Санкт-Петербург

Глава 16

А пироги были великолепные, баские, по терминологии тех лет. Попаданцу Дмитрию, во всяком случае, они очень понравились. В детстве покойная мама так нередко готовила и они, всей семьей, всегда съедали без остатка. Технология была весьма проста — вначале картофель сваривался в мягкое, но густое пюре, а мелкое нарезанная свинина тушилась в луке и моркови. Потом они смешивались вместе, туда добавилась, если была по сезону, различная зелень и они зажаривались в пирожках. Вот такая вкуснотища получалась!

Петр, сгоряча съев сразу полпирога и не поняв, что там со свининой, недоуменно рассматривал его содержимое. Никита, который уже привык к тому, что Дмитрий какой только ерунды не ставит на стол, но, слава богу, не травит, посоветовал:

— Государь, там свинина с чем-то. А вот с чем лучше не знать, а то, поди, стошнит ненароком. Но не отрава точно. И сытно, пару пирогов съешь с водкой, так до обеда хватит.

Петр, сморщившись на слове «водка», повернулся к Дмитрию, — мол, что за у тебя ерунда в пирогах, травить вздумал?

— Вареная картоха с овощами и зеленью, — пожал плечами Дмитрий, — со свининой очень даже вкусно и сытно. Али ты еше не понял, государь?

— А-а, — разобрался, наконец, Петр, — я не разобрался сначала, теперь вспомнил. Картоха, да! Просто редко еще на наш российский стол ставится. А так приятно.

Царь с огорчения (или со смущения) налил себе второй стаканчик, причем полный, выпил его. Потом вспомнил про собутыльников, набулькал Никите в стакан. Хотел Дмитрию, но тот свой со стола убрал, вежливо отказался:

— Извини, государь, не досуг сегодня. Бываю здесь редко, а глаз хозяйский нужен. С пьяну намудрю, потом переделывай. Я лучше вот смородиновый взвар с медом. Очень вкусно.

Заговорили о пчелах, раз уж с медом стали вкушать. Дмитрий покручинился, что в Прибалтике, в принципе, много цветов, пчел можно держать сотнями улей на хозяйство. Хотя бы одно такое на три-четыре деревни. А отсюда получать хоть своим, хоть на рынок, многие пуды хоть меда, хоть воска. Да руки не доходят, государь, а сами крестьяне не додумываются.

Дмитрий намекнул довольно прозрачно. Дескать, отпусти меня пока на отдых, свое вотчинное хозяйство большое, надо навести порядок. А то ведь сколько денег проходит мимо!

Петр это понял и сразу же жестко отказал:

— Об отдыхе даже не думай. Брат мой Карл вскоре наведает на восток, в России разор, а ты отдыхать. Рано тебе, тесть твой сейчас отпущен со службы и хватит. Или вот, — оживился он при виде Даши с сыном, — жена пусть на хозяйстве находится. Самое бабье дело.

Даша села рядом, жестом показав няне куда посадить сына. Поморщилась, услышав окончание разговора. Накануне они невзначай поговорили с царем, что надо бы и Дмитрию хоть немного похозяйничать в обширной княжеской вотчине. Да и свое хозяйство уж как год хозяина не видит. Приказчики, конечно, управляют, но как? Так ведь и разоришься, а царю дела до этого нет. Просись, под лежалый камень вода не течет. А вдруг отпустит!

Теперь и Даша увидела — вдруг не получилось. Царь Петр Алексеевич водку пьет охотно, и, судя по всему, девок щупает, не ручается, но мимо себя поданных не пропускает. Государство, прежде всего, и нечего тут!

Дмитрий, уже привыкнувк тому, что Петр легко отрезывает все хотелки, и не только ему, но и другим приближенным, холодно относясь к самым жалобным и, вроде бы, искренним просьбам, только отпил глоток чая.

Но Даша, как настоящая женщина, тем более, очень красивая и княгиня, всегда считающая, что реальная объективность сломится под натиском ее субъективного желания, продолжала настаивать, пока царь в запале обматерил ее и ушел из-за стола.

Жена, не видя субъекта спора и, соответственно, его объекта, обратилась, естественно, к мужу. Но тот, в кои-то времени кормя сына Александра, лишь отмахнулся:

— Я тебе сразу же говорил, что сейчас не имеет смысла отпрашиваться. И, тем более, настаивать. Хорошо еще, что царь Петр тебе в морду не дал, видимо учел, что ты глупая женщина, пусть и красивая.

