Самодержец

Глава 11

16 декабря 1762 года.

Мария-Терезия пребывала не в лучшем расположении духа. Все вокруг рушилось, ничего не получалось. Дети ссорились, Мария Иоанна приболела.

Сегодня утром дочери Марии Иоанне Габриэле Жозефе Антонии стало нехорошо. Пока врачи еще не бьют в набат, обнадеживают, в конце концов, недомогание может быть вызвано и тем, что недавно в организме Марии Иоанны начались некоторые изменения по женской части, может и от простуды. Но сердце Марии-Терезии было не на месте [в РИ Мария Иоанна умерла 23 декабря 1762 года от оспы].

Дело в том, что в ходе последних событий, императрица собиралась поручить канцлеру Кауницу важное дело — провести работу по вероятному обручению дочери Марии Иоанны с наследником российского престола Павлом Петровичем. Ранее подобный союз не рассматривался, так как Мария-Терезия была против смены веры хоть какой из своих дочерей. Но союзные отношения с Россией трещали по швам и нужно было их скреплять, чтобы не подталкивать Россию в прусские объятья. Свадьба Карла Иосифа и Анны Петровны поставлена под вопрос, но и подобный брак — мало для возобновления дружбы с Российской империей. Вот в купе с женитьбой русского наследника с дочерью австрийской императрицы, Россия не сможет быть врагом для Австрии.

Тут еще и муж стал слишком чудить, пьет пуще прежнего, имена любовниц не успевает запоминать ни он, ни двор. При том, что проявляются множественные болезни. Медикусы говорят, что при таком образе жизни, Францу Стефану осталось жить пару лет [в РИ истории умер в 1765 году].

— Господа, Вы просили аудиенции. Отрадно видеть, что вы оба соединяете свои усилия для общего блага, — собравшись с мыслями императрица приветствовала канцлера Кауница и главу аналога российской Тайной канцелярии, графа Санта-Круса. — Прошу, говорите!

Оба вельможи переглянулись и доклад начал канцлер, как более статусный при австрийском дворе.

— Ваше Величество, одной из тайных комнат были перехвачены важные письма, — начал говорить канцлер Винцель Антон Доминик Кауниц-Ритберг.

Восемь лет назад именно Кауниц стал инициатором создания так называемых «тайных комнат», которые находились при каждой почтовой станции и занимались перлюстрацией писем. Мало того, данная служба промышляла и тем, что подкупала иностранных курьеров, чтобы те давали прочитать дипломатическую переписку ранее, чем она дойдет до адресата [имели место и в РИ].

— Ну, не тяните, у меня не так много времени! — потребовала императрица.

— Если позволите, я начту с сути тех выводов, к которым мы пришли с графом Санта-Крус, — канцлер посмотрел на своего содокладчика. — Нас ожидает нечто похожее, что происходит в Ирландии, или во Франции.

— Вы же мне и докладывали не давича, как месяц назад, что подобное Австрии не грозит, что у нас урегулированы проблемы этнического характера, а народ не столь голодает, чтобы подымать бунты. Кроме того, в Австрии не так остро стоит проблема третьего сословия, как это имеет место во Франции. Так с какой стороны нам угрожают? — спросила Мария-Терезия, начиная волноваться и злиться на то, что не понимала причину волнений.

— Венгры, Ваше Величество, — начал говорить Санта-Крус. — Моими людьми были разгромлены три салона, где собирались мадьяры и говорили о независимости. Есть сведения, что даже не то, что в большой Буде, но и в Пеште, Обуде, есть ячейки бунтовщиков и они могут обладать оружием. Схваченные нами злодеи указывают на то, что в тайниках по всем землям, где проживают венгры, много ружей, даже пушки.

— Русские? — уточнила Мария-Терезия.

— Все указывает на это, — ответил Кауниц.

— Предложите разорвать остатки дипломатических отношений с Петром? — задала вопрос императрица, чтобы понять к какому именно решению ее подталкивают.

— Напротив, Ваше Величество! — ответил вновь канцлер.

— Вы понимаете, как именно это будет выглядеть? Трусость! — Мария-Терезия пристально, тяжело, посмотрела на Кауница. — Стоило русским одержать победу над антирусской коалицией, и мы сразу же бежим в объятья к русскому медведю.

— Простите, Ваше Величество, но мы еще не доложили все обстоятельства, так или иначе влияющих на Австрию, — императрица махнула белоснежным платком, поудобнее усаживаясь на стуле, до того, она сидела на краешке своего «малого трона», как будто собираясь бежать.

— Господин граф, прошу! — сказал Кауниц, передавая слово Санта-Крусу.

— На меня, по шпионским линиям вышли некие люди, замечу, Россия сильно пытается опутать шпионскими сетями всех, в том числе и Австрию. Так вот, я получил послание, в котором с весьма малой долей намеков, но с большой прямотой, говорится о том, что Россия готовит проблемы для Австрии и, весьма вероятно, для всей империи. При этом, русские отнюдь не желают чрезмерного усиления Пруссии. Нам намекают… — Санта-Крус немного замялся.

— Делить Польшу? — императрица улыбнулась, впервые за весь день. — Когда-то, десять лет назад один молодой монарх говорил о том, что наступит время, когда, ради европейского мира, придется делить Польшу.

— Мы гарантировали Речи Посполитой неприкосновенность ее границ, — сказал канцлер.

— Винцель, — Мария-Терезия назвала канцлера по имени. — Мы гарантировали это королю Августу III. Что с ним? Сколько медикусы дают времени? Он прикован к постели, сильно слабый после Удара. Потому, господа, давайте делить, если это создаст предпосылки спокойствия в Европе [в РИ Август III умер в 1763 году].

— Прошу простить меня, Ваше Величество, но это не все условия, что будут выдвинуты Россией, — сказал Санта-Крус, изобразив поклон. — Они хотели бы видеть в роли короля, или князя, в тех землях Речи Посполитой, которые могут стать русскими, Карла Иосифа. Свадьбу сыграть в Петербурге, после в Вене. Ну и Белград…

— Ха! Я-то думала, когда Петр начнет игру, чтобы забрать ранее отданный нам Белград. А вы… — императрица задумалась. — Вам, не кажется, господа, что венгерский заговор, как и переговоры Петра с Фридрихом — это только лишь для того, чтобы испугать нас, сделать более сговорчивыми?

— Скорее всего, так и есть, Ваше Величество, — после небольшой паузы говорил канцлер. — Нам сдают только тех, кто не особо важен. Те венгры, которые были арестованы лишь знают, что нечто должно произойти, но где, как и кто те люди, что начнут бунт, никто не осведомлен. Но мы же и так собирались влезать в польские дела и поддерживать католическую конфедерацию. От папы пришел запрос, насколько Австрия поддержит католиков в Польше.

— Петр стал играть Европой и ставит меня в такое положение, что выбора особого нет. Если не согласиться, то Пруссия может вновь возжелать Богемию. И Фридрих, с превеликими удовольствием, большим, чем ему доставляют его красавцы-барабанщики, начнет поддерживать венгров и готовиться вторгнуться в Австрию, — Мария-Терезия ударила ладонью по подлокотнику своего малого трона. — Обручение Карла Иосифа и Анны будет в Петербурге, но свадьба в Вене. Если возникнет престол Литвы или какой-нибудь еще «России» белой, черной, новой, то я не стану противится. Мой второй сын только станет раздражать и расшатывать австрийский престол, если останется в Вене. Белград… Компенсируем Краковом.

— В наши условия будет входить помолвка русского наследника и Марии Иоанны? Есть сведения, что датчане готовы расторгнуть договор о намерениях с графом Гессен-Ханау о его женитьбе Вильгельминой Каролиной. Это может означать, что ее сосватают Павлу Петровичу. Дания в войне поддержала Англию и ждет от России ответного удара, — сказал Кауниц.

— Датская принцесса лютеранка, что уже предпочтительнее для России, приданное опять же может быть неплохим. Скажем… остров какой-нибудь у Датских проливов. Так что мы будем в проигрыше. Но я лучше бы отдала за русского наследника Марию Иоанну, — сказала Мария-Терезия.

