Секс в другом городе

Глава вторая

Несмотря на неодолимое желание выступить в роли миссис Беннет и добровольно заточить себя в комнате, жизнь должна продолжаться. В течение следующей недели я красила свою новую комнату в солнечно-желтый, ошибочно полагая, что яркий цвет поднимет мне настроение, по вечерам тупо пьянствовала в одиночестве, объедалась всякой дрянью, потом вообще отказывалась от пищи, а мое настроение менялось по сто раз на дню.

Макс, должно быть, слегка удивился, обнаружив, что в доме нет ничего, напоминающего о моем пребывании.

Если поначалу он звонил по нескольку раз в день, причем все его звонки остались без ответа, то теперь он вообще прекратил попытки связаться со мной. Раньше я с ужасом смотрела на мобильный телефон, если на дисплее высвечивался его номер, теперь мне не давало покоя его молчание.

И не только это. Макс должен был знать, где я, но он и не подумал приехать. Я твердо решила, что не хочу возвращаться к нему, но было бы неплохо получить шанс сказать ему это лично. Я была уверена, что он как согрешившая сторона обязан дать мне возможность сказать, какой он нехороший ублюдок.

Этот сценарий помогал мне длинными, одинокими ночами, когда я лежала в огромной двуспальной кровати, уставившись в свежевыкрашенный потолок, пополнив ряды несчастных, страдающих от бессонницы.

В моих мечтах Макс полз по улице на коленях, слезно умоляя меня дать ему еще один шанс, признаваясь во всех грехах и превознося меня до небес, унижаясь в отчаянном стремлении заполучить меня обратно. У этого сценария было несколько концовок, по большей части обыгрывавших, как я выливаю из окна ему на голову какую-нибудь гадость и уничтожаю его надежды небольшой искрометной речью — сокрушительно умной, после которой он всю дорогу домой будет корить себя за свою непростительную, всеобъемлющую глупость.

Я знаю, что раньше мне не хотелось выяснения отношений, но теперь мне стало казаться, что оно имело бы мощный оздоровительный эффект.

Когда я не сидела, уставившись на телефон в ожидании звонка, одновременно отчаянно желая, чтобы этого не произошло, я обзванивала друзей и родственников, сообщая о положении дел и о своем новом временном адресе.

Это было непросто. Я не знаю, как говорить такие вещи, а мои собеседники не знали, как реагировать. Все вели себя очень мило и сочувственно, но как только речь заходила о Максе, я начинала бесноваться, источать яд, богохульствовать и закатывать глаза.

Существуют открытки с текстом для всех мыслимых случаев. Почему я не могу купить подходящие, вроде тех, которые рассылают приглашенным на день рождения? «С радостью приглашаем на вечер по случаю расставания Алекс и Макса Монткрифа. Захватите с собой бутылку вина».

Я даже отважилась позвонить маме. Как ни странно, она, оказывается, считала Макса настоящим сокровищем. Я не смогла справиться с ее огорчением, как, впрочем, и со своим.

В пятницу вечером я впервые решила прервать свое заточение.

Брат пригласил меня к себе на ужин. То, что я согласилась, красноречиво говорило о моем состоянии на тот момент. Джем так же хорошо готовит, как слон в ластах бьет чечетку. Я успокоила себя тем, что он хороший собеседник и выпивки у него всегда достаточно, пусть даже приготовленные им блюда не пригодны для еды.

Кроме того, мне казалось, что, если я хорошо сыграю свою патетическую роль, он замолвит за меня словечко перед мамой. Я прибыла к перестроенному складу, где он занимал квартиру на втором этаже, около восьми вечера и нажала кнопку интеркома. Это было мое первое появление на людях с прошлых выходных.

— Алло, — послышался сквозь треск голос моего брата.

— Это я.

— Кто я?

— Кончай дурить и впусти меня. Джем.

С тех пор как он после продолжительных отношений расстался со своей подругой, Джем превратил свою квартиру в храм утонченной изысканности. Это были апартаменты с паркетным полом и высокими потолками, из тех, что требуют минимализма и множества свечей. Квартира Джема мне всегда нравилась, но теперь, когда я сама стала практически бездомной, меня охватило чувство, очень похожее на зависть.

Как обычно, в порыве братской любви он заключил меня в медвежьи объятия и запечатлел на щеке смачный влажный поцелуй. Не знаю, чему он радовался — мне или двум бутылкам австралийского белого, которые я держала, по одной в каждой руке, как алкогольные костыли.

— Как поживаешь, сестренка?

В его голосе звучала та же заботливая нотка, что и у всех моих собеседников в последнее время, как будто я выздоравливаю после тяжелой болезни или что-то вроде этого.

Я молча пожала плечами. Прошло всего шесть дней, и я чувствовала себя как кусок дерьма, на который наступили здоровенным башмаком. Большую часть времени я провела в слезах, разрываясь между страстной ненавистью и страстной любовью. Выносить приступы ненависти было проще. Можно испытать большое облегчение, выкрикивая «Ублюдок! Ублюдок! Ублюдок!» как можно громче и не останавливаясь, как мантру. Это куда эффективнее, чем перебирать старые фотографии, где вы вдвоем и предположительно влюблены друг в друга, или переводить на носовые платки двадцать второй по счету рулон бумажных полотенец.

Из кухни доносились подозрительные миазмы. Происхождение их было мне неизвестно, и не хотелось бы строить догадки, а спросить я не осмелилась, на случай если источник запаха мне предложат сегодня за ужином. Оставалось надеяться, что наш обед не совпал с днем, когда Джем кипятит свое нижнее белье, потому что пахло похоже.

