Седьмая мапа. Часть вторая: "Я люблю свою куклу"

Глава 19 Модуль с разборки

Даже с белыми волосами новая Седьмая не очень похожа на старую. Но это, в общем, и не важно. Для прикрытия сойдёт. Мапу для нас подняли с «холода», сама она разве что дышит, нужно срочно приводить её в сервис-готовность. Даже если работать не сможет, то хотя бы не накроется окончательно. В сеть не подключилась, да я и не ждал, это было бы слишком просто. Тестер моргнул огоньком, значит, на низком уровне железо отвечает. Итак, что тут у нас?

Файловая система… Доступна. Мапа определяется комм-тестером как внешнее устройство, основные порты исправны. Запустил диагностику, и, пока она идёт, прощупываю сет вручную. Комплект установлен хорошо, почти не пальпируется, но, судя по всему, полный и не из самых дешёвых. Это логично, рыжим особое внимание.

В мап-бизнесе рыжие ценятся. Их мало в популяции, они приятно выделяются на фоне темноволосого большинства и при этом не настолько экзотичны, чтобы это отталкивало. Да, любая низовая девчонка может перекраситься, и они это делают, но не то. Другая кожа, другая структура тела. Рыжие более мягкие, с лёгкой склонностью к полноте, с крупной грудью и широкими бёдрами, светлой кожей и так далее. Эта — натуральная, и перекрасив в белый, мы с Грушей снизили её коммерческую ценность раза в полтора. В общем, рыжие изначально заявка на высокий класс, и сеты им ставят обычно соответствующие. Не будь сломанной, чёрта с два оказалась бы в таком дешёвом борделе, как наш. Работала бы на центральном променаде Средки, украшая собой витрину заведения первой линии и зарабатывая рендовладельцу двойной тариф. В городе любят рыжих.

Пискнул комм-тестер. Тестирование завершено. Посмотрим… Файловая система… Контрольные суммы… Лицензия… Версия прошивки… Последнее обновление — никогда. Счётчик циклов… Да, вообще не работала, нулёвая. Всё, вроде, в норме, тесты прошли, что не так-то? Ну-ка, попробую её аккуратно стартануть прямо с тестера.

По экранчику побежали строки загрузочной последовательности. Побежали, побежали… Хоп, встали. Интерфейс не прогрузился, мигает курсор, загрузка прервана. Ошибка оборудования. А если в защищённом режиме?

Та же картина — начинается загрузка, но, как только переходит от низкоуровневой загрузочной среды на уровень операционной системы — виснет. Причём наглухо, самое же первое обращение «снизу-вверх» не проходит, как будто базовая система ввода-вывода не получает ответа от основного железа. Такое ощущение, что центральный процессор сдох. Это будет, наверное, первый в истории ренда случай, потому что они фантастически надёжные. Никогда не слышал, чтобы ломались. Что угодно, но не они. У нас тут что, цифра семь проклята, что ли?

Полез разбираться. Система ввода-вывода на отдельном чипе, там совсем небольшая микрооперационка, скорее, просто набор микропрограмм, реализующих низкоуровневые наборы правил для работы с основным аппаратным обеспечением. Визуального интерфейса у неё нет, но есть текстовый вывод данных в терминале. Я начал через командную строку запрашивать состояние оборудования и убедился, что отвечает всё, кроме, собственно, процессорного модуля. Его как будто нет. Неудивительно, что мапа не работает, ей нечем. Сердце, лёгкие, прочая требуха управляется натурной частью, поэтому функционирует, но ни один импл не заведётся, даже если с неё можно было бы снять ренд. Но и это мне недоступно, потому что управление нейройвентилем реализуется через тот же модуль. Впрочем, всё равно бессмысленно — мозг не сможет обратиться к телу при отсутствии нейропрограммного компилятора, который, опять же, в том самом модуле. Если каким-то чудом открыть нейровентиль, то у меня будет пришедшая в сознание наглухо парализованная девчонка, неспособная даже моргать. Но что с модулем? Он же вечный!

