Санкт-Петербург

Глава 10

Когда Никита его настырно нашел, Дмитрий уже смирнехонько сидел одетый, и был почти готов к новым подвигам (питию хмельного). Хотя, здесь уже срабатывал рефлекс начальника и Дмитрий, хотя и похмельный, но начинал себя контролировать. И, кажется, как и любой командир, был готов работать своими подчиненными.

Никита, разумеется, потащил его к желанной ему водке, то есть на наспех сделанной кухне, где прикрылся перед женщинами Дмитрием. Тот, хотя и был готов к этому, рассердился, решив, что и он может с ним поиграть. Хватит жрать! Вчера так упились, а все равно во втором бочонке только содержимое попробовали. Этак, они несколько дней у него водку будут пить, скоты! Слишком крепкой оказалась водка для аборигенов ХVIII века.

— Настасья, — позвал он старшую кухарку, зрелую женщину, обладающую стальными мышцами и железным характером. Мужа своего — плюгавенького мужчину, находящего, кстати, здесь же, в отряде, внешне она почитала, но фактически держала в ежовых рукавицах, — вчера хорошо выпили и хватит. Не свадьба, чтобы за столами несколько дней задерживаться и пить. И без того забот масса.

Но похмелиться надо. Не по православному это болеть, имея столько водки. Так что похмелиться давай вот столько, — он показал полстаканчика водки у себя. И все, хватит! Мужики будут еще хотеть, мной прикрываться, — не давать! День кой-как поболеем и пройдет. Обед сегодня дать с убоинкой, щи да каша. А вечером поплывем. Проплывем немного, но втянемся.

— Слушаюсь, барин, — охотно кивнула Настасья, посмотрела на содержимое стакана Никиты. Ей показалось, что водки там слишком много и часть она безжалостно вылила обратно в бочонок.

— Как же так-то! — запоздало зашевелился Никита, не ожидавший такого подлого удара, — еще вылей, паскуда!

— Еще вылью! — подтвердила Настасья, — точно хочешь? А то смотри!

— Уй! — он оценивающе посмотрел на женщину, капитулировал, понимая, что физическая драка вызовет гомерический смех (сын боярский с бабой полез драться), а в словоблудии, так, пожалуй, она его и переспорит.

Вздохнул, выпил водку, пока она и этого не вылила. Посмотрел на гадского начальника. Тот, уже повеселев, был нацелен только на работу.

«Все, — понял Никита, — окончена такая веселая пьянка. Эх, Дмитрий!»

А Дмитрий, в хорошем настроении, хотя и в алкогольном отравлении, планировал большой рудник. Идея создания большого предприятия на месторождении, как была, так и ушла.

Он окончательно решил, что это будет только рудник. Часть работников останутся здесь — пусть готовят к работе. А Настасье пообещать с полтину, если сохранит в целостности водку. Размечтались панствовать. Работать надо, алкоголики!

Как обычно, главный принцип будет — минимум ручного труда. Машинных экскаваторов у него, конечно, не оказалось. Зато скреперы на лошадиной тяге он уже мог предоставить. Так же как и устройства для механического отсева примесей и обогащения самой руды. И будет перевоз руды от места добычи к реке на рельсах (вагоны с лошадями) и переброска ее на суда.

Чисто ручного труда на работе почти не будет. Только при добыче руды, да и то частично. Но и получать на гора здесь должны много.

Пусть рабочие приезжают с семьями. Земля будет, женки да дети будут выращивать овощи и держать скот. От той же коровы сколько пользы, что б не говорили!

И самим будет, что покушать, и он купит продуктовые излишки. В Санкт-Петербурге его люди всегда найдут, куда сбыть готовое продовольствие.

А крестьян у Петра надо попросить. Только сюда они должны приехать не государственными, а крепостными. Его крестьянами. Государственные — это, значит, по сути, ничьи. Такие ничьи работники никому не нужны.

Пятьдесят хозяйств. Больше компактно здесь не поместится. Да и у Петра кишка треснет от натуги и от скупости. Сказать ему, что ли, как его преемники — Екатерина II и Павел I — крестьян раздавали? Десятками, сотнями тысяч зараз. И не развалилась Россия! Да и государство не обеднело.

Хотя ведь это как посмотреть. Если жить по принципу «после нас хоть потоп», то и большой России не хватит с ее гигантскими природными ресурсами. Плавали уже в ХХ веке, знаем.

