Сам себе клан

Глава 31

Ломтев до боли сжал кулаки.

По сути, это была тюрьма.

Может быть, по-европейски комфортабельная, с улыбчивым персоналом, прогулками в саду, но все равно тюрьма. Неусыпный надзор, камеры наблюдения, охранники в коридоре… Чужой мир, чужие люди.

Придя в сознание в доме престарелых, Ломтев сам оказался в сходной ситуации и понимал, что она чувствует. Но он все-таки был взрослый, тертый, а местами и битый жизнью мужчина, прошедший жесткую школу и готовый практически ко всему, а Ирина — совсем молоденькая девушка, и для нее это шок…

— С тобой хорошо обращаются? — спросил он.

— Нормально, — сказала она. — Кормят неплохо, дают гулять по часу в день. Общаться ни с кем не дают, даже с другими девчонками… Рассказывают только, что скоро ты меня заберешь. Ты скоро меня заберешь?

— Очень скоро, — сказал Ломтев, но его мог зацепился за другое. — Я постараюсь. А сколько тут других девчонок?

— Десять или пятнадцать, я не знаю. Говорят, что это госпиталь, но они не очень-то похожи на больных.

— Ты тоже не похожа на больную, — сказал он. — А скоро ты будешь не только абсолютно здоровая, но и рядом со мной.

— Угу, — и по голосу стало понятно, что она ему не верит. — Конечно, папа.

— Очень скоро, — повторил он.

Он долго ждал этой встречи, он много сделал, чтобы эта встреча состоялась, но теперь он почти уже жалел об этом. Одно дело — знать, что с дочерью все в порядке, и что они скоро увидятся, и совсем другое — увидеть ее на какой-то короткий миг, после чего снова оставить ее здесь.

В чужом мире, у чужих людей.

Практически в тюрьме.

Совсем не то, чего хороший отец желал бы для своей дочери.

Она промолчала, когда он поцеловал ее в лоб, встал со стула и шагнул к двери. Никакой истерики, никакого заламывания рук, никакого «папочка, не оставляй меня здесь».

Все это мысленно Ломтев представил себе сам.

Он протянул руку к двери, вспомнил, что с этой стороны нет ручки, отчего сходство с тюрьмой только усиливалось, и дверь открылась, и, разумеется, великий князь обнаружился сразу за ней.

Ломтев вышел в коридор, оставив дверь открытой.

— Знаешь, папа, у меня такое чувство, как будто я вижу тебя в последний раз, — ровным голосом сказала Ирина.

— Нет, он непременно еще зайдет, внучка, — подмигнул ей Менщиков. — Негоже оставлять такую красавицу одну.

Ломтев подавил желание врезать кулаком по его довольной лощеной роже прямо сейчас.

Великий князь аккуратно закрыл дверь и посмотрел на Ломтева. На его губах все еще играла легкая улыбка.

— Ну что, убедился? — спросил он.

— Убедился, — сказал Ломтев.

— Твоя?

— Моя.

— Будешь вести себя хорошо?

— Разве ж я плохо себя веду? — спросил Ломтев.

— Это как посмотреть, — сказал великий князь. — Ты кулачки-то разожми, если контролировать силу до сих пор не научился. Давит.

— Давит?

— Не сильно, — сказал великий князь. — Девочка твоя молода и здорова, мальчики в броне, а я вот старенький, мне такие нагрузки не нужны, нес па?

— Извини, — сказал Ломтев, с трудом разжимая кулаки. Видимо, она на самом деле себя не контролировал.

— Так-то оно лучше, — сказал великий князь. — Видишь, с девочкой твоей все нормально. О девочке твоей заботятся.

— Вижу, — сказал Ломтев.

— И если ты будешь хорошим мальчиком, то ваша семья скоро воссоединится.

Ломтев прикинул длину коридора, посчитал общее количество одинаковых дверей, камер наблюдения и постов охраны.

И у него в голове все наконец-то сложилось.

— А остальные? — спросил он.

— Какие остальные?

— Тут слишком много систем безопасности на квадратный метр, — сказал Ломтев. — Только не говори, что это вы одну мою дочь так охраняете.

— Сообразил, значит? Или дочка подсказала?

— Она просто сказала, что тут есть и другие девочки, — сказал Ломтев. — Кстати, а почему только девочки?

— Мальчиков мы в отдельном корпусе держим, — сказал великий князь, ничуть не смутившись. — Да и мало их, мальчиков. С девочками работать проще, они спокойнее, послушнее, да и отцы, сам понимаешь, сильнее к дочерям привязываются.