Рендовое железо производится на подземных линиях производственного комплекса, который старше города. Так сказать, «градообразующее предприятие». Дом Креона первым возвёл над ним свою башню, а потом уже остальные подтянулись. В городской мифологии популярно мнение, что сам завод достался Владетелям чуть ли не от Ушедших, освоили чужое наследство. Не знаю, так это или нет, да и неважно, наверное. С практической точки зрения это значит, что вычислительные модули используются как есть, представляя собой своего рода «чёрный ящик». Разработчики сетов, в том числе я, знают правила взаимодействия с модулем, которые происходят с помощью функций, классов, методов, структур и констант, но я не слышал ни о ком, кто знал бы, как они функционируют «внутри себя».

До кризиса Чёрного тумана и массового внедрения ренда пихать их в людей никому в голову не приходило, они использовались для другого, да и сам комплекс предприятий работал в основном на экспорт. Хотя сам я этого золотого (по слухам) времени, разумеется, не застал, но никогда не слышал о том, чтобы любой из ассортимента вычислительных модулей разной производительности вот так «работал-работал — и сломался». Что-то с этой новой Седьмой очень не так. Ну, точно, цифра проклята.

Ответ нашёлся неожиданно, и не там, где я его искал. Пока ковыряюсь в комм-тестере, сижу на кровати рядом, удобно опершись спиной на её задницу, потому что провод короткий, а жопа мягкая. При этом сам тестер лежит на спине мапы, аккурат между лопаток. Работать в такой позе не так комфортно, как в кресле, позвоночник скручен, руки на весу, и я периодически упираюсь ими в спину новой Седьмой, чтобы потянуться и расслабить свою. В какой-то момент положил ладонь выше тестера, между лопаток, и, при нажатии, почувствовал что-то неправильное. Отодвинул прибор и пропальпировал верхний сегмент — какая-то незаметная визуально, но легко прожимающаяся впадина чуть ниже плечевого пояса. Включил весь свет в боксе, подсветил сбоку фонариком комма — на очень светлой коже белёсые следы разрезов почти не видны, но они есть, и не только на тех местах, где их оставляет киб-имплантатор.

Установка имплосета — зрелище познавательное, но малоэстетичное. Требует от зрителя крепких нервов и желудка. Будущий рендовый лежит на специальном столе-ложементе, разобранный буквально до ничего. Все органы, не подлежащие замене на имплы, работают открыто, подключённые к внешней системе поддержания функционирования. Отличное пособие по детальному изучению анатомии. Операция идёт в бескислородной среде, бокс заполнен инертным газом, работают в нём исключительно рендовые киб-хирурги, голые, безволосые, со специальной нейтрально-стерильной кожей там, где нет открытых имплов, подключённые шлангами к источнику воздуха снаружи. Только они, в силу своего специализированного сета, могут обеспечить достаточную точность работы, но зрелище, конечно, то ещё. Непривычного человека кошмары потом замучают. После установки сета рендового собирают обратно, органы переключают на автономный режим, кожу сшивают специальным устройством и обрабатывают регенератором, так что швы почти незаметны. Но всё же только «почти». У мап разрезы идут по линии позвоночника до копчика и дальше, по нижней части рук в подмышки, по внутренней стороне бёдер и голеней, и горизонтальный ниже плеч к середине спины. У этой Седьмой есть ещё один горизонтальный, ниже и чуть другой фактуры. Он пальпируется как тоненький кожный валик, то есть делался и заживлялся иначе, чем остальные. И вот там-то и расположены две ямки с двух сторон позвоночника.

— Мы купили мапу без процессора? — дошло, наконец, до Груши.

— Без вычислительного модуля. Причём обоих частей, он составной. Есть только чип загрузочной микропрограммы, но он нафиг никому не нужен, дешёвый и индивидуально прошитый. А вот вычислитель…

— Хочешь сказать, кто-то вскрыл ей башку, вытащил проц и продал его?

— Почему башку-то? — удивился я.

— А он не в башке? — в свою очередь удивился Груша.

— Нет, конечно.

То, что вычислительный модуль находится у рендовых в голове, очень распространённое и совершенно ни на чём не основанное заблуждение. Там мало места и отвратительные условия для охлаждения. На самом деле он монтируется на плечевом поясе, с двух сторон от верхней части грудного отдела позвоночника, за сочленениями верхних рёберных костей, если сет оставляет их натурными. Если комплект включает не только «плечи-руки», но и «спина-центр», то там ещё проще, крепления предусмотрены изначально. У открытых сетов охлаждение идёт через пластины плечевого пояса, у закрытых, таких, как маповские, всё сложнее — они охлаждаются естественным кровотоком. Не напрямую, разумеется, через теплообменники, но всё же — при интенсивной работе температура тела у мапы может подниматься до тридцати семи с половиной градусов, это нормально. Особо-то греться им в мапе не с чего, работа не так чтобы интеллектуальная…

— Чёрт, во мы встряли! — сказал Груша с досадой. — Она же долго так не протянет, да?

