Секрет армии Юстиниана: Восточноримская армия в 491-641 гг.

Глава 2 Наследие тетрархов: позднеримская администрация и армия

В позднюю античность римская империя как бы заново возродилась из хаоса III в., когда варвары опустошали цветущие области Средиземноморья, инфляция привела к полному расстройству денежную экономику, а многочисленные и малоизвестные императоры, сменявшиеся почти каждые год-два, больше боролись друг с другом, чем с внешним врагом. Из кризиса империю вывел император Диоклециан.[7] Приняв власть, он взял себе в соправители трех младших императоров: было ясно, что один император справиться с кризисом не в силах. Система правления одновременно четырех императоров получила название тетрархии (в переводе с греч. — «четверовластие»), а четыре правителя стали называться тетрархами. Позже, однако, один из тетрархов третьего поколения, Константин Великий, снова вернулся к единоличному правлению, но дело Диоклециана не пропало. При тетрархах были заложены основы дальнейшего развития реформированных гражданского управления и армии.

Во главе позднеримского[8] государства стояли император, или «август», и два консула. Консульские должности были в позднеантичную эпоху исключительно почетными, и вся власть была в руках императора. Если у него были соправители, то они имели статус или младшего августа, или же цезаря — будущего преемника августа. Император в своих решениях опирался на столичный сенат и приводил свои решения в действие через разветвленную административную систему. Все администраторы делились на придворных, военных и гражданских и относились к одному из множества классов и чинов позднеримской табели о рангах. В военной сфере эта последовательность сверху вниз выглядела примерно так: император, военные магистры, военные комиты, дуксы, военные трибуны, препозиты и префекты, примицерии, различные строевые офицеры или центурионы, рядовые, новобранцы. Некоторые из этих классов делились, в свою очередь, на более мелкие подклассы. Различные чины имели различные достоинства: сверху вниз — vir nobilisimus (Его Благородие), vir gloriosissimus (Его Славность), vir magnificentissimus (Его Превосходительство), vir illustrissimus (Его Сиятельство), vir clarissimus (Его Светлость), vir spectabilis (Его Великолепие), vir perfectissimus (Его Совершенство), vir devotissimus (Его Преданность). Но общим правилом для всех чинов было полное материальное довольствие со стороны государства и освобождение от налогов и телесных наказаний. Крупные военные чиновники могли быть с портфелем и без (т. н. «вакантные»), но все получали весьма солидное жалованье. Зато жалованье младших чинов было мизерным. Высшие офицеры назначались непосредственно императором из числа лиц, выделившихся на военном поприще. Для этого существовал институт презентальных («придворных») доместиков[9] императора, разделявшихся на две т. н. «схолы» (офицерские отряды): схола конных доместиков и схола пеших доместиков. Когда-то они были телохранителями императора, но затем быстро превратились в своего рода высшую офицерскую академию при императоре. Туда поступали наиболее выделившиеся строевые младшие офицеры и знатная варварская молодежь, и после нескольких лет службы при императоре в числе презентальных доместиков в одной из двух схол лучшие из них отправлялись в качестве доместиков-депутатов[10] на должности военных трибунов, дуксов или военных магистров командовать действующей армией. В VI в. рядом с доместиками появились императорские букцеллярии (так сказать, дружинники), которые отчасти оттеснили доместиков от снабжения действующей армии командными кадрами.

Восточно-Римская империя к концу V в. делилась на три территориально неравные части: на столичный округ Константинополя во главе с префектом города и два административных региона, называвшихся префектурами, — Иллирик и Восток. Префектуры делились на диоцезы, а те, в свою очередь, на провинции. Иллирик занимал западную часть Балканского полуострова и делился на два диоцеза — Македонию (на юге) и Дакию (на севере). Префектура Восток делилась на диоцезы Фракия (восточная часть Балканского полуострова), Азия и Понт (в Малой Азии), Восток (Сирия и Палестина) и Египет. Во главе префектур стояли назначаемые императором префекты претория — высшие гражданские чиновники, ведавшие провинциальной администрацией, росписью налогов и снабжением армии и госслужащих. Провинции возглавлялись гражданскими наместниками различного статуса: президами и корректорами, назначаемыми императором, и — для наиболее важных внутренних провинций — сенатскими наместниками: проконсулами и консулярами, приравненными по рангу к бывшим консулам. На особом положении находились четыре провинции, занимавшие запад Малой Азии, Грецию и острова Эгейского моря: ими управляли проконсулы, непосредственно подчиненные императору. Несколько особенно важных в военно-стратегическом плане провинций (Исаврия, Аравия) управлялись военными — комитами и дуксами. Промежуточный уровень между наместниками провинций и префектами претория занимали руководители диоцезов, обычно в должности заместителей префектов претория, по-латыни «викариев». Викариями были обычно наместники одной из главных провинций диоцеза. В их функции входило налаживание связи между провинциями и центром. Пожалуй, только два руководителя диоцеза обладали серьезной властью — Августовский префект Египта (praefectus Augustalis) и комит Востока (comes Orientis). Во главе диоцеза Дакия не было викария, и руководство администрацией в этом диоцезе осуществлял лично сам префект претория Иллирика. Все наместники имели административную и судебную власть, но, как правило, были лишены права командовать военными частями.

