Щегол

Глава 4

28 июля 2512 по ЕГК.

…Первую «лесенку» творческое трио Дайны и двух «Пауков» вывесило за каких-то девять с половиной минут. При этом ничего нового не изобретало — дроиды высверливали в скале отверстие нужного диаметра, вбивали в него альпинистские крючья, предназначенные для организации точки страховки, проверяли, насколько хорошо они держат их шестьсот сорок шесть килограммов, переползали чуть повыше и повторяли операцию. Не скажу, что наблюдать за процессом было интересно, но сосредоточенность на нем мешала рвать себе душу воспоминаниями о прошлом, обдумывании настоящего или попытками представить наиболее вероятные варианты ближайшего будущего. Вот я и пялился в тактический экран МДР, на который помощница вывела телеметрию с камеры одного из атмосферных разведдронов —

— разбирался в логике прокладки маршрута, пытался предсказать каждое следующее перемещение доблестных скалолазов и внимательно разглядывал чуть ли не каждую неровность отвесной стены. Благо, Дайна отдала мне контроль над «птичкой» после первой же просьбы.

При такой вовлеченности в главную боевую задачу дня не заметить сбой в ритме работ было физически невозможно, поэтому-то я и задал БИУС-у напрашивавшийся вопрос чуть ли не раньше, чем правый «Паук» прекратил сверление:

— Что-то не так?

— Угу… — ответила личная помощница. — Я набрала критический объем информации и сочла необходимым проверить чертовски интересную версию.

— А чуть подробнее можно? — спокойно спросил я, вовремя сообразив, что этот стиль подачи информации — часть стратегии моего забалтывания.

— Да, конечно… — мурлыкнул ассистент и продолжил отвлекать меня от «ненужных» мыслей еще более «альтернативным» стилем объяснений: — Как ты, наверное, догадываешься, заниматься чем-либо спустя рукава я не умею. Вот и сейчас, привычно анализируя все, что в принципе можно анализировать, доперла, что плотность породы, которую вот уже десять минут вдохновенно дырявят наши добровольные помощнички, увеличивается по одному и тому же алгоритму. Говоря иными словами, если первый сантиметр при большом желании можно проковырять пальцем, со второго до шестого — ржавым гвоздем, а с седьмого по девятый успешно долбить скалу железякой попрочнее, то дальше халява заканчивается. Наблюдайся в каждом отверстии разная динамика, я, быть может, сочла бы это особенностями самой породы. А абсолютная идентичность процессов в природе, как правило, не встречается. В общем, я пораскинула тем, что заменяет мне мозги, и пришла к выводу, что такая деградация монолитной скалы могла быть вызвана каким-то побочным эффектом нашего схода с гиперпространственной струны. Проблем с памятью у меня, слава создателям, нет, поэтому я быстренько вспомнила направление, с которого нас затащило в межпространственный переход, обратила внимание на нынешнее положение «Носорога», и выпала в осадок: если мои выкладки верны, то эта расщелина появилась в результате сотен подобных прорывов иной мерности. Что, в свою очередь, является признаком близкого залегания чрезвычайно мощной жилы аструма — минерала, без которого теория струнных перемещений так теорией и осталась бы.

— Ты решила соорудить самодельный гиперпривод на моей коленке за неимением своих? — съязвил я.

— Я, конечно, талантлива, но не настолько. Да и ненужных коленей у нас с тобой нет. Поэтому хочу добыть кусок аструма, нарезать на пластины разной толщины и попробовать использовать их в качестве материала, защищающего электронику от этого непонятного излучения.

— Перспективная идейка, однако! — восхитился я, невесть в который раз за три года подумал о невероятной полезности БИУС-а, подвесил разведдрон над «Пауками», начавшими сверлить стену в почти идеальном конусовидном сужении расщелины, и поддался порыву души: — Ты у меня умничка: если я и умудрюсь выжить, то только благодаря тебе и твоим талантам.

