Считая шаги (СИ)

Разумеется на звонки Айзек не отвечал и Роза, просто ленилась идти в IT отдел, чтобы привести этого худого засранца за ухо, чтобы он еще раз показал, как пользоваться новшеством.

Послышался мягкий звук приехавшего лифта, но Роза не отвлекалась и пыхтела с картриджем в руках, сдувая с лица выбившуюся из прически прядь волос. Размеренный цокот каблуков участился и перед Розой предстала красивая молодая женщина в совершенно невозможном наряде — строгий черный костюм мужского кроя и белая сорочка с манжетами, скрепленными запонками самым странным образом гармонировали с безумно красивыми туфлями ультрамаринового цвета. За ней бесшумно двигался двухметровый амбал. Наверняка личная охрана.

Мужчина был колоритным на вид, но и от девушки трудно было оторвать взгляд. Лицо, без признаков косметики сразу располагало к себе, зачесанные назад волосы были уложены в пучок, в руках, посетительница держала широкий черный планшет для эскизов. Она повертела головой и не найдя места куда его пристроить передала в руки здоровяку.

— Тоже мучаетесь? Давайте помогу.

Девушка перехватила картридж, присела и сунула тонкую руку в принтер.

Она что-то пыталась нащупать и в этот момент к Розе подлетел Том, он обещал занести документы на утверждение очередного проекта и не сразу заметил, что у секретаря посетитель.

— Неужели капелла в Атланте? — Роза приняла папку, хитро поглядывая на загоревшиеся глаза Флэтчера, который увидел девушку. Амбалу достался менее заинтересованный взгляд.

— Да…, - он ответил растерянно. — А Вам помощь мужская нужна?

Девушка мотнула головой, скривилась и что-то выдернула. Она достала руку и положила на стол маленькую пластиковую деталь.

— Вот эта зараза мешает укладывать картридж в гнездо. Нам в офис тоже такие закупили. Намучились все страшно, пока умельцы не подсказали, что надо выдернуть эту фиговину. Простите, за мой испанский, но я в компьютерах не очень сильна…

Простота в общении, подкупала Розу Альбертовну быстрее всего. Девушка захлопнула створку принтера, машина дернулась, загудела и смолкла сменив красный светодиод на зеленый.

— Браво! — Флэтчер восхищенно уставился на красотку и протянул руку. — Томас Флэтчер, главный инженер.

— Оно и видно! В вашем голосе могло бы быть и меньше гордости, учитывая, что женщины вынуждены… Сколько Вы тут уже боретесь с этим чудом техники?

— Неделю! Не меньше! — Роза подбоченилась и исподлобья грозно покосилась на Тома, мысленно поставив очередную галочку, этой милой молодой леди, за прямоту.

— Но, Айзек…, - Том чувствовал, что знакомство не состоится и не смотря на ангельскую внешность к этой прелестной голове должны были прилагаться маленькие рожки.

— Не хочу ничего слышать про этого бездельника! Я передам мистеру Грэнсону план проекта, кажется Вы торопились, мистер Флэтчер.

— Да, спасибо, что напомнили, Роза Альбертовна. До свидания, — недовольная мина Тома, тем не менее не скрывала любопытства.

Хоть девица и была резковатой, она заслуживала того, чтобы на произошедший легкий казус можно было закрыть глаза и попытать удачу еще раз. Она явно пришла к Ллойду, а тот не отвертится и расскажет, что это за птица к нему пожаловала, да еще и с телохранителем.

— Какая редкость в наши дни встретить расторопного мужчину. Зато женщины на все руки мастера, это увы, последствия дефицита первых. Огромное спасибо Вам за помощь. Извините за этот офисный коллапс. Вы к мистеру Грэнсону? — Роза одернула жакет и деловито заняла свое место, нацепи очки, чтобы взглянуть на расписание шефа. Карандаш пополз по органайзеру.

— Я не записывалась на прием. Мистер Грэнсон сказал, что для меня это необязательно.

Роза тут же нахмурилась. Она даже о приходе мисс Линч уведомляла босса, который не любил, чтобы случайные посетители отвлекали его от работы.

— Эмма Кейтенбрег, — девушка взяла планшет в руки.

Карандаш дернулся и грифель с треском сломался, оставив на бумаге глубокую вмятину.

Глаза Розы Альбертовны расширились от удивления, а до боли знакомое имя, числившиеся в списке самые ненавистных людей, загорелось красным огнем. В этот момент из кабинета вылетел Ллойд и едва не врезался в Эмму, но Руди вовремя отдернул свою подопечную.

Повисло молчание. Девушка, как ни в чем не бывало поздоровалась и прошла в распахнутую дверь, но вдруг обернулась.

— Простите, — Эмма прищурилась, чтобы правильно прочитать длинное имя женщины, красовавшееся на табличке. — Роза Албертовна.

— Аль….Альбертовна, — поправила секретарь, недовольно покосившись на амбала, который, судя по всему так и останется тут стоять.

— Да, конечно. Займете Руди, пока ты с мистером Грэнсоном посовещаемся?

Роза видела, каким взглядом шеф проводил эту, эту….эту дамочку и почувствовала себя так, словно ее привязали к двум лошадям и тянут в разные стороны.

— Роза Альбертовна, что с Вами?

Бойкая секретарь сидела с мертвенно бледным лицом и часто моргала.

— Это она? Та самая?

— Да, — Ллойд странно вздохнул. — Вы побледнели. Плохо чувствуете себя?

— Незадача то какая! Нет, мистер Грэнсон, я почти в порядке, — Роза от досады всплеснула руками. — Какая незадача! Она успела мне понравиться!

Женщина была не шутку расстроена, она виновато покосилась на шефа и нервно сорвав очки, бросила их на стол, после чего откинулась на спинку стула, так словно пол дня работала на каменоломне.

Ллойд встревоженно глянул на дверь.

— Меня не беспокоить, пока мисс Кейтеберг не покинет кабинет. Ясно?

— Но у Вас Хагерди красным обведен, — женщина медленно перелистнула органайзер и показала на запись.

— Ах, да, — Ллойд задумался на мгновение и кивнул, — если Хагерди позвонит, соединишь. Но больше никого! И пожалуйста, угостите…

Ллойд указал на окаменевшего телохранителя.

— Рутгерт, — подсказал тот свое имя, поняв, что речь идет за него.

— Угостите Рутгерта кофе, а нам чай. Зеленый без сахара, — Ллойд поморщился и Роза скривилась в ответ, зная, насколько шеф не любит эти помои.

Перегнувшись через стол он понизил голос, чтобы Рутгерт его не услышал.

— Положите мне под блюдце пару таблеток зенокса.

— Все сделаю, шеф, — Роза понимающе кивнула, одной рукой прикрыла глаза, а другой махнула, так, будто они оба раненные находились посреди пустыни, а Роза несла мистера Грэнсона на своих плечах.

Воспользовавшись заминкой, Эмма отложила эскизы и прошла по кабинету, рассматривая его минималистичный дизайн. Стеллажи, были удачно спрятаны за панелями в стене, рабочий стол находился в углу, где сходились окна в пол. Обстановку разряжали со вкусом подобранные картины. Вкус на живопись у Ллойда был отменный, как и у его матери, коллекция картин которой привлекла Эмму в тот злополучный вечер. Яркие акценты создавали картины Робби Аарона и Джессики Эштон Пинс.

Ллойд вернулся в кабинет и закрыл за собой дверь. Он так и остался стоять, предоставив Эмме возможность самой назвать цель визита, с чем она явно не торопилась упоительно рассматривая картины.

В ее облике едва просматривалась странное спокойствие, что редко бывало с Эммой его присутствии. Необычный выбор одежды должен был явно настроить на рабочий лад и папка для эскизов наводила на мысль, что в мисс Кейтенберг пришла сугубо по делу.

— Я принесла эскизы. Вариантов больше не будет. Взгляни пожалуйста.

Интересно! У Эммы был почти месяц в запасе, а она уже поставила точку и решительно заявляла об окончании своей части работы.

Можно было подумать, что она шутит, но Эмма уселась в кресло и протянула папку Ллойду. Он медленно подошел и устроился в соседнем кресле, повернувшись к ней лицом. Ожидая увидеть с десяток набросков, Ллойд не смог сдержать своего удивления, когда обнаружил всего два эскиза.

Первый был неплох. Это было здание на первый взгляд прямоугольной формы, но проекция сверху показывала, что это овал — с одной стороны гладкий фасад, а с другой линии переходили в неправильные, ассиметричные формы, напоминая чем-то проект Башни Средиземноморья в Тель-Авиве.

Внимательно следя за переменами в лице Ллойда, Эмма за одно могла всласть налюбоваться им. Их скудное общение за последние две недели, сказывалось благотворно на работоспособности, оставляя тревожное чувство тоски. Любопытство Ллойда сменилось на придирчивость, вот он прищурил глаза, наклонил голову, чтобы окончательно сформировать мнение и молча отложил эскиз, чтобы взглянуть на следующий.

Нарочно положив сверху вариант, который был планом Б, Эмма хотела увидеть реакцию Ллойда, потому что до конца не была уверена в успехе идеи из-за непомерно завышенной самокритики. Тем более что архитектура не была ее коньком и девушка до последнего сомневалась в том, что подобный проект ей под силу.

Первый рисунок был воспринят посредственно и без каких-либо комментариев. Ладони Эммы взмокли, как-будто она присутствовала на выпускном экзамене, но едва взгляд Грэнсона скользнул по второму эскизу, в его глазах будто прилипли к изображению, брови сошлись к переносице, а губы слегка приоткрылись и дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но не мог подобрать слов.

Глаза Ллойда взволнованно забегали, а Эмма сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, чтобы успокоить разогнавшееся сердце. Момент был настолько волнительным, что корчить невозмутимость не было никаких сил. Ллойд бросил взгляд на Эмму, отмечая, что она ждет вердикта, чувствовалось, насколько она напряжена и жадно всматривается в его лицо.

— Это напоминает…., - Ллойд пытался ухватить мысль, которая вертелась в голове. Концепция была изящной и запоминающейся.

— Звуковые волны. Да! Самую малость, — без тени улыбки подсказала Эмма, будучи не в силах оторваться от красивого лица мужчины, сидящего напротив.

— Верно! Сколько ширина выступов?

— В самом широком месте метр.

— А что с перекрытиями? Толщина ведь разная, — Ллойд порывался тут же вызвать Флэтчера. Голубые глаза фанатично загорелись, а в мозгу уже шли предварительные прикидки по несущим конструкциям.

— Ну, это уже твоя проблема, насколько я понимаю. Но наверняка, можно сыграть на уровне пола, не прибегая к увеличению ширины плит.

— Или скрадывать площадь окон. Вид все равно не пострадает.

— Да и экономия на системе охлаждения окон будет существенной. Козырьки дадут необходимую тень, опять же критично не перекрывая панорамы, — Эмма подвинулась чуть ближе и показала увеличенный сегмент фасада, где наглядно демонстрировалась задумка.

— Да, в Маха Накхон же справились с «ломанными» стенами.

— В Азии кажется совсем уже наплевали на законы физики.

— И не говори. Но здесь больше похоже на Чикаго Акуа Тауэр.

— Да. Только контраст более очевидный и там делали акцент на имитацию воды, а я здесь постаралась не отвлекать от самой формы.

— По форме напоминает шип и хорошо, что ты сделала его пирамидальным. Выпуклая форма… Кстати, ты брала отчеты метеорологов?

— Конечно! — возмутилась Эмма и теперь настал через Ллойда ею любоваться, она нахмурилась, подвинулась еще ближе и перехватив папку, развернула ее к себе. — Вот! Северная часть, выгнута как раз к подветренной стороне.

Внезапно его рука предстала раскрытой ладонью вверх и Эмма отпрянула не понимая, что от нее требуется.

— Только не говорит, что ты не принесла трехмерную модель, — низкий голос и насмешливый взгляд заставили стаю мурашек пронестись по коже Эммы и она растерянно кивнула, выуживая из кармана брюк флэш-карту. Полное отсутствие критики со стороны Ллойда сбивало с толку и непринужденное обсуждение было неплодородной почвой для всякого рода подколок, а столь мирное течение разговора начинало бередить совершенно посторонние мысли.

Эмма отдала флэшку, положив ее на широкую ладонь, боясь даже мимолетно прикоснуться к ней пальцами, ее осторожные движения не укрылись от внимания Ллойда и только ее рука отдернулась, он молниеносным рывком перехватил тонкое запястье.

Затаив дыхание, Эмма чувствовала, как длинные, гибкие пальца сжимают ее руку и острое наслаждение от столь примитивного жеста пронзило все тело от макушки до пяток.

— Эмма…

Ллойд не отводил взгляда от лица девушки, которая очевидно старалась не привлекать к себе лишнего внимания исключительно женскими хитростями и даже заявилась в мужском костюме на эту встречу. Но столь продуманных ход не возымел должного воздействия. Близость этой женщины бередила все чувства, обострив их до предела. Ллойд никогда бы не мог подумать, что простое прикосновение будет дарить ему такое упоение и всеми силами старался вытащить Эмму из ее странного кокона, ведь очевидно же, что его чувства были взаимны.

— Это потрясающая работа, — похвала прозвучавшая вкрадчивым голосом была той самой наградой, которая стоила бессонных ночей, десятки приступов отчаяния и лавров, которые, очевидно, скоро обрушатся со всех сторон.

Рука девушки обрела свободу и Эмма кивнула на компьютер.

— Ты сначала изучи все данные, а потом хвали. У меня стойкое чувство, что я что-то упустила…

Наблюдая за тем, как Рутгерт молча допивает вторую чашку кофе, Роза формулировала неназойливый вопрос, дабы завязать поверхностный разговор. Для этой дамы не было хуже ситуации, чем находиться в помещении в посторонним человеком и молчать.

— Рутгерт, а давно Вы работаете с мисс Кейтенберг?

— Почти полтора года, — пробасил мужчина и странно покосился на секретаря.

— И как она Вам? — Роза мило улыбнулась, чтобы разрядить обстановку и придать допросу менее очевидный формат.

Амбал допил кофе и отставил чашку.

— Клиентов не обсуждаю.

— Бог мой! И я полностью с Вами согласна! — Роза в притворном ужасе округлила глаза и взяла в руки канцелярский нож, чтобы открыть письма. — Какая прелесть!

