу, хотя деревья уже начали терять свой осенний убор.

Наконец Бриан вымолвил:

— Кое-что в этой войне кажется мне очень странным.

— Что именно? — спросил Дерек.

— Говорят, армии драконидов идут в бой с молитвами и гимнами во славу своей Темной Богини. Удивительно, что силы Зла выступают под знаменем веры, а мы, держащие сторону Добра, и вовсе отрицаем существование Богов.

— Вера! — хмыкнул Дерек. — Скорее суеверная трескотня. Лжежрецы проделывают дешевые трюки, которые они называют чудесами, вот эти простаки и воют, падая в благоговейном страхе своими безобразными мордами вниз.

— Так ты не веришь, что Богиня Такхизис вернулась в мир и начала эту войну против нас?

— Я считаю, что войну начали люди.

— Так ты вообще не веришь, что в древности в мире были Боги? — спросил Бриан. — Боги Света, такие как Паладайн и Кири-Джолит?

— Нет, — коротко ответил Дерек.

— А как же Великий Катаклизм?

— Стихийное бедствие, как землетрясение или ураган, — сказал Дерек. — Боги к этому никакого отношения не имеют.

— Хума верил в Богов…

— Кто в наши дни верит в Хуму? — спросил Дерек, пожимая плечами. — Мой сынишка, конечно, но ему только шесть.

— В драконов мы раньше тоже не верили, — хмуро заметил Бриан.

Дерек хмыкнул, но промолчал.

— В Кодексе сказано о вере, — не унимался Бриан. — Дело Верховного Жреца не менее важно, чем дело Верховного Воина. Рыцари Розы, такие как ты, некогда умели накладывать божественные заклятия. В Кодексе говорится, что в древности рыцари могли исцелять своими молитвами раненных в бою.

Бриану было любопытно, что ответит на это Дерек. Ведь он чтил Кодекс. Многие главы знал наизусть. Он жил по нему. Как он согласует указание на то, что рыцарь должен иметь веру, со своей откровенно безбожной позицией?

— Я внимательно изучал то, что говорится в Кодексе по этому вопросу, а также читал труды выдающегося ученого сэра Адриана Монтгомери. Нигде не сказано, что рыцарь должен верить в Богов, не названы там и имена Богов, которым надо поклоняться. Неужели те, кто записывал Кодекс, оставили бы без внимания столь насущную тему, если бы это был столь важный аспект жизни рыцаря? Сэр Адриан утверждает, что вера, упомянутая в Кодексе, — это прежде всего вера в себя, а не в каких-то там всемогущих, всезнающих бессмертных существ.

— А что, если имена Богов не названы в Кодексе лишь потому, что авторы не сочли это необходимым? — не сдавался Бриан.

Дерек нахмурился:

— Ты несешь околесицу.

— Я лишь хотел сказать, что, возможно, некогда вера была всеобщей и авторы Кодекса даже представить себе не могли, что придет день, когда рыцари забудут Богов. Не было нужды упоминать имена Богов, потому что их знал каждый.

Дерек покачал головой:

— Это кажется маловероятным.

Бриан не был в этом так уверен:

— А как же исцеления? Как сэр Монтгомери объясняет…

Его перебил донесшийся сзади крик:

— Мой господин!

— Это мой оруженосец, — сказал Дерек и поскакал навстречу.

— Мой господин, меня просили разыскать тебя и передать это, — объяснил юноша.

Оруженосец достал из-за пояса сложенное послание и протянул Дереку. Тот взял письмо, быстро прочел его и поднял взгляд на молодого человека:

— Кто дал тебе его?

Оруженосец смущенно покраснел:

— Я не знаю, мой господин. Я шел сегодня утром через рыночную площадь, как вдруг кто-то вложил мне послание в руку. Я тут же стал оглядываться в поисках того, кто это сделал, но человек скрылся в толпе.

Дерек передал письмо Бриану, чтобы тот его прочел. Послание было коротким. «Я могу сделать тебя Великим Магистром. Встретимся в „Рыцарском шлеме“ в час заката. Если ты мне не доверяешь, можешь прийти с другом. Ты должен также принести сто монет. Спроси сэра Ут-Матара, и тебя проводят в мою комнату».

Бриан отдал письмо Дереку, его брови задумчиво сдвинулись.

— Ут-Матар, — повторил Бриан. — Я знаю это имя. Только не припомню откуда. — Он посмотрел на друга и удивленно воскликнул: — Ты же не собираешься туда идти?!

Дерек аккуратно сложил записку, сунул в перчатку и повернул коня в сторону Палантаса. Оруженосец последовал за ним.

— Дерек, это ловушка…

— С какой целью ее устраивать? — спросил Дерек. — Убить меня? Но тут сказано, что я могу прийти с другом, чтобы рассеять подобные подозрения. Ограбить меня? Избавить меня от кошелька можно гораздо более простым и эффективным способом: достаточно подстеречь в каком-нибудь темном закоулке. «Рыцарский шлем» — вполне пристойное заведение…

— Зачем вообще назначать встречу в таверне, Дерек? — спросил Бриан. — Разве рыцарь станет так поступать? Если бы у этого сэра Ут-Матара было к тебе честное предложение, почему бы ему не прийти в твой дом?

— Чтобы не попасться на глаза шпионам Гунтара, — предположил Дерек.

Бриан не мог оставить без ответа столь тяжкое обвинение. Он оглянулся, чтобы убедиться, что оруженосец достаточно далеко и не слышит их беседы, и затем проговорил с тихой яростью:

— Лорд Гунтар — благородный рыцарь и человек чести, Дерек. Он скорее отрежет себе руку, чем станет за тобой шпионить!

Дерек ничего не сказал в ответ. Он лишь поинтересовался:

— Ты пойдешь со мной сегодня, Бриан, или стоит поискать другого верного друга, который будет прикрывать мне спину?

— Ты же знаешь, что пойду, — ответил тот.

Хранитель Венца улыбнулся, если кривую, вымученную ухмылку, едва заметную под пышными усами, можно было назвать улыбкой. До самого Палантаса они не проронили больше ни слова.

«Рыцарский шлем», как и говорил Дерек, был вполне приличным заведением, правда уже не столь уважаемым, как в прежние времена. Таверна располагалась в старой части города, и ее нынешний владелец любил хвастаться, что это одно из самых древних зданий, хотя подобное утверждение вызывало сомнения. Таверна, находившаяся в подвальчике, вырытом в склоне холма, оставалась уютной и теплой зимой, а в летние месяцы — прохладной, с царящим внутри приятным полумраком.

Посетители заходили через деревянную дверь под двускатной крышей. Лестница вела вниз, в большой общий зал, освещенный сотнями свечей в кованых подсвечниках и огнем, горевшим в громадном камине.

Стойки не было, кушанья и напитки приносили прямо из кухни, которая примыкала к залу. А дальше, еще глубже в склоне холма, располагались винные погреба и несколько небольших комнат для частных вечеринок, а также еще один большой зал, прозванный «Комнатой благородных». Там стоял массивный овальный стол, окруженный тридцатью резными стульями, украшенными птицами, зверями, розами и зимородками — символами Рыцарства. Владелец таверны хвастался, что Винас Соламн, основатель Ордена, пировал в этой самой комнате за этим самым столом. Хотя никто ему на самом деле не верил, те, кто обедал в «Комнате благородных», всегда оставляли место досточтимого рыцаря свободным.

До Катаклизма «Рыцарский шлем» был излюбленным местом встреч рыцарей и их оруженосцев, и заведение процветало. Но после Катаклизма, когда положение Ордена пошатнулось и рыцарей больше не приглашали в Палантас, для «Рыцарского шлема» наступили трудные времена. Пришлось обслуживать публику попроще, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Хозяин продолжал, однако, приглашать рыцарей, которых теперь были рады видеть отнюдь не везде, и те вознаграждали его за верность, заходя в «Шлем» так часто, как только позволяли обстоятельства. Нынешние владельцы чтили традицию, и Соламнийские Рыцари всегда были там желанными и уважаемыми гостями.

Дерек и Бриан спустились по лестнице в общий зал. В этот вечер он был залит светом, наполнен аппетитными запахами и смехом. Завидев двух рыцарей, хозяин сам вышел им навстречу, чтобы приветствовать дорогих гостей, поблагодарить за оказанную его заведению честь и предложить лучший столик.

— Спасибо, хозяин, но нам велено спросить сэра Ут-Матара, — ответил Дерек, обводя внимательным взглядом зал.

Бриан стоял позади друга, сжимая эфес меча. У обоих под плащами были крепкие кожаные панцири. Было время ужина, и таверна оказалась переполненной. Большинство посетителей были людьми среднего класса: владельцы лавок, стряпчие, профессора и ученые из местного университета, эстетики из знаменитой Библиотеки. Многие из присутствующих дружески улыбались рыцарям, приветствовали их кивками и вновь возвращались к беседе и трапезе.

— Похоже на воровской притон, — холодно произнес Дерек.

Бриан улыбнулся, но рукояти меча не выпустил.

— Сэр Ут-Матар ждет вас там, — сказал хозяин гостиницы, указывая направление.

Он вручил каждому по свече, объяснив, что в коридоре темно, и провел в заднюю часть таверны. Когда они дошли до указанной комнаты, Дерек постучал в дверь.

Послышались шаги, и в двери появилась щелка, откуда на них смотрел блестящий карий глаз, обрамленный длинными ресницами.

— Ваши имена? — спросил незнакомец.

Бриан насторожился: голос явно принадлежал женщине.

Если это и озадачило Дерека, то он не подал виду:

— Я сэр Дерек Хранитель Венца, миледи. А это — сэр Бриан Гром.

Карие глаза вспыхнули, губы скривились в усмешке.

— Заходите, сэры рыцари, — сказала женщина, распахивая дверь.

Два рыцаря осторожно вошли в комнату. На столе стояла одна-единственная лампа. В очаге теплился огонек. Комната предназначалась для пирушек в узком кругу друзей и была соответственно обставлена: в центре стоял стол со стульями, а по стенам — скамьи. Перед тем как закрыть дверь, Бриан выглянул в коридор.

— Как видите, я одна, — сказала женщина.

Оба мужчины повернулись к ней лицом. У обоих пропал дар речи — им никогда еще не приходилось видеть такой женщины. Во-первых, и это самое главное, она была одета как мужчина: в черные кожаные штаны, черный жилет поверх красной рубахи с длинными рукавами и черные сапоги. Меч она носила с такой легкостью, что можно было предположить: незнакомка привыкла не только его носить, но и пускать в ход. Ее темные вьющиеся волосы были коротко острижены. Она смотрела на них смело, как мужчина, без тени женской застенчивости. Ни кокетства, ни скромности не было в се глазах.

— Мы пришли сюда, чтобы встретиться с сэром Ут-Матаром, госпожа, — сказал Дерек, хмурясь.

— Он бы, конечно, пришел сегодня, да только вот не смог, — произнесла в ответ женщина.

— Его задержали? — спросил Дерек.

— Навсегда, — ответила она, и ее кривая ухмылка стала шире. — Он мертв.

Она стянула перчатки и бросила их на стол, затем неторопливо опустилась на стул и жестом пригласила гостей садиться:

— Прошу вас, джентльмены. Я велю подать вина…

— Мы пришли не для того, чтобы пить, госпожа, — раздраженно сказал Дерек. — Нас заманили сюда лживыми обещаниями. Желаю вам спокойной ночи.

Он холодно поклонился и повернулся на каблуках. Бриан и так стоял у двери, от которой не отходил с самого начала, — эта странная женщина не вызывала у него доверия.

— Человек Лорда Гунтара должен встретиться со мной на этом же месте в час восхода луны, — сказала женщина, поднимая мягкую перчатку и разглаживая рукой кожу. — Он тоже заинтересовался моим предложением.

— Дерек, пойдем отсюда, — сказал Бриан.

Но тот жестом остановил его и развернулся обратно:

— Так что ты хочешь предложить, госпожа?

— Сядь, сэр Дерек, и выпей со мной, — произнесла женщина. — До восхода луны еще целый час.

Она зацепила носком сапога стул и толкнула к рыцарю.

Хранитель Венца поджал губы. Он привык к почтительному отношению, и еще никто не обращался к нему так запросто. Сжимая рукоять меча, он остался стоять, с мрачным видом глядя на женщину.

— Я выслушаю то, что ты хочешь сказать, но пью я только с друзьями. Бриан, следи за дверью. Кто вы, госпожа?

Женщина улыбнулась:

— Меня зовут Китиара Ут-Матар. Мой отец был Соламнийским Рыцарем…

— Грегор Ут-Матар! — воскликнул Бриан, вспоминая, где он слышал это имя. — Он был доблестным рыцарем, насколько я помню.

— Он был с позором лишен рыцарского звания, — сказал Дерек, хмурясь. — Я точно не знаю всех обстоятельств. Кажется, это было связано с женщиной.

— Возможно, — согласилась Китиара. — Мой отец никогда не мог оставить дам без внимания. И, тем не менее, он был предан Ордену и Соламнии. Он погиб не так давно, сражаясь за свою родину с полчищами драконидов. Здесь я из-за него, ради его памяти.

— Продолжай, — велел Дерек.

— Из-за своего рода занятий я часто попадаю в лучшие дома Палантаса. — Подняв обутые в сапоги ноги, она положила их на стоящий перед ней стул и поудобнее откинулась на спинку. — Чтобы быть до конца честной с вами, джентльмены, должна уточнить, что бываю я там не по приглашению и не ради того, чтобы добыть нужную вам информацию, которая помогла бы вам вести войну с армией драконидов. Однако иногда, когда я занимаюсь поисками того, что нужно мне, я натыкаюсь на вещи или сведения, имеющие ценность для других.

— Иными словами, ты воровка, — холодно произнес Дерек.

Китиара усмехнулась и пожала плечами, затем пошарила в сумке и вытащила деревянный футляр. Открыв крышку, она извлекла свернутый лист бумаги и помахала им:

— Вот такая вещь. Думаю, это будет вам полезно. Может, я и плохая, — скромно добавила женщина, — но, как и мой отец, я предана Соламнии.

Дерек поднялся на ноги:

— Ты теряешь время, госпожа. Я не имею дела с краденым.

Китиара криво ухмыльнулась:

— Конечно не имеешь, сэр Дерек, так что давай сойдемся на том, что «я его нашла», как любят повторять кендеры. Он лежал на улице перед домом небезызвестного мага Черных Мантий. Власти Палантаса уже давно следили за ним, с тех самых пор, как заподозрили в сговоре с нашими врагами. Они собирались выслать его из города, но он их опередил и уехал сам. Услышав о его поспешном отъезде, я решила зайти в его дом и по-смотреть, не позабыл ли он чего-нибудь ценного. А он и вправду позабыл. — Женщина положила свиток на стол. — Как ты видишь, края обгорели. Перед отбытием он сжег много бумаг. К счастью, у него не было времени удостовериться, что все они уничтожены.

Она развернула письмо и поднесла его к свету.

— Полагая, джентльмены, что вы не из тех, кто покупает кота в мешке, я прочту вам из него отрывок. Это послание адресовано одному из жителей Нераки — судя по тону, близкому другу мага. Самая интересная его часть такова: «Из-за глупости Верминаарда я страшусь того времени, когда враги откроют наш самый большой секрет, что неминуемо повлечет за собой наше полное поражение. Тебе известно, о каком жутком предмете я говорю. Если бы силы Света только узнали, что пропуск не был уничтожен во время Катаклизма, но что пропуск до сих пор существует и, более того, один из пропуск находится во владении пропуск, рыцари перевернули бы Бездну и Кринн, чтобы заполучить это в свои руки».

Китиара свернула письмо и одарила Дерека обворожительной улыбкой:

— Что ты думаешь по этому поводу, сэр рыцарь?

— Что оно бесполезно, поскольку в нем не назван ни сам предмет, ни имя владельца, — ответил Дерек.

— Нет же, названы, — сказала женщина. — Это я их не назвала. — Она похлопала свертком по своему острому подбородку. — И название предмета, и имя его нынешнего владельца ты можешь найти здесь. Всего за сотню монет.

Дерек окинул ее суровым взглядом:

— Ты просишь за него плату… А я думал, ты предана Соламнии…

— Ну, не настолько, — ответила Китиара, ухмыляясь и вскидывая брови. — Девочке нужно что-то есть.

— Меня это не интересует, — бросил Дерек.

Он вновь повернулся и направился к двери, возле которой так и продолжал стоять Бриан, держась за ручку.

— Вот только что меня удивляет, — подала голос женщина, устраиваясь поудобнее. — Ты ведешь с Лордом Гунтаром такую отчаянную борьбу за звание Великого Магистра. Если бы ты обнаружил и вернул эту вещь, я гарантирую, что все рыцари единогласно поддержали бы твою кандидатуру. С другой стороны, если бы это сделал кто-то из людей Гунтара…

Дерек замер на полушаге. Его пальцы нервно сжимались на рукояти меча. Лицо прорезали морщины. Бриан видел, что друг серьезно размышляет над словами незнакомки, и это его пугало.

— Дерек, мы понятия не имеем, подлинное ли это письмо, — шепнул он. — Может, она выдумала всю эту историю от начала до конца… Нам нужно, по крайней мере, что-то разузнать, подать запрос властям. Выяснить, кто она…

— А в это время Гунтар завладеет письмом.

— Ну и что из этого? — не отставал Бриан. — Если это письмо подлинно, Рыцарство получит преимущество…

— Гунтар получит преимущество, — парировал Дерек и потянулся к кошельку.

Бриан вздохнул и покачал головой.

— Вот вам сотня монет, мадам, — сказал Дерек. — Но предупреждаю, у меня длинные руки. Если вы меня надули, я не успокоюсь, пока не разыщу вас.

— Это я понимаю, сэр Дерек, — тихо ответила женщина, взяла кошелек и повесила его себе на пояс. — Ты видишь? Я даже не потрудилась пересчитать их. Я тебе верю, сэр рыцарь, и ты правильно сделал, что поверил мне.

Она вложила письмо ему в руку.

— Ты не будешь разочарован, уверяю. Желаю вам, джентльмены, приятно провести вечер.

Китиара одарила их своей кривой улыбкой и помахала на прощание. Задержавшись в дверях, она сказала:

— О, когда явится человек Лорда Гунтара, скажите ему, что он опоздал.

Женщина удалилась, закрыв за собой дверь.

— Читай быстро, — сказал Бриан. — Мы еще успеем ее догнать.

— Здесь говорится, что вещь эта в Ледяном Пределе, у мага по имени Феал-хас.

— Что за вещь?

— Она называется Око Дракона.

— Око Дракона. Никогда ни о чем таком не слышал, — сказал Бриан, садясь. — Что ж, раз мы здесь, стоит, по крайней мере, заказать ужин.

Дерек свернул письмо и засунул его в перчатку:

— Нечего рассиживаться, мы уходим.

— Куда?

— Проверим, друг мой, был ли ты прав и свалял ли я дурака.

— Дерек, я не имел в виду…

— Знаю, — ответил Хранитель Венца, улыбаясь, и похлопал друга по плечу. — Идем. Не будем терять время.

6

Когда Дерек и Бриан вышли из «Рыцарского шлема», уже совсем стемнело. Улицы были пустынны, лавки закрылись, хозяева и клиенты либо разошлись по домам к своим семьям, либо весело проводили время с друзьями в тавернах. Те несколько человек, что попались друзьям навстречу, несли факелы, освещая себе дорогу, хотя едва ли в этом была необходимость, ведь серебряная луна Солинари плыла в небесах. Поднявшаяся над зданиями Нового Города, она была похожа на пузырь, пойманный и зажатый между двумя напоминавшими пальцы шпилями, дотянувшимися до самого неба, — во всяком случае так воображал Бриан. Он не сводил глаз с луны, пока они с Дереком спешным шагом шли по залитым серебристым светом улицам, наблюдал, как играют с ней шпили-пальцы, словно фокусник с монеткой, пока те не выпустили ее и освобожденная луна не устремилась ввысь.

— Смотри под ноги, — сказал Дерек, удерживая друга, чтобы тот не вступил в большую кучу лошадиного навоза. — Эти улицы просто позор! — добавил он с отвращением. — Сюда, братец! Что это такое? Ну-ка быстро вычисти это!

Овражный гном, уборщик улиц, уютно устроился в дверном проеме и заснул, обнимая свою огромную метлу. Дерек растолкал жалкое создание, ничего не понимавшее спросонок, и велел убрать кучу. Овражный гном злобно посмотрел на них и сделал неприличный жест, прежде чем стал выметать навоз. Бриан подумал, что стоит им скрыться из виду, как гном усядется обратно на свое место.

— На что ты так засмотрелся? — спросил Дерек.

— На луну, — ответил Бриан. — Солинари сегодня особенно красива.

Дерек усмехнулся:

— У нас есть дела поважнее, чем любоваться луной. А вот мы и пришли. — Он предостерегающе положил руку на плечо Бриана. — Я сам поговорю.

Из бокового проулка они свернули на Второе Кольцо — улицы Старого Города шли кругами и были соответственно пронумерованы. Все городские здания располагались на Втором Кольце, самым большим и знаменитым из них была Великая Палантасская Библиотека.

Белые стены, уходящие ввысь, в лунном свете казались серебристыми. Полукруглые ступени вели к украшенному колоннами порталу, в глубине которого виднелись двустворчатые двери, изготовленные из толстого, оправленного бронзой стекла. В верхних окнах Библиотеки горел свет. Эстетики, члены Ордена, посвященного Гилеану, Богу Книги, работали день и ночь — переписывая, переводя, составляя каталоги и компилируя. Библиотека была обширным хранилищем знаний. Здесь можно было найти сведения по любым вопросам. За вход никакой платы не взималось. Двери Библиотеки были открыты практически для всех, если, конечно, приходить в указанные часы.

— Уже поздно, и Библиотека закрыта, — сказал Бриан, пока они поднимались по ступеням.

— Мне они откроют, — уверенно ответил Дерек. Он постучал в дверь ладонью и возвысил голос, так чтобы его было слышно через открытые окна наверху. — Сэр Дерек Хранитель Венца! — крикнул он. — Срочное дело, касающееся Ордена. Я требую, чтобы меня впустили.

Несколько бритых голов высунулись из окна. Новички, радовавшиеся перерыву в работе, с любопытством смотрели вниз, желая выяснить, из-за чего поднялся шум.

— Это не тот вход, сэр рыцарь! — крикнул один из них. — Нужно обойти с другой стороны.

— Они что, принимают меня за лавочника? — произнес Дерек со злостью и забарабанил в стеклянные двери — на этот раз уже кулаком.

— Давай придем сюда утром, — предложил Бриан. — Если женщина нас обманула, мы все равно ее уже упустили.

— Я не собираюсь ждать до утра. — Дерек вернулся и продолжал кричать и стучать в дверь.

— Иду, иду! — послышался изнутри голос.

Слова сопровождались шарканьем сандалий, пыхтением и кряхтеньем. Двери отворились, и один из эстетиков — мужчина средних лет, с бритой головой, в серых одеждах Ордена, — грозно посмотрел на буянов.

— Библиотека закрыта, — сурово произнес он. — Мы откроемся утром, и в следующий раз заходите с бокового входа. До свидания! Вы не можете войти…

Не обращая на него никакого внимания, Хранитель Венца прошел мимо низенького пухлого человечка, который лишь что-то лопотал в негодовании да размахивал руками, не предпринимая, однако, иных попыток его остановить. Бриан, смущаясь, скользнул вслед за другом, бормоча какие-то извинения, которые, впрочем, не были услышаны.

— Мне нужно поговорить с Астинусом, брат… — Дерек сделал паузу, ожидая, что человечек представится.

— Бертрем, — сказал эстетик, негодующе глядя на него. — Ты вошел не в ту дверь! И еще смеешь здесь кричать!

— Я прошу прощения, но дело очень срочное. Я требую встречи с Астинусом.

— Это невозможно, — не уступал Бертрем. — Магистр никого не принимает.

— Меня он примет, — заверил его Дерек. — Передай ему, что сэр Дерек Хранитель Венца, Рыцарь Розы, хочет просить его совета по вопросу огромной важности. Судьба всего соламнийского народа зависит от этой встречи.

Бертрем не шевельнулся.

— Друг, я подожду здесь, пока ты передашь мои слова Астинусу, — сказал Дерек, хмурясь. — Почему ты тянешь время, брат? Неужели ты не слышал, что я сказал? Мне необходимо поговорить с Астинусом!

Бертрем оглядел их с ног до головы и явно остался разочарован.

— Я спрошу, — сказал он. — А вы подождите здесь и не шумите!

Он указал на нишу, а потом поднес палец к губам. Наконец он ушел, шлепая сандалиями по полу и всем своим видом демонстрируя, насколько глубоко уязвлен.

Воцарилась тишина, умиротворяющая и исполненная покоя. Бриан заглянул в один из больших залов, где от пола до потолка высились книжные полки, а все пространство занимали письменные столы и стулья. Несколько эстетиков сидели, погрузившись в работу; все они писали или читали при свечах. Один или два бросили взгляд на рыцарей, но, поняв, что Бертрем держит ситуацию под контролем, вернулись к своей работе.

— Ты мог бы быть повежливее, — шепотом заметил Бриан.

— Мы ведем войну, на карту поставлено существование Соламнии, — возразил Дерек. — Хотя и не верится, глядя на это место! Ты только посмотри на них, описывают жизненный цикл муравья, в то время как достойные мужчины гибнут в сражениях.

— А не за это ли мы сражаемся и гибнем? — спросил Бриан. — Чтобы эти безвредные чудаки могли описывать себе спокойно жизнь муравьев, а не превратились бы в рабов, добывающих руду во вражеских копях?

Если Дерек и услышал его слова, то никак не отреагировал. Он начал ходить из стороны в сторону, и стук шагов по мраморному полу гулко раздавался в тишине. Эстетики подняли головы и посмотрели на рыцаря, один из них громко произнес «ш-ш!». Дерек нахмурился, но шагать перестал.

Шлепанье сандалий возвестило о возвращении Бертрема, который, казалось, спешил.

— Прошу прощения, сэр, но у магистра нет времени беседовать с тобой.

— Мое время дорого, — нетерпеливо произнес Дерек. — Сколько мне придется ждать?

Бертрем совсем разволновался:

— Я прошу прощения, сэр Дерек, ты неправильно меня понял. Тебе нет необходимости ждать. Магистр тебя не примет.

Лицо Дерека вспыхнуло, брови сдвинулись, челюсти плотно сжались. Он привык щелкать пальцами и видеть, как все вокруг начинали подпрыгивать, а эти просто поворачивались спиной.

— Ты сказал ему, кто я? — прорычал Хранитель Венца. — Передал мои слова?

— В этом не было необходимости, — просто ответил Бертрем. — Магистр знает и тебя, и причину твоего визита. Он просил меня передать тебе это.

Бертрем вручил рыцарю кусок бумаги, на котором был начерчен приблизительный план.

— Что это? — спросил Дерек.

Бертрем опустил глаза и громко прочел надпись наверху. «План библиотеки Кристанна».

— Это я вижу и так! Но что, Бездна забери, я должен делать с этим планом в какой-то поганой библиотеке? — грохотал Дерек.

— Не знаю, мой господин, — ответил Бертрем, сжимаясь под яростным натиском рыцаря. — Магистр не посвятил меня. Он только велел передать тебе это.

— Может, там ты и найдешь Око Дракона, — предположил Бриан.

— Ну, ясное дело! В библиотеке!

Дерек полез за кошельком:

— Сколько мне будет стоить беседа с Астинусом?

Бертрем расправил плечи и вытянулся во весь свой рост, так что теперь он доставал рыцарю аж до подбородка. Эстетик был глубоко оскорблен:

— Спрячь свои деньги, сэр рыцарь. Магистр отказался тебя принять — и это его последнее слово.

— Клянусь Кодексом, я не позволю так со мной обходиться! — Дерек сделал шаг вперед. — Посторонись, брат. Я не хочу причинять тебе вред!

Эстетик лишь упрямо напыжился. Он, без сомнения, был испуган, но намеревался стоять насмерть, закрывая собой вход.

Бриана стал разбирать смех при виде этого противостояния низенького, анемичного ученого и разъяренного рыцаря. Однако он подавил фырканье, которое могло еще больше разозлить Дерека, и положил руку на плечо друга:

— Опомнись! Что ты делаешь? Как можно врываться к магистру, если он отказался тебя принять? Ты сам ставишь себя в сложное положение. Если тебе нужны сведения об Оке, может, эти господа в силах тебе помочь.

— Разумеется, сэр рыцарь, — с готовностью согласился Бертрем, утирая пот со лба. — Я приложу все усилия, чтобы помочь вам, хотя, вы и пришли в неурочный час, да еще через неправильный вход.

Дерек высвободил плечо. Он все еще был зол, но уже овладел собой:

— То, что я скажу, должно остаться между нами.

— Разумеется, сэр рыцарь, — ответил Бертрем. — Клянусь Гилеаном, я сохраню в тайне все, что ты скажешь.

— Ты хочешь, чтобы я принял клятву именем Бога, который оставил вас? — спросил Дерек уничижительным тоном.

Бертрем лишь довольно усмехнулся, сложив руки на пухлом животике:

— Благословение Гилеана с нами, сэр рыцарь. Ты можешь не беспокоиться по этому поводу.

Дерек тряхнул головой, но сейчас у него не было ни малейшего желания вести теологические диспуты.

— Очень хорошо, — нехотя ответил он. — Мне нужны сведения о предмете, который называется Око Дракона. Что ты можешь сообщить мне о нем?

Бертрем заморгал, казалось, он обдумывает вопрос.

— Боюсь, что ничего не смогу сообщить тебе об этом, мой господин. Я никогда не слышал о подобной вещи, но готов провести некоторые изыскания на этот счет. Можешь ли ты сказать мне, в каком контексте было упомянуто Око Дракона или где и как ты о нем услышал? Такая информация будет очень полезна.

— Мне известно совсем немного, — сказал Дерек. — Я услышал о нем в связи с магом Черных Мантий.

— Так, значит, это магический предмет. У нас мало книг, касающихся подобных вещей, сэр Дерек. Маги не любят делиться своими секретами. Но кое-где я могу справиться. Эта информация нужна тебе немедленно?

— Если ты будешь так любезен, брат, — ответил Хранитель Венца.

— Тогда, пожалуйста, присаживаетесь, господа, поудобнее устраивайтесь. И соблюдайте тишину!

Бертрем ушел, двигаясь вдоль гигантского стеллажа, затем обогнул его, и рыцари потеряли его из виду. Они сели за стол и приготовились ждать.

— Вот почему я хотел поговорить непосредственно с Астинусом, — пробормотал Дерек. — Говорят, ему известно все на свете. Не понимаю, почему он отказался меня принять.

— Из того, что я услышал, можно заключить, что он вообще никого не принимает, — ответил Бриан. — Он сидит за столом и пишет историю всех живых существ на земле, разворачивающуюся у него перед глазами. Так он узнал, что мы здесь.

Дерек громко фыркнул. Головы поднялись, перья перестали скрипеть. Он кивнул, извиняясь, и эстетики, покачав головами, вернулись к своей работе.

— Некоторые полагают, что это сам Бог Гилеан, — прошептал Бриан, нагибаясь через стол.

Дерек смерил его презрительным взглядом:

— Надеюсь, ты не из их числа. Эстетики вечно выдумывают всякие небылицы, чтобы собрать побольше пожертвований.

— Астинус передал тебе карту.

— Это же карта, указывающая, где находится библиотека. Она совершенно бесполезна. Наверное, это какая-то шутка.

Дерек достал свиток, намереваясь его рассмотреть. Бриан сидел тихо, боясь пошевелиться и вызвать гнев эстетиков. Он слышал, как глашатай на улице прокричал, который час, и, положив голову на руки, погрузился в сон.

Проснулся он то ли оттого, что Дерек тряс его за плечо, то ли от звука шаркающих сандалий. Бертрем поспешно направлялся к ним в сопровождении другого брата, сжимавшего в руках свиток.

— Надеюсь, ты не рассердишься, что я проконсультировался с братом Барнабусом, он наш эксперт по части магических предметов. Брат вспомнил, что встречал упоминание об Оке Дракона в одном старинном манускрипте. Он сам тебе все расскажет.

Брат Барнабус — более высокое, худое и молодое подобие брата Бертрема — развернул свиток и положил его перед Дереком.

— Это написано одним из наших монахов, который посетил Истар приблизительно за год до Катаклизма. Это свидетельство того времени.

Дерек посмотрел на свиток и поднял взгляд:

— Я не могу разобрать эти птичьи письмена. Что здесь сказано?

— Брат Михаэль был эрготианцем, — объяснил брат Барнабус. — И это написано на его языке. Здесь говорится, что воины Короля-Жреца получили списки магических предметов и были посланы в соответствующие лавки разыскивать их. К нему в руки попал один из таких списков, и он сделал копию. Там-то и упоминается Око Дракона. Солдатам было также дано описание, чтобы они знали, что искать: «хрустальный шар десяти дюймов в диаметре, наполненный удивительной клубящейся дымкой». Брат Михаэль пишет, что солдатам было велено обращаться с Оком осторожно, поскольку никто не знал в точности, как именно оно действует. Хотя здесь сказано: «Существует поверье, что во время Третьей Войны с его помощью управляли драконами».

— Управлять драконами, — тихо повторил Дерек. Его глаза загорелись, но рыцарь постарался скрыть охватившее его волнение. — Нашли хоть одно? — равнодушно спросил он.

— Брат Михаэль об этом не упоминает.

— И это все, что вам известно об Оке? — поинтересовался Хранитель Венца.

— Это все, что имеется в нашей Библиотеке, — ответил брат Барнабус. — Однако я нашел отсылку. — Он указал на небольшую маргиналию на полях рукописи. — Согласно ей книга, содержащая более подробные сведения об интересующем тебя предмете, находится в старинной библиотеке в Тарсисе — это заброшенная библиотека Кристанна. К сожалению, как и следует из названия, мало кто сейчас помнит, где она находится. Это известно только нам, эстетикам, но мы не выходим…

Дерек удивленно посмотрел на Бертрема, затем достал карту, которую смял в гневе, и расправил ее на столе.

— Это она? — спросил он, постучав пальцем. Брат Барнабус опустил взгляд:

— «Библиотека Кристанна». Да, это она. — Он подозрительно покосился на рыцаря. — Как к тебе попала эта карта, господин?

Бертрем дернул Барнабуса за рукав и что-то шепнул. Брат выслушал и с заметным облегчением улыбнулся:

— Ну разумеется, магистр.

— Странно, — пробормотал Дерек. — Ужасно странно. — Он свернул карту, обращаясь с ней куда бережнее, чем прежде, и засунул за пояс вместе с письмом.

— Ты ведь хотел оставить пожертвование, — напомнил Бриан, с трудом сохраняя каменное лицо.

Дерек внимательно посмотрел на него, затем порылся в кошельке, вынул оттуда несколько монет и передал их Бертрему.

— Используйте это на благое дело, — буркнул он.

— Благодарю тебя, господин, — сказал Бертрем. — Можем ли мы сегодня еще быть полезны тебе?

— Нет, брат, — ответил Дерек. — Спасибо вам за помощь. — Он помолчал немного и затем с трудом выдавил: — Простите мою бесцеремонность.

— Извиняться не было необходимости, мой господин, — вежливо ответил Бертрем. — Все давно забыто.

— Может, Астинус и правда Гилеан, — произнес Бриан, пока они с Дереком спускались по залитым лунным светом ступеням Великой Библиотеки.

Хранитель Венца пробормотал что-то нечленораздельное, быстро шагая по улице.

— Дерек, — позвал его Бриан, которому приходилось почти бежать, чтобы не отстать от друга, — можно задать тебе вопрос?

— Если хочешь, — ответил Дерек.

— Ты ненавидишь магов и все, что с ними связано. Ты даже переходишь на другую сторону улицы, чтобы не пройти мимо какого-нибудь чародея. А ведь Око Дракона — магический предмет, его сделали чародеи. Око — магическое, Дерек. Зачем оно тебе понадобилось?

Дерек не останавливался.

— У меня есть идея, — продолжал Бриан. — Отправь послание в Вайретскую Башню. Сообщи им, что ты располагаешь информацией об одной их вещице. Пусть они сами решат, как с ней поступить.

Дерек остановился и повернулся, чтобы посмотреть на друга:

— Ты что, с ума сошел?

— Не больше, чем обычно, — насмешливо ответил Гром. Он уже догадывался, что скажет Дерек.

— Ты предлагаешь вернуть магам вещь, обладающую такой силой?!

— Они изготовили ее, Дерек, — подчеркнул Бриан.

— Потому-то и нельзя допустить, чтобы она снова попала им в руки, — упрямо сказал Хранитель Венца. — То, что чародеи сделали этот предмет, еще не означает, что им позволено использовать его в своих целях. Если хочешь знать, я и отправляюсь на поиски Ока Дракона, потому что не доверяю им.

— А что ты будешь делать, когда найдешь его?

Дерек усмехнулся:

— Отвезу его на остров Санкрист и брошу Лорду Гунтару в суп. А потом, когда они сделают меня Великим Магистром, выступлю и выиграю войну.

— Ну разумеется, — отозвался Бриан. Ему было что сказать по этому вопросу, но он знал, что спорить дальше бессмысленно. — Тебе следует написать Лорду Гунтару, сообщить, что ты собираешься отправиться в это путешествие, и попросить у него позволения.

Дерек нахмурился. Но обойти это было затруднительно. Согласно Кодексу рыцарь не мог пуститься в столь долгий путь, за три четверти континента, не спросив разрешения у своего сеньора, которым, к несчастью, и являлся Лорд Гунтар.

— Пустая формальность. Он не решится мне отказать.

— Я тоже так думаю, — сказал Бриан.

— Он пошлет одного из своих людей, чтобы следить за мной, — добавил Дерек. — Вероятнее всего, Эрана Длинного Лука.

Бриан кивнул:

— Надеюсь, так и будет. Эран — хороший человек.

— Был хорошим, пока не стал забулдыгой, который позволяет Гунтару водить себя за нос. Но рядом со мной будешь ты, чтобы прикрывать мне спину.

Бриану хотелось бы, чтобы хоть раз Дерек спросил о его желании, вместо того чтобы говорить ему, как он должен поступить, словно мнение Бриана и вовсе не принималось в расчет. Гром, конечно, пошел бы за другом и в этот раз, как он уже делал много раз.

— Только подумай, друг мой, чем это может обернуться для тебя. Может, станешь Верховным Жрецом.

— Вообще-то мне вовсе не хочется становиться Верховным Жрецом, — тихо произнес Бриан.

— Не упрямься, — сказал Дерек. — Ну конечно хочется.

7

— Значит, рыцарь проглотил наживку, — сказал Скай на следующее утро, когда они с Китиарой собирались покинуть тайное убежище дракона в густом лесу вдалеке от стен Палантаса и тронуться в обратный путь.

— Хорошо, что он не догадался взять у меня образец почерка, — усмехаясь, отозвалась Кит. — Он не только схватил это поддельное письмо, но еще и дал мне за него сотню монет. Не каждый так щедро платит за собственную гибель.

— Если это Око и впрямь его погубит, — пробормотал Скай. — С тем же успехом оно может погубить и нас. Не доверяю я магам. Если этот рыцарь опасен, почему бы попросту не вонзить ему нож под ребра?

— Потому что Ариакасу хочется потешить свою новую любовницу, — сухо ответила Кит. — Ты что-нибудь знаешь об Оке Дракона?

— Очень немного, — ответил Скай. — Это-то меня и тревожит. Зачем ты назвала ему свое настоящее имя? Вдруг он узнает, что Китиара Ут-Матар не какая-нибудь воровка, а Повелительница Драконов?

— Он бы не пришел на встречу, если бы не услышал мое имя. Эти рыцари — страшные снобы, — пренебрежительно бросила Китиара. — Тот факт, что мой отец был рыцарем, пусть и лишенным звания, помог убедить сэра Простофилю, что в глубине души я пекусь о благе Соламнии. Я даже наплела ему, что мой папаша погиб, сражаясь за родину. — Кит рассмеялась. — На самом-то деле дорогой папочка нашел свою смерть от меча какого-нибудь разгневанного муженька! — Она пожала плечами. — Мало вероятно, чтобы сэр Дерек стал выяснять, кто я есть на самом деле. Даже мои солдаты не знают, как меня зовут. Китиара Ут-Матар ничего для них не значит. Моим подчиненным и остальному миру я известна под именем Темной Госпожи.

— Когда-нибудь, — сказал дракон. — Не теперь.

Китиара потянулась, чтобы потрепать Ская по шее.

— Я понимаю твои чувства, но сейчас мы должны выполнять приказы.

— Куда мы направляемся, Темная Госпожа, если нам запрещено сражаться? — с горечью спросил дракон.

— Мы летим в Гавань, где сейчас расквартирована Армия Красных Драконов, — нужно поискать подходящего кандидата на пост Повелителя.

— Напрасная трата времени и сил, — заметил Скай, пробираясь сквозь кустарник и ломая деревца, чтобы расчистить себе площадку, где он смог бы расправить крылья.

— Может, и так, — ответила Китиара, но, скрытая шлемом, на ее губах играла улыбка. — А может, и нет.

Лагерь Армии Красных Драконов у Гавани представлял собой всего лишь форпост. Большинство частей было разбросано по Абанасинии, там они укрепляли свою власть над землями, которые успели захватить. Перед прибытием Китиара встретилась со своими осведомителями. Они сообщили ей, что в войске, растянувшемся по огромной территории, от Торбардина до Пыльных Равнин, совершенно отсутствует дисциплина, офицеры то и дело ссорятся между собой, среди солдат нарастает недовольство, драконы в ярости.

Несколько офицеров претендовали на пост Повелителя. У Китиары был список возможных кандидатов с подробной информацией о каждом.

— Я пробуду здесь несколько дней, — сказала она Скаю, когда дракон приземлился вместе с ней на некотором расстоянии от лагеря. — Мне нужно, чтобы ты переговорил с красными.

— Тупоголовые бегемоты, — проворчал Скай. — Безмозглые горы мускулов. Говорить с ними — только время терять. Они, кроме односложных слов, ничего и не понимают.

— Знаю, но мне нужно выяснить, о чем они думают…

— Думать они не умеют, — отрезал синий. — В этом-то вся беда. Я могу описать весь их мыслительный процесс в трех словах: жечь, жрать, грабить, причем они настолько глупы, что чаще всего действуют именно в таком порядке.

Китиара рассмеялась:

— Знаю, что прошу о большой услуге, друг, но, если красные и вправду удручены и грозятся отправиться восвояси, как я слышала, тогда Ариакасу необходимо принять срочные меры. Я хочу, чтобы ты узнал, слухи это или же нечто более серьезное.

— Эти чудаки сами не понимают, чего хотят. — Скай раздраженно тряхнул гривой. — Мы должны быть на севере и сражаться.

— Я знаю, — тихо сказала Кит. — Знаю.

Продолжая ворчать, Скай улетел. Китиара видела, как дракон парит среди облаков, опустив шею. Должно быть, он охотился. Внезапно он что-то заметил и неожиданно спикировал вниз, растопырив когти, чтобы схватить добычу. Китиара продолжала наблюдать за ним, пока он не скрылся за деревьями. Затем она огляделась, подняла свою поклажу и стала пробираться через кустарник по направлению к лагерю, который она приметила еще с воздуха. Самого лагеря видно не было, но о его расположении можно было догадаться по дыму, поднимавшемуся от полевых кухонь и кузнечных горнов.

Китиара шла не торопясь, решив просмотреть кое-какие письма, которые она получила перед тем, как тронуться в путь. Ариакас сообщал, что красные жалуются своей Королеве на скуку. Они вступили в эту войну, чтобы грабить и жечь, и, если им не будут отдавать соответствующих приказов, они станут делать это по собственному почину, где и как захотят. Королева напомнила Ариакасу, что у нее есть заботы поважнее и, если он не может уладить эту ситуацию, ей придется поискать того, кто справится. А император, в свою очередь, решил свалить это на Кит.

— Я сделаю, что могу, мой господин, — пробормотала Китиара. — Но вовсе не я заварила всю эту кашу. Может, в следующий раз ты подумаешь, прежде чем назначать командующим и отправлять на войну жреца!

Она вскрыла другой пакет, письмо, которое она получила перед самым отбытием. Это было донесение от осведомителя в Соламнии, одного из подкупленных оруженосцев Гунтара. Письмо было длинным, и она остановилась под деревом, чтобы внимательно с ним ознакомиться.

«Дерек Хранитель Венца и еще два рыцаря отправились из Санкриста в город Тарсис».

— Тарсис, — повторила Китиара. — Зачем они теряют время, направляясь в Тарсис? Я же сказала этим глупцам, что Око Дракона нужно искать в Ледяном Пределе!

Читая дальше, она нашла объяснение.

«Им было сказано, что в Тарсисе они получат больше сведений об Оке Дракона. Так как этот город находится неподалеку от Ледяного Предела, они решили задержаться там. Хранителя Венца все считают героем уже потому, что он узнал об Оке. Все сошлись на том, что, если он вернется с этой вещицей, дающей власть над драконами, как полагают рыцари, Дерека провозгласят Великим Магистром.

Лорд Гунтар возражал, говоря, что об Оке ничего не известно и потому нечего на него надеяться. Он даже не хотел отпускать Дерека в это путешествие, но помешать ему был не в силах. Дерек поступил очень умно. Он сообщил о своем открытии всем и каждому. Рыцари, услышавшие об этом, полны энтузиазма. Если бы Гунтар не отпустил Дерека, вспыхнуло бы восстание. Эти глупцы в отчаянии, моя госпожа. Они ждут чуда, которое могло бы спасти их, и думают, что это оно».

— Кажется, план твоей ведьмы сработал, мой повелитель, — сорвалась с губ Китиары скупая похвала. Она вернулась к чтению.

«Гунтар предложил посоветоваться на сей счет с Пар-Салианом, магом Ложи Белых Мантий, магистром Вайретской Башни, который мог бы авторитетно высказаться по поводу силы Ока Дракона. Но Дерек стал возражать, утверждая, что стоит чародеям узнать о местонахождении этой вещи, как они отправятся за ней сами. Гунтару пришлось признать, что довод убедительный. Все рыцари поклялись молчать об истинной цели путешествия и торжественно проводили путешественников в дорогу.

Лорду Гунтару удалось отправить в эту экспедицию своего человека — сэра Эрана Длинного Лука. Сэр Эран — старинный друг Дерека и хорошо знает его нрав. Лорд Гунтар надеется, что он будет сдерживать Дерека. Эран может оказаться помехой вашим планам, госпожа. Третьего зовут Бриан Гром, они давно дружат с Дереком. Он, насколько я могу судить, особой опасности не представляет.

Дерек и его друзья отплыли на быстроходном корабле, и, так как в это время погода обычно бывает благоприятная, можно предположить, что путешествие их будет быстрым и безопасным».

Китиара дочитала письмо и бросила в сумку вместе с остальными. Она пошлет известие Ариакасу, который будет очень рад узнать, что все идет даже лучше, чем он предполагал.

Женщина пнула камешек на дороге, так что тот подлетел. Рыцари «разъединены, в отчаянии, ждут чуда». Идеальное время для атаки! А она вынуждена болтаться здесь, вдалеке от Соламнии, пытаясь найти замену человеку, погибшему по собственной глупости.

Ариакас рекомендовал побеседовать с командиром Тоэдом, считая его возможным кандидатом на пост Повелителя. Хобгоблин Тоэд засыпал императора донесениями о ходе войны на западе, которые расценивались Ариакасом как свидетельство гениальности этого дальновидного стратега.

— Вначале он хотел назначить на этот пост драконида, теперь хоба, — пробормотала Китиара и пнула другой камешек, но промахнулась. Остановившись, вновь занесла ногу — и на этот раз попала в цель. — Может, в этом и есть смысл. Теперь, когда мы так близки к победе, Ариакас рассматривает человеческих командиров как прямую угрозу своей короне. Он боится, что, когда у нас не останется врагов, мы развернемся, чтобы сразиться с ним. — Китиара мрачно усмехнулась. — В этом он, может быть, и прав.

Китиара предусмотрительно избегала заходить в город Гавань. Абанасиния была ее родиной. Она выросла неподалеку оттуда, в городе под названием Утеха, расположившемся среди вершин огромных деревьев. В Гавани ей вполне могли встретиться знакомые.

Танис Полуэльф. Китиара много думала о нем в последние дни, с тех самых пор, как командир Грэг упомянул при ней в беседе с Ариакасом, что полукровка из Утехи причастен к гибели Верминаарда. Полуэльфов вообще-то не часто встретишь на Ансалоне, и Китиара знала лишь одного, и именно из Утехи. Она понятия не имела, как Танис умудрился ввязаться в эту историю с рабами и Повелителем, но если и был человек, способный превзойти Верминаарда, так это Танис. Мысли Кит снова унеслись к нему, в далекие дни, полные смеха и приключений, и ночи, которые они проводили в объятиях.

Она настолько погрузилась в свои воспоминания, что перестала замечать дорогу, попала в рытвину и упала, чуть не сломав шею. Поднимаясь, Кит крепко себя выбранила:

— Что ты делаешь, теряешь время, думая о нем? С этим давно покончено. Все в прошлом. Есть более важные вещи, о которых стоит поразмыслить.

Китиара выдворила Таниса из своей головы. Ей вовсе ни к чему водить дружбу с местными «героями», которые, согласно слухам, отправили на тот свет Верминаарда. Ариакас и без того уже начал ее подозревать.

— И очень жаль, — вздохнула Кит.

Было бы приятно остановиться в одной из уютных гостиниц Гавани. А теперь придется ночевать в казармах. Радовало одно: она может требовать лучшие комнаты.

Неожиданное появление Кит в лагере Армии Красных Драконов повергло всех в панический ужас. Солдаты в замешательстве бегали туда-сюда, чтобы ей угодить, то и дело налетая друг на друга. Хотя визит ее был внезапным, в общем и целом Кит нашла, что лагерь неплохо обустроен и жизнь в нем хорошо организована. Часовые были на постах и дело свое знали. Ее остановили не менее шести раз, прежде чем она добралась до казарм.

Китиара уже начала думать, что недооценила хобгоблина. Может, Тоэд и в самом деле хороший командир?

Китиара с нетерпением ожидала встречи с Тоэдом, однако это удовольствие пришлось отложить. Никто не имел ни малейшего понятия, где искать командира. Драконид, отправивший гонцов на поиски, доложил, что хобгоблин то ли упражняется в стрельбе из лука, то ли муштрует солдат на плацу. Он объяснялся на смеси общего языка и военного жаргона, который обычно использовался в частях, где служил смешанный контингент, а затем добавил несколько слов на своем наречии, обращаясь к товарищу, — вероятно, он полагал, что Китиара его не понимает, поскольку оба широко ухмыльнулись.

Так случилось, что собственный телохранитель Китиары был драконидом. И она решила, что нехорошо, когда подчиненные — особенно те, от кого напрямую зависит ее жизнь, — разговаривают у нее за спиной на непонятном языке. И потому потрудилась выучить их наречие.

Китиара услышала, что гонца посылали вовсе не на плац и не на стрельбище, а в «Красную туфельку», один из самых известных публичных домов Гавани.

Китиару проводили в командирский шатер. Внутри половина помещения была заставлена разной мебелью, безделушками, завешана коврами, скорее всего, крадеными. На другой половине царил порядок. По одну сторону было расставлено разного вида оружие, на земляном полу разостлана карта с указанием диспозиции разных частей. Китиара углубилась в изучение карты, когда, откинув полотнище, закрывавшее вход, вошел драконид. Она узнала офицера, которого видела на приеме у Ариакаса.

— Командир Грэг, — приветствовала она его.

— Прошу прощения, что меня не было на месте, чтобы встретить тебя подобающим образом, Повелительница, — произнес базак. Его поза и взгляд выдавали настороженность. — Нас не известили о твоем прибытии.

— Я сделала это намеренно, командир, — сказала она. — Мне хотелось увидеть настоящее положение дел в войске, а не инсценировку. Как говорится, без прикрас. Что, кажется, особенно актуально относительно командира Тоэда.

Грэг моргнул, но взгляда не отвел.

— Мы послали за командиром, Повелительница. Он на стрельбище…

— Тренирует свой инструмент? — ехидно предположила Китиара.

Командир Грэг, наконец, расслабился:

— Можно сказать и так. — Он некоторое время молчал, внимательно глядя на нее. — Ты знаешь наше наречие, не так ли?

— Достаточно, чтобы улавливать смысл сказанного. Пожалуйста, садись.

Грэг бросил на изящные стулья эльфийской работы пренебрежительный взгляд:

— Спасибо, я лучше постою.

— Вероятно, это безопаснее, — согласилась Китиара, криво усмехаясь. — Ты знаешь, почему я здесь, командир?

— Думаю, что догадываюсь, госпожа.

— Я должна рекомендовать кого-то на пост Повелителя. Ты произвел впечатление на императора, Грэг.

Драконид поклонился.

— Ты хотел бы получить это звание?

Грэг ответил без колебаний:

— Спасибо за честь, но — нет.

— Почему? — спросила Китиара с искренним любопытством.

Грэг колебался.

— Можешь говорить свободно, — заверила она.

— Я воин, а не политик, — ответил Грэг. — Я хочу вести солдат в битву, а не пресмыкаться перед вышестоящими. Я не хотел никого оскорбить, Повелительница.

— Я понимаю, — сказала Китиара, вздыхая. — Поверь, я прекрасно вас понимаю. Так что ты воюешь, а Тоэд пресмыкается.

— Он хорошо делает свое дело, — отозвался Грэг, сохраняя каменное выражение лица.

В это время в шатер ввалился хобгоблин. Увидев Китиару, он бросился прямо к ней. Первые же его фразы подтвердили правоту Грэга.

— Повелительница, прости, что отлучился и не смог тебя должным образом встретить, — выдохнул хобгоблин. — Эти болваны, — бросил он яростный взгляд на Грэга, — не осведомили меня о твоем визите!

Кит и раньше приходилось иметь дело с хобгоблинами. Она даже дралась с несколькими еще до начала войны. Гоблины в счет не шли, тут можно было сказать наперед: едва в битве становится жарко, они бегут прочь, поджав хвосты, однако к хобгоблинам, которые были больше, безобразнее и куда сообразительнее своих собратьев, она относилась с уважением.

Что касается «больше и безобразнее», то эти характеристики в полной мере относились к Тоэду — он был коренастым и тяжеловесным, обладал отвислым брюхом, серовато-желтовато-зеленоватой кожей, красными поросячьими глазками и толстогубым бескровным ртом, из уголков которого непрерывно текла слюна. Что касается сообразительности, то вопрос оставался открытым. Сногсшибательная, совершенно грандиозная форма Тоэда не была похожа ни на один мундир из тех, что Китиаре приходилось видеть. Он явно натягивал одежду в спешке, плащ был застегнут наперекосяк, к тому же он забыл застегнуть штаны, выставив на обозрение широкую полоску желтоватого брюха. Очевидно, большую часть пути он бежал, поскольку был покрыт пылью и от него сильно пахло потом.

У Китиары был тренированный желудок. Ей пришлось исходить бессчетное множество полей сражений, от которых поднималось зловоние разлагающихся трупов, но это не отбивало у нее аппетита. Однако аромата хобгоблина не способна была вынести даже она, поэтому подвинулась ближе к выходу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Тоэд следовал за ней, чуть ли не наступая на пятки.

— Я отсутствовал, потому что был в разведке, на опасном задании, Повелительница, настолько опасном, что я не мог поручить его никому из своих людей.

— Пришлось схватиться с врагом врукопашную? — спросила Китиара, обменявшись взглядом с Грэгом.

— Пришлось, — торжественно объявил Тоэд. — Схватка была не на жизнь, а на смерть.

— Не сомневаюсь, ведь врага непросто было уложить на лопатки.

Грэг подавился смешком, так что ему пришлось сделать вид, будто он закашлялся.

Казалось, Тоэд был слегка смущен.

— Нет, враг долго не уступал.

— Пришлось прижать его к стене? — спросила Китиара.

Тут Грэг извинился и, сославшись на срочные дела, вышел из шатра.

Тоэд тем временем почуял что-то неладное. Его поросячьи глазки и вовсе превратились в щелочки, пока он смотрел вслед дракониду.

— Не знаю, что наговорил вам этот скользкий тип, Повелительница, но все это неправда. Если я и был в «Красной туфельке», то исключительно потому, что этого требовал долг…

— Под прикрытием? — предположила Китиара.

— Точно, — тут же согласился Тоэд, с облегчением вздохнул и вытер желтое лицо рукавом.

Оценив по достоинству мудрость и сообразительность хобгоблина, Китиара решила, что из него получится идеальный Повелитель, который уж точно никогда не станет опасным соперником. Пока Тоэд будет вести свои «схватки» в «Красной туфельке», настоящую работу сможет делать Грэг, способный и надежный командир. К тому же, продвигая такого глупца, она сослужит хорошую службу Ариакасу.

И все же Китиара не хотела сообщать Тоэду о своем решении немедленно.

— Должна сказать, что я восхищена твоим мужеством в этом деле. Меня направил сюда Лорд Ариакас, чтобы посоветовать ему достойного кандидата на пост Повелителя вместо покойного Верминаарда…

Дальше ей ничего говорить не пришлось. Тоэд схватил ее руку:

— Я не могу решиться так сразу выдвинуть свою кандидатуру, Повелительница, но если бы я был взыскан высочайшей милостью и мог бы надеяться получить столь высокий пост, то почел бы для себя высшим благом…

Китиара выдернула руку, вытерла ее о плащ и опустила глаза.

— Мне бы сапоги нужно почистить, — сказала она.

— О, они и вправду грязноваты, — с готовностью откликнулся Тоэд, — Позвольте мне.

Он бухнулся на колени и стал с остервенением натирать обувь женщины рукавом плаща.

— Сойдет, командир, — сказала Кит, увидев в сапогах свое отражение. — Можешь вставать.

Тоэд поднялся, похрюкивая:

— Благодарю тебя, Повелительница, могу ли я предложить тебе что-то прохладительное? Холодного эля?

— Я должна задать тебе несколько вопросов, командир, — сказала Китиара.

Она нашла походный табурет и уселась на него. Тоэд нависал над ней, ломая руки:

— Я буду всемерно рад помочь тебе.

— Расскажи мне об убийцах Лорда Верминаарда. Как я понимаю, им удалось ускользнуть.

— Это была не моя вина, — тут же выпалил Тоэд. — Грэг и еще этот аурак испортили все дело. Я знаю, где скрываются преступники. Я просто… не могу до них добраться. Они в гномьем королевстве, знаешь ли. Скажу тебе…

— Меня это не интересует, — прервала его Китиара, поднимая руку, чтобы остановить поток его красноречия. — Равно как и императора.

— Разумеется, нет, — согласился Тоэд. — Да и зачем бы?

— Вернемся к наемникам. Ты знаешь, как их зовут? Тебе что-нибудь о них известно? Откуда они родом…

— О да! — радостно воскликнул Тоэд. — Я же сам их арестовывал!

— Правда? — Китиара удивленно посмотрела на него.

— Точнее, не то чтобы арестовывал… — замялся Тоэд. — Просто запер их в клетках.

— Так, значит, не арестовывал, — уточнила Китиара, поджав губы.

Тоэд сглотнул:

— Я думал, что они рабы, как и остальные, мы тогда сгоняли их для работы на рудниках. Я понятия не имел, что они наемники. Сама подумай, Повелительница, откуда я мог знать это? — Тоэд патетически развел руками. — В конце концов, к тому времени они еще никого не убили.

Китиара с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться, и только махнула рукой.

Тоэд вновь наморщил лоб:

— Я вез рабов в Пакс Таркас, на железные рудники, когда на наш караван напала армия из пяти тысяч эльфов.

— Пять тысяч эльфов! — восхитилась Китиара.

— Под моим блестящим командованием наш небольшой отряд, состоявший всего из шести солдат, сражался с эльфами в течение нескольких дней, — скромно пояснил Тоэд. — Несмотря на четырнадцать ранений, я приготовился сражаться до самой смерти. Но к великому несчастью, потерял сознание, и тот, кто принял на себя командование — трусливый ублюдок, — отдал приказ отступать. Мои люди вынесли меня с поля боя. Я был уже близок к смерти, но Королева Такхизис сама исцелила меня.

— Какая удача для нас, что ее Темное Величество так тебя любит, — сухо произнесла Китиара. — А теперь вернемся к наемникам…

— Да, дай подумать, что я могу вспомнить. — Тоэд скорчил жуткую рожу. Вероятно, эта страшная гримаса должна была свидетельствовать о напряженном мыслительном процессе. — Впервые я встретил этих преступников в Утехе, когда его превосходительство послал меня на поиски голубого хрустального жезла. Простите меня, один момент…

Тоэд вылетел из шатра. Китиара видела, как он бегает туда-сюда по лагерю, приставая к солдатам с разными вопросами. Вероятно, он узнал то, что хотел, поскольку понесся обратно так, что брюхо подпрыгивало на бегу, а второй подбородок колыхался из стороны в сторону.

— Я вспомнил, госпожа. Их невозможно забыть. Там был полуэльф по имени Танис, больной маг Рейстлин Маджере и его брат Карамон. И еще рыцарь. Звали его вроде Светлый Меч. И гном по имени Флинт, и еще маленькая тварь вроде кендера, по имени Недотепа…

Китиара что-то пробормотала.

Тоэд прервал свою тираду, чтобы спросить:

— Ты знаешь этих злодеев, Повелительница?

— Разумеется, нет! — резко возразила та. — С какой стати?

— Конечно нет, — сказал Тоэд, бледнея. — Откуда тебе их знать, просто мне послышалось, ты что-то сказала…

— Я закашлялась, — объяснила Кит раздраженно. — Здесь омерзительно пахнет.

— Это все дракониды, — сказал Тоэд. — Вонючие рептилии. Я бы избавился от них, однако от этих слизняков есть прок. Так, на чем я остановился? Ах да, наемники путешествовали с какими-то варварами…

Китиара слушала вполуха. Когда она начала расспрашивать Тоэда, это было всего лишь игрой. Просто ей хотелось удостовериться, что Верминаарда и вправду убил Танис с ее старыми знакомыми. Она не думала, что, услышав их имена и узнав правду, будет настолько потрясена. Ее переполняли смешанные чувства. Китиару охватила гордость за друзей, сумевших победить могущественного Повелителя, и в то же время она боялась навлечь на себя подозрения. Внезапно Кит ощутила острое желание увидеть всех вновь — и особенно Таниса.

— …полукровка со своими друзьями прибыл в Пакс Таркас, — говорил Тоэд, когда она вновь начала прислушиваться к его словам, — где тогда находился и я, занимая пост советника Повелителя Верминаарда. Преступников сопровождала парочка эльфов, брат с сестрой. Его звали Гилтанас, а ее — дайте вспомнить… — лицо Тоэда покрыли глубокие морщины, — Фаланалуптианса или как-то в этом роде.

— Лораланталаса, — сказала Китиара.

— Точно! — Тоэд хлопнул себя по бедрам, а затем удивленно уставился на Китиару. — Как ты догадалась?

Та поняла, что чуть себя не выдала.

— Это знает каждый, у кого есть мозги! — жестко выговорила она. — Женщина, которая попала в твои грязные лапы, — эльфийская принцесса, дочь Беседующего-с-Солнцами.

— Правда? — выдохнул Тоэд.

Китиара пригвоздила его к месту суровым взглядом:

— У тебя в руках была дочь короля эльфов, и ты ее упустил!

— Это не я, Повелительница! — квакнул командующий в панике. — Это все Верминаард. Я как раз вспомнил. Меня вообще в то время не было в Пакс Таркасе! Уверен, если бы я тогда был на месте, я бы узнал принцессу с первого взгляда, как ты и сказала, каждому известна эта Лоралапсалуса… эта, эта… принцесса, и я бы посоветовал Повелителю Верминаарду, чтобы он… ну… э-э… — Тоэд не знал, что сказать.

— Ты бы посоветовал ему взять ее в заложницы. И под угрозой лишить ее жизни заставить эльфов сдаться. Это была потрясающая удача, упустить которую было непростительной ошибкой.

— Да! — воскликнул Тоэд. — Именно это я и собирался посоветовать его превосходительству. Знаешь ли, Верминаард часто спрашивал моего совета. Мне говорили, что его последние слова были: «Если бы я только послушался Тоэда…» Куда ты, госпожа? Не задел ли я тебя чем-то?

Китиара резко встала:

— Эта беседа меня ужасно утомила. Где мой шатер?

Тоэд подскочил:

— Я сам провожу тебя, госпожа…

Китиара повернулась к хобгоблину:

— Не нужен мне твой проклятый эскорт, просто скажи, где шатер!

Тоэд струсил:

— Как пожелаешь, Повелительница. Его видно отсюда. — Он смиренно указал на самый большой шатер в лагере. — Вон там…

Китиара выскочила на воздух. Она пнула валявшийся на дороге бочонок и налетела на драконида, не успевшего увернуться. Нырнув с облегчением во мрак своего пристанища, женщина опустилась на походную койку.

Но не прошло и минуты, как она вскочила и принялась ходить из стороны в сторону.

Лораланталаса, больше известная как Лорана, — эльфийская принцесса, дочь Беседующего-с-Солнцами и… невеста Таниса Полуэльфа.

Танис все рассказал о своем детском романе. Он также говорил, что все давно забыто. Он любил лишь одну женщину на всем белом свете — и это была Китиара.

Когда она попросила его отправиться с ней на север пять лет назад, он отказался. Он привел жалкие отговорки, ссылаясь на какой-то там внутренний разлад, необходимость все обдумать, понять самого себя, примирить две враждовавшие части его существа. До него якобы дошли слухи о возвращении истинных Богов. Он собирался разведать…

— Разведать о возвращении Богов, как же! — В сердце Китиары закипала злоба. — Он отправился проведать свою подружку, лживый ублюдок!

Не важно, что за прошедшие годы у нее самой была дюжина любовников, включая ближайшего друга Таниса Стурма, который отправился на север вместе с ней. Но их связь длилась всего одну ночь. Она соблазнила его только потому, что была зла на Таниса. После Стурма был Ариакас, а теперь ее подчиненный, красавчик Бакарис. Никого из них она не любила. Не была она уверена и в том, что любила Таниса, но он-то должен был любить ее, а не какую-то там тонкую как щепка, раскосую, остроухую эльфийскую потаскуху!

Китиару больше не волновало, как и почему ее друзья решили убить Повелителя Верминаарда. Кроме Таниса и этой эльфийской девчонки, ничто не шло ей на ум. С ним ли она еще? Что было между ними, когда они вместе находились в Пакс Таркасе? Китиаре нужна была информация, и она пожалела, что прервала разговор с Тоэдом прежде, чем он закончил свою историю. Но тогда его не было в крепости. Он сам так сказал.

Китиара решила поговорить с командиром Грэгом. Но нужно найти благовидный предлог, чтобы расспросить драконида о ее друзьях. Он не должен ничего заподозрить. Никто не должен ничего заподозрить. Ариакас уже насторожился. И если он узнает, что Танис был ее любовником…

Китиара рухнула на койку. Хмурясь, смотрела она на матерчатый потолок и кляла себя на чем свет стоит.

— Что я делаю? О чем думаю? Танис такой же мужчина, как и все прочие из тех, кого я знала… Или нет, — тихо добавила Китиара.

Теперь она поняла, что обнимала других и ложилась с ними в постель в надежде, что новые любовники помогут ей забыть старого. Единственного, кто оттолкнул ее, отверг, повернулся к ней спиной и ушел из ее жизни.

Засыпая, Кит видела лицо Таниса, как всякий раз, когда она занималась любовью с другими мужчинами.

А в далекой Нераке в жаровне ярко горел огонь. Пламя отражалось в зрачках Ариакаса, но видел он образы. Император наблюдал и слушал с растущим неудовольствием.

Наконец магический огонь поглотил несколько черных локонов, которые Иоланта осторожно подбросила в жаровню. Фигуры Тоэда и Китиары рассеялись как раз в ту секунду, когда она выбежала из шатра.

Это было в третий раз, когда Иоланта и Ариакас воспользовались заклинанием, чтобы шпионить за Китиарой, и в первый раз, когда им удалось обнаружить кое-что интересное. Вначале Ариакас наблюдал, как она разговаривала с Дереком Хранителем Венца, затем — как летела на спине своего дракона. Император был рад удостовериться, что Кит его не обманывает. Возможно, она была единственной из Повелителей, кому он мог по-настоящему доверять.

— Ты заметил, мой господин, что она все время поворачивает разговор к людям из Утехи? Среди тех, кого назвал хобгоблин, были ее братья, не так ли, мой господин? Рейстлин и Карамон Маджере?

— Да, были, — мрачно отозвался Ариакас. Он злобно посмотрел на жаровню, от которой к Иоланте поднимались колечки черного дыма. — Китиара рассказывала мне о них. Думаю, когда-то она надеялась, что они к ней присоединятся, но из этого ничего не вышло. Если Кит сама наняла этих людей, то стала бы она расспрашивать о них всех и каждого? Скорее всего, она избегала бы любого упоминания, чтобы не навлечь подозрения на себя.

— Если только не боялась бы изобличения, мой господин. Может, она старается выяснить, не проговорился ли кто-то и не указал ли на нее.

Ариакас промычал что-то невнятное и откинул назад волосы. Он поднялся и, запахнув плащ, вышел, не говоря ни слова. Он был сердит на Иоланту, ведь она показала ему то, чего видеть ему не хотелось. Ведьме следовало бы утешить своего повелителя, но магия совершенно лишила ее сил, и идти за ним она не могла. Заклинание, позволявшее видеть на расстоянии, требовало огромного напряжения и концентрации. У Иоланты кружилась голова, ее тошнило, да и запах паленых волос не улучшал самочувствия.

Ариакас остановился у двери в ее покои.

— Меня это не убедило, — сказал он. — Мы должны повторить сеанс.

— Я всегда к твоим услугам, господин, — ответила Иоланта слабым голосом и все же сумела найти силы встать и поклониться.

Когда император ушел, ведьма вновь опустилась в кресло, глядя на догоравшую жаровню. Она задумалась над тем, что сделала. Предавая Китиару, она заслужит милость Ариакаса, но что случится, если об этом догадается Темная Госпожа? Наблюдая за Повелительницей Драконов, Иоланта все больше и больше восхищалась этой женщиной. Она была сильна, решительна, умна. Правда, вела опасную игру, но вот какую именно — Иоланта сказать не могла.

Народ Кхура любит лошадей. Они лучшие наездники в мире, и за это звание состязаются разные племена, устраивая скачки и принимая ставки. Иоланта начинала думать, что поставила свои деньги не на ту лошадку.

Она заметила кое-что из того, что упустил Ариакас и на что могла обратить внимание только женщина. Китиара была в прекрасном настроении, забавляясь с глупым хобгоблином, даже когда она вытягивала нужные ей сведения. Ее развлекало то, что он ей рассказывал, до тех пор пока он не упомянул имени эльфийской принцессы. И тут настроение Китиары резко изменилось. Только что она подшучивала над Тоэдом и уже в следующую секунду впала в ярость, почувствовав болезненный укол ревности. Китиара ревновала к эльфийке. Это означало, что одному из убийц она платила не только деньгами, но и постелью.

Иоланта могла указать на это Ариакасу. У нее не было доказательств, зато еще оставались черные локоны. Она решила вначале присмотреться к лошадям и к тому, как будут они держаться во время скачек, прежде чем делать окончательную ставку.

8

Китиара плохо спала. Полночи она пролежала с открытыми глазами, думая о Танисе то с нежностью, то кляня его на чем свет стоит. Когда, наконец, Кит удалось заснуть, ее посетила Королева Такхизис, убеждая немедленно оставить Гавань и отправиться в Даргаард, чтобы принять вызов Лорда Сота. Китиара кое-как избавилась от Королевы и проснулась со страшной головной болью. Опасаясь вновь увидеть непрошеную гостью, она поднялась спозаранку и отправилась разыскивать командира Грэга.

Рассвет был серым, сырым и холодным. Шедший всю ночь моросящий дождь прекратился, но вода капала с деревьев, стекала с боковых стенок шатров, стояла в ямах, превратив дороги в сплошное грязное месиво. Люди ворчали и роптали. Дракониды тоже были недовольны, но не погодой, а вынужденным бездействием. Они истосковались по битвам. Кит застала Грэга в тот момент, когда он обходил центральные посты.

— Командир, — обратилась к нему женщина, зашагав рядом, — император поручил мне расследовать убийство Повелителя Верминаарда…

Драконил скорчил гримасу.

— Мне тоже не очень-то по душе это задание, — сказала Китиара. — По моему мнению, Верминаард сам навлек на себя гибель. И все же приказ есть приказ.

Грэг понимающе кивнул.

— Вчера вечером я говорила с Тоэдом. А что ты можешь рассказать мне об убийцах? — спросила она.

Базак посмотрел на нее долгим испытующим взглядом. Почему ее так интересуют эти наемники? Может, она пытается замести следы? Грэг раздумывал над этим вопросом. Китиара ему нравилась, а Верминаарда он считал неотесанным болваном. Если Темная Госпожа и была причастна к преступлению, то это ее дело. Драконид пожал чешуйчатыми плечами:

— Боюсь, совсем немного. Они были из рабов, и потому я практически не имел с ними дела. Я вообще их почти не замечал, пока они на нас не напали. А потом все произошло молниеносно, началась такая суматоха — драконы сражались в небе, полгоры обрушилось на нас, — что было не до рабов, хотя я, разумеется, приказал своим солдатам убить их.

Китиара уже хотела уйти, поискать себе что-нибудь на завтрак, когда Грэг неожиданно добавил:

— Есть тут один человек, который может сообщить больше. Он был одним из шпионов Верминаарда. Ему удалось втереться в доверие к этим людям, и он предупреждал Повелителя, что на его жизнь готовится покушение. Во всяком случае, этот шпион так говорил.

— Эти сведения могут быть полезны, — сказала Кит. — Где его найти?

— Ступай в Гавань. То, что от него осталось, ты найдешь на обочине.

— Ты говоришь так, словно он умер и валяется там в грязи.

— Полагаю, он сожалеет, что еще жив. Его засыпало камнепадом, обрушившимся на Пакс Таркас. Мы уже думали, что это труп, когда вытащили его, но он продолжал дышать. Лекари спасли ему жизнь, но не ноги. Если этого попрошайки нет на месте, идите в Гавань и расспросите о нем. Его зовут Эбен Расколотый Камень.

То, что от него осталось, вы найдете на обочине.

Описание Грэга было точным.

Множество нищих сидели за стенами города, в надежде выпросить что-нибудь у прохожих, прежде чем они потратят все свои деньги на рынке. В основном это были калеки, жертвы войны. При взгляде на этих людей, одетых в лохмотья, оставшиеся от их формы, Кит почувствовала боль в животе, словно ее ударили. Она увидела у обочины себя с протянутой за милостыней рукой.

«Только не я, — взмолилась про себя Китиара. — До тех пор, пока у меня есть силы поднять меч».

Развязав кошелек, она принялась раздавать монеты, спрашивая о человеке по имени Расколотый Камень. Нищие по большей части качали головами, они были слишком поглощены собственным горем, чтобы думать о ком-нибудь еще. Но один указал изувеченной рукой на нечто напоминавшее издали куль с тряпьем, прислоненный к стволу дерева.

Китиара пошла в указанном направлении и вскоре увидела, что это вовсе не куль, а человек, вернее, то, что от него осталось. Нижние конечности у него были ампутированы, тело он взгромоздил на небольшую тележку с колесиками и перемещался, отталкиваясь от земли руками. Его лицо было так чудовищно изуродовано, что трудно было представить себе его прежний внешний облик. Но Китиара догадалась, что некогда это был симпатичный молодой человек. Грязные волосы закрывали лоб и доходили до плеч.

Когда она приблизилась, он протянул грязную руку.

— Я ищу Эбена Расколотого Камня, — сказала Кит, опускаясь на корточки, чтобы оказаться с ним на одном уровне.

— Никогда о таком не слышал, — поспешно ответил человек, не сводя глаз с кошелька.

Китиара вынула стальную монетку и подкинула ее в руке:

— Для Эбена Расколотого Камня, если тебе случится его встретить, у меня есть вот это.

Калека попытался выхватить монету, но Кит проворно спрятала ее:

— Это — для Эбена Расколотого Камня.

— Расколотый Камень — это я, — произнес он, недружелюбно глядя на женщину. — Что тебе надо?

— Кое-что спросить. — Китиара протянула монету, которую калека тут же попробовал на зуб, проверяя, не фальшивая ли она, и опустил в мешочек, висевший у него на шее на кожаном ремешке. — Получишь такую же, если сообщишь то, что меня интересует.

— Что именно? — подозрительно спросил Эбен.

— Я хочу разузнать об эльфийке. Она пришла в Пакс Таркас с группой странников…

Губы Эбена скривились в уродливой усмешке.

— Лорана.

Китиара уселась на один из узловатых корней дерева, выступавших над землей.

— Может, и так. Точно я не знаю.

— Она была единственной эльфийкой в Пакс Таркасе, — сказал Эбен. — Настоящая красавица. Вот только смотрела она лишь на одного человека. Или, скорее, на половину человека. Потому что на другую половину он был эльфом. — Калека рассмеялся собственной шутке.

Китиара рассмеялась тоже.

— Расскажи мне то, что тебе о ней известно. Как она здесь оказалась? Путешествовала ли она вместе с полуэльфом? Была ли она его любовницей? — равнодушно спрашивала Китиара.

Эбен в первый раз хорошенько к ней присмотрелся. Она сняла доспехи Повелительницы Драконов и оделась в простую дорожную одежду, какую обычно носят наемники, — кожаную безрукавку, шерстяной плащ, рубаху, сапоги. Однако одежда явно была дорогой, так же как и висевший на поясе меч. Властность окутывала ее, словно аромат редких духов. Перед ним явно была важная птица, вот только он не мог понять какая.

Эбен начал свой рассказ. Кит слушала его, прислонившись к дереву.

Полуэльф по имени Танис и остальные — разношерстная шайка неудачников — были взяты под арест в Утехе и отправлены в Пакс Таркас. На караван напала небольшая группа эльфов (вовсе никаких не пять тысяч!). Не успели они натянуть луки, как стража во главе с Тоэдом разбежалась. Эльфы освободили рабов, и те разошлись кто куда. Эльф по имени Гилтанас, с которым Эбен был знаком раньше, узнал полуэльфа. Вероятно, эти двое вместе выросли, или что-то в этом роде. Полуэльф с товарищами отправился в Квалинести, над королевством тогда нависла страшная угроза.

Лорана, наверное, хотела выйти замуж за Таниса, чему ее отец воспротивился бы, узнай он о подобных намерениях. Эльфы убедили Таниса и его друзей вернуться и возглавить восстание рабов, чтобы отвлечь внимание противника и дать эльфам возможность отступить.

Группа отправилась в Пакс Таркас — вместе с Гилтанасом и Лораной, которая сбежала из дому и ни за что не захотела вернуться.

Эбену Расколотому Камню стало известно все это благодаря тому, что он втерся в доверие к друзьям и шпионил за ними. Он предупреждал Повелителя Верминаарда об опасности, но тот не обращал на его слова ни малейшего внимания — за что и поплатился.

Что до Лораны, то она была красивой, но испорченной и избалованной девчонкой и только и делала, что страдала по своему полуэльфу.

— А как относился к ней он? — спросила Китиара.

— Танису надоедало, что она вешалась ему на шею и беспрерывно крутилась вокруг него, не давая проходу. Но, конечно, у него слюнки текли, — ухмыляясь, сообщил Эбен. — А у какого бы мужчины не потекли? Более красивой женщины мне видеть не доводилось.

— Из эльфов? — уточнила Китиара.

— Из эльфов, из людей… — Лицо Эбена скривилось в подобии улыбки. — Я бы не выгнал такую из своей постели. И полуэльф, конечно, этого не делал. Кто знает, чем они занимались, когда остальные спали? Конечно, Танис притворялся, что не хочет иметь с ней дела. Но шила в мешке не утаишь. Эти двое не могли никого одурачить.

Китиара резко поднялась на ноги. Она услышала достаточно, даже более чем достаточно. Все внутри у нее сжалось, превратившись в клубок свернувшихся змей.

Эбен посмотрел на ее кошелек:

— Не хочешь ли ты услышать, как погиб Повелитель Верминаард?

— Да пошел он!.. — раздраженно бросила Кит. Она была в самом скверном расположении духа. — Что сталось с эльфийкой после падения Пакс Таркаса?

Эбен пожал плечами:

— Я слышал от драков, что они в королевстве гномов.

— В королевстве гномов? — переспросила Кит.

— В Торбардине. Кажется, они скрываются там от драконидов. Если полуэльф в Торбардине, то бьюсь об заклад, что и Лорана с ним.

Китиара повернулась, собираясь уходить.

— Эй! — сердито крикнул Эбен. — Где мои деньги?

Женщина вынула из кошелька монету, бросила ее в лужу и зашагала по дороге по направлению к лагерю. Никогда еще не была она так зла. Танис клялся, что любит ее, а не прошло и нескольких недель, как он спутался с другой. Да еще с эльфийкой! Если бы он встретился Китиаре в этот момент, она свалила бы его наземь и втоптала бы в грязь.

Скай все еще не вернулся с задания, и у Кит не было возможности его разыскать, поэтому ей ничего не оставалось, как задержаться в лагере, делая все возможное, чтобы избегать назойливого хобгоблина. Вместе с прочими солдатами она занялась тренировками, поскольку командир Грэг постоянно заботился о том, чтобы его подчиненные не теряли формы. Упражняясь с драконидом, великолепно владевшим мечом, она давала выход ярости, одновременно оттачивая мастерство.

Но когда Китиара оставалась одна в своем шатре, она вынашивала планы мести. Вернее, она была не одна. Золотоволосая эльфийка с голубыми миндалевидными глазами все время преследовала ее; она сидела у постели Китиары, заливаясь звонким смехом.

Китиара не могла заставить себя перестать думать о Лоране. Ей нужно было больше узнать о своей сопернице. В конце концов, разумный военачальник должен изучить своего врага, чтобы вести против него успешную кампанию. Китиара послала собственных шпионов к границам королевства гномов. В подгорную твердыню им, конечно, было не проникнуть, но они могли следить за входами и выходами и дать ей знать о появлении людей, эльфов и — в особенности — полуэльфов.

— Насколько я знаю Таниса, — говорила она себе, заканчивая писать указания, — он не усидит долго под землей в компании гномов. Во-первых, он ненавидит замкнутое пространство. Житье в гигантской норе сведет его с ума. Во-вторых, идет война и он захочет быть в гуще событий.

Теперь Кит уже с нетерпением ожидала путешествия в Ледяной Предел. И не только потому, что скучала. Ее посетила мысль, что эльф Феал-хас должен знать принцессу Лорану. Разумеется, этот вывод был настолько же несостоятелен, как и предположение, что Китиара знакома с правителем Палантаса, сделанное только на том основании, что они оба люди. Однако это не пришло Кит в голову. Она с нетерпением поглядывала на небо и по-настоящему обрадовалась, когда солнце сверкнуло на синей чешуе Ская.

То, что он сообщил о красных драконах, было неутешительным. Красные озлобились и не скрывали недовольства. До них доходили слухи о разрушениях, причиненных драконами в других частях Ансалона, и они жаждали развлечений. Если Красное Крыло не вступит в битву в ближайшее время, они будут действовать по своему усмотрению, и тогда жертвой может оказаться кто угодно. Судя по их теперешнему настроению, они скорее готовы накинуться на друзей, чем на врагов.

Китиара доложила обо всем Ариакасу, добавив к этому, что, по ее мнению, Тоэд — прекрасная кандидатура на должность Повелителя Драконов. Когда она сообщила о своей рекомендации Тоэду, излияния благодарности и смрад были столь сильны, что создалось впечатление, будто восторг стимулирует работу потовых желез хобгоблина. Когда Китиаре наконец удалось стереть его слюни со своих сапог, она отправилась попрощаться с Грэгом.

Повелительница сообщила, что рекомендовала Тоэда, и объяснила, почему так поступила.

— Командовать будешь ты, — сказала Кит.

Командир Грэг ухмыльнулся, выстрелив длинным языком. Они пожали друг другу руки, вернее, руку и когтистую лапу, и Китиара пошла к ворчащему Скаю, которому вовсе не улыбалась мысль лететь к ледяным равнинам.

— Не бойся. Тебе не обязательно там оставаться. Я отошлю тебя назад на север, — сказала Китиара, усаживаясь ему на спину.

— Сражаться? — радостно спросил Скай.

Хотя он очень отличался от своих красных сородичей, но в одном он был с ними солидарен: ему претило бездействие.

— Нет, — ответила Китиара. — Я хочу, чтобы ты привел Синее Крыло, драконов и драконидов, на юг.

Скай изогнул шею, чтобы посмотреть на нее и убедиться, что она не шутит.

— На юг? — переспросил он удивленно и разочарованно. — Почему на юг? Ведь наша война на севере.

— Объясню потом, — сказала Китиара. — Просто приведи их с собой. Скоро ты все поймешь.

Этим Скай вынужден был удовлетвориться, поскольку Китиара больше ничего не сказала.

9

По устланному снежным ковром коридору бесшумно и почти незаметно бежал белый волк, его мех сливался со снегом и льдом. Волк миновал ряд колонн, тянувшихся вдоль длинного зала и поддерживавших сводчатый потолок. Заходящее солнце заглянуло в стрельчатые ледяные окна и зажгло ледяные колонны и сложенные из снежных блоков стены огнем угасающего дня.

Стены меняли цвет по сто раз на дню — огненно-красные и оранжевые на рассвете, сверкающие белизной днем, когда шел снег, синие ночью, при свете звезд. Вечно меняющаяся красота ледяного зала захватывала дух, только волк оставался к ней равнодушен. Для него все вокруг было серым. Он спешил через зал, не глядя ни вправо, ни влево, спеша выполнить свою миссию.

Волк прибежал из Ледяного Замка, расположенного за несколько миль от дворца, его руины были видны из любого ледяного окна. Построенный изначально как крепость-маяк до Катаклизма, он стоял на ныне забытом острове к югу от знаменитого портового города Тарсиса. Сигнальные огни на башнях некогда указывали путь кораблям, направляя их сквозь туман и непогоду к безопасной гавани, или предупреждали город о появлении врага.

Когда разразился Катаклизм, море отступило от Тарсиса, и белокрылые корабли увязли в песке. Остров и стоявший на нем маяк поглотил огромный, надвинувшийся с юга ледник. Стены крепости рухнули под натиском подступившего льда, и уцелела лишь одна каменная башня, ныне торчавшая под рискованным углом, подпираемая ледяными глыбами. Каменной кладки крепости, погребенной под толщей снега и льда, уже не было видно вовсе.

Жители этой части мира — рыбаки, обитавшие в юртах, сделанных из звериных шкур, — прозвали крепость Ледяным Замком, считая ее местной достопримечательностью. Номады, преследовавшие рыбу на своих быстрых, покрытых тонкой коркой льда лодках, или ледяной народ, не проявляли к Замку никакого интереса. Обследовав помещения и вытащив все, что могло помочь им в ежедневной суровой борьбе за выживание, они оставили его.

Другие местные обитатели — дикие таной, называемые еще людьми-моржами, будучи давними врагами ледяного народа, удерживали Замок в течение нескольких лет, используя его как форпост для грабительских вылазок. Но и таной оставили Замок, выдворенные оттуда могущественным магом, которого они со страхом называли воплощением зимы.

Феал-хас вернулся.

Когда началась Война Копья, Ариакасу понадобился Повелитель Драконов и в этой части континента. Но найти того, кто согласился бы выполнить такое тяжкое задание, оказалось непросто. Климат здесь был ужасный, сражений происходило немного, а значит, не было возможности выдвинуться или захватить добычу, если, конечно, не считать обилия копченой рыбы. Ариакас уже думал, что ему придется отправить кого-нибудь в Ледяной Предел насильно, а потом повысить в звании обиженного Повелителя, который наверняка засыплет его прошениями и жалобами. Однако императору повезло. Он нашел Феал-хаса.

Выбор пал на эльфа не сразу. Император не любил и не доверял всем эльфам без исключения — и светлым, и темным. Он вполне разделял точку зрения своей Богини, что хороший эльф — мертвый эльф, и прилагал все усилия, чтобы выполнить пожелания ее Темного Величества. Однако Феал-хас был единственным, кто проявил интерес к Ледяному Пределу. Потому Ариакас подверг верность Феал-хаса испытанию, приказав ему отправиться на родину, в Сильванести, и передать план всех укреплений. Феал-хас предоставил Ариакасу подробный и точный отчет, присовокупив к нему ценные сведения о темной тайне Лорака, об Оке Дракона, погубившем короля.

И все же Ариакас не доверял эльфу. Феал-хас был язвителен и надменен и не выказывал императору того уважения, которого, по его собственному мнению, он заслуживал. Но так как другого кандидата, желавшего бы отправиться в Ледяной Предел, не нашлось, Ариакас вверил управление ледяной пустыней магу. Такхизис послала туда свою драконицу по имени Слякоть, чтобы та следила за Повелителем, а потом и Королева, и император, казалось, начисто о нем забыли.

А что до Феал-хаса, то он оставался загадкой для всех, кто его знал. Почему эльф, в чьей природе заложена любовь ко всему цветущему, живому и зеленому, выбрал для жизни место, где вся растительная жизнь умерла и даже память о ней была погребена под толщей снега и льда?

Никто не мог ответить на этот вопрос, потому что никто в Сильванести не помнил теперь Феал-хаса, кроме потерявшего разум короля Лорака. Кое-какие сведения о нем сохранились в анналах Башни Высшего Волшебства, где некогда жил и работал маг, но никто не дал себе труда их разыскать, да и кому бы это пришло в голову?

Волк, разумеется, не мог бы ответить ни на один вопрос о своем Повелителе. Он знал только, что это его хозяин. Добежав до двери, ведущей в покои, он открыл ее носом и вошел внутрь.

Феал-хас, уютно завернувшись в длинный плащ, подбитый белым мехом, сидел за своим письменным столом, который был вырезан изо льда, как и большая часть мебели во дворце. Когда волк вошел в комнату, эльф писал отчет императору. Феал-хас то и дело обмакивал перо в чернила, которые непременно замерзли бы, если бы он не наложил на них особое заклинание. Почерк у Повелителя был мелкий, неразборчивый и изысканный, что ужасно раздражало Ариакаса, поскольку выдавало руку эльфа.

