Щепотка пороха на горсть земли

Глава 13. Мертвец

Дома Хрюна не оказалось. Незапертая дверь предлагала зайти всем желающим, и бояться воров хозяину не стоило: нечего было красть. Дом был достаточно просторным и, наверное, когда-то уютным, но сейчас… Закопченная, много лет не беленная печь, грязный пол, заляпанный чем-то стол, одинокая кривобокая лавка, облезлый сундук и ветхий соломенный тюфяк — вся обстановка. Небольшой тесный подпол тоже был почти пустым и больше служил складом для всяческого хлама — сломанных плесневеющих бочек с ржавыми ободами, каких-то прелых тряпок и глиняных черепков. Пахло там соответственно, кислой ржой.

— Не похоже на жилище колдуна и убийцы, — заметила Анна, когда они, закончив осмотр, вышли на крыльцо.

— Не похоже, — согласился Дмитрий. — Но почему должно? Все колдовские принадлежности в заимке в лесу, и где-то он еще ритуалы свои проводит, там тоже всякое наверняка есть, а сюда он может приходить только для ночевки.

— Мне вот еще что подумалось… А как он до заимки той ездит? Лошади-то у него нет. Ну то есть, наверное, Шалюкова лошадь именно у колдуна осталась, но до того? Далековато для того, чтобы пешком туда-сюда таскаться. Конечно, его отсутствия могут и не заметить, но…

— Мы же не знаем, на что он способен как колдун, вдруг есть какой-то способ? Жаль, и посоветоваться не с кем.

Они с минуту молча постояли на пороге, озираясь по сторонам.

Огород у Хрюна был таким же запущенным, как и дом, и представлял собой весьма тоскливое зрелище. Сбоку от крыльца виднелась поленница — самая большая ценность в хозяйстве — и колода для колки дров, в которой торчал битый ржой топор. Из хозяйственных построек имелись только тесный щелястый нужник и сарай, небольшой и покосившийся, с рассохшейся дверью, которая не закрывалась до конца. Дмитрий пробрался к нему через бурьян, посветил внутри светцем. В сарае тоже нашлось царство ржавчины и трухлявого дерева, и не требовалось опытного следопыта, чтобы понять: популярностью это место не пользовалось. Да туда откровенно страшно было заходить, того и гляди развалится.

На фоне такой развалюхи дом выглядел даже крепким и добротным, пусть и облезлым. Дмитрий окинул его взглядом, задумчиво поскреб так и не побритый подбородок.

— Интересно…

— Что именно? — уточнила Анна, переводя взгляд с него на дом и обратно.

— Да вот я думаю… Как обычно делается подпол в деревенских домах? Я в деревне не жил никогда, но ты-то, наверное, знаешь.

— Что значит как? Ну… Подпол. Под полом он. Соленья хранить, — ответила она, растерянно покосившись на мужчину.

— Спасибо, об этом я догадываюсь, — хмыкнул тот, бросив на девушку насмешливый взгляд, и опять перевел его на дом. — В больших домах обычно подвал по размеру фундамента. А тут? Дом вроде немаленький, а подпол — крошечный совсем. Ну то есть под печкой вряд ли пустота, но тот закуток, по-моему, с сени размером, а с остальной комнатой как?

— А ведь ты прав, — Анна с еще большей растерянностью поглядела на охотника. — Думаешь, там может быть какая-то потайная комната?

— Это вполне в духе злого колдуна, — он пожал плечами. — Тем более в подполе было две каменных стены с полками на них, а две другие — деревянные и без. Попробуем найти? — предложил он и, не дожидаясь ответа, двинулся к дому.

— Погоди, — Анна поймала его за локоть. — Давай Джию позовем. Если там и правда есть какая-то тайная комната, наверняка она не пустует. И как бы не нашлось там какой-нибудь гадости.

— А если нет, повеселим ведьму? — хмыкнул он в ответ.

— Нет. Дело серьезное. Давай я за ней съезжу? Только обещай без меня туда не соваться.

— Да уж вроде сунулся и не помер… Езжай, не смотри на меня так, — махнул он рукой. — Подожду и никуда не полезу. Обещаю. — Он сорвал травинку и устроился на ступеньке крыльца. — Вот прямо не сходя с этого места буду ждать.

Анна улыбнулась, качнула головой, шлепнула его по полю шляпы, сбив ту на нос, и вприпрыжку поспешила к скучающим неподалеку лошадям. Дмитрий хмыкнул, поправил головной убор и остался сидеть, глядя ей вслед и покусывая травинку.