— Что? — Руди не понял резкой перемены в разговоре и проследил за взглядом женщины.

Она кивнула на серебристый брелок, который телохранитель по привычке не выпускал из рук.

— Ах, это… Это что-то вроде тревожной кнопки. У мисс Кей, такой же на браслете.

— Прогресс не стоит на месте, — важно кивнула Роза, резко рассекая бумагу и ехидно улыбаясь. — Вы прям Электроник!

— Простите, кто?

— Русский аналог терминатора. У Электроника тоже была кнопка.

— Не скажу, что улавливаю Вашу мысль…

— Это не обязательно. Вы кажется выходец из Германии?

— Все верно.

Роза посмотрела на часы и решила, что пора подавать чай.

— Значит, получается еще и немецкое качество сборки! — рассмеявшись собственной шутке, женщина поднялась из-за стола и подмигнула Рутгерту. — Очаровательно!

Из кабинета босса не раздавалось ни компрометирующих звуков, ни малейшего намека на скандал или бурное обсуждение, а потому любопытство накалилось до предела и Роза Альбертовна поняла, что пора нести чай.

Руди опасливо покосился на странную женщину и выдавил улыбку.

Она на несколько секунд скрылась в служебном помещении и вылетела от туда с озадаченным лицом.

— Бегай теперь, ищи ей зеленый чай, — недовольное бормотание долетело до слуха Руди, пока эта эксцентричная дамочка не скрылась в коридоре.

Роза Альбертовна зашла в кабинет без стука, неся в руках маленький поднос. Бесшумно двигаясь, она подошла к небольшому столику и расставила чашки и заварник, умудряясь делать это не глядя, потому что все внимание женщины было приковано к ненаглядному шефу.

Трудно было назвать совещанием эти очаровательные посиделки и помятуя о своей противоречивой неприязни, Роза, все таки не смогла не заметить, что эта мелкая вертихвостка дивно составляла Ллойду дивную пару.

Они сидели рядом за столом мистера Грэнсона и не отрываясь смотрели в монитор компьютера. Девушка уже сняла пиджак, как и Ллойд, у обоих были закаты по локоть рукава, появление Розы они, словно, и не заметили. Женщина восхищенно покачала головой и обратила внимание, что «кнопка от Руди» легкомысленно валяется рядом с пиджаком мисс Кейтенберг, в то время как Электроник сидит с таким видом, будто в любой момент произойдет захват заложников.

Дверь тихо закрылась, а Эмма подошла к столику и налила чая, карандаш, который она держала в руках, пользуясь им как указкой, чтобы не трогать монитор пальцами, девушка засунула за ухо, чтобы освободить руки, после чего осторожно сделала глоток.

— Здесь, возможно будут незначительные изменения, нужно будет проверить угол наклона, — Ллойд показал на расчеты, которые его смущали, наметанный глаз выделял слабые места.

Эмма отставила кружку, нахмурилась и сунула карандаш в рот.

— Критично?

— Посмотрим, — пытаясь скрыть улыбку Ллойд наблюдал, как девушка двумя пальцами снова вытащила карандаш изо рта на манер сигареты и скептически посмотрела на трехмерную модель.

— Сколько это займет времени? — спросила она странным тоном, обходя стол с другой стороны.

— Чуть больше недели, а ты торопишься? — Ллойд скопировал данные и вернул флэшку.

За дверью, в приемной послышались звуки громкого разговора, будто кто-то спорил.

«Они, что сговорились сегодня!?»

Роза Альбертовна уже достаточно разговорила Руди, которому она показывала фотографии с отдыха на Бали, в тот момент, когда в поле зрения попала разодетая фигурка мисс Линч. Милейшая улыбка расцвела на лице Розы Альбертовны, а рука с потрясающей скоростью убрала со стола канцелярский нож.

— Мисс Линч! Добрый день!

Эрин подозрительно прищурила глаза и окинула взглядом крупного мужчину, который выглядел крайне подозрительно.

— Добрый, Роза Альбертовна! Ллойд у себя?

— Да! — Роза сорвалась со своего места и стала перед дверью в кабинет шефа. — Он просил не беспокоить, у него важное совещание.

— Я не в первый раз прихожу сюда в разгар его важных совещаний и Вам прекрасно известно, что на меня данный запрет не распространяется. Пропустите, пожалуйста!

Эрин уже ухватилась за дверную ручку, но Роза Альбертовна отчаянно посмотрела на Руди и мужчина нехотя встал рядом, окончательно заслонив проход.

— Вы шутите?! — Эрин задохнулась от возмущения.

Догадка внезапно пронзила девушку и она приоткрыла рот, будучи не в силах справиться с эмоциями.

— Там эта…., - заметив, как громила с предостережением покосился на нее Эрин чуть не подавилась. — Кейтенберг?

— У них совместная работа, если Вы помните. Присядьте, мисс Линч, успокойтесь. Подобное поведение, — Роза понизила голос до шепота и красноречиво заиграла бровями, — Вам явно не на руку.

— Это кто же мне такие советы дает?! — Эрин не унималась и выставляла себя буквально на посмешище.

— Это Вам советует женщина, которая два года назад стерла себе пальцы в кровь, обзванивая больницы, полицейские участки, морги, дизайнерский, прости Господи, бюро и агентства, в надежде обнаружить, как Вы говорите, эту мисс Кейтенберг. И положа руку на сердце, я заявляю глядя Вам в глаза, если бы эта женщина захотела добиться внимания мистера Грэнсона в том контексте, который Вас так тревожит, ей это не составило бы особого труда. Вместо того, мисс Кейтенберг пришла одетая в мужской костюм и без грамма косметики на лице, таким образом давая понять, что ее визит носит исключительно деловой характер, это еще не принимая во внимание, что за все время их совместной работы этот визит является первым! Поэтому Бога ради! Успокойтесь!

Последнее слово Роза Альбертовна буквально процедила сквозь зубы, осаживая разбушевавшуюся мисс Линч, а Руди заинтересовался потолками и силился сдержать одобряющую улыбку.

Секретарь деловито одернула жакет и невозмутимо спросила:

— Кофе?

К ее невероятному удивлению Эрин поубавила спесь и рухнув на диван, коротко кивнула. Руди отошел от двери, которая тут же распахнулась.

— Роза Альбертовна, что за крики?

— Ллойд! — Эрин радостно подскочила и повисла на шее у своего возлюбленного. — Я зашла навестить тебя, дорогой.

— Здравствуйте, Эрин! — Эмма вышла из кабинета, на ходу застегивая манжеты на рубашке с пиджаком в руках.

Картина была более чем двусмысленная и Ллойд утешительно обнял Эрин, чтобы та не поддавалась на такую детскую провокацию и с укором глянул на Эмму.

Руди неодобрительно покосился на свою подопечную, которая все таки опустилась до банальной театральщины. Подруга мистера Грэнсона и так готова была ее живьем сожрать, а тут еще этот пиджак.

— Увидимся на следующей неделе, мистер Грэнсон. С Вами приятно работать, — Эмма кашлянула и облачившись в злополучный пиджак, кивком головы отозвала Руди с боевого поста.

— Взаимно, мисс Кейтенберг, — только и успел с усмешкой сказать Ллойд, как Эрин буквально затащила его в кабинет.

Эмма сникла и повернулась лицом к секретарю.

— Я так понимаю, проект утвердили? — вздернула брови Роза.

— Именно так…, - Эмма явно хотела еще что-то сказать. — Извините, за этот балаган.

— Ах, оставьте, эти условности, — чаша весов симпатии окончательно перевалила на светлую сторону силы и Роза умиленно посмотрела на девушку, понимая, какая пропасть отделяет ее от расфуфыренной мисс Линч. И дело здесь было далеко не во внешности.

Эмма печально улыбнулась.

— Тогда до встречи, Роза Ал….Альбертовна, — Эмма чуть ли не по буквам старательно произнесла имя секретаря, вызвав у той ответную улыбку.

Но сделав несколько шагов, Эмма услышала, как ее окликнули.

— Мисс Кейтенберг, Ваш Электроник кнопку свою забыл, — брелок лихо описал в воздухе дугу и Эмма проворно его поймала.

Девушка нахмурилась не особо понимая, почему у Руди новое прозвище, но от вопросов воздержалась.

— Спасибо!

Отвернувшись, Эмма понурила плечи, которые больше была не в силах распрямить — спина болела так словно между лопаток вонзили сотню раскаленных игл.

Проводив девушку взглядом, Роза Альбертовна тяжело вздохнула и достала свою любимую кружку. И только приготовилась в тишине выпить кофе, как раздался телефонный звонок.

— Нет, ну меня сегодня доконают! — Роза подкатила глаза и откашлялась. — Добрый день, офис мистера Грэнсона, слушаю Вас.

Интерком щелкнул и голос Розы Альбертовны бесстрастно уведомил, что звонит сержант Хагерди.

Ллойд отстранил от себя Эрин, которая как обычно, когда они оставали наедине устроилась у него на коленях и пересказывала события за день, поверхностные и неинтересные. Он легонько шлепнул ее по бедру, чтобы она позволила ему встать и схватил телефон.

— Джайлс, привет! Есть новости?

— Да. Я проверил, как ты и просил. Боже, это не архив, а сущая клоака…!

— Нашел дело?

— Тут понимаешь, проблема в том, что дела никакого и нет.

Ллойд нахмурился и беспокойство на его лице не на шутку насторожило Эрин, которая силилась понять о чем идет речь. После слов Розы, призраки будут мерещиться на каждом шагу.

Подойдя к окну, Ллойд старался говорить как можно спокойнее, понимая, что лишние уши ему сейчас нужны меньше всего.

— Ты уверен, что от нее поступало заявление?

— Да, уверен. Были нанесены травмы и по этому случаю из больницы передали сведения в полицейский участок.

— Тогда тем более не понятно, кому нужно заметать следы по обычной краже, каких бывает каждый день с десяток. Даже не знаю, чем тебе помочь, Ллойд. Единственная зацепка, это больничная карта, если выяснишь, куда отправили пострадавшую.

— Спасибо, Джайлс.

— Я ни чем не помог.

— Это, как сказать!

Эрин критично рассматривала эскизы. Телефонный разговор Ллойда не представлял ничего интересного и внимание девушки привлекли рисунки.

— Что-то случилось?

— Утрясаю формальности с Уиллом. Все в порядке! — не моргнув глазом соврал Ллойд и Эрин тут же переметнулась к эскизам.

— Это все, что смогла выдать из себя, эта воображала? Посредственность!

Рисунки небрежно упали на стол, но Ллойд пропустил мимо ушей слова своей девушки.

Он воспользовался советом Тессы и решил выяснить, что побудило Эмму так внезапно уехать из штатов два года назад. Подрядив знакомого полицейского, чтобы тот выяснил подробности ограбления, которое по словам того же Ларсона было мелким, Ллойд нашел первую брешь в сомнительной версии. Старик всегда менялся в лице, если приходилось заводить разговор на столь неприятную тему и жаловался на плохую память, если путался в описаниях деталей.

Понятное дело, что от Эммы не удастся ничего узнать, а потому главная надежда была на единственного человека, который знал цену информации и как никто другой мог ее добывать — Хьюго Селестино.

26 глава

Двенадцатая авеню располагалась в районе Гринвуда и представляла собой улицу ничем не примечательную среди сотни других подобных. Двухэтажные домишки, аккуратные и маленькие жались, друг к другу даже чересчур плотно. Неподалеку располагался детский сад. Крики и визги ребятни разносились на несколько кварталов.

Эмма выработала себе определенный маршрут, на котором двенадцатая стрит была точкой возврата. Довольно серьезное расстояние от Фултон стрит выжимало все силы из организма, который обессиленно замирал, стоило только сделать небольшую. Девушка отдыхала сидя на детской качели, ухватившись за холодные цепи, на которых та была подвешена. Она немигающим взором всматривалась в дома впереди, наблюдая, как кто-нибудь из них выходит по своим делам, важным и не очень, как старики по-соседки приветствуют друг друга, если ненароком встречались знакомые лица. Нередко здесь можно было стать свидетелем семейных разборок, точнее их завершения, если слишком громко захлопывалась входная дверь и на улицу сбегала в расстроенных чувствах женщина или пышущий гневом мужчина.

Эмма жадно безучастно смотрела на происходящее, словно на неинтересное кино. За месяц, она многих уже узнавала по лицам или по одежде, даже запомнила привычки, потому что сидела по долгу, пока не чувствовала, что пора возвращаться домой.

Но сегодня был исключительный день. Девушка по прежнему сидела на качелях, но на ее губах играла странная и жутковатая улыбка, а глаза не буравили темные глазницы домой напротив.

Эмма не знала, как ее послание застанет Стива Грэнсона, но точно знала, что он его получил и могла только предполагать какую бурю эмоций он переживет.

Оливия находилась в приподнятом настроении. Дело сдвинулось с мертвой точки и по словам ее старшего сына, Стивен скоро получит проект, для его реализации. На сегодня была назначена презентация макета для Селестино. К всеобщему удивлению Кейтенберг управилась раньше отведенного ей срока, хотя миссис Грэнсон ожидала от нее что угодно только не расторопности. Стивен после завтрака собирался съездить к брату и ознакомиться с предварительными расчетами. Мальчик заметно оживился и вот послышался громкий топот.

Стив не спустился, буквально слетел с лестницы. Свежий и радостный, что редко с ним бывало в последнее время, он крепко обнял мать.

— Доброе утро! Что у нас на завтрак? Умираю с голода.

— Яйца всмятку и блинчики с джемом, все как ты любишь! — Оливия с удовольствием смотрела, как сын набросился на еду.

Рядом с его тарелкой лежала свежая газета и пара писем адресованных Стиву. Завтрак был сметен за считанные минуты и Стивен пробежал глазами по заголовкам, не найдя ничего интересного, он отложил газету и распечатал один из конвертов, там лежало приглашение на очередной благотворительный вечер и Стивен тут же его разорвал.

— Надоели уже со своей благотворительностью! — недовольно пояснил он матери, которая покачала головой и понимающе улыбнулась. — Возьми, если тебе интересно, мне сейчас не до вечеринок!