— На «холоде» может годами храниться, — уточнил я. — Там внешнее управление всем через контактный разъём, шланги во все места, чего не лежать-то? Но у нас такого нет. Просто заливать ей в желудок жидкую смесь — это вдолгую не работает.

— И что делать?

— Либо срочно менять мапу, либо поставить ей другой модуль.

— Это реально? Я бы очень сильно не хотел сейчас бежать к Киралику и говорить, что всё опять пошло через жопу. Другой такой подходящей по внешности не было, и когда будет — хрен его знает. Босс мне башку отвернёт.

— За что? Это ж его идея была.

— Это ты ему сам скажи, а я посмотрю. Только издали, ладно?

— В принципе, купить модуль можно. Чёрный рынок работает…

— Дорого?

— Сильно дешевле, чем мапу в сборе.

— Это само собой… Эх, чёрта с два я накоплю себе на киберчлен!

— Посмотри на это с другой стороны: с киберчлена расходы только начинаются. Его ж использовать придётся, а мапы не бесплатные даже в нашем борделе.

— И что, никак мимо кассы не проскочить?

— Не-а. Не прошла оплата — не включилась.

— Жаль.

— Так что представь, какая у тебя сейчас экономия! Живи да радуйся!

— Заткнись, Гарт. Небось ты-то себе член для экономии не отрежешь.

От рынка меня Груша отговорил. Сказал, что там накручивают три цены, и товар не свежий, а у него, мол, есть связи на разборке.

Я говорил, что сборка рендовых — жутковатое зрелище? Я погорячился. Разборка куда хуже. Я тут в первый раз, меня откровенно мутит, и даже Груша кривится от запахов. Стерильностью тут не пахнет, пахнет кровью, мочой, тухлятиной и содержимым ЖКТ.

— Что-то конкретное ищете? — спросил Грушин знакомец, краймовый парень с сетом техника. Это несложно определить по оптическим имплантам вместо глаз.

Видимо, в этом специфическом бизнесе техническое зрение со встроенной дефектоскопией тоже востребовано.

— Вон, техн наш в курсе, — кивнул на меня Груша.

— Вычислительный модуль, под скрытую установку, класс не ниже ар-четыре, обе части, плюс межмодульная шина.

— Цену знаете?

— По цене к нему, — в свою очередь показал я на Грушу, и они отошли в сторонку торговаться.

Операционная здесь выглядит как злая пародия на ренд-центр. Всего сходства — киб-хирург. Я сначала удивился, думал, их невозможно рендовать частнику, а потом понял, что он пострендовый, нерфнутый. Похоже, для разборки хватает. Если вдуматься, то с таким специфическим сетом вне ренда не так уж много занятий, поскольку медицины как таковой для низовых нет. Ты либо в ренде и тебя обслуживают как оборудование, либо выживай как хочешь сам. Ещё один маленький стимул рендоваться.

Здешний хирург не голый, в грязноватом комбезе, стерильность уже не важна. Орудует инструментами уверенно, но, конечно, до отточенного совершенства движений прошивки, управляемой с сервера, ему далеко. Впрочем, пациенты не возражают, им терять уже нечего, хотя они ещё в каком-то смысле живы.

Поддерживать функционирование организмов целиком выгоднее, чем хранить извлечённые части, так что склад напоминает «холодные хранилища» ренд-центров, хотя и в кустарном исполнении. Система подключения для обеспечения функционирования тел при отключённой прошивке стандартная. Интересно было бы глянуть на здешний сервер, но кто же мне позволит. Скорее всего, его спёрли в комплекте, тогда и настроек надо минимум, дурак справится.

— Для скрытой установки выбор небольшой, сами понимаете, — сказал краймовый смотрящий. — Это, в основном, мапы, они к нам попадают нечасто. В наличии два экземпляра, обе дышат, можете выбрать.

— Ох они и ломанули ценник! — жалуется мне Груша.

