Щегол

Глава 17

11 сентября 2512 по ЕГК.

…На поиски кораблика Левашовых отправились в восьмом часу вечера. Все, кроме двух вояк-простолюдинов, которых Докукины почему-то называли рубаками. К этому времени Тетеря, старший следопыт этой компании, успел закончить анализ следов моего боестолкновения с незваными гостями заимки и подтвердил мой рассказ, так что Ждан Еремеевич, «дядька» старшего внука главы этого рода, перестал видеть во мне «подсыла», телохранители Петра Семеновича немного расслабились, а он сам пристал ко мне, как банный лист, и включил режим почемучки. Что самое обидное, нисколько не напрягаясь из-за того, что на каждый его вопрос я, «заика», отвечал с огромным трудом и как минимум в трех случаях из пяти — фразой «Не помню…» Впрочем, незадолго до отплытия стало понятно, что его только-только инициировали, привезли на заимку для того, чтобы раскачать под «чрезвычайно плотным» магофоном, и даже обещали пару-тройку раз сводить на охоту за Одаренным зверьем. А тут «нарисовался» я, поделился «разведданными» о межродовой войне, которую Докукиным, вроде как, собирались объявить Левашовы, и невольно поставил крест на всех планах юного мага.

Хорошо, хоть возненавидел он не меня, а недружественный род, так что почти все время плавания предвкушал пленение команды где-то прячущейся посудины и страшно злился из-за того, что не смог уговорить «дядьку» дать добро на участие в предстоящем абордаже. Кстати, ко мне относился не как к равному, но с уважением. Причем не только из-за того, что я, продав ему «все четыре» высокоранговых ядра, фактически доказал свою состоятельность, как добытчика Искр — насколько я понял, эта категория жителей Надежды имела статус, ненамного уступающий дворянскому. Вероятнее всего из-за того, что являлась основным поставщиком ядер и энергетически насыщенной органики, без которых ни о каком развитии Одаренных не могло быть и речи.

А вот отношение ко мне его «свиты» радовало значительно меньше. Если «дядька», все четверо магов-телохранителей и следопыт, опосредованно «разобравшийся» в моих возможностях, видели во мне хоть и молодого, но битого жизнью добытчика и считали, что я имею право держаться независимо, то большей части обычных рубак было плевать на то, что я выжил «в самом центре» Пятна и завалил целую боевую группу Левашовых. Простолюдины дурели от зависти. Ибо либо присутствовали при передаче мне пачки банкнот на «баснословную сумму» в сорок тысяч рублей, либо узнали об этом от товарищей. Вот и поглядывали на меня с нездоровым интересом. До тех пор, пока из-за лесистого мыса, вдававшегося в озеро Мрачное, не показался нос знакомого суденышка.

Тут всем, включая меня, стало не до размышлений: Петр Семенович расплылся в предвкушающей улыбке и от избытка чувств хлопнул меня по плечу, его дядька, наоборот, нахмурился, маги окутались довольно плотными защитами, рубаки заулюлюкали, а капитан «Ласточки» насмешливо фыркнул:

— Услышали наш дизель и решили дать деру. Дурни: с этого озера можно уйти только по течению Еланки…

Как вскоре выяснилось, тот кораблик давать деру не собирался: выйдя из небольшой бухточки, он вдруг взвыл не одним, а двумя движками, повернул на нас, секунд за десять-двенадцать вышел на редан и… начал преображаться!

— Бронекатер-перевертыш Хлебниковых, сука! — злобно процедил Ждан Еремеевич, очень быстрой подсечкой сбил с ног своего воспитанника, дернул за ногу Константина Алексеевича, оказавшегося в пределах досягаемости, и заорал во всю глотку: — Митрич, отворачивай: ща скинет иллюзию и как вдарит скорострелками!!!

И ведь как в воду глядел: от силы через пару секунд башенка, внезапно «возникшая» на носу бронекатера,

выдала очередь снарядов из восьми-девяти, и от рубки нашего кораблика полетели даже не щепки, а здоровенные куски дерева! Я в этот момент уже лежал на палубе. В компании с замешкавшимися магами, которым помог упасть. А во время второй очереди вдруг сообразил, что прорыв «перевертыша» к Еланке и последующее бегство может выйти мне боком. Ведь Докукины не смогут захватить и допросить членов команды этой посудины, не получат подтверждение истинности моей легенды, не поверят в предупреждение о скором начале межродовой войны, не рванут на помощь родичам и не подкинут меня к цивилизации, так как решат, что я заманил их в ловушку!