Засунув мои бутылки в холодильник, он достал оттуда уже охлажденную бутылку белого совиньона и пару бокалов и поставил их на стол в углу обширной гостиной, который всегда сервировал к обеду.

— Ну и как ты теперь поживаешь? — повторил он.

— Ты уже спрашивал.

— Ага, а ты не ответила.

Зазвонил интерком.

— Спасена. Кто-то еще придет на ужин? — Я попыталась изобразить энтузиазм, хотя сегодня вряд ли могла стать душой компании.

— Нет, — усмехнулся Джем, — это сам ужин.

Слава богу! Ужин из ресторана, а не плоды экспериментов моего братца. Мой желудок, который после субботней сцены в спальне завязался узлом, слегка расслабился и решил, что по прошествии недели он, пожалуй, в состоянии принять нормальное количество еды. Я похудела на три с лишним кило за шесть дней диеты, состоящей из пищи, богатой калориями, но имеющей низкую питательную ценность. Я не жалуюсь. В моем возрасте всегда приятно слегка сбросить вес, не отказываясь от традиционных удовольствий в виде шоколада, алкоголя и обожаемых мною бельгийских булочек со сливками и лимонной крошкой, которых в понедельник вечером я проглотила четыре штуки подряд.

Джем проскакал вниз по лестнице и вскоре вернулся с двумя большими пакетами из коричневой бумаги, покрытыми пятнами жира.

— Хватай! Судя по твоему виду, тебе это нужно. Ты похудела. Выглядишь слишком тощей и голодной. Это непривлекательно.

— А кому нужна моя привлекательность? — сердито буркнула я.

— Тебе и нужна. И теперь больше, чем когда- либо, если ты хочешь залучить в свои сети очередного зазевавшегося парня. — Он пытался развеселить меня, но я не могла заставить себя рассмеяться.

Он ждал. Я по-прежнему стояла с каменным выражением лица.

— Послушай, я знаю, что сейчас тебе больно, но нужно двигаться дальше, Алекс. — Он перестал выгружать коробки из пакета на стол и, нахмурившись, взглянул на меня строго, но взволнованно.

— Прошло всего шесть дней. Я думаю, мне понадобится чуть больше времени, чтобы прийти в себя, тебе так не кажется?

— Да, гораздо больше, если будешь продолжать в том же духе. Вы ведь не собираетесь воссоединиться?

Он скрутил пустые пакеты и направился в сторону кухни.

— Кто знает, — с сомнением протянула я, следуя за ним по пятам.

Нога Джема застыла на педали мусорного ведра.

— Нет, скорее всего нет, — уступила я. — Я никогда не смогу снова доверять ему.

— К тому же ваши отношения вообще были не такими уж радужными.

Я кивнула.

— В таком случае, садись на свой велик, дорогуша, и возвращайся домой.

— Как ты, когда ушла Элисон?

— Вроде того.

Он достал из духовки подогретые тарелки и во главе нашей маленькой процессии вернулся к столу.

— Как тебе удалось вернуться к жизни?

Я уселась на деревянное сиденье.

— Жизнь продолжается, — философски заметил мой брат. — Кроме того, я люблю себя. Когда отношениям приходит конец, чаще всего начинаешь задаваться вопросом: «Что со мной не так?» Я легко мог начать грызть себя, когда ушла Элли… Но в этом никто не был виноват. Мы оба хорошие люди, просто нам не было хорошо вместе.

Скажу по секрету, что мой брат гукает, ковыряет в носу, громко рыгает, ест на завтрак холодную еду из соседнего кафе, носит одну пару носков по три дня, может разрушить произведение кулинарного искусства от Антона Мозиманна {известнейший английский шеф-повар}, признает, что смотрит «Пляжный патруль» из-за сисек и задниц, и все равно умудряется себе нравиться!

— Тебе не нужно быть совершенством, чтобы быть хорошим человеком, — говорит Джем, как будто он прочел мои мысли.

— Ты уверен?

— А у тебя есть другая теория совершенства, которая может сравниться с моей? — Он открыл очередную бутылку вина и наполнил мой бокал. — Совершенство это очень общее понятие. Каждый совершенен по-своему. У всех разные идеалы. Определись с качествами, которые важны для тебя. Старайся им максимально соответствовать, и будешь довольна собой. Что бы ты ни делала, не пытайся соответствовать чьим-то чужим идеалам. Потому что, если тебе это не удастся, ты будешь чувствовать себя несчастной неудачницей. Если кто-то стоит твоей любви, он будет любить тебя такой, какая ты есть, даже если ты ешь на завтрак луковое рагу или пердишь в постели так громко, что просыпаешься вся в обсыпавшейся штукатурке.

Он действительно читает мои мысли.

— Тебе нужно научиться жить в ладу с собой, тогда ты будешь ладить с другими, а они — с тобой.

Я никогда не подозревала, что мой брат такой философ.

— Возможно, сейчас ты так не думаешь, но ты обязательно встретишь кого-нибудь еще. — Он обнадеживающе улыбнулся мне и начал выкладывать на тарелки рис из коробки. — У каждого есть больше чем один шанс. Я не верю во всю эту чушь: «Настоящая любовь бывает только раз в жизни». Ты встретишь кого-то еще и снова влюбишься. Просто ты будешь любить по-другому. Не меньше, а просто иначе. Подожди, скоро ты поймешь, что я имею в виду. А может ты встретишь того, кто даст тебе понять, что Макс не был твоей первой настоящей любовью…

— Ты так думаешь?

— Я знаю. — Он опять наполнил мой бокал.