— Хвали меня, хвали! — весело потребовала Дайна, а через считанные мгновения довольно усмехнулась: — Ха: тут скала держится на честном слове! И армейский сканер тянет ненамного хуже геологоразведочного. Э-э-эх, будь мы сейчас на территории СНС и имей возможность связаться с каким-нибудь кораблем Службы, к концу месяца превратились бы в миллиардеров…

— Я бы не отказался оказаться на территории Союза даже без этого месторождения… — угрюмо пробормотал я, почувствовал, что снова начинаю поддаваться унынию, и заставил себя переключиться на первую попавшуюся актуальную проблему: — Кстати, почему ты называешь излучение, убивающее электронику, непонятным?

БИУС, контролировавший все показатели моего организма, и поэтому сообразивший, что я пытаюсь удержать падающее настроение в относительной норме, снова начал валять дурака:

— Будешь смеяться, но термин «излучение» я использовала только для того, чтобы хоть как-нибудь обозначить причину внезапной и беспричинной деградации электронных схем на строго определенной высоте расщелины. А на самом деле называть вышеупомянутый фактор именно этим словом нет никаких причин. Ведь, если верить аппаратуре «Носорога» и разведдронов, то ничего странного или необычного над нами нет. В общем, если тебе режет слух это определение, то я со спокойной совестью могу заменить его на «чудо» или «загадочная хрень»! Та-а-ак, кажется, докапываться до жилы, не укрепляя стенки будущего тоннеля, мягко выражаясь, глупо. Поэтому ближайшие часов восемь-десять тут не будет происходить ничего интересного…

…Новое Очень Важное Дело я придумал себе сам, внезапно сообразив, что набор выживальщика курсанта, упакованный в мой «Наруч», не идет ни в какое сравнение с аналогами, хранящимися в закромах «Носорога», и что эти запасы не пригодятся никому, кроме меня, а значит, их можно позаимствовать.

Пока снимал фальшь-панель, пришел к выводу, что раскурочивать мои запасы, сравнивать каждый отдельно взятый предмет с более современными и качественными аналогами, а потом ломать голову, пытаясь уложить новый комплект в имеющуюся емкость — полный и законченный кретинизм. Поэтому без каких-либо рефлексий снял с руки приблуду, честно прослужившую мне три года,

достал из нужной ячейки пенал с набором выживальщика офицера СДР, сдвинул крышку, полюбовался темно-серым наручем с антибликовым покрытием и добросовестно подогнал крепежи под свое предплечье.

Закончив с этим делом, заблокировал оба фиксатора, сдвинул в сторону чрезвычайно прочную бронепластину, защищающую компас и механический хронометр от превратностей судьбы, выяснил у Дайны, который в этом мире час, установил время и текущую дату на «вечных» часах, завел пружину и, как обычно, залип на секундную стрелку. К слову, действие, намертво въевшееся в кровь еще к концу первого курса, неплохо успокоило и пробудило желание продолжать в том же духе. Нет, не медитировать на циферблат, а готовиться к первому боевому выходу. Так что я затребовал у искина штурмового бота файл с трехмерной схемой взаимного расположения предметов и тщательно изучил. Дабы в экстремальной ситуации не тратить время на поиски, к примеру, трута, огнива, цепной пилы или портативного гелиографа. Уложив в памяти новое знание, порядка получаса тренировался находить на ощупь каждый отдельно взятый контейнер. Потом нашел ячейку с рюкзаками-однодневками, вытащил первый попавшийся, проверил маркировку на встроенном гидраторе, помянул добрым словом каперанга Переверзева, выбившего у снабженцев Службы, пожалуй, самую продвинутую модель рюкзака из всех выпускающихся ВПК, и почти на час потерялся в процессе поиска, проверки и правильной укладки всего, что в принципе могло пригодится там, наверху.

Само собой, «обновил» и холодняк. Ибо ножи, обнаружившиеся в НЗ «Носорога», на голову превосходили мои. А вот менять «Вепрь», полученный в оружейке десантной секции «Ярого», на новенький «Зубр» я и не подумал: да, последние, заботливо уложенные в герметичные кейсы, были куда менее требовательными к условиям использования и обслуживания, следовательно, подходили для выживания в новом мире куда больше первых, но игольник, с которым я брал на абордаж корвет лягушатников, прошел проверку в реальном бою и… ощущался неотъемлемой частью прошлой жизни. Той, в которой я заслужил право подать рапорт на распределение на рейдер Мечты, в которой проверил на излом и себя, и членов своего взвода, и в котором, увы, не смог выполнить обещание, данное тем, кто подарил мне шанс выжить.