Ариакас редко снисходил до того, чтобы самому разбирать написанное Феал-хасом. Поэтому он поручил это одному из своих помощников, тем более что все равно в этих донесениях интересного было мало. Когда армия драконидов вторгнется на юг Абанасинии, Феал-хас должен будет оборонять пути подвоза продовольствия и прочих припасов. До этого же момента он был обречен скучать в своей ледяной твердыне в стороне от главных военных событий.

Феал-хас прекрасно сознавал, что император его недолюбливает и не питает к нему особого доверия. Феал-хасу были известны секреты души Ариакаса, так же как и всех прочих. Имелись у Феал-хаса и свои тайны — опасные тайны, и одна из них заключалась в том, что он был криоником, магом редких дарований, обладающим властью на короткое время, долю доли секунды, «замораживать» Реку Времени. И тогда он был способен проникнуть в самые потаенные мысли и чувства человека, словно дуновение ледяного ветра уносило с собой все воспоминания и впечатления жертвы. Феал-хас не мог получить все нужные ему сведения за один раз. Ему необходимо было время, чтобы раскопать в том мусоре, который засоряет человеческие сердца, нечто действительно для него важное. И когда у него это получалось, он откладывал находку, чтобы воспользоваться ею в свое время.

Магия давала Феал-хасу власть над другими, но оказалась и сущим проклятием для него самого. Как эльфа и изгнанника, его нельзя было посвящать в тайны магии криоников.

Феал-хас стал темным эльфом, отлученным от Света, изгнанным со своей родины более трехсот лет назад за убийство юной возлюбленной. Эльфийские воины препроводили его на юг в оковах, в землю под названием Ледяной Предел. И хотя до Катаклизма она не была ледяной пустыней, в которую превратилась позже, все же это была бесплодная и неприветливая местность, где лето очень короткое, а зима невероятно длинная. Эльфийские воины оставили Феал-хаса там умирать. Он и умер бы, если бы местные жители не пожалели красивого молодого эльфа (а было ему тогда только восемнадцать) и не спасли ему жизнь.

Озлобленный и ожесточенный ссылкой в эту ужасную землю, он нашел себе любовницу среди людей, которая оказалась унинтернорной. Он уговорил ее взять его в ученики. И хотя обучать магии изгнанников было строжайше запрещено, она вняла его мольбам, в чем была вынуждена горько раскаяться.

Мрак, царивший в его душе, отбрасывал тень на то, что он видел в душах других. Когда он заглядывал в человеческие сердца, то проникал в самые темные их уголки. И это убедило его, что все вокруг — своекорыстные лжецы. Никому больше не доверяя, Феал-хас бросил свою возлюбленную и, вооруженный силой магии, отправился в Башню Высшего Волшебства, чтобы пройти ужасное Испытание. Оттуда он бежал незадолго до Катаклизма, когда Король-Жрец собрал силы для решительного удара. Вернувшись в Ледяной Предел, он сумел сделаться полезным императору Ариакасу и к тому же отомстить эльфам, предав их. Теперь он жил в одиночестве в своем дворце, и его единственным компаньоном был белый волк.

Феал-хас горько усмехался, заканчивая отчет. Он знал, что император не станет его читать. Все же ежемесячные донесения были частью его обязанностей как Повелителя, и он выполнял их аккуратно, так что никто не мог обвинить его в том, что он пренебрегает своим долгом.

Волк подбежал к нему и положил тряпичный сверток к ногам хозяина. Феал-хас взглянул на него без всякого интереса и вернулся к своему занятию.

Волк поскреб сверток лапой. Он ежедневно бегал в Замок, забирая письма и депеши и доставляя приказания Повелителя командиру небольшого отряда драконидов-калаков, расквартированного в этом малоприятном месте.

Феал-хас улыбнулся волку и потрепал зверя по шерсти, бросив в награду кусок оленины. Тот поймал мясо на лету и враз проглотил его, затем уселся на задние лапы, ожидая, не понадобится ли он еще хозяину.

Феал-хас прекратил писать. Он развернул сверток и вынул письмо, пробежал его глазами, нахмурился и прочел более внимательно. Его тонкие губы искривились от злости. Он скомкал пергамент и бросил его в угол.

Волк, решив, что это игра, в которую они частенько играли с хозяином, подобрал «мячик», принес его обратно и положил к ногам эльфа.

Феал-хас не смог сдержать улыбку.

— Спасибо, друг, — сказал он волку. — Ты напомнил мне, что я тоже должен служить своему хозяину и всячески его ублажать. Сказать тебе, чего он хочет от меня? Вот послушай.

Маг развернул скомканное письмо, разгладив, положил на стол и начал читать вслух. У него давно уже появилась привычка вести беседы с волками, делиться своими мыслями, обсуждать планы. Феал-хас любил повторять, что волки гораздо умнее людей, наверное, потому, что они ему никогда не отвечали.

— «Император Ариакас приветствует Повелителя Драконов Белого Крыла Феал-хаса…» и так далее и тому подобное.

Волк внимательно смотрел на крионика своими блестящими глазами.

— «Повелитель Драконов Синего Крыла, Темная Госпожа, вскоре прибудет, чтобы встретиться с тобой и обсудить некоторые планы, жизненно важные для дальнейшего хода войны. Уведомляю тебя, что Темная Госпожа пользуется моим абсолютным и полнейшим доверием. И ты должен подчиняться ей во всем, как мне самому». Подпись: Ариакас, император Ансалона и тому подобное.

Волк громко зевнул и опустил голову, чтобы вылизать свое хозяйство.

— Я думаю то же самое, — пробормотал Феал-хас.

Он поднял второе письмо, развернул и пробежал глазами. Почерк был крупный и небрежный. Жирную размашистую подпись и вовсе нельзя было разобрать.

«Я здесь. Жду нашей встречи в самое ближайшее время!

Китиара»

Слово «ближайшее» было подчеркнуто тремя чертами.

Феал-хас поднялся на ноги и принялся мерить шагами покрытый снегом пол. Его длинный плащ, накинутый поверх белых шерстяных одежд, волочился сзади, оставляя следы на снегу. Даже принадлежа к Ложе Черных Мантий, крионик всегда одевался в белое: белые рубахи, белые меха, белые кожаные сапоги. Он был высоким и стройным, с тонкими чертами лица; его кожа была бела как снег и почти так же прозрачна, как лед. В своих белых одеждах, с белыми волосами и серыми, словно снеговые облака, глазами, Феал-хас казался воплощением зимы, чем-то единым с ледяным царством, куда он был несправедливо сослан в юности и которое так неожиданно и странно полюбил.

— Это не сулит нам ничего хорошего, друг мой, — обратился Феал-хас к волку. — Ариакасу что-то от меня нужно, нечто такое, с чем мне, по его мнению, не очень-то хочется расставаться. И он послал Темную Госпожу, чтобы запугать меня. Он думает, что я позволю ей распоряжаться тут, потому что я — одинокий эльф, а она — человек и, следовательно, высшее существо. На вопрос, что нужно Ариакасу, ответить не трудно. Он хочет, чтобы я отдал ему вещь, которая ценна и для меня. Проклятие! Эта гнусная драконица, вечно сующая нос не в свое дело, проболталась Такхизис о том, что Око здесь, а Такхизис сообщила об этом Ариакасу. С тех пор то, когда оно им понадобится, лишь вопрос времени.

Феал-хас с беспокойством огляделся по сторонам. Он-то предвкушал приятный вечер, проведенный с бокалом пряного вина над заклинаниями.

А теперь ему придется отправиться в Замок на встречу с Повелительницей и выслушивать безумные планы Ариакаса.

— Приведи стаю, — приказал он волку, который немедленно выбежал за дверь, навострив уши и помахивая хвостом.

Крионик завернулся в меха и вышел из дворца. Волчья стая уже ждала его. Волки стояли перед санями — каждый на своем месте. Волчица, предводительница стаи, ходила взад и вперед вдоль ряда, показывая, кто здесь главный, и порыкивая на парочку молодых самцов, которые грызлись между собой, вместо того чтобы заниматься делом.

Феал-хас надел на волков упряжь и удобно устроился в санях. Закутавшись в меха и покрывала, он почти исчез из виду. По его команде волчица побежала вперед, задавая темп, а остальные потрусили за ней. Сани быстро скользили между сугробами и глыбами льда. Феал-хасу не было нужды управлять своими волками. Они и сами прекрасно знали направление.

Лучи заходящего солнца окрасили горизонт, оставляя на обледенелых стенах и одиноко стоящей башне Замка длинные кровавые полосы.

Высоко в небе синий дракон сделал над башней несколько кругов, затем взмахнул крыльями и полетел на север.

10

Путешествие в Ледяной Предел оказалось наихудшим из тех, что доводилось совершать Китиаре и Скаю. Еще никогда в жизни она так не мерзла. Кит и не подозревала, что бывает настолько холодно. Было больно дышать, тысячи иголок вонзались в легкие. Замерзли волоски в носу, лицо от выдыхаемого пара покрылось ледяным панцирем. Теперь она поняла, что значит «окоченеть». Когда Скай, наконец, приземлился, она осталась бы в своем седле, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, если бы ее не обнаружили несколько капаков, вышедших поохотиться. Дракониды сняли ее со спины Ская и поволокли в Замок. Идти она не могла, от холода у нее отнялись ноги.

Китиара слышала о людях, которые теряли пальцы и конечности в ледяной пасти мороза. Она вспомнила попрошаек за стенами Гавани и представила себя среди них. Она на чем свет стоит кляла Ариакаса за то, что он послал ее в это ужасное место, и начисто забыла о своем недавнем желании оказаться здесь, чтобы разузнать о Лоране. Любовь и ревность окаменели от холода. Кит не хотела снимать сапоги из страха увидеть, что сталось с ее ногами.

Ей удалось на некоторое время унять дрожь, чтобы нацарапать послание Феал-хасу. Вопреки ее ожиданиям, он жил не в Замке, а выстроил себе дворец на некотором расстоянии от него. Однако, видя условия в этом так называемом Замке, Кит не удивилась.

Канаки перенесли ее в комнату под названием Покои Повелителя, в настоящее время пустовавшую. Феал-хас жил здесь какое-то время после возвращения из Вайрета, пока шло строительство дворца. В большой каменной жаровне, наполненной то ли жиром, то ли маслом, горело пламя, давая чуточку тепла. Китиара подвинулась поближе к огню. Капак помог ей снять доспехи, но снимать сапоги она по-прежнему боялась, потому что все еще не чувствовала ног. Она испугалась по-настоящему, когда неожиданно открылась дверь и в комнату вошел высокий худой эльф, закутанный в меха.

Китиара выбранила бы эльфа за то, что он вошел без стука, но она чувствовала себя слишком ничтожной со стучащими от холода зубами. Поэтому она ограничилась сердитым взглядом. Некоторое время эльф молча смотрел на нее, затем повернулся и вышел. Возвратился он в сопровождении капака, принесшего таз с водой, над которым поднимался пар.

Драконид поставил таз на пол перед Китиарой, переводившей с эльфа на капака подозрительный взгляд. Сжав зубы, она с трудом процедила:

— Проклятие! Ты что, хочешь, чтобы я ванну здесь приняла?!

Тонкие губы эльфа скривились в улыбке столь же холодной, как и все вокруг.

— Подержи руки и ноги в теплой воде.

Китиара бросила на эльфа недоверчивый взгляд и, пробормотав что-то неразборчивое, подвинулась ближе к огню.

— Эта вода обладает целительной силой, — продолжал эльф. — Кстати, мы еще не представились друг другу. Я — Повелитель Феал-хас. Ты, как я понимаю, Темная Госпожа?

Он опустился рядом с ней на колени и, прежде чем она успела понять, что он делает, взялся за сапог и стянул его. Китиара посмотрела вниз и в отчаянии закрыла глаза. Пальцы на ногах были мертвенно-белыми с устрашающим синеватым оттенком. Феал-хас ощупал их и, покачав головой, взглянул на Китиару:

— Кажется, имя в данный момент особенно тебе подходит. Дело плохо. Твоя кровь замерзла, превратилась в лед. Если не последуешь моему совету — рискуешь потерять пальцы или даже ноги.

Может, Китиара и продолжала бы отказываться, но она совсем не чувствовала его прикосновений, и это заставило ее отбросить сомнения. Она разрешила эльфу снять с нее второй сапог, затем осторожно, вздрагивая от боли, опустила сначала одну ногу в теплую воду, потом другую.

Теплая вода действовала успокаивающе, пока не начали возвращаться ощущения. Внезапно раскаленные иглы вонзились в ее плоть. Боль была нестерпимой. Она глухо застонала и попыталась вынуть ноги из воды. Эльф положил руки ей на колени.

— Нужно потерпеть, — велел он.

Голос у него был мелодичный, как у всех эльфов. Руки с тонкими пальцами, лежавшие на ее коленях, казались изнеженными, но, оттолкнув его изо всех сил, Китиара не смогла освободиться от их железной хватки. Она металась из стороны в сторону в ужасных муках. Внезапно женщина заметила, что ноги стали понемногу розоветь. Страшный холод, который, казалось, проморозил ее до самых костей, начал отступать, боль утихла.

Китиара расслабилась и откинулась на спинку стула.

— Ты сказал, что эта вода обладает целебными свойствами. Вода святая? Это ваше творение?

— Не притворяйся, — ответил Феал-хас. Он убрал руки с коленей Китиары и выпрямился перед ней: высокий, худой, в белых одеждах. — Ты здесь для того, чтобы потребовать что-то у меня или выманить желаемое с помощью лести. В любом случае ты постаралась разузнать обо мне. Догадываюсь, что преуспела ты не особенно. — Его серые глаза сверкнули. — Однако тебе должно быть известно, что я маг, а не жрец.

Китиара открыла рот, но снова закрыла. Все, что он сказал, было правдой. Она прибыла сюда за Оком Дракона; перед тем как пуститься в путь, Кит наводила об эльфе справки и действительно смогла узнать очень немногое. Наверняка она знала только то, что он был темным эльфом и магом.

— Что же до воды, Повелительница… — начал Феал-хас.

— Ох, давайте оставим эти формальности, — предложила Китиара, одарив своего собеседника обворожительной улыбкой — Мои солдаты называют меня Темной Госпожой, а для друзей я просто Китиара.

— Это вода из источника, бьющего во дворе Замка, Повелительница, — сказал он, делая ударение на последнем слове, в его глазах сверкнула ироническая усмешка. — Не будучи жрецом, я не знаю, какое Божество благословило эту воду, хотя и осмелюсь поделиться своей догадкой. До наступления ледника этот Замок стоял на острове. Фонтан — символ возрождения и, вероятно, был даром Бога-Рыбака Хаббакука.

Китиара пошевелила пальцами в тазу. На самом деле ей было совершенно все равно, что за Божество исцелило ее. Просто ей необходимо было как-то завязать беседу, понять, кто перед ней.

— Не представляю, как нормальный человек может жить в таком ужасном месте, — заметила она, вытирая ноги, осторожно поднялась и принялась ходить по комнате, чтобы поскорее восстановить циркуляцию крови. — А ведь ты эльф. Твой народ проводит дни, сочиняя сонеты траве. Эльфы плачут, когда приходится срубить дерево. Должно быть, ты ненавидишь эту пустыню, Феал-хас.

— Повелитель Феал-хас, — холодно поправил он. — Напротив, я живу здесь со времен Катаклизма. Это мой дом — и я успел приспособиться к здешним суровым условиям. Недавно я побывал на своей родине, в Сильванести. Жара показалась мне невыносимой. Я не мог продраться сквозь буйную растительность. Запах цветов и трав щекотал мне ноздри, не давал дышать. Я поторопился уехать оттуда при первой же возможности.

— Какая надобность привела тебя в Сильванести, Повелитель Феал-хас? — спросила Китиара, в свою очередь иронически подчеркивая титул собеседника.

— Мне нужно было закончить кое-какие дела с королем Лораком, — ответил эльф.

Китиара ждала, что он продолжит свою историю, но эльф не прибавил больше ни слова. Он стоял и смотрел на нее, так что Китиаре пришлось самой поддержать беседу.

— Полагаю, ты слышал, что ваш король был пленен Оком Дракона, которым обладал, — сказала она. — Лорак был опутан паутиной ночных кошмаров, которые изменили и изуродовали вашу родину.

— Кажется, кое-что я об этом слышал, и ты ошибаешься, Повелительница. Лорак — не мой король. Я служу императору Ариакасу.

Его серые глаза походили на замерзшие озера. И проницательный взгляд Кит не мог пробиться сквозь этот лед.

Она сделала еще одну попытку и со знанием дела произнесла:

— Это опасные предметы. Держать их у себя рискованно.

— В самом деле? — Феал-хас изогнул тонкую бровь. — Разве ты занималась изучением этого вопроса, Повелительница?

Слова эльфа привели Кит в замешательство.

— Нет, — была вынуждена признать она.

— А я занимался, — сказал Феал-хас.

— И что же ты узнал? — спросила Китиара.

— Что это опасные предметы. И держать их у себя рискованно.

У Китиары засвербела ладонь — так ей хотелось съездить по бледному тонкому лицу эльфа. Появившись здесь наполовину обмороженная, она отдалась на его милость, потеряла контроль над ситуацией и понятия не имела, как его восстановить. С самого начала она повела себя неверно. Ей следовало лучше подготовиться к встрече с Феал-хасом, но она недооценила его, потому что он был эльфом. Она полагала, что он станет юлить и изворачиваться, льстить и заискивать, лгать и хитрить. Вместо этого он держался с большим достоинством, был прям и неустрашим.

Кит мерила шагами комнату, притворяясь, будто поглощена собственными мыслями, время от времени бросая на него взгляды из-под черных ресниц. Он был мужчиной, и она могла бы попытаться соблазнить его, но решила, что у нее больше шансов соблазнить айсберг. Как и суровая земля вокруг, он был холоден и бесстрастен. Никакое пламя не согревало его. Она заметила, что эльф стоит вдалеке от жаровни, в самой холодной части комнаты.

— Зачем ты прибыла в Ледяной Предел, Повелительница Китиара? — внезапно спросил Феал-хас. — Полагаю, не для того, чтобы насладиться прелестями здешнего климата.

Китиара уже собиралась ответить, что ей нужно обсудить с ним важные вопросы, касающиеся хода войны, но он ее перебил:

— Ариакас прислал тебя, чтобы забрать мое Око.

— Вовсе нет! — торжествующе воскликнула Кит. — Я здесь не для того…

Феал-хас жестом выразил свое нетерпение:

— Ты хочешь заставить сделать это глупого соламнийца, что, по сути, одно и то же, ибо Око уничтожит рыцаря, и тогда император завладеет моим сокровищем. Неглупый план — к чести его величества. Но какое право он имеет распоряжаться тем, что принадлежит мне?

— Я не знала, что Ариакас уже сообщил тебе обо всем, Повелитель, — сказала Китиара, уязвленная этим обстоятельством.

— Император не удостаивает меня своими откровениями, — сухо произнес Феал-хас.

Он бросил письмо Ариакаса на пол, ей под ноги:

— Если хочешь, можешь прочесть, что пишет мне его величество.

Китиара подняла письмо, пробежала глазами и нахмурилась.

— Но если он не упоминал об этом, то откуда ты узнал о рыцаре… Стой! — крикнула она. — Мы еще не окончили разговор. Куда ты собрался?

— В свой дворец, — ответил Феал-хас, направляясь к двери. — Наша беседа утомила меня.

— Я еще не успела передать приказы его величества!

— В этом нет нужды. Я понял все достаточно ясно, — сказал эльф. — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли ужин.

— Я не голодна, и мы не закончили, — сердито бросила Китиара.

Феал-хас открыл дверь. Помедлив, он обернулся и сказал:

— Да, насчет той эльфийки, Лораланталасы. Это имя мне известно, но я не знаю ни ее, ни ее родственников. Ведь она из Квалинести. — Он произнес это слово с таким отвращением, словно оно испачкало ему губы, и вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

— Квалинести! — повторила пораженная Китиара. — Что, Бездна забери, он хотел этим сказать? Квалинести! И откуда он узнал, что я вообще собиралась спрашивать его о ней? Откуда он узнал об Оке и о рыцаре, если Ариакас ничего ему не говорил?

Кит стащила с кровати меховое одеяло и накинула себе на плечи, бормоча под нос:

— Этот план погряз в магии. Я по горло сыта чародеями — вначале эта ведьма Иоланта, теперь еще и эльф. Маги всюду суют свои носы, шепчут заклинания, скрещивают пальцы. Предпочитаю честный бой и холодную сталь.

Ей хотелось немедленно покинуть Ледяной Предел. Пусть Ариакас сам ведет дела с этим эльфом. В конце концов, император владеет магией, он в силах поставить Феал-хаса на место.

Идея казалась соблазнительной, но Китиара вынуждена была отказаться от этой мысли. Вернуться с пустыми руками означало признать свое поражение. Она наверняка лишится звания, а может, и жизни. К тому же Китиара не знала, что еще было известно эльфу и что он собирался делать с этими сведениями. Это не давало ей покоя. Если Феал-хас знал про Лорану, то, вероятно, знал и про Таниса. А если Ариакас убедится, что она связана с теми, кто причастен к убийству Верминаарда…

Китиару прошиб холодный пот.

Она бросилась на постель. Ей нельзя было возвращаться, пока все это не разрешится. Она должна победить мага, сломить его, подчинить своей воле. Кроме Таниса, она еще не встречала мужчины, которого не могла бы победить. Эльф не будет исключением. Нужно только найти его слабые стороны.

Китиара плотно поужинала тушеной олениной, запив ее несколькими кружками согревающего напитка, который готовили капаки. Вновь обретя уверенность в своих силах, она закуталась в меха и крепко заснула.

Проснувшись утром, она обдумала происшедшее накануне и решила, что у Феал-хаса есть шпионы в лагере Тоэда, может, и сам Тоэд. Кто-то слышал, как она расспрашивала о Лоране, и сообщил об этом эльфу, а он заморочил ей голову, подстроив все так, чтобы внушить ей, будто обладает какими-то сверхъестественными способностями.

Сегодня она передаст Феал-хасу приказы относительно Ока. И если эльф их не выполнит, ее вины в этом не будет. Она сделала все, что велел император. Когда вернется Скай, она немедленно улетит подальше от этой закованной в лед страны и жуткого мага.

Стянув с кровати одно из меховых одеял, Китиара завернулась в него, отправилась на поиски Феал-хаса и тут же потерялась в лабиринте обледенелых залов. Изрядно поблуждав, она наконец наткнулась на капака, который сообщил ей, что если маг все еще в Замке, то скорее всего он закрылся в своей библиотеке, расположенной по соседству с комнатой, где ночевала Кит.

Китиара нашла комнату. Дверь была закрыта, но не заперта — когда Кит толкнула ее, появилась щелка. Вспомнив, как он без стука вломился к ней вечером, Китиара распахнула дверь и смело вошла.

Огромный белый волк, лежавший на ковре около стула, мгновенно вскочил. Его красные глаза устремились на Китиару. Зверь глухо зарычал, опустив голову и прижав уши. Оскалившись, он продемонстрировал гостье свои клыки. Китиара схватилась за эфес меча.

— Он перегрызет тебе горло, прежде чем ты успеешь вытащить меч, — пробормотал Феал-хас.

Он читал внушительного размера том в кожаном переплете. Эльф тихо сказал что-то волку на своем языке и, протянув руку, легонько погладил зверя по голове. Тот снова лег, по-прежнему не сводя глаз с Китиары. Она продолжала сжимать эфес меча.

— И все же я вам не верю, — сказала Китиара.

Она была в ярости. Опять он поймал ее, заставил защищаться, сделал из нее посмешище.

— Пожалуйста, садись, Повелительница, — произнес Феал-хас, указывая на свободный стул.

— Я не намерена задерживаться здесь надолго, — сказала она. — Я прибыла, чтобы передать тебе приказ императора относительно Ока Дракона…

— Моего Ока, — уточнил Феал-хас. Китиара была готова к этому возражению.

— Став Повелителем Драконов, ты принес клятву верности Королеве. Ты обещал служить ей. Император — ее избранный представитель на Кринне. Ему понадобилось Око Дракона, и он вправе его потребовать.

Серые глаза эльфа сверкнули.

— У меня есть что возразить на это, но не будем тратить время на споры. Допустим, я согласен. — Он вздохнул и закрыл книгу. — Объясни мне план.

— Неужели тебе не все об этом известно? — презрительно спросила Китиара.

— Доставь мне удовольствие, — парировал маг.

Китиара рассказала, как втянула рыцаря Дерека Хранителя Венца в это предприятие, убедив его совершить путешествие в Ледяной Предел за Оком Дракона. Ее слова заставили Феал-хаса нахмуриться. Эльф зачесывал назад свои длинные белые волосы, и Китиара хорошо видела, как недовольно сдвинулись его брови.

— Следовало сообщить, что ты собираешься открыть тайну Ока посторонним. Ты подвергла его большой опасности. Не со стороны рыцаря. — Феал-хас словно и не принимал Дерека в расчет. — Чародеи из Башни веками ищут этот предмет. Если Конклав Магов прослышит про него…

— Не прослышит, — сказала Китиара. — Рыцари хотят заполучить его в свои руки. Они сделают все, что в их силах, чтобы сохранить это в тайне. Соламнийцы не желают, чтобы Око попало к магам, точно так же как и мы.

Феал-хас обдумал этот довод и, казалось, удовлетворился, во всяком случае больше он не спорил.

— Ты отдашь Око драконице по имени Слякоть. Когда Дерек Хранитель Венца появится, ты позволишь ему найти Око, — продолжала Китиара. — Такхизис даст приказания Слякоти. Она сможет убить любого из рыцарей, но не должна причинять вред Хранителю Венца. Как только Дерек завладеет Оком, а оно завладеет им, вы позволите ему удалиться. Он принесет Око в Соламнию — и королевство падет, так же как пало королевство эльфов.

Ответ Феал-хаса был неожиданным:

— Тебе ведь не нравится этот план, не так ли, Повелительница?

Китиара уже открыла рот, собираясь сказать, что считает его просто гениальным, одним из самых блестящих планов его величества, но ложь застряла у нее в горле.

— Мое отношение к этому не имеет значения, — ответила Кит, пожимая плечами. — Я поклялась служить Королеве.

— Я тоже стараюсь во всем быть послушным ее Темному Величеству, — сказал Феал-хас с притворным самоуничижением. Эльф опустил руку, чтобы погладить волка. — Однако остается одна проблема. Я могу указать Хранителю Венца, где находится Око, но я не могу гарантировать ему безопасность. К его смерти я не буду причастен, уверяю тебя, — добавил он, заметив, что Китиара нахмурилась. — Я и волоска не трону у него на усах.

— Я же сказала, Повелитель, что Слякоть получит приказ от Такхизис…

— К несчастью, я не могу отдать Око драконице.

— Ты хочешь сказать, что не желаешь! — гневно поправила его Китиара.

— Выслушай меня, — сказал Феал-хас, поднимая изящную руку. — Как я уже говорил, я изучил все, что касается этих предметов. Мне известно об опасности, которую они таят. Ты была права: держать у себя такую вещь рискованно. Мало кто представляет себе — насколько. Я мог разделить судьбу Лорака. Око находится у меня более трехсот лет, с тех самых пор, как маги из Башни попросили меня забрать его, чтобы спрятать от Короля-Жреца. Много раз меня обуревало желание попытаться установить над ним контроль. Много раз собирался я сразиться с заключенной в нем сущностью драконов. Мне хотелось знать, достаточно ли я силен, чтобы заставить Око служить.

— Какое мне до всего этого дело? — не выдержала Кит. Феал-хас продолжал, словно и не слышал ее слов:

— Я знаю себя. Никто не может прожить триста лет, не заглянув в глубины своей души, не исследовав их. Мне известны мои сильные стороны и мои слабости. Подчинить Око может лишь человек выдающийся — совершенно уверенный в себе, но который совсем о себе не думает, не заботится о своей безопасности. Такой захочет рискнуть всем — своей жизнью, душой, все поставив на карту. Я тщеславен. И признаю это. Я слишком пекусь о себе. И я пришел к выводу, что, вероятно, недостаточно силен, чтобы выжить в этой схватке. Заметь, я сказал «вероятно». Всегда, знаешь ли, остается крупица сомнения. Я стал просыпаться по ночам, мне слышались голоса, я чувствовал, что Око притягивает меня. В минуту слабости я мог поддаться искушению. Я не должен был так рисковать.

Китиара топнула ногой:

— Переходи к сути!

— Несколько сотен лет назад я создал магического стража и поселил его в специальных покоях, где находится Око Дракона. Я приказал ему убивать всякого, кто попытается взять Око, включая и меня самого. С тех пор спать я стал намного лучше.

Эльф вновь вернулся к чтению. У Китиары отвисла челюсть. Она смотрела на Феал-хаса, не веря ни единому слову:

— Ты лжешь.

— Нет, уверяю тебя, — спокойно ответил тот.

— Тогда вели своему стражу убираться!

Эльф слабо улыбнулся и, не отрываясь от чтения, покачал головой.

Китиара встала и шагнула к нему.

Волк быстро и бесшумно поднялся, и Кит остановилась.

— Неужели ты не имеешь над ним власти? Ты должен! — прошипела она. — Это приказ Ариакаса!

— Ариакас приказал мне позволить Дереку Хранителю Венца войти в мой Замок. Это я сделаю. Он приказал мне дать ему возможность найти Око Дракона. И это я выполню…

— И страж убьет его, — закончила Китиара.

— Ну, это уже будет зависеть от рыцаря. Хранитель Венца может сразиться с ним, а может и не сражаться — ему решать. Если он убьет стража, то получит Око. А если страж убьет его — тут уж ничего не поделаешь, охота за магическими предметами всегда предполагает определенный риск. Иначе рыцарям не было бы в этом никакой чести.

— Ты нисколько не боишься лишиться своего сокровища, — заключила Китиара, и в ее словах прозвучало обвинение. — Ты знаешь наверняка, что страж убьет Хранителя Венца.

— Страж действительно грозный, — мрачно согласился Феал-хас. — Он охранял Око много-много лет. И боюсь, он стал очень могущественным. Когда я сказал, что не в силах устранить его, я не кривил душой. Уверяю тебя, он убьет меня одним взглядом.

— И все же я тебе не верю, — сказала Китиара.

— А какое мне до этого дело? — возразил Феал-хас, переворачивая страницу.

— Когда Ариакас прибудет сюда с визитом, тебе придется вникнуть в это дело! — пригрозила Китиара.

— Император не бросит свою бесценную войну и не станет проделывать такой путь с единственной целью — образумить меня, Повелительница. — Феал-хас поднял на нее насмешливый взгляд. — Это не мне предстоит испытать на себе неудовольствие императора.

Кутаясь в меха, Китиара смотрела на эльфа с беспомощной яростью. Он был прав, будь он трижды проклят. Ей еще не приходилось сталкиваться с собеседником, который был способен настолько вывести ее из себя, и она не знала, что делать.

— Такхизис будет разгневана, — наконец произнесла Китиара.

Феал-хас только пожал плечами:

— Я поклоняюсь Нуитари, сыну Такхизис. А он не питает к своей матери особой любви и уважения. Его чувства ты вполне можешь понять, Китиара Ут-Матар, учитывая твое презрительное отношение к собственной матери.

Китиара открыла рот и снова закрыла. Кровь стучала в ее висках. Иметь дело с этим эльфом было все равно что биться с блуждающим огнем, обитателем гибельных топей. Он перелетает с места на место, путает ее, наносит удар туда, где она меньше всего ждет.

Китиара сжала кулаки так, что на ладонях остались кровавые следы. Он хочет смутить и запутать ее. Она должна сосредоточиться на главном, не обращать внимания ни на что постороннее, даже на то, что он откуда-то прознал о ее ненависти к матери.

— Ты же хочешь, чтобы мы победили в этой войне… — начала она.

— А-а, воззвание к верноподданническим чувствам, — протянул Феал-хас. — Я все ждал, когда ты попытаешься дернуть эту струну. Я живу в этом мире несколько столетий и, если не случится каких-нибудь непредвиденных событий, проживу еще парочку. Я видел, как императоры уходят и приходят. Я буду жить еще долго после того, как и ты, и Ариакас, и все его тщеславные Повелители будут гнить в земле. Я увижу, как его могучая империя, которую он строит с такой страстью, рассыплется в прах. Иными словами, Повелительница, мне нет никакого дела до вашей войны.

— Так зачем тогда было так стремиться получить звание Повелителя? Я слышала, ты рисковал жизнью, вернувшись в Сильванести, чтобы шпионить за собственным народом… Ты предал своего короля…

— Это было личное дело, — холодно заметил Феал-хас.

— Почему ты это сделал? Из тщеславия! Ты хочешь власти. Хочешь править. Ты задумал бросить вызов Ариакасу…

— Не путай свое тщеславие с моим, Повелительница, — оборвал Феал-хас, все еще не поднимая глаз от книги. — Единственное, чего я хочу, — это чтобы меня оставили в мире и покое продолжать мои занятия.

Китиара презрительно рассмеялась.

Эльф захлопнул книгу и отложил ее в сторону. Он протянул руку, чтобы потрепать волка, успокаивая зверя, которому явно не нравилась Китиара, с ее громким смехом и резкими движениями.

— Я родился и вырос в Сильванести. Как все эльфы, я любил свою родину больше жизни. По причинам, которых я не буду касаться, поскольку они уже давно не существуют, я был несправедливо изгнан из моего цветущего зеленого рая и оставлен в стране, где ничего не жило и не росло. В стране смерти и запустения. Моей смерти, как я полагал.

Была зима. Местный народ нашел меня замерзшим почти до смерти. Никогда прежде им не доводилось видеть эльфов. Они не знали, кто я и откуда, но это не имело значения. Они отвели меня в свои дома, отогрели и накормили, дали мне приют. Они вернули меня к жизни. Я узнал их тайны, которые они никогда прежде не открывали чужакам. Одна женщина из любви к прекрасному эльфийскому юноше открыла их секреты.

Я украл ее тайну, украл ее любовь и предал ее и народ, спасший мне жизнь, людоедам, некогда обитавшим в этих землях. Моя возлюбленная и все ее соплеменники были убиты, и тогда я захватил их землю и имущество. Мой дворец стоит на том самом месте, где я сжег их тела.

Я — эта земля, Повелительница. Я — лед. Такие чувства, как жалость, любовь, сострадание, соскальзывают с моей замерзшей поверхности. Если бы я нашел способ прикоснуться к солнцу, то сомневаюсь, что его пламя смогло бы отогреть меня.

Чего я хочу? Мира. Одиночества. Я хочу жить здесь, в моем дворце, с моими зимними волками и моими книгами оставшиеся мне годы (а все мои предки были долгожителями даже по эльфийским меркам), и я не желаю, чтобы меня беспокоили. Я не хочу никем править. Править людьми — значит иметь с ними дело. Устанавливать законы, собирать подати, вести войны, потому что всегда найдется кто-то, кто захочет иметь то же, что и ты, и отобрать это у тебя.

Я стал Повелителем, потому что это давало мне средства достичь своей цели — уничтожить все следы жизни в этой части мира. Таной уничтожат ледяной народ. Капаки уничтожат таной. Мои волки и я уничтожим капаков. Моя земля будет пустой и такой тихой, какой только и может быть пустыня, погребенная под нетронутым снегом.

Так ты спрашивала, чего я хочу, Повелительница? Я хочу тишины.

Феал-хас взял другую книгу и раскрыл ее.

— Ты можешь обрести тишину в смерти, как тебе известно, — мрачно произнесла Китиара.

— Попробуй, — предложил он. — Одним движением, одним словом я могу превратить тебя в ледяную статую. Я поставлю ее в коридоре на вечные времена как памятник глупости.

Он углубился в чтение.

Китиара посмотрела на эльфа, но ее взгляд пропал втуне. Феал-хас так и не поднял глаз. Кит взвесила свои возможности. Она может вернуться к Ариакасу и пожаловаться на эльфа, но это только разозлит императора. Она может покинуть Ледяной Предел немедленно и предоставить глупого рыцаря его собственной судьбе, но и в этом случае Ариакас обвинит ее. Оставалось справиться с проблемой самой.

— Я надеюсь, ты не станешь возражать, если я убью этого стража? — спросила Кит.

Феал-хас перевернул страницу.

— Будь моей гостьей. Я всегда могу создать такого же.

— В этом не будет необходимости! — язвительно сказала женщина. — Я оставлю Око Слякоти и прикажу ей не отдавать его тебе. Так ты сможешь спать спокойно. Что это за страж? — Она попыталась догадаться о возможном приложении талантов мага: — Ледяной великан? Снежная тварь?

Губы Феал-хаса изогнулись, в первый раз за несколько столетий он чуть было не рассмеялся:

— Не столь тривиально, Повелительница. Страж — мое собственное творение. Он совершенно уникален, насколько я могу судить.

Китиара повернулась на каблуках и вышла. Феал-хас улыбался, почесал волка за ухом и продолжил чтение.

11

Оставив Феал-хаса, Китиара отправилась разыскивать командира отряда капаков. Она вышла из здания, где располагалась библиотека Повелителя. Китиару тут же ослепило сияние солнца и льда, так что она прикрыла глаза рукой. Когда зрение вернулось, женщина обнаружила, что смотреть было особенно не на что. От крепости остались лишь обледенелый двор с полуразрушенными пристройками, сложенными из ледяных кирпичей, и торчавшей изо льда же каменной башней. Посредине возвышался вырезанный в виде феникса фонтан, посылая ввысь искрящиеся струи воды, падавшей в небольшой бассейн. Китиара скептически относилась к россказням эльфа о чудесной святой воде, но тот факт, что она не замерзала на таком холоде, сам по себе был дивом.

Китиара не стала задерживаться, чтобы полюбоваться фонтаном. Ветер, дувший с ледника, казалось, обжигал ей лицо. Видя драконидов, входивших в высокую пристройку и выходивших оттуда, женщина решила, что именно там находится штаб. Закутавшись в меха, она побежала через двор в том направлении. То и дело поскальзываясь и едва не падая, она позавидовала когтистым лапам драков.

Вытаскивать спрятанную под мехами руку, чтобы стучать в деревянную дверь, служившую капакам защитой от холода, не хотелось, и Китиара, бормоча проклятия обледенелыми губами, принялась изо всех сил колотить в дверь сапогом, пока ей не открыли.

Ее обдало теплом, исходившим от двух масляных жаровен. Внутри столпилось несколько капаков, один отдавал приказы, в то время как другие стояли вокруг снаряжения. Вероятно, командир и его подчиненные планировали отправиться на охоту. На чешуйчатые тела были накинуты подбитые мехом плащи. В мехах и шкурах дракониды походили на какую-то причудливую помесь.

Капаки взглянули на нее, не отрываясь от своей работы, но не проявили особого интереса. Кит вспомнила о том, что Феал-хас собирался уничтожить их, и подумала, не стоит ли предупредить командира, чтобы он не очень-то доверял своему Повелителю. Но, поразмыслив, решила, что в подобном предупреждении нет необходимости. Дракониды и так никогда и никому не доверяли.

Она попросила командира уделить ей некоторое время. Тот отослал своих подчиненных и повернулся к ней.

Его отливавшая медью чешуя ярко блестела в неверном свете жаровни. Он был довольно словоохотливым и, казалось, обрадовался компании.

«Здесь, должно быть, тоскливо, как в Бездне», — подумала Кит.

Вначале разговор зашел об Оке Дракона. Командир слышал о нем, но никогда не видел и толком не знал, что это такое.

— Где оно? — спросила Китиара.

— Внизу, в ледяных туннелях, — ответил капак. Он опустил коготь, указывая на подземелье. — Неподалеку от логова дракона.

— Я слышала, что Око охраняет страж, — сказала Кит. — Ты можешь рассказать, что он собой представляет?

— Будь я проклят, если знаю это, — ответил капак.

— Ты никогда его не видел?

— Как-то не представилось случая с ним познакомиться. Эльф сообщил мне об Оке и о страже и приказал держаться подальше от той части Замка. Я подчиняюсь приказам.

— Подумать только, какой послушный! — заметила Китиара.

Капак ухмыльнулся, обнажив зубы:

— Разумеется, я пошел посмотреть лично, только чтобы убедиться, что соблюдены интересы ее Темного Величества.

— Разумеется, — сухо произнесла Китиара. — Страж существует?

— Судя по тому, что я увидел, да, — ответил командир.

— Ты видел стража?

— Нет, зато я видел, что бывает с теми, кто видел его, — группу таной или, вернее, то, что от них осталось. А осталось весьма немногое. Кровь, кости, волосы и жир были размазаны по всему полу.

— Таной искали Око?

— Сомневаюсь. Они не настолько умны. Полагаю, они набрели на него случайно, охотясь за пропитанием.

— Несколько окровавленных костей еще не доказывают, что страж действительно существует, — возразила Китиара. — Феал-хас сам мог их убить, а затем представил все так, словно их растерзало какое-то ужасное чудище.

Капак хмыкнул в ответ:

— Ты когда-нибудь видела берцовую кость таной?

— Я и самого таной никогда не видела, — ответила Кит с нетерпением. — И уж тем более их костей. Что это за народ?

— Ледяной народ называет их людьми-моржами. Это здоровенные звери, которые ходят прямо, как люди. У них бивни и шкура как у моржей. Они большие и очень сильные. Таной с легкостью может поднять меня одной рукой вместе с крыльями, хвостом и доспехами. Их ноги — словно древесные стволы. Так вот эти «стволы» были переломлены, как прутики, и расщеплены. Это не дело нежных ручек Феал-хаса.

Все же Китиару это не убедило.

— Похоже на работу дракона, — предположила она.

— Таной убили задолго до появления Слякоти. Их останки вмерзли в лед. По-моему, даже драконица побаивается стража. Слякоть не приближается к пещере, в которой спрятано Око.

Китиара покачала головой, затем потопала ногами и принялась ходить по комнате не столько от волнения, сколько для того, чтобы согреться.

— К чему все эти расспросы о страже? — поинтересовался командир.

— Мне придется с ним сразиться, — мрачно ответила Кит.

От удивления капак стрельнул языком:

— Ты собираешься похитить у Феал-хаса Око?

— Не собираюсь я его похищать. На кой оно мне сдалось? — раздраженно ответила Китиара. — Лучше бы мне вообще никогда о нем не слышать, пока что у меня из-за него одни неприятности. — Она прекратила шагать и остановилась перед капаком. — Если бы со мной были солдаты…

— Ни за что, госпожа, — ответил командир, покачав головой.

— Ты говоришь с Повелительницей, — напомнила Китиара, хмурясь. — Я могу приказать тебе оказывать мне содействие.

— Я подчиняюсь приказам Повелителя Феал-хаса, — возразил драконид, расплывшись в ухмылке. — Не думаю, чтобы он распорядился помочь тебе похитить его Око.

— Не собираюсь я его похищать! — запротестовала Китиара. — Я отдам его драконице, чтобы она его стерегла.

— Поверь мне, ему и так ничего не угрожает, — сказал капак.

— Я выполняю приказ, — произнесла Китиара. — Просто покажи мне, где оно.

Капак только пожал плечами:

— Это смертельный номер.

Он объяснил, как найти дорогу в лабиринте туннелей, сравнив его с запутанной канализационной системой Палантаса, и отправился вслед за своими подчиненными. Кит наблюдала, как он и его отряд, вооруженный луками и стрелами, скрылся из виду в ледяных просторах.

Затем она вновь зашагала по комнате, погрузившись в размышления.

«Хорошо, допустим, страж существует. Насколько он опасен?»

Она не поверила нелепому предположению капака, что его боится даже Слякоть. Драконы были последним звеном пищевой цепи и не боялись никого на свете. Командир просто решил ее напугать. Эта жуткая история о перекушенных костях! Он там со своими солдатами от души потешается над ее доверчивостью.

Стараясь представить себе творение Феал-хаса, чтобы выбрать подходящее оружие, Китиара припомнила все истории о стражах, охранявших ценные предметы. Неупокоенный мертвец? Вампир или привидение? Ах да, он создан при помощи магии. Может, голем? Или ледяной великан, хотя Феал-хас это и отрицал? Обитателям Замка было бы известно, что в подземелье закован великан. Она все думала и думала об этом чудище, пока у нее не разболелась голова.

— Проклятие! — со злостью выругалась Повелительница Драконов.

Закутавшись в меховой плащ, она направилась в оружейную. При ней, как всегда, был меч, но оружие капаков тоже могло пригодиться. Китиара выбрала небольшую кривую саблю, несколько кинжалов и копье. Она была осторожна и не притрагивалась к остриям и лезвиям, которые дракониды имели обыкновение облизывать, чтобы покрыть своей ядовитой слюной. По этой причине Китиара и решила воспользоваться их оружием. Прихватив еще и щит, она вышла.

Кит пересекла двор и вернулась в свою комнату, заглянув сначала в библиотеку, чтобы перемолвиться несколькими словами с Феал-хасом. Его не оказалось на месте, а вот волк по-прежнему лежал у стола, и Китиара не осмелилась войти. Она обнаружила, что в ее отсутствие кто-то принес в комнату еду. Женщина хорошенько подкрепилась, запив угощение парой глотков «гномьей водки» из своей фляжки, чтобы согреть кровь, а остатки вылила на пол.

Китиара облачилась в доспехи, препоясалась своим коротким мечом, сунула за пояс саблю и пристегнула пустую флягу. Завернувшись в меха, она снова вышла во двор и наполнила флягу водой из фонтана.

Чувствуя, что готова к встрече с чем угодно, от великана до зомби, Китиара отправилась в подземелья замка.

Повелительница Драконов не боялась стража. Она была уверена, что победит. Просто ей было обидно тратить на это время и силы. Она должна была быть в Соламнии и сражаться с рыцарями, а не биться с каким-то там стражем, ради того чтобы сохранить жизнь какому-то рыцарю-недоумку.

По словам капака, первые туннели во льду под Замком пробили родники. Феал-хас с помощью магии расширил естественные каверны и вырезал пещеру, где и поместил Око Дракона. По прибытии Слякоть заняла логово, вырытое каким-то белым драконом в глубокой древности. Она увеличила его, проделала в нем дополнительные выходы и даже прокопала еще несколько туннелей.

Следуя указаниям капака, Кит быстро нашла дорогу вниз. Части ледника постоянно обрушались, открывая входы в туннели.

Она нашла один из таких входов, ведущий в коридор, походивший на прорытую кротом нору. Китиара стала осторожно спускаться, но тут же поскользнулась, пытаясь удержать равновесие, отбросила копье и щит, но плюхнулась на зад и так проехала большую часть пути. Ее щит катился вниз, ударяясь о стены с таким грохотом, который, должно быть, был слышан и в Устричном.

Проклиная всех магов на свете, Китиара поползла дальше на четвереньках. Внизу она подхватила свой щит и встала на ноги. Солнечные лучи, проникавшие сквозь толщу прозрачного льда, заливали туннели загадочным зеленоватым светом. Китиара стала осматривать стены.

Потеряв несколько своих солдат в этом лабиринте, командир капаков придумал систему обозначений, чтобы оказавшиеся внизу могли с легкостью найти обратный путь. Вырезанные на ледяных стенах знаки встречались на каждом пересечении. Простые стрелки указывали дорогу назад. Изображение существа с крыльями и хвостом указывало путь к драконьему логову. Туннели, которые вели к пещере, где хранилось Око, были обозначены крестом.

Китиара направилась к логову. Невзирая на слова капака, утверждавшего, что драконица боится стража, Китиара решила по возможности заручиться ее поддержкой. Кит придумала объяснение, почему стража нужно было уничтожить. Объяснение получилось не очень-то убедительным, но белые драконы не отличались сообразительностью. Скай называл белых овражными гномами среди драконов. Кит решила, что, если ее ложь не пройдет, она пригрозит Слякоти.

Но все усилия Китиары оказались напрасными.

Кит нашла логово, но оно пустовало. Драконица была там совсем недавно, об этом свидетельствовали остатки недоеденной оленьей туши. Разочарованная, Китиара повернулась, чтобы выйти, и чуть не налетела на Феал-хаса.

— Хорошая реакция, — отметил Феал-хас, увидев блеснувший в руке Кит кинжал.

— Тебе повезло, что я не перерезала твое горло! — сказала Китиара, обозлившись на себя за то, что позволила ему незаметно подкрасться.

Она бы не поверила, что на таком морозе можно вспотеть, но сама была тому наглядным подтверждением — пот катился с нее градом.

— Ты искала Слякоть? — вежливо осведомился Феал-хас. — Ее здесь нет. Я отправил ее с посланием к нашему другу, Повелителю Кхура. Думаю, некоторое время она будет отсутствовать. — Феал-хас улыбнулся, не разжимая губ. — Я не убежден, что она знает, где находится Кхур. — Он уже собрался уходить, но обернулся к Китиаре. — Не расстраивайся. Во время схватки со стражем от дракона не было бы никакой пользы, как ты сейчас убедишься сама. Удачи, Повелительница.

Он ушел, свободно шагая по скользкому льду. Рука Китиары сжала кинжал, ей хотелось догнать эльфа и всадить ему лезвие между лопаток. Она сунула оружие обратно в сапог.

Кит вышла из логова и направилась по туннелю, отмеченному крестом, предупреждавшим об опасности. Она не знала, как ей найти нужную пещеру. Но оказалось, что это было несложно.

Она дошла до очередной развилки. От главного туннеля вбок уходил другой, поуже. Он не был отмечен крестом, в этом не было необходимости. Ледяные стены были забрызганы кровью, по полу тек красный ручеек. Китиара пошла по кровавому следу, и ее глазам предстала страшная картина точь-в-точь как описывал капак.

Кит проворно выхватила меч и подняла щит. За свою жизнь она повидала много ужасных сцен. Ей приходилось убивать и людей, и чудовищ, и она не упала бы в обморок от вида дымящихся внутренностей или отрубленных конечностей. То, что она увидела здесь, может, было и не самым страшным, но уж точно самым причудливым — вмерзшие в лед следы бойни.

Кровь покрывала пол, словно жуткий ковер. Она капала с потолка, превратившись в розоватые сосульки. Куски мороженого мяса и жира высились грудами. Китиара заметила несколько сломанных бивней и костей.

Но что по-настоящему заставило ее насторожиться, так это следы когтей. Это были не короткие и тупые когти таной, чьи конечности Кит успела разглядеть. Расстояние между кровавыми бороздами было весьма значительным, что говорило об огромном размере оставившей их лапы.

Оглядевшись в туннеле, женщина ясно представила себе всю картину. Таной попадали в туннель случайно или намеренно и наталкивались на стража. Происходила отчаянная схватка. От того жара, с которым несчастные жертвы сражались за свои жалкие жизни, температура в туннеле поднималась и кровь впитывалась в лед, который вновь замерзал, когда все было кончено. О том, что происходило дальше с их останками — Кит не увидела ни одной головы, — она старалась не думать.

Пройдя еще немного по туннелю, Китиара убедилась, что достигла цели. Коридор вел в обширную ледяную пещеру. Посредине нее, под высоким потолком в форме купола, на ледяном постаменте, лежал хрустальный шар, должно быть Око Дракона. Не было здесь ни дверей, ни замков, только страж.

Кем бы он ни был.

Китиара осмотрела пещеру — она была пуста. Держа меч наготове, прикрываясь щитом, женщина медленно двинулась вперед. Ей хотелось увидеть это чудовище. Убить его, отрезать голову и бросить к ногам изнеженного эльфа.

Подойдя ближе, Китиара увидела, что в пещере идеальная чистота, ни капельки крови не было заметно ни на стенах, ни на потолке. То ли страж сам наводил здесь порядок, то ли расправлялся со своими жертвами в туннеле. Подумав об этом, Кит прижалась к стене и стала двигаться вдоль нее, наступая на окровавленные останки и озираясь по сторонам.

Она напряженно прислушивалась, но вокруг царила тишина, от которой пробирала дрожь. Казалось, все в мире прекратило существовать, кроме Китиары. Малейший шум — бряцание оружия, звяканье кольчуги, дыхание, свистящее внутри шлема Повелительницы Драконов, — словно доходил до самых небес. Несмотря на холод, с нее продолжал течь пот, и она уже начала желать, чтобы монстр поскорее набросился на нее и положил конец этой неопределенности. Терпение никогда не было ее сильной стороной.

Внезапно Кит пришло в голову, что Око Дракона могло само оказаться собственным стражем, и она бросила на артефакт быстрый взгляд, жалея, что ничего не разузнала об этих вещицах. О том, для чего они нужны или хотя бы как выглядят. Может, этот шар вовсе и не был Оком. Да нет же, конечно это было оно. Хрусталь казался очень хрупким, готовым разбиться вдребезги даже от громкого звука. Внутри клубилась дымка, меняя цвета — розовый, голубой, светло-зеленый, белый и черный.

Китиара подошла ближе. Цвета дымки были красивыми, сверкающими, они переливались и кружились. Внезапно ее охватило желание прикоснуться к Оку. Его хрустальная поверхность казалась такой гладкой. Женщина опустила меч и щит, готовая положить их на пол, когда услышала голос:

— Я боюсь.

Китиара быстро оглянулась, ища глазами стража. Пещера по-прежнему была пуста. Она вновь повернулась к Оку и поняла, что это оно говорит с ней.

— Я лежу на золотом пьедестале, и люди проходят мимо, не замечая меня, потому что я нахожусь в Башне так долго, что теперь стало для них очередной безделушкой, собирающей пыль. А я — часть будущего. Онистоят рядом со мной, говорят тихими, испуганными голосами, и я слушаю их ушами драконов и внимаю их речам. Их слова пугают меня.

Они не думают, что я могу слышать и понимать их.

Но я понимаю.

Я слышу, что восстал человек, которого называют Королем-Жрецом. Он боится тех, кто практикует магию, поскольку не способен их контролировать. Он грозится истребить их — всех до одного. Он недавно послал армию, чтобы атаковать Башню Высшего Волшебства в Далтиготе. Маги готовы были скорее разрушить Башню, чем предать ее в руки того, кто не понимает ужасной силы чародейства. Они боятся, что наша Вайретская Башня будет следующей. Его войска уже выступили, и многие маги решили спасаться бегством.

Мне тоже следует бежать. Око Дракона не должно попасть в руки Короля-Жреца. Они говорят, что он уничтожит меня или, что еще хуже, попытается подчинить и использовать в своих целях.

Потому они решили с помощью своей магии спрятать меня. Путями чар, которые скрыты во времени и пространстве, они перенесут меня в далекое королевство. Путешествие будет опасным, поскольку ползут слухи, что жрецы стали настолько могущественными, что могут выследить даже магов и убить их во имя праведности.

Крионик Феал-хас вызвался доставить меня в безопасное место, в закованную в лед землю, куда он был сослан за преступление, за которое его осудил и приговорил к изгнанию король Сильванести Лорак Каладон.

Маги верят, что там я буду в безопасности, поскольку Королю-Жрецу нет дела до этой земли, где нет ни богатств, ни достаточно народа, чтобы поклоняться ему.

Я пойду с Феал-хасом не потому, что хочу, а потому, что боюсь оставаться здесь. Потому что вижу, как сгущаются черные тучи и поднимается ужасный ветер, как закипают моря и проливается огненный дождь с небес. Я вижу, как люди вопиют к Богам и не слышат ответа.

Если я останусь здесь, я обречено, и, хотя я недовольно ссылкой, я ее принимаю. Я отправлюсь с магом в ледяную пустыню и останусь здесь, скрытое от всех, пока сила Богов не вернется в мир.

И тогда я найду способ освободиться.

Дымка завертелась, и, хотя цвета по-прежнему были красивыми, Китиаре показалось, что к ней тянутся руки.

Время пришло. Боги вернулись. Ты их посланница. Подойди ближе. Помоги мне обрести свободу.

Китиара зачарованно слушала. Она приблизилась к пьедесталу.

— Кто ты? — тихо спросила она. — Ты — это ты? В чем твоя сила? Если я помогу тебе, что ты мне дашь?…

Она скорее почувствовала, чем увидела, как нечто вошло в пещеру.

12

Китиара стояла не шелохнувшись, прищурив глаза. Она подалась назад, приготовившись защищаться. Только что зал был пуст, но вдруг рядом с Оком Дракона материализовался некто. Это оказался человек. Он был закован в латы, повидавшие не одну битву, поцарапанные и помятые, но тщательно починенные. Кит узнала доспехи. Это были доспехи Соламнийского Рыцаря.

Рыцарь не видел ее. Он стоял к ней спиной, глядя вверх, на потолок. Что-то в нем — может быть, вся его фигура, грациозная и легкая, в которой в то же время чувствовалась скрытая сила, как у горного льва, — показалось Китиаре знакомой. На поясе у рыцаря висел меч, но шлем не покрывал головы. У него были темные кудрявые, коротко остриженные волосы. Казалось, он чего-то ждет: рыцарь переводил взгляд с потолка на стены, а потом начал оборачиваться.

— Стой, где стоишь! — приказала Китиара. — Подними руки вверх и поворачивайся медленно.

Рыцарь сделал, как она велела, повернувшись спокойно, почти лениво. Ее сердце застучало, затем больно сжалось. Соламниец стоял к ней лицом. Кит было знакомо это движение, черные вьющиеся волосы, щегольские усы, добрые карие глаза… Он смотрел на нее, стараясь разглядеть лицо в узких прорезях шлема Повелительницы Драконов.

— Это ты в этом ведре, Кит? — спросил рыцарь. Она не слышала этого глубокого, милого голоса уже много лет, но знала его так же хорошо, как свой собственный. — Ты не узнаешь меня? Опусти меч, девочка, я твой отец.

Китиара крепко сжимала меч, ничего не отвечая. Это была ловушка.

— Ты так выросла, Кит, — восхищенно продолжал Грегор Ут-Матар. — Я этого не ожидал. Я все считал тебя подростком, каким оставил тебя. Мне жаль, что так вышло, — добавил он, пожимая плечами. — Я хотел вернуться к тебе, как обещал. Я отправлялся в Утеху полдюжины раз, но так и не добрался до дому. Всегда подворачивалась война, на которой можно было сражаться, или женщина, которую можно было любить.

Он улыбнулся своей теплой, неотразимой улыбкой, пленившей такое множество сердец.

— Полагаю, что это тебе не повредило. В конце концов, ты не очень-то нуждалась во мне. Ты и сама неплохо справляешься, Повелительница Драконов. Я горжусь тобой, Кит…

Рыцарь сделал шаг вперед.

— Не двигайся! — приказала Китиара сдавленным голосом. Она кашлянула, чтобы прочистить горло. — Стой на месте. Незачем разыгрывать эту комедию. Мой отец мертв.

— Ты что, нашла мое тело? — бодро спросил Грегор. — Знаешь, где моя могила? Встречала кого-нибудь, кто рассказал, как я умер?

Ответ был бы «нет», но Китиара не стала отвечать.

— Я буду задавать вопросы. Что ты делаешь в зале, где хранится Око Дракона? Ты страж?

— Это я-то страж! — Грегор захохотал. — Я — один из лучших бойцов на всем Кринне, но посмотри правде в глаза, девочка. Ты бы наняла меня охранять что-нибудь столь ценное?

— Тогда где страж?

Грегор пожал плечами, это движение было так характерно для самой Кит, что ей показалось, будто она увидела себя в зеркале.

— Я прогнал его. Послал собирать вещички.

Грегор приблизился еще на шаг. Он улыбался.

— Я смотрю, у тебя с собой фляжка. Может, там найдется немного «гномьей водки», Кит? Забудь ты об этом Оке, и о страже, и всей этой чепухе. Давай выпьем по глоточку, расскажешь мне, что делала все эти годы.

Несколько секунд Кит стояла в нерешительности, затем сказала:

— Хорошо, только не приближайся. Я брошу тебе фляжку.

Грегор вновь пожал плечами и отошел на несколько шагов. Китиара по-прежнему держала меч поднятым, но опустила щит, надев его на локоть. Свободной рукой она потянулась к ремню и сняла флягу. Зубами вынув пробку, Кит плеснула водой Грегору в лицо.

От удивления он разинул рот, глядя на нее. Вода стекала у него с носа, усов и подбородка.

— Боги милостивые, зачем ты это сделала, девочка? — спросил Грегор, утирая глаза.

Он посмотрел на нее, напрягшись, держась за рукоять меча, и вдруг разразился хохотом.

Стены зала сотряслись от этого смеха, который был таким же резким и беспечным, как он сам.

— Святая вода! — Грегор едва мог выговорить это между раскатами смеха. — Ты решила, что я привидение! Ха-ха-ха!

— Я не знаю, кто ты, — выговорила Китиара сквозь сжатые зубы. Слезы слепили ей глаза и замерзали на щеках. — Но ты не мой отец. Мой отец мертв. Вот почему он так и не вернулся ко мне. Он мертв!

Кит бросилась на стража с поднятым мечом.

Она чуть не задохнулась от ужасного смрада. Жуткий рев оборвал смех ее отца. Только что там стоял Грегор, но вот в облаке чада перед ней возникло огромное чудище, обросшее серо-белой шерстью, с тяжелыми, словно кувалды, лапами. Если у него и были глаза, она не разглядела их среди густой шерсти. Однако у него были зубы, длинные острые когти и длинный слюнявый язык. Воительница отчаянно бросилась на эту тварь и почувствовала, как ее меч вошел в плоть. Чудовище взревело снова, на этот раз от боли. Длинные, словно мечи, когти полоснули ее.

Китиара задохнулась от боли, когда острые, как сталь, живые сабли прорвали доспехи и вонзились в плечо и живот. Она отступила, кровь брызнула из ран. Схватив щит, висевший у нее на локте, женщина подняла его выше и одновременно взмахнула мечом, приготовившись к удару. Она еще не чувствовала боли, но знала, что та может прийти в любую секунду, и постаралась собраться с силами, приготовившись нанести новый удар… Танису.

Он стоял перед Кит, глядя на нее с любовью и тревогой.

Китиара моргнула, зажмурила глаза, чтобы отогнать от себя фантом, и тут-то волна боли накрыла ее. Повелительница закусила губу, чтобы не закричать. Открыв глаза, она вновь увидела стоящего перед ней Таниса.

— Кит, ты ранена, — сказал он с нежностью.

Он был в точности таким, каким она его помнила: высоким и мускулистым, с сильными плечами и руками умелого лучника. У него были длинные волосы, закрывавшие острые уши — единственное, что выдавало его эльфийское происхождение. Улыбка была широкой и теплой, гладко выбритый подбородок говорил о волевом характере.

— Кит, ты не пришла в таверну, — печально произнес он. — Ты нарушила обещание. Мы все были там. Твои братья, Карамон и Рейстлин, и Тассельхоф, и Флинт. И Стурм пришел тоже, и я. Я пришел из-за тебя, Кит. Я вернулся за тобой, чтобы сказать, что я совершил ошибку. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, всегда…

— Нет! — закричала Китиара, задыхаясь от жгучей боли. Она видела, как течет по ногам ее кровь, капает с доспехов, растекается по ледяному полу. — Я не верю тебе! — Она сердито тряхнула головой. — Я не верю в тебя, кто бы ты ни был.

— Из-за того что ты не пришла, как обещала, я решил, что безразличен тебе, — сказал Танис.

— Неправда! — воскликнула Китиара, зная, что все это обман, и все же желая, чтобы это было явью. — Просто… я была занята. Ариакас сделал меня Повелительницей Драконов. Я командовала армией, завоевывала народы. Мне нужно было сражаться.

— Когда ты не вернулась, я решил любить другую, — продолжил Танис так, будто и не слышал ее слов. — Эльфийку по имени…

— Лорана. Я знаю! — выкрикнула Китиара со злостью. — Ты рассказывал мне о ней, помнишь? Ты называл ее испорченной девчонкой. Ты говорил, что она еще подросток. А тебе нужна была женщина…

— Мне нужна была ты, Китиара, — сказал Танис и, раскрыв объятия, двинулся к ней.

— Не приближайся! — предупредила женщина.

Святая вода. Она уронила фляжку, когда призрак бросился на нее. Фляжка лежала на залитом кровью полу у самых ног Китиары. Она нагнулась за ней, не спуская глаз с Таниса и держа наготове меч, подняла забрало и глотнула целительной воды. Боль отступила. Кровь перестала течь.

Ей нужно было атаковать снова. Один раз она уже ранила эту тварь. Китиара не знала, насколько серьезно, но догадывалась, что не вся кровь, залившая пол, ее. Атаковать значило вновь приблизиться к устрашающим острым когтям. Она бросила флягу, опустила забрало, подняла щит и, сжав меч, побежала к Танису.

Тварь зарычала. От смрада у Китиары перехватило дух. Она нанесла удар, и белый мех существа стал красным от крови. Из-под шерсти сверкнули черные глаза.

Когти полоснули ее от плеч до бедер. На этот раз они вошли глубоко в плоть. Кит услышала и почувствовала, как царапнули они по костям. Ужасная боль пронзила все тело, но воительница продолжала наступать, нанося все новые и новые удары, пока не почувствовала, что меч уперся во что-то плотное и твердое. Надавив всем весом, она глубоко вонзила оружие в мохнатое тело чудища и дважды повернула клинок.

Тварь закричала от боли и ярости и вновь полоснула Китиару когтями. Кровь забрызгала забрало, залила глаза. Кит вытащила меч. Она отступила, поскользнулась и упала.

Рука ударилась об пол и выронила оружие, которое заскользило по поверхности льда, так что Кит не могла до него дотянуться. Она отчаянно пыталась подняться, но боль была слишком острой и не давала дышать. Из последних сил Китиара откатилась в сторону, избежав смертельного удара. Она вспомнила о сабле капака и сумела вытащить ее из-за пояса, дождалась, пока волосатый зверь не зарычит вновь, склонившись над ней, и тогда вслепую вонзила в него клинок. Сталь проткнула шкуру, вошла в плоть, ломая кости. Кровь потекла у нее по рукам. Страшный удар по голове оглушил ее, так что Китиара вновь полетела на пол.

Когда сознание вернулось, Кит лежала на животе. Она несколько раз моргнула, пытаясь разлепить склеившиеся от запекшейся крови ресницы. Фляжка была слишком далеко. Китиара подползла к ней, протянув дрожащую руку.

Там была ее мать. Розамун лежала на полу, накрыв флягу рукой. Она смотрела на Китиару своими большими, словно у косули, глазами, которые, казалось, никогда не были сфокусированы на настоящем, а устремлены куда-то вдаль, в никому не видимые, кроме нее, горизонты.

— Твой отец не пришел вчера домой, — произнесла Розамун обвиняющим тоном.

Китиара поморщилась. Боль от ран была нестерпимой, но даже она не шла ни в какое сравнение с той пыткой, которую устраивали ей родители, тянувшие ее каждый в свою сторону во время семейных ссор.

— Он ведь был с той женщиной, да? — Голос Розамун сорвался на визг. — С той рыжей — я видела, как он заигрывал с ней вчера на рынке.

— Он был в таверне, мама, выпивал с друзьями, — пробормотала Кит.

Ей нужно было достать фляжку. Она подползла ближе, держа меч наготове.

— Не выгораживай его, дочка! — взвизгнула Розамун. — Своим волокитством он ранит и тебя. Когда-нибудь он бросит нас обеих. Попомни мои слова…

Китиара опустилась на пол. Ее глаза закрылись от нахлынувшей усталости. Она видела своего отца с рыжей официанткой. Женщина сидела спиной к двери, расставив ноги, задрав юбку. Грегор приблизился к ней вплотную, лаская обнаженную грудь. Кит слышала, как женщина застонала, как часто дышал ее отец. Стоны женщины, бормотание отца слились с истерическими выкриками матери.

С великим трудом Кит оторвалась от красного льда. Поднялась на ноги и, взмахнув мечом, стала наносить удары по распростертым телам матери и отца. Она продолжала обрушивать удар за ударом, пока рев не смолк и чудовище не затихло, дернувшись в последний раз.

Китиара упала без сил.

Она лежала на льду, глядя в забрызганный кровью потолок. Фляга была совсем рядом, и Кит попыталась дотянуться до нее.

— Я хотела вернуться, Танис, — сказала она. — Правда… я совсем забыла…

Ее рука, ослабев, упала на ледяной пол.

13

Китиара продолжала бороться. Когтистые лапы держали ее, она яростно отбивалась, брыкалась и пихалась, бормоча проклятия.

— Уложи ее! — сердито приказал гортанный голос.

— Я пытаюсь, сэр, — ответил другой.

— Белек, сядь ей на ноги. Рулт, влей ей еще воды.

Навалившаяся сверху тяжесть обездвижила Китиаре ноги. Сильные руки схватили запястья, разомкнули челюсти. Кто-то лил ей в рот воду.

Вода попала не в то горло, и Китиара закашлялась. Она стала хватать ртом воздух и от этого очнулась. Открыв глаза, она увидела склонившиеся над ней морды. Двигаться женщина не могла, но напряглась изо всех сил, чтобы продолжить борьбу, затем туман, заволакивавший ее сознание, стал рассеиваться. Она поняла, что морды покрыты чешуей, а не мехом, и это не лица из прошлого.

Это были канаки — никогда еще дракониды не казались ей такими симпатичными.

— Можете меня отпустить, — пробормотала Кит.

Командир с беспокойством оглядел ее, но потом кивнул. Капак, сидевший на ее ногах, со стоном поднялся и захромал, — оказывается, она нечаянно ударила его в чувствительное место. Двое солдат, державших ее руки, отошли в стороны.

— Что со стражем? — спросила Кит.

— Мертв, — ответил командир.

Кит благодарно кивнула и закрыла глаза, чтобы прошло головокружение.

— Что это было? — поинтересовалась она.

— Трудно сказать, — ответил капак. — Ты разрубила его на куски. Что бы это ни было, никто из нас не видал прежде ничего подобного.

— Какое-то злобное творение мага, — произнесла Китиара, вздрагивая. — Ты уверен, что оно мертво?

— Мертвее не бывает, — заверил командир.

Кит вздохнула. Ей не было больно, но она чувствовала слабость, вся дрожала, и в голове все путалось. Там был ее отец… и Танис. Но это невозможно, и Око Дракона говорило с ней…

Глаза Китиары широко открылись.

— Око! Я должна спасти его…

— Все в порядке, — успокоил ее командир. — Слякоть охраняет его. Это приказ Такхизис. Тебе нужен отдых. Ты его заслужила.

— Как долго я была без сознания? — смущенно поинтересовалась Кит.

— Неделю, — сказал капак.

— Неделю! — повторила Китиара, глядя на него с недоумением.

— Живая вода закрыла раны, но ты потеряла много крови, потом началась лихорадка. Несколько раз мы думали, что ты мертва. Ее Темное Величество ценит тебя высоко.

— И вы приложили столько усилий, чтобы спасти мне жизнь. — Кит покачала головой, тут же осознав, что даже такое незначительное движение дается ей с трудом. — Почему вы просто не дали мне умереть? Драки не очень-то жалуют людей.

— Мы не жалуем людей, — согласился капак. — Но эльфов мы не любим еще больше.

Кит слабо улыбнулась:

— Кстати, об эльфах. Я удивлена, что Феал-хас не убил меня.

— Он не приходил сюда с цветами, — сухо ответил капак. — Точнее говоря, он вообще сюда не приходил. Заперся в своем ледяном дворце.

— Может, он и не знает, что его страж мертв.

— Он-то знает, — сказал капак. — Этот маг знает все. Говорят, он умеет читать мысли. Он очень хитер. Скользит и изворачивается, как змея. Я уверен, он послал тебя на верную смерть, хотел убрать с дороги. Одним соперником меньше.

Китиара задумалась над его словами. Это было не лишено смысла, если, конечно, можно было говорить о каком-то здравом смысле в этом загадочном месте.

— Полагаю, мне стоило его убить, — сказала она. — Дай мне меч…

Кит попыталась сесть. Капак легонько толкнул ее, и она со стоном повалилась на спину.

— Пожалуй, я подожду до завтра, — пробормотала Кит.

Командир усмехнулся:

— Теперь я понимаю, почему ты стала Повелительницей Драконов. Кстати, о драконах. Синий просто с ума сходил, разыскивая тебя. Он грозился разнести Замок, если с тобой что-нибудь случится. Никогда еще не видел, чтобы дракон так разволновался.

— Это, должно быть, Скай. Славный старина Скай. — Китиара протяжно вздохнула — Передашь ему, что я в порядке? И спасибо, командир. За все.

Она повернулась на бок, натянула на себя одеяло и заснула.

Через несколько дней и порций жаркого из оленины Китиара почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы подняться с постели. Первым делом она отправилась убедиться, что страж действительно мертв. Держа наготове меч, она осторожно ступила в узкий туннель. Кровь, ее кровь, вмерзла в лед, но трупа нигде не было. Капак сказал ей, что от чудища остались рожки да ножки, а теперь не было и их.

Должно быть, Феал-хас убрал останки, или же они исчезли сами по себе.

Кит вышла из зала, где чуть было не рассталась с жизнью, и направилась к логову, чтобы разъяснить Слякоти план Ариакаса. Успехом это предприятие не увенчалось, поскольку Слякоть и в самом деле оказалась глупой занудой, как и предупреждал Скай. Драконица смотрела на Китиару, то и дело опуская тяжелые веки, чесала за ухом когтистой лапой, склоняя голову набок, словно ожидала от Кит более понятных объяснений. В конце концов Слякоть зевнула, положила голову на лед и закрыла глаза.

— Ты поняла, что должна сделать? — в отчаянии спросила Китиара.

— Я должна охранять Око, — сонно пробормотала драконица.

— Охранять от Феал-хаса, — сказала Кит.

— Терпеть не могу Феал-хаса. — Губа Слякоти задрожала, обнажив ряд верхних зубов.

— Когда придет Соламнийский Рыцарь, ты…

— Терпеть не могу Соламнийских Рыцарей, — добавила драконица.

Она перевернулась на спину и захрапела, задрав кверху лапы и высунув язык.

Кит бросила это бесполезное занятие, втайне надеясь, что они все перебьют друг друга.

Китиара была готова покинуть Ледяной Предел. Она оставила мысль отомстить Феал-хасу. Ариакас и так подозревает ее в причастности к гибели Верминаарда. Ей вовсе не хотелось, чтобы император решил, что она путешествует по Ансалону, убивая на своем пути всех Повелителей. Она еще поквитается с эльфом, но где и когда — решать ей, а не ему.

Кит отправила Феал-хасу сообщение о своем отъезде. А в ответ получила записку со словами: «Не знал, что ты еще здесь».

— Император поступил опрометчиво, связавшись с темным эльфом, — заключил Скай, после того как Китиара рассказала ему о своих приключениях. — Хорошие эльфы — плохи, а плохие и того хуже.

Они стояли на обдуваемой ветром ледяной равнине за стенами Замка. Китиара куталась в меха и одной рукой прикрывала глаза от ослепительного сияния снега. Ее удивляло, как может столь яркое солнце давать так мало тепла.

— Иди внутрь, — добавил синий. — У тебя зуб на зуб не попадает.

— У тебя тоже, — ответила Кит, любовно потрепав дракона по шее.

С его подбородка свисали длинные сосульки, словно седая борода.

— Я промерз до костей, — мрачно ответил тот. — Когда мы улетим из этого жуткого места?

— Вначале мне нужно прочесть послания Ариакаса, может, там какие-нибудь новые распоряжения.

Она оставила Ская топтаться на льду и махать крыльями, чтобы не окоченеть окончательно.

В первом письме император сообщал ей о победах, одержанных в восточной части Кринна. Повелитель Луцин из Такара теперь держал под своим контролем половину континента, во всяком случае, так заявлял Ариакас. Китиара скрипнула зубами, читая это. Соламния уже была бы в ее власти, если бы император дал свое согласие. Кого же победил великий завоеватель Луцин? Кендеров, эльфов и козопасов. Только-то!

Ариакас выражал надежду, что ее встреча с Феал-хасом проходит успешно. Из горла Китиары вырвалось сдавленное рычание. Он ожидал от нее подробного отчета.

Повелительница Драконов долго сидела, обдумывая письмо. Что-то настораживало ее. Никогда еще Ариакас не писал ей так официально и сухо. Это даже не был его почерк. Он диктовал. Раньше он всегда писал ей лично.

Разумеется, причин могло быть множество: участие в сражениях, управление большой империей, поиски Человека Зеленого Камня, общение с нетерпеливой Богиней. Не было ничего удивительного в том, что он не черкнул ей несколько слов лично.

И все же у Кит были поводы для беспокойства. Она ожидала, что он попросит ее доложить обо всем лично, а вместо этого последовал приказ прислать письменный отчет. Не было там ни слова и насчет дальнейших распоряжений. Не обмолвился он и о Соламнии. Китиара решила, что ей придется оставить Синее Крыло, чтобы разыскать Таниса в Торбардине. Ей следовало немедленно отправиться в Нераку и самой разобраться в том, что происходит.

Она свернула письмо в тугую трубочку, поднесла к огню, наблюдая, как плавится восковая печать, и бросила его в огонь, лишь когда пламя начало обжигать ей пальцы.

Следующие тридцать или более депеш были от Тоэда. Кит усмехнулась, глядя на них. Это были копии приказов, отданных Красному Крылу, противоречивших предыдущим приказам, которые, в свою очередь, противоречили более ранним. Китиара решила, что командиры просто-напросто выбросят их в мусор, как собиралась поступить и сама, когда заметила, что одно послание адресовано лично ей.

Китиара развернула его, надеясь, что напыщенное пустословие хобгоблина хоть немного ее позабавит.

Приветствие полностью оправдало ее ожидания, написанное рукой, явно не принадлежавшей хобгоблину; оно начиналось словами: «Величайшей, достопочтенной и прославленной Повелительнице, превозносимой среди людей, Богов и народов» — и продолжалось в том же духе, занимая добрую половину страницы. Китиара пропустила его, чтобы добраться до основной части, которую Тоэд начинал, описывая огромное удовольствие, доставленное ему их встречей, и выражая страстное желание вновь почистить сапоги Повелительницы при их следующем свидании, которое, как он надеялся и молил ее Темное Величество, состоится в самом скором времени.

Но тут улыбка сползла с лица Китиары. Она села прямо и перечитала абзац.

«Мои шпионы в Торбардине донесли, что личности, к которым ты изволила проявить столь живой интерес, причастные к убийству нашего возлюбленного и горько оплакиваемого Повелителя Верминаарда, покинули горную твердыню гномов и направляются в Тарсис, пытаясь ускользнуть от справедливого возмездия».

— Тарсис… — пробормотала Китиара.

«Получив эти сведения, я, не теряя ни секунды, объявил награду за их поимку и совершенно уверен, что в самом скором времени они будут схвачены. Зная, что достославная Темная Госпожа хотела увидеть, как этих негодяев призовут к ответу, и для того, чтобы довести до твоего сведения, я приложил копию описания внешности убийц с их полными именами. Я разослал эти описания всем командирам войск в нашем районе. И каждую минуту жду сообщения об их аресте».

Китиара очень сомневалась, что кто-либо из командиров потрудится хотя бы взглянуть на это послание.

Разумеется, преступниками не могут быть ее друзья. Согласно донесению, это было дело рук восьмисот повстанцев, укрывшихся в Торбардине. Она вынула лист пергамента, вложенный в письмо Тоэда, и с бьющимся сердцем стала читать.

Казалось, прошлое оживает перед ней, как в зале стража. Лица выступали из дымки времени.

«Танис Полуэльф. Бородатый эльф-полукровка. Вероятно, главарь».

Конечно, подумала Китиара, как всегда.

«Стурм Светлый Меч. Человек. Соламнийский Рыцарь».

Ее свидание со Стурмом пошло вовсе не так, как она планировала.

«Флинт Огненный Горн. Гном».

Старый ворчун. Он никогда ее особенно не жаловал.

«Тассельхоф Непоседа. Кендер».

Трудно поверить, что этот маленький пострел еще жив.

«Рейстлин и Карамон Маджере. Люди. Маг и воин».

Ее младшие братья. На самом деле только наполовину. Это ее они должны благодарить за свои успехи.

«Тика Вейлан. Человек».

Имя казалось знакомым, но Кит не могла ее припомнить.

«Элистан. Человек. Служитель Паладайна. Опасный подстрекатель».

Как может быть опасен жрец такого слабого Бога, как Паладайн?

«Гилтанас, эльф; Золотая Луна, жрица Мишакаль…»

Да, да… Кит нетерпеливо пробегала глазами строки. А вот и имя, которое она искала…

«Лорана. Эльфийская принцесса. Взять живой! Эльфийка — собственность Повелителя Тоэда. Не причиняя вреда, под охраной немедленно отправить обратно к Повелителю. Награда гарантируется».

— Так вот ты где, — недовольно произнесла Кит. — По-прежнему с ним.

Она пожирала глазами имя, словно вызывая ее образ: белокурая, стройная, красивая.

Друзья, родные. Возлюбленный. Соперница. Все направляются в Тарсис. Как, вероятнее всего, и Дерек Хранитель Венца! Ее шпионы донесли, что он собирался заехать в Тарсис в поисках какой-то библиотеки. Что, если они встретятся? Стурм и Дерек принадлежат к одному Ордену. Они наверняка знают друг друга. Возможно, они друзья. Каковы могут быть последствия такой встречи? А вдруг Дерек упомянет ее имя?

Кит обдумала все и решила, что это мало вероятно. Но все же оставалась возможность, что Дерек расскажет об их беседе. Она пожалела, что назвалась своим настоящим именем. В этом была некоторая бравада.

До Тарсиса всего день лету на спине дракона.

Китиара долго сидела, глядя на горящий в масляной лампе фитиль и строя планы. Она не забыла про Ариакаса. Тот, кто забывал про императора, рисковал сильно сократить себе жизнь. Его нужно было ублажить и осчастливить. Заставить поверить, что все, что она предпринимает, делается для него.

Кит улыбнулась своим мыслям и вновь вернулась к письму Тоэда, думая поразвлечься его глупостями. К сожалению, глупости не были столь забавными. Китиара с шумом втянула воздух и разразилась проклятиями:

— Ах ты, кровожадная бестолочь!

Китиара вскочила на ноги, комкая письмо в руке. Она хотела швырнуть пергамент в огонь, но вовремя овладела собой и заставила себя прочесть его во второй и в третий раз, но от этого ей легче не стало. Предав-таки послание пламени, женщина наблюдала за тем, как оно горит и все ее планы превращаются в дым.

Глупец хобгоблин собирался атаковать Тарсис!

Причина была ей понятна. Красные драконы жаждали битвы, и, несмотря на всю свою тучность и толстокожесть, хобгоблин не мог им противостоять.

Тоэд должен был сосредоточить свои силы и напасть на Торбардин. Вместо этого он перебросил войска, чтобы напасть на небогатый город, не имеющий ровным счетом никакого стратегического значения, который к тому же у Тоэда не было шансов удержать. У него не было достаточно солдат даже для того, чтобы занять его. До Катаклизма, когда там находился морской порт, это была бы важная победа. Но после того как море отступило и Тарсис оказался окруженным сушей, его купцы разорились.

Китиара не могла представить себе, о чем думал Тоэд. Вывод напрашивался сам собой: хобгоблин не думал. Она поднялась на ноги, уже собираясь лететь в Гавань, чтобы попытаться остановить это безумие, как вдруг Повелительницу осенило, что она может использовать это бессмысленное решение хоба в своих целях.

Она запомнила дату, на которую был назначен штурм, — ровно через две недели. Времени оставалось немного, а сделать предстояло порядочно, причем все как следует обдумав. Даже Скай не должен был догадаться о ее истинных побуждениях. Китиара спрятала под рубашку лист пергамента с описанием убийц Повелителя Верминаарда, глотнула «гномьей водки», чтобы не замерзнуть во время пути, завернулась в меха, собрала свои вещи и отправилась к дракону.

— Куда мы летим? — спросил Скай, ему явно не терпелось покинуть эти неприветливые места.

— В Торбардин, чтобы присоединиться к Синему Крылу, — ответила Кит. — А потом в Тарсис.

Дракон изогнул шею, чтобы посмотреть на свою наездницу:

— Что мы забыли в Тарсисе?

— Объясню позже, — донесся из-под рогатого шлема приглушенный голос Китиары.

Скаю хотелось бы подробнее узнать о безумном решении двинуть Синее Крыло на Тарсис, но он решил продолжить расспросы в каком-нибудь более приятном месте, где его хвост не будет примерзать ко льду. Дракон расправил крылья, мотнул хвостом, оттолкнулся мощными задними лапами и с благодарностью взмыл в кристально синее небо.

1

Дерек Хранитель Венца стоял со своими товарищами, Брианом Громом и Эраном Длинным Луком, на палубе купеческого судна, глядя, как оно входит в гавань Ригитта, портового города, расположенного в семидесяти милях от Тарсиса. Кораблю, названному «Мериголд» в честь дочери капитана, во время плавания сопутствовали прекрасная погода и спокойное море.

Эран Длинный Лук больше чем на голову возвышался над своими товарищами. Это был настоящий великан, общительный, добродушный и веселый, любивший жить на широкую ногу. У него были светло-рыжие волосы, а традиционные соламнийские усы поражали своей длиной. Он любил «немножко принять», как выражаются гномы, и всегда носил с собой небольшую кожаную флягу, прикрепленную к ремню. Во фляжке плескалось лучшее бренди, которое он постоянно тянул. Никто никогда не видел его пьяным, просто он всегда был в отличном настроении. Его смех исходил из самого живота, Эран смеялся так раскатисто и громко, как и пристало настоящему великану. Может, с виду он и не очень походил на рыцаря, зато сражался как лев, его мужество и ловкость были известны многим. Даже Дерек не смог бы его здесь упрекнуть.

Пока корабль причаливал в гавани Ригитта, рыцари удивленно наблюдали, как моряки приносят благодарственные жертвы. Это были изготовленные во время плавания ожерелья из ракушек и вырезанные из дерева фигурки, изображавшие различных обитателей глубин. Вознося молитвы за удачное путешествие, они бросали свои дары в воду.

— Что это за слово они все время повторяют? — спросил капитана Эран. — Что-то вроде «Зебоим, Зебоим».

— В точности так, — ответил капитан. — Зебоим — Богиня моря. Вы тоже можете принести ей свои дары, господа. Богиня не любит, когда ею пренебрегают.

— Но, несмотря на это обстоятельство, Богиня не давала о себе знать в течение трехсот лет, — сказал Эран, подмигивая друзьям.

— То, что мы не видели от нее знаков и не слышали слов, вовсе не значит, что она перестала следить за нами, — вполне серьезно ответил капитан.

Перегнувшись через леера, он бросил в зеленую воду красивый браслет из синих камней со словами:

— Спасибо, Зебоим. Благослови наш обратный путь.

Дерек смотрел на все это с упорным неодобрением:

— Я еще могу понять, что невежественные матросы привержены всяческим суевериям, но не представляю, как вы, капитан, образованный человек, принимаете участие в подобных ритуалах.

— Во-первых, иначе мои люди поднимут мятеж, — объяснил капитан. — А во-вторых, — пожал он плечами, — лучше обезопасить себя загодя, чем потом сожалеть об этом, особенно когда дело касается Морской Ведьмы. А теперь прошу прощения, господа, мы входим в порт, и я должен вернуться к своим обязанностям.

Рыцари по-прежнему стояли на палубе, всматриваясь и вслушиваясь в течение портовой жизни. С приближением зимы порт почти опустел, исключение составляли лишь рыбачьи лодки, которые не боялись ничего, кроме самых яростных зимних штормов.

— Пошу пощения, милоды, — послышался голос за их спинами.

Три рыцаря обернулись и увидели кланявшегося им матроса. Этого человека они хорошо знали. Он был самым старшим на борту корабля. Старик утверждал, что бороздит моря вот уже шестьдесят лет, рассказывая, что впервые покинул сушу десятилетним ребенком. Он был иссушен и согнут, его лицо опалило солнце и покрыли морщинами годы. Однако он все еще лазил по вантам проворнее многих юнцов. Он мог предсказать приближение шторма по полету чаек и заявлял, что умеет разговаривать с дельфинами. Он выжил в кораблекрушении и рассказывал потом, что его спас прекрасный морской эльф.

— Это вам обоим, милоды, — сказал старик, коверкая слова, потому что из-за цинги потерял все зубы. — Для подношения Морской Ведьме.

В руках он держал две вырезанные из дерева фигурки, изображавшие зверей, и протягивал с приседаниями, поклонами и беззубой улыбкой Эрану и Бриану.

— Что это? — спросил Бриан, рассматривая деревянные самоделки.

— Похоже на волка, — заметил Эран.

— Да, милод, волк, — подтвердил старик, дотрагиваясь рукой до лба. — Один для двоих. — Он показал скрюченным пальцем вначале на Эрана, затем на Бриана. — Отдайте их Морской Ведьме, чтобы она была к вам милостива.

— Почему волки, старик? — спросил Эран. — Кажется, это не морские звери. Ей, верно, больше подойдет кит.

— Волки — было сказано мне во сне, — пояснил старик, его проницательные глаза блестели. — Отдайте их Богине и попросите ее благословения.

— Если вы это сделаете, я вызову вас на Совет, — произнес Дерек.

Чувством юмора Дерек не блистал, правда, иногда он мог отпустить едкую шуточку (такую едкую, что Бриан не всегда знал наверняка, была ли это шутка). Может, он смеялся, а может, и нет.

Хотя для Эрана это значения не имело, поскольку он все готов был тут же превратить в шутку.

— Вот напугал. И за что же это, Дерек? — спросил Длинный Лук, подтрунивая над другом.

— За идолопоклонство, — ответил Дерек.

— Ха-ха! — Смех Эрана прокатился над водой. — Да ты просто завидуешь, потому что тебе не досталось волка.

Дерек все путешествие провел в каюте, коротая время за изучением Кодекса, который он читал день и ночь, делая на полях пометки. Он выходил из каюты только ради ежедневного часового моциона или обеда с капитаном. Эран же, напротив, с утра до вечера торчал на палубе, шутя с матросами, танцуя хорнпайп, пытаясь выучить названия парусов, и чуть не сломал себе шею, когда решил влезть на мачту и свалился с нок-реи.

Бриан проводил большую часть времени, любуясь на море и стараясь сдерживать по мере сил буйное веселье друга.

— Значит, я должен просто бросить это в воду?… — спросил Эран, готовясь приступить к жертвоприношению. — Нужно произнести какую-нибудь молитву?…

— Не нужно, — твердо произнес Дерек. Он протянул руку, буквально вырвал волка у Эрана и вернул его старику. — Спасибо, друг, но у этих рыцарей есть мечи, они не нуждаются в благословении.

Дерек сурово посмотрел на Бриана, который, пробормотав слова благодарности, отдал моряку свою фигурку.

— Вы не пожалеете, милоды? — спросил старик, смотря на них в упор.

Под его проницательным взглядом Бриану стало не по себе, но Дерек опередил его с ответом.