— А как вы хотели? — отвечает тот. — Это же вычислительный модуль, без него только быстро снять, что ещё годное, остальное в измельчитель и в трубу. Поэтому берём как за всю. Но, если вам с неё что-то ещё нужно — забирайте бесплатно, на скрытые сеты спроса нет.

Он повёл нас вдоль хранилища. Тут сумрачно, тихо, плохо пахнет. Скорее всего, катетеры протекают. У многих лежащих тел отсутствуют части открытых сетов — миоблоки, суставы, коннекторы — то, что легко снять и можно потом продать.

На крайм-разборку попадают разными путями, и все они в один конец. Чаще всего это заметание каких-то следов, личные счёты, утилизация неудачных рендов, иногда долги. В последнем случае может попасть даже не рендовавшийся авансник. Имплов у него нет, зато молодой здоровый организм, в котором есть чем поживиться. Если внизу рулит имплантация, то вверху — трансплантация. Говорят, у самых старых промов из своего уже один мозг остался, остальное конструктор из разобранных молодых придурков. На холодное хранение неимплантированных не положишь, внешнего управления нет, так что держат, наверное, где-то отдельно, пока не понадобятся.

— Вот эта и вот эта, — показал краймовый. — Выбирайте.

Две мапы лежат одна над другой в импровизированных ложах. В отличие от настоящих рендовых хранилищ, это просто обитые мягкой моющейся синтетикой полки, заботиться о пролежнях, пересыхании кожи и раздражениях слизистых нужды нет, измельчителю всё равно, сливной трубе тем более. Затылки на контактных интерфейсах, принцип такой же, как у моего комм-тестера, только программы другие. Где-то стоит простенький локальный сервер, который управляет их органами, от сердца до сфинктеров, поддерживая функционирование тела до разборки. Во рту шланги подачи спецсмеси, с обратной стороны — катетеры выводящей системы. Работают они так себе, поэтому запах.

— Есть спецификации? — спросил я.

— Нет, откуда? — ответил смотрящий. — Мы тут документов не спрашиваем. Так смотри.

— И что я тебе увижу на закрытом сете?

— Твои проблемы.

— Где терминал?

— Какой?

— Эта хрень, — я пощёлкал пальцем по шлангу во рту верхней мапы, — откуда-то управляется. Там есть терминал, с него можно увидеть статус подключения и техническую инфу.

— Ишь, умник какой. Так я тебя и пустил в подсобку!

— Двадцать токов, — вздохнул горестно Груша.

— Пятьдесят!

— Да ты охренел!

Сторговались на двадцати пяти.

Терминал простенький, сервак дохленький, но командная строка работает, а больше мне ничего не надо. Вывел запросом список подключений, нашёл в нём по индексам двух мап. Теперь осталось понять, какая из них какая.

— Груша, — попросил я, высунувшись в хранилище из тесной подсобки, куда он свою мегажопу втиснуть даже не пытается. — Глянь, какая сейчас ногой дрыгнет?

Ввёл первой по списку команду тестирования миогрупп левого ножного импла.

— Верхняя! — крикнул он. — Ух ты, как задёргалась!

Сеты у обеих почти одинаковые, но у нижней вычислительный модуль поновее и со скоростной памятью, видимо, она из борделя подороже.

— С этой снимаем, — сказал я краймовому.

А чего стесняться, цена-то одинаковая.

— Как скажете. Клиент всегда прав, хы-хы! А ты, я смотрю, шаришь? — он показал на терминал. — Наш техн только включить-выключить умеет. Не хочешь сменить работу?

— Но-но! — заволновался Груша. — Нечего мне тут персонал сманивать! Сами себе техна ищите!

Пришёл грузчик, нерфнутый, но всё равно мощный силовик. Бесцеремонно выдернул из мапы шланги и катетеры, чуть не порвав места, куда они были вставлены, координация сета у него не очень. Поднял на руки, потащил в разделочную.

— Смотреть будете? — спросил краймовый.

— А надо? Подмените модуль, что ли?

— Не, нафига? Вы же оплатили, у нас всё по понятиям, без кидалова. Просто, может, ещё чего в процессе присмотрите, всё равно выбрасывать.

— Да вроде ничего не нужно. Эй, Груша, не хочешь сувенир на память?

— Ну тебя к чёрту, Гарт, — отмахнулся он нервно. — У меня и так мурашки по всей жопе от этого места. Не дай Ушедшие так жизнь закончить.