Небо потемнело, на город опустились сумерки — тихие, прозрачные, и под открытым небом все еще было неплохо видно. Косорукова в том числе, поэтому немногие прохожие косились, а одна женщина в годах даже подошла и принялась подозрительно допытываться, что он тут сидит-высиживает. Ругаться с ней Дмитрий не стал, вместо этого назвался и рассказал все ту же историю про найденное ружье, которое тут же и предъявил.

Дружелюбная тактика оправдала себя сразу же. В ответ мужчина получил огромный вал полезных и не очень сведений о хозяине дома, его жизни, других соседях и общегородских проблемах: Алена Егоровна оказалась большой любительницей поговорить.

Анна припомнила правильно, у Хрюна, которого по паспорту звали Николаевым Христофором Юрьевичем, действительно была жена, и жена эта сгинула где-то в горах семнадцать лет назад. Упырей тогда в окрестностях было поменьше, но и без них всякого хватало, так что незавидная судьба бедной Антонины ни у кого не вызывала сомнений. "Померла она, точно", — уверенно заявила Алена Егоровна.

С тех пор бедолага и покатился по наклонной. Очень он жену любил, и жили хорошо, душа в душу, только вот детей им Бог не дал. Иначе, может, и мужик не пропал бы — если бы было для кого жить. А так он в год ее исчезновения все бродил по окрестным горам, по нескольку дней пропадал — то ли жену искал, то ли смерти. До зимы бродил, а потом перестал и пить начал. Смирился, видать.

Так что ружье, со слов женщины, вполне могло принадлежать бедолаге Хрюну, но когда-то давно, до того, как он его пропил. Потому что вынес, горемычный, из дома вообще все, что представляло собой какую-то ценность, и сейчас буквально побирался. Соседи его жалели и подкармливали — люди сердобольные, а одного старика прокормить всем миром нетрудно. Тем более он был тихим и незлобивым, недоброго слова от него никто никогда не слышал, чего бы и не помочь такому?

И с одной стороны, биография старого пропойцы очень походила на то, чего ожидали от колдуна, но с другой — образ никак не клеился. Тихий, неконфликтный, в жизни мухи не обидел — и вдруг стаи упырей, пропавшие старатели и убитый Шалюков.

За продолжением этого разговора Дмитрия и нашла вернувшаяся в компании ведьмы Анна. Впрочем, от мужчины тут требовалось только изображать внимание: Алена Егоровна окончательно отвлеклась на более свежие новости, а попросту — сплетни, и щедро делилась ими с удачно подвернувшимся человеком.

Появлению новых лиц соседка очень удивилась и предсказуемо попыталась просочиться в дом вместе со всеми, однако решение этого вопроса взяла на себя ведьма. Она отвела женщину в сторону, сказала несколько слов, и та, всплеснув руками и воскликнув "Батюшки светы", заспешила по улице.

— Что ты ей сказала? — не удержался от проявления любопытства Косоруков. — Слово колдовское, сильное?

— Шутник, — снисходительно хмыкнула ведьма, поправив на плече объемную холщовую сумку, тихо звякнувшую от этого движения. — Все проще. Сказала, что там невестка ужин готовить начала.

— Это плохо? — озадачился Дмитрий, вслед за ведьмой и посмеивающейся Анной проходя в темный дом.

— Это прекрасный способ отправить ее домой, — пояснила градоначальница, потому что ведьма его ответом не удостоила, а вместо этого завозилась с фонарем, который принесла с собой. Обыкновенным, керосиновым, со стеклянной колбой в редком переплете: снаружи удавалось обходиться без него, а вот внутри светильник оказался кстати. — Саввина одна из самых знатных городских сплетниц, так что весь город знает о ее войне с невесткой, женой старшего сына, за кухню и порядок на ней. Благо той тоже палец в рот не клади, Егоровна не затиранит. Ты зачем с ней вообще заговорил?

— Это не я с ней, это она со мной, — возразил Косоруков, открывая подпол, чтобы первым туда спуститься, однако ведьма остановила его жестом и внимательно принюхалась, склонившись над люком. В теплом живом свете фонаря она выглядела зловеще. — Попытался бы уйти от разговора — она бы небось панику подняла. Там что-то есть? — обратился он к Джие.

— Пока непонятно, — коротко отмахнулась она и примерилась к крутой лестнице. — Свети.

— А женщина эта, кстати, оказалась полезной, — продолжил Дмитрий и вкратце пересказал полученную информацию, пока ведьма спустилась и разрешила спуститься ему.