А пока последнее. К грузовому порту, куда руда будет прибывать самоходом, специально по должны прибывать хорошие грузовые суда с механической тягой. Пароходы с баржами. И надо обязательно дать поручение проверить на трассе глубину русла. Достаточна ли река для пароходов (пароходы!) с массой покоя в сотни тонн? А руда в них пойдет по смазанным деревянным каналам и грузовым лентам. Чтобы не бегали бедные белые кули с тяжеленными мешками с рудой.

Дмитрий черкал грифелем на берестяных листах, которые сам же нарезал с лежащих неподалеку на земле старых берез. Фальшиво насвистал песни из неизвестных пока арий и насмешливо косился на Никиту, грустного и похмельного, который бы еще не раз вмазал, если бы была такая возможность.

И он был, кстати, не один в таком желании. Большинство, опохмелившись, мечтали еще стаканчик водочки, но пугались грозного барина Дмитрия. Меньшинство, решившись попросить, получали жесткий отказ. Те, кто по своему положению, храбрились и настаивали, получали насмешливое разрешение идти к Насте. Но и там несносная женщина под гнусное хихиканье попаданца наотрез отказывала налить водку и никакие согласия Дмитрия не помогали. Так и жили.

К вечеру алкогольная волна пришла и ушла, на руднике, наконец, наступила полная тишина. Люди работали, как учили. Все равно делать было нечего, а есть уже хотелось. Логика же у Дмитрия была почти большевистская: работаешь — кормят, не работаешь — ищи сам пищу, не работающим нищим здесь не подают.

Воспользовавшись этим, «боярин Дмитрий» дал разные задания двум десяткам работников. Требовалось строить здания — промышленные и жилые, прорубать огороды и поля, и, конечно же, налаживать работу самого рудника. Пока всего понемногу — людей для такой работы был мизер. Но начинать уже было можно.

Дмитрий их предупредил, что новый поток людей появится недели через две. Пока они доплывут против течения с грузом и с недостатком гребцов, пока наберут людей, пока найдут строящиеся пароходы и баржи, как раз и пройдут две недели. Надо их организовать и немного обучить.

Старшим на железодобывающим руднике был поставлен… Никита Логинов. Тот, между делом узнав о своей быстрой «карьере», сначала буянил, орал, обещал все переломить к чертовой матери. Жаловался, между прочим, что Дмитрий сначала замыкал водку от страждущих, а потом задумал должности раздавать. Не надо ему карьеру, дай лучше водку! Плакался, объяснял, что он, боярский сын, научен только воевать. А работать с металлом он не умеет, не кузнец какой!

Попаданец на эти метания смотрел спокойно. Подумаешь, развылся. Не можешь — научим, не хочешь — заставим. Дмитрий, оставшись наедине с Никитой, объяснил ему, что сейчас на выдвижение больше никого нет, кроме него. Что он — сержант Преображенского полка. И что именно оттуда берет царь с подобными поручениями. И сейчас любезный Петр Алексеевич полностью в курсе. Так что выполнишь задание — попадешь в золотую сотню администраторов, посыплются на тебя чины, имения, деньги. Не выполнишь — лучше никогда не показывайся с рудника. Оплюют и повесят, как труса.

Короче, заболтал друга. Никита ушел и счастливый, и, одновременно, несчастный. В любом случае, друг дал ему шанс. Огромный, как нынешние волки в тамошних лесах. И если он не дурак, он должен за него ухватиться и вылезти среди таких же. А он не дурак, совсем не дурак!

Дмитрий только хитро посмотрел ему в след. Никите лучше не знать, что выдвинул его Дмитрий от скудности имеющихся кадров и большого количества вакансий. Пусть работает и даже не дрожит. Не он умный, другие глупые.

Но в принципе, если сделает хотя бы в половину, как он задумывал, то в доску расшибется, но царя упросит наградить. Или, если на то уж пошло, своих крестьян отдаст.

С тем и поехал обратно вверх по течению. На этот раз река показала свой коварный и бешеный норов. Гребцы сбили свои руки до кровавых мозолей, пока они добрались до Санкт-Петербурга. Поместив лодки у железоделательного завода и дав нужные указания, Дмитрий отправился на поиски царя.