— У нас нет времени на сказки, — сказал он. — Мы сходим на берег, господа, нам нужно упаковать вещи.

Он отошел от лееров и направился прямиком через палубу.

— Отдай это Богине от моего имени и поблагодари за меня, — сказал Эран, похлопав старика по плечу.

Обернувшись, Бриан увидел, что моряк все еще стоит на месте, провожая их взглядом. Затем раздался голос капитана, скомандовавшего готовиться бросить якорь, старик бросил резных волков в воду и побежал выполнять приказ.

Дерек уже исчез под палубой, направляясь к маленькой каюте, которую они делили. Эран следовал за ним, попивая из своей фляги. Бриан задержался, чтобы взглянуть на море. Ветер дул с ледников, находившихся далеко на юге, и нес с собой холодное дыхание зимы. Море катило синие валы с позолоченными солнцем барашками. Ветер разметал полы плаща. Морские птицы кружили в небе или качались вверх-вниз на поверхности воды.

Бриан жалел, что не взял фигурку у старого моряка. Ему хотелось принести жертву морской Богине, кем бы она ни была. Он ясно представил ее себе: красивая, своенравная, опасная и смертоносная. Бриан поднял руку, чтобы приветствовать ее.

— Спасибо тебе за удачное путешествие, — произнес он полушутя-полусерьезно.

— Бриан! — раздался снизу раздраженный голос Дерека.

— Иду! — отозвался тот.

Рыцари не стали долго задерживаться в Ригитте. Они наняли лошадей для путешествия в Тарсис через Пыльные Равнины. Дорога пока еще была проходимой, но на севере в окрестностях Торбардина уже выпал снег, так, во всяком случае, сообщил Эрану за кружкой эля один купец, только что проделавший этот путь.

— Он посоветовал нам не останавливаться в самом Тарсисе, — говорил Длинный Лук, пока они грузили поклажу, — и предложил разбить лагерь в холмистой местности за городскими стенами, а в город входить только днем. И еще он сказал, что нам не стоит оповещать всех и каждого о том, что мы Соламнийские Рыцари. Жители Тарсиса не питают к нам особой любви.

— В Кодексе говорится: «Рыцарь не должен прятаться от света, открыто возвещая всем о своем благородстве», — процитировал Дерек.

— А если тарсисцы вышвырнут нас за городские стены со всем нашим благородством, что станется с миссией? — усмехнулся Эран.

— Никуда они нас не вышвырнут. Больше слушай собутыльников! — огрызнулся Дерек.

— Капитан говорил мне то же самое, — вступил в разговор Бриан. — До Катаклизма рыцари сделали Тарсис столицей Соламнии, несмотря на то, что он находился за сотни миль. В те времена они были способны защищать город от врагов. Потом грянул Катаклизм, и рыцари не сумели защитить даже самих себя, не говоря уже о далеком городе. Те из них, кто жил в Тарсисе и уцелел, вернулись в Палантас, оставив город на произвол судьбы. Тарсисцы никогда не простят нам этого предательства, — заключил Бриан.

— Может, нам стоит поискать какую-нибудь лазейку?… — начал Эран.

Бриан бросил на него предостерегающий взгляд, и Длинный Лук, потерев нос, перефразировал свое предложение:

— Может, в Кодексе предусмотрены некие меры предосторожности на случай такой деликатной политической ситуации?

— Если бы ты почаще заглядывал в Кодекс, то знал бы, что там сказано на сей счет, — наставительно произнес Дерек. — Мы не станем проникать в город под чужими личинами, а покажем свои бумаги представителям властей и получим разрешение войти. Если мы будем вести себя подобающим образом, проблем у нас не возникнет. И напротив, неприятностей не миновать, если мы попадемся, проникнув в город, словно воры.

— Ты говоришь так, будто я предложил перелезть через стены в черных масках и с огромными мешками за спинами, — захохотал Эран. — Просто нет необходимости заострять внимание на том факте, что мы — рыцари. Нам незачем лгать, просто снимем наши красивые плащи и кожаные доспехи, поменяем наши изукрашенные шлемы на обычные, переоденемся в простую дорожную одежду. Может, подстрижем усы.

Последнего нельзя было говорить ни в коем случае. Дерек даже не удостоил его ответом. Он еще раз проверил сбрую и вернулся в гостиницу, чтобы расплатиться за постой.

Эран пожал плечами и потянулся за фляжкой. Сделав пару глотков, он предложил ее Бриану, но тот отрицательно покачал головой.

— В словах Дерека есть здравый смысл, Эран, — сказал Гром. — Будет скверно, если нас поймают в чужом обличье. Кроме того, вряд ли жители Тарсиса продолжают ненавидеть нас спустя триста лет!

Эран посмотрел на него и улыбнулся:

— Ты говоришь так, потому что сам не умеешь ненавидеть, Бриан. — Он оглянулся, чтобы посмотреть на дверь конюшни, и, увидев, что Дерек вышел, вновь обратился к другу: — Ты знаешь, почему Лорд Гунтар попросил меня сопровождать вас?

Гром мог бы догадаться, просто ему не хотелось.

— Эран, я не думаю…

— Я здесь, чтобы Дерек не изгадил все дело, — прямо бухнул Длинный Лук и сделал еще глоток.

Бриана покоробила его грубость.

— Дерек — Рыцарь Розы, Эран. Он наш сеньор. Согласно Кодексу…

— Чихать я хотел на твой Кодекс! — оборвал его Эран, его веселое настроение вмиг рассеялось. — Я не собираюсь рисковать успехом нашей миссии только потому, что Дерек больше печется о следовании какому-то заплесневелому своду старинных законов, чем о спасении народа.

— А может, без этих законов и благородных традиций народ и не заслуживает спасения? — заметил Бриан.

Эран с силой хлопнул друга по плечу:

— Ты хороший человек!

— И Дерек тоже, — сказал Гром серьезно. — Мы знаем его много лет. Наша дружба продолжалась годами.

— Правда, — отозвался Длинный Лук, вновь пожимая плечами. — И мы оба видим, как он закоснел и изменился…

Бриан вздохнул:

— Будь терпимее к нему, Эран. Он много выстрадал. Потеря замка, ужасная гибель брата…

— Хорошо, я буду терпелив — до известных пределов, — пообещал Эран. — А сейчас я собираюсь опрокинуть прощальный кубок. Присоединишься?

Бриан только покачал головой:

— Иди. Я подожду Дерека.

Длинный Лук сел на своего коня и выехал наружу, чтобы насладиться последней кружкой эля и наполнить флягу.

Бриан остался в конюшне проверять упряжь. К черту Эрана! Гром всем сердцем желал бы не слышать этих слов. Ему была отвратительна мысль, что Лорд Гунтар так мало верит Дереку, что послал друга шпионить за ним, а еще больше его терзало то, что Эран согласился взять на себя эту роль. Рыцари не шпионят друг за другом. Должно же это быть написано в Кодексе!

Но если такое и было написано, Дерек пропустил эту часть, поскольку у него были свои осведомители при дворе Лорда Гунтара. Бриан склонил голову на шею своего коня. Он уже был готов поверить, что Королева Такхизис вернулась в мир, сея семена раздора среди тех, кто некогда был образцом чести и отваги.

— Где Эран? — Голос Дерека донесся до Бриана сквозь его мрачные раздумья.

— Пошел выпить эля, — ответил Дерек.

— Мы же не в игрушки здесь играем! — раздраженно бросил Дерек. — Он ни к чему не может отнестись серьезно. Боюсь, нам сейчас придется вытаскивать его из какого-нибудь кабака.

Однако Дерек ошибался. Эран, вытирая пену с усов, поджидал их у дороги, ведущей к Тарсису.

Три товарища отправились в путь — Эран посредине, Дерек справа от него, а Бриан — слева. И тут Грому вспомнилось их первое совместное путешествие:

— Помнишь тот случай, когда мы еще были оруженосцами и нам надоело рубить и колоть друг друга деревянными мечами? Нам вздумалось доказать себе, кто мы есть, и мы…

— …отправились в Найтлунд, на поиски Рыцаря Смерти! — Эран начал хихикать. — Клянусь своей душой, я не вспоминал об этом уже много лет. Мы ехали три дня и, наконец, решили, что добрались до цели. На самом-то деле мы даже не приблизились к границе. Вдруг перед нами вырос заброшенный замок. Стены в трещинах, укрепления разрушены. Одна из башен обгорела и обуглилась. Мы были уверены, что нашли Даргаард, проклятую обитель наводящего ужас Лорда Сота. — Хихиканье Эрана перешло в раскатистый смех. — Ты помнишь, что было дальше?

— Этого мне никогда не забыть. Та ночь, должно быть, стоила мне пяти лет жизни. Мы разбили лагерь около крепости, чтобы следить за ней. Очень скоро в одном из окон показалось голубое мерцающее пламя.

— Да-да, именно так, — хохоча, подтвердил Эран.

— Мы надели наши доспехи…

— …которые были нам слишком велики, поскольку мы стащили их у наших господ, — припомнил Длинный Лук. — Все мы были безмозглыми дуралеями, но никто из нас не признал бы этого, и так мы двинулись вперед.

— Дерек был нашим предводителем, помнишь, Дерек? По твоему знаку мы ворвались внутрь. — Бриан едва мог говорить от разбиравшего его смеха. — И там встретили гнома…

— …который незаконно гнал в заброшенном замке свое пойло… — Эран покатился со смеху. — Голубое пламя горело в плите, на которой стояла брага! Он решил, что мы пришли украсть водку, и, рыча, выскочил на нас из тени, размахивая огромным топором. Он показался мне не меньше десяти футов ростом, клянусь!

— И три доблестных рыцаря дернули в три разные стороны, а он бежал за нами, грозя отрубить нам уши.

Эран вдвое согнулся в седле. Бриан хохотал так, что едва видел дорогу перед собой. Он смахнул слезы и взглянул на Хранителя Венца. Рыцарь сидел прямо. Его взор был устремлен вперед, брови слегка хмурились. Смех Бриана пресекся.

— Ты что, не помнишь этого, Дерек? — спросил он.

— Нет, не помню, — ответил тот.

Он пришпорил лошадь и пустил ее галопом, давая понять, что хочет побыть один.

Эран достал свою флягу и поехал позади Дерека. Бриан решил замкнуть «строй». Не было больше ни историй, ни смеха. А что до песен о героических деяниях, которые так оживляют длинную дорогу, то Бриан попытался вспомнить хоть одну, да не смог.

К тому же пение только раздражало бы Дерека.

Трое ехали на север в молчании, серые тучи сгущались. Начал падать снег.

2

Путешествие до Тарсиса оказалось длинным и малоприятным. Ветер, который беспрестанно дул в Пыльных Равнинах, был одновременно благословением и проклятием. Проклятием — потому что студил пальцы, развевал полы плащей и забирался под самую теплую одежду; благословением — потому что сдувал с дороги снег и не давал образовываться сугробам. Рыцари предусмотрительно везли с собой дрова, решив, что в пустыне им негде будет разжиться хворостом для костра. Однако первую ночь они провели с кочевниками, жителями этих неприветливых земель.

Варвары предоставили им шатер, накормили и седоков, и лошадей. И все это — не говоря ни слова. Друзья проснулись на рассвете, обнаружив, что варвары уже разбирают их шатер. Пока рыцари умывались, кочевники приготовились трогаться в путь. Дерек послал Эрана поблагодарить варваров от их имени.

— Так странно, — сказал Длинный Лук, вернувшись, пока Бриан и Дерек седлали лошадей.

— В чем дело? — спросил Дерек.

— Тот человек, которого мы приняли за их предводителя, казалось, хотел мне что-то сказать. Он то и дело указывал на север, хмурился и качал головой. Я спросил его, что он имеет в виду, но он не говорит ни на общем наречии, ни на одном из языков, на которых я пытался с ним объясниться. Он указал на север трижды, затем повернулся и пошел своей дорогой.

— Может, дорогу на севере занесло снегом? — предположил Бриан.

— Мне так не кажется. Похоже, здесь что-то посерьезнее. Он словно хотел предупредить о какой-то угрозе, ждущей нас впереди.

— Я уже и сам раздумывал прошлой ночью: редко встретишь кочевников в это время года, — сказал Гром. — Разве они не разбивают постоянный лагерь и не проводят зиму на одном месте?

— Может, они от чего-то бежали? — предположил Эран. — Они очень спешили утром, да и вождь их выглядел хмурым.

— Кто знает, что делают эти дикари и почему, — пренебрежительно бросил Дерек.

— Все же нам следует быть настороже, — сказал Бриан.

— Я и так всегда настороже, — ответил Хранитель Венца.

Снег прекратился, и свежий ветер разогнал тучи. Показалось солнышко, согревшее их, так что ехать стало куда приятнее. По настоянию Дерека они не сняли традиционную рыцарскую одежду: эмблемы с изображением розы, короны или меча указывали на их звание, на головах были изукрашенные шлемы, на ногах — высокие сапоги со шпорами, ветер развевал превосходные шерстяные плащи, надетые поверх доспехов. За прошедший день они проехали много миль и надеялись, что если поспешат и будут останавливаться лишь для того, чтобы дать отдых лошадям, то прибудут в Тарсис еще до темноты.

День прошел без каких-либо происшествий. Заносы нигде не преградили им путь, не встретили они ни людей, ни следов и вскоре перестали гадать над тем, что хотел сказать им варвар.

Ближе к полудню небо вновь затянуло тучами и солнце скрылось. Временами начинался сильнейший снегопад, но потом налетал порыв ветра и проглядывало солнце. Так продолжалось почти весь день — рыцари въезжали то в полосу снегопада, то в полосу солнечного света, затем вновь в полосу снега, пока погода и вовсе не взбесилась, как выразился Эран, так что снежные хлопья сверкали на солнце.

Во время одного из таких порывов ветра они преодолели небольшой подъем, и перед ними раскинулась бескрайняя равнина, на которой во время одного из просветлений рыцари заметили обнесенный стенами город, окруженный заснеженными холмами.

Город исчез, скрытый внезапно поднявшейся метелью, но у путников не осталось сомнений, что это Тарсис. Вид города взбодрил их, вызывая приятные мысли о гостинице с ярко пылающим камином и о горячей еде. Эран уже не заговаривал о том, чтобы разбить лагерь под открытым небом.

— Капитан советовал нам остановиться в гостинице под названием «Красный Дракон», — сказал Бриан.

— Не очень-то подходящее название, — заметил Эран.

— Можешь бросить соль через плечо и тринадцать раз повернуться кругом, прежде чем войдешь, — посоветовал Дерек.

Длинный Лук удивленно посмотрел на него и тут заметил, что Хранитель Венца улыбается. Его улыбка была неуверенной, словно он не пользовался ею давным-давно, и все же он улыбался.

— Именно так я и поступлю, — усмехнулся Эран в ответ.

У Бриана вырвался вздох облегчения, он был рад, что напряжение, возникшее между ними, наконец спало. Дорога снова пошла понемногу вверх; поднявшись на вершину холма, они увидели впереди глубокий овраг, через который был перекинут узенький деревянный мостик.

Рыцари остановились, протирая глаза, после того как очередной порыв ветра облепил их снегом. Когда буря улеглась и они вновь увидели дорогу, Эран уже готов был тронуться дальше, но Дерек предупреждающе поднял руку:

— Подожди минуту.

— Что такое? — Длинный Лук остановился. — Ты что-то видел?

— Кажется, да, перед тем как налетел этот шквал. Я заметил людей, двигавшихся на той стороне.

— Теперь там никого, — сообщил Эран, поднимаясь на стременах и вглядываясь вперед.

— Сам вижу, — отозвался Дерек. — Это меня и тревожит.

— Отличное место для засады, — заметил Бриан, вынимая из ножен меч.

— Стоит поискать другой мост, — предложил Эран.

Он был один из немногих рыцарей, которые метко стреляют, и потому потянулся за луком, висевшим за спиной.

— Они нас видели. Если мы повернем обратно, это покажется подозрительным. К тому же мне интересно узнать, кто это прячется там и зачем, — спокойно добавил Дерек.

— Может, это тролли, — пошутил Эран, вспомнив детскую сказку. — А мы — козлята.

Хранитель Венца сделал вид, что не слышит:

— Мост узкий, нам придется переходить по одному. Следуйте за мной, не отставайте. Никакого оружия, Эран. Пусть думают, что мы их не заметили.

Дерек подождал, пока уляжется очередной снежный вихрь, легонько пришпорил лошадь и двинулся вперед медленным шагом.

Как только лошадь добрела до моста, Эран сказал тихим голосом:

— Это всего лишь я — Козел-троллеед!

— Бездна тебя забери, Эран, ты хоть раз в жизни можешь быть серьезным?! — огрызнулся Хранитель Венца, повернув голову.

Длинный Лук только рассмеялся и въехал на мост вслед за ним. Хотя густой снег скрывал рыцарей, гулкий топот конских копыт по деревянным доскам издалека возвещал об их приближении. Они напряженно прислушивались, но до их ушей не долетало ни звука. Бриан то и дело оглядывался, однако за снежной завесой никого не разглядел. Они могли бы подумать, что Дереку померещилось, однако друзья знали его слишком хорошо. Хранитель Венца бывал иногда настоящим ослом, но воином он был превосходным, наделенным отменной интуицией и острым зрением. Даже шутник Эран приумолк. Он сжимал рукоять меча и беспрестанно осматривался.

Дерек был уже на середине моста. Лошадь Эрана шла сразу же за ним, звонко стуча копытами, Бриан замыкал строй. И тут из-за снежной завесы внезапно вынырнули трое путников и двинулись им навстречу. Путники были закутаны в длинные, волочившиеся по земле плащи. Низко надвинутые капюшоны не позволяли разглядеть их лиц. Руки закрывали большие перчатки, на ногах были тяжелые сапоги.

Кем бы ни были эти незнакомцы, лошадям они явно не понравились. Лошадь Дерека захрапела и прижала уши. Лошадь Эрана прянула в сторону, а лошадь Бриана нервно попятилась.

— Не часто сейчас встретишь странников! — выкрикнул один из незнакомцев, приближаясь к мосту. — Куда держите путь в такую скверную погоду?

Бриан выпрямился в седле. Незнакомец довольно хорошо говорил на общем наречии и старался, чтобы слова его звучали дружелюбно, но Бриан напрягся. Он уловил легкий акцент. Так шипящие звуки обычно произносили дракониды. Было в их привычках прятать свои чешуйчатые тела и головы под длинными плащами с капюшонами. Бриан не знал, догадались ли его спутники о том, кто перед ними. Он не решился окликнуть их или каким-то иным образом выдать свои подозрения.

Ехавший впереди Эран тихо сказал по-соламнийски:

— Это не тролли — это ящерицы.

Бриан сунул руку под плащ, приготовившись вытащить меч.

Дерек испытующе посмотрел на путников и затем сказал:

— Мы идем по дороге, ведущей к Тарсису, до которого рукой подать, и несложно заключить, что именно туда мы и направляемся.

— Не возражаете, если мы зададим вам пару вопросов? — поинтересовался драконид, все еще довольно дружелюбно.

— Возражаем, — ответил Дерек. — А теперь посторонитесь и дайте нам проехать.

— Мы тут кое-кого разыскиваем, — продолжил драконид, пропустив слова Дерека мимо ушей. — У нас для них послание от нашего хозяина.

Краем глаза Бриан заметил движение. На обочине дороги стоял четвертый драконид, прятавшийся за указательным столбом. Его лапы двигались под плащом, и Бриан решил, что он готовится достать оружие. Но вместо этого драконид вытащил какую-то бумагу, крикнул что-то товарищам и помотал головой.

Предводитель шайки оглянулся на драконида, державшего документ, и, пожав плечами, сказал учтиво:

— Извините, ошибся. Счастливой дороги, джентльмены.

С этими словами он повернулся и пошел назад. Рыцари обменялись взглядами.

— Едем, — скомандовал Дерек.

Они тронулись. Лошадь Дерека перешла через мост, Эран был уже совсем близко к берегу, когда внезапно налетевший порыв ветра, пронесшийся по оврагу, разметал полы плаща Хранителя Венца. Эмблема с изображением розы полыхнула алым цветом среди убеленной снегом равнины.

— Соламнийцы! — прошипел драконид из-за указательного столба. — Убейте их!

Его спутники мгновенно развернулись, отбросив капюшоны. Это оказались баазы, пехотинцы Синего Крыла. Сдернув перчатки, они вытащили сверкающие мечи. Несмотря на то, что тела их были покрыты чешуей, а оружие они сжимали в когтистых лапах, дракониды были отменными бойцами, яростными и сообразительными. Рыцарям это было хорошо известно, поскольку им уже пришлось сражаться с ними и в Вингаарде, и в замке Хранителя Венца.

С мечом в руке Дерек направил свою лошадь прямо на предводителя, рассчитывая, что драконид или будет вынужден отступить, или попадет под копыта. К несчастью, это была обычная нанятая кляча, а не тренированный боевой скакун. Лошадь, напуганная странно пахнущим человеком-ящером, встала на дыбы и, заржав, чуть не скинула седока.

Пока Хранитель Венца пытался успокоить лошадь и удержаться в седле, ни на что больше обращать внимания он не мог. Видя, что один из рыцарей попал в затруднительное положение, драконид подобрался к нему с поднятой саблей. Но тут между напуганной лошадью Дерека и чудовищем возник Эран. Взмахнув мечом, он ударил драконида по морде.

Брызнула кровь. На землю полетел окровавленный ошметок щеки. Драконид зашипел от боли, но продолжал надвигаться на Эрана, нацеливаясь нанести удар в бедро. Ударом сапога Эран выбил из лапы чудовища кривую саблю.

Бриан съехал с моста, направляясь наперерез третьему дракониду, бежавшему на помощь товарищам. Одним глазом он продолжал следить за низкорослым драконидом, притаившимся около указательного столба, и с удивлением заметил, что тварь начала расти! Приглядевшись, Бриан понял, что драконид вовсе не растет, а просто встает с корточек во весь свой семифутовый рост.

Базак не потянулся за оружием. Он возвысил голос, читая заклинание, и поднял руки, направив пальцы в сторону Длинного Лука.

— Эран! Пригнись! — успел крикнуть Бриан.

Тот не стал терять время на расспросы, а подался вперед, прижимаясь к лошадиной шее. Устрашающий розовый свет вспыхнул сквозь снежную завесу. Огненные шары сорвались с пальцев драконида и, рассыпая дождь искр, пронеслись над спиной Длинного Лука, не задев его.

Выкрикивая угрозы, Бриан с обнаженным мечом в руке понесся к базаку, чтобы не дать ему сотворить нового заклинания. Сзади он услышал, как лязгнула сталь и Дерек что-то прокричал, но не решился выпустить из виду врага, чтобы обернуться и посмотреть, что происходит.

Базак не обращал на Бриана ровным счетом никакого внимания. Драконид явно не считал, что рыцарь ему опасен. Гром понял, что для этого у твари должна была иметься веская причина. Рыцарь оглянулся. Другой драконид нагонял лошадь, приготовившись стащить его на землю.

Бриан развернулся в седле и ударил наудачу, должно быть, он ранил драконида, потому что брызнула кровь и чудовище исчезло из виду. Гром попытался остановить лошадь, но запах крови, крики и борьба совершенно вывели животное из повиновения. Дико вращая глазами, роняя клочья пены, она несла Бриана прямо на базака. Драконид снова поднял руки, направив скрюченные пальцы на рыцаря.

Бриан вогнал меч в снег и, соскочив с обезумевшей лошади, бросился на базака, застав того врасплох. Огненные шары полетели во всех направлениях. Под тяжестью рыцаря драконид полетел на спину, широко раскинув руки.

Бриан вскочил на ноги. Базак потянулся за мечом. Гром выхватил из-за пояса нож и с силой вонзил его в горло противнику. Драконид захрипел, захлебываясь кровью; он глядел на врага с яростью, которая, впрочем, скоро померкла в остекленевших глазах.

Вовремя вспомнив, что мертвые базаки не менее опасны, чем живые, Бриан выкрикнул предупреждение товарищам и бросился прочь от трупа. Рыцарь распластался на снегу, ударившись о камни и наставив синяков, и в тот же миг прогремел взрыв, обдав его волной жара. Минуту он лежал неподвижно, наполовину оглушенный, затем поднял голову и огляделся.

На месте базака высилась груда обугленных костей, дымящейся плоти и обломков доспехов. Эран, ругаясь на чем свет стоит, стоял над своим мертвым врагом, пытаясь вынуть меч из каменного изваяния, в которое превратился бааз. Длинный Лук сделал рывок, и в эту секунду изваяние рассыпалось в прах, так что рыцарь чуть не упал. Он с трудом удержал равновесие и, продолжая сыпать проклятиями, утер кровь с подбородка.

— Кто-нибудь ранен? — спросил Дерек.

Он стоял рядом со своей дрожащей лошадью. Его меч был в крови. У ног лежала кучка праха.

Эран только хмыкнул в ответ.

Бриан огляделся в поисках лошади, но увидел лишь, как она скачет по равнине по направлению к дому. Он свистел и звал ее, однако все было напрасно. Лошадь, не обращая на это никакого внимания, продолжала бежать.

— Как же мои вещи! — в отчаянии воскликнул Бриан. — Там мои доспехи, съестные припасы, одежда…

На нем были нагрудник и шлем, но ему было жаль терять остальное: поножи, наручи, перчатки…

Качая головой, Бриан нагнулся за своим мечом и тут заметил валявшуюся на снегу бумагу. Должно быть, драконид ее бросил, сосредоточившись на заклинании. Движимый любопытством, Гром поднял ее.

— Что, Бездна забери, дракониды забыли у этого моста на заснеженной дороге? — вопрошал Эран. — Это какая-то бессмыслица.

— Устраивали засаду на путников — почему бы нет, — ответил Дерек.

— Они не собирались нападать на нас и дали бы нам пройти, если бы не заметили твою алую розу и не поняли бы, что мы Соламнийские Рыцари, — сказал Длинный Лук.

— Неужто! Они набросились бы на нас сзади, — не согласился Дерек.

— А вот я не уверен, — вступил в разговор Бриан, поднимаясь на ноги. — Думаю, это охотники за головами. Я заметил, как базак сверяется с этим, когда мы подъезжали. Он увидел, что мы не подходим под описание, и велел баазам пропустить нас.

Документ оказался списком имен, сопровождавшихся описанием, напротив каждого значилась сумма награды. Первым стояло имя Таниса Полуэльфа, дальше шел Флинт Огненный Горн с припиской «гном». Был там кендер по имени Тассельхоф Непоседа, а также два эльфа, маг Рейстлин Маджере и человек, названный жрецом Паладайна.

— Посмотрите-ка сюда. — Бриан указал на имя. — Наш старый друг.

«Стурм Светлый Меч». Рядом с именем стояло «Соламнийский Рыцарь».

— Ха! Светлый Меч никакой не рыцарь, — сказал Дерек, хмурясь.

Эран посмотрел на него с неподдельным удивлением:

— Да какая разница, рыцарь он или нет? — Он показал на документ. — Вот почему дракониды устроили засаду у моста. Они поджидали этих людей, один из которых наш друг и друг Соламнии.

— Может, Светлый Меч и ваш друг, — процедил Дерек, — но уж никак не мой.

— Думаю, нам не стоит спорить, стоя тут, — заметил Бриан. — Поблизости могут быть и другие дракониды. Вдруг Тарсис уже в руках врагов?

Аккуратно сложив бумагу, он сунул ее за пояс

— Мало вероятно, — сказал Дерек. — Мы бы услышали эту новость в Ригитге, да и дракониды не хотели, чтобы их узнали. Если бы Тарсис был в их руках, они расхаживали бы в своей форме, давая понять каждому, кто здесь хозяин. А эти прятались и действовали на свой страх и риск.

— А может, выполняли чей-то приказ? — предположил Эран. — Вы заметили, что они носили синие значки, как те, что напали на нас в Соламнии?

— Странно, — сказал Бриан. — Судя по донесениям, ближе к Тарсису находится Армия Красных Драконов. Синее Крыло расквартировано много дальше.

— Красные, синие — они все наши враги, и Бриан прав, мы и так здесь слишком задержались, — оборвал Дерек. — Поезжай вместе с Эраном, Бриан. Его лошадь больше и сильнее. А его поклажу погрузим на мою.

Они переложили седельные сумки с лошади Длинного Лука, Дерек вскочил в седло и помог Грому сесть сзади. Лошадь Бриана уже давно скрылась из виду.

Эран и Бриан двинулись по дороге к Тарсису.

— Куда это вы? — крикнул им вслед Дерек.

— В Тарсис, — удивился Эран. — Куда же еще?

— Не думаю, что нам стоит въезжать в Тарсис открыто, — сказал Дерек. — Во всяком случае пока мы не разберемся в ситуации.

— Как?! Ты не собираешься объявить о прибытии столь благородных рыцарей?! — воскликнул Эран в притворном ужасе. — Я ошеломлен, Дерек! Как ты мог заикнуться об этом? Не знаю, оправлюсь ли я когда-нибудь от такого потрясения! — Он достал фляжку и сделал успокоительный глоток.

Хранитель Венца сердито глянул на него и ничего не ответил. Бриан посмотрел на небо. Ветер, кружа, гнал тучи, белые облака проплывали под серыми. Если прояснится, ночь будет холодной.

— Так куда мы направляемся? — спросил он.

— Судя по карте, к западу от Тарсиса должна быть поросшая лесом холмистая местность. Разобьем там лагерь, последим за городом, а утром решим, как поступать.

Дерек повернул лошадь и поскакал по равнине. Длинный Лук, продолжая посмеиваться себе в усы, поскакал следом.

— Забавно увидеть имя Светлого Меча в списке тех, за чьи головы назначена награда, — сказал Эран Бриану. — Да еще в такой чудной компании — с эльфами, гномами и прочими. Все потому, что он из Утехи. В городе, стоящем на перекрестке стольких дорог, всякое случается. Я слышал, это дикое место. Он тебе что-нибудь рассказывал о своей жизни там?

— Нет, мы никогда об этом не говорили. Стурм всегда был скрытным. Он все больше расспрашивал о своем отце.

— Грустная история, — вздохнул Эран. — В какую такую передрягу он угодил теперь?

— Как бы то ни было, он в этой части Ансалона, или, во всяком случае, некоторые так считают, — сказал Бриан.

— Я был бы рад увидеть его снова. Он хороший человек, что бы там некоторые ни думали. — Длинный Лук бросил на Дерека хмурый взгляд.

— В наше время никогда не знаешь, кого встретишь на дороге, — сказал Гром.

— Вот это верно, — засмеялся в ответ Эран, похлопав по подбородку, чтобы проверить, кровоточит ли еще царапина.

Три рыцаря провели холодную и безрадостную ночь, пытаясь согреться у костра в неглубокой пещере в склоне одного из холмов поблизости от Тарсиса. Снежная буря улеглась, и ночь была ясной, Солинари и Лунитари заливали всю окрестность красным и серебристым светом.

Из своего лагеря рыцари могли видеть одни из главных городских ворот, запертые до утра. Стражники ходили туда-сюда по стене размеренным шагом. Город был погружен во мрак, большинство жителей мирно спали в своих постелях.

— Кажется, в Тарсисе довольно спокойно, — сказал Бриан, когда Эран пришел сменить его.

— Да, хотя дракониды запросто расхаживают не более чем в десяти милях отсюда, — отозвался тот, покачав головой.

Рыцари встали рано и увидели, как открывают ворота. Желающих войти в город они не заметили, только несколько человек вышли (выдворяя какого-то кендера). Те, кто покинул Тарсис, двинулись в сторону Ригитта. Стражники отсиживались в башнях, выходя на холод только по просьбе какого-нибудь путника, желавшего попасть внутрь. Те, кто нес службу наверху стен, прохаживались с ленцой, то и дело останавливаясь погреться у больших железных жаровен и поболтать с товарищами. Тарсис являл собой образец тихого городка, пребывающего в ладу с собой и со всем миром.

— Если дракониды следили за теми, кто пересекает мост, неподалеку от Тарсиса, то они шныряют и в самом городе, — сказал Бриан. — Кто-то наверняка прячется у ворот.

Эран подмигнул ему:

— Так что, Дерек, въедем в город облаченные во все рыцарские регалии, под знаменем с изображением зимородка и розы?

Дерек был очень хмурым.

— Я справился в Кодексе, — сказал он, вытаскивая потрепанный том. — Там говорится, что во главу угла рыцарь должен ставить успех миссии, предпринятой согласно решению Совета. Если для достижения цели необходима маскировка, то долг требует от рыцаря скрыть свою принадлежность к благородному сословию.

— Я что-то запутался между «достижениями» и «принадлежностями», — сказал Эран. — Ответь мне одним словом, переодеваемся мы или нет?

— Согласно Кодексу мы можем прибегнуть к маскировке, не запятнав своей чести.

Губы Эрана скривились, но, поймав предупреждающий взгляд Бриана, он проглотил смешок, запив его глотком живительной влаги из фляжки.

Остальную часть дня рыцари провели, спарывая свои эмблемы и знаки отличия. Изукрашенные доспехи они спрятали в глубине пещеры, оставив при себе только мечи, а Эран — еще и лук с колчаном. Это не должно было вызвать подозрений, поскольку никто в те дни не отважился бы пуститься в дорогу безоружным.

— Единственное, что выдает наше рыцарское звание, — это усы, — сказал Длинный Лук, подергав себя за ус.

— Их мы точно не будем сбривать, — твердо произнес Хранитель Венца.

— Усы отрастут снова, Дерек, — возразил Эран.

— Нет. — Тот был непреклонен. — Надвинем капюшоны, обмотаемся шарфами. В такую холодину это ни у кого не вызовет подозрений.

Длинный Лук закатил глаза, но, к удивлению Хранителя Венца, принял это указание с кротостью.

— Ты теперь обязан Дереку, — сказал Бриан, когда они закрывали ветками вход в пещеру.

Эран усмехнулся: роскошные рыжие усы были предметом его тайной гордости.

— Вообще-то да. Я бы, конечно, сбрил усы, хотя для меня это все равно что потеря руки, в которой я держу меч. Но Дереку об этом ни слова.

Бриан только пожал плечами:

— Меня удивляет, что мы рискуем провалить все дело из-за какой-то растительности под носом.

— «Растительность» — неподходящее слово, — сурово выговорил ему Эран, любовно поглаживая усы. — К тому же, если мы их сбреем, будет только хуже. Наши лица загорели во время плавания, и белая полоска над верхней губой только вызовет лишние подозрения. И потом, я уверен, что мы будем не единственными усачами в этом городе.

Они решили войти в город по одному, заключив, что трое вооруженных мужчин по отдельности не вселяют такой тревоги, как вместе. Встретиться договорились у библиотеки Кристанна.

— Хотя никто из нас не имеет ни малейшего понятия, где эта библиотека находится и как ее найти, — заметил Эран. — Так же мало мы знаем о том, что собираемся там искать. Больше всего на свете люблю хорошо спланированный провал.

Завернувшись в плащи, натянув капюшоны до самого носа и обмотав шеи шарфами, Эран и Бриан наблюдали за тем, как Дерек спускается с холма, направляясь к городским воротам.

— Не знаю, что мы можем изменить, — сказал Бриан. Эран поежился в седле. Его обычная веселость внезапно покинула его, сменившись нервозностью.

— Что-то не так? — спросил Бриан. — Твоя фляга опустела.

— Фляга и вправду пуста, но дело не в этом, — мрачно ответил Эран. Он вновь поерзал в седле, оглядываясь. — У меня какое-то скверное чувство, что-то нехорошее витает в воздухе. Ты не ощущаешь?

— Ветер поменялся, если ты об этом, — сказал Бриан.

— Не то. В таких случаях говорят, что мурашки по спине побежали, только у меня их пробежал целый полк, да еще топая ногами. Что-то похожее было со мной перед атакой на замок Хранителя Венца. Давай иди, если ты готов, — вдруг добавил Длинный Лук.

Гром заколебался и с сомнением посмотрел на друга. Он видел Эрана во всяком расположении духа — от безудержного веселья до дикой ярости, но никогда тот не был в столь мрачном настроении.

— Иди. — Длинный Лук махнул рукой, словно стряхивая бегавшие по нему мурашки. — Встретимся в библиотеке, которая была разрушена три сотни лет назад.

— Это не смешно, — бросил Бриан через плечо, шагая по направлению к городу.

— Я не всегда смешу, — тихо сказал Эран.

3

До Катаклизма столицу Соламнии называли Тарсис Прекрасной. Когда она смотрелась в зеркало, то видела там город культуры и процветания, богатства и красоты. Она легко тратила деньги, а тратить ей было на что, ведь корабли доставляли в ее порты ценные грузы и клали их к ее ногам. Роскошные цветущие сады украшали ее, словно изумрудное ожерелье. Лорды и их супруги прогуливались по ее обсаженным деревьями улицам. Ученые приезжали за сотни миль, чтобы посетить библиотеку, потому что Тарсис была не только элегантной, утонченной и прелестной, она была еще и образованной. Она смотрела на свою сверкающую гавань и не видела на горизонте ничего, кроме счастья и радости.

Но когда Боги обрушили на Кринн свой гнев, Тарсис изменилась навеки. Ее чудесная гавань исчезла. Вода отступила. Корабли стояли в грязи и иле пересохшего залива. Тарсис посмотрелась в зеркало и увидела свою красоту поруганной, богатые одежды — замаранными и рваными, прекрасные сады — сухими и мертвыми.

В отличие от тех, у кого хватает мужества и решимости, пережив несчастья и напасти, подняться вновь, Тарсис сдалась окончательно. Захлебываясь от жалости к себе, она обвинила Соламнийских Рыцарей в своем падении и отправила их в вечное изгнание. Она винила и магов, и эльфов, и гномов, и всех «чужаков». Она винила мудрецов, пришедших из дальних стран, чтобы вести свои ученые занятия в старинной библиотеке Кристанна, выдворив и их. Она оставила знаменитое книгохранилище в руинах, запретив кому-либо посещать его.

Тарсис повернулась лицом к торговле, алчности и наживе. Красивые вещи больше не привлекали ее. Единственной радостью в ее глазах стал блеск стальных монет. Порта не стало, но через бывшую столицу по-прежнему проходили сухопутные торговые пути, и она шла на всяческие уловки, чтобы поощрять торговлю с соседями.

В конце концов, более чем через три столетия спустя Тарсис снова смогла посмотреться в зеркало. Былую красоту ей было уже не вернуть, но она приоделась, нарумянила щеки и подвела губы. Сидя в тени, где никто не мог разглядеть ее как следует, она притворилась, что вновь стала Тарсис Прекрасной.

Город Тарсис был обнесен каменной стеной, достигавшей двадцати футов в высоту, с возвышавшимися надвратными башнями. Стена обрывалась там, где начиналось море, и продолжалась там, где оно заканчивалось. Укрепления эти сохранились, но отступившее море образовало зияющую дыру в городских оборонительных сооружениях.

Сокращение населения, вызванное отъездом моряков и корабелов, купцов и всех тех, чья жизнь была связана с морем, оставило не менее пугающую дыру в городской казне. Тарсис потеряла свое богатство в буквальном смысле за одну ночь. Денег на строительство нового участка двадцатифутовой стены не было. Единственное, на что можно было наскрести средств, так это на вал не более пяти футов высотой. Кроме того, по горестным словам одного из правителей Тарсиса, защита им больше была не нужна. В Тарсисе не осталось ровным счетом ничего такого, что могло привлечь завоевателей.

Однако с тех пор прошли многие годы. Город снова достиг некоторого процветания. До его жителей доходили слухи о войне на севере. Знали они, что Соламния подверглась нападению («Надменные предатели! Так им и надо!»), слышали, что эльфы оставили Квалинести («Чего еще ждать от эльфов? Все они трусы!»). Известно им было и о падении Пакс Таркаса («Какой еще Пакс? Никто и не слышал о таком месте»). Тарсисцам не было дела до всего этого. С процветанием пришло и самодовольство. Тарсис был мирным городом. Так зачем тратить деньги на столь скучное и прозаическое сооружение, как крепостная стена, когда можно возводить красивые дома и внушительные общественные здания? Потому все и осталось по-прежнему.

В стене было двое главных обитых железом ворот, которые располагались на севере и на востоке. Дерек собирался войти в город более оживленным, северным путем. Эран подъехал с восточной стороны, а Бриан должен был попытаться пройти пешком через ворота в южной части города, в так называемой Портовой стене.

Так как это был самый уязвимый участок укреплений, рыцари посчитали, что охранять его должны с особенной бдительностью. То, что выбор Дерека пал в этом случае на Бриана, можно было расценить как своеобразный комплимент. Он сослался на хладнокровие Грома и его невызывающую манеру поведения, спокойное мужество. Не забыл Дерек также добавить, что из всех троих Бриан менее всего походил на рыцаря.

Бриан знал, что Дерек говорил правду, и не обиделся. Хотя Гром и был благородного рода, он, в отличие от Хранителя Венца, воспитывавшегося в роскоши, привык к труду. Отец Бриана не унаследовал состояния и вынужден был сам зарабатывать на хлеб насущный. Будучи образованным человеком, он стал учителем Дерека, и его семья поселилась в замке Хранителей Венца. Эран, сын хозяина соседнего поместья, был приглашен, чтобы учиться с прочими мальчиками; так познакомились трое друзей.

Род Бриана не был столь древним и знатным, как род Дерека или Эрана, и Гром чувствовал разницу между собой и друзьями. Длинный Лук никогда не указывал на это различие и, вероятно, вовсе не придавал ему значения. Если бы он был сыном торговца рыбой, то относился бы к нему точно так же. Дерек никогда не кичился своим происхождением, он никогда не сказал бы Бриану грубого слова, никоим образом не унизил бы, но, возможно бессознательно, провел между ними черту. На одной стороне оказался он, Дерек Хранитель Венца, а на другой — сын нанятого учителя. Когда Дерек говорил, что Бриан не очень-то похож на рыцаря, он не был грубым. Просто он был Дереком.

День был морозный и солнечный. Гром шел по равнине легким, размеренным шагом, наблюдая за всеми, кто входит или выходит из города. Каждые ворота охранялись двумя-тремя стражниками. Никаких следов присутствия драконидов заметно не было.

Бриан подошел к воротам с осторожностью, высматривая, не прячется ли в тени надвратных башен кто-нибудь, кто проявляет особый интерес ко всем входящим в город. У ворот стояло несколько бездельников, все они были закутаны, чтобы не замерзнуть. Если среди них и скрывались дракониды, узнать их было нелегко.

Тарсисские стражники грелись у железных жаровен, и им явно не очень-то хотелось отходить от них. Часовые оглядели его издалека, но, казалось, вовсе не заинтересовались, поскольку продолжали греть руки над огнем. Приблизившись к воротам, Бриан остановился, глядя на стражников.

Двое солдат повернулись к третьему. Вероятно, пришла его очередь впускать пришедшего. Недовольный тем, что приходилось оставлять теплое местечко, он натянул меховую шапку по самые уши и спустился к Бриану.

— Имя? — спросил стражник.

— Бриан Гром, — ответил Бриан.

— Откуда?

— Из Соламнии, — честно ответил Бриан, стражник и сам легко мог определить это по его выговору.

Стражник нахмурился и сдвинул шапку с ушей, чтобы лучше слышать.

— Ты не из рыцарей? — спросил он.

— Нет, — ответил Бриан. — Я торговец вином. Мне говорили, сейчас только в Тарсисе можно разжиться хорошими винами. Ведь королевство Квалинести пало, — добавил он небрежно.

Стражник нахмурился и произнес нарочито громко:

— Эльфийского вина здесь нет. Ничего такого ты не найдешь в Тарсисе, господин. — А затем тихонько добавил: — Моя двоюродная сестра поможет тебе достать то, что купить непросто. Иди в Купеческий Ряд и спроси Джен. Она все устроит.

— Спасибо, обязательно, — поблагодарил Бриан. Стражник указал в ту сторону, где находился Купеческий Ряд, и повторил:

— Запомни: Джен. — И сказал, что он может войти. Бриан сделал шаг вперед, но стражник продолжал стоять у него на пути.

Гром не сразу понял, чего от него ждут, и тогда солдат выразительно пошевелил пальцами. Бриан полез в кошелек и достал монету. Он отдал ее солдату, и тот посторонился.

— Приятного пребывания в нашем городе, — пожелал ему стражник, дотрагиваясь до шапки.

Довольный тем, что шарф скрывает улыбку, Бриан вошел в ворота. Он направился к Купеческому Ряду на тот случай, если стражник решит понаблюдать за ним. На улицах, несмотря на холод, было полно народу, люди спешили на работу или на рынок либо просто прогуливались после длительного снегопада.

Бриан скоро свернул и направился в старую часть города, где согласно указаниям эстетиков должна была находиться заброшенная библиотека. Он несколько раз оглянулся, желая убедиться, что его никто не преследует, но ничего подозрительного не заметил. Никто им особенно не интересовался. Гром надеялся, что его спутники вошли в город так же легко.

Три рыцаря встретились в старой части города. И Дерек, и Эран вошли в Тарсис без всяких сложностей. Дереку, как и Бриану, пришлось заплатить. Причем стражник у главных ворот потребовал две монеты, назвав это «головным» налогом. С Эрана же никакого налога взимать не стали, так что, по его словам, возможно, и в Тарсисе остались еще честные люди. Он пришел последним, так как остановился по дороге пополнить свою флягу, и теперь был в куда более приподнятом настроении.

И Эран, и Дерек видели стоявших у ворот людей, но все они могли оказаться обычными зеваками, любителями посмотреть на путешественников, прибывающих и покидающих город. Затем разговор вновь коснулся Стурма Светлого Меча и его необычных спутников.

— Никогда не понимал, за что ты так невзлюбил Стурма, Дерек, — сказал Эран, прихлебывая вино, пока они перекусывали хлебом с мясом, сидя на разрушенной садовой стене, — и почему ты был против его вступления в Орден.

— Он не получил должного воспитания, — ответил Дерек.

— Но это ты мог бы сказать и обо мне, — вступил в разговор Бриан. — Мой отец был твоим учителем.

— Ты вырос в доме моего отца, среди равных, — сказал Дерек, — а не в каком-то приграничном городишке, расположенном неизвестно где, среди разношерстного сброда. К тому же, Бриан, твой отец был человеком чести.

— Ангрифф Светлый Меч был честным и благородным человеком. Просто ему не очень везло, — сказал Эран, пожимая плечами. — По словам Лорда Гунтара…

Дерек презрительно хмыкнул:

— Лорд Гунтар всегда защищал Светлых Мечей. Но ты бы мог предложить посвятить в рыцари человека, никогда не знавшего отца? Если, конечно, Ангрифф был отцом Стурма…

— У тебя нет права так говорить, Дерек! — резко оборвал его Бриан.

Хранитель Венца посмотрел на своего друга. Обычно Гром был совершенно незлобивым. Но теперь он рассердился не на шутку, и Дерек понял, что зашел слишком далеко. Он, в конце концов, опорочил репутацию благородной женщины, а это было очень серьезным нарушением Кодекса.

— Я не хотел сказать, что Стурм незаконнорожденный, — неохотно произнес Хранитель Венца. — Просто мне кажется чертовски странным, что сэр Ангрифф внезапно отослал жену и сына за тридевять земель, туда, где у них не осталось никаких связей с Соламнией, будто он их стыдился.

— Или пытался спасти им жизнь, — высказался Эран. Он предложил друзьям фляжку, но, получив отказ, сам насладился отменным напитком. — Ангрифф Светлый Меч приобрел могущественных врагов. Он думал, что поступает правильно, отослав семью в безопасное место. Стурму хватило мужества, чтобы вернуться и разузнать о судьбе отца, это свидетельствует в его пользу.

— Он вернулся за наследством, — презрительно отозвался Дерек. — А поняв, что ничего не осталось, распродал семейное имущество и отправился обратно на свое дерево.

— Ты умудряешься выставить все в самом скверном свете, — сказал Бриан. — Он продал семейное имущество, чтобы заплатить семейные же долги, а в Утеху ему пришлось вернуться, потому что в Соламнии ему оказали очень плохой прием.

— Оставь это, Бриан, — усмехаясь, сказал Эран. — Будь Стурм Светлый Меч хоть вторым Хумой, низвергшим Королеву Такхизис в Бездну голыми руками, Дерек все равно посчитает, что он недостоин рыцарского звания. Все это старая вражда между их предками…

— Это не имеет никакого значения! — воскликнул Дерек, рассердившись из-за того, что беседа приняла такой оборот. — И вообще, почему мы ведем разговор о Стурме?

— Потому что существует вероятность, что он в Тарсисе и что ему нужна наша помощь, — ответил Бриан. — Рыцарь или нет, он наш земляк.

— Не говоря уже о том, что наши враги мечтают наложить на него свои чешуйчатые лапы, — добавил Эран. — Враг моего врага — мой друг.

— Первым делом нужно выполнить нашу миссию, — упрямился Дерек. — Лучше закончим разговор, а то никогда не знаешь, кто может подслушивать.

Бриан оглянулся по сторонам. Старый Город был пустынным. Разбитые мостовые пестрели выбоинами и валявшимися камнями. Кучи опавших листьев гнили в углах каменной кладки, оставшейся от некогда величественных строений, полностью или частично разрушенных. Могучие дубы, выросшие посредине улицы, свидетельствовали о том, что эта часть города лежит в развалинах уже много лет, возможно с самого Катаклизма.

— Если только дракониды не нашли способа завербовать крыс, думаю, здесь мы в безопасности, — сказал Эран, запустив в зверька камнем. — За целый час мы не видели ни одной живой души.

Бриан стоял, уперев руки в бока, глядя на пыльные улицы:

— Боюсь, Бертрем послал нас в погоню за диким кендером, Дерек. Не вижу здесь даже следов библиотеки.

— Это дорогая земля, — заметил Эран. — Почему тарсисцы не могут восстановить эту часть города или хотя бы снести развалины и превратить это место в парк или что-нибудь в этом роде?

— Тогда им придется вспомнить, кем они были когда-то. Вспомнить о красоте, о славе, о белокрылых кораблях, а Тарсис не может себе этого позволить, — произнес женский голос у них за спинами.

Рыцари схватились за эфесы мечей и, не вынимая их из ножен, разом обернулись, чтобы посмотреть, кто их подслушивает. Голос был высоким, звонким и мелодичным, и обладательница вполне ему соответствовала. Она была стройной и миниатюрной, с веселым загорелым лицом и копной непослушных, отливающих медью локонов, спускавшихся ей на плечи.

Она двигалась быстро и бесшумно. У нее была широкая, искренняя улыбка, очарование которой подчеркивала лукавая ямочка, появлявшаяся на левой щеке. Одежда казалась самой простой, к тому же было видно, что ту, кто ее носил, не очень-то заботит внешний вид: блузка явно не подходила по цвету к юбке, а теплый плащ не гармонировал ни с тем, ни с другим. Однако речь незнакомки свидетельствовала о хорошем образовании. У нее был соламнийский акцент. Ей было лет двадцать пять, во всяком случае так решил Бриан.

Она стояла в тени аллеи и улыбалась им без тени смущения.

Дерек сдержанно поклонился:

— Прошу прощения, что мы не приветствовали тебя должным образом, госпожа. — Он говорил вежливо, поскольку перед ним была женщина, но одновременно холодно, поскольку она подслушивала их разговор. — Я не знал о твоем присутствии.

— О, ничего страшного, — ответила она, смеясь. — Ты, должно быть, сэр Дерек Хранитель Венца.

Дерек разинул рот от изумления. Он удивленно посмотрел на нее, потом нахмурился:

— Прошу прощения, госпожа, к сожалению, я не знаю твоего имени.

— Как же это я забыла представиться? Лиллит Пробирное Клеймо, — сказала она, протягивая руку.

Дерек не мог глазам своим поверить. Хорошо воспитанная соламнийская женщина должна была сделать реверанс, а не протягивать для пожатия руку, словно мужчина. Тем не менее, он взял ее ладонь в свои, боясь обидеть землячку, но не очень-то понимая, что с этой рукой делать, и быстро ее выпустил.

— Не состоишь ли ты в каком-нибудь родстве с Пробирным Клеймом из Варуса? — спросил Эран.

— Я дочь сэра Евстасия, — сказала Лиллит. — Его четвертая дочь.

Дерек поднял бровь. В последнее время ему не очень-то везло с рыцарскими дочками. Сначала Ут-Матар в Палантасе, оказавшаяся воровкой. Теперь эта девица, разгуливавшая в наряде, который она, должно быть, стащила у кендера, и державшая себя смело, как мужчина.

— Как там мой отец, сэр? — спросила Лиллит.

— Имею честь сообщить, что, когда я видел его в последний раз, твой благородный отец был жив и здоров, — сказал Дерек. — Он храбро сражался в битве за Вингаардскую Башню и оставил поле боя, только когда стало очевидно, что враги имеют слишком большой численный перевес.

— Милый папа, я удивлена, что у него на этот раз хватило здравого смысла, — смеясь, произнесла Лиллит. — Обычно он стоит до последнего, как настоящий болван, в ожидании, пока ему проломят голову.

Дерек просто потерял дар речи от такого неуважительного отзыва, да еще и из уст дочери.

Эран громко рассмеялся и крепко пожал Лиллит руку, а Бриан нагнулся и поцеловал ей пальцы, чем очень ее развеселил. Он заметил, что большой и указательный испачканы синим и такие же синие пятна виднеются на блузке и юбке. Гром неохотно выпустил ее руку. Ему показалось, что никогда в жизни не видал он ничего прелестнее, чем ямочка на ее левой щеке. Ему хотелось вновь рассмешить ее, только чтобы увидеть, как углубляется эта ямочка и сверкают желтые искорки в ее карих глазах.

Дерек хмуро глядел на своих спутников, поощрявших столь дерзкое поведение. Он понимал, что ему придется говорить с этой женщиной, но решил обращаться к ней подчеркнуто холодно, выказывая свое неодобрение.

— Как ты меня узнала, госпожа Пробирное Клеймо? — спросил он.

— Бертрем послал мне весточку, предупредив, что в библиотеку Кристанна собираются наведаться Соламнийские Рыцари, — ответила Лиллит. — Вы первые, единственные и, вероятнее всего, последние рыцари, которых я видела в этой части города за многие годы. А когда я услышала, что вы упомянули имя Бертрема, то уверилась, что ты и есть сэр Дерек Хранитель Венца.

— Я не давал эстетику Бертрему права объявлять о нашем прибытии, — мрачно произнес Дерек. — Наоборот, я велел ему держать все в строжайшем секрете.

— Бертрем никому не сказал об этом, кроме меня, а я тоже никому ничего не сообщала, сэр Дерек, — сказала Лиллит, и ямочка у нее на щеке вспыхнула. — Он оказал вам услугу. Иначе вы провели бы годы в напрасных поисках.

— Так ты тоже из эстетиков! — догадался Эран.

Лиллит подмигнула ему, что тоже было совершенно неподобающим поступком.

— Так отвести вас в библиотеку, господа?

— Если это тебя не очень затруднит, — сказал Дерек.

— О! Никакого затруднения, — ответила Лиллит, прижимая руку к груди. — Но и вы должны сделать кое-что для меня. Мне нужна ваша помощь.

Дерек и вовсе помрачнел. Ему не нравилась эта молодая женщина, и он вовсе не хотел попадать от нее в зависимость.

— Что мы должны сделать, госпожа?

Ямочка на щеке Лиллит исчезла. На ее лице выразилась тревога, Лиллит жестом подозвала рыцарей подойти ближе и заговорила шепотом:

— В нашем городе творится что-то нехорошее. До нас дошли слухи…

— До кого это «до нас»? — перебил ее Дерек.

— До тех из нас, кто стоит на страже интересов всего мира, — ответила Лиллит, твердо посмотрев ему в глаза. — Мы на одной стороне в этой войне, сэр Дерек, уверяю тебя. Как я уже сказала, до нас дошли слухи, что в городе видели драконидов.

Три рыцаря переглянулись.

— И за его пределами тоже, — сказал Эран.

— Значит, слухи верны. Вы повстречались с ними? — спросила Лиллит, хмурясь. — Где?

— На дороге, ведущей к Тарсису. Они устроили засаду у моста и следили за теми, кто переправляется…

— Это умно, — произнесла Лиллит. — Кто-то пустил по рукам список обвиняемых в убийстве Повелителя Драконов Верминаарда. Мне удалось достать один экземпляр. — Она вынула из-за пояса документ, в точности такой же, как тот, что они отобрали у драконидов. — Я разыскиваю его уже очень давно, а теперь обнаружила его имя в этом списке. Прошу вас, найдите его и приведите ко мне. — Лиллит предупреждающе подняла палец. — Но вы должны хранить это в строжайшей тайне.

— Вы обратились не к тем людям, мисс, — сказал Дерек. — Вам стоило разыскать местную бандитскую шайку. Это они мастера похищать людей…

— Мне не нужно, чтобы вы его похищали! И разумеется, мне не хочется, чтобы он попался в лапы бандитам или драконидам. — Лиллит вспыхнула от негодования. — У него есть вещь, имеющая огромную ценность, и я очень боюсь, что он сам об этом не догадывается. Он может отдать ее врагам просто по недомыслию. Я пыталась найти способ поговорить с ним, с тех пор как увидела его имя в этом списке. Вы, джентльмены, просто посланы Богами. Дайте мне слово чести, что вы сделаете это для меня, а я покажу вам вход библиотеку.

— Это шантаж, недостойный дочери рыцаря! — воскликнул Дерек.

И Бриан не мог на этот раз с ним не согласиться. Все было неясно и покрыто туманом. Лиллит нисколько не смутилась.

— Я считаю, что недостойно отказывать в помощи дочери рыцаря! — запальчиво произнесла она.

— Что это за вещь? — полюбопытствовал Эран. Лиллит заколебалась, затем покачала головой:

— Не потому, что я вам не доверяю. Если бы тайна была моей, я бы все тебе рассказала, сэр рыцарь, но тайна не моя. Тот, кто сообщил мне эти сведения, подвергнется огромной опасности, если обнаружит себя. Он и нам открылся лишь потому, что очень обеспокоен судьбой этой вещи.

Дерек по-прежнему был мрачен.

— О ком из этого списка вы так волнуетесь? — спросил Бриан.

Лиллит указала на имя пальцем.

— Не может быть и речи! — рявкнул Хранитель Венца.

— Дерек… — сказал Гром.

— Бриан! — хмурясь, прикрикнул на него тот.

— Я оставлю вас, джентльмены, обсудить это между собой. — Лиллит отошла на некоторое расстояние, где не могла слышать их спора.

— Эта девица, ведущая себя как сорванец, не внушает мне ни малейшего доверия, — сказал Дерек. — Даже если она и вправду дочь рыцаря, я не собираюсь охотиться за кендером! Она просто хочет сыграть с нами какую-то шутку.

— Дерек, мы блуждали по этим пустынным улицам все утро и не видели даже следов библиотеки, — в отчаянии произнес Эран. — Мы можем потратить на поиски остаток жизни, лучше оказать ей эту маленькую услугу, а она в ответ покажет нам вход.

— Уже одного обстоятельства, что дракониды хотят заполучить кендера в свои когтистые лапы, достаточно, чтобы у нас возникло желание его спасти, — заметил Бриан. — Ведь он был одним из тех, кто отважился бросить вызов Повелителю Драконов, возможно вместе со Стурмом.

— Вероятно, он сможет помочь нам разыскать Стурма, — сказал Эран.

Бриан покачал головой, подавая знак Эрану, что этот аргумент уж никак не мог бы убедить Дерека принять условия Лиллит. Сам Гром согласился бы помочь ей без всяких условий, просто чтобы еще раз увидеть ее искрящуюся улыбку.

Хранителя Венца сложившаяся ситуация явно не радовала. Однако он стоял перед фактами: отыскать библиотеку самостоятельно они не могли, а так как по городу шныряли дракониды, времени терять было нельзя.

Он позвал Лиллит:

— Мы выполним твою просьбу, госпожа. Где нам искать этого кендера?

— Понятия не имею, — ответила она, просияв, но, увидев, как нахмурился Дерек, добавила: — Мой товарищ эстетик следит за ним, он даст нам знать, когда придет время. А я пока покажу вам библиотеку. Вот видите, я тоже умею держать слово.

— Что дракониды делают в Тарсисе? — спросил Бриан.

Она вела их вниз по аллее, которая кончалась тупиком без малейших признаков библиотеки. Лиллит только покачала головой:

— Может, просто ищут этих людей. Точно мы не знаем.

— Вы сообщили об этом властям?

— Мы пытались, — ответила девушка, скорчив гримасу. — Мы послали делегацию к градоначальнику. Он утверждал, что мы все выдумали. Обозвал нас «подстрекателями» и сказал, что мы сеем панику и хотим, чтобы в городе начались беспорядки. — Она снова покачала головой. — С ним творится что-то странное. Обычно он был довольно снисходительным и любезным. Всегда внимательно выслушивал тех, кто к нему обращался, а сейчас стал резким, даже грубым. — Лиллит глубоко вздохнула. — Мне-то лично кажется, что беспорядки в городе уже начались.

Аллея шла между развалинами, такими бесформенными, что по ним уже невозможно было представить, какие роскошные стояли здесь некогда особняки. Стены выглядели столь непрочными, что, казалось, рухнули бы от дуновения ветерка. Однако Лиллит уверила своих спутников, что эти руины стоят в таком виде уже несколько столетий. Она шла по аллее, то и дело оглядываясь, чтобы удостовериться, что никто их не преследует.

— Будьте осторожны с люками, — предупредила она. — Болты проржавели, и решетки в любой момент могут провалиться. Так что упадете в колодец.

Эран, который чуть не наступил на одну такую решетку, вовремя отскочил.

— Почему тарсисцы не приведут здесь все в порядок? — спросил он, показывая вокруг. — В конце концов, прошло уже триста лет.

— Вначале их заботил лишь вопрос выживания, у них не было возможности восстанавливать утраченное, — ответила Лиллит. — Они использовали кирпичи, гранит и мрамор, оставшиеся от разрушенных зданий, для постройки собственных домов. Думаю, они собирались восстановить старую часть, но столкнулись со слишком большими трудностями, потом многие покинули город в поисках заработка в других местах, всегда не хватало денег, и, наверное, в большей степени желания.

— В последние десятилетия город процветал, и жители могли бы восстановить эту часть, как они восстановили остальные. Судя по некоторым развалинам, здесь были прекрасные здания, — сказал Бриан. Лиллит снова покачала головой:

— Все из-за библиотеки. Эта часть города ассоциировалась с теми, кого винили в поражении, — с магами, жрецами, учеными и Соламнийскими Рыцарями, такими как вы. Горожане боятся, что, если они восстановят библиотеку и университет, в город вернутся такие нарушители спокойствия, как мы с вами.

— Тогда непонятно, почему они не разрушили библиотеку, — удивился Эран.

— Эстетики опасались худшего. Когда известие о бедствиях в Тарсисе дошло до глав нашего Ордена, они были глубоко встревожены. Они послали обратно в город группу братьев — в те времена, когда повсюду царило такое беззаконие, это было рискованное путешествие — с указанием спасти книги, во всяком случае те, которые еще можно было спасти.

Когда эстетики прибыли в Тарсис, они обнаружили, что до Катаклизма в библиотеке побывали служители Гилеана, получившие предупреждение о грядущей катастрофе. Они могли безопасно покинуть Кринн, как жрецы прочих Богов, но решили остаться, чтобы охранять библиотеку. К счастью, книгохранилище было устроено под землей и, когда с неба обрушился огонь, не пострадало. После этого им оставалось опасаться только людей.

Когда чернь пришла разрушить и сжечь библиотеку, они столкнулись со стражами. Многие эстетики погибли в той стычке. Но им удалось оттеснить толпу и запереть двери. После этого они замаскировали вход так, что никто не мог отыскать его, не зная секрета. Книги остались целы и пролежали все эти три столетия под охраной верных стражей.

— Таких, как ты! — сказал Бриан.

Он взял ее руку, заметив, что пальцы перепачканы чернилами.

Лиллит покраснела, однако кивнула. Гром продолжал держать ее руку, словно забывшись. Девушка улыбнулась ему, ямочка показалась вновь, и Бриан нехотя выпустил ее ладонь.

— Что ты ищешь, сэр Бриан? Может быть, я смогу тебе помочь. Я знаю большую часть книг, хотя, разумеется, не все — на это понадобилось бы несколько жизней.

Дерек бросил на Бриана предостерегающий взгляд.

— Не то, что мы не доверяем тебе, госпожа Пробирное Клеймо, — холодно произнес Дерек. — Но боюсь, что не можем поделиться этими сведениями, поскольку не хотим подвергать тебя опасности.

— Как пожелаете, — ответила Лиллит и остановилась. — Вот мы и пришли.

— Это же просто стена, — удивился Эран.

Они прошли сквозь арку, за которой был тупик. Стена, сложенная из разноцветных камней, скрепленных известковым раствором, закругленная сверху и подвергшаяся воздействию дождя и ветра, возвышалась напротив поросшего травой холма.

— Библиотека Кристанна, — объявила Лиллит. Она поставила ногу на камень-плитняк около стены и надавила на него. К изумлению рыцарей, стена заскрипела и отъехала в сторону.

— Это никакой не камень! — воскликнул Эран, протянув руку и дотронувшись до стены. — Это дерево, раскрашенное под камень! — Он засмеялся. — Просто шедевр. Ну и провели же вы нас!

Рыцари повернулись и посмотрели на аллею уже другими глазами.

— Аллея — тоже часть защитных сооружений, — сказал Бриан. — Каждый, кто захочет попасть сюда, должен будет пройти по ней.

— Решетка, закрывающая люк, на которую я чуть не наступил, это тоже ловушка! — Эран посмотрел на Лиллит с еще большим уважением. — Эстетики, кажется, готовы стоять насмерть, защищая библиотеку. Почему? Ведь это просто кипа книг.

— Кипа книг, в которых свет мудрости прошедших поколений, сэр Эран, — тихо произнесла Лиллит. — Если этот свет погаснет, мы погрузимся во тьму, такую густую, что никогда уже не сможем оттуда выбраться.

Она вошла в деревянную дверь, раскрашенную под каменную кладку. За ней была еще одна створка, тоже деревянная, казавшаяся очень древней. На ее поверхности были вырезаны весы, стоящие на книге.

— Символ Гилеана, Бога Книги и Хранителя Равновесия. — Лиллит протянула руку и дотронулась до весов.

— Ты говоришь о нем с почтением, — заметил Бриан. — Ты веришь, что Боги вернулись?

Лиллит открыла рот, чтобы ответить, но Дерек не дал ей сказать:

— У нас нет времени на подобную чепуху. Проведи нас, пожалуйста, внутрь.

Лиллит посмотрела на Бриана долгим взглядом и потихоньку улыбнулась.

— Мы поговорим об этом потом, — сказала она. Девушка нажала на одну чашу весов, затем дважды на другую и четыре раза на книгу. Вторая дверь отворилась. Длинная лестница вела вниз, в непроглядную темноту. Неподалеку от двери на стене висел фонарь. Лиллит сняла его, открыла стеклянную дверцу и зажгла свечку внутри. Свеча загорелась ровным светом, девушка аккуратно закрыла дверцу и осветила лестничный проем.

Стало заметно теплее. В воздухе витал запах кожи, старого пергамента и вековой пыли. Внизу лестницы была еще одна дверь, также украшенная изображением весов и книги. Лиллит снова нажала на чаши и книгу, только в другом порядке. Створка отъехала в сторону. Высоко подняв фонарь, девушка вошла в помещение.

Зал был огромным. Длинный и широкий, он уходил далеко за пределы пространства, освещенного фонарем. И от пола до потолка был заполнен книгами. По всей длине стен тянулись книжные полки. Стеллажи выстроились на полу длинными рядами, терявшимися в темноте. Это был непроходимый библиотечный лес, книг в котором оказалось так же много, как листьев на деревьях.

Три рыцаря осматривали это великое множество книг с благоговением, смешанным с растущим отчаянием.

— Ты уверен, что тебе не нужна моя помощь, сэр Дерек? — невозмутимо спросила Лиллит.

4

— Их тут тысячи! — выдохнул Эран.

— Тысячи тысяч, — уточнил Бриан безнадежным тоном.

Дерек обратился к Лиллит:

— Здесь должен быть каталог, госпожа Пробирное Клеймо. Эстетики всегда славились своей тщательностью в описаниях книг.

— Он существовал, — ответила Лиллит. — Книги были занесены в тематический каталог, а также расписаны по именам авторов и заглавиям.

— Почему вы говорите в прошедшем времени? — спросил Эран с растущим беспокойством.

— Каталог уничтожен, — печально сказала девушка.

— Кто мог такое сделать? Зачем? — удивился Бриан.

— Сами эстетики. — Лиллит глубоко вздохнула. — Незадолго до Катаклизма Король-Жрец издал указ о контроле над мыслями, он грозился послать в библиотеку своих служителей, чтобы те разыскали по каталогу и уничтожили книги, содержавшие «угрозу для веры». Разумеется, эстетики не могли этого допустить, потому они сожгли каталог. Чтобы узнать содержание книг, служителям пришлось бы прочитать их. Каждую из хранящихся здесь.

— Похоже, и нам придется это сделать, — мрачно произнес Бриан и указал на перепачканные в чернилах пальцы Лиллит: — Но ведь ты восстанавливаешь каталог, не так ли, госпожа Пробирное Клеймо?

— Пожалуйста, зови меня просто Лиллит. Да, я занимаюсь восстановлением каталога. Правда, продвинуться мне удалось не слишком далеко, это непосильная задача для одного человека.

— Дерек, нам нужно сказать ей, зачем мы сюда пришли, — пробормотал Эран.

Хранитель Венца собирался сохранить цель их миссии в тайне и с минуту продолжал упрямиться, но, окинув тоскливым взором бесконечные ряды стеллажей, сжал на какой-то момент губы, а затем коротко сказал:

— Нам нужны сведения относительно Ока Дракона. Нам достоверно известно только одно: то, что его изготовили маги.

Лиллит тихонько присвистнула:

— Маги? Я не припомню, чтобы мне встречались упоминания об Оке Дракона, хотя я еще не начинала расписывать книги, посвященные магии.

Дерек и Бриан в отчаянии переглянулись. Эран, покачав головой, потянулся за фляжкой.

— Я могу показать, где стоят книги, посвященные колдовству, — предложила Лиллит. — Боюсь только, что они в самом конце.

Стеллажи стояли близко друг к другу, проходы между ними были такими узкими, что Эран мог пройти, лишь повернувшись боком. Приходилось двигаться осторожно, потому что фонарь освещал лишь небольшой пятачок. Бриан споткнулся и чуть не упал.

— Простите за беспорядок, — сказала Лиллит, пока они пробирались мимо нескольких полок, чье содержимое высилось на полу. — Я еще не начала работать над этой секцией. Это может казаться странным, но в этом хаосе есть определенная закономерность. Потому, господа, прошу вас ставить книгу на то же место, откуда вы ее взяли. О, и если вы коротко изложите содержание, то окажете нам большую помощь. Кстати, какими языками вы владеете?

— Соламнийским, — нетерпеливо ответил Дерек, не понимая смысла подобного вопроса. — И разумеется, общим.

Лиллит остановилась, высоко подняв фонарь.

— И все? А эльфийским? Кхуреким?

Рыцари покачали головами.

— Какой стыд! — произнесла она, прикусив губу. — Мы, соламнийцы, считаем, что все на свете говорят на нашем языке, а если нет, то должны его выучить. Маги бывают всех национальностей. Их труды написаны на многих языках, включая и особый магический код. Боюсь, если мы даже все здесь перероем, книг на соламнийском найдется немного.

— Чем дальше, тем лучше! — заметил Эран. — Мы можем провести недели в поисках нужного свитка, только чтобы обнаружить, что он написан на языке гномов.

— Ладно, не нервничай, — сказал Дерек. — Может, нам и улыбнется удача.

Лиллит хлопнула в ладоши:

— Благодарите Гилеана! Удача уже улыбнулась вам. Я как раз кое-что придумала. Тот кендер, которого вы собираетесь освободить, вероятно, сможет помочь вам!

— Кендер? — с неприязнью повторил Дерек.

— Как же он нам поможет? — спросил Бриан.

— Пока я не могу вам сказать, — вспыхнула Лиллит.

— Когда нам отправляться на поиски? — поинтересовался Дерек.

— Как только мои друзья сообщат мне, что он появился в Тарсисе, если, конечно, он вообще сюда придет, но надеюсь, что это случится, поскольку его имя значится в списке. — Девушка приподняла юбку, чтобы добраться до полки. — Пока я покажу вам, где стоит искать, помогу всем, чем могу.

Рыцари провели в библиотеке два дня, потратив их на отчаянные и безнадежные поиски. Они решили не возвращаться в лагерь, поскольку для этого необходимо было проходить через ворота, что было не очень-то разумно, ведь на подходах к городу шныряли дракониды. Лиллит предложила им переночевать прямо в библиотеке, самом идеальном убежище в Тарсисе, поскольку туда никто даже не заходил. Лиллит принесла им еду и напитки, и они устроили себе постели прямо на полу среди полок.

— Скажу тебе честно, я бы лучше охотился за кендером, — сообщил Эран утром на третьи сутки. — Или сражался бы с мертвыми рыцарями. — Он открыл очередной том, подняв тучу пыли. — Да еще и с целым войском пьяных гномов в придачу. — Он в отчаянии посмотрел на выцветшие страницы. — Похоже, это написано пауками, перепачкавшими в чернилах свои лапки. Здесь есть изображения драконов, так что это может иметь отношение к Оку.

Лиллит заглянула ему через плечо.

— Книга написана на языке магии, — сказала она. — Отложи ее к прочим книгам о драконах.

— Лиллит? — раздался мужской голос. — Ты здесь?

Дерек вскочил на ноги.

— Не тревожьтесь, — поспешно сказала Лиллит. — Это Маркус, один из эстетиков. Иду, Маркус! — крикнула она и поспешила к выходу,

— Бриан, иди с ней! — приказал Дерек.

Гром подчинился. Он пробирался сквозь ряды стеллажей, пытаясь запомнить углы и повороты, которые приведут его к двери, а не на какой-нибудь отдаленный островок в этом книжном море.

— В чем дело? Вы мне не доверяете? — спросила вдруг Лиллит.

— Просто… это могло быть опасно, — смущенно пробормотал рыцарь.

Его щеки вспыхнули, и он был рад, что в библиотеке темно.

Девушка только рассмеялась.

В дверном проеме стоял мужчина. Он был завернут в плащ, лицо его прикрывал шарф, так что о его внешности было трудно судить. Лиллит поспешила к нему, и они стали тихо переговариваться. Бриан отошел назад, хотя прекрасно знал, что Дерек послал его шпионить. Лиллит вскоре вернулась к нему. При свете фонаря было видно, что она встревожена.

— Что случилось? — спросил Бриан.

— Нужно позвать остальных, — сказала она.

Бриан крикнул так, что эхо разнесло его голос по всему хранилищу и с потолка посыпалась пыль. Он услышал проклятия Эрана и грохот падающих предметов.

— Осторожнее! — крикнула Лиллит.

— Я цел, — отозвался Эран.

Лиллит пробормотала что-то, и Бриан усмехнулся. Беспокоилась она вовсе не о рыцаре, а о своих бесценных томах.

— Кендер в Тарсисе, — сообщила она, когда Дерек и Аран вынырнули из темноты. — Он и его друзья вошли в город утром. Они остановились в «Красном Драконе», но, похоже, у них неприятности. Стражники у ворот заметили на одном из путников нагрудник с эмблемой Соламнийского Рыцаря и доложили властям. Они послали в гостиницу солдат и арестовали их.

— Должно быть, это Светлый Меч! — раздраженно произнес Дерек. — Но он не рыцарь и не имеет права носить доспехи…

— Это сейчас не важно! — гневно оборвал его Эран. — Важно, что Светлому Мечу и его друзьям грозит арест, и если дракониды выяснят, что их имена находятся в списке…

— Они не должны этого узнать! — быстро проговорила Лиллит. — Они обыщут кендера и найдут вещь, которая у него. Вы должны спасти их.

— Из рук тарсисской стражи? При свете дня? Госпожа, меня не заботит, какую такую ценность он таскает с собой. Но попытка освободить его кончится лишь тем, что нас арестуют вместе с ним, — возразил Дерек.

— Мои друзья собираются совершить небольшую диверсию, в этой суматохе вы и схватите кендера и приведете его прямо сюда. Я буду вас ждать. Поторопитесь!

— Как нам найти гостиницу? — спросил Бриан. — Мы же не знаем города.

— Это не составит труда, — пообещала девушка. — Идите прямо по главной дороге. Вы вернетесь на главную площадь, откуда пришли, а там идите на шум.

Бриан зажмурился, вновь выйдя на яркое зимнее солнце. В темноте библиотеки он совершенно потерял счет времени и понятия не имел, который теперь час. По солнцу он догадался, что, должно быть, позднее утро. Рыцари торопливо шли по главной улице, никого не встретив, пока не добрались до площади. Там стояла целая толпа, охваченная волнением. Все, кто был в лавках и магазинах, выбежали на улицу.

— Что здесь творится, добрый человек? — спросил Эран у лавочника, мрачно смотрящего на то, как покидают его магазинчик клиенты. — Неужели море вернулось?

— Очень смешно, — проворчал лавочник. — Кажется, что-то вроде штурма гостиницы. Один Соламнийский Рыцарь по глупости появился в нашем городе в своих доспехах. Стражники пытаются отвести его в Палату Справедливости, но, может, это им не удастся, тут не очень-то жалуют рыцарей. Ну что ж, поделом.

Эран убедился, что шарф не сполз с лица и надежно закрывает нос и усы.

— Чума на всех этих Соламнийских Рыцарей. Пойду посмотрю, что там творится. Доброго здоровья тебе.

— Вот, возьми, — сказал лавочник, протягивая Эрану помидор. — Я не могу оставить лавку, швырни в них за меня.

Три рыцаря побежали к гостинице. Путь им преградила толпа людей, выкрикивавших проклятия и время от времени швырявших камни. Судя по тому, куда были повернуты головы, они поняли, откуда должны были вывести арестованных. Вскоре показалась небольшая процессия. Тарсисские стражники окружили пленников, толпа подалась назад и притихла при виде солдат.

— Все в порядке, Светлый Меч там, — объявил Эран. Он был самым высоким и потому хорошо все видел. — Судя по ушам, там этот полуэльф. А еще настоящий эльф и гном и, должно быть, кендер, о котором так печется Лиллит.

— Что за диверсия? — поинтересовался Бриан.

— Пока что нам к ним даже не приблизиться, — сказал Дерек, проталкиваясь сквозь толпу.

Людям, казалось, надоело выкрикивать ругательства, и они уже готовы были разойтись, как вдруг кендер взвизгнул и бросился на стражника:

— Вот тебе, краснорожая свинья! Что случилось с твоим рылом?!

Лицо стражника налилось краской, и он кинулся на кендера, который мгновенно проскочил между солдатами, да еще дал стражнику по голове своим хупаком. В толпе раздались крики, кто-то стал аплодировать. А другие стали швырять все, что попадалось под руку, — овощи, камни, ботинки. Никто в точности не знал, с какой целью, но стражники оказались под огнем. Кендер продолжал лупить всякого, кто пытался его схватить. Командир начал свистеть, изо всех сил напрягая легкие. Эльф был сбит с ног. Бриан видел, как встал рядом с ним Стурм, отбиваясь от толпы. Гном нещадно молотил всех вокруг кулаками, а полуэльф отчаянно стремился пробиться к кендеру.

— Сейчас! — скомандовал Дерек и, держа наготове мешок из-под овощей, который прихватил по дороге, ринулся сквозь толпу.

Полуэльф попытался схватить кендера. Не зная, что еще делать, Эран запустил в полуэльфа помидором, который попал ему прямо в лицо и на мгновение ослепил.

— Извини, — пробормотал Эран.

Дерек накинулся на кендера и прикрыл ему рот рукой. Бриан и Эран схватили его за ноги. Хранитель Венца накинул на него мешок, забросил за спину и потащил по улице.

Кто-то попытался их остановить, но рыцари действовали так быстро, что никто толком не понял, что произошло.

— Возьми его! — крикнул Дерек Эрану, который был самым сильным из них.

Длинный Лук перебросил мешок через плечо, одной рукой удерживая ноги кендера. Хвост Таса высунулся из мешка и лупил рыцаря по лицу. Дерек свернул в пустынную улицу, Бриан шел сзади.

Кендер визжал, извивался, словно, угорь и беспрерывно брыкался.

— Потише, дружочек, — посоветовал Эран. — И прекрати брыкаться. Мы на твоей стороне.

— Что-то мне не верится! — пропищал кендер.

— Мы — друзья Стурма Светлого Меча, — сказал Бриан.

Кендер присвистнул.

— Вы такие же рыцари, как Стурм? — спросил он взволнованно.

Дерек бросил на Эрана тяжелый взгляд и уже готов был разразиться грозной тирадой, но тот лишь покачал головой.

— Да, — сказал он. — Мы — рыцари, как и Стурм, но сейчас вынуждены скрываться. Об этом нельзя никому говорить.

— Не скажу. Честное слово, — с готовностью пообещал кендер и затем добавил: — Не могли бы вы вытащить меня из мешка? Вначале это было забавно, но теперь здесь стало очень пахнуть луком.

Дерек энергично помотал головой:

— Только когда доберемся до библиотеки. Не раньше. Я не собираюсь гоняться за кендером по улицам Тарсиса.

— Пока нет, — шепотом ответил Эран. — Слишком опасно. Тебя могут узнать.

— Наверное, ты прав. Ведь я один из героев битвы в Пакс Таркасе, а потом я помог найти Молот Хараса. Когда мы освободим остальных?

Три рыцаря переглянулись.

— Позже, — ответил Эран. — Мы… нам… нужно придумать план.

— Я готов помочь, — обрадовался кендер. — Я отлично выдумываю всякие планы. Не мог бы ты проделать в мешке небольшую дырочку, чтобы мне было чем дышать? И может, ты перестанешь меня так болтать? Я плотно позавтракал. Ты когда-нибудь задумывался, почему такая вкусная еда становится такой противной, когда выходит обратно?…

Эран опустил мешок на землю.

— Не хочу, чтобы его стошнило у меня на плече, — объяснил он Дереку.

— Держи его крепче! — приказал Дерек — Ты за него отвечаешь.

Эран снял мешок. Показался кендер — с красной мордашкой, задыхающийся после путешествия вверх тормашками. Он был маленького роста и изящного сложения, сияющее выражение, любопытство и улыбка не сходили с его лица. Он поправил меховую жилетку и пеструю одежонку, убедился, что хвост остался на макушке, проверил, на месте ли его сокровища, и протянул руку для знакомства.

— Тассельхоф Непоседа, — представился он. — Друзья зовут меня просто Тас.

— Эран Длинный Лук, — сказал Эран, серьезно пожал протянутую руку и протянул фляжку. — Вот, выпей.

— Спасибо, не возражаю, — сказал Тас. Он сделал глоток и тут же постарался умыкнуть фляжку, разумеется «совершенно случайно», как потом, извиняясь, объяснил Эрану.

— Бриан Гром, — представился Бриан, протянув руку. Тас выжидающе посмотрел на Дерека.

— Пошевеливайтесь! — сказал тот и зашагал вперед.

— Презабавное имя, — пробормотал кендер с хмурым выражением личика. — Сэр Пошевеливайтесь.

— Его зовут Дерек Хранитель Венца, — сказал Эран, крепко хватая кендера за воротник.

— Странно, — удивился Тас. — А ты уверен, что он рыцарь?

— Разумеется, — ответил Эран, улыбаясь и подмигивая Бриану. — А почему ты спрашиваешь?

— Стурм говорит, что рыцари всегда вежливы и относятся ко всем с уважением. Стурм со мной всегда вежлив, — объяснил Тас суровым тоном.

— Мы были в опасности, понимаешь? — сказал Бриан. — Дерек просто беспокоился о нас. Вот и все.

— Стурм тоже о нас все время беспокоится, — вздохнул Тас, оглядываясь. — Надеюсь, что с ним и остальными моими друзьями ничего плохого не случилось. Они вечно попадают во всякие переделки, когда меня нет рядом. — Потом он подумал немножко и добавил: — Когда я с ними, они тоже попадают в переделки, но тут, по крайней мере, есть кому их выручать. Поэтому, думаю, мне стоит вернуться…

Кендер сделал внезапный рывок, потом крутнулся, извернулся и, прежде чем Эран успел опомниться, кинулся вниз по улице, оставив рыцаря с меховой жилеткой в руках.

Бриан бросился за ним и, в конце концов, сумел его поймать.

К счастью, Дерек был далеко впереди и не видел, что произошло.

— Как это он так вырвался? — спросил у друга Эран.

— Это же кендер, — ответил Бриан, не в силах удержаться от смеха, глядя на растерянного Эрана. — Они такие. — Он помог Тасу снова надеть его меховую жилетку и сказал: — Я знаю, что ты волнуешься за друзей. И мы тоже. Но нам было поручено важное задание — разыскать тебя.

— Меня? — удивился Тас. — Важное задание — разыскать меня, Тассельхофа Непоседу?

— Кое-кто очень хочет с тобой встретиться. Даю слово чести, как только ты поговоришь с нашим другом, я помогу освободить твоих друзей, — торжественно пообещал Бриан.

— Дереку это не понравится, — заметил Эран, криво усмехаясь.

Бриан пожал плечами.

— Важное задание! — выдохнул Тассельхоф. — Вот Флинт удивится! Ну конечно, я пойду с вами. А кто этот ваш друг? А почему он хочет со мной встретиться? А откуда вы знали, где меня искать?

— Мы все объясним позже, — сказал Эран. — Нужно спешить.

Эран взял Таса под одну руку, Бриан схватил под другую, и они быстрым шагом пошли по улице.

5

Лиллит ждала их у входа в библиотеку. Ее лицо просияло, когда Эран с Брианом поставили перед ней кендера.

— Вы нашли его! Я так рада, — сказала девушка с облегчением.

— Тассельхоф Непоседа, — представился кендер, протягивая руку.

— Лиллит Пробирное Клеймо, — ответила она, тепло пожимая его лапку. — Для меня такая честь познакомиться с тобой, господин Непоседа.

Тас залился румянцем от удовольствия.

— Не стоит стоять на открытом месте, — предупредил Дерек. — Веди его в библиотеку.

— Ты прав. Заходите. — Лиллит пошла вперед, указывая путь.

Кендер следовал за ней, радуясь столь неожиданному приключению.

— Обожаю библиотеки. Правда, обычно меня туда не пускают. Я пытался как-то попасть в Великую Библиотеку Палантаса, но мне сказали, что кендерам вход воспрещен. Почему это? Ты знаешь, Лиллит? Я подумал, что они ошиблись и хотели сказать, что не пускают людоедов, — это, конечно, понять можно. Потому я решил залезть в окно, чтобы не беспокоить никого у дверей, но застрял, так что патетикам пришлось меня выручать…

— Эстетикам, — улыбаясь, поправила Лиллит.

— Да, и этим тоже, — сказал Тас. — Во всяком случае, я выяснил, что в правилах ничего не говорится о людоедах, но черным по белому написано: «Кендерам вход воспрещен». Я очень рад, что вы пускаете кендеров.

— Вообще-то нет, — ответила Лиллит. — Но для тебя мы делаем исключение.

Тут они спустились в саму библиотеку. Тассельхоф молча стоял, с благоговением оглядываясь по сторонам. Лиллит держала руку на его плече.

— Спасибо большое, что привели его, а теперь, если вы не возражаете, я должна побеседовать с господином Непоседой наедине, — сказала она извиняющимся тоном. — Как я уже говорила, это не моя тайна.

— Тайна! — в восторге воскликнул Тассельхоф.

— Разумеется, — сказал Дерек. Он несколько замялся, но все же спросил: — Ты упомянула, что он может каким-то образом помочь нам…

— Я дам знать, сможет он или нет, — заверила его Лиллит. — Это часть тайны.

— Я просто замечательно умею хранить тайны, — объявил Тас. — Какую тайну нужно хранить?

Дерек поклонился и направился в заднюю часть библиотеки. Эран и Бриан ушли с ним, и Лиллит вскоре потеряла их из виду среди книжных полок. Звук шагов становился все тише, пока не смолк окончательно, но до девушки все еще доносился раскатистый смех Эрана, эхом отдававшийся от каменных сводов, сдувавший пыль с томов.

— Давай присядем, — сказала Лиллит, подводя Таса к стулу. Она села рядом и подвинула свой стул поближе. — Мне нужно задать тебе один вопрос. Твой ответ очень важен для меня и для многих других людей, Тассельхоф, так что подумай, пожалуйста, хорошенько, перед тем как ответить. Я хочу знать, у тебя ли очки Арканиста?

— Что, кого? — озадаченно спросил Тас.

— Очки Арканиста.

— Этот Арканист сказал, что я украл их? — спросил Тас, до глубины души возмущенный столь несправедливым обвинением. — Вовсе нет! Я вообще никогда не беру ничего чужого.

— У меня есть один друг, очень хороший друг, по имени Эвенстар, который говорит, что ты нашел очки в Парящей гробнице короля Дункана в Торбардине. Он говорит, что ты обронил их, а он поднял и вернул тебе…

— О! — Тас даже подскочил от волнения. — Ты имеешь в виду волшебные очки для чтения закорючек? Так что же ты сразу не сказала? Да, где-то они у меня были. Поискать?

— Да, пожалуйста, — попросила Лиллит, несколько встревоженная столь беспечным обращением с такой ценной вещью. Но она напомнила себе, что перед ней кендер, и золотой дракон, вероятно, знал, кому он доверяет артефакт. — Надеюсь, ты никому не рассказал про вашу встречу с драконом? — спосила Лиллит, глядя с возрастающим беспокойством на то, как Тас выворачивает бесчисленные карманы, высыпая их содержимое на пол. Она знала, что кендеры собирают всякую всячину, от сокровищ до безделушек, и все, что находится в промежутке. Однако не представляла истинных размеров богатств, пока не увидела их высящимися на полу. — Наш друг попадет в беду, если кто-нибудь узнает, что он помогает нам.

— Я слова не сказал о встрече с золотым… мохнатым мамонтом, — ответил Тассельхоф. — Видишь ли, мы были в гробнице Дункана, мой друг Флинт и я, был там и еще один гном, который заявлял, что он Харас, только потом мы нашли настоящего Хараса, который оказался мертвым, даже очень мертвым. Тогда мы стали гадать, кем же на самом деле был тот гном, а я нашел в гробнице эти очки, надел и посмотрел на гнома сквозь стекла, и это был золотой… мохнатый мамонт. — Он жалобно посмотрел на Лиллит. — Вот видишь, каково мне? Как только я пытаюсь рассказать кому-нибудь, что я встретил золотого… мохнатого мамонта… всегда получается… мохнатый мамонт. Я не могу произнести… мохнатый мамонт.