Анна вниз уже не полезла, там и вдвоем было не развернуться. Села на корточки наверху, с интересом заглядывая в погреб и ожидая результата.

— Помолчите, а то я кого надо не слышу, — не выдержала наконец ведьма. Она замерла у стены, к чему-то прислушиваясь и полуприкрыв глаза, и порой коротко шептала что-то тихо-тихо, так что не разбирал даже стоявший совсем рядом Косоруков.

В повисшей тишине попытался прислушаться и охотник, и даже сидевшая наверху Анна, но оба — безрезультатно. А вот ведьма, кажется, что-то поняла и сместилась в дальний угол, остановилась там. Еще с десяток секунд постояла и, задумчиво кивнув, открыла глаза, обернулась.

— Здесь запрятана дверь. — С этими словами она достала из сумки флягу и щедро окропила деревянную стену каким-то зельем со слабым травянистым запахом. — Надеюсь, поможет, если тут были какие-то ловушки…

— Как ты это определила? — заинтересованный Дмитрий подошел ближе, постучал по стене — ни внешний вид, ни глухой тихий звук не отличались. — Колдовская маскировка?

— Я не вижу колдовства, я же говорила, — поморщилась Джия, тоже внимательно разглядывая стену. — Но местные обитатели могут поделиться кое-какими сведениями.

— Обитатели?

Ведьма бросила в ответ оценивающий взгляд, неопределенно хмыкнула, но все же пояснила:

— Мыши и насекомые. Это от людей можно закрыться, а они всюду просочатся. Или расскажут, что их страшит, если отпугивать. Но этот колдун о таких мелочах не задумывался. Проход где-то здесь.

— Чары твои, как я понимаю, не помогут? — раздумчиво проговорил Дмитрий, глядя на стену, а не на ведьму. — Тогда попробуем безотказный способ… Аня, снаружи, помнишь, поленница и колода были? Принеси топор, пожалуйста. Фонарь дать?

— Найду, — отмахнулась она и с готовностью выскочила наружу.

Дверь скрипнула и хлопнула, и на несколько мгновений опять повисла тишина. Джия бросила цепкий взгляд на соседа по подполу, и тот нутром почуял, что она хочет что-то спросить, но — сдержалась, а через мгновение опять хлопнула дверь.

Получив оружие, Косоруков отдал ведьме фонарь и шляпу, взвесил топор в руке. Тот был туповат, топорище болталось, но зато — весил изрядно, и это было главное.

— Посторонись, — велел он и примерился к стене.

Для нормального замаха не хватало высоты потолка — Дмитрий в полный рост едва помещался просто так, что уж говорить о топоре на вытянутых руках. Так и этак примерился под насмешливо-заинтересованными взглядами обеих соратниц — Анна аж свесилась в люк подпола, чтобы ничего не пропустить.

— Ага, — уронил он себе под нос, не обращая внимания на зрителей. — Ну ничего…

И, отшвырнув ногой какие-то обломки, опустился на одно колено, отставив в сторону вторую ногу — тоже не бог весть какое удобство, но хоть размахнуться можно.

Первый удар, по ощущениям, пришелся в цельный камень, так что топор отлетел и едва не вывернулся из рук, по которым прокатилась неприятная волна отдачи. Дмитрий ругнулся сквозь зубы, перехватил топорище поудобнее и вновь упрямо замахнулся.

На втором ударе топор увяз в доске, на нескольких следующих — выбил мелкую щепу, а на пятом — провалился в стену по самый обух, опять дернувшись крупной скользкой рыбиной. Но после этого дело пошло на лад, и охотник в минуту разворотил доски, закрывавшие проход. Как именно проходил тут хозяин, он так и не понял — стена выглядела цельной.

Он сунулся внутрь, но ведьма придержала за локоть.

— Не лезь, — хмуро одернула она, посветила фонарем внутрь, внимательно огляделась и осторожно переступила ощерившийся обломками досок порог.

— Ну что там? — не выдержала Анна, которой сверху ничего не было видно.

— Комната какая-то, — отозвался Дмитрий, рассматривая потайное логово поверх головы ведьмы. — И куски человеческих тел.

— Внутрь только не суйтесь, — бросила ведьма через плечо.

Она явно хорошо знала Анну, потому что терпение той иссякло, и она тоже проворно спустилась в погреб, чтобы заглянуть в тайную комнату.

