Сексуальные преступления и симбиотические отношения: научное психоаналитическое исследование

Сексуальное развитие развивается через частичные, аутоэротические влечения, которые позже сливаются в своего рода зрелое коллективное образование — генитальную сексуальность. Частичный означает «в отношении части тела» или распространяющнйся из определенных зон тела, таких как рот (оральная зона), анус (анальная зона) или гениталии (фаллическая зона). По словам Фрейда, маленький ребенок — это «полиморфно-перверсное» существо, которое полностью сосредоточено на собственном теле. Из этого «полиморфно-перверсного» кокона должна развиться взрослая (генитальная) сексуальность. Вопрос о том, как мужчины становятся сексуальными преступниками, привлекал внимание многих ученых из различных областей. Известные исследователи, такие как Р. Найт и Р. Прентки (Knight & Prentkv, 1990), составили типологическую классификацию насильников, основанную на совершенном преступлении, явных мотивах и их отличительных особенностях. Для этого они определили характеристики специфических типов насильников. Таким образом, Р. Найт и Р. Прентки выделили: а) случайного насильника; б) компенсационного насильника; в) мстительного насильника; г) преисполненного тотальной яростью насильника; и д) садистского насильника. В типологиях указываются мотивы и поведенческие установки преступников. Для испытуемых, которых обследовали Прентки и Найт, всегда были характерны девиантная форма сексуального возбуждения, прямой перевод напряжения и эмоций в сексуальное поведение (сексуализация), агрессивность, импульсивность, когнитивные искажения, такие как рационализация преступного поведения (например, оправдание мужского доминирования и контроля) и недостаточных социальных навыков. Типологии образуют четкие описания, но не дают никаких дополнительных объяснений относительно этиологии поведения.

Другие эксперты выделяют роль биологических факторов для объяснения поведения сексуальных преступников. Во многих исследованиях уровень гормонов у насильников измерялся и сравнивался с уровнем гормонов у не-насильников. Дж. Брэдфорд сообщает об успехах в борьбе с сексуально перверсным поведением благодаря использованию ингибиторов обратного захвата серотонина (Bradford, 2000). Снижение уровня серотонина (5-гидрокситриптамин, 5-НТ) в головном мозге приводит к повышению сексуальной активности, а повышение его уровня должно привести к снижению сексуальной активности. По мнению Брэдфорда, препараты, влияющие на уровень 5-НТ в головном мозге, могут снизить открытое сексуальное поведение, а также повлиять на цель (направление) сексуальных предпочтений. Он считает, что успех его медикаментозных экспериментов показывает, что предотвращение перверсий связано с изменениями активности головного мозга. Он изучал, может ли сексуальное поведение быть связано с действием фармакологических препаратов и может ли оно быть опосредовано специфическим рецептором серотонина (например, 5 НТ‑1а). По словам Брэдфорда, этот подход предлагает успешные решения для борьбы с парафилиями. Результаты исследований других ученых, таких как Л. Гоорен (Gooren, 1994), не дают столь однозначной и убедительной картины. Он показал, что, несмотря на повышение уровня тестостерона во время сексуального возбуждения, причинно-следственная связь между сексуальным насилием и повышением уровня тестостерона отсутствует. Таким образом, до сих пор нет четких доказательств, что у агрессивных сексуальных преступников аномальный уровень гормонов (Hucker & Bain, 1990). В будущем более совершенные диагностические инструменты, такие как МРТ головного мозга, могут прояснить роль морфологических или функциональных нарушений головного мозга у сексуальных преступников. В настоящее время вопрос о причинно-следственной связи еще далек от разрешения.