Верховным главнокомандующим был сам император. Император, двор и вся центральная администрация находились в столице. Дворец по традиции охранял вооруженный отряд придворных евнухов-спафариев («мечников»)[11], подчиненных старшему евнуху. Кроме того, император Зенон создал дополнительный отряд (схолу) из 300 воинов для охраны императора. Это были т. н. экскувиторы («караульные») под командованием особого комита, подчинявшегося лично императору. На протяжении VI в. комит экскувиторов обычно являлся наследником престола. Еще раньше, в начале IV в., император Константин расформировал прежнюю преторианскую гвардию, заменив ее новой гвардией из семи дворцовых схол по 500 воинов каждая, из числа которых были выделены 40 привилегированных гвардейцев в качестве личной охраны императора — т. н. кандидаты. Схолы располагались в Константинополе и в городах на азиатской стороне Проливов недалеко от столицы — в городах Никомедия, Кий, Пруса, Кизик, Котией и Дорилей. В мирное время схолы подчинялись гражданской администрации, а именно магистру оффиций — главному министру, заведовавшему основными гражданскими министерствами (оффициями), во время же войны переходили в подчинение соответствующему военному магистру.

Издревле вдоль границ империи располагались многочисленные военные силы. На протяжении II–III вв. из расположенных вдоль границ частей постоянно откомандировывались лучшие силы — (т. н. вексилляции от лат. vexillum «знамя») для временных походных армий. Со временем вексилляции потеряли связи с материнскими легионами и с 70—80-х гг. Ш в. стали самостоятельными, но только конными, частями. Тогда же походные армии стали приобретать постоянный характер: их уже не распускали по местам своего расквартирования после окончания похода. В 30-х гг. IV в. после реформ Диоклециана и Константина единая прежде армия окончательно разделилась на два класса: (1) на более высокопоставленную походную, или мобильную, армию, называемую в древних текстах комитатом (лат. comitatus «эскорт») или комитатенсами (лат. comitatenses «сопутствующие» императору) и (2) на войска в пограничных крепостях, называемые лимитанами (от лат limes «граница») и рипариями (лат. «прибрежные»), под командованием дуксов (лат. dux «военный вождь»). У каждого из императоров-соправителей теперь была своя походная армия, свой комитат. При Константине комитат был реорганизован, дополнен новыми частями и поставлен под командование магистра (лат. magister «начальник») пехоты и подчиненного ему магистра конницы, а также региональных военных комитов (лат. comes «спутник» императора). Со времени Констанция II региональными армиями вместо комитов стали командовать региональные военные магистры. Тогда же, не позже 360 г.,[12] при реорганизации походной армии из комитата в качестве привилегированной его части были выделены палатины (лат. palatini «дворцовые»), хотя некоторые исследователи и считают, что палатины возникли раньше — при Константине Великом, из расформированных преторианцев и гвардейской кавалерии, или же позже — при Валентиниане. Несмотря на свое название, палатины никогда, видимо, не были дворцовым войском, но лишь составляли высшую категорию мобильной армии, наподобие гвардейских частей современной советской/российской армии (от исп. — итал. guardia «охрана (правителя)»). Затем, когда после поражения и гибели в 364 г. в походе на персов императора Юлиана империя уступила Ирану часть территории, выведенные оттуда пограничные части были включены в походную армию под названием псевдокомитатенсов («мнимо-походных»). После завершения неудачной войны с персами для восполнения потерь новые императоры, братья Валентиниан и Валент, разделили каждый полк походной армии на две части — «старшую» и «младшую» (séniores и juniores). Старшие перешли к старшему брату, Валентиниану, а младшие — к младшему, Валенту. При этом были сохранены их старые названия (например: Equités Batavi séniores и Equités Batavi juniores), a численный состав каждой из новых половинок был доведен до нормы.[13]

