Счастье в награду

Глава 11

И все же Гален заснула, провалилась в глубокий, безмятежный сон без сновидений — так спит человек, который чувствует себя в полной безопасности. Когда ему нечего бояться.

А Лукасу было не до сна. Он снова и снова вчитывался в полицейские отчеты и всматривался в изображения изувеченных тел Моники, Кей, Марсии и Бринн, оживляя в памяти картины давно утраченного прошлого.

И все это время Лукас ни на минуту не мог забыть о Гален, спящей здесь, в его доме, в спальне на другом конце коридора. Ее присутствие рождало сладкую, непривычную тревогу от того, что он не один в своем снежном логове, которое он никогда и ни с кем не делил. И не испытывал такого желания.

Потому что не чувствовал себя одиноким.

Вплоть до последнего времени.

И Лукас снова и снова старался подавить в себе эту рвущуюся наружу смесь восторга и страха перед неизвестностью. У него даже возникло чувство, словно Гален зовет его из своих снов, будто хочет разделить с ним первозданный покой и уют, царившие в голубой спальне.

В конце концов Лукас сдался и улегся в свою постель, где заснул, убаюканный обещанием новых снов, хотя внутренне был готов переживать свои обычные кошмары: жуткую смесь из виденных им преступлений, замешанную на трупах и крови невинных жертв.

Но этой ночью его поджидал новый ужас. Они с Гален находились здесь, в пентхаусе. Но кроме них, был кто-то еще. Или он ошибся и здесь никого не было?

Нет, все верно. К нему в квартиру проник убийца. Теперь Лукас знал это наверняка. Но на какой-то бесконечный миг Лукас не мог отделаться от ощущения, будто они составляют с этим типом единое целое. Лукас словно слился с маньяком, чувствовал тяжкие толчки его сердца, его неутоленную страсть, видел свою квартиру его глазами, и вот наконец — наконец! — увидел перед собой чужую руку. Руку убийцы, а не свою собственную.

И эта рука сжимала тяжелый нож, отполированный, хищно сверкающий острым лезвием, причем и руку, и оружие вело желание кромсать беспомощное тело Гален, изуродовать эту плоть до неузнаваемости, еще сильнее, ибо на снежной белизне ковра уже сверкали россыпи ярких алых пятен.

Разбросанные повсюду Барби тоже покрывала кровь. А еще они были раздеты догола. И бесстыжая кукольная нагота резала глаз, несмотря на потоки крови, почти полностью укутавшие их жутким алым покрывалом.

Гален тоже была раздета. Но у нее почему-то оказались длинные распущенные волосы, и этот ослепительный поток; живого рыжего пламени так привлекал к себе взор, что Лукас не сразу обратил внимание на ее наготу. Она так старалась укрыться под этой вуалью из теплой волнистой меди, словно соблюдение приличий было для нее важнее крови, текущей из ран на груди и на шее.

И из ее глаз.

Даже стараясь спастись, она продолжала пытаться соблюсти эти приличия.

Вот наконец двери лифта. Еще миг — и она окажется на свободе.

Но бронзовые двери и не подумали распахнуться! Несмотря на все ее отчаянные просьбы и мольбы.

И снова она вынуждена была искать спасения в бегстве. Поиск выхода привел ее на кухню. Но это была не его кухня: какая-то жалкая каморка, оказавшаяся для Гален ловушкой. Мышеловка цвета авокадо, в которой не осталось ничего от снежной белизны и сверкающей стали полок, все стало тусклым и серым.

Нет, все же что-то сверкнуло, привлекая взгляд. Мясницкий разделочный нож на полке над раковиной.

Гален заметила оружие. Маньяк и Лукас, смотревший его глазами, — тоже.

И убийца был готов позволить Гален схватить сверкающий нож и даже пустить его в дело, чтобы она поступила с ним так же, как намеревался поступить с ней он.

«В глаза, в глаза! — повторяло чудовище. — Ну же, ударь меня в глаза!»