В биологии и поведенческих науках мы почти никогда не говорим о монокаузальном генезисе, то есть о единственной причине, лежащей в основе болезни или поведенческой аберрации. В целом существует ряд причинно-следственных факторов, которые в совокупности приводят к определенному результату (полиэтиологический генезис). Каждый из этих причинно-следственных факторов выполняет роль «необходимого условия» внутри причинно-следственной цепочки. По большей части, когда речь заходит об относительной важности биологических факторов, таких как: гормональная регуляция, наследственность, аномальная структура головного мозга или нейромедиаторы, мы все еще остаемся в неведении. Что первично: дефект головного мозга, инициирующий проблемное сексуальное развитие, или негативные, пренебрежительные отношения между родителями и детьми, которые влияют на психосексуальное, социальное развитие и во вторую очередь — на биологический аппарат? Весьма вероятно, что это сложная взаимосвязь комбинаций факторов, поскольку не существует ни гена агрессии, ни гена преступности, ни гена, определяющего сексуально перверсное развитие. Большая часть нашего биологического «оборудования» еще может использоваться сразу после рождения. Социальный контекст, в котором мы растем, оказывает большое влияние на будущее биологическое и психологическое развитие. Гены кодируют белки, а не характеристики.

Психоаналитическая терминология говорит о перверсии, когда сексуальное желание сосредоточено на необычном объекте или когда сексуальное возбуждение достигается путем дегуманизации или эксплуатации сексуального партнера. Если сексуальное возбуждение и оргазм могут быть достигнуты только путем преднамеренного унижения, причинения боли, насилия или изнасилования партнера, такое поведение называется перверсным. В связи с этим Р. Столлер утверждает, что перверсия является эротизированной формой ненависти и враждебности (Stoller, 1975). Перверсия заключается не только в поведенческих действиях, но и в первую очередь — в фантазиях. Часто этим фантазиям предшествует жесткое стереотипное поведение. В целом фантазии необходимы для стимулирования сексуального возбуждения. Фантазии являются важным и необходимым компонентом, когда они служат предвосхищению близости и взаимности в партнерских отношениях. При перверсии жесткие, разрозненные фантазии ограничивают поведенческий репертуар, что приводит к повторению и навязчивому поведенческому сценарию. При перверсии целью является не подлинный личный (и генитальный) сексуальный опыт между двумя взрослыми людьми, скорее, речь идет о замаскированном (ауто) эротизме, который может маскировать пустоту, депрессию, защиту от страхов или ярости или другие мотивы. Наиболее важными характеристиками перверсии являются жесткий и стереотипный характер сексуального сценария (ритуализованный сценарий), навязчивое (невольное) повторение сексуального сценария, дегуманизация или эксплуатация сексуального партнера. Другими словами, ритуализация и принуждение, доминирование или власть играют определяющую роль в перверсии. Насильник, эксгибиционист и мазохист используют силу для того, чтобы контролировать ситуацию.

2.2.1. Отличительные особенности перверсии чувственные, сенсомоторные аспекты, побуждения, ритуалы и фантазии

Термин «перверсия» затрагивает постмодернистские чувства и поэтому так или иначе перестал использоваться. Считается, что он звучит слишком нравоучительно и осуждающе. Классификация DSM-IV использует понятие «парафилия» для обозначения психосексуальных расстройств, при которых существует проблема с собственным гендерным опытом или сексуальной идентичностью, проблема с выбором сексуального объекта или проблема в способе взаимодействия с партнером, такая как ограничение свободы движений партнера (изнасилование). Типичным для такого сексуального расстройства (парафилии) является привычное и рецидивирующее принуждение к необычным первичным фантазиям и(или) действиям, которые компульсивно овладевают первертом. В целом перверсное поведение является стереотипным и ритуалистическим, как, например, при фетишизме. Что свойственно фетишизму, так это первичное использование неодушевленных предметов для достижения сексуального возбуждения и оргазма. Часть тела тоже может использоваться как фетиш: грудь, ягодицы, нога и т. д. Другими парафилиями являются: эксгибиционизм и вуайеризм, садизм и мазохизм, фетишистский трансвестизм, педофилия, фроттеризм и другие категории, называемые нетипичными парафилиями, в которые попадают различные странные сексуальные действия, такие как зоофилия (ранее называемая скотоложством).