— И много семей уже воссоединились? — спросил Ломтев.

— Достаточно, — сказал Менщиков. — Что у тебя с лицом, князь? Ты что, на самом деле думал, что один такой? Нет, дружок, ты не первый. Твой случай, конечно, по своему уникален, но ты — всего лишь винтик в том механизме, который я пытаюсь построить.

— И как скоро ты будешь полностью контролировать княжеский совет? — поинтересовался Ломтев.

— А кто тебе сказал, что я только княжеский совет собираюсь контролировать? — поинтересовался Менщиков. — У меня гораздо более масштабные планы.

— Не сомневаюсь, — сказал Ломтев.

У него и раньше были подозрения, что он далеко не первый, кого выдернули из родного мира в этом, слишком уж отработаны были некоторые процедуры, но вряд ли он мог предположить, что производство самозванцев поставлено на поток, что Менщиков запустил целый конвейер, на котором клепает липовых аристократов, как китайцы игрушечных солдатиков.

С какой целью?

Говоря по правду, Ломтеву было наплевать.

Наплевать на империю, если Менщиков действительно собирался отстаивать ее интересы, наплевать на его жажду власти, если интересы он преследовал в основном свои, наплевать на все эти комбинации, в которых Ломтеву совершенно не хотелось участвовать.

Но одно он понимал четко. У него были хорошие возможности врасти в систему, стать винтиком в том сложном механизме, который собирает великий князь, а, со временем, возможно, стать больше, чем просто винтиком, превратиться, например, в ведущую шестерню, но если он это сделает, то его дочь останется в заложниках навсегда. И не так уж важно, выйдет ли она из стен императорского госпиталя для ветеранов или нет.

Менщиков в своем желании контролировать все вокруг никогда от них не отстанет. И если Ломтева надо будет прижать, для этого всегда будут использовать Ирину.

— И хорошо, что не сомневаешься, — сказал великий князь. — Но если ты хочешь обсудить подробности, давай сделаем это в другом месте.

— И в другое время? — уточнил Ломтев.

— Нет, почему же, — сказал Менщиков. — Можно и прямо сейчас, только уйдем уже отсюда и не будем нервировать ни врачей, ни пациентов. Как я уже говорил, твой случай достаточно уникальный. Ты — не первый, кого мы привели сюда, но первый, кто реально получил не только место князя, но и его силу, и у меня есть для тебя специальное предложение.

Менщиков бесцеремонно взял Ломтева под руку и попытался оттащить от двери, но с таким же успехом великий князь мог пытаться подвинуть скалу. Ломтев как будто врос в землю, он не хотел отсюда уходить.

Словно заподозрив неладное, с разных сторон коридора к ним выдвинулись две пары охранников в силовой броне. Смешно, конечно, подумал Ломтев. Это как если бы четверо первоклашек подошли поближе, чтобы принять участие в беседе даже не старшеклассников, а учителей.

Что они будут делать с высшим аристократом? Срывающимся от волнения голосом попросить на выход проследовать?

А может, они просто не в курсе что он князь не только по названию. С остальными-то, чьи дети здесь томились, явно попроще было.

Потому что они-то были люди.

А он — аристократ.

— Я без Ирины отсюда не уйду, — сказал Ломтев.

— Не пори чушь, — попросил Менщиков. — У нас есть договор.

— И я только что пересмотрел его условия в одностороннем порядке, — сказал Ломтев. — Я не отказываюсь от его выполнения во всем остальном, но ты вернешь мне мою дочь здесь и сейчас.

— А если нет? — поинтересовался Менщиков.

— Отдай мне мое, — сказал Ломтев. — Иначе я возьму сам.

— Сможешь ли? — ухмылка на лице великого князя сменилась хищным оскалом, который очень быстро исчез. Возможно, лишь на этот короткий миг Менщиков показал ему свое истинное лицо.

А потом снова нацепил добродушную гримасу старого друга семьи.

— Узнаем, — сказал Ломтев.

— Ладно, давай не будем делать резких движений, — сказал Менщиков. — Слово за слово, и рано или поздно кто-то из нас скажет то, о чем впоследствии пожалеет, а у нас еще долгое сотрудничество впереди. Не стоит закусываться на ровном месте, нес па?