— Понимаю, — кивнула девушка.

Золотой дракон, очевидно, нашел способ заставить даже кендера держать рот на замке, он открыл свой секрет пока лишь эстетикам.

Много лет назад добрые драконы пробудились и узнали, что их кладку похитила Владычица Тьмы. Используя их яйца в качестве залога, Королева заставила драконов пообещать, что они не примут участия в надвигающейся войне. Опасаясь за судьбу своего потомства, те согласились, хотя многие из их числа пытались всеми силами убедить остальных, что это было ошибкой. Эвенстар был одним из них. Он открыто заявлял, что не станет принимать подобных условий и не считает себя связанным клятвой. За свой бунт он понес наказание. Его сослали в Парящую гробницу короля Дункана в подгорном королевстве Торбардин, где он должен был охранять Молот Хараса.

Два гнома, Флинт Огненный Горн и Арман Харас, в сопровождении Тассельхофа некоторое время назад нашли священный Молот и вернули его гномам, освободив тем самым Эвенстара из его тюрьмы. В это время Тассельхоф неожиданно встретился с драконом, который расспросил его о ситуации в мире. То, что услышал Эвенстар, сильно встревожило его, особенно весть о появлении на Кринне новой расы злобных драконидов. Жуткое подозрение о судьбе потомства металлических драконов закралось ему в душу. Однако Эвенстар пока не решался обнаружить себя. Если бы силы Тьмы узнали о том, что золотой дракон пробудился и наблюдает за действиями Владычицы Тьмы, она натравила бы на него своих драконов, а так как пока золотой находился в одиночестве, справиться с ними шансов у него не было. Потому он нашел магический способ заставить кендера хранить секрет.

— В следующий раз я надел очки, когда мы на стороне гномов сражались в огромном зале — забыл, как он называется, — с Повелителем Верминаардом, которого считали мертвым. Я посмотрел на него в очках, и оказалось, что это вовсе никакой не Верминаард. Это был обыкновенный драконид!

Тас шлепнулся на пол и стал перебирать свои сокровища. Лиллит с отчаянием поняла, что поиск займет весьма продолжительное время, поскольку кендер не мог отложить вещицу без того, чтобы внимательно не осмотреть ее со всех сторон, не показать ей и не рассказать о том, откуда она взялась, для чего пригодилась и зачем может понадобиться в будущем.

— Тас, в городе есть очень опасные люди, которые многое бы отдали, чтобы заполучить эти волшебные очки, — сказала Лиллит. — Если ты думаешь, что забыл их в гостинице…

— Все! Вспомнил! — Тассельхоф хлопнул себя по лбу. — Я и вправду бестолочь, как выражается Флинт.

Тассельхоф сунул руку в один из многочисленных карманов своих разноцветных штанов и выудил оттуда целый набор предметов: черносливовую косточку, окаменевшего жука, гнутую ложку, которую, по его словам, можно использовать, чтобы сладить со всякой нежитью, если, конечно, ее посчастливится встретить, и, наконец, завернутую в носовой платок с вышитым именем «К. Маджере» пару очков с рубиновыми стеклами.

— Они совершенно замечательные. — Тас посмотрел на очки с нескрываемой гордостью. — Потому-то я их так берегу.

— О да, — произнесла Лиллит с облегчением.

— Твой друг хочет забрать их назад? — спросил Тас с тоской в голосе.

Девушка не знала, что ответить. Эвенстар попросил Астинуса, Хранителя Великой Библиотеки, разыскать кендера и убедиться, что очки у него. Дракон ничего не сказал о том, что нужно отобрать у Таса очки, или о том, что он должен помочь рыцарям или еще кому-то получить какие бы то ни было сведения.

Как последовательница Бога Равновесия, того, кто не принимает ни сторону Света, ни сторону Тьмы, строго соблюдая нейтралитет, Лиллит не должна была участвовать ни в каких войнах. Она была хранительницей знаний. Если уберечь от забвения опыт поколений, тогда пламя мудрости не угаснет и в будущем, кто бы ни победил в войне.

Король-Жрец, хотя и поклонялся Паладайну, Богу Света, боялся знаний. Он испугался, что если люди узнают других Богов, то отвернутся от прежней веры и станут служить им. Вот почему Паладайн и прочие Боги Света отвергли своего жреца.

Теперь, Королева Такхизис, Владычица Тьмы, стремилась завоевать мир. Она также страшилась знаний, понимая, что те, кто живет в невежестве, не задают вопросов и рабски исполняют то, что им велят. Такхизис хотела искоренить мудрость, и потому Гилеан и его последователи должны были противостоять ей.

Участвуют ли Боги Света в этой битве? Вернулись ли они подобно Гилеану? Есть ли у Паладайна и прочих Богов свои служители, и если да, будут ли они похожими на Короля-Жреца? Станут ли они уничтожать книги? Если да, то Лиллит готова сражаться с ними, как с драконидами или любым другим, кто будет угрожать библиотеке.

Возможно, именно поэтому Эвенстар обратился за помощью к Астинусу, а не к Паладайну. Эвенстар не верил Такхизис и ее прислужникам, но и не очень-то полагался на Богов Света.

Теперь Лиллит пришлось иметь дело с кендером, и, хотя она считала себя человеком вполне открытым и свободным от предрассудков, ее не оставляла мысль, что дракон мог бы вверить столь ценный предмет кому-нибудь более ответственному. Ей казалось, что кендер просто чудом не потерял очки за время длительного путешествия из Торбардина в Тарсис. Однако девушка понимала, что не ей об этом судить, тем более что она не знала всех фактов. Лиллит было сказано найти кендера и убедиться, что очки при нем. Свою задачу она выполнила, но должна ли она разрешить ему помочь рыцарям?

— Нет, дракон не собирается их забирать, — сказала Лиллит Тасу. — Можешь оставить их себе.

— Правда? — Тас весь дрожал. — Это чудесно! Спасибо тебе!

— Ты можешь поблагодарить своего друга, золотого мохнатого мамонта, — улыбаясь, ответила Лиллит. Она достала небольшую книжечку и принялась листать страницы. — А теперь скажи мне, что ты видишь в очках…

В задней части библиотеки рыцари оставили свои поиски и принялись спорить.

— Что ты сделал? — требовал объяснений Дерек, сердито глядя на Бриана.

— Дал кендеру честное слово, что помогу освободить Стурма и остальных, — спокойно повторил Бриан.

— У тебя не было права давать подобные обещания! — гневно воскликнул Хранитель Венца. — Ты же знаешь о важности нашей миссии. Мы должны разыскать Око и привезти его в Соламнию. Из-за тебя все может пойти прахом…

— Я ничего не говорил о том, что ты будешь им помогать, — ответил Бриан. — Вы с Эраном можете продолжить поиски Ока. Светлый Меч наш земляк, более того, несмотря на то, что наше знакомство длилось недолго, я считаю его своим другом. Но даже если бы я с ним никогда не встречался, все равно сделал бы все, чтобы вызволить Стурма и его спутников из рук врагов. К тому же я обещал.

— В Кодексе сказано, что наш долг — расстраивать планы врагов, — заметил Эран, опрокидывая фляжку и вытирая усы тыльной стороной ладони.

— Скажи, и как это мы расстроим планы врагов, освободив эльфа-полукровку, гнома и рыцаря-самозванца? — возразил Дерек, хотя Бриан заметил, что последний аргумент на него подействовал — во всяком случае, Хранитель Венца задумался.

Бриан отошел, давая Дереку время подумать. Их поиски прервала Лиллит, которая вела кендера, положив руку ему на плечо, периодически дружески похлопывая его, когда он пытался стянуть с полки какую-нибудь книгу.

Все три рыцаря учтиво встали.

— Чем можем услужить? — спросил Дерек.

— Это я могу услужить вам, господа, или, вернее, Тассельхоф. — Лиллит вынула из стопки книгу, содержавшую описание драконов. Открыв наугад страницу, она придвинула ее к лампе. — Тас, ты можешь это прочесть?

Тассельхоф вскарабкался на высокий табурет. Усевшись поудобнее, он уставился на страницу и наморщил лоб:

— Ты имеешь в виду все эти палочки и закорючки? Нет, извини.

— Я удивлюсь, если окажется, что он вообще умеет читать, — хмыкнул Дерек.

— Надень, пожалуйста, те волшебные очки, про которые мы говорили, — мягко сказала Лиллит.

— Ах да! Правильно! — Тассельхоф запустил в карман руку и принялся там шарить.

— Мне кажется, они в другом кармане, — шепнула Лиллит.

— Мы теряем драгоценное время…

Тас сунул руку в нужный карман и вытащил очки. Нацепив их на маленький носик, он раздул ноздри, чтобы очки не упали, и поглядел на страницу.

— Тут говорится: «Красные драконы — самые крупные из хро… хром… — он запнулся на слове, — хроматических драконов и наиболее грозные. Хотя они презирают людей, красные драконы могут вступать в союзы с теми, у кого схожие цели и честолюбивые планы, связанные с жаждой власти. Красные драконы служат Королеве Такхизис…»

— Дайте мне это! — Дерек вырвал книгу у Тассельхофа, взглянул и швырнул ее обратно. — Он лжет. Я не могу разобрать ни слова.

— А он может! — торжественно объявила Лиллит. — Благодаря магическим очкам Арканиста.

— Откуда вы знаете, что он все это не выдумывает?

— Да ну же, Дерек, — смеясь, возразил Эран. — Может ли кендер, да и кто угодно, выдумать слово «хроматический»?

Дерек подозрительно покосился на Таса и протянул руку:

— Дай мне посмотреть на твои очки.

Тассельхоф поднял вопросительный взгляд на Лиллит. Та кивнула, и Тас протянул ему очки, хоть и с явным неудовольствием.

— Они мои, — предупредил он. — Мне подарил их золотой мохнатый мамонт.

Дерек попытался надеть очки себе на нос, но они оказались слишком малы. Он посмотрел в книгу сквозь стекла, от усилий сфокусироваться на словах глаза у него съехались к носу. Опустив очки, он потер глаза и посмотрел на кендера с куда большим уважением.

— Он говорит правду, — признал безмерно удивленный Хранитель Венца. — Я могу читать слова через эти очки, хотя не имею ни малейшего понятия, как у меня это получается.

— Они волшебные! — гордо заявил Тас и ловко выхватил очки из рук Дерека. — Они принадлежали какому-то парню по имени Арахнид.

— Арканист, — поправила Лиллит. — Мудрец-полуэльф, живший до Катаклизма. Он сделал несколько пар таких очков и подарил их эстетикам, чтобы они могли использовать их для своих ученых изысканий.

— Каков принцип действия? — спросил Бриан.

— В точности мы этого не знаем, хотя…

Но закончить она не успела. Ее перебил раздавшийся снаружи крик:

— Лиллит, это я, Маркус!

— Извините меня, — сказала девушка. — Я отправила Маркуса разузнать, что с твоими друзьями, Тас. Наверное, важные новости.

— Я пойду с тобой. — Кендер проворно спрыгнул с табурета.

— Ты останешься сидеть здесь и будешь читать, — приказал Дерек.

Тас чуть не лопнул от негодования:

— Так вот, ваше Блестящество, мои друзья в опасности, и если это так, значит, я им нужен, а ты можешь забирать свои книги и…

— Пожалуйста, господин Непоседа, — спешно вмешался Бриан. — Нам необходима твоя помощь. Мы не можем прочесть эти книги, а ты можешь. Просмотри их, пожалуйста, и, если найдешь что-нибудь касающееся Ока Дракона, мы будем перед тобой в огромном долгу. Ты помнишь, что я поклялся помочь твоим друзьям? Даю слово рыцаря, я сделаю все, что в моих силах.

— Ты можешь сослужить этим господам хорошую службу, Тас, — добавила Лиллит серьезно. — Думаю, золотой мохнатый мамонт воспринял бы это как личное одолжение.

— Хорошо… я понял, — сказал кендер.

Он сердито глянул на Дерека, затем забрался на табурет и, поставив локти на стол, принялся читать, шевеля губами.

Лиллит пошла к выходу, чтобы поговорить с Маркусом. Она сделала всего несколько шагов, но внезапно остановилась и, повернувшись, улыбнулась Бриану:

— Ты можешь пойти со мной, если желаешь убедиться, что я не выдаю ваши секреты врагам.

Бриан посмотрел на Дерека, который явно был встревожен, однако кивнул.

— Прости Дерека за его поведение, — тихо сказал он, следуя за Лиллит. — Надеюсь, ты понимаешь, что я никогда бы тебя не заподозрил…

— Я страшно оскорблена, — сказала она, останавливаясь. — Мне от этого уже не оправиться.

— Прости, госпожа… — Бриан взял ее за руку. — Мне действительно очень жаль…

Лиллит рассмеялась в ответ:

— Я же просто дразнила тебя! Неужели вы, рыцари, все такие серьезные?

Бриан покраснел до корней волос, отпустил ее руку и отвернулся.

— Ну вот, теперь я должна извиняться, — сказала девушка. — Я не хотела тебя обидеть, сэр рыцарь.

Она нашла в полутьме его руку и пожала ее.

— Я не «сэр», — сказал он. — Я Бриан.

— А я Лиллит, — прошептала она, приблизившись к нему.

Высокие стеллажи окружали их, отгораживая от остального мира, отделяя от всех его обитателей. Книжная пыль облепила одежду. Единственным источником света был фонарь Лиллит, который она поставила на пол, чтобы взять обе руки Бриана в свои. Двое стояли на островке света, окруженные сладостной темнотой.

Никто в точности не знал, как именно это произошло, но их губы встретились, соприкоснулись и слились в поцелуе, затем разъединились, но лишь затем, чтобы вновь встретиться.

— Лиллит! — вновь позвал ее Маркус. — Это важно!

— Минутку! — крикнула она в ответ, задыхаясь, и тихо добавила: — Нам нужно идти, Бриан.

— Да, Лиллит…

Но ни один не сдвинулся с места.

Они поцеловались вновь, и Лиллит с чуть слышным вздохом подняла фонарь. Держась за руки, они стали пробираться между книжных полок, не торопясь, согреваясь теплом друг друга. Приблизившись к выходу из зала, они вновь быстро поцеловались.

Рыцарь разгладил усы, девушка поправила растрепанные волосы, и оба попытались принять самый невинный вид. Завернув за очередной книжный стеллаж, они чуть не столкнулись с Маркусом, который, устав от ожидания, пустился разыскивать Лиллит.

— Ах вот вы где, — сказал он, поднимая фонарь.

Маркус вовсе не был похож на эстетика, во всяком случае как представлял их себе Бриан. Он не брил голову, не носил рясу и сандалии. На нем были обыкновенные штаны, рубашка, а на поясе висел меч. Впрочем, Лиллит тоже вовсе не соответствовала представлениям об эстетиках.

— Рыцарям удалось освободить кендера? — спросил эстетик.

— Да, — ответила Лиллит. — Он у нас, целый и невредимый, только вот очень непоседливый. А как его друзья? Те, что были в списке?

— Полуэльфа, гнома, эльфа и рыцаря схватили раньше и отвели в Палату Справедливости. Я остался на судебном заседании. Правитель, казалось, удивился, увидев Соламнийского Рыцаря, однако у меня сложилось мнение, что он был даже рад. Он старался сделать все возможное, чтобы им помочь, но тот странный тип, завернутый в плащ, вмешался и начал нашептывать что-то правителю на ухо.

— Ты сказал, их судили? В каком же преступлении их обвиняют? — полюбопытствовал Бриан.

— Вспомни список тех, за чьи головы назначена награда, — сказала Лиллит.

— Ах да, — произнес рыцарь. — За убийство Повелителя Верминаарда.

— Об этом, разумеется, никто не должен был знать, — сказал Маркус. — Но парочка охотников за головами напилась в баре, что у старых доков, и все разболтала, так что теперь эта история известна всему городу. Есть и другие новости.

— Полагаю, нерадостные, — предположила Лиллит.

— Альфредо сообщил…

— Это слуга правителя города, — объяснила девушка Бриану. — Альфредо — один из наших.

— Его светлость тайно вышел за стены города, чтобы с кем-то встретиться этой ночью. К тому же он странным образом вел себя — был нервным, раздражительным и подавленным. Потому Альфредо решил проследить за ним и выяснить, что происходит.

— Он подверг себя ужасной опасности, — сказала Лиллит.

— Честно говоря, Альфредо не предполагал ничего более ужасного, чем стать свидетелем того, как его светлость обманывает с кем-то ее светлость, — усмехнулся Маркус. — Однако наш друг узнал кое-что другое. Правитель отправился на встречу с посланцами Повелителя Драконов.

— Храни нас Гилеан! — в ужасе воскликнула Лиллит, прикрывая рот рукой. — Мы были правы!

— Альфредо удалось выяснить, что он договорился с Повелителем Красного Крыла — хобгоблином по имени Тоэд — о том, что, если Тарсис сдастся без боя, они не станут разрушать город и убивать жителей.

— Повелитель лжет! — резко сказал Бриан. — То же обещание они давали жителям Вингаарда. Они притворялись, что ведут переговоры, а на самом деле лишь тянули время, чтобы занять выгодные позиции. Как только они окажутся здесь — прервут переговоры и начнут штурм. — Бриан повернулся к Лиллит. — Это лишь вопрос дней, может быть, часов. Ты соламнийка, дочь рыцаря. Тебе грозит смертельная опасность. Идем с нами. Мы отведем тебя в надежное место.

— Спасибо, Бриан, — вежливо ответила девушка, — но я не могу оставить библиотеку. У тебя своя миссия, у меня своя. Библиотека была доверена мне. Я поклялась хранить книга. Как ты сам сказал, я — дочь рыцаря и потому знаю, как держать слово.

Бриан попытался уговорить ее, но Лиллит лишь улыбалась и качала головой. Гром понял, что не сможет ее убедить, она еще больше нравилась ему за мужество и за честь, хотя рыцарь и желал всем сердцем, чтобы она не была столь мужественной и честной.

Лиллит и Маркус говорили об участи Светлого Меча и его друзей.

— Часть из них все еще находится в гостинице «Красный Дракон», среди них жрица Мишакаль и служитель Паладайна.

— Тех самых древних Богов? И они всерьез утверждают, что являются их жрецами? — спросил Бриан.

Но было не похоже, чтобы Лиллит и Маркус шутили.

— Послушайте, вы же не думаете… Я имею в виду, вы ведь не можете верить…

— В истинных Богов? Конечно верим, — произнесла Лиллит решительно. — Ведь мы и сами поклоняемся одному из них. Эстетики — последователи Гилеана, его служители.

Бриан открыл рот и вновь закрыл его, не зная, что сказать. Лиллит, казавшаяся вполне разумной молодой женщиной, каковой она и являлась, говорила о служении каким-то Богам, оставившим человечество три сотни лет назад. Бриану очень хотелось расспросить девушку о ее вере, но сейчас едва ли было подходящее время для богословских дискуссий.

— Я заметил, что около гостиницы бродят закутанные в плащи личности, — добавил Маркус. — Уверен, что это дракониды. Они следят за этими людьми. Если жрецы Паладайна и Мишакаль попадут в руки Повелителя…

— Мы не можем этого допустить, — твердо сказала Лиллит. — Нужно привести их в библиотеку. Если на город нападут, это единственное относительно безопасное место. Маркус, посмотри, следят ли за библиотекой.

Эстетик кивнул и стал подниматься по лестнице. Лиллит повернулась к Бриану. Положив руку рыцарю на плечо, она посмотрела ему в глаза:

— Ты должен попытаться спасти Стурма и его друзей. Дракониды не станут заключать их в тюрьму. Они убьют их.

Бриан обнял ее и привлек к себе.

— Я сделаю все, о чем ты попросишь, Лиллит, но сперва ответь мне. Ты веришь в любовь с первого взгляда?

— Не верила, — тихо сказала девушка. — До сегодняшнего дня.

Долгий сладкий миг они держали друг друга в объятиях, потом Лиллит, тяжело вздохнув, сказала:

— Тебе лучше идти. А я присмотрю за кендером.

— Я останусь в библиотеке, буду защищать ее с тобой. Дерек и Эран могут отправиться за Оком и без меня…

Лиллит только покачала головой:

— Нет, это будет неправильно. У тебя свой долг, у меня свой. — Она улыбнулась, и на ее щеке показалась ямочка. — Когда все это закончится, мы расскажем друг другу о наших приключениях. Тебе нужно спешить, — добавила девушка.

Зная, что это безнадежно, Бриан оставил попытки убедить ее. Он позвал Дерека и Эрана, и они появились среди полок в сопровождении кендера, который не отставал от них, несмотря на повторявшиеся приказы Дерека продолжить чтение.

— Мои друзья в беде, так? — Тас глубоко вздохнул. — Значит, мне опять придется их спасать. Я рассказывал вам, как я спас Карамона от ужасной людоедки Сталиг Майт? Мы тогда были в этой чудесной, полной привидений крепости под названием Корона Черепа…

— Ты не пойдешь, кендер, — сказал Дерек.

— Нет, пойду, человек, — заявил Тас.

— Мы не можем привязать его к табурету. Он сбежит, как только вы уйдете, — сказала Лиллит. — Лучше вам взять его с собой. Так, по крайней мере, вы будете знать, где он.

Наконец Дерек согласился, не выказав, правда, особой радости.

— Как только мы вернемся, Непоседа, ты продолжишь искать информацию об Оке Дракона.

— Так я уже нашел, — небрежно бросил Тас.

— Правда?! — воскликнул Хранитель Венца. — Почему ты не сказал мне?

— Потому что ты не спрашивал, — ответил тот с мрачным негодованием.

— Так спрашиваю теперь! — сказал Дерек, багровея.

— Не очень-то любезно, — заметил кендер. Лиллит наклонилась и что-то шепнула ему на ухо.

— О, конечно. Я все вам расскажу. Эти драконьи глаза сделаны из хрусталя, и они волшебные. В них есть что-то внутри… забыл… — Он подумал минутку. — Субстанция, вот что. Субстанция хроматических драконов.

Тассельхофу нравилось, как перекатываются во рту эти непонятные слова, и он повторил их несколько раз, пока Дерек резко не велел ему продолжать.

— Я не знаю, что такое субстанция хроматических драконов, — сказал Тас, не упуская возможности еще раз произнести такие замечательные слова, — но это то, что внутри. Если вы сумеете добыть и подчинить себе один такой глаз, то драконы станут слушаться ваших приказов.

— Как действует Око? — спросил Хранитель Венца.

— В книге никаких инструкций нет, — ответил Тас, которого начало раздражать, что его засыпают глупыми вопросами, в то время как друзья в беде. Увидев, что Дерек хмурится, он добавил: — У меня есть друг, которому должно быть все об этом известно. Он маг. Его зовут Рейстлин, можем спросить у него…

— Нет, не можем, — отрезал Хранитель Венца. — А в книге сказано, где искать Око?

— Там написано, что одно из них отвезли в место под названием Ледяной Предел… — начал Тас.

— Вам на самом деле нужно спешить, — вмешалась в разговор Лиллит. Все это время она караулила у двери, тревожно глядя на лестницу. — Вы сможете поговорить об этом, когда вернетесь. Ваш друг арестован, и, вероятнее всего, его убьют.

— Он не рыцарь, — не смог удержаться Дерек. — Но, — добавил он уже гораздо миролюбивее, — он наш земляк, соламниец. Бриан присмотри за кен… господином Непоседой.

Дерек с Эраном стали подниматься по лестнице. Тассельхоф крутился на площадке в ожидании Грома.

— Еще один поцелуй, — попросил Бриан Лиллит, улыбаясь. — На счастье!

— На счастье! — сказала она и, поцеловав его, быстро проговорила: — Ты когда-нибудь находил то, что искал всю жизнь, лишь затем, чтобы потерять это вновь, и, может быть, навсегда?

— Со мной такое происходит все время! — воскликнул Тас, подобравшийся к ним поближе. — Однажды я нашел ужасно забавное кольцо, принадлежавшее злому магу. Оно заставляло меня все время подпрыгивать и скакать с места на место, это было очень весело, но потом я, кажется, его потерял…

Тассельхоф умолк. Эта история про кольцо и злого мага была страшно увлекательная, очень интересная и почти правдивая, но у нее не оказалось слушателей. Ни Бриан, ни Лиллит не обращали на него внимания.

Дерек нетерпеливо позвал Бриана. Тот в последний раз поцеловал Лиллит, крепко взял кендера за руку, и они взбежали по лестнице.

Лиллит вздохнула и вернулась к своим пыльным книгам.

6

Рыцари и кендер вышли из библиотеки через потайную дверь и попали в настоящую снежную бурю — удивительная перемена погоды, потому что, когда они спускались в подвал, было ясно и солнечно.

С неба падали большие тяжелые снежные хлопья, ограничивавшие видимость и делавшие прогулку по скользким мощеным улицам опасной. Хотя Маркус ушел лишь несколько минут назад, его следы уже замело. По словам Таса, снег был таким густым, что они едва могли разглядеть кончики своих носов. Рыцари уже двинулись в путь, когда внезапно из-за белой завесы вынырнула фигура.

— Это я, Маркус, — произнес голос, и человек поднял вверх руки, услышав лязг стали. — Я решил, что вас нужно проводить до Палаты Справедливости.

Дерек пробормотал слова благодарности и вложил меч обратно в ножны. Быстрым шагом пошли они сквозь метель, прикрывая от слепящего снега глаза, то и дело поскальзываясь на обледенелых камнях мостовой. Хотя большая часть мира погрузилась в тишину, покрытая пушистым белым одеялом, другая, маленькая частичка, которую составляли они, была весьма оживленна, поскольку кендер болтал без умолку:

— Вы когда-нибудь замечали, как меняет снег все вокруг? Я думаю, что именно поэтому ничего не стоит потеряться в буран. А мы уже потерялись? Я не помню, чтобы видел раньше это дерево, вон то, все согнувшееся. Наверное, мы сбились с дороги…

Тут они повернули за угол и дошли до дома, который кендер узнал, однако словесный поток не иссякал:

— Только посмотрите на тех горгулий! Ой, я видел, как одна из них шевельнулась! Бриан, ты видел, как шевельнулась та жуткая горгулья? Правда, будет весело, если она слетит со своего насеста на этом здании, спикирует прямо на нас и выцарапает нам глаза своими длиннющими когтями? Не то чтобы я хотел потерять свои глаза. Я ведь их люблю, без них мне бы не увидеть столько всего интересного. Скажи, Маркус, мы опять потерялись? Я что-то не припомню, чтобы мы проходили мимо этой мясной лавки, ой, подожди, да…

— Его можно заставить замолчать? — взревел Дерек.

— Только если отрезать язык, — ответил Эран.

Вероятно, Хранителю Венца подобный способ показался вполне приемлемым. Но в это время — к счастью, для Таса — они подошли к Палате Справедливости, большому уродливому кирпичному зданию. Несмотря на снежную бурю, около входа собралась толпа, из которой то и дело доносились выкрики в адрес ненавистных Соламнийских Рыцарей, призывающие их перестать прятаться за юбки правителя и показаться народу.

— Эти люди и вправду нас ненавидят, — сказал Дерек.

— Их нельзя за это винить, — ответил Маркус.

— Но ведь они сами обратились против нас, — возразил Хранитель Венца. — Множество соламнийцев погибло в этом городе после Катаклизма от рук черни.

— Это была трагедия, — признал эстетик. — Но после мятежа многие горожане искренне устыдились. Тарсисцы отправили в Соламнию посольство, чтобы попытаться покончить дело миром. Тебе это известно?

Дерек покачал головой.

— Их предложение было отвергнуто. Им даже не разрешили сойти с кораблей на соламнийскую землю. Если бы соламнийцы простили тех, кто был виноват перед ними, как им следовало бы сделать согласно Кодексу, — добавил Маркус, посмотрев на Дерека долгим взглядом, — рыцарей снова пригласили бы в Тарсис, и, может быть, тогда на него не напали бы армии драконидов.

— Большая часть Соламнии теперь в руках врага, — сказал Дерек.

— Да, знаю, — ответил Маркус. — Мои родители живут в Вингаарде. Я уже давно ничего о них не слышал.

Некоторое время рыцари молчали, затем Бриан тихо спросил:

— Так, значит, ты из Соламнии?

— Да, — ответил Маркус. — Я один из «патетиков», как величает нас кендер. — Он улыбнулся Тассельхофу. — Меня послали сюда вместе с Лиллит и еще несколькими братьями, чтобы защищать библиотеку.

— Вы не в силах ее защитить! — воскликнул Бриан, его охватила внезапная вспышка ярости. — Не от армии драконидов! Библиотека надежно спрятана. Вам с Лиллит нужно просто запереть ее и уходить отсюда. Вы рискуете жизнью ради стопки пыльных книг.

Он умолк, покраснев. Ему не следовало говорить так страстно и резко. Все посмотрели на него с удивлением. Маркус был спокойным, мягким, но решительным:

— Ты забываешь, сэр рыцарь, что с нами Бог. Гилеан не оставит нас сражаться в одиночестве, если, конечно, придется сражаться. Подождите минутку. Я вижу моего коллегу. Спрошу у него, что происходит.

Он поспешил навстречу человеку, который только что вышел из Палаты. После непродолжительной беседы Маркус быстрым шагом вернулся к спутникам:

— Ваших друзей собираются заключить в тюрьму…

— Надеюсь, это уютная тюрьма, — сказал Тассельхоф, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Некоторые тюрьмы бывают очень милые, а некоторые — нет. Мне еще не доводилось побывать в подземелье Тарсиса, так что я понятия не имею…

— Замолчи, Непоседа! — велел Дерек грозным голосом. — Эран, оторвись от своей проклятой фляжки!

Тассельхоф открыл рот, чтобы высказать рыцарю свои соображения, но тут прямо в рот ему залетела гигантская снежинка, и следующие несколько минут кендер пытался откашляться.

— Охранник не рискнет провести их на глазах у толпы, — продолжил Маркус. — Во всяком случае после того, что случилось во время ареста. Он поведет их кружным путем, через черный ход в торце здания — и дальше по аллее.

— Удача на нашей стороне, — сказал Дерек.

— Это не удача. Это Гилеан благословляет нас, — серьезно ответил эстетик. — Скорее! Сюда!

— Может, это Гилеан заставил кендера замолчать? — предположил Эран.

Он повесил фляжку обратно на ремень и похлопал кашлявшего Таса по спине.

— Если это так, я могу стать его последователем, — отозвался Дерек.

Следом за Маркусом они обогнули здание и вышли на обсаженную деревьями аллею. Снегопад внезапно прекратился, выглянуло солнце, под лучами которого засверкал свежевыпавший снег, — казалось, погоде нравилось подшучивать над ними. Затем небо вновь затянули облака, и солнце словно играло с людьми в прятки, то скрываясь, то выныривая из-за очередной тучи; внезапно опять начинался снег, а в следующую минуту уже снова ярко светило солнышко.

Здание отбрасывало на аллею тень, так что та казалась еще более темной и мрачной. Как только они ступили под деревья, Бриан заметил, как от стены здания отделились две завернутые в плащи фигуры и направились в противоположную сторону.

— Смотрите! — сказал он, указывая рукой.

— Дракониды, — отозвался Эран. Улучив момент, когда Дерек отвернулся, весельчак быстро сделал глоток из фляжки. — Они одеты точно так же, как те, которые остановили нас на мосту.

— Думаешь, они нас видели?

— Сомневаюсь, мы же были в тени. Я заметил их только потому, что они вышли на свет. Куда это они так спешат?

— Тихо! Это, должно быть, они! — предупредил Маркус.

Дверь открылась, и до них донеслись голоса.

— Держи кендера, — сказал Дерек Маркусу. Тассельхоф утверждал, что без него им ни за что не справиться, но Маркус прикрыл ему ладонью рот и таким образом закончил спор.

Из Палаты вышел констебль. Он вел пятерых узников, среди которых, к всеобщему удивлению, оказалась женщина. Их сопровождали три конвоира. Бриан сразу же узнал Стурма, который шел рядом с дамой, давая понять, что не даст ее в обиду. На нем красовался нагрудник с изображением розы и зимородка — эмблемой Ордена.

Что бы ни говорил Дерек о Стурме Светлом Мече, Бриан всегда считал, что этот человек — живое воплощение духа Рыцарства, галантный, мужественный и благородный, и казалось совершенно немыслимым, что Стурм опустился до такого бесчестья, как ложь, и носит доспехи, на что не имеет права.

Гром осторожным движением неслышно обнажил меч. Друзья тоже держали оружие наготове. Маркус отволок кендера подальше в тень.

Дверь за узниками закрылась. Констебль повел их по аллее. Бриан заметил, что Стурм обменялся взглядами с товарищем, и понял, что они решили бежать.

— Констебль — мой, — сказал Дерек. — Конвоиры — ваши.

Охранник слышал крики толпы, доносившиеся с другой стороны здания, но считал, что на этой аллее они в безопасности. Он не ждал никаких осложнений и потому расслабился, а об осложнениях догадался лишь тогда, когда краем глаза заметил блеск стали. Увидев бросившиеся к нему три фигуры в плащах, констебль поднес к губам свисток, но Дерек оглушил его эфесом своего меча, прежде чем тот успел позвать на помощь. Эран и Бриан едва замахнулись, как три стражника разбежались кто куда.

Рыцари повернулись к заключенным, которые еще не могли прийти в себя после столь неожиданного освобождения.

— Кто вы? — спросил полуэльф.

Бриан с любопытством оглядел стоявшего перед ним мужчину. Он был высок и мускулист, одет в кожу и мех; носил бороду, вероятно, для того, чтобы скрыть эльфийские черты, хотя они и не были особенно заметны, кроме, пожалуй, заостренных ушей. На вид ему было не больше тридцати пяти, хотя глаза выдавали человека, долго жившего на этой земле и повидавшего много горя и радости. Разумеется, эльфийская кровь в его жилах сильно продлит ему жизнь. Грому захотелось узнать, сколько лет ему на самом деле.

— Мы избежали одной беды, чтобы попасть в еще худшую? Покажите свои лица, — потребовал полуэльф.

Только тут Бриан осознал, что они больше похожи на наемных убийц, чем на спасителей. Он сдернул шарф и, повернувшись к Стурму, заговорил по-соламнийски:

— Oth Tsarthon e Paran, — что означало: «Вы встретили друзей».

Стурм встал перед женщиной, заслоняя ее собой. Лицо дамы было закрыто покрывалом, а сама она была завернута в плотный плащ, так что Бриан не сумел ее разглядеть. Женщина двигалась с неземной грацией, а рука, лежавшая на плече рыцаря, поражала совершенным изяществом и белизной.

Стурм выдохнул, узнав его.

— Est Tsarthai en Paranaith, — ответил он, что означало: «Мои товарищи — ваши друзья». И добавил на общем: — Эти господа — Соламнийские Рыцари.

Полуэльф и гном окинули их подозрительными взглядами:

— Рыцари! Откуда…

— Сейчас не время для объяснений, Стурм Светлый Меч, — произнес Дерек, из вежливости говоря на общем, поскольку догадался, что остальные не понимают соламнийского языка. — Стражники скоро вернутся. Идите за нами.

— Не так быстро! — попросил гном.

Это был старый гном, судя по проседи, серебрившейся в его длинной бороде, и, как большинство гномов, с которыми встречался Бриан, он казался вспыльчивым, упрямым и своенравным. Заметив алебарду, брошенную одним из стражников, он взял ее в свои сильные руки и одним ударом сломал рукоять о согнутое колено, чтобы легче было с ней управляться.

— Или вы найдете время все объяснить, или я не сдвинусь с места, — заявил гном. — Откуда вы узнали имя рыцаря и почему подкарауливали нас здесь?…

Тассельхофу наконец удалось вывернуться из рук Маркуса.

— Ой, продырявьте его, — жизнерадостно закричал кендер. — Оставьте его тело на корм воронам. Хотя вряд ли они обрадуются: на свете не много таких ворон, которые смогли бы переварить гнома…

Полуэльф облегченно вздохнул и улыбнулся. Он повернулся к побагровевшему гному и сказал:

— Ну что, удовлетворен?

— Когда-нибудь я убью этого кендера, — пробурчал тот в бороду.

Все это время Стурм не сводил взгляда с Дерека, который, наконец, стянул с лица шарф.

— Светлый Меч, — холодно поздоровался он.

Губы Стурма сжались, лицо помрачнело, рука опустилась на эфес меча. Бриан напрягся, предвидя неприятности. Но затем Стурм обвел взглядом своих спутников, задержал его на женщине. Бриан догадался, о чем тот думает: если бы он был один, то отказался бы принять помощь от человека, нанесшего публичное оскорбление ему и его семье.

— Мой господин, — столь же холодно произнес Стурм.

Он не поклонился. Если они и хотели сказать друг другу что-то еще, то их прервал резкий свист и приближавшиеся крики.

— Стражники! Сюда! — крикнул Маркус.

Друзья Стурма посмотрели на него и кивнули. Эстетик повел их лабиринтом улочек и аллей, которые переплетались, пересекая друг друга, словно клубок пьяных змей. Вскоре они оторвались от погони и, когда крики и свист смолкли, перешли на шаг, стараясь смешаться с людской толпой.

— Ты рад, что я тебя спас, а, Флинт? — спросил кендер, подпрыгивая рядом с хромающим гномом.

— Нет! — огрызнулся тот. — Это не ты меня освободил, бестолочь, а рыцари. — Он неохотно кивнул Бриану, шагавшему рядом с кендером, в знак благодарности.

Тассельхоф с заговорщическим видом подмигнул Бриану и усмехнулся:

— Славная у тебя алебарда, Флинт.

Гном уже собирался было выбросить сломанное оружие, но шуточки кендера заставили его лишь крепче сжать рукоять.

— Мне оно подходит, — сказал он. — К тому же это не алебарда, а алебастра.

— А вот и нет! — Тассельхоф тихонько хихикнул. — Алебастр — это такой белый материал, а алебарда — оружие.

Флинт грозно засопел:

— Что кендер может понимать в оружии? — Он потряс своей алебардой перед носом у Таса, который больше не мог сдерживаться и залился хохотом. — Это алебастра!

— Конечно! Такая же, как грива грифона на твоем шлеме! Все знают, что это обычный конский хвост, — выпалил Тассельхоф.

Флинт и так раскраснелся и задыхался от бега. Но, услышав такое обвинение, он просто побагровел и взялся рукой за белый хвост, свисавший с его шлема.

— Неправда! От лошадиной шерсти я чихаю! Это грива грифона!

— Но у грифонов гривы не бывает! — запротестовал Тассельхоф, подпрыгивая рядом с гномом, так что сокровища в его карманах громко гремели. — У них же голова орла, а тело льва, а не наоборот. И алебарда никакая не алебастра…

— Это алебастра или алебарда? — потребовал ответа Флинт, сунув свое оружие чуть ли не в нос Стурму.

— Мы, рыцари, называем это алебардой, — ответил тот, отодвигая лезвие от удивленной женщины, которая продолжала держать его под руку.

Тассельхоф издал победный клич.

— Хотя мне помнится, что тейвары употребляли слово, похожее на «алебастра», применительно к алебарде, — дипломатично добавил он, видя, как раздосадован гном. — Вероятно, ты это и имел в виду.

— Точно! — воскликнул Флинт, чье достоинство было спасено. — Сейчас не могу припомнить этого слова. Я не очень-то хорошо владею тейварским наречием. Но по звучанию что-то очень близкое к «алебастре».

Тассельхоф хитро усмехнулся и собрался было продолжить спор, но полуэльф, обменявшись со Стурмом улыбками, положил конец дискуссии, взяв кендера за руку и так быстро побежав с ним вперед, что только пятки засверкали.

На Бриана произвел впечатление дух товарищества, который царил среди этой странной компании. Особенно восхитил его Стурм. Он оберегал женщину, которую взялся опекать, и в то же время у него хватило терпения уладить спор между гномом и кендером, да еще и не уронить достоинства старика гнома.

Словно догадавшись о мыслях Грома, Светлый Меч улыбнулся ему, легонько пожав плечами.

Они шли проулками, стараясь избегать оживленных улиц. Танис продолжал держать кендера мертвой хваткой, как тот ни изворачивался и ни просил друга вернуть ему свободу.

Они оказались на рыночной площади, дальше боковыми улочками было не пройти, поэтому пришлось выйти на главную дорогу, которая вела к библиотеке. Несколько стражей порядка оглядывались в поисках беглецов, но найти горстку людей среди снующих по лавкам и торговым рядам толп было делом непростым, и солдаты, казалось, не особенно-то и усердствовали.

Бриан вспомнил слова Лиллит о том, что в городе начались беспорядки. Судя по мрачному и рассеянному виду солдат, это была правда. Обычно в это время горожане были заняты работой, но теперь Гром заметил, что люди собираются в кучки, о чем-то шепчутся между собой, то и дело оглядываясь. Стурм и остальные шли, опустив глаза и стараясь ничем не привлекать к себе внимания. Вероятно, им и прежде приходилось бывать в подобных переделках, догадался Бриан. Полуэльфу даже удалось утихомирить кендера.

Они без приключений пересекли рыночную площадь и вышли на улицу, ведущую в старую часть города, где располагалась библиотека. Там Танис попросил остановиться. Таща за собою кендера, он подошел, чтобы поговорить с рыцарями.

— Благодарим вас за помощь, — сказал Полуэльф, — но здесь мы должны проститься с вами. Наши друзья остались в гостинице под названием «Красный Дракон». Они понятия не имеют, что с нами произошло…

— Мы не можем, Танис! — воскликнул Тассельхоф. — Я же всю дорогу тебе об этом твержу. Нам нужно пойти в библиотеку, посмотреть еще раз на то, что я нашел. Это очень, очень важно!

— Тас, я не собираюсь рассматривать очередную окаменевшую лягушку, — нетерпеливо возразил Танис. — Нам нужно вернуться, сказать Лоране…

— Ну конечно, сказать Лоране! — хихикая, поддразнил его Тассельхоф.

— …и Рейстлину, и Карамону, что мы живы и здоровы, — продолжил полуэльф. — В последний раз, когда мы виделись, нас волокли в тюрьму. Они будут беспокоиться. — Он протянул руку. — Сэр Дерек, благодарю…

Тас воспользовался потерей бдительности друга и вывернулся из его захвата. Дерек попытался схватить кендера, но промахнулся, и Тассельхоф припустил по аллее.

— Встретимся в библиотеке! — крикнул Тас, оборачиваясь. — Рыцари покажут вам дорогу!

— Пойду, поймаю его, — предложил Флинт, но он так запыхался от быстрой ходьбы, что стоял согнувшись пополам и упираясь руками в колени. Казалось, его мучила одышка.

— Нет, — возразил Танис. — Мы и так уже разделились. Не стоит разбредаться в трех направлениях. Будем держаться вместе.

Маркус вызвался догнать Тассельхофа и бегом пустился вслед за ним.

— Избавиться от кендера — большая удача, — проворчат Флинт.

— Он и вправду обнаружил кое-что важное, — сказал Дерек. — Думаю, вам стоит пойти и посмотреть, что он нашел.

Бриан и Эран обменялись удивленными взглядами.

— Что ты делаешь? — спросил Длинный Лук, дергая Хранителя Венца за рукав. — Я думал, что это тайна.

— Мне нужна помощь полуэльфа, — шепнул ему Дерек. — Я собираюсь взять кендера с нами в Ледяной Предел.

— Ты шутишь! — в ужасе воскликнул Эран.

— Я никогда не шучу, — заявил Дерек. — Он единственный, кто способен перевести магические письмена. Он нам нужен.

— Он не пойдет, — ответил Бриан. — И не оставит своих друзей.

— Значит, Светлому Мечу придется его уговорить, а еще лучше будет, если я прикажу ему тоже следовать за нами.

— Он же не рыцарь, о чем ты не устаешь нам напоминать, — возразил Гром. — Он не обязан слушаться твоих приказов.

— Он послушается, если только не хочет, чтобы я рассказал правду его друзьям, — резко сказал Дерек. — Он может быть нам полезен, присматривая во время путешествия за лошадьми и за кендером.

Они говорили тихо, но Стурм, услышав свое имя, повернул голову, перехватил неодобрительный взгляд Дерека, направленный на его нагрудник, вспыхнул и отвернулся.

«Дерек, не делай этого, — мысленно молил друга Бриан. — Оставь все как есть. Пусть они идут своей дорогой, а мы пойдем своей».

Однако им овладело горестное чувство, что этого не случится.

— Идем с нами, Светлый Меч, — позвал Дерек повелительным тоном.

Полуэльф и гном обменялись встревоженными взглядами, затем посмотрели на Стурма, который ничего не слышал, потому что был занят разговором с женщиной.

— Попомни мои слова, добром это не кончится, — напророчил гном. — А все из-за этого безмозглого кендера!

Полуэльф глубоко вздохнул и кивнул, выражая мрачное согласие.

— Они же и половины не знают! — заметил Эран. Он достал фляжку, опрокинул ее и понял, что она пустая, потряс, но все было бесполезно. — Отлично, — пробормотал он. — Теперь мне придется терпеть Дерека на трезвую голову.

7

Рыцари и их спутники вернулись в библиотеку без всяких неприятностей. Маркус пришел сообщить, что Тас добрался до места целым и невредимым и теперь развлекает Лиллит рассказом о том, как ему пришлось сразиться с шестьюстами тарсисскими стражами, да еще и с бродячим великаном в придачу.

— Бриан, прежде чем мы войдем в библиотеку, позови Светлого Меча. Скажи, что я хочу поговорить с ним.

Гром глубоко вздохнул, но пошел исполнять поручение.

Стурм Светлый Меч происходил из славного рода, сам Лорд Гунтар был старинным и преданным другом их семьи. Когда Стурм подал прошение о вступлении в Орден, Лорд Гунтар поддержал молодого человека. Это Дерек выступил против присвоения ему рыцарского звания, и тому было несколько причин: Стурм вырос не в Соламнии, его воспитанием занималась мать, а не отец, Стурм не получил должного образования, он не служил оруженосцем. К тому же — и это было самым скверным — Дерек поставил под сомнение законность рождения Стурма.

К счастью, Светлый Меч не присутствовал на Совете и не слышал всего, что говорил Хранитель Венца о нем и его семье, иначе дело закончилось бы кровопролитием прямо в зале. Тогда Лорд Гунтар ответил на эти обвинения и страстно отстаивал право своего юного друга, но слов Дерека было достаточно, чтобы отклонить прошение Стурма.

Поговаривали, что до Светлого Меча дошли слухи о том, что говорил на Совете Хранитель Венца, и уязвленный юноша пытался вызвать его на поединок. Однако это было невозможно. Простолюдин, каким фактически являлся Стурм Светлый Меч, не мог бросить вызов Рыцарю Розы. Чувствуя себя опозоренным, Стурм решил покинуть Соламнию. Тщетно Лорд Гунтар пытался убедить его остаться, уговаривая подождать год, чтобы вновь подать просьбу о вступлении в Орден. В свое время Стурм смог бы ответить на обвинения Дерека. Но юноша отказался. Вскоре он покинул Соламнию, взяв с собой свое наследство — отцовский меч и доспехи, часть из которых были теперь на нем, хотя он и не имел права носить их.

«Двое упрямых гордецов, — подумал Бриан. — Они оба виноваты».

— Нам нужно поговорить с тобой, Стурм, — сказал Гром. — Наедине. Может быть, леди захочет немного отдохнуть, — осторожно предложил он.

Стурм подвел завернутую в покрывало женщину к каменной скамье неподалеку от развалин, вероятно бывших некогда мраморным фонтаном. Он галантно постелил на скамью свой плащ и усадил свою спутницу. Эльф по имени Гилтанас, который за все это время не обменялся с ними ни словом, сел рядом. Танис стоял неподалеку, беспокойно оглядываясь, и неохотно кивнул, когда Стурм сообщил, что должен отлучиться, чтобы поговорить со своими земляками.

Дерек повел его туда, где они могли спокойно поговорить — так, чтобы никто их не слышал. Бриан, которого охватило скверное предчувствие, сумел улучить минуту и сказать несколько слов Стурму:

— Я очень сожалею о том, что произошло, когда ты был в Соламнии. Дерек мой друг, я высоко ценю его, — Гром горько усмехнулся, — но иногда его заносит.

Стурм ничего не ответил. Он не поднимал глаз, лицо ею потемнело от гнева.

— У всех есть свои недостатки, — продолжал Бриан. — Если бы Дерек снял свои доспехи, то под ними мы увидели бы человека. Вся беда в том, что он не может их снять. Он так устроен. Он требует совершенства от каждого, и прежде всего от самого себя.

Казалось, эти слова смягчили Стурма. Он выглядел уже не столь суровым.

— Когда армия драконидов напала на замок Хранителей Венца, дракон убил его младшего брата, Эдвина. Во всяком случае мы считаем, что он погиб. — Гром умолк, вспоминая пережитый ужас, а затем тихо добавил: — Мы надеемся, что он погиб. Жена Дерека вместе с ребенком вынуждена была вернуться к отцу, поскольку у него не осталось дома, где они могли бы жить. Как при этом должен чувствовать себя мужчина, особенно такой гордый, как Дерек? У него ничего не осталось, кроме его рыцарского звания, этой миссии… — Бриан вздохнул, — и его гордости. Помни об этом, Стурм, и прости его, если можешь.

Сказав все это, Гром отошел, чтобы Дерек не заподозрил, что они шепчутся у него за спиной. Стурм был молчалив и холоден, когда подошел к Хранителю Венца. Эран бросил на Бриана вопросительный взгляд. Но тот мог лишь покачать головой. Он понятия не имел о том, что задумал Дерек.

— Светлый Меч, в прошлом у нас были разногласия…

Стурм задрожал всем телом, руки его сжались в кулаки. Он ничего не ответил и лишь принужденно кивнул.

— Хочу напомнить тебе, что согласно Кодексу в военное время все личные разногласия должны быть забыты. Я собираюсь это сделать, — добавил он, — и в доказательство открою тебе подлинную цель нашей миссии.

Бриан внезапно понял, что замыслил Дерек, и так разозлился, что с трудом проглотил гневные слова, готовые сорваться с его уст. Хранитель Венца решил помириться со Стурмом только потому, что ему был нужен кендер.

Стурм колебался, затем глубоко вздохнул, словно с его плеч свалилась тяжелая ноша.

— Твое доверие — великая честь для меня.

— Ты можешь рассказать о нашей миссии друзьям, но дальше это пойти не должно, — предупредил Дерек.

— Я понял, — сказал Светлый Меч. — Я ручаюсь за них, как за себя самого.

Учитывая то, что он говорил о представителях других народов, таких как гномы и полуэльфы, Дерек удивленно поднял бровь, однако возражать не стал. Ему нужен был кендер.

Хранитель Венца собирался продолжить, когда его перебил Эран.

— Это правда, что вы убили Повелителя Драконов в Пакс Таркасе? — с интересом спросил он.

— Мои друзья и я принимали участие в восстании, которое привело к гибели Повелителя, — ответил Стурм.

На Эрана это произвело впечатление.

— Тут скромность ни к чему, Светлый Меч. Дело, должно быть, этим не ограничилось, раз за ваши головы объявлена награда!

— Правда? — удивился Стурм.

— Да. В списке твоё имя и имена твоих друзей. Покажи ему, Бриан.

— В другой раз. Сейчас нам важно обсудить более важные вопросы, — перебил Дерек, раздраженно поглядывая на Эрана. — Совет возложил на нас миссию найти и привезти на Санкрист одну ценную вещь, которая называется Око Дракона. До нас дошли слухи, что она находится в Ледяном Пределе, но мы сделали крюк, чтобы заглянуть в древнюю библиотеку и попытаться добыть еще кое-какие сведения. В этом кендер оказал нам неоценимую помощь.

Стурм смущенно погладил усы:

— Мне бы не хотелось говорить плохо о ком бы то ни было, и особенно о Тассельхофе, которого я знаю много лет и считаю своим другом…

При этих словах Дерек нахмурился, мысль о том, что кто-то может называть другом кендера, явна была ему не близка. Но к счастью, Стурм этого не заметил.

— …однако стоит с некоторой долей осторожности относиться к тому, что он говорит, иногда он может… присочинить…

— Если ты пытаешься предупредить меня, что кендер — маленький лжец, то это мне известно, — нетерпеливо закончил его мысль Дерек. — Однако на этот раз он не лгал. Мы проверили его слова. Думаю, тебе и твоим друзьям стоит самим в этом убедиться.

— Если Тассельхоф может быть вам полезен, то я очень рад. Уверен, Танис захочет поговорить с ним. Теперь, если больше вопросов нет, я пойду, — добавил Стурм.

— Только один. Кто эта женщина, прячущая лицо под покрывалом? — спросил Бриан, с любопытством глядя через плечо.

Дама все еще сидела на скамье, разговаривая с чистокровным эльфом и полуэльфом. Гном топтался неподалеку.

— Леди Эльхана, дочь короля Сильванести, — ответил Стурм.

Его взгляд потеплел, когда молодой человек повернулся к ней.

— Сильванести! — удивленно повторил Эран. — Она далеко от дома. Что делает в Тарсисе эльфийка из Сильванести?

— У Владычицы Тьмы длинные руки, — угрюмо ответил Стурм. — Армия драконидов готовится вторгнуться в ее владения. Леди, рискуя жизнью, предприняла это путешествие в поисках наемников, которые помогли бы эльфам сразиться с врагом. За это она и была арестована. В Тарсисе не привечают ни наемников, ни тех, кто хочет воспользоваться их услугами.

— Это значит, война продвинулась так далеко на юг, раз они угрожают Сильванести? — спросил ошеломленный Бриан.

— Вероятно, да, господин, — ответил Стурм. Он взглянул на Дерека и спросил с нотками сожаления и сочувствия: — Я слышал, что война не обошла и Соламнию.

— Замок Хранителей Венца пал под натиском войска драконидов, и Вингаард тоже, — бесстрастно произнес Дерек. — Такая же участь постигла всю восточную часть страны. Палантас еще держится, как и Башня Верховного Жреца, но мы ожидаем штурма в любой момент.

— Мне так жаль это слышать, — искренне сказал Стурм, первый раз посмотрев Дереку прямо в глаза.

— Мы не нуждаемся в сочувствии. Все, что нам необходимо, — это сила, чтобы очистить нашу родину от проклятых мясников! — резко ответил Дерек. — Вот почему Око Дракона так важно. По словам кендера, оно наделяет того, кто им владеет, властью над драконами.

— Это и в самом деле хорошая новость для всех, кто, подобно нам, сражается за свободу, — согласился Светлый Меч. — Пойду сообщу моим друзьям.

Он отправился поговорить с полуэльфом.

— Теперь мы должны быть вежливы с этими людьми, — сурово произнес Дерек и, обхватив себя за плечи, направился за Стурмом.

Эран зашагал следом.

— Бриан, ты ведь понимаешь, что он делает? Дерек был приветлив со Светлым Мечом только из-за кендера. Иначе он и руки бы Стурму не подал.

— Может, и так, — согласился Гром. — Но справедливости ради нужно признать, что Дерек все видит в ином свете. Он-то считает, что делает это ради Соламнии.

Длинный Лук дернул себя за ус:

— Ты хороший друг, Бриан. Надеюсь, Дерек этого заслуживает.

Он потянулся за флягой, но, вспомнив, что она пуста, вздохнул и отправился знакомиться с «разношерстным сбродом» — друзьями Стурма.

Вскоре выяснилось, что это выражение не очень подходило к друзьям Стурма, особенно это касалось леди Эльханы, знакомство с которой могло сделать честь даже Дереку. В Соламнии вот уже несколько сотен лет не было короля, однако рыцари по-прежнему питали глубокое уважение к особам королевской крови, а принцесса столь бесподобной красоты, как леди Эльхана Звездный Ветер, вселяла настоящее благоговение.

Они направились в библиотеку, где обнаружили кендера, разглядывавшего книги сквозь волшебные очки. Эльф-полукровка, который был представлен рыцарям как Танис Полуэльф, собрался сурово отчитать Таса за побег, но быстро смягчился, обнаружив, что Тассельхоф на самом деле может прочесть старинные письмена, а не выдумывает все на ходу.

Пока рыцари, кендер и его друзья беседовали, Бриан ускользнул, чтобы разыскать Лиллит. Но его ждало разочарование: девушка ушла по какому-то делу. Он вернулся ко входу и застал там Маркуса, нервно выглядывавшего на лестницу.

— В воздухе витает что-то недоброе, — сказал он. — Ты чувствуешь?

Гром вспомнил, что совсем недавно то же самое говорил Эран. После слов Маркуса он и сам почувствовал какую-то безотчетную тревогу. По спине побежали мурашки.

— Где Лиллит? — спросил Бриан.

— Она молится в нашей часовне. — Маркус указал на комнату, расположенную сбоку от главного входа. Дверь с изображением книги и весов осталась приоткрытой.

Гром растерялся. Он не знал, как поступить.

— Просто… мы скоро уходим… я бы хотел увидеться с ней.

— Ты можешь зайти, — улыбаясь, ответил Маркус.

— Я бы не хотел мешать…

— Ты не помешаешь.

Бриан колебался, но все же пошел и осторожно толкнул дверь.

Часовня оказалась довольно маленькой, одновременно там могли находиться всего несколько человек. В дальнем конце возвышался алтарь. На нем лежала открытая книга, а рядом стояли весы, точно отрегулированные, так что чаши находились на одном уровне. Лиллит не стояла на коленях, как представлял себе Бриан. Она сидела перед алтарем, непринужденно скрестив ноги, и тихо говорила что-то, однако это скорее походило не на молитву, а на дружескую беседу с Богом, потому что время от времени девушка сопровождала свои слова жестами.

Бриан открыл дверь пошире, намереваясь проскользнуть и встать в задней части комнаты, но петли громко заскрипели. Лиллит повернулась к нему с улыбкой.

— Прости, — сказал Бриан. — Я не хотел тебя беспокоить.

— Мы с Гилеаном просто беседовали, — сказала девушка.

— Ты говоришь так, словно вы друзья, — удивился Гром.

— Это правда, — ответила Лиллит, поднимаясь на ноги.

— Но ведь он же Бог. По крайней мере, вы в это верите, — сказал Бриан.

— Я уважаю и почитаю его как Божество, но, когда я обращаюсь к нему, он приветствует меня так, словно мы старые друзья.

Бриан посмотрел на алтарь, стараясь придумать, как бы сменить тему разговора, поскольку чувствовал себя не в своей тарелке. Он взглянул на книгу, полагая, что это, должно быть, какой-то священный текст, и недоуменно спросил:

— Страницы пустые. Почему?

— Чтобы напоминать нам, что наша жизнь состоит из таких вот чистых листов, которые ждут, когда их заполнят, — ответила Лиллит. — Книга нашей жизни открывается с рождением и закрывается со смертью. Мы постоянно пишем в ней, но, сколько бы мы ни исписали, какие бы радости или несчастья ни выпадали на нашу долю, какие бы ошибки мы ни совершали, мы всякий раз переворачиваем страницу и начинаем каждое утро с новой.

— Некоторые могут счесть такую перспективу пугающей, — задумчиво сказал Бриан, глядя на ослепительно-белую пустую страницу.

— А я нахожу это обнадеживающим, — сказала Лиллит, придвигаясь ближе.

Он взял ее руки в свои и сжал их:

— Я знаю, что мне хочется написать на завтрашней странице. Я хочу написать о моей любви к тебе.

— Тогда давай отведем для этого сегодняшнюю страницу, — тихо ответила Лиллит. — Зачем ждать до завтра.

Маленькая хрустальная чернильница стояла на алтаре, а рядом лежало перо. Лиллит опустила кончик в чернила и полушутя-полусерьезно вывела на странице сердце, как нарисовал бы ребенок, и написала внутри «Бриан».

Гром принял перо из рук девушки и приготовился написать ее имя, но остановился, услышав звуки рога, раздававшиеся снаружи. Хотя звуки доносились издалека, он сразу же узнал их. Сердце Бриана сжалось, рука дрогнула и выронила перо, которое черкнуло по бумаге, выведя лишь букву «Л». Он повернулся к двери.

— Что это за жуткий шум? — спросила Лиллит. Рев рога стал громче, она поморщилась от нестройных, режущих слух звуков.

— Что это? — спросила она тревожно. — Что все это значит?

— Армия драконидов, — ответил Бриан, стараясь сохранять спокойствие, чтобы не напугать ее чрезмерно. — Случилось то, чего мы опасались. Враги напали на Тарсис.

Они с Лиллит обменялись взглядами. Через несколько мгновений им предстояло расстаться. Бриана звал долг, ее — тоже. И они подарили себе этот миг, сжав друг друга в объятиях, миг, чтобы запомнить любящие лица, миг, который они будут вспоминать в надвигающейся тьме. Затем они разошлись, каждый — в свою сторону.

— Маркус! — крикнула Лиллит, выбегая из часовни. — Собери эстетиков! Приведи их сюда!

— Дерек! — позвал Бриан, — Армия драконидов! Я должен подняться посмотреть!

Он уже взбегал по ступенькам, когда до него донеслись резкие голоса из библиотеки. Бриан зарычал про себя. Он догадывался, что происходит. Рыцарь развернулся и, прокладывая путь меж книжных полок, со всех ног бросился на звук голосов, надеясь предотвратить ссору.

— А ты куда собрался, кендер? — услышал он окрик Дерека.

— С Танисом! — ответил Тас, который, казалось, был удивлен вопросом. — Вы, рыцари, можете обойтись и без меня. А друзьям без меня не справиться!

— Мы предлагаем вам защиту, полуэльф, — говорил Дерек, когда появился Бриан. — Вы что, отвергаете наше предложение?

— Благодарю, сэр рыцарь, — ответил Танис. — Но я уже объяснял, что мы не можем пойти с вами. Наши друзья остались в «Красном Драконе». Мы должны за ними вернуться.

— Бери кендера, Стурм, и идем с нами, — приказал Дерек.

— Не могу, сэр, — ответил Стурм и положил руку на плечо Таниса. — Он наш предводитель, и мой первый долг — хранить верность друзьям.

Хранитель Венца был взбешен тем, что Стурм Светлый Меч, соламниец, осмелился ослушаться прямого приказа рыцаря, который был его господином по праву рождения, да еще и оскорбить его, заявив, что подчиняется какому-то безродному полукровке.

Танис все понял и хотел что-то сказать, возможно, чтобы остудить гнев Дерека, но не успел.

— Если это твое решение, я не стану тебя отговаривать, — сказал Хранитель Венца в холодной ярости. — Но это еще один черный шар против тебя, Стурм Светлый Меч. Помни, ты — не рыцарь. Во всяком случае пока. Молись, чтобы меня не было, когда будут обсуждать твою кандидатуру на Совете.

Стурм похолодел и бросил затравленный взгляд на полуэльфа, который явно был изумлен.

— Что он сказал? — спросил гном. — Рыцарь не рыцарь?

— Оставь, Флинт, — тихо сказал Танис. — Это не имеет значения.

— Разумеется, не имеет значения. — Флинт потряс кулаком перед носом Дерека. — Мы просто счастливы, что он — не один из ваших заносчивых железнолобых рыцарей! Поделом бы вам было остаться с кендером!

— Танис, я могу все объяснить, — тихо сказал Стурм.

— Сейчас не время для объяснений! — торопливо ответил полуэльф. — Слышите! Они приближаются. Господа, желаю удачи. Стурм, позаботься о леди Эльхане. Тассельхоф, ты пойдешь со мной. — Танис положил руку на макушку кендера. — Если разойдемся, то встретимся в «Красном Драконе».

Звуки рога приближались. Танис собрал друзей, и они поспешили наружу, следуя за кендером, который знал тропинку между книжными полками. Дерек с яростью смотрел на высившуюся на столе кипу книг. Многие из них так и остались непросмотренными.

— По крайней мере, нам известно, что Око в Ледяном Пределе, и мы знаем, как его использовать, — сказал Эран. — А теперь давайте выбираться из города, прежде чем от него не останется камня на камне.

— Около главных ворот есть конюшни, в суматохе мы можем ускользнуть незамеченными… — добавил Бриан.

— Нам нужен кендер! — стоял на своем Хранитель Венца.

— Дерек, будь же разумным, — уговаривал Эран, но тот не слушал его, доставая свои доспехи.

Прятаться уже было незачем. Им нужно было пробивать себе путь из города. И Эран, и Дерек надели нагрудники и шлемы. Бриану, чья лошадь ускакала во время стычки с драконидами, пришлось довольствоваться кожаным нагрудником. Они перебрали свои мешки, взяв лишь самое необходимое, остальное оставили в библиотеке и пробрались сквозь книжные завалы к выходу.

— Спасибо тебе за помощь, госпожа, — поблагодарил Дерек Лиллит, стоявшую на страже у дверей. — Как нам найти гостиницу под названием «Красный Дракон»?

Лиллит удивленно посмотрела на него:

— Не очень-то подходящее время, чтобы нанимать комнату, сэр.

— Пожалуйста, госпожа, у нас совсем нет времени, — настаивал Хранитель Венца.

Девушка только пожала плечами:

— Вернитесь обратно в центр. Гостиница недалеко от Палаты Справедливости.

— Идите, я догоню, — сказал Бриан товарищам.

Дерек бросил на него обеспокоенный взгляд, но промолчал. Эран улыбнулся и, подмигнув, направился по ступеням вслед за Дереком.

— Запри хорошенько дверь. Они ее не найдут, — обратился он к Лиллит.

— Хорошо, — откликнулась девушка. Ее голос чуть дрожал, но она вполне владела собой и даже сумела улыбнуться. — Я жду, когда придут остальные эстетики. У нас есть запас пищи и воды. Мы будем в безопасности. Драконидов книги не интересуют…

«Нет, но зато их интересует убийство», — в отчаянии подумал Бриан.

Он в последний раз поцеловал ее долгим поцелуем, затем, услышав внизу голос Дерека, оторвался от ее губ и побежал за друзьями.

— Да хранят тебя Боги Света! — крикнула Лиллит ему вслед.

Бриан оглянулся и помахал на прощание. Он видел, как девушка улыбалась и махала в ответ, и тут солнце закрыла тень.

Бриан поднял глаза и увидел красные крылья и огромное тело дракона. Ужас сковал его члены, отнимая надежду и лишая мужества Рука, державшая меч, ослабела. Он задыхался, словно после быстрого бега, едва способный глотнуть воздуха от страха, который, казалось, омрачил все вокруг.

Армия драконидов пришла не для того, чтобы завоевать Тарсис, а для того, чтобы его разрушить.

Бриан боролся со страхом, угнездившимся в нем настолько, что он чувствовал физическое недомогание. Он не знал, видели ли его Дерек с Эраном; осознание собственной слабости, гордость и гнев придали ему сил. Он побежал. Красное чудовище пролетело мимо, направляясь к тем кварталам Тарсиса, где по улицам метались охваченные паникой люди.

Бриан заметил Эрана и Дерека, прятавшихся в тени разрушенного дверного проема.

Прилетели другие красные драконы, их крылья закрывали небо. Рыцари слышали рев чудовищ, видели, как пикируют они на свои беззащитные жертвы, выдыхая огромные огненные шары, испепелявшие всех и вся на своем пути. Вверх поднимался дым, охваченные пламенем здания рушились. Даже большое расстояние не заглушало криков умирающих.

Лицо Эрана посерело. Дереку только нечеловеческим усилием воли удавалось сохранять видимость спокойствия. Ему дважды пришлось облизать губы, прежде чем он смог заговорить:

— Мы идем в гостиницу.

Они непроизвольно пригнулись, когда над ними пролетел красный дракон, касаясь брюхом верхушек деревьев. Если бы дракон посмотрел вниз, он бы их увидел, но зверь жадно смотрел перед собой, ему не терпелось принять участие в бойне.

— Это безумие, Дерек! — прошипел Эран. Пот тек из-под шлема, заливал губы. — Нам нужно Око, забудь ты о проклятом кендере! — Он указал на кольца густого черного дыма. — Посмотри-ка на это! Мы все дружно отправимся в Бездну!

Дерек окинул его холодным взглядом:

— Я иду в гостиницу. Если ты боишься, тогда встретимся в лагере.

Он припустил по улице короткими перебежками от одного укрытия к другому, от дверных проемов до сквера, чтобы не попасться на глаза драконам.

Бриан беспомощно посмотрел на Эрана, который в отчаянии развел руками:

— Думаю, придется пойти с ним! Может, нам удастся удержать этого глупца от самоубийства.

1

Покинув Ледяной Предел, Китиара и Скай воссоединились с отрядом синих драконов и драконидов-сиваков, занявших позиции в окрестностях Торбардина. Они следили за входами в королевство гномов, в надежде задержать кого-нибудь из преступников, за которых была обещана награда. У Кит был хороший повод отправиться в Тарсис. Ариакас недавно назначил Тоэда на пост Повелителя Красных Драконов, да и то временно. Китиара могла бы сказать императору, что отправилась понаблюдать за ходом сражения и за хобгоблином.

Синие драконы прослышали о возможности напасть на город и с энтузиазмом ожидали предстоящей битвы. Скай был единственным, кому подобная перспектива не улыбалась. Он знал правду. Китиара отправлялась в Тарсис не для того, чтобы воевать или страховать Повелителя. У нее были на это личные причины. Она сама рассказала обо всем Скаю.

Скай почитал Китиару так, как мало кто из драконов почитал людей за всю историю Кринна. Он отдавал должное ее мужеству. Он мог поручиться за ее умение и сообразительность, когда речь шла о военных действиях. Он уважал ее как стратега и тактика, покорившего большую часть Соламнии. И был убежден, что, если бы она, а не Ариакас стояла во главе армии, они уже праздновали бы победу в Палантасе. Китиара была выдержанным и хладнокровным, искусным и отважным воином.

Но в личной жизни она позволяла своим изменчивым страстям и желаниям управлять собой.

Меняя любовников как перчатки, она использовала их, а затем бросала. Сама Китиара считала, что держит все под контролем, но Скай понимал ее лучше, чем она себя. Она жаждала любви, как некоторые жаждут „гномьей водки“. Она изголодалась по этому чувству. Ей было нужно, что ее обожали; даже бросая своих любовников, она ожидала, что те не перестанут ее любить. Ариакас был, возможно, единственным исключением, и лишь потому, что Китиара отдалась ему только для того, чтобы достичь определенного положения. Они хорошо понимали друг друга, поскольку были похожи. Он требовал от женщин того же, чего она хотела от мужчин. И он был единственным человеком, которого Китиара боялась, а она была единственной женщиной, способной его обескуражить.

Бездна бы забрала этого Бакариса, думал Скай о помощнике Китиары и ее нынешнем любовнике. Обаятельный, красивый, он был неплохим солдатом, но, конечно, не ровня ей. Оставленный в Соламнии без надзора, он устроил бы вместо сражения мышиную возню, если бы возникла необходимость наступать. Дракон надеялся только, что этот набег на юг не отвлечет Китиару от войны надолго.

Скай не знал, за каким именно мужчиной бросилась она в Тарсис. Она этого ему не сказала. Он догадывался, что дело касается юношеской привязанности. Синий был уверен, что со временем Кит все ему расскажет. Он был единственным существом, которому она доверяла безоговорочно. Нужно дать ей возможность найти эту давнишнюю любовь, кем бы он ни был, и она быстро выбросит его из своей жизни. Тогда Кит вновь сможет вернуться к делам.

Они устроили свой штаб за городскими стенами, неподалеку от горячих источников, которые обнаружил Скай. Китиара послала шпионов в Тарсис и другие города, вооружив их описанием преступников, составленным Тоэдом. Выставила патрули на главных торговых путях.

И хотя сильный снегопад серьезно мешал им, одна из патрульных групп наткнулась на нечто интересное, хотя вовсе не на то, чего ожидала Китиара.

— Почему Рэг и его баазы не доложили о случившемся? — спросила Кит у командира отряда сиваков.

Тот не имел ни малейшего понятия и послал нескольких своих солдат выяснить причину. Они вернулись с неутешительными новостями.

— Рэг и остальные мертвы. Мы обнаружили их останки неподалеку от моста к югу от Тарсиса. Следы на снегу указывают, что там было три всадника. Они приехали по дороге из Ригитта. Одна лошадь, вероятно, убежала, так как ее следы вели обратно в город. Две лошади направились на запад, свернув с дороги. Мы поймали убежавшую лошадь, она бродила на равнинах, — доложил сивак и добавил: — Это было приторочено к седлу.

Он держал в руках наручи, украшенные изображением зимородка и розы.

— Соламнийские Рыцари! — раздраженно произнесла Китиара.

Она просмотрела отчеты своих шпионов, один из них привлек ее внимание.

„Рыцарь Дерек Хранитель Венца вместе с двумя товарищами прибыл в Ригитт. Они наняли лошадей, собираясь отправиться в Тарсис…“

— Сукин сын! — выругалась Китиара. Разумеется, это должны были быть они. Кто, кроме Соламнийских Рыцарей, так запросто разделался бы с отрядом драконидов?

— Когда это произошло? — спросила она.

— Может быть, пару дней назад, — ответил сивак.

— Сукин сын! — снова выругалась Китиара, но на этот раз с большей горячностью. — Значит, мост оставался без охраны несколько дней. Негодяи, за которыми мы охотимся, могли пройти незамеченными и проникнуть в Тарсис без нашего ведома.

— Мы не обнаружили там других следов, но мы разыщем преступников, даже если они проскользнули, моя госпожа, — пообещал сивак и сдержал слово.

— Те, кого вы ищете, в Тарсисе, — доложил он на следующий день. — Они вошли в ворота этим утром. Все вместе. — Драконид указал на список. — Описания совпадают в точности. Они остановились в гостинице „Красный Дракон“.

— Отлично, — сказала Китиара, поднимаясь. Ее лицо пылало, глаза блестели от волнения. — Позови Ская. Я вылетаю немедленно…

— Есть одна небольшая проблема. — Сивак замялся и кашлянул. — Некоторые из них арестованы.

— Что?! — Китиара смотрела на него, уперев руки в бока. — Арестованы? Какой глупец приказал это сделать? — В тот миг, когда она произнесла слово „глупец“, ответ пришел сам собой. — Тоэд!

— Не лично Повелитель Тоэд, — возразил сивак. — Он послал своего эмиссара, чтобы вести переговоры с правителем Тарсиса. Кажется, один из стражей у ворот узнал Соламнийского Рыцаря… Стурма Светлого Меча, — пояснил драконид, сверившись со списком. — Стражник сообщил правителю Тарсиса, который поначалу вовсе этим не заинтересовался. Но эмиссар настоял, чтобы рыцаря и его товарищей арестовали.

— Я сверну проклятому хобу шею! — процедила Китиара сквозь зубы. — Эмиссар знает, что эти люди значатся в списке преступников?

— Полагаю, он не соотнес одно с другим, моя госпожа. Ему известно лишь, что в город прибыл Соламнийский Рыцарь. Я говорю это потому, что его спутникам позволили остаться в гостинице. Под арест были взяты только полуэльф, рыцарь, эльф, гном и кендер.

Китиара успокоилась:

— Так, значит, полуэльф и остальные в тюрьме.

Сивак кашлянул вновь:

— Нет, моя госпожа.

— Ради нашей Королевы, что еще пошло не так? — потребовала ответа Китиара.

— Кажется, произошел бунт, в суматохе кендер исчез. Остальные появились в суде вместе с эльфийкой, оказавшейся дочерью короля Лорака. Их всех отправили под конвоем в тюрьму, но на конвоиров напали трое неизвестных в плащах и освободили заключенных.

— Можешь не продолжать, — проговорила Китиара угрожающе спокойным голосом. — Те трое, что освободили заключенных, были Соламнийскими Рыцарями.

— Вероятно, да, моя госпожа, — произнес драконид после минутного колебания. — Мои соглядатаи слышали, что они говорили по-соламнийски, и рыцарь Светлый Меч узнал остальных.

Китиара вновь опустилась на свой стул.

— Где они теперь?

— Мне очень жаль, но им удалось скрыться. Мои люди ищут их. Однако женщина, упомянутая в списке, и другой мужчина, а также маг и жрец Паладайна все еще в гостинице.

— Хоть в чем-то повезло, — сказала Кит, к которой возвращалось хорошее настроение. — Полуэльф не бросит своих людей. Они его друзья. Он вернется за ними. Продолжайте следить за гостиницей. Нет, подожди. Я сама отправлюсь туда…

— Ох, есть еще одна проблема, моя госпожа, — произнес сивак и попятился, чтобы оказаться вне досягаемости ее меча на случай, если Китиара не сдержит гнева. — Повелитель Тоэд приказал начать штурм. Пока мы говорим, над Тарсисом летают драконы.

— Я же сказала этому глупцу дождаться моего сигнала! — кипела от злости Китиара, пока Скай набирал высоту.

Она прижалась к телу синего дракона, обхватив его шею, чтобы максимально уменьшить сопротивление воздуха. Оторваться от земли драконам было не так-то просто. Для того чтобы поднять в воздух тяжелое тело, даже без седока, требовались огромные усилия. Некоторые наездники не принимали этого в расчет и не очень-то помогали своим драконам, а зачастую даже мешали.

Китиара инстинктивно чувствовала, как помочь Скаю, возможно, потому, что она любила летать. В воздухе они словно срастались, становились одним существом, обладавшим крыльями. В бою она предугадывала любое движение синего, так же как и он знал по прикосновению ее пяток к бокам, по движению руки на шее, куда она хочет повернуть, — и это всегда была самая гуща сражения.

Синие драконы взвились в воздух, следуя за Скаем, своим вожаком. В такие моменты он всегда чувствовал прилив гордости, как, впрочем, и Китиара, он знал это наверняка.

— Красные не очень-то будут нам рады! — крикнул Скай, перекрывая рев ветра.

Китиара произнесла несколько отборных ругательств в адрес красных драконов вместе с Повелителем Тоэдом.

— Нам нужна гостиница под названием „Красный Дракон“! — прокричала она.

— Боюсь, ты немного опоздала! — откликнулся тот. Им как раз открылся вид на Тарсис, вернее, на то, что от него осталось.

В воздух поднимались столбы дыма, все вокруг заливали светом зарева пожаров. Ноздри Ская задрожали, и он тряхнул гривой. Ему нравился запах разрушения. Но клубы дыма ухудшали видимость, и рассмотреть что-либо внизу было сложно.

Китиара же, напротив, терпеть не могла этого и послала в город разведчиков. Они со Скаем ждали их возвращения на некотором расстоянии от города. Дракон свободно кружил над клубами дыма. Вскоре из пелены, окружавшей обреченный город, показался виверн со своим седоком. Увидев Повелительницу, разведчик изменил направление и поспешил к Китиаре.

— Помедленнее, — скомандовала она своему дракону.

Губы Ская скривились в презрительной гримасе, но он послушался. Как и большинство драконов, он не любил вивернов, считая их гнусными тварями, издевкой над драконами, с их гротескными птичьими телами, покрытыми чешуей, и острыми хвостами. Он грозно смотрел на дальнего сородича, предупреждая, чтобы тот не подлетал слишком близко. Поскольку синий дракон мог запросто перекусить виверна пополам, тот внял предупреждению Ская и замер в воздухе на почтительном расстоянии, заставив своего наездника кричать что было сил.

— Гостиница пострадала, моя госпожа! Часть ее разрушена! Она окружена Красным Крылом! — Сивак махнул лапой. — Этот налет красных…

Китиара не собиралась выслушивать, что хотят предпринять красные. Скай понял ее желание, изменил курс и полетел вслед за драконами еще до того, как наездница успела дать команду.

— Возвращайся на свой пост! — крикнула Кит сиваку, отсалютовавшему ей вслед, и его виверн с облегчением упорхнул прочь.

Синие драконы меньше по размеру и более маневренные, чем их неповоротливые красные сородичи. Скай и его товарищи быстро нагнали красных, которые, как он и предсказывал, вовсе не обрадовались, увидев их. Красные злобно поглядывали на синих, которые бросали в ответ не менее злобные взгляды.

Китиара и командир Красного Крыла провели краткое совещание прямо в воздухе. Красный проорал, что получил от Тоэда приказ убить, а не брать живьем преступников, если они их обнаружат. Китиара прокричала в ответ, что это он будет убит, если преступников не доставят к ней целыми и невредимыми. Командир красных знал Китиару, был он знаком и с Тоэдом, поэтому отсалютовал и улетел прочь.

— Разыщите гостиницу, — приказала она Скаю и остальным синим. — Нам нужны трое, запомните: полуэльф, человек-маг и его туповатого вида здоровяк-братец.

Драконы нырнули в клубы дыма, моргая и бдительно следя, чтобы ни один тлеющий уголек не попал на чувствительные перепонки их крыльев. Синим приходилось все время быть настороже, поскольку красные, опьяненные радостью убийства и разрушения, уже вовсе не видели, куда летят; они пикировали на несчастных людей, пытавшихся бежать, выдыхали огонь, а затем наблюдали, как те мечутся в горящей одежде, с охваченными пламенем волосами, кричат, падают на мостовую и умирают в корчах.

Ничего перед собой не видя, красные натыкались на здания, разрушали их, разметывая ударами хвостов. В дыму и угаре они могли запросто врезаться и друг в друга, поэтому Скаю и остальным приходилось проявлять осторожность, то и дело маневрируя, чтобы избежать несчастного случая. Несколько огненных выдохов помогли отогнать красных, подлетевших слишком близко, на безопасное расстояние.

В запахе жженой плоти, криках умирающих, грохоте падающих башен для Китиары не было ничего нового. Она почти не обращала внимания на то, что происходит вокруг, сосредоточенно вглядываясь в небольшое окошко, которое создавал в дыму Скай взмахами своих крыльев.

Женщина узнала район города, где была расположена гостиница, и вскоре заметила ее, потому что это было самое большое здание в округе. Гостиницу штурмовали дракониды, бой шел изнутри и снаружи.

У Кит перехватило дыхание. Она отлично знала, кто был там, сражаясь за себя и друзей. Она представила, как врывается внутрь в клубах дыма, взбирается по грудам щебня, находит Таниса, подает ему руку со словами: „Идем со мной“. Он, конечно, удивился бы. Она могла вообразить себе его лицо.

— Грифоны! — проревел Скай.

Китиара разом очнулась от грез и стала внимательно всматриваться вниз сквозь прорези шлема, проклиная дым, застилавший все пеленой. А вот и они. Грифоны летели низко, под самой дымовой завесой, чтобы освободить тех, кто оказался в гостинице.

У Китиары вырвалось злобное восклицание. Грифоны — жестокие, не знающие страха создания — нападали на окруживших гостиницу драконидов_, рвали их своими острыми когтями, пробивали головы мощными клювами, словно орлы, охотящиеся на кроликов или мышей.

— Это наверняка дело рук эльфов! — прорычал Скай.

Хотя грифоны были очень независимыми и никому не подчинялись, все же они почитали эльфов и могли прийти им на выручку в случае острой нужды. По своему почину они не стали бы рисковать жизнями и лететь в гущу сражения, чтобы спасать людей. Эти грифоны были здесь по приказу какого-нибудь эльфийского правителя. Оказавшиеся в ловушке в разрушенной гостинице, люди проворно вскарабкались на спины грифонам, которые, не теряя времени, взмыли в воздух, направляясь на север.

— Кто спасся? — крикнула Кит. — Ты их видишь?

Скай уже собирался было ответить, как вдруг из облаков дыма появился красный дракон. Заметив улетающих грифонов, красный погнался за ними, намереваясь сжечь их дотла.

— Отрежь ему путь! — приказала Китиара.

Скаю не хотелось, чтобы Кит ввязывалась в эту битву, но он всегда был рад насолить красным сородичам, которые, превосходя синих по размеру, всячески задирали нос. Скай резко повернул и пролетел у красного перед самой мордой, так что тому пришлось совершить кувырок в воздухе, чтобы избежать столкновения.

— Ты что, спятил? — прорычал дракон в ярости. — Они же улетают!

Китиара приказала красному поискать себе жертвы где-нибудь в другой части города и послала в погоню за грифонами своих синих, повторив несколько раз, что люди, которых несут грифоны, нужны ей живыми.

— Разве мы не полетим за ними? — удивился Скай.

— Я хочу выяснить, кто они. Я их не разглядела, а ты? — прокричала Кит.

Скай успел хорошенько рассмотреть их, пока Китиара препиралась с красным драконом.

— Твой маг и здоровенный воин-человек, женщина с рыжими волосами и мужчина в кожаных доспехах. Вероятно, это и был полуэльф. Он, похоже, у них главный, все время отдавал приказания. Да еще парочка варваров.

— Там была эльфийка со светлыми волосами? — вдруг спросила Китиара.

— Нет, госпожа, — ответил Скай, не понимая, как все это связано одно с другим.

— Хорошо, — сказала наездница. — Может, она мертва. — Затем Кит нахмурилась. — А что с Флинтом, Стурмом и кендером? Танис никогда бы их не бросил… Может, на спине грифона улетел не он…

— Какие будут приказы? — нетерпеливо спросил Скай.

Он надеялся, что она одумается и велит ему лететь вслед за грифонами вместе с остальными. Эти грифоны невероятно быстрые твари. Они уже почти скрьшись из виду. Синих надо подгонять, чтобы они не зевали. Он надеялся, что Темная Госпожа прикажет возвращаться в Соламнию, где в лесах можно охотиться на оленей и участвовать в славных битвах, завоевывая города.

Но ее слова не оправдали его надежд, а, напротив, совершенно сбили с толку,

— Опусти меня на улицу.

Скай изогнул шею, чтобы посмотреть на Китиару:

— Ты сошла с ума?

— Я знаю, что делаю, — ответила Кит. — Служителя Паладайна, Элистана, не было среди тех, кого ты описал. Значит, он все еще в гостинице. Я должна выяснить, что с ним стало.

— Ты же говорила, что тебе нет до него дела! Это не за ним ты примчалась сюда. Те, кто тебе нужен, скрылись за горизонтом!

— Я передумала! Опусти меня! — сердито повторила Китиара. — А сам лети с остальными синими. Продолжайте преследовать грифонов. Когда поймаете, тащите их в лагерь. Живыми! — Она сделала ударение на этом слове. — Они нужны мне живыми!

— Госпожа, ты подвергаешь себя большой опасности! — серьезно проговорил Скай, повинуясь, но без всякой охоты. — Город объят пламенем, по нему рыщут шайки драконидов. Они вначале убьют тебя, а потом уж разберутся, что ты Повелитель!

— Я способна за себя постоять, — возразила Кит.

— Того, кого ты ищешь, уже нет в Тарсисе! Зачем возвращаться? Только не рассказывай мне, что ради какого-то сумасшедшего жреца!

Китиара посмотрела на дракона, отклонившись в седле, но ничего не ответила. Скай понятия не имел, что она замышляет, но прекрасно понимал, что овладевшая ею навязчивая идея не имеет никакого отношения к войне.

— Китиара, оставь это, — взмолился синий. — Ты рискуешь не только своим постом, ты рискуешь жизнью!

— Ты получил приказы, — отрезала та, и, посмотрев ей в глаза, Скай понял, что спорить бессмысленно.

Синий дракон приземлился на единственной открытой площадке, которую нашел, — на рыночной площади. Все вокруг было усеяно телами, обломками прилавков, раздавленными овощами, выли испуганные собаки, дракониды с окровавленными мечами шныряли туда-сюда в поисках поживы.

— Помни! — повторила Китиара, когда Скай уже собирался взлететь. — Они нужны мне живыми!

Синий проворчал, что слышал это уже не меньше пятисот раз. Он взлетел сквозь клубы дыма, запах которого, столь приятный поначалу, теперь стал его раздражать, поскольку затруднял дыхание и заставлял слезиться глаза.

Он послушается приказов Китиары, хотя меньше всего хотел бы, чтобы Ариакас застукал ее кувыркающейся в постели с полуэльфом, убившим Повелителя Верминаарда.

Скай будет преследовать полуэльфа, но будь он проклят, если его поймает!

Иоланта наблюдала, как Китиара прокладывает себе путь по разрушенному городу. Запах гари витал и в комнате, только исходил он не от дымящихся деревянных балок или обугленной плоти, а от тлеющих черных кудрей, брошенных Иолантой в огонь.

Ведьма находилась в своей квартире в Нераке, она наблюдала за Китиарой с возрастающим интересом, подмечая те детали, на которые могла бы указать Ариакасу, когда будет говорить с ним. Он больше не сидел вместе с ней, пока Иоланта шпионила за Кит, отговорившись тем, что слишком занят.

Иоланте была известна правда. Император никогда не признал бы этого, но он был глубоко уязвлен предательством Китиары. Крионик Феал-хас положил последний камень на ее могилу. Он прислал Ариакасу отчет, утверждая, что заглянул в глубины ее души и убедился, что она ослеплена страстью к полуэльфу, которого обвиняют в убийстве Повелителя Верминаарда. Иоланта была рядом, когда Ариакас читал это донесение; его охватил приступ такой слепой ярости, что ведьма испугалась и за свою жизнь.

В конце концов, Ариакас успокоился, но костер его ярости не угас и продолжал тлеть. Он был убежден, что Китиара повинна в гибели Верминаарда. Император отправил солдат в Соламнию на поиски Кит, но они нашли лишь ее помощника Бекариса, сообщившего, что она на своем драконе улетела по некоему загадочному делу, прихватив с собой несколько синих.

У Ариакаса не было сомнений, что Китиара отправилась на свидание со своим полукровкой-любовником, он уже начинал верить, что они вступили против него в тайный сговор. То, что она взяла с собой синих драконов, лишь усилило его подозрения. Она решила отобрать у него Корону Власти.

Император приказал Иоланте с помощью магии узнать, где находится Китиара, и доложить ему, что она обнаружила.

Так что теперь ведьма наблюдала, как Кит во главе небольшого отряда драконидов пробирается через площадь. Китиара сняла шлем и доспехи — отличительный знак Повелителя, завернула их в плащ и спрятала за грудой каменных обломков, затем сняла накидку с какого-то трупа и завернулась в нее, обмотала шарфом рот и нос, чтобы защититься от дыма и зловония, а также чтобы ее не узнали, а кудри тщательно убрала под шапку, снятую с того же мертвеца.

Сделав это, Китиара вместе с драконидами пошла вниз по улице, направляясь к гостинице, в которой, как Иоланта поняла из слов дракона, остановился полуэльф. Однако некоторое время назад он покинул это место на спине грифона. Ведьма не могла разобраться в том, что происходит. Почему же Кит не последовала за ним? Иоланта уже начала думать, что ошиблась в Кит. Может, она решила задержать служителя Паладайна? В этом случае она вернется героиней, поскольку этого жреца разыскивает половина Ансалона, в то время как другая занята поисками Человека Зеленого Камня.