Зоофилия означает, что предпочтительным сексуальным партнером является животное. Эксгибиционизм и вуайеризм являются психосексуальными расстройствами, являющимися противоположностями друг друга. В случае эксгибиционизма (пассивного полюса) человек показывает свои гениталии ничего не подозревающим людям, в основном женщинам, девочкам и детям. Многие мужчины, выставляющие напоказ свои гениталии, испытывают сексуальное возбуждение, удивляя прохожих. Такое поведение повторяется с мастурбационными действиями или без них. Между эксгибиционистом и его «аудиторией» нет никакого взаимодействия. Вуайеризм (подсматривание) является активной формой. Наблюдение и шпионаж за неизвестными, ничего не подозревающими людьми во время их раздевания или других (сексуальных) действий — это способ, с помощью которого вуайерист сексуально возбуждается. Садизм и мазохизм также являются «оппозиционными близнецами». Сексуальное возбуждение достигается предпочтительно посредством унижения себя или партнера, причинения или испытывания боли (избиение). В отличие от эксгибиционизма и вуайеризма садомазохистские действия могут принимать опасные и гротескные формы и приводить к убийствам, как, например, в случае, описанном в главе 5. Для достижения сексуального возбуждения первертам и(или) их жертвам часто наносятся тяжелые повреждения мягких тканей, резаные раны, используется сильное сдавливание и удушение.

Фетишистский трансвестизм означает, что люди в этом случае надевают одежду противоположного пола, чтобы испытать сексуальное возбуждение. Трансвестизм возникает в основном в период половой зрелости и юности[11]. Это расстройство не связано с половой дисфорией (называемой транссексуализмом), с которой его иногда путают. Транссексуализм не является парафилией, а скорее связан с проблемами гендерной идентификации. Гендерная проблема возникает, когда человек хочет принадлежать к другому полу и не чувствует себя «в своей тарелке, в теле, которое он или она получил(а) при рождении. Цель в таком случае не в сексуальном возбуждении или оргазме. Педофилия включает в себя фантазии о вступлении в половые отношения с совсем маленькими, сексуально незрелыми детьми. В Нидерландах законодательно установленный возрастной предел составляет шестнадцать лет. Сексуальное насилие в этой категории включает детскую порнографию, детскую проституцию, изнасилование и нападение на молодых людей. На практике педофильный контакт между ребенком и лицом, знакомым ребенку, часто происходит, например, в инцестуозных (семейных) ситуациях, когда виновниками, как правило, выступают отец, дядя или брат (братья). Педофильное поведение родителей может представлять нарциссическое удовольствие для ребенка, но в то же время может быть и источником тяжелой травмы. Фроттеризм[12] заключается в достижении сексуального возбуждения в результате трения о тело других людей, особенно в оживленных общественных местах, таких как магазин, трамвай или автобус. К этой категории относятся и многие другие необычно «красочные» разновидности девиантного сексуального поведения: телефонный звонок (прерывистое дыхание), некрофилия (половые сношения с телами мертвых людей), копрофилия и копрофагия (сексуальное возбуждение при контакте или употреблении фекалий), урофилия (сексуальное возбуждение при вдыхании запаха или употреблении мочи).

Вышеприведенные различные категории перверсий показывают много примеров того, как люди, страдающие от перверсий, используют свои чувства, чтобы потакать частичным аспектам своего либидинального влечения. Они могут определить, какой сенсорный моторный опыт вызывает наибольшее возбуждение. Каждая перверсия имеет свое либидинальное влечение. При фроттеризме человек трется, вуайерист — подглядывает, а в случае копрофилии или урофилии для возбуждения используются запах и вкус. В своей психоаналитической теории либидо Фрейд объясняет большие генетические различия в силе частичных стимулов, таких как оральный (относящийся ко рту) опыт, анальный (элиминирующий) опыт и генитальная активность. У нормальных людей оральный, анальный и генитальный опыт остается вторичной деятельностью в рамках отношений (любви), которые они поддерживают со своими партнерами. Это не так у людей с сексуальным расстройством или перверсией. Перверсия представляет собой регрессивный защитный механизм (стратегию) для достижения сексуального удовлетворения. Она называется регрессивной, потому что эти люди застревают в состоянии снижения собственного (сексуального) напряжения и делают это в инфантильной, незрелой форме. Цель заключается не в том, чтобы прийти к взаимному сексуально удовлетворяющему контакту с любовным партнером, скорее, партнер редуцируется к частичному объекту (или частичному аспекту), например, ребенок использует грудь матери и первоначально воспринимает свою мать только как «грудь». Во многих случаях партнеры дегуманизированы и низведены до роли безжизненных объектов. Повязка на глаза, например, может быть использована в качестве инструмента для удаления партнера, чтобы полностью (и беспрепятственно) отдаться собственным фантазиям. При перверсии удовлетворение собственной чувственности занимает центральное место и поэтому является в первую очередь аутоэротическим.