— А как у тебя дела на любовном фронте? — Я попыталась увести разговор в сторону от моей персоны.

— Ну, я работаю над небольшим проектом. — Он загадочно улыбнулся.

— Ах, вот как? И кто же этот небольшой проект?

— Ну, это не то чтобы кто-то, скорее, это коллектив.

— Что?

Либо Джем планирует оргию, либо объяснений явно недостаточно. Вид у него жуликоватый, и он слишком внимательно изучает содержимое своей тарелки. Мои подозрения насчет оргии усиливаются.

— Что ты затеял, Джереми?

Я исподлобья смотрю на него, пытаясь угадать, что за секрет прячется в этих смеющихся темных глазах.

— Ты собираешься съесть что-нибудь, или как?

Кажется, все внимание он сосредоточил на жареных свиных ребрах, которые разгрызает крепкими белыми зубами.

— Тебе не удастся так просто отделаться от меня. — Я ставлю свой бокал с вином на стол и, скрестив руки на груди, сверлю его взглядом. — Ты что-то затеваешь, и я хочу знать, что это.

Джем сдается, откладывает в сторону очередное ребро и слизывает с пальцев густой коричневый соус.

— Только между нами?

— Слово скаута.

— Ты никогда не была скаутом.

— Хорошо, слово вожатого.

— Ты никогда не была…

— Да знаю, знаю, — останавливаю я его, — вожатым я тоже не была, но я твоя сестра. Если ты не доверяешь мне, кому вообще ты доверяешь?

Он оценивающе смотрит на меня.

— Только между нами, — опять повторяет он.

Я утвердительно киваю.

Джем еще некоторое время колеблется. А потом расплывается в улыбке.

— Ладно, я покажу тебе. Только никому ни слова, о'кей?

— Почему? Ты ведь не затеваешь что-то противозаконное?

— Не говори ерунду, ничего подобного. Просто у некоторых могут быть… ну… могут быть моральные — если это правильное слово — предубеждения насчет этого.

Я была права, он действительно затевает какую-то оргию.

На время отвлекшись от еды. Джем ведет меня в свою обширную спальню, которую он совместил с кабинетом, установив в углу компьютер.

Джем нажимает кнопку, и компьютер оживает. Он нажимает еще пару клавиш, возит мышью по столу, и на экране появляется длинный список имен, разделенных по каким-то категориям.

— Это еще что? — Я придвигаюсь ближе, мои глаза постепенно начинают различать буквы на ярком экране в полумраке комнаты.

— Это мой хит-лист, — сообщает Джем, с трудом пытаясь сдержать глупую ухмылку.

— Хит-лист?

— Угу. Около четырнадцати счастливиц, которые могут получить шанс разделить со мной одеяло холодной ночью… Или жаркой. В общем, неважно какой, все равно мы будем голыми. Имена расположены в алфавитном порядке, с перекрестными ссылками на телефонные номера, адреса, и около каждого имени проставлены звездочки, в зависимости от того, насколько вероятно, что мои ухаживания увенчаются успехом.

— Хит-лист! — с отвращением фыркнула я. — Тебе стоит переименовать его в бюст-лист! Да я знаю почти всех девушек из этого списка! Честно, Джем, ты самая настоящая шлюха в худшем смысле этого слова.

Он застенчиво улыбнулся.

— Это только первый список.

— Ты хочешь сказать, что их больше, чем один?

— Есть еще список «Б».

— «Б»?

Он исподлобья взглянул на меня и слегка отодвинулся.

«Б» в смысле бляди, — пробормотал он, при этом вид у него был смущенный, но не очень.

Неудивительно, что он предпочел, чтобы нас разделял стол. Стой он чуть ближе, я бы треснула его как следует.

— Я старался охватить все… ну, не все конечно… виды отношений, если ты меня понимаешь.

— Значит, у тебя есть список с претендентками на долгие серьезные отношения?

— Ну, вроде этого.

— И какой же буквой он обозначен? «Д» — душные? Или «Т» — тоскливые?

— Честно говоря, я еще не приступил к обработке. Думаю, стоит пройтись по списку «Б», может, перевести кое-кого из списка блядей на основании ступенчатой системы интервью.

Судя по выражению лица, эта тема его действительно волновала, он абсолютно игнорировал мой осуждающий взгляд.

— Что, вроде «пробуете, потом покупаете?»

Он пропустил мой сарказм мимо ушей.

— Именно так. Видишь, ты ухватила суть. Все отлично продумано, — скромно добавил он, — все девушки расположены в порядке предпочтения, после их имен будут идти комментарии и итоговый рейтинг.

— Их рейтинг!

— Угу. Система довольно сложная. — В его голосе явно слышалась гордость. — Максимальное количество баллов — десять, по одному за индивидуальность, чувство юмора, фигуру, искушенность в любовных утехах…

Он наконец умолк, заметив выражение моего лица.

— Не будь такой старомодной, Алекс, планирование — залог успеха! К тому же все это довольно забавно.

— Забавно?! — Я была потрясена тем, что мой милый, относительно интеллигентный брат составил список из не подозревающих об этом девушек, которых он планировал затащить в постель, оставив при этом место для оценок по десятибалльной шкале. — Интересно, насколько забавным тебе покажется, если какая-нибудь девушка будет оценивать тебя по десятибалльной шкале после секса? Ты обшариваешь комнату в поисках трусов, а она поднимает таблички с баллами.