Колдун не разочаровал, место выглядело достаточно зловеще. На земляном полу камнями были выложены какие-то геометрические узоры, виднелись наплывы воска от свечей и бурые пятна — кровь, не иначе. Вдоль стен стояло несколько лавок, из которых одна, самая чистая и даже украшенная какой-то грубой резьбой, пустовала, а все остальные были заняты… разным. Несколько тетрадей и разрозненные листки с записями, простые тарелки из некрашеной глины и даже черепки, и все — не пустые. Порошки и смеси, куски человеческих тел разной степени сохранности, бутылки и горшки на полу вдоль стен.

Гнилью, однако, не пахло, воздух был очень сухим и прохладным. Пахло пылью, тленом, ладаном и немного керосином — не то от фонаря, не то где-то в бутылках хранилось горючее.

— Это он сюда трупы притаскивал? — Анна поднырнула под локоть замершего перед дырой Дмитрия, но в потайную комнату тоже не полезла. — Под отводом глаз? И упырей из них делал?

— Вряд ли, — рассеянно отозвалась Джия, опустившись на корточки возле каменного узора на полу. — Сюда-то он что угодно мог притащить, только в городе упырь не встанет, как ни старайся, тут земля чистая. Здесь что-то другое…

— Ты сможешь как-нибудь его выследить? — спросил Дмитрий. — Не думаю, что он вернется сюда.

— Нет, — уверенно отмахнулась Джия. — Говорила же, по свежей крови только, но у него даже близкой родни нет.

— То есть его записи не помогли бы? — на всякий случай уточнил он.

Ведьма обернулась через плечо, смерила стоящую в проходе пару взглядом, неопределенно хмыкнула.

— Нет. Это ведь не часть того, кто вам нужен, что я по ней найти могу? Поросль от того дерева, из которого бумагу сделали?

— Не ворчи, ты же многое умеешь, вот я и надеялась, — не выдержала Анна.

— Надеялась она, — буркнула Джия, встала и обернулась. Снова окинула обоих задумчивым взглядом. — Знаете что, проваливайте-ка вы отсюда, не стойте над душой и не отвлекайте. Вам тут точно делать нечего, подите отдохните. Вам этого колдуна еще ловить, тогда и пригодитесь.

— Но расследование… — неуверенно начал Дмитрий.

— Ты смерть Шалюкова расследовал? Оружие и бумаги нашел? Вот и довольно с тебя. Все, проваливайте, мешаете.

Будь Косоруков один, он бы, наверное, попытался настоять на своем, но Анна поддержала ведьму коротким "и правда", развернулась, ничуть не смутившись, что оказалась буквально в объятьях мужчины. Шагнула, вынуждая отступить, подхватила под локоть и потянула к лестнице.

— Тебе совсем не любопытно? — все-таки спросил он, вежливо пропуская спутницу вперед.

— Любопытно, конечно. Но я не думаю, что мы сами там что-то поймем и что это поможет найти колдуна. А главное, спорить с Джией бессмысленно, с нее станется еще и силу применить. Очнешься к следующему полудню в постели, а как добрался и что было — попробуй вспомнить.

— Думаешь, она там в чем-то разберется?

— Понятия не имею, — честно призналась Анна. — Но я даже рада возможности немного отвлечься от всего этого и свыкнуться с новостями. Вот уж на кого я бы никогда не подумала, так на этого тихого пьяницу… Совершенно не понимаю, чего он хочет добиться.

— Воскресить жену? — пожал плечами Дмитрий.

— Ты серьезно? — Анна бросила на него удивленный взгляд, но было уже слишком темно, чтобы различать выражения лица.

— Почему тебя так шокировало это предположение? — в свою очередь озадачился Косоруков. — Это самая логичная версия. Жена его исчезла и, вероятнее всего, погибла, он так тосковал о ней, что опустился буквально на самое дно. И если вдруг в этом отчаянии он открыл в себе колдовской талант, не странно, что попытался употребить его на подобное дело. Это прекрасно объясняет огромный интерес к трупам. Может, он просто на них тренировался?

— Да, логично, но… Это ведь невозможно. Воскресить мертвеца, имею в виду, не через мгновение после смерти, а через многие годы. Душа уже давно покинула этот мир, поднять можно только тело, и то…

— Ну… С одной стороны, странно ожидать от людей только разумного, здравого, осмысленного поведения, ты не находишь?

— Да, пожалуй, — согласилась Анна. — А с другой стороны?

— А с другой… Если бы никто не пытался сделать то, что все вокруг считают невозможным, мы бы до сих пор жили в шалашах и считали грозу проявлением божественного гнева. Но, к слову, это хорошо, если я угадал и он желает всего лишь воскресить погибшую возлюбленную, а не свергнуть царя, перекроить устои и захватить весь мир. Или даже уничтожить его. А то бывали прецеденты.