Характерной чертой всех перверсий является навязчивый, неизменный, ритуальный способ достижения сексуального возбуждения и удовлетворения. В литературе подобный опыт вожделения описывается как незрелый, нереальный, эскапистский, изоляционистский и компульсивный: компульсивный из-за одержимой, навязчивой силы, которая движет сексуальным поведением; незрелый, так как перверсное поведение проявляется в виде искаженной и жесткой формы детской сексуальности (сосание, укусы); нереальный из-за того, что человек не стремится к сексуальной связи с настоящим партнером, а фантазия имеет первостепеннее значение для достижения оргазма; эскапистский, потому что такие люди обычно боятся обязательств (привязанности) с противоположным полом (боятся близости); изоляционистский, потому что вместо интимных, взаимных партнерских отношений существует недостаточная связь с противоположным полом.

В своих определениях перверсии И. Розен (Rosen, 1996) и Г. Габбард (Gabbard, 1994) упоминают о дегуманизации партнера. В парафильном поведении фактическое повреждение, боль или унижение причиняются партнеру из-за того, что эротизированная ненависть или враждебность не всегда остается скрытой (Stoller, 1975). В любом случае люди с такими сексуальными расстройствами не обладают способностью к безопасной привязанности, это означает, что развитие близких, любовных сексуальных партнерских отношений является для них трудной или невозможной задачей. Во многих случаях они ищут не партнера, а временный (иногда даже неодушевленный) объект. Таким образом, важной детерминантой в определении является способность (или неспособность) к человеческой близости на всех уровнях. Это же утверждал М. Балинт (Balint, 1965). Он считал, что перверсия — это не просто промискуитетное поведение или «просто очередное сексуальное предпочтение», а явление, скорее определяющееся степенью агрессии и враждебности по отношению к партнеру. Этому много примеров в литературе. Литературные герои Казанова и Дон Жуан являются олицетворением описанной выше репрессивной, навязчивой и враждебной дегуманизации объекта. Оба персонажа ненавидят или презирают своих жертв. Они маскируют свою враждебность изощренностью. Они испытывают удовольствие не от любви, а гораздо больше от соблазнения. Именно триумф соблазнения доставляет им истинное удовольствие. Вожделение аккумулируется наблюдением за тем, как женщины унижают себя и поддаются страсти, которую умеют провоцировать соблазнители. Их возбуждение и удовлетворение не стимулируются близостью, любовью или сексуальностью. Завоевание — это мотив. Они движимы непрекращающейся одержимостью, желанием одержать победу. Их не возбуждают ни женщины, ни факт соития, ни физические переживания, но скорее интенсивные переживания, связанные с получением власти и триумфа победителя. Эти ощущения очень сильны, и их постоянно ищут, подобно наркоману, стремящемуся подзаправиться дозой кокаина.