Разозлился — жуть. Поэтому тяпнул боевой коктейль, влил предельный объем силы в марево, скользнул к дырке, появившейся в фальшборте, и чуть-чуть подождал. А в тот момент, когда атакующий бронекатер приблизился к нам на расстояние рывка, перепрыгнул на его палубу, вторым перемещением возник возле двери в бронированную рубку, из которой раздавался веселый многоголосый хохот, рванул ее на себя и раскидал сферы умиротворения по всем троим «морячкам», обнаружившимся внутри.

Само собой, ограничиваться полумерами и не подумал — уронил их одной «общей» оплеухой, всадил ледяную иглу в левый висок очень уж просто одетого парня лет двадцати двух, как потом выяснилось, управлявшего пушкой с помощью примитивных тяг, ослепил окоченением капитана и во время следующего рывка подрезал ему же связки под коленями.

Потом свалил. Наружу. Ибо рубиться с магом иллюзий в тесноте рубки не рискнул. Да, даже так схлопотал в спину какой-то гадостью, просадившей защиту почти на девяносто процентов, зато потом захлопнул стальную дверь, подпер ее своим телом и на протяжении «долгих» сорока пяти секунд ждал, пока она не перестанет сотрясаться. Не стал спешить и после того, как бедняге Одаренному стало не до меня — еще секунд тридцать слушал вопли слепца, умолявшего его не добивать, затем потянул на себя створку, «впустил» внутрь еще одну оплеуху, ворвался следом за ней и понял, что перестраховывался зря: оба условно боеспособных члена команды были вне игры!

Капитана, лежавшего на животе и верещавшего на зависть любой бабе, сходу вздернул на ноги и, «заикаясь сильнее обычного», заставил вырубить движки. Потом нейтрализовал, пробив ледяными иглами обе руки и одну ногу, оставил в покое и переключился на иллюзиониста, бившегося в предсмертной агонии. В смысле, вбил «Катран» в проекцию ядра — или, если по-местному, Искры — сломал обе руки и только после этого деактивировал сферу…

…Как выяснилось через пару минут после того, как «Ласточка» подошла к дрейфующему бронекатеру-перевертышу целым бортом, а самый шустрый подчиненный ее капитана спрыгнул на палубу трофея и поймал швартовочный конец, мое решение заглушить двигатели было одновременно правильным и на редкость глупым. Первое определение объяснялось просто: продолжай они тарахтеть, Ждан Еремеевич не решился бы рисковать жизнью старшего внука главы рода и ни за что на свете не позволил бы Митричу подвести корабль к катеру-ловушке. Ну, а второе… второе подтвердило реальность моей амнезии, ибо в этом мире на технике, въезжающей, вплывающей или влетающей на территорию Пятен, двигатели не глушили вообще. Ибо завести их под давлением магофона было той еще проблемой. Ну, а я превратил дорогущий «приз» в баржу. Да, на время, так как бросать его на озере никто не собирался, но, можно сказать, сделал это сдуру.

Впрочем, тыкать меня носом в эту глупость никто не собирался: Петр Семенович поздравил меня с победой в неравном бою и попросил разрешения осмотреть «катер, взятый на копье», воспитатель Докукина-младшего ушел допрашивать пленных чуть ли не раньше, чем узнал, что они есть, а большая часть экипажа «Ласточки» под чутким руководством капитана стали готовить посудину к буксировке.

Осматривать «перевертыш» юный маг начал с рубки. Так как услышал истошный вопль пытаемого и захотел поприсутствовать при процессе. У меня такое желание отсутствовало, поэтому я прошел на нос, снял с плеч тощенький рюкзак-однодневку, лег на палубу, подложил под голову импровизированную подушку и закрыл глаза. Расслаблялся — если можно назвать расслаблением медитации под дикие крики и топот чьих-то ног — порядка часа. А потом Петр Семенович изволил послать за мной одного из рубак, и мне пришлось спешно возвращаться в реальность, подниматься на ноги и отправляться на корму.

Там обнаружилась вся верхушка этой компании — Докукин-младший, его дядька и три мага. Ко мне обратился «воспитатель», хмурый, как грозовая туча —

извинился за проявленное недоверие, сообщил, что мои слова о скором начале межродовой войны подтвердились, и спросил, за какую сумму я бы мог продать их роду свой трофей.