С такой армией империя провела на протяжении IV в. не одну войну с внешними врагами. Иногда римские армии сражались друг с другом — тогда, когда либо не было согласия между правящими императорами-соправителями, либо же появлялся узурпатор — император-самозванец. Такие войны были, возможно, наиболее тяжелыми и кровопролитными, ведь здесь римской армии противостоял практически ничем не отличавшийся противник. Так, в битве около города Мурса в провинции Паннонии Второй 28 сентября 351 г. во время войны между императором Констанцием II и узурпатором Магненцием участвовало 80 000 и 36 000 солдат, соответственно, из которых на поле боя осталась почти половина (54 000). Но самым опасным противником было персидское войско, не только не уступавшее, но во многом и превосходившее римлян. Примером может служить прекрасно подготовленный восточный поход императора Юлиана. Юлиан перешел Евфрат с 65 000 лучших солдат империи 5 марта 363 г. Возможно, в это число не входят еще 30 000 воинов вспомогательного корпуса, производившего отвлекающий маневр на севере. В таком случае, общая численность войск походной армии Юлиана достигнет почти ста тысяч. Он с легкостью прошел по стопам своих предшественников, императоров Траяна, Люция Вера, Септимия Севера, Кара и Галерия, до столицы персов Ктесифона. Тут римляне наконец-то столкнулись с царским войском и не только были вынуждены отказаться от осады столицы, но начали быстрое отступление вверх по течению Тигра. Причиной тому были полностью разоренные земли позади, отсутствие тылового обеспечения и связи с войском, действовавшим на севере, слабость римской конницы. Несмотря на то что римская пехота не раз отражала атаки врага, чтобы завершить достигнутое разгромом основного войска персов, сил у Юлиана не было. 26 июня походные колонны римской армии едва выдержали решительную атаку врага по всему фронту. Тогда персидские катафрактарии и пехота со слонами чуть было не прорвали фронт римлян. В возникшей суматохе был убит и сам Юлиан. Спустя полтора месяца римляне с трудом добрались до своих пределов, и по условиям заключенного мира империя уступила Ирану значительные территории. Дело было, скорее всего, не в численности войск, а в их качестве: для длительного преследования потерпевшего поражение врага на просторах Месопотамии нужна не столько римская пехота, сколько массы конницы восточного образца. А их-то и не хватало в традиционной римской армии.

Внешние враги обычно численно во много раз превышали военные силы римлян, но рациональное командование и более высокие организация и дисциплина римской армии обычно компенсировали численное превосходство врага. Так, в 357 г. император Юлиан с 12-тысячным войском разбил у города Аргенторат (совр. Страсбург) 35-тысячное войско вторгшихся в Галлию аламаннов. Потери сторон составили при этом 247 и 8000[14] человек, соответственно. Весной 378 г. император Грациан во главе походных сил галльской префектуры (не больше 20 000 воинов) разгромил у местечка Аргентовария на полпути между Аргенторатом (совр. Страсбург) и Базилией (совр. Базель) большое войско аламаннов (от 40 000 до 70 000, по разным оценкам современников), из которого спаслись только 5000 варваров, а 30 000 остались на поле боя.[15] 23 августа 406 г. около этрусского городишка Фэзулы magister peditum Запада Стилихон во главе 20—30-тысячного войска разгромил, как сообщают древние, более чем 200-тысячное войско варваров (готов, сарматов, аланов, квадов), вторгшихся на территорию империи под командованием вождя Радагайса. При этом от трети до половины из них остались лежать на поле боя, остальные были взяты в плен. Из числа последних 12 000 знатных бойцов были приняты на римскую службу.[16]