Какие бы у них не были сложные отношения, как бы ни относился к нему Петр, но Дмитрий понимал, что царь — местный самый высокий начальник и действовать к нему надо по принципу: «Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак». И докладывать ему надо обязательно, с четкими примерами и красноречивыми фактами. А то ведь поданных в России много, царь же — один. Как это не грустно звучит для поданных, но остается правдивым и непреложным фактом.

Ему в какой-то мере повезло. Петр был в Санкт-Петербурге и даже работал, а не гулевал. Дмитрия он встретил сухо, но вежливо. Понимал, что он может сделать очень много, если захочет. Но водки не налил, сесть не предложил. Мол, доложишь, что надо и гуляй дальше. Взял между делом лист бумагу, начал читать.

Ну как хочешь. Дмитрий лишь коротко сообщил о проблемах в металлургии и замолчал. Что еще ему надо?

— Ладно, а когда ты поедешь на поиск? — нетерпеливо и даже грубо спросил он, видя непонимающее лицо Дмитрия, — или все мозги красавица высосала?

Короче говоря, как понимал это попаданец, короткий выезд на природу царь оценил, как ненужный, принятый в личных целях для отдыха. Может, водку жрать захотел именно на берегу реки с комарами и медведями. Или баб мять по кустам, пока благоверной нет дома. Дело хоть мужское, правильное, но сугубо личное, для государства напрямую не нужное.

Вот ведь… хамоватый хам! Нет бы ненароком спросить, где он был, не утомились ли его бедные ноженьки, не устали ли нежные рученьки. А он сразу грубить.

Дмитрий в ответ мстительно не стал рассказывать (царь не желает — поданный не может говорить) о новом железорудном месторождении. И пусть еще спасибо скажет, другому бы просто в морду навалял за такой тон. Вместо этого он сухо сообщил, что в связи с недостатками идущих поставок руды он пока на другие мастерские Санкт-Петербурга продукцию поставлять не будет.

— Да слышал я, что не хватает, — с досадой сказал Петр, потом удивленно спросил: — подожди, о каких поставках руды ты говоришь? Кто в столицу поставляет?

— О чем мы уже и говорили, государь. Я поездил по окрестным лесам и лугам и нашел с помощью рудознатцев месторождение железной руды. Качественной, богатой. Можно почти сразу добывать и везти. Но людей у меня было мало. Привез на лодках только пудов двести — триста. Больше никак не смог. Рудознатцы помогли.

Терзаемый царем лист был сразу забыт и отложен.

— Алексашка, ты смотри с чем к нам приехал Дмитрий, — закричал Петр, практически счастливый, — все-таки хитрый, стервец. Только отвернешься ненароком, он сразу все сделает, тихушник, но ни за что ведь не скажет. Мучайся потом, нехорошими словами его обзывай.

— Да и что? — показался Меньшиков с бутылкой водкой и двумя яблоками, похвастался, — а у меня что-то получилось.

— Получилось, так наливай, — резонно заметил Петр, заметил, что тот вытащил только два стаканчика, потребовал, — тащи три, нас же трое.

— А, — будто только что заметил Александр Дмитрия. Царь недавно гневался на него, и, казалось, на радость многих, дни этого бывшего любимца сочтены. Но нет, опять первый среди равных свиты царя. Какой-то непотопляемый, паразит.

Вытащил третий стаканчик, поздоровался с Дмитрием, как всегда — вежливо, но равнодушно. Разлил водку. Петр выпил торопливо первым. Крякнул неодобрительно и даже подозрительно.

Дмитрий выпил сам, чтобы не зависеть от других. И согласился с царем. Ну и вкус! Похоже, недоваренная яблочная самогонка.

— Ну? — с надеждой спросил Дмитрия Меньшиков, надеясь хотя бы на его поддержку.

Не вышло. Дмитрий был слишком правдив.

— Надо добавить мед и варенье из черной смородины, — предположил он, попробовав, и безжалостно добавил, — а пока это по вкусу похоже на дурную самогонку. Через древесный уголь, что ли, пропусти для доброго вкуса.

— Да что ты понимаешь в яблочной настойке… — начал Меньшиков, оскорбленный в лучших чувствах и пожеланиях.

Но Петр перешел на сторону Дмитрия и строго оценил деятельность собутыльника: — молчи уже! У тебя получилась очень дурная наливка. Такую водку зазря испортил. Давай пробуй еще. Только теперь переделывай из плохой самогонки в хорошую водку.