Оливия приняла конверт, открыла его и тут же ее лицо перекосила брезгливость.

— Боже, у кого-то слишком больная фантазия! Я много приглашений повидала за свою жизнь, — она скривилась и снова посмотрела на жуткую картинку, отпечатанную на дорогой бумаге. Какие нелюди такое могут сотворить, девочка видно, еще совсем молоденькая.

— Да что там такое?

— Лучше не смотри! — Оливия пробежала глазами по короткому тексту и вздернула брови, стараясь не цеплять взглядом фотографию. — Ну, конечно! Хьюго, если не повергнет всех в шок, это будет не он! И на же! Именно с утра такое получить?!

— Дай-ка взгляну! — Стивен промокнул губы салфеткой и вытянул руку.

Но едва он увидел, фото, которое должно было привлечь общественное внимание к тематике благотворительного вечера, рука обессиленно упала, зацепив край тарелки и та громко звякнула.

— Я более чем уверенна, что это фото настоящее, — Оливию передернуло и она не сразу заметила, что лицо Стивена стало серым, а лоб покрылся потом.

На небольшом листе была изображено левые плечо и рука, обнаженное женское тело выглядело жутко от неестественно выгнутой конечности, изображение было специально обрезано в том месте где виднелась грудь, хотя женские прелести здесь затмевали уродливые кровоподтеки, синяки, ссадины и неестественно черное пятно, чуть ниже ребер, словно под кожу влили пузырек чернил.

Внизу приглашения красовалась надпись: «Можем ли мы закрывать на это глаза?» еще чуть ниже были указаны адрес проведения благотворительного вечера и реквизиты для перечисления средств. Организатор обещал направить собранные деньги в Фонд помощи жертвам насилия.

И все бы ничего, но вот только Стивен Грэнсон знал, что это не случайная фотография. Он видел еще с десяток более подробных изображений и хоть здесь и не было видно лица, Стив знал, кто здесь изображен.

Желудок внезапно скрутило и задохнувшись от приступа ярости, руки затряслись и приглашение упало на пол, а Стив бросился в туалет, где согнувшись над унитазом выблевал свой вкусный завтрак.

Телефон пискнул, уведомив в новом сообщении. Эмма прочитала отчет курьера о доставке письма и широко улыбнулась, в ее пальцах дымилась зажженная сигарета. Даже серые, унылые домишки теперь уже не так тяготили своим видом, а может дым в легких, вперемешку с кислородом забирал часть невыносимой боли и она уносилась при выдохе, растворяясь в тяжелом холодном воздухе.

Эмма улыбалась, чтобы не заплакать. Затушив почти целую сигарету, она встала на ноги, глубоко вздохнула и отправилась назад, домой, тем же маршрутом, что и добиралась сюда.

Девушке было невдомек, что на протяжении каждой ее прогулки, профессионально, а потому и незаметно, за ней следовала неприметная машина — серый «Минивен», каких в подобных районах было пруд пруди. Оставлять без присмотра мисс Кейтенберг было прямым нарушением рабочей инструкции, а потому Руди сопровождал свою подопечную, к тому же, сегодня прибыл сеньор Селестино и он непременно потребует от подробный отчет о похождениях своей музы.

— Ты глянь-ка! Наши хоромы на обложке дорогущего журнала. Я правда, такие никогда не покупаю, но как же пройти мимо?! — Ларсон с детским восторгом махал толстенным журналом перед лицом Эммы. — Вовремя я тогда свои носки пособирал! Давай посмотрит, что у них получилось. О! Тут еще и статья. Так, так, так…

На минуту воцарилось молчание, Эмма с улыбкой ждала вердикта. Чтобы порадовать Ларсона не нужно было особо ломать голову, детский восторг от вещей, мимо которых Эмма прошла не обратив внимания, еще раз ставили ее лицом к лицу перед неприглядным фактом — деньги начинали ее портить.

Статьи в журналах, интервью, фотосессии были не в новинку и давно нагоняли скуку. За красивыми картинками стояла кропотливая работа множества людей, который было глубоко наплевать на то какой ты человек, их главная задача была продажа конечного продукта и никакой романтики. Кейто продавалась на ура, а ее нелюдимость и брюзгливый характер преподносили, как производные эксклюзива.

— Половину слов не понял, но кажется, хвалят…, - подвел итог Ларсон. — Как прогулялась?

— Хорошо.

— А что, приехал этот твой старикашка?

Эмма подперла голову рукой и слегка наклонила в бок, тяжело вздохнув.

— Приехал, — она явно не собиралась разводить дискуссию по поводу Хьюго.

Всегда после завершения трудоемкой работы, Эмма чувствовала опустошение, а учитывая, что и в дни вдохновения, она не могла похвастаться, что внутри не веет сквозняком, а с учетом накатывающей депрессии, это значение равнялось даже не нулю, а приобретало знак минуса.

Как же вовремя случился приезд Хьюго! Ей давно нужен был мужчина, и давно нужно было провести пару ночей вне стен квартиры, где Ллойд умудрился пропитать чуть ли не каждый предмет мебели мыслями о нем.

И пока в Бруклине муза сеньора Селестино всем своим существом увязала в нездоровой хандре, Хьюго пребывая в прекрасном расположении духа, внимательно слушал основательный доклад Рутгерта Грандера.

Он стоял перед огромным окном и всматриваясь в затянутое тучами небо, прикидывая убытки в случае очередного нервного срыва своей «золотой курицы».

— Что-то необычное появилось в поведении? — задал вопрос Селестино, задумчиво разглаживая ухоженные усы.

Руди вздернул брови.

— Я бы не сказал… Обычные ночные набеги на супермаркеты. Часика эдак в три ночи. Благо, что мистер Ларсон составляет ей компанию. Похоже оба страдают от бессонницы.

— Гуляет?

— На свежем воздухе — да и довольно долго, но обычно по воскресения и еще один раз в будние дни. С другими мужчинами…..ммм… — нет.

— Куда ходит?

— Маршрут всегда один. Если устает, то садится на автобус и доезжает до двенадцатой авеню. Там есть детская площадка, с пол часа сидит неподвижно на качелях… Ничего особенного. Отдыхает и идет обратно.

— Курит?

— Было один раз, — эту информацию Руди выдал с особой неохотой.

— Туфли покупала? — Хьюго вытянул губы и тут же развел их словно широко улыбаясь, но больше это напоминало на лицевую гимнастику.

— Слава Богу, обошлось!

— А что тогда после ужина у Грэнсонов?

— В доках ела ребрышки…

— Как-будто без тебя не обошлось! На пару опять объедались? — ухмыльнулся Селестино и хитро взглянул на Рутгерта, который виновато кивнул.

— Она сильно расстроилась? — насмешливость с лица Хьюго схлынула, выдавая его переживания.

— Да. Тогда и случилась «поездка в Санта-Монику».

— Ну, с Оттерманом я позже поговорю… Руди, а что за человек этот Ларсон?

— По профессии крановщик. Выходец из Швеции. В 1963 году переехал в штаты, женился. Родилась дочь. Семья погибла при пожаре, возгорание произошло по его вине. Мистера Ларсона признали виновным в непредумышленном двойном убийстве и отправили за решетку на десять лет. Вышел через шесть, за примерное поведение. Работу потерял, крыши над головой не было, перебивался подработкой на сортировке мусора. Собственно это и стало его основным источником дохода, до того момента, как он познакомился с мисс Кей.

— Он представляет собой угрозу?

В номер вошла Самира, тихо разговаривая по телефону.

— Сеньор Селестино, ужин назначен на восемь вечера, — сказала девушка прикрыв телефон рукой, она положила на стол черную папку, раскрыла ее и протянула Хьюго ручку показывая в каких местах надо расписаться. — Да, я передам документы не позднее чем через час, подготовьте пропуск.

Девушка отложила телефон, одновременно показывая боссу, где ему необходимо поставить подписи.

— Что Вы! Божий одуванчик. Обожает играть в шахматы, почти целыми днями сидит в квартире.

— Но, кто же тогда мотает девочке нервы? — Хьюго пробежал глазами по очередному документу, после чего поставил размашистую подпись, а Самира перелистнула следующий, еле слышно подсказывая краткое содержание.

— Разрешение на проведение аудита.

— Стивен Грэнсон, Линда Хамид, есть подозрения на Эрин Линч, но информация требует подтверждения.

— А Мэдсен? — Хьюго чему-то улыбнулся, прочитав текст документа и с видимым удовольствием расписался.

— Держится на расстоянии.

— Ну, у этого всегда было мозгов больше, чем у остальных, — Хьюго безрадостно усмехнулся.

— Ллойд?

Послышался шорох бумаги и Самира перевернула лист.

— Разрешение на допуск к архивам.

— Он, кстати, водит дружбу с мистером Ларсоном. По воскресениям играют у мисс Кей дома в шахматы.

Ручка замерла в сантиметре от бумаги, Хьюго с подозрением прищурился и глянул на Руди. Телохранитель важно кивнул, подтверждая опасения босса.

— Именно так…

— Он до сих пор актуален?

— Это мисс Кей! Как можно быть в чем-то уверенным? — витиевато ответил Руди. — Как по мне, то она старается его избегать.

— После того, как она отдала ему разработку, они виделись?

— Нет.

Хьюго вернулся к папке с документами.

— Благотворительные взносы, — возобновились комментарии от Самиры.

— Умница, Руди! Езжай за ней.

— Хорошо, сеньор Селестино.

Любимый номер в отеле «Фор Сизонс» погрузился в тишину. Не смея нарушить молчание, Самира ждала, пока застывший взгляд босса дрогнет, указав на то, что тревожные мысли отступили и можно, подать голос.

Хьюго сунул руки в карманы брюк и опустив голову, вернулся к окну.

— Мистер Гринберг принял приглашение. Он явится на ужин с супругой.

Приватная обстановка всегда шла Эмме на пользу, девушка раскрепощалась и ее очарование не оставляло шансов потенциальным клиентам, а упускать медиа магната Лукаса Гринберга, Селестино не собирался. Удовлетворив запросы этого придирчивого и искушенного человека, «Хайселл» закрепит свое положение на рынке, обеспечив себя практически вечным двигателем торговли.

Спустя несколько минут, в дверь раздался стук. Самира открыла.

— Добрый день! Желаете чего-нибудь?

— Нет, спасибо, — доктор скромно улыбнулся Оттерман.

— Проходите, сеньор Селестино, Вас ждет.

Девушка вышла из номера, а доктор сделал несколько шагов и замер, глядя на спину Хьюго Селестино.

— Как поживаете, доктор?

— Благодарю, все хорошо.

Хьюго не шелохнулся.

— Вы созванивались с профессором Коэном?

— Да, я отправил описание симптомов, метод лечения и он выразил заинтересованность случаем.

— Еще бы не выразил, — огрызнулся Хьюго, учитывая сколько денег он перечисли в рамках благотворительности в Центр нейрохирургии в Хаддасе.

— Ваше мнение относительно пациентки?

Повисла пауза и Хьюго обернулся, чтобы посмотреть на доктора, который явно подбирал удобоваримые формулировки.

— Правду, доктор! Правду!

Селестино подошел едва ли не вплотную и впился взглядом в лицо Оттермана.

— Могло быть и лучше. Мисс Кейтенберг нуждается если не в госпитализации, то в тщательном уходе и контроле со стороны физиотерапевтов. Электрокардиограмма выявила ухудшения. Мы диагностировали аритмию, она пока не перешла в хроническую стадию, но если оставить симптомы без лечения, то…

— Что?

— Нарушение кровоснабжения только усугубляет состояние травмированного участка мозга, а проблемы с сердцем могут спать противопоказанием в проведения оперативного вмешательства.

— Прогноз? — Хьюго задал вопрос холодно и спокойно.

— Инсульт не исключен, но опять таки, если помощь не будет оказана своевременно и хорошо бы создать пациентке спокойную обстановку без стрессовых ситуаций.

Высказав свое мнение Оттерман блаженно смолк и подавил желание выдохнуть с облегчением. Селестино в своем поведении был непредсказуем и любил, чтобы в его присутствии никто не чувствовал себя вольготнее него самого.

В какой-то момент Хьюго понял, что его долгосрочные планы по укреплению миллиардного бизнеса повисли на волоске и все из-за девчонки, которая не осознавала своих возможностей, сосредоточившись на мелочной мести. Благо, что все скоро разрешится и он сможет увезти ее из этого пропитанного сыростью города.

Она жаждала свести счеты со Стивом Грэнсоном, который напрямую или нет был связан с событиями двухлетней давности. Сама она ничего не подтверждала и не опровергала, просто навела Хьюго на мысль, что «Грэнсон корп» будет прекрасной возможностью вложить деньги. Идея была удачной настолько, что он даже не сразу понял, чем это грозит самой Эмме. Ее уверения, что она выдержит любое давление уже не прошло проверку на прочность, а уверенность в том, что Стивен Грэнсон непременно провалит строительство, казалась, все больше абсурдной.

Настроение уже катилось в пропасть. Уже не радовал ни Гринберг, ни проект с Грэнсонами. Хьюго не мог усидеть на месте и нервно метался по номеру, поглядывая на часы. Самира пару раз заглядывала, чтобы спросить не нужно ли чего и в последний раз Хьюго практически наорал на нее, сказав, чтобы его не беспокоили идиотскими вопросами.

Подобное поведение у приближенных к Селестино людей, уже не вызывало удивления или обид. Самира поспешила закрыть дверь, но тут увидела, что к номеру идет Эмма и по дружески улыбнулась понимая, что сейчас у босса настроение улучшится.

— Добрый день, Эмма! Рада Вас видеть, — Самира улыбнулась.

— Здравствуй, Самира! Хьюго здесь?

— Поторопитесь, а то разнесет все! Опять недоволен чем-то!

Эмма сдержала улыбку и без стука распахнула дверь, чтобы тут же закрыть ее за собой. Самира и Руди услышали, как в замке дважды повернулся ключ.

— Похоже это надолго! — пропела себе под нос брюнетка и покосилась на Рутгерта, который кашлянул в кулак и грозно свел брови, силясь скрыть смех.

В спальне царил полумрак. На кровати лежали мужчина и женщина, обессиленные, не счастливые, но умиротворенные и благодарные за передышку, которые они могли позволить себе в своих сумасшедших жизнях.