Императрица не добавила, что ее дочь явно не может считаться красоткой, в то время, как Вильгельмина была мила и более-менее образована. Вообще своим младшим дочерям Мария-Терезия не стремилась дать хорошее образование. В то же время в России уже в голос говорили, что жена наследника не должна быть дурой и только рожать. Все чаще звучало слово «генетика», где от развитых родителей должны рождаться способные дети.

20 декабря 1762 года.

Граф Михаил Илларионович Воронцов наслаждался моментом. Он помнил, до скончания своих дней не забудет, как был унижен китайцами, возомнившими себя богами на вершине политической пирамиды. Теперь унижалось китайское полномочное посольство.

27 ноября 1762 года, как только начались конструктивные переговоры с японцами, основная флотилия русского Тихоокеанского флота, отправилась к Китайским берегам. В это самое время на Амуре, на пароходе «Мирный» уже находился Михаил Илларионович. Ранее, еще до начала русского наступления, китайцам было отправлено приглашение к переговорам.

Китайцы изрядно истощились в непрекращающейся войне на джунгарской земле. Если в первый год китайцы могли рассчитывать на победу, то чем дальше, тем было все более сложнее сынам Поднебесной надеяться и на ничью. Русские специалисты взялись учить джунгаров той войне, о которой в Китае еще не знали. Если не лукавить, то линейная армия из джунгаров получалась так себе. Ну не были эти мужественные люди готовы к коллективной работе и быстрому освоению технических средств поражения неприятеля. Но эти линии были явно лучше, чем полное их отсутствие у Китая.

Из России же долгое время не охотно присылали подкрепления. Связано это было не только с политическими играми, но и со сложной логистикой, проблемами снабжения. Все-таки регион нельзя сказать, что развит и продовольствие, не говоря уже о вооружении и порохе, приходится доставлять большим напряжением сил.

Год, два, три, уже выучен полк джунгарской дивизии, уже некоторые кайсацкие рода прислали свой молодняк на обучение, казаки присылали отряды. Так создавался кулак, который в октябре ударил по китайцам, которые как раз проводили ротацию своих сил и были пойманы на организации убытия одних подразделений, при том, что сменяемые китайские полки были на марше и только начинали прибывать.

Впервые война сместилась на китайские земли. Монгольские войска, было, попробовали ударить во фланг наступающим союзным войскам, но чего перед началом атаки было вдоволь, так это пушек… монголы за один день лишились большей части своей армии. Через неделю уже был заключены предварительные договоренности с некогда грозными монголами. Союзное войско пополнилось.

Сюрпризом для русского командования стало то, что китайцы попытались остановить наступление артиллерией и использованием огнестрельного оружия. Дошло, наконец, по императора Цяньлуна, что смелость воина и его индивидуальное умение, мастерство в современной войне благородно, но слишком мало.

А потом китайские города подверглись бомбардировке. Жестокой, без разбора объектов, которые подвергались атаке. Акция максимального устрашения, создание впечатления безысходности. Кто поможет что-либо противопоставить русским кораблям? Китайский флот лишь героически погиб, так и не сумев взять на абордаж хоть какой из русских кораблей. Их устаревшие судна, не имеющие артиллерии, просто не подпускали близко, расстреливая с дистанции. Мало того, пароходы вошли в Хуанхе и «прогулялись по реке», уничтожая на обоих берегах реки все, что было сочтено существенным, будь то военный объект, но чаще гражданскую инфраструктуру.

Одновременно, разбрасывались листовки с призывами договориться. Завоевать более чем трехсотмиллионный Китай? Смешно! Но принудить к миру, можно. И не особо чего неисполнимого русские требуют. Лишь в полном объеме торговля, приоритетная с Россией, граница по Амуру, оставить в покое джунрагов и… Гонконг в качестве русской военной-морской базы.

— Сын Неба повелел мне спросить у тебя, русский, почему корабли твоего императора убивают наших детей? Почему русские войска, вместе с джунгарами, перешли границы, которые были определены Нарчинским договором между нашими странами? — начал переговоры Джао Хуэй.

Воронцов, немало одичав, находясь на Востоке и общавшись чаще всего без учета правил этикета, в уме уже просклонял фамилию Хуэя, соглашаясь с собственными мыслями, что большинство производных от фамилии китайского военачальника и главы переговорной группы по своей смысловой коннотации вполне подходят этому китайцу.

— Уважаемый, Хуэй, вы, в некотором роде… ведете себя не пристало обстоятельствам, — Михаила Илларионовича так и распирало сказать Хуэй ты не хуэй.

А вообще Воронцов взял позицию издевательства над китайцами. Десять лет он с ними воевал, всячески ощущал дискомфорт, ранее был унижен. Сейчас же Китаю некуда деваться.

Поднебесная трещала по швам. Воодушевившись успехами джунгаров, начали подымать свои головы борцы за независимость Тибета, монголы откололись, начались восстания против Маньчжуров в ряде областей. Отдельным пунктом стало то, что в контрнаступление пошла и Кошгария, государство, так и не завоеванное Китаем в Восточном Туркестане. Опять же Россия помогла. Теперь Кошгария попросилась в Россию.

Император Цяньлунь оказался, может и неплохим правителем, но слишком эмоциональным, импульсивным. Стоило его любимой наложнице, любимице народа Кошгарии, кошгарке Сянфей, высказаться в защиту своего народа, как молодая женщина была казнена. Цяньлунь плакал во время казни, но приказ не отменял. И этот факт, достаточно быстро распространенный в Кошгарии, побудил мужчин, многие из которых восхищались красотой Сянфей, ни разу ее не узрев, вступать в ряды формируемой армии. А Россия утилизировала свое старое оружие по вполне приемлемым ценам, продавая кошгарцам.

А сейчас русские пароходы на Хуанхэ и парусники в Желтом море, словно на учениях по стрельбе, расстреливают китайские города. Ввяжись Российская империя в эту возню с восстаниями, при поддержке своего флота, Китай мог и посыпаться, вступить в период раздробленности. Вот только, сколько ресурсов тогда пришлось бы России потратить? Сил? Положить жизней? Ради спорного приза в виде Китая и его сотен миллионов голодных людей.

— Такие переговоры не справедливы, вы принуждаете Китай идти на нужные вам условия! — привел сомнительный и откровенно слабый довод Хуэй.

— А что, собственно, такого? Разве не так привыкла поступать Поднебесная? — Воронцов усмехнулся.

— Вы нарушили Нарчинский договор, — китайский переговорщик явно растерялся.

— А мы и не нарушали. Вы же ознакомились с нашими условиями? Должны были. Так вот, Россия требует себе только серые территории по Амуру. Остальные территориальные приобретения, такие как: Кашгария, Джунгария — это добровольное волеизъявление этих народов вступить в дружную семью Российской империи, — Воронцов резко посерьезнел. — Вы говорите о Нарчинском договоре? Так я напомню вам, господин Хуэй, как проходили те переговоры. Тогда ваша армия окружила русских, и договор подписывался в условиях полного окружения и под страхом смерти всех русских послов. Что изменилось? Теперь вы в подобном положении?

— Гонконг! Вы хотите его и еще поставить там военную базу, — Джао Хуэй уже понял, что говорить с позиции силы не получится.

— Да! Это плата за то, что русские подданные были убиты вами, разгромлена православная миссия в Пекине, разрушен наш храм. И заметьте, мы не трогаем ни единого вашего культового сооружения. Может только случайно попавшее ядро и коснется стен ваших храмов, — сказал Воронцов, извлекая из папки бумагу, на которой были тексты договоров. Два экземпляра на русском языке, один на китайском, и еще один с синхронном переводом. — подписывайте, или ступайте далее. Скоро Китай рухнет. Вы сейчас на русском корабле, как военный, понимаете, что противопоставить нашему флоту Китай ничего не может.

— Китай становится данником России? — Хуэй хотел хотя бы этот пункт договора убрать.

— По Нарчинскому договору Россия была данницей Китая. Времена поменялись. Я настаиваю и на этом пункте. Дани, как таковой и не будет, — жестко сказал Воронцов.

Китайцы удалились с переговоров, взяв паузу для осмысления. Скорее всего, Джао Хуэй просто опасался брать на себя ответственность за такое решение. При этом китайский переговорщик предъявил бумагу, которая давала ему все полномочия говорить голосом императора Цяньлуна.