Термин «перверсный» несет в себе отрицательные и осуждающие коннотации, но в первоначальной психоаналитической мысли это, конечно, было не так. Фрейд был далеко не тем (пуританским) разоблачителем, за которого его иногда выдают. Конечно, он был продуктом своего времени, и его идеи вписываются в Zeitgeist[13]. По словам Фрейда мы сталкиваемся с непреодолимой преградой, особенно в области сексуальности, когда хотим провести различие между (нормальными) сексуальными вариациями в физиологическом, физическом континууме и психопатологическими симптомами. Кто или что определяет, что является нормальным или девиантным, приемлемым или неприемлемым сексуальным поведением? Преобладающие общественные нормы, судебные правила, социальные стандарты и ценности влияют на определение того, что мы считаем перверсным, парафильным или сексуально девиантным. Наше общество все более терпимо относится к сексуальным отклонениям, и это имеет свои преимущества. Не так давно, когда церковь диктовала нам мораль, гомосексуалистов осуждали и изолировали, но сейчас многие формы отношений полностью приняты в нашем западном обществе. Тем не менее мы должны быть осторожны, чтобы не путать наши гражданские права с критериями психического здоровья. Критерии психического здоровья не должны быть адаптированы к современной моде или изменяться под влиянием текущих событий. То, что «совершеннолетние лица» имеют полное (юридическое) право в частном порядке вступать в определенные сексуальные отношения, не означает, что такие действия не сопровождаются патологическими симптомами.

Долгая амбивалентная дорога пролегает от пуританской викторианской эпохи до настоящей эры с ее ростом сексуальной свободы. В первой половине XX века большое внимание уделялось подавлению и контролю над сексуальными желаниями и стремлениями, особенно со стороны религиозных организаций. Социальные табу были призваны обеспечить сдерживание непреодолимых сексуальных сил. Сексуальный акт осуществлялся в темноте и в тишине. В 1965–1975 годах наступил переломный момент в проявлении и принятии сексуального опыта. Сексуальному опыту предстояло стать легкодоступным, бесплатным и публичным, и в настоящее время «секс-игры» не только вышли из темноты, но и оказались помещены в центр внимания. Секс и порнография встречаются повсюду, их можно непосредственно созерцать в Интернете и на телевидении. По щелчку пульта дистанционного управления мы можем наблюдать, как секс и секс-партнеры объективируются индустрией развлечений для большой анонимной аудитории. Тот факт, что в рамках одного поколения мы перешли от одной крайности к другой, показывает, что мы не имеем четкого контроля над положением секса в нашем обществе. Мы живем в обществе, где все можно купить и секс стал одним из многих потребительских товаров. Конечно, порнография, промискуитет, проституция и другие формы не относятся к исключительным явлениям нашего времени. Новинкой является широко распространенный доступ к этим вещам, привычка рассматривать секс как (очередной) пригодный к употреблению продукт с отношением «можно все». Существует недостаток сдержанности и границ, и «извращенный секс» узаконивается, как будто это обычное хобби.

Торговля и реклама играют определенную роль в нашей озабоченности сексом. Вещи, которые не имеют никакого отношения к сексу, сексуализируются и заворачиваются в эротизированную упаковку для повышения продаж. Автомобиль, также известный как «хотрод»[14], с красивой блондинкой на (фаллическом) капоте воспринимается как знакомый образ, а ношение определенного запаха вознаграждается вниманием одного или нескольких привлекательных партнеров, которые готовы все бросить в момент появления его обладателя. Обещание секса, часто являющееся сексуализированной фантазией, присутствует повсеместно в нашем потребительском обществе. Озабоченность сексом, которую мы видим повсюду, ясно демонстрирует нашу амбивалентность в отношении сексуальности. Мы не знаем, как с этим справиться. Согласно Фрейду, мы склонны демонстрировать поведение, не поддающееся нашему контролю, а потому нам недоступное. Наше преувеличенное проявление секса и озабоченности им указывают на то, что мы не обрели действительной интимности в сексуальных отношениях, не сумели достаточно интегрировать их в наше индивидуальное и социальное существование. Это описание применимо к людям с перверсией.