— Тебя, точно, мои конкуренты подослали, — хмыкнул Хьюго наматывая на палец прядь волос Эммы, голова которой покоилась у него на груди. — Такими темпами ты меня в гроб вгонишь! В конце концов у меня к тебе был серьезный разговор и пара тройка вопросов, весьма неприятных.

— В чем дело, задавай, — девушка лежала не стесняясь своей наготы, она повернула голову и посмотрела на Хьюго, приготовившись слушать.

— Вот так сразу?! Я не хотел сразу! Мне нужно было тебя еще помучить!

Карие глаза мужчины забегали не зная куда смотреть: то ли на упругую обнаженную грудь, то ли на божественной красоты лицо с бездонными и неживыми зелеными глазами.

Заразительно рассмеявшись, Эмма схватила край простыни и набросила на себя, развернулась и легла на живот.

— Так легче?

Восторженно покачав головой, Хьюго прикусил губу и поднял глаза к потолку. В присутствии Эммы, конструктивного и серьезного разговора быть просто не могло, а потому трэндулей она получала от него редко и они носили не совсем официальный характер.

— Как ты здесь? — забота о постороннем человеке была свойственна Селестино меньше всего, но бесхитростный нрав Эммы давно пробил брешь в этом железном принципе.

— А Руди, что-то упустил в своем отчете?

Хьюго промолчал и закатил глаза, словно два часа разговаривал с ребенком и его терпение уже на пределе.

— Твой старик, он же был с тобой, когда приступ случился? — последовал следующий вопрос.

Эмма резко поднялась и села на кровати, повернувшись к Хьюго спиной. Она вцепилась в простыню, удерживая ее на груди.

— Да.

— Ему хоть самому плохо не стало от этого зрелища? — помимо очевидной издевки в голосе Селестино был подтекст.

— Говори прямо! Если я не переживу очередную поездку в Санта-Монику, то и Ларсон долго не протянет? Так?! — Эмма почувствовала, как рука Хьюго примирительно скользнула по ее плечу и дернулась резко, чтобы ее сбросить. — Ты своими ушами слышал, что говорили врачи. Самые лучшие, те, кто творят чудеса!

— В Хаддас вернулся Хосе Коэн. Он ездил по обмену опытом в Японию. По-моему стоит хотя бы проконсультироваться! — Хьюго встал с постели и набросил халат.

Эмма последовала его примеру, но вдруг замерла и посмотрела так, словно понимала, что пожалеет о словах, которые собирается сказать, но и промолчать не в силах.

— Переживаешь, что я отправлюсь на тот свет, прежде, чем ты сможешь найти мне замену? Не стоит, Хьюго, до того момента я успею тебя достаточно обогатить…

Эмма видела, как больно резали ее слова и Селестино поморщился, он медленно подошел, в своей привычной манере, гладя себе под ноги и остановился напротив девушки, после чего порывисто поднял голову и посмотрел ей глаза.

— Замену тебе найти не проблема, дорогая, хоть завтра… Вот только мне этого сильно не хочется делать, а заикнешься об этом в подобном тоне хоть еще раз, то сильно пожалеешь… Одевайся! У нас еще много дел…

Карие глаза Хьюго обдали Эмму холодом, но губы дернулись в фирменной улыбке, мимолетной и горькой.

--

— Утром все было нормально! Конечно. произошедшее можно списать на стресс, но…, - Оливия говорила полушепотом, чтобы ее разговор с Ллойдом не долетел до сидящих за столом в конференц зале.

Селестино, как и водится опаздывал. Инцидент, произошедший во время завтрака со Стивеном, взбудоражил миссис Грэнсон, но она старалась сохранять невозмутимый вид, списав все на нервы. Проклятое приглашение, подвернулось так не вовремя и пока Стивена рвало в туалете, Оливия успела его убрать от греха по дальше. Что уж кривить душой, ей и самой порядком поплохело. Совершенно очевидно, что фото было не смонтировано, жалость к бедолаге, которая такое вынесла странным образом перемешалось с вполне естественным отвращением и никому не нужной злостью, к чудовищу, которое могло совершить нечто с женщиной. Утро было испорчено дальше некуда!

Ллойд оглянулся на брата, тот выглядел спокойным и внимательно изучал документы. Стивен провел этот месяц в изнуряющем ожидании и теперь, когда проект был готов, настало время действовать ему. Ответственность за будущее «Грэнсон корп», сегодня полностью ляжет на его плечи и Ллойд сомневался, что брат справится с поставленной задачей. К тому же, Виктор именно в такой тяжелый для компании момент решил отправиться в отпуск.

Макет здания возвышался посередине стола, то и дело приковывая взгляд Стива. Стоило отдать ему должное, жалоб и сомнений брат не выражал, хотя нервозность, хорошо скрываемая от посторонних, бросалась в глаза слишком частыми прикосновениями к узлу галстука или почесыванию мочки уха.

— Самое страшное уже случилось. В «Грэнсон корп» работаю специалисты с многолетним опытом и теперь главное, чтобы Стивен взвешенно принимал решения и считался с их мнением, если уже Виктора рядом не будет, — Ллойд сжал руку матери, чтобы ее приободрить и в этот момент в зал вошел Хьюго, довольный до безобразия.

— Всем добрый день! Надеюсь я не слишком задержался? — громко прозвучал вопрос, когда в зал ворвался Селестино.

Вслед за ним появились Эмма и его помощница Самира. Женщины сдержанно поздоровались. Ллойд ждал, что ему достанется еле заметный кивок, но Эмма словно и не замечала присутствующих, она заняла свое место и посмотрела на младшего Грэнсона спокойно и без каких-либо эмоций.

— Ну, что детишки, надеюсь, вы не подрались в этой песочнице? Прошу! Хвастайтесь своими замками! — Хьюго удобно устроился за столом и сцепил руки.

Кроме Грэнсонов, в зале присутствовал Том Флэтчер, на тот случай, если понадобится ответить на вопросы по конструкции и описать технические характеристики.

Представленный проект воодушевил Хьюго настолько, что после первой демонстрации он перебил Ллойда и завалил Самиру распоряжениями на счет пресс-конференции, интервью, репортажей, чтобы все издания начали биться за эксклюзив, для чего сперва нужно нагнать тумана и выдать витиеватые заголовки вроде «Самый амбициозный проект», «Архитектурное чудо» и тому подобное. Ллойд вступился, что проект хоть и интересный, но чудом его вряд ли можно назвать, на что Хьюго отмахнулся и заявил, что вся соль в подаче пирога, а не в его вкусе.

— Никаких фотографий, только словесное описание и отсылки ко мне! Пафосно, самоуверенно, все, как любит публика! Старые методы — самые лучшие методы! Поздравляю! Эмма, Ллойд вы оба молодцы, я редко кого хвалю, но ваш тандем дал потрясающий результат! Остается грязная, но в то же время самая ответственная работа, не так ли Стивен? — Хьюго сделал акцент и взглянул на парня, который выглядел решительно настроенным.

— Разумеется, Хьюго! Мы приступим к подготовке сметы и займетмся поиском субподрядчиков, — Стивен уверенно кивнул, старательно избегая смотреть на Эмму.

— Прекрасно! Успех надо отметить, после пресс-конференции будет организован фуршет… Инвесторы, политики, их жены, любовницы… Дом номер четыреста тридцать два на Парк авеню, должен будет померкнуть! — у Хьюго мечтательно заблестели глаза. — Так! Вы двое, социопатов моих любимых, никаких отговорок, будете на публике изображать мир-дружбу, хвалить друг друга, никаких отказов от интервью. Ясно? Ллойд?

Селестино уставился на Грэнсона поверх очков, наморщив лоб и удовлетворенно хмыкнул, когда тот нехотя согласился.

— Эмма? — он резко повернул голову, но взгляд заметно потеплел, когда невольно, Хьюго залюбовался девушкой.

— Как скажешь, — Эмма приторно улыбнулась, чем сразу стерла довольное выражение с лица Селестино.

Том скосил глаза и посмотрел на Ллойда, которому представшая сцена был словно кость в горле. Не трудно было догадаться, что участившиеся размолвки с Эрин, которые выливались в плохое настроение его друга, уже которую неделю, скорее всего в ближайшее время, только усугубятся.

— Все складывается просто замечательно! Не так ли, Оливия? А вы все нервничали! Кстати, как Виктор поживает?

Собрав волю в кулак, Оливия с чувством собственного достоинства, пропустила колкость мимо ушей.

— Уехал отдыхать!

— В очередной раз, подтверждая, насколько он мудрый человек! — кивнул Хьюго и затарабанил пальцами по столу. — Что ж, рад был Вас всех повидать! У нас насыщенное расписание… И да, кстати! Через два месяца я организую благотворительный бал. Получили сегодня мои приглашения?

— Какие приглашения, — Ллойд вопросительно взглянул на мать.

Но Хьюго щелкнул пальцами и Самира тут же выудила из папки конверт и протянула его Ллойду. Наслаждаясь моментом, Селестино с дружеской улыбкой на лице посмотрел на Эмму, которая пыталась совладать со своим лицом. Прекрасно зная, зачем она настояла на том, чтобы самой разработать дизайн приглашений, Хьюго намеревался нанести не столь точечный удар, не в пример девушке, к тому же, ему было слишком любопытно проследить за ее реакцией.

Ллойд едва взглянул на ужасающую фотографию и сглотнул, едва подавляя назвать Хьюго безумцем.

— Нравится?

Слишком быстро глаза Ллойда оторвались от приглашения и он заметил, что Эмма внимательно за ним следила. И неужели на ее лице мелькнул испуг?

— Обязательно все именно так обставлять?

— Конечно обязательно! — возмутился итальянец. — Общество должно проникнуться проблемой, а речь здесь идет не о ГМО в детских завтраках! Что поделать, вовремя меня вышибли из интеллигенции, могу творить все что угодно и беспредел назовут эпатажем. Хорошего дня!

Наглость Хьюго был ожидаемой и к удивлению Грэнсонов, встреча подошла к концу на много раньше, чем планировалось. Вот только проглотить, тот факт, что ими управляют словно марионетками, было не так просто. Стивен удалился в свой кабинет, чтобы незамедлительно заняться сметой и передать проектную документацию инженерам, Оливия сослалась на головную боль и обняв Ллойда, отправилась домой.

Ллойд позже позвонил Хьюго и договорился о приватном разговоре, в ответ на что был приглашен на следующее утро, в аккурат к завтраку.

Лопаясь от любопытства, Селестино пережил ночь только благодаря тому, что Эмма составила ему компанию, после ужина с Гринбергами.

Изысканная трапеза, тем не менее стала поперек горла, но небольшая встряска для самолюбия Эммы, пошла ей только на пользу. Придирчивые, взыскательные и самолюбивые супруги не выбирали слов, когда распрашивали о ее образовании, подначивая к демонстрации грязного белья, так что с аппетитом была съедена только закуска из морского ежа.

— Мисс Кейтенберг, Вы ведь сирота не так ли? — Альберта Гринберг задала вопрос скучающим тоном, отвратительно манерно перебирая вилкой желтоватую икру.

Ничуть не смутившись, Эмма испытывала на прочность далеко не свою гордость а способность сдержать аппетит и не смести еду за считанные секунды — порция была по-французски маленькой.

— Да, это так, миссис Гринберг.

— Всегда было интересно, бьют ли детей в приютах! Я финансирую многие фонды поддержки малоимущих и приторные истории ухода за отказниками, меня частенько настораживают.

— Бьют, но не сильно, — прямой вопрос, показывающий, что снобизм пребывает не с последней стадии у Гринбергов, наткнулся на столь же прямой ответ.

— А Вас били?

Интерес у миссис Гринберг был явно не здоровый и Эмма хотела бы глянуть на Хьюго, но сдержалась. Мистер Гринберг также проявлял любопытство и пристально смотрел на девушку, практически не моргая. Парочка была противной до невозможности, как две жирные лягушки.

— Я была тихоней, а потому меня били в основном дети, кто по-сильней, да по-выше.

— Вы голодали?

— Вовсе нет. Еда была не вкусной, но ее всегда хватало. Голодать я начала, когда покинула приют, — Эмма с аппетитом доела закуску, чувствуя на себе изучающие взгляды двух пар водянистых глаз. Им не хватало в жизни трагедии, нужды, которые были лучшим подспорьем для желаний. Денег у Гринбергов хватило бы на несколько жизней вперед, но они выглядели несчастными и скучающими, с извращенным воображением, но даже оно уже не могло подсказать ничего удивительного и желанного.

— И как же судьба свела Вас с Хьюго? Для тебя, это верно была огромная удача, — смех Лукаса Гринберга, был еще хуже, чем вопросы его жены.

Но Селестино давно принял правила тошнотворной игры и его гордость послушно виляла хвостом, а сидящие напротив люди были не жабами, а бездонными колодцами, до верху набитыми деньгами. Он понимал, что от него ждут не красивую историю, это был своеобразный процесс укрощения строптивого характера Кейто, за которой гонялись, которую хотели, но не могли получить, а значит девчонка была своенравной и могла наступить на больную мозоль сильных мира сего — начать перечить.

— Мисс Кейтенберг, приехала ко мне в Барселону, на последний деньги, купив билет на самолет. Никаких уговоров не было, я задал ей вопрос: «Зачем ты приехала?», — Хьюго сделал глоток виски и отставив стакан, провел по нему пальцем, собирая крохотные капли воды, на запотевшем от льда стекле. Он нутром чувствовал, как напряглась Эмма, маленькая месть, за незаслуженное хамство, пойдет ей на пользу, в конце концов, он рассказывает правду.

Нож и вилка Альберты Гринберг, замерли в воздухе.

— А она ответила мне: «Чтобы продать себя…».

Вздернув брови Лукас Гринберг, довольно кивнул. Девица была и правда хороша, а ее талант интриговал, так же как если бы проститутка с пленительной внешностью, имела бы научную степень по астрофизике.

Эмма понимала, что в этот момент ее продавали, как вещь и лелеяла надежды, что гнусное и отвратительное чувство, которое вызывало в ней только тошноту, пройдет быстро, а Хьюго всего лишь вернул ее с небес на землю. Ту самую землю, где наравне с его эгоизмом и самолюбием, она чувствовала от этого мужчины заботу и понимание.