Иоланта была заинтригована. Наблюдая за тем, что Китиара делала до сих пор, став свидетельницей ее глупейших ошибок, ведьма уже была готова сделать ставку на императора. Но теперь она сомневалась. Эта лошадка оказалась гораздо проворнее, чем представлялось раньше.

2

Кит шла по залитым кровью, сожженным улицам Тарсиса. Ее сопровождал небольшой отряд драконидов, которых не особенно обрадовал приказ Темной Госпожи, внезапно появившейся из дыма и пламени, следовать за ней. Они собирались мародерствовать, насиловать и убивать, а она, словно с неба свалившись на их головы, смешала все чудесные планы. Теперь они вынуждены были защищать распроклятую Темную Госпожу, а это означало упустить самое интересное. Баазы повиновались, но были угрюмы и то и дело принимались ворчать.

Намерения самой Китиары еще не обрели четких очертаний, что было необычно для хладнокровной и расчетливой воительницы. Первым побуждением Кит было пуститься в погоню за Танисом и братьями, но потом ей пришло в голову, что Скай справится с этим и без нее. Китиаре нужно было выяснить, что сталось с ее соперницей. Была ли Лорана мертва? Что произошло между ней и Танисом? Поссорились ли они? Расстались ли? Или специально решили пойти разными дорогами?

Кроме всего прочего, Китиаре хотелось увидеть Лорану, поговорить с ней. Один из девизов отца Кит гласил: „Знай своего врага!“

Красные драконы продолжали кружить в небе, хотя теперь их радость уменьшилась — больше они не могли ни на кого напасть, поскольку в город вошли войска. Красные снижались время от времени, чтобы дохнуть огнем на уцелевшее здание, или преследовали тех, кто пересекал равнину, надеясь найти укрытие среди холмов. Поднялся ветер, раздувая пламя, вздымая в воздух снопы искр, разнося их и зажигая новые пожары.

Шайки драконидов и гоблинов бродили по улицам. Многие из них были уже пьяны и слонялись в поисках добычи и развлечений. Некоторые сражались с несколькими храбрецами, продолжавшими обороняться. Если бы Китиара была одна, ей грозила бы серьезная опасность от собственных солдат. Но, видя решительного человека во главе отряда баазов, маршировавших по улице, всякий узнавал в ней офицера, а так как с офицерами связываться не стоило — а это понимали даже пьяные дракониды, — никто к ней не цеплялся.

Улицы были наполнены мертвыми и умирающими. От тех, кого настигло огненное дыхание драконов, остались лишь обугленные скелеты, и невозможно было сказать, чьи это останки. Другие пали от мечей, стрел или копий. Тела мужчин, женщин и детей лежали в лужах крови, смешавшейся с таявшим снегом, вода в канавах Тарсиса сделалась красной.

Некоторые были еще живы, но по их истошным крикам можно было догадаться, что это ненадолго. Другие продолжали сражаться. Кто-то сумел скрыться в горах или найти безопасное убежище, и те, кому посчастливилось это сделать, сидели в своих укрытиях, боясь дышать из страха, что их обнаружат.

Китиара повидала на своем веку немало трупов и теперь переступала через них, не чувствуя ни жалости, ни сострадания и вообще не обращая на них внимания. Сопровождавшие ее баазы побывали в городе до нападения и потому хорошо знали, где расположена гостиница „Красный Дракон“. Они надеялись довести Кит, потерявшую среди дыма и руин способность ориентироваться, до места и как можно скорее от нее отделаться, чтобы вернуться к более веселым занятиям.

Дойдя до гостиницы — или, вернее, до того, что от нее осталось, — Китиара приказала своим солдатам ждать. На этой улице царила необычайная тишина. Никаких шатающихся банд, никаких мародеров. Пожар был потушен. Гостиница стояла в руинах, верхний этаж еще продолжал дымиться. Шпионов, которых она сюда отправила, нигде не было видно.

Китиара стянула повязанный вокруг лица шарф, защищавший ее от дыма, решив позвать кого-нибудь. Но прежде чем она успела выкрикнуть имя, дым проник в ее легкие и вызвал приступ безудержного кашля, длившийся несколько минут — вперемежку с проклятиями в адрес Тоэда.

К этому времени Китиару заметили и узнали. От стены отделилась тень и бегом направилась к ней. Это был драконид-сивак, и сначала Кит решила, что он из ее отряда, но потом заметила на его одежде эмблему Красного Крыла.

— Где Малак? — осведомилась она.

— Мертв, — лаконично ответил сивак. — Его случайно испепелил красный. Тупоголовая скотина! — пробормотал он, затем, расправив плечи, отсалютовал Китиаре. — Малак передал мне твои приказы относительно убийц, Повелительница, а так как он погиб и не осталось никого, кроме баазов, — презрительно махнул он лапой, — я взял командование на себя.

— Что здесь происходит? — спросила Китиара, оглядывая эту часть города, которая была необыкновенно тихой, просто островок мира в пучине хаоса.

— Я выставил патрули по обоим концам улицы, госпожа, — ответил драконид, — решил, что стоит оцепить это место, пока не поймают преступников. Ведь за их головы объявлена награда, — добавил он, немного подумав.

— Хорошая идея, — похвалила Китиара, глядя на сивака с возрастающим интересом. — Вы задержали кого-то из тех, кто был в списке?

— Некоторые улетели на грифонах…

— Это мне известно, — нетерпеливо перебила Темная Госпожа. — Что с остальными? Они живы?

— Да, Повелительница, — ответил сивак. — Следуй за мной.

Сивак зашагал по улице, заваленной обломками, — ни одно здание не уцелело. Китиара взбиралась на кучи кирпичей, треснувших балок и битого стекла. Пока они шли, она заметила бааза, отгонявшего других драконидов, желавших обследовать улицу.

— Мы держим их вместе, — сообщил ей сивак, пока они пробирались дальше, спеша, насколько это было возможно. — Я оставил их под надежной охраной, иначе все они были бы уже мертвы.

— Ждите меня здесь, — велела Китиара трусившим за ней баазам, которые были вовсе не против отдохнуть.

Вместе с сиваком они миновали еще один квартал, и на перекрестке драконид остановился. Он указал на улицу, пересекавшую ту, по которой они пришли. Кит всмотрелась сквозь клубящийся дым. Возле разрушенного дома стояла группа людей, они окружили что-то, лежавшее на земле. Казалось, люди нервничали — то и дело оглядывались, боясь неожиданного нападения.

Сивак объяснил, что происходит:

— Одного из них, кендера, придавило упавшей балкой. Остальным удалось его вытащить из-под нее, и теперь тот человек с бородой молится о его исцелении. — Драконид презрительно хмыкнул. — Сомневаюсь, что какое-нибудь Божество станет заботиться об исцелении этакого пискуна.

Улица была темной от дыма и теней. Китиаре пришлось подойти ближе, чтобы лучше все рассмотреть. Она узнала двоих из своих бывших товарищей — Флинта Огненного Горна и Стурма. Кендера с того места, где она стояла, видно не было, но она догадывалась, что это Тассельхоф. Китиара долго смотрела на своих старых друзей. Она не вспоминала о них годами, но, встретив вновь, не могла остаться равнодушной — к Флинту потому, что он был лучшим другом Таниса, а к Стурму потому, что… это была тайна, похороненная глубоко в ее сердце, тайна, которую она никому не раскрывала, о которой она не позволяла себе думать.

Флинт поседел еще больше, но в общем мало изменился. Гномы жили долго и старели медленно. Ее потрясла перемена, происшедшая со Стурмом. Когда пять лет назад они вместе отправились на север, он был хорош собой и юн, хотя и чересчур серьезен. А теперь он выглядел так, словно прожил за эти пять лет четверть века, хотя, конечно, отчасти это могло объясняться тем, что они оказались в ловушке в разрушенном врагами городе, а его друзьям угрожала смертельная опасность.

Китиара перевела взгляд с Флинта и Стурма на единственную женщину в группе — белокурую эльфийку.

— Лорана, — выговорила она слово, комом застрявшее в горле.

Как и все остальные, женщина была перепачкана копотью, ее промокшая одежда висела грязными лохмотьями, лицо заливали слезы. Но так же как Китиара могла различить сияние солнца сквозь клубы серого удушливого дыма, так сквозь грязь и искажавшую лицо маску страха и горя она видела красоту эльфийки.

Чем дольше смотрела на нее Кит, тем яснее понимала: такую опасную соперницу не стоит оставлять в живых. Ей представилась идеальная возможность избавиться от нее. Танис никогда не узнает, что это она убила его возлюбленную. Он будет думать, что подруга его детских лет погибла в Тарсисе, став одной из многочисленных жертв.

Конечно, остальным ее друзьям тоже придется расстаться с жизнью. Она не может оставить свидетелей. Кит почувствовала укол сожаления. Встреча с Флинтом и Стурмом воскресила воспоминания о счастливой юности. Но от смерти это их не спасло бы. Они могли узнать ее и рассказать Танису об убийстве его возлюбленной — риск был слишком велик.

Как она спланирует атаку? Из всей компании вооружен был только Стурм. У Флинта она не заметила его любимого топора, вероятно, он выронил его, пытаясь освободить кендера. Был там и еще один эльф, чье сходство с Лораной выдавало их родство, скорее всего он приходился ей братом. Он был покрыт кровью и едва держался на ногах. О нем не стоило беспокоиться. Оставался еще этот хваленый жрец Паладайна — худой, изможденный мужчина средних лет, стоявший на коленях в грязи, молясь своему Богу об исцелении кендера.

— Нужно всех их убить, — сказала Китиара, обнажая меч. — Но вначале мне нужно допросить эльфийку. Когда я это сделаю, вы прикончите остальных.

— Прошу прощения, госпожа, но Тоэд назначил за них награду, которую мы получим только в том случае, если приведем их живыми, — запротестовал сивак.

— Я заплачу вдвое больше того, что обещал Тоэд. Вот, возьми, — добавила Кит, заметив недоверчивый взгляд сивака. Она сняла с пояса кошелек и бросила его дракониду. — Эти негодяи стоят гораздо меньше.

Сивак заглянул в кошелек, отметил блеск стальных монет, взвесил подношение, быстро прикинул в уме стоимость его содержимого и спрятал кошель поглубже в походный ранец. Затем он сделал движение рукой, и баазы, оставив свои посты, неслышно приблизились.

— Дайте мне время схватить эльфийку, а затем можете атаковать, — приказала Китиара.

— Вначале разделайтесь с рыцарем, — посоветовал своим солдатам сивак. — Он наиболее опасен.

У Китиары не было времени на раздумья. Красные драконы все еще кружили в небе и не торопились покидать город, высматривая новые жертвы. Женщина слышала крики, стоны и взрывы. В любой момент какой-нибудь красный недотепа мог обрушить высившееся над ней здание, или отряд ополоумевших гоблинов мог появиться на тихой улице, круша все на своем пути. Кит перебегала от одного укрытия к другому, пока не оказалась напротив того места, где стояла Лорана.

Здесь она остановилась. Ее час настал. Сейчас все будет решено.

Тассельхоф сел, его голова была в крови, но он был живехонек. Жрец воздел руки к небу. „Жаль, что его триумф будет таким короткими, — подумала Китиара. Флинт прикрыл рукой глаза, потер нос и через минуту уже напустился на Таса с бранью — гном никогда не позволил бы кендеру увидеть, как он взволнован. Стурм встал на колени рядом с Тасом и обнял его за плечи. Лорана тихо плакала. Она стояла на некотором расстоянии от остальных, охваченная неизбывным горем.

Китиара бросилась вперед. Она быстро бежала на цыпочках, почти неслышно. Сивак наблюдал, как Повелительница набросилась на свою жертву. Он выждал несколько минут и отдал своим солдатам приказ наступать. Баазы с обнаженными мечами ринулись вперед. Сивак, то и дело поглядывая на Китиару, бежал вместе с ними.

Кит схватила Лорану сзади, одной рукой зажав ей рот, а другой приставив к ребрам нож. Она полагала, что эльфийка замрет от ужаса, и уж никак не могла предположить, что изнеженная красавица вонзит острые зубки ей в руку и сильно ударит по ноге.

Темная Госпожа крякнула от боли, но хватки не ослабила. Она попыталась оттащить Лорану в сторону, однако это было не легче, чем тащить разъяренную пантеру. Эльфийка брыкалась и выворачивалась, запустила ногти в плоть Китиары и молотила ее ногами. Кит, теряя терпение, уже начала думать, что стоит просто пырнуть ножом эту суку и покончить с ней, когда подоспел сивак.

— Нужна помощь, госпожа? — спросил он и, не дожидаясь ответа, схватил Лорану за ноги.

Вместе они понесли извивающуюся жертву в примыкающую аллею.

Там Кит отпустила девушку. Зарево пожаров окрасило вечернее небо в багровые тона, и в их свете Китиара заметила кровь, выступившую из прокушенных ладоней. Она вытерла руки и посмотрела на Лорану, которая, в свою очередь, смотрела на нее. Сивак опустил эльфийку на землю и приставил нож к ее горлу.

— Не давай ей шуметь, — приказала Китиара. — Я пойду взгляну, что сталось с остальными.

Она наблюдала, как баазы набросились на свои жертвы. Стурм с мечом в руках и Флинт, размахивающий топором, заслоняли собой Тассельхофа, а эльф и жрец метались из стороны в сторону и звали Лорану.

— Элистан, встань у меня за спиной! — крикнул Стурм.

Небольшая группа стояла лицом к лицу с двадцатью баазами, жаждавшими крови. И все же — Китиара достаточно хорошо знала своих друзей — они не собирались сдаваться без боя. Повелительница пососала ладонь, прокушенную Лораной, кляня ту на чем свет стоит, и стала наблюдать. У нее не было сомнений в исходе, но схватка обещала быть интересной.

Стурм продолжал призывать жреца укрыться за ним, но тот и не собирался слушаться. Он встал лицом к драконидам, кричавшим от свирепой радости в предчувствии легкой победы, воздел к небесам руки и, возвысив голос, призвал своего Бога:

— Услышь меня, Паладайн! Обрати свой гнев на врагов твоего святейшего Света!

Китиара хохотнула, снова пососала ладонь и стала ждать, когда бааз пронзит безумного жреца.

Но тут с небес обрушился дождь белого сверкающего огня. Гнев Бога уничтожил чуть ли не половину нападавших. Ослепленная, Китиара слышала крики и жуткие шипение и треск. Когда зрение вновь вернулось к ней, она увидела устрашающую и удивительную картину: чешуйчатая плоть таяла на глазах, стекая с почерневших костей, которые, в свою очередь, обращались в прах. Ветер подхватил и развеял его. Священный огонь погас, оставив от драконидов лишь мокрые пятна на мостовой.

— Проклятие! — воскликнула Китиара, будучи под сильным впечатлением от увиденного.

Гнев Бога придал храбрости и сил остальным. Стурм и Флинт ринулись на оставшихся драконидов, которые, видя страшный конец товарищей, поостереглись нападать на жреца. Брат Лораны продолжал выкрикивать ее имя.

— Я нашел ее! — крикнул священник и повернулся в направлении Кит.

Китиара поспешила обратно к сиваку, продолжавшему крепко держать Лорану с ножом у горла. Он связал ей руки полоской кожи, оторванной от собственной туники.

— Что это была за вспышка света? Кто так кричал? — с любопытством спросил драконид.

— Это гнев Бога обрушился на твоих баазов. Вероятно, Паладайн вовсе не такой сопливый слабак, как утверждает наша Королева, — ответила Китиара.

Сивак покачал чешуйчатой головой.

— Чего можно ожидать от этих баазов? — презрительно пробормотал он, затем, пожав плечами, ухмыльнулся и нащупал кошелек, полученный от Повелительницы. — Не надо будет делиться.

— У нас мало времени. Жрец идет сюда, разыскивая эльфийку. — Кит хотела остаться с Лораной с глазу на глаз. — Дай мне нож и посторожи, крикни, если он приблизится.

Сивак побежал в дальний конец аллеи. Лорана сделала резкое движение, стремясь подняться на ноги.

Китиара легонько ударила ее в челюсть, не настолько сильно, чтобы она потеряла сознание, но достаточно, чтобы остановить. Лорана упала на спину, и воительница, поставив колено ей на грудь, приставила к горлу нож. Ручеек алой крови потек по белой, словно алебастр, коже.

— Я собираюсь тебя убить, — заявила Китиара. Она охрипла от кашля, ее голос звучал грубо.

Лорана смотрела на Китиару без страха, даже с вызовом.

— Я не какой-нибудь головорез, я хочу, чтобы ты знала почему…

Внимание Китиары привлекло движение в конце аллеи. Она подняла взгляд и увидела возникших из дыма трех мужчин. В руках у них были окровавленные мечи, а один держал горящий факел, освещавший им путь в дыму и сумерках приближавшейся ночи. В свете факела Кит разглядела лицо. Она узнала его сразу же.

И пробормотала все известные ругательства.

Дерек Хранитель Венца и двое его друзей шли по аллее по направлению к ней. Китиара понятия не имела, что они делают здесь, но это уже было не важно. Важно было не столкнуться с ними лицом к лицу. Если Дерек заметит ее и поймет, что она сражается на стороне врага, он сразу захочет выяснить, зачем она послала его за магическим артефактом. Он заподозрит неладное, а может, и вовсе откажется продолжать путешествие, и тогда план питомицы Ариакаса сорвется.

Словно этого было мало, сивак прошипел у нее за спиной:

— Поторопись, госпожа. Жрец идет сюда!

Китиара снова приставила нож к горлу Лораны.

— Давай, убей меня, — проговорила эльфийка, задыхаясь от слез. — Я хочу умереть. Я хочу быть с ним.

„С Танисом, — сказала себе Китиара. — Она говорит о Танисе. Она думает, что он мертв! Они все считают, что он погиб!“

Она же своими глазами видела, как рухнула гостиница, Танис был погребен под грудами развалин. Этим людям удалось выбраться, группа друзей разделилась. Конечно, каждый мог подумать, что остальные мертвы, и Кит ни за что не станет разуверять в этом соперницу.

Повелительница сунула нож за голенище и поднялась:

— Извини, у меня сегодня нет времени убивать тебя, принцесса. Но мы еще встретимся — я и ты.

Разгневанный жрец с одной стороны аллеи. Три Соламнийских Рыцаря — с другой.

— Сюда! — крикнул сивак, указывая на балкон на втором этаже частично уцелевшего здания.

Дым валил с крыши, но огонь еще не распространился. Драконид встал под балконом, затем оттолкнулся сильными задними лапами от земли и прыгнул. Длинными передними он схватился за решетку и, подтянувшись, оказался на балконе. Затем он протянул лапу Китиаре и втянул ту наверх.

Сивак забрался на решетку и, рискованно балансируя, сделал еще один прыжок. Он зацепился когтистыми лапами за деревянный карниз, раскачался и сумел вскинуть себя на крышу, а затем, лежа на животе, втащил за собой Китиару.

Кит посмотрела вниз. Один из рыцарей склонился над Лораной. Другие наблюдали за драконидом и женщиной, прикидывая, стоит ли их догонять. Кит решила, что они не станут тратить драгоценное время на преследование двоих в городе, кишащем врагами. Жрец, который мог причинить им вред и на расстоянии, хлопотал около эльфийки.

Сивак окликнул Темную Госпожу, и она побежала по крыше. Сверху Китиара увидела, что дракониды разбрелись кто куда, решив не рисковать жизнью, когда в обреченном городе полно более легкой добычи. Среди них были и те, кого привела с собой Китиара.

— Баазы! — покачал головой сивак.

Они с Китиарой бежали по крышам, пока здания не закончились. Драконид на своих коротких перепончатых крыльях мог спланировать с любой высоты, но не оставлял спутницу, пока не нашел очередной балкон, с которого она могла безопасно спрыгнуть на землю.

Несмотря на утверждения Китиары, что она может постоять за себя, сивак не отходил от нее.

— Я все здесь знаю и могу вывести тебя из города, — сказал он женщине, которая не имела ни малейшего понятия, где находится, и потому приняла предложение.

Пожары продолжали бушевать. Они не закончатся, пока город не сгорит дотла, так что восстановить его будет невозможно. Красные драконы улетели с наступлением ночи, упиваясь легкой победой. Дракониды, гоблины и люди, верные Владычице Тьмы, бродили по городу в поисках развлечений. Никто не отдавал приказов. Повелитель Тоэд оставался вдалеке от места сражения. Он ни за что не приблизился бы к Тарсису, пока не стало бы совершенно ясно, что всякая опасность миновала. Если в городе и были офицеры, никто из них не рискнул бы отдавать приказы хмельным от спиртного и крови солдатам, которые легко могли обратиться против них самих. Большинство командиров были столь же пьяны, как и их подчиненные.

— Не стоило нападать на Тарсис, — произнес сивак. Пьяный гоблин преградил им путь. Драконид свалил его ударом в челюсть и пнул распростершееся на мостовой тело.

— Мы не можем удержать город, — продолжил он. — Подвоз припасов не налажен. Войска пробудут здесь дня два. Может, три. А дальше мы будем вынуждены отступить. — Сивак внимательно посмотрел на Китиару и добавил лукаво: — Если, конечно, этот штурм — не твоя идея. Тогда я сказал бы, что она просто гениальна.

Китиара покачала головой:

— Нет, это была не моя идея. Она родилась в охваченных безумием мозгах вашего Повелителя.

Драконид явно смутился.

— Тоэда, — уточнила Китиара. — Повелителя Красного Крыла. — Она указала на эмблему на доспехах сивака. Затем, присмотревшись внимательнее, Кит усмехнулась.

Они дошли до городских ворот. Драконид остановился и посмотрел на город, вероятно собираясь вернуться за своей долей оставшейся добычи.

— А ты сам из Красного Крыла? — спросила Китиара.

— Что? — Сивак повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. — Разумеется, — подтвердил он, указывая на эмблему.

— Она перевернута вверх ногами, — сухо сказала Китиара.

— Ох! Так лучше? — виновато улыбаясь, спросил драконид, поправив знак.

— Тебя повесят, если поймают. Так поступают с дезертирами.

— Я не дезертировал. — Сивак махнул когтистой лапой. — Мы с нашим командиром прослышали о готовящемся штурме и решили, что здесь будет чем поживиться. Вот и привели сюда ребят, чтобы посмотреть, что к чему.

— Кто твой командир?

— Знаешь ли, во всей этой суматохе я позабыл его имя, — протянул драконид, почесывая чешуйчатую голову. — Не пойми меня неправильно, Повелительница. Мы исполняем свой долг перед Королевой, но решили, что она не станет возражать, если мы немножко позаботимся и о себе. Мы же, если так можно выразиться, вольноопределяющиеся. Нам бы хотелось получить от этой войны не только червивый паек да муштру. — Он взглянул на Кит исподлобья. — Ты собираешься арестовать меня, Повелительница?

Китиара рассмеялась:

— Не после всего, что случилось этой ночью. Ты хорошо послужил мне. Можешь возвращаться к своему командиру. Здесь я в безопасности. Мой лагерь недалеко. Спасибо за помощь. — Она протянула руку. — Надеюсь, ты назовешь мне свое имя?

— Слит, моя госпожа, — сказал сивак.

После некоторого колебания он протянул ей когтистую лапу.

— Была рада знакомству, я…

— Темная Госпожа, это известно всякому. — Слит говорил с восхищением.

Двое пожали лапы-руки, затем сивак повернулся и направился обратно к руинам, крови и пеплу, которые некогда были Тарсисом.

— Эй, Слит! — крикнула ему вслед Китиара. — Если надоест быть вольноопределяющимся, переходи на службу ко мне!

Сивак засмеялся, помахал лапой, но продолжал идти по направлению к центру города.

Женщина зашагала по простиравшимся впереди равнинам. Ночь выдалась темной и тихой — вдали от царившего в городе хаоса. Снег, скрипевший под ее сапогами, был черным от пепла. Во мраке скользили еле заметные тени тех счастливчиков, которым удалось покинуть город.

Кит не преследовала их.

3

Покидая библиотеку, Бриан и не надеялся выбраться из Тарсиса живым. Он предполагал встретиться с хорошо организованным и целеустремленным врагом, таким как отряды Темной Госпожи, с которыми ему довелось воевать, защищая замок Хранителей Венца и Вингаард. И он решил отважно принять смерть, забрав с собой как можно больше драконидов. Вместо этого, выйдя на улицу, рыцари столкнулись с пьяной, неуправляемой толпой, занятой грабежами, насилием и убийствами, а вовсе не военными действиями.

Драконы представляли наибольшую угрозу — пока они кружили в небе, испепеляя город и его обреченных жителей, рыцари также не были в безопасности. Они старались укрываться от разъяренных чудовищ в дверных проемах, за грудами обломков, в то время как драконы рычали у них над головами, выдыхали пламя, время от времени хватали какую-нибудь несчастную жертву, чтобы сожрать ее прямо в воздухе.

Красные были одинаково опасны для своих и для врагов, так как не давали себе труда отличать гоблинов или драконидов. В какой-то момент Бриан оказался за одним дымящимся дубом вместе с квакающим гоблином, оба боялись шевельнуться, пока рядом пролетал красный дракон в поисках новых жертв. Когда тот скрылся, гоблин глотнул какого-то пойла из кожаной фляги и предложил ее рыцарю. В другой ситуации Гром, не задумываясь, убил бы эту тварь, но после пережитых обоими минут леденящего ужаса не смог поднять на него руку. Вместо этого он вежливо отказался и махнул в знак того, что гоблин может уходить. Тот пожал плечами и, бросив на Бриана настороженный взгляд, кивнул и пустился наутек. Следующие десять минут Дерек отчитывал Грома за его глупую чувствительность.

Рыцари прокладывали себе путь по улицам города к гостинице „Красный Дракон“, делая все возможное, чтобы спасти от врага беззащитных жителей или облегчить страдания умирающих. Большинство драконидов, встречавшихся рыцарям, бросив взгляд на их угрюмые лица и окровавленные мечи, разбегались кто куда, за исключением самых пьяных или самых смелых. Вскоре стало ясно, что враг не собирается удерживать Тарсис, — после того как он будет разрушен и разграблен, войска, набрав добычи и рабов, оставят его. В планы Повелителя не входило занять город — только сровнять его с землей.

Дерек ни на шаг не уклонялся от цели: найти гостиницу и выяснить, что сталось с кендером. Но, свернув в одну из боковых улочек, они увидели драконида и человека, склонившихся над упавшей женщиной явно не с намерением помочь ей подняться. Рыцари поспешили ей на выручку, но, прежде чем они успели приблизиться, враги скрылись в ночи.

— Догнать? — устало спросил Эран.

Они были почти без сил, задыхались от дыма. У Бриана от кашля болело горло, мучительно хотелось пить. Они не решались пить воду из колодцев, потому что вся она приобрела красноватый оттенок.

— Бессмысленно, — ответил Дерек, покачав головой. — Бриан, проследи, чтобы женщине не причинили вреда. Эран, идем со мной. Гостиница в следующем квартале.

Бриан поспешил к лежащей, но тут с другой стороны подоспел бородатый мужчина и помог ей подняться на ноги. Бриан решил, что это, должно быть, ее родственник, пока не подошел достаточно близко и не разглядел, что перед ним эльфийка. Несмотря на грязь и следы слез на ее лице, от неземной красоты у него захватило дух.

При виде вооруженного воина мужчина заслонил собой женщину, приготовившись защищать ее. Бриан заметил, что он носил бороду и одежды, которые когда-то, очевидно, были белыми, но теперь из-за падавшего с неба пепла, смешанного с дождем, посерели. Мужчина стоял прямо и, казалось, вовсе не испытывал страха, хотя и был безоружным. Он был жрецом.

Жрец и эльфийка.

— Не бойтесь, я Соламнийский Рыцарь, — сказал Бриан. Он обернулся и крикнул: — Дерек! Я нашел их! Вы, должно быть, Элистан, — добавил он, вновь оборачиваясь к мужчине и женщине, смотревшим на него с удивлением. — А вы, наверное, Лорана из Квалинести. Они ранили вас?

— Нет, но хотели, — сказала Лорана, которая едва оправилась от потрясения. — Это было ужасно… очень странно. Один из них, кажется, знал меня. Он говорил такие странные вещи… Но как это возможно?

Элистан обнял ее за плечи, девушка, дрожа, приникла к нему.

— Я не видела лица, оно было обмотано шарфом, но я видела его глаза. — Она вздрогнула.

— Откуда вы нас знаете, сэры рыцари? — спросил Элистан у подошедших Дерека и Эрана, закашлявшихся от принесенного ветром дыма.

— Сейчас не время для расспросов, — торопливо произнес Дерек. — Вы все еще в опасности. Где кендер, Светлый Меч и остальные ваши спутники? — Он огляделся. — Где Танис Полуэльф?

Лорана сдавленно вскрикнула, услышав это имя, и прикрыла рот рукой. Слезы заструились по ее щекам, ноги подкосились, так что Элистану пришлось подхватить девушку. На помощь к ним бежал эльф. Бриан узнал Гилтанаса. Он был с Танисом и остальными в библиотеке. Гилтанас кивнул им и поспешил на помощь сестре. Он что-то нежно шептал Лоране на их языке.

— Я побуду с ней, — сказал Гилтанас. — А вы поищите кендера.

— Кендера, — повторил Дерек. — Вы имеете в виду Непоседу? Где он?

— Тассельхофа ударила сломанная балка, — объяснил Элистан, ведя рыцарей по аллее. — Он был на волосок от гибели, но Паладайн по своей милости вернул его нам. Он там, с остальными.

Бриан взглянул на Дерека, который покачал головой, иронически улыбаясь.

— Привет, сэры рыцари! — воскликнул Тассельхоф, маша рукой, и тут же закашлялся, наглотавшись дыма.

— Вы уверены, что он не ранен? — удивленно воскликнул Бриан. — Только посмотрите на него.

Одежда кендера была порвана и залита кровью. Его щегольской хохолок на макушке склеился от крови. Лицо и руки были в синяках, которые чудесным образом исчезали прямо на глазах.

Тассельхоф ответил на вопрос Грома, весело подпрыгнув:

— Я цел и невредим! На меня свалился дом, можно сказать прямо на голову. У меня переломались все ребра, и дышал я очень смешно, только когда удавалось, а удавалось не всегда. Я уже думал, что мне конец. Но Элистан попросил Паладайна спасти меня, и он спас! Вы только подумайте! — гордо добавил кендер и снова закашлялся. — Паладайн спас мне жизнь!

— Ума не приложу, зачем он так беспокоился, — хмыкнул гном, подтолкнув кендера в спину. — Реоркс ни за что не стал бы спасать глупого кендера, который позволил упасть на себя дому!

— Я ему не позволял! — стал терпеливо объяснять Тас. — Просто я бежал мимо по своим делам, как вдруг дом подпрыгнул и рухнул. Следующее, что я помню… Эй, Лорана! Ты слышала? На меня упал дом, и Паладайн меня спас!

— Довольно! — прервал его Дерек. — Мы должны торопиться! Здесь полным-полно врагов. Где остальные твои спутники, Светлый Меч? Где полуэльф и леди Эльхана?

— В этом хаосе мы разделились, — сказал Стурм. Он выглядел очень усталым, на его лице лежала печать сожаления и горя. — Дракон разрушил гостиницу. Остальные…

Он не мог продолжать и лишь покачал головой.

— Я понял, — с сочувствием в голосе произнес Дерек. — Я сожалею о твоей утрате, но вам нужно перебраться в безопасное место.

— Утрате?! — пронзительно крикнул Тассельхоф. — Какой утрате?! О чем это вы говорите? Мы не можем никуда уйти! Где Танис? Где Рейстлин и Карамон?

Флинт закрыл лицо рукой.

— Тас, — сказал Стурм, опустившись возле кендера на одно колено и положив ему руки на плечи, — мы уже ничего не можем поделать. Гостиница разрушена, и наши друзья погребены под ее обломками…

— Я тебе не верю! — закричал кендер. Высвободившись из рук Стурма, он из последних силенок побежал к гостинице. — Танис! Карамон! Рейстлин! Не сдавайтесь. Я иду к вам на помощь!

Но вскоре его колени подогнулись, и Тассельхоф упал, но продолжал ползти на четвереньках. Светлый Меч поднял Таса и отнес к остальным, туда, где ждали рыцари.

— Отстаньте от меня! Я должен их спасти! Паладайн вернет их к жизни! Меня-то он вернул! — Кендер изо всех сил пытался высвободиться из рук Стурма.

— Тас, — обратился к нему Элистан, ласково похлопав по плечу, когда Стурм поставил его на ноги, — наши друзья теперь с Богами. Мы должны отпустить их.

Тас упрямо качал головой, но его крики сменились всхлипываниями, и он перестал сопротивляться.

— Ты мне очень нужен, Тас, — добавила Лорана дрожащим голосом и обняла его за плечи. — Теперь, когда Таниса… нет с нами…

Кендер взял руку эльфийки и крепко сжал.

— Я позабочусь о тебе, Лорана, — сказал он. — Обещаю.

Дерек собрал всех вместе и повел по улице по направлению к южным воротам. С мечом в руке впереди шел Эран. Бриан, как всегда, был замыкающим. Хранитель Венца держался поближе к кендеру.

„Два дня! — думал Бриан. — Два дня назад я проходил через эти самые ворота. А произошло столько всего, что кажется, будто прошло два года“.

Грома охватило страстное желание броситься бежать обратно в библиотеку, к Лиллит. Пусть себе Дерек с Эраном отправляются на поиски Ока. Он остановился посреди улицы, дожидаясь, пока остальные уйдут вперед.

Дерек и Эран. Бриан глубоко вздохнул. Эти двое никогда не доберутся до Ледяного Предела, если он не будет сдерживать пагубное тщеславие Дерека и гасить яростные вспышки Эрана. Он дал обет перед Советом отправиться в это путешествие и не может бросить своего предводителя.

Лиллит держит свое слово. Хотя она посмеивалась над своим отцом, она истинная соламнийка и разочаруется в нем, если он нарушит клятву. И все же ему невыносима была мысль покинуть город, даже не узнав о ее судьбе. Бриан видел, что творили с женщинами дракониды.

Чья-то рука тронула его плечо. Гром поднял голову и увидел стоявшего рядом с ним Элистана.

— Гилеан убережет Лиллит, — сказал жрец. — Тебе незачем бояться за нее и остальных эстетиков. Они в безопасности. Дракониды не нашли их убежище.

Бриан ошеломленно посмотрел на жреца:

— Как ты?…

Элистан улыбнулся ему. Улыбка была слабой и печальной, но обнадеживающей. Жрец ускорил шаг, чтобы догнать остальных. Рыцарь, поколебавшись еще минуту-другую, поспешил следом.

Лорана шла, держа за руку Таса. Гилтанас не отходил от сестры. Флинт ковылял за ними, Элистан положил руку на плечо гнома. Позади шагал Стурм, готовый защитить своих друзей в случае опасности.

Бриан смотрел на них с удивлением. Более необычной компании он еще не встречал: человек, гном, кендер и эльфы. Но любовь и дружба, объединявшие их, были столь сильны, что даже смерть не властна была разрушить эти узы.

Эта дружба давала им силы пережить страшную потерю, осознал Гром. Каждый откладывал собственную печаль, чтобы утешить и ободрить остальных.

Рыцарь ощутил укол зависти. Он, Эран и Дерек дружили с детства, и, хотя некогда были столь же близки, они не сумели сберечь своей дружбы. Дерек отгородился от остальных, возведя вокруг своей души настоящую крепость. Эран больше не доверял Дереку, он пошел с ним, чтобы увериться, что Хранитель Венца не испортит все дело, а возможно, мелькнула у Бриана мысль, как раз для того, чтобы стать свидетелем его провала. Ведь Эран, в конце концов, человек Гунтара…

Поймав себя на этой мысли, Гром увидел, как ширятся разделявшие их трещины, грозя превратиться в настоящие пропасти, из которых им никогда уже будет не выбраться.

Рыцари и те, кто оказался под их защитой, свободно покинули Тарсис. Ни один вражеский солдат не напал на них, не угрожал им, да и вообще никто не обратил на них особого внимания. Покидая город, Бриан заметил стражника, который взял у него деньги, лежавшего в луже крови.

Рыцари довели своих подопечных до пещеры, в которой они ночевали еще так недавно. Бриан знал, что не сможет заснуть, и предложил первым постоять на страже. Он сидел на склоне холма и смотрел на бушевавший в городе пожар, на то, как он постепенно стал терять силу и наконец потух. Все сгорело дотла. Тарсис исчез навсегда.

4

Далеко от Тарсиса, в Нераке, в маленькой квартирке над лавкой магических принадлежностей, Иоланта наблюдала, как исчезает образ Китиары вместе с дымом от сгоревших локонов.

— Это последняя прядь, мой повелитель, — сказала ведьма. — Я не смогу больше следить за ней, если мне не удастся достать ее волосы.

— В этом нет необходимости. — Ариакас положил руки на стол и поднялся. — Теперь я знаю достаточно. — Уходя, он бросил через плечо: — Мне нужно будет, чтобы ты присутствовала на суде.

Иоланта удивленно подняла брови:

— На суде, мой господин?

Ариакас редко снисходил до подобных формальностей, поэтому только устало махнул рукой:

— Китиара — Повелитель. Ее войска, а главное, драконы ей преданы. Если просто убить ее, не оберешься проблем. Нужно, чтобы все узнали о ее преступлениях. Ты подтвердишь то, что открыла твоя магия.

— Я не могу этого сделать, мой повелитель, — возразила Иоланта.

Император остановился в дверях, его лицо исказилось от гнева.

— Я принесла обет Нуитари, Богу Темной Луны, что никогда не открою тайны этого заклинания. Я не могу нарушить обет даже под угрозой смерти, — смиренно добавила ведьма.

— Угроза смерти уже нависла над тобой! — прорычал Ариакас, сжимая кулаки.

Иоланта задрожала, но не сдалась.

— Я славлю и чту тебя, мой повелитель, но Нуитари — мой Бог, — тихо произнесла она.

Под ногами у ведьмы была твердая почва. Ариакас верил в Богов, и хотя сам он не служил Нуитари, принесши клятву верности его матери, Королеве Такхизис, но почитал Бога Черной Магии и страшился его. Даже император Ансалона остерегался вызвать гнев этого Божества.

Ариакас некоторое время смотрел на Иоланту, стараясь ее запугать, но та стояла на своем, выдержав его грозный взгляд. Император зарычал от ярости, повернулся и вышел из комнаты. Он с такой силой хлопнул дверью, что задрожали стены.

Иоланта вздрогнула, затем выдохнула с облегчением и опустилась на стул. Она была слишком слаба, чтобы стоять, ноги не держали ее. Трясущейся рукой ведьма налила стакан бренди, залпом выпила обжигающий напиток и почувствовала себя лучше.

Когда дрожь в руках унялась, она достала из шелкового мешочка еще один черный локон и покрутила его в пальцах, с улыбкой глядя на горевшее в камине пламя.

Только на рассвете Китиара добралась до своего лагеря. Она надеялась увидеть там Таниса, но обнаружила, что Скай еще не вернулся с призом, за которым был послан. Кит отправилась в постель, приказав слугам разбудить ее, как только появится дракон, и проспала весь день, прихватив часть ночи. А когда, наконец, проснулась, Ская все еще не было.

Прошло несколько дней, но о драконе она по-прежнему не получила никаких вестей. Китиара выходила из себя, была раздражительной и превратила жизнь своих подчиненных, которые старались поменьше показываться ей на глаза, в сущий кошмар. Сотни раз успела она подумать не только о Танисе, но и о своей сопернице. Кит была даже рада, что не убила Лорану, — ее всегда влекло состязание.

„Мне не нужен был Танис, пока я не узнала, что у меня появилась соперница, — осознала Кит. — А теперь вернуть его будет еще слаще. — Она улыбнулась своей кривой ухмылкой. — Может, когда с ним все будет кончено, я отошлю эльфийской девчонке то, что осталось“.

Ночью, лежа в одиночестве в постели, она тешила себя мыслями о том, что станет делать, когда Скай вернется с Танисом.

„Вначале я буду в ярости. Я скажу, что узнала об измене. Обвиню его в том, что он оставил меня ради Лораны. Он будет все отрицать, разумеется, но я не стану слушать. Я буду рвать и метать, сходить с ума. Никаких слез. Терпеть не могу плакс. Он будет умолять о прощении. Заключит в объятия, но я вырвусь. Я расцарапаю его ногтями, так что выступит кровь, а он поцелуем положит конец моим проклятиям, и тогда я медленно сдамся. Очень медленно…“

Китиара уснула с улыбкой на губах, которая, впрочем, быстро исчезла с появлением Такхизис, решившей снова навестить Кит во сне, убеждая, упрашивая, моля. Лорду Соту необходимо вступить в войну.

Темная Госпожа проснулась совершенно разбитой, да еще в скверном настроении. Ей сообщили, что Скай и прочие синие драконы, наконец, вернулись.

Кит поспешила им навстречу, но выяснила лишь, что драконы так никого и не поймали.

— Мы преследовали этих проклятых грифонов несколько дней, — сообщил ей Скай. — Мы не могли их нагнать и, в конце концов, потеряли из виду.

Синие угрюмо молчали.

— Я понятия не имею, куда делся полуэльф, — добавил Скай в ответ на расспросы. — И мне нет до этого никакого дела.

Китиара пришла в ярость. Путешествие в Тарсис оказалось пустой тратой времени, денег и сил. Ей нужно было сорвать на ком-то свой гнев, и жертвой она выбрала Тоэда. Она писала разгромный отчет о командовании хобгоблина, когда дракон принес гонца, сообщившего Китиаре, что ее ждут в Нераке на срочной встрече Повелителей.

— Не появляйся там! — резко сказал Скай, пока Китиара надевала свой шлем.

— Что? Не глупи. Разумеется, я полечу. Я лично выскажу императору все, что думаю об этом хобе. Это будет куда действеннее. Да что случилось? — спросила она, видя низко опущенную голову и ссутуленные плечи Ская.

— По какому поводу состоится эта встреча? — спросил он.

Китиара пожала плечами:

— Ариакас не сказал. Может, из-за разгрома Тарсиса. Или из-за Рыцаря Смерти. — Уперев руки в бока, она смерила дракона взглядом. — Почему это мне не следует лететь?

Скай хмуро молчал, размышляя, затем произнес:

— Потому что ты совершила ошибку. Ты не должна была отправляться сюда за своим любовником. Не должна была посылать нас за ним. И уж точно не должна была рисковать своей жизнью, разыскивая свою соперницу, как какая-то ревнивая сука…

— Заткнись! — сердито крикнула Китиара.

Скай замолчал, но его хвост подергивался, когти зарылись глубоко в почву, сжимаясь и разжимаясь. Он посмотрел на нее и отвел взгляд.

— Я лечу в Нераку, — упорствовала Китиара.

— Тогда поищи другого дракона, — ответил синий.

Расправив крылья, он оттолкнулся задними лапами и взмыл в небо, направляясь на север, назад в Соламнйю. Китиара стояла на земле, глядя ему вслед. Она была потрясена и продолжала смотреть на удаляющегося дракона, пока тот не исчез вовсе. Затем женщина сняла шлем, взяла его под мышку, повернулась и пошла пешком.

5

На следующее утро дым от погребального костра, в который превратился Тарсис, продолжал подниматься в небо. Пошел снег, и эта дата вошла в историю как День Черного Снега, поскольку белые хлопья почернели от сажи и пепла. Черный снег покрыл тела, лежащие на улицах, и мертвецки пьяных драконидов. К вечеру офицеры протрезвели настолько, чтобы начать поднимать своих солдат, и, за неимением других приказов, могучее Красное Крыло отступило обратно на север.

Три рыцаря рано проснулись после короткого и не слишком освежающего сна и стали обдумывать сложившуюся ситуацию. Лошадей у них не было — животные либо убежали, когда началась атака, либо, что было гораздо вероятнее, их просто украли. В конюшне они нашли попоны, из которых устроили себе постели. Тас где-то откопал меховой плащ с капюшоном для Лораны, которая в момент нападения была в гостинице и выбежала на улицу в одной кожаной тунике, сшитой гномами, поверх шерстяной рубахи и в кожаных штанах, заправленных в сапоги. У остальных была подходящая для холодной погоды одежда, а вот съестных припасов не оказалось ни у кого. Они растопили снег и попили талой воды, да и то с отвращением, поскольку всем показалось, что у нее привкус крови.

Дерек провел часы на вахте, строя планы.

— Мы отправимся на юг, в Ригитт, — сказал он. — И там разделимся…

— А что, если Ригитт тоже подвергся нападению? — перебил его Эран. — Мы можем оказаться в таком же аду. — Он показал большим пальцем назад на дымящиеся руины.

— Не думаю, что Ригитту грозит опасность, — возразил Хранитель Венца. — У войска драконидов не хватило ни сил, ни ресурсов, чтобы удержать Тарсис. Когда мы доберемся до Ригитта, Эран наймет корабль, чтобы доставить Гилтанаса, Лорану и Элистана в Соламнию. Там эльфы смогут разузнать о судьбе своего народа, а Элистан — продолжить свое дело. Мы с Брианом возьмем с собой кендера и отправимся в Ледяной Предел…

Увидев, что Эран качает головой, Дерек умолк.

— Что не так? — раздраженно спросил он.

— Думаю, в городе не осталось ни одной посудины, которая держалась бы на плаву, — объяснил Длинный Лук и потянулся за флягой, но сразу вспомнил, что она пуста. По этому поводу он пребывал в несвойственном для себя скверном расположении духа. — Даже если Ригитт и не был атакован, горожане уверены, что они следующие. Они ринутся прочь из города.

Дерек нахмурился, но не стал оспаривать столь разумные доводы.

— Я отправлюсь в Ледяной Предел с тобой, — твердо сказал Эран. — Так легко ты от меня не отделаешься.

— Я не имел намерения отделаться от тебя, — заверил его Хранитель Венца. — Я просто беспокоился о безопасности эльфов, ведь они члены королевской семьи, и этого благородного человека. Потому я и решил отправить тебя с ними. Я считаю, что мой план совсем неплох, если, конечно, нам удастся найти корабль…

Эран начал спорить, и Бриану пришлось спешно вмешаться.

— Мы можем нанять рыбачью лодку, — предложил он. — Они привыкли к опасностям, так просто их не испугаешь. Им приходится вести тяжкую борьбу за существование. Вряд ли они в панике бросят свои дома.

И Дерек, и Эран согласились с тем, что предложение вполне разумное, хотя Длинный Лук еще поворчал. Тем не менее, спор был окончен, и они стали обсуждать новое предложение, и на некоторое время вопрос о разделении был забыт.

Гилтанас стоял у входа в пещеру, прислушиваясь к разговору рыцарей. Заслышав шаги, он оглянулся и, увидев Лорану, приложил к губам палец, призывая ее помолчать.

— Что такое? — прошептала сестра.

— Так я узнаю, что они замышляют, — ответил брат.

— Замышляют? — удивленно повторила Лорана. — Ты говоришь о них так, будто это враги.

— А они говорят о том, что собираются отправиться в Ледяной Предел на поиски Ока Дракона, — пояснил Гилтанас.

Увидев, что сестра собирается что-то сказать, он вновь сделал ей знак молчать и продолжал слушать. Но беседа рыцарей окончилась. Они поднялись на ноги, потирая и разминая затекшие мышцы.

Гилтанас обнял Лорану и увлек ее подальше от входа, в темноту пещеры, где, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, все еще спали Флинт, Элистан и Тассельхоф.

Лорана с завистью посмотрела на них.

Она была совершенно изнурена и все же не могла заснуть. Стоило ей задремать, как она видела перед собой безжалостные черные глаза, чувствовала острие ножа у своего горла — и в ужасе просыпалась. Когда девушка бодрствовала, она беспрестанно думала о Танисе, и горе разрывало ей сердце. Он погиб, и ее душа умерла вместе с ним. У нее не было даже столь малого утешения, как проводить его в последний путь, спеть гимны восхваления и любви, которые напутствовали бы его на новом этапе его существования. Если бы только она могла умереть вместе с ним…

— Лорана, ты слушаешь меня? — спросил Гилтанас. — Это важно.

— Да, Гил, — солгала эльфийка и смутно припомнила его слова. — Ты говорил что-то об Оке Дракона. Что это такое?

Гилтанас видел, как бледна сестра. Видел темные круги под глазами, покрасневшие, припухшие веки, следы слез на ее щеках. Он обнял ее за плечи, и Лорана прильнула к нему, благодарная за утешение.

— Я понимаю, что тебя все это не заботит, — мягко сказал брат. — Но это очень важно…

Лорана покачала головой:

— Ничто больше не имеет значения, Гил. Ничто.

— Это имеет, Лорана. Послушай меня! Око Дракона наделено огромным могуществом. Оно было создано чародеями в глубокой древности. Я слышал об этом, когда изучал магию. Я спросил об Оке своего учителя, но он смог рассказать мне совсем немного. Он полагал, что эти предметы были уничтожены Королем-Жрецом или же самими магами во время Забытых Войн. Он знал только, что обладающий Оком получает власть над драконами.

Тогда никто и не предполагал, что эти артефакты существуют, и потому никто из нас о них не думал. — Лицо эльфа потемнело. — Если Око Дракона обнаружится, нельзя допустить, чтобы оно попало в руки к людям! Этот рыцарь, Дерек, хочет избавиться от нас, отправить на корабле домой. И теперь я знаю почему. Соламнийцы планируют использовать Око, чтобы спасти свою страну. Они даже не подумали о нашем народе! — с горечью добавил он.

Лорана пожала плечами:

— Какое это теперь имеет значение, Гил? Чем поможет нам это Око? Даже если у нас их будет целая сотня? Мы не сумеем противостоять могуществу Владычицы Тьмы. Мы можем лишь надеяться оттянуть гибель на неделю, на месяц, зная, что Зло все равно настигнет нас…

Она заплакала в тихом отчаянии. Брат прижал ее ближе, но, даже утешая сестру, он не переставал думать об Оке Дракона.

— Вероятно, Тассельхоф знает что-то об этом, — прошептал Гилтанас. — Вероятно, ты могла бы убедить его рассказать тебе об этом…

Лорана улыбнулась сквозь слезы:

— Если рыцари полагаются на сведения, полученные от Тассельхофа, тебе нечего опасаться, брат. Тас, разумеется, выдумал эту дивную историю, а они по своей наивности ему поверили.

— Они не глупцы. Ничего не говори об этом! — предупредил Гилтанас и стремительно вышел из пещеры, столкнувшись с входящими рыцарями и неучтиво задев плечом Бриана.

Раздражение эльфа было столь неожиданным, что Гром даже остановился, недоуменно глядя ему вслед.

Лорана тихо вздохнула, увидев падающие снаружи черные хлопья.

— Это все бессмысленно, Гил, — устало повторила она. — Мы не можем победить, остается только ждать, когда придет наш черед умереть.

Снегопад прекратился, но серые тучи затянули небо на весь день и следующую ночь. Драконы больше не возвращались, и никто не ощутил ужаса, сопровождавшего их появление. Дерек решил, что можно трогаться в путь, и они направились на юг. Путники избегали больших дорог, боясь повстречать отряды драконидов, и двигались очень медленно. Тассельхоф, завернувшийся, чтобы согреться, в попону, был по-прежнему слаб и, несмотря на бодрое настроение, то и дело норовил упасть, объясняя, что ноги „тянут его вниз“.

Лорана двигалась как во сне, она шла, куда ей говорили, и останавливалась, когда ей велели, но плохо сознавала, куда и зачем направляется. Она все вспоминала тот жуткий миг, когда над их головами раздался драконий рев и они услышали грохот ломающихся балок, когда Танис подхватил ее на руки и вынес из разрушающегося здания.

В своей печали она оказалась не одинока. По лицу Стурма было видно, как он переживает. Флинт молчал и держался стойко, но горе, причиненное смертью давних друзей, было безбрежно и глубоко, словно море. Тас вытащил платок, который некогда принадлежал Карамону, и с трудом удержался, чтобы не расплакаться. Все же они держались мужественно, находя в себе силы ободрить Лорану или пожать ей руку. Элистан пытался утешить девушку, и, когда она чувствовала его нежное прикосновение и слышала его голос, отчаяние немного отступало, но стоило жрецу отнять руку или умолкнуть, боль накатывала с новой силой.

Лорана также чувствовала растущее нетерпение рыцарей.

— Такими темпами мы доберемся до Ригитта к весне! — услышали они слова Дерека.

Эльфийка ощущала страх и напряжение, с которым все вглядывались в небеса. Она понимала, что должна выбраться из черной бездны отчаяния, в которую попала, но ей не хотелось выходить из тьмы на свет. Он был слишком ярок. Голоса — слишком громки и резки. Девушка находила утешение в тишине. Она хотела, чтобы камни и земля обрушились на нее и погребли под собой, как погребли Таниса, и положили конец ее страданиям.

Они продолжали идти, пока не опустилась тьма. Лорана поняла, что если днем было плохо, то ночью стало еще хуже, поскольку она опять не могла заснуть. Наступил холодный и безрадостный рассвет, и они вновь тронулись в путь. Вскоре для Лораны день и ночь совершенно спутались. Она спала на ходу днем, и ей снилось, будто она идет ночью, она перестала ориентироваться во времени и пространстве, не помнила, как долго они идут. Есть эльфийка не могла вовсе и пила лишь потому, что кто-то вкладывал флягу ей в руки. Она шла, онемев от горя, едва держась на ногах от холода и усталости, безразличная ко всему на свете. Лорана понимала, как волнуются за нее друзья, и ей хотелось сказать, чтобы они не беспокоились, но даже такого усилия она уже не могла сделать.

Затем пришел день, когда тревожные крики вывели ее из сомнамбулического состояния.

Девушка увидела, что все смотрят в небо, показывая вверх и что-то восклицая. Эран вооружился луком и уже натянул тетиву. Дерек сгреб Тассельхофа и швырнул его в заполненный снегом овраг. Бриан просил остальных найти укрытие.

Эльфийка вглядывалась в облака и вначале ничего не видела, но затем появились десять огромных крылатых созданий, круживших в высоте и постепенно снижавшихся.

Эран поднял лук и прицелился.

Лорана судорожно вздохнула и прошептала:

— Нет! Стойте!

Гилтанас издал хриплый возглас и бросился на рыцаря, чуть не сбив его с ног. Дерек повернулся и съездил Гилтанасу в челюсть так, что тот полетел в снег. Элистан поспешил на помощь потерявшему сознание эльфу. Флинт стоял рядом со Стурмом, оба смотрели в небо. Светлый Меч обнажил клинок, Флинт поглаживал свой топор.

Тассельхоф, увязая по колено в снегу, пытался выбраться из оврага, причитая:

— Я ничего не вижу! Что происходит?!

Эран вновь твердо стоял на ногах, вкладывая следующую стрелу. Лорана посмотрела на брата, но он еще не очнулся. Она подбежала к Эрану и крепко схватила его за руку:

— Не стреляй, сэр рыцарь! Это грифоны!

— И что? — спросил он.

— Грифоны опасны только для наших врагов! — выкрикнула Лорана, еще крепче вцепившись ему в руку.

Длинный Лук колебался. Он бросил взгляд на Дерека, который нахмурился и произнес на соламнийском:

— Я не доверяю ей. Стреляй.

Лорана не поняла его слов, но по мрачному взгляду догадалась о смысле сказанного. Эран вновь попытался прицелиться.

— Можете вы убить их всех одной стрелой? — гневно спросила она. — Вам придется это сделать, потому что, если вы пристрелите одного, остальные разорвут нас на куски.

— Верь ей, Эран, — сказал подоспевший Стурм. — Ручаюсь за ее слова жизнью.

Грифоны кружили у них над самыми головами, и верил Эран Лоране или нет, не имело уже никакого значения. Огромные твари приземлились на некотором расстоянии от них, расправив покрытые перьями крылья. Коснувшись земли мощными львиными лапами, они глубоко впились в нее своими орлиными когтями. Поверх изогнутых клювов на путников смотрели недобрые глаза.

— Опустите свой лук, — сказала Лорана Эрану. — Стурм, Флинт, остальные, бросьте оружие.

Светлый Меч, не раздумывая, послушался. Гном вложил топор в чехол, но продолжал сжимать его рукоять, Бриан медленно вложил клинок в ножны. Дерек упрямо покачал головой, продолжая держать оружие наготове.

Наблюдая за грифонами, Лорана видела зловещий блеск в их глазах. Клювы щелкали, львиные хвосты били по земле, орлиные когти были выпущены.

— Убери свой меч, сэр рыцарь! — прошипела эльфийка сквозь сжатые зубы. — Иначе мы все умрем!

Хранитель Венца мрачно посмотрел на нее и резким движением вбросил меч в ножны.

Лорана оглянулась на брата в надежде, что он сможет уладить эту опасную ситуацию. Гилтанас уже пришел в себя, но опирался на руку Элистана и растерянно оглядывался по сторонам, потирая челюсть. Так что действовать ей нужно было самой.

Девушка пробежалась пальцами по золотым волосам, чтобы хоть как-то причесать их. Разгладила и расправила одежду. Взяв горсть снега, умыла лицо. Остальные смотрели на нее так, словно она сошла с ума, но Лорана понимала, что делает. В Квалинести она часто имела дело с грифонами.

Благородные и величественные создания, они были привержены церемониям и этикету. Грифоны славились своей обидчивостью и вспыльчивостью, потому обращаться к ним стоило с подчеркнутой вежливостью, иначе они могли впасть в страшную ярость. Их внимание было приковано к Лоране, до остальных же им не было дела. Грифоны не любят людей и не питают к ним доверия, равно как к гномам и кендерам, и могут запросто убить их. Не всегда эти существа в ладах и с эльфами, но с этим народом они поддерживают отношения, и иногда их можно уговорить исполнить какую-нибудь просьбу. Особая связь существует у грифонов с членами королевских семей. Попытки Лораны привести себя в порядок перед разговором с ними должны были понравиться тварям.

Эльфийка двинулась вперед, чтобы приветствовать их. Стурм хотел пойти с ней, но она заметила, как гневно сверкнули черные глаза грифонов, и покачала головой.

— Ты человек, к тому же ты носишь меч, — тихо сказала Лорана. — Им это не нравится. Я должна поговорить с ними сама.

Остановившись на почтительном расстоянии от вожака, она низко поклонилась ему и произнесла на эльфийском:

— Для меня высокая честь приветствовать вас. Чем я и мои товарищи, — жестом указала Лорана на своих спутников, — можем вам служить?

Грифоны, в отличие от драконов, не обладают даром речи. Согласно преданию, Боги, сотворив грифонов, предложили наделить их способностью общаться с человеческой и прочими расами, но гордые животные, не видя смысла вступать в контакт с низшими существами, гордо отклонили предложение. По этой и многим другим причинам они относятся к драконам с некоторым презрением.

Однако за века, пока складывалась уникальная связь грифонов с членами эльфийских королевских династий, между эльфами и крылатыми созданиями установилась мысленная связь. Лорана по поручению своего отца часто общалась с грифонами, устроившими себе дом неподалеку от Квалинести. Ей было известно, какого уважения требовали к себе эти существа, и умела с ними общаться.

Она прочла мысли грифона. Он хотел удостовериться, что перед ним действительно дочь Беседующего-с-Солнцами из Квалинести. Было очевидно, что зверь сомневается. Лорана не могла его винить. Сейчас в ней действительно трудно было узнать принцессу.

— Я имею честь быть дочерью своего отца, короля Квалинести, — сформулировала она верный ответ и затем задала вопрос: — Прости меня, Величайший, но откуда вы узнали обо мне? И как вы меня нашли?

— Что происходит? — шепотом спросил Дерек. — Она хочет, чтобы мы поверили, будто она разговаривает с этими чудищами?

Элистан бросил на него осуждающий взгляд:

— Как и многие члены царствующих эльфийских фамилий из Квалинести и Сильванести, Лорана обладает способностью устанавливать с грифонами мысленную связь.

Хранитель Венца недоверчиво покачал головой и шепнул Бриану:

— Приготовься к схватке.

Грифон продолжал оглядывать Лорану с ног до головы и, очевидно, решил, наконец, что ей можно верить. Он сообщил, что леди Эльхана Звездный Ветер послала их за дочерью и сыном Беседующего-с-Солнцами, попросив доставить их туда, куда они пожелают.

Это все объясняло. Гилтанас рассказал Лоране, как они с Танисом вызволили принцессу из тарсисской тюрьмы. И вероятно, дочь короля Сильванести решила отплатить им добром. Она послала на их поиски грифонов, чтобы убедиться, что они в безопасности.

Забыв от радости о формальностях, Лорана всплеснула руками.

— Вы можете отвезти нас домой?! — воскликнула она. — В Квалинести?!

Грифон согласился.

Лорана соскучилась по дому. Ей так хотелось вновь оказаться в любящих объятиях отца. Любоваться зелеными лесами, сверкающими реками. Вдыхать напоенный ароматом цветов воздух, слышать сладчайшие звуки арфы и флейты. Сознавать, что она в безопасности. Вновь почувствовать, что она любима. Лежать в высокой зеленой траве, погрузиться в сон без кошмарных видений.

Мечтая о доме, Лорана забыла, что ее народ покинул Квалинести и живет в изгнании, но даже это не имело значения.

— Гилтанас! Они прилетели, чтобы отвезти нас домой! — крикнула она брату на эльфийском. Но тут же вспыхнула, вспомнив, что остальные ее не понимают. И повторила свои слова на общем языке. Затем Лорана вновь обратилась к грифонам: — Вы могли бы взять также моих друзей?

Казалось, крылатых созданий такая перспектива вовсе не обрадовала. Они смерили взглядом рыцарей и особенно неприязненно смотрели на кендера, который, наконец, сумел выбраться из оврага и взволнованно спрашивал:

— Мы действительно полетим на грифонах? Никогда еще не пробовал! Правда, один раз я летал на пегасе.

Грифоны посовещались, хрипло каркая, и, в конце концов, согласились взять остальных. Лорана догадывалась, что об этой милости их также попросила леди Эльхана, иначе они не стали бы выполнять подобную просьбу. Тем не менее, они выставили множество условий, на которых остальным было разрешено приблизиться.

Лорана подошла к спутникам, чтобы сообщить им хорошие новости, но ее встретили лишь мрачные выражения лиц и хмурые взгляды.

— Ты, твой брат и остальные — можете лететь с этими тварями, но кендер останется с нами, — отрезал Дерек.

— А что, если кендер не захочет оставаться с вами? — сердито спросил Тассельхоф.

Однако никто не обратил на него ни малейшего внимания.

Гилтанас, с распухшей щекой, был уже на ногах, у него тоже имелись свои соображения на этот счет.

— Я остаюсь с рыцарями, — произнес он на эльфийском. — Я не собираюсь позволить им прибрать к рукам Око Дракона. Полагаю, тебе тоже следовало бы остаться.

Лорана смотрела на него в замешательстве:

— Гил, это же просто очередная выдумка Таса…

Гилтанас тряхнул головой:

— Ты ошибаешься на этот счет. Рыцари нашли подтверждение существования Ока в тарсисской библиотеке. Если Око Дракона сохранилось на протяжении всех этих столетий, я хочу его найти.

— О чем это вы там лепечете? — спросил Дерек с явным подозрением. — Говорите на общем, чтобы было понятно всем.

— Останься со мной, Лорана, — продолжал убеждать ее брат, по-прежнему говоря на эльфийском. — Помоги мне найти эту вещь. Сделай это ради нашего народа, вместо того чтобы без конца оплакивать полуэльфа.

— Танис пожертвовал ради меня жизнью! — воскликнула Лорана. — Я погибла бы, если бы…

Но Гилтанас не слушал ее. Посмотрев на рыцарей, он вновь обратился к сестре, на этот раз на общем:

— Попроси грифонов доставить нас в Ледяной Предел.

Дерек, Эран и Бриан обменялись взглядами. Несмотря на всю необычность, такой способ передвижения разом решал множество проблем. Грифоны могли лететь над морем и доставить их прямо к цели, сэкономив дни или недели пути, даже если бы удалось нанять корабль, чего никто не мог гарантировать.

— Гил, пожалуйста, поедем домой, — взмолилась Лорана.

— Мы поедем домой, Лорана, как только добудем Око Дракона. Неужели ты бросишь своих друзей в такое тяжкое время? Оставишь их? Они не бросили бы тебя. Спроси Стурма, как он намерен поступить?

Никто из ее друзей не произнес еще ни слова. Они молча смотрели и слушали, не считая себя вправе вмешиваться. Они смотрели на нее с сочувствием, готовые утешить, понять ее желания, оставить решение за ней.

— Что бы ты сделал? — спросила Лорана Стурма.

— Попроси грифонов отвезти тебя домой, — благородно предложил он. — Остальные отправятся в Ледяной Предел.

Эльфийка лишь покачала головой:

— Ты не понимаешь. Грифоны возьмут людей, только если с вами полечу я… Я единственная, кто их понимает. У Гилтанаса всегда не хватало терпения научиться.

— Тогда мы доберемся до Ледяного Предела без твоей помощи, — заявил Флинт.

— Вы могли бы отправиться вместе со мной в Квалинести, — предложила Лорана. — Почему вы не хотите?

— Это все из-за кендера, — объяснил гном. — Рыцари собираются взять его с собой.

— Ничего не понимаю, — сказала Лорана. — Если Тас не хочет идти, Дерек не может его принудить.

— Скажи ей ты, — попросил Флинт, кивая Стурму.

Светлый Меч некоторое время колебался, но потом произнес:

— Полагаю, что Тасу следует пойти, Лорана. Око Дракона может очень помочь нам, и, если Тас согласится… — он немного помолчал, — Дерек не задумываясь пожертвует ради него жизнью, даже жизнями товарищей. Ты понимаешь меня?

— Я отправлюсь со Стурмом и с рыцарями, — вступил в разговор Флинт. — Должен же кто-то защитить их от Тассельхофа, — проворчал он, осторожно протянул руку и сжал пальцы Лораны. — Стурм прав. Отправляйся домой, девочка. Мы справимся.

Наконец эльфийка взглянула на Элистана, своего учителя и наставника. Он лишь коснулся медальона Паладайна, висевшего у него на груди, призывая в трудный момент обратиться к Богу. Но в этом не было необходимости. Лорана знала, что она должна сделать. Девушка не могла наслаждаться спокойствием и безопасностью в одиночестве и обречь своих друзей на трудное и рискованное путешествие в Ледяной Предел. Гилтанас был прав. Она не бросила бы друзей, как и они никогда не оставили бы ее.

Лорана вновь с тоской подумала о доме, повернулась и направилась к грифонам.

— Благодарю вас за любезное предложение доставить нас в Квалинести, — произнесла она. Голос ее вначале дрожал, но, по мере того как она говорила, он набирал силу и становился тверже. — Однако у нас есть срочное дело на юге, в Ледяном Пределе. Я хотела бы узнать, не согласитесь ли вы доставить меня и моих друзей туда.

— Скажи этим существам, что в Ледяном Пределе правит темный эльф, сделавшийся Повелителем Драконов, и что мы собираемся его уничтожить, — громко произнес Дерек.

Грифоны были несказанно удивлены таким поворотом. Некоторые громко закаркали, стали притопывать лапами и бить хвостами. Вожак почесал клюв загнутым когтем и сообщил Лоране, что они знают Феал-хаса. Это темный эльф, которого выслали из Квалинести за убийство своей возлюбленной, и что он стал чрезвычайно могущественным чародеем, с которым не под силу справиться горстке закованных в латы глупцов. Грифон сказал также, что прежнее решение Лораны было куда мудрее и ей следует возвратиться домой к отцу, как пристало юной принцессе.

— Благодарю тебя, Величайший, но мы отправимся в Ледяной Предел, — ответила эльфийка вежливо, но твердо.

Совет грифона вернуться домой, „как пристало юной принцессе“, словно она была испорченным, капризным ребенком, уязвил Лорану. Когда-то она и вправду была такой, но теперь повзрослела.

— Если вы не повезете нас, тогда нам придется добираться до Ледяного Предела своим ходом, — продолжала девушка. — Когда вы вернетесь в Сильванести, передайте леди Эльхане нашу признательность за ее заботу и участие.

Грифоны обдумали ее слова. Это значило, что им придется сказать леди Эльхане, что они отказались доставить Лорану и ее спутников туда, куда она просила. Грифоны не были обязаны служить эльфам, но они согласились выполнить задание и теперь считали это делом чести. К тому же Ледяной Предел был гораздо ближе к их дому, расположенному неподалеку от Сильванести, чем Квалинести.

„Мы отвезем вас, — неохотно согласился грифон. — Ради леди Эльханы“.

— От всего сердца благодарю тебя и твоих сородичей, — произнесла Лорана, низко кланяясь. — Я щедро награжу вас, когда окажусь дома и смогу это сделать.

Грифон прокаркал что-то в знак согласия. Он оценил этот жест, хотя нисколько не сомневался, что Лорана не доживет до того счастливого момента, когда сможет исполнить свое обещание.

Флинт совсем помрачнел в предвкушении путешествия на спине грифона, да еще и без седла.

— Это мало чем отличается от поездки на лошади, — попробовал ободрить его Гилтанас.

— Разве только тем, что падение с лошади грозит ушибами и синяками, а если я свалюсь со спины этой зверюги, меня нужно будет соскребать с обширного участка земли! — заметил Флинт.

Он не переставал ворчать, даже когда Стурм помогал ему взобраться грифону на спину.

Лорана велела гному сесть перед крыльями и крепко держаться, обхватив грифона за шею. Последний совет был излишним, поскольку Флинт сжал шею грифона с такой силой, что запросто мог того задушить.

— Не смотри вниз. Если на высоте закружится голова, закрой глаза и спрячь лицо в гриву грифона, — наставляла Лорана.

Тут гном торжествующе посмотрел на Таса:

— Я же говорил тебе, бестолочь, что у грифонов есть гривы!

— Но, Флинт! У грифонов грива из перьев, — пропищал Тас. — А на твоем шлеме — лошадиный хвост…

— Нет, грива грифона! — упорствовал старик.

Он выпрямил спину и ослабил хватку так, словно летать на грифонах было для гномов самым обычным делом.

Рыцарям явно было не по себе. Эран выразил опасение, что слишком тяжел и зверь не выдержит его веса. Грифон только захрапел, мотнул головой и стал нетерпеливо бить хвостом. Наконец Эран и Бриан взобрались на спины животных. Стурм усадил с собой Таса, который, не умолкая ни на минуту, упрашивал грифонов свозить его в гости к Лунитари, после того как они слетают в Ледяной Предел. Если вначале у Дерека и были возражения против того, что Тас полетит со Стурмом, он благоразумно решил оставить их при себе. Когда все, наконец, уселись, вожак с Лораной на спине взмыл в небо, и остальные последовали за ним.

Лоране и раньше доводилось летать на грифонах. Она привыкла к подобным путешествиям и озабоченно поглядывала на друзей. Бриан смертельно побледнел, когда они поднялись в воздух, но, несмотря на головокружение, стал с любопытством смотреть вниз, задыхаясь от ужаса и восторга. Дерек, по обыкновению, был суров и мрачен, его губы сжались в тонкую полоску. Вниз он не смотрел, но и лица не прятал. Эрана полет очень развлек. Он выкрикнул, что стоит убедить грифонов носить их в бой, как носят драконы слуг Владычицы Тьмы. Стурм изо всех сил удерживал Тассельхофа, который просто извертелся, пытаясь пощупать облако.

Внизу расстилались покрытые снегом Пыльные Равнины. Путешественники увидели группу кочевников, которые остановились и стали смотреть вверх, когда тени грифонов накрыли их. Грифоны пролетели над Ригиттом, где никаких следов вторжения драконидов видно не было, но в гавани действительно толпились люди, стремившиеся покинуть город. У причала стояло несколько кораблей, которые явно не могли вместить всех желающих.

Оставив Ригитт позади, они полетели над сине-серым морем. Теперь уже все зарылись лицами в пушистые гривы, но не из страха, а из-за холода. Ледяной ветер, дувший с ледника, жег щеки, заставлял слезиться глаза и замораживал дыхание. Когда грифоны стали снижаться, медленно кружа, Лорана подняла голову и увидела под собой белоснежную равнину, полную синих теней, замерзшую и пустынную.

Она вновь зарылась лицом в перья и представила себе родину, где царила вечная весна, теплый воздух был напоен ароматом роз, лаванды и жимолости.

Слезы замерзли у нее на щеках.

6

Путешествие Китиары из Тарсиса в Нераку было не из приятных. Серые тучи низко нависли над землей. Почти всю дорогу шел дождь вперемешку с мокрым снегом. Она замерзла и к тому же промокла до нитки. Когда они останавливались на ночлег, ей не удавалось развести костер, чтобы согреться, сухого хвороста было не найти. Синий дракон проявлял уважение и почтительность, но это был не Скай. Она не могла поделиться своими планами и задумками, не могла поболтать с ним, пока он грыз кость украденной коровы, а она тушила кролика.

Китиара была сердита на Ская — он не имел права высказывать такие обвинения — и все же надеялась, что он одумается и разыщет ее, чтобы извиниться. Но Скай все не появлялся.

Они прибыли в Нераку, когда уже начало смеркаться. Китиара отослала синего в драконьи стойла, а сама стала пробираться сквозь заполнявшую улицы толпу к гостинице „Разбитый щит“. Она замерзла, была голодна и мечтала о теплой постели, растопленном камине и горячем пряном вине. Гостиница была битком набита личными слугами Повелителя Тоэда, свитой, солдатами и телохранителями.

Китиара могла бы переночевать в своих личных покоях в Храме Владычицы Тьмы, но там было холодно, мрачно и неуютно, если не сказать — жутко. Ворота наглухо запирались, и ей пришлось бы запоминать пароль, сдавать оружие и отвечать на массу дурацких вопросов. Она неплохо ладила с драконидами, но терпеть не могла темных жрецов, шнырявших повсюду в своих черных одеяниях из толстой шерстяной материи, от которых вечно разило воскурениями, дешевой краской и мокрой овцой. Огонь в жаровне был такой малюсенький, словно Ночной Властелин с подозрением относился к любому источнику света в своей священной Тьме. Там не видать ей пряного вина, ибо на территории Храма были запрещены любые крепкие напитки, и Китиаре, как и императору Ариакасу, казалось, что, пока она находится в Храме, за ней следит множество злобных глаз и подслушивает множество недружественных ушей.

Увидев гневный блеск в темных глазах Кит, портье, сообщивший ей, что мест в гостинице нет, внезапно вспомнил об одной пустующей комнате. Он спешно отправил слуг выставить двух оруженосцев Тоэда, упившихся до беспамятства. Понадобилось шесть человек, чтобы вытащить двух хобгоблинов из постелей; на следующее утро они, к своему немалому удивлению, обнаружили, что провели ночь в конюшне. Китиара заняла их комнату, хорошенько проветрила ее, выпила несколько кружек горячего вина и улеглась спать.

Так как встреча Повелителей была срочной, ее не сопровождали никакие церемонии, обычные для столь важных событий. Как правило, подобным встречам предшествовал парад солдат, одетых в сверкающую броню и шествовавших по улицам Нераки под развевающимися флагами. А на этот раз мало кто из жителей знал, что в городе собралось все высшее командование. Двое — Великий Кхан и Луцин Такар — прибыли в сопровождении слуг и телохранителей. Двое других — Китиара и Феал-хас — путешествовали в одиночку.

И лишь недавно назначенный Повелитель Тоэд привез с собой целый полк. Он надеялся с триумфом провести войска по улицам Нераки, гарцуя впереди на вороном жеребце. Но честолюбивые мечты хоба разбились о суровую действительность. Жеребец удрал, почуяв вонь седока; половина солдат куда-то пропала ночью, другая половина была так пьяна, что едва держалась на ногах. В первый раз Тоэд должен был появиться на встрече Повелителей в сверкающих доспехах, но броня казалась такой же тяжелой, как та, что покрывала тела настоящих драконов. Доспехи причиняли бедному хобу ужасную боль и неудобства, так что, вместо того чтобы гарцевать на вороном жеребце, он вынужден был добираться на повозке для сена. Шлем съезжал на глаза, а меч путался в ногах, но Тоэд все же остался собой вполне доволен, полагая, что от макушки до пяток выглядит как настоящий Повелитель.

Встреча была назначена на раннее утро. Кит велела разбудить ее на рассвете и рано отправилась в постель. Но не успела она закрыть глаза, как ее навестила Такхизис, уговаривая отправиться в Даргаардскую Башню. Кит отказалась. Владычица Тьмы сердилась и насмехалась, упрекала Китиару в трусости. Китиара накрыла голову подушкой, и то ли Королева устала упрашивать ее, то ли Кит слишком утомилась, но вскоре она провалилась в тяжелый сон без всяких видений.

В условленный час раздался стук в дверь, Китиара выругалась и велела всем убираться. Когда Темная Госпожа, наконец, проснулась, уже ярко светило солнце, и она испугалась, что опоздает. С больной головой, совершенно разбитая, она торопливо натянула кожаную куртку и надела поверх нее доспехи.

Китиара отдала распоряжение начистить ей сапоги и оружие, и все было сделано, однако не так тщательно, как она привыкла. Но исправлять это времени уже не было. В висках стучало от недостатка сна и выпитого вечером вина. Повелительница искренне пожалела о своей неосмотрительности: сегодня ей придется быстро соображать и голова должна быть ясной.

Водрузив на голову шлем и завернувшись в синий бархатный плащ, который был досадно помят после длительного путешествия в заплечном мешке, Китиара двинулась на встречу, которая должна была состояться в штабе, располагавшемся в казармах Синей Армии. В том самом здании, где Китиара впервые услышала о Танисе и об Оке Дракона и познакомилась с ведьмой Ариакаса, имя которой теперь не могла припомнить.

Горожане и солдаты расступались перед ней, давая дорогу. Многие ее приветствовали. Она являла собой превосходное зрелище: высокая и стройная, с гордой осанкой, сжимавшая эфес меча. Кит наслаждалась ходьбой. Холодный воздух окончательно протрезвил ее, приветствия ободрили и придали ей смелости. Остальные Повелители могут и подождать, решила Китиара. Она не станет спешить, как Тоэд или этот ублюдок Феал-хас. Кстати, о нем ей тоже было что сказать Ариакасу.

Повелители Драконов со своими телохранителями собрались в столовой штаба Синей Армии, единственном достаточно большом помещении для подобной встречи. Так как никто друг другу не доверял, все приходили с охраной.

Луцин из Такара, Повелитель Черной Армии, который был наполовину человеком, наполовину людоедом, привел с собой двух громадных людоедов, возвышавшихся над остальными словно каланчи, распространяя вокруг запах гниющего мяса. Великий Кхан, Повелитель Зеленой Армии, был человеком, представителем воинственных кочевников, обитателей пустыни. Его сопровождали шестеро мужчин, вооруженных длинными ножами, торчавшими у них за поясом, и кривыми саблями.

Тоэд прибыл в окружении тридцати вооруженных до зубов хобгоблинов, так что едва был виден среди своих телохранителей. Ариакас приказал большей части остаться за дверями, разрешив Тоэду взять с собой лишь шестерых. Ссутулившись под тяжестью доспехов, тот проковылял в зал, держась за своих охранников, потому что ничего не видел из-за съехавшего набок шлема.

Хоб приветствовал остальных Повелителей со своим обычным подобострастием. Ариакас проигнорировал его. Луцин взглянул с неприязнью, Великий Кхан — с нескрываемым презрением. И хотя Тоэд всего этого не видел, однако мгновенно ощутил взрывоопасную атмосферу, царившую в зале, и ретировался за спины телохранителей. Остальное время он провел, раздавая тычки своим хобгоблинам и шепотом приказывая им быть настороже.

— Я вижу, что ты не привел с собой охрану, Феал-хас, — сказал Ариакас, который сам явился в сопровождении шести базаков.

Один из охранников, базак с поврежденным крылом, был самым большим драконидом, которого кому-либо из присутствующих доводилось видеть.

— Зачем мне охрана, Повелитель? — спросил Феал-хас с притворным удивлением. — Разве все мы здесь не друзья?

— Только некоторые больше, чем остальные! — прорычал Луцин.

Великий Кхан хмыкнул в знак согласия, а Ариакас улыбнулся. Никто из Повелителей не доверял и не симпатизировал темному эльфу. Они не задумываясь изрубили бы его на мелкие кусочки. Сам император тоже не питал к чародею особенной любви, как и Королева Такхизис. Они терпели его, потому что в данный момент он был им полезен. Но если бы ситуация изменилась, он тут же лишился бы их поддержки.

— К тому же я не вижу, кого в этой комнате стоило бы бояться, — добавил Феал-хас, заворачиваясь в меха.

Великий Кхан, известный своей вспыльчивостью, вскочил на ноги, вытаскивая клинок. Луцин, сжав кулаки, поднялся со своего места, Тоэд искал глазами ближайшую дверь. Базак со сломанным крылом обнажил меч в человеческий рост и встал перед императором.

Феал-хас продолжал сидеть совершенно спокойно, его изящные руки с длинными пальцами лежали на столе. Волк угрожающе зарычал, низко опустив голову и прижав уши.

— Убери свое оружие, Великий Кхан, — мягко сказал Ариакас, словно любящий родитель, разнимающий повздоривших детей. — Сядь, Луцин. Мы собрались здесь по важному делу. Успокой своего зверя, Феал-хас. — Когда порядок был восстановлен, он добавил, нахмурившись: — Если вы, как и я, плохо спали этой ночью, понятно, почему мы все сегодня не в духе.

— Я спал прекрасно, — громко произнес Тоэд.

Никто ему не ответил. Полагая, что его слов не слышно, хобгоблин сумел с помощью двух слуг вылезти из своего шлема.

— Я почитаю ее Темное Величество, но не могу оставить поле битвы, чтобы отправиться в Даргаардскую Башню, — произнес Великий Кхан. — И уповаю, что Владычица Тьмы сможет это понять. Если, император, ты будешь с ней беседовать…

— Что это еще за башня? — спросил Тоэд, потирая лоб.

— Она уговаривала и меня, Великий Кхан, — ответил Ариакас. — Такхизис страстно желает привлечь Лорда Сота на свою сторону. Она только о нем и говорит, да еще о Человеке Зеленого Камня.

— Лорд Сот? — спросил Тоэд. — Кто это?

— Лично я не хотел бы иметь ничего общего с этим высокомерным Рыцарем Смерти. Он еще собирается подвергнуть нас испытанию! — Феал-хас пожал плечами. — Он должен был бы почитать за честь служить любому из нас. Почти любому, — поправил он себя.

— А, этот Лорд Сот! — воскликнул Тоэд, многозначительно подмигивая. — Он как-то заходил ко мне, предлагал свои услуги. Я, разумеется, указал ему на дверь. Сот, говорю я ему… Я так запросто зову его, а он обращается ко мне…

— Куда же подевалась Китиара? — загрохотал Ариакас, стукнув по столу кулаком. — Срочно приведите ее! — обратился он к слугам.

Слуга вышел, но тут же вернулся и доложил, что Темная Госпожа входит в здание.

Ариакас сказал несколько слов базаку со сломанным крылом. Он и несколько баазов встали по обе стороны от двери. Луцин и Великий Кхан удивленно переглянулись, не понимая, что происходит. Оба почувствовали, что ситуация накаляется, и не выпускали из рук оружия. Тоэду было сложно разглядеть, что творится вокруг, из-за спин телохранителей, но он тоже ощутил повисшую в воздухе угрозу, а увидев, что около единственного выхода встали шесть здоровенных драконидов, чуть не застонал.

Феал-хас, написавший на Китиару донос, единственный понял, в чем дело. Эльф ждал с нетерпением — он не мог простить воительнице убийства своего стража. В коридоре раздался звук шагов, затем донесся голос Китиары, весело приветствовавшей часовых. Злобный взгляд Ариакаса был прикован к входу. Дракониды, стоявшие у дверей, напряглись. Вошла Китиара в развевающемся синем плаще и сверкающих доспехах. Шлем она держала под мышкой.

— Мой повелитель Ариакас… — начала она, приготовившись отсалютовать.

Базак со сломанным крылом заломил ей руки назад, другой выхватил из ножен меч.

— Китиара Ут-Матар, — громко произнес император, поднимаясь, — ты арестована по обвинению в измене. Если твоя вина будет доказана, тебя приговорят к смерти.

Темная Госпожа застыла на месте, открыв рот, не в силах совладать с собой и скрыть изумление. Вначале она подумала, что это какая-то шутка, — Ариакас был известен своим извращенным чувством юмора. Однако по глазам императора женщина поняла, что он говорит серьезно — убийственно серьезно.

Китиара быстро огляделась, обвела глазами других Повелителей — трое были удивлены не меньше, чем она. Китиара поняла, что они собрались здесь не на Совет, а на суд. Эти люди были ее судьями, и каждый из них жаждал занять место Повелителя Синего Крыла. Едва осознав это, она заметила, как удивление на их лицах сменяется радостью; глядя на нее, они прокручивали в головах, как вернее достигнуть желаемой цели. Для них она была уже мертва.

Китиара хотела драться, но было слишком поздно — у нее забрали меч. Ее держал громадный базак, вооруженный и клинком, и могущественными заклинаниями. В голове Кит мелькнула мысль, что лучше вступить в безнадежную схватку теперь, чем испытать муки, которые выдумал для нее Ариакас. Однако она взяла себя в руки. Если девиз соламнийцев был „Моя честь — моя жизнь“, то девиз Китиары: „Никогда не торопись умереть“.

Китиара попыталась рассуждать здраво. Она не всегда повиновалась приказам Ариакаса. Она участвовала в диверсионных вылазках, вместо того, чтобы долго и уныло осаждать какой-нибудь замок. Тратила на нужды своих войск налоги, которые должны были поступать в императорскую казну. Подобные мелкие проступки никогда не разбирались на верховном суде, хотя, разумеется, Ариакас мог созвать подобный суд и по случаю кражи пирога с императорского стола. Это было его право. Тем не менее, Кит не догадывалась об истинных причинах происходящего. Вдруг она заметила легкую улыбку на губах Феал-хаса и сразу же поняла, кто ее враг.

Она держалась прямо и гордо, не выказывая ни малейшего страха, и смотрела Ариакасу в глаза.

— Что все это значит, мой повелитель? — спросила женщина с видом оскорбленной невинности. — В чем меня обвиняют? Я служила тебе верой и правдой. Скажи мне, я не понимаю.

— Ты обвиняешься в составлении заговора против Повелителя Верминаарда, а также в том, что подослала к нему наемных убийц, — сказал Ариакас.

У Китиары от изумления отвисла челюсть. Ирония была поистине зловещей. Ее судили за преступление, которого она не совершала. Она взглянула на Феал-хаса, увидела, как расплылась едва заметная вначале улыбка, и закрыла рот, щелкнув зубами.

— Я полностью отрицаю свою вину, мой повелитель! — произнесла Китиара дрожащим от гнева голосом.

— Повелитель Тоэд, задавала ли Повелительница Китиара подозрительные вопросы о преступниках, убивших Верминаарда? — спросил Ариакас.

Тоэду удалось, наконец, проложить себе дорогу сквозь чащу телохранителей. Набрав в легкие воздуха и беспрерывно потирая лоб, он выдохнул:

— Да, мой господин.

— Неправда, — отрицала все Китиара.

— Говорила ли она с человеком по имени Эбен Расколотый Камень, в надежде получить сведения об этих людях?

— Да, мой повелитель, — ответил Тоэд, раздуваясь от гордости оттого, что оказался в центре всеобщего внимания. — Этот бедняга сам мне обо всем рассказал.

Китиара с удовольствием задушила бы хобгоблина, чтобы глаза выскочили из его желтой головы. Но базак держал ее железной хваткой, и вырваться было невозможно. Она одарила Тоэда таким грозным и злобным взглядом, что тот, задрожав как осиновый лист, юркнул за спины своих телохранителей.

— Ее нужно заковать в кандалы! — пискнул хоб. Китиара обратилась к Ариакасу:

— Если у тебя нет других свидетелей, кроме этой трясущейся кучи де…

— У императора имеются и мои показания, — сказал Феал-хас, поправляя мантию и грациозно поднимаясь на ноги. Его движения были плавны и неторопливы. — Как многим из вас известно, я — крионик, — произнес он, обращаясь к собравшимся. — Не буду вдаваться в детали, объясняя непосвященным тонкости моего искусства. Но суть его состоит в том, что я обладаю способностью читать в сердцах других. Я заглянул в твое сердце, Повелительница Китиара, когда ты почтила меня визитом в моем Ледяном Замке, и увидел правду. Это ты подослала убийц к Повелителю Верминаарду, надеясь занять его место.

— Лжец! Лжец! — Китиара метнулась к Феал-хасу с такой яростью, что державший ее базак чуть не поехал за ней, царапая пол когтями. — Мне следовало убить тебя еще в Ледяном Пределе!

Феал-хас выразительно посмотрел на Ариакаса, словно говоря: „Разве тебе нужны еще какие-то доказательства, мой господин?“ — и сел на место, совершенно равнодушный к взрыву Китиары.

Понимая, что таким поведением лишь ухудшает свое положение, Китиара сумела взять себя в руки.

— Поверишь ли ты этому жалкому эльфу или мне, мой повелитель? Я не имею отношения к смерти Верминаарда! Он погиб по собственной глупости!

Ариакас вытащил меч и бросил его на стол.

— Повелители, вы слышали показания. Каков ваш вердикт? Виновна ли Китиара Ут-Матар в смерти Повелителя Верминаарда, или вы ее оправдываете?

— Виновна, — произнес Луцин с людоедской ухмылкой.

— Виновна, — сказал Великий Кхан, и его черные глаза сверкнули.

— Виновна, виновна! — выкрикнул Тоэд, а затем нервно добавил: — Ее нужно заковать в ножные кандалы.

— Прости, Китиара, — печально промолвил Феал-хас. — Наша встреча доставила мне величайшее удовольствие, но мой долг — служить императору. Я признаю тебя виновной.

Ариакас обвел мечом по кругу. Его острие застыло напротив Китиары.

— Китиара Ут-Матар, тебя нашли виновной в гибели Повелителя Драконов Верминаарда. Завтра на рассвете тебя отведут на Арену Смерти, и там ты будешь повешена, выпотрошена и четвертована. Останки будут насажены на пики у храмовых ворот в назидание остальным.

Китиара оставалась спокойной. Она больше не боролась. Ее гнев утих.

— Ты делаешь чудовищную ошибку, мой повелитель, — произнесла она. — Я была верна тебе — в отличие от остальных. Но теперь все кончено. Это ты предал меня, а не я тебя.

Ариакас сделал жест, словно веля базаку выкинуть мусор:

— Уведи ее.