— Это зависит от того, получу ли я высшую оценку, — усмехнулся он. — Ладно, прекрати, это просто что-то вроде игры. И поверь мне, мысленно в нее играют большинство мужчин. Правда, далеко не все записывают результаты…

Он резко захлопнул крышку ноутбука и, вернувшись к столу с остывающей китайской едой, отправил в рот внушительный клубок лапши.

— Тебе это может казаться забавным, но согласятся ли с тобой девчонки из этого списка? Ты только подтверждаешь мою теорию о том, что все мужчины — лживые, изворотливые крысы, которым очень нравится играть с женщинами в дурацкие игры.

— Все мужчины? Алекс, тебе не кажется, что ты сейчас относишься к мужской части человечества немного предвзято? Мы не все такие, как Макс. Возможно, я и составил какую-то дурацкую таблицу, чтобы веселее коротать одинокие ночи, но, разумеется, я не собирался заполнять ее! Во всяком случае, не полностью. Мне кажется, номеру десять я не очень-то нравлюсь, а номер тринадцать недавно начала встречаться с моим приятелем Мартином…

Я рухнула на стул и невидящим взглядом уставилась на груду нетронутой еды на своей тарелке, пытаясь справиться с унынием, которое то накатывало на меня, то отступало — как лифт, который постоянно вызывают с разных этажей.

— Почему он так поступил, Джем?

Брат положил свою теплую сочувствующую ладонь на мою.

— Потому что он полный идиот, — мягко ответил он. — Знаешь, Алекс, я не хотел говорить тебе раньше, но Макс абсолютно тебе не подходил.

Он посмотрел на меня поверх своего бокала с вином и ободряюще улыбнулся.

— Так что же ты раньше молчал?!

— А ты бы стала слушать? Кроме того, я думал, что будет лучше, если ты сама разберешься с этим. И ты разобралась, так что я был прав.

— Да уж! — Я вся кипела от возмущения. — Но для этого мне нужно было обнаружить его в постели с другой женщиной!

— Ох, да ладно тебе, Алекс, можно подумать, до этого ваши отношения были абсолютно безоблачными! Этот неприятный инцидент просто заставил тебя снять розовые очки и увидеть все в истинном свете.

— Да. — Я отправила в рот холодную креветку. — Скорее всего, ты прав.

— Хей! — улыбнулся он. — Я твой старший брат, я всегда прав.

Я только скептически приподняла бровь в ответ на это возмутительное бахвальство.

— Но что же мне делать? — Я опять сникла. — Я уже не помню, как это — жить самой по себе. Очень странное чувство. Я совершенно выбита из колеи. Я так давно с Максом, что совершенно забыла, что значит быть просто собой.

— Тебе понравится холостяцкая жизнь, это точно. Поверь мне, сейчас ты сомневаешься, но это чертовски весело! Я знаю, о чем говорю. Ты сможешь делать что захочешь, когда захочешь, с кем захочешь и сколько захочешь. И не надо будет ни у кого спрашивать разрешения! Избитая фраза, но думай об этом не как о конце, а как о начале. — Он вновь наполнил наши бокалы и поднял свой, предлагая тост — За то, чтобы мы сами отвечали за себя — и могли пердеть в постели и не извиняться. Твое здоровье!

Решившись на вылазку в пятницу, субботний вечер я планировала провести у телевизора. К сожалению, у моих друзей были другие планы.

— Думаю, тебе стоит немного встряхнуться. — С этими словами Эмма попыталась стащить меня с дивана, на котором я только что удобно устроилась. — Нельзя же вести растительное существование всю оставшуюся жизнь.

— Вчера встряхнулась.

Я поглубже утопила задницу в удобном сиденье дивана Икеа.

— Вечер с Джемом вряд ли можно назвать встряской.

Я проигнорировала ее замечание и сосредоточилась на телевизоре. Пол Дэниелс{ Пол Дэниелс — популярный английский фокусник. Дебби Макги — его жена и ассистентка} как раз засунул усыпанную блестками Дебби Макги в ящик, из которого торчали только ее голова и ноги.

— Мы собираемся где-нибудь перекусить. Ты же это любишь.

Пол распиливал Дебби пополам. Готова поспорить, она с удовольствием поменялась бы с ним местами.

— За ужин платит Серена.

С другой стороны, если он уляжется в ящик, с него свалится парик, к тому же сомневаюсь, что его ноги достанут до отверстий на противоположном конце.

— Послушай, Лекс, может, тебе и нравится сидеть здесь целыми днями, но меня это просто сводит с ума, понятно? Я знаю, что, с тех пор как вы с Максом расстались, прошло слишком мало времени, но нельзя же из-за этого ломать всю свою жизнь.

Интересно, а когда Дебби и Пол занимаются любовью, он бывает сверху? И как тогда держится его парик? По-моему, самое ужасное в сексе, это когда у тебя во рту оказывается волос твоего возлюбленного…

— Алекс! — Эмма просто взревела. — Я ухожу, и ты идешь со мной, нравится тебе это или нет! — Она схватила меня за руки и сдернула с дивана. — Теперь иди, вымой голову, побрей ноги и наложи макияж, — приказала она, подталкивая меня за плечи к ванной. — Я обещала Серене, что мы будем в пабе в восемь, так что пошевеливайся!

— А как же Пол Дэниелс? — взмолилась я.

— Думаю, без тебя его рейтинг снизится на пятьдесят процентов. Давай одевайся поживее. Я позову, если он отпилит ей что-нибудь.