— Все там будем, — философски прокомментировал краймовый. — Разницы в итоге нет. Значит, две части модуля и соединительную шинку? Сейчас скажу резчику. Подождите, это недолго. Ставить сами будете? Опыт есть?

— Не особо большой, — признался я, — но там, вроде, не сильно сложно, рискну. Реген у вас можно прикупить?

— Не, у нас нет, нам незачем, — хмыкнул смотрящий, — это вам к Фарме, на рынок. У него точно есть, даже импортный, крутой. Послать паренька? Он шустрый. Накинете пару токов сверху, минут за пятнадцать обернётся. Как раз и модуль демонтируют.

— Опять расходы! — застонал Груша. — Реген, сволочь, недешёвый вообще!

— А как я без него спину закрою, сам подумай? Само заживёт не скоро, да и товарного вида не будет, я тебе не киб-хирург. Так что не жмись, пусть тащат импортный.

— Ладно, — сдаётся он, — шли своего гонца, вымогатель!

— Не переживай, — ржёт краймовый, — будет вам утешительный подгон. Приз лучшему покупателю недели! Вот, бери, пока я добрый!

Смотрящий сунул ему в руки небольшой контейнер. Груша открыл, уставился внутрь непонимающе:

— Это, блин, что такое?

— Дай сюда, — сказал я. — Это мне.

Я знаю такие контейнеры, внутри миниатюрный набор: резалка, штопалка, расширители, держатели, стяжки, биоклей и так далее. Я проходил практику на сервисе в ренд-центре, пользоваться умею. Такие применяют при ремонте закрытой части сетов. Применяли. Когда их ремонтировали, а не списывали в брак, или в расход, или в «холодное» до конца ренда, а там пусть сам мучается. В общем, пригодится.

— Кстати, пока мы всё равно ждём… — спрашивает загадочным тоном краймовый. — У вас же бордель, так?

— Ну, допустим, — осторожно отвечает Груша.

— Мяском не интересуетесь?

— У нас не мясной, а легал.

— Угу, — ухмыляется смотрящий, — то-то вы железо с разборки берёте.

— Железо не мясо. Хотя… — Груша покосился на меня. — Что скажешь, Гарт? Потратились мы сегодня…

Запала ему, вишь, в жадную душонку идея. Помещение-то есть, так и просится в эксплуатацию.

Я отрицательно покачал головой, без связей, крыши и готовой клиентской базы это самоубийство.

— Да ладно, посмотреть-то можно? — не унимается он. — Всё равно тут торчим. Там небось один хлам…

— Не высший сорт, — признаёт краймовый. — Это ж разборка. Но зато и недорого. За погляд денег не берём!

Нерендовых держат в узких одиночных камерах с решетчатыми дверями, всё на виду. На табличках написаны мелом номера, по ним, наверное, в базе данных информация для трансплантолога — состояние органов, группа крови, не знаю, что там ещё надо. Все молодые, дорендового возраста. Где-то сумели накосячить так, что ренд долги не спишет. Сидят на узких откидных коечках, в углу унитаз, кран с водой, больше ничего. Тут мог быть Крикс, если бы я не помог Хлосю его вытащить.

— Пацаны, — кривится Груша, — не наш профиль.

— Залетают на крайме в основном они, сам понимаешь, — кивает смотрящий. — Да и девчонки обычно иначе по долгам платят. Но несколько штук есть.

Девчонки замухрыжные, замученные, худые, смотреть не на что. Кроме одной.

— Эта ничо так, — оценивает Груша.

— Эта не продаётся, извини, дро. От корпы Копня просили утилизовать побыстрее, так что даже не в разбор. Просто в трубу.

Скеша смотрит на меня безумными глазами, но молчит. Не совсем, значит, дура.

— А какая вам разница? — спросил я равнодушно. — Что в трубу, что в мясо, один чёрт с концами. За утилизацию вам заплатили, на органы не разберёте, а тут десяток токов сверху…

— Эй, Гарт, ты серьёзно? — у Груши глаза выпучились не хуже, чем у Скеши.

— Какой десяток! — замахал руками краймовый. — Ты глянь, какая фигурка! Четыре сотни, минимум! Рискую, в конце концов!

— Да ладно, никто же не проверит. «Где девка? — В трубе девка!» И всех делов. Пятьдесят токов.

Сошлись на двухстах, что по-своему символично.