В общем, попаданец, очень недовольный диалогом жены с государем, со своей стороны наговорил Даше много нехорошего. Так что она ушла из-за стола уязвленная и очень злая. В часть этого, она буквально вырвала из рук мужа малолетнего сына, и гордо ушла с ревущим Александром.

Дмитрию же было не до этого. Пароход, наконец, пришел к очередной искомой цели — угольной шахты. Петр немедленно ринулся к земной тверди, благо она не так уж далеко. Дмитрий за ним. Точнее, конечно, не за ним, а параллельно с ним в угольную шахту. На этом объекте они собирались остановиться на целый день. или всего лишь день, кто как оценит. А вот Дмитрий сразу понимал, что он никак не уложится.

Ведь ладно бы контроль заработниками всех рангов и чинов. Так он еще запланировал общую модернизацию технологии угольной добычи. Разумеется, не до шахты XXI века, но провести максимальную механизацию этого времени. То есть, с одной стороны, до тех пор, пока позволит уровень экономики начала XVIII, а это, во-первых, энергетика (двигатели), во-вторых, наличие имеющего металла. А его еще очень мало, даже железа.

С другой стороны, степень его личного знания. А он, к сожалению, очень мал. Ведь говорили же ему, иди учиться на инженера, в любую эпоху в сметане будешь. Тогда посмеялся — зачем мне эти знания, а вот теперь плачу, но поздно уже. Все мы умны задним умом, а потом рыдаем!

Кое-что он, конечно, сделает — и мельницы, водяные и ветреные, и даже паровые машины, пример уже есть на пароходе, но должен был делать во много раз быстрее.

Царь Петр, разумеется, наоборот, удивлялся и поражался. Ему, современнику этого века, все было внове, а вот Дмитрий был недоволен. За такой уровень производства его в XXIвеке уволили бы по самой черной статье. Ох ты, господи!

Добывают уголь в шахте рабочие кирками, потом перевозят вручную в шахте (на небольшой повозке) и только на земле начинают работать лошади — возят уголь на повозках на расстояние около трех верст до речной пристани. И лишь там видна какая-то малая механизация — на широких досках очередные рабочие толкают уголь в баржи. Офигеть!

В отличие от попаданца Дмитрия Петр заметил, прежде всего, положительные стороны. Говорил: — в кои-то времена мы пошли на уровне Аглицкого государства, теперь только мы и они добываем уголь из земли. А потом, глядишь,. и машины также начнем делать.

Дмитрий начал было говорить, что мы машины и без того создаем, но Петр его прервал. Как понял попаданец, это был любимый конек царя и тот не замедлил его повторить вновь. А собеседник ему и не был нужен. Точнее сказать, необходим, но в качестве молчаливого зрителя.

Что же, Дмитрий и не собирался возражать. Что он, круглый дурак? А мнение у него все равно будет свое, отличное от мнения монарха.

Так и дальше оценивали угольное месторождение. Дмитрий все больше отрицательно, хотя, чем дальше, тем далее только мысленно. Причиной такова поведения была громогласная оценка царя Петра Алексеевича. Тот отчего-то все больше оценивал не просто положительно, но и превосходно. Все у него было оптимально — и сам уголь, и его пласты, и организация и работа шахты. Ладно бы только так, но Петр шел дальше и плотно привязывал и уголь, и работу шахты именно с Дмитрием.

Собственно попаданец и не особенно возражал. Приятное слово ведь и кошке приятно, а тем более человека XXI века, все отмечающего и понимающего. Единственно, что теперь не мог делать Дмитрий, так это давать любые негативные эпитеты.

А так, попаданец проделал программу минимум, проверил уже имеющую технику, кое-что отремонтировал, кое-что даже модернизировал. И после этого, уже поздно вечером, погрузился на пароход.

Царь, бывший вместе с Дмитрием весь день, в чем-то помогавший, а больше откровенно мешавший, за поздним ужином со стаканчиком водки очень высоко оценивал деятельность Дмитрия с четкой ремаркой, что такого работника он точно о себя не отпустит. И попаданец с опозданием досадливо понял, что лучше бы он сегодня работал плохо. Шахта бы все равно не развалилась, зато его бы шансы уехать в отпуск несоизмеримо выросли.

Впрочем, что теперь делать, осталось только рвать волосы и посыпать их золой! С досады он залпом выпил полный стакан водки, занюхал его рукавом вместо закуски. За это он получил одобрительный взгляд царя над столом. И неодобрительный пинок ногой жены под столом. Она его уже «простила», сообразив, что в ссоре окажется в одиночестве и вдали от царя. Что она, полная дура?