20 декабря 1762 года был подписан новый договор с Китаем, прозванный Благовещенским. На следующий день был заложен в устье реки Зеи, на левом берегу Амура город Благовещенск. Очень символично появился и с этой истории такой город.

Кроме всего прочего, китайцам было запрещено селится рядом с рекой Амур, ближе чем на двадцать километров.

Предстояло еще много работы. Нужно основывать город Владивосток, нужно укреплять Благовещенск, основывать еще один город, который был прорисован в императорской карте — Хабаровск. Но сделать это можно будет при помощи тех же пароходов, которые оставались в регионе и должны были заниматься переселением людей из разросшегося, но уже теряющего свою исключительность, Охотска. Освоение Дальнего Русского Востока активизимровалось сильно раньше иной реальности.

30 января 1763 года.

— Ну, что сын, Вильгельмина? Признаться, я уже думал сватать за тебя какую дочь китайского императора! — я приобнял Павла.

— Отец, но рано же жениться! — не особо рьяно сопротивлялся Павел Петрович.

— Будешь считать, что рано, так всех невест разберут. Мало того, я тебе не говорил, но Вильгельмина прибудет в Петербург уже летом, а пока сваты прибыли, — сказал я силясь, чтобы Павел не вырвался из моих отцовских объятий.

— Отец! Опять ты играешь на наших чувствах? — Павел все же вырвался.

Крепкий парень стал. Так и отца скоро одолеть сможет. Надо будет проверить его в поединке. На шпаге он уже одолеет, но в подлом бое, надеюсь, что я все еще не плохой боец, хоть в последнее время уделяю тренировкам не более трех часов в неделю.

— Вот, ей Богу, сын. Это датчане так спешат, чтобы наш флот быстрее не посетил Копенгаген с «дружеским визитом». Или ты бы хотел видеть у себя в женах Марию Иоанну? Так ей осталось не долго жить. Пришли сведения, что черная оспа у нее. Или жить она все же останется, но Мария и так… не красивая, покроется еще и оспинами, всю свою жизнь намаешься. А Вильгемина мила, вполне образована, не католичка, веру сменить может не только для выгоды, но и по душевному призванию, — сказал я, наблюдая за сыном.

Выглядит уже мужчиной, иных в статях перерос, но дитя дитем! Неужели и я такой был, когда женился на Катерине. Стоп!!! Я был явно иным. Это же как постепенно, но неумолимо стирается понимание, что я попаданец, что из другого мира. Полное погружение в эпоху.

— Ты жесток, отец! — сказал Павел.

— Не более требуемого, сын. Посмотри на вещи с другой стороны. Как твоя репутация пострадает, если жена будет некрасива, с оспинами. В этом случае и сама Мария Иоанна станет стыдиться внешности и всячески болеть этим. Разлады в семье, постоянные любовницы, вероятные ссоры с Австрией по причине того, как плохо относятся с дочерью Марии-Терезии. Там и сестре твоей останется на орехи. Так зачем плодить проблемы? — я усмехнулся.

Пусть многое звучит цинично, но ведь так и есть. Я не помнил, умрет ли Мария Иоанна, или останется жить, о ней вообще ничего не знал, но портреты видел. Ну не красивая, точно. И не хочу я, чтобы двор русского императора погряз в прелюбодеяниях. Сильная семья императора — сильная держава и правильные взгляды на семейную жизнь. России нужны люди, у нее просторов стало слишком много, заселять некому. Потому и институт семьи должен оставаться незыблемым.

— У Вас состоится обед, на котором будешь ты, Анна Петровна и Карл Иосиф. Я предупредил будущего зятя, чтобы он рассказал и описал Вильгельмину. Честно и без прикрас, — сказал я и засобирался уходить.

Знал, что сейчас последует следующая порция возмущения из-за того, что не предупредил цесаревича заранее.

Карл Иосиф прибыл неделю назад для свадебного торжества. Не один прибыл, со своим братом Иосифом. Уже состоялась аудиенция эрцгерцога Иосифа. Впечатления двойствены. Во-первых, любовью к России этот товарищ не питал, чем уже поставил свою жизнь под сомнение. Во-вторых, оказался весьма падок до юбок и не сдержан на язык. Плохая замена Марии-Терезии растет. Для России плохая, для Австрии, может и нет. Иосиф сильно переживал, что раздел Османской империи состоялся почти без участия его государства. Он считал, и не преминул мне об этом сказать, что Австрия слишком много натерпелась от османов и турецкое наследие нужно делить честно. При этом его доводы были малоубедительны, а аргументы не поддерживались фактами.

Вообще складывалось впечатление, что многодетная мать, по совместительству, австрийская императрица, уделяла мало внимания воспитанию и образованию своих детей. Это я не говорю о Марии Антуанете, которая, что я знаю из послезнания, даже гордилась тем, что не задурила свою светлую и милую мордашку ни одной прочитанной книгой. Может эрцгерцог и более образован, чем сестры, но явно уступает практически академическим знаниям Павла Петровича.

Но были у нас с Иосифом и точки соприкосновения. Он просто жаждал раздела Речи Посполитой и сам фонтанировал идеями, как это осуществить [в РИ Иосиф II был так же ярым сторонником разделов Польши].

— Какое, хоть, приданное дают! — сказал мне в след Павел Петрович.

Я остановился, развернулся, подарил сыну искреннюю улыбку.

— Вот! Слова не мальчика, но мужа! — сказал я. — Остров Борнхольм во владение, остров Салтхольм в аренду на девяносто девять лет.

— Полный контроль Балтики и даже через Салтхольм контроль входа в Датские проливы. Сильно! — с нотками уважения сказал сын.

— Вот, а ты артачишься и не хочешь жениться, — я улыбнулся.

На фоне получения острова Готланд, по Петербуржскому мирному договору, так и вообще Балтика становится чуть ли не внутренним морем России. Следует, конечно, сказать, Готланд был отдан под некоторые условия уже для нашей стороны. Так, там не должно насильственно внедряться православие, на острове должна быть беспошлинная торговля и шведов и русских, но это и нам выгодно.

— Жду тебя на Государственном Совете, сын, — сказал я и поспешил.

До заседания Госсовета нужно было еще встретиться с будущим зятем.

— Ваше Императорское Величество! — Карл Иосиф встал при моем появлении в приемной кабинета.

— Пошлите, Карл Иосиф, приглашаю Вас выпить со мной кофе, — сказал я и указал на кабинет.

— Илья, два кофе, как я люблю и яблочный пирог, — дал я распоряжение обер-камердинеру, который самолично сегодня у дежурит у моего кабинета.

— Ну, мой будущий зять, как Вам в Петербурге, как находите новый Зимний дворец? — спросил я.

— Ваш дворец, Ваше Величество, словно Россия, все более величественен с каждым годом, — отвечал парень.

— Льстец! — я улыбнулся.

— Нисколько, Ваше Величество, я действительно удивляюсь преображением в столице Вашей империи. У Вас в Петербурге даже поезда по улицам ходят. Подобного нигде нет! — у Карла горели глаза.

«Чтобы только Шешковский не перестарался с Карлом в деле его воспитания» — подумал я.

— Это только начало, Карл, только начало. И я бы мог Вам помочь нечто подобное начать делать, если Вы станете управлять какой-либо державой, — сказал я, наблюдая реакцию зятя, все ли правильно он уловил.

— Ваше Величество, — в голосе Карла появилась нервозность. — Я полюбил Россию, но никогда я не сделаю зла Австрии. Вы сказали об управлении державой, но не правлении в ней. Если Россия желает подчинить своей воли Австрию, то это будет самый больной из ударов, что я могу и не вынести.

Что ж, умненький мальчик. Разницу между править и управлять прочувствовал, именно это я и хотел до него донести. Надо будет ему еще посоветовать курсы в Петербургском университете для повышения уровня образования и понимания технического прогресса.

— Я не разочарован и рад, Карл, что Вы здоровы и не заболели оспой, как Ваша сестра. Желаю ей выздоровления, конечно же. Между тем, послушайте меня, — я придвинулся к собеседнику ближе, чтобы продемонстрировать и свою открытость и выстроить иллюзию более дружелюбного, располагающего, разговора. — Я бы не хотел, чтобы моя любимая дочь подверглась остракизму, непризнанию в обществе. Это произойдет, так как она русская. Ну и вопрос о престолонаследии… Ваш брат здоров и полон желания реформировать Австрию. Да, с ним может случиться всякое, тогда Вы и займете престол. Но дочь, что родилась у Иосифа, Ваша племянница… может имеет и меньше прав, чем, если бы появился мальчик, но у эрцгерцога будут еще дети.