Не всегда, впрочем, действия римской армии были столь удачны, иногда дело доходило и до настоящих катастроф. Наиболее крупное поражение позднеримская армия понесла 9 августа 378 г. недалеко от фракийского города Адрианополя. Тогда истомленная долгим переходом восточноримская армия под командованием императора Валента с марша, едва успев построиться в боевые порядки, вступила своим правым флангом в бой с поджидавшими ее около своего лагеря готами. Застрельщиками здесь был конный авангард — схола сагиттариев и схола скутариев под командованием Бакурия и Кассиона. К несчастью для римлян именно в этот момент неожиданно для них на ближайших холмах появилась конница — готская и союзная аланская — под командованием Алатея и Сафрака. Она с ходу, «блеснув, словно молния, вблизи высоких гор», понеслась на римлян в стремительной атаке «с такой скоростью, какую только можно было развить на такой небольшой дистанции», и «расстроила все стремительной рукопашной» (Amm. Marc. XXXI, 12, 17). Современные историки считают, что атака готской конницы была направлена на левый фланг римлян, однако текст Аммиана Марцеллина, чье сочинение является единственным источником по этим событиям, не требует именно такой реконструкции. Следует учесть, что конница в ту эпоху предпочитала атаковать врага, обходя его справа — так, чтобы подставить ему свой левый фланг, прикрытый щитами.

Следовательно, возможны два вида атаки: (1) по краю левого фланга противника с заходом к нему в тыл и (2) по фронту противника, начиная с его правого фланга с переходом к центру и его левому флангу. О какой-либо попытке готской конницы зайти в тыл римлянам в самом начале сражения Аммиан не говорит ни слова. Более того, после этой сокрушительной атаки конница варваров вообще больше не фигурирует в тексте Аммиана. Создается впечатление, что, выполнив свою основную задачу, она отошла с линии атаки. Бой к моменту появления готской конницы завязался только на правом фланге римлян и именно его ход, судя по тексту Аммиана, расстроила атака готской конницы. Поэтому текст Аммиана следует понимать скорее так (см. Приложение):[17] готско-аланская конница, вооруженная преимущественно длинными пиками, мечами и, возможно, щитами, атаковала выдвинувшийся правый фланг римлян, уже вступивших в бой с готами. Опрокинув или отрезав его от основных сил, она, скорее всего, прошла вдоль всего фронта римлян, расчищая от легкой пехоты противника место для атаки своей пехоты. После этого конница Алатея и Сафрака должна была укрыться на правом фланге готов и, совершив разворот, изготовиться к следующей атаке, в ходе которой она, возможно, разгромила на этот раз уже левый фланг римлян. Разгром римского левого фланга постепенно перешел в общее поражение и гибель двух третей войска. Причиной катастрофического поражения в этой битве были не только стратегические ошибки Валента, но и, несомненно, стратегическое и тактическое превосходство конницы готов и алан над римской кавалерией.

Адрианопольская катастрофа должна была произвести сильное впечатление на военную элиту империи и привести к пересмотру всей военной доктрины империи. Уже спустя несколько лет в трактате военного теоретика Вегеция,[18] ратовавшего за восстановление в армии старых порядков, о коннице будет написано следующее: «Хотя (за последнее время) вооружение всадников улучшилось по примеру готов и алан, пехотинцы продолжают быть обнаженными» (Veg. mil. I, 2). «О коннице существует множество предписаний, но, поскольку этот род войска продвинулся и в традиции упражнений, и родом оружия, и в том, что касается качества лошадей, я не думаю, что что-то можно почерпнуть в книгах, так как достаточно и современных знаний» (III, 26). Видимо, после 378 г. римляне стали активно перенимать у варваров опыт ведения мобильного боя с использованием больших масс конницы: пикинеров — по образцу готов и алан, лучников — по образцу гуннов. При этом были заимствованы новые виды оружия (хуннский лук, защитное вооружение), новые породы лошадей, тактические приемы и соответствующие им упражнения. В тексте более позднего военного трактата Псевдо-Маврикия сохранилось описание конных упражнений, восходящее к какому-то сочинению приблизительно IV–V вв. В нем описывается пять видов упражнений: «скифское», «аланское», «африканское», «иллирийское» и «италийское». Возникновение некоторых из них (скифского и аланского), судя по их названиям, вполне может восходить к событиям конца IV в.[19] «Скифское» упражнение сводится к охвату противника двумя флангами с последующим окружением и круговым вращением вокруг него против часовой стрелки. Скорее всего, этот прием предназначен для атаки конными лучниками гуннского типа: в трактате Псевдо-Маврикия под «скифами» обычно подразумеваются кочевые народы европейских степей.[20] «Аланское» упражнение состоит в линейной атаке тремя отрядами тяжелой конницы с поддерживающими их на флангах каждого отряда группами легких всадников. При этом легкие всадники совершают периодические маневренные наскоки на врага, выезжая и снова возвращаясь в строй всего войска. Не исключено, что именно такой тактикой и пользовались аланы.