— Мир-то им зачем? — тяжело вздохнула она. — Что с ним делать после этого? Ну уничтожить по злобе и обиде — ладно, это еще можно понять. Мол, у меня жизнь не задалась — и пусть жизни не будет вовсе. Но захватывать зачем?

— Представления не имею, — весело отозвался Дмитрий.

Некоторое время они ехали молча. Улицы здесь, на краю города, были освещены плохо, отдельными фонарями на перекрестках, но этого хватало, чтобы не потеряться и не налетать на заборы.

— Почему-то мне кажется, что так просто не будет, — задумчиво проговорила Анна.

— О чем ты?

— Пока размах выходит совсем небольшим. Несколько старателей, казначейский этот несчастный… Есть предчувствие, что это не все. Должно быть нечто более грандиозное.

— То есть все-таки захват мира? — уточнил Дмитрий. — Ну, теперь мы знаем, кого ловить, а как поймаем — спросим. Осталось поймать. Жаль, собака тут точно след не возьмет… А шаманы могут его выследить? Зная, кто это, где он жил и как выглядит.

— Не уверена, — вздохнула Анна. — И волшебники, наверное, тоже не помогут?

— Не помогут. Ладно, утро вечера мудренее, может быть, что-то придумается завтра.

— Придумается, — эхом откликнулась она. — У меня есть одна идея, но это сработает, только если он задумал что-то и правда серьезное.

— Но мне ты этот способ не расскажешь? — со смешком предположил Дмитрий.

— Расскажу, — тихо ответила Анна. — Завтра, когда все обдумаю. Только сначала покажу тебе одно из моих любимых мест в окрестностях.

— Это как-то связано?

— Это все связано, — рвано вздохнула она.

— Что-то не так? — насторожился он. — Если мое любопытство…

— Нет, дело не в этом, — оборвала Анна. — Я просто устала. А завтра будет хороший день.

Расспрашивать ее дальше Дмитрий не стал, но всю оставшуюся дорогу поглядывал в задумчивости, когда они выехали на более тщательно освещенные и пока еще не спящие улицы.

— Где ты живешь? — наконец спросил он, нарушив молчание. — Я провожу.

— Обязательно, — улыбнулась девушка. — Я занимаю верхний этаж городской управы, так что мы сейчас в некотором роде соседи.

— Служебная квартира градоначальника? Удобно, не надо далеко ходить.

— Да, почти служебная… Этот особняк принадлежит моей семье. То есть сейчас мне, получается… — смущенно закончила она.

Дмитрий уважительно хмыкнул, но ничего не сказал, хотя давнишний вопрос обострился с новой силой. Анна Набель выходила весьма завидной невестой, и как же так получилось, что за ней не ухлестывала добрая половина местных холостяков? Ну Старицкого она недолюбливала, а остальные? Когда горячих юношей останавливало отсутствие ответных чувств у предмета симпатии? Что, она сказала — никто не нравится, и на этом все успокоились? Даже с учетом всех местных странностей, это выходило… странно.

Однако, перебирая в памяти моменты, когда Анна разговаривала с местными жителями — простыми, не тертыми и опытными вроде ведьмы и трактирщика Милохина, которому сам черт не брат, — Дмитрий пришел к неожиданному выводу. Да, Анну Набель местные безусловно уважали, даже любили, но еще — опасались. И объяснение этому обстоятельству найти не получалось. В их отношении не было подобострастия к высокопоставленному чиновнику, которое еще как-то могло объяснить эту опаску, но что было — Косоруков понять не мог.

С Анной они распрощались на пороге трактира. Кухонный мальчишка привычно взялся отвести лошадей на конюшню и там устроить на ночь, поэтому ничто не мешало посвятить остаток вечера и ночь отдыху.

Прощание вышло неловким и скомканным. Анне хотелось, чтобы мужчина ее поцеловал, а лучше и вовсе не прощался, и совсем неплохой была ночевка в заимке колдуна… Но сначала рядом отирался мальчишка, потом еще прошли знакомые, а потом вовсе на порог высыпала компания из четырех подвыпивших старателей, шумно поздоровалась и осталась неподалеку, обсуждая что-то свое, но постоянно поглядывая на застывшую в смятении парочку.