Ночью ни Эмма, ни Хьюго не сомкнули глаз, забываясь в объятиях друг друга, в очередной раз прощая никому не нужные взаимные обиды.

Помятый, сонный, но довольный вид Селестино не оставлял сомнений, что ночь была бурной и Ллойд не мог не удивиться в очередной раз, с какой жадностью жил Хьюго. Плотские утехи ему не приедались, аппетит был зверским, как способность пить с молодыми на равных.

Завтрак был сервирован словно, это была последняя трапеза для приговоренного к сметной казни. Хьюго встретил своего гостя, допивая вторую кружку кофе и он, кажется, на этом не собирался останавливаться.

— Присоединишься?

— Нет, спасибо, — нетерпение Ллойда, распалило в Хьюго любопытство и горка блинчиков с карамелью, на мгновение лишилась заслуженного внимания.

— Слушаю тебя, друг мой!

— Хьюго, я не буду ходить вокруг да около… Мне нужно знать, что случилось с Эммой два года назад.

Задав вопрос, Ллойд внимательно следил за реакцией итальянца и она его не разочаровала. Глаза Селестино на мгновение яростно вспыхнули, но тут же появилась хитрая улыбка.

— Откуда такой интерес? До сих пор чувства остались к девочке? Я думал у тебя все серьезно с…как там ее? Эрин!

— Давай не будем сейчас менять тему разговора и оставим Эрин в покое. Мне не безразлично, что происходит с Эммой и как это может отразиться на моей семье?

— И где связь? Где логика? — Хьюго вернул к блинчикам, а в его голове уже крутились колесики в разделе цен.

— Два года назад, Эмма Кейтенберг была абсолютно здоровым человеком, физически здоровым… А сейчас принимает препараты, которые назначают после черепно-мозговых травм и старается скрыть это, что еще можно понять… Ее прошлое, не так уж поверхностно связано с моим братом, а внезапная опала, которой он повергается с твоей стороны, косвенным образом отсылает к ней и вашим с Эммой отношениям.

— Да, какие отношения?! — махнул рукой Хьюго, — Просто секс! Я тебя умоляю! У меня и вдруг отношения!

— Не увиливай! — Ллойд терял терпение и последняя фраза только ускорила этот процесс.

— Я до сих пор не улавливаю никакой связи. Твои выводы притянуты за уши. Ближе к делу, друг мой!

— Чтобы увязать это, мне нужно дело… Дело по факту ограбления Эммы два года назад. Меня убеждают, что там ничего серьезного, но тем не менее его в архиве полицейского участка, в котором проходило расследование — не оказалось.

— И при чем здесь я? — Хьюго наигранно устало вздохнул, прожевывая еду.

— Ты как никто другой умеешь добывать нужную тебе информацию, — Ллойд выдвинул стул и присел рядом, медленно проведя рукой по волосам и с силой потерев лицо.

Повисло молчание, Селестино обернулся и посмотрел за свое плечо, будто хотел убедиться, что их никто не подслушивает, потом странно взглянул на Ллойда и его ухоженные усы разъехались в недоброй улыбке.

— Постараюсь тебе помочь, дело остается за малым.

Ллойд ждал, какую цену назначит Хьюго и по его лицу понял, что она будет не маленькой.

— А, что ты мне отдашь взамен, Русалочка?

27 глава

Неназойливая музыка, мягкий желтоватый свет и прекрасный ужин были слишком ярким контрастом настроению двух молодых людей, которых одолевали какие угодно чувства, только не романтика и умиротворение.

Сочная оленина на одной тарелке подвергалась жутким и напрасным истязаниям, потому что ни один кусок так и не отправился в рот Эрин. Затеянный ею разговор должен был мало мальски снять копившееся две недели раздражение и ревность. Девушка не повышала голоса, не опускалась до оскорблений, но даже ее волосы потускнели и складки отчаяния ореолом уныния облепили точены губы.

— Я даже не подозревала какое отвращение вызывает у прессы наша пара! Этот снимок должен был промелькнуть в третьесортной газетенке, которую покупают располневшие старые девы и стереться из памяти на следующий же день, но…. Как же я ненавижу Селестино! Он купил всех! — нож продолжал методично разрезать искромсанное мясо, на микроскопические кусочки, а Ллойд не испытывая ни малейшего желания даже попробовать блюдо, нахмурившись сидел напротив и понимал, что заслужил не только упреки, но и хороший скандал, поражаясь выдержки Эрин.

— Ты придаешь столько значения простой и даже невинной фотографии, — он попытался остановить словесный поток, который ни к чему хорошему не приведет, но вдруг, нож выпал из руки Эрин и громко ударился о край тарелки.

— Невинной?! Да мне плевать если бы ты пялился на ее грудь или задницу! — терпимость девушки таяла на глазах. — Но, когда все смотрели на Хьюго и аплодировали его речи, ты смотрел на нее…

— Это случайный кадр, Эрин, — Ллойд понимал, что его голосу не хватает убедительности, так же ясно, как и то, что Эрин Линч достойна того, чтобы ее любили по-настоящему, чтобы она не унижалась выясняя отношения, которые поддерживаются только благодаря ей одной и что злополучная фотография говорила о нем больше правды, чем он сам.

Шумиха вокруг строительства высотки Селестино поднялась не шуточная. На очередной пресс-конференции, которая состоялась в зале Гроув Холл на Тайм-сквер, Хьюго прибыл лично и его выступление шло в аккурат после длительного перекрестного опроса Эммы и Ллойда. Разумеется не обошлось без вопросов о личной жизни и намеков на то, что их связывает не только сотрудничество в крупном проекте. Чтобы опровергнуть малейшие слухи, Ллойд заявился на мероприятие со своей девушкой и все шло просто замечательно вплоть до того момента, когда речь Хьюго подошла к концу, а участники стояли развернувшись лицом к репортерам и все смотрели на выступающего, повернув головы влево.

Именно в этот момент Ллойд, поддавшись порыву бросил мимолетный взгляд на Эмму, которая стоила справа от него, практически, вплотную. Она выглядела уставшей, но ослепительно красивой, с вымученной улыбкой на губах, словно безмолвно разделяя его желание, выключить в этом безумном мире хотя бы звук.

Темно-зеленое, почти черное обегающее платье, чуть ниже колена и неизменно роскошные туфли, придавали ей женственности и мужчины в присутствии мисс Кейтенберг начинали буквально пускать слюни, как двухмесячные щенки ротвейлера. Не в пример Эмме, Эрин облачилась в белоснежный брючный костюм и газетчики не преминули пнуть всех троих, выдав убийственный вердикт в одной из статей: «Ангелы и демоны Ллойда Грэнсона. Счет 0:1».

На следующий же день снимок облетел большинство печатных изданий, а желтая пресса устроила соревнования, кто придумает более безумный заголовок. Но газеты и журналы — это было еще пол беды… Вездесущий Фэйсбук и обожаемый Эрин — Инстаграмм в коем-то веке вызывали у нее приступы тошноты, а телефон не замолкал по сей день от прозорливых подруг, которые торопились дать ценный совет или приободрить.

Напряженный график, сотни вопросов изо дня в день, придирки, недомолвки и нервозность липли, как голодные пчелы на сахарную подкормку, но даже уединение и тишина больше не приносили Ллойду долгожданного отдыха. К тому же. за тайну, которую так рьяно хранила Эмма, Хьюго назначил непомерную цену и дал Ллойду на обдумывание предложения месяц.

Рот Эрин кривился, отрывался, закрывался, иногда на губах вспыхивала презрительная усмешка, но смысл слов уже до Ллойда не долетал. Словно во сне, он поднялся из-за стола, даже не обратив внимания, что девушка выпучив глаза, на мгновение смолкла и в ее глазах промелькнул запоздалый страх, из-за того, что она перегнула с нотациями.

Уже в дверях, она осторожно дернула Ллойда за рукав куртки, он обернулся и снова увидел рот, который наверняка выдавал, примирительные слова, но они уже не могли найти отклика в его сердце, а потому дверь захлопнулась перед лицом девушки, которая будет права, если назовет Ллойда мерзавцем.

Быстро промелькнули фойе, лифт, ни к чему не обязывающие пожелания «хорошего вечера» от Себастьяна, гараж и дорога завилась под колесами машины, а город утешительно обнял.

----

— Это не стена славы, а полное нарушение художественной задумки! — Эмма с критично смотрела на газетные вырезки, где она была одна или с Ллойдом.

Ларсон фанатично выбирал «лучшие» и вырезал их, чтобы вставить в рамку и повесить на стену в своей комнате.

— Ты сама говорила, что это моя территория и здесь могу делать все что пожелаю! — огрызнулся старик и отошел на пару шагов назад, чтобы полюбоваться на дело своих рук. — Зря ты шипишь! Вы с ним дивно смотритесь!

На этих словах Эмма по привычке подкатила глаза.

— Неужели у тебя нет ни одной фотографии с родственниками? Ладно я… Может сестра, мать, жена? — Эмма без задней мысли задала вопрос. — Чай будем пить?

Ответ, обычно, следовал незамедлительно, но из комнаты старика не донеслось ни звука. Чертыхнувшись про себя, Эмма поняла, что задела больную тему и с виноватым видом вернулась за Ларсоном, который понурив голову стоял и чему-то печально улыбался.

— Покойники у меня все…Жена и дочка, — он помолчал и добавил, — да, пожалуй, надо тебе рассказать, а то вдруг помру, а ты…

— Можно без «помру»? — тихо спросила Эмма. — Тебе тогда может быть кофейку?

— Нет, нет… Давай наш успокоительный.

Тонкий травяной аромат, заполнил кухню в нужной пропорции, пока девушка и старик, ждали, когда температура заваренного чая понизится и можно будет сделать первый глоток не рискуя обжечь язык. Они по обыкновению сидели напротив окна, поставив чашки на подоконник.

— Я работал крановшиком, много пил, чтобы не замечать, как убого мы живем и не смотреть в глаза жене. Я любил их с дочкой больше всего на свете и не мог простить себе, что их единственная опора и надежда на лучшую жизнь, каждый день испытывает жуткий страх… Работников завода тогда увольняли пачками, сокращали без выходного пособия и я понимал, что долго не продержусь. Напивался в стельку, приходил домой и сразу заваливался на диван в гостиной, чтобы провалиться в сон. Я боялся вопросов жены и ничтожных просьб дочери, вроде похода на карусели или покупку сладкой ваты. И как я мог говорить о какой-то там любви не имея возможности купить самые дешевые сладости своему ребенку? Супруга поддерживала меня, но со временем ее слова звучали для меня с точностью до наоборот, я понимал, что достоин насмешек и презрения, а не…не того, чтобы меня понимали. Начались скандалы. И в очередной раз, когда я разозлился от пустяка, которого сейчас даже не вспомню, я запер жену и дочь в спальне наверху. Было уже поздно, а сам лег внизу на диване, закурил и вскоре уснул. Как потом установили — пожар случился из-за этой самой сигареты. Дым всегда поднимается на верх. Мои девочки просто задохнулись, они не могли выйти из-за запертой двери, а я не мог их услышать, потому что был мертвецки пьян, на окнах стояли решетки, район, в котором мы жили был неблагополучным, их так и нашли на полу, обнявшимися и обгоревшими, а меня без сознания успели вытащить соседи.

Старик приложил ладонь к чашке и удостоверился, что чай остыл, громко отпив, он шмыгнул носом и покосился на Эмму, которая судорожно сглотнула ком, подступивший к горлу и не моргала.

— Меня осудили за непредумышленное убийство, но сначала долго таскали по психиатрам, потому что я молчал, даже на судебном разбирательстве не произнес ни слова. Я несколько раз пытался свести счеты с жизнью и меня накачивали антидепрессантами и еще какой-то дрянью, чтобы правосудие свершилось надо мной и была надежда на то, что я вернусь в общество, — Ларсон горько усмехнулся расхожей формулировке.

— Прости, но это так… судя по всему, — Эмма залпом выпила сразу пол кружки, потому что сердце зашлось от рассказа, невольно напоминая ее собственную историю. — Ты больше никогда не пытался….?

— Говори, как есть… Я давно уже перебрал для себя самые жестокие слова. По много раз! Покончить с собой я больше не пытался. И да! Я прокручиваю те события в своей голове каждый день, на старческое слабоумия полагаться уже поздно.

— Но как ты с этим живешь? — Эмма не могла поверить, что подобная чудовищная смерть любимых людей может со временем превратить в нечто удобоваримое.

— В самой растиражированной на планете книге написано, что нам все дается по вере. Вот и я верю, что снова увижу своих девочек, попрошу у них прощения и кто знает…что там будет дальше. И в той же книге написано, что шансов нет только у самоубийц, обреченных на вечные муки. Вот и обрек я себя на жизнь, приняв ее за чистилище и не сопротивлялся невзгодам, болезням, голоду и прочим ее прелестям, в надежде, что долго не протяну, а невыносимая боль, с которой с жил, выскребет из меня, хоть каплю вины.

— Глядя на этот мир ты веришь, что Бог есть?

— Тут ведь, какие шансы? Пятьдесят на пятьдесят! — со светлой тоской хохотнул старик, чтобы отвлечь Эмму от своих дрожащих рук. — По-моему неплохо! Да?

Эмма вымученно улыбнулась.

— Все мы живем с болью, просто у кого-то хватает сил, донести это бремя до конца, а кто-то сдается. Я свою боль принял за искупление и покорно ждал смерти…но вместо нее пришла ты.

Черный юмор не изменял старику и он здорово разрядил обстановку, за одной вкладывая в сказанное глубокий смысл.

— Ну, спасибо! — Эмма улыбнулась чуть веселее.

— Да ты не так поняла! Когда мне выпала возможность помочь тебе, я…. Ой, вот, говорю, а мне противно за самого себя! Я со скрежетом отдавал тебе последний пятнадцать долларов, которые наверняка, бы спустил на выпивку и долго еще потом мучился угрызениями совести, когда ты стала приносить мне еду.

— Неужели? — тепло взглянув на старика, Эмма допила чай и наклонилась, чтобы опереться головой об оконный косяк.

— А чего ты думала, я бурчу на тебя? Вот святая простота, конечно же не по злобности душевной, а чтобы ты не тратила на меня свое время и деньги… Но потом воспринял это, как знак свыше, что меня может быть когда-нибудь простят. За какие заслуги, мне небо тебя послало?