В дискуссии о том, что является или не является перверсным, встречаются различные темы, затрагивающие сексуальное многообразие и с таким трудом завоеванные свободы. Здесь имеется в виду широкий спектр сексуальных практик, использующих разнообразные виды вспомогательных средств: видео, связывание, вибраторы и т. д. Само по себе использование вибратора или другой атрибутики не является перверсией. Чаще всего речь идет об их либерализации. Сторонники либерализации различных видов сексуальных практик, которые несколько десятилетий назад были строго табуированными, требуют права свободно, не скрываясь, практиковать со своими партнерами или другими людьми с аналогичными предпочтениями желаемые формы секса и близости. Некоторые из них едут в Таиланд для удовлетворения своих потребностей; другие начинают общественную кампанию с целью добиться судебного и общественного признания своих практик. Вспомните о группе британских садомазохистов, которые недавно были осуждены за тушение сигарет о тела друг друга и прибивание пениса гвоздем. Есть люди, которые не возражают против ампутации ноги или другой части тела для того, чтобы испытать большее сексуальное возбуждение. Есть также люди, которые защищают педофилию с помощью различных «правдоподобных» доводов. Целый ряд мнений и аргументов вовлекается в дискуссию о границах приемлемого с медицинской или юридической точки зрения. То, что когда-то считалось перверсным, теперь интерпретируется как современный способ выражения личных предпочтений. Таким образом, многие из этих сексуальных практик приобретают частичную, а иногда и полную легитимность. Гомосексуализм, а не только гетеросексуализм в настоящее время является приемлемым альтернативым образом жизни. Гетеросексуализм больше не является моральной нормой, превалирующей над другими формами сексуальности. Репродукция или биологическое обоснование выбора в пользу гетеросексуальности уже давно оказались на обочине социального восприятия.

Снятие культурных табу приводит к изменение медицинских и психологических диагнозов или определений категории перверсий (парафилий). Это может показаться незначительным, но при ближайшем, рассмотрении на самом деле является весьма примечательным то, сколь сильное влияние оказывают культурные и социальные факторы на определение «сексуально здоровый или нездоровый». Правила, стандарты и ценности, церковь, вера и мифы всегда играли решающую роль в определении того, какое поведение называется «плохим» или «больным» и какие роли должны играть мужчины, женщины, мальчики и девочки, если они хотят, чтобы их поведение было квалифицировано как хорошее или здоровое. Печально, что пуританская ортодоксальность пятидесятых годов была принуждена, вероятно политическими и социальными проблемами того времени, которые мы сейчас называем политической корректностью, объявить гомосексуализм болезнью. У Фрейда было более дифференцированное отношение к гомосексуализму и перверсии. Он считал их скорее инверсией (обычным поведением). Независимо от степени нашей социальной и политической терпимости к сексуальным отклонениям и образу жизни, независимо от того, насколько они соответствуют нашим текущим общественным ценностям и насколько хорошо они вписываются в нашу либеральную культуру, это не означает, что они здоровы с медицинской точки зрения или нормальны с психологической точки зрения. На мой взгляд, это относится ко всем гомосексуальным и гетеросексуальным отношениям, независимо от подразумеваемых или явных целей участников, будь то репродукция, удовольствие и вожделение или выражение любви. Расширение границ, стандартов и ценностей может повлиять на наше восприятие, но этот современный взгляд необязательно означает, что ситуация «более здоровая» или «более нормальная», точно так же, как голландская политика терпимости к наркотикам не означает, что вызванная ими зависимость менее болезненна или менее вредна для здоровья.