Необходимость основательного изменения теории и практики конного боя назрела уже давно — наверное, еще во времена Лициния Красса и Марка Антония, в I в. до н. э. Классическим примером здесь может быть поражение Красса при Каррах в Верхней Месопотамии в 53 г. до н. э., когда неповоротливая римская пехота и слабая конница союзников оказались беспомощными перед великолепными парфянскими конными лучниками и закованными в броню катафрактариями. Последующие повторяющиеся поражения на восточном фронте и хроническая неспособность империи покорить Месопотамию на протяжении нескольких веков, казалось бы, только подтверждали тот очевидный факт, что традиционная римская военная доктрина с опорой на массы пехоты, разработанная в период Самнитских и Пунических войн, принципиально неприменима за пределами Западной Европы и Средиземноморья. Многие императоры пытались реформировать армию и усилить конницу: особенно в этом преуспели Галлиен и Аврелиан. Но новые идеи пробивали себе путь с трудом, и периодически на протяжении истории римской империи случались откаты назад к тактике и стратегии классического времени: так было при Каракалле (воссоздание им македонской фаланги), при Диоклециане, за это ратовал и Вегеций. В результате такого консерватизма снова и снова возрождались крупные пехотные части, а коннице вновь отводилась вспомогательная роль на флангах. Римские армии терпели периодические поражения от конницы Ирана, императоры гибли или попадали в плен, империя вынуждена была уступить часть своих владений на Востоке… Но, тем не менее, архаистическо-классицистические настроения в среде римской военной элиты по-прежнему были сильны. Здесь отчетливо видно, что военное дело зависит не столько от логики ведения боя, сколько от общей культурной атмосферы в обществе.

После катастрофического поражения под Адрианополем 9 августа 378 г. возникает ситуация, когда становится возможным кардинальным образом изменить отношение к коннице. Тогда-то, судя по всему, и заимствуется опыт конных гуннских лучников и гото-аланских пикинеров. «Скифское» и «аланское» упражнения Псевдо-Маврикия, скорее всего, и восходят к годам после Адрианополя.[21] Тогда же император Феодосий перестраивает походную армию Востока и перегруппировывает ее, видимо, снова перетасовывая части. Теперь при восточном императоре вместо двух родов войск — пехоты под командованием магистра пехоты и конницы под командованием магистра конницы— есть две равнозначные мобильные армии, называющиеся презентальными (или «присутственными» — от лат. in praesenti imperatoris «в присутствии императора») и включающие каждая в свой состав как кавалерию, так и пехоту. При этом статус конницы стал выше статуса пехоты. Произошли и другие изменения. Так, во время борьбы с вторгшимися в империю варварами некоторые части лимитанов из заальпийской и североиллирийской зоны были включены в походную армию на правах псевдокомитатенсов. В результате в составе каждой походной армии оказались части самого различного вида. На 401 г.[22] мобильная армия Восточной империи имела следующий вид (см. табл. 1).

Однако, несмотря на реформы, своей должным образом обученной легкой конницы римлянам, видимо, не хватало: редкий римской воин мог сравниться в искусстве езды и стрельбы с кочевником, проводящим всю жизнь в седле. Поэтому, начиная с 394 г. и далее до 439 г. при видных военачальниках (Стилихоне, Аэции и других) рядом с регулярными римскими войсками всегда имеются отряды гуннов-наемников, не раз в деле демонстрировавших свое военное мастерство. В первой половине V в. римская армия, казалось бы, наконец увеличила роль конницы, но в 70-х гг. V в. мы вновь видим прежнюю структуру армии на Балканах (см. гл. 4).

Таблица 1

Мобильная армия Восточной империи

Катастрофические поражения и неудачи, случившиеся в конце IV и в середине V в., конечно, подтолкнули консервативную римскую военную элиту к пересмотру устаревших принципов ведения войны. Тем не менее процесс пересмотра шел медленно, и вплоть до конца V в. главным родом войск оставалась пехота. Только реформы VI в. наконец-то изменят положение, роль пехоты станет с этого времени вспомогательной, основная же тяжесть боя ляжет на плечи конницы.