Старик забегал глазами и замолчал.

— Знаю я эту тишину. Говори уже! — вздохнула девушка.

— Может и тебе стоить, если не простить, то хотя бы попытаться забыть?

Эмма резко выпрямилась на стуле и мотнула головой.

— Как же тут забудешь?! Ларсон? — она развернула левую ладонь и с сожалением на нее посмотрела. — Ты все видел собственными глазами, я и рада бы избавиться от этого кошмара, но…

Она закусила губу и поморщилась. Забрав пустые кружки, Эмма отнесла их в раковину. Послышался шум воды, льющейся из крана и старик оперся руками на подоконник и уставившись на улицу, тяжело вздохнув. Его внимание приковала большая черная машина.

— Эмма! Иди глянь-ка, это машина Ллойда внизу?

— Кажется, да.

— Может что-то случилось?

— А телефон для чего?

Громкая, противная мелодия разнеслась по квартире и Ларсон пошел в свою комнату, чтобы ответить на звонок.

— Привет! Чего это ты у нас под окнами дежуришь?

Завороженно глядя в окно, Эмма невольно вспомнила свои самые счастливые дни, когда нетерпеливо ждала встречи с Ллойдом Грэнсоном, жизнь была куда проще, а по телу разливалась истома стоило только о нем подумать. Положа руку на сердце, она признавала, что сладкое ощущение никуда не делась, вот только это упоение разбавляло нечто мерзкое, скользкое и отвратительное, что постоянно копошилось в душе, отравляя каждый день.

— Я, конечно, скажу ей, но ты сам знаешь…Хорошо, хорошо!

Ларсон отложил телефон, подбоченился, принял самый невозмутимый вид и заявил:

— Хочет, чтобы ты спустилась. Цитирую: «Переговорить надо!», — выразительно выпучив глаза, старик вздернул брови и вздохнул.

— Поговорить?

— Ага.

Не сказав больше ни слова, Эмма пошла к двери, натянула угги и схватила длинное меховое пальто, висевшее в шкафу для верхней одежды.

— Что, прям в пижаме и понесешься? — не сдержав усмешки, Ларсон почесал затылок и мечтательно покачал головой.

— А чего мне наряжаться?! Сейчас спущусь, отфутболю и назад!

Дверь громко хлопнула и даже не смотря на некоторые проблемы со слухом, до старика донесся топот ног, который по-детски радостно разносился в пустом коридоре.

Подсознательно или нет, Ллойд долго кружил по городу, ведь теперь только в своей машине он мог побыть в одиночестве и тишине, чтобы обдумать терзавшие его мысли. На Фултон-стрит дорога была заучена настолько, что он даже не удивился, когда замелькал до боли знакомый пейзаж из невысоких кирпичных домой с черными пожарными лестницами на фронтонах.

Он знал, куда смотреть и кого искать, в окнах на четвертом этаже горел свет и виднелись два силуэта.

Дверца распахнулась и Эмма немного запыхавшись, старалась запахнуть разъезжающие полы длинного пальто.

— Что такое? Случилось что-то? — она была встревожена, но Ллойд покачал головой.

Он редко впадал в ступор, но в этот момент все слова стали поперек горла и мозг не мог выдать самую простую формулировку.

Эмма выпрямилась и замялась, держась за холодную дверцу, понимая, что этот мужчина приехал к ней, чтобы просто побыть рядом, а потому смотрел на нее немного виновато и грустно, как вдруг, на его красивом лице внезапно пробежала усмешка.

— Ты в пижаме?

— Что-то не нравится?

— Залезай уже, замерзнешь ведь!

Ноги надо было уносить уже после этой фразы, но Эмма всегда полагалась на чутье, а оно не просто тянуло воспользоваться чудесным предложением, да и ноги в тонких штанах уже начинали колоть иголочками от холода.

Ларсон наблюдал в окно, как недолгие переговоры около машины, закончились полной капитуляцией и через несколько минут черный джип выехал с парковки и скрылся в неизвестном направлении.

— Тоже мне, футболистка! — не скрывая радости сам себе пропел под нос старик и пошел пить снотворное.

— Ларсон говорит, что ты на травяном чае помешалась, — Ллойд подъехал к Старбакс, чтобы взять кофе.

— Сплошная утечка информации, — Эмма хмыкнула, — да, но если честно…

Она металась между желанием соврать, оставив без лечения мелкие душевные царапины, которые появлялись каждый день и требовали тщательной полировки, и перестать притворяться хотя бы на один день. Судя по лицу Ллойда, ему требовалось то же самое.

— Что?

Вот он повернул голову и с любопытством всматривался, жадно улавливая растерянность, которая ему когда-то так нравилась. Эмма зажмурила один глаз и поджала губы, не особо переживая за то, насколько смешно выглядит.

— Я бы от бокальчика вина не отказалась.

К ее огромному удивлению, Ллойд тут же закинул руку за сиденье и пошарил в кармане чехла. Печка была включена на полную мощность и дубленка уже не согревала, а прожигала тело, воспользовавшись моментом, Эмма стянула ее с себя и положила на колени, покосившись на расстегнутые верхние пуговицы, пижамной рубашки. Обзор открывался в рамках приличий.

— Как знал! Как знал, — с этими словами Ллойд вытащил бутылку вина, штопор и пластиковый стаканчик.

— Да ладно! Это, что за набор начинающего соблазнителя? — хмыкнула Эмма, вызвав недовольную мину у Ллойда.

Он молча и методично вогнал штопор в пробку с приглушенным хлопком она выпрыгнула из бутылки, Ллойд сунул ее в зубы и с уморительным видом наполнил стаканчик наполовину. Так же не произнося ни слова, он вышел из машины и поежившись от холода, будучи в одном тонком свитере и футболке, забежал в кофейню.

А Эмма сидела неподвижно и словно яркие бусины нанизанные на нитку, перебирала свои противоречивые желания, тут же вернулись давно позабытые ощущения беззаботности и куража. Сделав глоток вина, она медленно перекатила его несколько раз во рту, ощущая терпкий аромат, а нос защипало с непривычки — вынужденный сухой закон творил свое черное дело и организм давно утратил способность воспринимать алкоголь не морщась. Через несколько минут Ллойд вышел из кафе, неся в руках два картонных стакана с крышками, от которых шел пар. Он устроился на сиденье, подмигнул Эмме, которая уже почти допила вино и подлил ей еще немного, после чего отсалютовал стаканом с кофе.

— Что ж! Этот день мог быть и хуже, но благодаря тому, что кто-то перестала задавать ненужные вопросы, он стал более чем терпимым.

— Господи, Грэнсон! Кто тебя тостам учил?

— Завидуй молча! — Ллойд усмехнулся, Эмма сидела скрестив ноги и завороженно всматривалась в толпу снующих по тротуарам людей.

Бутылку, она смогла втиснуть в подстаканник, который согнулся в три погибели, но вес держал. Подбоченившись и притихнув Ллойд и Эмма сидели в тишине с такими лицами, что дай им волю, они бы разрыдались в унисон.

— Рассказывай, — слово еле слышно слетело с губ девушки и она сделала еще один глоток, чувствуя, как напряжение спадает, а тело расслабляется. — Счастливые люди по ночам не шарятся с бутылкой вина на перевес…

— Спорить не буду, — аромат кофе отвоевывал у вина позиции. — Ирония в том, что счастье это довольно незаметная штука и в основном скрывается в мелочах. Я всегда любил возвращаться домой, зная, что попаду в тишину, съем вкусный ужин, до тошноты насмотрюсь на город, пейзаж из окон у меня просто роскошный и его можно рассматривать часами, у меня потому и телевизора нет…

— Здорово, — задумчиво протянула Эмма. — Что-то поменялось?

— Все поменялось, — Ллойд откинул голову на спинку и глубоко вздохнул, его низкий бархатистый голос ласкал слух. — С недавних пор я просто не узнаю свою жизнь. Странный результат компромисса с собственной совестью и тем, что принято считать нормальным. Забавно, что близкие мне люди принимают эту норму и возводят ее в степень моего личного счастья, я вижу, как им спокойно и радостно, что немаловажно, в то время как сам сбегаю из того места, в которое несся без оглядки даже в самые трудные дни.

— Паршиво, — подытожила Эмма. — Слушай, а как ты думаешь? Мы заслужили право немного отдохнуть.

— По моему, более чем!

— Есть идеи?

— Нужны острые ощущения?

— Нет, после острого у меня изжога, но от интересного не откажусь!

Ллойд собирался уже допить кофе, как в голову пришла гениальная мысль. Идеальное место для того, чтобы душевно и с интересом отдохнуть, находилось буквально под боком.

По вечерам Николай Хотько забивался в свою мастерскую, пока ненаглядная супруга одновременно разговаривала с подругой по телефону и смотрела любимый сериал — «Анатомия страсти». Ее громкий голос, обычно, разносился по всему дому, долетая до подвала, где Николай с упоением и в относительной тишине предавался творчеству.

Тонкая кисть мягко скользила по крупной белоснежной пиале, покорно оставляя узор, задуманный человеком. Шероховатая поверхность очередного гончарного чуда, постепенно напитывалась душой своего творца. Небольшой магазинчик на Черч-стрит приносил немалую прибыль семейству Хотько, а одна из стен мастерской была сплошь увешана всевозможными грамотами и наградами с выставок.

Но внезапно, Николай нахмурился. Голос жены смолк раньше обычного, хотя сериал должен был закончиться только через двадцать минут. От того, как внезапно распахнулась дверь он вздрогнул, увидев, что его супруга прижимает к груди телефон, а на лице витало радостно-испуганное выражение, которое он видел всего один раз, когда они выиграли в лотерею три тысячи долларов, а Роза прикидывала как-бы не платить обязательный налог.

— Коля, бросай свои черепки, мой руки и иди жарить картошку!

— С чего вдруг?! — почти возмутился глава семейства.

— С того, что шеф в гости едет!

Он с тоской взглянул на пиалу и мысленно попрощался со спокойным вечером.

— Несет же нелегкая, — пробурчал Николай, бережно отложил работу, промыл кисть и высушил ее тряпицей.

— Помолчи! Сколько я его упрашивала, в гости зазывала, лет пять не меньше, а тут вдруг сам напросился.

Николай тяжело вздохнул и пошел переодевать рабочую одежду, зная, что комментарии только усугубят процесс.

— Как пить дать, довели мальчика! Ну, что ты копаешься? — Роза встрепенулась и понеслась наверх, чтобы надеть новенький домашний костюм, который так дивно ей шел. — Да, кстати, сало захвати…

— Какое сало? — недовольно насторожился Николай, чувствуя, что заветный кусок, с трепетом скрываемый от не прошенных гостей, всколыхнул жадность.

— То самое, которое ты будто от себя отрываешь? — Роза даже не поленилась спуститься снова и буквально прошипела слова.

Милый домик, располагался в окружении высоких сосен в частном секторе, окна были занавешаны, но Эмма различала, звуки указывающие на нешуточную суету царящую внутри.

Ллойд постучал в дверь и возня тут же стихла, а дверь через секунду распахнулась и светившееся улыбкой лицо Розы Альбертовны, сникло, когда та увидела кого ее ненаглядный босс притащил с собой.

— Мистер Грэнсон, проходите, как я рада Вас видеть, что же Вы так легко одеты? Такой холод на дворе! Коля камин разжег, идите погрейтесь.

Оттягивая момент, когда нужно будет уделить внимание и гостье, Роза пнула мужа в бок, кивнув на девушку.

— Коля прими верхнюю одежду и давай, не теряйся, займи гостью.

— Чем?

— Мисс Кейтенберг, неожиданно- то как! Ой, да вы проходите, располагайтесь…

— Роза Альбертовна, мы буквально на несколько минут, я рассказывал Эмме о том, какой талантливый мастер мистер Хотько и собственно, мы хотели бы взглянуть на его работы.

— Конечно, конечно, Коля, проводи гостей! — Роза заломила руки. — Но мистер Грэнсон не откажите мне в удовольствии угостить Вас ужином, традиционная русская кухня, никаких изысков. Такое больше нигде не попробуете, мы тут чуток подсуетились, так сказать, чем Бог послал.

Путь в подвал проходил, как раз через кухню, Роза увлекла ненаглядного босса за локоть, оставив девушку на попечение супруга, который только тяжело вздохнул и помог гостье снять пальто. Ллойд с ужасом покосился на стол, сплошь уставленный едой, количеством которой можно было накормить десятерых.

— Не стоило, Роза Альбертовна, но я с удовольствием принимаю Ваше любезное приглашение.

Роза читала на красивом лице обожаемого мистера Грэнсона плохо скрываемое чувство, которое бывает только у безнадежно влюбленных и тот факт, что он заявился в столь неожиданной компании, подсказывало, что отношения с мисс Линч в скором времени накроются медным тазом.

Николай вздернул брови, когда увидел, что девушка одета в самую натуральную пижаму и воздержался от вопросов, но тот факт, что она ко всему прочему, оказалась еще и босиком, не лез ни в какие ворота, а потому Эмме были предложены любимые тапочки миссис Хотько.

— Не желаете выпить чего-нибудь, моя жена после пары рюмочек чего-угодно, только лишь бы по крепче, становится милейшим человеком, — Николай подмигнул, вызвав у Эммы улыбку.

— Вино красное найдется? — гостья кивнула.

— Домашнее, нам его из Калифорнии племянница Розы привозит. Дивный напиток! Идемте, совместим приятное с полезным, а Вы чем занимаетесь?

— Дизайном интерьера, — Эмма благодарно пожала руку мужчине, который мгновенно вызвал к себе симпатию, бесхитростный и интеллигентный, что было большой редкостью среди творческих людей.

Жареная картошка улетала на глазах, Ллойд уничтожил все квашенные огурцы, а Эмма уписывала сало, нарезанное полупрозрачными ломтиками. И хотя, работа Николая была принята более чем восторженно, его эйфория уменьшалась прямо пропорционально с куском потрясающего сала с мясными прожилками и чесноком. Роза рассказывала уморительные истории из своей молодости и они на пару с мужем крохотными рюмочками пили водку.