— Тогда к чему Вы клоните, Ваше Величество? — недоуменно спросил Карл.

— Станьте Великим князем Литовским, — сказал я и стал наблюдать за неоднозначной реакцией будущего зятя.

— Простите, Ваше Величество, но я понимаю, что моей ролью будет стать Вашими глазами и руками. Где тогда будут мои глаза и руки? — вспылил Карл Иосиф.

— При Вас, мой друг, при Вас. Вам еще, весьма вероятно, править Австрией и всей империей, — сказал я.

Вот, как именно сейчас поведет себя Карл Иосиф, будет многое зависеть, может и его жизнь, даже в ущерб дочери. Я только что, пусть и завуалированно, с возможностью отступления и ухода в непонимание сути сказанного, предложил Карлу оказать услугу мне, чтобы позже он стал австрийским императором. А как он станет правителем Австрии? Через смерть его брата, пока у братца нету сына, и жива Мария-Терезия. А это еще восемнадцать лет.

— Что я должен сделать? — жестко, слово Карл только что вынес кому-то смертный приговор, сказал зять.

— Всего-то стать великим князем литовским и плавно привести все общество и знать в мои ладони. Вы фигура, которая не вызовет отвращения. Великое княжество Литовское, после того, как большую и самую развитую часть Речи Посполитой захватят Пруссия и Австрия, останется легитимной правоприемницей всего союзного государства, — сказал я и не стал вникать в подробности.

Дело в том, что, в случае, если ВКЛ станет правоприемницей исчезнувшей Речи Посполитой, пусть и полностью под контролем России, сохранятся все былые законодательные акты и договоры. Я получаю княжество, которое претендует на часть земель, что уже будут у Австрии и Пруссии. Это позволит держать соседей в тонусе и не забывать, что они владеют, по сути, моими землями, так как присягать станут литвины, белорусы и всякого рода жмудины, именно что мне. Ну и сыграл роль тот фактор, что польское национальное движение всегда было сильным, и оно становилось одним из факторов, который подтачивал Российскую империю на протяжении всего XIX века. Я же ограждаюсь от этого движения, напротив, в польских городах уже есть схроны с оружием и восстание должно получиться знатным, но не на территории ВКЛ.

Личность Карла Иосифа и его жены, моей дочери — это поддержка мощнейших государств самого княжества. Элиты быстро переобуются и станут вместо польских, исконно литовскими, в этом процессе так же будет помощь. К примеру, кто не присягнет, пусть катится в Польшу. Кто присягнет, но будет в чем замечен, так устроим «разбор шляхты», где лояльным выпишем шляхетские грамотки, иным… в Польшу.

А не пойдет все по моему сценарию… так ввести прямое управление не долго.

— Я сделаю, как Вы просите, но… — Карл замялся. — Я очень был бы благодарен… проведению, если оно, или кто иной, помог мне взойти на австрийский престол.

— Мы услышали друг друга, — усмехнулся я. — А вообще, Карл, что скажете, как меня воспринимают в Европе?

— Ваше Величество, смею предполагать, что именно Вы человек века. Столь противоречивых чувств и эмоций, которые вызываете Вы своей деятельностью, никто более не сподобился. Вот как можно соотнести историю с головой Зейдлица, который и вошел в историю лишь тем, что лишился головы, с произведениями, от которых рыдает вся Европа? Вы, Ваше Величество, не поняты европейцами. Возможно, Ваша личность столь многогранна, что не поддается осмыслению. И, — Карл заговорщицки придвинулся ко мне. — Могу Вас сказать, что нет ни одной дамы в Европе, которая бы не интересовалась Вами. Мне выпала честь общаться с Вами и могу сказать, что большей личности я назвать не могу.

— Карл, милый Карл, — я погрозил пальцем. — Это лесть!

— Осмелюсь сказать, что нет! Даже мои сестры разговаривали, что с кем бы они жаждали адюльтера, так с Вами. В целом же, Европа Вас боится. От того, вот эти атаки. Теперь же бояться станут более прежнего. Вас же обвиняют и в бунтах во Франции и бунте в Ирландии. Открою тайну… моя матушка так же Вас побаивается, — Карл усмехнулся.

— Получается, что я не стану для них своим, европейским монархом, как не старайся. Только страх перед Россией будет сдерживать европейцев, — размышлял я вслух.

— А Вы, Ваше Величество, только сейчас сами сказали так, будто не являетесь европейским правителем. Так что Вас не понимают, но и Вы не поймете Европу. Вас осуждают за то, что нет ярких любовниц, а для Вас это правило жизни. И так во многом.

А чего это я, действительно, чуть было не расстроился из-за того, что не стану европейцем? Да и Фридрих с ним, с европейством этим. У меня держава в десять, или во сколько раз, больше, чем вся Европа. Как там… у ней особенная стать! Правильные слова Тютчев подобрал.

Дальше разговор пошел в совершенно ином направлении, подготовке к обучению. Я никогда не любил массовые мероприятия, стоящие больших денег, но для светскости, серьезный разговор нужно было разбавить бесполезным трепом. Что ж, потрепались о разном, нужно же налаживать контакт с зятем.

— Господа! Я Вас всех торжественно поздравляю с тем, что Российская империя, и мы с Вами пережили год, который я бы назвал «Годом Вызова России». Нам бросили вызов и эти многочисленные дуэли мы выиграли. Где подранили противника, где смертельно ранили, получили свои царапины, но они быстро затягиваются, — позволил я себе столь образно с аллегориями открывать итоговый Государственный Совет.

— Красочно, Ваше Величество! — сказал Неплюев Иван Иванович.

— Спасибо, Иван Иванович, — я изменил выражение лица с радостного, на скорбящее. — А сейчас, господа, я прошу почтить минутой молчания всех погибших героев, которые отстояли право России оставаться империей.

Я встал, следом быстро подымались все члены Государственного Совета. Чуть менее минуты мы молча стояли, имея возможность проникнуться той ценой, что пришлось заплатить за право быть и развиваться, как империя.

— Благодарю, господа. Я уже получил от Вас все прошения на награды и поощрения героям и участникам недавних событий. Я подписал все! — сказал я, усаживаясь в свое кресло во главе большого стола.

— Ваше Императорское Величество! — после «игры в гляделки» со всеми присутствующими, начал говорить Неплюев. — Среди награжденных нет Вас. И позвольте нам эту несправедливость исправить!

И я позволил. Вот так, по-брежневски, принял звание Героя Российской империи. Знаю, что еще моего сына наградили Георгиевским крестом за отличие в бою. Был там незначительный эпизод, когда наследнику пришлось схватиться за шпагу, когда Павел Петрович уже возвращался в Петербург со шведского театра военных действий, а дорогу кортежу преградил отряд французов, которые выбирались из окружения. Цесаревичу не пришлось обагрить свою шпагу кровью, так как сопровождение быстро и профессионально разгромило франков. Но… хотят наградить, пусть и его наградят, а в газетах уже вышла душещипательная статья про мужественного наследника, чуть ли не в одиночку победившего в войне и не посчитавшего зазорным принять воинскую награду.

— Что ж, приступим, господа! — сказал я после поздравлений. — Сергей Христофорович, я доволен, как прошли переговоры со Швецией, прошу Вас начинать.

Миних-сын оказался на своем месте, пока я весьма доволен его работой. Он и напорист и одновременно способен искать компромиссы, что Иоганн Эрнст и продемонстрировал во время переговоров со шведами в Петербурге, которые закончились в середине текущего месяца.

Следует отметить, что я сдержал данное Фридриху слово и не только сохранил жизнь его младшей сестре-королеве Швеции Луизе Ульрике Прусской, но и ее мужу Адольфу Фредерику.

Принц Карл, племянник шведского короля, понадеявшись на более высокое положение в Швеции, благодаря сотрудничеству с Россией, выполнил свою часть уговора. Он восстановил шведский риксдаг, где главным спикером стал прорусски настроенный, изрядно потрепанный в пыточных Стокгольма, Туре Рудбек. Вторым человеком в шведском риксдаге становился его оппонент Юхан Критофер Толль из партии «шляп».