Лукас видел нерешительность Гален, борьбу между ужасом и искушением выполнить жуткую просьбу, а в следующий миг услышал ее крик: «Нет! Нет!» — и она каким-то образом выскочила из кухни и снова оказалась в его пентхаусе.

Скорее, скорее в гостиную!

Туда, где среди разбросанных голых Барби еще не высохли потоки крови.

Отчаянный бег Гален невольно замедлился — ей захотелось помочь своим куклам, расправить их спутанные локоны, прикрыть пластиковые тела, чтобы сохранить им хотя бы видимость приличия и независимости.

Однако она не посмела остановиться. Убийца продолжал свою охоту, упиваясь ее страхом, смакуя его и предстоящее убийство.

В поисках спасения она выбежала на выложенную белым кирпичом террасу, смотревшую на Манхэттен с высоты двадцать второго этажа. Пурга взметнула над ней вихрь из сверкающих, острых кристалликов льда, но Гален не почувствовала холода.

Вот сейчас она вознесется в небо на облаке из пушистых снежинок. Все, что для этого нужно, — забыть про страх и шагнуть за край террасы, прямо в кружащийся перед ней вихрь.

«Ты никуда не полетишь! — отчаянно звенело у Лукаса в мозгу. — Ты разобьешься! Погибнешь!»

Но Гален не слышала мольбы плененного внутри убийцы Лукаса. Стоя на краю террасы, она смотрела на убийцу так, как еще недавно смотрела на него, Лукаса, и в ее глазах он видел не страх, а надежду.

Надежду и веру — словно ее удивительные глаза цвета зимнего небосвода увидели предвестие весны, которую она так ждала, в которую не могла не верить. Иначе не было бы этой счастливой улыбки, этого чувства свободы. Свободы от него. Свободы от них обоих.

Гален застыла на миг на широком кирпичном парапете, вольно раскинув руки. И вот сейчас она сделает выбор — чтобы взлететь и упасть, оставив его, снедаемого таким невыносимым одиночеством…

Лукас очнулся мгновенно, словно его жестоко встряхнули. Сна не было, но в ушах все еще звенел пронзительный вопль, сотрясавший мрачные глубины подсознания.

Сидя в непроглядной тьме, он старался успокоиться, нащупать в себе источник силы, способный развеять ночные кошмары.

В его спальне не было будильника, только наручные часы, лежащие на столике возле кровати. Однако Лукасу не требовалось сверяться с ними, чтобы точно знать, какое время они покажут. 3.13. Неужели Женский Убийца снова рыщет по городу в поисках жертвы? Так скоро?

Но в следующую секунду Лукас понял, что это не так. Маньяк просто старается лишний раз припугнуть охотника.

А может, это Гален удалось прорваться в его сон? Гален. Такая хрупкая, отважная и прекрасная!

Такая обнаженная!

Пожалуй, ему пора за работу. Не важно, что на дворе еще ночь.

Лукас решительно поднялся с постели, принял душ и привел себя в порядок четкими, скупыми движениями человека, видящего перед собою цель.

Дверь в ее спальню оказалась не только не заперта, но даже не до конца прикрыта. Следует ли это считать приглашением — или предостережением?

Лукас должен был увидеть все сам. Ему сразу стало ясно, где спала Гален. На самом краешке своей просторной кровати под балдахином, как будто она все еще оставалась в квартире, снятой для нее телестудией, и делила жизненное пространство с пестрым ворохом цветных обрезков и выкроек.

Но самой Гален в спальне не оказалось. Лукас постарался успокоить себя — она наверняка в гостиной. Сидит на диване в окружении Барби и шьет, верная своему обещанию — доставить новую партию кукол Кейси и ее больным девочкам.

Но коробки с куклами стояли нераспакованные, все Барби были спрятаны внутри. Значит, она отправилась на кухню. Конечно, после того жалкого подобия ужина и чашки чаю проголодается даже такое хрупкое создание, как Гален Чандлер.

Но на кухне тоже не было ни души, и посуда на полках отблескивала в сумерках, словно глаза призраков.

Неужели Гален успела нарушить только что данное ему обещание? Неужели в 3.13 она выскользнула из дома на встречу с убийцей, скованная его угрозой прикончить очередную жертву, если получит отказ?