А если бы не они, может, Дмитрий и сам бы решился, потому что поцеловать девушку хотелось, и ему тоже вспомнились две прошлых ночевки, пусть не в удобной гостиничной постели, но зато — с ней рядом. И прежние мысли и вопросы в этот момент отступили на задний план, когда девушка стояла совсем рядом, тонкая и изящная в теплом и редком свете уличных фонарей. Волосы слегка растрепались, выбившись из прически, и отблескивали красноватым червонным золотом. И внимательный взгляд… И губы…

Но старатели явно не спешили никуда уходить, а стоять вот так было совсем уж глупо. Поэтому Дмитрий снял шляпу и вежливо поклонился, чтобы поцеловать девушке руку. Твердую, сухую, сильную, не трепетно-девичью, но в его мозолистой ладони ее пальцы все равно казались хрупкими и нежными.

Анна в первое мгновение дернулась от неожиданности и едва не отняла руку, явно непривычная к этому жесту, потом неожиданно смутилась, когда теплые губы коснулись кожи, и пробормотала, когда охотник распрямился:

— Я завтра утром делами займусь, а после полудня сюда подойду. Дождешься?

— Дождусь, если вдруг колдун не объявится с утра пораньше, — улыбнулся в ответ Косоруков. — Доброй ночи.

— Доброй, — вздохнула в ответ Анна и зашагала к зданию управы.

Стоило остаться одной, и на душе у нее начали скрести кошки. Хотелось, чтобы завтрашний день уже наступил и все разрешилось так или иначе; она не сомневалась, что все случится именно завтра. Но одновременно с этим отчаянно хотелось оттянуть его как можно дальше, потому что было страшно, не по себе и стыдно. Она не собиралась отступать от принятого решения и что-то менять, но никак не могла успокоиться. Сумеет ли он понять и принять? Дмитрий казался разумным и сдержанным, он хоть и не верил до конца шаманам и прочим местным легендам, но достойно принимал новые обстоятельства. Может быть, потому и принимал, что до конца не верил и в глубине души продолжал относиться к Шнали и его населению как к какой-то сказке, театрализованному представлению.

Как он отреагирует завтра? В том, что все выйдет как надо, Анна не сомневалась, но отчаянно боялась того, что случится потом. Вдруг рассердится, обидится и попытается уехать? А что будет, когда это не получится?..

Вот только рассказать и объяснить все было еще страшнее. Потому что не поверит. А если поверит, но не согласится, как тогда быть?..

Дмитрий же, немного проводив девушку взглядом, решительно двинулся в "Мамонтову горку". Спать еще не хотелось, но и сидеть в общем зале — тоже. Тут было шумно и душно, а настроения проводить время в такой компании не было совершенно. Поэтому Дмитрий решил, коль уж с баней пока не сложилось, хорошенько отмыться в горячей воде.

Милохин желание это встретил с одобрением и пообещал решить вопрос, а Дмитрий пока поднялся в комнату.

На втором этаже трактира их сдавалось четыре почти одинаковых. Чистые, светлые и достаточно просторные, для привычного к дорогам Косорукова — настоящие хоромы. В комнате имелась широкая удобная кровать, комод с немного потемневшим от времени, но чистым зеркалом, скобленый стол и стул со спинкой. На большом окне — веселые ситцевые занавески в цветочек, на полу — трогательный вязаный коврик. К стене у комода был прикручен умывальник, под которым стоял чистенький медный таз.

На четыре этих комнаты имелась общая уборная с водопроводом, тоже редкое роскошество по нынешней жизни охотника, и ванная. Там стоял угольный котел, который мог подавать горячую воду в отдельный кран, но котел этот не топили — из постояльцев сейчас был один Косоруков, и тот больше где-то бродил, и ради него одного жечь уголь никому не хотелось, проще было в кухне нагреть пару ведер воды. Да Дмитрий и не возражал, главное, к воде этой прилагалось хорошее мыло, большое чистое полотенце и вычищенная-выстиранная смена одежды. Что еще надо для счастья?

Впрочем, трактирщик-то как раз знал, что. Когда Дмитрию постучали в комнату и сообщили, что можно занимать ванную и ни о чем не беспокоиться, все готово, он обнаружил там не только пару ведер кипятка, но еще на табуретке стояла запотевшая кружка ароматного пива и внушительная миска мелкой закуски к нему — соленые сухари, сыр, сыровяленная колбаса, даже кусочки какой-то незнакомой рыбы горячего копчения.

— Ну, Игнат. Спасибо, — со смешком качнул головой Дмитрий, разглядывая это великолепие. — За мной должок.

Он поначалу хотел быстро вымыться да и устроиться в комнате, но потом решил полежать немного в горячей воде. Отмокнет, как хозяйки белье замачивают, глядишь, и грязь вся сойдет. А там и угощение под руку удачно подвернулось.