После проделанной работы… принц Карл скоропостижно скончался, ибо свинец при попадании в мозг вызывает резкое недомогание. Ну не вписывался Карл в расклады, никак. Так что, не он первый обманутый, ни он последний.

Была освобождена королевская семья и все вернулось в то русло, систему, которая была до государственного переворота в Швеции. Королевская чета была под полным контролем риксдага, выполняя более декоративные, представительские функции.

— Ваши Императорские Величества, Ваше Императорское Высочество, — обратился ко мне, Екатерине и Павлу министр иностранных дел. — Со Швецией 16 января 1763 года был подписан мирный договор, по которому России отходят территории в финских землях от города Або, включая Гельсингфорс, остров Ханко. Так же остров Готланд приобретает особый статус с возможностью строительства российской военно-морской базы. Там же… свободная экономическая земля, где наши страны могут торговать без пошлин. Армия Швеции сокращается до сорока тысяч человек, флот до семи линейных кораблей, пятнадцати фрегатов и не более двадцати иных военных кораблей.

— Еще раз благодарю, Сергей Христофорович, знаю, сколь намучались Вы с несговорчивыми шведами. За то вы представлены к ордену Святого Александра Невского. Но скажите, сколь скоро нам ждать новой войны со Швецией? — сказал я.

— Думаю, Ваше Величество, очень не скоро. Мы еще заключили соглашение, по которому скупаем половину их добытой руды, так что строить пушки уже будет сложно. Но… — Миних замялся. — Уверен, государь, что при слабой России, война не преминет быть хоть завтра, при сильной, — никогда!

— То-то! И я так думаю, что сколь не заключай договоров, если не будет силы, чтобы доказать свою правду, так каждый укусить пожелает! — сказал я, нашел глазами Неплюева и обратился уже к нему. — Иван Иванович, я поручил Вам заняться вопросами Турции и Персии. Знаю, что исполнители нашлись. Результаты есть?

— Ваши Императорские Величества, Ваше Императорское Высочество! Безусловно, есть вести, — начал доводить до общего сведения информацию Первый министр, но я уже был в курсе произошедшего.

Если коротко, Турция теперь становится вассалом Российской империи и выплачивает три миллиона рублей, правда, с отсрочкой, ибо платить сейчас нечем. Но через год-два должны отдать. После этой попытки Турции вернуться к активной политике будет невозможно. Осколок, некогда Блистательной Порты, погряз в новом кризисе. Мало того, армяне и греки, как часть курдов, стали переселятся в Российскую империю, напрочь меняя экономическую систему.

А на вопрос, куда именно переселять этих людей, которые подверглись геноциду летом прошлого года, ответили персы. Мы забирали у них области Мезендеран, Голестан, Гилян, Ардебшиль, Азербайджан. То есть, отрезали полностью от Каспийского моря. Кроме того, теперь именно русские товары могли продаваться в Иране, они же становились посредниками между нами и Индией. Так что свое заработают. Ну а попробуют что-либо учудить, так сейчас в новой русской провинции, которую, скорее всего назову Прикаспийской губернией, стоят более пятидесяти тысяч солдат. По весне планируется большое переселение людей из наших уже земель в Иран. Нам сепаратизм не нужен. Вот греки и армяне займут образовавшиеся ниши, да казакам за службу, да пару дивизий после военных действий в этих местах на землю можно посадить. Чтобы на века сохранить.

— Спасибо, господин Неплюев! Я бы попросил Вас рассказать и о том, что происходит во Франции и в Ирландии и какие дипломатические шаги России в этой связи Вы предложите, — сказал я, более Неплюева будучи знаком с тем, что именно происходит во Франции и Ирландии.

Франция все еще полыхает, но становится очевидным, что правительству Людовика удастся потушить огонь. Жестокие меры де Ришелье имели воздействие. Народ, безусловно, испугался. Крови пролито тонны. Сейчас же король уже обвинил своего же главного маршала в злоупотреблениях полномочиями и Ришелье в той самой Бастилии, которую так рьяно защищал. Я был уверен, что герцога казнят. Народ требует отмщения и король, как третейский судья и благодетель, дал народу виновника.

Насколько это дальновидно? Время покажет! Но элиты увидели, что служение королю может стоить головы. Как станет вести себя иной маршал, которому будет уготована роль народного палача? А то, что во Франции все еще может бахнуть революция, факт. Зерна уже посажены, удобрены кровью, урожай будет.

— Таким образом, — заканчивал свой доклад Неплюев. — Можно говорить, что Франция справится с бунтом, но королевская власть пошатнулась. Посмею, Ваше Величество, выказать свое соображение в том, сколь опасны все эти вольтерианские измышления, кои и в России принимаются за веру. Что соотносится с делами в Ирландии, то здесь я бы не стал строить каких-либо прогнозов. Мало того, после казни Джона Стюарта имеют место бунтарские настроения и в Шотландии. Англия уже выходила на меня, дабы в срочном порядке не только подписали мирный договор, но были и намеки на то, чтобы использовать русские силы в подавлении бунтов.

— Господа, есть у кого-нибудь соображения? — обратился я к членам Государственного Совета.

— Вы позволите, Ваше Величество? — спросил Сергей Христофорович Миних.

— Прошу, господин министр иностранных дел, — сказал я, будучи приятно удивлен тем фактом, что Миних не стушевался на Государственном Совете, а принимает в нем активное участие.

— Мы так и не дождались не то, что извинений и оправданий Британии за все те козни, что против нас они строили, но даже их признания в некоторых делах. Отчего же тогда вести разговор, когда мы во всех смыслах выиграли? — озвучил очевидное Миних, в чем меня немного разочаровал. Все же я надеялся на некоторое более изворотливое решение.

— А что скажет армия? — я посмотрел в сторону Румянцева.

— Ваши Императорские Величества, Ваше Императорское Высочество! Скажу то, что должно — армия готова выполнить любой приказ. Вместе с тем, нашим полкам и дивизиям необходим отдых, перегруппировка, пополнение, оснащение. Если есть возможность. Не сочтите за малодушие, но пора прерваться, — сказал Румянцев под непроизвольно расплывающуюся улыбку министра экономики Рычкова.

— Пока Великобритания не выступит с сообщением о ее участии в войне и желании мира, я не вижу никакого смысла с ними вести тайные переговоры. Мы свои проблемы решили. У них проблемы только начались, — сказал я и посмотрел на Шешковского.

— Степан Иванович, есть что сообщить по Южному Уралу? — спросил я, уже зная, что есть. Кроме того, информация будет дозированной, хотя и почти полной, по сути.

— Ваши Императорские Величества, Ваше Императорское Высочество! Троицкая крепость уже оцеплена и по всей Оренбургской губернии введен карантин. Оспа и тиф бушуют среди бунтовщиков. После покушения на Вас, Ваше Величество, Нижнее Поволжье и весь Яик отринули от самозванца. И теперь только дело времени, когда он либо помрет, либо сдастся, — отвечал Шешковский.

— Господин главнокомандующий, вы владеете положением дел? — спросил я у Румянцева.

— Так точно, Ваше Величество. Силы задействованные на Южном Урале, даже избыточные, — кратко ответил генерал-фельдмаршал.

— Степан Иванович, расскажите уже господам, кого изловил господин Грановский в свите у моего лжебрата. Господам выстраивать переговоры, пусть имеют факты, — сказал я, усмехнувшись.

То, что мы заразили оспой бунтовщиков и не только их, а, как оказалось, и немало башкир с кайсаками — это было понятно, хотя и настроения не прибавляло. Опять от нашей рубки леса слишком много щепок вокруг. У меня только вопрос, откуда появился тиф, а также туберкулез и еще Бог знает что? Это стечение обстоятельств, антисанитария, резкое похолодание, скученность людей или божественное провидение? Но так или иначе, даже важнее того, чтобы убить Лжеивана, было настроить общественное мнение резко против самозванца. И мы это сделали.

— Потому эти господа, и француз, и англичанин, действовали заодно и по поручениям своих стран. Также из Тобольска под конвоем прибыли французские и английские шпионы, пойманные ранее. Тайная канцелярия готова предоставить допросные листы по запросу Первого министра или Министерства иностранных дел, — закончил свой доклад Шешковский.