— Куда, мой господин? — спросил базак. — В тюрьму или в подземелья Храма?

Ариакас размышлял. Местная тюрьма была переполнена, к тому же там бывали беспорядки. Побеги оттуда, правда, совершались нечасто, но все же такое происходило. И если кто-нибудь и был способен выбраться оттуда, так это Китиара. Ее посадят в камеру с другими заключенными, преимущественно мужчинами. Он ясно вообразил, как она будет соблазнять тюремщика, стражников, товарищей по заключению, подговаривать к мятежу.

Подземелья замка были более надежны и менее переполнены. Там содержались в основном политические заключенные, и все же Ариакас сомневался, стоило ли отправлять Китиару в Храм. Темные жрецы и Ночной Властелин не испытывали особенной любви к Повелительнице, открыто называвшей их тунеядцами, которые только и знают, что есть да спать, когда на плечи солдат ложатся все тяготы войны. И все же Ночной Властелин завидовал Ариакасу, и Кит могла бы привлечь его на свою сторону. Пока Китиара была жива, она представляла угрозу везде, куда бы ее ни поместили. Ариакас пожалел, что не приказал расправиться с ней на месте, а решил устроить публичную казнь. Однако менять решение было поздно. Другие Повелители сразу же почувствуют его слабость. Он мог придумать лишь одно абсолютно надежное место, где к ней никому не будет доступа.

— Заприте ее в кладовке моих личных покоев в Храме, — сказал Ариакас. — Поставьте стражников у дверей. Никто не должен заходить туда. Любой, кто ослушается моего приказа, разделит ее участь.

Базак со сломанным крылом отдал честь и направился к Китиаре, чтобы вывести ее из зала. Тем временем в ее голове созрел один отчаянно смелый план. Нужно было только решить, где и как нанести удар.

Словно прочитав ее мысли, Ариакас произнес:

— И будь осторожен, Тарг. Она прячет нож в своих доспехах.

— Нож! — потребовал драконид, протянув когтистую лапу.

Китиара дерзко посмотрела на него и пальцем не пошевелила, чтобы исполнить приказ.

— Лучше покажи Таргу, где ты его прячешь, — сухо сказал Ариакас, — иначе я прикажу ему раздеть тебя догола здесь и сейчас.

Китиара показала Таргу, где искать нож. Базак вытащил оружие и снял с нее доспехи, оставив стоять в кожаной куртке. Он вновь обыскал женщину с ног до головы и передал ее двум конвоирам-баазам.

Кит перенесла это унижение с гордо поднятой головой. Она в жизни не выказала бы перед своими врагами слабости или страха.

— Уведите ее, — велел Ариакас.

Когда баазы уже собирались исполнить приказание, Китиара повернулась в Феал-хасу.

— Ты обладаешь даром заглядывать в сердца, — сказала она. — Так загляни сейчас в мое.

Чародей удивился. Он хотел отказаться, но, почувствовав на себе пристальный взгляд Ариакаса, решил, что это некое испытание. Возможно, она стремится доказать, что он солгал. Пожав плечами, эльф исполнил ее просьбу. Он прошептал заклинание и заглянул в ее сердце. И увидел, как три Соламнийских Рыцаря и могущественный жрец Паладайна покидают Тарсис и направляются в Ледяной Предел, намереваясь похитить Око Дракона.

Феал-хас задрожал от гнева, словно под порывом ледяного ветра, и поднялся из-за стола:

— Прошу прощения, мой повелитель, но я вынужден срочно покинуть вас. — Эльф бросил злобный взгляд на Китиару. — Обстоятельства требуют моего немедленного возвращения в Ледяной Предел.

Остальные Повелители Драконов смотрели на него удивленно. Губы Китиары скривились; повернувшись на каблуках, она позволила стражникам увести себя.

Император выглянул в окно, у которого они недавно стояли с Кит, наблюдая, как вешали предателей. Она шагала по улице в окружении солдат с высоко поднятой головой и горделивой осанкой. Она смеялась.

— Что за женщина! — пробормотал Ариакас. — Что за женщина!

По пути к Храму Китиара попыталась подкупить баазов. Базак со сломанным крылом, услышав, что она говорит с ними, заменил их двумя другими.

Затем Темная Госпожа попыталась подкупить базака. Но Тарг даже не удостоил ее ответом. Китиара глубоко вздохнула. Она догадывалась, что все это бессмысленно, — дракониды-телохранители были известны своей преданностью Ариакасу. И все же попытаться стоило. Базак, разумеется, сообщит императору, что она предлагала ему деньги, но какое это имело значение? Что теперь может он ей сделать? Не убьет же он ее дважды.

Слуга Ариакаса побежал вперед, чтобы предупредить служителей Храма. Узнав, что он должен разместить опальную Повелительницу, настоятель был смущен и не знал, как реагировать. Вначале он разозлился, что его не поставили в известность заранее и не спросили совета, когда решалась участь предательницы. И уж во всяком случае, Ариакас должен был заблаговременно сообщить ему, что собирается заключить ее в Храме.

Хотя, разумеется, Ночной Властелин был рад видеть Темную Госпожу униженной и раздавленной, и, уж конечно, он не пропустил бы ее казни.

Он отправил Ариакасу короткий ответ, но никак иначе свой протест не выразил. Нескольких слуг он послал на Арену Смерти, распорядившись доставить в его ложу кушанья и напитки на тот случай, если мучения Китиары продлятся. У некоторых преступников агония продолжалась удивительно долго.

Храм Нераки располагался в центре города, постепенно возникшего вокруг. Храм одновременно существовал в двух измерениях: материальном и духовном. Некоторые, попав в него, ощущали себя там как во сне. Органические по природе, выросшие из семени Камня Основания, стены Храма, искривленные и деформированные, образовывали немыслимой формы помещения. Коридор, казавшийся прямым и коротким, внезапно делался длинным и извилистым, словно в кошмаре. Те, кто отваживался пройти по Храму в одиночестве, без сопровождения темных жрецов, либо безвозвратно терялись, либо сходили с ума.

У Китиары, как и у прочих Повелителей, были личные покои в Храме с отдельным входом, охранявшимся личной стражей. Однако их использовали лишь во время различных церемоний, предпочитая уютный номер в гостинице или, на худой конец, казарму неспокойной атмосфере Храма.

Императорские покои были самыми богатыми, уступая лишь комнатам Ночного Властелина. Однако Ариакас не любил там находиться. Он не доверял настоятелю, а тот, в свою очередь, завидовал императору. Базак Тарг знал дорогу, но был рад, когда один из темных жрецов вызвался проводить его. Они провели Китиару по лабиринту коридоров, в котором иногда путались даже служители. И на этот раз им пришлось сделать остановку и дождаться, пока еще один темный жрец не укажет им направление.

Шагая между двумя баазами, которые не хотели даже смотреть на нее, тем более разговаривать, Китиара пыталась придумать какой-нибудь план побега. Ариакас был умен. Храм оказался надежнее всякой тюрьмы. Даже если ей удалось бы выбраться из комнаты, куда ее заключат, Китиара могла бродить по этим коридорам целую вечность — и так и не найти выхода. Темные жрецы не стали бы ей помогать, они были бы только рады ее смерти.

Это был конец. На этот раз выхода она не видела. Она кляла этого болвана Верминаарда за то, что он позволил себя убить, кляла Таниса за то, что убил его, кляла Феал-хаса за то, что шпионил за ней, Тоэда — за то, что родился на свет, Ариакаса — за то, что не позволил ей продолжить войну в Соламнии. Если бы она сражалась с рыцарями, то не впуталась бы в эту гнусную историю.

Тарг провел ее в императорские покои, расположенные глубоко под землей, вдали от посторонних взоров. Покои, принадлежавшие Повелителям, напротив, находились наверху, над Залом Собраний. Кит всегда удивляло, почему Ариакас выбрал подземные апартаменты. Но, увидев их, она поняла. Это был настоящий бункер, куда вела лишь узкая винтовая лестница. К императорским покоям примыкала комната для солдат и обширная кладовая, до отказа набитая провизией. Небольшой отряд мог обороняться здесь сколь угодно долго.

Жрец зажег факел и отправился вперед, чтобы обезвредить многочисленные капканы и ловушки. Воздух был сырым и затхлым. По стенам тянулись ниши, в которых могли укрыться стрелки. Двигаться по лестнице можно было только по одному, а узкие ступени были предательски опасными, так что даже драконидам, с их длинными когтями, приходилось смотреть под ноги, чтобы не упасть. Внизу виднелась массивная железная дверь, управлявшаяся при помощи сложного механизма. Базаки ввели Кит через эту дверь в просторные, роскошные, темные и гнетущие покои.

„Нет ничего странного в том, что Ариакас отказывается в них жить, — подумала Китиара, стараясь унять дрожь. — Если все пойдет плохо, здесь вступит он в последний бой, и, если поражение будет неизбежно, здесь он умрет. По крайней мере, он погибнет сражаясь“, — с горечью констатировала она.

Ариакас велел запереть Темную Госпожу в кладовке. Тарг подвел ее к мрачному, лишенному окон помещению, примыкавшему к кухне. Жрец принес ей одеяло, чтобы постелить на холодный каменный пол, ведро для отправления естественных нужд и спросил, хочет ли она есть. От еды Китиара с отвращением отказалась. Ее желудок был словно перевязан тугими узлами, и ее немедленно вырвало бы, стоило ей проглотить хоть кусочек.

Жрец спросил про наручники. Несмотря на настоятельное требование Тоэда заковать ее в кандалы, базак не сообразил захватить их с собой, а в Храме наручников не водилось. В конце концов, было решено, что без кандалов можно обойтись. Кит, разумеется, никуда не денется до рассвета, когда ее поведут к месту казни. Жрец обещал утром принести с собой кандалы. Тарг втолкнул женщину в кладовку и начал запирать дверь.

— Скажи Ариакасу, что я невиновна, Тарг! — молила Китиара. — Скажи, что я смогу доказать это! Если только он придет увидеться со мной…

Тарг захлопнул дверь и повернул в замке ключ.

Одна, в кромешной темноте, Китиара слышала, как когти базака царапают каменный пол.

Затем наступила тишина.

Сердце ее громко билось, и каждый удар тонул в тишине, словно песчинки в часах, отсчитывающих секунды до ее смерти. Китиара прислушивалась к своему сердцебиению, пока звук этот не сделался таким громким, что ей начало казаться, будто стены темницы раздвигаются и сжимаются ему в такт.

Первый раз за всю жизнь Кит сходила с ума от страха.

Ей доводилось видеть, как людей вешают, топят, четвертуют. Потрошение было самой страшной казнью. Она знала ветеранов, которые, не в силах вынести жуткого зрелища, отворачивались или закрывали глаза. Вначале ее повесят, но не до смерти, а лишь до того момента, когда она потеряет сознание. Потом распластают на земле. Палач будет вырывать органы из еще живого тела, а она будет извиваться и кричать в страшной агонии, наблюдая, как ее внутренности бросают в огонь. Ее оставят умирать медленной смертью, истекая кровью. А перед самым концом ей отсекут конечности и голову. Части ее тела наденут на пики у храмовых ворот.

Китиара представила себе, как холодная сталь вонзается ей в шею. Представила исступленные крики толпы, жаждущей крови, которые, хоть и будут громкими, все же не заглушат ее воплей. Холодный пот заструился по ее лицу и шее. У нее подвело живот, руки начали дрожать. Женщина не могла сглотнуть, не могла дышать. Она сделала судорожный вдох и вскочила на ноги, охваченная безумным желанием размозжить себе голову о каменную стену, чтобы разом покончить с этим кошмаром.

Но разум возобладал. Страх чуть не лишил ее рассудка, и все же она заставила себя обдумать ситуацию. Было позднее утро. В ее распоряжении оставался почти весь день и целая ночь, чтобы придумать план побега.

И что тогда? Что, если она сумеет убежать?

Китиара опустилась на стул. Она останется жить, и это кое-чего стоило, но до самой смерти она будет в бегах. Китиара, которая была Повелительницей Драконов, предводительницей армий, завоевательницей народов, принуждена будет скрываться в лесах, спать в пещерах, воровством добывать свой хлеб. Позор и бесчестье такого жалкого существования будет вынести тяжелее, нежели несколько часов мучительной казни.

Китиара уронила голову на руки. Единственная слеза обожгла ей щеку, и Кит со злостью смахнула ее. Никогда еще не испытывала она такого отчаяния, никогда еще не была в столь безвыходной ситуации. Ей нужно попытаться вступить в сделку с Ариакасом, но предложить было нечего.

Сделка.

Китиара подняла голову и вперила взгляд в темноту. Да, она может вступить в сделку, но не с Ариакасом. Кит не знала, сработает ли это. Одна половина ее существа надеялась, другая — нет. И все же попробовать стоило.

Никогда в жизни не просила она о милости, ни разу не произносила молитвы. Она даже не знала, как это делается. Жрецы и священники опускались на колени, унижались перед своими Богами. Китиара не думала, что Богам это особенно нравилось, особенно такой, могущественной Богине, как Такхизис, Богине, осмелившейся начать войну на земле и на небе.

Китиара встала. Сжав кулаки, она выкрикнула:

— Королева Такхизис! Тебе нужен Лорд Сот! Я могу привести его под твои знамена. Я — единственная из твоих Повелителей, у кого хватит мужества и сил противостоять Рыцарю Смерти и убедить его послужить нашему делу. Помоги мне сегодня убежать из этой тюрьмы, а я сделаю остальное.

Темная Госпожа умолкла. Она ждала чего-то, правда и сама не знала, чего именно. Какого-то знака, что Богиня услышала ее, приняла ее условия. Она видела, что жрецы получают подобные знамения, или, во всяком случае, утверждают это. Пламя нисходит на алтарь, камень начинает кровоточить. Она-то всегда полагала, что это простые фокусы. Ее маленький братец, Рейстлин, объяснял ей, как это делается.

Китиара не верила в чудеса и все же просила о чуде.

Возможно, потому-то знамения ей дано и не было. Тьма осталась такой же непроницаемой. Она не услышала голоса, вообще ничего, кроме биения собственного сердца. Она почувствовала себя глупо, но на нее снизошло спокойствие. Спокойствие отчаяния.

Ей оставалось только ждать смерти.

7

День, начавшийся для Китиары столь отчаянно, оказался более счастливым для ее соперницы. Лорана упросила грифонов доставить их в Ледяной Предел, и они исполнили желание принцессы, хотя и отказались подлетать близко к Ледяному Замку, объяснив, что там обитает драконица. Они уверили эльфийку, что не боятся драконов, но не смогут сражаться с всадниками на спинах.

Грифоны сказали Лоране, что ей и ее спутникам понадобится помощь, если они собираются остаться в Ледяном Пределе. Без укрытия, еды и теплой одежды им не выжить. В этих местах обитали кочевники, или ледяной народ. Друзья могли рассчитывать на их гостеприимство, если местных жителей удастся убедить, что пришельцы не причинят им зла.

Когда они пролетели над морем и оказались над ледяной пустыней, несколько грифонов отделились от группы, чтобы разведать, где драконица, и поискать поселение ледяного народа. Разведчики скоро вернулись, сообщив, что нашли стоянку кочевников. Грифоны приземлились на некотором расстоянии от лагеря, опасаясь, что, увидев огромных крылатых зверей, люди обратятся против их седоков.

„Ледяной народ не питает ни малейшей любви к Феал-хасу, — на прощание сообщили Лоране грифоны, — поскольку чародей и верные ему таной уже несколько месяцев ведут с ними войну“.

Грифоны поднялись в воздух, еще раз посоветовав Лоране подружиться с местными жителями. Они были отважными воинами и могли оказаться ценными союзниками.

После того как грифоны улетели, друзья нашли укрытие под разбитой и перевернутой лодкой. Никогда раньше им не приходилось видеть такой лодки, поскольку предназначалась она для того, чтобы скользить по льду, а не по воде, и к ее днищу были приделаны острые полозья.

Лодка, в какой-то мере спасала от пронизывающего ветра, но не от пробирающего до костей мороза. Друзья стали обсуждать, как лучше обратиться к местным жителям. Грифоны сообщили им, что большинство кочевников говорят на общем языке, поскольку летом, когда бывает хороший улов, они продают рыбу на рынках Ригитта. Элистан предложил послать к ним Лорану, как искусного дипломата. На это Дерек возразил, что они не знают, как ледяной народ относится к эльфам, и вообще доводилось ли кочевникам их видеть.

Прижавшись друг к другу под обломками лодки, они обсуждали различные возможности или, вернее, пытались обсуждать, поскольку из-за чудовищного холода едва могли шевелить губами. Внезапно их спор был прерван рычанием, доносившимся снаружи. Какое-то животное ревело от боли. Дерек и остальные рыцари вышли посмотреть, что происходит. Тассельхоф немедленно увязался за ними. Стурм отправился вслед за Тасом, а Флинт пошел за Стурмом. Гилтанас, сказав, что не доверяет Дереку, двинулся за остальными вместе с Элистаном, который решил, что может оказаться полезен. У Лораны не было ни малейшего желания оставаться в одиночестве, и так вся группа последовала за рыцарем, что привело его в бешенство.

Они увидели огромного белого медведя, которого кололи копьями два драконида-капака. Медведь стоял на задних лапах и, рыча, отбивался могучими лапами. Красная кровь струилась по белому меху. Лорана удивилась, почему медведь просто не убежит, и тут увидела, что он пытается защитить двух детенышей, съежившихся у него за спиной.

— Так, значит, эти гнусные слизняки добрались и сюда, — мрачно проговорил Флинт.

Он потянулся за своим топором, висевшим в чехле за спиной. Но руки гнома онемели от холода, несмотря на перчатки, и он уронил топор, который со звоном ударился о лед.

Услышав этот звук, дракониды насторожились и оглянулись. Поняв, что численный перевес на стороне противника, они обратились в бегство.

— Они нас видели! — воскликнул Дерек. — Не дайте им уйти. Эран, твой лук!

Эран снял лук с плеча, но одеревеневшими, как и у Флинта, пальцами не смог взять стрелу. Дерек вытащил меч и побежал вслед за капакам и, велев Бриану следовать за ним. Рыцари поскальзывались и чуть не падали на льду. Дракониды, двигавшиеся гораздо увереннее благодаря своим когтистым лапам, скоро оторвались от преследователей и исчезли в заснеженной дали. Дерек вернулся, ругаясь на чем свет стоит.

Медведица упала и лежала на льду, истекая кровью. Медвежата тыкались в нее, пытаясь заставить подняться. Не обращая внимания на предупреждения Дерека, что раненый зверь может быть опасен, Элистан опустился рядом с медведицей на колени. Та тихо зарычала, оскалилась и попыталась поднять голову, но была слишком слаба. Шепча слова утешения, Элистан возложил на медведицу ладони, и казалось, от его прикосновения ей стало легче. Она шумно вздохнула и притихла.

— Дракониды вернутся, — нетерпеливо предупредил Дерек. — Зверь умирает. Мы ничего не можем поделать. Нужно уходить, прежде чем они вернутся с подмогой.

— Не будем мешать Элистану творить молитвы, — сказал Стурм и положил руку на плечо Хранителя Венца, который уже направился к жрецу.

Дерек грозно взглянул на него, и Стурм убрал руку, но остался стоять между рыцарем и Элистаном. Хранитель Венца пробормотал что-то и отошел. Эран последовал за ним, а Бриан остался посмотреть, что произойдет.

Пока Элистан молился, кровавые раны на груди и боках медведицы затягивались. Гром судорожно вздохнул и обратился к Стурму:

— Как он это делает?

— Элистан ответил бы, что он здесь ни при чем. Это Бог совершает чудо, — сказал Светлый Меч с улыбкой.

— Ты веришь в… это? — спросил Бриан, жестом указывая на медведицу.

— Сложно не поверить, когда доказательство у тебя перед глазами, — ответил Стурм.

Грому хотелось узнать больше. Его так и подмывало спросить Стурма, молится ли тот Паладайну. Но задавать столь личный вопрос казалось неприличным, и потому Бриан промолчал. Была у него и еще одна причина воздержаться от расспросов. Если Дерек узнает, что Светлый Меч верит в Богов и даже молится им, это еще сильнее настроит Хранителя Венца против него.

Медведица попыталась встать. Она была диким и опасным зверем, защищавшим своих детенышей, потому Элистан быстро отошел подальше, потянув за собой Тассельхофа, который знакомился с медвежатами. Вся группа вернулась к лодке. Когда они обернулись, то увидели, как медведица в сопровождении детенышей бежит прочь.

Дерек и Эран обсуждали тот факт, что дракониды продвинулись так далеко на юг.

— Дракониды, должно быть, на службе у Феал-хаса, — говорил Хранитель Венца. — Они доложат ему, что в Ледяном Пределе видели трех Соламнийских Рыцарей.

— Это сообщение заставит их Повелителя трястись от страха в своих мехах, — сухо сказал Длинный Лук.

— Он догадается, что мы пришли за Оком Дракона, и пошлет нам навстречу свои войска, — сказал Дерек.

— С чего это он так решит? — спросил Эран. — Если ты одержим мыслью об Оке, это еще не значит, что все…

— Вы это видели? — взволнованно крикнул Бриан, подходя к ним. — Посмотрите! Медведица поднялась! Элистан исцелил ее раны…

— Ты слишком наивен, Бриан, — возразил Дерек. — И попадаешься на всякие шарлатанские фокусы. Это были простые царапины.

— Нет, Дерек, ты ошибаешься… — начал Гром, но его прервал Эран, предостерегающе сжавший руки ему и Хранителю Венца:

— Обернитесь. Медленно.

Рыцари обернулись и увидели группу воинов, одетых в меха и кожу, направлявшихся в их сторону. Они были вооружены копьями, а некоторые держали странного вида топоры, сверкавшие на солнце так, словно они были сделаны из хрусталя.

— Все под лодку! — приказал Дерек. — Мы можем использовать ее как укрытие!

Бриан поспешил к остальным. Он схватил Тассельхофа и потащил его вперед. Флинт, Лорана и Гилтанас последовали за ними. Стурм помогал Элистану, который с трудом передвигался по льду.

Воины приближались. Эран стал дуть на руки, пытаясь отогреть их, чтобы воспользоваться своим луком. Флинт, сжимая топор, с любопытством рассматривал удивительное оружие.

— Должно быть, это ледяной народ, о котором упоминали грифоны, — сказала Лорана, подходя к Дереку. — Нам нужно попытаться договориться с ними, а не воевать.

— Я пойду, — предложил Элистан.

— Слишком опасно, — возразил Дерек.

Жрец взглянул на Тассельхофа, который уже посинел и трясся так, что звякало содержимое его карманов и сумок. Остальные были немногим лучше.

— Думаю, что основная опасность, которая нам сейчас грозит, так это до смерти замерзнуть, — сказал Элистан. — Со мной ничего не случится. Эти воины не спешат нас атаковать, значит, они поняли, что мы не солдаты Повелителя.

— Хорошо, — согласился Дерек. — Но только разговаривать с ними буду я.

— Если ты позволишь пойти мне, сэр Дерек, это будет благоразумнее, — мягко возразил служитель Паладайна. — Если со мной что-то случится, вы будете нужны здесь.

Хранитель Венца кивнул.

— Мы вас прикроем, — сказал он, видя, что Эран сумел отогреть руки настолько, чтобы достать стрелу.

Лорана прижала к себе Тассельхофа, укутав его своим плащом. Они с тревогой наблюдали, как Элистан поднял руки, показывая, что безоружен, и вышел из-под лодки. Воины заметили его, несколько человек указывали на него пальцами. Их предводитель — великан с огненно-рыжей шевелюрой, казавшейся единственным ярким пятном в этой белой пустыне, — тоже заметил его и продолжал приближаться, подгоняя своих воинов.

— Смотрите! — неожиданно воскликнул Эран.

— Элистан! — крикнул Бриан. — За тобой идет медведица!

Жрец оглянулся. Медведица трусила за ним вместе с детенышами.

— Вернитесь! — испуганно воскликнула Лорана.

— Слишком поздно, — мрачно произнес Дерек. — Эран, застрели медведя.

Эран поднял лук и начал натягивать тетиву. Но внезапно рука его дрогнула, и он выронил стрелу.

— Отойдите от меня! — сердито воскликнул он.

— Никто тебя не толкал, — сказал Бриан.

Эран оглянулся. Флинт и Стурм стояли на другом конце лодки. Тассельхоф, вызывавший наибольшее подозрение, дрожал в объятиях Лораны. Бриан стоял рядом с Дереком, а Гилтанас неподалеку от Флинта.

Эрану стало неловко.

— Извините. — Он тряхнул головой и тихо произнес: — Могу поклясться, я что-то почувствовал.

И Эран вновь поднял лук.

Медведица шла за Элистаном по пятам. Воины тоже заметили зверя, и теперь рыжеволосый предводитель дал команду остановиться.

Жрец, должно быть, слышал предостережения друзей и шаги медведицы, царапавшей когтями лед, но не оборачивался и продолжал идти вперед.

— Стреляй! — приказал Дерек Эрану.

— Не могу! — выдохнул рыцарь. Несмотря на мороз, с него градом тек пот. Его рука дрожала от напряжения, но он не спускал тетивы. — Кто-то держит меня за руку!

— Никто тебя не держит, — произнес Тассельхоф, стуча зубами. — Кто-то же должен ему сказать?

— Тихо, — шепнула ему Лорана.

Медведица поднялась на задние лапы за спиной у Элистана и громко зарычала.

Предводитель воинов окинул зверя внимательным взглядом и дал знак своим людям. Один за другим, они положили оружие на лед. Рыжебородый воин медленно двинулся к Элистану. Медведица опустилась на четыре лапы, но все еще не сводила с воинов глаз.

У рыжебородого человека были синие глаза и большой нос. Его лицо было обветрено, голос загрохотал подобно лавине. Он заговорил на общем языке, хотя и с сильным акцентом, жестом указав на медведицу:

— Она была ранена. Ее мех залит кровью. Это ваших рук дело?

— Если бы это сделал я, разве она пошла бы за мной? — вопросом на вопрос ответил Элистан. — На медведицу напали дракониды. Эти доблестные рыцари, — указал он на Дерека и остальных, вышедших из укрытия, — прогнали их и спасли зверю жизнь.

Воин перевел взгляд с Элистана на медведицу и обратно и опустил копье. Он поклонился медведице и сказал ей что-то на своем языке. Потянувшись к кожаному мешку, висевшему у него на поясе, он вытащил несколько кусков рыбы и угостил зверя. Затем медведица обошла вокруг детенышей и быстрым шагом направилась к леднику.

— Белая медведица — страж нашего племени, — сообщил воин. — Ваше счастье, что она за вас заступилась, иначе мы могли бы убить вас. Здесь не любят чужаков. Но теперь вы наши почетные гости.

— Я клянусь тебе, Дерек, кто-то схватил меня железной хваткой, — говорил Эран, пока они шли навстречу воинам.

— И хорошо сделал, — заметил Бриан. — Если бы ты застрелил медведицу, мы все были бы уже мертвы.

— Ты, наверное, хватил лишку, — с отвращением произнес Хранитель Венца. — Это просто пьяный бред.

— Да нет же, Дерек! — спокойно произнес Длинный Лук. — Ведь ты меня знаешь. Кто-то держал мою руку.

Бриан поймал взгляд Элистана. Жрец улыбнулся и подмигнул.

Воины встретили их тепло. Они предложили гостям копченой рыбы и воды. Один снял свою шубу и закутал замерзшего до полусмерти кендера. Рыжебородый человек был их вождем, он отказался вести беседы и отвечать на вопросы, сказав, что им всем грозит обморожение. Они поспешили в лагерь, состоявший из небольших шатров, сделанных из шкур, натянутых на переносные каркасы. Над каждым шатром поднимался дым. В центре поселения стоял вытянутый дом, сделанный из шкур, покрывавших скелет какого-то морского зверя, вмерзшего в лед. Это сооружение называлось шатром вождя. Остальные использовались только для сна, поскольку они были слишком малы. Ледяной народ проводил большую часть времени или за ловлей рыбы в ледниковых озерах, или в шатре вождя.

Там они чинили снасти, плели сети, изготавливали наконечники для стрел и копий. Мужчины, женщины и дети работали сообща, в это время кто-то рассказывал предание или затягивал песню, они также обсуждали улов или делились сплетнями. Малыши крутились под ногами, дети постарше делали свое дело. В этом суровом климате выжить можно было, лишь трудясь всем вместе.

Местные жители дали гостям теплую одежду: шубы, меховые сапоги и рукавицы. Лоране предоставили отдельный шатер. Другой разделили три рыцаря. Стурм, Флинт и Тассельхоф поселились в третьем. Элистан направился к своему шатру, когда дорогу ему заступил белобородый старик в мохнатой шубе поверх серых одежд. Разглядеть можно было лишь крючковатый нос и блестевшие из-под капюшона глаза.

Элистан остановился и, улыбаясь, посмотрел на согбенного старца, едва достававшего ему до плеча. Старик снял меховую варежку и протянул покрытую паутиной голубых вен руку со скрюченными пальцами к медальону Элистана, однако так и не коснулся его — дрожащая рука застыла.

Элистан взял медальон, снял его и вложил в руку старика.

— Ты долго и терпеливо ждал этого, друг мой, — тихо произнес жрец.

— Это правда, — ответил старик, и по его щекам скатились две слезы, затерявшись в меховом воротнике. — Мой отец ждал, как и его отец, и отец его отца. Неужели это правда? Боги действительно вернулись? — Он испытующе посмотрел на Элистана.

— Они никогда не покидали нас, — ответил тот.

— Да, — отозвался старик после минутного раздумья. — Думаю, я понял. Пойдем в мой шатер, и ты расскажешь мне все, что знаешь.

Старцы пошли вместе, занятые беседой, и скрылись в шатре, который был немного больше остальных, стоявших рядом с обиталищем вождя.

Лорана некоторое время оставалась в одиночестве в своем шатре. Горе по-прежнему жгло ей душу, от скорби щемило сердце, но она больше не чувствовала себя на дне темного колодца, откуда почти не видно света. Оглядываясь на несколько прошедших дней, девушка почти ничего не могла вспомнить, и ей было стыдно. Она ясно сознавала, что шла по страшному пути, который мог привести к полному саморазрушению. Лорана с ужасом подумала, что в какой-то момент по-настоящему желала, чтобы незнакомец в Тарсисе лишил ее жизни.

Грифоны спасли ее. Спасла эта ледяная, застывшая страна. Спасла милость Паладайна, вернула к жизни, как белую медведицу. Лорана всегда будет любить Таниса и оплакивать его, думать о нем, но теперь она решила действовать во имя его памяти, во имя победы над силами Тьмы, в борьбе с которыми он расстался с жизнью. Эльфийка шепотом вознесла благодарственную молитву Паладайну и отправилась к шатру вождя, чтобы присоединиться к остальным.

В шатре вождя на некотором расстоянии друг от друга стояли жаровни, в которых горел торф, дым выходил сквозь отверстия в потолке. Члены племени, скрестив ноги, сидели на шкурах, занимаясь своей работой. Но их песни и предания смолкли, поскольку все слушали, о чем говорят чужеземцы.

Вождя звали Харальд Хаакан. Он говорил с Дереком, который провозгласил себя предводителем группы. Флинт начал было ворчать, но Стурм успокоил старого гнома.

— Ты сказал, что на медведицу напали дракониды, — уточнил Харальд. — Я никогда не слышал о подобных созданиях. Каковы они из себя?

— Чудовищные существа, которых раньше не видели на Ансалоне, — ответил Дерек. — Они ходят прямо, как люди, но покрыты чешуей, и у них крылья, хвосты и когти, как у драконов.

Вождь кивнул, нахмурившись:

— А, вот кого ты имел в виду. Мы зовем их „люди-драконы“. Злой чародей Феал-хас привел этих чудовищ в Ледяной Замок вместе с белой драконицей. Никто из нас до сих пор ее не видел, хотя в преданиях говорится, что в древности драконы жили в этих местах. Никто из нас не знал, что это за огромный белый зверь, пока Раггарт Старший не объяснил нам. Но даже ему ничего не было известно о людях-драконах.

— Кто такой Раггарт? — спросил Дерек.

— Раггарт Кнут, наш жрец, — ответил Харальд. — Он самый старый из нас. Он толкует знамения и знаки, говорит нам, когда изменится погода, когда оставлять озера, прежде чем из них выловят всю рыбу, и где искать новые. Он предупреждает нас о приближении врагов, чтобы мы могли приготовиться к битве.

— Значит, этот человек — жрец белого медведя?

Харальд чуть не лишился дара речи и укоризненно посмотрел на Дерека:

— За кого ты принимаешь нас? За дикарей? Мы не поклоняемся медведям. Медведь — страж нашего племени, которого мы уважаем и чтим, но не Бог.

Казалось, темперамент вождя был под стать его огненным волосам. Он долго бормотал что-то на своем языке, качая головой, в то время как Дерек несколько раз произнес, что сожалеет об ошибке. Наконец Харальд остыл.

— Сейчас мы не поклоняемся никаким Богам, — продолжил он. — Истинные Боги покинули нас, и мы ожидаем их возвращения. Раггарт утверждает, что это может произойти в любой момент. Он сказал, что белая драконица — это предзнаменование.

— Под истинными Богами вы подразумеваете Паладайна, Мишакаль и Такхизис? — поинтересовался Стурм.

— Мы знаем их под другими именами, — ответил Харальд. — Но я слышал, что так их называли рыбаки в Ригитте. Если это древние Боги, тогда да, их возвращения мы и ожидаем.

Лорана поискала взглядом Элистана, решив, что он заинтересуется этой беседой, но его в шатре не было, и девушка не знала, где его искать.

Дерек перевел разговор на Повелителя Драконов Феал-хаса.

Харальд сообщил, что Феал-хас живет в Ледяном Пределе уже сотни лет и до недавних пор был занят только собой. Вождь слышал, что чародей провозгласил себя Повелителем Драконов, но ничего об этом толком не знает, как не знает и об армиях драконидов, и о войне, вспыхнувшей на Ансалоне.

— Мне нет до этого дела, — сказал он, отмахиваясь огромной ручищей. — Мы и так ведем войну каждый день — войну за выживание. Наши враги более древние и почти такие же опасные, как дракониды, — холод, болезни и голод. Мы сражаемся с таной, которые нападают на наши деревни в поисках пищи, и нам нет дела до того, что творится в остальном мире. — Харальд посмотрел в глаза Дереку. — Разве остальному миру есть дело до нас?

Хранитель Венца был смущен и не нашелся с ответом.

Харальд кивнул и уселся на место.

— Не думаю, — хмыкнул он. — А что до мага, так он только прибавил нам хлопот. Теперь на нас нападают не только таной, но и люди-драконы. Его войска уже уничтожили маленькие племена. Они убивают и детей, и женщин. Феал-хас открыто заявил нам, что собирается стереть ледяной народ с лица земли, чтобы никого из нас не осталось в Ледяном Пределе. Наше племя велико и мои воины сильны, поэтому пока он не осмелился напасть на нас, но, боюсь, это только пока. Мы поймали его волков, шпионивших за нами. Он посылал против нас небольшие отряды, чтобы проверить, на что мы способны. Вначале я принял вас за его солдат.

— Повелитель Феал-хас — наш враг, — сказал Дерек. — Мы намереваемся убить чародея.

— Ваши мечи были бы полезны нам во время сражения, сэр рыцарь, — ответил Харальд. — Но вы не встретите Феал-хаса на поле битвы. Он прячется в своем дворце или в развалинах Ледяного Замка.

— Значит, мы отправимся туда, чтобы сразиться с ним, — не унимался Хранитель Венца. — Есть ли в этих местах другие племена? Какое войско можем собрать мы за короткое время?

Вождь долго не сводил с Дерека глаз, затем от души расхохотался. Его смех сотряс шатер, и все, кто был внутри, рассмеялись вместе с ним.

— Удачная шутка, — сказал Харальд, когда вновь обрел дар речи, и похлопал Дерека по плечу.

— Уверяю тебя, я не шутил, — упрямо произнес Хранитель Венца. — Мы намереваемся отправиться к Ледяному Замку и вызвать мага на бой. Если нужно, мы пойдем одни. Нас послали в Ледяной Предел с секретной миссией…

— Мы здесь, чтобы найти драконий глаз! — раздался голосок Тассельхофа из противоположного конца шатра. — Вы, случайно, его где-нибудь не видели?

Это положило конец беседе Дерека с вождем. Сердито поднявшись, рыцарь извинился и вышел из шатра, жестом приглашая Бриана и Эрана последовать за ним. Проходя, Хранитель Венца метнул в кендера злобный взгляд, который, впрочем, не только не испепелил Таса, но даже не был замечен.

Вскоре после ухода рыцарей встал и Гилтанас.

— Прошу простить меня, вождь, у меня слипаются глаза, я пойду в свой шатер, чтобы отдохнуть, — вежливо попрощался он.

— Гил, — окликнула Лорана брата, пытаясь остановить его, но эльф сделал вид, что не услышал ее.

Трем рыцарям было тесно в маленьком шатре. Ни один из них не мог встать в полный рост, поскольку потолок был слишком низок. Они сидели на корточках на полу, чуть не стукая друг друга лбами.

— Все отлично, Дерек, мы здесь, — бодро произнес Эран.

Он согнулся вдвое, еще немного — и колени оказались бы прижаты к ушам. Но весельчак вновь был в хорошем настроении, поскольку вождь снабдил его заменителем вина. Напиток был прозрачным как слеза, его гнали из картофеля, который местные жители выменивали на рыбу. После первого глотка на глаза Эрана навернулись слезы, зато потом, как он выразился, все пошло как по маслу.

— Зачем нужно было обижать вождя и так спешно уводить нас из его шатра? — спросил Длинный Лук, поднося фляжку к губам.

— Бриан, отодвинь закрывающую вход шкуру, только медленно, — сказал Дерек. — Не привлекай к себе внимания. Что ты видишь? Он там?

— Кто? — спросил Гром.

— Эльф, — ответил Хранитель Венца.

Гилтанас прохаживался поблизости, наблюдая, как ребятишки ловят в проруби рыбу. Бриан мог бы подумать, что эльф и впрямь увлечен рыбалкой, если бы он то и дело не бросал в сторону их шатра настороженных взглядов.

— Да, он там, — сообщил Гром.

— Ну и что из этого? — спросил Эран, пожимая плечами.

— Он шпионит за нами. — Дерек сделал знак, чтобы они пододвинулись ближе. — Говорите на соламнийском, и потише. Он и его сестрица задумали украсть Око.

— Как и мы, — сказал Длинный Лук, зевая.

— Они собираются украсть его у нас, — сказал Хранитель Венца. — И если они наложат на него руку, то отдадут эльфам.

— Ну а мы отдадим его людям, — отозвался Эран.

— Это большая разница, — упрямо заявил Дерек.

— Разумеется, — ухмыльнулся в ответ Длинный Лук. — Мы — люди, а они — эльфы, отсюда следует, что мы — хорошие, а они — плохие. Что ж тут непонятного.

— Я даже не собираюсь это обсуждать, — отрезал Хранитель Венца. — Мы, рыцари, сумеем воспользоваться Оком наилучшим образом.

Бриан выпрямился, так что его голова коснулась потолка.

— Лорд Гунтар обещал, что рыцари отнесут Око на Совет Белокамня. Эльфы входят в Совет, и у них будет право голоса.

— Я уже думал над этим, — сказал Дерек. — И не уверен, что это мудрое решение. Но все это мы можем обсудить позже. Пока что нам нужно следить за эльфом и его друзьями, включая Светлого Меча.

— Ты предлагаешь нам шпионить за ними? А что по этому поводу говорится в Кодексе? — сухо осведомился Эран.

— Знай своего врага, — был ответ Дерека.

Лорана знала, что Гилтанас ушел шпионить за Дереком, но удержать его не могла. Всего несколько часов назад ей казалось, что она никогда не согреется. А теперь ей стало жарко и душно от дыма костров, близости стольких тел и запаха рыбы. Она хотела встать и выйти, но Стурм посмотрел на нее так, что она осталась. Он терпеливо сидел под испытующим взглядом вождя, ожидая, когда тот заговорит.

— Он сумасшедший? — спросил Харальд.

— Нет, вождь, — ответил Стурм. — Он знатный рыцарь и носит высокий титул. Он проделал долгий путь за Оком Дракона.

Харальд хмыкнул:

— Он говорит о войске, о штурме Замка, о битве с чародеем. Мои воины не осаждают крепостей. Они сражаются, если их вынуждают. А когда врагов слишком много, наши быстрые лодки уносят нас прочь от опасности. — Вождь посмотрел на Стурма с любопытством. — Ты тоже рыцарь? — Он указал на длинные усы Светлого Меча. — Ты путешествуешь вместе с рыцарями. Почему же ты не с ними, почему не строишь с ними планы, или что они еще там делают?

— Я не из их компании, сэр, — ответил Стурм, избегая вопросов о том, рыцарь он или нет. — Мои друзья и я встретились с Дереком и его товарищами в Тарсисе. Город был атакован и разрушен армией драконидов, мы едва сумели выбраться оттуда живыми. И посчитали, что благоразумнее путешествовать вместе.

Харальд погладил бороду.

— Значит, Тарсис разрушен?

Стурм кивнул.

— Не думал я, что война, о которой вы говорите, так близка к Ледяному Пределу. А что с Ригиттом? — Было видно, что вождь встревожен. — Туда уплыли наши лодки, они повезли рыбу на продажу.

— Город не был атакован, когда мы в последний раз его видели, — ответил Светлый Меч. — Полагаю, в данный момент ему ничего не угрожает. Войско драконидов зашло слишком далеко, напав на Тарсис, и было вынуждено отступить. Но если Феал-хас наберет силу здесь, в Ледяном Пределе, он сможет наладить снабжение, и тогда Ригитт падет, как и многие другие города, расположенные на побережье. Тогда Тьма покроет весь Ансалон.

Харальд явно был сбит с толку:

— Значит, Феал-хас не одинок в своих злобных притязаниях? А где же остальные?

— Ваш жрец прав, — сказала Лорана. — Белая драконица — это лишь предвестие. Такхизис, Владычица Тьмы, вернулась и привела с собой драконов. Она подняла армии Тьмы и жаждет поработить мир.

Остальные члены племени в шатре отложили свои дела и внимательно прислушивались к разговору с казавшимися бесстрастными лицами.

— Человек видит, что надвигается Тьма, но страшится лишь за себя, — заметил Харальд. — Он никогда не думает о других.

— А если и думает, то слишком часто говорит: „Пусть защищаются сами“, — печально добавила Лорана.

Она подумала о гномах Торбардина, которые решили выступить против войска драконидов, но отказались от союза с эльфами и людьми. Гилтанас жаждал завладеть Оком и отдать его эльфам, чтобы оно не попало в руки людей.

— Что-то я не видел, чтобы ваш народ спешил нам на помощь, — произнес вождь.

Он неправильно понял ее замечание и был глубоко оскорблен.

— Мы пришли… — начал Стурм.

— Вы хотите, чтобы я поверил, будто вы проделали весь этот путь ради нас? Кендер сказал, что вы здесь, чтобы найти что-то драконье.

— Око Дракона. Это магический артефакт, обладающий огромным могуществом. Прошел слух, что Феал-хас хранит его у себя. Это правда, рыцари пришли сюда за Оком, но если Феал-хас падет, это будет на руку и вам.

— А кто придет на его место? — спросил Харальд. — Или вы останетесь в Ледяном Пределе, чтобы помочь нам сражаться со Злом?

Казалось, Стурм что-то недоговаривает. Он вздохнул, опустил глаза и принялся разглаживать белый мех рукава своей шубы.

Харальд посмотрел на него и нахмурился:

— Ты сейчас похож на человека, проглотившего тухлую рыбу.

— Что до битвы с Феал-хасом, у вас может просто не оказаться выбора, — проговорил Светлый Меч. — Дракониды заметили нас. Они узнали Соламнийских Рыцарей и сообщат об этом магу, который захочет выяснить, что понадобилось рыцарям так далеко от дома. Ты говорил, что за лагерем следят волки. Они укажут ему, что мы у вас…

— …и Феал-хас двинется на нас войной, хотим мы этого или нет, — закончил за него Харальд и хмуро посмотрел на Стурма. — Хороша уха!

— Прости нас, — сказала Лорана, осознав вину. — Мы не понимали, что подвергаем опасности твой народ! Стурм, мы можем как-то исправить это? Вероятно, нам стоит уйти… — Она поднялась, словно собралась уходить немедленно.

— Уверен, что Дерек и остальные сейчас ищут выход из этой ситуации, — сказал Светлый Меч.

— А я вовсе в этом не уверен, — пробормотал Флинт себе в бороду.

Харальд хотел что-то сказать, но тут в шатер вождя, хромая и опираясь на руку внука, вошел жрец Раггарт в сопровождении Элистана. Все, кто был внутри, включая самого вождя, поднялись. В глазах старика блестели слезы.

— У меня хорошие вести, — произнес он на общем языке из уважения к гостям. — Боги снова с нами. Этот человек — жрец Паладайна. По его совету я молился Богу-Рыбаку, и он ответил мне. — Старец дотронулся до медальона, такого же, как и на шее Элистана, только с символом Хаббакука — или Бога-Рыбака ледяного народа.

Харальд сжал руку Раггарта и что-то тихо сказал ему на своем языке. Затем вождь обратился к Стурму:

— Кажется, вы принесли смерть в одной руке и жизнь — в другой. Что нам делать?

— Я уверен, что Дерек скажет нам, — тихо произнес Светлый Меч.

8

Некоторое время Китиара провела в поисках какого-нибудь предмета, который она могла бы использовать в качестве оружия. Это было безнадежное занятие, особенно учитывая то обстоятельство, что ее оставили в кромешной темноте. Базак обыскал комнату, прежде чем запереть в ней опасную пленницу, да и сама Китиара успела оглядеться, перед тем как он унес факел, и ничего не заметила. Но делать все равно было нечего, оставалось только обдумывать завещание, и она начала безнадежные поиски. Кит обломала себе ногти и содрала в кровь пальцы, стукнулась головой о стену, но наконец, ей повезло, и она сумела оторвать обод от ящика. Используя в качестве молотка крышку от ведра, она сделала на своем импровизированном оружии зазубрины. Надежды освободиться и бежать у нее не было. Но она хотела завязать такую яростную драку, чтобы принудить себя убить.

Когда Китиара покончила с этим, дел у нее больше не осталось, и она принялась шагать по кладовке, пока не утомилась и не опустилась на стул. Она совершенно потеряла счет времени. Темнота поглощала минуты и часы. Китиара собиралась бодрствовать, поскольку ей не хотелось тратить на сон последнюю ночь своей жизни, но тишина, страх и напряжение взяли верх. Она закрыла глаза, и голова упала ей на грудь.

Китиара проснулась внезапно, от доносившегося из-за двери скрежета. И действительно, кто-то вставлял ключ в замок.

За ней пришел палач.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди Темной Госпожи. Она задыхалась, и ей стало казаться, что она вот-вот умрет от ужаса. Но она все же сумела сделать вдох и немного прийти в себя, затем схватила обод и стала пробираться в темноте к двери. Китиара прижалась спиной к стене, чтобы, открыв дверь, стражники не сразу увидели ее, сжала свое оружие и стала ждать.

В двери появилась щелка и стала медленно-медленно расширяться, словно открывавший боялся, что раздастся шум. Это было странно. Палач просто распахнул бы дверь. В кладовку начал проникать свет, это был не ровный дневной свет и не красноватый отсвет факела, но тонкий луч, осветивший вначале пустой стул и принявшийся шарить по стенам. Воздух наполнился экзотическим ароматом.

Ни один палач не пахнет так приятно.

— Китиара? — прошептал голос. Женский голос.

Темная Госпожа опустила руку с ободом и отвела ее за спину. В дверях стояла женщина в черной бархатной накидке с темно-лиловой оторочкой. Она скинула капюшон. Луч, исходивший от кольца, осветил ее лицо.

— Иоланта? — спросила Китиара в полном недоумении.

— Слава Королеве! — воскликнула ведьма, схватив Китиару за плечо, словно желая убедиться, что перед ней человек из плоти и крови. — Я не была уверена, что ты еще жива.

— Пока жива, — сказала Китиара, не зная, что сулит столь неожиданный визит.

Она высвободилась из рук Иоланты и посмотрела в дверной проем, ожидая увидеть там стражников. Однако ни дыхания, ни бряцания оружия, ни шума шагов слышно не было.

Подозревая недоброе, опасаясь ловушки, хотя и не представляя, какой именно, Китиара обошла вокруг ведьмы.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Кит. — Это Ариакас послал тебя? Выдумал какую-нибудь новую пытку?

— Тише! Стражники могут прийти в любую минуту. Ариакас меня не посылал. — Иоланта умолкла и затем добавила шепотом: — Меня послала Такхизис.

— Такхизис! — повторила Китиара, ее удивление росло. — Ничего не понимаю.

— Наша Королева услышала твою молитву и повелела мне освободить тебя. Но ты должна сдержать свою клятву, — добавила Иоланта. — Ты должна провести ночь в Даргаардской Башне.

Китиара лишилась дара речи. Она произнесла молитву в минуту отчаяния, ни секунды не веря, что бессмертные уши ее слышат, а бесплотные руки отопрут замок темницы. А оказалось, что Такхизис не только услышала, но и ответила, а теперь ждет от нее исполнения обета почти столь же страшного, как и мучительная казнь, предстоявшая Китиаре утром.

Вероятно, Кит испытала бы облегчение, если бы узнала, что ее просьбу, кроме Такхизис, слышала и Иоланта, облившая духами руки, чтобы перебить запах жженых волос.

— Ты принесла мне оружие? — спросила Китиара.

— Тебе оно не понадобится.

— Понадобится, если они меня поймают. Я не собираюсь подыхать с выпущенными кишками! — резко сказала Повелительница.

Иоланта колебалась, но потом все же достала из узкого рукава длинный кинжал, который разрешается носить магам для самозащиты. Она протянула его Китиаре, презрительно поморщившейся при виде столь легкого и казавшегося ненадежным оружия.

— Я, вероятно, должна поблагодарить тебя, — произнесла Темная Госпожа не очень-то дружелюбно. Ей не хотелось быть в долгу у этой надушенной развратницы, но выбора не было. — Я его одолжу…

Сунув кинжал за пояс, Китиара направилась к двери.

— Что ты делаешь! — поспешила остановить ее Иоланта.

— Ухожу, — коротко ответила Кит.

— Ты собираешься пройти через Храм в такой одежде? — Иоланта жестом указала на одежду Повелительницы — синие штаны и куртку с золотой эмблемой Синего Крыла.

Кит только пожала плечами.

— Никто, кроме жрецов, не допускается в Храм после вечернего богослужения, — предупредила ее Иоланта. — Темные жрецы охраняют коридоры. Тебе не имеет смысла даже выходить отсюда, потому что тебя мигом поймают и водворят обратно. А как ты минуешь магические ловушки у ворот?

Каждые врата охранялись солдатами различных Повелителей и были посвящены одному из видов цветных драконов. Были там красные врата, синие, зеленые — и так далее. У каждых ворот были устроены ловушки, имитировавшие характерное оружие драконов. Вдоль коридора, ведущего к красным вратам, стояли головы красных драконов, дышащие огнем, так что каждый, кто отважился бы пройти этим путем в недозволенное время, превратился бы в кучку пепла, не миновав и половины его. В коридоре синих драконов то и дело вспыхивали молнии, а коридор зеленых был наполнен ядовитым газом.

— Я знаю пароль, чтобы обезвредить ловушки, — сказал Кит. — Как и каждый из Повелителей.

— Ариакас приказал изменить пароль после твоего ареста, — сообщила Иоланта.

Китиара остановилась. Ее кулаки сжались. Какое-то время она стояла, бормоча проклятия, затем повернулась к ведьме:

— Ты знаешь новый пароль?

Иоланта улыбнулась:

— А как ты думаешь, кто творил заклинание?

Китиара не доверяла Иоланте. Она не понимала, что происходит. Ей не верилось, что ее послала Такхизис. Но как иначе могла Иоланта узнать о ее молитве? Однако нравилось ей это или не нравилось, Кит должна была положиться на эту женщину. И Китиаре это не нравилось совсем!

— Каков же твой план? — спросила она.

Иоланта бросила ей свернутую бархатную мантию, какую носили черные жрецы. Китиара должна была признать, что это хорошая идея. В спешке она сначала попыталась надеть мантию задом наперед, а затем сунула голову в рукав. Наконец с помощью Иоланты Китиаре удалось разобраться в непривычном одеянии. И ее окутала мягкая черная материя.

— Что теперь?

— Мы отправимся на полночную службу в темном святилище, — объяснила Иоланта. — Там мы смешаемся с толпой и выйдем вместе со всеми. В это время драконьи ловушки можно будет безопасно миновать. Нам нужно торопиться, — добавила она. — Служба уже началась. К счастью, святилище недалеко отсюда.

Они вышли из кладовки и, освещая себе путь магическим кольцом Иоланты, миновали покои Ариакаса. Главная дверь была слегка приоткрыта.

— Что со стражниками? — шепотом спросила Китиара.

— Мертвы, — спокойно ответила ведьма.

Кит осторожно выглянула за дверь и увидела две кучки каменной пыли — останки двух баазов. Теперь она смотрела на Иоланту с большим уважением.

Иоланта приподняла подолы мантии, чтобы не испачкаться в пыли, и, брезгливо поморщившись, переступила через кучку. Кит же, напротив, наступила на нее и попыталась ногами разровнять пепел.

— Лучше бы замести следы, — сказала она. — Всякий, кто это увидит, поймет, что перед ним мертвые дракониды.

— Нет времени, — возразила Иоланта. — Нужно использовать наш шанс. К счастью, этот коридор редко освещается. Да и мало кто заходит в эту часть Храма. Сюда!

Китиара узнала лестницу, по которой она спускалась под конвоем. Они с Иолантой поднялись наверх, прошли по коридорам, и вскоре до Китиары донеслись голоса, возносившие молитвы Владычице Тьмы. Повелительница ни разу не посещала богослужений в темном святилище. Точнее, она делала все возможное, чтобы от этого увильнуть, и даже не знала, где именно оно расположено. Ей смутно представлялось, что оно находится напротив подземелий. Коридор был залит мертвенно-белым светом, которым лучились сами стены. Свет этот имел свойство стирать все оттенки, стирать черты и различия, делая все предметы призрачно-белесыми, словно вытравленными в темноте.

Каждого, кто проходил здесь, даже в дневное время, охватывало чувство нереальности происходящего. Пол был неровным, стены странно изгибались, коридоры меняли очертания, двери и залы оказывались не там, где были еще вчера. Иоланта, освещавшая путь магическим кольцом, шла по этим причудливым коридорам совершенно уверенно. Если бы Китиара была одна, она тут же потерялась бы.

Темная Госпожа решила, что голоса доносятся из святилища, где идет служба, и что, ориентируясь на звук, найти его будет несложно. Но она ошиблась. Все здесь было обманчивым, голоса то приближались, и Кит решала, что они у цели, то после следующего поворота удалялись, почти смолкая, и тут же обрушивались вновь. В какой-то момент службы раздался резкий вопль, пронесшийся по всем коридорам, от которого волосы на голове воительницы поднялись дыбом. Жуткий крик внезапно оборвался.

— Что это было? — спросила Китиара.

— Вечернее жертвоприношение, — ответила Иоланта. — Святилище перед нами.

— Слава Владычице Тьмы! — пробормотала Кит.

Никогда раньше не спускалась она в подземелья и не могла дождаться, когда они отсюда выберутся. Кит любила простую жизнь, не усложненную теологией; гул голосов, творящих молитвы, напомнил ей о жуткой сделке с Богиней. Кит постаралась выкинуть это из головы. Ей и без того было о чем подумать. К тому же Такхизис пока еще не спасла ее.

Обходя пещеру, они с Иолантой чуть не столкнулись с темным жрецом. Китиара подняла воротник, чтобы скрыть лицо, и опустила голову. Ее рука скользнула в рукав мантии и нащупала заветный кинжал.

Темный жрец увидел их. У Кит перехватило дыхание, но хмурый взгляд жреца задержался на Иоланте. Он откинул капюшон, чтобы лучше ее видеть. Жрец был бледным, худым и изнуренным. Страшный красный шрам пересекал его нос.

— Ты здесь в поздний час, черная мантия, — неодобрительно произнес он.

Кит сжала рукоять кинжала.

Иоланта откинула капюшон. Потусторонний свет залил ее лицо, отразился в фиалковых глазах.

Темный жрец не сумел скрыть удивление и отступил на шаг.

— Вижу, ты меня узнал, — сказала Иоланта. — Моя провожатая и я спешим на службу, мы опаздываем, потому прошу не задерживать нас.

Темный жрец оправился от потрясения. Равнодушно посмотрев на Кит, он вновь перевел взгляд на Иоланту:

— Ты действительно опоздала, госпожа. Служба уже подходит к концу.

— Я уверена, ты нас извинишь.

Иоланта прошла мимо него, запахнув мантию, так что по коридору разлилась волна цветочного аромата. Кит смиренно последовала за ней. Темный жрец продолжал смотреть им вслед, и какое-то время Китиаре казалось, что он намеревается пойти за ними. Затем, пробормотав что-то, он повернулся и отправился своей дорогой.

— С тобой не очень-то безопасно находиться рядом, — сказала Китиара. — По-моему, тебя здесь не любят.

— Темные жрецы не доверяют мне, — спокойно ответила Иоланта. — Они вообще не доверяют никому из тех, кто практикует магию. Им непонятно, как можно быть верным Такхизис и одновременно служить Нуитари. — Она презрительно улыбнулась. — К тому же они завидуют моей силе. Ночной Властелин пытается убедить Ариакаса, что чародеев следует выдворить из Храма. А некоторые жрецы мечтают изгнать нас из города. Но это едва ли осуществимо, ведь император сам прибегает к магии. Теперь молчи, — предупредила она — Святилище перед нами. Ты знаешь какие-нибудь молитвы?

Разумеется, Китиара никаких молитв не знала.

— Тогда сделай такой знак в случае, если кто-нибудь спросит, почему ты не молишься с остальными. — Иоланта нарисовала в воздухе круг. — Это означает, что ты дала обет молчания.

Святилище было переполнено. Китиара и Иоланта нашли место у самого входа. Из святилища пахнуло резким запахом человеческих тел, потеющих под мантиями, горящего свечного воска, воскурений и свежей крови. На алтаре лежало тело молодой женщины с зиявшей раной на горле. Жрец с окровавленными руками распевал гимны, побуждая прихожан славить Владычицу Тьмы.

Китиара нервничала, стоя в толпе, от запаха крови ее мутило, голова раскалывалась от беспрерывного бормотания, ей страшно захотелось уйти из этого места. Она не могла спокойно стоять и ждать, пока кто-нибудь обнаружит ее побег и поднимет тревогу.

— Давай выбираться отсюда, Бездна забери, — торопливо шепнула она Иоланте.

— Они остановят нас у ворот и станут задавать вопросы, — сказала та, держа Темную Госпожу за рукав. — Если мы выйдем с толпой, никто не обратит на нас внимания.

Китиара выдохнула со злостью, но признала, что Иоланта права, и приготовилась дальше терпеть эту пытку.

Святилище размещалось в круглом зале с высоким потолком в форме купола, под которым стояла громадная статуя Такхизис в обличье пятиголовой драконицы. Статуя эта была поистине удивительной. Тело Богини было вырезано из черного мрамора, а каждая из пяти голов была сделана из мрамора разных оттенков. Десять глаз из драгоценных камней горели магическим огнем, освещавшим зал. Благодаря каким-то чарам казалось, что головы двигаются, глаза устремляют взгляд то в одну, то в другую сторону, словно ищут кого-то в толпе поклонников.

Кит смотрела то на ожившую статую, то на Иоланту, неподвижно стоявшую рядом и едва различимую в мерцающем свете камней, и не могла разглядеть лица ведьмы из-за капюшона, который та вновь низко надвинула. Китиару трясло как в лихорадке, в потной ладони она сжимала кинжал, ей страстно хотелось, чтобы время шло быстрее, хотелось оказаться подальше от этого места. Иоланта была спокойна, она не двигалась, и ничто в ее облике не выдавало волнения, хотя, если бы Ариакас узнал, что она помогла Темной Госпоже бежать, ведьму постигла бы еще более суровая участь, чем Китиару.

— Зачем ты это делаешь? — прошептала Повелительница, надеясь, что моления заглушат ее голос. — Почему ты помогаешь мне? Только не говори, что это ответ на мои молитвы.

Иоланта посмотрела на Китиару долгим взглядом из-под капюшона. Ее глаза сверкали в переливающемся свете драгоценных камней. Она снова перевела взгляд на статую, и Китиара решила, что ведьма не станет отвечать.

И все же, в конце концов, та прошептала:

— Я не хочу, чтобы ты стала моим врагом, Темная Госпожа. — Пристальный взгляд фиалковых глаз был прикован к Китиаре. — Если ты исполнишь свое обещание — а ты, вероятнее всего, исполнишь, — то на твою сторону встанет один из самых могущественных воителей Кринна. Имея такого союзника, как Лорд Сот, ты заставишь всех считаться с тобой. Ее Темное Величество начинает сомневаться в Ариакасе. Она ищет более достойного претендента на престол. И если им окажешься ты, а я полагаю, что именно так и будет, мне хотелось бы заручиться твоей дружбой.

„А если я не вернусь живой из Даргаардской Башни, то император Ариакас сохранит корону и ты ничего не потеряешь, — подумала Китиара. — А она хитра, самолюбива, коварна и изворотлива“, — сделала Повелительница вывод.

Иоланта начинала нравиться Китиаре.

Молитвы стали раздаваться громче, и Кит надеялась, что это означает скорый конец службы. Но тут синяя голова Богини повернулась в ее направлении. Синий свет сапфировых глаз залил толпу вокруг Темной Госпожи. На какое-то мгновение они остановились на стоявшем впереди слева базаке с перевязанным крылом. В этот миг гул смолк, и наступила абсолютная тишина. Головы Королевы перестали шевелиться. Чудо закончилось. Статуя вновь стала мраморной, словно никогда и не оживала. Кит показалось, что она слышит скрип и стук остановившейся машины. Святилище наполнилось белым светом.

Люди моргали и терли глаза. Те, кто по опыту знал, что это конец службы, стали пробираться к дверям, надеясь избежать столпотворения. Вскоре все ринулись к выходу. Базак со сломанным крылом повернулся и направился прямо к Китиаре. На голове Кит был капюшон, но он не закрывал лица, к тому же во время службы немного сполз. Она быстро повернулась, надеясь, что Тарг ее не заметил. Но на какое-то мгновение их глаза встретились, и по выражению морды любимца Ариакаса Кит поняла, что тот ее узнал.

Она могла и ошибаться, но боялась рисковать. Кит замедлила шаг, пропуская вперед людей. Сжимая нож, она ждала, пока базак поравняется с ней.

Толпа буквально вынесла Тарга на Китиару. Возможно, Такхизис все же была на ее стороне. Отчаянно надеясь, что тонкое лезвие не сломается, Кит вонзила кинжал базаку между ребер так, чтобы задеть сердце, но не убить наповал.

Драконид тихо вскрикнул, скорее от удивления, чем от боли. Кит спрятала окровавленный кинжал в рукаве. Базак с застывшим в глазах удивлением начал медленно оседать. Китиара схватила Иоланту за руку и потащила к дверям.

— Где здесь ближайшие врата? — Кит оттолкнула несколько человек, чуть не сбив их с ног.

— Что? Что случилось? — Иоланту встревожило выражение лица Китиары.

— Куда? — свирепо спросила Китиара.

— Направо, — шепнула ведьма, и Кит потащила ее в указанном направлении.

Они не успели далеко уйти, когда святилище потряс взрыв, посыпались пыль и обломки. Едва грохот стих, коридор огласили вопли, крики и стоны. Некоторые паломники застыли на месте, другие в панике кричали. Никто не понимал, что произошло.

— Нуитари сохрани нас, что ты сделала? — выдохнула Иоланта.

— Базак, стоявший впереди, оказался одним из телохранителей Ариакаса. Он узнал меня. Я заколола его. Не было выбора. — Видя, что ведьме такого объяснения недостаточно, Кит добавила: — Когда базаки умирают, их кости взрываются.

Стражники и темные пилигримы проталкивались мимо них, одни бежали на звук взрыва, другие — прочь от него.

— Нуитари сохрани нас, — повторила Иоланта.

Она накинула капюшон и, подобрав полы мантии, побежала вперед. Китиара не отставала. Она не имела ни малейшего понятия, где находится, и полностью полагалась на свою спутницу. Они завернули за угол и столкнулись с храмовой стражей. Дракониды шли им навстречу по коридору и окликнули их, прежде чем женщины успели скрыться.

— Что произошло? — задал вопрос один, преграждая им путь. — Мы слышали взрыв.

Иоланта разрыдалась:

— В святилище… Белый маг… переодетый… сотворил заклятие… мертвые дракониды… взрыв… это ужасно! — Она говорила тоненьким девичьим голоском, разительно отличавшимся от ее грудного контральто.

— Белый маг пытался скрыться, — добавила Китиара. — Но если вы поторопитесь, то успеете его схватить. Он одет как темный жрец. Вы его узнаете по красному шраму на носу.

Драконид не стал больше тратить время на расспросы и послал своих солдат в погоню.

— Быстро соображаешь, — сказала Иоланта на бегу.

— Ты тоже, — откликнулась Китиара.

Они поднялись по винтовой лестнице, ведущей к выходу из подземелий. Путь им то и дело преграждали отряды, бежавшие к месту происшествия. Наконец Кит и Иоланта дошли до конца лестницы и поспешили по очередному коридору к белым воротам.

После нападения на Храм все створы были заперты, ловушки действовали, а у выходов стояли стражи с оружием наготове.

— Ого, — произнесла Китиара. — Этого я не ожидала.

— Не волнуйся, — шепнула Иоланта. — Я сама поговорю с ними.

Она опустила капюшон и повторила свою историю про белого мага. Дракониды знали ведьму Ариакаса, Иоланта была в Храме днем, творя заклятия над изваянием белого дракона, которое должно было убивать каждого, кто пройдет мимо него, ледяным дыханием. Разумеется, она знала пароль, но стражники даже не спросили ее об этом. Однако они заинтересовались ее спутницей.

— Кто это? — Желтые глаза рептилии подозрительно уставились на Китиару.

— Моя провожатая, — ответила Иоланта, беспомощно вздохнула и посмотрела на командира своими влажными фиалковыми глазами. — Коридоры здесь такие запутанные. Они все похожи. Я мгновенно заблудилась.

— Как тебя зовут? — спросил драконид, обращаясь к Китиаре.

Та вспомнила совет ведьмы и начертила в воздухе круг.

— Она дала обет молчания, — объяснила Иоланта.

Драконид смерил взглядом Темную Госпожу, которая стояла, смиренно склонив голову и сжимая в руке окровавленный кинжал, спрятанный в складках мантии. Командир жестом указал им на врата.

Они уже вышли из Храма, когда услышали позади шаги когтистых лап. Кит остановилась и напряглась, готовясь к схватке.

— Госпожа Иоланта! — крикнул драконид. — Командир послал меня спросить, не нужно ли проводить тебя домой. Сейчас на улицах небезопасно.

Иоланта глубоко вздохнула.

— Нет, благодарю, — сказала она. — Не стану отрывать тебя от службы.

Женщины прошли в ворота и, миновав храмовый двор, оказались на улице.

Китиара была свободна. Она вдохнула свежий воздух и посмотрела на ночное усыпанное звездами небо, которое уже не чаяла увидеть. Она чуть с ума не сошла от радости и облегчения, так что едва слышала, что говорит ей ведьма.

— Послушай меня! — Иоланте пришлось ущипнуть Китиару, чтобы завладеть ее вниманием. — Я должна вернуться к Ариакасу. Будет странно, если я не поспешу с этой новостью прямо к нему. Так что у меня мало времени! Куда ты направляешься?

— К моему дракону, — ответила Кит. Иоланта покачала головой:

— Не стоит. Не трать времени. Ариакас отослал всех синих в Соламнию. Он знает, как преданы тебе драконы, и боялся, что, когда они услышат о твоей казни, вспыхнет мятеж.

Китиара тихо выругалась.

Ведьма указала на боковую улочку:

— В конце этой улицы находятся конюшни, где Великий Кхан держит своих коней. Кхурские лошади самые быстрые и лучшие во всем мире, — добавила она с гордостью. — И к тому же они самые умные. Чтобы защитить их от воров, мой народ обучил коней тайному слову. Перед тем как оседлать коня, ты должна произнести это слово. В противном случае он станет брыкаться и кусаться и может даже убить. Ты поняла?

Китиара все поняла. Иоланта сказала тайное слово. Темная Госпожа повторила и кивнула.

— И еще одно, — сказала ведьма, задерживая Повелительницу Драконов, когда та уже собралась уходить.

— Что еще?

Иоланта посмотрела на нее испытующе:

— Ты исполнишь обет? Ты отправишься в Даргаардскую Башню?

Китиара медлила с ответом. Она подумала о жизни в бегах. Ариакас назначит награду, как только узнает о ее исчезновении, и награда эта будет большой. Каждый охотник за головами на Ансалоне бросится разыскивать ее. Она не сможет показаться ни в городе, ни в деревне. Ей придется все время оглядываться, она будет засыпать и просыпаться в страхе.

— Я сдержу свою клятву, — сказала Кит. Иоланта улыбнулась:

— Я так и знала. Тебе понадобится это, когда ты окажешься в Башне.

Ведьма взяла руку Китиары и вложила в нее массивный серебряный браслет, украшенный тремя ониксами. Кит усмехнулась:

— Вижу, что ты желаешь мне победы. А у тебя нет сережек к нему в комплект?

— Что ты знаешь о Лорде Соте? — спросила Иоланта.

— Немного, — призналась Китиара. — Он — Рыцарь Смерти…

— Он может убить тебя одним словом, — сказала ведьма. — Его защищает целое войско мертвецов, но даже если ты пробьешься сквозь их ряды, вряд ли совладаешь с баньши. Их песня настолько ужасна, что, услышав один-единственный звук, ты умрешь от разрыва сердца. Ты не выживешь в Башне и нескольких минут, не то что целую ночь.

Кит перестала усмехаться:

— Значит, этот браслет магический. — Китиара подозрительно посмотрела на драгоценное украшение. — Он сможет меня защитить?

— Он спасет тебя от смертельного страха. К тому же камни помогут отразить магию, но после этого они раскрошатся, и браслет станет бесполезен. Во всяком случае, он поможет тебе дойти до передней двери. Его сила ограничена. Не надевай его просто так.

Китиара сжала подарок в руке.

— Удачи, — добавила Иоланта, положила руку на свое кольцо и начала бормотать заклинание.

— Подожди, Иоланта, — сказала Кит, и ведьма замолчала.

— Ну, что еще?

Китиара не привыкла выражать благодарность. Слова застревали у нее в горле, но все же ей удалось произнести:

— Спасибо.

Иоланта улыбнулась.

— Не забудь о своем обещании, — сказала она и исчезла, ее черные одежды растаяли в ночной мгле.

Китиара поспешила свернуть в проулок. Позади нее раздавались крики и проклятия в адрес белого мага, намеревавшегося взорвать Храм Такхизис.

Темная Госпожа нашла конюшни и выбрала черного коня, прельстившись его могучим сложением, статью и диким блеском в глазах. Она сказала заветное слово. И конь позволил себя оседлать. Через несколько минут она уже выезжала из города.

Китиара направилась на север, к Даргаардской Башне.

В Храме легенда о белом маге настолько овладела воображением служителей Такхизис, что, когда на место происшествия прибыл Ночной Властелин, несколько темных жрецов готовы были поклясться, что стояли рядом с проклятой белой мантией. Темный жрец с обритой головой и красным шрамом поперек лица был задержан отрядом драконидов. Желая отомстить за гибель Тарга, они выпустили ему кишки, не сходя с места, и только потом узнали, что он не владел никакими магическими искусствами. К утру все в Нераке было перевернуто вверх дном, поскольку дракониды обходили дом за домом в поисках теперь никому не известного белого мага.

Убийства в святилище вызвали такую вспышку гнева, что люди потеряли интерес к казни Китиары Ут-Матар. Стражников послали привести ее на Арену Смерти, и только тут выяснилось, что она бежала, воспользовавшись хаосом, царившим в Храме ночью. Гонец, доставивший эту весть Ариакасу, трясся от ужаса, не ожидая для себя ничего, кроме гибели. Ночной Властелин был в ярости и хотел знать, что собирается предпринять император. Пока они разговаривали, ворвался разъяренный Великий Кхан, сообщив, что украли его лучшего скакуна.

Ариакас выслушал эти вести с абсолютным равнодушием, чем немало всех удивил. Он ничего не сказал, не казнил гонца. Молча выслушал гневные речи Ночного Властелина, жалобы Великого Кхана и истерику Иоланты и приказал жрецу, Повелителю и ведьме убираться прочь.

Оставшись один, он принялся мерить шагами зал, размышляя над удивительным совпадением, приведшим белую мантию в святилище в ту самую ночь, когда в подземелье Храма Китиара Ут-Матар ожидала казни.

Император покачал головой и восхищенно произнес:

— Что за женщина! Что за женщина!

9

Бриан очнулся от глубокого сна с чувством непонятной тревоги. Некоторое время он лежал не шевелясь и прислушивался, пока не убедился, что действительно слышит голоса и это ему не приснилось. Они раздались вновь, и, откинув меховые одеяла, рыцарь стал тихо пробираться к выходу, обогнув кучу шкур, под которой смутно угадывались очертания Эрана.

— Что случилось? — пробормотал Длинный Лук.

— Моя очередь сторожить, — прошептал Бриан, и Эран, натянув меховое одеяло, зарылся поглубже в шкуры, из которых состояла его постель.

Гром откинул закрывавшую вход шкуру и вгляделся в темноту. Никто не шевелился, Дерека видно не было. Он настоял, что они будут, как и прежде, сами стоять на часах, хотя Харальд уверил его в том, что кочевники — бдительные стражи. Из стоявшего рядом шатра, в котором разместился Стурм, пробивался луч света. Бриан подкрался ближе.

Ночи в Ледяном Пределе были страшно холодными. Черное небо усыпали звезды. В их серебристом свете Бриан мог видеть все довольно отчетливо, а значит, его тоже могли увидеть, поэтому он отошел поближе к шатру.

Разбудивший его голос принадлежал Лоране, говорившей что-то о Сильванести. Она была в шатре Стурма, и, насколько Гром мог судить по теням, к ним присоединился гном.

Их голоса звучали приглушенно, и Бриан обошел шатер, чтобы послушать, о чем идет речь. Он презирал себя за то, что шпионил за спутниками, которых уже начал считать друзьями, но упоминание о старинном королевстве эльфов усилило его подозрения.

— Мы знаем, — услышал он голос Лораны, обращавшейся к вошедшему Флинту, — тебе снилось Сильванести.

— Видимо, не мне одному? — произнес гном надтреснутым голосом. Он явно был встревожен. — Полагаю, вы хотите, чтобы я рассказал свой сон?

— Нет! — поспешно воскликнул Стурм. — Я вообще не хочу говорить об этом — никогда!

Лорана пробормотала что-то, чего Бриан не смог разобрать.

Он был сбит с толку: они говорили о сновидении, в котором видели Сильванести. Это была какая-то чепуха. Он потоптался на месте, чтобы согреться, и продолжил слушать.

— Мне тоже не хочется рассказывать, — говорил Флинт. — Я только пришел убедиться, что это был всего лишь сон. Он казался очень реальным. И я боялся, что увижу вас…

Бриан услышал шаги и отодвинулся в тень. Мимо него пробежал кендер, он был так взволнован, что не заметил рыцаря. Тас отодвинул шкуру и прополз внутрь:

— Вы ведь говорили о снах? Я не ослышался? Вот мне, например, никогда ничего не снится. Кендеры вообще не видят снов, хотя, наверное, это не так. Ведь даже животным что-то снится…

Гном издал угрожающее рычание, и Тас вернулся к предмету разговора:

— Мне приснился самый фантастический сон! Деревья плакали кровавыми слезами. Жуткие мертвые эльфы убивали людей! На Рейстлине была черная мантия! Это самое невероятное! И ты был там, Стурм. И Лорана, и Флинт. И все были мертвы! В общем, почти все. Рейстлин был живехонек. И еще там был зеленый дракон…

Никто из находившихся в шатре не проронил ни слова. Даже гном молчал, что казалось странным, поскольку Флинт редко позволял кендеру молоть подобную чепуху. Тас умолк. Когда он заговорил вновь, было очевидно, что кендер хочет услышать мнение остальных.

— О зеленом драконе я сказал? А о том, что Рейстлин был одет в черное? Вообще-то ему шло. В своих красных одеждах он, по правде говоря, выглядит немного желтушным, если вы понимаете, что я хочу сказать.

Очевидно, никто не понимал, поскольку все по-прежнему молчали.

— Ладно, — произнес Тас. — Пойду спать, раз никто больше не хочет слушать. — В его голосе прозвучала надежда, но ему не стали возражать. — Спокойной ночи, — сказал он, выбираясь из шатра.

Недоуменно качая головой, кендер прошел под самым носом у рыцаря, вновь его не заметив и бормоча на ходу:

— Что со всеми такое? Ведь это был всего лишь сон! Хотя, должен сказать, — задумчиво добавил он, — это был самый реальный сон за всю мою жизнь.

Никто внутри шатра не произносил ни слова. Бриану все это показалось странным, но он был рад убедиться, что никто ничего против них не замышляет. Он уже хотел вернуться к себе, когда услышал слова Флинта:

— Ладно, пусть мне снится кошмар, но я не хочу делить свой кошмар с кендером. Отчего всем нам приснился один и тот же сон? Что это значит?

— Странная страна — Сильванести, — задумчиво сказала Лорана.

Свет замерцал внутри шатра, и полог приоткрылся, так что Бриан вновь вынужден был отступить в тень, в надежде, что эльфийка его не заметила.

— Думаешь, он был реальным? — Голос Лораны дрожал. — Они и вправду умерли?

— Мы же здесь, — попробовал успокоить ее Стурм. — Мы-то не умерли. Будем надеяться, что и остальные живы. Может, это и странно звучит, но я чувствую, что они целы и невредимы.

Бриан испугался. Стурм говорил очень уверенно, к тому же это был всего лишь сон. Однако удивительно, что его видели все.

Лорана выскользнула из шатра в ночную тьму. Она несла толстую свечу, и ее пламя освещало лицо девушки. Эльфийка была бледна после потрясения, вызванного кошмаром, и, казалось, не могла сориентироваться, куда идти. Из шатра, расположенного напротив обиталища рыцарей, вышел Гилтанас, так что Бриан оказался в ловушке. Пока они вдвоем стояли там, ему было не вернуться к себе.

— Лорана, я так испугался, мне снилось, что ты мертва, — сказал эльф, подходя к сестре.

— Знаю, — ответила девушка. — Мне снился тот же сон, что и Стурму, и Флинту, и Тасу. Нам всем снились друзья — Танис, Рейстлин и остальные. Сон был ужасным. Но и утешительным. Я знаю, что Танис жив, Гил. Знаю это! И остальные живы. Никто этого не понимает…

Брат и сестра скрылись в шатре, где продолжили беседу. Бриан уже собирался юркнуть к себе, страшно стыдясь своего поступка, как вдруг услышал движение. Гном и рыцарь собрались выйти. Грому вновь пришлось прятаться в темноте, и он поклялся, что в жизни не станет ни за кем шпионить. Он не был для этого создан!

— Спать мне больше не хочется, — сказал Флинт. — Пойду, посторожу.

— Я с тобой, — предложил Стурм.

— Думаю, мы никогда не узнаем, как и почему нам всем приснился один и тот же сон, — пробормотал гном.

— Наверное, да, — согласился Светлый Меч.

Гном вышел из шатра. Стурм готов был последовать за ним, как вдруг нашел что-то на полу, у закрывавшей вход шкуры. Он остановился и поднял это. Вещица сверкала и переливалась сине-белым светом, словно звезда, упавшая с неба прямо в его руку. Светлый Меч стоял, глядя на сверкающий предмет, поворачивая его на ладони. Бриану он был хорошо виден — кристалл, имевший форму звезды. Он излучал волшебное сияние и был умопомрачительно красив.

— Наверное, — повторил Стурм, но теперь уже более задумчиво.

Он сжал кристалл в руке, с благодарностью, что вновь нашел его.

Пройдя мимо шатра Гилтанаса, он услышал голос Лораны и заглянул внутрь. Бриан с радостью нырнул к себе, споткнулся о ногу Эрана и добрался до постели. Однако и оттуда он мог слышать разговор, доносившийся из шатра напротив.

— Лорана, ты можешь мне что-нибудь рассказать об этом? — спросил Стурм.

Бриан услышал тихое восклицание. Гилтанас произнес что-то на эльфийском.

— Стурм, это звездный камень! — удивленно ответила Лорана. — Как он оказался у тебя?

— Мне дала его леди Эльхана перед тем, как мы расстались, — смущенно ответил тот. — Я не хотел его брать, я понимал, что он обладает огромной ценностью, но она настояла…

— Стурм, — сдавленным от волнения голосом произнесла Лорана, — вот и ответ, по крайней мере, частичный. Звездный камень дарят возлюбленным. Он соединяет сердца любящих и их мысли на любом расстоянии. Это духовная связь, которая, как многие верят, длится даже после смерти.

Светлый Меч пробормотал в ответ что-то невнятное, так что Бриан не разобрал слов. Его мысли вернулись к Лиллит — все это время они были не так далеко от нее, — он мог понять чувства Стурма.

— Я никогда не слышал, чтобы звездный камень преподносили в дар человеку, — колко заметил Гилтанас. — Он бесценен. Ты теперь очень богат. Можешь запросто купить небольшое королевство.

— Неужели ты мог подумать, что я когда-нибудь продам его? — спросил Стурм задрожавшим от гнева голосом. — Если так, то ты меня не знаешь!

Некоторое время Гилтанас молчал. Наконец он тихо произнес:

— Я знаю тебя, Стурм Светлый Меч. Я был не прав, говоря это. Пожалуйста, прости меня.

Стурм сказал, что принимает извинения, и вышел из шатра. Когда он уходил, Гилтанас вновь попросил простить его. Стурм ничего не ответил.

Лорана сердито выговаривала брату на эльфийском. Гилтанас, вероятно, оправдывался, но в его голосе слышалось смущение.

Лорана вышла из шатра и побежала за Стурмом…

— Гил не хотел… — начала она.

— Нет, Лорана, хотел, — ответил Светлый Меч. — Возможно, он потом раскаялся в своих жестоких словах, но, когда он произносил их, он сознавал, что именно говорит. — Помолчав, Стурм добавил: — Он ведь хочет завладеть Оком Дракона для своего народа? Я видел, как вьется он вокруг рыцарей. Я знаю, что он шпионил за Дереком. Что знает об этом Оке твой брат?

Лорана судорожно вздохнула. Обвинение Стурма застало ее врасплох.

— Не думаю, что он и вправду что-то знает…

Стурм раздраженно перебил ее:

— Ты все пытаешься загладить, Лорана. Успокаиваешь Дерека. Потворствуешь брату. Стой за себя и за то, во что веришь сама.

— Прости, — сказала она, и Бриан услышал ее шаги по снегу.

— Лорана, — позвал Стурм, уже раскаиваясь в своих словах, — прости меня. После всего, через что ты прошла, я не должен был так говорить с тобой. Благодаря тебе мы вместе. Ты доставила нас сюда.

— Для чего? — спросила девушка. — Чтобы мы все замерзли до смерти?

— Не знаю, — ответил он. — Может, мы здесь по воле Богов.

Оба замолчали — друзья, утешающие друг друга. Потом Лорана заговорила вновь:

— Могу я задать тебе вопрос, перед тем как ты уйдешь?

— Конечно, — ответил Стурм.

— Ты говорил, будто знаешь, что Танис и остальные живы…

— Они не погибли в Тарсисе, как мы боялись. Танис и наши друзья в Сильванести, вместе с леди Эльханой. И хотя они подверглись огромной опасности, в настоящее время целы и невредимы. Я не знаю, откуда мне это известно, но это так, — просто добавил Стурм.

— Это волшебство звездного камня, — догадалась Лорана. — Посредством его леди Эльхана говорит в твоем сердце. Вы связаны навсегда… Стурм, — прошептала она так тихо, что Бриан с трудом разобрал ее слова. — Та человеческая женщина, которую я видела во сне, та, что была с Танисом. Это… Китиара?

Светлый Меч откашлялся. В его голосе звучало смущение.

— Да, это Кит, — хрипло произнес он.

— Ты думаешь… они вместе?

— Скорее всего, нет, Лорана. Когда я последний раз видел Кит, она направлялась в Соламнию. Сомневаюсь, что она в Сильванести. Кит никогда не жаловала эльфов.

Лорана вздохнула так, что даже Бриан мог ее услышать:

— Хотелось бы мне в это верить.

Стурм попытался ободрить ее:

— Во сне мы были все вместе, и мы были в Сильванести. Танис и остальные живы — это самое главное. Но помни, Лорана, что бы ни говорилось — это был всего лишь сон.

— Наверное, ты прав, — ответила эльфийка и, пожелав ему спокойной ночи, вернулась к себе.

Когда девушка проходила мимо шатра Грома, он услышал, как она повторяет: „Волшебный сон…“

Долгое время Бриан лежал с открытыми глазами. Большую часть жизни он прожил, никак не соприкасаясь с магией. К чародеям в Соламнии относились подозрительно. Те, что все же решили жить в их стране — а таких было немного, — держались обособленно. Магов Бриан видел только в детстве на ярмарках, да и то отец утверждал, что все это фокусы и ловкость рук. А что до чуда, которому он стал свидетелем, когда Элистан исцелил раны медведицы, тут Гром не был согласен с Дереком, утверждавшим, что все это мошенничество, но и во вмешательство Богов поверить не мог.

Теперь же Бриан оказался среди людей, окруженных магией с малолетства. Чародей, носивший красную мантию, был товарищем их детских игр. Они принимали магию как часть своей жизни и были убеждены, что видели один и тот же сон из-за блестящего камешка. Даже ворчливый старый гном не сомневался в этом.

Возможно, размышлял Бриан, волшебство заключено не в камне, а в их душах. Их любовь и дружба столь велики, что, даже разлучившись, они по-прежнему вместе в сердцах и в мыслях. День за днем он наблюдал за друзьями и ощущал связывающие их узы. Некогда подобные узы связывали трех юношей, и им мог присниться один и тот же сон. Но все это было в прошлом. Гром надеялся, что во время путешествия старая дружба возродится, но этого не случилось. Война и амбиции, страх и недоверие изменили их, разъединили, вместо того чтобы сплотить. Он, Дерек и Эран стали чужими друг другу.

Из-за подозрительности Дерека Бриан узнал сокровенные тайны тех, кто доверял ему. И хотя все услышанное глубоко впечатлило и тронуло его, он понимал, что это не предназначалось для его ушей. Когда Хранитель Венца вернулся, бормоча, что не доверяет ни гному, ни Светлому Мечу, ни ледяному народу охранять их сон, Грому пришлось сдерживать себя, чтобы не вскочить и не поколотить товарища.

На следующее утро Дерек и Эран отправились к Ледяному Замку, чтобы самим взглянуть на него. В качестве провожатого они взяли внука Раггарта по имени Раггарт.

Раггарт Младший, как все его звали, хотя ему было около тридцати, с радостью вызвался пойти с рыцарями. Раггарт был историком, иначе говоря, сказителем. У ледяного народа не было письменной хроники (мало кто из его представителей умел читать и писать), поэтому все важнейшие события запечатлевались в песнях и преданиях. Раггарт учился у предыдущего сказителя, который умер пятнадцать лет назад. Он сочинял и песни о том, чему стал свидетелем сам, иногда устраивая целые представления, в которых исполнял все роли. Он умел подражать любым звукам, от скрипа полозьев скользящей по льду лодки до криков ссорящихся морских птиц и воя волков, все эти звуки он использовал для того, чтобы оживить свое повествование.

Раггарт Младший предвидел, что к истории племени вот-вот добавится еще один славный эпизод, который он никак не хотел пропустить. Он вручил Дереку набросок помещений Замка, хотя что с ним делать, рыцарь не знал, поскольку не имел намерения входить внутрь. В ответ на вопрос Хранителя Венца, откуда ему известно, что же находится внутри, если сам он никогда там не бывал, Раггарт ответил, что собрал все сведения из песен, сложенных его предком, побывавшим там более трехсот лет назад. Хотя Дерек отнесся к карте скептически, он все же решил, что это лучше, чем ничего. К рыцарям присоединился и Тассельхоф, и вовсе не потому, что его кто-нибудь звал, просто Дерек не видел способа, как избавиться от надоедливого кендера иначе, чем проткнуть его мечом.

Бриан тоже должен был сопровождать товарищей, но он уклонился. Хранитель Венца вовсе не был этому рад и хотел уже приказать Грому идти с ними, но в поведении Бриана появилось что-то бунтарское. Не желая доводить дело до открытого конфликта, Дерек подавил свой гнев и велел ему следить за Светлым Мечом и остальными. В ответ на эти слова Гром мрачно посмотрел на него и вышел, не сказав ни слова.

— Полагаю, наш друг влюбился в эльфийку, — сказал Эрану Дерек неодобрительным тоном, когда они отошли от лагеря. — Придется мне поговорить с ним.

Длинный Лук, видевший, какими взглядами обменивались Бриан и Лиллит, знал, что Хранитель Венца ошибается, но не стал выводить товарища из заблуждения. Пока они следовали по снегу за провожатым, Эран был вынужден выслушать целую лекцию о том, как пагубно влюбляться в кого-либо „не из нашего круга“.

Бриан собирался в одиночестве позавтракать в своем шатре. Лорана, услышав, что он остался в лагере, начала беспокоиться и заглянула справиться о его здоровье. Она была мила и добра, ее забота казалась совершенно искренней. Из-за того что он шпионил за эльфийкой прошлой ночью, Гром показался себе гнуснее самого отъявленного негодяя из тех, что обитают в коллекторе Палантаса. Он не смог не принять приглашение и присоединился к друзьям, собравшимся в шатре вождя.

Этим утром все были гораздо бодрее. Они говорили об отсутствовавших товарищах свободно, без горечи потери, им хотелось знать, где они и чем занимаются. Бриан прикинулся удивленным, услышав радостные известия. Притворяться он не умел, но все были так счастливы, что никто не заметил его смущения.