Серене только двадцать три, у нее стройная фигура и длинные светлые блестящие волосы. Такими девушками простые смертные восхищаются с почтительного расстояния. Тем не менее, она просто прелесть, и поэтому ей позволено быть нашей подругой, при условии, что она не будет выглядеть слишком ослепительно, когда мы вместе. К сожалению, даже в потрепанной старой кофте и джинсах, которые превратили бы меня в нищенку, она умудряется выглядеть потрясающе сексуальной. Хорошо, что мы ее любим слишком сильно, чтобы ненавидеть, иначе я бы действительно возненавидела ее.

Мы встретились в нашем любимом старомодном заведении со стенами, сложенными из камней, скрепленных металлическими скобами, как протез. Серена сидела у стойки бара, отражая атаки прыщеватого юнца-бармена. Мы протиснулись сквозь субботнюю толпу бездельников и присоединились к ней.

— Сволочь! — выпалила она, заключив меня в объятия.

— Надеюсь, ты имеешь в виду Макса? — сухо спросила я.

— Ты в порядке? — проворковала она, как будто говорила с ребенком, который упал и разбил коленку. Пожалуй, сейчас она предложит мне конфетку, чтобы утешить. Нет, я ошиблась, она покупает двойную водку.

— Боже, мужики такие сволочи! — повторила она, в то время как мы продирались наружу в залитый солнцем сад.

Она сказала это очень громко, не обращая внимания на многочисленных представителей противоположного пола, поглощающих пиво вокруг нас.

— Это точно, — с энтузиазмом согласилась Эмма.

Получив в свою очередь от Серены большой бокал с водкой, колой, лимоном и льдом, она скользнула вслед за мной на хлипкую длинную скамью.

— Не могу поверить, что Макс так поступил.

— А я могу. — Эмма презрительно выплюнула кубик льда.

— Это, наверное, было ужасно, вот так наткнуться на них.

— Да уж, в моей жизни были моменты получше. — Я не поднимала глаз от стакана.

— Тебе необходим новый кадр, — заявила она не терпящим возражений тоном. — Я всегда говорила, что лучший способ избавиться от мужчины — завести другого.

— По-моему, ты только что заявила, что все мужчины сволочи. Кроме того, я не хочу никакого другого мужчину. Последний оставил у меня во рту неприятный привкус.

— М-м-м… — Серена надорвала пакет чипсов со вкусом бекона и задумчиво уставилась на меня. — Знаешь, не хотела этого говорить, но я никогда не считала его подходящей парой для тебя, — выдала она наконец с полным ртом чипсов.

Ну вот, и она туда же! Опомнились! Неужели нельзя было раньше сказать, что мы так не подходим друг другу? Или это такой психологический феномен — каждый раз, когда вы расстаетесь с мужчиной, все ваши друзья и члены семьи в один голос начинают твердить, что он все равно вам не подходил?

— Без него тебе будет гораздо лучше. Тебе нужно, чтобы в мужчине было больше… больше… — Серена поглядела вверх в поисках вдохновения, но, видимо, пышные облака не сотворили с ней такого же чуда, как с Вордсвортом {Вордсворт, Уильям (1770–1850), английский поэт-романтик, представитель «озёрной школы»}. — Больше… — повторила она еще раз.

— Больше чего? — поинтересовалась Эмма.

— Ну, не знаю. — Серена сдалась и виновато улыбнулась. — Больше всего, я думаю. Макс был таким эгоцентриком. Он интересовался только той частью твоей жизни, которая касалась непосредственно его. Я хочу сказать, сколько вы были вместе? Три года? Четыре?

— Больше пяти, — жалостливо прошептала я.

— Ну да, пять лет; и я, одна из твоих лучших подруг — правильно? — я видела его раз десять— двенадцать. Да двенадцать самое большее… и этого было более чем достаточно, — добавила она почти неслышно.

Эмма и Серена обменялись таинственными взглядами.

— Что? — Это показалось мне подозрительным.

Они переглянулись снова, потом посмотрели на меня.

— Что такое? — повторила я, уже порядком разволновавшись. — Вы что-то от меня скрываете?

Серена странно улыбнулась и спросила у Эммы что-то о ее работе.

— Эй! — Я повысила голос. — Что это за взгляды? Не увиливайте, я все видела. Это имеет отношение к Максу?

Они опять переглянулись.

— Я жду.

— Тогда я решила не рассказывать тебе об этом… Он был очень пьян. — Серена старательно избегала моего взгляда.

— Рассказывать мне о чем?

— Он приставал к Серене, — выпалила Эмма. — И, конечно, он был пьян… — Она бросила на подругу извиняющийся взгляд. — Но не настолько.

Эти слова прозвучали как пощечина.

— Вы меня разыгрываете? — Я тупо глядела на них с отвисшей челюстью.

Эмма покачала головой.

— Мне очень жаль.

— Когда?

— Когда мы отмечали мой двадцать первый день рождения. — Серена поскребла ногтем облупившуюся столешницу.

— Больше двух лет назад. Какого черта вы молчали?

— Мы решили, что не стоит поднимать шум, — отозвалась Эмма.

— Сейчас мы сказали только для того, чтобы ты поняла — жалеть не о чем.

Я покачала головой.

— Как я могла быть такой дурой?

— Ну… любовь слепа, разве не так говорится? — Эмма обнадеживающе улыбнулась мне.

— Если только это действительно была любовь.

— Ты любила его.

— Может, я просто думала, что люблю.

— Ну что, повторим? — Эмма шарила в сумке в поисках наличных. — Мне кажется, пора выпить еще по одной.

Как только Эмма отошла, Серена положила свою руку с длинными пальцами на мою:

— Прости, Лекс.

— Ты за что просишь прощения?

— За то, что молчала все это время. Теперь мне кажется, что лучше было рассказать.

— Мне тоже. — Я отбросила назад волосы и спрятала лицо в ладонях.