— Благодарю, Степан Иванович, но все это «мед». Теперь услышим и о том ковше дегтя, — я посмотрел на министра экономики. — Господин Рычков, спустите нас, взлетевших от побед, на грешную землю.

— Ваши Императорские Величества, Ваше Императорское Высочество! Бюджет на следующий год сложен с большим недостатком средств, в семь миллионов рублей. При том, что расходы на год закладываются без счета военных потребностей. Сказывается остановка торговли, при том, что долю заводов перевели на оплату работникам в серебре. Даже с вычетом того, что у нас собралась закупать Пруссия, недостаток бюджета сохранится. Выход один — остановить строительство железных дорог и пяти державных заводов, отпустить часть солдат на землю, — докладывал Иван Яковлевич Рычков.

Он, как всегда, в своем стиле: «все пропало», «ситуация хуже некуда», «дайте денег». И ведь знает же, что все проблемы решаемы.

— Господа, вы услышали. Но в этот раз Русско-Американская компания покроет все недостачи бюджета, ибо такого вызова, как в прошлом году, будем надеяться, Россия не скоро получит. Вместе с тем, жду от каждого министерства и ведомства рассуждений, как лучше расходовать средства и где сохранить деньги. Если возникнут сложности, обращайтесь в Тайную канцелярию, — сказал я, стремясь уже побыстрее перейти к следующему вопросу.

Золото из Калифорнии, частично из Миасса, поступало на счета Русско-Американской компании. Сейчас Россия имеет столь ощутимый запас желтого металла, что способна без особых потерь напечатать на процентов сорок больше бумажных денег. Еще подумаем, насколько это все стоит делать, и стоит ли вообще. Все зависит от международной торговли. Если в ближайшее время не получится решить проблему сбыта нашей продукции, то будем развивать внутренний спрос, хотя бы временно повысив платежеспособность населения. Проблема в том, что те, кто имеет вообще способность хоть что-то покупать, количественно меньше, чем те, кто до сих пор находится в крепости.

— Господа, работайте над тем, что бы в июне нынешнего года в Петербурге состоялась конференция. Мы ждем вторых лиц государств-участников атаки на Россию. Если кто-то не приедет, Россия не будет подписывать никаких договоренностей. У нас сила, господа, здесь и сейчас, и не использовать это мы не имеем право, — завершал я государственный совет.

3 июня 1763 года.

В годовщину своей коронации я открывал мирную конференцию.

Это был апофеоз всего моего правления. Потрачено денег на пафос больше, чем я ушло на коронацию. Александр Вутс, используя практически бездонный бюджет «пользовал» всех и вся. Цветы в колеры русского флага, воздушные шары, постоянно висящие над Петербургом, триумфальные арки, золоченные статуи, целый зоопарк из тигров, пантер и самое главное… много львов в клетках, которых то и дело дразнили актеры. Вот так, англы, намек не прозрачный — ваш лев в клетке. Тут же стилизованное шествие слонов с погонщиками в индийской одежде, а рядом чинно шли русские кирасиры и казаки. Немало символики и намеков было показано и англичанам и всем присутствующим. А что, если вот так мы пройдемся рядом с индийскими слонами в самой Индии?

Это было на грани унижения, но от Англии мы так и не дождались извинений и четких предложений по урегулированию отношений. Точнее, эти предложения были, но их суть состояла в том, чтобы вернуться в довоенное состояние и все забыть, как страшный сон.

Где-то даже я был готов на подобное, но… в апреле англичане предъявили мне ноту, да еще и протестную. Не понравилось лаймам то, что происходило в их уже бывших колониях. САСШ были провозглашены, как государство. Пока Россия не признала новообразование, но я сделаю это.

Наш флот был приведен в боевое состояние месяц назад и выдвинулся к Датским проливам, одновременно мы расчистили Мальту от английского присутствия, блокировали в Гибралтаре английскую эскадру. Десять пароходов, в том числе и два только недавно спущенные на воду, курсировали вдоль Англии, играя в догонялки с английским флотом. Другие русские корабли стояли в Датских портах. Россия демонстрировала, что готова теперь к противостоянию в море. При этом, имея по кораблям преимущество, англичане не вступали в бой. Достаточно было одного грандиозного поражения, и вера в свою непобедимость в Роял Нэви пошатнулась.

— Я рад приветствовать вас, господа! Русская земля всегда гостеприимна и рада гостям, которые приходят с чистыми помыслами, — говорил я на французском языке, который был принят, как рабочий на конференции. — Мы должны, ради созидания и мира договорится. Хватит лить кровь!

Моя речь была насыщена призывами строить, но не ломать, дружить, но не ссорится. Все понимали, как и я, что это все слова, но то, что я скажу, обязательно будет напечатано и в русских газетах и переведено на иностранные языки. Поэтому больше пафоса!

Получилось ли договориться? Для общественности, да, все получилось, все выступали за мир и созидание. По факту же мы делили мир, создавали те правила игры, которых необходимо придерживаться. И этот дележ был сложным боястолкновением слов, жестов, интонаций.

— Великобритания не согласится с созданием никакого государства в Америке, — распылялся премьер-министр Англии Джорж Гренвиль.

— Россия выступает за переговоры и мирное урегулирование конфликта в Ирландии. Хватит лить кровь! — настаивал Иван Иванович Неплюев.

— Это внутреннее дело Великобритании, — парировал англичанин.

— Это варварское убийство целого народа, — выдвигал обвинения русский Первый министр.

А в это время французы, изрядно ослабленные своим внутренними потрясениями, наседали на Пруссию и Австрию, желая склонить то одну, то другую для долгосрочного союза. Англия в этом уже не участвовала. Она использовала Францию, все, теперь вновь обостряются противоречия, особенно на фоне того, что французы, которые были в Канаде, пользуясь полным хаосом, отхватили пяток английских фортов в районе канадских озер и Гудзона, что были ранее отобраны Англией.

— Россия готова предоставить Франции за умеренные цены любые товары, в том числе и продукты, пеньку, сухой лес. Можем обсудить строительство в России пароходов для Франции и Дании, — дразнил англичан Неплюев.

Если при помощи России, свой флот начнет отстраивать Франция, еще и заполучит пароходы… Англия окажется уже вообще не у дел. Островитяне быстро освоят строительство новых типов кораблей. Но пока они будут осваивать технологии, бороться с детскими болезнями, всегда возникающими при неотработаных технологиях, другие страны уже будут с пароходами.

— Англия не потерпит русских торговцев в Индии, — вновь высказывался Джорж Гренвиль.

— Россия не потерпит англичан в Китае и Японии, которые останутся открыты только для нашей империи, — отбивал выпады Неплюев.

Политика и переговоры на высшем уровне часто напоминают именно фехтование. Выпады, финты, уклонения, отводы ударов и контратаки. И русская школа политического фехтования оказывалась не хуже, может и не лучше искушенных европейцев, но фактор силы, который за Россией, делал русский клинок крепче, длиннее, с более качественной заточкой.

— А что может Россия предложить в Китае? — заинтересовался премьер-министр Великобритании.

Вот он клинч. Теперь от мастерства поединщиков и их желания договориться, зависит перейдет ли клинч в объятья, или хотя бы ограничится рукопожатием. Или поединщики пойдут на удушающий прием.

Естественно, что основные переговоры, так или иначе, но скатывались именно в пикировку России и Англии. Казалось, что Россия в меньшинстве, что остальные государства начнут со всех сторон клевать русских дипломатов. Но остальные страны, было видно, что не так уж и благоволят именно англичанам.

Пруссия держалась в большей степени в стороне от горячих споров. Прусский представитель Эвальд Фридрих фон Герцберг взял выжидательную позицию по принципу «и нашим и вашим». Однако, именно такое положение дел, когда Англия остается только с Португалией, частью с Испанией, не давало островитянам существенного преимущества в переговорных процессах. Франция в свою же очередь проглотила наживку в виде обещаний технологий, а, скорее, готовой продукции, да и единственный успех французов в виде отвоеванных территорий в Канаде, не ставил французскую делегацию на одну сторону с Англией.

— Итак, Вы предлагаете увеличить втрое торговый оборот с Китаем и торговать с ними не только серебром? — спросил Джорж Гренвиль.