— Боже, я сейчас вилку откушу. Никогда не ела картошки вкуснее! — с набитым ртом пробубнила Эмма и мистер Хотько залился краской.

— А Коля у меня, вообще, молодец и по много раз, — соловелые глаза Розы Альбертовны мечтательно заблестели. — Мистер Грэнсон, а как Вам ужин?

— Все очень вкусно!

— Эх, безрадостно Вы это говорите, но ничего! Я знаю, как поднять Вам настроение, — Роза щелкнула пальцами и кивнула мужу, на что тот вопросительно вздернул брови. — Коля, неси абрикосовку!

— Роза Альбертовна я за рулем, пить не буду, извините!

— Кто говорит пить? — Роза возмущенно развела руками. — Попробуете рюмочку, а Коля сыграет нам.

— А он еще играть умеет? — радостно переспросила Эмма, добивая очередной бокал домашнего вина и чувствуя, что пора остановится, потому что скоро это чутье откажет.

Они с Розой были примерно одной кондиции и веселились во всю, не в пример хмурому Ллойду.

— Пфф!

Николай вернулся из подвала с бутылью в руках, Роза достала из шкафчика с хрусталем крохотную рюмочку, но потом покосилась на высокую фигуру мистера Грэнсона и поменяла на рюмку по-больше.

— Ну, как говорится, будет здоровы! — икнул Николай и опрокинул в себя самогон, резко и без сомнений, Ллойд нехотя последовал его примеру и тут же задохнулся.

— Огурчик, огурчик… — пришла на выручку Роза Альбертовна, в то время как ее муж, порылся в своих карманах и достал спички. У него был крайне озадаченный вид.

Тут же наполнив снова свою рюмку, Николай поджег спичку и поднес к краешку. Поверхность тут же занялась еле видным голубым пламенем.

— В прошлый раз сильней горело, — отчаянно махнув рукой мистер Хотько затушил спичку и закусил губу.

— Перепоночка, сука, градус забрала, — по русски ответила ему жена и Николай согласно закивал головой.

К Ллойду, как раз вернулась способность дышать, а Роза снова наполнила рюмки.

— Между первой и второй, перерывчик небольшой, — она вздохнула и покосилась на босса. — Пейте, пейте, обещаю, после третьей отпустит и полегчает.

В какой-то момент, ситуация вышла из-под контроля и полная бутыль самогона уменьшилась вполовину. Николай рвал баян и вовсю горланил песню «Мне мама тихо говорила», переведенную на английский лично им. Роза молча утирала бумажной салфеткой, катившиеся по лицу слезы от нахлынувшей ностальгии и все бы ничего, да только в конце этой песни ее муженек по привычке громко заорал «Горько!».

— Чштто, это значит? — еле ворочая языком спросил Ллойд, подперев голову рукой, рядом вплотную сидела Эмма, положив голову ему на плечо.

— Так русские на свадьбах кричат, когда жениху и невесте срочно надо поцеловать друг друга…, - пояснила Роза, махнув мужу, чтобы тот спел ее любимую «Ланфрен лан фра».

— Обожаю русских! — Ллойд вдруг резко развернулся, нежно обхватил ладонями лицо Эммы и впился в ее губы, да так, что баян выдал фальшивую ноту.

Полуобморочное состояние, в котором находилась Эмма на том и оборвалось, а блаженное забытие приняло в свои объятия.

Знакомая темнота, имела противный болотный оттенок, языком невозможно было пошевелить, а бедра болели так, словно она всю ночь делала приседания. Попытка пошевелиться вызвала взрыв боли в голове, но помимо очевидного похмелья, ее движения были скованы и чисто физически.

Странная меховая, жесткая постель, превратило спину в деревяшку, а приглушенное сопение под боком заставило нахмуриться… Рука девушки осторожно поползла к тому, что с ней рядом лежало и тут же наткнулась на волосатую мужскую грудь, от чего Эмма вздрогнула и резко повернула голову.

Тошнота вперемешку с болью накрыли незамедлительно, но это сразу отошло на второй план, потому что она нос к носу очутилась в Ллойдом. Зрение нехотя возвращалось, сердце забилось чаще, разгоняя по крови не выветрившийся алкоголь.

Стеганное одеяло было отброшено в сторону и Эмма с ужасом поняла, что она абсолютно голая, а скосив глаза на дивное мужское тело рядом, она поняла, что и Ллойд одет в костюм Адама, что не помешало ей задержать взгляд на потрясающем заде Грэнсона и только потом девушка поддалась панике.

С трудом вспоминая события прошедшей ночи, на ум приходило вполне логичное заключение, учитывая исходные данные, но рассудок метался в поисках малейшей зацепки, чтобы опровергнуть очевидное. Они спали с Ллойдом…на полу около камина, на какой-то шкуре, в доме у Розы Альбертовны.

Сдернув с дивана плед, Эмма завернулась в него по шею и пошла на звуки приглушенного разговора. Очутившись на кухне, девушка испуганно посмотрела на Розу Альбертовну, которая разговаривала по телефону и выглядела не лучшим образом, но та невозмутимо щелкнула электрический чайник, протянула стакан воды гостье и успела булькнуть в нее быстрорастворимую таблетку болеутоляющего.

— Доброе утро, мисс Кейтенберг, — с изрядной долей ехидства поприветствовала ее хозяйка дома.

Эмма старалась сформулировать вопрос, хотя понимала, что ответ ей давно известен.

— Роза Альбертовна, что произошло? — тяжело опустившись на стул, Эмма жутко покраснела, когда плед сполз с плеча.

— Вы ничего не помните?! — Роза чуть не подпрыгнула от удивления и ее громкий возглас отдался звоном в ушах.

— После баяна, ничего…

— О боже….!

— Почему мы…., - в виске стрельнуло и Эмма зажмурилась. — Что произошло? Где моя пижама? Почему я голая?

— Пиздец! — тихо прошептала Роза Альбертовна на чистом русском, не скрывая своего потрясения.

— Что это значит? Что такое «пиздец»?

— Ну, как Вам сказать? — Роза вздернула брови и ее лицо приняло самое философское выражение. — Это то, что случилось с Вами и вашей пижамой, а если Вы заглянете в зеркало, то в дальнейших разъяснениях необходимости не будет.

Роза нырнула под стол и чем-то зашуршала, а Эмма выпила содержимое стакана и осторожно подошла к небольшому зеркалу, чтобы тут же отпрянуть от него.

Всклокоченные волосы, на затылке представляли собой сплошное воронье гнездо с начесом, распухшие губы, круги под глазами и шея в засосах, завершали картину.

На стол Роза высыпала разорванную в клочья полосатую пижаму.

— Это все, что удалось мне найти.

— То есть мы с ним…

— Все верно.

— Прямо в Вашей гостиной?

— Ну, поперло так, что я только и успела Колю с баяном на кухню затащить, пижама то уже в воздухе летала.

Покосившись на лежавший на полу баян, меха которого был развернуты и посередине виднелась длинная прореха, Эмма поморщилась.

— А с баяном-то что случилось?

— Так, Колька ж его порвал, пока заглушал ваши крики-стоны. «Симпл зе бест» раз пять играл, потом, когда соседи постучали, пришлось на «Чардаш» переходить, а он как выпьет, такое с клавишами творит, разве что не дымятся. Ну, вот инструмент и не выдержал, благо, что и вы вдвоем скоро притихли.

— Какой кошмар! — Эмма не знала куда девать глаза и закрыла лицо руками.

— Это что! Соседей то я убедила, что у нас все в порядке, компьютер просто вирус поймал и сам перешел на сайт для взрослых, где и завис, а звук убавить мы не можем. Мол вызвали мастера и ждем его, а чтобы не нарушать общественный порядок, Николай играет русскую народную музыку. Да, объяснение так себе, и соседи потом покурить выходили, когда все закончилось! — Роза Альбертовна вбила последний гвоздь в гроб надежды Эммы и смолкла. — Шеф у меня огонь! И надо же какая досада, что Вы ничего не помните. Я бы на Вашем месте обратилась к специалистам, которые гипнозом память возвращают.

— Может и он ничего не вспомнит?

Роза пожала плечами.

— Все возможно, абрикосовка и не такое с людьми творит.

— В таком случае, Вы можете ему ничего не говорить? — взмолилась Эмма, судорожно соображая, как бы поскорей очутиться дома.

— Врать шефу?! Это без меня. Идемте, я Вам свой спортивный костюм одолжу, но только с возвратом!

Роза ткнула в Эмму наманикюренным пальцем и посмотрела на девушку исподлобья.

— А хорошо посидели! Правда? Благо, что Вы не все Колькины вазы в гостиной по-перебили. Ну, ничего, отойдет, алкаш старый, еще наляпает…Всего-то две штуки, но основательно и вдребезги! Я осколки пол утра выметала…

Слова Розы Хотько камнями врезались в сознание и Эмма, на подкашивающихся от бурной ночи ногах, не знала плакать ей или смеяться.

В спешке покинув дом Розы Альбертовны, она извинилась миллион раз и закусив кулак ехала домой в такси, размышляя о том, что натворила.

Дверь тихонько скрипнула и Ларсон, погруженный в чтение утренней газеты, допил кофе и выглянул из кухни.

— Ну, что, футболистка? Матч, смотрю был разгромный! — он не сдержал заразительного смеха, глядя на помятый вид Эммы, которая посмотрела на него с укором. — Даже форма не выдержала?

Закипев от негодования, девушка шмыгнула в свою комнату и со всей силы треснула дверью, а клокочущий смех старика, доносился даже, когда она замкнулась в душе, подставив голову под горячие струи воды. Тело избавлялось от ноющей боли в ногах и бедрах, принося сладостное и упоительное чувство, которое нельзя было назвать поверхностным, потому что внутри тихонько пела душа.

28 глава

Попросив Арти о помощи, Ларсон уже круто жалел о принятом решении и мрачнел с каждой минутой все больше и больше. Единственное, с чем старик себя поздравил, так это с тем, что догадался отправиться за подарком для Эммы не на общественном транспорте, а на такси. Основательная лекция по истории женской обуви и важной роли каких-то там домов в индустрии моды, навела Ларсона на мысль, что с Эммой не лишним будет переговорить о ее единственном, а потому и пугающе ненормальном друге — мистере Митчеле, который обладал поистине энциклопедическими знаниями относительно женских туфель.

Хотя до самого дня рождения оставалось чуть меньше трех недель, внезапное отсутствие старика в квартире, с нарушением устоявшегося графика, могло навести эту маньячку на ненужные мысли о ненавистных сюрпризах, если бы моцион случился накануне или хотя бы за неделю до знаменательного события. Потому вылазка была организована заранее с соблюдением всех мер предосторожности, а с Артура была взята, чуть ли самая страшная клятва на свете.

Таксист опасливо поглядывал на странную парочку на заднем сиденье. Болтовню парня, который явно относился к представителям нетрадиционной ориентации, не могли перебить даже ужасные попсовые песни льющиеся из магнитолы, а старик сидел с таким лицом, с которым обычно, люди едут удалять зубы.

— И в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году открывается первый монобрендовый магазин «Прада» в Нью-Йорке, — Арти смахнул с глаз слезу и шмыгнул носом, от чего Ларсон покосился на него и тяжело вздохнул. — Поистине историческое событие! И только через семь лет миру явилось чудо «Миу Миу». Яркий, контрастный стиль на первый взгляд, несовместимые вещи, сейчас приобрели невероятную популярность…

Такси притормозило и не смотря на почтенный возраст старик быстро сунул деньги водителю и наплевав на сдачу, буквально, выпрыгнул на тротуар. Он растерянно замер и задрал голову, чтобы посмотреть на широкую вывеску магазина «Блумингдэйлс» и подбодрил себя, что покупка туфель займет максимум минут двадцать. Немного позже он поймет, что никогда в жизни так жестоко не ошибался.

Арти поравнялся с Ларсоном, не скрывая своего счастья и воодушевления. Поводов заглянуть в один из самых роскошных магазинов Нью-Йорка была катастрофически мало, а потому, ни безобразная сырость, ни пасмурное небо и ни грубияны прохожие, которые пару раз задели его, пока спадала нерешительность старика на тротуаре, не могли испортить предвкушения.

— Смелее, мы вполне респектабельно выглядим! — Арти с одобрением покосился на дорогущее пальто Ларсона, подавляя желание взглянуть на ярлык, прикрепленный с внутренней части воротника, чтобы узнать, какому бренду оно принадлежит.

— Да, если нас хватит удар от ценников, утешает то, что нас похоронят в приличном виде! — Ларсон направился ко входу в магазин.

— Не нас, а Вас! Я то знаю, куда иду — в чертоги несбыточных надежд, моей унылой жизни, — Арти красиво преподнес тот, факт, что посещение «Блумингсдэйла» приравнивалось к походу в музей с неприкасаемыми эскпонатами.

— Арти, ты понимаешь, какая на тебе ответственность лежит? Если ей не понравится подарок, я подвешу тебя своем галстуке. Вот даже о нем не пожалею! — задумчиво пригрозил старик.

— Кажется, это Пуччи? В таком случае почту за честь! — не сдавался под напором угроз Арти.

Внутри, как и ожидалось, было светло, невероятно красиво и даже охранники были облачены в недешевые костюмы.

— Начнем с верхних этажей, — Арти потер руки, а Ларсон посмотрел на него так, будто только сейчас ему открылась страшная правда.

Работники универмага сначала с недоумением смотрели на колоритную парочку, которая интересовалась только женской обувью. Старик и молодой парень были одеты не богато, по местным меркам, но со вкусом и если первый, выглядел растерянным и испуганным, словно потерявший ребенок, то второй светился от счастья и не вооруженным взглядом было заметно, как подкашивались ноги у парня, когда он благоговейно брал в руки понравившуюся пару.

— Какая неудача. Тридцать восьмой!

Обстановку нельзя было назвать тяготившей и Ларсон просто оставил попытки ускорить процесс и даже стал получать странное удовольствие от того, что Арти был невероятно счастлив. Митчел вскользь пожаловался на то, что Эмма отдаляется и былая дружба скорее похожа на жалкую пародию, того редкого душевного единения, которое было между ними раньше.

Ларсону не требовалось даже уточнять почему.