Разговор постепенно перешел к Оку Дракона. Харальд слушал гостей молча, оставляя собственные соображения при себе. Гилтанас вовсе не делал тайны из того факта, что, по его мнению, Око должно было попасть в руки эльфов.

— Лорд Гунтар поклялся, что Око доставят на Совет Белокамня. Эльфы входят туда… — начал Бриан.

— Точнее, входили, — перебил Гилтанас. Его губы скривились. — Больше там нет наших представителей.

— Гил, пожалуйста, не начинай… — попросила Лорана, но потом, очевидно вспомнив ночной разговор со Стурмом, умолкла.

— Ну, скажите мне, что такого важного в этом Оке? — вступил в разговор Флинт. Его кустистые брови сошлись к переносице. — Вся эта суматоха поднялась из-за какого-то пустяка, о котором кендер вычитал в книжке! Вот вам и весь сказ — нужно оставить это дурацкое Око, где оно есть, и отправляться домой. — Гном сел на свое место с видом победителя.

Стурм разгладил усы, готовясь озвучить свои соображения. Гилтанас тоже открыл рот, но им так и не удалось высказаться: в шатер ворвался Тассельхоф. Он весь дрожал от возбуждения, раздулся от важности и трясся от холода.

— Мы нашли Ледяной Замок! — объявил он. — Догадаетесь? Он сделан изо льда! Ну, не совсем, конечно. Дерек говорит, что внутри каменные стены, а льдом Замок просто оброс сверху за многие годы.

Он плюхнулся на пол и с признательностью принял кружку какого-то согревающего питья.

— Прожгло до самых пяток, — благодарно сообщил кендер, выпив. — Что до Замка, так он стоит на самом, самом, самом верху ледяной горы. У Дерека есть замечательный план, как можно взять его приступом, найти Око Дракона и убить мага. Замок просто замечательное место. Раггарт спел нам о нем песню. В ней говорится о подземных туннелях, волшебном фонтане, вода в котором никогда не замерзает, и, разумеется, там еще есть драконье логово, в котором живет настоящая драконица. Просто дождаться не могу, когда мы туда отправимся! — Тас сделал еще один глоток из кружки и выдохнул пар: — Нет, правда, это здорово!

— Вести моих людей на верную смерть? — сердито спросил Харальд.

— Разве я такое говорил? — Тассельхоф обвел всех растерянным взглядом. — Я ничего такого не имел в виду.

— Чтобы добраться до Замка, моим людям придется взбираться по леднику, где их будет видно на мили вокруг и они станут легкой добычей для белой драконицы, — продолжал Харальд, с каждым словом все больше озлобляясь. — Те, кому каким-то чудом удастся выжить после нападения драконицы, станут прекрасными мишенями, и дракониды перестреляют их, словно свиней!

В этот момент в шатер вошел Дерек. Харальд поднялся навстречу рыцарю:

— Ты собираешься повести моих людей на верную гибель!

— Я собирался сам изложить свой план. — Хранитель Венца бросил на кендера испепеляющий взгляд.

Тассельхоф только улыбнулся и скромно махнул рукой:

— Все в порядке, сэр рыцарь. Не стоит благодарности.

— Твои люди могут подойти к Замку под покровом темноты, — обратился Дерек к вождю.

Харальд лишь покачал головой. Все в шатре вождя отложили свою работу и устремили взоры на Харальда.

— Чем нехорошо это предложение? — спросил Хранитель Венца, смутившись под взглядами стольких пар глаз.

Харальд взглянул на Раггарта Старшего. Старый жрец в серых одеждах поднялся на дрожащих ногах, опираясь на руку внука.

— Волки охраняют Замок в ночное время, — сказал Раггарт. — Они увидят нас и сообщат Феал-хасу.

Вначале Дерек решил, что это шутка, но потом понял, что старик говорит серьезно. И тогда он вновь обратился к вождю:

— Ты же разумный человек. Неужели ты веришь в подобную чепуху? Волки-стражники — это же детские сказки!

Харальд вновь вспыхнул от гнева, казалось, он вот-вот вышвырнет Дерека из своего шатра, но Раггарт положил руку ему на плечо, и вождь подавил свой гнев и промолчал.

— Послушать тебя, сэр рыцарь, так и наши Боги — тоже детские сказки? — произнес старик.

На этот вопрос у Хранителя Венца был заранее готов ответ:

— У меня был любимый брат, который верил в Богов. Он погиб ужасной смертью, когда войско драконидов штурмовало наш замок. Он молился Богам, чтобы они спасли нас, но те ничего не сделали. Это доказывает, что никаких Богов не существует.

Элистан приготовился ответить. Но Дерек, заметив это, опередил его:

— Не трать слов, посвященный. Если эти так называемые добрые Боги, не ответившие на мольбу моего брата, и существуют, я не хочу их знать. — Рыцарь обвел взглядом лица сидящих. — Многие из твоих людей могут погибнуть, вождь, это правда, но и в других частях Кринна люди жертвуют жизнями ради нашего благородного дела…

— Ради того, чтобы вы нашли Око Дракона и забрали его на свою родину, — сурово сказал Харальд.

— Мы убьем чародея Феал-хаса…

Вождь громко засопел.

Дерек был вне себя, он напрасно тратил слова. Рыцарь привык к уважению и повиновению, а здесь не встретил ни того ни другого. Он был страшно раздражен глупым упрямством Харальда, во всяком случае поведение вождя Хранитель Венца расценивал именно так.

— Ты не понимаешь важности… — нетерпеливо начал он.

— Нет, это ты не понимаешь! — загрохотал Харальд. — Мои люди сражаются лишь тогда, когда принуждены сражаться. Сами мы не начинаем битв. Почему, ты думаешь, наши лодки такие быстрые? Чтобы поскорее унести нас от стычки. Мы не трусы. Мы бьемся, когда необходимо, но только тогда. Если предоставляется возможность, мы бежим. И в этом для нас нет стыда, сэр рыцарь. Потому что мы каждый день вынуждены сражаться за наши жизни со смертельными врагами: дрейфующим льдом, холодным ветром, морозом, болезнями, голодом. Мы боролись с этими врагами сотни лет. Когда вы уйдете, мы будем продолжать биться с ними. Разве нам есть дело до этого Ока?

— Может, есть, а может, и нет, — вступил в разговор Элистан. — Волны, поднятые единственным камешком, брошенным в середину озера, доходят до берега. Расстояние между Соламнией и Ледяным Пределом велико, но Боги решили объединить нас, может, ради Ока Дракона… — жрец взглянул на Дерека, — а может, для того, чтобы научиться уважать друг друга.

— Если Феал-хас погибнет, маловероятно, что Ариакас пошлет кого-нибудь на его место, — сказал Стурм. — Как мне кажется, атака на Тарсис свидетельствовала не о мощи Владычицы Тьмы, а, скорее, о ее слабости. Если бы мы смогли действовать заодно…

— Я уже сказал, что надо делать, — сердито перебил Дерек. — Нужно взять Ледяной Замок.

Лорана слушала молча. Она смертельно устала от ссор, устала от войны. Дерек никогда не поймет Харальда. Вождь никогда не поймет рыцаря. Ее мысли вернулись к Танису. Теперь, когда она тоже поверила, что он жив, ей хотелось знать, с ним ли та женщина, Китиара. Лорана видела ее вместе с Танисом во сне. Кит была симпатичной: с черными кудрявыми волосами, кривой улыбкой и карими сверкающими глазами…

Ее черты показались Лоране знакомыми, словно они уже где-то встречались.

„Не думай о всяких глупостях, — сказала она себе. — Надо изжить свою ревность. Стурм прав. Китиара не в Сильванести. С какой стати она должна там быть? Странно, что я чувствую, будто связана с ней… будто мы встречались…“

— Мы не отступим от нашего плана, вождь, несмотря на любое ваше решение… — с горячностью продолжал Дерек.

Эльфийка поднялась и отошла в сторону.

Тассельхоф, которому этот разговор давно наскучил, сидел в задней части шатра и проводил ревизию содержимого своих сумок — к восторгу окруживших его детишек. Среди его сокровищ обнаружился треугольный осколок хрусталя с плоскими гранями и острыми краями.

„Должно быть, Тас подобрал его в Тарсисе, — решила Лорана. — Когда-то он, вероятно, был подвеской элегантной люстры или частью ножки бокала“.

Тассельхоф расположился прямо под одним из дымовых отверстий в потолке. Лучи полуденного солнца образовали вокруг кендера светящийся круг.

— Смотрите сюда! — сказал он детям. — Я собираюсь показать вам один волшебный фокус, которому научил меня могущественный чародей по имени Рейстлин Маджере. — Тас вытянул руку с кристаллом, так чтобы в нем отразилось солнце. — Нужно только произнести волшебные слова: „Улети, булети“

Он повернул кусочек хрусталя, и по стенам шатра разбежались радужные солнечные зайчики. Дети закричали от восторга. Дерек, стоявший у входа, сурово посмотрел на них и велел Тассельхофу перестать дурачить народ.

— Никого я не дурачу, — обиженно пробормотал кендер и повернул кристалл так, что один зайчик пополз по лицу Дерека.

Рыцарь моргнул, ослепленный солнечным светом. Дети захлопали в ладоши и засмеялись, Тас тихо захихикал. Хранитель Венца сердито поднялся на ноги, но Лорана жестом показала, что сама все уладит.

— Тебя действительно научил этому Рейстлин? — спросила она у Таса, надеясь отвлечь кендера, чтобы тот перестал мучить рыцаря.

— Действительно, — гордо сказал Тас и радостно добавил: — Я расскажу тебе историю. Это очень интересно. Флинт делал оправу для одной драгоценной подвески по просьбе своего клиента, и неожиданно подвеска потерялась. Я предложил помочь ее найти и отправился к Карамону и Рейстлину спросить, не видели ли они ее, случайно. Карамона не оказалось дома, а Рейстлин сидел, уткнувшись носом в книгу. Я не хотел ему мешать и сказал, что просто посижу и подожду, пока не вернется Карамон. Тогда Рейстлин спросил меня, собираюсь ли я торчать у них весь день, надоедая ему, и я сказал: „Да“. Ведь мне нужно было найти эту драгоценную подвеску. Тогда он подошел ко мне и вывернул все мои карманы. Можешь себе представить? В одном из них оказалась драгоценность!

Тас умолк на мгновение, чтобы перевести дух.

— Я был страшно рад, что нашел ее. И собирался отнести ее Флинту, но Рейстлин не дал мне этого сделать, сказав, что он сам отнесет подвеску после ужина. Но я все равно решил подождать Карамона, ведь мы не виделись со вчерашнего дня. Рейстлин окинул меня своим особенным взглядом — именно так он смотрит, когда хочет, чтобы у другого по спине побежали мурашки и букашки, — и спросил, уйду ли я, если он научит меня волшебному фокусу? Я сказал, что тогда мне придется уйти, ведь нужно же будет показать фокус Флинту.

Рейстлин поднял драгоценный камень к свету и произнес волшебные слова, и тут появились радужные зайчики! Затем он велел мне поднять камень к свету и научил волшебным словам — и все получилось! Он показал мне еще один фокус.

Тас взял хрусталь и повернул так, чтобы сквозь него прошел солнечный луч, и направил его в пол, затем отогнул одну из шкур, которые были постелены на лед. И в том месте, куда попал луч, лед стал таять. Дети замерли от удивления.

— Видели?! — гордо сказал кендер. — Магия! В тот раз, когда я показывал фокус Флинту, загорелась скатерть.

Лорана спрятала улыбку. Это была не магия. Эльфы использовали призмы с тех самых пор, как были сотворены и они сами, и огонь, и радуга.

Огонь и радуга.

Девушка посмотрела на тающий лед, и внезапно ее осенило, как ледяной народ может одолеть своих врагов.

Она встала. Вначале Лорана решила сказать об этом остальным, но потом передумала. Что она собиралась делать? Она, эльфийка, хотела учить воевать опытных Соламнийских Рыцарей? Они не станут ее слушать, поднимут на смех. Была и еще одна проблема. Чтобы осуществить ее замысел, необходима была поддержка Богов. Но выдержит ли ее вера такое испытание?

Лорана медленно отошла назад. Ее бросило в дрожь, как в юности, когда она в первый раз играла на арфе перед гостями родителей. Тогда она справилась прекрасно — во всяком случае так утверждала ее мать. После ее смерти Лорана всегда исполняла роль хозяйки, встречая гостей отца. Множество раз она играла для них, общалась с высокими сановниками, выполняла различные дипломатические поручения и никогда не нервничала, возможно, потому, что находилась в тени отца, а потом в тени Элистана. Теперь ей предстояло выйти на солнечный свет и говорить от себя.

„Молчи, глупая“, — осадила себя Лорана и уже хотела послушаться внутреннего голоса, но тут ей вспомнились слова Стурма, сказавшего, что нужно стоять за то, во что веришь.

— Я знаю способ взять Ледяной Замок, — произнесла эльфийка, и все посмотрели на нее с удивлением, а она добавила на одном дыхании, поражаясь собственной смелости: — С помощью Богов мы заставим Замок атаковать сам себя.

10

Китиара скакала всю ночь. Конь Великого Кхана простоял в конюшне несколько дней и истосковался по галопу. Китиара время от времени придерживала его, чтобы животное не переутомлялось. Им предстояло долгое путешествие. От Даргаардской Башни их отделяли сотни миль, а опасности подстерегали на каждом перекрестке, выглядывали из-за каждого куста.

Китиара пыталась сообразить, когда обнаружится ее исчезновение. Она надеялась, что только на рассвете, когда за ней придет палач. Но в связи с суматохой, поднявшейся из-за разрушения святилища, она не могла быть в этом уверена. В любом случае драконы быстро разнесут весть о ее исчезновении по всему Ансалону.

У нее было лишь одно преимущество: Ариакас наверняка решит, что она направится в Соламнию, к своим синим драконам, и попытается поднять восстание. По крайней мере, сам он на ее месте поступил бы именно так. Он сосредоточит поиски на дорогах, ведущих в Соламнию. Охотники за головами, которые отправятся туда, будут разочарованы. Кит направлялась не на запад. Она ехала на север, в Найтлунд, границ которого никто не пересекал, если только не искал смерти или же не имел на то очень веской причины.

Некогда эти земли назывались Кнайтлундом, что означало „Страна Рыцарей“, и были частью Соламнии. Неровную, гористую местность покрывали леса. Непригодная для земледелия, до Катаклизма она не была густо заселена. Богатый и влиятельный Рыцарь Розы, сэр Лорен Сот, правил этим регионом. Его семейный замок был построен в северной части Даргаардских гор. Спроектированный таким образом, чтобы напоминать очертания розы, замок слыл настоящим чудом архитектуры. Семейная легенда гласила, что дед Сота пригласил гномов и на строительство замка ушло целое столетие. Вокруг замка вырос городок, но основная масса жителей Кнайтлунда селилась вдоль реки, зарабатывая помолом, рыболовством и перевозками.

Катаклизм совершенно опустошил страну. Землетрясения разрушили горы, река вышла из берегов, затопив все окрестные поселения, кое-где ее русло и вовсе изменилось. Множество людей погибло.

Жители других частей Соламнии тоже тяжко пострадали. Занятые борьбой за выживание, они ничем не могли помочь своим соседям. Большинство людей верили, что в бедствии, обрушившемся на их землю, повинен правитель этой страны.

Те, кому удалось выжить, спешно покидали владения Лорда Сота, рассказывая странные и ужасные истории. Некогда поражавшая своим великолепием Даргаардская Башня обратилась в развалины. В замке было совершено убийство: молодая хозяйка и младенец погибли в огне, охватившем здание. Говорили, что перед тем, как испустить последний вздох, она прокляла своего мужа, который мог спасти ее и ребенка, но из-за ревности и гнева повернулся и ушел, оставив их гореть заживо.

Сэр Лорен Сот, некогда благородный и знатный Соламнийский Рыцарь, стал теперь Рыцарем Смерти, обреченным жить в царстве теней. Песни эльфийских женщин, проклятых вместе с ним, ночь за ночью повторяли историю его трагического падения. Воины пламени, скелеты в почерневших доспехах, покрытых их собственной кровью, несли вечную стражу на зубчатых стенах замка, убивая любого смертного, осмелившегося бросить им вызов.

Боги Света обрекли Лорда Сота на мучительное существование, принудили вечно помнить свою вину. Они желали, чтобы он раскаялся и молил о прощении. Такхизис хотела использовать его в своих целях, она наделила его могущественными заклинаниями, надеясь, что он отринет спасение и станет служить ей. Но очевидно, Сот отринул всех Богов, и злых и добрых. Он не стал бичом и ужасом для мира, как замыслила Такхизис, а остался в своем замке, молчаливый и страшный, предавая жестокой смерти тех, кто осмелится нарушить его уединение.

Таковы были вести из Кнайтлунда, и мало кто верил им вначале. Но все больше и больше беженцев прибывало из тех мест, и все они повторяли одно и то же. Город Даргаард, не тронутый Катаклизмом, опустел; его жители бежали оттуда, клянясь никогда не возвращаться. Однако вместе с историями о жутких баньши и мертвых воинах стали разноситься слухи о сказочных богатствах, оставшихся в тайниках крепости. Жадность и отвага побудили многих отправиться в Даргаард в поисках сокровищ и славы. Возвращались лишь те, кого вид почерневших стен крепости и ее разрушенных башен поверг в такой ужас, что они не посмели приблизиться к ней. Постепенно зловещая слава этих мест привела к тому, что прежнее название страны забылось и ее стали именовать Найтлундом, что означает „Страна Ночи“. Название закрепилось, и так эти земли стали обозначать даже на картах.

Никто на самом деле не видел Лорда Сота, а если и видел, то не успел об этом рассказать. Был ли Рыцарь Смерти мифом, изобретением нянек, желавших заставить детей хорошо себя вести? Или же сказкой, выдуманной кендером, одаренным богатым воображением? Или он существовал на самом деле?

Китиара не была склонна верить подобным россказням, но этот случай составлял исключение. Из-за Королевы Такхизис, столь настойчивой в своих уговорах, и еще по одной причине. Отец Китиары сам когда-то предпринял путешествие в Найтлунд, привлеченный молвой о неслыханных богатствах и посмеиваясь над „бабушкиными сказками“. Грегор Ут-Матар был одним из тех немногих, кто вернулся живым. Удалось ему это потому, что, как сам он охотно признавал, его инстинкт самосохранения подсказал ему, что никакие богатства не стоят подобного риска. Он всегда шутил по поводу этого своего путешествия. И когда Китиара в детстве расспрашивала его о подробностях, он говорил, что некоторые вещи лучше забыть. Он смеялся при этом, но его лицо омрачила тень, чего Кит никогда не видела прежде и помнила потом всю жизнь.

И вот теперь она мчится в эту ужасную землю, которая служит приютом для тех, кто отчаялся и принужден скрываться в Найтлунде, поскольку во всем остальном мире на них ведется охота.

Пока Китиара скакала ночь напролет, она размышляла обо всем этом, размышляла о своем отце, вспоминала наводящие ужас истории, которые ей доводилось слышать. Еще недалеко уехав от Нераки, она оказалась на развилке. Одна дорога вела на запад, другая — на север. Кит остановила коня и посмотрела на запад. Где-то там был Скай, который, должно быть, уже перестал дуться и теперь пытался разузнать, что с ней сталось. Воительницей овладело жгучее желание повернуть именно туда, воссоединиться со своими войсками, бросить вызов Ариакасу. Сделать как раз то, чего он боялся.

Она поразмыслила над такой возможностью, заставив себя все взвесить. Скай примет ее сторону, в этом Китиара была уверена. Но на остальных синих драконов она положиться не могла. Королева Такхизис будет зла на то, что Кит не выполнила обет, и отвернется от нее. Драконы не ослушаются Владычицу Тьмы. Войско Китиары разделится. За ней пойдет разве что половина, остальные дезертируют. Красавчик Бакарис будет с ней, но слишком полагаться на него не стоит: он может и выдать ее — за приличное вознаграждение.

Китиара поерзала в седле. Но была еще одна причина, по которой она не повернула на запад. Темная Госпожа могла нарушить клятву, данную Такхизис, но Китиара Ут-Матар не могла нарушить слово, данное себе. Она поклялась вернуться к Ариакасу с триумфом, настолько могущественной, что он не осмелится преследовать ее. Она это сделает, но ей необходим сильный союзник, такой как Лорд Сот. Победа или смерть.

И Кит поскакала на север.

Забрезжил рассвет, и Китиара поняла, что конь может стать для нее настоящей проблемой. Великолепная стать, лоснящаяся шкура, длинная грива, развевающийся хвост, прекрасная мускулатура — по всему видно, что это дорогое животное. Люди останавливались и с восхищением смотрели на него. Затем переводили взгляд на Китиару, одетую в видавшую лучшие дни кожаную куртку, к тому же еще и дырявую, поскольку Кит попыталась спороть нашивки. У нее не было плаща, что в такую холодную погоду вызывало подозрение. Каждый, увидевший лошадь, задастся вопросом, откуда у потрепанной наемницы такое великолепное животное.

Кит съехала с главной дороги и стала искать укрытие в лесу. Она не останавливалась до тех пор, пока не нашла неглубокую ложбину, где могла привязать коня. Изнуренная всеми пережитыми испытаниями, Китиара нуждалась в отдыхе. Но как только она спрыгнула на землю, ее мысли вернулись к коню. Она назвала его Ветер, ей были необходимы его сила и мощь, чтобы добраться до Найтлунда, его быстрота, чтобы уйти от погони, если ее будут преследовать солдаты Ариакаса. Ей нужно было найти способ открыто ехать на нем по дороге, не привлекая к себе излишнего внимания.

Китиара думала об этом, засыпая. Когда она проснулась вечером, у нее уже был готов план.

Оставив коня в лесу, она выпачкала грязью лицо, растрепала волосы и так вернулась на дорогу. Она была еще слишком близко от Нераки, и сердце Кит тревожно забилось, когда мимо нее по направлению к городу промаршировал отряд гоблинов. Она спряталась за стволом дерева, так что они ее не заметили.

Затем показался купеческий караван, но его сопровождали несколько отлично вооруженных охранников, и Кит пропустила его. С наступлением ночи число путников уменьшилось. Китиара злилась. Она теряла драгоценное время и уже собиралась рискнуть продолжить путь как есть, но тут появился путник, которого она так долго ждала, — жрец Такхизис, высокого сана, вероятно спиритор. Об этом всех и каждого еще издали оповещал большой медальон, висевший на золотой цепи. На жреце были черные бархатные одежды и плащ из овечьей шерсти превосходного качества, пальцы унизывали золотые перстни, в которых красовались ониксы. Картину достатка довершали седло и упряжь из дорогой кожи на его лошади.

Это был низенький, толстый, рябой человечек. В отличие от темных жрецов, служивших в Храме, он, очевидно, любил и поесть и выпить. Никакого оружия, если не считать хлыстика, при нем не было. Китиара ждала, что вот-вот появится охрана, но так никого и не увидела. Стука копыт Кит тоже не услышала. Хотя жрец путешествовал по дорогам поблизости от Нераки в одиночку, он казался совершенно спокойным. Это странное обстоятельство должно было бы насторожить Кит, но она спешила, а жертва представлялась просто идеальной.

Как только жрец подъехал ближе, Кит вышла из своего укрытия за деревом. Опустив голову, чтобы скрыть лицо, она, хромая, стала приближаться к человеку с протянутой рукой.

— Прошу тебя, темный отец, не пожалей монетки для солдата, раненного на войне нашей Королевы, — произнесла она басом.

Жрец злобно покосился на нее и угрожающе поднял хлыст.

— Катись отсюда, у меня ничего для тебя нет, — нелюбезно ответил он. — Не подобает нашим солдатам превращаться в попрошаек. Уноси свой жалкий остов с главной дороги.

— Пожалуйста, отец… — ныла Китиара.

Жрец стегнул ее хлыстом, целясь в голову. Удар пришелся мимо, но Кит повалилась на землю, делая вид, что жрец и в самом деле задел ее.

Спиритор поехал дальше, даже не оглянувшись. Кит немного выждала, желая удостовериться, что он действительно один и за ним не следуют охранники. Никого не заметив на дороге, она легко и бесшумно побежала вслед за жрецом, вскочила на лошадь позади него, обхватила толстяка за шею и приставила к горлу нож.

Жрец совершенно растерялся, почувствовав прикосновение холодной стали, и застыл в седле.

— Вначале я просила тебя по-хорошему, темный отец, — укоризненно сказала Китиара. — Ты отказался дать мне даже малость, так что теперь я настаиваю. Я не перерезала тебе горло только из уважения к Такхизис, так что можешь поблагодарить ее. А теперь слезай с лошади.

Она приставила нож к ребрам жреца и кольнула. Почувствовав, как дрожит жирное тело, Кит решила, что жрец трясется от страха. Толстяк молча спешился. Темная Госпожа ловко соскользнула с лошади вслед за ним. Жрец начал поворачиваться, но Кит ударила его сзади по ногам, так что тот со стоном повалился на землю.

— Давай сюда деньги… — начала Кит.

К ее немалому удивлению, жрец поднялся на ноги. Схватив свой медальон и вытянув перед собой руку, он в бешенстве закричал:

— Королева Такхизис, услышь мои молитвы! Иссуши его сердце, отдели плоть от костей, высоси жизнь из тела, уничтожь навеки!

Его рыхлое тело сотрясалось от гнева, в голосе звучала непоколебимая уверенность. У него не было ни малейших сомнений, что Темная Богиня услышит его призыв, — на какой-то жуткий миг не осталось их и у Китиары. Ночной воздух стал потрескивать от силы его молитвы, и Кит зажмурилась, ожидая, что вот-вот гнев Богини обрушится на нее.

Ровным счетом ничего не произошло.

Потрескивание постепенно стихло. Плоть Китиары удержалась на костях. Сердце билось. Легкие наполнялись воздухом.

Кит подняла голову. Жрец по-прежнему сжимал медальон, но в его глазах появилось беспокойство.

— Такхизис! — выкрикнул он, в его голосе послышалась паника. — Иссуши это нечестивое сердце…

Китиара расхохоталась:

— Ты призываешь не то Божество, если хочешь остановить меня, темный отец. В следующий раз обратись к Паладайну. А теперь снимай одежду. Мне нужны твой пояс, драгоценности и толстый кошелек.

Жрец снял цепь и кольца, бросил их к ногам Китиары и застыл, скрестив на груди руки.

— Темный отец, единственная причина, почему я не выпустила тебе кишки, состоит в том, что мне не хочется портить столь дорогую одежду, — сказала ему Кит. Она нервничала, боясь появления других путников, и, сделав шаг вперед, приставила кинжал к шее жреца. — Но если ты меня вынудишь…

Жрец швырнул свой кошелек ей в голову, проклиная ее именами всех Темных Богов, каких только мог упомнить, но одежды все-таки стянул. Кит завернула в них кошелек и драгоценности и связала узлом. Затем хлопнула лошадь по крупу, и та поскакала по дороге, оставив жреца дрожать в исподнем на холодном ветру.

Хихикая, Кит вновь углубилась в лес, пробираясь сквозь густые заросли к месту, где ждал ее Ветер. Оглянувшись в последний раз, она увидела, что жрец бежит по дороге, отчаянно призывая свою лошадь. Китиара успела заметить на шее животного следы от кнута и догадалась, что лошадка вряд ли остановится, чтобы дождаться своего седока.

Она натянула одежду жреца поверх собственной и повесила на шею медальон с изображением Такхизис. Кольца были ей велики, и Кит положила их в кошелек, полный монет.

— Как я выгляжу? — спросила она у Ветра, демонстрируя коню свой новый наряд.

Казалось, он вполне одобрил ее внешний вид, может надеясь на лучшую долю и для себя: теплые конюшни и отборный овес.

Из одинокого наемника Китиара превратилась в богатого жреца Такхизис. Теперь никому в голову не придет расспрашивать, откуда у нее такая лошадь. Она могла ехать и днем. Спать в настоящих постелях, а не под открытым небом. Ее преследователи будут охотиться за опальным Повелителем. Никто не станет разыскивать иерарха. Ограбленный священник расскажет свою историю шерифу, но, как полагала Кит, обвинит нищего, а может, служителя Бога Света, поскольку она упомянула имя Паладайна.

Китиара от души рассмеялась. Она с удовольствием подкрепилась, съев хороший ужин, который жрец взял в дорогу, и, вскочив на коня, поскакала на север. Одну трудность она преодолела.

К несчастью, у нее теперь было достаточно времени подумать о смертельной опасности, ожидавшей ее впереди.

11

План Лораны вызвал много споров. Рыцари высказывались против, друзья Лораны — за, Харальд, хотя и сомневался, явно был заинтересован. Всю ночь и следующий день они обсуждали эту идею. Постепенно Харальд стал склоняться к смелому плану, главным образом потому, что его одобрил Раггарт Старший, и отчасти потому, что Дерек был против. Дерек заявил, что ни один воин не пойдет в битву, вооружившись лишь верой в Богов, которые если и существуют, то бывают очень ненадежны. Он не собирался принимать участие в подобной авантюре.

Бриан вынужден был согласиться с товарищем. План Лораны был очень оригинальным, но его успех зависел от милости Богов, и даже Элистан не мог дать гарантии, что Боги поддержат их в этой битве.

— Ты готов рисковать жизнью, потому что веришь, что Боги, может быть, тебя поддержат, — указал Эран, вежливо предложив свою флягу всем по кругу, прежде чем сделать глоток.

— Я не говорил этого. Я сказал, что верю: Боги нам помогут, — ответил Элистан.

— Но затем ты сказал, что не можешь этого обещать, — добродушно возразил Длинный Лук.

— Я никогда не осмелюсь говорить за Богов, — пояснил жрец. — Я могу смиренно молить их о помощи, и если мое желание согласуется с их волей, они окажут ее, если же нет — я приму их решение, ведь они знают лучше, что для меня благо.

Эран рассмеялся:

— Значит, Боги в беспроигрышной позиции. Если они помогут, в них будут верить, если откажут в помощи, ты подыщешь им извинение.

— Я попробую объяснить, — сказал Элистан, улыбаясь. — Ты говорил, что у тебя есть любимый племянник, которому сейчас пять лет. Допустим, этот ребенок попросил поиграть с твоим мечом. Дашь ли ты ему то, о чем он просит?

— Разумеется, нет, — сказал Эран.

— Ты очень любишь племянника, ты желаешь ему счастья — и все же откажешь ему. Почему?

— Потому что он ребенок. Для него меч — игрушка. Он еще мал и не понимает, какую опасность таит оружие для него и для окружающих. — Эран усмехнулся. — Я понял, что ты хочешь сказать, господин. Ты считаешь, что на этом основании Боги не выполняют все наши просьбы. Мы можем искромсать себя на мелкие кусочки.

— Исполнять любые наши желания — все равно, что давать меч в руки несмышленому ребенку. Мы не знаем божественного плана и того, насколько вписываются в него наши действия, однако верим, что Богам ведомы наши истинные потребности. Мы принимаем их волю и движемся вперед.

Эран поразмыслил над этим, сдобрив добрым глотком из своей фляги, и все же покачал головой.

— А ты веришь в этих Богов? — спросил он у Стурма.

— Да, — ответил Светлый Меч.

— И ты полагаешь, они знают, что для тебя лучше?

— У меня есть доказательство, — сказал Стурм. — Когда мы в Торбардине искали Молот Хараса, я молил Богов даровать его мне. Я хотел заполучить священный Молот, чтобы выковать легендарные Драконьи Копья. Во всяком случае, так я говорил себе. Я был очень зол на Богов, которые решили вернуть его гномам.

— Ты все еще злишься! — вставил Флинт, качая головой. Стурм виновато улыбнулся:

— Может, и так. До сегодняшнего дня я не понял, почему Боги оставили Молот в королевстве гномов, когда он жизненно необходим нам здесь. Зато я хорошо знаю, почему Боги не отдали его мне. Я осознал, что хотел завладеть Молотом не столько ради блага человечества, сколько ради собственной славы. К моему стыду, я даже вступил в бесчестный сговор, чтобы подменить Молот и забрать себе настоящий.

Осознав, что я наделал, я стал молить Богов о прощении. Мне хочется верить, что я использовал бы Молот в благих целях, однако не могу за это поручиться. Если я мог опуститься так низко ради того, чтобы заполучить его, вероятно, пал бы еще ниже. Боги не исполнили моего желания. Зато они наделили меня более ценным даром — знанием, себя самого и своих слабых сторон. Каждый день я работаю над тем, чтобы искоренить свои недостатки, и, надеюсь, с помощью Богов и друзей становлюсь лучше.

Пока Стурм говорил, Бриан то и дело поглядывал на Дерека, особенно когда речь зашла о личной славе. Но Дерек не слушал. Он по-прежнему спорил с вождем, пытаясь склонить Харальда принять его план. Может, и к лучшему. Дерек и так был не слишком высокого мнения о Стурме, а если бы услышал подобные признания, то его мнение и вовсе опустилось бы ниже уровня моря.

Эран продолжал расспрашивать Элистана о Богах, об их именах, о том, чем Мишакаль отличается от Чизлев, о Богах Равновесия, о которых говорила Лиллит, и о том, как поддерживается баланс в мире. Он внимательно слушал ответы жреца, хотя Бриан и полагал, что интерес Эрана чисто умозрительный. Гром не мог себе представить, чтобы такой циник, как Длинный Лук, ударился в религию.

Тут Дерек возвысил голос, и все разговоры прекратились.

— Вы собираетесь поставить успех моей миссии в зависимость от бредней двух стариков и выдумок глупой девчонки?! Вы сошли с ума!

Харальд поднялся и посмотрел на Хранителя Венца сверху вниз:

— Сошел я с ума или нет, но, если ты хочешь, чтобы мои люди штурмовали Ледяной Замок, они будут делать это согласно моему плану, вернее, плану эльфийской женщины. Завтра на рассвете.

Вождь вышел. Дерек был взбешен, однако совершенно бессилен изменить ситуацию. Он должен был или принять предложение, или отправиться домой ни с чем.

Бриан тихонько вздохнул. В его голове мелькнула непрошеная мысль: никто ничего не знает об Оке. Что, если оно окажется вещью, созданной силами Зла? Неужели Дерек все равно доставит его в Соламнию, чтобы воплотить свои честолюбивые мечты? Грома охватило скверное предчувствие, что именно так Хранитель Венца и поступит.

Бриан посмотрел на Стурма, человека, открыто говорившего о своих промахах и недостатках. Дерек, Рыцарь Розы, испытанный во многих сражениях, совершенно уверенный в себе, считал неприемлемым признавать ошибки и отказывался считаться со слабостями.

„Вы уверены, что он рыцарь?“ — спросил кендер. Во многих отношениях Стурм Светлый Меч был более достоин рыцарского звания, чем непогрешимый Дерек Хранитель Венца. Стурм изо дня в день старался жить в соответствии с высокими идеалами Рыцарства. Он отправился в это путешествие не для того, чтобы отыскать Око Дракона, а потому, что Дерек потащил за собой кендера, и Стурм не смог бросить друга. Бриан прекрасно сознавал, что Дерек не задумываясь принес бы кендера, ледяной народ, всех и каждого, включая своих друзей, в жертву своему тщеславию. Дерек сказал бы (и, вероятно, искренне), что сделал это ради блага человечества, но Бриан опасался, что делалось все это только ради блага самого Дерека.

Хранитель Венца в ярости покинул шатер вождя. Эран вышел вслед за товарищем, чтобы успокоить его. Харальд, Раггарт и Элистан в сопровождении Гилтанаса и Лораны переместились в шатер, который Раггарт посвятил Богам, чтобы там обсудить план завтрашнего штурма. Тассельхофа не было видно в течение нескольких часов. Флинт, уверенный, что кендер провалился в какую-нибудь расщелину, отправился на его поиски.

У Бриана появилась идея относительно Светлого Меча. Дерек, разумеется, страшно рассердится и, вероятно, даже отвернется от него навсегда. Однако у Грома появилось чувство, что поступить следует именно так. Оставалось только одно сомнение, один вопрос, который необходимо было разрешить, перед тем как приступить к осуществлению плана.

— Стурм, — окликнул Бриан, — могу я поговорить с тобой наедине?

Флинт заверил, что сам разыщет кендера, и оставил рыцарей вдвоем. Шатер Бриана был занят, и Гром спросил Стурма, могут ли они зайти к нему.

— Я хотел бы задать тебе один вопрос, — сказал Бриан, когда они уселись на шкурах. — Это не относится к нашей миссии, и вопрос мой довольно грубый. Ты вправе на меня сердиться. Так что я не обижусь и все пойму. И также я пойму, если ты откажешься отвечать.

Светлый Меч помрачнел, но дал понять Грому, что тот может продолжать.

— Почему ты солгал своим друзьям, что ты рыцарь? Прежде чем ты скажешь… — Бриан поднял руку, упреждая ответ Стурма. — Я заметил, с каким уважением относятся к тебе друзья. И я знаю, что для них не имеет значения, рыцарь ты или нет. Ты согласен, что это правда?

— Да, это так, — произнес Стурм так тихо, что Бриану пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать ответ.

— И даже если им станет известно, что ты говорил неправду, это ничего не изменит. Они по-прежнему будут восхищаться тобой, уважать тебя и проявлять заботу.

Светлый Меч опустил голову и провел рукой по лицу. От переполнявших его эмоций он не в силах был говорить.

— Тогда зачем лгать? — мягко спросил Гром. Стурм поднял голову. Его лицо было бледным и осунувшимся. Но заговорил он с улыбкой:

— Вообще-то я и не лгал. Понимаешь, я никогда не говорил, что я рыцарь. Но я и не разубеждал их. Я носил доспехи и рассуждал о Кодексе. Если кто-то обращался ко мне как к рыцарю, я не поправлял. — Он помолчал, задумчиво оглядываясь на свое прошлое. — Если бы после моего возвращения Танис спросил меня: „Стурм, стал ли ты Рыцарем Соламнии?“ — полагаю, у меня хватило бы сил ответить, что моя кандидатура была отклонена

— Несправедливо, — твердо сказал Бриан.

Светлый Меч явно был удивлен. Он никак не ожидал сочувствия.

— Пожалуйста, продолжай, — попросил Гром. — Я спрашиваю не из праздного любопытства. Мне нужно кое в чем разобраться для себя.

Стурм был в некотором замешательстве, однако продолжил:

— Танис не задал мне этого вопроса. То, что я стал рыцарем, было для него само собой разумеющимся, как и для остальных. Прежде чем я успел их разуверить, все и случилось. Появился голубой хрустальный жезл, хобгоблины и дама, которую нужно было защищать. Наша жизнь кардинально изменилась, и когда пришло время и я мог бы сказать друзьям правду, было уже слишком поздно. Это вызвало бы всякие осложнения. И к тому же была еще моя гордость. — Лицо Светлого Меча помрачнело. — Я не мог бы снести самодовольного торжества Рейстлина и его колких замечаний. — Стурм глубоко вздохнул. Его голос стал тише, словно он разговаривал сам с собой и Бриана в шатре не было. — Я так страстно хотел быть рыцарем. Я не в силах был отказаться от этого. Я поклялся быть достойным этого звания. Ты должен в это поверить. Мне казалось, если я буду жить как рыцарь, я смогу отчасти превратить ложь в правду. Я знал, что поступаю неправильно, и очень этого стыдился. Я навсегда лишился надежды стать рыцарем. И принимаю это наказание. Но если Богам будет угодно, то когда-нибудь я предстану перед Советом, признаюсь в своих грехах и буду просить о прощении.

— Мне кажется, ты гораздо больше похож на рыцаря, чем многие из тех, что носят этот титул, — тихо проговорил Бриан.

Стурм лишь покачал головой и улыбнулся. Он хотел что-то сказать, но его перебил Флинт, просунувший в шатер голову:

— Проклятый кендер! Ты не поверишь, в какую переделку он попал на этот раз! Тебе лучше пойти со мной.

Светлый Меч извинился и отправился в очередной раз спасать кендера. Бриан остался в шатре, обдумывая слова Стурма. Он решил привести в исполнение свой план, хотя весьма вероятно, что Дерек перестанет после этого с ним разговаривать.

Вечером ледяной народ собрался на праздник, устроенный в честь Богов. Члены племени хотели испросить у высших сил благословения на штурм Замка. Дерек проворчал, что ему придется присутствовать, чтобы не оскорбить хозяев, однако добавил, что задерживаться надолго не намерен. Эран же заявил, что с нетерпением ждет праздника, — повеселиться он любил. Бриан тоже ждал вечера, но по другой причине.

В шатре вождя освободили место для танцев. Несколько стариков уселись подле громадного барабана и тихо ударяли в него, пока Раггарт Старший рассказывал предания о древних Богах, которые слышал от своего отца, а его отец — от своего отца. Он то пел, то говорил и даже изобразил несколько танцевальных па. Затем Раггарт Младший повел речь о героях, прославившихся в битвах, чтобы воодушевить воинов перед предстоящим штурмом. Когда он закончил, Тассельхоф, с синяком под глазом, однако в замечательном настроении, спел песенку про свою любовь, которая оказалась кораблем, чем привел ледяной народ в совершенное изумление, однако ему вежливо аплодировали.

Гилтанас взял флейту, вырезанную из кости кита, и сыграл мелодию, которая напомнила всем о весне, полевых цветах, теплом ветерке. Такой чудесной была игра эльфа, что тяжелый запах рыбы и горящего жира сменился ароматом сирени и свежей травы.

Когда закончились песни и сказки, все поели и выпили, Раггарт Старший поднял руки, призывая к тишине. Это заняло некоторое время, поскольку дети (и кендер), возбужденные праздником, не сразу успокоились.

Но взрослые зашикали, и тишина была восстановлена. Ледяной народ смотрел на Раггарта в ожидании, они знали, что должно было произойти. Дерек пробормотал, что пора уходить. Но поскольку ни Бриан, ни Эран не пошевелились, он вынужден был остаться.

Раггарт наклонился за неким лежавшим у его ног предметом, завернутым в белый мех. Он почтительно поднял его, держа перед собой на вытянутых руках, и шепнул что-то внуку. Раггарт Младший разрезал тесьму, которой был перевязан мех. И вещь засверкала в свете костров.

Раздался тихий вздох, и члены племени поднялись на ноги, как и гости, понявшие, что именно этого от них ожидали.

— Что это? — спросил Тассельхоф, вставая на цыпочки и вытягивая шею. — Мне ничего не видно!

— Боевой топор, сделанный изо льда! — восхищенно произнес Стурм.

— Изо льда? Правда? Флинт, поддержи меня! — воскликнул кендер, положив руки на плечи гнома и приготовившись вскарабкаться ему на спину.

— Ну, уж нет! — произнес разъяренный гном, сбрасывая руки Таса.

Раггарт нахмурился, услышав шум. Стурм сгреб Тассельхофа и поставил его перед собой, откуда все было хорошо видно, намереваясь крепко его держать, поскольку Светлый Меч видел, что пальчики кендера зашевелились от нетерпения.

— Давным-давно, когда мир был только сотворен, — повел Раггарт свою речь, — наш народ жил далеко отсюда, в земле, опаленной яростным молодым солнцем. Там не хватало воды и пищи, и многие умерли. В конце концов терпение вождя истощилось. Он упросил Богов о помощи, и ему ответил Бог-Рыбак. Ему была известна страна, где водились в изобилии рыба и мохнатые животные. Он обещал указать нашему народу дорогу туда, поскольку боялся, что иначе эту землю захватят злые создания. Лето в этой стране было коротким, а зима суровой и долгой. Это была страна зимы, страна снега и льда.

Вождь и его народ, изнуренные палящим солнцем и постоянным голодом, согласились переселиться, Бог-Рыбак сделал для них теплые одежды и научил выживать в течение долгой зимы. Затем он поднял их на своей ладони и перенес в Ледяной Предел. Напоследок Бог открыл им секрет, как изготавливать оружие изо льда.

Даже когда Боги, в своем праведном гневе, отвернулись от людей, те, кто терпеливо ожидал их возвращения, продолжали делать это оружие, на котором по-прежнему было благословение, и это укрепляло веру.

Существует традиция: накануне битвы жрец, изготавливающий его, заглядывает в сердце каждого и выбирает того, у кого достаточно отваги и мужества, мудрости и знаний, чтобы стать великим воителем. Такому человеку Боги вручают дар — ледяной топор.

Воины выстроились в ряд, и Харальд жестом пригласил своих гостей присоединиться к остальным.

Флинт нахмурился и покачал головой.

— Звонкая сталь достаточно хороша для Реоркса, а значит, и для меня, — произнес он и поспешно добавил: — Не в обиду будет сказано тебе и твоему Богу.

Раггарт улыбнулся и кивнул. Лорана не встала в ряд вместе с остальными. Она осталась стоять за спинами Флинта и Элистана. Стурм и Гилтанас заняли свои места в ряду воинов. Светлому Мечу приходилось все время приглядывать за Тасом. Дерек, Бриан и Эран стояли в самом конце.

Раггарт с завернутым в шкуру топором прошел вдоль ряда воинов, мимо Гилтанаса и Стурма, державшего Тассельхофа, — сверкающее оружие проплыло мимо носа кендера, к величайшему его разочарованию. Тас все же умудрился дотронуться до него.

— Ой! — воскликнул кендер, отдергивая руку. — Я обжегся об лед! — радостно закричал он. — Посмотри, Стурм. Вот ожог! Как такое может быть?!

Но Светлый Меч шикнул на него. Раггарт направился к рыцарям.

— Что я буду делать с ледяным топором? — раздраженно пробормотал Дерек. — Полагаю, что мне все же придется его принять. Иначе они будут оскорблены. Я все еще надеюсь убедить вождя последовать моему плану.

Раггарт прошел мимо Эрана, который с любопытством взглянул на оружие и почтил его глотком из своей фляги, мимо Бриана — и направился к Дереку, но и его миновал.

Раггарт остановился, нахмурившись. Он огляделся, и его лицо просветлело. Повернувшись спиной к ряду воинов, он направился к Лоране и с поклоном протянул ей топор.

— Это ошибка! — удивленно воскликнула эльфийка.

— Я вижу высокую башню, синего дракона и сверкающее серебряное копье, чье сияние померкло от великого горя, — сказал Раггарт. — Я вижу: одно Око разбито, а другое обагрено кровью злодея. Я вижу золотые доспехи, горящие в битве, словно сигнальный огонь. Боги выбрали тебя, прими их дар. — С этими словами жрец протянул ей топор.

Лорана смотрела на своих друзей, словно спрашивая, как ей быть. Стурм ободряюще улыбнулся и кивнул. Гилтанас нахмурился и покачал головой. Эльфийские женщины обучаются воинскому искусству наравне с мужчинами. Но в сражениях участвуют лишь в самых крайних случаях. И уж никогда эльфийка не ведет в бой мужчин!

— Бери, Лорана! — радостно выкрикнул Тассельхоф. — Только будь осторожна. Я обжегся. Вот, посмотри на мои пальцы!

— Топор сделан искусно, — сказал Флинт, окинув оружие взглядом знатока. — Возьми его, девочка. Прочувствуй хорошенько.

Щеки Лораны вспыхнули.

— Прости, Раггарт. Это действительно большая честь. Но у меня возникло странное чувство. Я боюсь, что, взяв его, я вытяну свой жребий.

— Может, так и есть, — согласился Раггарт.

— Но я не хочу, — возразила Лорана.

— Все мы ищем свою судьбу, дитя, но, в конце концов, судьба находит нас.

Эльфийка все еще сомневалась.

— Если нам нужны были доказательства, что этот старик сумасшедший, то мы их получили, — пробормотал Дерек, обращаясь к Бриану.

Он говорил на соламнийском, почти шепотом, но Лорана услышала и поняла значение его слов. Ее губы сжались, на лице появилось выражение решимости. Девушка протянула руку, немного боясь, что ледяной холод обожжет ей ладонь, и, взяв топор, подняла его с мехового ложа.

Сделав это, Лорана сразу же успокоилась — она держала оружие с легкостью, а ледяное топорище было не холоднее эфеса стального меча. Эльфийка поднесла топор к свету, восхищаясь его красотой. Он был вырезан из наипрозрачнейшего льда, его форма поражала простотой и совершенством.

Оружие казалось большим и тяжелым, друзья Лораны даже вздрогнули, ожидая, что она уронит его или не сможет с ним совладать. Но к их удивлению, топорище оказалась как раз ей по руке.

— Такое впечатление, что он был сделан для меня, — сказала Лорана с восхищением.

Раггарт кивнул так, словно в этом не было ничего необыкновенного. Он дал указания, как обращаться с оружием, предупредив, что ледяной топор следует держать подальше от огня.

— Несмотря на то, что лед, из которого он сделан, благословлен Богами и необыкновенно прочен, все же он тает, хотя и не так быстро, как обычный, — объяснил жрец.

Лорана поблагодарила его, ледяной народ и Богов. Она завернула топор в меховую шкуру и, хотя ее щеки все еще пылали, попросила всех продолжать веселиться. Вновь загрохотали барабаны, когда Бриан, с быстро бьющимся сердцем, поднял руку:

— Я должен кое-что сказать.

Бой барабанов умолк. Эран и Дерек посмотрели на него с удивлением, им обоим было известно, насколько их друг не любит публичных выступлений. Все остальные смотрели на него с симпатией и ждали.

— Я… — Гром вынужден был остановиться, чтобы откашляться. И затем заговорил очень быстро, чтобы поскорее покончить с этим делом: — Среди вас присутствует человек, которого я за наше совместное путешествие успел хорошо узнать. Я был свидетелем его мужественных поступков. Я восхищаюсь его честностью. Потому… — Бриан сделал глубокий вдох, предвидя реакцию друзей, — я произвожу Стурма Светлого Меча, сына Ангриффа Светлого Меча, в свои оруженосцы.

Щеки Грома вспыхнули. Кровь застучала в ушах. Он едва расслышал хлопки членов племени, которые понятия не имели, что это означает. Наконец он осмелился поднять голову. Лорана, сидевшая рядом с ним, радостно хлопала в ладоши. Гилтанас сыграл на флейте торжественную мелодию. Краска прилила к щекам Стурма. Его глаза сияли в свете костра.

— Ты уверен в этом, мой господин? — тихо спросил Стурм.

Он устремил выразительный взгляд на Дерека, чье лицо потемнело от гнева.

— Да, — сказал Бриан, хлопнув Стурма по руке. — Ты сознаешь, чем это для тебя обернется?

Светлый Меч кивнул и отрывисто произнес:

— Да, мой господин. Не могу передать, как много это для меня значит… — Он низко поклонился. — Это высокая честь для меня, я тебя не посрамлю.

Эмоции переполняли Стурма, и он не мог произнести больше ни слова. Флинт и Тассельхоф подошли поздравить его.

Лорана наклонилась к Бриану, чтобы задать ему вопрос:

— Я слышала, ты сказал, что это ему поможет? А как именно? Не слишком ли Стурм стар для того, чтобы быть оруженосцем? Я слышала, что эти обязанности выполняют юноши, которые прислуживают рыцарям.

— Как правило, да, хотя ограничений по возрасту не существует. Некоторые остаются оруженосцами на всю жизнь, довольствуясь этим званием. Как мой оруженосец, Стурм может просить о посвящении в рыцари, чего ему не разрешили бы при иных обстоятельствах.

— Но почему?

— Так как я назначил его своим оруженосцем, все проступки, которые могли воспрепятствовать ему в этом, теперь должны быть забыты.

Гладкий лоб Лораны прорезала морщинка.

— Какие проступки мог совершить Стурм?

Бриан колебался, ему не хотелось говорить об этом.

— Я знаю, что он лгал о том, что он рыцарь, — сказала эльфийка. — Стурм сам мне все рассказал. Ты это имеешь в виду?

Гром кивнул. Порыв ледяного ветра ворвался в шатер вождя, чуть не задув костер. Это ушел Дерек. Во взгляде Лораны читалось беспокойство.

— Ты думаешь, Хранитель Венца привел бы этот довод, чтобы отклонить кандидатуру Стурма?

— О да, — ответил Бриан, решительно кивая. — Сделав Стурма своим оруженосцем, я даю Совету понять, что его проступок должен быть прощен и забыт. Дерек даже не сможет вынести этот факт на обсуждение.

В это время Светлый Меч терпеливо отвечал на вопросы Тассельхофа, обещая ему, что если поедет на турнир, то доверит ему честь нести его щит, от чего кендер засиял, как начищенный медный таз.

— Я не думаю, что Стурм лгал, — тихо сказала Лорана.

— Теперь и я так не думаю, — согласился с ней Бриан.

Эран подошел, чтобы пожать руку Светлому Мечу и поздравить его, затем обратился к Грому.

— Дерек хочет поговорить с тобой, — сказал он Бриану на ухо.

— Он очень зол? — спросил тот.

— Думаю, он готов сгрызть от злости собственный меч, — бодро ответил Длинный Лук и хлопнул друга по плечу. — Да не волнуйся. Ты все правильно сделал. Я повторю это и над твоей могилой.

— Спасибо, — пробормотал Бриан.

Начались танцы. Старики отбивали заводной ритм в барабаны и нараспев повторяли слова песен. Молодые встали в круг, взявшись за руки, наклоняясь и раскачиваясь. Они вытащили Лорану и даже Флинта, который то и дело путался в собственных ногах и спотыкался, чем очень всех веселил. Бриан, вздохнув, направился к выходу.

Стурм его остановил:

— Боюсь, у тебя из-за меня будут проблемы с Дереком.

— Боюсь, ты прав, — в тон ему ответил Бриан, криво усмехаясь.

— Тогда оставь, все это того не стоит, — настоятельно просил Светлый Меч.

— Нет, стоит. Рыцарство нуждается в таких людях, как ты, Стурм, — возразил Гром. — Может, даже больше, чем в таких, как мы.

Стурм вновь попытался настаивать, но Бриан расстегнул перевязь, на которой висел меч, и передал его Стурму:

— Вот, оруженосец. Начисти клинок к нашему завтрашнему выступлению.

Вначале Стурм колебался, но потом принял оружие с благодарной улыбкой.

— Слушаюсь, мой господин, — сказал он, поклонившись.

Бриан вышел на пронизывающий ветер, дувший с ледника, и заметил бледные тени, снующие около лагеря. Волки наблюдали за ними. Он подумал, а что, если Раггарт прав? Что, если волки шпионят за ними? Гром вздрогнул от холода, но мороз оказался просто ерундой в сравнении с ледяной яростью Дерека.

— Ты сделал это специально, чтобы дискредитировать меня! — напустился на него Хранитель Венца. — Ты подорвал доверие ко мне, выставил меня глупцом!

Бриан был удивлен. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Неужели ты думаешь, что я сделал Стурма своим оруженосцем, просто чтобы досадить тебе?

— Конечно! — воскликнул Дерек. — Зачем еще тебе было это делать? Светлый Меч лжец, к тому же весьма вероятно, что он незаконнорожденный. С таким же успехом ты мог сделать своим оруженосцем кендера! Или ты приберег это на завтрашний вечер?!

Бриан смотрел на друга, не находя слов от удивления.

— Я хочу, чтобы ты и Эран вернулись в шатер до восхода луны, — продолжил Хранитель Венца. — Нужно отдохнуть перед завтрашним днем. И передай Светлому Мечу, что теперь он будет подчиняться моим приказам. И больше не посмеет плести заговоры с эльфами. Попомни мои слова: первый же раз, когда Светлый Меч ослушается меня, будет и последним.

Дерек повернулся и направился к шатру, который делили рыцари, снег заскрипел под его сапогами, меч бряцал на поясе.

Бриан глубоко вздохнул и вернулся в шатер вождя, где было тепло и весело. Краем глаза он видел волков, шнырявших у границ лагеря.

12

После возвращения в Ледяной Замок из Нераки Феал-хас послал за командиром драконидов, чтобы спросить, не видели ли его солдаты каких-нибудь чужестранцев. Драконид ответил, что группа чужаков, куда входили три Соламнийских Рыцаря, напала на патруль. Рыцари и их спутники направились к поселению ледяного народа. Маг не сомневался, что это те самые рыцари, направленные Китиарой, которые должны были, согласно замыслу Ариакаса, внедрить Око в ряды соламнийцев.

Ариакас ознакомил со своим планом Феал-хаса, когда тот был в Нераке. Император провел аналогию с действиями захватчиков, которые забрасывают за стены города трупы павших от чумы животных, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Ариакас использовал тот же принцип, с одним лишь исключением: труп чумной коровы заменяло Око Дракона. Рыцари отвезут Око в Соламнию и подпадут под его власть, как обезумевший король Сильванести Лорак.

Чародей согласился способствовать выполнению этого плана. У него просто не было выбора. Ариакас носил Корону Власти. Он был любимцем Такхизис, в то время как Феал-хаса она едва терпела. У эльфа оставалось одно утешение: происходят несчастные случаи, и особенно часто с искателями приключений вроде наших рыцарей. Ариакас едва ли сможет обвинить его, если пришельцы окончат свое путешествие в брюхе драконицы.

Была и еще одна сложность, которую Ариакас не учел, поскольку Феал-хас ему о ней не сообщил. Око Дракона само строило планы и козни.

В течение сотен лет, с тех самых пор, как драконы впали в спячку после поражения их Королевы от рук Хумы, магические предметы, сделанные из субстанции драконов, ждали возвращения Владычицы Тьмы. Наконец они, как и прочие драконы, услышали ее зов. И теперь Око мечтало освободиться из своей тюрьмы и вернуться в мир. Оно нашептывало Феал-хасу обольстительные слова, но эльф был слишком мудр, чтобы внимать им. Находились, однако, и те, кто хотел им верить.

Выслушав донесение драконида, Феал-хас поспешил к логову Слякоти, чтобы убедиться, что Око на месте. Белая драконица получила приказ охранять его и делала все, что могла. Но беда была в том, что Феал-хас не очень-то высоко ценил ее способности. Слякоть не отличалась ни особенной сообразительностью, ни умом, ни хитростью, в то время как Око Дракона обладало всеми этими качествами, да еще и многими другими.

Феал-хас прошел по ледяным туннелям под Замком. Факела он с собой не захватил. Приблизившись, эльф произнес заклинание, и ледяные стены стали излучать сине-белое сияние. Он прошел мимо зала, в котором некогда хранилось Око, и заглянул внутрь. В нем еще были видны останки жертв стража, кровь покрыла пол и забрызгала стены. Он остановился, вспоминая ужасную сцену. Была здесь и кровь Китиары. Феал-хасу сообщили незадолго до его отъезда из Нераки, что Китиаре удалось бежать. Он был разочарован, но нисколько не удивлен. Она была и удачлива, и бесстрашна, и умна — опасная комбинация. Ариакасу не следовало оставлять ее в живых. Феал-хас оказал бы ему услугу, избавив от Темной Госпожи.

Просто нужно было выбрать момент, когда удача отвернется от нее.

Феал-хас вошел в логово Слякоти. Драконицу засыпал волшебный снег, который охлаждал ее и не давал портиться запасам пищи — двум мертвым таной и человеку, — которые она собиралась съесть, когда будет голодна. Слякоть дремала, но быстро проснулась, едва учуяв эльфа. Ее ноздри дрогнули, горящий красный глаз открылся, когти стали скрести лед, а белая губа приподнялась, обнажив желтые клыки. Она не любила Феал-хаса, и эта неприязнь была взаимной.

Белые были самыми маленькими драконами Владычицы Тьмы и наименее умными. Убийцы из них получались отменные, но больше они ни на что не годились. Приказам белые повиновались, если только те были самыми простыми.

— Что тебе нужно? — пробормотала Слякоть.

Ее белая чешуя сверкала в магическом свете, крылья были сложены вдоль спины, длинный хвост обвивался вокруг покрытого снегом туловища. Хотя она была небольшой в сравнении с красными драконами, Слякоть занимала почти всю обширную пещеру, доставшуюся ей в наследство от какого-то белого дракона, который выкопал ее в глубокой древности, возможно еще во времена Хумы. Слабый солнечный свет, проникавший через вход в логово, расположенный в дальней стене, мерцал на стенах, покрывшихся от дыхания драконицы инеем.

— Я здесь, чтобы удостовериться, что у тебя ни в чем нет нужды, — вкрадчиво сказал Феал-хас.

Слякоть зарычала, обдав эльфа ледяным дыханием:

— Ты пришел проверить, цело ли твое драгоценное Око, потому что не доверяешь мне? Оно в безопасности. Посмотри сам и проваливай.

Драконица положила белую голову на снег, ее красные глаза следили за Феал-хасом.

Око располагалось на ледяном постаменте. Оно казалось бесцветным и мертвым. Но когда Феал-хас приблизился и сосредоточил на нем свои мысли, оно ожило. Шар засверкал всеми цветами радуги и стал похож на мыльный пузырь — синий, зеленый, черный, красный и белый цвета менялись и переливались.

Чародей подошел ближе. Его руки, как и всегда, потянулись к шару. Ему хотелось испытать свою силу, обрести власть над Оком, стать его повелителем. Эльф знал, что он мог это сделать. Он был могущественным, самым могущественным архимагом из всех когда-либо живших. Как только Око окажется под его контролем, он поборется за Корону Власти с Ариакасом, бросит вызов самой Такхизис…

— Ха-ха, — тихо рассмеялся Феал-хас. Он стоял перед постаментом, засунув руки в рукава, как в муфту. — Хорошая попытка. Однако не усердствуй, я все равно тебя не освобожу, — посоветовал он Оку. — Мне известно, какую угрозу ты представляешь. Попробуй обольстить кого-нибудь другого, например Соламнийского Рыцаря, который сюда направляется.

Цвета вспыхнули на краткий миг, яростно взвились, затем их движение вновь замедлилось, став ленивым и бесстрастным.

— Я полагаю, тебе это будет интересно. Уверен, с ним совладать несложно. Он уже мечтает о тебе. Ты с легкостью с ним справишься, схватишь и пленишь, как твоя сестрица пленила короля Лорака. — Феал-хас умолк на какое-то время. — Как ты хотело пленить меня.

Око потемнело, его цвета смешались, превратившись от ненависти в черный.

— Со мной у тебя ничего не вышло, — продолжил эльф, пожимая плечами. — Что ж, попытай счастья с рыцарем. Ты можешь заманить его сюда, отослать драконицу по какому-нибудь поручению. Да ты и само сообразишь, что делать. — Феал-хас погрозил Оку пальцем. — Ты вновь играешь со мной, пытаешься меня обмануть. — Чародей сунул руки поглубже в рукава, и насмешливо сказал: — Брось. Я в течение трехсот лет не соблазнился твоими посулами, не обольщусь и сейчас.

Цвета вновь изменились, на этот раз Око стало зеленым.

— Тебе непонятны мои мотивы. Разумеется, это ловушка. Ты приведешь сюда рыцаря, а я его убью. — Феал-хас вновь пожал плечами. — И все же тебе может повезти, а мне — нет. Игра стоит свеч. — Он умолк, затем тихо добавил: — А впрочем, разве у тебя есть выбор?

Маг повернулся и вышел. Ему было видно, как отражение Ока в ледяных стенах стало красным, затем пурпурным и постепенно потемнело, сделавшись черным с зеленым отливом. Однако едва эльф вышел, как цвета Ока вновь переменились, выражая триумф.

Дереку снились драконы. Он пробудился, тяжело дыша, но не от страха, а от возбуждения. Рыцарь лежал, глядя в темноту, вспоминая свой сон, который казался ему совершенно реальным.

Обычно Хранителю Венца снились черно-белые, лишенные смысла сны. Он презирал сновидения, считая их плодом дремлющего, недисциплинированного ума. Дерек никогда не обдумывал своих снов и не пытался их запомнить. Его раздражало, если кто-то начинал болтать о таких пустяках.

Но эти сны казались другими. Они были окрашены в красные, синие, зеленые, темные и светлые цвета. Дерек видел драконов и их врагов, заполнивших небеса. Их чешуя, сверкавшая на солнце, излучала радужное сияние.

Люди разбегались с перекошенными от ужаса лицами. Вокруг него бушевало пламя, поднимался дым, земля покрывалась трещинами. Он не бежал. Он стоял твердо, глядя на хлопающие крылья, открытые пасти, нацеленные на жертвы когти. Он должен был бы держать меч, но вместо меча в руке его горел хрустальный шар. Он поднял Око и произнес команду — драконы в ярости закричали и замертво попадали с небес, словно кометы, оставляя огненный след.

Обливаясь потом, Дерек откинул меховое одеяло. Холод освежил его, привел в чувства, помог окончательно проснуться.

— Око, — произнес он взволнованным шепотом.

13

— Эй, вы двое, просыпайтесь! — скомандовал Дерек.

— Кто? Что? — Сонный Эран сел на постели. — Что случилось? Что не так? — встревожено спросил он.

Бриан потянулся к мечу, пытаясь найти его ощупью в темноте. И тут он вспомнил, что отдал оружие Стурму. Гром тихо застонал. Рыцарь без меча! Дерек расценил бы это как серьезный проступок.

— Тише, — шепотом произнес Дерек. — Я все обдумал. Нам стоит согласиться с этим безумным планом…

— Дерек, сейчас ночь, — запротестовал Эран. — И холод как у гоблина в заднице! Давай обсудим все утром. — Он повалился на постель, натянув одеяло до ушей.

— Уже утро, скоро рассвет, — сказал Хранитель Венца. — А теперь слушайте внимательно.

Бриан сел, дрожа от холода. Эран выглядывал из-под одеяла.

— Хорошо, мы примем участие в штурме Замка, — согласился Длинный Лук, скребя заросший щетиной подбородок. — Зачем это обсуждать?

— Затем, что я знаю, где искать Око, — ответил Дерек. — Мне известно, где оно находится.

— Откуда? — удивился Бриан.

— Поскольку вы все одержимы вновь обретенными Богами, допустим, что они мне открыли это, — объяснил Хранитель Венца. — Не важно, откуда я это узнал. Вот мой план. Когда начнется штурм, мы отделимся от остальных и проникнем в Замок, найдем Око и… — Он умолк и, высунув голову из шатра, осмотрелся. — Вы слышали?

— Нет, — сказал Бриан.

Дерек, пробормотав что-то насчет шпионов, вышел.

— Боги открыли ему, как же! — Эран скептически покачал головой и потянулся за флягой.

— Думаю, он съязвил. Это не похоже на Дерека, — добавил Бриан.

— Ты прав. Дерек, может, и упрямый заносчивый болван, но раньше он был хотя бы благородным упрямым заносчивым болваном. А теперь лишился и этого подкупающего качества.

Гром стал натягивать меховые сапоги, намереваясь встать. Серый утренний свет проник в шатер.

— Может, он и прав. Если мы проскользнем в Замок…

— Скажи, когда Дерек куда-нибудь „проскальзывал“? — перебил Эран, отмахиваясь флягой, — И это тот же самый Дерек, который перерыл весь Кодекс, чтобы изыскать извинение за то, что мы вошли в Тарсис, не раструбив по всему городу, кто мы есть? А теперь он проскальзывает в замки и похищает чужое имущество?

— Во вражеский замок, — уточнил Бриан.

Эран покачал головой — его этот довод не убедил.

— Тот Дерек, которого мы когда-то знали, подошел бы к главным воротам, постучал бы в них и вызвал бы мага на бой. Не очень разумно, признаю, но тот Дерек никогда не превратился бы в рыскающего вора.

Прежде чем Бриан успел ответить, в шатер пролез Хранитель Венца:

— Уверен, что эльф подслушивал, хотя мне и не удалось его поймать. Теперь это не имеет значения. В лагере начинается движение. Бриан, иди разбуди Светлого Меча. Объясни ему наш план и вели держать язык за зубами. Чтобы он никому ничего не выболтал, особенно эльфу. Я собираюсь поговорить с вождем.

И Дерек вновь удалился.

— Ты последуешь его безумному плану? — спросил Эран.

— Дерек нам приказал, — ответил Бриан, — и… он наш друг.

— Друг, который собирается всех нас обречь на верную смерть, — пробормотал Эран.

Застегнув перевязь меча, он отхлебнул из фляги и вышел.

Гром пошел будить Стурма, но увидел, что рыцарь уже проснулся. Полоска серебристого света пробивалась из его шатра.

— Стурм? — тихо позвал он, откидывая закрывавшую вход шкуру.

Свет исходил от небольшого фитиля, горевшего в плошке с жиром. Светлый Меч сидел скрестив ноги и мягкой шкуркой натирал меч Бриана.

— Почти готово, мой господин, — сказал он, поднимая взгляд.

Свет пламени отразился в его глазах. Гром опустился на корточки:

— Это же была просто шутка.

— Знаю, — ответил Стурм, улыбаясь. Его рука медленно двигалась вдоль лезвия. — То, что ты сделал, значит для меня гораздо больше, чем можно себе представить. Это лишь жалкая попытка выказать тебе мою признательность.

Бриан был глубоко тронут.

— Хочу с тобой поговорить, — сказал он и изложил план Хранителя Венца: использовав приступ как прикрытие, проскользнуть в Замок и похитить Око. — Дерек говорит, что знает, где искать Око, — добавил Гром.

— Откуда? — спросил Стурм, хмурясь.

Бриану не хотелось повторять саркастическое замечание Дерека насчет Богов, и потому он оставил вопрос без ответа.

— Дерек приказал тебе пойти с нами.

Стурм молча посмотрел на Бриана. Хмурая складка на лбу сделалась глубже.

— Разумеется, я не должен ставить под сомнение приказы Рыцаря Розы…

— Ставь на здоровье! — устало произнес Бриан. — Мы с Эраном только это и делаем с самого начала нашего путешествия. — Он понизил голос: — Я волнуюсь за Дерека. Он одержим мыслью об Оке Дракона. Чуть не помешался на этом.

Стурм все более мрачнел:

— Я кое-что узнал о магии, не по собственному желанию, уверяю тебя. Просто потому, что много времени провел вместе с Рейстлином…

— Это твой друг, маг Ложи Красных Мантий? — уточнил Бриан.

— Не то чтобы друг, но говорю я о нем. Рейстлин всегда предупреждал нас держаться подальше от магических артефактов, не притрагиваться к ним и оставлять там, где их нашли. Он объяснял, что подобными предметами могут пользоваться лишь те, кто изучал магию и понимает, что в них сокрыто огромное могущество. Для непосвященных они смертельно опасны. — Лицо Светлого Меча исказила гримаса. — Однажды я не внял предостережению Рейстлина и поплатился за это. Я надел зачарованный шлем, который пленил меня… — Стурм умолк и махнул рукой. — Но это совсем другая история. Думаю, если бы Рейстлин был здесь, он убеждал бы нас не притрагиваться к Оку и даже близко к нему не подходить.

— Из того, что ты сказал, выходит, что Око способно изменить Дерека. Но как это возможно? — возразил Бриан.

— А как мог изготовленный гномами шлем похитить человеческую душу? — вопросом на вопрос ответил Стурм, грустно улыбаясь. — Ответа я не знаю.

Откинув шкуру, которой укрывался, Светлый Меч поднес клинок к огню, наблюдая, как сверкает на свету металл, затем положил оружие на согнутую руку острием к себе, а рукоятью к Бриану, опустился на одно колено и подал гостю.

— Мой господин, — произнес он с глубоким почтением.

Гром взял меч и повесил его на пояс под шубу — пояс был недостаточно длинен, чтобы надевать его поверх мехов.

Стурм взял свой фамильный меч, самый ценный предмет из всего наследства, и указал Бриану на выход:

— После тебя, мой господин.

— Пожалуйста, зови меня Бриан, — сказал Гром. — А то мне чудится, что ты разговариваешь с Дереком.

Казалось, Боги были с Дереком и ледяным народом, по крайней мере, вначале. День выдался ясным, ярко светило солнце, холодный порывистый ветер сменился необыкновенно теплым для этого времени года. Во всяком случае так утверждал Харальд. Он посоветовался с Раггартом Старшим, который усмотрел в хорошей погоде доброе предзнаменование и решил отправиться с воинами.

И Харальд, и Раггарт Младший были поражены. Старец едва мог передвигаться самостоятельно. Оба пытались отговорить его, но тот ничего не желал слушать. Без всякой помощи направился он к лодке, сжимая свой топор. Когда Раггарт Младший попытался поддержать его, старик сурово велел внуку отойти и не кружить вокруг него, как сумасшедшая медведица.

Лорана принесла свой топор. Она собиралась взять с собой меч, которым владела гораздо лучше. Она гордилась подарком, но совершенно не умела обращаться с подобным оружием. Однако в ее шатре меча не оказалось. Она все перерыла и, в конце концов, решила, что он у Таса, как и все, что пропало из лагеря за последние несколько дней. У нее не было времени копаться в сокровищах кендера, и, боясь опоздать, девушка схватила топор и отправилась вслед за остальными.

Лорана смотрела на сверкающее солнце и надеялась, что ее план сработает, когда к ней подошел Гилтанас.

— Может, тебе остаться в лагере с другими женщинами?

— Нет, — решительно ответила Лорана на ходу. Брат не отставал:

— Лорана, я слышал, как Дерек утром говорил со своими друзьями…

Эльфийка нахмурилась и покачала головой.

— Ничего плохого я не сделал, — оправдывался Гилтанас. — Когда начнется штурм, рыцари воспользуются им как прикрытием и проникнут в Замок, чтобы похитить Око Дракона. Если Дерек пойдет туда, я отправлюсь с ним. Просто ставлю тебя в известность.

Лорана повернулась и посмотрела в глаза брату:

— Ты хочешь, чтобы я осталась здесь, потому что собираешься забрать Око себе и боишься, что я буду пытаться тебя остановить.

— А разве нет? — спросил он сердито.

— Что ты будешь делать? Сражаться с рыцарями? Со всеми?

— Я владею магией, — сказал Гилтанас.

Лорана тряхнула головой и двинулась вперед. Брат зло окликнул ее, но она не отреагировала. Элистан, направлявшийся к лодке, услышал окрик Гилтанаса и заметил сердитое лицо Лораны:

— Я вижу, твой брат не хочет, чтобы ты участвовала во всем этом.

— Он хочет оставить меня с женщинами.

— Возможно, тебе стоит послушаться, — сказал Элистан. — Боги пока благословляют нас, и я верю, что они даруют нам победу, но это не значит, что мы не подвергнемся опасности…

— Он беспокоится не за мою жизнь, — возразила Лорана. — Дерек и остальные рыцари планируют использовать штурм как прикрытие. Они хотят пробраться в Ледяной Замок, чтобы украсть Око Дракона. Гилтанас намеревается пойти вслед за ними, потому что он сам хочет завладеть Оком. Он готов убить из-за этого Дерека или думает, что готов. Так что, как ты понимаешь, я должна быть с ним.

Брови Элистана нахмурились, голубые глаза сверкнули.

— А Харальду это известно?

— Нет. — Щеки Лораны вспыхнули от стыда. — Я не могу ему сказать. Я не знаю, что делать. Если мы скажем Харальду, это только усложнит ситуацию, а Боги улыбаются нам сегодня…

Элистан посмотрел на безоблачное небо, на яркое солнце.

— Боги нам действительно улыбаются. — Он задумчиво посмотрел на девушку. — Я вижу, ты взяла с собой топор.

— Да, хотя и не хотела. Я не владею этим оружием. Но я не смогла найти меч, — должно быть, Тассельхоф его запрятал куда-то, хотя, разумеется, клянется, что ничего такого не делал. — Лорана вздохнула. — Он всегда клянется в таких случаях.

Элистан пристально посмотрел на нее:

— Думаю, тебе стоит пойти с братом и с остальными. — Он улыбнулся и загадочно добавил: — На этот раз, я полагаю, Тас сказал правду.

Он ускорил шаг, чтобы присоединиться к Харальду, оставив озадаченную Лорану размышлять над тем, что могли означать его слова.

Ледяной народ держал свои лодки в небольшой пещере, проделанной в леднике самой природой. Воины забрались в лодки, те, кто исполнял роль матросов, взялись за веревки, готовые в любую минуту развернуть паруса. Все смотрели на Харальда, ожидая команды. Вождь уже открыл рот, но слова замерли у него на устах. Он с тревогой смотрел на небо.

— Что теперь? — раздраженно осведомился Дерек.

— Я чувствую это, — сказал Стурм и встал в тень мачты, увлекая за собой Тассельхофа.

— Дракон. Нужно найти укрытие.

Дерек ничего не ответил, но присел на корточки у борта лодки, бормоча на соламнийском, что это очередная попытка Харальда уклониться от боя.

Воины попрятались кто куда. Некоторые распластались на палубе, другие перелезли через борта и схоронились на льду под лодкой. Каждого охватило тревожное чувство. Они слышали, как ветер свистит в снастях, но более ничего. И все же никто не шевелился. Страх нарастал. Даже Дерек отполз подальше в тень.

Драконица по имени Слякоть внезапно оказалась над ними. Она летела, расправив белые крылья, чешуя сверкала на утреннем солнце, словно снег. От страха у всех сжалось сердце, прервалось дыхание. Оружие выпало из ослабевших рук. В лагере заплакали дети, тревожно завыли собаки. Воины, которые были в силах превозмочь ужас, схватили топоры и приготовились защищать свои семьи.

Слякоть лениво взмахнула крыльями, зарычала и оскалилась, но больше ничего не произошло. Она полетела прочь, держась низко надо льдом.

Испуганные люди, распростершиеся на палубе, с ужасом наблюдали, как огромное брюхо драконицы проплыло над самыми мачтами ледяных лодок. Никто не осмелился шевельнуться, все затаили дыхание. У Слякоти была странная привычка помогать себе в воздухе лапами, словно она плыла, а не летела. Когда ее крылья опускались, лапы соединялись — и раздвигались вновь, когда крылья поднимались. Это замедляло полет, и прошло довольно продолжительное время, пока она скрылась из виду где-то на востоке.

Страх стал постепенно отступать, воины поднялись, удивленно глядя друг на друга, едва осмеливаясь говорить, едва осмеливаясь надеяться.

— Драконица покинула Замок! — воскликнул Харальд, недоумевая. Он смотрел на ясное небо, пока слезы не затуманили его зрение, затем повернулся к Раггарту и сжал жреца в своих медвежьих объятиях, — к счастью, старец был закутан в меха, и его кости остались целы. — Слава Богам! Драконица улетела из Ледяного Предела!

Элистан поднялся на ноги, все еще не выпуская из ладони медальон. Он был ошеломлен и потрясен явленным величием Богов. Он ожидал чуда, однако на такое чудесное чудо не смел даже надеяться.

Воины подняли радостный шум, но Харальд, боявшийся, что драконица услышит их и вернется, велел всем замолчать и делать свое дело. Ветер надул паруса, и лодки заскользили по льду на острых полозьях.

Флинт, разумеется, запротестовал, он не желал залезать в лодку, утверждая, что непременно свалится за борт. Но Стурм убедил гнома, что лодки, скользящие по льду, отличаются от тех, что скользят по волнам. Если Флинт, паче чаяния, и упал бы за борт, утонуть у него не было никакой возможности.

— Нет, я только раскрою себе череп о лед, — проворчал гном.

Но так как выбор был невелик: или лезть в лодку, или оставаться в лагере, Флинт согласился отправиться вместе с остальными.

К своему несчастью, гном вскоре обнаружил, что ледяные лодки были самым худшим видом транспорта, которым ему когда-либо приходилось пользоваться, включая грифонов. Скользили они куда быстрее обычных и порой набирали такую скорость, что ветер подхватывал их, отрывая ото льда, и тогда лодка кренилась то в одну, то в другую сторону. Кочевники при этом только смеялись, ловя ртом ветер.

Бедняга Флинт сидел в углу, вцепившись в веревки и зажмурившись, чтобы не видеть, как они разобьются в щепки, что, по его мнению, было совершенно неизбежно. Решившись приоткрыть глаз, он увидел Тассельхофа, вскарабкавшегося на шею деревянного морского чудища, украшавшего нос лодки. Кендер визжал от восторга, в то время как по щекам его текли слезы от ветра, задорный хохолок развевался, словно флаг. Дрожащий Флинт готов был поклясться, что это конец.

Дерек шагал по палубе, вернее, пытался шагать, но то и дело терял равновесие. Поняв, что это может принизить его в глазах кочевников (которые передвигались по палубе без всяких трудностей), он встал у лееров рядом с Харальдом. Раггарт Старший и Элистан сидели на скамьях, — казалось, быстрая езда доставляет им удовольствие. Гилтанас держался неподалеку от Дерека. Стурм стоял рядом с Тассельхофом, готовый схватить кендера, если тот полетит вниз. Лорана держалась в стороне от всех, в особенности от Дерека, который вовсе не радовался ее решению ехать с ними и делал все возможное, чтобы отправить девушку обратно в лагерь. Он даже обратился к Харальду, но не нашел у вождя поддержки. Лоране был вручен ледяной топор. Она была опытной воительницей, и ее участие только приветствовалось. Может, Харальд и изменил бы свое мнение, если бы знал о ее истинных чувствах.

Сидя на палубе, подставив лицо ветру, она размышляла о том, что должна сделать. От этой мысли ее бросало в дрожь. Эльфийка не была уверена, что у нее достанет мужества. Несколько раз ее сердце сжималось от страха, и она решала, что останется в лодке. Никто не будет ее винить. Все только вздохнут с облегчением. Несмотря на то, что Раггарт вручил ей ледяной топор, воинам было не по себе оттого, что среди них будет сражаться женщина. Дерек был зол, и даже Стурм поглядывал на нее с беспокойством.

Лорана сражалась с драконидам и в Пакс Таркасе и проявила себя с лучшей стороны. Танис и остальные хвалили ее мастерство и отвагу в бою. Хотя все эльфийские женщины обучались обращаться с оружием — эта традиция восходила еще к временам Первой Драконьей Войны, когда эльфам пришлось отчаянно бороться за жизнь, — Лорана не была воительницей. Но она не могла допустить, чтобы Гилтанас погиб, сражаясь с рыцарями, и у нее было страшное предчувствие, что все именно так и случится, если его некому будет остановить. Раньше она могла бы положиться на Стурма, поручить ему присмотреть за братом, но теперь у Светлого Меча были другие обязанности. Он должен был повиноваться своему господину, и Лоране не хотелось ставить его перед выбором между долгом и дружбой.

Лодки летели по льду, приближаясь к Замку. Воины столпились у бортов, наслаждаясь скоростью. План атаки был прост. Если Боги придут им на помощь, воины будут сражаться. Если нет, быстрые лодки унесут их прочь. Единственным врагом, который мог их догнать, была драконица, а она улетела. Все полагались на помощь Богов, которые уже столько сделали.

Воины были уверены в победе.

Башня Ледяного Замка, поднимавшаяся высоко в воздух, казалась единственной его частью, сложенной из камня. За столетия стены обросли толстым ледяным панцирем. Стражники наверху ходили по льду. Каменные лестницы тоже обледенели. Ледяной покров был таким толстым, что бастионы сравнялись по высоте с башнями.

Когда лодки подъехали ближе, все увидели воинов, топчущихся на заледенелых укреплениях. Это были огромные создания, здоровые и неповоротливые.

— Это не дракониды, — сказал Дерек.

— Таной, — ответил Харальд, хмурясь. — Наши старые враги. Их еще называют людьми-моржами, поскольку у них клыки и стать как у моржей, но ходят они прямо, как люди. К Феал-хасу они любви не питают и пришли только потому, что им выпал шанс уничтожить нас. Значит, нас ждали. Феал-хас был предупрежден о нашем приближении.

— Волки, — убежденно сказал Раггарт Старший. — Они шныряли у лагеря прошлой ночью и слышали, что мы готовимся к битве.

При этих словах жреца Дерек закатил глаза, но промолчал.

— И все же Феал-хас отослал драконицу, — пробормотал озадаченный Стурм. — Это какая-то бессмыслица.

— Может, это хитрость? — предположил Раггарт Младший. — Драконица летает где-то поблизости, готовая напасть в любую секунду.

— Нет, — возразил Раггарт Старший и прижал руку к сердцу. — Я не чувствую ее присутствия. Драконица улетела.

— Этому могло быть много причин, — вступил в разговор Дерек. — Война идет и в других частях Ансалона. Может, она понадобилась где-то еще. А может, Феал-хас и так уверен в победе и считает, что справится с нами своими силами. А это значит, — добавил он шепотом, обращаясь к своим друзьям, — что Око осталось без охраны.

— Если не принимать в расчет тысячи таной, пары сотен драконидов и самого черного мага, — хмыкнул Эран.

— Не волнуйся. — Дерек стал топтаться по палубе, чтобы согреть ноги. Он был в хорошем настроении. — Боги Светлого Меча нам помогут.

Стурм не слышал саркастического замечания Хранителя Венца. Он смотрел на таной, толпившихся на крепостных стенах, потрясавших оружием и выкрикивавших проклятия в адрес своих врагов. Воины отвечали им, но было видно, что они приуныли. Люди-моржи стояли на укреплениях плотным кольцом, в котором не было ни единой бреши.

— Феал-хас привел тысячу воинов, чтобы охранять Замок, но отослал драконицу, — заметил Стурм, качая головой.

— Там белые медведи! — закричал Тассельхоф. — Значит, мы спасены! — Он обратился к вождю: — Ведь белые медведи — друзья вашего народа.

— Таной поработили медведей, — возразил Харальд. — Они били и мучили их до тех пор, пока медведи не стали ненавидеть всех, кто ходит на двух ногах. Они нападут на нас, как только заметят.

— Вначале дракониды, потом люди-моржи, теперь бешеные медведи. Кто следующий? — проворчал Флинт.

— Не теряй веры, — сказал Элистан, положив руку на плечо гнома.

— Я верю, — решительно произнес Флинт и потряс своим топором. — В это. И в Реоркса, — быстро добавил он на своем языке, опасаясь, что Бог, который был известен своей вспыльчивостью, может оскорбиться.

Лодки приблизились к Замку на полет стрелы. Вначале воины не беспокоились. Таной, с их массивными руками и когтями, были никудышными лучниками. Но вскоре стрелы стали вонзаться в лед впереди лодок, на стенах появились лучники из драконидов. Две стрелы вонзились в деревянные борта лодки, и Харальд приказал остановиться. Паруса подняли, лодки замедлили бег и замерли.

Воины взирали на стены Замка в мрачном молчании. Кочевники, числом около трех сотен, стояли перед войском, в котором было больше тысячи солдат. Воины Харальда находились на открытом пространстве, а их враг — под защитой надежных укреплений. Хотя Дерек еще не признал поражения, но и он был подавлен.

Большой камень, брошенный со стены, ударился о лед рядом с первой лодкой. Если бы камень попал в цель, он мог бы пробить днище или даже сломать мачту, убив множество воинов. Тут камни, которые швыряли сильные руки таной, посыпались градом.

Харальд обратился к Элистану:

— Мы не можем оставаться здесь, ожидая, пока кто-нибудь попадет в цель. Если Боги нам не помогут, придется отступить.

— Я понял, — сказал Элистан и посмотрел на Раггарта Старшего.

Тот кивнул.

— Спустите трап, — приказал Раггарт.

Харальд был удивлен:

— Ты хочешь, чтобы мы вышли из лодок?

— Да, — спокойно подтвердил Элистан.

Харальд покачал головой:

— Нельзя, я не могу этого допустить.

— Нужно подойти ближе к Замку, — объяснил жрец.

— Они перестреляют нас из лука, мы станем прекрасными мишенями. — Вождь покачал головой. — Нет и нет.

— Боги защитят нас, — уверил его Раггарт. Он сурово посмотрел на Харальда и добавил: — Ты или веришь, или не веришь, вождь. Нельзя идти двумя путями.

— Просто говорить о вере, сидя в своем шатре, — поддержал его Элистан.

Харальд нахмурился, почесал бороду, переводя взгляд с одного на другого. Лорану охватило внезапное сомнение. Это была ее идея, но она никогда не решилась бы подвергнуть опасности жизнь Элистана. Как он и говорил, просто хранить веру, когда тебе ничто не угрожает. Ей так хотелось отговорить его. Словно прочитав мысли Лораны, служитель Паладайна взглянул на нее и ободряюще улыбнулся. Лорана улыбнулась ему в ответ, она надеялась, что ее улыбка лучилась уверенностью и не выдавала ее страха.

— Опустить трап, — неохотно произнес Харальд.

— Я пойду с ними, — предложил Стурм.

— Нет, не пойдешь, — сказал Дерек. — Ты останешься с нами, Светлый Меч, — добавил он на соламнийском. — Если их безумный план сработает, в чем я сомневаюсь, мы войдем в Замок и ты будешь нас сопровождать.

Стурму это не понравилось, но поделать он ничего не мог. Он был оруженосцем, обязанным служить рыцарям.

— Ты не сможешь нас защитить, сэр рыцарь, — сказал ему Раггарт Старший. — Но я благодарен тебе за порыв.

Жрец Хаббакука сжал медальон в одной руке, а вторую поднял, призывая к тишине. Воины умолкли, многие склонили головы.

— Боги Света, мы пришли к вам, как дети, в гневе покинувшие родной дом, и теперь, после стольких лет блужданий в горе и одиночестве, мы наконец нашли дорогу назад, к нашим любящим творцам. Будьте с нами и теперь, когда мы выступаем от вашего имени сразиться с силами Зла, старающимися поработить мир, ты, Бог-Рыбак, и ты, Бог-Творец. Пребудьте с нашими воинами, придайте им силы, укрепите их руки, избавьте от страха их сердца. Будьте с нами. Даруйте нам свое благословение.

Сотворив молитву, Раггарт пошел к трапу. Он не хромал и решительно оттолкнул руку внука. Старец спустился по веревочной лестнице с таким проворством, с каким делал это, когда был юношей, а ведь с тех пор прошло не менее семидесяти лет. Элистан последовал за ним, он двигался гораздо медленнее, поскольку не привык к веревочным лестницам, но, в конце концов, оба жреца оказались на льду, целыми и невредимыми.

Враги столпились на стенах и с любопытством наблюдали за происходящим. При виде двух старцев, одного в длинных белых одеждах, другого в сине-серых, бесстрашно направлявшихся к Замку, таной начали всячески высмеивать их.

— Теперь вы посылаете сражаться старух? — крикнул один, и его вопрос вызвал взрыв смеха, прокатившийся по стенам.

И вслед за этим на жрецов обрушилась туча стрел.

Лорана в ужасе наблюдала, ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Стрелы падали вокруг старцев. Одна задела рукав Элистана, другая вонзилась в лед между ступней Раггарта. Но те продолжали неустрашимо двигаться вперед, сжимая в руках медальоны.

— В следующий раз стрелы попадут в цель, — мрачно сказал Дерек. — Я знал, что это была глупость. Идем, Светлый Меч, нужно привести этих старых глупцов назад.

— Нет! — твердо произнес Харальд, заступая им дорогу. — Они отправились туда с моего согласия.

— Тогда ты и отвечаешь за последствия, — сказал Дерек.