— Да! Кроме того, континент, прозванный Австралия, ваш. Россия не станет на него претендовать, — Неплюев перешел от кнута к прянику.

— Освободите Флориду! — возмущался испанский министр Рикардо Валь и Девере.

— Это трофей по итогам участия Испании в войне. Войне, которая еще не закончилась. Мы уже выдвинули свои условия по границам в Америке по реке Рио Гранде, — спокойно отвечал Неплюев. — Россия может рассмотреть умеренную компенсацию Испании за потерянные территории, но лишь умеренную. А так же договориться о торговле в Америке и о квотах на сахар.

В Испании уже несколько лет, как ощущался жесточайший кризис. Россия перекрыла испанские поставки сахара в Европу, а это был серьезный доход для испанцев. Поэтому проблема торговли сахаром для Испании стояла, может и более остро, чем потеря Флориды.

— В противном случае, мы продолжим экспансию. Так что, господин, Валь и Девере, давайте договариваться! Отдельно можем рассмотреть и вопросы охраны и защиты иных ваших кораблей. Может пора уже испанскому флоту и в море ходить? — продавливал Неплюев испанца.

Я был во время конференции всегда рядом. Складывалось ощущение, что идет война, вот тут, рядом с Петербургом, и я получаю каждые несколько часов сводки с передовой.

А на фоне споров, пререканий и, порой, откровенной ругани, был праздник. Тысячи ракет взмывали в небо, выпуская сотни огней каждая, огненные шоу и фейерверки, актеры, акробаты. Кульминацией был военный парад, на который были приглашены все делегации.

17 июня 1763 года был подписан Петергофский мирный договор и Меморандум о европейском сотрудничестве.

Мирный договор фиксировал лишь факт окончания войны и, по сути никаких иных требований к сторонам конфликта. Англия не выплачивала контрибуций, репараций. Она признавала свою вину, после чего становилась агрессором в войне. Но это не особо заботило джентльменов. Для собственного населения они выходили из дипломатических баталий чуть ли не победителями.

Но… вот оно зерно истины! Англия признавала все русские завоевания и осваиваемые территории, карту им подсунули, она шла, как приложение к двустороннему договору. Великобритания отказывалась в будущем от притязаний на влияние в Персии и Турции, закрепляя за Россией эти зоны интересов.

Так же Англия и Франция надавили на Испанию, и та подписала с нами «американское соглашение». Техас так же наш, а вот Нью-Мексико становился свободной экономической зоной, где Россия могла заниматься бизнесом и, что для нас было важным, строить железную дорогу.

Испания долго была несговорчивой, испанский министр дважды порывался уезжать, мы неоднократно говорили, что в состоянии взять под свой контроль Канарские острова в Атлантическом океане, что было не в интересах не только испанцев, но и англичан с французами.

Еще с англичанами мы совершали, в некотором роде, обмен товарными зонами. Великобритания устанавливала России квоты на торговлю с Индией, мы ей с Китаем. Япония оставалась полностью в зоне наших интересов. И то, на это не хотели идти островитяне, пришлось начинать разговор о гуманизме и запрете торговли людьми, а работорговля вполне себе прибыльное дело. Может Англия еще лелеет в своих грезах вернуть контроль над североамериканскими колониями, или, по крайней мере, оставить за собой, да и за иными европейскими державами право на столь выгодный бизнес, но угрозы подействовали.

Еще получилось, между делом, но закрепить за собой право на действия в Южной Африке. Никто не понимал, зачем России такой вот чемодан без ручки, особенно возмущалась Голландия, но ее голос не был услышан на фоне громоподобных криков великих стран. Англия выиграла три войны с голландцами и теперь их мало кто принимал в серьез. Но и мы тут не особо игнорировали Голландию и так же предлагали некоторые «пряники».

Споры длились долго, пока Россия, якобы, под нажимом, не пошла на существенные уступки. Мы обязывалась строить всем странам, прежде всего Англии и Франции пароходы. Англия заказывала производство и уродцев-мониторов.

А в это время, уже особо не церемонясь с правильностью поступков, в Польшу входили прусские войска. Фридрих решил, что Россия может опередить и забрать больше территорий, чем по устной договоренности. Узнав об этом, Австрия так же ввела свои контингенты в Краков и дальше во Львов, остановившись на этом.

Следом мы за пять дней заняли все крупные города некогда бывшего Великого Княжества Литовского, остановившись на линии, которую в иной реальности называли «Керзона», на границе Бреста-Литовска и Гродно. В Вильно, как и в других городах, готовился к распространению Манифест, призывающих шляхту княжества собраться на литовский Сейм и выбрать короля. Но прежде… присяга мне, русскому императору.

19 июня 1763 год.

— Ну как они? — заговорщицки спросил я у Катерины.

— Серьезные такие, но милые. Они же почти в том возрасте, как и мы с тобой были во время венчания, — жена впала в состояние умиления под девизом «ах, и когда только сынок вырос?».

В парке Петергофа происходило общение наследника Российского престола, цесаревича Павла Петровича и его потенциальной невесты Вильгельмины Датской. После смерти Марии Иоанны Австрийской от оспы, у датской принцессы, на сегодняшний день закончились, конкурентки и датчане поспешили привести свою кандидатку на роль русской императрицы в Петербург. Нет, девочек хватало, благо в Германии много разрозненных княжеств, курфюрст, герцогств, но Дания настаивала.

Милая девочка, невысокого роста, может даже миниатюрная, но весьма привлекательная, тем более без сумасшедшей прически в полметра высотой, с которой Вильгельмина показалась впервые при русском дворе. В России такие прически не входили в моду и девочка чуть не попала под шепотки и сплетни, если не быстрая реакция Екатерины.

Я не понимал такого извращения, как десятки килограммов в волосах, Екатерина так же не стремилась к подобным украшательствам. И сегодня Вильгельмина была с аккуратно уложенными волосами и одета в платье, «а-ля-рус», так называли теперь те наряды, которые некогда шокировали публику еще при Елизавете Петровне, когда мы впервые с Катей танцевали вальс. Кстати, вальс так же входил в моду, с опозданием на десять лет, и даже сейчас его танцуют не часто, но уже на балах между мазуркой и полонезом, вставляли вальсы, при том, что играли «мои» произведения.

— Все. Вильгельмину уводят, — констатировала императрица.

Встреча будущих супругов происходила в присутствии чиновников. Датский министр привез невесту и был обязан сопровождать ее везде и всегда. По протоколу нельзя было отставлять молодых людей наедине, но держаться от них на почтительном расстоянии, чтобы венценосные парень и девушка могли пообщаться, но без опасности быть услышанными и без фамильярности.

— Пошли к жениху! — сказал я, улыбаясь.

Павел был доволен. Я знал это выражение лица своего сына, когда он удалялся в некие грезы.

— Ну, Павел Петрович, по нраву ли тебе сия девица? — спросил я, и так зная ответ.

— Отец… м… весьма. Она не глупа, хороша собой, уже немного пытается говорить на русском языке. Только… — впечатленый наследник тушевался.

— Только что? — спросила Екатерина.

— Я не хотел бы, чтобы наш брак был без взаимности, — начал говорить сын и сразу же поправился. — Я прекрасно понимаю, что России мой брак нужен и я женюсь на той, что будет стране угодна, но… хотел видеть свою жену счастливой.

— Эх, а еще и наследник, будущий император! — всплеснула руками Екатерина Алексеевна. — Ты красив, умен, мужественен, ты будущий император самой сильной державы, перед которой Дания всего лишь небольшая губерния. При этом не страдаешь извращениями. Так чего может еще девушка желать?

— Тебе, мама, виднее. А я готов жениться на Вильгельмине, — уже решительным тоном ответил сын.

— Охолони! Ты женишься через два года, не раньше. А у Вильгельмины будет время принять Россию, выучить язык, проникнуться нашей верой. Кстати, Екатерина Алексеевна, а не соблаговолите составить компанию невестке в поездке по русским монастырям? У Вас, знаю, имеется опыт, — нравится мне вот так шокировать Катю, когда она не понимает где шутка, а где и моя воля.

— Как будет угодно моему государю, — так же с непонятной интонацией сказала Катя.

Хотя, а почему и нет. Пусть съездит в один-два показательных монастыря, да помолятся.