— И Эмма ошибается. Он был такой пьяный, что задницы от головы не отличал. — Видимо, она надеялась, что это меня приободрит.

Я промолчала.

— Ты ведь не будешь теперь меня ненавидеть? — В ее голосе явно звучало волнение.

Я с удивлением взглянула на нее.

— С какой стати я должна ненавидеть тебя? Это же он приставал, ты ведь не давала ему повода… Или давала?

— Нет конечно! — возмущенно выкрикнула Серена. — Лекс, мы дружим с детства, неужели ты действительно думаешь, что я могла так поступить?

— Да нет… прости меня, Рен. — Я опять уронила голову на руки. — Я просто немного выбита из колеи. Не отдаю себе отчета в половине действий, не соображаю, что делаю, говорю, думаю. Я знала, что наши отношения нельзя назвать идеальными, но никогда не подозревала, что он проделывает подобные вещи за моей спиной.

— Мужики могут быть такими ублюдками, — сказала она, задумчиво глядя на Эмму, приближающуюся с новой порцией напитков, — и почему это все сходит им с рук?

— Кому все сходит с рук? — поинтересовалась Эмма, протягивая мне бокал.

— Мужикам. Они ведут себя как хотят. Трахаются направо и налево, и их называют жеребцами. Если женщина трахается направо и налево, ее называют проституткой. — Серена сняла с края бокала ломтик лимона. — Или шлюхой, или потаскухой, или блядью, или…

— Достаточно. Мы представили в общих чертах. — Эмма решила прервать поток откровений.

— Интересно, а вы заметили, что для женщин нет определения, эквивалентного слову «жеребец»?

— Интересно, а есть для женщин определение, эквивалентное слову «женоненавистник»? — спросила я в свою очередь. — Мне кажется, я собираюсь стать одним из них.

— Не все мужчины такие, как Макс. — Эмма попыталась испепелить Серену взглядом. — Ты встретишь кого-нибудь еще, я обещаю.

Думаю, Эмма восьмая, кто говорит мне это. Удивляюсь, что она использует такие избитые фразы.

— Кажется, пока я не хочу кого-то встречать, хотелось бы немного отдохнуть от мужчин. Пару лет буду блюсти целомудрие.

— Тебе нужно немного отдохнуть от Макса. Это совсем не то же самое, помни об этом. — Эмма покрутила лед в бокале. — А что касается целомудрия — фу! Он губил твою сексуальную жизнь последние пять лет — не дай ему погубить ее навеки.

— Грустно, что за всю жизнь у тебя был только один мужчина, — проворковала Серена. — Поэтому ты и не знаешь, чего лишаешься.

— Мне казалось, моногамия сейчас в моде? — Я одним глотком осушила второй бокал и принялась за третий. — Так что я на высоте, или нет?

— Ну не настолько. Ты ведь знаешь, чего хочешь? Тебе нужно добавить в свою жизнь немного безумия, немного страсти. Пощекотать нервы. Просто сходить куда-нибудь, познакомиться с симпатичным парнем и позволить себе легкий, ни к чему не обязывающий акт страсти.

— Ты хочешь, чтобы я спала с мужчиной только из-за секса?

— А почему нет? Они постоянно это делают.

— Но я не могу спать с незнакомым и нелюбимым человеком.

— Мужчины постоянно это делают, — повторила Серена. — Как только они видят привлекательную женщину, тут же берут ее в оборот и тащат в постель, не раздумывая о любви или совместимости.

— Но проблема в том, что женщинам нужны более сильные стимулы. Вряд ли я воспылаю страстью к безмозглому бездельнику, будь он хоть тысячу раз красавцем.

— Да откуда ты знаешь? Ты что, пробовала?

— Прекрасно знаешь, что нет. В этой области я дилетант.

— Вот и не говори о чем не знаешь. На дворе девяностые. В наше время женщины тоже имеют право на удовлетворение сексуальных потребностей.

— Я не уверена, что у меня есть сексуальные потребности.

— Да ты просто спала не с тем мужиком! — Эмма выудила из сумки пачку «Мальборо Лайтс» и предложила нам закурить. — Поверь мне, детка, у всех они есть. Просто нужен человек, который поможет тебе их почувствовать.

Серена помотала головой, отказываясь от сигареты, потом кивнула, соглашаясь с последним предположением. Эмма прикурила и глубоко затянулась:

— Знаешь, Рен часто несет полную околесицу. — Серена возмущенно ахнула. — Да, несешь, — продолжила Эмма, — это факт. Но, думаю, сейчас в ее словах есть смысл. Ты чертовски долго была с Максом. В ваших отношениях было мало хорошего, но ты оставалась с ним, видимо опасаясь одиночества, незащищенности — не знаю. Как бы там ни было, думаю, настало время пожить немного собственной жизнью. Встряхнуться, завести пару интрижек, как сказала Рен. Учись нравиться себе. Развлекайся.

— Думаете, я в одночасье превращусь из фригидной дуры в жрицу свободной любви?

— Ты не фригидная. Тебе это Макс сказал? Боже, Алекс, да не слушай ты этого придурка! Ты просто должна найти себе подходящего партнера, вот и все.

— Ну и как ты это себе представляешь?

— Ничего сложного тут нет. К твоему сведению, мы делим нашу планету с многочисленными представителями противоположного пола. Погляди вокруг. В этом баре полно парней. Город кишит ими. Наверняка среди твоих знакомых найдется хоть один, на которого ты поглядывала с мыслью: «Вау! А я бы не отказалась познакомиться с ним поближе».