В общем, свой ствол я чистил вручную. Долго. Ибо, полируя каждую отдельно взятую деталь, вспоминал членов экипажа «Ярого», с которыми хотя бы раз столкнулся за двадцать шесть суток в гипере. И пусть вместо большей части лиц перед внутренним взором появлялись смутные пятна, поднимать записи с микрокамер Дайны даже не пытался. Из страха ухнуть в бездну отчаяния. Зато так боль потери вызывала только щемящую грусть и в какой-то момент вдруг в разы усилила желание выжить. Хотя бы для того, чтобы выполнить предсмертное требование Шила.

«Выживу…» — мысленно пообещал я погибшему, решительно закончил чистку, собрал, зарядил и вложил игольник в набедренную кобуру, убрался за собой-любимым и еще раз прокатился на «люльке». А там, внизу, опробовал импровизированный туалет, заполнил гидратор рюкзака водой, закинул туда же обеззараживающую таблетку и решил устроить себе второй завтрак. Ибо часы на «Наруче» и в тактическом окне МДР показывали десять с минутами утра…

…Не знаю, чем меня колола Дайна во время беспамятства и все утро, но усиленный рацион питания, рассчитанный на употребление в течение суток, ухнул в желудок, как в бездонную дыру, и не оставил впечатления сытости. Открывать второй я не стал — решил, что это будет перебором. Зато по совету все того же БИУС-а тяпнул «лишний» высокоэнергетический коктейль, убрал пустые пищевые контейнеры в полиэтиленовый пакет для мусора и невольно подобрался, услышав уже знакомый рык.

— Не знаю, что это за зверюга, но голосок у нее, определенно, внушает уважение! — заявила моя помощница, начала рассказывать о том, что звуковой фон этого мира на удивление беден, хотя птиц в округе, вроде как, хватает, а потом прервалась на полуслове и потребовала, чтобы я немедленно вернулся в десантный салон.

Я, естественно, повиновался — метнулся к «люльке», сел, в мгновение ока оказался в штурмовом боте, дождался, пока закроется люк, и потребовал объяснений.

Перед глазами мгновенно появился ничем не примечательный участок скальной стенки у самого края расщелины и знакомо «замерцал», а Дайна как-то странно хмыкнула:

— Если верить показаниям масс-детекторов, акустическим датчикам и датчикам вибрации, то вдоль этой трещины ползет что-то довольно крупное. Но его не видно ни в одном режиме наблюдения!

— И что тебе мешает поднять ударный дрон, рассчитать упре— …

— Любопытство. Или, если будет угодно, ряд специальных императивов псевдоинтеллектуальной матрицы, автоматически включившиеся в момент нашего попадания на неисследованную планету.

Я почувствовал себя идиотом и виновато вздохнул:

— До ответа на этот вопрос я должен был додуматься сам. Впрочем, мы эти императивы еще не изучали, так что объясни, пожалуйста, чего именно ты сейчас дожидаешься.

— Наличия или отсутствия реакции «незваного гостя» на исчезновение самой серьезной уже обнаруженной странности этого мира — секунд через двадцать-двадцать пять он доберется до границы, на которой остаточный фон гиперпространственной струны подавляет то самое непонятное излучение, и либо даст по тормозам, либо продолжит движение.

— Ну да, логично: если он привык жить под постоянным воздействием, то исчезновение последнего может вызвать некоторый дискомфорт… — пробормотал я, подождал несколько мгновений и ошалело вытаращил глаза: по эту сторону «границы двух сред» внезапно «проявилась» морда сине-фиолетовой змеюки, чем-то похожей на помесь анаконды и черной мамбы!!!