В горячей ванне, да под холодное пиво, жизнь вдруг естественным образом окрасилась в радужные тона, а все тяжелые мысли поблекли и потускнели. Ну в самом деле, о чем переживать? Убийцу он установил. Не поймал пока еще, но не сомневался, что сладить с колдуном удастся. Надо будет к делу привлечь пару волшебников, есть же они тут, в городе, Анна вроде бы упоминала. Уж пара полезных-то найдется. А там…

Конечно, первым делом надо будет съездить отчитаться, деньги получить. После… Может, и впрямь оставить уже эту беготню по лесам и весям? Осесть, вспомнить что забылось, устроиться на работу по специальности. Хороший инженер в нынешние прогрессивные времена всегда пригодится, а он ведь неплохой инженер.

Мысль эта, в отличие от того, что было год назад, уже не вызывала отвращения. Наоборот, интерес и даже некоторое предвкушение. По всему выходило, даже без учета будущей награды за убийцу, поездка эта оказала на него целительное воздействие. Встряхнула, выбила пыль, вправила голову на место и даже как будто вернула вкус к жизни. Эвон он как лежит тут, сибаритствует. А пару седмиц назад спал под кустом, в плащ завернувшись, и ничего ему не надо было.

Дмитрий усмехнулся своим мыслям, сделал два больших глотка из кружки. Пиво оказалось отменным — пшеничным, душистым, совсем не горьким.

А почему, собственно, и нет?.. Расквитаться в Рождественске с делами, благо квартирой он обзавестись еще не успел, только деньги копил, да и вернуться в этот занятный городок. К его загадкам, странному местному населению, желтокожим дикарям и вот этому доброму пиву.

— Да уж конечно, к пиву, — пробормотал он себе под нос и снова усмехнулся.

Отговорки.

Ясно же, что единственное подзуживало вернуться сюда. Шналь, конечно, славный городок, пусть и со странностями, народ дружный, места красивые. Только черта с два он бы вообще задумался о том, чтобы здесь остаться, если бы не Аня.

Анна Павловна Набель. Красивое имя, строгое, суровое. Оно в общем-то ей подходило, но как-то… на вырост, что ли? К лицу, но не по росту. Как и уважительное "хозяйка" от местных. И должность у нее тоже была на вырост. Не по возрасту. Девчонка же совсем. Да, многие в эти годы уже семьей обзаводятся, не первого младенца нянчат, но госпожа градоначальница все равно казалась сорванцом-недорослем, а не взрослой женщиной.

Иногда казалась. Тогда, когда он не обнимал ее и не раздумывал навязчиво, можно ли сейчас поцеловать или правильнее будет сдержаться. Да и с револьвером своим она управлялась уверенно, не мешкала перед стрельбой.

Девушка-загадка. Самая главная, пожалуй, загадка этого города. Что с ней не так? "Не так" не в сравнении с некой условной особой того же возраста, не в отношении ее необычного поведения и манер, а в каком-то более серьезном, важном смысле. Может, матушка из чжуров была? Отсюда и дружба с желтокожими дикарями, и странно трепетное отношение к ним и их верованиям.

Или, может, у нее семейные традиции какие-нибудь сложные, не позволяющие сойтись с кем-то поближе. А может, и жуткие, кровавые, а местные знают и побаиваются. Не зря же эта семья, она говорила, городом уже много лет управляет, и даже девчонку молодую в кресло градоначальника не смутились посадить. В диких уголках страны до сих пор всякие странности попадаются, а тут чжуры рядом, тоже наверняка повлияли. А чжурские племена нередко отличалось чрезвычайной жестокостью и кровожадностью.

Звучало, конечно, глупо, но других версий у Дмитрия не появилось. Традиции или какие-то непонятные сложности полумифического вида вроде вот этих ведьмовства и шаманизма. Тут даже и жалеть об утраченном даре бессмысленно — чутье подсказывало, что не так легко все это обнаружить, даже если оно и правда существует, а не Косоруков запоздало тронулся умом после ранения. Могло безумие не проявиться сразу?..

Так и этак покрутив в голове все эти отвлеченные безосновательные мысли, прибавив драматических подробностей и со смешком разогнав их как несостоятельные, Дмитрий окончательно пришел к выводу, что его ничто не смущает и не пугает. Ну странная она, и что? Так даже интереснее. Тем более жизненный опыт подсказывал, что там, где мерещится что-то удивительное и загадочное, все обычно оказывается куда проще и банальней, чем рисовала фантазия. Наверняка у всех странностей Анны имелось какое-то простое и естественное объяснение, которое просто не приходило ему в голову. И чем терзаться бесплодными догадками, проще уж дождаться завтрашнего дня. Она же обещала все рассказать? Обещала.