— Э-э-э… да нет, знаешь, так сразу никто в голову не приходит.

— Ты что, не знаешь никого, кто бы тебе нравился? — Рен потрясенно воззрилась на меня.

— Ну… Том Круз? — неуверенно промямлила я.

— Да нет, живой человек, — засмеялась Эмма. — Может, кто-то на работе?

— Это исключено! Там одни придурки, и ты это знаешь не хуже меня.

— А Люсиан, ваш курьер? — У Рен загорелись глаза. — Он еще шастал по офису в таких штанах в обтяжку, когда я заходила за тобой.

— Люсиан? — Я закашлялась, поперхнувшись водкой.

— А что ты возмущаешься? Нельзя знать заранее, что кроется за фасадом. Возможно, этот экземпляр не в состоянии поддержать разговор о Прусте, Фаусте и Баухаусе на восьми языках, он, может, и шнурки завязывает с трудом, но вполне вероятно, что он разожжет в тебе пламя страсти за восемь секунд своим языком.

— Не думаю, что я в его вкусе.

— Да почему нет? Алекс, не нужно себя недооценивать. Ты очень привлекательная девушка…

— Вот именно.

— Люсиан предпочитает привлекательных парней, — пояснила Эмма.

— Ну хорошо, — уступила Серена, — пусть не Люсиан. Я просто привела его как пример. Вполне возможно, что тот, кого ты никогда не рассматривала в качестве сексуального объекта, может пробудить в тебе невиданную страсть. Самый лучший секс в моей жизни был с парнем, который преследовал меня месяцами в надежде на благосклонность, при этом меня он совершенно не интересовал. Когда же я наконец перестала бегать и трахнулась с ним, то была просто потрясена. К чему я все это говорю: тебе нужно просто забыть все свои идеи насчет того, что тебе нужно в мужчине, и не делать поспешных выводов. Ты ведь ищешь не партнера для серьезных отношений, который сможет передать свои гены вашим детям и будет развлекать тебя ближайшие двадцать лет. Тебе нужен здоровый, качественный, абсолютно приземленный секс, партнер, который подарит тебе головокружительный оргазм и исчезнет с глаз долой. И кто знает, этот скромный клерк за конторкой, с которым ты никогда бы не показалась на людях, именно для тебя может оказаться богом секса. Говорят, Казанова был далеко не красавец и на пару дюймов ниже Пола Дэниелса, но это ему совершенно не мешало. Выбрось из головы эмоциональную совместимость и просто предайся разврату.

— Ты говоришь как мужчина.

— Ага! Вот именно! Тебе нужно произвести переоценку ценностей. Если тебе нужен мужчина, ты ищешь того, в ком будут все качества, необходимые для длительных отношений. Если тебе нужен секс, нет нужды беспокоиться о том, кем он работает, кто его отец и будут ли у него свои волосы и зубы через пару лет.

— Это физиология, а не чувства, — пояснила Эмма.

— А как вы узнаёте, что он стоит того, чтобы… ну, вы понимаете… пойти с ним? Или вы каждый раз действуете наудачу?

— Все можно определить по глазам. — Серена облегченно вздохнула.

— И по осанке, — внесла свою лепту Эмма. — Конечно, ошибки случаются, но обычно довольно просто понять, будет он хорош или нет.

— Ну, а что скажете о нем? — Я ткнула пальцем в сторону входа в паб.

— О ком?

— О бармене, который нас обслуживал в самом начале.

— Застенчивый и неопытный, — уверенно заявила Эмма.

— Ты думаешь? У него просто слюни текли, когда он разговаривал с Рен.

— Вот именно, никакого самообладания. Он смотрел на ее грудь, а не на лицо. Не лучший способ произвести впечатление на девушку.

— И как это делается? Как можно читать знаки? Или вы просто трахаетесь со всеми без разбора в надежде, что выпадет джекпот?

— Просто, когда ведешь холостую жизнь, начинаешь обращать внимание на такие вещи, — пожала плечами Эмма. — Со временем знаки обретают смысл. Ты начинаешь замечать сходства. — Эмма принялась за очередной ломтик лимона. — Например, когда мужчины врут, у них всегда на лице появляется такое затравленное выражение, глаза бегают, они превращаются в дебилов и занимают круговую оборону. Никогда не замечала такого за Максом?

— Да, постоянно, теперь, когда ты сказала, я это вспоминаю. Позор, что я не додумалась, что это значит.

— А когда мужчина хорош в постели, — продолжила Серена, — у него обычно такой вид — нет, не самоуверенный, самоуверенный человек тоже может оказаться мешком дерьма, — нет, скорее, уверенный в себе на веселый, но спокойный манер. Это трудно описать, но ты сразу поймешь, что я имею в виду, когда встретишь такого.

— И со многими вы переспали? Сколько их было?

— Великолепная семерка, — улыбнулась Серена, выуживая из бокала с колой свой длинный волос.

— Ну, с тобой-то все ясно, — хмыкнула я, глядя на Эмму, которая внимательно рассматривала столешницу и улыбалась сама себе.

— Тебе, может, и ясно, а мне нет. — Внимание Серены немедленно переключилось с меня на Эмму. — Давай колись.

— Мне очень жаль. Не могу раскрыть подобную информацию в силу того, что она может быть использована против меня.

— Но это нечестно. Лекс же знает.

— Лекс знает обо мне много такого, чего ей лучше не знать.

Серена закусила губу в притворной обиде.

— Но я думала, что я тоже ваша подруга? Нечестно скрывать что-то от меня.

Эмма сдалась:

— Хорошо, хорошо… все что угодно, лишь бы видеть тебя счастливой. Восемнадцать.