— Ничего себе экземплярчик! — восхитился БИУС после того, как оценил толщину первого погонного метра туловища этой твари. — Судя по тому, что эта милашка диаметром сантиметров под восемьдесят, с крупной дичью в этих лесах проблем нет. Кстати, тут этому монстрику явно не по себе, но он прет точно к нашему «Носорогу». С одной стороны, это чертовски неприятно, ибо ставит под сомнение эффективность наших способов маскировки, а с другой радует: у тебя вот-вот появится великолепная возможность продегустировать инопланетный деликатес, а я смогу провести несколько чертовски интересных экспериментов…

Общение со мной не мешало Дайне управлять ударным дроном — в тот момент, когда она заговорила о своих далеко идущих планах, грозная «птичка» вылетела из соответствующего отсека, стремительно вышла на боевой курс, выпустила очередь из скорострельной пушки и… не просадила «туманное марево», возникшее вокруг змеи!!!

— Нихрена себе… — ошалело пробормотал я и потерял дар речи, увидев, как «лоб» мамбо-анаконды и защитное поле «Овода» соединяет ослепительно-яркая молния!!!

БИУС обошелся без комментариев — врубил накачку поля, просевшего в оранжевый сектор, отстрелил одну тепловую ловушку, повел дрон в самый дальний конец расщелины по противоракетной траектории и, сменив тип снарядов на бронебойные, продолжил стрелять в ту же точку на «мареве» змеи.

Ловушка и высший пилотаж «монстрика» не обескуражили — он достал уходящую «птичку» второй молнией с такой легкостью, как будто всю сознательную жизнь охотился именно на такую дичь! Но нечеловеческая реакция и точность Дайны позволили завершить бой в нашу пользу: защитное поле «Овода», почти полторы секунды пытавшееся уйти в красную зону, все-таки выдержало безумный входящий урон, а «марево» — нет. И пресмыкающееся, внезапно лишившееся головы, забилось в агонии. Что, естественно, мгновенно скинуло его со скалы и отправило в недолгий полет ко дну расщелины…

Пока я наблюдал за падающим «деликатесом» и пытался представить результаты своего противостояния с подобным монстром один-на-один там, наверху, личная помощница занималась делом — вернула дрон на базу, выгнала из штольни «Пауков» и натравила на свою добычу. А потом загрузила меня еще сильнее:

— Для того, чтобы пробить защитное поле змеи, нам потребовалось аж семь обычных и тридцать два бронебойных снаряда! Даже если забыть о том, что обнаружить эту гадину без электронных приблуд физически невозможно, то соваться в лес, в котором водятся такие монстры или зверье, для охоты на которое необходимы такие навыки — форменное самоубийство. Согласен?

— Угу… — мрачно буркнул я.

— Тогда ответь вот на какой вопрос: тебе не кажется, что возможности, продемонстрированные нашей первой добычей, очень уж похожи на описания магических умений, встречающихся в каждом втором фантастическом романе или фильме?

— Только не говори, что один из включившихся императивов требует проверки и этой версии! — воскликнул я, не услышав в ее интонациях даже намека на веселье или ехидство.

— Ладно, не буду… — дурашливо расстроилась она и снова посерьезнела: — Упомяну лишь, что кто-то из авторов базы данных для БИУС-ов сотрудников СДР был либо неисправимым романтиком, либо исследователем от бога. И стараниями этой личности — или, как вариант, группы личностей — архив с рекомендациями на случай обнаружения чего-то подобного занимает порядка четырех процентов от общего объема знаний, залитых в мою память.

— Ты ведь сейчас не шутишь, правда? — на всякий случай спросил я.

— Не шучу… — спокойно ответила Дайна. — Более того, сейчас, то есть, после распаковки и изучения этого архива, склонна считать подобный подход к исследованиям Вселенной единственно верным. Причем сразу по двум очень веским причинам. Во-первых, одной из трех главных задач Службы Дальней Разведки, прописанных в ее уставе, является Поиск Знаний. Любых. А значит, шоры из категории «Это невозможно, значит, отметаем…» только навредят. И, во-вторых, судя по кое-каким нюансам алгоритмов изучения магии, жестко прописавшихся в мою базу данных, и появившемуся требованию взять с тебя подписку о неразглашении информации, нечто подобное уже обнаруживалось, было изучено и обзавелось очень серьезными грифами…