А пока выдалось столько свободного времени, лучше подумать о вещах более насущных и полезных. О колдуне бы, но там тоже гадать и из пустого в порожнее переливать — никаких улик нет. А за пределами всего этого остается еще один вопрос: как быть дальше с Анной? Не в общем, а в частностях. Да, начали они странно и не с того, но коль уж он определился в симпатиях, самое время исправляться и начинать ухаживать за девушкой по-человечески, а не как было до сих пор.

Например, если они действительно завтра поедут смотреть какое-то живописное место, можно попросить Милохина собрать с собой корзинку и вместо привала устроить уютный пикник. И завтра утром времени полно, надо употребить его с пользой. Первым делом, конечно, попробовать наведаться к ведьме — узнать, что она выяснила в логове колдуна. А вот после можно пройтись по лавкам и подобрать какой-то небольшой подарок. Никаких идей у него по этому поводу не было, но вдруг попадется что-то подходящее?

Честно говоря, мысль о подарке вообще вызывала сомнения, потому что ощущалась в этом какая-то искусственность. Да, так было правильно, но с Аней-то вообще все выходило неправильно. И может, так и надо?

Наверное, если бы Косоруков сумел придумать что-то такое — неправильное, но интересное, — он бы и не задумывался, однако талантом к импровизации и богатой фантазией в подобных вопросах он никогда не блистал. Оставалось использовать привычные и понятные варианты, пусть они и не слишком нравились. Ну а если ничего подходящего не попадется — значит, так тому и быть. Спокойная прогулка без какой-то важной цели вроде очередной вехи в расследовании — само по себе неплохо, можно считать ее нормальным свиданием.

Спать Дмитрий после ванны укладывался в крайне благодушном настроении, и тем более странным оказался липкий и муторный сон, преследовавший его всю ночь. То ли он за кем-то гнался, то ли от кого-то убегал, но вокруг был темный хмурый лес и непонятное время суток — то ли чаща в сумрачный день, то ли поздний вечер в лесу самом обычном.

Потом он и вовсе столкнулся нос к носу со здоровенным медведем, а в руке у него был один только охотничий нож. Зверь зарычал, а Дмитрия вдруг разобрала отчаянная, бесшабашная злость — все одно от хищника в лесу не удрать. И он напал первым.

Перед глазами вдруг возникло удивительно отчетливое в темноте морщинистое, невыразительное лицо шамана с черными глазами-щелочками и белыми рисунками на лице. Шаман курил опиум через бурую, древнего и жутковатого вида трубку и, поглядывая на Дмитрия, непонятно качал головой и приговаривал что-то на своем тарабарском языке.

Косоруков даже сумел обрадоваться во сне столь простому и очевидному объяснению всех местных колдовских странностей, даже задумался сквозь сон, а не могли ли ему самому что-то такое подсыпать? Может, тут вода какая-то особенная?

Но шаман и густой, тяжелый, приторный опиумный дым опять сменились бесконечным и бесцельным бегом по лесу. На краю сознания маячила мысль, что стоит остановиться, и он сразу поймет, что происходит и куда он пытается попасть, но остановиться мешал страх. Дмитрий не понимал, боится он того, что гонится за ним, или чего-то непоправимого впереди, там, куда бежал, но остановиться и задуматься — не мог.

Потом под ногами разверзлась затянутая туманом бездна. Он замер на краю с бешено колотящимся в груди сердцем, но кто-то толкнул его в спину с такой силой, что буквально выбил дух. Сердце подпрыгнуло к горлу от обреченного ощущения падения, мужчина дернулся и — проснулся.

Некоторое время он лежал, вглядываясь в темноту ночи, едва-едва разбавленной светом уличных фонарей, сочащимся сквозь тонкие занавески. Сбившееся дыхание никак не желало восстанавливаться, сердце стучало заполошно, быстро, и липкий страх сна все не уходил, упрямо цепляясь за горло.

— Приснится же, — пробормотал он раздраженно, резко повернулся на другой бок и накрыл голову подушкой.

Интересно, как отреагирует Анна, если он завтра попросится ночевать к ней? Рядом с ней никакие глупости почему-то не снились.

Примерно на этой мысли он уснул вновь, на этот раз — крепко и без снов.