— Восемнадцать? — Серена изобразила обморок. — Лекси, думаю, тебе нужно внести в свой список еще пару имен, чтобы восстановить баланс. Скажем, можно взять разницу между мной и Эммой — получается, тебе нужно примерно двенадцать.

— Да я не знаю двенадцати мужчин, с которыми мне хотелось бы покувыркаться в постели. Фактически на сегодняшний день даже с одним у меня могут возникнуть сложности.

— Но хотя бы несколько привлекательных парней ты знаешь?

— Да говорю же, сейчас я вообще ни о ком не могу думать. Кроме того, это не в моем стиле. Лучше сделать счастливым одного, чем очаровывать многих.

Серена явно не была со мной согласна.

— Тебе это пойдет на пользу. Ты застряла в тупике, бог знает сколько времени ты убила на тупые унылые отношения с Максом Слабоумным. Вылези ты из своей раковины, прими участие в игре.

— А вот Эмма счастлива. Ты ведь счастлива, Эмз, правда?

Я повернулась к ней за поддержкой. Мне нужно было, чтобы кто-то восстановил мою веру в моногамные отношения. К моему огорчению, она скорчила рожу, которая не очень подходила для обнадеживающего, уверенного выступления, на которое я рассчитывала.

— Не знаю, — пожала она плечами. — То есть я люблю Тео, но иногда… — Она покачала головой. — Я не собираюсь бросать его или что-нибудь в этом роде, но иногда мне кажется, что в жизни должно быть что-то еще. Он отличный парень, вместе мы прекрасно проводим время, но насколько часто мы действительно бываем вместе? Мне кажется, в списке его приоритетов я далеко не на первом месте. А в последнее время, — она поджала губы, — у меня складывается ощущение, что у него кончилась бумага, прежде чем он дошел до моего имени. Нет, Алекс, я думаю, Рен права. Тебе действительно нужно покончить со всем этим и получать удовольствие от жизни. Это пойдет тебе на пользу.

— Если ты такая поклонница подобной философии, почему сама этого не делаешь?

— Алекс, перестань. Мне двадцать восемь, и я переспала с восемнадцатью. Я «сама это делала» последние десять лет. Хотя и без лишнего шума. Приятно, что наши ряды пополнятся еще одним неофитом.

— Неофитами. Я тоже обратилась. — Серена шумно выцедила последние капли колы и стукнула стаканом о стол. — Думаю, пора начать самим контролировать происходящее, на равных вступить в игру. И если мужчины могут играть быстро и независимо, почему мы не можем? Мужчины для нас — открытая книга, и мы можем вырывать из нее по страничке. Будем действовать их методами. Целовать и забывать.

— В койку и на помойку? — засмеялась Эмма.

— Отпердолить и уволить, — фыркнула Серена.

— Вы ведь все это не всерьез? — недоверчиво спросила я.

— Ну, я живу одна… — неопределенно отозвалась Серена.

— А мной давно пренебрегают, — сказала Эмма.

— Ну а ты у нас и вовсе обманутая, — добавила Серена.

— Спасибо, что напомнили, — процедила я.

— Так чего же мы ждем? Мы ведь не стали бы раздавать советы, которым сами не стали бы следовать?

— Ну, я голосую «за», — Эмма ухмыльнулась. — Это куда лучше, чем ждать, когда Тео снова забудет мне позвонить. Какие установим правила? — Она поставила стакан и, опять нырнув в свою необъятную сумку, извлекла ручку.

— Правила?

— Соревнования всегда проводятся по правилам.

— Так это соревнование?

Я переводила взгляд с одной подруги на другую, как болельщик во время Уимблдонского турнира.

— Думаю, это добавит остроты. Скольких мы сможем трахнуть? Сколько разобьем сердец? Теперь определимся со сроками. Посмотрим… Кто поимеет больше всех парней, скажем, за… два месяца? Поглядим, кто покажет лучшие результаты. — Серена определенно разошлась. Мои небольшие сомнения постепенно набирали вес, превращаясь в сомнения куда более значительные. — Победитель получит приз, будут и поощрительные призы: например, тот, кто первый дойдет до двадцати, получит бутылку шампанского или что-нибудь еще.

— Не знаю, как насчет приза. Если ты умудришься трахнуть такое количество мужчин за два месяца, думаю, тебе потребуется медаль и полное медицинское обследование.

— Пожалуй, Серена немного завысила планку, — согласилась Эмз, — но мы можем определить абсолютного победителя… Например, набравшая наибольшее количество очков будет коронована как официальная принцесса флирта. А проигравшая ведет двух остальных участниц в тот чудесный маленький итальянский ресторан на Хай-стрит и оплатит все, что они пожелают заказать. Что скажете?

— Скажу, что лучше опустить этап соревнований и сразу отправиться в итальянский ресторан. — Я озабоченно нахмурилась.

— Отличная мысль, — с энтузиазмом поддержали они, быстро осушили бокалы и вылезли из-за стола.

— Спагетти прекрасно пополняют запас жизненных сил, а этого нам понадобится в избытке, — заметила Эмма, беря меня под ругу и похотливо улыбаясь.

Серена подхватила меня с другой стороны со словами:

— План соревнований можно обсудить и за едой.

— План соревнований? — волнуясь, уточнила я, пока они волокли меня к стоянке такси.

— Да, основные правила игры, — хихикнула Рен.

— Правила игры в «казаки-разбойники», — засмеялась Эмма. — Докажем, что не только они могут быть ублюдками. Берегитесь, парни, девчонки собираются пошалить!