Девочки, подумал Ломтев. Десятки девочек. И мальчиков. Дети, которых вырвали из привычного им мира и держать здесь на положении пленников, для того, чтобы их отцы, которых вырвали из привычного мира в этом подыгрывали старому комбинатору Менщикову, разыгрывающему свои схемы. Чтобы он получил еще больше власти, хотя, казалось бы, куда больше? Великий князь уже был де факто вторым человеком в империи, но власть — это блюдо, которым невозможно насытиться. Всегда хочется еще кусочек.

Как долго это уже продолжается? Вряд ли очень долго, иначе вся империя давно была бы у Менщикова в кармане. Но и начали они все равно не вчера…

— Не горячись, князь. Давай все обговорим, — предложил Менщиков. — Может быть, придумаем что-то со сроками, что-то, что удовлетворит нас обоих. Пусть не прямо сейчас, но, скажем, ты заберешь ее на следующей неделе? Когда там у вас свадьба назначена?

— В следующем месяце, — сказал Ломтев.

Если задаться такой целью, то сколько времени у меня займет, чтобы выстроить новые связи и накопить сил достаточно для того, чтобы свалить Менщикова? Годы?

Если принять за точку отсчета момент вот прямо сейчас, то даже больше. У нас разные стартовые условия, разные возможности, и он ведь тоже не будет стоять на месте.

Черепаха никогда не догонит Ахиллеса. Но так ли нужно черепахе бежать?

Кто-нибудь вообще интересовался, за каким чертом она участвует в этом состязании?

Охранники замерли, заняв позиции на весьма почтительном расстоянии метра в три. Вроде бы и обозначили свое присутствие, а вроде бы и не вмешиваются в разговоры старших.

Ломтев моргнул.

Все четверо закованных в силовую броню молодчиков синхронно рухнули на пол.

Синхронно и молча.

Был в этом что-то жутковатое, и этой жути хватило, чтобы Менщиков перестал хватить Ломтева за руку.

Великий князь сделал пару шагов назад и посмотрел на Ломтева каким-то новым взглядом. Уже не покровительственным, но оценивающим.

Менщиков явно просчитывал варианты.

— Инфаркт, — объяснил Ломтев.

— У четверых сразу?

— Так бывает, — равнодушно сказал Ломтев.

— И не жалко тебе мальчиков?

— Нет, — сказал Ломтев, ничуть не покривив душой.

Ему на самом деле было наплевать.

Участвуешь в темных делишках — получи по заслугам. И неважно, что у тебя семья, ипотека и вассальные обязанности. Выбор есть всегда.

Самурай выбирает смерть.

Князь выбирает войну.

И сейчас два старых князя стояли друг напротив друга, как пара ганфайтеров из фильма про Дикий Запад, только вместо револьверов у них была их сила, а Энио Морриконе уже включил тревожную музыку.

Влад сидел, барабанил пальцами по рулю и делал вид, что скучает.

На самом деле, он нервничал. В последнее время он постоянно нервничал. Он ввязался в очередную опасную игру, и это не было для него новостью, но впервые он работал с кем-то в паре, где ведущим был не он.

Роль ведомого, исполняющего приказы, ему не очень-то нравилась. Да, старик был потенциально великим диверсантом и саботажником, и за пару минут он мог быть бы больше ариков, чем Влад смог бы за всю жизнь, но вся эта ситуация Влада все равно раздражала.

И еще дочь.

Дочь была уязвимым местом, ахиллесовой пятой Ломтева, и если что-то в их совместной деятельности пойдет не так, Влад уже сейчас мог сказать, из-за чего это произойдет.

У настоящего воина не должно быть семьи. Ни семьи, ни друзей, ни привязанностей, лишь боевые товарищи, которые разделяют твои ценности и которыми ты готов пожертвовать для достижения общей цели.

Жестоко, но иначе это все не работает.

Человек, которому есть, что терять, никогда не пойдет до конца.

Да, подумал Влад, его дочь надо будет вывезти в Дальневосточную республику при первой возможности. Чтобы заботы о ее безопасности не отвлекали Ломтева от крови и хаоса, которые он обещал.

Конечно, Медведев оборвал все контакты, но у Влада были и другие выходы на Дальний Восток.

Влад моргнул.

Это было обычное рефлекторное движение, занимающее десятые доли секунды, на за эти доли секунды окружающий мир разительно изменился.

Когда он открыл глаза, КПП лежал в руинах, забор был повален, а машины сопровождения Менщикова превратились в огненные цветки.