Нет, в это Лукас не хотел верить. Он чувствовал, как его снова начинает затягивать в липкую паутину между снами и явью. Гален не могла уйти на тайную встречу. Она не сумела бы открыть двери лифта, даже если бы плакала и умоляла бездушную бронзу расступиться.

Однако этот успокоительный довод оказался на редкость коварным, и Лукас встревожился еще сильнее. Ведь если Гален не удалось совладать с лифтом, что мешает ей отыскать тот, другой, путь навстречу смерти?

Лукас почти бегом миновал то место, где видел во сне растерзанных, залитых кровью Барби, и сам не заметил, как оказался возле широкой стеклянной двери, открывавшейся на выложенную белым кирпичом террасу.

Ее покрывал толстый пушистый ковер снега. Снег падал и сейчас. Снежинки реяли в воздухе, кружась в сверкающем легком вихре, и ложились на землю девственно-чистым покровом. За те недолгие часы, что он спал, над Манхэттеном разгулялась настоящая пурга.

Легкие отпечатки ног в теннисных туфлях еще были видны на этом непорочном покрове. Кто-то здесь пробежал? Кто-то старался уйти от опасности? И лейтенанту Лукасу Хантеру снова пришлось напомнить себе, что ничего не могло случиться и это был просто сон.

Судя по следам, Гален не бежала, а шла спокойно, не торопясь. Она вышла из двери и направилась к фонтану, постояла перед ним и побрела дальше до самого края террасы. Где Лукас и нашел ее, закутанную в теплый махровый халат, — светлый силуэт на фоне темного ночного неба. Городские огни внизу слабо мерцали на гранях снежинок, застрявших в пушистых рыжих волосах.

Вот он, роковой край террасы, и низкий кирпичный парапет, через который так легко перешагнуть… и отправиться в смертельный полет.

Но перед Лукасом стояла совсем не загнанная жертва из его кошмара, а чародейка из его мечты. Вот она почувствовала его присутствие и обернулась с неземной, изысканной грацией и, обрадовавшись его приходу, приветствовала ласковым блеском синих глаз.

— Лукас!

— Привет. Не спится?

Он выглядел таким встревоженным — мрачный призрак среди ночных теней.

— Честно говоря, — призналась Гален, — я спала как убитая, пока…

Вслушиваясь в то, как ее голос нерешительно замолк, Лукас гадал, не тревожили ли ее сон такие же кошмары, что преследовали его? Неужели ей тоже могли привидеться блеск хищной стали и растерзанные Барби?

Но вряд ли у беспощадного охотника и снежного ангела могут оказаться общие кошмары — как и общие мечты. И все же Лукас еле слышно закончил ее фразу:

— Пока вам не приснилась какая-то чертовщина.

— Нет. — Гален мгновенно помрачнела. — Во всяком случае, я не помню. — Она постаралась взять в себя в руки и успокоиться — ведь ничего страшного пока не произошло. И ей захотелось поскорее уверить в том же Лукаса. — Да, я точно знаю, что кошмар тут ни при чем.

Когда она очнулась, ее по-прежнему не покидало чувство безопасности. Оно согревало ее и сейчас.

— Скажем так: я просто проснулась — и все. Было тринадцать минут четвертого. И хотя мы вроде бы не ожидаем его звонка до завтра, я все же решила не засыпать и посмотреть, что будет — на всякий случай. Я выглянула в окно, увидела метель и захотела полюбоваться ею поближе. Наверное, я разбудила вас, когда вышла из спальни?

Разве маленькие, обутые в теннисные туфли ножки способны нарушить чей-то сон? Легкие шаги, приглушенные ворсом ковра?

Вряд ли.

Лукаса разбудило видение отчаявшегося, запуганного ангела, готового ринуться в роковой полет, чтобы спастись, покинув его навсегда.

— Нет, — солгал он. — Я всегда встаю очень рано. Особенно когда веду расследование. Позвольте показать вам, как нужно пользоваться лифтом.