— Отец, все хотел спросить, да было недосуг, — начал было Павел, но я находился в игривом настроении и перебил сына.

— Куда там, досуг, когда нужно подсматривать за будущей женой, — сказал я и увидел, как краснеют щеки Павла, он, действительно подсматривал за гуляющей в саду Вильгельминой еще раньше, чем состоялось их общение.

Нужно найти кого, кто сможет поработать с наследником, чтобы Павел Петрович научился меньше демонстрировать свои эмоции.

— Спрашивай! — улыбчиво сказал я.

— От чего мы всем странам возжелали делать пароходы, строить железные дороги, даже штуцерные ружья продавать? Не возьму в толк. Мы же не хотим лишиться своего преимущества в море и на земле. С нашим оружием враги станут вровень с русской армией.

— Нужно, сын, мыслить нелинейно и думать о развитии своей державы. Подумай и сам ответь! — сказал я.

— Заработать деньги! — скоро ответил Павел.

— Да! А еще как быстро у всех игроков появятся те же пароходы, паровозы, или казназарядные винтовки? Даже, если учесть то, что мы будем хранить секрет? — устраивал я очередной экзамен сыну.

— Понимаю, к чему ты склоняешь меня. Да, отец, они быстро свое освоят, а в Англии и Франции достаточно людей, которые смогут смастерить нужное, — лицо сына просияло догадкой. — Если мы будем строить пароходы для европейцев, до они станут нам платить, не будут развивать производства у себя в стране. Мы получим деньги и возможность давить на политических соперников.

— Почти так, но не совсем, — сказал я.

Идущая рядом Екатерина пробурчала:

— И это он самый талантливый поэт России! Связать два слова не в состоянии! Так, да не так!

— Смотри, — не обращая внимание на слова Кати, начал я объяснять сыну. — Во-первых, мы действительно заработаем немало, даже много денег. Во-вторых, мы оттачиваем культуру производства и нарабатываем опыт, воспитывая рабочих мастеров, которые станут делать более сложные детали и сами корабли. В-третьих, сын, если мы остановимся на достигнутом, то уже через десять-пятнадцать лет, все страны сравняются с нами по качеству и количеству оружия и пароходов. Мы строим им еще и потому, чтобы англичанам или пруссакам было выгодно купить у нас, но не вкладываться в собственное производство. Они все едино, будут строить свои заводы и фабрики, но пройдут долгий путь проб и ошибок, который мы миновали. Объяснил?

— Спасибо, отец! — искренне поблагодарил Павел.

Все уже было подсчитано. Если получится выполнить все контракты на поставки пароходов, а Германии паровозов и рельсов, то получится чуть ли окупить строительство транссибирской магистрали. Если… когда мы построим Транссиб, при современных реалиях с Китаем и Японией, да торговлей с Индией, уже не надо будет выдумывать что-либо для переселения людей на Дальний Восток, сами должны будут ехать.

— Ты уже сказал Павлу Петровичу? — спросила Екатерина, нарочито, чтобы слышал наследник.

— Говорю! Сын, ты через две недели отправляешься в вояж по Российской империи. На два года. Все готово, Степан Иванович Шешковский сегодня отчитался, — сказал я и стал смотреть, как только что веселый, даже пребывающий в эйфории, юноша, осунулся и погрустнел.

Ничего. У него сейчас самое то окно возможностей, чтобы посетить разные уголки нашей, по истине Великой державы, над которой, это уже точно, никогда не заходит солнце. Чуть менее двух лет понадобится для того, чтобы объехать Россию, если останавливаться и общаться с людьми. При том, что более тысячи человек будут сопровождать цесаревича в этой поездке.

— Бочку дегтя я тебе, сын, выкатил. Вот и ложка меда! — я улыбнулся. — Вояж свой начнешь с того, что в составе русской миссии отправишься на венчание сестры Анны Петровны в Вену. Только смотри! Вся Европа будет наблюдать за тобой.

2 сентября 1763 года.

— Итак, господа, депутаты, кто против? — ухмыляясь, спросил Михаил Илларионович Воронцов. — Вот и славно! Закон от учреждении русского языка державным, принимается.

Это был уже то ли двадцать второй, то ли двадцать третий закон за последние два дня, которые были приняты единогласно. Точнее без тех, кто проголосовал бы «против».

Литовский Сейм был созвал 16 августа 1763 года, практически за пару дней до того дня, как Адам Казимир Иоахим Амброзий Марек Чарторыйский поднял восстание в Кракове. «Странным образом», но восставшие были вооружены частью русскими казназарядными штуцерными ружьями, а все офицеры имели револьверы, прежде всего английской выделки, но и французские наличествовали.

Оружия было много. Сдавшийся английский корпус в Персии, как и захваченное вооружение в ходе шведской компании, перешло полякам. Россия даже выразила свое возмущение по поводу того, что польские разбойники захватили оружейные склады и двадцать пушек у Гродно.

При этом, Александр Август Чарторыйский запрашивал у России помощи, но империя ссылалась на только что подписанные договоренности с европейскими странами и отказывалась в чем-либо участвовать, выставляя собственные заслоны на границе с ВКЛ и Польши, но таким образом, чтобы вся пропольская шляхта имела возможности «конно и оружно» прийти на помощь своим соплеменникам и влиться в ряды польских патриотов.

Характерно, что Австрия уже получила, пусть и не значительное, но поражение под Краковом, выводя свои войска и администрацию из древней столицы Польши. Прусские войска пока подвергаются только нападению отдельных конных польских отрядов.

— Подымается на голосование следующий вопрос о разрешении деятельности Российского Государственного Банка на территории Великого Княжества Литовского. Голосуйте, господа! — Воронцов призвал бывших «панов» одобрить новый закон. — И вновь мы принимаем закон. Поздравляю!

На территории ВКЛ вводилась рублевая зона с обязательной подотчетностью русскому министерству экономики в деле эмиссий. Иные валюты на территории княжества должны быть обменены на рубли.

Отдельным вопросом стало создание собственного войска и его обеспечение. Должно было формироваться воинское подразделение численностью до двадцати пяти тысяч человек. Скорее всего, армия ВКЛ вряд ли станет более двадцати тысяч. При том, что собственных офицеров в литовской армии, что уже очевидно, что недостаточно. Получится армия ВКЛ под управлением русских командующих. Пусть на бумаге и называлась армия именно что княжеской, на деле, не более, чем молдавские арнауты.

Литовский Сейм могли бы назвать «немым». Был в польской истории сейм с таким названием, когда королю Августу II пришлось принять условия сейма, ничего не отвечая в защиту собственного абсолютизма. Тогда молчал король, сегодня молчала шляхта.

А что говорить, когда русские войска «охраняют» покой всех депутатов, которых набирали с «миру по сосенке»? Скорость принятия решений была ошеломляющей и большинство депутатов на Литовском Сейме порой не успевали и подумать о правильности того, или иного закона, как он уже принимался.

А все потому, что уже через месяц в Вильно будет коронован великим князем литовским Карл Иосиф, а великой княгиней станет Анна Петровна, получившая имя в католицизме Мария-Анна.

Хотя уже сейчас было понятно, что, по сути, назначение сына австрийской императрицы Марии-Терезии великим князем, мера не столь и нужная. Литовская шляхта оказалась в своей массе аморфным образованием и отличалась исключительной способностью соглашаться со всем, что вот прямо сейчас с трибуны вещал Михаил Илларионович Воронцов.

Но эта пассивность литовского дворянства благоприятствовала делу. Найдутся те, кто станет всем сердцем поддерживать Россию, тут только время нужно на то, чтобы взрастить таких людей. Ну и еще нужно, чтобы переселить тех, кто отказался присягать русскому императору.

Литве есть что вспомнить и особой ломки менталитета не должно быть. Иное дело исконная Польша. Там национализм будет только процветать и пахнуть. Может кровью и доблестью, или, опять же кровью и подлостью. Это только вопросы интерпретации и национальных интересов стран, которые станут комментировать действия польских националистов. Но одно неизменно, что во всех вариациях, выветрить запах крови будет невозможно.

И будет кровь и плач детей, стенания родителей. Но разве империя знает, что такое слезы? Нет, но и те, кто жил в империи, знает, что при ее крахе, слез еще больше!