В последнее время Эмма замыкалась в себе все чаще. Мало того, что квартира стала напоминать съемки фильма «Поймай меня, если сможешь», где Томом Хэнксом был Ллойд, а ДиКаприо — Эмма, она ко всему прочему, пропадала на работе сутками и благо, что не забывала позвонить и предупредить, что будет ночевать в отеле. Так Ларсон понял, что доверие к нему дало трещину и не мог отказать в помощи Ллойду, понимая, что тот единственный, кто печется о благополучии Эммы, не меньше него.

Каким образом она могла узнать, о том, что старик сдался и сделал дубликат ключей от квартиры для Грэнсона, оставалось неизвестно. А парень, сходил с ума, спал в машине под окнами, чтобы только уловить момент, когда сможет увидеть Эмму и поговорить.

Ллойд не надеялся на чудо, прекрасно осознавая, что у него все те же сакраментальные шансы пятьдесят на пятьдесят, ведь реакция девушки, на то, что они провели ночь вместе мягко говоря, выходила за рамки нормальной. Она вела себя, как школьница, прыгая на пожарную лестницу, едва раздавался стук в дверь, а Ллойд, возвращался снова и снова, давая ей шанс в миллион пятьдесят первый раз обрести свое счастье.

Помимо воли и старик разделял мнение Ллойда Грэнсона, который в открытую говорил, что не может больше жить полумерами и подставляя себя под очередную волну слухов, расстался со своей девушкой. Папарацци, умудрились заснять, как мисс Линч съезжала с квартиры с чемоданами на перевес и газеты запестрили заголовками о том, что виной всему Кейто, не догадываясь, что это на самом деле так.

— И если дилетанты, хотя, это очень грубо с моей стороны так говорить, не смогут противиться душевным порывам и продадут душу за Ив Сент Лоран, — Арти будто отрывал от себя чудесные босоножки, на которые просто пялился уже битых пятнадцать минут, — знающие толк люди, непременно скажут, что ни одна женщина в мире не может чувствовать себя роскошной без пары от Маноло Бланик!

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — раздался дежурный вопрос продавца-консультанта, от которого Арти вздрогнул, а Ларсон вздохнул с облегчением.

— Нам Бланик нужен. Женские туфли тридцать седьмого размера есть? — устало спросил старик, на что симпатичная барышня на мгновение оторопела и немного погодя понимающе кивнула.

— Идемте я Вам покажу.

— Ларсон, Вы лишаете нас драгоценных минут, единения с прекрасным и банально ускоряете возвращение в реальность.

— Еще один с философского сбежал, — вздохнул старик, приободрившись от уверенно шагающей впереди девицы, которая, судя по всему, в скором времени положит конец его страданиям. — И не нас, а Вас, мой дорогой, Арти!

Девушка наконец остановилась напротив элегантно украшенных полок и изящно провела вдоль них рукой.

— Здесь представлена последняя коллекция бренда. Помимо классических вариантов женских туфель, у нас имеются модели, выполненные по так называемым эскизам Седара — туфли-лодочки из черной и фиолетовой замши.

— Вот эти! — воскликнул старик, указав пальцем на яркую пару, классической формы и совершенно невероятной расцветки — приглушенно терракотовый ободок обрамлял нос туфелек, потом шел ярко-желтый треугольник и фиолетовая широкая полоска, создавая не смотря на контрастные оттенки — элегантный вид.

— Прекрасный выбор! Вам на подарок?

— Да! Тридцать седьмой размер! Если можно упакуйте в бумагу и перевяжите ленточкой.

Девушка нашла нужный размер и попросила следовать за ней для оплаты товара. Арти насупился и с тоской обвел яркие витрины.

— Вы даже не узнали цену! — пробубнил он, на что Ларсон по привычке отмахнулся.

— Даже мне понравилось, надеюсь удастся ее порадовать, — возразил старик и без сожаления, к огромному удивлению чвантливых продавщиц отслюнявил тысячу семьсот долларов.

Оказавшись на улице, Ларсон с удовольствием вдохнул свежего воздуха и только потом заметил, как погрустнел Арти.

— Значит так, мистер Митчел, туфли я спрячу у себя под кроватью, — старик больно ткнул Арти в плечо пальцем.

— И зачем мне это знать? — удивился парень, чувствуя, что стылый воздух уверенно пробирается к ребрам сквозь тонкую кожаную куртку.

— На тот случай, если я ноги протяну! — Ларсон выпучил глаза и говорил вполне серьезно.

— Это уже не смешно, Вам пора менять тему для шуток.

— Какие шутки, мне семьдесят! Тут каждый день, как последний.

— Положа руку на сердце, скажу так… У меня с последним днем ассоциируется больше Эмма, чем Вы, — выдав неприглядную правду, которая долго терзала Арти, парень помрачнел. — Неужели только я заметил?

— Ты, что такое говоришь? — не желая слушать глупости, старик порыскал глазами по снующим на дороге машинам в поисках такси.

— Все Вы понимаете, просто не хотите вмешиваться и выяснять правду, а Эмма выглядит не так, как прежде. Раньше она всех смешила, подбадривала, устраивала стихийные праздники, которые буквально могли вернуть любое настроение с другого света, а сейчас… Мне кажется, вместо нее вернулся кто-то другой, неживой… Мы виделись с ней несколько раз и ощущение того, что это последняя встреча, меня не покидает. Разве не так?

Грустно покосившись на красиво упакованную коробку, старик видел свою отчаянную попытку, заслонить тревогу, примять ее рукой, чтобы не вылезала, заставить скупо улыбнуться Эмму и хоть на миг вернуть в ее глаза жизнь. Сердце забилось чаще, а потом пропустило удар — тахикардия только и ждала удобного случая, чтобы о себе напомнить.

Громкий свист зазвенел в ушах и Арти поморщился. Его вопрос повис в воздухе, а не последовавший на него ответ, подчеркнул дважды каждое слово.

— Ты едешь? — Ларсон забрался в такси и позвал Арти.

— Нет, я немного пройдусь, — парень благодарно кивнул и съежившись влился в непрекращающийся поток людей.

Вернувшись домой, старик почувствовал, что силы его покинули, он медленно доковылял до своей комнаты, схватился по старчески крепко за край тумбочки и встал на колени, чтобы спрятать подарок под кровать. Одышка на мгновение сбила ритм дыхания и колени протестующе взвыли.

В квартире стояла гнетущая тишина, не законченная партия в шахматы больше не вызывала интереса, кофе-машина покрылась едва заметным слоем пыли и хотя Ларсон не чувствовал голода, он сейчас многое бы отдал за тарелку слипшихся макарон с подгоревшим сливочным соусом, которые Эмма готовила с завидным упорством сетуя на то, что это элементарное блюдо когда-нибудь ей поддастся.

---

Кабинет Эммы напоминал детскую комнату, где гиперактивные обитатели складировали новые игрушки, теряя к ним интерес уже через несколько минут. Широкий, овальный стол напоминал свалку патологических собирателей, а всклокоченный вид четырех женщин с карандашами за ухом, был далек от красивой фотосессии, в которой Эмма Кейтенберг представала скорее в качестве голливудской дивы, нежели в роли дизайнера.

— Они хотят кокобоа, но пока мы дождемся партии, сроки по договору затянутся минимум на две недели, — озадаченный вид Стеллы Броудс, мгновенно передался остальным присутствующим и самые пытливые лбы, призванные Эмме в помощь над проектом Гринбергов, незамедлительно взмокли от того, как она недовольно поджала губы.

Десять дней подряд, их день начинался с этого кабинета и заканчивался, когда за окном темнело.

Горы образцов, килограммы бумаги исписанные орнаментами, бесчисленные каталоги и самые натуральные деревянные спилы, захламили немаленький кабинет Эммы. Женщины, то умолкали, сидя за ноутбуками, прорисовывая утвержденные детали, то собирались, когда черед доходил до очередного спорного момента, пили кофе, без энтузиазма ждали заказанный обед, чтобы пол часа отдохнуть и проветрить голову.

К удивлению и вопреки слухам, мисс Кейтенберг оказалась весьма тихим и трудолюбивым начальником, который тем не менее, требовал не просто отличного результата, она заставляла жаждать совершенства. Она не любила, когда ей подсовывали шаблоны и буквально вырывала новые идеи, пусть те были ничтожными.

Гринберги желали совместить столь популярный этнический стиль с ультра современным. Специально для них были воссозданы копии традиционных масок нескольких редких африканских племен, но не из традиционных природных материалов, а из латуни и титана, с необычной фактурой и синтетическими перьями, которые невозможно было отличить от настоящих — у Альберты Гринберг была аллергия, почти на всех животных и птиц.

— Может заменить на маккасар? Выйдет дороже и придется переделывать пол на кухне, — голос испуганно подала скромная женщина в широких очках, со стрижкой под Эдит Пиаф — Шерил Перкис.

Интерком щелкнул и Джесси уведомила, что у мисс Кейтенберг посетитель.

— Попробую их уговорить, — Эмма устало потерла переносицу. — Отличная идея, Шерил. Давайте прервемся на сегодня, у меня если честно голова раскалывается. Подумайте, как обыграть маккасар и завтра жду ваши предложения. Домой можете уйти пораньше, я предупрежу ваше начальство.

— Спасибо, мисс Кейтенберг, — нестройное трио голос выдохнуло с облегчением.

Наведя, сомнительный порядок, женщины подхватили каждая свой ноутбук и далеко не бодро покинули кабинет. Эмма чувствовала, как болит не только голова, между лопаток, позвоночник горел огнем, она сняла туфли и от наслаждения даже слегка изогнулась, погрузившись в свое кресло, после чего она попросила Джесси пригласить посетителя, положив на видное место серебристый брелок с тревожной кнопкой.

Это был трудный, изнуряющий день и единственным желанием Эммы, было вернуться домой, благо, что внезапные наскоки Ллойда уже прекратились. Единственно странным было то, что ни разу он не заявился сюда, в офис, но рыться в причинах, хотелось меньше всего. Ларсон, наверняка, за очередной партией довел до него информацию о несокрушимом Руди, да и устраивать сцены в угоду офисным работникам, тоже было «муве тон».

Но стоило только помянуть Грэнсонов…

Перед Эммой на стол, с грохотом приземлилась пачка перевязанных брошюр с рекламой благотворительного вечера Хьюго. Она подняла глаза и вопросительно посмотрела на Стивена, который по состоянию немного напоминал ее саму — усталый, задерганный вид и признаки неврастении. Вот только причины у них были временно разные.

Эмма хотела убежать от собственных желаний и Ллойда, а Стивен жаждал избавиться от ежедневной пытки, которая отвлекала его от работы над самым важным проектом в его жизни. Помимо вездесущих листовок, он каждый день получал одну новую фотографию, из коллекции полицейских снимков, запечатлевших изломанное и окровавленное женское тело. Разумеется, он рвал их сразу же, но и одного взгляда на кровь и отрытые переломы, врезались в память и стояли перед глазами дни напролет.

Стивен уперся руками в стол и молчал с минуту, опустив голову.

— Это должно прекратиться, — его обманчиво тихий голос, таил угрозу.

— Что именно? — переспросила Эмма часто заморгав.

— Ты прекрасно знаешь! — слова прозвучали чуть громче.

— Тебе не нравится? Глупости! Там же ничего серьезного! — Эмма улыбнулась с издевкой. — К тому эта красочная фотосессия, попадает тебе в руки по нарастающей. Самое интересное впереди. Разве ты не хочешь узнать, чем все закончится? Может быть там хэппи энд!

Стивен закивал головой и странно рассмеялся, после чего ударил кулаком по столу.

— Можешь строить из себя железную стерву, но у тебя все же есть слабые места. Немногочисленные…

— Удиви, — улыбка мгновенно исчезла с губ и Эмма напряглась, чувствуя, как дрожит от ненависти, практически, каждый нерв.

Стивен самодовольно улыбнулся и выпрямился.

— Арти, старик Ларсон, на худой конец и до твоей подружки-наркоманки добраться не проблема.

Эмма ждала подобных угроз, но знала, что Стивен Грэнсон не будет дальше марать свои руки.

— То есть теперь твоей мамочке отсылать фотографии? — сдерживая злость, Эмма с ужасом поняла, что ее левая рука начинает едва подрагивать.

Стивен замер и сцепил зубы, от чего его лицо перекосила отвратительная гримаса, он в два шага подошел к Эмме и схватил ее за руку, поставив на ноги.

— Мне уже терять нечего, так что смирись и будь добр проваливай отсюда, — ее лицо приобрело обманчиво ласковое выражение, но глаза окатили злостью едкой и густой, которая уже не могла быть подавлена.

Покосившись на телефон, Эмма понимала, что надо срочно избавляться от Стивена и звать на помощь мисс Веллинг, но облегчать жизнь этому ублюдку, показывая слабину, страшно не хотелось.

— Убирайся! — Эмма закричала и Стив резко отбросил ее руку, направившись к дверям, но не успел схватиться за ручку, как в кабинет буквально влетел Ллойд, застав немую сцену.

— Что ты здесь делаешь? — обратился он к брату, быстро переводя взгляд с лица Стива на Эмму, которая только что кричала.

Но Стивен не сказав ни слова, буквально сбежал и заметив оживление секретарши, Ллойд понял что у него всего несколько минут, прежде его выведут отсюда охранники. Дверь тут же захлопнулась и повернув ключ в замке, Ллойд положил его в карман брюк.

Эмма глубоко дышала, то и дело сжимая и разжимая левую руку в кулак. Она знала эти предвестники и понимала, что грядет неизбежное. Воздух в кабинете, показался невыносимо горячим и она припала спиной к стене, едва слышно прошептав:

— Нет, только не ты… Не сейчас.

— Прости, но нам надо поговорить, — Ллойд неправильно понял ее слова, приняв это за попытку вновь избежать разговора. Эмма выглядела странно, немного бледной, растерянной и раздраженной одновременно.

Она подкатила глаза и стала глубоко дышать, словно хотела успокоиться.

— Говори быстро и уходи, — вдруг произнесла она с таким видом, что ей было буквально все равно, что собирался сказать Ллойд.

— Почему ты кричала на Стива? Только не говори, что между вами ничего не происходит, хватит держать меня за идиота!

С горькой ироничной улыбкой, Эмма закрыла глаза и спрятала руку за спину. Брелок лежал на столе и схватить его она успеет, если что.