2.5.1. Термина «парафилия» недостаточно

В DSM-IV представлены различные классификации. Это, прежде всего, распределение в соответствии с проявленными поведенческими компонентами без погружения в лежащие в их основе либидинальные стимулы, мотивацию, импульсы или структуру личности человека. Термин «пара» означает рядом — рядом с нормальным или рядом с предписанной нормой. Все сводится к рассмотрению отклонений с точки зрения «нормального поведения». Вне психоаналитической дисциплины предпочтение отдается термину «парафилия», поскольку он менее морализирующий и осуждающий. Термин «перверсия» приобрел коннотацию оскорбления, как если бы она была равнозначна грязи. В психоаналитической литературе перверсия определяется как эротизированная или сексуализированная форма напряжения. Она охватывает широкий спектр сексуального поведения, мыслей, чувств и фантазий. Они определяются навязчивым характером, который преобразует сексуальные навязчивые идеи в определенный ритуальный сексуальный сценарий. Специфика извращения включает в себя выбор объекта и отношение к половому партнеру. Сексуальные предпочтения иногда отдаются животным, предметам или частям тела. Человек, страдающий перверсией, интегрировал сексуальное напряжение в часть своего существа, в свою личностную структуру. Это не просто неудобная жалоба или симптом, который появляется время от времени. Перверсия — это неотъемлемая часть личности (личностного расстройства) которая всегда присутствует и играет определяющую роль на различных уровнях функционирования. Тяжесть нарушения перверсного характера играет более значимую роль в неконтролируемом выражении сексуальных желаний, чем парафильное (изолированный симптом) поведение как таковое. С психоаналитической точки зрения термин «парафилия» является недостаточным. Перверсия означает наличие проблемы переживания интенсивного сексуального удовольствия, испытываемого в процессе девальвации, победы и причинения боли другому. То есть сексуальное удовлетворение достигается, когда партнер эксплуатируется или используется посредством применения силы, насилия, агрессии и манипулирования. Часто речь идет о садомазохизме или открытой ненависти. Эти аспекты можно проследить до индивидуальных пожеланий и принципов, как и в случае невротических симптомов. Приобретение любви партнера не имеет первостепенного значения: суть перверсии заключается в дегуманизации партнера. Как будет видно на примере клинических случаев, партнер превращается в объект в рамках обязательного сексуализированного жесткого сценария. В одной ситуации очевидцы подвергались жестокому обращению и насилию в результате агрессии, которую они не ожидали (см. с. 152). В большинстве случаев формирование перверсии берет свое начало в раннем детстве, на доэдипальной и эдипальной стадиях развития. Этиология формирования перверсий также кратко и схематично представлена в главе 6 (с. 228). Другая типичная проблема — негативная самооценка. Единство Я часто вступает в игру, потому что ему не хватило эмпатической заботы, зеркального отображения материнского объекта и признания. Таким образом, перверсия — это больше, чем совокупность парафильной симптоматики. Перверсия означает, что вся психическая организация и связанные с ней психодинамические механизмы переплетаются с эротизированным напряжением. Люди, страдающие перверсией, могут иметь множество расстройств. Это могут быть пациенты с нарциссическими и пограничными расстройствами, психозами, нарушениями гендерной идентичности или невротическими расстройствами. У людей с перверсией могут возникать невротические проблемы, а также серьезные дефекты эго-функций, в частности, проблемы с регулированием импульсов и переносимостью разочарований. К такому типу серьезных проблем может привести аффективное пренебрежение. Трудно преодолеть отставание в развитии, возникшее в детстве. Аффективное пренебрежение может также привести к нарушениям привязанности (ведущим к нарушениям взаимоотношений) и проблемам в формировании сознания. В этом случае идентификация с родителем (родителями) оказывается недостаточной или чрезмерной, поскольку аффективная связь воспринимается как небезопасная, амбивалентная или слишком ограничивающая. П. Каупер (Kuiper, 1989) также говорит о нарушенной идентификации в случае ребенка, который идентифицирует себя с антисоциальным или склонным к зависимости родителем. В симбиотических отношениях с матерью ребенок сознательно или бессознательно превращается в партнера матери. Если ребенок по каким-либо причинам не может вырваться из этого симбиоза, повышается вероятность возникновения серьезных нарушений развития, способных привести к перверсии. В перверсном развитии личности ребенка отец отсутствует в качестве позитивного «спарринг-партнера». Отец физически и(или) эмоционально отсутствует. Он не спасает ребенка от симбиотической связи, стремясь занять свое законное место рядом с матерью. Таким образом, ребенок остается психологически «заключенным» в агрессивно нагруженное ощущение себя «плохим», из-за того, что у него есть автономные стремления. Кроме того, постоянное пребывание в непосредственной близости от назойливой матери может привести к тому, что ребенок будет чувствовать себя «неправильным, кровосмесительным» ребенком матери. Это чувство не нейтрализуется и не исчезает, поскольку отец полностью отсутствует в субъективном мире матери и ребенка. Ребенок, сексуализирующий свои страхи, фантазии, импульсы и беспомощный гнев в результате такого рода проблемной семейной динамики, находится на пути к развитию перверсии.