Цен на бронекатера-перевертыши я, естественно, «не помнил», поэтому пожал плечами и воспользовался уже имеющимся клише подходящего ответа:

— Я по— … по-о-очему-у-у-т-то у-у-уве-ерен, ч— … ч-что в-вы, Д-Д-Доку-у-кины, д-да-да-дадите хо— … хо-о-орошую ц-ц-ц— …

— Дадим. Порукой тому мое слово! — не став дослушивать мое блеяние, уверенно подтвердил юноша, толкнул речь, в которой поблагодарил за все, что я сделал для их рода, включая грядущее повышение обороноспособности, а затем поинтересовался моими планами на ближайшее будущее.

Я воспользовался представившейся возможностью в полной мере. То есть, сначала «честно признался», что хотел бы с его помощью добраться до ближайшего города, чтобы отойти от скитаний по Пятну и заняться поисками своей семьи. А потом озвучил еще один слой легенды, придумываемой на ходу — сглотнул, нервно облизал «пересохшие губы» и криво усмехнулся:

— То— … то-олько м-м-мне по— … по-о-о-очему-то ка-а-ажется, что и-их у-у-убили. У-у-у м-меня н-на г-гла-а-азах… И я-а-а со— … со-о-орвался в Пя-а-атно, что-о-обы о-о-обру-у-убить х-х-хво-о-осты…

— А уйти ты мог, судя по состоянию одежды с вещмешком и имеющимся навыкам, далеко… — неожиданно подал голос Дядька.

Я коротко кивнул, опустил взгляд и вздохнул.

— У-у-учили. Н-н-на со— … со-о-овесть. По-о-мню…

— Учили тебя действительно на совесть… — согласился Ждан Еремеевич. — И, судя по навыкам, не жалели высокоранговых Искр. Так что не пропадешь, даже если не найдешь ни семьи, ни родственников. Кстати, окажись я на твоем месте, пробежался бы по трофею и перебрал личные вещи Левашовых.

— Не думаю, что Игнату стоит тратить время на перетряхивание этого мусора! — неожиданно жестко заявил юный маг и снова повернулся ко мне: — Ты ненамного старше меня, но уже являешься состоявшимся добытчиком. А мы, Докукины, не жалеем денег ни на Искры, ни на мясо Одаренного зверья, ни на травы из Пятен. И даем честную цену тем, с кем сотрудничаем…

…Через четверть часа после начала движения «с прицепом» Докукин-младший пришел на нос «Ласточки», потребовал, чтобы его телохранители «где-нибудь погуляли», облокотился на никелированный поручень слева от меня и мрачно вздохнул. Заговорил не сразу — эдак через полминуты. Зато ни с того ни с сего признался, что у него сердце не на месте. И объяснил, почему.

Местный «русский» я стал воспринимать на слух достаточно неплохо, поэтому этот монолог понял практически весь:

— Дядька Ждан считает, что оставлять перевертыш у пристани нашей заимки и срываться в обратный путь — это редкая глупость. Ведь уже завтра в обед этот бронекатер снова вернется в строй и сможет стать очень неприятным сюрпризом для Левашовых. А я боюсь не успеть и приплыть на пепелище. Да, от меня толку немного. Ни как от Одаренного, ни как от рубаки. Но даже в том случае, если Еремеич не отойдет от меня ни на шаг, один Одаренный седьмого ранга, двое — восьмого и семеро опытных рубак положат не один десяток нападающих.

Я легонечко хлопнул себя по лбу и виновато развел руками — мол, был бы рад поделиться своим мнением, если бы оно было.

Парень понял, сочувственно вздохнул, уверенно заявил, что память ко мне обязательно вернется, и по какой-то причине плавно съехал с темы на чуть менее актуальную, но волнующую:

— Эх, инициируйся я хотя бы на годик-другой пораньше, да еще и не в Воду, а в Воздух или в Землю…

Тут я превратился в слух, так как сам неплохо сочетал как минимум три стихии и до этого момента был уверен в том, что это нормально. Тем временем Докукин-младший вытянул вперед правую ладонь и «шарахнул» тоненькой струйкой. Эдак метра на полтора. А потом поделился по-настоящему ценной информацией:

— Струя. Взял с Искры восьмого ранга. Через полгода-год доведу до потолка развития и замучаюсь его пробивать на седьмой и далее. Правда, если дед расщедрится и выделит мне хотя бы одну троечку из тех Искр, которые я выкупил у тебя, то я смогу развиваться в разы быстрее.