Итак, к концу V в. империя теоретически должна была располагать значительными походными силами, делившимися на презентальные и региональные армии. В VI в. в ближайших к столице городах базировались две главные армии империи, презентальная Первая и презентальная Вторая. Во главе каждой из них стоял главнокомандующий — презентальный магистр, подчинявшийся непосредственно императору. Кроме того, во время похода к силам той или иной презентальной армии часто присоединялись местные региональные армии, базировавшиеся в регионах: в префектуре Иллирик, в диоцезе Фракия, в диоцезе Восток. Юстиниан добавил к ним еще и Армению. Во главе каждой из этих трех (четырех при Юстиниане) региональных армий стоял региональный военный магистр, например магистр Фракии. Все эти походные силы включали в себя как конные, так и пехотные части. Они принадлежали к различным по статусу, происхождению и структуре категориям войск, называвшихся (в порядке от высших к низшим) по степени приближенности к особе императора — палатинами, комитатенсами и псевдокомитатенсами; в зависимости от типа части — вексилляциями, легионами и ауксилиями.

Традиционно считается, что Диоклециан разделил все вооруженные сухопутные силы на более мобильную походную (комитатенсы или комитат) и более привязанную к району службы пограничную армии (лимитаны и рипариенсы). С этого момента на частях, стоявших вдоль границы, лежала лишь задача по организации слежения за границей и отпора сравнительно слабому врагу. В случае же вторжения более крупных сил к лимитанам должны были подходить на помощь части походных армий, что, впрочем, случалось далеко не всегда. Зато облегчались сборы походного войска и осуществление похода, т. к. если походное войско отсутствовало в регионе его постоянного расквартирования, там оставались заранее готовые к отражению врага отряды лимитанов. Впрочем, при обычной нехватке войск в походную армию временно включались и местные лимитаны, как своего рода временные псевдокомитатенсы. В результате пограничные части в VI в. по своим боевым качествам мало чем отличались от частей походной армии и участвовали наравне с последними в наиболее крупных битвах эпохи в регионах, соседних с местами их дислокации. Различие же между лимитанами и мобильной армией в основном относилось к их престижу и оплате. В науке господствует представление,[23] что пограничные войска на протяжении всей поздней античности были расположены исключительно вдоль линии приграничной дороги, проходившей по окраине пустыни (сирийской или египетской) или же по берегу реки (Дуная, Евфрата). В таком случае, позднеримский лимес[24] являлся тонкой оборонительной линией, которой было не под силу контролировать границу. Однако если такое положение дел и имело место в IV в., то, по крайней мере, во времена императора Юстиниана империя уже обладала глубоко-эшелонированной системой приграничных укреплений, связанных друг с другом многочисленными радиальными и двумя-четырьмя окружными дорогами.[25] Во главе пограничных округов стояли дуксы,[26] подчинявшиеся непосредственно императору. Пограничный округ обычно соответствовал пограничной провинции. Соответственно, мы знаем дуксов провинций Мезии Второй, Скифии (обе вдоль Дуная), Аравии. Распределение частей по дукатам восточной части империи на VI в. мы не знаем, зато по тексту Notitia dignitatum легко реконструируется положение на начало V в. (см. табл. 2) Распределение частей по границам было различным и определялось не только историей административных структур, но и географическим рельефом и типом противника, находившегося по ту сторону границы. Так, на восточной границе и в Египте было много отдельно расквартированных кавалерийских ал. Это, видимо, было вызвано необходимостью перехвата летучих конных отрядов противника. На восточной же границе с арабами и Персией были сосредоточены значительные массы кавалерии иллирийского или местного происхождения (équités illyriciani, équités indiginae), что также связано со значительной ролью конницы в войске противника. Действительно, по Прокопию Кесарийскому, отряды лимитанов во главе с дуксами принимали активное участие в решающих сражениях на Востоке. Это показывает, что ситуация VI в. мало чем отличалась от времени столетней давности, когда была составлена Нотация. Кавалерийские «клинья» (cunei) представлены практически только на Дунае, в то время как другие типы конных частей здесь почти отсутствуют. Легионы и когорты были расположены почти равномерно вдоль всех границ. Но на Дунае когорт меньше, а легионы относятся к классу «береговых» (riparienses), зато к ним тут добавляются ауксилии и отряды, называемые просто «воины» (milites). Примерная численность всех пограничных войск восточной империи на начало V в. — 65 000 на Дунае и 85 000 человек на восточной границе и в Египте.