2.3.2 От перверсии к сексуальным преступлениям

В разделе XIV Уголовного кодекса Нидерландов дается правовое описание сексуального преступления: это преступление против нравственности и моральности. Уголовный кодекс представляет собой свод поведенческих актов, которые подлежат наказанию в Нидерландах. Уголовный кодекс предусматривает четыре категории уголовных правонарушений.

Статьи 242-249 могут применяться к трем типам преступлений: сексуальное насилие в отношении недееспособных лиц в возрасте 16 лет и старше, сексуальное насилие в отношении несовершеннолетних в возрасте до 18 лет и жертв в состоянии беспомощности, (потерявшие сознание, физически слабые или лица с психическими расстройствами) в момент совершения преступления. Важнейшее значение для юридической оценки имеет применение силы, злоупотребление властью, сексуальное проникновение с применением физического насилия или угрозы применения насилия или любых других средств принуждения в результате большой разницы в соотношении власти между правонарушителем и жертвой. В критерии «злоупотребление властью» решающим фактором являются отношения «преступник-жертва». Жертвой часто становится ребенок, пасынок/ падчерица, приемный ребенок, или человек, находящийся в очевидно подчиненном положении, например, в случае отношений между врачом и пациентом или работодателем и работником. Термин «мораль» относится не только к сексуальному поведению, как описано выше. Этот термин может также использоваться для обозначения других социально-приемлемых норм.

Причинение физического или психического насилия нарушает границы допустимого. Преступное поведение может быть результатом многих факторов. Обычно это происходит, когда сексуальное влечение намного сильнее, чем способность преступника его контейнировать, когда преступник нарушает физические границы (целостность) своего партнера-жертвы, пытаясь облегчить свою опустошенность и жажду, поскольку он больше не может контролировать себя.

Власть и контроль (например, над внутренними страхами) играют важную роль в перверсии. Приобретение власти и контроля не всегда связано с насилием, но перверсия, как правило, связана с эксплуатацией и дегуманизацией сексуального партнера. Это может происходить по взаимному согласию, как, например, в садомазохизме. Но когда нет взаимного согласия между равными партнерами и когда физическая целостность подвергается нападению с применением агрессии или насилия, мы говорим о (насильственном) сексуальном правонарушении. В этих случаях сексуальность становится оружием, нацеленным на другого.

Сексуальная преступность является серьезной социальной проблемой. В 1999 году 181 000 голландцев сообщили о том, что они стали объектом сексуальных преступлений. В период 1999–2000 годов Бюро помощи жертвам рассмотрело более 5 200 дел, связанных с сексуальными отношениями, что несколько больше, чем в предыдущем году. В основном это были изнасилования, словесные оскорбления и угрозы физическим насилием, сексуальные надругательства над несовершеннолетними и инцест.

Согласно последним данным, в 2001 году было предъявлено 2576 обвинений в совершении сексуальных преступлений. Из них судами вынесено 1298 обвинительных (см. Табл. 2).

Сексуальные преступления приводят к общественным волнениям. Соответственно, заблаговременное выявление и признание проблем, лежащих в основе сексуальных преступлений, имеет важное значение для общества. Лишь с 1980‑х годов особое внимание уделяется молодым сексуальным преступникам. В голландской научной литературе хорошо известны публикации Ф. Браунсмы и Ф. Ван Байка (Bruinsma, 1996; Van Wijk, 2000). Известно, что многие преступники начинают совершать сексуальные преступления в раннем возрасте и совершают их в течение длительного периода времени, оставляя тем самым множество жертв в течение своей жизни. Их действия вызывают значительный социальный резонанс, с которым, однако, невозможно сравнивать масштабы нематериального ущерба, наносимого им своим жертвам.