— Э-э-это б-б-бу-удет с-с-сп-спра-аведливо… — заявил я, намекая на то, что эти ядра у меня выкупил не кто-нибудь, а именно он.

— Угу… — кивнул Докукин. — Но у нас на носу война, а она, к сожалению, меняет очень многое. Кстати, Игнат, а ты, случайно, не помнишь, с кого твои добыли Искру стремительного рывка?

«О, это название, можно сказать, совпадает с нашим вариантом…» — радостно отметил я и не стал скрывать правду: — К-к-ка-а-ажется, с к-к-к-ка-а-абана.

— Если и он был хотя бы четвертого ранга, то года через три-четыре ты станешь великолепным поединщиком и сможешь подрабатывать бретерством. Хотя… тебе оно и не нужно: даже самая дешевая Искра третьего ранга стоит больше, чем можно заработать на паре десятков подставных боев.

Я кивнул в знак согласия и услышал ожидаемое предложение:

— Кстати, Игнат, я тут накидал список умений, которые с удовольствием прикупил бы лично себе. Да, в данный момент тебе не до походов за добычей, но через какое-то время ты, вне всякого сомнения, снова начнешь ходить в Пятно, а мои потребности никуда не денутся. И… да: умения, перечисленные в первом столбце, нужны, как воздух, то есть, даже самого низкого, десятого ранга. Имей в виду, ладно?

— Х-х-хо-о-орошо… — «выдавил из себя» я, прочитал все девятнадцать названий, мысленно отметил, что, при желании, смогу осчастливить Петра Семеновича как минимум дважды, даже не заглядывая в схрон, и убрал клочок бумаги во внутренний карман. А мой собеседник, преисполнившись надежд,

задал следующий вопрос:

— Слушай, Игнат, а ты ведь стал заикаться после боя, из-за которого потерял память, верно?

— Д-да.

— Тогда советую обратиться к Виктору Михайловичу Селезневу, самому высокоранговому, авторитетному и опытному целителю Залесья. И пусть его услуги недешевы, но пятый ранг есть пятый ранг!

— Б-б-благод-д-да-арю з-з-за с-со-со-со-овет! — «искренне» промямлил я и на всякий случай прижал к сердцу правый кулак.

Парень отмахнулся — мол, это мелочи — и подался вперед. Видимо, для того чтобы увидеть заимку на секунду-другую быстрее меня. А после того, как «Ласточка», наконец, вошла в устье Еланки, и в поле нашего зрения появился знакомый частокол, успокоился и удивил:

— Даже те деньги, которые ты уже получил на руки, вызвали безумную зависть моих рубак. Абсолютное большинство контролируемо, поэтому сразу после отплытия я сообщу им, что ты согласился работать на наш род, и возьму с каждого клятву молчания. А самых жадных — Лягуха и Ефимку — оставлю охранять заимку. Причем сообщу им об этом перед самым отплытием. Ибо как бойцы они, может, и хороши, но всем остальным не радуют — болтливы, как бабы, и, по слухам, частенько якшаются с лихими людишками. Тем не менее, от случайностей, тем более от неприятных, никто не застрахован, поэтому постарайся уехать из Залесья сразу после лечения. Причем, по возможности, с самым минимумом наличных. А основную сумму положи в Имперский Банк — не знаю, помнишь ты или нет, но для открытия счета потребуются только аурный оттиск, который снимается прямо там, и цветная фотография, которую часа за три-четыре сделают в здании напротив. Что еще? А, вот: не вздумай экономить на тарифах: заключай договор только по желтому, оранжевому или красному с соответствующей чековой книжкой: владельцев таких счетов не похищают и не пытают, ибо бесполезно…

— По-о… п-п-по…

— Почему?

— Да.

— Владельцев счета и предъявителей таких чеков всегда обслуживают в кабинетах для особо важных персон, а чеки заверяются аурными оттисками, передающими состояние души. И если при проверке чека обнаруживается, что он был заверен под давлением, то в дело вступают следователи, следопыты и палачи Службы Безопасности Имперского Банка. А желающие связываться с ними перевелись еще в прошлом веке…