Со стен вновь полетели стрелы, которые также не попали в цель. Они дождем сыпались вокруг Элистана и Раггарта, и ни одна их не задела.

Воины начали кричать от радости, но товарищи утихомирили их. Они наблюдали за жрецами в почтительном молчании и благоговейном страхе. Смех, доносившийся со стен, сменился яростными выкриками и командами стрелять.

Элистан и Раггарт не обращали внимания ни на стрелы, ни на крики. Они остановились в тени стен Замка. Высоко подняв свои медальоны, жрецы направили их на солнце.

Ветер усилился и переменился, он был необыкновенно теплым, в нем чувствовалось дыхание весны. Все напряженно ждали, но никто не мог сказать с уверенностью, что произойдет.

— Они забыли произнести волшебные слова, — прошептал обеспокоенный Тас.

Стурм цыкнул на него.

Солнце отразилось сначала в одном медальоне, потом в другом. Оба засверкали — все ярче и ярче, — пока наблюдавшие не были вынуждены отвести взгляд. Вдруг белый луч, исходивший от медальона Элистана, яркий и мощный, ударил в стену Ледяного Замка. Спустя какое-то мгновение другой луч, синего цвета, исходивший от медальона Раггарта, ударил в другую часть стены.

Никто не пошевелился и не проронил ни слова. Многие в страхе затаили дыхание. Все смотрели на стены Замка, кроме Дерека, который возился с пряжкой своего ремня.

Стурм хотел сказать что-нибудь, чтобы привлечь его внимание, но Бриан шепнул ему:

— Не трать слов. Он не станет смотреть, а если и станет, все равно ничего не увидит.

Лед треснул, в воздухе словно прокатился раскат грома. Ледяной панцирь стал сползать со стены, соскальзывая на землю со звуком, похожим на глухой стон. Лучи сделались еще ярче, сами Боги направили поток солнечного света на Замок. Таной, столпившиеся на укреплениях, перестали кричать и с удивлением наблюдали за тем, что происходит. Они не сразу поняли, какая им грозит опасность.

Лучники возобновили свои попытки, но стрелы упорно не желали попадать в цель, а те, что проходили через священный луч, исчезали, превращаясь в дым. Лед продолжал трескаться, и из-под него стал проглядывать камень.

Элистан направил луч на другой участок стены. Некоторые из стоявших там таной в панике попытались бежать, но натолкнулись на своих же товарищей, загородивших им путь. На стенах началась толкотня и давка. Яростные крики заглушил треск льда. Укрепления дрогнули, утратив опору, лед рушился с жутким грохотом.

Таной, стоявшие на укреплении, которое оказалось под прицелом Раггарта, бросились кто куда, но и эта часть стены не устояла, и люди-моржи градом посыпались на землю.

Трещины продолжали расползаться по стенам Замка, словно гигантская паутина. Стало казаться, что все строение вот-вот рухнет, — ледяная корка отслаивалась и с грохотом падала. Только каменная башня стояла без движения и казалась неуязвимой.

Харальд, издав боевой клич и размахивая над головой гигантским ледяным топором, побежал к борту лодки. Он не стал тратить время на спуск по трапу и одним махом перескочил через леера. Воины последовали за ним. Экипажи других лодок делали то же самое, и вскоре все войско уже бежало по льду, готовясь атаковать врагов, уцелевших после падения со стен.

Дерек приказал рыцарям подождать, пока лодки не опустеют. Он перегнулся через леера, напряженно вглядываясь в стены Замка, наконец, нашел то, что искал, и побежал к трапу, приказав Стурму, Бриану и Эрану следовать за ним. Тас не услышал своего имени, но решил, что это случайное упущение. Кендер радостно перескочил через борт и скоро уже семенил рядом с Дереком.

Рыцарь, не замедляя шага, оттолкнул кендера с такой силой, что тот отлетел в сторону и растянулся на животе, растопырив руки и ноги. Тассельхоф несколько раз крутанулся, прежде чем перестал скользить, и остался лежать, судорожно глотая воздух.

Стурм повернулся, чтобы посмотреть, цел ли Тас. Дерек приказал ему не отставать, но Светлый Меч был готов ослушаться.

— Я позабочусь о нем! — крикнула Лорана, подбегая к кендеру.

Стурм помрачнел, но повернулся и отправился вслед за рыцарями.

Гилтанас оказался прав: Дерек не собирался принимать участия в битве. Он бежал в другую сторону.

Лорана помогла Тасу подняться. Кендер был невредим, но страшно обижен:

— Дерек сказал, что я ему не нужен! После всего, что я для него сделал! Если бы не я, он вообще ничего не узнал бы о своем дурацком Оке. Ладно, мы еще посмотрим!

Прежде чем Лорана успела схватить его покрепче, Тас вырвался и побежал.

— Я же говорил тебе, — сказал Гилтанас и положил руку на плечо сестры, удерживая ее.

— Я не останусь в стороне, — сказала девушка решительно.

— Знаю, — кратко ответил он. — Я хочу дать рыцарям уйти вперед, чтобы они не слышали, что мы идем за ними.

Лорана вздохнула. Одна часть ее существа была рада, что брат не попытался ее остановить, другая же, напротив, страстно этого желала. Ее охватил такой же ужас, как в тот раз, когда над ними пролетел дракон. Они с Гилтанасом изловили Тассельхофа, которому было не угнаться за рыцарями на своих коротких ножках.

— Я пойду с вами, — объявил Тас, запыхавшись.

— Хорошо, — сказал Гилтанас. — Ты можешь быть нам полезен.

— Правда? — Кендер был польщен, но все же его терзали сомнения. — Не думаю, что до сих пор я принес много пользы.

— Куда направился Дерек? — спросила озадаченная Лорана.

Вначале Хранитель Венца двигался к Замку, но потом изменил направление и повел свой маленький отряд к самому краю ледника, огибая угол.

Гилтанас прикрыл рукой глаза от солнца и указал на небольшой участок у самой земли:

— Он нашел вход!

Лед внизу таял, обнажая туннели под Замком, походившие теперь на разрезанные медовые соты.

Дерек выбрал ближайший туннель и повел спутников туда.

Гилтанас, Лорана и Тас задержались, давая рыцарям уйти вперед, чтобы незамеченными последовать за ними. Перед самым входом в туннель друзья услышали позади топот сапог и хриплый голос, громко звавший:

— Подождите!

Лорана обернулась и увидела Флинта, который, то и дело спотыкаясь и поскальзываясь, неуклюже бежал по льду.

— Поторопись, а то мы их упустим! — нетерпеливо сказал Гилтанас. Неслышно ступая, он вошел в туннель. — Держись за мной, — велел он сестре. — И пожалуйста, не поранься этой штукой. — Эльф посмотрел на ледяной топор.

— А что ты тут делаешь, недотепа? — спросил Флинт, глядя на кендера.

— Гилтанас сказал, что я могу быть полезен, — важно протянул Тас.

— Куда уж без тебя! — проворчал Флинт.

Лорану терзали сомнения. Ей нужно было идти. Гилтанас вел себя очень странно. Дерек вел себя еще более странно. Ни один из них не был похож на себя — и все это из-за Ока Дракона.

Эльфийка страстно надеялась, что они его никогда не найдут.

14

Посреди драконьего логова, теперь пустого, рядом со своим хозяином стоял белый волк. Хотя драконицы не было, ее магический снег продолжал падать, пушистые хлопья кружились, опускаясь на волчий мех и покрывая его толстым белым одеялом. Волк сморгнул снежинки. Остальные члены стаи ходили вокруг него, навострив уши и прислушиваясь. Старшая волчица вскинула морду и принюхалась. Она насторожилась.

Волки замерли, подняли головы, встревожились: что-то привлекло их внимание. Волчица повернулась и посмотрела на вожака. Волк взглянул на Феал-хаса.

Крионик стоял не шелохнувшись. Снег лег на его одежды, словно второй плащ. Он всматривался в туннель, в котором сам зажег магический свет, поскольку не хотел, чтобы его враги плутали в темноте, и тоже принюхался.

Земля дрожала, как во время землетрясения. По туннелям прокатился глухой гул. Эльф мог слышать крики раненых и умирающих, шум битвы. Ледяной народ штурмовал Замок. Феал-хасу было все равно. Пусть Боги Света обрушат на него свой гнев, пусть растопят ледяные стены — ему не было до этого дела. Нужно было, чтобы Замок продержался ровно столько, чтобы Феал-хас успел расправиться с ворами, пришедшими за Оком Дракона.

Снег перестал падать, когда чародей произнес первые слова могущественного заклинания. Из горла его вырвался вой. Белый мех одежд прирос к плоти. Ногти удлинились и превратились в когти. Челюсти и нос вытянулись вперед. Заостренные уши увеличились. Зубы стали клыками, острыми и желтыми, жаждавшими крови. Он стоял на четвереньках, чувствуя, как твердеют мускулы спины, как приливает сила к ногам.

Феал-хас превратился в огромного волка, возвышавшегося над остальными волками стаи на целую голову. Звери окружили его и смотрели с недоумением, но были готовы следовать за своим повелителем куда угодно.

Его чувства обострились, Феал-хас почуял то же, что и остальные звери, — человеческий запах. Он слышал, как скрипит снег под их сапогами, как бряцает оружие, слышал редкие слова, которыми они обменивались друг с другом.

Его план сработал. Они приближались.

Маг оттолкнулся всеми четырьмя лапами и длинными прыжками понесся вперед. Ветер свистел в ушах. Снег слепил глаза. Он открыл пасть и вдохнул морозный воздух, слюна потекла с вывалившегося языка. Феал-хас усмехнулся в экстазе, наслаждаясь бегом, предвкушая радость охоты и убийства.

Войдя в туннель, Дерек остановился, чтобы свериться с картой, которую дал ему Раггарт Младший. Лабиринта туннелей, где они теперь стояли, триста лет назад еще не существовало. А вот драконье логово было отмечено на плане, хотя прапрадед Раггарта и не называл его так, поскольку драконов не видели на Кринне в течение многих столетий. Логово обозначалось как „пещера смерти“, получившая свое название из-за множества разбросанных вокруг костей и человеческих черепов.

Дерек заключил, что эту пустовавшую пещеру Слякоть и сделала своим логовом. Он понял, где примерно она находится, и выбрал туннель, ведущий в том направлении. Солнце освещало им путь, пробиваясь через прозрачный лед, переливавшийся синими и зелеными цветами. Они прошли совсем немного, когда туннель пересекли два других. Дерек, нахмурившись, уставился в карту, от которой в данном случае было мало толку. Эран неожиданно ткнул пальцем в ледяную стену.

— Смотрите сюда! — воскликнул он.

В стене были вырезаны стрелки. Одна указывала вверх, другая — на рисунок, похожий на примитивное изображение дракона — хвостатого и крылатого существа. Рыцари обследовали другие туннели и обнаружили такие стрелки в каждом.

— Стрелка, указывающая вверх, должно быть, означает, что туннель ведет прямо в Замок, — догадался Бриан.

— А этот туннель ведет в логово дракона, — удовлетворенно произнес Дерек.

— Вот только что значит „X“? — спросил Эран, отхлебывая из фляги.

— И кто оставил здесь эти метки? — добавил Стурм. Дерек пожал плечами.

— Это не важно, — сказал он и двинулся вниз по туннелю с изображением дракона.

Гилтанас и Лорана в сопровождении Флинта и Тассельхофа следовали за рыцарями словно тени, неслышно ступая по ледяным коридорам. Они остановились, как только остановились рыцари, и прислушались к их разговору. Когда те двинулись дальше, и они пошли вслед за ними.

Друзья двигались осторожно, на значительном расстоянии, и рыцари их не слышали. Из-за холода Флинт был принужден снять свою кольчугу и нагрудник. И хотя на нем оставался кожаный панцирь и он был закутан в кожу и меха по самые брови, без доспехов гном чувствовал себя голым.

Идея, что он может принести пользу, настолько заворожила Тассельхофа, что кендер был намерен во всем слушаться Гилтанаса и молчать, хотя это и означало оставлять при себе все интересные наблюдения и вопросы, которые бурлили и пенились в нем, словно пиво, оставленное в баклаге на жарком солнце.

Несколько раз рыцари останавливались, чтобы прислушаться, нет ли врагов впереди или сзади, тогда Лорана и ее спутники останавливались тоже.

Флинт был озадачен таким поведением.

— Почему бы нам не нагнать их прямо сейчас? — спросил он.

— Только после того, как Дерек приведет меня к Оку Дракона, — мрачно откликнулся эльф.

Флинт посмотрел на Гилтанаса с удивлением, затем перевел тревожный взгляд на Лорану и прочел в ее глазах мольбу. Гном пошел дальше молча — это было верным знаком, что он всерьез расстроен.

Четверо друзей продолжали преследовать рыцарей в лабиринте туннелей. Они прошли мимо зала, где Феал-хас держал Око под охраной своего жуткого стража. Рыцари заметили вход, но прошли мимо, хотя Эран и объявил, что увидел около него на стене крест. Гилтанас, тоже увидевший на стене знак, заглянул внутрь, чтобы осмотреть пещеру, Лорана отправилась с ним, оставив Флинта с Тассельхофом охранять вход.

Эльфийка вздрогнула при виде костей, сломанных конечностей и вмерзшей в лед крови.

— Посмотри на этот пьедестал, — сказал Гилтанас, указывая рукой. — Он был сделан специально для Ока. Вырезанные на пьедестале руны говорят о том, как оно было изготовлено. Вот и причина этой бойни, — добавил он, глядя на останки. — Мы не первые, кто пришел за ним.

— Ты сказал, что Око было здесь и кто-то или что-то его охраняло, но оно исчезло. Может, мы опоздали? — В голосе Лораны послышалась надежда.

Гилтанас бросил на нее гневный взгляд, хотел что-то ответить, но внезапно до них донеслась брань Флинта.

— Проклятый кендер, — выругался гном. — Он побежал вон туда. — И Флинт указал в сторону туннеля, отмеченного стрелкой с изображением дракона.

Тассельхоф вернулся почти мгновенно.

— Думаю, я нашел его, — объявил он громким шепотом. — Драконье логово!

Гилтанас поспешил за Тасом, указывавшим путь, а Флинт и Лорана последовали за ними. Завернув за угол, эльф отпрянул, делая остальным знак остановиться.

— Они здесь, — прошептал он.

Лорана осторожно заглянула в просторную пустую пещеру. Сосульки свисали с потолка, словно белые сталактиты. Рыцари стояли посредине, оглядываясь по сторонам.

— Где же стражники? — настороженно спросил Бриан. — Мы проделали весь этот путь — и никого не встретили.

— Если здесь и были солдаты, они, должно быть, побежали наверх, чтобы принять участие в сражении, — предположил Дерек. — Эран, ты и Светлый Меч останетесь здесь, будете сторожить. Бриан, идем со мной…

— Это ловушка, мой господин, — спокойно сказал Стурм.

Его слова прозвучали так уверенно, что рыцари умолкли. Но Дерек быстро оправился.

— Ерунда! — бросил он.

— Думаю, Стурм прав, Дерек, — сказал Эран. — У меня было чувство, что за нами кто-то шел.

Гилтанас отпрянул вглубь туннеля, потянув за собой Лорану.

— Вот почему Феал-хас удалил всех стражей, включая дракона, — догадался Бриан. — Он хотел заставить нас делать именно то, что мы сделали, — попались в ловушку.

И тут, словно в ответ на эти слова, из темноты донесся жуткий вой, звериный, насмешливый, таивший смертельную угрозу. Он был подхвачен множеством голосов, стремительно приближавшихся из глубины туннелей.

Лорана прижалась к брату, который крепко обнял ее. Флинт вытащил свой топор, дико озираясь по сторонам.

— Что это было? — спросила Лорана, едва шевеля губами от страха и холода. — Что это за жуткий звук?

— Волки! — выдохнул Гилтанас, не осмеливаясь говорить громко. — Волчья стая Феал-хаса!

По команде Дерека рыцари встали спина к спине, обнажив мечи. Сталь блеснула в магическом свете.

Волки окружили рыцарей — белый мех за белой снежной пеленой, горящие красные глаза. Кольцо стало сжиматься, звери неслышными шагами приближались к своим жертвам. Они готовы были убивать, увертываясь от острой стали, прыгая и валя на землю, разрывая на части, упиваясь горячей кровью.

Один волк, гораздо более крупный, чем остальные, держался поодаль, за пределами круга. Он не участвовал в битве, лишь наблюдал, словно зритель. Лоране показалось, что в его карих глазах сверкает жестокая усмешка. Эльфы издавна изучили характер и повадки зверей, с которыми делили свой лесной дом. Лоране было знакомо поведение волков — ни один из них не стал бы сидеть в стороне, наблюдая за своими товарищами.

— Что-то здесь не так. Флинт, подожди! — воскликнула она, удерживая гнома, который уже собирался вступить в схватку. — Тас, волшебные очки при тебе? Те, что показывают все, как оно есть!

— Наверное, — откликнулся Тассельхоф. — Ты же знаешь, я никогда не могу точно сказать, что у меня с собой.

Лорана в отчаянии наблюдала, как кендер принялся рыться в своих бесчисленных сумках неуклюжими из-за меховых перчаток пальцами. Из укрытия эльфийке было видно, как волки теснят рыцарей. Хищников было не меньше пятидесяти. И еще один следил за обреченными рыцарями и выжидал.

Тассельхоф продолжал поиски. Не вытерпев, Лорана взяла одну из сумок и вытряхнула все ее содержимое на лед. Она уже собиралась проделать это и с остальными, когда Гилтанас указал на очки, излучавшие магическое сияние. Эльф потянулся за ними, но Тассельхоф опередил его. Он схватил их, с укоризной посмотрев на Гилтанаса, надел на нос и спросил:

— На что нужно смотреть?

— На того большущего волка, — подсказала Лорана, опускаясь на колени рядом с кендером и указывая в сторону зверя.

— Это не волк, это эльф, — сказал Тас и взволнованно добавил: — Нет, стойте! Это эльф и волк…

— Феал-хас, — прошептала Лорана. — Тебе должно быть что-нибудь известно о нем, Гил. Как его остановить?

— Архимага?! — Гилтанас с горечью усмехнулся. — Это один из самых могущественных чародеев Кринна…

Он умолк. Затем на его лице появилось задумчивое выражение.

— Должен быть способ, но это придется сделать тебе, Лорана.

— Мне?! — удивленно воскликнула девушка.

— Шанс есть, — сказал Гилтанас. — У тебя в руках ледяной топор.

Она бросила оружие на землю, когда помогала Тассельхофу искать очки. Ледяной топор, сверкая, лежал у ее ног. Лорана не стала его поднимать.

Гилтанас сжал ее плечо и заговорил очень быстро:

— Это оружие магическое. Феал-хас — крионик, а топор сделан из той же субстанции, что и его магия. Это единственное оружие, которым его можно убить.

— Но… он маг! — Лорана вздрогнула.

— Нет! Теперь он волк и заключен в зверином теле. Он не сможет творить заклинаний! Не способен ни произнести слова, ни скрестить пальцы. Ты должна убить его сейчас, пока он не принял прежнее обличье!

Лорана, дрожа, смотрела на огромного белого волка. Стая продолжала кружить около рыцарей — звери боялись мечей, но жажда крови была сильнее страха.

— Ты сумеешь сделать это, Лорана, — твердо сказал Гилтанас. — Ты должна. Иначе ни у кого из нас нет надежды.

„Если бы только Танис был здесь…“

Но Лорана заставила себя отбросить эти мысли. Таниса здесь не было. Она не могла переложить ответственность ни на него, ни на кого бы то ни было. Это нужно было сделать самой. Боги дали ей магическое оружие. Она не знала почему. Она не просила о нем. Не желала владеть им. Ей казалось, что Боги сделали не лучший выбор. Она не была рыцарем, не была воином. Однако в ее голове стал складываться план, как подобраться к чародею и нанести удар. Почти не осознавая этого, девушка начала высказывать свои мысли вслух:

— Он не должен видеть, как я подхожу, стоит ему заметить меня, и он примет свой прежний облик. Гил, найди какое-нибудь укрытие, откуда ты сможешь стрелять. Пусть он наблюдает за схваткой, и, если сможешь, держи его поодаль от остальных.

Гилтанас посмотрел на нее и кивнул:

— Прости, что я втянул тебя во все это. Я виноват.

— Нет, Гил, я сама сделала выбор, — возразила Лорана.

Она подумала о дне, когда избалованная девчонка сбежала из дому вслед за Танисом. Этот поступок привел к тому, что она узнала Богов, узнала саму себя. Она изменилась, и надеялась, что в лучшую сторону. Сожалеть было не о чем.

Круг волков начал сужаться, звери приближались к своей добыче. Флинт молча стоял рядом с Лораной подобно скале.

— Ты можешь сделать это, девочка, — произнес он с угрюмой уверенностью, затем добавил с сожалением: — Жаль, что я не научил тебя правильно обращаться с топором!

Эльфийка улыбнулась старику:

— Не думаю, что от этого многое зависит.

Гилтанас отправился на поиски удобного места, где он мог бы воспользоваться своим луком. Лорана и Флинт побежали по уходившему вниз туннелю и вышли на открытое место. Феал-хас не услышал и не заметил их приближения, как и остальные волки. Они сосредоточились на своих жертвах, сосредоточились на убийстве.

Тассельхоф развлекался тем, что снимал и надевал очки, видя то мага, то зверя. Когда это занятие ему наскучило, Тас снял очки и, оглядевшись вокруг, понял, что остался один.

Гилтанас занял позицию в конце туннеля. Он снял с плеча лук и натянул тетиву. Лорана с топором в руках кралась позади волчьей стаи, Флинт шел за Лораной, одним глазом присматривая за ней, другим — за волками.

— Постарайся ударить его по спине, девочка, — наставлял гном. — Целься в самую широкую часть. Вложи в удар всю свою силу!

Тас поспешно сунул очки в карман и потянулся к своему ремню. Гроза Кроликов, как всегда, был на своем месте.

— Может, после этого я переименую тебя в Грозу Волков, — пообещал он ножу.

Тас последовал за своими друзьями. Он успел забыть, что обещал Лоране не шуметь, и уже готов был издать радостный клич, но слова застряли у него в горле.

Рыцари встали плечом к плечу, готовясь дать отпор приближающемуся врагу. Волки бежали к ним, красные глаза сверкали в заливающем пещеру жутком свете. Начал падать снег — магический снег. Свет померк, так что люди едва различали окружающее.

— Проклятый глупец! — злобно выругался Эран. Его голос дрожал от ярости. — Жестокий, заносчивый болван! Что ты скажешь нам теперь?! Какие мудрые слова ты заготовил нам перед смертью?!

— Эран, — тихо сказал Бриан, облизывая пересохшие губы, — этим ты не поможешь…

Стурм стоял слева от него. Высокий, с гордой осанкой, он держал наготове меч, не спуская глаз с волков, и что-то шептал. Слова едва можно было разобрать. Гром понял, что Стурм молится, прося Паладайна о помощи и поручая Богу их души.

Внезапно Бриану мучительно захотелось верить в Бога, какого-нибудь Бога! Чтобы не стоять у границы бездны пустоты и безмолвия. Чтобы его боль и ужас имели какой-то смысл, чтобы его жизнь имела смысл. И чтобы его смерть имела хоть какое-то значение. Чтобы он не потерял так недавно обретенную любовь здесь, в ледяной пещере, в которую его привела никому не нужная миссия. Горький привкус наполнил его рот. Должно быть, Боги и вправду вернулись, но слишком поздно для него.

— Замолчи, Светлый Меч! — рявкнул Дерек — Замолчите все!

Он был спокойным, хладнокровным командиром, примером мужества, вдохновлявшим остальных, как и предписывал Кодекс. Если его и терзали сомнения, он их не выказывал. „Он-то верит, — подумал Бриан. — Дерек верит в Дерека и не может понять, почему остальные не разделяют его веры. Он полагает, что мы должны умереть с верой в него“, — внезапно осенило Грома. Это показалось ему до того забавным, что он не смог сдержать смешок, чем навлек на себя очередную вспышку гнева.

— Внимание!

— К чему? — взорвался Эран. — К тому факту, что мы погибнем жуткой смертью, разорванными на куски дикими зверями, и наши кости будут покоиться в их утробе?…

— Заткнись! — закричал Хранитель Венца. — Все вы, заткнитесь!

Согласно Кодексу предводитель никогда не опускается до крика, никогда не выходит из себя, никогда не сомневается и не выказывает страха…

Снежинки падали на ресницы Бриана. Он несколько раз сморгнул их, не отрывая взгляда от волков. Словно действуя по какому-то сигналу, звери внезапно ринулись вперед.

Стурм вскрикнул и рубанул мечом. Большой белый волк упал у его ног, кровь брызнула из раны на шее. Другой волк, рыча, стал подбираться к Бриану, обнажив длинные клыки, но внезапно отпрянул в сторону и растянулся на льду. Гром заметил, что зверь скользнул мимо него с торчащей меж ребер стрелой. Еще одна стрела настигла свою цель в прыжке, и еще один волк рухнул на лед. Между тем громадный зверь несся по снегу прямо на Бриана. Рыцарь хотел остановить его ударом меча, но волк, высоко подпрыгнув, набросился на Грома сверху. Сильные лапы уперлись рыцарю в грудь, и зверь сумел повалить его на землю. Меч вылетел из затянутой в перчатку руки и скользнул в сторону.

Бриан ощутил на своем лице горячее дыхание волка, запах гнилого мяса из его пасти. Желтые зубы вгрызлись в его плоть. Слюна, теперь красная от крови, залила лицо. Зверь прижал его ко льду. Гром размахивал руками, но ничего не мог сделать. Волчьи клыки вонзились ему в шею, и Бриан закричал, но из его груди вырвалось лишь жуткое бульканье. Волк готов был перекусить ему горло. Вдруг зверь громко взвыл и метнулся в сторону. Гром поднял глаза и увидел над собой Стурма, его клинок торчал из волчьего бока.

Светлый Меч склонился над Брианом. Рыцарь едва мог видеть его сквозь пелену падающего снега. Стурм взял его за руку и крепко ее сжал, другой рукой продолжая наносить удары приближающимся волкам.

— Я сейчас встану, — хотел сказать Бриан. — Я помогу тебе сражаться. Просто мне нужно… перевести дух…

Он сжал руку Стурма и попытался сделать вдох, но не смог.

Бриан Гром все держал руку своего оруженосца, а снег падал, холодя его лицо — и он отошел…

Лорана видела, как упал Бриан. Она видела, как Стурм склонился над ним, продолжая сражаться. Волк запрыгнул Стурму на плечи. Невероятным усилием тот поднялся на ноги, сбросив с себя зверя. Волк упал на спину. Стурм вонзил меч ему в брюхо, и зверь, взвыв от боли, принялся молотить лапами воздух.

Эран сражался как опытный боец. С его меча стекала кровь, а рядом высилась груда тел. Волки попятились, не спуская с него глаз, а затем несколько прыгнули на него разом, пытаясь повалить великана. Один подкрался сзади, острые клыки пропороли кожаный сапог и вонзились в щиколотку, повредив сухожилие. Эран упал, и звери, рыча, набросились и стали рвать его плоть. Эран закричал, призывая на помощь. Стурм ничего не мог сделать. Волк вцепился в его правый рукав, пытаясь повалить. Светлый Меч ударил его кулаком, чтобы заставить разжать челюсти.

Лорана услышала крики Эрана и оглянулась, чтобы посмотреть.

— Флинт, помоги ему! — крикнула она.

Гном посмотрел на нее нахмурившись — ему не хотелось оставлять девушку одну.

— Иди скорее! — попросила эльфийка.

Флинт бросил на нее страдальческий взгляд и побежал на помощь.

Он с ревом набросился на рассвирепевших волков сзади и принялся орудовать топором, так что скоро лезвие стало красным. Волки, обезумевшие от вкуса свежей крови, продолжали терзать Эрана, который уже прекратил бороться. Один зверь издох, так и не разжав челюстей, сомкнувшихся на теле жертвы.

Флинт оттащил Длинного Лука и встал у тела рыцаря, отгоняя волков.

— Реоркс, помоги мне! — воскликнул он.

Красный от крови топор сверкал в заливавшем туннель свете. Волкам не нравился этот блеск, и они подались назад, но все же не спускали с гнома глаз.

— Эран? — позвал Дерек, оглядываясь. В пылу битвы он не видел, что происходит.

Флинт взглянул на Длинного Лука, лежавшего под грудой волчьих тел, но не осмелился отвлечься.

— Тас! — крикнул он. — Ты мне нужен! Иди сюда! Посмотри, что с Эраном, — велел Флинт подбежавшему кендеру.

Тассельхоф, напрягая все силы, принялся оттаскивать и раскидывать тела волков, пока не добрался до Эрана. Глаза рыцаря были широко открыты, снежинки опускались на них, но рыцарь не моргал. Его лицо было изуродовано. Лужа крови под его головой уже успела замерзнуть.

— О Флинт! — воскликнул кендер, задыхаясь от отчаяния.

Гном взглянул через плечо.

— Да пребудет с ним Реоркс, — мрачно произнес он.

Тас взвизгнул, предупреждая друга об опасности, и Флинт вновь принялся орудовать своим топором, отбиваясь от разъяренных зверей.

Стурм и Дерек стояли спиной к спине, чтобы не дать волкам наброситься. Вокруг рыцарей образовалось кольцо тел. Раненые волки выли и отчаянно пытались подняться, остальные лежали тихо. Мечи стали липкими от крови, стекавшей по лезвию и заливавшей рукоять. Под меховыми одеждами с людей градом катился пот, от частого дыхания усы и брови заиндевели. Волки наблюдали, выжидая удобный момент. Стрелы, летевшие из темноты, убивали то одного, то другого. Но Гилтанас израсходовал почти весь запас, и на счету была каждая стрела.

— Эран? — задыхаясь, спросил Дерек.

— Мертв, — выдохнул Стурм.

Дерек не стал расспрашивать о Бриане. Он знал ответ. В какой-то момент он едва не упал, споткнувшись о тело друга.

Флинт оборонялся из последних сил. Он больше не рычал, ему приходилось беречь дыхание. Волк бросился на гнома, тот ударил топором и промахнулся. Зверь прыгнул на него, повалив на лед. Тассельхоф вскочил волку на спину. В приступе ярости он выкрикивал всякие обидные слова, которые, впрочем, не возымели никакого действия, поскольку волк то ли не понимал их, то ли не обращал внимания. Оседлав зверя, Тас наносил своей ручонкой удар за ударом, пока волк не перестал шевелиться.

Встав над хищником, Тассельхоф мрачно наблюдал за ним, готовый убить снова, если тот каким-нибудь образом воскреснет. Стоило волку пошевелиться, как Тас с диким криком набросился на него, удары ножа градом посыпались на зверя, так что Тас чуть не заколол Флинта, пытавшегося выползти из-под дергавшейся в конвульсиях туши.

Краем глаза Лорана видела хаос битвы. Используя вызванный чародеем снег как укрытие, она кружила вокруг Феал-хаса, стараясь зайти со спины. Стрелы Гилтанаса отрезали огромного волка от остальной стаи. Феал-хас ходил из стороны в сторону, наблюдая за битвой, от запаха свежей крови слюна капала с его длинных клыков. Он не замечал Лорану, пока та не подошла к нему со спины почти вплотную. Вой и рычание волков заглушали ее шаги.

Лорана видела изуродованное тело Бриана, лежавшее на окровавленном льду. Вначале ей было страшно, но теперь ярость вытеснила страх. Она подняла топор и, помня советы Флинта, замахнулась, целясь в самую широкую часть спины чародея-оборотня.

Феал-хас почуял ее. Он повернул голову и посмотрел на девушку, заглянув глубоко в ее сердце. Его взгляд вонзился в Лорану, словно волчьи клыки, растерзавшие Бриана. Она застыла, и топор повис в воздухе, готовый обрушить смертельный удар. Но воля эльфийки ослабела. Желтые глаза пригвоздили ее к месту, воровская рука потянулась к сердцу, чтобы покопаться в нем, похитить самое ценное, отбросив ненужное.

Лорана с ужасом поняла, что Гилтанас ошибся. Волчье тело не лишало архимага силы. Он наложил на нее заклятие, и она ничего не могла поделать, лишь трепыхалась, словно бабочка на булавке.

Волк зарычал, и девушка разобрала в низком рыке слова:

— Я уже видел тебя раньше!

— Нет, — дрожа, прошептала Лорана.

— О да, я видел тебя в сердце Китиары. И я вижу ее в твоем сердце, а в сердцах вас обеих я вижу полуэльфа. Не правда ли, забавно?

Лоране хотелось убежать, упасть на колени и скрыть в ладонях лицо. Но она ничего не могла сделать. Волк подошел ближе, а она была парализована, прикована к месту его злобным взглядом.

— Китиаре нужен Танис, — говорил Феал-хас, — и она его получит. Он будет навеки потерян для тебя, Лораланталаса. Только мне под силу остановить твою соперницу. Убив меня, ты отдашь Таниса ей.

Лорана слышала крики, смешавшиеся с рычанием волков. Она обернулась и увидела Бриана с разорванным горлом, труп Эрана, Флинта, выбирающегося из-под тел, Таса, утиравшего слезы и кровь.

В этот миг Феал-хас понял, что потерял ее. Он почувствовал опасность. Вначале появилась Китиара, чтобы одурачить его. Это она накликала беду, и теперь здесь эта эльфийка, чтобы прикончить его. Обе они стояли перед его мысленным взором и смеялись.

В нем закипел гнев. Если бы он был в своем теле, он уничтожил бы эту слабую женщину одним словом, одним движением. Он бы разорвал ее на куски, сожрал бы ее плоть, выпил бы кровь. И когда-нибудь он сделал бы то же самое с Китиарой.

Лорана почувствовала, что хватка чародея ослабела, увидела ярость в его желтых глазах. Она поняла, что решающий миг настал, и крепче сжала топор. Забыв о Танисе и о Китиаре, девушка отдала себя, свое прошлое и будущее в руки Богов.

Волк оскалился и бросился на нее.

— Будь что будет, — спокойно произнесла Лорана и полоснула зверя по горлу.

Топор, благословленный Хаббакуком, рассек магическую защиту крионика и глубоко вошел в его плоть. Брызнула кровь. Феал-хас взвыл. Белый волк упал с открытой пастью и вывалившимся языком, истекая кровью и слюной. Желтые, полные ненависти глаза уставились на Лорану. Бока волка судорожно вздымались, когти скребли лед, который тут же покраснел от крови, хлеставшей из смертельной раны.

Едва слышные слова, темные и колючие, вонзились в сердце эльфийки, словно волчьи клыки:

— Любовь была моим проклятием! Любовь будет и твоим проклятием, и ее!

Ненависть и жизнь погасли в глазах зверя, и в момент смерти заклинание, превратившее чародея в волка, потеряло свою силу. Только что перед Лораной лежал звериный труп, но едва лишь она провела рукой по глазам, стирая снег, как увидела тело эльфа, застывшее в луже крови. Голова была почти отделена от туловища.

Лорана судорожно вздохнула и отвернулась. Ее начал бить озноб, она не могла унять дрожь. Подняв глаза, девушка увидела бегущего к ней волка и попыталась замахнуться, но топор, казалось, стал слишком тяжелым для нее. Лорана судорожно вздохнула.

Волк не обратил на нее внимания. Он осторожно подошел к телу. Почуяв запах крови, зверь вскинул голову и горестно взвыл. Остальные волки, услышав его вой, прекратили бой и присоединились к нему, оплакивая Феал-хаса. Зверь посмотрел на Лорану, затем перевел взгляд на сверкающий топор, обагренный кровью. Зарычав, он повернулся и потрусил прочь. Остальные члены стаи последовали за ним и исчезли в лабиринте туннелей.

Лорана рухнула на колени, в руках она продолжала сжимать топор. Ей казалось, что он примерз к ее ладоням.

Гилтанас опустился на колени возле нее, обняв ее за плечи.

— Ты не ранена? — испуганно спросил он, когда к нему вернулся дар речи.

— Я цела, — тихо ответила она. — Чародей не причинил мне вреда.

Внезапно она осознала, что сказала правду. Феал-хас пытался наложить на нее страшное проклятие, но его усилия оказались тщетны. Если любовь и стала для эльфа проклятием, то лишь потому, что он сам извратил нечто прекрасное, взрастив вместо этого что-то уродливое и темное. Она ничего не знала о Китиаре. Его слова показались Лоране бессмыслицей. Потому что ее любовь была благословением и продолжала им быть, независимо от того, отвечал Танис на ее чувство или нет.

Да, она не была идеалом. И понимала, что еще будет время, когда она испытает отчаяние, ревность, горечь, но любовь приблизит ее к совершенству.

— Со мной все хорошо, — твердо повторила Лорана и, поднимаясь на ноги, бросила топор на тело мертвого чародея. — Как остальные?

Гилтанас покачал головой. Стурм стоял над телами Бриана и Эрана. Он перепачкался в крови, был бледен и измучен, но было непохоже, что он ранен. Флинт крепко держал Тассельхофа, который дико размахивал Грозой Кроликов, крича, что перережет всех волков на свете.

Лорана поспешила к кендеру и обняла его. Слезы потекли из глаз Таса, и он повалился на лед, его покрытое кровью тельце сотрясали рыдания.

На лице Дерека алели борозды от волчьих когтей. На руках и плечах виднелись следы клыков. Рукава шубы были разодраны в клочья. Кровь струилась из раны на боку. Он посмотрел на тела Бриана и Эрана и слегка нахмурился, словно пытаясь припомнить, встречался ли с ними раньше.

— Я иду в драконье логово, чтобы разыскать Око, — сказал он наконец. — Светлый Меч, ты остаешься на страже. Не позволяй никому следовать за мной, особенно эльфам.

— Гилтанас и Лорана спасли тебе жизнь, — хрипло произнес Стурм.

— Делай, что тебе велено, — холодно ответил Дерек. Он вышел из зала, направляясь к логову.

— Да пребудут с ним Боги, — прошептала Лорана.

— Скатертью дорога, — бросил Флинт, похлопывая по спине всхлипывающего кендера.

15

Око было довольно. Все шло как нельзя лучше. Могущественный маг, державший его в плену — правда, и в безопасности тоже, хотя Око теперь предпочитало об этом не думать, — был мертв. За прошедшие столетия оно возненавидело Феал-хаса. Око то и дело пыталось соблазнить чародея воспользоваться им, надеясь поработить. Однако Феал-хас был слишком умен, и Око беспрестанно строило козни, чтобы изыскать способ выбраться из этого забытого Богами места.

В один прекрасный день Боги о нем вспомнили. Такхизис вернулась и заговорила о крови, огне и победе. Око услышало эти обольстительные речи и захотело стать частью ее нового мира. Но Феал-хас не отпустил бы его. У эльфа были столь могущественные покровители среди Богов, что он мог позволить себе оставаться глухим к речам Владычицы Тьмы.

Тогда появился Ариакас со своим планом использовать Око, чтобы нанести поражение соламнийцам. Прибыла Китиара и положила начало осуществлению этого плана. Она убила стража, и Феал-хас был вынужден оставить Око под охраной бестолковой драконицы. Более того, самонадеянный маг оказался настолько неосторожен, что использовал Око, чтобы заманить своих врагов в ловушку. Не Око стало причиной смерти Феал-хаса, но ему было приятно думать, что и оно оказалось к ней причастно.

Теперь победоносный рыцарь приближался, чтобы забрать свою добычу. Сущность пяти драконов, заключенная в хрустальном шаре, завертелась и закружилась в нетерпении. Око вспыхнуло таинственным светом, который тут же погас, стоило рыцарю переступить порог зала. Оно сделалось прозрачным, словно кристально чистое озеро ясным летним днем. Ни намека на рябь не пробежало по его гладкой поверхности. Светлое и невинное, симпатичное и совершенно безвредное, лежало оно на своем постаменте и выжидало.

Рыцарь вошел в логово, переполненный наивным восторгом, в совершенном неведении. Он двигался медленно и осторожно, держа наготове меч на случай, если столкнется с драконом или каким-нибудь стражем. В логове никого не было, за исключением жертв Слякоти — вмороженных в лед тел, которые она выковыривала и пожирала, когда ленивой бестии не хотелось отправляться на охоту.

Рыцарь сразу же обнаружил Око. Драконы, заключенные внутри, ощутили его страстное желание. Однако Дерек не прибавил шагу, продолжая двигаться медленно, то и дело оглядываясь, боясь, что кто-то подкрадется сзади. Око терпеливо ждало.

Наконец, убедившись, что он один в логове, рыцарь убрал в ножны меч и одним прыжком очутился рядом с вожделенной добычей. Он снял с пояса мешок из оленьей кожи, затем смерил взглядом мешок и Око и слегка нахмурился — оно было слишком большим и не поместилось бы внутрь.

Сзади раздался какой-то звук. Рыцарь выронил мешок и, выхватив меч, обернулся. В этот миг Око сжалось, сделавшись как раз нужного размера. Звук больше не повторялся, и рыцарь вновь повернулся к Оку. Ему показалось, что оно стало меньше, в глазах пришельца сверкнуло подозрение. Он отступил на шаг.

Око спокойно лежало на своем пьедестале.

Дерек тряхнул головой. Он был ранен, измотан, истекал кровью. Должно быть, он ошибся. Снова убрав меч в ножны, рыцарь поднял мешок с ледяного пола, протянул руки и коснулся Ока.

О, как мало знал он о магических предметах и как скоро суждено было ему это понять — к своему вечному раскаянию!

Существуют заклинания, которые необходимо произнести перед тем, как дотрагиваться до подобных артефактов. Это не гарантировало, что Око подчинится, но ослабило бы волю заключенных в нем драконов. Тот, кто решился протянуть к Оку руку, должен обладать могучей волей, должен быть готов подчинить себе сущность плененных сущностей. Он должен быть готов противостоять рукам, которые потянутся ему навстречу, чтобы повергнуть его.

Рыцарь думал, что ему нужно всего лишь взять хрустальный шар. Око вывело его из этого заблуждения самым неожиданным и страшным образом, вспыхнув ярким светом, ослепившим рыцаря. Он прикрыл глаза и не заметил, как разноцветная субстанция внутри закружилась и заплясала. Не видел он и рук, потянувшихся оттуда и схвативших его руки.

Дерек глотнул воздуха. Он попытался освободиться, но у него не хватило сил. Его воля поколебалась. Он был сбит с толку и ужасно напуган. Око подавило его волю и не отпускало до тех пор, пока рыцарь не перестал сопротивляться.

Драконы стали нашептывать ему слова отчаяния, лишая надежды.

Когда все было кончено, они отпустили рыцаря.

Довольный собой, так и не понявший, что произошло, Дерек Хранитель Венца забрал Око Дракона из Ледяного Замка. Отныне он обречен был вечно слышать голоса, шепчущие в ночи о гибели.

16

Волки убежали, но опасность не миновала. Дерек отправился в логово драконицы на поиски Ока. Лорана и остальные оставались в туннелях под осажденным Замком. Шум сражения был слышен и здесь. Ледяной народ сумел пробиться внутрь, и бой продолжался в стенах Замка. Битва еще не закончилась. Волшебник был мертв, но его приспешники продолжали обороняться.

Стурм убрал меч в ножны и опустился на колени у тел товарищей. Он закрыл им глаза, накинул на изуродованное тело Эрана свой плащ и, набрав пригоршню снега, смыл кровь с лица Бриана.

Лорана боялась, что Гилтанас бросится вслед за Дереком и даже станет драться с ним за Око. Но тот остался. Он смотрел на тела двух рыцарей, вспоминая, что еще вчера вечером они были живы, смеялись, беседовали и пели. Эльф склонил голову, его глаза наполнились слезами. Лорана стояла рядом с ним. Он обнял ее за плечи, вдвоем они опустились на колени в снег, чтобы отдать дань погибшим. Флинт утер глаза и откашлялся, чтобы прочистить горло. Тассельхоф размазывал по лицу кровь, сморкаясь в носовой платок Карамона.

Эран и Бриан спали смертным сном, сжимая в остывших руках мечи.

Стурм поднял глаза к небу и стал тихо молиться:

— Да обретут эти славные воины покой в чертогах Хумы…

— Оставь это теперь, — перебил его Дерек.

Он вернулся из драконьего логова, держа в руках кожаный мешок, перевязанный тетивой.

— Я нашел Око. Нужно выбираться отсюда, пока нас не обнаружили.

Он взглянул на тела Эрана и Бриана, лежавшие на залитом кровью льду, и судорога исказила его лицо; слезы навернулись на глаза, губы задрожали. Но рыцарь сжал губы и утер глаза.

— Мы вернемся сюда за телами, после того как доставим Око в безопасное место, — холодно и бесстрастно произнес он.

— Иди, мой господин, — тихо возразил Стурм, — я останусь с павшими.

— Зачем? Они никуда не уйдут! — сказал Дерек со злостью.

Флинт нахмурился, издав глухое рычание. Лорана непонимающе посмотрела на рыцаря.

Стурм стоял молча, не шелохнувшись. Дерек обвел всех гневным взглядом:

— Вы считаете меня бесчувственным, но я думаю о них. Прислушайтесь! — Он указал в сторону туннеля, откуда доносился шум битвы, бряцание оружия, крики раненых. И эти звуки с каждой минутой приближались. — Рыцари отдали свои жизни. Ты хочешь, чтобы их жертва оказалась напрасной, Светлый Меч? Может, ты думаешь, что нам всем нужно остаться здесь и умереть вместе с ними? Или мы завершим нашу миссию и останемся в живых, чтобы воспеть их подвиги?

Никто не произнес ни слова.

Дерек пошел по туннелю к выходу. Он даже не обернулся, чтобы посмотреть, следуют ли за ним остальные.

— Дерек прав, — в конце концов произнес Стурм. — Нельзя допустить, чтобы их жертва была напрасной. Паладайн сохранит их. Ничего не должно случиться с телами до тех пор, пока мы не вернемся, чтобы забрать их домой.

Светлый Меч отсалютовал каждому павшему и пошел за Дереком.

Гилтанас подобрал стрелы, какие смог найти, и последовал за Стурмом. Флинт кашлянул, потер нос и, подняв Тассельхофа, шлепнул кендера и велел ему шевелиться и перестать хныкать.

Лорана задержалась в пещере, где лежали убитые. Друзья. Враги. Подняв топор, на котором замерзла кровь мага, она отправилась навстречу судьбе.

Песнь Ледяного Народа

Лестер Смит

1

Зима сковала Ансалон. Йоль пришел и ушел. Поиски Китиары продолжались, хотя и не с прежним усердием. Ариакас не послал за ней в погоню свои войска. Правда, он отправил по ее следу наемных убийц, но им было приказано вести поиски с осторожностью. Через некоторое время, казалось, все забыли о ней. Охотники за головами не протягивали больше стальных монет, спрашивая, видел ли кто-нибудь женщину-воина с черными кудрявыми волосами и кривой улыбкой.

Китиара этого не знала, но Ариакас отозвал ищеек. Он уже сожалел о случившемся, осознав, что совершил ошибку, начиная верить в заявленную невиновность. Император попытался переложить вину на Иоланту. А она умно перевела стрелки на эльфа Феал-хаса. Эльф действительно оказался сплошным разочарованием для Ариакаса, который, впрочем, никогда на него слишком не полагался. Пришло известие, что маг убит и Ледяной Замок разрушен.

По крайней мере, рыцарь Дерек Хранитель Венца пал жертвой козней императора Он отнес Око Дракона в Соламнию, и шпионы Ариакаса донесли, что оно явилось поводом для раздора с эльфами и послужило причиной дальнейшей деморализации Рыцарства.

Ариакас желал возвращения Кит. Он, наконец, решил развязать войну с Соламнией, и ему нужны были ее опыт, умение повести за собой солдат, ее отвага. Но ее так и не сумели разыскать.

Такхизис могла бы сообщить Ариакасу о местонахождении Китиары, поскольку Владычица Тьмы пристально следила за Темной Госпожой. Но Такхизис предпочла держать Ариакаса в неведении. Может, император и будет доволен вступлением в войну Лорда Сота, но он явно не обрадуется союзу Сота и Китиары. За спиной у Кит и так стояла преданная армия. Она командовала синими драконами, которые также были ей верны. Если к ней присоединится и могущественный Рыцарь Смерти, Ариакас почувствует, что Корона Власти на его голове дрогнула. Он попытается отговорить Китиару от путешествия в Даргаардскую Башню, а этого Такхизис допустить не могла.

Охотники за головами надоедали Китиаре, но не представляли реальной угрозы. Никто не узнавал ее в одежде богатого и влиятельного спиритора и не осмеливался ее беспокоить. Однажды она даже вела забавную беседу с одним таким охотником; описав ему себя, она направила его в другую сторону, обрекая на долгие и бесплодные поиски. Но когда она выехала на дорогу, ведущую в Найтлунд, преследование прекратилось. Никто не последовал за ней в проклятую землю.

Ее путешествие было долгим и утомительным, в распоряжении Китиары оказалось пропасть времени, чтобы обдумать предстоящую схватку с Лордом Сотом. Она должна была выработать план действий. Китиара никогда не вступала в бой без предварительной подготовки. Ей необходима была информация о том, с каким противником придется иметь дело. Достоверная информация, а не легенды, мифы и страшилки, выдуманные кендерами, или бабушкины сказки. К несчастью, такие сведения раздобыть было нелегко. Ни один из тех, кто видел Лорда Сота, не вернулся, чтобы рассказать об этой встрече.

Китиара могла полагаться только на то, что сообщила ей Иоланта во время их короткой и достопамятной встречи в Храме Нераки. Кит жалела, что у нее не было времени как следует расспросить ведьму. Момент был слишком неподходящий. Впрочем, все истории сходились в определенных пунктах: армия мертвецов, три баньши, чья песня останавливает сердца, и сам Рыцарь Смерти, способный убить ее одним словом. Обдумывать предстоящую схватку было все равно, что планировать самоубийство. Вопрос состоял лишь в том, как умереть быстрее и легче.

У Китиары был подаренный Иолантой браслет. Ведьма научила ее, как им пользоваться, но Китиаре хотелось больше узнать об этой вещице. Не потому, что она не доверяла Иоланте. Ведьма все-таки спасла ей жизнь.

И все же на самом деле Иоланте Кит не доверяла. Она отправилась с браслетом в колдовскую лавку. Ее владелец — маг, носивший красную мантию, хотя владевший навыками и белой, и черной магии, — вцепился в браслет, не желая его возвращать. Глаза чародея загорелись, рот приоткрылся. Он гладил и ласкал ценную вещь. Его голос стал хриплым, когда он заговорил о браслете. Это старинный и очень ценный предмет, сказал он Китиаре. Он знал о подобных браслетах только по слухам. Прежде ему не доводилось видеть ничего подобного. Он произнес заклинание, и браслет отозвался, доказав, что он магический. Хотя владелец лавки и не мог бы поклясться своими Богами, что браслет, как было обещано, защитит Китиару от смертельного ужаса, все же это было весьма вероятно. Наконец, любовно держа браслет в ладонях, хозяин предложил Китиаре выбрать взамен любой предмет из его лавки. Когда она отказалась, он предложил ей всю лавку.

Китиаре пришлось чуть ли не силой вырвать артефакт из рук этого человека. Маг следовал за ней по улице, ноя и моля. Ей пришлось пришпорить коня, чтобы избавиться от надоедливого продавца. До этого Кит относилась к браслету довольно легкомысленно: она сунула его в мешок и почти о нем не думала. Теперь же она стала обращаться с ним осторожно, то и дело проверяя, на месте ли ее драгоценность. То, что Кит узнала о браслете, не прибавило ей оптимизма. Даже наоборот. Иоланта не подарила бы ей столь ценную вещь, если бы не была уверена, что она будет необходима Кит.

Это обстоятельство удручало.

Китиара решила, что сделает то, чего не делала ни разу в своей жизни, — попросит помощи у Богов. По милости Такхизис отправилась она в это путешествие. Узнав, что на границе с Найтлундом обитает оракул, Китиара сделала крюк, чтобы попросить помощи у Владычицы Тьмы.

Оракул жил в пещере и, если судить по исходившему оттуда зловонию, был очень могущественным. От запах нечистот, курений и вареной капусты стошнило бы и тролля. Кит зашла в пещеру и уже готова была повернуться и выйти, когда ее схватил за руку какой-то замарашка, настолько оборванный и грязный, что невозможно было определить его пол, и втащил внутрь.

Скрестив ноги, у очага сидела старая карга с желтыми нечесаными патлами, закрывавшими лицо. Дряблая плоть свисала с костей, груди, угадывавшиеся под ее рубищем, доставали до колен. Взгляд мутных глаз был рассеянным. Казалось, она пребывала в трансе — раскачивалась, бормотала что-то и мотала головой. Замарашка протянул руку, требуя в уплату полновесную монету, если Китиара хочет задать вопрос оракулу Владычицы Тьмы.

Кит терзали сомнения, но она была в отчаянном положении. Она протянула монету. Замарашка внимательно осмотрел ее, чтобы удостовериться, что это не фальшивка. Затем пробормотал:

— Хорошо.

И остался посмотреть представление.

Старуха приподнялась, чтобы бросить в огонь пригоршню какого-то порошка. Порошок затрещал и зашипел, и пламя изменило цвет, становясь то зеленым, то синим, то красным, то белым. Старуху окружили кольца черного дыма, и она начала стонать и поворачиваться в разные стороны.

Дым был таким едким, что у Китиары навернулись на глаза слезы. Она задыхалась и вновь попыталась выйти, но, как и в первый раз, слуга схватил ее за руку и приказал ждать. Оракул должен был заговорить.

Карга села прямо. Она открыла глаза, теперь они были осмысленными и светящимися. Бормотавший что-то невнятное голос стал чистым и сильным, глубоким, холодным и пустым, словно сама смерть:

— Я стану сражаться под знаменами лишь того Повелителя, у которого хватит отваги провести ночь наедине со мной в Даргаардской Башне.

Старуха снова стала бормотать и мяукать что-то себе под нос. Китиара была обеспокоена — и на это она потратила деньги?

— Я знаю об обещании Рыцаря Смерти, потому-то я туда и отправляюсь. Но мне нужна помощь Владычицы Тьмы. Я не смогу быть полезна ей, если Лорд Сот убьет меня прежде, чем я успею открыть рот. Если бы Владычица Тьмы пообещала мне…

Карга подняла голову. Она посмотрела на Китиару и резко прокаркала недовольным тоном:

— Это и есть Испытание, глупая девчонка!

Старуха вновь погрузилась в транс, и Китиара поспешила унести ноги.

Оракул произнес слово „Испытание“. Лорд Сот будет испытывать Кит. Это обнадеживало и могло означать, что он не станет убивать свою гостью в ту секунду, когда ее нога переступит порог его чертогов. С другой стороны, это также могло означать, что он оставит ее в живых лишь для того, чтобы развлечься. Возможно, он убивает людей, когда пресыщается созерцанием их мучений.

Кит продолжала свое путешествие на север.

По заброшенным деревням Китиара поняла, что пересекла границу Найтлунда. Дорога, по которой она ехала, едва ли заслуживала этого названия. Соламния всегда славилась прекрасными дорогами. Войска маршировали быстрее по хорошим трактам, купцы добирались до самых отдаленных городов. Хорошие дороги были залогом крепкой экономики. Даже после Катаклизма, во времена страшной разрухи, градоправители первым делом стали восстанавливать дороги везде, кроме Найтлунда.

Множество дорог было разрушено во время Катаклизма, затоплено вышедшей из берегов рекой, разбито землетрясениями. Те, что уцелели, из-за небрежения пришли в совершенную негодность, а местами и вовсе исчезли, так как природа властно заявляла на них свои права. Дороги, по которым пришлось теперь ехать Кит, заросли травой и были занесены снегом за отсутствием путников. Кит по нескольку дней кряду не встречала ни единой живой души.

До границы с Найтлундом она ехала быстро. А теперь ее продвижение сильно замедлилось. Китиаре пришлось сделать большой крюк вдоль берега реки, поскольку мост смыло. Ей нужно было продираться сквозь высокую и жесткую, словно проволока, траву, доходившую коню до боков. Один раз дорога привела ее к оврагу, другой — к отвесной скале. Иногда Кит удавалось проделать лишь несколько миль за целый день. Конь уставал, а ей приходилось тратить время на охоту, поскольку все гостиницы и трактиры, мимо которых она проезжала, были заброшены.

Кит с ранней юности не пользовалась луком и стрелами и уже забыла, как это делается. Голод, однако, отточил ее мастерство, и время от времени ей удавалось подстрелить оленя. Но после этого тушу нужно было освежевать и разделать — и это тоже отнимало массу ценного времени.

Если дело и дальше так пойдет, она доберется до Даргаардской Башни, когда будет так же стара, как карга в пещере, если вообще туда доберется.

Досаждали ей не только скверные дороги, непроходимые леса и голод, приходилось постоянно быть настороже, ибо эта часть Ансалона стала домом для тех, кто оказался вне закона. Она сняла с себя облачение богатого жреца, предвидя, что это сделает ее желанной добычей, и надела куртку, в которой бежала из Нераки, и раздобытый по дороге кожаный панцирь. Она вновь походила на одинокого наемника, искателя приключений, но даже это не спасало. В Найтлунде попадались и те, кто, не раздумывая, убил бы ее за пару сапог.

Днем она ехала, постоянно сжимая рукоять меча. Однажды стрела угодила ей в спину и застряла в кожаном панцире. Китиара приготовилась к битве, но трус, пустивший стрелу, не осмелился встретиться с ней в открытом бою.

Ночью она спала вполглаза — или, во всяком случае, пыталась. Иногда усталость пересиливала, и Кит словно проваливалась в бездну. К счастью, конь Великого Кхана был обучен стеречь сон хозяина — в Кхуре без этого было не обойтись. Кит часто просыпалась от тревожного ржания. Вскакивая на ноги, она хваталась то за кинжал, то за меч, видя, как некая тень вновь скрывается в темноте.

До сих пор ей везло. На нее нападали разбойники, действовавшие в одиночку. Но придет ночь или день, когда она столкнется с шайкой, — и это будет конец.

— Я не могу этого сделать, Ваше Величество, — как-то произнесла Китиара, пробираясь по глубокому снегу, держа под уздцы коня. Дорога была слишком скверной, чтобы ехать верхом без риска покалечить животное. — К сожалению, я не сдержу слова, так или иначе оно будет нарушено. Я просто не доживу до того дня, когда увижу Даргаардскую Башню.

Кит споткнулась и остановилась. Ей не хотелось признавать поражение, но она была слишком голодной, усталой, замерзшей и подавленной, чтобы продолжать путь. Она уже начала поворачивать, решив отправиться назад той же дорогой, которой приехала, как вдруг Ветер издал испуганное ржание и взвился на дыбы. Кит крепко держала его за узду, и внезапным движением конь чуть не вырвал ей руку.

Китиара отпустила жеребца и схватилась за меч. Тот вновь опустился на землю и стоял, весь дрожа, в хлопьях белой пены, бешено вращая глазами. Китиара огляделась и ничего не увидела, но страх животного передался и ей.

Кит повернулась вновь, и солнце сверкнуло на лезвии меча. Громадный вороной конь с горящими, словно красные угли, глазами преградил им путь. На нем в дамском седле сидела женщина в черных бархатных одеждах. Ее юбка красивыми складками ниспадала до самой земли. Лицо было скрыто под черной вуалью. Сидела она гордо и прямо, обтянутые черными перчатками руки свободно держали поводья.

Китиара выронила меч. Она испугалась больше, чем в ту минуту, когда ожидала прихода палача. Китиара рухнула перед Богиней на колени.

— Ваше Величество! — с ужасом выдохнула она. — Я не хотела сказать…

— Разумеется, хотела, — перебила ее Такхизис, и ее голос был мягким, как бархат, и твердым, как замерзшая земля, на которой стояла на коленях Кит. — Я слышала твой ультиматум.

Кит вздрогнула:

— Ваше Величество, это не был…

— Конечно был. Если я хочу, чтобы ты отправилась в Даргаардскую Башню, мне следует найти способ быстро доставить тебя туда, заявила ты.

„И желательно — живой“, — подумала Китиара, но произнести этого не решилась.

Она осмелилась взглянуть из-под длинных черных ресниц в лицо Богине, но ее черты скрывала вуаль.

— Если вы прикажете мне, Ваше Величество, я продолжу свой путь, — смиренно промолвила Китиара, — столько, сколько смогу…

Такхизис раздраженно хлопнула в ладоши. Она прямо сидела в седле, оглядывая лесную чащу и жалкое подобие дороги.

— Я дам тебе шанс, — сказала Королева. — До этого ты неплохо справлялась. Я знала, что это гиблое место, но не предполагала насколько. — Она повернула к Кит закрытое вуалью лицо. — Я еще раз помогу тебе, Темная Госпожа, но этот раз будет последним.

Рукой в черной перчатке Такхизис указала на небо.

Китиара взглянула наверх и издала радостный крик. Она увидела Ская. Дракон медленно летел и оглядывал окрестности, низко опустив голову. Китиара стала звать его по имени, вскочив на ноги и размахивая руками. То ли услышав крики Кит, то ли по приказу Королевы, дракон начал делать в воздухе круги, постепенно снижаясь.

Китиара вновь посмотрела на Такхизис:

— Благодарю, Ваше Величество. Я не разочарую вас.

— Если и разочаруешь, это уже не будет иметь ни малейшего значения, не правда ли? Поскольку ты будешь мертва, — ответила Богиня. — Думаю, мне нужно вернуть Великому Кхану коня, иначе он никогда не отстанет от меня со своим нытьем.

Изящным движением Такхизис взяла Ветра за узду и поскакала по дороге, а перепуганное животное последовало за ней. Когда Богиня скрылась в лесной чаще, Китиара осталась дожидаться счастливого воссоединения со Скаем.

Она была так рада видеть своего дракона, что едва удержалась, чтобы крепко не обнять его за шею. Но Кит знала, что Скай был бы глубоко оскорблен и едва ли простил бы ей такую вольность. Она начала с извинений, признав, что синий был прав и ее глупая беготня за полуэльфом навлекла на нее массу неприятностей и едва не стоила ей жизни. Скай не стал упрекать ее, говоря: „Я же тебя предупреждал“, а в свою очередь великодушно извинился перед ней, сказав, что не должен был ее покидать в трудную минуту.

После этого он сообщил ей, что она вновь в милости у Ариакаса. Император велел Скаю, даже можно сказать просил, отправиться на ее поиски. Эти новости заставили Китиару криво усмехнуться. Особенно когда она узнала, что Феал-хас мертв и Соламнийские Рыцари заварили порядочную кашу.

У Ариакаса было для Китиары важное поручение в Устричном. Император также хотел начать разрабатывать план штурма Башни Верховного Жреца.

— Наконец-то решился! — взвилась Китиара. — Теперь, когда рыцари стали поговаривать, чтобы отправить туда подкрепление! И если ему нужна Соламния, при чем здесь Устричный, расположенный в другой части континента? Что еще за секретная миссия? По-моему, император теряет контроль!

Скай в знак согласия повел хвостом и опустился на живот, чтобы Китиара могла забраться ему на спину. Он принес с собой синие доспехи и шлем Повелительницы Драконов, которые отдал ему Ариакас на тот случай, если дракон найдет Китиару. Она была отомщена. Водрузив на голову шлем, женщина поклялась, что Ариакас однажды пожалеет о том, что так с ней обошелся. Облаченная в доспехи, она чувствовала, что теперь ей все по плечу, даже встреча с Рыцарем Смерти уже не так страшила ее.

К дракону тоже вернулось хорошее настроение — Темная Госпожа вновь была с ним. Его синяя чешуя сверкала, он рыл когтями землю, готовый взлететь.

— Куда мы направляемся? — спросил Скай. — В Соламнию или в Устричный?

Китиара глубоко вздохнула. Ей предстояло объясниться.

— Такхизис тебе не сказала? — спросила она.

— Кто? Что сказал? — Скай повернул шею, и в глазах его мелькнуло подозрение.

— Мы летим на север, — сказала Кит. — В Даргаардскую Башню.

Дракон уставился на нее, а потом с облегчением произнес:

— Ты шутишь.

— Нет, — спокойно ответила Китиара. — Я не шучу.

— Тогда ты сошла с ума! — прорычал синий. — Если воображаешь, что я понесу тебя навстречу смерти…

— Я поклялась Такхизис, что отправлюсь туда, — возразила Китиара. — Что, ты думаешь, я делаю в Найтлунде?

— Может, преследуешь полуэльфа? Откуда, Бездна возьми, мне знать? — огрызнулся Скай.

— Танис Полуэльф забыт навсегда, — заверила дракона Китиара. — Мне сейчас нужно подумать о более важных вещах, а именно как выбраться живой из этой переделки.

Она объяснила, что дала обет Такхизис.

— Ты ведь знаешь нашу Королеву, — добавила Кит. — Я не могу теперь повернуть назад, это будет стоить мне жизни.

Скай действительно знал Такхизис, гнева Владычицы Тьмы боялись даже такие могущественные создания, как драконы. Но все же ему не нравился план Китиары, и Скай дал ей это понять.

— Не могу поверить, что ты собиралась отправиться туда без меня! — прогрохотал он. — Со мной у тебя есть хоть какой-то шанс выжить. Я превращу крепость в груду обломков и обрушу их на его голову. Рыцаря Смерти я убить не могу, но, по крайней мере, могу его расшевелить, заставив выбираться из-под нескольких тонн камней.

Китиара обхватила руками шею дракона, крепко сжала ее и велела подниматься.

Его идея была замечательной. И Китиаре не хотелось говорить ему, что она неосуществима.

2

Скай летел над лесами и болотами, реками и холмами, разрушенными деревнями, разбитыми дорогами, разбойниками и бродягами, населявшими Найтлунд, за несколько часов проделав путь, который стоил бы Китиаре многих дней тяжкого труда и опасностей. Они увидели Даргаардскую Башню уже ближе к вечеру на второй день.

Замок стоял на вершине скалы, из которой была высечена большая его часть. К нему вела узкая дорога, поднимающаяся по спирали. Одного взгляда на нее оказалось для Китиары достаточно, чтобы возблагодарить судьбу за то, что у нее есть Скай. Дорога была разбита, покрыта расщелинами, завалена каменными обломками, тут и там зияли пропасти.

О красоте самого замка некогда слагали легенды. Он был выстроен в виде наполовину раскрывшегося бутона розы, еще полного надежд и обещаний. Теперь почерневшие, оборванные лепестки внушали отвращение и ужас. Некогда цветущие и зеленые сады заросли зловредными сорняками. Единственная роза, по-прежнему цветущая в садах, имела зловещий черный оттенок, а прикосновение к ее ядовитым шипам грозило смертью.

Скай замедлил свой полет. Мало что на Ансалоне могло испугать могучего дракона, но вид этого места ему не понравился.

— Лететь дальше? — спросил он.

— Да, — ответила Китиара, и ей пришлось повторить свой приказ, поскольку в первый раз слово застряло у нее в горле.

Солнце никогда не освещало Даргаардскую Башню, она все время пребывала в тени божественного гнева. Едва Кит и Скай поравнялись с внешней стеной, как их поглотила тьма. Солнце по-прежнему светило, но оно превратилось в огненный диск, горящий на черном небе и не проливающий света на крепость. Мертвецы, стоявшие на ее стенах, могли видеть вдали залитый сиянием мир, зеленый и растущий, где были и жизнь, и тепло, и покой, навеки потерянные для тех, кто очутился в ловушке проклятой крепости.

Внезапно жуткая мысль пришла в голову Китиаре: вдруг и она может оказаться одной из этих потерянных душ? Ее бессмертный дух будет принужден присоединиться к этим воинам, которые должны вечно служить Лорду Соту. Китиара вздрогнула и попыталась отогнать ужасное предположение.

Она посмотрела вниз. Крепость стояла темная и пустынная. Ни огонька не было видно в разбитых окнах, но внезапно Китиаре открылось видение: огненный смерч взвился над крышей, в облаке копоти и пепла. Она ощутила запах горелой плоти, услышала, как в муках кричит младенец, одна-единственная жалобная нота звучала в ее ушах, пока постепенно не стихла. У женщины перехватило дыхание, заболел живот, нога свело судорогой. Она ощутила, как дрожь сотрясает тело дракона.

— Проклятый замок, — произнес Скай хриплым, сдавленным голосом. — Живым здесь не место.

Китиара согласилась с ним всем сердцем. Никогда еще не ощущала она такого ужаса и была буквально больна от страха, а ведь ей предстояло войти в ворота. Во рту она ощутила мерзостный привкус крови, ее вырвало. Китиаре не хватало воздуха. Она прижалась к Скаю и была готова скомандовать ему повернуть назад и лететь отсюда как можно быстрее. Лучше испытать на себе гнев Владычицы Тьмы, чем этот ужас. Но вместо слов раздался лишь хрип, и рот Китиары наполнился горячей горькой желчью.

— Что ты сказала? — прокричал Скай. — Улетаем?

Китиара судорожно глотнула воздуха и произнесла сквозь сжатые зубы:

— Приземляйся!

Скай покачал головой и стал снижаться кругами в поисках места, где можно было сесть. Единственной подходящей для этого площадкой казался двор, расположенный перед главными воротами. Дракону пришлось в последний момент сложить крылья, чтобы не задеть ими башню, он неуклюже шлепнулся на камни, чуть не врезавшись при этом в стену.

После такой жесткой посадки Кит еще довольно долго сидела на спине дракона, не решаясь ступить на проклятую землю. Она сняла шлем, сузила темные глаза, облизала губы и попыталась что-то сказать, но слов не последовало. Скай ее понял.

— Хорошая идея. Слезай, госпожа, и подыщи себе укрытие. Окажу, пожалуй, миру услугу и уничтожу это жуткое место! — прошипел Скай, и искры засверкали у него меж зубов.

— Будь осторожен! — сказала Китиара на прощание и отошла в сторону, чтобы не мешать дракону взлетать.

Скай отчаянно оттолкнулся задними лапами, чтобы подпрыгнуть достаточно высоко и расправить крылья, не задев каменных строений вокруг.

Ему это удалось, и он принялся кружить, приготовившись испепелить башни своим огненным дыханием. Но внезапно налетел порыв ветра, ударив дракона в грудь. Он отчаянно боролся с воздушным потоком, расправив крылья и растопырив в воздухе лапы. Ветер все усиливался, и Скаю не удавалось с ним справиться. В конце концов ветер подхватил дракона и понес прочь от башен, обратно в залитый солнечным светом мир. Там порыв внезапно ослаб, опустив сбитого с толку дракона посреди поля.

В ярости Скай поднял голову и вновь расправил крылья. Он отлично знал, кто наслал этот ветер, но сдаваться не собирался. Китиара нуждалась в его помощи. Едва он начал подниматься в воздух, очередной порыв ветра с ревом бросил его обратно на землю, где Скай и остался лежать, потеряв сознание.

Кит смотрела на это со спокойствием отчаяния. Она знала, что Такхизис не позволит дракону вмешаться. Придется действовать самой.

Отшвырнув свой шлем, Китиара, дрожа, стояла посреди пустынного двора и озиралась. Никого не было видно, но за ней наблюдало множество глаз. Царила тишина, но отовсюду раздавались крики и стоны. Не горел огонь, но она ощущала жар пламени.

Все вокруг таило угрозу, все было мертвенно и одновременно пульсировало некой жуткой жизнью. Они желали ее, хотели сделать такой же, заключить здесь на веки вечные. Двор был усеян трупами храбрецов и глупцов, пришедших сюда до нее. Все они умерли от ужаса, о чем свидетельствовали выставленные вперед руки, широко открытые рты, из которых вырывался предсмертный крик. Никто из них не добрался до ворот.

Страх внутри Кит нарастал, безотчетный, всепоглощающий. Ноги подкашивались, колени дрожали. Сердце то бешено стучало, то болезненно сжималось. Она не могла дышать. Холодный пот заливал лицо и грудь.

Страх… ужас… Голос, говорящий что-то… голос Иоланты…

„Он спасет тебя от смертельного ужаса…“

Магический браслет. Кит уже пыталась надеть его раньше, перед тем как вступить во двор, но браслет не налез на ее перчатку, и она положила его за нагрудник доспехов, намереваясь надеть, как только окажется в крепости. Но она была так напугана, что все мысли разом вылетели у нее из головы. Теперь она нащупала артефакт дрожащими пальцами, схватила и крепко сжала.

Тепло волной разлилось по ее телу, словно от глотка „гномьей водки“, успокоив и уняв страх. Сердце перестало бешено стучать, тошнота отступила, Кит вновь могла дышать. Она стала надевать браслет на руку.

В Башне раздалась песня. Женский голос тянул одну-единственную ноту, красивую и ужасную, пронзительную, плачущую, всепроникающую. Этот звук вонзился в Китиару, словно стальной клинок. Она уронила браслет, и он со звоном покатился по мощенному булыжником двору.

В ту же секунду вернулся ужас, раздирающий сердце, способный раздавить. Паника нарастала. В отчаянии женщина опустилась на четвереньки. В темноте она не могла найти свою драгоценность, и это сводило с ума, теперь она ясно увидела бушующий вокруг пожар. Китиара начала ощупывать все вокруг голыми руками. Булыжники были покрыты слоем сажи и пепла. Из трещин сочилась вода. Кит отдернула мокрую руку и с ужасом обнаружила, что ее ладонь была испачкана в крови.

Отсветы пожара становились ярче, и наконец-то она увидела лежавший поодаль браслет. Китиара попыталась до него дотянуться, как вдруг по обеим сторонам от браслета она увидела два блестящих сапога, наполовину скрытых оборванным по подолу плащом. Рука в перчатке схватила артефакт.

Кит подняла полные ужаса глаза.

Перед ней стоял Лорд Сот. В прорезях шлема горел огонь. Сполохи пожара отражались в стальных латах. Роза, украшавшая нагрудник, пошла трещинами, почернела и заржавела от покрывавшей ее крови.

В руке Рыцарь Смерти держал браслет. Глаза в прорезях шлема, казалось, вспыхнули от удивления еще ярче. Он поднял артефакт выше, так чтобы она видела, и на глазах Китиары сжал кулак. Послышался скрежет металла, и между пальцев рыцаря посыпалась серебряная пыль — сверкнула в свете пожара и впиталась в грязь.

— Это мошенничество, — произнес Лорд Сот. Рыцарь Смерти повернулся на каблуках. Плащ колыхнулся, словно волна тьмы. Он указал вперед и произнес:

— Этой ночью ты моя гостья.

Ворота Даргаардской Башни открылись.

3

Китиара проползла некоторое расстояние на четвереньках в грязи и крови, глядя на открытые ворота. Перед ней был большой зал, пустой и темный, освещенный лишь свечами искореженной металлической люстры, некогда сорвавшейся с потолка и теперь лежащей на полу. Если Кит не поднимется и не войдет в ворота, она станет еще одним трупом, валяющимся во дворе. Завтра Скай пролетит над Даргаардской Башней и увидит ее кости и гниющую плоть, закованную в синие доспехи и рогатый шлем Повелительницы Драконов. Скай будет ее оплакивать — единственный, — но со временем он найдет себе нового наездника. Ариакас рассмеется, когда узнает о ее бесславной кончине, и назовет дурой, заслужившей свою судьбу. Такхизис станет ее презирать. Лорд Сот подберет ее рогатый шлем и прибавит к своим трофеям. Это будет конец. Китиара Ут-Матар превратится в ничто, канет во тьму и забвение.

„Здоровый страх полезен, — говорил Грегор Ут-Матар своей дочери. — Но слишком сильный страх делает тебя никудышным бойцом. Когда ужас сжимает горло, ты начинаешь слишком цепляться за жизнь, чтобы сражаться, дочка. Пусть будет что будет, живи настоящим, потому что может оказаться — это все, что у тебя есть“.

Из ворот вышел воин, закованный в латы с эмблемой розы, это был один из вассалов Сота. Языки пламени лизали его на ходу, черня доспехи, покрывая волдырями кожу. Плоть истаяла, обнажив череп. В дымящихся руках он держал меч. Его глаза не видели ничего, кроме смерти… и Китиары. Он убьет ее, если ей не удастся прикончить его первой… только он-то уже был мертв.

Пусть будет что будет, живи настоящим, потому что может оказаться — это все, что у тебя есть…

Китиара отбросила свои амбиции, надежды, мечты и планы. В ней не было уже ни ненависти, ни любви, и когда не осталось ничего, ушел и страх.

Поднявшись на ноги, она обнажила меч и смело двинулась навстречу мертвому врагу. Доспехи защищали ее от жара пламени. Она издала боевой клич и скрестила оружие с мертвецом, чтобы проверить его силу и реакцию. Сила мертвого воина оказалась устрашающей. Он чуть не выбил оружие из рук Китиары. Она отступила и стала выжидать.

Но смерть, казалось, иссушила не только плоть воина, но и его мозг. Он поднял меч над головой и опустил его так, словно рубил дрова. Китиара увернулась, а затем в прыжке ударила его ногой в грудь, опрокинув на спину.

Мертвец распростерся на спине. Кит наступила ему на грудь и вонзила меч между шлемом и латным воротником. Пламя погасло. Воин не шевелился. Но прикончить его ей не удалось. Нельзя убить того, кто уже мертв.

Услышав позади бряцание доспехов, она повернулась, но недостаточно быстро. Меч ударил ее по левому плечу. Благодаря доспехам ключица уцелела, но удар был достаточно силен, чтобы пробить броню, благословленную самой Владычицей Тьмы. Пока мертвец замахивался, Китиара успела вонзить меч ему в шею, отделив голову от плеч. Второй труп пока еще лежал без движения, но она слышала, что первый позади нее уже поднимается на ноги.

Обернувшись, Китиара заметила, что он целится ей в спину. Тот, что стоял впереди, сделал выпад, она присела, и воин, который был сзади, заколол того, что стоял перед ней. Оба упали. Китиара выбралась из-под тел и увидела, что третий уже поджидает, целясь в нее копьем.

Кит быстро откатилась в сторону. Последовал удар, и у Кит от боли перехватило дыхание — копье глубоко вошло ей в бедро. Видя открытую рану, она ударила воина обеими ногами по коленям, так что тот полетел на землю, и кольнула копьем, но не стала тратить энергию на то, чтобы добить, — это все равно было невозможно. Умереть он не мог.

Все новые и новые мертвецы обступали ее, их было так много, что Китиара уже сбилась со счету. Они прыгали с укреплений, сбегали по лестницам, оставляя огненный след, пламя сверкало на лезвиях их мечей, в лишенных жизни глазах горела ненависть.

Кит была ранена и измучена. Страх подорвал ее силы, а ей приходилось продолжать биться. Она быстро огляделась вокруг. Ворота Даргаардской Башни стояли широко распахнутыми. Просторный зал, залитый светом свечей, оставался пустым. Внутри не было воинов. Мертвецы столпились впереди. Если она сможет пробиться к воротам крепости, войти туда живой…

Вытащив из сапога нож, она вонзила его одному из воинов в живот, под стальной нагрудник, и сделала шаг назад. Другому нанесла удар мечом, попав в прорезь шлема, а сама по-прежнему продолжала пятиться.

Нельзя было позволить им окружить себя, обойти со спины, встать между ней и открытыми воротами. Метя в промежность, она ударила мечом одного мертвеца между ног. Он рухнул вперед, и Китиара еще на шаг приблизилась к воротам.

Удар пробил ее нарукавник. Кровь хлынула из глубокой раны в предплечье, потекла по бедру. Другой удар пришелся в голову, перед глазами у Китиары все поплыло. Но она пересилила боль, поморгала, пока зрение не прояснилось, и продолжала сражаться и двигаться назад.

Дыхание с хрипом вырывалось из ее груди. Плечо болело. Меч сделался невероятно тяжелым. Рука, державшая кинжал, стала скользкой от крови. Когда она бросилась с кинжалом на врага, оружие вылетело из ее руки. В отчаянии она попыталась схватить его, но на него наступил сапог, и Китиаре пришлось проститься с клинком.

Меч вонзился ей в бок. Доспехи спасли ее от раны, но удар сломал ребра, теперь малейшее движение причиняло дикую боль. Кит продолжала отступать, по-прежнему разя и уклоняясь от ударов. Впереди нее два воина бились бок о бок, они делали это механически, без всякого смысла, нанося удары друг другу так же часто, как и ей. Они умирали, падали и вновь поднимались.

Позади разливался свет свечей. Она добралась до ворот. Деревянные створы, окованные железом, были открыты. Над головой Кит оскалились зубы подъемной решетки.

Кит набрала воздуха и, издав яростный крик, бросилась в последнюю неистовую атаку. Рубя и кроша, она отбросила врагов назад, так что они стали спотыкаться и валиться один на другого, затем повернулась к ним спиной и, собрав последние силы, бросилась в ворота.

Толстая веревка, приводившая в движение механизм подъемной решетки, висела на месте. Кит взмахнула мечом, пытаясь перерубить ее. Но с первого раза веревка не поддалась. Китиара скрипнула зубами, пот градом катился с нее, заливая глаза. Боль раздирала на части. Воины шли за ней. Ее лицо обдал жар пламени. Она рубанула веревку еще раз, и решетка с грохотом опустилась, пронзив острыми зубьями нескольких мертвецов.

Воины исчезли. Растворились. Битва была окончена для них. Они вернулись в свою горькую тьму нести вечную стражу.

Шум битвы стих. На какое-то мгновение наступила благословенная тишина.

Китиара застонала. Боль была такой острой, словно в тело Кит всадили раскаленный кинжал. Она сложилась пополам, прижимая руку к бедру. Слезы бежали по щекам. Женщина смахнула соленые капли и сжала зубы, чтобы не закричать. До крови кусая губы, она ждала, что волна боли схлынет.

Кто-то начал петь. Вначале голос шептал, но он становился все громче, от этих звуков волосы на голове Китиары поднялись дыбом, по спине пробежал озноб. Кит открыла глаза, дико озираясь по сторонам.

Три эльфийки приближались к ней, словно паря в воздушных потоках, поднимавшихся от невидимого пламени. Их рты были открыты, руки распростерты, и Китиара с отчаянием поняла, что одолела одного врага лишь для того, чтобы потерпеть поражение от другого. Она уже прочувствовала, как высасывает силы одна-единственная нота их смертельной песни.

Она будет крепнуть, набирать мощь. Тайные звуки станут пульсировать, вызывая страшную муку, жалоба и горе, такие острые и пронзительные, могут в буквальном смысле остановить ее сердце.

Эльфийки приблизились, их длинные волосы развевались, ноздри трепетали, белые одежды вспыхнули и почернели, тела дрожали от плача.

Светлые волосы, синие глаза, бледные лица, острые уши, миндалевидные глаза… эльфы… эльфийские девушки.

— Эльфийская сука! — яростно выкрикнула Китиара. — Если это будет последнее, что я сделаю в жизни, я все равно тебя убью!

Забыв про боль, выкрикивая проклятия, она наносила размашистые отчаянные удары мечом, рубила и колола.

Лорана исчезла. Кит билась с воздухом.

Она опустила меч и осталась стоять в пустом зале, задыхаясь, истекая потом и кровью. Подняв затуманенный болью взгляд, она увидела у своих ног огромную бронзовую люстру. Хотя она упала сотни лет назад, свечи по-прежнему горели. Лужа свежей крови — остававшейся свежей всегда, как и воспоминание, — разлилась под искореженным металлом.

В дальнем конце зала возвышался трон. На нее смотрел Рыцарь Смерти, Лорд Сот. Он наблюдал за ней все это время. Глаза в прорезях шлема горели ровным огнем, в них отразилось пламя пожара, бушевавшего здесь триста лет назад. Он не двигался. Он ждал, что она сделает теперь.

Левое плечо Китиары было мокрым от крови, которая продолжала струиться из раны. Пальцы этой руки отнялись. Она судорожно дышала, и это причиняло ей боль. Малейшее движение приносило страдание. Ее ранили и в колено, она только сейчас это заметила. Голова раскалывалась. Взор помутился. Подвело живот.

Китиара стояла из последних сил, она хромала на левую ногу и не могла перенести весь вес на правую. Она смахнула слезы и отбросила назад черные кудри.

Руки женщины дрожали от усталости, невероятным усилием воли она подняла меч, приготовившись сражаться. Она попыталась говорить — голоса не было. Она откашлялась и повторила попытку.

— Лорд Сот, — произнесла Китиара, — я вызываю тебя на бой.

Огонь в прорезях шлема ярче вспыхнул от удивления, затем мигнул. Сот шевельнулся на своем троне, черный плащ, мокрый от крови его жены и ребенка, колыхнулся.

— Я мог бы убить тебя, не вставая со своего места, — сказал он.

— Ты можешь, — согласилась Китиара, она задыхалась и еле шептала, — но не станешь. Потому что это трусость, недостойная Соламнийского Рыцаря.

Сот окинул ее пристальным взглядом горящих глаз, затем поднялся со своего трона.

— Ты права, — сказал он, — потому я принимаю твой вызов.

Откинув полы плаща, Рыцарь Смерти вытащил из почерневших ножен огромный двуручный меч. Обогнув упавшую люстру, он направился к Китиаре. Морщась от боли, та перемещалась, чтобы не терять его из виду, держа наготове меч.

Лорд Сот был выше ее, сильнее, хотя это было не столь важно, потому что он был мертвее ее, хотя уже ненамного. Он не чувствовал физической боли, но лишь Богам было известно, какие духовные муки приходилось ему терпеть. Он никогда не уставал. И мог биться хоть сотню лет, а ей, вероятно, осталось жить всего несколько мгновений. Его рука была длиннее. Китиара никогда не приблизилась бы к нему, но именно это она поклялась сделать — и собиралась перед смертью исполнить свою клятву.

Сот сделал ложный выпад влево. Кит не поддалась, она видела, откуда исходит реальная угроза, и блокировала удар. Мечи скрестились.

Смертный холод и еще злейший холод нескончаемой жизни пробрал ее до костей. Китиара задрожала в агонии, судорожно хватая воздух. Но, не двигаясь с места, она сдерживала меч Рыцаря Смерти, собрав остатки мужества, поскольку последние силы давно покинули ее.

Ее меч дрогнул и разлетелся на куски, стальная стружка посыпалась на пол серебристым дождем. Кит пошатнулась, чуть не упала.

Лорд Сот грозно двинулся на нее. Женщина потянулась к доспехам, выхватила спрятанный кинжал и, дрожа, бросилась на противника.

Сот схватил ее руку, державшую кинжал, и сжал ее. Плоть Китиары заледенела от его прикосновения. Она издала тихий невольный стон, но затем закусила губу. Она не доставит ему такого удовольствия, не станет кричать. Она умолкла и стала ждать смерти.

Лорд Сот отпустил ее руку.

Китиара сжала запястье и устало посмотрела на Рыцаря Смерти. Она зашла слишком далеко, и ее уже не заботило, чем все закончится, ей хотелось лишь одного: чтобы все закончилось скорее.

Лорд Сот поднял меч, и Китиара обняла себя за плечи. Он подал ей меч рукоятью вперед и опустился на одно колено:

— Госпожа, я готов тебе служить.

Китиара воззрилась на меч. Затем перевела взгляд на рыцаря. Она улыбнулась своей кривой улыбкой и повалилась на пол, одна рука оказалась под ней, другая вытянулась вперед, и кончики пальцев перепачкались в крови, разлитой под люстрой.

Сот снял черный плащ и укрыл им Китиару, чтобы согреть ее холодной ночью. Утром она позовет дракона и полетит навстречу своей судьбе. А пока он будет охранять ее сон.

В эту ночь, первый раз со времени своего падения, Лорд Сот запретил эльфийкам петь песню о его преступлениях, чтобы не будить Китиару.

4

— На сегодня наша история закончена, — сказала Лиллит Пробирное Клеймо.

Она держала своих слушателей в напряжении все то время, пока длилось ее повествование о событиях, происходивших зимой 351 года. Спокойно и тихо поведала она о смерти двух рыцарей, Бриана Грома и Эрана Длинного Лука, и напомнила своим слушателям, что они могут найти их имена в мемориальном Рыцарском Зале на острове Санкрист. Эстетики, слушавшие ее, обменялись печальными взглядами. Лиллит так и не вышла замуж, и все знали, что ее сердце похоронено вместе с Брианом Громом.

Слушатели не торопились расходиться, многим хотелось знать, что же было дальше.

— Я расскажу еще совсем немного, — улыбаясь, согласилась Лиллит.

Покинув пещеру, Герои Копья — Лорана, Стурм, Флинт, Тассельхоф, Гилтанас и Элистан, к которым присоединился сэр Дерек Хранитель Венца, сражались с врагами на стороне ледяного народа, чтобы очистить Ледяной Замок от солдат Феал-хаса, сообщила Лиллит. После того как их миссия завершилась, они покинули Ледяной Предел, забрав с собой Око Дракона и еще одну вещь из Ледяного Замка, которая обладала гораздо большей ценностью. Они также забрали с собой тела Бриана и Эрана, чтобы с почестями похоронить их на родине. Что произошло с нашими героями в Соламнии, описано в книге „Драконы зимней ночи“.

Много лет прошло с того достопамятного дня, и Раггарт Младший до сих пор долгими зимними вечерами поет песни о подвигах в Ледяном Замке. Одной из самых почитаемых реликвий племени остается ледяной топор, который Лорана вернула Харальду перед тем, как покинуть Ледяной Предел, боясь, что оружие растает, если она возьмет его с собой. Топор всегда стоит на почетном месте в шатре вождя.

Харальд повел войну против драконидов. Он сумел объединить племена ледяного народа, и они напали на Слякоть с такой отвагой и яростью, что принудили драконицу покинуть свое логово. Воины Харальда захватили Ледяной Замок и смогли его удержать. Их задачу облегчило то обстоятельство, что Ариакас так и не сумел найти желающего занять место Феал-хаса и после нескольких не слишком решительных попыток отвоевать Замок вывел из Ледяного Предела войска, махнув рукой на эту пустынную и бедную часть Ансалона, оставив ее белым медведям, кочевникам и волкам.

Что до Китиары и ее дальнейших приключений, то рассказ о них можно также найти в книге „Драконы зимней ночи“. Стоит сказать, что она еще встретится с Танисом. И для них обоих, равно как и для их друзей, эта встреча будет иметь непредвиденные последствия, которые повлияют на исход Войны Копья.

Закончив свой рассказ, Лиллит поднялась:

— Спасибо, друзья, что пришли познакомиться с одним из эпизодов истории Ансалона. В следующий раз мы узнаем о приключениях Рейстлина Маджере, который принял внезапное решение — прямо здесь, в Великой Библиотеке. Его история называется „Драконы Мага Песочных Часов“. Мы, эстетики Гилеана, надеемся, что вы вернетесь послушать ее вместе с нами.