Все, кроме одной. Той, что стояла ближе всего к внедорожнику Влада.

Мгновением позже пришел грохот. Треск лопающегося бетона, скрежет сминающегося металла, какофония взрывов.

Как будто великан хлопнул по местности ладошкой, лишь чудом не зацепив Влада. Но чудом ли?

Из уцелевшего микроавтобуса Менщикова выскочили четыре человека. Двое охранников в легких бронежилетах, двое парней в обычных костюмах, то ли референты, то ли сотрудники техподдержки.

На их лицах была растерянность.

Их можно было понять. Внештатная ситуация, возникшая на ровном месте, без каких-бы то ни было предпосылок, кого угодно может ввести в ступор.

Влад не дал им прокачать ситуацию.

Он спокойно вышел из машины, спокойно достал из наплечных кобур два ствола и спокойно всадил каждому из менщиковских по пуле в голову. Они не то, что среагировать, даже обернуться не успели.

Влад огляделся по сторонам, чтобы оценить масштаб разрушений. Складывалось такое ощущение, будто по местности отбомбились, КПП и вся находящаяся в поле зрения часть охраняемого периметра были разрушены в пыль. Машины на парковке искорежены и горят, люди… за исключением тех, кого застрелил Влад, потеряли человеческие формы. Что ж, Владу уже доводилось видеть такое совсем недавно, так что у него не оставалось сомнений в том, кто является виновником локального апокалипсиса.

Словно подтверждая эту теорию, в правом ухе Влада ожил миниатюрный наушник.

— Ты цел? — спросил Ломтев.

— Да, — сказал Влад. — И я тут один.

— Это хорошо, — сказал Ломтев. — Двигай ко мне.

— Уже бегу, — сказал Влад. — Я встречусь с чем-нибудь опасным по дороге?

— Никаких гарантий.

— Ясно, — сказал Влад. У него был еще один вопрос, который он никак не мог не задать. И он его задал, уже пересекая развалины периметра и двигаясь по территории госпиталя. — Что там с Менщиковым?

— Он рядом, — сказал Ломтев. — С ним все сложно.

— А ты изменился, — сказал Менщиков. — Стал сильнее. Быстрее. Получил больше контроля, нес па? Как это тебе удалось?

Ломтев не ответил.

Он смотрел на великого князя одновременно из двух миров, и в «сером» варианте Менщиков предстал перед ним в виде огромного древнего дерева, чьи корни перемещались под землей, а вместо веток были гигантские змеи.

Несколько корней вырвались из-под земли и попытались окутать его ноги, несколько змей рванулись к нему, разевая свои пасти, и Ломтев почувствовал мгновенную слабость. Он ударил в ответ, ударил голой силой, практически не целясь.

Ударил мощно, страшно.

Обрушиваясь на хищное дерево силой упавшего с небес метеорита.

Корни юркнули обратно под землю, дерево заметно уменщилось в размерах, змеи свернулись в клубок.

Ломтев ударил еще и еще, он месил противника своими виртуальными кулаками.

Дерево вздрогнуло и замерло. Оно никуда не делось, но превратилось в статичный объект, который просто существовал, не проявляя агрессии.

Вообще никакой активности не проявляя.

Словно великий князь был вне игры.

Я позабочусь об этом позже, решил Ломтев и принялся расчищать Владу дорогу.

Когда он закончил, он коснулся миниатюрного передатчика в своем правом ухе.

— Ты цел? — в сущности, он знал ответ на этот вопрос, он ведь видел Влада в «боевом режиме» и ударил так, чтобы наверняка его не зацепить.

— Да. И я тут один.

— Это хорошо. Двигай ко мне.

— Уже бегу. Я встречусь с чем-нибудь опасным по дороге?

— Никаких гарантий, — сказал Ломтев, усилием мысли размазывая по земле последнюю пару охранников.

— Ясно. Что там с Менщиковым?

Ломтев посмотрел на великого князя. Тот стоял памятником самому себе, сложив руки на груди, словно закрываясь этим жестом от всего мира. Стоял, почти по пояс вбитый в растрескавшийся бетон.

Не дышал. Не моргал. Вообще никак не реагировал.

Но и не размазывался по полу тонким слоем, как того бы желал Ломтев.

Хотя его трудно было обвинить в недостатке старания.

— Он рядом, — сказал Ломтев. — С ним все сложно.

Возможно, выход на эту конфронтацию был самым глупым решением в его жизни.

Но сейчас он ни о чем не жалел.