В итоге вечером муж был полностью громогласно реабилитирован. Правда, Даша одновременно его слегка куснула, предупреждая супруга, что это лишь отсрочка. Она бы еще его щипнула, но Дмитрий неведомо как перехватил ее руку и даже несильно пожал. Мол, я понимаю и все знаю. Сама тоже готовься, ведь сражения начнутся с обоих сторон.

И после этого отправился спать, поскольку днем, скорее всего, ему спать не придется. Пароход в этом рейсе будет с этого дня идти не только днем, но и ночью, компенсируя задержку на угольной шахте. Но пассажиры не были обязаны с командой караулить ночью. Так что, если надо, то добровольно дежурьте, а Дмитрий пас!

Как он и предрешил на сегодняшнюю ночь(очень на это надеялся) ничего плохого не произошло. Он прекрасно выспался, заодно проверил на прочность собственные нервы. Вердикт — все ОК. А вот про царя про это не скажешь, все-таки не спать круглые сутки тяжкое ремесло.

Петр Алексеевич, правда, попытался для себя найти дополнительные дивиденды, объявив, что он всю ночь дежурил, не сомкнув глаза. И кое-кто, — он выразительно посмотрел на Дмитрия, — этим бессовестно воспользовался. Теперь будешь должен своему государю!

Сказано было грозно и даже страшно. Царь все-таки, им по положению своему приходится быть кровавым. Один царь Иван IV Грозный чего стоил. Да, для государства и для России в целом он много сделал полезного. Но ведь и людишек умертвил без всякой пользы. А отец нынешнего царя под названием Тишайший сколько погубил.

Как начнет Петр Алексеевич чудить, как остановишь, царь все же! Однако, на это раз сильные опасные слова монарха так не соответствовали текущей реальности, что не только Дмитрий со скепсисом посмотрел на августейшего оратора, но и жена его с веселым изумлением, пусть и молча поглядела. И сам Петр понял, что он хотя и помазанник божий, но чрезмерно доходить до крайности и ему нельзя. Пусть не в глаза, за спиной, но ведь могут назвать вралем.

Поэтому вслед за грозным чином Петр заговорил уже обычными словами:

— Ну хоть водки мне сегодняшним утром нальют? Трудился-таки много и прилежно, пожалеть надо!

Вот на эти уже нормальные слова княжеская чета Хилковых оживилась, переглянулась. Потом Даша откуда-то взяла четвертьведерную бутыль водки мужа. Кажется, и не из под стола вытащила, а чуть ли не из рукава крупного сарафана. Милосердно налила.

Вообще княгиня хотела налить немножечко, на самое донышко. Это ведь не прежняя слабая сивушная водка, которую можно пить стаканами. Это крепкая водка мужа Дмитрия, тут выпьешь и отойдешь к Господу нашему хоть на немного.

Но супруг ее уверенной рукой придержал горлышко, заставил долить водки полный стакан. Не им, простым поданным, пусть и в княжеском чине, судить поведение царя. Старший из князей Александр Никитович уже споткнулся, едва сам Дмитрий вытащил!

А Даша больше и не спорила. Хватит уже, однесь попыталась, потом весь день замучилась, пока ночью окончательно не примирились с ее женскими чарами. Ну его к лешему!

Дмитрий тоже не стал акцентировать действия. Хочет пить — пусть пьет (царь Петр Алексеевич), не хочет — пусть не пьет (князь Дмитрий Хилков). У нас в пароходе полная демократия. М-да. Пусть только дворянская, то есть простонародье даже и не думают лезть сюда со своей харей да в Калашный ряд. Да и у дворян демократия какая-то странная, с многочисленными запретами и ограничениями. Начало XVIII века, по сути, пока свободен, да и то относительно, только царь Петр Алексеевич.

Так и плыли. Пьяненький царь, не менее пьяненький Никита Логинов, который нагло сел на хвост самому государю и не собирался слезть, беспардонно требуя водки. Ну не ругать же его при августейшем царе, пусть пьет, втык ему дадут потом наедине Дмитрий и, возможно, судя по взглядам, княгиня Дарья.

Между прочим Никита Логинов был еще тот Логинов. Зная про грандиозную трепку в ближайшем будущем, он, тем не менее, сладостно взял полный стакан водки твердой рукой. А потом бесшабашно опрокинул ее в рот. Айда, веселись, пока время позволяет.