С царем ведь спорить не будешь, хоть он и имеет неприятное мнение. Меньшиков вздохнул и ушел на кухню готовить очередную порцию настойки.

— О, чем занимаемся, — кивнул Петр на Меньшикова, фыркнул, спросил: — сколько тебе нужно людей, чтобы копать железную руду в достатке? За рудознатцев хвалю, сумел приспособить, но что ты будешь делать с рудником?

Дмитрий не раздумывал. Об этом думал еще на месторождении:

— На сам рудник сотен пять надобно, чтобы пустую землю разрыть. И крестьян бы полста. Все с семьями. И землю им всем дать хорошую. Рабочим на хозяйство по три десятины, крестьянам — тридцать.

Петр подумал, прикинул. У него уже не вызывало отторжения, как раньше, требование Дмитрия посылать вместе с мужчиной его семью. Убедился, что это хорошо и государству, и работнику. Лишь поинтересовался:

— Земли хватит ли доброй?

На это Дмитрий имел подробный ответ:

— Мастеровым земли хватит у рудника, там она ладна. А крестьян поселим в несколько деревень на протяжении пяти — десяти верст от рудника по реке. Народу же там сейчас совсем нет, никого гнать не придется, ни земледельцев, ни даже охотников.

Помолчал, набираясь смелости, потребовал:

— Только одно условие. Обязательное. Все работные люди — мастеровые люди и крестьяне с их семьями переходят в мое крепостное состояние.

Сказал и замер. Ну, сейчас царь может и в морду ему въехать, мало не покажется! Или просто отругает.

Но царь его намерений не разделил. Чувствуется, оценил усилия. Помолчал и кивнул, соглашаясь с Дмитрием. Правда, предупредил, что все будет зависеть от работы рудника. Пойдет руда — одно дело, а не пойдет, так он еще по-своему решит.

Дмитрий этих слов царя не испугался. И так знал, что рудник, как и все его предприятия, будет работать высокоэффективно и прибыльно.

Петр на этом разговор по этому руднику посчитал законченным. Лишь похвалил:

— Хорошо проработал, хвалю.

И все, потребовал так же быстро поработать по медному руднику. Подчеркнул, что и железо нужно, и медь надо. Деньги не хлеб, жрать не будешь, но и без них никак.

Дмитрий с ним не спорил. В ХVIII веке железо уже был основой человеческой экономики. От черной металлургии зависело состояние всей страны.

Но для России медь тоже являлась очень важной, ибо медные деньги в стране с начала ХVIIIвека играли очень большую роль, а государство именно на них имело огромную прибыль. И пока основная часть меди была из Урала, а серебра с Алтая. С учетом плохих дорог, возить даже до Москвы было очень дорого. А с учетом того, что Петра это не устраивало, и монетный двор собирались в Санкт-Петербурге, цена привоза меди достигала до высокой цены, гораздо дешевле было устроить медный рудник. А серебра в Прибалтике точно нет.

Серебра в России в любом случае мало, а из имеющихся металлов медь при переработке давала наибольшую прибыль.

Только вот медное месторождение около Санкт-Петербурга до сих пор не нашли. Медь не железо, ее гораздо меньше. Многие — и сторонники, и противники считали, что в Прибалтике вообще нет этого месторождения. Так же, как и золота, серебра и так далее.

Однако Дмитрий, как умный попаданец из ХХI века, был твердо уверен в медном месторождении. Как, впрочем, также и в том, что оно бедное и добывать его технологиями ХVIII века убыточно. А медные деньги скоро сами станут дорогими и для государства бесполезными.

Вот если бы медную руду обогащать, то можно получать медь гораздо меньше, но не такую и дорогую. Прибыль можно получать большую!

— Найдем, государь, — твердо сказал, — только людишек надо будет гораздо больше.

Он уже собирался уйти, когда Петр движение руки остановил его и потребовал на стол водки и закуси.

Быстрый парень, видимо с кухни, прибежал со стаканчиками водки на деревянном подносе в одной рке и сковородкой с яичницей в другой. Разложил на столе, убежал.

— Ну давай, — поднял Петр свою стаканчик, — мужик ты не простой, я вижу, и колюч до неприличия. Ну да и я не девка. Ты главное работай, а за мной не пропадет!

И он первым выпил водку в стаканчике. Дмитрий поспешил за ним. Ух!