Таблица 2

Пограничные войска востока империи

Продолжение табл. 2

Окончание табл. 2

Пограничные войска были расквартированы по городам и крепостям, расположенным у границы, и несли охрану и дозор вдоль пограничных дорог и рек. Контроль за границей обычно, видимо, был весьма эффективен, и древние тексты сообщают о задержании на границе иногда даже отдельных перебежчиков. Однако противостоять на границе крупным бандам или армиям лимитаны, конечно же, были не в силах: в таком случае их задачи сводились к обороне укреплений, нанесению мелких ударов по тыловым коммуникациям врага и контролю за численностью, составом и маршрутом вторгшегося противника.

Крупные поражения римских армий приводили к длительной нехватке личного состава: система комплектования армии была такой, что для полного восполнения серьезных потерь требовалось лет десять, а то и больше.[27] Это приводило к периодическому ослаблению обороны империи на конкретных участках границы. Так, в битве под Мурсой в 351 г. между Восточным войском Констанция II и Западным войском узурпатора Магненция из 116 000 участников пали 54 000. Большинство из них, естественно, принадлежали к побежденному 36 000-му Западному войску. Это не замедлило сказаться на обстановке вдоль Рейна, и на протяжении последующих семи лет прирейнские территории разорялись почти постоянными грабежами и набегами аламаннов. Только цезарю Юлиану удалось положить конец этому блестящей победой при Аргенторате в 357 г.

Потери личного состава в битве под Адрианополем в 378 г. были раза в два меньше, чем при Мурсе. Тем не менее император Феодосий провел серию реформ в армии. Нехватку войск попытались компенсировать усиленным набором в армию варваров-федератов или привлечением племенных ополчений союзных народов. Одновременно этим же путем решалась и проблема слабости конницы. Такие варварско-римские армии на практике показали свою эффективность. Так, с помощью такого сборного войска из регулярных римских частей, частей готских федератов и отрядов союзных гуннов[28] в трех кровопролитных сражениях Феодосий победил двух западных узурпаторов: Магна Максима у городов Сисция и Петовион в 388 г. и Евгения у реки Фригид в 394 г. При этом в 394 г. варварские отряды приняли на себя основную тяжесть битвы, понеся огромные потери. В 402 г. Стилихон, используя кроме римлян также и варваров, победил войско везиготов Алариха в битве при Полленции, а в 406 — наголову разбил Радагайса. И хотя в 425–439 гг. при знаменитом Аэции произошло некоторое возрождение западно-римской армии, однако значительную долю войск, находившихся под командованием римского полководца, и теперь составляли отряды союзных варваров или варваров, завербованных по федератскому договору. Классическим примером битвы, в которой на стороне Рима сражались не только римские регулярные войска, но и союзные варвары, является битва народов на Каталаунских полях в 451 г. Тогда союзное римско-варварское войско полководца Аэция нанесло поражение войску Аттилы, состоявшему из отрядов гуннов, гепидов, остроготов, маркоманнов, свевов, квадов, герулов, ругов, скиров, тюрингов, бургундов, части франков и части аламаннов. Под командованием Аэция там сражались, кроме римских регулярных частей на левом фланге, также и собранные специально для этого по призыву императора и поставленные в центр и на правом фланге отряды тех варварских народов, вожди которых попросили до этого убежище от гуннов на территории империи: это были народ визиготов и группы франков, бургундов, саксов, алан и аламаннов. Поскольку ситуация была экстраординарная, то от этих народов были собраны не отряды федератов под командованием римских офицеров, а национальные ополчения под началом их собственных племенных вождей. В дальнейшем, однако, выяснилась отрицательная черта такой практики: варварские вожди, не будучи полностью отделены от своих соплеменников, все больше норовили использовать их в борьбе за власть внутри империи. Это привело в конце концов к смещению в 476 г. последнего западноримского императора одним из варварских вождей по имени Одоакр. Восточная же часть империи пошла иным путем.