Но когда накаленная Даша повернулась к мужу с молчаливой угрозой — типа, и ты Брут (будешь пить), Дмитрий лишь отобрал у нее немаленькую бутыль, поставил в середину стола и объявил:

— Женщина, в доме Хилковых только так — хочет дворянин пить — пусть пьет, не хочет — не пьет. И никто его не заставит!

Логинов, услышав это, пьяно оживился, даже застучал руками по столу, глядя княгине Дарье. Зря он это сделал. Женщина ведь существо слабое, одухотворенное. То есть в морду тебе не даст и оскорбительных слов не скажет. Ха, она просто так посмотрит, что ты поперхнешься.

Никита Логинов и закашлялся, видимо, кусок белорыбицы не туда пошел в горле. Да так, что он и синеть начал. И старания царя Петра, изо всех сил стучавшегося по спине пострадавшего, не помогли. Пришлось попаданцу Дмитрию, прекрасно понимавшего, что произошло, вмещаться. Кстати, как произошло, не понимал и он. Толи Логинов с пьяну не сподобился съесть нормально закуску, толи жена у него настоящая колдунья, но сумел он выбить из горла кусок рыбы к облегчению Логинова.

И мужчины облегченно вздохнули. А вот княгиня зашипела на манер рассерженной кошки, и посмотрела на всех разгневанными глазами. Вот и говори потом, что женщины слабый пол!

От греха подальше, дав ей поесть, он насильно вытащил Дарью из-за стола. Благо и сам вышел. Супруги Хилковы поснедали и вместе вышли. Вы имеете наглость что-то возражать против? Острый клинок супруга или колдовской взгляд супруги, что изволите?

Не зря собутыльники, пусть и пьяные и даже в статусе царя не решились шутить. Фу-фу-фу, Господь Вседержитель и премилостивая Богородица, спаси и сохрани от этого!

Между тем, пароход подходил по реке к руднику и немаленькому уже селу (поселку). Рабочие и различные служащие ведь не только могут работать, но и отдыхать, питаться, морально утишать. Вначале построили дома типа крестьянские изба, куда переместили их семьи. Оно ведь, немного стыдно, но естество ведь требует. И что интересно, не только у мужчин, как это обычно говорят, но и у женщин. Но обвиняют в этом, как правило, государство, а, точнее, чиновников, до каких доберутся.

Чтобы не получать препятствия на равном месте, он сразу ставил семейное жилье, а не бараки для холостых. Немного больше работы, но леса хватало в избытке. Зато преимуществ оказалось масса:

— Семейный мужчина не холостой, его на бунт не поднимешь. Баба его придержит, приголубит. Опять же ночью в семейной постели он излишнюю энергию оприходует, куда там против власти;

— Ребятенки их вполне естественно идут по стопам отца, девки — за матерью. Получается без любых усилий, на руднике со временем появляются квалифицированные рабочие, с детства работающие на производстве, а из девок обнаруживались замечательные подруги именно рабочих, которые не шарахаются из шума оборудования, имеют возможности найти продукты и вырастить огород в промышленном поселке. Им просто надо помочь немного. Ну это Дмитрий всегда пожалуйста;

— В семье с бабою тоже вполне естественно появляется кухня. В начале XVIII века еще господствовало суровое гендерное разделение: муж на работе — в поле или станка, женщина в доме. Не потому что такие темные, а из биологических возможностей. Баба физически не потянет за ручки сохи или привод станка, а мужик после тяжелой работы еще не потянет домашние работы. То есть вытянув рядом с производством семью он почти решил экономический вопрос.

Ну а с семьей надо решать и другие проблемы. В первую очередь церковь. Хотим мы этого или нет, но средневековое население религиозное. И, соответственно, построив церковь ты решив сразу много актуальных вопросов. А не построив — умножим.

Сама церковь, как здание, построить недолго. Православные люди не гордое, возьмет любое сооружение. Лишь бы были колокола да крест. С попом оказалось куда сложнее. Неграмотное население в священнослужители не годилось категорически. То есть здесь надо воспитывать, обучать многие годы. К счастью, повезло. Случайно нашлась религиозная община из трех мужчин. Не секта и даже не оппозиция православной церкви. Просто пошли на святой подвиг.

Попаданец, конечно, не на столько наивный, чтобы так легко поверить явной сказке. Наверняка у них были какие-то проблемы, не с государством, так с церковью. Но Дмитрию были нужны попы, Петру, в общем, тоже и монахи вдруг стали приходскими священниками. Один из них — отец Варлаам — как раз был в этом селе.