— Ах да. Хорошо.

Неподдельное удивление Гален столь неожиданному предложению можно было считать неоспоримым доказательством того, что кошмар о холодных, неподвластных моль-бронзовых дверях не коснулся ее подсознания.

— Там какой-то ужасно секретный замок? — наивно спросила она.

И Лукас наконец-то позволил себе улыбнуться:

— Там нет никакого секрета.

— Просто обычный лифт для пентхауса?

— Самый обычный.

— Но вам требуется показать его немедленно?

— Нет. — Действительно, напряжение последних минут развеялось. Ей ничто не угрожает. — Вы не замерзли?

Гален уже почти произнесла «нет», когда поняла, что это не так. Поначалу ей действительно не было холодно. И она чувствовала себя прекрасно. Но снежинки, покрывавшие волосы, мало-помалу начали таять. Холодные капли заскользили по шее, вызвав невольный озноб.

— Наверное, совсем чуть-чуть. Посмотришь на эту красоту… — Она кивнула в сторону фонтана, тихого и мертвого зимой, и на толстый слой снега, укутавший аккуратные клумбы у его основания. Даже сейчас этот фонтан чем-то напоминал Лукасу свадебный торт, а когда на клумбе распускаются цветы, словно на букете невесты… — Наверное, весной здесь еще красивее.

— Боюсь, что ничего нового вы не увидите — разве что снег успеет растаять.

— Ох…

— А что вы успели себе вообразить?

— Ну… Прежде всего, конечно, брызги от фонтана.

— Я ни разу в жизни его не включал. А еще?

— Представляете, эти клумбы и цветы, они еще не распустились. Лепестки только расправляются во множестве бутонов… — Гален осеклась, поняв по его лицу, что он не в силах представить ничего подобного. В бездне мрака и безумия нет ни цветов, ни тепла — только лед и холод. — Так, почему-то взбрело в голову.

— Очень мило. — «Для кого-то другого».

Она снова вздрогнула от озноба. На этот раз тяжелая капля сорвалась с рыжей пряди и скользнула по щеке. Прозрачная слезинка, сбежавшая к самым губам.

Лукас провел пальцем по влажному следу, стараясь вложить весь свой жар, всю страсть в эту ласку, в попытку отогреть нежную кожу, по которой пробежала слезинка. Ему удалось перехватить прохладную каплю и обратить ее в едва заметное облачко пара возле ее рта.

— У вас губы совсем синие.

— Так-таки и синие?

— Синюшные. — Он задержался взглядом на ее губах, не сразу сумев совладать со вспышкой желания, и поспешил опустить руку и отвести глаза. Но это ему удалось лишь отчасти. Теперь он залюбовался рыжими завитками, увенчанными короной из снежинок. Едва ощутимыми нежными касаниями он постарался стряхнуть снег с волос, чтобы не дать ему превратиться в новые холодные капли. — Пора спать. — Его голос вдруг стал каким-то чужим, вкрадчивым и сиплым.

Она отвечала едва слышно, не скрывая удивления:

— Спать?

Лукас не удержался и перевел взгляд с искрящихся волос на ее лицо — и увидел перед собой весну, ту, что всегда дарит людям веру в счастье.

Точно такая же надежда сияла в этих глазах в его недавнем кошмаре, когда она стояла на краю парапета, готовая сделать последний шаг, ведущий к свободе. Но сейчас Лукасу показалось, что Гален готова полететь к нему. Именно к нему.

Пора спать!

Пора спать — кому-то другому, а не ему. Спать с кем-то другим.

Он заставил себя убрать руку, до боли стискивая кулаки.

Она снова не сдержала озноба.

— Но вы ведь собирались заняться расследованием… — Их общим расследованием!

— Собирался. — В его голосе зазвенел привычный лед, и Гален внутренне сжалась. Но Лукас тут же поспешил ободрить ее улыбкой. — Вам не мешает ознакомиться с подробностями, детектив Чандлер! Но прежде мне придется проделать кое-какую подготовительную работу и расположить отчеты по порядку, иначе вы просто запутаетесь в фактах.